Мои миры, твое отчаяние. Танец третий (джен)

Гарри сидел на подоконнике и доедал уже третье по счету яблоко. Эдвин все еще работал над картиной. Чтобы не тратить больше денег на натурщицу, он слил свои воспоминания в Омут памяти и пользовался им, когда ему требовалось рассмотреть какую-то деталь более внимательно.

Поттер обычно не мешал творческому процессу, тратя свое время на прочтение книг, купленных в Шабаше. Он постоянно делал себе какие-то пометки, в надежде, что в будущем они будут полезны.

Эдвин тоже по вечерам читал книги по некромантии, которые ему отдал Гарри. Но, по его словам, он давно их выучил наизусть. Как полагал Поттер, здесь не обошлось без зелья Памяти, которое в больших количествах было очень опасно и могло привести к амнезии.

— Бредали твои единственные родственники? — поинтересовался Гарри, наблюдая из окна, как Паула и Ингела беззастенчиво загорают в саду, лежа на соломенных ковриках, а их мать читает журнал, сидя рядом с ними в шезлонге.

— Нет, конечно! — возмутился Эдвин, будто бы его в чем-то обвинили. — Конечно же, нет! Я последний из ветви Эрстедов в Дании, но представители моей фамилии есть в Норвегии. Если не ошибаюсь, дядя Арнхилл* приходится четвеюродным братом моему отцу. Сейчас у него свое большое охранное агентство. В Швеции живет моя тетя Урсула, родная сестра отца. Сейчас она замужем за каким-то местным политиком и у них двое сыновей примерно моего возраста. У нас есть поместье в Стокгольме. Мои родители из-за того, что им приходили сначала письма с просьбами, а потом с откровенными угрозами от Волдеморта, вынуждены были уехать из Дании туда… Кто бы мог предположить, что именно там их и ждали?! — Эрстед покачал головой. — В Дании из дальних родственников сейчас остались Бредали и Мосе. Обе семьи по маминой линии. Мосе занимаются здесь сельским хозяйством. Хм… Остальных я практически не помню. На каждое Рождество приходит много открыток от якобы родственников, но в глаза я их ни разу не видел.

Гарри удивленно присвистнул.

— А из них кто-нибудь занимается некромантией?

— Нет, — Эдвин покачал головой. — Дядя Арнхилл пробовал, но освоил только азы и не полез в дебри. Легче выдрессировать тролля, чем постоянно бегать по кладбищам и создавать зомби для охраны объектов. Вообще, чтобы быть некромантом, нужно родиться мертвым. Для этого специально проводят ритуал. Новорожденному до его первого крика останавливают с помощью заклинания сердце, а потом его вновь запускают. Тетя Урсула родилась семимесячной, с ней и так было много сложностей, так что никакого ритуала не проводили. А вот мой отец был крепким, здоровым. Его умертвляли. Меня, кстати, тоже, — последнее было заявлено с такой гордостью, что Гарри пришлось вежливо улыбнуться.

— То есть, кроме книг, тебе неоткуда почерпнуть знания?

— Почему же? — Эдвин цокнул языком. — Тетя Урсула постоянно присылает мне разные заметки, на которые натыкается при разборе старых бумаг или если что-то вспоминает сама. А дядя Арнхилл потрудился написать целый трактат с описанием собственных ошибок и того, каким образом их можно избежать. Он даже прислал мне несколько копий своих книг. Это помогло мне понять основы, а вот дальше я пока не могу продвинуться. Моя магия не стабилизировалась, и дар не получил развития, как такового. Но я чувствую, как медленно во мне происходят изменения. Пока что остается ждать, когда получится приступить хоть к какой-то практике.

Гарри перевел взгляд на окно. Бредали начали собираться назад в дом. Видимо, они боялись обгореть под полуденным солнцем. Паула и Ингела скатывали свои коврики и громко смеялись. Поттер мало с ними общался. Девушки не очень хорошо знали немецкий, а Гарри не понимал ни слова по-датски. Но ему казалось, что они не плохие. И с их стороны точно не было ненависти по отношению к Эдвину. Настороженность присутствовала, но никакого негатива не наблюдалось.

Бредали не были такими, как Дурсли, и Гарри не понимал, почему Эрстед не пытался наладить с ними отношения. Его презрение к ним было столь сильным, что, казалось, его можно было пощупать руками.

— Почему, если тебе плохо с этими родственниками, ты не живешь с кем-то еще? — Гарри чувствовал себя немного виновато, задавая столь неудобный вопрос.

— Вообще-то меня все устраивает, — удивился Эрстед. — Муж тети Урсулы не принял бы меня. Он очень боится, что если все узнают, кто я, его политическое влияние ослабнет, а дядя Арнхилл относился бы ко мне, как к малому дитя, и пытался бы задавить собственным авторитетом. А Бредали… Они никогда не скрывали, что живут со мной только из-за того, что за это полагаются деньги. Дядюшка старается изо всех развить свое дело, чтобы с моим совершеннолетием не остаться на улице без кната в кармане. В конце концов, это мой дом и терпеть их тут дольше, чем полагается, я не собираюсь.

— А ты никогда не пытался… ну… понравиться им? Стать им сыном?

— Когда маленьким был — пытался, — Эдвин закусил губу. — Это очень чувствуется, когда к тебе относятся не так, как к родным детям. Вроде бы они заботятся, не ущемляют в правах, не перегружают обязанностями, и в тоже время во всем этом какая-то неискренность. На своих детей они смотрят иначе, с большей теплотой. А потом я услышал, как они разговаривали между собой: моя тетушка сказала, что я сложный ребенок, и если бы не большие деньги за мое содержание, она бы ни дня не провела со мной под одной крышей. С тех пор я обособился от них.

В комнате повисла тишина, которую вновь нарушил Гарри.

— А даром некромантии владел только твой отец?

— Нет. Мама тоже, но она была первой такой в своем роду, — Эдвин тепло улыбнулся. — Во время ее появления на свет что-то пошло не так. Ее сердце остановилось. Чудом удалось запустить его вновь. Мама всегда была немного странной. Она не разговаривала до пяти лет, всегда держалась в стороне, тетя называла ее мрачной. Мама могла оживлять свои игрушки без помощи волшебной палочки. Ее причуды пугали ее родителей и родственников. Позже мама поступила в школу и нашла в библиотеке что-то о некромантии. Решив, что она подходит по всем критериям для развития этого дара, она обратилась к моему отцу за помощью. Вернее сказать, потребовала ее. Отца это так впечатлило, что он решил согласиться, надеясь, что упрямая девчонка быстро потеряет интерес ко всему загробному, но этого не произошло. Со временем они влюбились друг в друга.

— Моя мама ненавидела моего отца где-то до конца шестого курса, а потом начала с ним встречаться на седьмом. Он стал лучше себя вести и отбросил свою чрезмерную детскость. Вообще, я знаю все только со слов приятелей отца, но думаю, что взгляд на все со стороны маминых подруг был бы иной.

Эдвин хмуро кивнул.

— Знаешь… Твоя мать… она… чем-то похожа внешне на Цицу. Я это только недавно понял. У твоей мамы и у Цицы плавные черты лица, яркие большие глаза и интересный цвет волос.

— Моя мама не такая, как она! — воскликнул Гарри.

— Конечно, — тут же поспешил согласиться Эдвин. — Я говорил про внешнюю схожесть.

— Хм… — Гарри критически взглянул на картину. — Моя мама красивее.

— Я не спорю, — Эрстед поднял руки вверх в знак капитуляции.

Поттер спрыгнул с подоконника и взял со стола папку с рисунками. Внизу некоторых значилась подпись Кадм.

— Это твое? — спросил Гарри, показав Эдвину то, что просматривал в этот момент.

— Да. Раньше я подписывался своим вторым именем.

— Вторым? — удивился Поттер.

Если быть честным, Гарри даже не подозревал, что у его друга есть второе имя. Обычно он подписывал свои тетради как: "Собственность Эдвина Эрстеда". А его официальные документы он не видел ни разу.

— Да! Эдвин Кадм Эрстед, — он поморщился. — Слышал когда-нибудь о братьях Певерелл? — увидев отрицательное покачивание головы, пояснил. — Считается, что они стали прототипами героев в сказке о трех братьях. Так вот, Кадму достался от смерти дар возрождения. Полагаю, что он просто в ходе сложных исследований смог создать страшный по силе артефакт. Насколько известно, ему удалось возродить свою возлюбленную, но она страдала и мучилась в этом мире, и в итоге Кадм покончил с собой, чтобы быть вместе с ней.

Видимо, он обезумел от своего горя. Некроманты всегда управляют физическими телами и никогда не затрагивают область души. Кадм же решил, отринув все негласные законы, пойти дальше… Полагаю, нахождение в теле, умершем по-настоящему, мучительно для души. Это все равно, что жить в путах.

Я когда-то изучал явление клинической смерти и пришел к одному выводу: чем дольше ты находишься Там, на Грани, тем меньше желаешь вернуться назад. Ее же душа там провела много времени.

Насколько я понимаю, после смерти происходит разрыв связей между телом и душой. Предполагаю, это происходит через час после остановки функционирования мозга.

Видимо, он сумел не только вновь привязать душу к телу, но и заставил его функционировать. Потому что существуют упоминания, что у них были дети. Хотя мне страшно представить их, рожденных от мертвого тела… Уверен, что вряд ли они были нормальными.

Эдвин обмакнул кисть в красную краску и сделал несколько штрихов, а после стер тряпкой пот со своего лба и сел на пол.

— А ты никогда не хотел воскресить своих родителей? — спросил Гарри.

— Хм… Лет в шесть хотел, потом начал изучать этот вопрос детально и понял, что это невозможно сделать. А любые попытки — кощунственны. Смерть — это то, с чем стоит смириться, как бы тяжело ни было… — Эрстед достал из-за пазухи ключ, висевший на шее на тонкой цепочке, и, немного покрутив его в руках, встал и направился к двери. — Пойдем со мной. Я покажу тебе кое-что.

Гарри, не задавая вопросов, направился за другом. Они остановились перед дверью в конце коридора. Насколько помнил Поттер, она была всегда закрыта. Эрстед после небольшой заминки открыл ее.

За дверью оказалась просторная светлая комната. В центре стояла огромная кровать с пологом. На полках были расставлены фотографии в рамках и книги. В углу комнаты стоял круглый чайный столик с тремя креслами вокруг, двое из которых были заняты.

Сначала Поттеру показалось, что перед ним настоящие люди, но, подойдя ближе, он понял, что в них не было ни капли жизни.

— Куклы?

— Да… Я создал их похожими на моих родителей. Я закончил их к своему десятилетию. Они идеальны. Эти куклы способны пить чай, улыбаться и обнимать. Это то, что помогает мне смириться с потерей родителей.

У матери Эдвина были длинные волосы средне-русого цвета, бледная кожа и темные глаза. Она была очень красивой. Единственное, что немного портило впечатление, — очень тяжелый взгляд и чуть заостренные черты лица.

Отец же выглядел более мрачным. Гарри полагал, что правильнее назвать его образ готичным. Темные волосы, собранные в хвост, черный костюм и кожаный плащ. Встретив его где-нибудь на улицах Лондона, Поттер обязательно посчитал бы его поклонником какой-нибудь неформальной субкультуры.

Куклы действительно были выполнены идеально. Даже будучи ненастоящими людьми, они притягивали к себе. Вокруг них чувствовался ореол таинственности.

— Они прекрасны, — с придыханием сказал Гарри.

— На их изготовление у меня ушло три года. Большие детали было очень сложно сделать. То не хватало материала, то у меня получались дефектными детали…

— Полагаю, что это было очень тяжело.

— Да, но это доставляло мне радость... И теперь я будто бы по-настоящему могу с родителями выпить чай.

— Да, это здорово... — совершенно искренне произнес Гарри.

— Я не ошибся, доверившись тебе. Ты единственный, кто понял меня и не стал сочувствовать или смотреть на меня как на душевнобольного.

Поттер кивнул. Он действительно понимал Эдвина.

* * *

Как бы того ни хотел Гарри, мысли о том, что Цица похожа на Лили Эванс, не покидали его голову ни на минуту. Это было в высшей мере странно — сопоставлять двух настолько разных людей.

Цица была слишком легкомысленной, несерьезной… Для нее любая грязь не имела значения, если за нее хорошо платят. И это… Было мерзко? Возможно, и так. Гарри испытывал к ней скорее сочувствие, чем отвращение.

Его же мама была солнечным, светлым человеком. Ей долгое время не нравился Джеймс Поттер именно из его низких моральных установок и уверенности в своем благородстве, которое при ближайшем рассмотрении оказалось просто раздутым самомнением. Было бесконечно сложно представить, что его мама, Лили Эванс, могла пасть так низко, что поставила бы деньги выше своего человеческого достоинства и нравственной чистоты.

Внешняя схожесть… Никто не смог бы переубедить Гарри в том, что его мама была самой красивой женщиной в мире! Чего только стоила ее теплая улыбка и нежный взгляд! Возможно, в Цице и было что-то, напоминающее его маму, но это являлось столь незначимым, что и внимания не стоило.

Гарри не мог удержаться, и в последнее время только и делал, что представлял себе, каково это — жить с родителями. Но образы Джеймса и Лили Поттеров размывались. По сути, Гарри до сих пор их не знал. Он мог предположить, что отец учил бы его летать на метле и показывал бы сложные трюки, рассказывал бы о своих проделках в школе и втайне надеялся на то, что его сын со времен превзойдет его. Мама же готовила бы что-нибудь вкусное, обнимала бы его, целовала бы в макушку, а Гарри морщился бы и говорил, что он уже не маленький, но все равно довольно улыбался…

Периодически место родителей заменяли Дурсли, и Поттер фантазировал, что было бы, будь именно он их родным сыном. Его, конечно же, любили бы, потакали всем капризам… Он был бы центром их Вселенной, и неминуемо оказался бы в удушающим плену из их самообмана. Дурсли бы убеждали его в том, что он хороший человек, несмотря на то, что он делал бы. На каждый плохой поступок находилось бы оправдание, и тогда Гарри просто перестал бы верить, что вообще способен совершить что-то плохое или неправильное. Быть таким как Дадли… Было в этом что-то пугающее и отталкивающее.

Иногда он думал о том, как бы ему жилось, будь он ребенком Уизли. Конечно, пришлось бы экономить на всем и жить в тесноте, но в их доме было столько любви и тепла! Скорее всего, как и Рон, он захотел бы превзойти своих братьев хоть в чем-то. Возможно, ему бы даже удалось это сделать. А их бедность… Разве она имеет такое значение? У Гарри долгое время не было никаких денег и своих вещей, а когда они появились, он не стал счастливее от их наличия.

Вообразить себя сыном Снейпа не удавалось. Зельевар в любом амплуа казался малопривлекательной личностью, неспособной на конструктивный диалог. Снейп просто задавил бы его своими ожиданиями, заставлял бы стать тем, кем не стал он сам. Положение подопечного позволяло Гарри сохранять определенную дистанцию, но будь они связаны кровным родством, вряд ли бы удалось добиться этого.

Гарри несколько раз подходил к картине с Цицей и долго смотрел на нее. Несмотря на незаконченность, она выглядела потрясающе. Эдвин действительно был мастером своего дела, из-под его руки выходили шедевры. Эту картину он рисовал маслом, накладывая краску в несколько слоев. Наброски, выполненные пастелью и акварелью, были разбросаны по всему полу.

Гарри постоянно собирал их, складывая аккуратной стопочкой на рабочем столе, а через несколько часов вновь находил раскиданными по всей комнате. В такие минуты Поттер злился на небрежность Эрстеда. Несколько набросков Гарри, с разрешения Эдвина, все же забрал себе.

Гарри иногда доставал ключ от сейфа Блеков и долго рассматривал его. Тратить деньги Сириуса ему не хотелось. Но иногда его так и тянуло взять какую-нибудь небольшую сумму взаймы, пообещав в первую очередь себе обязательно ее вернуть.

В один из дней Гарри все-таки решился воспользоваться хранилищем крестного. Он надел на себя мантию с глубоким капюшоном и отправился в Косую аллею, чтобы посетить банк. Гарри казалось, что брать деньги из ячейки Блеков в Шабаше может быть рискованно.

Поттеру удалось пройти Косую аллею незамеченным, а потом и добраться в Шабаш без того, чтобы быть узнанным. Он отправился на улицу Красных фонарей в тот же публичный дом, где уже был с Эрстедом.

Внутри было все так же грязно и прокурено. Женщина за стойкой выглядела еще вульгарнее: теперь ее далеко не самые худые телеса обтягивало ужасное кожаное платье.

— Кого вы хотели? — грудным голосом поинтересовалась она.

— Цица, семнадцатая комната.

— Она сегодня не обслуживает, — женщина усмехнулась, а потом задорно подмигнула. — По техническим причинам.

— Мне нужен эскорт, а не что-то еще, — пояснил Гарри.

— Надолго?

— Часа на три.

Женщина закусила губу и покрутила в руках невесть откуда взявшийся пергамент.

— Я ей напишу. Пусть сама решает. Это ее свободное время.

Гарри сдержанно кивнул и проводил взглядом бумажный самолетик, улетевший наверх. Спустя минут десять он вернулся с ответом.

— Поднимись к ней. Обсудите детали в ее комнате.

— Благодарю вас, — женщина слащаво улыбнулась и подмигнула еще раз. Поттер был рад, что в этот момент его лицо скрывал капюшон.

В том, чтобы не прятаться, были свои плюсы. Гарри спокойно прошел наверх по лестнице, не боясь при этом, что какой-нибудь скрип привлечет к нему внимание. Дверь в семнадцатую комнату была приоткрыта. Гарри поспешно вошел внутрь и скинул с себя капюшон.

Цица сидела на диване и лениво перелистывала какой-то глянцевый журнал.

— Привет.

— Привет. Ты без друга-художника? Я сегодня не работаю, но мне было интересно, кто запрашивает мои услуги. Не ожидала увидеть тебя. Ты так много говорил о нравственности.

— Не так уж много, — подернул плечами Поттер. — Ты здесь живешь?

— Тут есть еще комнаты. Эту в нерабочее время я превращаю в гостиную. Но все-таки что именно ты хотел бы от меня? Спать ни с кем я сегодня точно не буду, — категорично произнесла Цица. От ее тона Гарри немного растерялся.

— Эээээ... Нет... Мне необходимо сопровождение. Эскорт...

— Хммм... Куда-то в особенное место? — Цица выглядела заинтересованной.

— Нет, это прогулка. Просто несколько специфичная... У тебя есть дети?

Цица передернулась.

— Нет! И пока не планирую. Беременные проститутки не интересуют даже законченных извращенцев.

— Полагаю, то, что у тебя отсутствуют дети, даже хорошо. Я хочу... — Гарри сделал глубокий вдох. — Чтобы ты притворилась, будто бы ты моя мать. Всего на три часа.

Озвучивание этой просьбы будто бы истощило его. По своим ощущениям Гарри казалось, что его ноги превратились в желе. Он с замиранием сердца ожидал ответ. У Эдвина были его куклы, у Поттера не было ничего. И ему сильно, до одури, хотелось почувствовать себя чьим-то, вообразить, что о нем действительно заботились и любили.

Цица же просто хлопала глазами. Видимо, услышанное не укладывалось в ее голове.

— Слушай, парень, без обид, но, оставаясь невинным и милым мальчуганом, тебе одновременно удается выглядеть немного сумасшедшим. Я тебе нужна напрокат для родительского собрания?

— Нет, — прокачал головой Поттер. — Я просто хотел, чтобы ты прогулялась со мной.

— Хм... Почему этого не может сделать твоя настоящая мать?

— Я сирота. Родители погибли, очень давно погибли... О них я знаю в основном со слов их знакомых...

Во взгляде Цицы появилось понимание и сочувствие.

— Хорошо... Но я не уверена, что из меня получится хорошая актриса. Некоторые вещи я прекрасно изображаю, например, ор... Впрочем, сейчас речь не об этом, — девушка спохватилась. — И что мне одеть?

— Мантию с капюшоном. Полагаю, тебя, как и меня, могут легко узнать.

— Пожалуй... А ты что, знаменитость? — поинтересовалась Цица.

— Можно сказать и так, — кивнул Поттер.

— Хм… Я вряд ли где-то видела тебя… — задумчиво произнесла она.

— На самом деле, в лицо меня знают немногие… Зато имя на слуху — Гарри специально не стал говорить о шраме.

— Ты весьма специфичный.

— Не сомневался в этом ни минуты.

— А как мне к тебе обращаться?

— Сын или Джеймс, — не зная для чего, Поттер пояснил: — Это мое второе имя.

Цецилия пожала плечиками и отправилась в ванную комнату, видимо, для того, чтобы там переодеться. Гарри остался в комнате один.

Поттер подошел к небольшому зеркалу, висевшему около кресла, в котором он сидел в прошлый раз, и начал колдовать над своей внешностью. Ничего кардинально менять он не стал. Перекрасил волосы в белый и пригладил их. На шрам наложил отвлекающие косметические чары. Обычно их использовали те, кто хотел скрыть свои прыщи от окружающих. Цвет глаз он с помощью простых чар цветового искажения изменил на синий.

Оставшись довольным полученным результатом, он кивнул своему отражению.

— Я готова… Ой!

— Это я, — улыбнулся Гарри. — Просто немного изменил свою внешность, чтобы не привлекать к себе внимания.

— Ты миленький, но прежним нравился мне больше, — заметила она. — Поколдуешь надо мной?

Гарри придал ее волосам тот же тон, что был у его матери, и чуть их завил. Радужка глаз получила изумрудный оттенок, делая Цицу еще более похожей на Лили Эванс в молодости.

В своей длинной темно-зеленой мантии Цецилия выглядела очень привлекательно и в тоже время прилично. Вряд ли в ней кто-то заподозрил бы труженицу публичного дома.

Гарри всегда казалось, что девушек легкого поведения видно издалека по их кричащим нарядам.

— Мы не обговорили стоимость времени.

— Так как это не официально, то 20 галеонов за час.

— Хорошо. Мне отдать тебе их сейчас или после? — Гарри потянулся за деньгами.

— После, — отмахнулась Цица. — Я тебе доверяю.

— Хм... Спасибо.

— Было бы за что благодарить. Куда мы сейчас пойдем?

Гарри задумался о том, куда бы с ним пошла его мать.

— Косая аллея в Англии, — наконец-то произнес он после долгих размышлений.

— О, я была там пару раз. Ничего примечательного.

— Да, но там есть кафе и множество лавочек… И там… там тебя точно не должны узнать…

— Пожалуй, ты прав. Что ж, внизу есть камин. Полагаю, им мы и воспользуемся.

Цица подхватила маленькую сумочку и, напоследок взглянув на себя в зеркало, надвинула на голову капюшон, так чтобы была видна только нижняя половина лица.

— Это было бы здорово. Путешествия по каминной сети мне нравятся куда больше аппараций.

Бар внизу был абсолютно пуст, если не брать в расчет придремавшую за стойкой администраторшу.

При виде ее наряда, Цица немного поморщилась.

— Чересчур пошло и ни капли сексуальности, — пробормотала она себе под нос.

Камин обнаружился во второй половине комнаты, сбоку от стойки. При входе в помещение с улицы его трудно было заметить.

Цица зачерпнула дымолетный порошок, закинула его в очаг и твердо произнесла:

— Косая аллея.

Гарри остался один в грязном прокуренном помещении публичного дома. У него еще была возможность бросить эту глупую затею. Просто оставить деньги на стойке и записку с извинениями, а самому бежать отсюда как можно скорее.

Но он сам все это придумал, хотя и действовал крайне импульсивно. Весь этот фарс был ради того, чтобы попытаться почувствовать на себе хотя бы подобие родительской любви.

Гарри глубоко вдохнул воздух, будто бы готовясь нырять в воду, и вошел в зеленое пламя, которое тут же подхватило его и понесло по названному адресу.

Приземление в Дырявом котле никак нельзя было назвать мягким. Гарри, сильно ударившись о каменную кладку очага спиной, потерял равновесие и чуть не упал на каминную решетку, но его вовремя поймали.

— Сынок, с тобой все в порядке? — ласково поинтересовалась Цица, помогая принять устойчивое вертикальное положение.

— Да… мама. Спасибо, — тихо произнес Гарри, выдавливая из себя эти слова. Он зажмурился, уговаривая себя забыть на несколько часов о том, что это только фальшивка, и наслаждаться происходящим.

— Тебе плохо? — озабоченность в голосе Цицы была настоящая, неподдельная.

— Нет, все в порядке! Просто закружилась голова немного. У меня иногда так бывает. Пойдем скорее за покупками!

За ближайшим к ним столиком фыркнули.

— Неутомимая молодежь! Им бы только родительские деньги тратить. И ведь ничто их не удержит от этого: ни болезнь, ни ураган. Эх, молодость, молодость… — забрюжал старик, сидевший там.

Цица только хмыкнула и позволила потянуть себя в конец бара. Гарри достал волшебную палочку, постучал по каменной кладке, и она тут же превратилась в арку, давая возможность пройти на Косую аллею. К слову сказать, она была не очень-то и многолюдна. Больше всего прохожих было около банка.

Немного подумав, Гарри все же снял с себя капюшон. Ему не хотелось прятаться сейчас. Только не в такой момент.

— Куда пойдем сначала? — спросила Цица, с интересом оглядывая улицу.

— Может, посмотрим метлы? — Гарри застенчиво шаркнул ножкой. Он был уверен, что будь его родители живы, он был бы очень беззаботным ребенком, главной проблемой для которого являлась бы какая-нибудь неудовлетворительная оценка в школе.

— Хорошо! — Цица звонко рассмеялась и взъерошила полосы Гарри, который от этой незамысловатой ласки немного покраснел.

Метлы представляли для Поттера весьма спорный интерес. В квиддич в Дурмстранге обычно играли на школьных, чтобы силы команд были действительно равны. А метлу для личного пользования ему подарили Бруевичи. Большего ему и не требовалось.

Конечно, Молния притягивала к себе взгляды. Изящная, в отличие от тех же Нимбусов, с красиво декорированной рукояткой и ровными прутьями. И обещанные скорость и маневренность не могли не поражать, но у Гарри не появилось желания купить ее. Для него эта метла была все равно, что картина в музее.

Поттер, посмотрев на нее еще несколько минут, потянул за собой Цицу дальше по улице.

— И как тебе метлы?

— Впечатляющие, — пожал плечами Гарри, — Но не могу сказать, что нахожусь в восторге и сгораю от желания приобрести одну из них.

— А ты играешь в квиддич?

— Да, — усмехнулся Поттер. — У меня получается весьма неплохо. Я выступал на позициях вратаря и охотника. Один раз довелось заменять ловца. В этом году, возможно, буду пробоваться на загонщика.

— Зачем такое многообразие? Может быть, стоит выбрать что-то одно?

— А смысл? — Гарри пожал плечами. — Квиддич — это всего лишь игра, к которой я никогда не относился очень серьезно. Выступая на разных позициях, получаешь совершенно иные впечатления от самой игры: разный уровень азарта и адреналина.

— Впервые слышу, что кто-то так рассуждает о квиддиче.

Поттер лишь усмехнулся.

— Давай на минуточку зайдем в книжный магазин?

— За литературой по зельям? — уточнила Цица и рассмеялась, увидев, как покраснел Поттер. — Пошли.

Гарри не стал лазить между полками и выискивать, что ему интересно. Слишком мало времени сегодня у него было. Именно поэтому он приобрел каталог книг для заказов совиной почтой и поспешил дальше.

Следующим местом, куда они пришли, была лавка ингредиентов для зельеварения, но и здесь они задержались ненадолго. Гарри сразу огласил продавцу список необходимого ему и, забрав довольно-таки увесистый пакет с покупками, потянул Цицу в кафе-мороженое Флориана Фортескью.

Хозяин заведения сам стоял за прилавком и придирчиво рассматривал свой товар. От количества видов мороженого просто разбегались глаза, и Гарри восхищенно вздохнул, вызвав улыбки на лицах Цицы и Флориана.

— Джеймс, что ты хочешь?

— Ммм… Я даже не знаю… — растеряно ответил Гарри.

— Очень вкусное мороженое с миндалем. Ничуть не уступает ему карамельно-кокосовое. Шоколадное — на любителя, оно немного горьковатое, — начал расхваливать Фортескью. — Выбор фруктовых зависит от личных предпочтений. Кому-то по душе апельсин, а кто-то без ума от киви. Очень необычные с маринованным имбирем или кукурузой. Для взыскательных особ есть такие виды мороженного, как морковное, чесночное, томатное, рыбное, из куриных крылышек, из угря или осьминога. Некоторые находят привлекательным мороженое с зеленым чаем или перцем. Есть тыквенное, но это для ностальгирующих по Хогвартсу, полагаю, что тебе еще рано пускаться в воспоминания о дивной школьной поре.

— Я учусь в Дурмстранге, — ответил Гарри, внимательно рассматривая лотки с лакомствами.

— Не понимаю, зачем родители отдают детей учиться за границу. Наше отечественное образование отличное! — Фортескью укоризненно посмотрел на Цицу. — Мороженое с алкоголем не предлагаю. Хм… Есть еще несколько видов с грибами и хлебом.

— Эммм… Можно мне с миндалем, шоколадом, смородиной и зеленым чаем, — наконец-то произнес Гарри.

— А мне с красным вином и клубникой… И, пожалуй, один шарик с перцем, — заказала Цица.

Расплатившись за лакомства, они заняли самый дальний от входа столик. Гарри с аппетитом уплетал свое мороженое. На торговых кораблях их никогда не привозили к Дурмстрангу, а на то, чтобы купить его в Шабаше, обычно не было времени. Цица довольно улыбалась, расправляясь со своей порцией.

— С перцем было самое экзотическое, — поделилась она своими впечатлениями.

— Мне очень понравилось с зеленым чаем.

— Подожди, Джеймс, у тебя на лице осталось мороженное, — она перегнулась через стол и салфеткой протерла крыло носа и щеку.

— Спасибо, мама… — последнее он произнес с придыханием.

Интересно, было бы ему лучше, если бы он перешагнул Порог? Оставил бы все на самотек и ушел к своим родителям вперед? Определенно, нет. Этот ответ пришел сразу. Тогда бы он не встретил Каркарова, Дориана, Альберта, Эдвина, Мирославу, Офелию, Виктора и многих других хороших и интересных людей. Самоубийство не было выходом. Это не являлось ни решением проблем, ни спасением от боли. Это был путь в никуда.

Попрощавшись с Фортескью, Гарри вместе с Цицой вышли из кафе. Поттер рассеянно посмотрел на часы. У него оставалось всего сорок минут. Но мальчик смутно представлял, как именно их можно потратить.

— Куда ты хотела бы сходить сама? — спросил Поттер.

— В бутик Твилфитт и Таттинг. У них всегда очень красивые мантии, хотя и стоят они немало.

Магазинчик располагался рядом с лавкой "Чудесные волшебные палочки Джимми Кидделла". Поттер удивился, увидев его. Ему всегда казалось, что Олливандер — это единственный изготовитель волшебных палочек во всей Англии. Как оказалось, он ошибался.

В бутике их сразу встретил высокий юноша с измерительной лентой в руках. Вдоль стен стояло множество нарядно разодетых манекенов. От их изобилия пестрило в глазах, будь воля Гарри, он бы сбежал оттуда, но ему не хотелось выглядеть эгоистом, да и оставшиеся сорок минут нужно было как-то провести.

Цица прошла вдоль манекенов, внимательно разглядывая каждый, пока не остановилась около одного из них. На нем была длинная красная мантия до пола, немного приталенная, с золотыми застежками и глубоким капюшоном.

— Могу ли я померить ее?

— Она дорогая, — сразу предупредил ее продавец.

— Мы платежеспособны, — вмешался в разговор Гарри и наградил продавца таким убийственным взглядом, что тот тут же стушевался и покраснел.

— Я ничего такого не имел в виду…

В этой мантии Цица выглядела просто невероятно. Казалось, что она пошита именно для нее.

— Как Красная шапочка, — тихо произнес Гарри.

— Только Серого волка не хватает, — усмехнулась Цица. — Я прекрасно знаю маггловские сказки. Чего только мне ни рассказывают на моей работе.

Цица какое-то время крутилась около зеркала.

— Сколько она стоит?

— Тридцать семь галеонов.

— Хм… — Цица еще раз внимательно осмотрела себя в зеркале. — Она, конечно, чудесна, но куда мне в ней ходить…

Гарри видел ее сомнения. Скорее всего, ей было жалко на нее денег.

— Упакуйте мантию. Мы ее покупаем, — произнес он, когда смотреть на метания Цицы просто не осталось сил.

— Но… — пробормотала она.

— Это тебе мой подарок, мама,— ответил Гарри и отмахнулся от нее.

Продавец бросился к кассе с такой поспешностью, будто бы боялся, что клиенты передумают делать покупку. Цица до сих пор выглядела растерянной.

Выйдя из магазина, она как-то поникла и виновато смотрела на Гарри.

— Я не собиралась вынуждать тебя покупать ее.

— Я знаю, — Поттер посмотрел на наручные часы. — У нас осталось всего десять минут. Я больше не буду твоим сыном, а ты моей матерью… Считай это подарком на память.

Гарри достал мешочек с галеонами и протянул его Цице.

— Спасибо, было приятно провести время с тобой.

Цица покачала головой и вернула деньги Гарри.

— Нет, они мне не нужны. Я тебя понимаю. В детстве я хотела того же, что и ты… И спасибо за подарок, — Цица извлекла из кармана черные кожаные перчатки. — Это тебе… Пригодятся для зельеварения. Я приобрела их, пока ты присматривал себе ингредиенты.

— Спасибо, — улыбнулся Гарри.

В Дырявом котле было полно народа. Видимо, рабочий день подходил к концу и многие пришли сюда перекусить. Около камина столпилась небольшая очередь. Ждать пришлось минут пять. Гарри взял с полки дымолетный порошок, и уже собирался бросить его в пламя, когда оглянулся назад и увидел Снейпа.

Сначала зельевар смотрел на него с безразличием, но потом в его глазах промелькнула искра узнавания. Он уже сделал шаг вперед, когда Цица тихо, но отчетливо произнесла:

— Джеймс, сынок, с тобой все хорошо? Мы задерживаем очередь…

— Извини, мама, я задумался.

— Ничего страшного.

Воспользовавшись недоумением Снейпа, Гарри запрыгнул в камин и произнес адрес Шабаша. Цица переместилась к нему через несколько минут.

К ним подошел торговец картами и газетами и предложил приобрести его товар, но получив отказ, насупился и направился к другим, выходящим из камина.

— Мое настоящее имя — Гарри Поттер. До свидания, — шепнул Гарри.

Цица недоверчиво смотрела на него. Поттер махнул ей на прощание рукой и скрылся в зеленом пламени камина.

Эдвин ни о чем не спрашивал Гарри, лишь скептически фыркнул, увидев в руках Поттера огромный каталог книг и пакет с ингредиентами для зелий.

Остаток дня ушел на подборку необходимой литературы и тягостное ожидание письма от Снейпа. Корреспонденция пришла только на следующее утро, вместе с газетами, но она была от Мирославы и Альберта.

Грегорович от скуки посвятил себя фотографированию пейзажей Польши. Эдвину нравились его снимки, и некоторые из них он даже зарисовывал.

Альберт и на этот раз прислал несколько удивительных по красоте фотографий, сделанных обычным маггловским фотоаппаратом.

Мирослава же сообщила Гарри о том, что ее родители решили отложить развод, но она не знала, хорошо это или плохо. И теперь пребывала в полной растерянности.

— Опять в Шабаше убийство, — пробормотал Эдвин, вчитываясь в статью.

— Кто на этот раз? — поинтересовался Гарри, отвлекаясь от написания ответа Мирославе.

Эдвин молча протянул Поттеру газету.

С главной страницы на него взирала Цица. На другом снимке было запечатлено ее тело, закутанное в найденную рядом с ней, если верить статье, мантию. Сердце в груди пропустило несколько ударов.

Фотография была черно-белой, но Гарри мог поручиться, что мантия была красной. Он слишком хорошо запомнил ее.

Поттер отбросил газету и поспешно вышел на улицу, чтобы ничего не уничтожить в порыве гнева, смешанного с болью и грустью.

Гарри сел на одну из множества скамеек в саду Эрстедом и не поднимался с нее до самого вечера, предаваясь своим грустным мыслям.

___________________________________________________________________________________

Арнхилл — От древнесканд. имени Arnhildr: ari, ?rn (орел) + hildr (битва))

Текст вычитан только одной бетой. Полностью выверенный вариант появится во вторник.