Измени себя, не изменяя себе (гет)

С истечением последних секунд заявленного промежутка времени, стена раскрылась, являя взорам Гарри Поттера. Осмотревшись, он остановил взгляд прямо на чинно восседавших посреди всеобщего разгула слизеринцах и ослепительно, словно специально для них, улыбнулся. Создавалось впечатление, будто он заранее знал, какое именно зрелище предстанет его глазам, и ни капли не был удивлен.

— Я последний?

— Пред, — хмыкнула Грейнджер, смерившая его критичным взглядом. — Мы все еще ожидаем Малфоя.

— И это человек, постоянно указывающий мне на отсутствие должных манер, — осуждающе поцокал языком Гарри. — А я так спешил с отработки, так боялся опоздать, что даже переодеться не успел. Вот как это называется, а? — трагично вопросил он и сразу же сам дал ответ, одновременно с несколькими мужскими голосами: — Проблемы с зеркалом! — и они вместе рассмеялись.

Сохраняя внешне беспристрастное выражение лица, Пэнси мысленно изумилась, что это за отработка такая могла потребовать подобной формы одежды. На Поттере был плащ из мягкой матовой кожи, покроем чем-то отдаленным напоминавший мантию или рясу и так же, как и они, покрывавший парня от шеи до пят. Он смотрелся… сумрачно в этом удручающем маренго, где единственное светлое пятнышко — более светло-серая окантовка, выглядывавшая из-под высокой стойки ворота. При этом сам Поттер буквально сиял от неимоверного счастья, которое практически можно было осязать руками и вдыхать полной грудью. Как инфекция, его радостное настроение распространилось на их гостей, отчего те стали еще шумнее, чем раньше. Таким Пэнси не доводилось его видеть еще ни разу. Его глаза сверкали, волосы были взъерошены больше обычного, а с лица не сходила восторженная улыбка. Поттер казался почти пьяным, что ничуть не портило его внешний вид — напротив, из-за этого он выглядел много лучше.

С невообразимой непринужденностью включившись в их беззаботную болтовню и беззлобное поддразнивание, Поттер под аккомпанемент легкого трепа спустился с левой стороны полукруглой лестницы на входе и отправился в путешествие по периметру зала, безостановочно выписывая на стене сложную вязь чар на уровне своей груди. Несколько человек, загораживавших ему путь, молча освобождали дорогу, не акцентируя внимания на его действиях, не прерывая своих разговоров и не втягивая его в них, если он не считал целесообразным вставить реплику-другую в той же насмешливо-шутливой манере. Надежда Пэнси, что хотя бы Поттер, согласно Лукасу, окажется серьезной личностью, медленно, но верно начинала рушиться на глазах.

Провидцы — маги, наделенные даром истинного видения, способные зрить в суть вещей, за последние столетия стали чрезвычайной редкостью их мира. Ей казалось непозволительной роскошью отмахнуться от его мнения только из-за отсутствия у него жизненного опыта, ведь это отнюдь не влияло на качество его оценки, как утверждали некоторые слизеринцы. Пэнси к числу этих недалеких личностей не принадлежала и не изменила своего решения, принятого после слов Нотта-младшего в том холле, увидеть Поттера его глазами. Девушка лишь сильнее преисполнилась им, ведь раз Лукас говорил, что у Героя есть второе дно и он стоит более внимательного изучения, она ему верит, и ей только остается обнаружить скрытое. И хотя для многих, присутствующих на встрече, достижение договоренности по основным вопросам было достаточным результатом, она определила себе совсем иную цель: не торговаться и влезать в доверие (это она оставит на долю Драко), а обнаружить для себя настоящего Поттера, без маски и без прикрас. Всех их, если уж на то пошло. Правда, пока что все они не производили неизгладимого впечатления, и Поттер мало чем отличался, во всяком случае, вел он себя ничуть не лучше остальных и не демонстрировал ничего выдающегося, помимо той же непринужденной и непробиваемой наглости, которой придерживались в поведении другие гости.

Эдриан Пьюси, в отсутствие Драко возомнивший себя главным, решив прекратить это безобразное своеволие Золотого Мальчика, едва успел открыть рот с протестом, а в него уже впилось жесткими взглядами подавляющее большинство присутствующих. Грейнджер, чьи глаза обещали кару небесную в случае неподчинения, резко мотнула головой, и Пьюси с неведомо откуда взявшимся благоразумием решил замолкнуть. Пэнси подумала, что по крайней мере одно открытие ею все же было сделано и она увидела другую сторону Гермионы Грейнджер: не занудная Всезнайка и выскочка, действующая на нервы всем в радиусе пары десятков футов, а серьезная, уважаемая и, судя по последнему взгляду, весьма опасная девушка, с которой не рискнет связываться даже завзятый задира вроде Эдриана, ни разу не уступивший своей иногда заведомо ложной точки зрения без долгих дебатов. Весьма удачно, что этот прецедент не был засвидетельствован Малфоем — это могло поставить переговоры под угрозу срыва, особенно после того, как Поттер, не прерывая своего занятия, обернулся и послал слизеринцам издевательскую ухмылку. Что показательно, шумовой фон во время этого инцидента не снизился и на сотую децибела. Пэнси задавила растущее разочарование, доверившись утверждению Лукаса, что Поттер никогда и ничего не делает просто так, хотя она так и не смогла идентифицировать его действий и полагала, что в конечном итоге он сам все разъяснит. Возможно, как и в случае Грейнджер, надежда еще есть, и он не такой клоун, каким показывает себя.

— Оп-па… Chip'n'Dale отдыхают, — наткнувшись на Дина Томаса, на рубашке которого, являя его полуобнаженный торс, катастрофически не доставало пуговиц, Гарри расплылся в широкой жизнерадостной улыбке.

— Заткнись! — предупредил тот, вслед за Лонгботтомом отступая подальше в ограниченном пространстве между диваном и стеной, чтобы Поттер продолжил рисунок.

— Я только…

— Ни слова, — с отчетливой угрозой.

— Хорошо, как пожелаешь, — пожав плечами, согласился Поттер и отвернулся, однако стоило Дину расслабиться, бросил через плечо: — Но сетка была бы более в тему.

— Лиза ему предлагала, — сквозь смех выдавила Лаванда.

Гарри перевел взгляд на указанную девушку и обворожительно ей улыбнулся:

— Великие умы. Так кому ты сегодня наступил на хвост, Дин?

— Я ничего не сделал! — зло пнув носком ботинка пол, возразил тот. — Впрочем, как и обычно. Им просто нравится цепляться ко мне без всякого повода.

— Да-да, слышали, знаем: всегда все дело в том, что девочки от природы такие мстительные, мелочные, стервозные…

— Эй! — прервало его звонкое возмущенное девичье многоголосье.

— … но именно за это мы их и любим, — примирительно закончил Поттер со сладкой улыбочкой.

Как раз в этот момент он достиг изолированной зоны Слизерина, где, в отличие от прочей мебели в комнате, диваны и кресла, обеспечивая прочность тылов и внушая определенную уверенность и основательность, были придвинуты к стене вплотную.

— Будьте любезны, — изогнув бровь, произнес он, в то время как его волшебная палочка продолжала мелькать в воздухе, выписывая узор, постепенно вытягивая руку.

Пэнси мысленно закатила глаза, ожидая до зубовного скрежета предсказуемых действий мужской части своего факультета, и проглотила стон, когда те согласно ее ожиданиям все как один с вызовом уставились ему в глаза. На что она не рассчитывала, так это на полыхнувшие потусторонним огнем глаза Поттера.

— Советую передумать.

— А иначе что? — спросил Теодор Нотт.

— Или сдвинетесь сами, или я сделаю это за вас, — усмехнулся он.

— Хочешь драки, Поттер? — удивился Грэхэм Монтегю.

— Не особо, — и щелчком пальцев свободной руки отправил мешающую фурнитуру глубже к центру зала, гарантируя себе достаточно места для маневра.

Скоро все еще ошеломленные слизеринцы, растерявшие впитанные едва ли не с молоком матери холодность и высокомерие, остались у него за спиной. Подобное переварить было не так уж легко. Беспалочковая магия — признак сильнейших магов, и то как привычно Поттер провернул этот фокус… Пэнси тряхнула головой, и внезапно ей припомнились колдографии из «Пророка», конкретно та, где он еле шевелит губами, проговаривая слова заклинаний. Возможно ли, что все это время он не маялся дурью, а действительно плел чары? Невербально. Но тогда — это использование двухпотокового волшебства, где каждый поток уникален в своем проявлении. Паркинсон внутренне возликовала, и на то было сразу несколько причин и эмоций. Во-первых, веселье от понимания, что, похоже, заявление Лукаса о Поттере, способном принудить к послушанию щелчком пальцев, стоит принимать в прямом смысле. Во-вторых, радость от получения первого доказательства. В-третьих, от чувства умиротворения: идея Драко не была бредом сумасшедшего. Он почти уговорил цвет Слизерина перейти на другую сторону и сильно рисковал, поставив на карту буквально все, убеждая поддержать конкретно Поттера. Как всегда, Драко логично выстраивал доводы, изощренно манипулируя словами в попытке донести главный смысл, не оскорбив собеседников разжевыванием очевидного. Не поймите неправильно: в этом Малфоям тоже не было равных, но, перефразируя его же слова, «Оскорбление не лучший способ добиться сотрудничества». Еще никогда Пэнси не испытывала такой гордости в отношении ее будущего супруга, когда Драко сумел растолковать даже самым упрямым и твердолобым ревнителям чистой крови основные аргументы: однажды, на пике могущества Темный Лорд уже был побежден; Поттер — центр борьбы темной и светлой стороны; у него есть потенциал сформировать третью сторону; и вопрос на миллион галеонов — зачем оставаться на стороне проигравших, если можно быть союзником тому, кто один раз уже победил? Слизерин позволил себе проявить осторожную заинтересованность, но, тем не менее, им всем была жизненно необходима уверенность в том, что они примыкают к победителю, что шанс стоит неизбежного гнева их будущего Господина. Способности Поттера стали многообещающим заверением, хотя одно дело — всплеск магии в состоянии аффекта, как в случае с Уизли и Битве при Хогсмиде, и совсем другое — осознанное действие на пустом месте.

Обойдя полный круг, Поттер поднялся по правой стороне лестницы, ставя финальную точку в исходной линии своего повторявшегося рисунка. На мгновение весь кропотливо выписанный орнамент вспыхнул золотым сиянием, проявляя знаки письма старинного образца с вкраплениями давно забытых символов, и погас, а беспечную трескотню гостей как ножом отрезало, и на бесконечную минуту атмосфера застыла в блаженной тишине. Включая Поттера, который замер на верхней ступеньке, заложив руки за спину, освещенный неровным отблеском горящих факелов. Пэнси смотрела на игру теней и пламени в пронзительных изумрудных глазах, видела, как в них билось что-то такое… озорное и непокорное. Что-то, от чего можно было своротить любые горы и поставить на уши весь мир. Впервые она осознавала, насколько же этот юноша мощен и силен, почти физически ощущая заключенную в его гибком теле энергию, готовую выплеснуться наружу по малейшему пожеланию своего владельца. Сейчас она была готова согласиться с каждым словом, подписаться под любым смешным эпитетом, которым Поттера награждала пресса в последнее время. Прирожденный лидер, Ангел мщения, посланный на землю милостью богов, да кто угодно. Но какова насмешка судьбы, оставившей им рано повзрослевшего мальчишку в качестве единственной альтернативы обезумевшему маньяку, на услужение которому их обрекли.

— Слава Мерлину! — разбивая момент и потирая виски, сказал Невилл. — У меня башка уже раскалывается.

— Извини дружище, по не зависящим от меня причинам пришлось задержаться, — сказал Гарри. — Ну, почти не зависящим.

— Как прошло?

— Получилось?

— Удачно? — донеслось одновременно несколько голосов.

— Не-а, — покачал головой Гарри, прогулочным шагом направляясь к ним.

— Я же говорил, — с ноткой превосходства заметил Голдстейн, который подался вперед при граде вопросов и теперь снова выпрямился, приваливаясь бедром к креслу.

— Угумс, — безразлично отозвался, — ты был прав.

— Тогда я не понимаю твоего отчетливо самодовольного вида, — вставил Майкл Корнер.

— Вообще-то на это может быть множество причин, — совсем дерзкая усмешка, — я могу быть непробиваемым оптимистом, или, может быть, я в принципе не ожидал успеха с первой попытки, или от того, что я не привык пасовать перед трудностями и расцветаю при новом вызове.

— А на самом деле? — закатив глаза, прервала Гермиона.

— Ну, скажем, я доволен тем, что мне удалось привлечь внимание, — сказал Поттер, высветив улыбку чеширского кота.

— Держу пари, что да, — с аналогичной улыбкой смерила его оценивающим взглядом Парвати Патил.

— Внезапно мне расхотелось узнавать детали, — проворчал Терри Бут.

Вторая Патил, присоединившись к сестре, которая пристроилась на спинке дивана, освободила соседнее с Грейнджер место Поттеру, который еще раз счастливо вздохнув, уселся. Пэнси неосознанно отметила, насколько идеально цвет его плаща соответствует смешению черного и белого наряда его лучшей подруги. Они продолжали говорить что-то еще, но ее сознание не могло распознать слов, поскольку Паркинсон отчаянно пыталась понять, что же изменилось. Это была все та же легкомысленная фамильярность предыдущей беседы, но чего-то все-таки не доставало. Различие было настолько неуловимым, эфемерным, но и не совсем неприметным, чтобы остаться незамеченным. Пэнси потребовалось еще несколько минут, чтобы осознать, что исчезла нотка экзальтированной, почти истеричной восторженности, благодаря которой за гриффиндорцами и компанией утвердилось амплуа недоумков, способных по первому слову Дамблдора глупо лезть под палочки Пожирателей. Без нее их поведение и разговор стали более искренними и расслабленными в достаточной степени, чтобы осознать, что пропавшая вроде бы неотъемлемая часть была налетом фальши. Наконец, Паркинсон поняла, что за заклинание сотворил Поттер, и отметила его второй плюс: он осторожен.

Конечно же, Комната Собраний уже была заколдована так, чтобы все, что здесь ни говорилось, было бы невозможно обсуждать вне пределов этих помещений. Но откуда им об этом могло быть известно? С другой стороны, даже если они это подозревали, гости все равно оставались в своем праве. Все верно: ни один из них не доверяет другому, и каждый накладывает свои заклинания. Обычная тактика, разумная мера предосторожности, не требовавшая предварительного разрешения, ведь приди слизеринцы на их территорию, они бы поступили точно так же. Главным образом поэтому никто и не возразил — все меньше шансов, что кто-нибудь случайно или намеренно смог бы узнать нечто, не предназначенное для посторонних. Хотя немного обидно — ведь отчасти именно на слепое доверие грифов и их самоотверженное желание спасти всех и вся делалась основная ставка. Впервые со дня принятия решения о вступлении в альянс закралось сомнение, что задача не будет настолько легка, как изначально рассчитывали слизеринцы.

— Вас не учили проявлять уважение к хозяевам? — ворвался в ее мысли голос окончательно выведенного из себя их отношением Теренса Хиггса. — Мало того, что вы явились в непотребном виде, так еще, не спросясь, позволяете себе наводить заклинания неизвестного происхождения в нашем тайном месте, куда вас допустили исключительно ради жеста доброй воли!

Пэнси порадовалась, что не оказалось последней, до кого дошел смысл поттеровских действий, и посмотрела на студентов. Взбешенная их поведением, она только мимолетно отметила причудливое смешение маггловского и магического стилей, но только сейчас обратила внимание на краски: если красный, то цвета бугргунского вина, синий — как сумерки и полночь, зеленый — нефрит и болотный, фиолетовый, серый — с добавлением любого другого: серо-зеленого, серо-розового и т.д. Все вместе: масса красок, но никаких ярких оттенков. Даже белый — и тот официальный цвет погребальных церемоний. Выбор неоднозначно указывал, что несмотря на напускную веселость они смертельно серьезны.

— А чем тебе наш вид не угодил?! — воскликнула одна из магглорожденных семикурсниц. — Мы вполне презентабельны.

— И вообще, прежде чем тыкать в нас пальцами, посмотрите на себя, — хмыкнула Мэнди. — Какой это век? XVI или XVII?

— Зависит от того, что под юбкой, — глубокомысленно отозвала Лаванда, задумчиво уставившись на платье Милисент.

— Помимо ног? — хохотнул Эдди, и сидевшая рядом Эббот шлепнула его по руке, заставляя оскорблено надуться.

— Каркас или слои нижних юбок, — поучительно ответила Браун, бросив на него осуждающий взгляд.

— Слава богу, не Тюдорская эпоха. Парни в шортах-фонариках… брр, — Гарри театрально передернулся, и Гермиона влепила ему легкий подзатыльник:

— Имейте уважение к чужой культуре, — строго отчитала она.

— Мы не нуждаемся в твоей защите, Грейнджер, — буквально выплюнув фамилию вместо привычного ругательства, отреагировала Блоссэм.

«Все же должность старосты для нее больное место, — мысленно вздохнула Пэнси, — ведь до этого года она была к гриффиндорке безразлична». Правда, как слизеринке ей стоило бы принять в расчет, что сейчас не время для обид и особенно таких мелких. Перспектива совместного будущего и так была хрупкой, как первый лёд, она требовала деликатного обращения, разговора, полного осторожного, напряженного обсуждения, а не подобных выпадов, которые могли разбить вдребезги любую надежду на реализацию. Боясь, что ситуация быстро может выйти из-под контроля, Паркинсон поспешила вмешаться и замять возможный конфликт.

— Нет ничего предосудительного в приверженности традициям, — спокойно сказала Пэнси. — Для вас это, возможно, странно, но для нас это в порядке вещей и является еще одним способом почтить предков за выдающиеся достижения во славу рода…

— Нашла кому давать объяснения, — саркастически перебил ее Деррик. — Пришлые не в состоянии оценить символическое и историческое значение старинных знатных родов. Традиции отвергают те, кому нечем гордиться, маги вроде Уизли или тех же Поттеров, которые, помнится, в указанную эпоху занимались производством посуды. Ладно Патилы — они выросли в колониях, или Лонгботтом, но Эббот, МакМиллан, Слоупер и прочие — вы принадлежите к весьма уважаемым семьям! Я не понимаю, как вы можете принимать в этом участие? Боунс, твоя тетя знает, с кем ты общаешься? Никто из вас даже не соизволил одеться подобающе!

— Позволь тебе напомнить, что ты и сам собираешься в «этом участвовать», — резко ответила Сьюзан. — И моя тетя не диктует, с кем мне дружить, а кого избегать. Она доверяет моему суждению. Спасибо большое за беспокойство.

— Мы пробрались в подземелья под видом обслуги, обеспечивающей зрелище на вашем торжестве. Ты считаешь реальным облачиться в парадные одежды и пройти по всему замку, соответствуя этому прикрытию? — ехидно спросил МакМиллан. — Обычные и ученические мантии больше соответствуют случаю, а в маггловской одежде разбираются только свои, и если мы скажем, что «рабочие сцены» не хотели испортить учебную форму — нам поверят.

— И возможно, ты очень удивишься, но у магглов тоже есть предки, — сказал Терри Бут. — Даже если не все могут отследить родословную до пришествия Христа — это не означает, что их не чтят. В наших школах есть специальный предмет, одним из заданий которого является составление генеалогического древа.

— И вообще-то традиция традиции рознь, и если они начинают тотально препятствовать любому прогрессу, определенно необходимо что-то менять. Общество обязано развиваться, — добавила Анджелина Джонсон.

— Осталось высказаться мне? — усмехнулся Гарри. — Хорошо, чем бы ни занимались основатели моего рода, для меня важно лишь то, что они всегда были приличными людьми. Это — единственная ценность, которая признается собравшимися на этой стороне, — он жестом обозначил Неприкасаемых, — и безразлично — мусорщик ты при этом или король. Это то, чего мы ждем и от вас. Кстати, ты прав. Основатель фамилии действительно занимался гончарным ремеслом, что, в принципе, довольно очевидно, и впоследствии моя семья прославилась глиняной, керамической, фаянсовой, а позже фарфоровой посудой, которая не билась, не теряла со временем красивого вида и поддерживала температуру напитка или блюда. Бизнес до сих пор принадлежит мне. И, раз уж это для тебя имеет такое большое значение, в указанную эпоху Поттеры породнились с Ланкастерами.

— Маггловской знатью? — неприятно ухмыльнулся Деррик, и Паркинсон решила, что он станет первым кандидатом на чистку памяти. Теперь желание Драко подстраховаться и навести Обливейт на всех, кто не сможет поверить, что Поттер стоит второго взгляда и на него нужно обратить пристальное, не замутненное предубеждениями внимание, больше не казалось чрезмерно параноидальным. — Нашел чем гордиться!

— Маггловские короли, — поправил Поттер, при все еще радужном настроении между его бровями залегла маленькая складочка, а глаза забегали по слизеринцам, и увиденное заставило его нахмуриться еще сильнее. — И судя по всему, в некоторый момент истории подражание маггловской аристократии не являлось чем-то предосудительным, иначе в вашем окружении у меня не создавалось бы впечатление, что я нахожусь в портретной галерее. Возможно, потому, что знать, как класс, тоже считала себя выше обычных простолюдинов? — риторически закончил он.

— А может, это магглы нас копировали? — тихо сказала Дафна с застенчивой полуулыбкой.

— Исключено, — категорично возразила Лаванда. — Можно легко проследить эволюцию моды до современных маггловских тенденций, но мантии любой разновидности вне них.

Все без исключения с удивлением воззрились на Поттера, который внезапно поднялся и начал раздеваться, оставшись в брюках и свитере. Мерлин великий, кожа и шелк! Воспитание наследницы богатой семьи позволяло определять качественные материалы, в какой форме бы они ни представали. Для Паркинсон смотреть на Героя, одетого для разнообразия дорого и со вкусом, само по себе оказалось небывалым эстетическим удовольствием. Введение в перспективу Грейнджер заставило задуматься — не подбирают ли они наряды специально, ведь теперь промежуток в спектре между черным и белым покрывали два по-прежнему идеальных оттенка: темный низ, светлый верх. Переключив внимание на другую картину и сосредоточившись на возвышавшихся по обе стороны Томаса и Лонгботтома, она поразилась совместимости и сочетаемости стилей маггловской одежды. Стоявший спереди и посередине Поттер был их смешением. Три различные комбинации, рядом с каждой из которых органично смотрелась и Грейнджер, и короткое черное платье Браун, и длинное — Кэти Белл, и все вариации юбок и брюк, включая абсолютную нелепицу ансамбля Лавгуд. Держа плащ в руках, он сделал пару шагов и протянул его Мэнди Броклехарст, которая ошеломленно моргнула и едва не подавилась канапе.

— Будь любезна, — мягко попросил он.

— Спасибо, мне не холодно.

— Не в этом дело, — сказал Гарри. — Они пялятся на тебя.

— Кто? На что? — непонимающе спросила она.

— Они, — широкий жест в направлении слизеринцев, который Мэнди непроизвольно отследила, и ответ на второй вопрос ей уже был не нужен, поскольку вопреки прикладываемым усилиям парни продолжали таращиться на ее живот, но Гарри все-таки закончил демонстрацию и, расправив плащ, поддержал его для нее. — Пожалуйста.

— Я в нем запарюсь! — воскликнула Броклехарст.

— На нем чары. Температура будет оптимальна.

— Гарри, что за бред?!

— Я не знаю! Я парень, но тоже многого не понимаю. Например, почему в большинстве религий и культур существует табу на женские волосы, или почему при столь близком соприкосновении миров этот умудрился погрязнуть в сексизме и дремучей древности. И я не знаю и не понимаю, почему они не смотрят на оголенные плечи и декольте своих девушек или стройные ножки в чулках у наших и не в состоянии отвести глаз от тонкой полоски кожи, мелькающей между поясом джинсов и короткой сорочкой. Но я знаю, что если ты уважишь меня и прикроешься, то, вероятно, они обретут способность слушать и воспринимать тебя всерьез, а не как объект сексуального интереса, и мне не придется сегодня снова влезать в драку.

— Снова? — подозрительно прищурившись, влез Голдстейн, а в следующий миг его глаза в ужасе расширились. — Нет, только не говори мне, что ты имеешь в виду то, что я думаю, что ты имеешь в виду, — слабо попросил он.

— Я молчал, — криво улыбнулся Поттер, — но раз уж ты сам догадался — о, да.

— Псих ненормальный, — недоверчиво покачал головой Томас.

— Чокнутый, — хмыкнул Шеймус.

— Возможно, но это было так классно! — выдохнул Гарри, мечтательно зажмурившись, снова нетерпеливо тряхнул плащом, и они с девушкой уставились друг на друга, играя в гляделки.

— То-то у тебя настроение такое хорошее: счастливая лыба с лица не слезает, — спокойно усмехнулся Невилл.

— Ты слишком хорошо меня знаешь, — не отводя взгляда, ответил ему Поттер.

— Отлично, но ты мне будешь должен, — всплеснув руками, сдалась Мэнди.

— Договор. Ты делаешь, что я прошу, а я все, что ты захочешь, — улыбнулся Гарри.

— Ах, это великое искусство компромисса, — язвительно прокомментировала Гермиона, и Поттер высветил ей ухмылку, поддерживая плащ, в рукава которого наконец-то соизволила скользнуть девушка... и полностью в нем утонуть.

— Застегнись, — проинструктировал он, и Броклехарст возмущенно уставилась на него, от чего он тихо засмеялся. — Давай, тебе понравится. Или можешь и дальше плавать в нем, цепляясь за полы.

Скептично изогнув бровь, девушка взялась за застежки больше из любопытства, чем послушания, если судить по тихому брюзжанию, но мелкие детали никого не интересовали. Едва последний крючок лег в свою петлицу, плащ резко ужался до размеров новой временной владелицы.

— Вау! Я такая супер-Нео! — не удержалась она от восторженного вопля.

— Ох, ты решил проблему… — Лаванда запнулась, подыскивая определение, и вздернула бровь, — разделения гардероба.

— Ремус помог, — усмехнулся Гарри, непроизвольно стрельнув глазами на похожую ухмылку Невилла, упорно продолжавшего подпирать стену. — Потом покажу, полевые испытания еще не проведены полностью.

— Люпин? Оборотень, который носил еще более убогое рванье, чем ты сам? — презрительно хмыкнул Блейз Забини.

— Ага, он самый научил меня заколдовывать маггловскую одежду, которая, в отличие от магической, не поступает в продажу с уже наведенным комплектом чар, — многозначительно глядя на него, насмешливо ответил Поттер, по всей видимости, еле сдерживаясь от желания расхохотаться в их вытянувшиеся физиономии.

Еще одна маска. Паркинсон воспроизвела в памяти образ сутулого, словно груз целого мира возложили на его плечи, усталого, побитого жизнью, изможденного и смирившегося мага в обветшалой мантии. После обнародования поверить в его ликантропию было практически невозможно: «…эта опустившаяся личность просто не могла быть опаснейшим хищником», — говорили одни; «…так и надо ломать этих нелюдей», — утверждали другие. Но, бесспорно, Люпин был сильным магом и превосходным учителем — это признавали даже некоторые слизеринцы. Не будь он настолько жалок, они, возможно, даже смогли бы его уважать. Почему никто из них не додумался, что одного обновления чар в исполнении мага его калибра должно было хватить минимум на месяц? Или пусть меньше. У Люпина в отличие от большинства оборотней имелась волшебная палочка, и ничто не мешало ему возобновлять чары хоть ежедневно! Почему он этого не делал?! Почему мирился с всеобщим презрением, когда мог легко этого избежать? И главное — почему никому из чистокровных это не пришло в голову раньше?! Большинству полукровок и пришлым простительно: те, в основном, безграмотны и в глобальном, и в повседневном устройстве их мира, но они-то, чистокровные, должны были знать лучше! Пусть это так естественно и малозначительно, пусть они достаточно богаты и меняют гардероб намного раньше, чем чары исчерпают себя. Хотя если кто-то и вспомнил о комплексе, он скорее всего промолчал, чтобы не лишиться повода для подлых комментариев и возможности возвеличиться за чужой счет. Мерлин, насколько же мы все суетные и мелкие!

Гермиона Грейнджер, Невилл Лонгботтом, Ремус Люпин — это все маски. Всегда и везде все в окружении Поттера носили маски и играли отведенные роли. Пэнси не могла не задуматься: а настоящие ли они сейчас, или это тоже лишь одна из многих личин, выгодных для этой партии? И тут же отмела эту бредовую мысль: Поттер не способен на подобную подлость, пусть сам он квинтэссенция притворства — мифа, созданного людским воображением, и обмана — сказки, сочиненной великим Дамблдором, чтобы пугать Темных Лордов. Паркинсон не была уверена, что на его месте под всеми этими покровами сумела бы сохранить свое собственное лицо. Может, и у него уже давно нет лица? И его самого нет и никогда не было, а есть только отражение чужих надежд, и каждый находит в Поттере именно то, в чем больше всего нуждается? Лукас хотел заботливого брата, Люпин — уважения, Грейнджер, как и сама Пэнси — признания, а Лонгботтом… чего мог хотеть хогвартский неудачник, чьи родители навсегда заперты в Св.Мунго? Того, кто поверит в него, или обычного друга, о котором всегда мечтал Драко? Малфой все-таки чертовски удачлив — получил желаемое, может быть, Пэнси не были известны все детали, но она знала, с кем пропадает Драко четыре раза в неделю. Она знала своего будущего мужа вдоль и поперек и не могла не заметить, как постепенно он менялся, хотя сам этого еще не понимал, продолжая упорно цепляться за привычное прошлое.

Это и есть дар Гарри Поттера — он срывает покровы, убирает фальшивки, очищает наносное и позволяет быть самим собой. Вот почему у них есть с ним шанс — не из-за того, что он широко мыслит, или его комплекса спасителя, или в расчете на выгоду, а потому что Поттер настолько привык к маскам, своим и чужим, что научился видеть сквозь них. Внезапно Пэнси как-то сразу отпустило, и одновременно она преисполнилась предвкушением зрелища предстоящих переговоров, ее ужасно интриговало, как отреагирует Поттер. Разумеется, Драко не идиот и понимает, что намеченный план не пройдет ни при каком сценарии, но тем не менее Малфою придется его придерживаться, чтобы не уронить престиж Слизеринского Принца. «Мерлин, когда же он соизволит наконец явиться?!» — нетерпеливо подумала Паркинсон и трезво допустила, что особенно ради подтверждения ее теории ей все же ужасно хочется увидеть истинное лицо Гарри Поттера, ведь вполне возможно, это лик будущего, о котором она всегда грезила.

— Гарри! — панически воскликнула Броклехарст, накинувшая себе на голову обнаруженный скрытый капюшон, и теперь слепо шарившая вокруг руками после неудачной попытки самостоятельно скинуть его обратно.

— Стой спокойно, — приказал Поттер, и девушка застыла напротив слизеринцев. Пэнси почувствовала, как вздрогнула Гринграсс, увидев клубившуюся вместо лица тьму. — Удалить капюшон можно только моей рукой.

— Уф, — поморгав, выдохнула она. — Ты в этом что-нибудь видишь?

— У меня хорошее ночное зрение, — пожал Гарри плечами. — Кстати, ты великолепно выглядишь, Мэнди.

— Не подлизывайся — ты все равно мне должен.

— Я уже согласился и не замечен в том, что отзываю обещания, — оскорбился парень.

— Это потому, что ты еще не знаешь, что я для тебя готовлю, — коварно улыбнулась Мэнди. — Я хочу на рейв.

— Лады, — беспечно согласился он.

— И никаких протестов, как в прошлый раз? — недоверчиво поинтересовалась девушка

— Это вечеринка, да? — встряла Лиза Турпин. — Ты обещала взять меня с собой в следующий раз, когда пойдешь на маггловскую вечеринку.

Гарри и Мэнди сомнительно переглянулись, кое-то из толпы деликатно кашлянул.

— Рейв не совсем то, что я имела в виду, — осторожно сказала Мэнди своей соседке по спальне и по совместительству лучшей подруге. — И, ты прости, Лиз, но раз уж мне свезло взыскать с Гарри одолжение, то я хочу его в личное пользование, чтобы он был моей парой, а все вокруг завидовали, какой сногсшибательный спутник меня сопровождает.

— Ладно, — коротко хохотнув, протянул Гарри, — я внезапно ощутил себя мальчиком из эскорта, и это… странно.

— Странно типа «Ух ты!» или «Во жуть!»?

— Просто странно, — он развязно усмехнулся, — пока ты не настаиваешь на полном комплекте услуг, — Мэнди шлепнула его по руке, — и это лучше, чем если меня опять примут за вашего сутенера, — на это она рассмеялась, уткнувшись лбом ему в грудь.

Без долгих размышлений Поттер естественным жестом, так легко, словно ничего другого ему не оставалось, обнял ее за талию, притянул к себе и прижался щекой к шелковистым волосам. Картину они представляли из себя на редкость гармоничную и, вспомнив реплику Лукаса: «Вы и правда ничего не знаете об этих двоих, верно?» — Пэнси, не удержавшись, глянула на Гермиону.

— Только чур на этот раз футболка останется на мне.

— Уверен? — спросила Мэнди, чуть отстраняясь, запрокидывая голову и встречая его дразнящую улыбку ответной. — Ты так эффектен с обнаженным торсом в лазерных вспышках.

— Вне обсуждения, — Гарри принял серьезный вид. — Или конец сделке.

— Идет, — скорчив недовольную гримасу, уступила Броклехарст.

— Еще раз виват компромиссу, — подразнивающим тоном прокомментировала удобно откинувшаяся на диване Гермиона. Паркинсон пришла к мнению, что ее совершенно не волнует, что тот обнимается с другой девушкой посреди комнаты у всех на виду. Спустя мгновение поза стала еще более интимной, поскольку Поттер слегка наклонился вперед и, глядя поверх плеча рэйвенкловки почти касаясь губами ее уха, горячо зашептал:

— Ты лучше скажи Лизе правду. Как бы она ее ни шокировала, в любом случае честность не так сильно ранит, как предполагаемое пренебрежение.

Извернувшись в его руках, Мэнди обернулась к Турпин, отметила надутые губы и обиженное выражение лица и сердито буркнула, обернувшись обратно к Поттеру:

— Ненавижу тебя.

— Все совсем наоборот, — склонившись, он чмокнул ее в щеку и, опустив руки, отступил.

— Извини, Лиза, мне действительно очень жаль, — повернувшись к подруге, искренне сказала Броклехарст, — но рейв-отрыв — слишком радикальное сборище для неподготовленного чистокровного мага.

— Почему? — недовольным тоном спросила Турпин.

— Много шума, толкотни… алкоголя.

— И, — приподняв бровь, подтолкнул Поттер.

— И ты до такой степени не разденешься, — стрельнув в него сердитым взглядом, закончила Мэнди. — Возможно, ты уже способна шутить про сетку, но вряд ли ты готова примерить ее на себя.

— В смысле? — удивленно вскинулась Лиза, и единичное или скрытое внимание присутствующих к чужой беседе приобрело явный заинтересованный характер, ощутимо смутивший Мэнди.

Магглорожденные смерили Лизу и ее обычную мантию одинаковыми оценивающими взглядами и согласно покивали. Броклехарст умоляюще покосилась на Гарри, взглядом прося помощи, но он отклонил голову к своей прежней собеседнице, неоднозначно отступая и передавая право на разъяснения. Вздохнув, Мэнди присела на подлокотник кресла Турпин и спросила громким шепотом:

— Помнишь, я показывала тебе каталог белья? — Лиза кивнула. — Так вот, для рейва ткани на теле будет лишь чуть-чуть больше.

С секретами Виктории ознакомились все девушки, и теперь на всех лицах застыл шок.

— Правда? — недоверчиво спросила Сьюзен.

— Угу, — подтвердила Элоиза Миджен.

— Зачем? — наивно поинтересовалась Ханна.

— Потому что это дикие танцы, жар, грохот в ушах, яркий свет и движение, очень много движения, — с мечтательной ностальгией ответила Мэнди и, сцепив руки за спиной, потянулась, снова привлекая прежнее внимание чистокровных парней. — Господи, как же я скучаю по свободе.

— Это ваше понимание свободы? — возмутился Притчард. — Это распутство, возмутительная непристойность, развязность, бесстыдство, распущенность, беспардонная вольность, амикошонство…

— Вот вам плюсы частного начального образования, — хихикнула Гермиона. — Какой насыщенный словарный запас.

— И все ради того, чтобы назвать меня шлюхой? — сузив глаза, поинтересовалась Броклехарст.

— Выставляя себя на всеобщее обозрение, ты сама себя ею делаешь, — категорически заявил Теодор Нотт. — Он только назвал имя.

— Сделай это еще раз, и я тебе врежу, — со спокойной уверенностью предупредила она, сжимая кулаки.

— Не обращай внимания на этих убогих, — миролюбиво предложил Финч-Флетчли, мягко прикасаясь к ее напряженному плечу и успокаивающе сжимая. — Знаешь ведь, у кого что болит, тот о том и говорит. До сего дня я не думал, что пару столетий назад мужчины действительно сходили с ума и чуть ли не лишались сознания при виде дамской лодыжки, но, увидев, от какой похоти тебя в срочном порядке скрывал Гарри, — Джастин неверяще покачал головой, — думаю, это вполне правдоподобно. Более того, считаю, что если бы наши девушки до сих пор ходили закованными в тонны ткани, то у нас положение дел было бы тем же самым.

— Тогда какого Мерлина, если смотреть нормально, Поттер ее закрыл? — издевательски изогнув бровь, сказал Грэм.

— Смотреть можно, но… черт, как объяснить?.. — закусив губу и хмуро потирая шею, ответил тот.

— Разница в восприятии, — пришел ему на помощь Гарри. — Для нас это игра, и пока в ней участвуют только глаза, это никого особо не беспокоит. Как правило, девушки наряжаются исключительно для собственного удовольствия, но это не значит, что ей не будет приятно, если результат понравится кому-нибудь еще, — мимо него с блюдом, загруженным закусками для задиванной компании, прошла Лаванда, и, проследив за ней, он тихо присвистнул. Обернувшись, она ярко улыбнулась и благодарно кивнула. — Это форма комплимента: я признаю ее усилия, и все довольны, никакого оскорбления и раненых чувств, — пояснил Гарри, возвращаясь к слизеринцам. — Если девушка красива, она неизбежно привлекает внимание вне зависимости от того, одевается ли она более сдержано, или оголяется. Фактически, именно неприкосновенность плоти вызывает эффект запретного плода, и когда магглы избавились от него, это существенно облегчило нам жизнь. Мы все испытываем жгучий интерес, и нечего тут стыдиться, это естественно, особенно в нашем возрасте гиперактивных подростковых гормонов, но без вашей чопорности и скованности мы не рискуем смутить себя, увидев кусочек голой кожи, — он насмешливо прищурился. — Молодость — время радости и глупости, уместности мы еще успеем научиться, когда станем костюмами, а пока мы парни, и глазеть на девчонок в нас заложено на уровне инстинкта. Мы смотрим, мы оцениваем… и более того — специально таскаемся по пляжам и бассейнам, где на них максимум три треугольника ткани и пара веревочек. Ну и что с того? Девочки занимаются тем же самым. Это не делает никого из нас доступным, считать иначе означает снискать не самую лестную славу.

При описании купальников на лицах слизеринцев отразился шок, а у парней аж зрачки расширились. В зависимости от воспитания, полукровок распирало от ужаса или от смеха, как и магглорожденных.

— Что значит «стать костюмом»? — заинтересовалась Булстроуд.

— Взросление.

Позже Пэнси не могла понять, откуда взялось совершенно чуждое ее характеру импульсивное желание проверить правдивость его слов. Не осознавая своих действий, она поднялась на ноги и в несколько мгновений оказалась на середине залы почти вплотную, где их разделял только кофейный столик. Остановившись, она медленно смерила Поттера взглядом с головы до ног, не скрывая своей откровенной оценки. Однако если она надеялась его этим как-то смутить, выбить из колеи и заставить, краснея, пытаться тайком определить, застегнута ли у него ширинка, то была глубоко разочарована.

— Мне покрутиться? — с соблазнительной улыбкой спросил он.

— Гарри, прекрати смущать девичий покой, — с напускной строгостью велела Гермиона, давя рвущуюся улыбку.

— Вот так всегда: ты мешаешь мне веселиться и проявлять учтивость к чужой даме. Я жду ваших пожеланий, миледи, — чуть склонив голову на бок, Гарри уставился на Пэнси, с любопытством ожидая, хватит ли ей смелости продолжать.

— Было бы неплохо, — невозмутимо ответила она.

— Нравится, что видишь? — покрутившись вокруг своей оси и разводя руки в стороны, как бы показывая, что именно имеет в виду, поинтересовался Поттер.

— Думаю, не стоит ли подарить тебя Волдеморту, — симулируя задумчивость, почти в полный голос высказала Паркинсон свои мысли и внутренне замерла, ожидая реакции на экспериментальную шутку. Периферийным зрением девушка уловила, что остальные взирают не нее с чем-то средним между шоком и благоговейным ужасом, но гости ее не разочаровали и взорвались смехом. Она все еще не понимала их — того, как можно настолько радостно смеяться над такими пугающими вещами, но вдруг осознала, что вполне сможет к этому привыкнуть.

— Оберточную ленточку под цвет глаз подобрать будет трудно, — успокоившись, ответил Гарри, и его взгляд, обращенный к ней, полыхнул теплом. Не веря собственным глазам, Пэнси всмотрелась в затягивавший цвет молодой весенней листвы и чуть не ахнула: он смотрел на нее с восхищением и гордостью. Она задалась вопросом: почему? Откуда эта гордость и ужас однокурсников, и тут ее осенило, что за имя так легко соскользнуло с ее языка. — Теперь, леди, я могу сесть? — закончив свой пристрастный осмотр и оставшись довольная результатом, она одобрительно улыбнулась и кивнула, милостиво позволяя ему вернуться прежнее место. — Раз уж мы почти друзья, не поделишься знанием, когда нас удостоит присутствием Малфой? — добавил он более серьезным тоном.

— Я не знаю, что могло его задержать, — признала Пэнси.

— Будем ждать, — вздохнул Поттер.

— Возможно, — предложила Грейнджер, — поскольку разговор зашел о подарках, мы пока можем закончить неофициальную часть? Если, конечно, ты не забыл, — испытующе изогнула она на него бровь.

Поттер замер на полушаге и, спохватившись, хлопнул себя по лбу.

— Мэнди, радость моя, проверь правый карман.

На минуту отвлекшись от беседы с Джастином и парой его друзей, Броклехарст скользнула рукой в карман и перебросила Поттеру плоскую бархатную коробочку.

— Хотя повод для нашей встречи — чистой воды фикция, нам показалось, что такая эксплуатация Дафны требует определенной компенсации, что в свою очередь позволяет начать альянс с хорошей ноги и познакомить с одной из лучших маггловских традиций. — Гринграсс заинтересованно и взволнованно поднялась Гарри навстречу, приятно удивленная тем, что хоть кто-то вспомнил о ее дне рождения, помимо ближайших подруг. Ее руки машинально поправили прическу, огладили парадную мантию и расшитую ткань платья, заставляя Гарри по-доброму улыбнулся ее энтузиазму. — У магглов в шестнадцать достигают юридического совершеннолетия. Это особенное событие, а особое событие требует особого подарка. В этот день принято дарить что-то дорогое, памятное и, по возможности, долговечное. Мы подумали и решили, что тебе придется по вкусу именно это, — он продемонстрировал ей футляр. — Правда, боюсь, если тебе захочется его примерить, придется немного переодеться. Я рассчитывал на несколько иной вырез декольте, — смущенно пояснил он. — Извини.

— Выбирал Поттер?! — наигранно ужаснулся Забини. — Не завидую я тебе, Дафна, — захохотал он.

— Заткнись, Блейз, — рявкнула Гринграсс, фурией развернувшись к нему. — Что подарил мне ты? Сомнительное удовольствие своего присутствия? — пробуравив его взглядом, она снова повернулась к Гарри, и выражение ее лица смягчилось, опять сделав похожей на маленькую неуверенную девочку.

— Это от всех нас, — он открыл перед ней футляр. — С днем рожденья, Дафна!

Она не ответила. Она вообще не обращала внимания ни на что с тех пор, как он открыл крышку и ее взгляду открылось чудо, покоящееся на белоснежном шелке. Причудливо переплетенный ободок из белого металла должен был плотно обхватить ее горло, и хотя он сам по себе был произведением искусства, в то же время просто оттенял выложенный в треугольник узор из синих камней с крупным камнем в подвеске посередине. Подрагивающими пальцами она проследила узор.

— Ты украла мой взгляд, — меланхолично провозгласила Луна.

— Волшебно! — выдохнула Гринграсс.

— И тем не менее колье маггловское. Обычные платина с сапфирами плюс уникальная работа истинного художника. Мне показалось, они подойдут к твоим глазам.

— Не возражаешь? — она убрала волосы с плеча.

— Платье… — пояснил Поттер, заметив недовольство его медлительностью.

— О. Хорошо, что мне одеть?

— Ничего, — он снова лукаво улыбнулся. — Девочки тебе помогут.

— Я не видела, на чем ты остановил выбор, — поднимаясь, сказала Парвати.

— Ты им позволишь? — спросил Гарри, снимая украшение с крепежей, немного поколебавшись, она уверенно кивнула.

Паркинсон одной из немногих было известно, как тщательно Драко планировал каждое свое появление на публике. Это было частью его обучения наследника Малфоев, которых поколение за поколением приучали к театральности. Каждый жест должен быть продуман. Каждое движение, если надо, могло нести в себе угрозу. Тем обиднее, что их сегодняшние гости не обратили внимания на его грандиозный выход, частично погруженные в какие-то полушепотные дискуссии или захваченные игрой «одень Дафну». Пэнси сама весьма неохотно отвела взгляд от девочек, смеющихся, выдвигающих все новые и новые предложения фасонов, парней, выставляющих баллы каждому варианту, и сияющей Дафны, восторженно принимавшей все положенные в этот день комплименты, поздравления и внимание. Пэнси испытала небывалый прилив благодарности к грифам, которые сумели устроить ей настоящий праздник.

— А я надеялся, что хотя бы некоторые из вас догадались о причине сегодняшней встречи и сумеют сохранить подобие серьезности, — раздался язвительный голос Малфоя, суета мгновенно смолкла, и теперь все смотрели на него. — Могу я поинтересоваться, что вас так развеселило? — изогнул он бровь в неподражаемом жесте насмешливого презрения и, наслаждаясь всеобщим вниманием, степенно прошествовал на свое центральное место.

— С тем же правом я могу спросить, где ты пропадал, когда тебя ждут люди, — закатив глаза отбрил его Поттер, поцеловал ручку зардевшейся Дафны и наконец рухнул на диван, блаженно раскинувшись.

— Не вижу проблемы, если вы сумели себя развлечь в ожидании, но если настаиваешь: директору срочно понадобилось обсудить со мной правила проведения межфакультетских мероприятий. Видимо, открывая свою труппу, детали вы продумать не успели.

— Зачем ломать голову и растрачивать себя на то, что будет сделано без твоего участия и без учета твоего мнения? — философски пожал плечами Поттер.

За время их короткого обмена репликами все успели рассесться, и только теперь Пэнси осознала, что праздная болтовня и легкие манеры позволили в какой-то момент им смешаться друг с другом, но сейчас все вернулось на круги своя к двум противостоящим лагерям. Единственной, кто оставался на ногах, была Луна Лавгуд, которая с потерянным выражением скользила взглядом по окружавшим ее лицам. Но стоило ей зацепиться взглядом за Поттера, в ее глазах вспыхнуло нечто, схожее с решимостью, и она направилась к Гарри, хотя рядом не наблюдалось свободных мест. Фактически Пэнси была поражена до глубины души, что такое количество людей сумело уместиться на одном диване, а еще больше — качеству мебели, не развалившейся под их общей массой. Потянув Поттера за плечо, Луна выдернула подушку у него из-за спины и, бросив ее на пол, с изяществом уселась у его ног в облаке серебряной ткани.

— Кажется, мы оговаривали присутствие только двух последних курсов, — нахмурился Драко.

— Луна — исключение, — категорично отрезал Гарри.

— Гриффиндорцы, — хмыкнул Малфой, — не можете не обойти правила даже те, что придумали сами?

Однако прежде, чем Поттер успел ему ответить, с привычной отрешенностью заговорила сама Лавгуд:

— За мной нужно приглядывать, а все, кто обычно присматривает за мной, сегодня здесь, — она откинулась, прислоняясь к колену Поттера. — К тому же Гарри предпочитает делать это лично.

Это заявление заинтересовало всех слизеринцев без исключения, и Драко впился в Поттера требовательным взглядом.

— Не дави, Малфой, это не обсуждается, — серьезно ответил Поттер.

— Под твою ответственность, — неохотно отступил Драко, решив по крайней мере оставить за собой последнее слово.

— По этому поводу я бы не волновался: ваши заклинания — наше заклятье, безопасность нам гарантирована.

— Поттер, что за чары ты использовал? — с нажимом сказал Малфой, опасаясь, что неизвестная магия могла испортить весь комплекс старинных чар.

— Гарри, — любезно поправил его тот.

— Что? — спросил Кассус Уоррингтон.

— Раз уж мы собираемся быть друзьями, то стоит начать называть себя друг друга по именам, — мило улыбнулась Грейнджер.

— Прекрасно, — процедил Драко, и только Паркинсон поняла, что Поттер уже смог его довести, и в очередной раз подумала, что если бы они родились в одной семье, из них бы получились образцовые братья. — Что за заклинание ты использовал, Гарри? Или это страшная тайна?

— Разумеется, нет, — учтиво ответил Поттер и повернулся к временной обладательнице своего плаща. — Извини еще раз, Мэнди. Средний внутренний карман с левой стороны.

Следуя его указаниям и терпеливо закатывая глаза, девушка достала тонкую книжку небольшого формата и, не меняя позы, небрежным жестом перекинула ее на колени Малфою.

— Девятнадцатая страница.

Малфой нахмурился, удивляясь, откуда у Поттера рукописная книга, но когда прочитал пояснения на указанной странице, его изумление проявилось и внешне.

— Круг Посвященных?! Это утерянное знание! Где ты это взял? — растеряв подобие невозмутимости, воскликнул Драко, благоговейно переворачивая древние листы и возмущенно вскрикнул, когда книга испарилась из его пальцев.

— А вот это уже невежливо, — сказал Поттер, захлопывая материализовавшуюся у него в руках книгу. — Что за человек — тебе протягивают ладонь, а ты норовишь отхватить всю руку. Вырвав из плечевого сустава.

— Как ты?.. — поразился Боул, заглядывавший через плечо Малфоя.

— Конечно же я умею призывать свое имущество.

Слизеринцы переглянулись — управлять собственностью мог только Глава Рода. Пэнси прибавила еще один получивший подтверждение пункт из слов Лукаса.

— Что за Круг Посвященных? — спросила она, переводя тему с того, на чем пока не следовало заострять внимания, поскольку еще не все были готовы к этому обсуждению, хотя образование Паркинсон включало в себя предмет, и свойства заклинания были ей известны.

— Чары сокрытия.

— На комнате уже были схожие чары, — бросил Забини, но чего он не ожидал, так выговора от Драко:

— Не позорься, Блейз, это заклинание существенно отличается.

— А что было у вас? — полюбопытствовал Терри, увлекавшийся этим разделом чар. — Стандартный набор, запрещающий разглашение информации, обсуждаемой в зоне покрытия?

Кто-то ответил подтверждающим кивком, и Бут мгновенно утратил дальнейший интерес.

— Выходя за пределы этих чар, несогласные или потенциально способные к предательству подвергнутся изменению памяти, — разъяснил Гарри. — Вы можете вводить в Круг новых людей, но как только основные моменты разглашены, чары взвесят его искренность и вероятную угрозу от этого человека.

— Зачем такие радикальные меры?

— Простая предосторожность, — сумрачно сказал Голдстейн.

— Не снова, Тони, — предупредил Гарри, и тот молча кивнул, а Гермиона понадеялась, что однажды Энтони все-таки сможет себя простить за предательство девушки, в которую был влюблен. Хотя его вины в поступке Мариэтты Эджком никто, кроме него самого, не видел. — В прошлом году, как вам известно, — с намеком продолжал Поттер, — через обычные заклинания случилась утечка, а мы из тех, кто предпочитает учиться на опыте. Тем более теперь все намного серьезнее. Мы больше не Армия Дамблдора — клуб самозащиты, а нечто более значительное. Зовите нас Неприкасаемыми.