Дамы семьи Паркинсон (джен)

Примечания:

Использованы фрагменты из "Гарри Поттер и Философский камень". Все права на них принадлежат Роулинг.

Северус задумчиво отпил огденского и, нагнувшись к камину, поворошил угли кочергой. Не спалось. В голове мелькали неясные образы, тени — прошлого ли? Снов?

Он пригубил еще раз и напряженно уставился в оранжевое пламя, лижущее поленья. Разговор с Люциусом сначала не задался: Малфой встретил его у парадного входа в мэнор, заложив руки за ровную спину, неожиданно холодный и отчужденный. Он не стал спускаться к другу вниз, как всегда делал, и Северус медленно прошагал по бесчисленным ступеням, отчетливо ощущая все, что сиятельный лорд хотел этим сказать бедному полукровке: «знай свое место, сын маггла, и не суй нос не в свое дело».

Его приняли в библиотеке, а не в кабинете, как обычно. Еще один намек, на которые Люц был таким мастером.

«Хватит демонстрировать мне свое благородное негодование, я намеков не понимаю», — наконец деланно безразлично сказал Северус, после того, как прождал домовика минут с пять. Люциус, которому подали напиток сразу же, раздраженно фыркнул, но расслабился и сделал лицо попроще.

«Тебе мисс Паркинсон что сказала? Не лезть. А ты опять полез. Зачем ты послал кляузу в Попечительский совет? Не знаешь, что ли, что я теперь председатель? Так бы я и дал твоей анонимке ход».

Северус отвел взгляд: понимать, что свалял дурака, было до боли неприятно.

«Я не знал, что ты просочился еще и туда, — помолчав, признал он. — Ошибся».

«Он признает, что ошибся, — красивым жестом воздел руки горе Люциус и внезапно вскочил, заметался по библиотеке. От его скорости рябило в глазах. — Когда я выбирал тебя в крестные единственному сыну, я делал ставку на твой хваленый ум. Однако в этом году ты меня разочаровываешь».

«Да что с тобой такое, Люций, — растерялся Северус, но, собравшись, тут же принялся капать ядом сам. — Зачем вы затеяли хороводы вокруг мальчишки Поттера? Он входит в сферу непосредственных интересов Дамблдора, не лезьте ему под руку».

«Ты ничего не понимаешь, — отмахнулся Люциус, но хотя бы остановился, словно упоминание Альбуса его отрезвило. — Это наш шанс! Шанс вернуть нашим семьям то, что у нас отняли эти мародеры».

Северус поморщился. Мародерами Люциус любил величать славных победителей Второй Магической⁽¹⁾, но у него самого это словечко рождало совсем другие ассоциации.

«Каким же образом вы планируете это провернуть? Люци, авантюрист ты несчастный, пожалей хоть сына, с него теперь директор глаз не спустит!»

«Он бы и так от него не отстал, — глухо пожаловался Люциус и сел обратно за стол. — И не смей попрекать меня Драко, я только о нем и думаю. Не хочу, чтобы на нем лежало клеймо, как на нас всех. Он имеет право начать все с чистого листа, и я ему в этом помогаю. И повторяю еще раз: хватит нам в этом мешать!»

Мерлин помоги, он даже ладонью по столу хлопнул — это Люциус-то, сдержанный и дипломатичный.

«Да откуда вообще взялось это "мы"? — неожиданно для себя рассердился Северус. — Зачем ты втянул в это Паркинсонов? Вы же не общаетесь! Ты смертельно на него обиделся!»

«Это они меня втянули, — весело хмыкнул Люций и покрутил в руках стакан, глядя сквозь него на свет. — Патрокл, хитрый лис, не зря забаррикадировался в мэноре. За пять лет затворничества он пришел к очень интересным выводам и решил действовать, сдружив дочку с героем. Я просто примазался к чужому коварному плану».

«Ну и дурак, — в сердцах брякнул Северус. — Ты же никак простить его не мог, с чего вдруг этот альянс?»

«Не мог и не могу до сих пор, — кивнул Люциус, и Северус заметил горькую складку у его губ. — Но как союзник он хорош. Вместе Малфои и Паркинсоны могут немало, и пусть лучше мне прикрывает спину Патрокл, чем кто-то еще. Его слабости мне хотя бы известны».

«А эта дамочка? — скривился Северус. Перед глазами мелькнули неприлично длинные ноги и неожиданно властный жест, которым она его тогда остановила. — Она хоть действительно тетка маленькой Паркинсон?»

Люциус кивнул.

«Странно, что ты совсем ее не помнишь. Поликсена Паркинсон, вы должны были сталкиваться в Ставке у Лорда. Она всегда приходила поддержать брата перед рейдом, ну и в целом крутилась среди боевки. Белла ее задирала постоянно... Ее собирались выдать замуж за одного из Блэков, лично я всегда ставил на Сириуса — Вальбурга все мечтала, что старшенький опомнится и вернется в семью».

Северус тогда только скрипнул зубами: ну конечно, невеста Сириуса. Теперь понятно, почему она так его разозлила — с Сириусом, мать его, Блэком у них точно была бы идиллия, жили бы душа в душу.

Сейчас, сидя у камина в своих покоях, Северус заново прокручивал в голове разговор с Люциусом. Что-то царапало его во всем этом. Отличный легиллимент, скоро он понял, что привлекло его внимание.

Поликсена Паркинсон. Он должен был ее знать, но был уверен, что слышит это имя впервые.

Вспомнился взгляд, словно выстрел в упор. Он точно видел его раньше, и не раз. Северус напряг память, пролистывая в голове воспоминания до горькой сладости Второй Магической. Молодой Люций, еще не друг, но уже приятель, мордредовы братья Лестрейнджи, олений взгляд чокнутой Беллс из-под черного опахала ресниц, Руквуд, Лорд… Он вглядывался в лица в своей памяти, но ни в одном из них не узнавал эту странную Паркинсон. Мог ли Люциус ошибиться? Северус с сожалением поморщился — Люциус прекрасно знал семейство Паркинсонов и сестру своего лучшего друга точно бы ни с кем не спутал.

А значит, что-то не так с ним, Северусом.

Под утро он пришел к единственному логичному выводу: качественный Обливиейт, наложенный мастером своего дела. Таких мастеров, способных заменить часть воспоминаний Северуса, да так ловко, что он годами этого не замечал, было всего два: Лорд и его идеологический противник.

Но зачем Лорду или Дамблдору, чтобы Северус забыл Поликсену Паркинсон?

* * *

До каникул оставалась всего неделя, когда Панси заметила, что Гарри ходит как в воду опущенный. Она понаблюдала за ним пару дней, а когда поняла, что не понимает причин хандры, вызвала друга на откровенный разговор.

Оказалось, Гарри не хотел ехать к опекунам. Панси нахмурилась и задумалась. Ей очень хотелось вернуться домой, к тете, посидеть в библиотеке, как раньше, но бросать Гарри одного она не собиралась. Тетя поймет.

Посовещавшись с Драко, они попросили МакГонагалл включить их троих в список остающихся. Та наморщила нос, но согласилась. Помимо них в замке из ровесников-гриффиндорцев по непонятной причине остался шестой Уизли, а из слизеринцев — Тео Нотт и улыбчивый Блейз Забини.

Они быстро втянулись в праздничное расписание: утром поздно вставали, к радости Панси, затем читали в гостиной, игнорируя ворчание Рона о змеях-заучках, а потом отправлялись на улицу. К удивлению Панси, до школы почти не гулявшей за пределами мэнора, на свежем морозном воздухе можно было заняться целой кучей дел: слепить снеговика (по настоянию Гарри и к недовольству Драко, без магии), покататься на зачарованных санках, покидаться снежками и даже полетать наперегонки. После их примирения Гарри с треском ушел из команды, но любить полеты не перестал, и Драко составлял ему компанию, пока Панси наблюдала за ними с земли.

На Рождество они посетили общий пир, с которого быстро сбежали, и отметили праздник вместе, в гостиной, с чаем из неизменного термоса и бутербродами. Панси никогда еще не было так легко и волшебно в этот день — строгие и грустные праздники дома не шли ни в какое сравнение.

Наутро они распаковали подарки. Драко подарил Панси самопишущее перо и получил в ответ от нее красивый блокнот в кожаной коричневой обложке. От тети ей досталась целая корзина пирожных от Фортескью, которыми она поделилась с друзьями. Гарри по совместному уговору в этот год только получал подарки, а не дарил — ему было негде их купить. Драко вручил ему такое же перо, как и Панси, только белое, а не черное, а Панси — новый амулет от чтения мыслей взамен взятого взаймы у Малфоя на Хэллоуин. Амулет был красивый, в виде химеры с головой льва и телом змееподобного дракона — Панси не забыла, как Гарри рвался к ним на Слизерин, и хотела это увековечить.

Гарри неожиданно досталась еще пара подарков: зеленый свитер от Молли Уизли со слезливым письмецом, где она звала его в гости, чтобы познакомиться со всей семьей, флейта от Хагрида и странный маленький сверток. Над ним Драко долго махал палочкой, проверяя на вредоносность, повертел в руках и даже обнюхал.

— Вроде ничего, — подозрительно протянул он и передал сверток Гарри. Внутри оказалась мантия-невидимка, неожиданно очень высокого качества, а к ней прилагалась записка.

«Незадолго до своей смерти твой отец оставил эту вещь мне.

Пришло время вернуть ее его сыну.

Используй ее с умом.

Желаю тебе очень счастливого Рождества.»

— Что-то мне не нравится твой таинственный доброжелатель, Поттер, — манерно произнес Драко, растягивая гласные. Он всегда так делал, когда волновался.

— Мне тоже, — Гарри комкал в руках мантию, зло прожигая ее взглядом. — Зачем папа отдал ее перед смертью? Будь она у него…

Он резко встал с кресла, кинул мантию на освободившееся сиденье и быстро ушел в спальню. Панси с Драко переглянулись и, убрав сомнительный подарок, остались в гостиной. Было очевидно, что Гарри хочет побыть один, и Панси отлично его понимала.

* * *

К концу каникул Поттер оттаял, и даже согласился примерить мантию и попробовать пройтись в ней по безлюдному замку. Авантюрист-Малфой настаивал на совместной прогулке, причем ночью, но Панси завернула его идею на подлете и настояла на коротком дневном выходе.

Вернулся Гарри задумчивый, но довольный. Сторожевая кошка Филча его игнорировала, как и сам сквиб. Мантия не пропускала звуков, запахов и скрывала колебания воздуха при резких движениях. Драко и Панси тоже примерили ее в атмосфере строгой секретности от любопытствующего Уизли. Ощущения были необычные, было странно и жутко не видеть скрытые мантией части собственного тела.

После череды опытов Драко все-таки продавил ночную прогулку и отправился на дело совместно с Гарри. Наутро он в полном ажиотаже живописал, как спас Поттера от темного артефакта — оказалось, ночью они набрели на какой-то класс, и спрятались там, пока коридор патрулировал Снейп. В глубине стояло странное зеркало. Драко заметил, что Гарри залип в него, и не нашел ничего лучше, как в порыве отчаяния врезать по артефакту чем-то фамильным; зеркало пошло трещинами, а Гарри пришел в себя. Рассказывать об увиденном он отказался наотрез, и Панси не настаивала.

* * *

Гермиона Грейнджер сидела в библиотеке, спрятавшись за справочником по трансфигурации. Мадам Пинс уже знала ее как постоянного гостя и даже выделила ей отдельный столик у окна, где ей никто не мешал.

Хотя Гермионе хотелось бы, чтоб ей помешали. Ну хоть разочек.

Она кинула очередной взгляд поверх справочника на компанию, сидевшую возле стеллажей с книгами по зельеварению. Гарри Поттер, Драко Малфой и Панси Паркинсон, неразлучная троица. Панси что-то читала, хмурясь и изредка застывая взглядом на странице, а мальчишки чертили какие-то таблицы, вяло переругиваясь и отбирая друг у друга пергамент.

Гермиона вздохнула и перевернула страницу. Она сидела так уже полчаса, с завистью наблюдая за их компанией, но никто из них так и не заметил ее тоскливый взгляд. Как будто ее и вовсе не было.

Панси заложила за ухо красивое черное перо и потянулась. Гермиону она раздражала. Тогда, в поезде, незнакомая девочка произвела на нее сильное впечатление: было в ней что-то, чего в самой Гермионе не было, какое-то спокойное достоинство. «Чистокровная ведьма, — пояснил ей новый знакомый — рыжий Рон Уизли, севший в ее в купе, когда Гера поделилась своими впечатлениями. — Из тех, кто родился с серебряной ложкой во рту. Точно попадет на Слизерин, и туда ей и дорога, змеище».

Вот только теперь Паркинсон просочилась на Гриффиндор, и Гермиона сгорала от злости, точно зная, что слизеринская змея обманула Шляпу, но доказательств найти не могла.

Панси жестом руки притянула к себе сумку, и Гера, вспыхнув от негодования, отвела взгляд. Она уже знала из книг, что упомянутое Паркинсон в поезде Акцио изучалось только на четвертом курсе, но каким-то образом и она, и Малфой, а в последнее время и Поттер постоянно им пользовались, как чем-то обыденным и самим собой разумеющимся. У Гермионы заклинание не выходило. Она вообще не понимала, как эти трое колдуют без палочки и молча. В учебниках об этом не было ни слова.

Поттер устало тер глаза, сняв свои нелепые очки, и Гермиона, привычно перелистнув непрочитанную страницу, вспомнила, как недолго продлилась их странная дружба. Тогда ей казалось, что наконец-то все встало на свои места: в новой школе у нее наконец-то появились друзья, ее заметили, к ней прислушиваются. Горькое предательство Поттера больно ударило по ее самолюбию — им с Роном предпочли богатеньких чистокровных деток.

Больше всего уязвляла именно чистокровность Малфоя и Паркинсон. Старшие братья-близнецы Рона очень быстро пояснили Гере, что между ней, дочерью обычных стоматологов, и потомками древних волшебных родов, лежит огромная пропасть, которую не обойти и не перемахнуть одним прыжком, как она привыкла. Все прочитанные от корки до корки учебники за первый курс никак не могли приблизить ее ни к элегантной небрежности Акцио в исполнении Паркинсон, ни к бешеной скорости и точности, с которой чертов Малфой варил зелья. «Их учили с пеленок, — пояснил Невилл, к которому она пришла за советом, узнав, что он тоже из чистокровной семьи. — Г-г-гермиона, не переживай так, ты умная, ты точно будешь хорошо успевать».

Гермионе было приятно слышать эти слова, но в душе словно засел ядовитый шип: ей было мало успевать хорошо, она хотела успевать отлично. Ей было мало быть одной из лучших, она должна была… даже обязана была стать самой лучшей!

И противный Поттер… Гермиона никак не могла понять, что он нашел в этих недольвах. Она могла бы помогать ему с занятиями, составить эффективное расписание, делать вместе уроки. Чем была лучше эта глупая Паркинсон?

Она еще раз оценивающе взглянула на соперницу по успеваемости. Мопсиха, как есть мопсиха. Курносый нос, подбородок с ямочкой, короткие темные волосы. Вот у нее, у Гермионы, волосы так волосы, мама всегда хвалила, называла их настоящим богатством. Не то что эти прилизанные прядки, фу. И каре дурацкое, Гермиона никогда бы так коротко не постриглась.

И ало-золотой галстук Паркинсон не идет.

Гермиона тяжело вздохнула и перевела взгляд на расплывающиеся перед глазами строчки из справочника. Ничего, она все выучит, и тогда Гарри поймет, с кем надо было дружить. Он вернется к ним с Роном, попросит прощения и все будет так, как раньше. Гермиона простит его, и все будут довольны, а особенно директор — он так просил помочь однокурснику по учебе…

Примечания:

PayPal, чтобы "Дамы" росли большими и кушали много каши: ossaya.art@gmail.com

Буду очень благодарна, если вы порекомендуете "Дам" кому-нибудь, кому они могут понравиться ❤️

1) Я придерживаюсь мнения, что Первой магической была война с Гриндевальдом, а Второй — противостояние с Волдемортом.

Вернуться к тексту