Год, какого ещё не бывало (джен)

— Покажи мне Драко, — прошипел Гарри, требовательно вытянув палочку и дрожа от напряжения. — Покажи мне Драко, немедленно!

Он чувствовал, как магия течёт через него, чувствовал звон чего-то, смутно похожего на электричество, пульсирующего в его руке с палочкой, чувствовал, как его тёмные силы проходят через палочку.

Но ничего не происходило.

По крайней мере, Гарри не видел никаких изменений. На фотографии в рамке всё ещё была изображена Гремучая Ива в бледных умирающих сумерках, точно такая же, какой Гарри увидел её, когда вошёл в комнату.

Казалось, рамка вообще его не слышала.

Нахмурившись, Гарри отступил назад и вспомнил, сколько раз он заставлял рамку выполнять его приказы. «Покажи мне миссис Паркинсон» сработало, а в прошлый раз именно слова «Покажи мне Драко» сделали своё дело, как только Гарри понял, что ему нужно использовать особенную магию. Так почему же ничего не получалось?

Что же не так было сейчас?

Открытое пространство, внезапно понял Гарри. Чёртова рамка должна была показывать Драко территорию вокруг замка, чтобы тот не чувствовал себя запертым. Похороны проходили во дворе, на лужайке... Драко заколдовали и выбросили во двор...

А заседание Попечительского совета, где бы оно ни проходило, уж точно состоится не на свежем воздухе!

Гарри чуть не застонал, когда до него дошло ещё кое-что. Разве Снейп не говорил, что стены замка защищены от подсматривания? Шпионские заклинания не могли пробиться сквозь наложенные на них чары… Карта Мародёров настолько поразила Снейпа именно потому, что Сириус, Джеймс и Ремус каким-то образом нашли способ обойти эти мощные защитные заклинания...

«Хорошо», — рассудил Гарри. — «Очевидно, существует способ обойти защиту Хогвартса, и Джеймс... то есть, отец... знал, как это сделать. Жаль, что у меня нет карты; может быть, я смог бы использовать её, чтобы каким-то образом уговорить рамку заглянуть внутрь помещения». Однако, Гарри сомневался, что найдёт карту даже если вломится в кабинет Снейпа. Карта наверняка всё ещё была у директора в рамках продолжающегося расследования убийства Панси Паркинсон.

Значит, так тому и быть…

Но в следующее мгновение Гарри понял, что у него всё-таки есть кое-что, что он мог бы использовать.

Зеркало... Зеркало, которое Сириус дал ему. Гарри всё ещё помнил записку, которая была к нему приложена, слово в слово. «Это двустороннее зеркало, а у меня есть другое из этой пары. Если ты захочешь поговорить со мной, просто произнеси моё имя; ты появишься в моём зеркале, а я — в твоём. Мы с Джеймсом пользовались ими, когда наши отработки проходили в разных местах».

А отработки обычно проходили внутри замка, не так ли? Не всегда, но обычно... Это означало, что зеркало, как и карта, могло как-то обходить чары, защищающие стены Хогвартса от любопытства учеников!

Возбуждение захлестнуло Гарри, когда он поднял крышку своего сундука. Слава богу, Снейп настоял, чтобы он оставил здесь часть вещей! Гарри был благодарен отцу за это больше, чем когда-либо за что-либо. Он судорожно рылся в своём барахле, его руки время от времени соскальзывали в расширенное волшебством пространство. Где же зеркало? Он был уверен, что не уносил его в башню.

Наконец Гарри заметил гриффиндорский шарф, в который завернул зеркало в воскресенье, когда выбирал, что оставить, а что взять с собой. Хорошо, значит, есть шанс…

Однако его возбуждение схлынуло, когда он развернул маленькое квадратное зеркальце и увидел своё дрожащее отражение в осколках, которые теперь заполняли раму. «Сириус», — подумал Гарри, ледяные щупальца обвились вокруг сердца и сильно сжали его. — «О Боже. Сириус…»

Гарри многие месяцы избегал смотреть в это зеркало. С того самого ужасного дня, когда понял, что оно не поможет ему достучаться до человека, находящегося за Вуалью, потому что знал, что почувствует. Гарри знал, что его пронзит такая боль, что он не сможет дышать. Внезапно он искренне посочувствовал Драко. Не то чтобы он раньше не сочувствовал брату, но теперь, когда его собственное горе было таким свежим и острым, как будто Сириус умер только вчера, Гарри лучше понимал, как Драко, должно быть, переживает из-за смерти Панси... Вплоть до чувства вины, до убеждения, что она погибла из-за его ошибки...

Стиснув зубы, Гарри оторвал взгляд от разбитого зеркала. До него медленно дошло, что его глаза болят, но боль не была похожа на ту, что он испытывал в Самайн. Эта боль была едва ли не сильнее; она проникла до самого дна его души. Сделав глубокий вдох, который, казалось, обжёг его легкие, Гарри вытер глаза, немного удивившись, когда рука наткнулась на оправу очков. Очевидно, он совсем отвык от них.

Через мгновение ему удалось взять себя в руки, хотя это потребовало немалых усилий.

Ему помогли мысли о Драко и Сириусе. Оба они были связаны с родом Блэков, но ни один из них не обладал чёрной душой. Если бы Сириус был жив, он бы сейчас гордился Драко; Гарри был уверен в этом.

Но если бы Сириус был жив, прошептал тихий голос в его голове, Северус не был бы твоим отцом, поэтому Драко не был бы твоим братом. Сириус ухаживал бы за тобой на площади Гриммо после операции, а Ремус, возможно, не пошёл бы за мороженым. Ты мог бы вообще никогда не попасть в плен к Люциусу Малфою, и Драко, вероятно, всё ещё был бы на стороне Волдеморта, так и не увидев твоей стойкости, в то время как его отец ползал, как червяк. Северус тоже не был бы его отцом...

Гарри пришло в голову, что бессмысленно размышлять о том, что не сбылось. Он мог бы раскрутить историю до самого начала и разозлиться из-за того, что Сириус предложил Петтигрю быть Хранителем Тайны, но что хорошего это дало бы?

Что случилось, то случилось.

Сириус не мог оказаться с ними, чтобы гордиться Драко, но Гарри был здесь, и он гордился братом. И если зеркало могло помочь ему увидеть, как Драко держится на этом слушании, Гарри не собирался позволить горю встать у себя на пути.

Конечно, у него не было ни малейшего представления, сработает ли его идея; всё, что Гарри знал — он должен попробовать.

Гарри осторожно подобрал осколок зеркала, держа его так, чтобы не порезаться. Не хотелось даже думать о том, что капля крови может сделать с непроверенной магией, которую он собирался использовать. Он также не хотел задумываться, что сказал бы его отец, если бы узнал о подобном трюке. Комбинирование магических артефактов было непростым делом, а когда ты добавляешь ещё и тёмные силы... Дрожа, Гарри попытался осознать, что он собирался сделать. Стоило ли это делать вообще?

Да, стоило.

Держа палочку под тем же углом, что и раньше, Гарри прижал осколок зеркала к фотографии прямо посередине рамы, к изображению толстого ствола Гремучей ивы. А затем он снова произнёс заклинание, уставившись на своё кольцо, и его голос превратился в низкое требовательное шипение.

— Покажи. Мне. Драко.

Стена знакомо растворилась, но на этот раз перед Гарри оказался коридор, по которому шли Драко и Снейп. Как ни странно, Гарри смотрел на них сзади. Ракурс сместился, следуя за идущими. Шаг Снейпа был широким и быстрым, Драко шёл медленнее. Вероятно, это было результатом действия успокаивающего зелья.

Они остановились перед дверным проёмом, Снейп придержал Драко за плечо, когда тот потянулся к ручкам двойных дверей. Из глубокого кармана своей официальной мантии Мастер зелий достал волшебную палочку и вложил её в руку сына. Драко кивнул, понимание было ясно написано на его лице. Он должен был прийти на слушание со старой волшебной палочкой, потому что, если Совет проголосует против него, палочку отнимут.

Гарри почувствовал тошноту, просто представив это.

— Помни, Драко. Уверенность, а не высокомерие, — решительно сказал Снейп, положив руку на худое плечо Драко.

Гарри в шоке отшатнулся, его мысли пришли в смятение. Рамка же передавала только изображение... Она никогда не позволяла слышать...

По-видимому, на неё повлияла связь с волшебным зеркалом Сириуса.

Гарри предположил, что это логично. Ну, учитывая, что это была магия. Зеркало, как объяснил Сириус, могло передавать звук, так что теперь зачарованная рамка для картины могла делать то же самое. Гарри кивнул сам себе, всё было верно.

Но затем его осенила другая мысль.

Зеркало было способно как передавать, так и принимать звук.

В противном случае Джеймс и Сириус не смогли бы болтать, находясь в разных частях замка. Так что, вероятно, если Гарри будет шуметь, Драко и остальные могут его услышать.

И Снейп узнает, что Гарри использовал магию на рамке для фотографии. Снова. Ох.

Но дело было сделано, хорошо это или плохо, поэтому Гарри на цыпочках отошёл от стены, сел на кровать Драко и приготовился наблюдать за ходом слушания, стараясь даже дышать как можно тише.

Тем временем Драко и Снейп уже вошли в зал заседаний и заняли свои места. Драко сидел на круглом каменном табурете посреди комнаты, как заключённый перед судом. Никаких цепей или ремней, угрожающих связать его, видно не было, но картина всё равно напомнила Гарри, как его самого судил Визенгамот.

Вздрогнув, Гарри посмотрел на президиум. Он хотел увидеть Попечительский совет, увидеть мужчин и женщин, которые держали в своих руках судьбу Драко.

К его полному шоку, сцена развернулась, чтобы показать Совет, изменив ракурс таким образом, что Гарри теперь смотрел на зал заседаний сбоку. Он мог видеть и Драко, и Совет. Но почему так получилось, если он приказывал показать только Драко?

Рамка для фотографии заколдована так, чтобы показывать всё вокруг, внезапно понял Гарри. Всё, что нужно было сделать, это посмотреть на неё и подумать о том, что ты хочешь видеть. Когда Гарри пользовался ей раньше, он хотел только увидеть Драко. А в следующий раз — похороны. Но теперь желания Гарри менялись по мере того, как он наблюдал за происходящим, и рамка — вернее, волшебная стена — подчинялась ему.

Осознав это, Гарри внимательно осмотрел членов Попечительского совета Хогвартса, сидевших за полукруглым столом, изучая их лица одно за другим. Всего там оказалось около пятнадцати человек, хотя Гарри не знал, все ли они из Совета. Некоторые могли быть сотрудниками Министерства, предположил он. У одного из них в руках было Самопишущее Перо.

Люциус Малфой сидел среди своих коллег прямо напротив Драко. Гарри заметил его не сразу; возможно, подсознательно он не хотел его видеть... По уважительной причине. В тот момент, когда взгляд Гарри остановился на этой копне длинных серебристо-светлых волос, что-то внутри него оборвалось. Бурлящий огонь гнева наполнил его, начавшись где-то глубоко внутри и пробежав по всему телу, пока не достиг кончиков пальцев. Обжигающий жар начал накапливаться в его руках, тот же жар, который он чувствовал в Девоншире, когда превратил мантию и маску в пепел, тот же жар, который он чувствовал на площади Гриммо, когда Ремус вышел из камина, выглядя как Люциус Малфой.

Ярость, кипящая ярость... Только на этот раз рядом не было отца, чтобы удержать Гарри.

Люциус Малфой, улыбаясь, болтал с ведьмой с каштановыми волосами, и покуривал трубку, как будто ему было наплевать на весь мир. Как будто он не был человеком, который хотел вынести смертный приговор своему единственному сыну. Как будто он никогда не хотел усесться на грудь ровесника своего сына, чтобы выколоть ему глаза раскалёнными иглами.

Гарри поднялся на ноги, как будто его тянули вверх невидимые нити, его руки потянулись вперёд, пальцы широко растопырились. Как и в Девоншире, он почувствовал, как в нём бушует огонь, огонь, который можно погасить только одним способом.

Убить Люциуса Малфоя.

Люциуса. Малфоя. Убить…

Гарри увидел, как с кончиков его пальцев начал подниматься дым, затем вспышка огня вырвалась, как молния, но за мгновение до того, как она ударила в колеблющийся образ ничего не подозревающего Пожирателя Смерти, Гарри услышал голос...

Нет, не отца, читающего лекцию об опасности мести.

Это был его собственный голос. Он клялся Драко, что убьёт Люциуса Малфоя. И теперь он собирался это сделать, причём прямо на глазах у Драко, и Гарри внезапно понял, кем он станет через мгновение. Убийцей.

Конечно, ему всё равно суждено стать убийцей. Либо убийцей, либо жертвой, третьего не дано. Но отец был прав. Самооборона — это нечто совершенно иное, чем превращение в судью, присяжных и палача в одном лице.

Пробормотав проклятие, Гарри вскинул руки к потолку как раз в тот момент, когда струя огня столкнулась с камнем. Казалось, весь Хогвартс вздрогнул, взрывная волна прокатилась по граниту, который простоял столетия.

— Что это было? — взвизгнул голос со стены.

«Показалось», — подумал Гарри, хотя и не был уверен.

— Древняя магия, не более того, — успокаивающе сказал Дамблдор, приглаживая бороду. — Подозреваю, что замок помнит, как Совет собирался в этой самой комнате, чтобы рассмотреть изгнание Рубеуса Хагрида. Это оказалось ужасной судебной ошибкой. Ужасной пародией на суд...

Гарри не знал, почему Дамблдор не воспринял ударную волну более серьёзно, если только сильнейшая магия директора не сообщила ему о причине произошедшего. Но его слова успокоили и Гарри. Он снова сел на кровать Драко, слегка вздрогнув, когда она заскрипела, и подумал, что Дамблдор правильно сделал, что упомянул Хагрида. Все знали, что Хагрида исключили несправедливо; это стало общеизвестным, когда Гарри закончил второй курс.

С тем же успехом Дамблдор мог бы сказать: «Имейте в виду, что к этому вопросу необходимо подойти ответственно...».

Осознав, что уже некоторое время не дышит, Гарри тихо выдохнул и попытался полностью осмыслить слова директора. Дамблдор был не просто мудр, он был хитёр. Он знал, что Драко невиновен, и знал, что Драко был бы большим подспорьем для Гарри и Ордена. И ещё он знал, что Снейп уйдёт в отставку, если Драко придётся покинуть Хогвартс.

Альбус Дамблдор не собирался допустить, чтобы Драко исключили. Гарри понял это, просто понял. Всё будет хорошо. На этот раз деньги и влияние Люциуса Малфоя подвели его. Он не добьётся своего, только не в этом деле.

Успокоившись, Гарри снова взглянул на мерцающую стену. Вид Люциуса Малфоя всё ещё заставлял его чувствовать, как внутри всё сжимается, но теперь он держал свой гнев под контролем. Он не позволит дикой магии снова вырваться на свободу. Отведя взгляд от Малфоя, Гарри начал изучать других ведьм и волшебников, сидящих за длинным столом. Он не узнал никого из них, что было не слишком удивительно. Он снова задался вопросом, сколько человек из пятнадцати на самом деле были членами Совета?

За коротким подиумом, установленным на дальнем конце изогнутого стола, стоял Фадж. Он всё ещё выглядел немного встревоженным тем, как содрогнулась комната от силы дикой магии Гарри.

«Хорошо», — подумал Гарри. — «Я вывел его из равновесия. Может быть, он не будет таким противным мелким подхалимом, как обычно».

Дамблдор и Снейп сидели за столами по обе стороны от Драко, лицом к президиуму. Перед каждым из них лежала большая пачка пергамента. Как и перед членами Совета, заметил Гарри.

У Драко, напротив, вообще ничего не было. Он сидел спокойно, его руки свободно лежали на коленях, он смотрел прямо перед собой, но избегал взгляда Люциуса.

Со своей стороны, Люциус возобновил дружескую беседу с ведьмами слева и справа от себя. Гарри не мог расслышать, что он говорит; это было просто тихое бормотание, но Гарри сразу понял, откуда у Драко такие идеальные манеры. По поведению Люциуса вы бы никогда не догадались, что всего несколько мгновений назад здание, в котором он находился, покачнулось на своём фундаменте.

Стук молотка по деревянной доске заставил зал погрузиться в тишину.

— Пусть в протоколе будет отражено, что стенографическое заклинание записывает всё сказанное, — начал Фадж самодовольным тоном.

Гарри показалось, что тот даже не воспользовался Sonorus. «Компенсирует шок, вызванный у него взрывной волной», — подумал Гарри. Хм, кажется, он всё же узнал что-то полезное из той книги о посттравматическом стрессе.

— Дата заседания — пятница, двадцать первое марта тысяча девятьсот девяносто седьмого года, — официально продолжил Фадж. — Попечительский совет Хогвартса собрался на пленарное заседание, чтобы определить, будет ли некоему Драко Алену Жерве Люциусу Малфою, обвиняемому в серьёзных проступках, заслуживающих исключения, разрешено продолжать посещать занятия. Следует отразить в протоколе, что после предыдущего серьёзного правонарушения вышеупомянутый ученик был отстранён от контактов с другими учениками в целях безопасности всего ученического коллектива. Он остаётся в этом статусе до сего дня...

— Хм, — откашлялся Дамблдор, просматривая стопку пергаментов перед собой. — Прошу внести поправку, министр Фадж. Мистер Малфой, при полном содействии Министерства, имел достаточно контактов с другими учениками за последние несколько месяцев. Примечательно, что одним из них является Гарри Поттер, с которым мистер Малфой делил спальню вплоть до текущей недели и которому не причинил никакого вреда...

Вспомнив о своём синяке под глазом, Гарри впечатлился столь откровенной ложью директора. Но опять же, он уже давно знал, что Альбус Дамблдор может придать правде любой оттенок, какой ему заблагорассудится.

— У меня тоже есть поправка, директор Дамблдор, — елейным тоном перебил Фадж. — Мистер Малфой, возможно, и приобрёл соседа по комнате, но это было сделано не при содействии Министерства; это было полностью в компетенции Службы защиты волшебных семей...

— Являющейся частью Министерства.

— Являющейся одной из вспомогательных служб, и к тому же чертовски назойливой!

Дамблдор пожал плечами. Мрачные голубые глаза директора оценили каждого из членов Совета, прежде чем он заговорил снова.

— Точный характер взаимоотношений между Службой защиты волшебных семей и собственно Министерством не имеет значения, министр. Достаточно сказать, что Министерство было полностью осведомлено о том, что господа Малфой и Поттер проживали вместе, в одном замкнутом пространстве, так сказать. Министерство никогда не выдвигало никаких возражений против такого положения вещей, что, на мой взгляд, подразумевает молчаливое согласие, если не сотрудничество. Я также хотел бы отметить, что многие студенты неоднократно посещали мистера Поттера и, таким образом, имели контакт с мистером Малфоем. В результате этого не произошло ни одного дисциплинарного инцидента, что демонстрирует, что мистер Малфой на самом деле не представляет опасности для других учеников.

«Ух ты, хорошая защита», — подумал Гарри, впечатлённый ещё больше.

— Его обращение с мисс Панси Паркинсон в ноябре прошлого года доказывает, что он довольно опасен, — возразил пожилой член Совета, сразу же взглянув на Люциуса, как бы ожидая одобрения.

Люциус, однако, оставался бесстрастным, не глядя на Драко и словно не заметив взгляда своего коллеги.

— Совет уже принял меры в связи с этим инцидентом, — проговорил Дамблдор, снова листая страницы. — Если вы обратитесь к странице 278 Устава Хогвартса, параграф С, подпункт 2, вы удостоверитесь, что Совет не имеет права повторно рассматривать этот вопрос в связи с иными инцидентами.

— Тогда давайте вынесем решение по более современному вопросу, — жёстко сказал Фадж, его глаза-бусинки уставились на Драко.

— Хорошо, — мягко согласился Дамблдор. — Я хотел бы представить в качестве доказательства официальные выводы Магических правоохранительных органов, которые безусловно являются подразделением Министерства. Вы должны заметить, что с мистера Малфоя были сняты подозрения в причастности к событиям прошлой недели. Я также хотел бы обратить внимание членов Совета на показания, данные под действием Веритасерума как мистером Малфоем, так и мистером Гарри Поттером.

— Мистер Малфой присутствует здесь собственной персоной, — сказала старая ведьма, одетая в мантию, отделанную оборками из желтеющих кружев. — Я думала, что мы услышим показания всех свидетелей лично. Стенограмма допроса — это хорошо, но я бы хотела услышать от самого Мальчика, Который выжил, что он собирается поручиться за... — Она поморщилась. — Этого молодого человека.

— Мистер Поттер не счёл необходимым присутствовать на заседании Совета, мадам.

«С мистером Поттером даже не посоветовались», — подумал Гарри, и скривился от намёка, что он слишком слаб для того, чтобы адекватно перенести встречу с Люциусом Малфоем. Конечно, Гарри знал, что Дамблдор планировал застать Пожирателей Смерти врасплох проявлениями его тёмных сил, но ему всё равно стало неприятно.

Старая ведьма кивнула, её взгляд тоже метнулся к Люциусу Малфою. Гарри не понял, знала она о личном участии Люциуса в событиях Самайна или просто слышала о долгой истории их с Гарри вражды.

— Профессор Снейп хочет сказать несколько слов в качестве главы факультета Слизерин, — объявил Дамблдор.

Снейп поднялся на ноги и изящно шагнул в сторону президиума, мантия красиво обвилась вокруг его щиколоток и опала.

— Мистер Малфой, абсолютно не представляющий угрозы для других учеников, сыграл важную роль в оказании помощи мистеру Поттеру в восстановлении после травм, которые тот получил в этом году. Он зарекомендовал себя достойным членом факультета Слизерин и в течение текущего года предпринимал огромные усилия, чтобы убедить своих однокурсников в том, что их интересы должны заключаться в поддержке Министерства. У меня есть основания полагать, что несколько учеников, родители которых являются Пожирателями Смерти, смогут избежать подобного неудачного выбора, когда придёт их время, и если они это сделают, то исключительно благодаря неустанным усилиям мистера Малфоя.

Снейп сделал паузу, чтобы дать слушателям осмыслить свои слова, затем продолжил:

— Поскольку у нас есть неопровержимые доказательства того, что мистер Малфой на самом деле никоим образом не был причастен к трагической смерти мисс Паркинсон, нет никаких оснований исключать его. Моё мнение как главы его факультета таково, что мистеру Малфою пошло бы на пользу продолжение обучения здесь, и что его присутствие в Хогвартсе пойдёт на пользу всем учащимся в целом. Как и Министерству. Мистер Малфой — талантливый волшебник с врождённым пониманием магии. Он хочет использовать своё образование в Хогвартсе с пользой и стать аврором после сдачи экзаменов П.А.У.К. Как человек, побывавший на передовой этой войны, я могу сказать, что у нас никогда ещё не было такой большой потребности в хорошо обученных, одарённых аврорах.

Волшебник в остроконечной шляпе постучал скрюченными пальцами по столу и посмотрел на Фаджа.

— Вы не можете больше предоставить ничего, кроме обвинений против мальчика, министр? Похоже на то. Это напомнило мне об одном инциденте, произошедшем здесь около пятидесяти лет назад.

Фадж выглядел взволнованным, но только до тех пор, пока не посмотрел на Люциуса Малфоя.

— Умоляю вас не торопиться принимать решение. Это всего лишь предварительное обсуждение. Мы ещё не заслушали реальных свидетелей.

— Значит, были свидетели, министр Фадж? — мягко спросил Дамблдор. — Я полагаю, вы имеете в виду свидетелей смерти молодой леди? Это утверждение, по-видимому, противоречит отчёту авроров.

— Да, имеются свидетели, — сказал Фадж.

Гарри слышал, как он скрипит зубами, а Люциус Малфой всё это время продолжал держать идеальную осанку, как будто позировал для портрета. Драко сидел точно так же. Они могли бы быть близнецами, разделёнными во времени... За исключением того, что Драко был серьёзен. А Люциус чуть заметно ухмылялся.

— Очевидцы не самого убийства, — продолжил Фадж, — а событий, произошедших вскоре после этого. Это неправда, что Драко Малфой в течение всего того дня был заперт в комнатах профессора Снейпа. Он был где-то поблизости от места убийства. У него были и мотив, и возможность убить юную леди, свою одноклассницу и коллегу-старосту, мог бы я добавить, хотя, конечно, его собственный статус старосты давно аннулирован, как и должно было случиться!

— Я полагаю, вы упоминали свидетелей, — подсказал волшебник в остроконечной шляпе.

Фадж покраснел от этого мягкого упрёка.

— Министерство вызывает Эрика ВанВельзеера и Белладонну Уваннавич!

Имена были Гарри незнакомы, но, когда дверь со скрипом открылась и ученики вошли, ему показалось, что они похожи на семикурсников. Белладонна была высокой и тощей, с длинными чёрными волосами; она напомнила Гарри тех маггловских моделей, которых так и хочется накормить. Эрик оказался невысоким и коренастым, с голубыми глазами-бусинками и неприятным выражением лица.

Они остановились у дальнего конца длинного изогнутого стола; Белладонна вежливо кивнула Совету, церемонно сложив руки на животе, поверх застёгнутой до подбородка мантии. Эрик ссутулился.

— Пожалуйста, расскажите Совету то, что вы сказали аврорам, — попросил Фадж. — Тем аврорам, которые прибыли на место происшествия первыми, а не тем, кто впоследствии завершил расследование.

Белладонна сделала реверанс, что показалось Гарри странным, и заговорила мягким, нежным голосом:

— Прошу прощения у министра, — начала она, взглянув на Фаджа, прежде чем полностью переключить своё внимание на президиум, — но я не знаю, насколько полезным будет мой вклад в это дело. Я не могу сказать, что уверена, что Драко вытолкнул Панси из окна совятни. Я не могу сказать ничего подобного, потому что меня там просто не было, и я этого не видела.

— Да, да, но что-то вы видели. Просто расскажите об этом Совету, мисс Уваннавич. И не стоит бояться, не вы же являетесь подсудимой...

— Протестую! — прервал его Дамблдор, окатив свирепым взглядом.

— То есть, вы не являетесь предметом этого дисциплинарного слушания, — сказал Фадж, пересмотрев свою предыдущую формулировку... хотя и не без презрительной усмешки в сторону директора.

— Я поднималась по лестнице в совятню, чтобы отправить письмо, — начала Белладонна, её лицо напряглось, когда она указала на мальчика, стоящего рядом с ней. — Эрик догнал меня, и мы начали обсуждать урок, который только что закончился. Это было ближе к вечеру, неделю назад. В день... убийства. И выходя из совятни, мы встретили никого иного, как Драко. Он... он, казалось, ужасно спешил. Он почти кубарем скатился по лестнице...

«Он был без сознания и под мантией-невидимкой», — подумал Гарри. — «Вы вообще не могли его увидеть. Ты лжёшь. Ты каким-то образом в этом замешана...».

— У него было виноватое выражение лица! — вставил Эрик со злобным блеском в глазах. — И он бормотал что-то бессмысленное. Тогда я не придал этому особого значения, но, оглядываясь назад, это кажется чистой воды паникой.

«И ты тоже в этом замешан, не так ли?..».

— Я... я не могу сказать, что согласна с этим, — поправила Белладонна, переплетая пальцы, а затем расцепляя их. — То есть, Драко, похоже, действительно спешил. Я не могу сказать, что это было вызвано паникой, но он обогнал нас почти бегом. Я помню, что немного испугалась, что он упадёт и сильно разобьётся... А потом, прежде чем мы с Эриком поднялись наверх и вошли в совятню, мы услышали, как снизу раздался ужасный крик... Тело было найдено. И это всё, что я знаю.

— Вы можете что-нибудь добавить к этому, мистер ВанВельзеер?

— Только то, что у Малфоя было ужасно виноватое выражение лица, — усмехнулся семикурсник.

— Почему эта информация не была принята во внимание, когда авроры писали отчёт? — спросила ведьма с рыжими волосами, вопрос явно был адресован министру магии, а не свидетелям.

— Возможно, потому, что одним из авроров, уполномоченных расследовать это дело, была двоюродная сестра Драко Малфоя.

Фадж произнёс это с видом триумфатора, глядя на Дамблдора, который бесстрастно посмотрел в ответ.

«Дерьмо», — подумал Гарри. — «Если это раскроется… Дамблдор потянул за всевозможные ниточки, чтобы привлечь к расследованию авроров из Ордена, но для Фаджа это может выглядеть так, будто директор специально пытался заполучить Тонкс...».

Насколько Гарри знал, Фадж мог на самом деле считать Драко виновным; это слушание могло быть не только попыткой присоседиться к миллионам Малфоев. Эта мысль отнюдь не улучшила его отношение к Фаджу, но заставила ещё больше волноваться за Драко.

— Кузина мальчика! Почему Министерство допустило подобный конфликт интересов? — спросил волшебник в остроконечной шляпе, пристально глядя на Фаджа. — Разве у магических правоохранительных органов нет гарантий против возникновения такого рода ситуаций? Отвечайте!

— Мы занимались Тёмной Меткой над Парламент-сквер, — сказал побледневший Фадж, его лоб заблестел от пота. Похоже, до него дошло, что его могут привлечь к ответственности за нарушение процедуры расследования. — Возможно, некоторые детали ускользнули от нашего внимания...

— Хм, — сказал волшебник.

— Как бы то ни было... — продолжил Фадж, вытирая лоб клетчатым платком, — как бы то ни было, Министерство сейчас пытается исправить любые ошибки, которые могли произойти, взяв на себя полный надзор за вопросом об исключении.

К тому времени несколько ведьм и волшебников закивали, и неясный хор одобрительных голосов эхом отозвался в зале заседаний. Гарри услышал бормотание:

— Двоюродная сестра мальчика... Корпусу мракоборцев должно быть стыдно... Сыворотка правды ненадёжна, ты же знаешь... — И то, что стало последней каплей, по крайней мере для Гарри: — Поттер, должно быть, не в своем уме, если придумывает алиби для мальчика, который убил ученицу. Но вы же помните, он и раньше был не в себе...

Люциус Малфой выглядел как кот, объевшийся сливок. На его губах играла вкрадчивая, коварная улыбка.

— Есть ли у членов Совета какие-нибудь вопросы к этим ученикам? — когда ответа не последовало, Фадж кивнул студентам: — Очень хорошо. Спасибо вам за ваше терпение и потраченное время. Можете идти.

В голове Гарри промелькнула идея. Возможно, это была плохая идея. Но ему казалось, что Драко вот-вот исключат из Хогвартса, и он сделает всё, чтобы предотвратить это. Снейп будет в ярости, и Гарри должен был признать, что его отец имеет на это полное право, но всё это не имело значения, не тогда, когда он понял, что не может больше просто сидеть и смотреть, как исключают Драко.

Гарри вскочил и в три больших шага достиг волшебной стены. К тому времени несколько членов Совета говорили одновременно, а Фадж стучал молотком, так что шума, вероятно, было достаточно, чтобы заглушить слова Гарри.

По крайней мере, он на это надеялся.

Снейп и так ужасно разозлится.

Сосредоточенность Гарри на мыслях о Снейпе изменила изображение на стене. Голова и спина Мастера зелий теперь занимали почти всё пространство бывшей фоторамки. «Странно, что она не показывает лица», — подумал Гарри, но на самом-то деле он не хотел видеть выражение лица Снейпа, не так ли? Видимо, зачарованная стена чувствовала это.

Подойдя ещё ближе, так, что сквозь стену показалось колеблющееся изображение лаборатории зелий, Гарри прошептал отцу на ухо:

— Вызови Рона и Гермиону для дачи показаний.

Снейп дёрнулся, чуть не опрокинув чернильницу. Спина отца напряглась, он немного откинулся назад, склонив голову под странным углом, как будто он пытался уловить, что ещё скажет Гарри. Но к тому времени в зале стало потише.

— Позови их, чтобы они опровергли слова этих двух лживых слизеринцев, — всё, что осмелился добавить Гарри. Он тут же пожалел, что так выразился, но возможности перефразировать сказанное уже не было.

— Следующей мы выслушаем мать жертвы, — заговорил Фадж, — которая попросила разрешения выступить.

Обзорная плоскость отодвинулась от спины Снейпа и снова качнулась в сторону, чтобы Гарри мог видеть весь зал.

— Минутку, министр Фадж, — поднявшись с места, вмешался Снейп. Его глубокий низкий голос остановил заседание. Чернильницы на его столе уже не было, так что Гарри предположил, что отец удалил весь беспорядок. — Пожалуйста, задержите мистера ВанВельзеера и мисс Уваннавич. Мне также нужно вызвать свидетелей, которые прольют свет на только что представленные показания.

Эрик ВанВельзеер бросил на Снейпа злобный взгляд. Белладонна отреагировала не так явно, хотя её руки явно не находили себе места. Она пыталась сжать дрожащие пальцы в кулаки, но безуспешно.

— Я вызываю мистера Рональда Уизли и мисс Гермиону Грейнджер, — объявил Снейп.

Белладонна вздрогнула и метнула панический взгляд на Люциуса Малфоя.

Дамблдор поднял бровь, но затем написал что-то на клочке пергамента. Коснувшись его палочкой, он послал письмо через весь зал министру магии.

Явно недовольный, Фадж впился взглядом в пергамент, бормоча что-то, что, как предположил Гарри, было заклинанием для вызова названных учеников.

Драко по-прежнему выглядел хладнокровным, но, несмотря на принятое успокаивающее зелье, требование Снейпа вызвать гриффиндорцев в качестве свидетелей, выбило его из колеи. Он повернулся к Снейпу, бормоча что-то одними губами. Гарри не смог понять, что тот говорил.

А Фадж, очевидно, смог.

— Вы возражаете против этих свидетелей, мистер Малфой? — спросил он, держа молоток в воздухе.

«Не надо, Драко», — подумал Гарри, но в зале заседаний воцарилась тишина, поскольку все ждали ответа Драко, поэтому Гарри не осмелился попытаться убедить брата позволить Гермионе и Рону дать показания.

— Конечно, я возражаю, — сказал Драко, задрав подбородок. — Это совершенно неприемлемо.

— Вы возражаете против того, чтобы названные свидетели дали показания?

Драко потребовалось время на обдумывание вопроса, его серебристый взгляд блуждал по лицу Снейпа. Должно быть, он не мог понять, что думает по этому поводу отец. Или он просто не хотел поступать так, как велел Снейп, потому что спросил:

— Могу я посоветоваться с деканом?

— У вас одна минута.

Поднявшись со стула, Драко прошёл через зал к Снейпу и начал тихо что-то ему говорить. Гарри подошёл поближе к стене и напряг слух изо всех сил... Но даже несмотря на то, что стена была направлена на его семью и никого больше, Гарри едва мог разобрать их разговор.

— ...Глаз Гарри, ради Мерлина, — шептал Драко. — Эти двое знают. И я им не нравлюсь.

Гарри не смог расслышать, что пробормотал Снейп в ответ.

— ...не собираюсь доверять свою жизнь паре чёртовых гриффиндорцев...

Гарри наклонился ближе, ровно настолько, чтобы услышать: — ... твой брат — чёртов гриффиндорец, Драко.

Хм. Что ж, возможно, он заслужил это в обмен на «лживых слизеринцев».

— Мистер Малфой? — Фадж прервал неслышное совещание. — Я требую ответа.

Вздохнув, Драко вернулся к своему каменному табурету и сел, выпрямив спину, его мантия идеальными складками спадала на пол. Но его руки, теперь глубоко засунутые в карманы, сжимались в кулаки. Гарри не мог их видеть, но он знал.

— Я не возражаю против того, чтобы они давали показания.

— Очень хорошо. Слизерин вызывает мисс Гермиону Грейнджер и мистера Рональда Уизли, — объявил Фадж.

Гарри не знал, как его друзья добрались так быстро, но когда двери зала заседаний сами по себе открылись, Рон и Гермиона уже стояли снаружи. Они выглядели немного испуганными, но Гарри предположил, что это нормально. В отличие от других свидетелей-студентов, его друзья не ожидали вызова в суд.

— Входите, входите, — сказал Фадж, нетерпеливо махнув рукой. — Вы приглашены, чтобы дать показания по делу Драко Малфоя. Полагаю, у профессора Снейпа есть к вам несколько вопросов.

Снейп слегка покачал головой.

— Я хотел бы, чтобы мисс Уваннавич повторила свои воспоминания о событиях прошлой пятницы. Мистер Уизли и мисс Грейнджер могут высказать Совету всё, что они думают о показаниях, которые мы все слышали.

Гермиона первой отреагировала на историю, которую рассказала Белладонна.

— Это не что иное, как ложь, — возмутилась она, топнув ногой. — Мы поднимались в совятню одновременно с вами, и видели вас по пути наверх. Обоих. Но мы не видели никаких признаков Драко Малфоя!

— И непохоже, что мы могли его не заметить, как ты говоришь, — холодно вставил Рон. — Пронёсся мимо нас? Что за чушь... — Он виновато взглянул на президиум. — Я имею в виду, что Малфоя там не было.

— Был! — зарычал Эрик ВанВельзеер с рычанием в голосе. — А ты врёшь, чтобы помочь ему выбраться!

— Ну конечно, — протянул Рон, сжимая кулаки и поворачиваясь лицом к Совету. — Если бы я пришёл сюда, чтобы солгать, можете быть абсолютно уверены, я бы солгал что-нибудь, что помогло бы вышвырнуть Драко Малфоя из школы, а не для того, чтобы оставить его здесь. Он шесть лет насмехался надо мной, задрав свой аристократический нос, потому что некоторые из нас не купаются в галлеонах. Не говоря уже о том, что он постоянно называет мою лучшую подругу грязнокровкой! Но показания, которые вы получили от этих двоих, — Рон презрительно махнул рукой в сторону слизеринцев. — Это просто случай, когда слизеринцы мстят друг другу… э-э-э… ваша честь… э-э…

— Я согласна принять Веритасерум, — сказала Гермиона, глядя в глаза всем членам Совета по очереди, одному за другим. Даже Люциусу Малфою. Гарри признал, что это произвело на него сильное впечатление. — Моим родителям это не понравится, — продолжала она. — Они — магглы. И да, Малфой обзывал меня этим ужасным словом. Но это всё к делу не относится. В прошлую пятницу его не было на лестнице совятни. Я знаю, потому что я была там как раз перед тем, как внизу закричали. Неправильно выгонять людей из школы за то, чего они не делали, даже таких не очень хороших людей, как Малфой. — Она перевела взгляд на Дамблдора. — Должна ли я обратиться к родителям за разрешением принять сыворотку правды, сэр? Тогда мне нужна будет сова.

— А вы, мисс Уваннавич? — спросил Дамблдор. — Вам тоже понадобится сова? Потому что, если возникнет спор о том, кто был и кого не было на лестнице совятни, я думаю, все участники должны давать показания в равных условиях.

— Э-э... — Лицо Белладонны стало мертвенно-бледным, её слегка пошатывало. — У меня аллергия на Веритасерум, сэр.

— Вам раньше доводилось принимать сыворотку правды, юная леди?

Белладонна бросила взгляд на ведьму, которая задала вопрос.

— Э-э, нет, — дала она задний ход. — Я имела в виду, что мы изучали состав на уроке зелий, и я думаю, что у меня может быть аллергия на некоторые ингредиенты.

— Я думаю, мы достаточно выслушали этих свидетелей, — протянул волшебник с дальнего конца стола. Он не уточнил, кого именно из свидетелей, но Гарри почему-то сомневался, что тот имел в виду Рона и Гермиону.

— Есть ещё вопросы? — спросил Фадж таким тоном, как будто... Гарри не был уверен. Как будто у министра был какой-то козырь в рукаве… что-то разрушительное...

— Я хотела бы спросить, — сказала ведьма, до тех пор молчавшая. — Я вижу, вы носите гербы Гриффиндора. Вы знакомы с Гарри Поттером?

Рон улыбнулся, впервые с тех пор, как вошёл в зал.

— Да, можно и так сказать.

— Мы его лучшие друзья, — ответила Гермиона, кивая.

— Так, по-видимому, вы навещали его пару раз, пока он жил в покоях своего приёмного отца?

— Гораздо чаще, мэм ...

— Когда вы посещали мистера Поттера, вы чувствовали угрозу со стороны Драко Малфоя?

Гермиона скрестила руки на груди.

— Честно говоря, мэм, нет, — Она бросила косой взгляд на Драко, который смотрел прямо перед собой, вся его поза была напряжённой. — Это не значит, что он мне нравится. У него мышление чистокровного волшебника, которое само по себе представляет угрозу для таких людей, как я.

— Вы считаете, что его присутствие здесь представляет опасность для любого другого студента?

Гарри затаил дыхание, гадая, скажет ли Гермиона о его синяке под глазом. С другой стороны, и Рон, и Гермиона обещали не упоминать об этом, не так ли? Они согласились — ну, после изрядного спора, — что если Драко и исключат, то это должно случиться потому, что он кого-то убил, а не потому, что вышел из себя и нанёс удар.

В конце концов, Гермиона разрешила его сомнения:

— Нет, мэм, и я была рядом с ним довольно долго в последнее время, — объявила она.

— А вы, мистер Уизли, согласны с этим?

Рон скорчил гримасу.

— Вы даже не представляете, как сильно я хотел бы ответить «нет», — сказал он с выражением абсолютного отвращения на лице, — но да, я согласен.

— Я хотел бы отметить для протокола, что эти студенты являются старостами шестого курса, — сказал Дамблдор. — Что означает, что я очень уважаю их суждения о своих сверстниках.

Гарри увидел, как Люциус едва заметно кивнул министру магии.

О-о-о...

— Вы так считаете? — спросил Дамблдора Фадж. — Возможно, тогда нам следует представить Совету гораздо более полную картину суждений мисс Грейнджер о своих сверстниках. Передо мной недавнее письмо мисс Гермионы Грейнджер в Службу защиты волшебных семей, в котором она выражает свое чёткое мнение о том, что Гарри Поттер в... итак, как она выразилась? — Фадж быстро перетасовал пергаменты, затем поднял один и продолжил: — неизбежной и неоспоримой опасности, основанное на её добросовестном убеждении, что Драко Малфой воспользовался отсутствием магии у Гарри, чтобы ежедневно избивать его!

Фадж повернулся к Гермионе.

— Это письмо написали вы?

Взгляд Гермионы стал почти безумным, когда она выдохнула:

— Да, но...

— В таком случае, объясните, вы лгали в своём письме в Службу защиты волшебных семей или вы лжёте Попечительскому совету Хогвартса сегодня?

— Ни то, ни другое! Я изменила своё мнение…

Фадж издал явственный смешок.

— Это вы сейчас так говорите.

Гермиона упёрла руки в бока.

— Да, я беспокоилась не причинял Малфой вред Гарри, но сотрудники Службы защиты волшебных семей провели расследование, и оказалось, что я был неправа, совершенно неправа...

— Итак, вы признаёте, что ваше суждение о сверстниках в недавнем прошлом было ошибочным! — торжествующим тоном заявил Фадж. — Тогда почему мы должны доверять вашему суждению сегодня?

— То, что Малфоя не было на той лестнице — это не суждение, министр, — ледяным тоном ответила Гермиона. — Это факт.

— То, что Служба защиты волшебных семей получила от вас письмо с подробным описанием многочисленных синяков и травм, полученных Гарри Поттером, когда он жил практически без контакта с кем-либо, кроме мистера Малфоя и профессора Снейпа — тоже факт, мисс Грейнджер! Поскольку профессор, безусловно, вне всяких подозрений, какие выводы мы должны сделать из этого письма? Только лишь, что это, должно быть, мистер Малфой нанёс упомянутые повреждения!

— Министр, — строго вставил Дамблдор, — я считаю, что в протоколе должно быть отражено, что мистер Малфой был оправдан Службой защиты волшебных семей.

— О да, он умеет оправдываться, не так ли? — усмехнулся Фадж. — Сотрудники Службы защиты похоже поверили, что Гарри Поттер получил травмы, играя... в регби с мистером Малфоем, как говорится в отчёте. Регби — маггловский спорт. История настолько откровенно лживая, что я был бы удивлён, если бы хоть один из присутствующих здесь членов Совета в неё поверил.

Слова возымели желаемое действие: Гарри увидел, как ведьмы и волшебники, сидевшие за столом, закачали головами при мысли о том, что чистокровный Малфой может участвовать в маггловских ритуалах, а один волшебник что-то тихо проговорил скептическим тоном. Сам Люциус осуждающе усмехнулся, как будто считал идею абсурдной и был откровенно смущён тем, что кто-то хоть на мгновение поверил в эту чушь.

Гарри почувствовал, как у него начинает болеть голова. Он был так уверен, что Рон и Гермиона докажут, что слизеринцы не видели Драко на лестнице, ведущей в совятню... Он забыл, что могла всплыть жалоба Гермионы. Но как Люциус Малфой вообще узнал, что Служба защиты волшебных семей проводила расследование? Откуда у него это проклятое письмо? Разве подобный вопрос не должен храниться в тайне?

«Стейн», — мрачно подумал Гарри, догадавшись, откуда ветер дует. Слизеринец, работающий в Службе защиты волшебных семей, сделал свой маленький гешефт. Люциус Малфой дорого заплатил бы за любую информацию, связанную с Драко или Гарри, за любую информацию. Вероятно Стейн всё это время был на жалованье у Люциуса!

— Ещё вопросы к свидетелям? — спросил Фадж. Когда вопросов не последовало, он смерил ледяным взглядом всех четверых студентов. Гарри заметил, что Рона и Гермиону не поблагодарили за присутствие и дачу показаний. — Тогда вы свободны. А теперь, если у главы факультета Слизерин больше нет внезапно возникающих свидетелей, я хотел бы вызвать мать жертвы.

— Вопрос по протоколу, — вежливо отозвался Снейп. — Я полагаю, что все мы сопереживаем потере миссис Паркинсон. Тем не менее, я не вижу, каким образом её показания могут иметь отношение к этому процессу. Её не было в Хогвартсе в тот день, о котором идёт речь.

— Она не будет давать показания, — сказал Фадж, глядя на удаляющуюся Гермиону. — Некоторые ведьмы достаточно уважают себя, чтобы не опускаться до лжесвидетельства!

— Министр! — предостерёг Дамблдор, качая головой.

Фадж демонстративно проигнорировал замечание. Члены Совета кивали друг другу, соглашаясь с его словами.

— Миссис Паркинсон попросила разрешения выступить перед Советом, и я не считаю возможным отказать скорбящей матери в подобной просьбе.

Через мгновение появилась мать Панси. Она была одета в чёрную траурную мантию, лицо закрывала тёмно-серая вуаль. Миссис Паркинсон медленно прошла вперёд, как будто каждый шаг причинял ей боль, и остановилась всего в нескольких футах от Драко, который избегал смотреть в её сторону.

Слабым, дрожащим движением руки она откинула вуаль с лица.

Никаких слёз и рыданий, только не сейчас. Холодный взгляд миссис Паркинсон обвёл комнату, на мгновение задержавшись на Драко, и вернулся к президиуму.

— Мадам, — доброжелательно сказал Люциус Малфой без всякого сарказма. Гарри никогда не слышал, чтобы его голос звучал так спокойно и серьёзно. Это выглядело жутковато. — Могу я выразить свои соболезнования? Ни один родитель не должен переживать то, что пришлось пережить вам.

Она кивнула в знак благодарности Малфою и затем каждому из членов Совета, что следуя примеру Люциуса, приносили ей краткие соболезнования.

— Я так понимаю, вы хотели обратиться к Попечительскому совету?

— Да, министр Фадж, — женщина вытащила носовой платок из кармана своего траурного одеяния и промокнула уголки глаз, хотя слёз не было. — Я пришла сюда сегодня, чтобы говорить от имени моей дочери, которая больше не может ничего сказать. Этот мальчик, этот ужасный, мерзкий мальчик, который обедал за моим столом и спал в моём доме... Я прошу вас взглянуть на него и увидеть, как он сидит сейчас перед вами, не испытывая ни малейшего раскаяния, ни малейшего стыда за то, что он сделал...

Снейп резко встал, его стул издал скрежещущий звук, который прервал слова миссис Паркинсон. Гарри почему-то сомневался, что это было случайностью.

— Не будет ли министр любезен напомнить свидетелю, чтобы мистера Малфоя не обвиняли в убийстве?

Прежде чем Фадж успел сказать хоть слово, миссис Паркинсон повернулась к Снейпу, стиснув зубы. Смерив его ненавидящим взглядом, она закричала:

— Тебе тоже должно быть стыдно, Северус, размахивать этим оправданием, ты же слизеринец! Но мы знаем, кому ты предан, не так ли? Ты был главой её факультета! Она была твоей старостой! А ты даже не удосужился появиться на её похоронах! Но почему это должно кого-то удивлять? Если бы у тебя была хоть капля истинной преданности Слизерину, ты бы никогда не позволил Драко Малфою жить с тобой! Он заколдовал мою дочь так, что она попала прямо в отделение неотложной помощи больницы Святого Мунго, и что же сделал глава Слизерина? Позволил обидчику остаться в Хогвартсе несмотря ни на что. И посмотрите, что произошло в результате этого непродуманного решения, министр, только посмотрите! И не говори мне, что я не должна обвинять его!

— Я хотел бы, чтобы Совет учитывал, что профессор Снейп отсутствовал на похоронах мисс Паркинсон, поскольку обязан был позаботиться о нуждах факультета Слизерин, — мягко сказал Дамблдор, глядя на президиум поверх своих очков-полумесяцев.

— Да, нам говорили, что они все заболели, — пробормотала ведьма, курящая трубку.

— Довольно вовремя заболели, — возразила миссис Паркинсон. — Так же, как авроры, первыми приступившие к расследованию, заболели, чтобы их могла заменить родственница Драко Малфоя. И вы ожидаете, что я серьёзно отнесусь к их отчёту?!

Старая ведьма в пожелтевших кружевах наклонилась вперёд.

— Мадам, как я уже говорила ранее, я очень сожалею о вашей потере. Но цель этого слушания состоит не в том, чтобы очернить магические правоохранительные органы или бросить тень на профессора Снейпа.

— Совершенно верно, совершенно верно, — эхом отозвался низкорослый волшебник, сидевший рядом с Фаджем.

Когда Гарри увидел, что ещё несколько волшебников кивают, он почувствовал себя лучше. Всё будет в порядке. Совет не настолько глуп, чтобы исключить Драко, когда само Министерство фактически объявило его невиновным в предъявленных обвинениях.

— Я ещё не закончила, — ледяным тоном прервала его миссис Паркинсон.

Фадж, уловив настроение Совета Директоров, откашлялся.

— Продолжайте, мадам. Но я прошу вас говорить только о том, что вам лично известно.

Гарри ожидал, что Люциус Малфой бросит на министра свирепый взгляд. Или, по крайней мере, напряжётся. Но тот просто спокойно откинулся на спинку стула. Как будто он уже знал, что произойдёт, как будто у него не было никаких причин для беспокойства...

— Мне известно, — сказала миссис Паркинсон, снова промокая глаза, — что кто-то здесь, в школе, убил мою дочь. Я лично считаю, что виновной стороной является Драко Малфой, хотя, конечно, я не могу этого доказать. Но что мы точно знаем, так это то, что он довольно жестоко напал на мою дочь в начале этого года и поклялся, что убьёт её. И с этим ничего не было сделано. Ничего существенного. Его следовало бы исключить тогда. Вместо этого ему разрешили остаться в школе и продолжить своё образование. — Она сделала шаг вперёд, её пристальный взгляд прошёлся по столу президиума из конца в конец. — В тот день этот Совет сделал ученикам Хогвартса чёткий посыл. Что насилие терпимо, что плохое поведение не влечёт за собой реальных последствий, что Попечительский совет слаб и неэффективен. И вот мы видим результат. Кто-то, возможно, Драко Малфой, возможно, кто-то другой, счёл себя вправе совершить убийство. И почему, я вас спрашиваю? Потому что у этого Совета нет зубов. Запомните мои слова, каждый из вас. Если вы не предпримете никаких действий в связи с этим убийством, вы, без сомнения, дождётесь следующего.

Волна шума прокатилась по президиуму, когда члены Совета начали перешёптываться друг с другом. «В чём-то она права, она права...», «Было время, когда в Хогвартсе было безопасно...», «В личном деле Малфоя есть отметки о нарушении дисциплины, значит, одним нарушителем меньше...» «Вероятно, он это и сделал, знаешь ли. Отчёт авроров выглядит немного предвзятым на мой взгляд...», «Можем ли мы рискнуть, позволив ему остаться, если это был он?».

— Нет никаких оснований для того, чтобы считать, что Драко Малфой совершил убийство, — сказал Снейп, вставая на этот раз беззвучно. — Совет не должен...

— Профессор Снейп, — прервал его волшебник в остроконечной шляпе. — Попечительский совет будет благодарен, если вы не станете диктовать нам, что мы должны или не должны делать. Даже ваши недавние храбрые и благородные заслуги перед Министерством, на мой взгляд, не дают вам права на подобные высказывания.

Снейп кивнул, длинные волосы упали ему на глаза, и он откинул их движением головы.

— Миссис Паркинсон, вы закончили своё заявление?

— Да, министр Фадж, — она посмотрела на президиум с явным вызовом, затем отступила назад.

— Очень хорошо. В этом случае все должны покинуть зал, чтобы Совет мог обсудить...

— Я считаю, что мистер Малфой имеет право сделать заявление, министр.

Фадж вздохнул, как будто это была совершенно неразумная просьба.

— О, очень хорошо-хорошо. Встаньте, мистер Малфой. Мы, конечно, достаточно вежливы…

К тому времени Драко уже начал подниматься, что, по мнению Гарри, доказывало, что у Фаджа не было ни капли вежливости.

— Уважаемые члены Попечительского совета, — сказал Драко, вежливо кивая каждому.

В голове Гарри зазвенел волшебный дверной звонок.

Гарри был так поражён, что чуть не вскричал: «Чёрт побери!». Он пытался не обращать внимания на шум, но дверной звонок продолжал звонить, громко и настойчиво. Гарри почти не слышал, что говорит Драко.

— ... хотя Нимфадора Тонкс действительно является моей кузиной...

Почти рыча, Гарри выбежал из спальни и проверил пергамент на двери. «Гермиона Грейнджер и Рональд Уизли».

Отлично. Как раз то, что ему было нужно. И он не мог игнорировать их. Ему даже не хотелось представлять сцену, которая разыгралась бы, если бы его друзья снова ворвались на слушание об исключении, заявив, что Гарри Поттер пропал.

Выхватив палочку, Гарри заклинанием открыл дверь.

Гермиона первой переступила порог.

— О, Гарри, мне так жаль, — выдохнула она, задыхаясь. Они с Роном выглядели так, словно бежали всю дорогу до подземелий. — Я должна рассказать тебе об этом раньше, чем это сделает твой отец! Это ужасно, это просто ужасно, и это всё моя вина...

— Тихо, — приказал Гарри, схватив её за запястье, и взглядом предупреждая Рона о том же. — Тебе не нужно ничего объяснять, я знаю, что на свет вытащили твоё письмо, и всё выглядит не очень хорошо. Просто поклянитесь, что будете вести себя тихо, поклянитесь. Вы оба.

— Откуда ты знаешь...

— Просто скажи, что будешь вести себя тихо, — сказал Гарри, встряхивая её руку.

— Э-э, хорошо, я буду молчать, но что...

— Я тоже, приятель, — подхватил Рон.

— Хорошо, но никаких разговоров, — тихо предупредил Гарри. — Вообще никакого шума. Я серьёзно.

Отпустив Гермиону, он направился обратно в спальню.

Несмотря на все предупреждения, Гермиона ахнула, когда последовала за ним и увидела стену. Гарри одарил её взглядом, способным заморозить тлеющие угли, и она резко замолчала, зажав рот рукой.

Рон справился лучше, хотя Гарри видел, как тот беззвучно чертыхнулся, шокировано раскрыв глаза, когда увидел стену.

— Спасибо, мистер Малфой, — сказал Фадж с явной насмешкой. — Теперь Совет будет совещаться.

«Я пропустил заявление Драко», — раздражённо подумал Гарри. Он собирался бросить ещё один грозный взгляд на друзей, которые помешали ему, но картина на стене изменила точку обзора, переместившись, чтобы последовать за Драко, выходящим из зала. Снейп шёл рядом с ним, Дамблдор — чуть позади.

«Нет», — подумал Гарри. Он хотел остаться с Драко, но было важнее услышать, что может сказать Совет Директоров. Возможно, он услышит что-нибудь полезное... Но к тому времени Драко был уже почти у дверей, и желание Гарри увидеть, как совещается президиум, похоже, не повлияло на фокус изображения.

Может быть, стена следовала за Драко из-за первоначальной команды «Покажи мне Драко»?

Подойдя к стене, Гарри снова поднял палочку и самым строгим голосом, на который был способен, прошипел:

— Покажи мне Люциуса Малфоя!

Сцена на стене изменилась, изображение начало вращаться, и панорама развернулась обратно, сосредоточившись на Люциусе Малфое.

— Что это было? — спросил Фадж, полуоткрыв рот и с тревогой оглядываясь по сторонам. — Вы слышали шипение?

— Министр, — мягко произнёс Люциус Малфой, в уважительном тоне его явно сквозила насмешка. Гарри не понял, как ему удалось придать голосу такую двойственную интонацию. — Как вам хорошо известно, Попечительский совет не может начать обсуждение, пока все не покинут зал.

Малфой поднял брови в ожидании.

Фадж сперва не понял, затем тусклый красный румянец окрасил его лицо.

— Конечно-конечно, — пробормотал он, отходя от своего подиума и спускаясь на две ступеньки. Он вежливо кивнул президиуму, повернулся и широким шагом покинул зал.

— Обсуждение должно оставаться конфиденциальным, — сказал Люциус, когда тяжёлые двойные двери закрылись за Фаджем. — И поскольку некоторые люди , околачивающиеся снаружи, могут не уважать права Совета...

Он оставил обвинение висеть в воздухе. Гарри не сразу понял, что это призыв к действию, но ведьмы и волшебники, сидевшие за столом вытащили палочки и начали произносить заклинания, которые осыпали каменные стены голубоватыми искрами.

«Защита», — подумал Гарри. — «Заглушающие чары, но они тебе не помогут. Я всё равно услышу всё , что ты скажешь о судьбе Драко...».

Но увы, по мере того, как заклинания набирали силу, зачарованная стена начала уплотняться, образы заколебались, и вскоре в спальне снова появилась каменная стена. Но на ней теперь не висело никакой фоторамки.

Вздохнув, Гарри огляделся в поисках осколка от зеркала Сириуса, который он использовал, но его тоже не было. Хм, может быть, стена снова начнёт показывать происходящее, как только члены Совета снимут свои защитные заклинания.

Вдруг Гарри почувствовал, как Гермиона настойчиво похлопывает его по спине.

— Теперь можно разговаривать? — одними губами произнесла она, когда он взглянул на неё через плечо.

— Да, можно, — сказал Гарри, поморщившись. — Погано, правда? Я хотел посмотреть, как Люциус Малфой попытается повлиять на них, и что они решат...

Заставив себя забыть о разочаровании, он повернулся лицом к своим друзьям.

— В любом случае, я думаю, теперь вы понимаете, что я слышал всё, что вы там говорили. Спасибо, что попытались, ребята… И хорошо, что ты не упомянула о синяке под глазом, Гермиона. Я знаю, что тебе не очень нравится Драко...

Гарри увидел, что Гермиона вот-вот расплачется.

— Не нравится. Но я не поэтому написала это ужасное письмо. Я не пыталась создавать проблемы, я просто подумала, что тебе нужна помощь, Гарри...

— Я знаю, — он попытался улыбнуться. — Может быть, всё будет хорошо.

Рон издал нечто среднее между смехом и фырканьем.

— Очевидно, Малфой важен для тебя, даже после того случая с подбитым глазом. Ну что ж. Я верю тебе, ты знаешь... Он не убивал Паркинсон. Так что, я думаю, он не заслуживает того, чтобы его исключили, хотя он тот ещё мерзавец.

Гарри подавил лёгкую улыбку.

— Э-э, Рон... Тебе стыдно, что ты помогал защищать Драко Малфоя?

Лицо Рона вспыхнуло.

— Да, стыдно! Но материалы слушания конфиденциальны, верно? Никто в Гриффиндоре не узнает?

— Предполагается, что конфиденциальны, — сказала Гермиона одним из своих самых вкрадчивых голосов. — О чём ты думал, Гарри, шпионя за ними подобным образом?

— Я думал... — всего на секунду он задумался, не стоит ли просто сказать, что Драко — его брат. Однако решил, что друзья вряд ли поймут его. — Послушай, я должен был посмотреть, как он держится. Он притворяется перед вами, ребята, но рядом со мной он более расслаблен и... Ну, он сейчас выглядит не очень уравновешенным. Это всё из-за стресса.

Гермиона села на кровать Драко, скрестила ноги в лодыжках и посмотрела на Гарри, нахмурившись.

— Стресс и правда ужасный, — посочувствовала она. — Его маска треснула даже с нами, Гарри. В среду утром, когда мы пришли за тобой, Драко немного поговорил с нами, пока ты одевался. Он... — Гермиона замолчала, явно чувствуя себя неловко, но потом, видимо, решила, что Гарри стоит узнать. — Он был убеждён, что его собираются исключить. Я не думаю, что Малфой позволил бы нам увидеть, как сильно это его беспокоит, будь он в обычном состоянии, но Гарри... Больше всего он говорил о том, что тебе понадобится вся защита, которую ты сможешь получить, что мы с Роном должны были быть начеку, потому что... ах… ну, на самом деле он сказал, что его, вероятно, схватит его отец, и Малфой думает, что он сломается под пытками, и они узнают о твоей беспалочковой магии и тёмных силах... Это было ужасно.

— Да, даже мне стало жаль этого мерзавца, — признался Рон, плюхаясь на кровать Гарри.

— Мне было жаль его, — медленно сказала Гермиона, — но больше всего меня задело его отношение, Гарри. Он беспокоился о том, чем всё это обернётся для тебя. И... ну, наверное, поэтому я захотела помочь ему. И не только для того, чтобы информация о твоих тёмных силах оставалась в секрете. Я имею в виду... Драко застал меня врасплох…

Рон мрачно кивнул. Гарри видел, что его другу не хотелось видеть в Драко ничего хорошего. Но ему пришлось заставить себя уважать Малфоя.

— Ты называешь его Драко, — сказал он Гермионе. — А на слушании звала Малфоем.

— Я не хотела чтобы все подумали, что он мне нравится. Он мне не нравится, ясно? Неважно, что он говорил, что я умная или даже красивая, я всё равно считаю, что он в значительной степени придерживается чистокровных убеждений. Но... я не хочу, чтобы ты считал его моим врагом. Потому что, если он друг тебе, он не может быть нашим врагом.

Гарри заметил, что Рон не отреагировал на это заявление. Вероятно, это было больше, чем он готов был признать.

Гарри вздохнул, думая, что довольно грустно, если Драко почувствовал необходимость сказать всё это Рону и Гермионе.

— Он не попадёт к Волдеморту только потому, что его исключат. Мы с Северусом недвусмысленно сказали ему об этом. Вам стоит знать, что, если дело дойдет до худшего, Северус уйдёт в отставку, и мы все втроём уедем из Великобритании.

Гермиона распрямила ноги и наклонилась вперёд, положив ладони на край кровати Драко.

— Ты уедешь, Гарри?!

— Да, приятель, ты не можешь покинуть Хогвартс...

— Конечно, могу. Послушай, я не хочу уезжать за границу, но мы с Северусом не позволим Люциусу Малфою наложить лапу на Драко. Вздохнув, Гарри признался: — Хотел бы я, чтобы Драко нам поверил. Но он не понимает.

— Не понимает чего?

Гарри внимательно посмотрел на Гермиону, затем изучающе посмотрел на Рона. Может быть, теперь они смогут переварить правду. Может быть, признание Драко в беспокойстве за Гарри сгладит ситуацию.

— Драко не понимает, что такое любовь, — сказал он, садясь рядом с Гермионой и глядя через комнату на Рона. — Он понятия не имеет, как сильно я его люблю.

До этого момента Рон был спокоен, но это заявление заставило его занервничать.

— Э-э... Ты... ты знаешь, мне ни разу не приходило в голову, что вы двое живёте в одной комнате, но... О, Мерлин, Гарри. Ты пытаешься сказать нам, что в итоге оказался... э-э... привязан к Драко Малфою?

Гарри не понравилось, как Рон сказал «привязан». Ну хотя бы Гермиона поняла его правильно. Когда Гарри взглянул на неё, чтобы проверить реакцию на свои слова, он увидел, что подруга поджала губы, словно ей хотелось как следует двинуть Рону. Сильно.

Не замечая выражения лица Гермионы, Рон сдавленно продолжил:

— Тебе же не хочется поцеловать его, не так ли? — А затем спросил, умирающим голосом: — Ты уже это сделал? Нет, подожди. Я не хочу этого знать, ладно? Есть вещи, которые друзьям просто не нужно знать...

— О, вытащи мозги из помойки! — воскликнула Гермиона, кинув быстрый взгляд на Гарри. — Как долго ты планировал позволять ему выставлять себя дураком?

— Я просто не знал, что сказать, — сказал Гарри, покраснев. — Не каждый день меня спрашивают, целуюсь ли я с Драко Малфоем!

— Ты сам завёл разговор о любви, Гарри! И я не понимаю, почему тебя удивляет направление мыслей Рона. Он заметил, что после Самайна ты можешь выдерживать прикосновения исключительно профессора Снейпа, и сразу решил, что это выходит далеко за рамки просто руки на твоём плече...

— Я на самом деле так не думал! —закричал Рон, вскакивая на ноги. — Может, ты уже перестанешь меня этим попрекать? Я никогда по-настоящему так не думал. Я просто разозлился, что Гарри объявил, что хочет видеть Снейпа отцом. Я ничего не видел от злости, ясно?

— Ты всё еще злишься?

Рон снова сел и покачал головой, глядя на Гарри.

— Нет. Веди себя хорошо, всё такое... Снейп, кажется, нормальный отец, насколько я могу судить.

Гарри сдержал ухмылку.

— Насколько ты можешь судить?

— Хорошо, прекрасно. Он кажется хорошим отцом, и точка.

— Кажется?

— Прекрати, Гарри, — рявкнул Рон, которому было вовсе не смешно. — Знаешь, есть предел тому, как много я могу признать, не сорвавшись. Для меня это нелегко, и намёки на то, что ты влюбляешься в Драко Малфоя, ничуть не облегчают ситуацию...

— О, ради Бога, Рон! Никто не влюбляется. Он мой брат!

Рон уставился на Гарри, его глаза расширились, как блюдца.

— Это ещё хуже...

— Нет, не хуже. Это здорово, потому что, если ты узнаешь Драко поближе, ты поймёшь, что преданность семье действительно важна для него. Но Малфои отреклись от сына. Так что теперь его семья — мы с Северусом. На самом деле это не единственная причина, по которой Драко на моей стороне, но, вероятно, это помогает ему чувствовать себя увереннее.

— Вы трое связаны, — сказала Гермиона, кивая, как будто ей всё стало ясно.

— Вы связали себя узами брака? — ахнул Рон, возвращаясь в режим паники.

— Она не имеет в виду магическую связь! Послушай, Северус неофициально усыновил Драко. Он заботится о нас обоих, и Драко необходимо было понимать, что он такой же сын для Северуса, как и я. И я могу сказать вам одну вещь наверняка — мой отец не оценил бы, если бы я заявил, что я настоящий сын, а Драко — нет. И на самом деле мы оба — сыновья Северуса. Мне было небезразлично, что Северус думает обо мне, поэтому я не жаловался, что из этого следует, что мы с Драко стали братьями. Я просто принял это как факт и жил дальше. Гарри робко улыбнулся. — И просто скажу, мне нравится, что у меня есть брат. Он мне нравится.

— Ну, последнее я заметил, — сказал Рон. — Как ты думаешь, почему я пришёл к другому выводу?

— Потому что ты совершенно безмозглый, Рональд, — сказала Гермиона.

— Я мог бы найти лучший способ сказать вам... — начал было Гарри, но внезапно замолчал, потому что стена за спиной Рона начала растворяться. — Тише, тише, защита снимается, — практически прошипел он, махнув рукой, чтобы Рон обернулся.

Рядом с ним замерла и притихла Гермиона.

Зал заседаний снова появился в поле зрения, изображение было сосредоточено на Люциусе Малфое, поскольку заклинание, по-видимому, всё ещё отслеживало его. Вскочив, Гарри исправил это быстрым:

— Покажи мне Драко.

Зал заседаний поворачивался, пока не начал показывать Драко сбоку, как и раньше, Люциуса Малфоя с этого ракурса тоже было видно. Гарри заметил, что Северус очень мрачен. Очевидно, он ожидал неблагоприятного вердикта.

Или услышал змееяз.

Гарри вздрогнул, ему была абсолютно ненавистна мысль о том, что скажет отец о его поступке.

Фадж стучал молотком по своей трибуне, хотя почти все уже обратили на него внимание.

— Тишина в зале! — когда министр убедился, что все взгляды устремлены на него, он повернулся лицом к членам Совета. И как только один из них резко кивнул ему, продолжил: — Передо мной лежит решение Попечительского совета Хогвартса относительно исключения Драко Алена Жерве Люциуса Малфоя.

Он сделал эффектную паузу, затем повысил голос:

— С сегодняшнего дня мистер Малфой исключается на том основании, что он представляет серьёзную опасность для безопасности и благополучия других студентов, посещающих учебное заведение!

Гарри увидел, как Драко напрягся, его глаза сверкнули жёстким серебристым блеском, когда впервые с начала слушания он посмотрел прямо на Люциуса.

Люциус уставился на него, слегка приподняв брови, вся его фигура выражала самодовольное веселье.

— Мистер Малфой, — продолжал Фадж, — отдаст свою палочку директору.

— Вопрос по протоколу, министр, — вмешался Люциус, его голос был таким ровным, что у Гарри по спине пробежали мурашки. — Палочка, о которой идёт речь, является моей собственностью. Мистер Малфой отдаст её мне.

Гарри почувствовал, как его пальцы дёрнулись при этих словах, и понял, что гнев снова пытается вырваться на волю. Он сжал кулаки, чтобы держать себя в руках, и затаил дыхание, наблюдая, как Драко встаёт и неуклюже идёт вперёд, его осанка кричала о том, что он полон решимости сохранять самообладание. Что Люциус не сломит его, даже этим.

Драко протянул свою палочку, держа её параллельно перед собой, вместо того, чтобы направить на Люциуса. Таким образом, не было никакого намёка на то, что он угрожал этому человеку... Но и не предлагал перемирия. Это был совершенно нейтральный способ передать палочку. Гарри должен был признать, что поведение Драко произвело на него впечатление. Сам он с трудом сдерживался, чтобы не проклясть Люциуса, а ведь исключили не его.

— Что ж, спасибо, мистер Малфой, — насмешливо сказал Люциус, беря палочку. Однако в тот момент, когда он коснулся её, на его лице появилось странное выражение. Почти удивление. Или, может быть , даже немного уважения...

«Зелье рода», — подумал Гарри. — «То, что делает палочку доступной для использования только кем-то по имени Малфой... Люциус — Малфой, поэтому он каким-то образом может это почувствовать. И он впечатлён этим доказательством того, что Драко работал с Тёмными Искусствами...».

В этот момент, больше, чем когда-либо прежде, Гарри понял, каким безнадёжно запутанным, должно быть, было детство Драко.

Драко отступил назад и оглянулся, собираясь снова занять своё место, но Фадж опередил его.

— Вы больше не студент этого учебного заведения, мистер Малфой. Нет никаких причин для вашего дальнейшего присутствия здесь. На самом деле, — тут он взглянул на Люциуса, словно ища одобрения, — устав Хогвартса требует, чтобы вы немедленно покинули замок.

— Экспресс будет только утром, — возразила курящая трубку ведьма. В её глазах светилось нечто большее, чем просто сострадание. — Возможно, молодой человек может переночевать здесь?

— Мои извинения, мадам, — сказал Фадж, качая головой и постукивая по большой пачке пергамента перед собой. — Процедура совершенно ясна. У него будет самое большее час, и это только для того, чтобы он мог собрать свои вещи.

— Тогда прошу прощения, — объявил Снейп, вставая. — Драко?

Повернувшись спиной к Люциусу, Драко встал лицом к лицу со своим настоящим отцом.

— Вы ничего не забыли, директор?

— Нет, я так не думаю, министр, — ответил Дамблдор, глядя поверх очков.

Пальцы Фаджа сжали молоток, но стучать он не стал.

— Я считаю, что в Уставе Хогвартса совершенно ясно сказано, кто имеет право носить герб факультета. Студенты, сотрудники и те, кто успешно закончил семилетнее обучение в учреждении, включая прохождение по крайней мере одного экзамена П.А.У.К., — он одарил Совет довольно тонкой улыбкой, как будто ситуация была неприятной, но, тем не менее, он обязан был выполнить свой долг. — Мистер Малфой больше не принадлежит ни к одной из данных категорий волшебников.

— Конечно, — пробормотал Дамблдор с печалью в голубых глазах. — Драко, не мог бы ты подойти сюда, пожалуйста?

Теперь директор назвал его Драко, а не мистер Малфой. Гарри оценил это, несмотря на то, что сцена, разворачивающаяся перед его глазами была просто ужасной. Когда Драко подошёл к директору, глаза Люциуса Малфоя злобно сверкнули.

— Мужайся, — тихо пробормотал Дамблдор, проводя рукой по гербу на мантии Драко. Герб Слизерина исчез, как будто его никогда и не было, оставив мантию Драко абсолютно чёрной.

— А на других плащах или мантиях у него могли быть гербы? — спросил волшебник в остроконечной шляпе. Дамблдор просто посмотрел на него с таким выражением, что волшебник махнул рукой. — Мои извинения. Конечно, о них тоже позаботились.

— Пора, Драко, — сказал Снейп самым ласковым голосом, который Гарри когда-либо слышал от него.

Нетвёрдыми шагами Драко преодолел небольшое расстояние до того места, где стоял Снейп. Он хорошо держался, когда отдавал свою палочку, но он ожидал, что это случится. Снятие герба застало его врасплох. Драко явно упал духом и выглядел так, словно у него вот-вот подкосятся ноги. Снейп, должно быть, тоже так подумал; как только сын подошёл достаточно близко, он взял его за руку и крепко сжал, не давая Драко споткнуться. Затем Мастер зелий кивнул президиуму, что разозлило Гарри. Разве Снейп не должен был сказать им, насколько отвратительно и неуместно они поступили? Что теперь они потеряют лучшего Мастера зелий во всей Британии?

Разве он не должен был написать заявление об уходе и швырнуть его прямо им в лицо, сопроводив несколькими дюжинами едких слов об идиотизме, безответственности и некомпетентности?

Гарри не мог поверить, что Снейп так спокойно воспринял это возмутительное решение.

С другой стороны, Снейп так любил скрытность… Он не стеснялся ругаться и кричать на Дамблдора, но, очевидно, использовал другую линию поведения, когда дело доходило до общения с Попечительским советом. Или он просто не хотел, чтобы Люциус Малфой узнал о его планах вывезти Драко за границу.

Драко и Гарри, мысленно поправил он себя. Его семья никуда не уедет без него.

Когда Снейп и Драко вышли из зала заседаний, волшебная стена последовала за ними, повинуясь последней произнесенной Гарри команде. Его отец и брат шли длинными коридорами, возвращаясь в подземелья, Снейп всё ещё держал Драко за руку, поддерживая его. Оба молчали. Гарри подумал, что это довольно странно. Он как раз собирался сказать рамке для фотографий, чтобы она вернулась в нормальное состояние, когда из бокового коридора выскользнул Люциус Малфой и остановился, мешая им пройти. Как он добрался туда так быстро?

Наверное , знает какие-нибудь потайные ходы...

Гарри затаил дыхание, слушая, что скажет Люциус.

— Какая жалость, — Малфой источал фальшивое сочувствие. — Такой ужасный позор. Я сделал для тебя всё, что мог, Дракон, на закрытом заседании Совета, но, увы... Похоже, на этот раз твоё поведение было слишком вопиющим, чтобы его игнорировать.

Драко поднял глаза, тусклым взглядом рассматривая человека, который, как предполагалось, любил его. Он не ответил. Он даже не поморщился. Он просто выглядел... потерянным.

Отпустив руку Драко, Снейп наполовину загородил сына, как бы защищая его, но его поза была знакома Гарри по их дуэлям в Девоншире. Его отец был готов к нападению, хотя у Люциуса, вероятно, хватит хитрости не ввязываться в драку в такое время и в таком месте. «Постоянная бдительность», — подумал Гарри. — «Хорошо».

— Прошу простить, сэр, но у Драко есть несколько неотложных дел, и в ближайший час он будет занят.

Вместо ответа Люциус вытащил старую палочку Драко из кармана и начал вертеть её между пальцами.

— Всегда приятно иметь запасную, вам не кажется? Две лучше, чем одна? Учитывая ваше недавнее поведение, профессор, я полагаю, вы согласны со мной. Однако позвольте мне просветить вас. — Люциус понизил голос до ровного, угрожающего шёпота. — Запасная не принесёт вам никакой пользы, когда вы в конечном итоге потеряете обе.

Гарри вздрогнул от слова «запасную», не говоря уже о двойном значении всего этого. Люциус явно говорил не о палочках.

Снейп ничего не ответил на насмешку Малфоя, что, конечно же, только вдохновило Люциуса продолжать.

— Я впечатлён тем, насколько серьёзно ты относишься к этому своему добровольному обязательству, Северус. Особенно учитывая, как мало внимания ты, очевидно, уделяешь другим обязательствам. — Скривив губы, Люциус небрежно пожал плечами. — Мой отверженный, жалкий маленький мальчик, с которым плохо обращались, страдающий клаустрофобией. Ты, должно быть, действительно испытываешь потребность в покаянии. — Его улыбка стала ещё более самодовольной, если такое вообще было возможно. — Или, может быть, снятия баллов и отработок больше недостаточно, чтобы выразить своё разочарование в жизни. Если у тебя возникнут проблемы с дисциплинированием этой парочки, я знаю довольно полезное заклинание...

— Убирайся с нашего пути, Люциус, — прорычал Снейп, оскалив зубы.

— Ну что ж, я полагаю, конечный результат оставляет желать лучшего, — Люциус положил палочку в карман и вытер руки, как будто хотел очистить их от чего-то особенно грязного. — Неважно, я уверен, что у меня будет возможность продемонстрировать вам это заклинание и многие другие очень скоро. Всем вам, включая того неудачника со шрамом на голове, которого ты приютил. Гриффиндорца. О чём ты только думал? Я слышал, ты исцелил его глаза? С таким же успехом ты мог бы не утруждаться, так как он наверняка предпочтёт не видеть то, что я приберёг специально для него. Но отцу виднее, а? Пока что отцу.

С этими словами он прошёл мимо Северуса и Драко и энергично зашагал по коридору, его каблуки цокали по камню.

Драко, спотыкаясь, подошёл к стене и прислонился к ней плечом, тяжело дыша открытым ртом. Снейп подошёл и притянул его в тесные объятия, одной рукой медленно, круговыми движениями поглаживая спину сына. В тот момент, когда отец прикоснулся к нему, Драко издал ужасный задыхающийся всхлипывающий звук, который чуть не разорвал сердце Гарри пополам.

— Гарри, — сказала Гермиона дрожащим голосом. — Мы не должны...

— Да, — хрипло сказал Гарри, направляясь к стене. — Стань такой, как была…

Изображения растворились в камне, зачарованная рамка для картины с грохотом упала на пол. Странно, но обычно она оставалась на месте после окончания действия заклинания. И что было хуже, не было видно никаких следов осколка зеркала. Гарри огляделся по сторонам, прикусив внутреннюю сторону щеки от беспокойства, но ничего не нашёл. Насколько он мог судить, зеркало каким-то образом использовалось. Вероятно, его поглотила магия.

Гарри вздохнул, пытаясь не беспокоиться из-за этого, взял рамку и пробормотал заклинание прилипания, чтобы она оставалась на своём месте.

— Да, — сказал Рон, кивая на вздох Гарри. — Даже Малфой не заслуживает всего этого.

— Драко, — поправил Гарри. — Теперь он на нашей стороне; даже ты это признал.

— Драко, — сказал Рон, усмехаясь.

Что ж, это было начало.

— Вам лучше идти, — сказал Гарри, кладя палочку на кровать. — Северус будет сильно расстроен из-за того, что я сделал со стеной... э-э, я не должен был использовать это заклинание... В любом случае, если он увидит тебя здесь, Гермиона, после того, как Фадж использовал твоё письмо, чтобы дискредитировать твои показания...

Гермиона подскочила, как будто из кровати выросли взрывоопасные гвозди.

— Хорошо, тогда нам лучше уйти...

Но было уже слишком поздно. Входная дверь со скрипом повернулась на петлях.

— О Боже, — сказал Гарри, жалея, что у него нет старой отцовской мантии, чтобы накинуть её на своих друзей, прежде чем отец их увидит. Или до того, как их увидит Драко. Вряд ли он хотел бы, чтобы Рон и Гермиона увидели его в таком состоянии.

— Что они уже сделали, благодаря мне, — подумал Гарри, чувствуя себя виноватым.

Однако теперь ничего не оставалось делать, кроме как идти в атаку первым. Гарри направился в гостиную.

— Привет, — сказал он, переводя взгляд со Снейпа на Драко, пока те вешали мантии. Гарри старался не смотреть на пустое место, где раньше был герб Слизерина. — Я…

— У нас с тобой будет довольно жёсткий разговор, — отрезал Снейп, его тёмные глаза вспыхнули.

— Да, сэр, — сказал Гарри, смутившись. — Драко, я... э-э, всё слышал. Мне очень, очень жаль.

Глаза брата были покрасневшими, когда он наконец отвернулся от стены и посмотрел на Гарри.

— Как ты услышал?

Гарри закусил губу.

— Ну, я...

Однако он не успел закончить объяснение. Голос Рона перебил его.

— Гарри, кажется, тебе стоит прийти и посмотреть на это. Э-э, Драко тоже...

— Ох. Они тебе рассказали, — усмехнулся Драко, следуя за Гарри в спальню. — И с каких это пор Уизли называет меня Драко? Без этого я, конечно, никак не обойдусь... — Он резко замолчал, когда вошёл в дверь и увидел небольшую стопку одежды и книг на полу, там, где раньше стоял его сундук. — Уизли, что, чёрт возьми, ты сделал с моими вещами?

— Я? — фыркнул Рон. — Я просто стоял здесь, и пуф! Твой сундук исчез в какой-то красноватой дымке, и тут не осталось ничего, кроме этого хлама!

— О, нет... — Драко в три гигантских шага пресёк комнату, и упал на колени, закопавшись в кучу. — Красноватая дымка, — тупо повторил он, качая головой. — Грёбаные гоблины. Их всех следовало бы задушить, всех до единого.

— Финансовое заклинание, — подтвердил Снейп. — Условия твоего сейфа.

Драко неуверенно поднялся на ноги и попытался отнестись к произошедшему легкомысленно, что бы это ни было.

— Слишком сильно для номинального контроля.

— Я не понимаю...

— О, неужели так трудно понять, Поттер? Чтобы сохранить свои деньги, хорошую репутацию и всё такое, я должен быть учеником Хогвартса. Условия этого долбаного трастового фонда. Я же тебе говорил.

— Следи за языком, Драко, — сказал Снейп, кивком указывая на Гермиону.

— О, мои извинения, мисс Грейнджер, — прорычал Драко. — Прости меня, что я хоть раз попытался обращаться с тобой как с равной. Больше этого не повторится. Я оскорбил твои нежные ушки?

— Я думаю, мои уши это переживут, — мягко сказала Гермиона.

— Но что случилось с твоим сундуком, Драко?

Брат бросил на Гарри раздражённый взгляд.

— Ты правда тупица? Это был волшебный траст. Магия? Слышал о таком?

— Не строй из себя придурка!

Драко, казалось, собирался язвительно возразить, но взял себя в руки и вместо этого кивнул.

— Да, верно. Что ж, всё исчезло. Не только мой доступ к деньгам фонда, но и всё, что я когда-либо покупал на них. Чемодан, книги, большая часть моей одежды... Судя по ощущениям, вплоть до трусов, которые были на мне под брюками. Ну, они не были такими уж чистыми. Я надеюсь, что они появятся прямо посреди праздничной вечеринки, которую Люциус и моя дорогая мама, без сомнения, устраивают, пока мы разговариваем. — Он сделал прерывистый вдох. — Что ж. Это, безусловно, упрощает сборы. Полагаю, это уже кое-что.

— Ты сам покупал большую часть своей одежды?

— В отличие от тебя, мне нравилось чувствовать себя независимым. — Драко пожал плечами, но это выглядело не так небрежно, как обычно. — Кроме того, Люциус не одобрял бриллиантовые пуговицы. Хорошо, что он купил большую часть того, что на мне сейчас надето, иначе я бы стоял здесь голым.

«Рон, наверное, даже не услышал последнего комментария», — подумал Гарри.

Друг остолбенел, услышав всего два слова.

— Бриллиантовые пуговицы!

Драко повернулся к Рону.

— О, да. Но теперь они исчезли вместе со всеми последними галлеонами, которые я мог назвать своими, даже с теми, которые я вывел на прошлой неделе, пытаясь предотвратить катастрофу. Не то чтобы мой номинальный контроль позволил бы мне много взять, но сейчас это бессмысленно обсуждать, не так ли? Всё вернулось к Люциусу. Так что просто смейся, Уизли! Ну что? Давай, смейся! Скажи это! Драко Малфой беден, как Уизли! Напиши домой, расскажи своим друзьям!

— На самом деле, — сказал Рон с не очень приятным блеском в глазах, — ты даже беднее нас. По крайней мере, у нас есть дом.

Драко попытался ударить его, но Снейп отреагировал быстрее.

— Может быть, вам пока лучше просто уйти, — вздохнул Гарри. — Увидимся... Я не знаю. Когда смогу, а это может занять довольно много времени.

Снейп слегка встряхнул Драко.

— Веди себя прилично, — затем, отпустив его, повернулся к Рону и Гермионе и заговорил холодным, резким тоном. — Уверяю вас, ваши усилия оправдать Драко не остались незамеченными. Возможно, в будущем, мисс Грейнджер, вы подумаете, прежде чем прикладывать перо к пергаменту. Такие вещи часто сохраняются гораздо дольше, чем хотелось бы, и могут иметь далеко не благотворные последствия. А теперь проваливайте оба.

Он почти выпроводил их из комнаты.

Гарри услышал, как Рон спросил у Гермионы, выходя:

— Что, чёрт возьми, всё это значило?

— Спасибо за попытку, и, кстати, то письмо, которое вы написали, стало катастрофой для всех, — перевела Гермиона.

Глухой стук закрывшейся двери возвестил Гарри, что он остался наедине со своей семьёй. Наконец-то.

— Я тоже соберу вещи, — решительно сказал Гарри. — О... Большая часть моих вещей наверху, в башне...

— Естественно, — жёстко ответил Снейп. — За исключением мантии-невидимки, волшебной карты и иных предметов, которых у ученика быть не должно. Должны ли мы добавить в список рамки для фотографий? Я думал, что живя со мной, ты приобрёл хотя бы каплю здравого смысла, но, похоже, я ошибался! Один раз ты уже рискнул собой, применяя капризную, непроверенную магию, и видимо, тебе было мало! Ты сделал это снова!

Гарри попытался ответить со всей возможной наглостью:

— Ну, технически, на этот раз заклинание было уже проверенное…

— Да что ты? — Снейп посмотрел на него сверху вниз. — Рамка начала пропускать звуки без всякой причины, сама по себе?

— Ладно, это было новое заклинание, — признал Гарри. — Мне очень жаль. Это больше не повторится.

— Нет, не повторится, — согласился Снейп тоном, леденящим душу. — Потому что теперь совершенно очевидно, что тебе нельзя доверять! Ты больше не должен оставаться один в своей комнате, это ясно? И да поможет тебе Мерлин, если ты ослушаешься меня!

У Гарри отвисла челюсть.

— Но это моя комната! — запротестовал он, глубоко шокированный. Но потом вспомнил о других наказаниях, которые назначал отец. Пятьсот баллов, десять тысяч строк. Перебор, всегда перебор. — Послушай, если я почувствую себя плохо, ты должен отправить меня в мою комнату, а не запрещать там оставаться!

— А ты должен уважать моё мнение и ценить моё руководство, не так ли?

Эти слова неожиданно сильно задели Гарри, он вспомнил анкеты, которые заполнял перед усыновлением. Снейп бросал ему в ответ его же собственные слова.

— Я действительно уважаю твоё мнение и ценю твоё руководство, правда! Я просто... я должен был знать! Я должен был поддержать Драко!

Отец откинул волосы с лица.

— Я не собираюсь сейчас спорить с тобой, Гарри. Сегодня вечером ты уйдёшь в башню Гриффиндора и вернёшься сюда завтра на твой первый дополнительный урок по зельеварению. Давно пора этим заняться.

— Какое зельеварение?! — взорвался Гарри. О чём, черт возьми, Снейп говорит? — А как насчёт Аргентины?

— Уверяю тебя, когда мне будет что рассказать тебе о наших планах, я расскажу. Мне кажется, я уже упоминал об этом. А теперь делай, как я сказал, и иди догоняй своих друзей. Драко нужно собрать вещи и отправиться в Девоншир.

Снейп махнул палочкой в сторону коридора, перекрещивая каменные стены, предположительно, чтобы остановить Рона и Гермиону. Гарри не понял, какое заклинание применил отец.

— Если Драко собирается в Девоншир, я тоже хочу поехать, — запротестовал он. — Мы же вместе. Кроме того, ты помнишь, в прошлый раз он был немного не в себе...

— Извините, — вежливо сказал Драко, хотя под мягким тоном явно скрывались всевозможные острые шипы. — На самом деле я всё ещё здесь, в комнате, и слушаю вас. И к твоему сведению, я не собираюсь перерезать себе вены или делать то, что делают магглы, выросшие среди нас, когда у них сносит крышу, Гарри. В конце концов, исключение не означает, что весь мой мир рухнул. У меня будут результаты П.А.У.К., на которые я смогу опереться при выборе работы. О, нет, их не будет. Неважно, у меня есть достаточно денег, чтобы ходить в шелках. О, и это не так. Но, по крайней мере, любовь всей моей жизни будет рядом со мной. О, её не будет рядом, потому что она мертва, мертва, мертва…

— Ради бога, дай ему успокоительное, — умолял Гарри отца.

— Ха, очень смешно. Если я сделаю ещё один глоток этого пойла, я умру, Поттер. Я сыт по горло тем, что со мной нянчатся как с младенцем.

— Гарри, иди в башню, как я сказал. Я останусь с Драко в Девоншире.

— Почему я не могу с вами?

— Потому что у моего терпения есть предел, и ты его исчерпал! — заорал Снейп. — Что тебе не ясно? Ты ослушался меня с рамкой, а теперь ты снова не желаешь делать то, что тебе говорят! Иди, догоняй своих друзей!

Гарри ошеломлённо отступил.

Снейп сделал паузу, медленно и глубоко дыша, прежде чем, казалось, успокоился.

— Гарри, сегодня вечером главное — это состояние Драко. Если бы ты хотя бы пять секунд подумал о ком-то, кроме себя, ты бы понял, что ему необходимо побыть наедине с отцом.

Гарри думал о ком-то, кроме себя, но смог понять, что имел в виду Снейп.

— Хорошо, я пойду в башню, — сказал он, прикусив губу. Предоставить Снейпу и Драко возможность пообщаться как отец с сыном было хорошей идеей, даже если в исполнении Снейпа это звучало скорее как «убирайся с глаз моих долой».

Но дело было не в этом. В конце концов, отец сказал вернуться утром.

— Во сколько у меня урок по зельеварению, сэр?

— В одиннадцать, — мрачно сказал Снейп. — Если меня не будет, подожди. Не пытайся ничего варить без присмотра. Должен ли я закрыть лабораторию и твою комнату, чтобы обеспечить соблюдение моих правил, или ты сможешь хоть раз вести себя в соответствии со своим возрастом?

— Я могу вести себя в соответствии с возрастом, — возразил уязвлённый Гарри.

— Будем надеяться.

Вздохнув, Гарри подошёл к брату и посмотрел ему в глаза.

— Мне действительно жаль, что они исключили тебя. Это неправильно и несправедливо. Но всё будет хорошо, Драко...

— Вот ты у меня где со своим адским оптимизмом, — ответил Драко, отводя взгляд. — Я говорил тебе, что нет ни единого шанса, что слушание закончится по-другому. И ничего уже не будет хорошо. Этого просто не может быть теперь. Всё пропало.

Гарри знал, что брат имел в виду деньги.

Идея возникла из ниоткуда и заполнила весь разум Гарри. Он не знал, почему не подумал об этом, когда Драко впервые упомянул, что беспокоится о своём хранилище. Что ж, может быть, догадывался. Большую часть времени Гарри изо всех сил старался не думать о Сириусе. Но после использования зеркала, после осознания того, что Сириус был бы горд признать Драко членом семьи... Он решил, что это будет абсолютно правильно.

— Нет, не пропало, — сказал он, беря Драко за руку. — Ты можешь получить всё обратно. Вероятно, даже больше, чем потерял...

— Гарри, — предупреждающе сказал Снейп.

Гарри проигнорировал его.

— У меня есть хранилище Сириуса Блэка, Драко, — объяснил он. — Я был его единственным наследником. У него даже есть дом! И это всё на самом деле больше твоё, чем моё. Ты же Блэк. Я просто перепишу всё на тебя...

— Заткнись, Поттер, — тихо сказал Драко, высвобождая руку.

— Нет, правда, это должно быть твоим по справедливости, — настаивал Гарри.

— Заткнись! — Драко скрестил руки на груди. — Ты полный грёбаный идиот. Мало того, что я потерял свою палочку и место в Слизерине. Тебе нужна ещё и моя гордость? — Его глаза сверкнули, как кинжалы. — Ну, этого ты не получишь. Малфои не принимают милостыню.

— Это не милостыня! Мы же семья!

— Семья! — закричал Драко, это слово явно было для него своего рода спусковым крючком.

— Гарри, — снова сказал Снейп, на этот раз его голос был измученным, — тебе лучше уйти. Ты делаешь только хуже.

— Но я...

— Иди.

И Гарри, наконец, ушёл.