Между двух миров (гет)

За всё утро после их первой ночи Рон ни разу не подошел к ней! Гермиона надеялась поговорить с ним после обеда и расстроилась, увидев, что Рон с Джорджем собираются уходить. Рон весело подмигнул ей:

— Мы по делам и за покупками! — и исчез в камине.

Если к обеду Гермиона была расстроена, то к ужину уже кляла себя, на чём свет стоит. Это была глупая, непростительная слабость! Чего она ожидала? Рон получил, что хотел, и больше она ему была не нужна! Судя по тому, как хорошо у них всё получилось, он не раз практиковался — теперь Гермиона не сомневалась в этом. Отсюда и его тот резкий вопрос в гостиной Гарри — в первый раз ли это у неё. Ему просто было неловко за свой опыт.

Гермиона знала, что Рон нравился девушкам. Первые недели после Хогвартса она не раз становилась свидетельницей сцен, от которых возмущенно закатывала глаза. Как можно так вешаться на шею незнакомому парню только потому, что он воевал против Волдеморта? И не стыдно этим грудастым блондинкам, почему-то похожим на Лаванду Браун? Конечно, при Гермионе Рон не позволял себе ничего такого, но иногда даже флирт в пабе, по её мнению, заходил слишком далеко. Её не было рядом целых четыре месяца, они друг другу ничего не обещали. Рон никогда не писал ей, что любит. Он живой, молодой, красивый и … самый лучший на свете.

Гермиона была готова разрыдаться.

Весь вечер она потратила на чтение «Древнейших заклинаний востока». Восточная магия в последнее время привлекала её. Японские студенты были самыми способными в их группе, особенно в невербальной магии и Легилименции. Что может быть интересней, чем читать чужие мысли, особенно без ведома их владельца? Гермиона никому не говорила, что она много практиковалась в этом, и не безуспешно. Но пока для чтения чужих мыслей ей нужен был тесный зрительный контакт и полная концентрация. Вот если бы вчера ночью было чуть больше света, она смогла бы прочитать мысли Рона, и теперь бы не мучилась сомнениями. Куда он сбежал, зная, что она скоро уедет? Не так она мечтала провести их последний перед разлукой день.

Внезапно Гермиона приняла решение уехать домой. Конечно, она дождётся Рона, и попрощается со всеми, но больше оставаться в Норе она не могла. Стены давили на неё, она чувствовала себя одинокой и брошенной. Гермиона быстро поднялась в комнату Джинни и стала собирать вещи. Что было, то было. Она раскисла, он её пожалел, пробежала искра… При свете дня всё оказалось другим. Рону неловко говорить с ней? Она поможет ему и избавит от своего присутствия.

За полчаса вещи были собраны. У Молли уже стыл ужин, а Рона и Джорджа всё не было. Проходя мимо комнаты Рона, Гермиона не удержалась и приоткрыла дверь. Ей ужасно захотелось перед отъездом снова посмотреть на его комнату, ведь это не преступление? Она и раньше много раз бывала в ней, но сейчас почему-то почувствовала себя воровкой.

Беспорядок там был ужасный! Молли редко прибиралась в комнатах детей, считая это их святой обязанностью. Но Рон плохо справлялся с задачей. Его стол был завален множеством вещей, книг среди них не наблюдалось. Зато Гермиона разглядела две грязные кружки, газеты со статьями про квиддич, совиную клетку и свою колдографию. Она была вырезана из старой газеты, в которой писали про последнюю битву, и, видимо, была сделана сразу же после неё. На фото Гермиона махала рукой и устало улыбалась. Она никогда не видела этой колдографии, и ей было приятно, что Рон хранил её.

Гермиона наклонилась и подняла его вчерашнюю майку, которая валялась на полу. На оранжевом фоне красовалась эмблема его любимых «Пушек». Кажется, они плохо играли в этом сезоне, и Рон грозился, что спалит эту майку в камине. Быстрым движением скомкав майку, она спрятала её под свой толстый свитер и вышла из комнаты.

Снизу доносились крики, шум, спор, Мистер Уизли грозился, что через министерство закроет магазин Джорджа, если тот не прекратит свои глупые шутки, а Рон со смехом доказывал, что поющие унитазы совершенно безобидны.

Ему смешно, подумала Гермиона и расстроилась еще больше.

Ужин прошел шумно, а после него мистер Уизли непременно хотел поговорить с Гермионой о её родителях, о Франции и всех тех новостях, которыми они не успели поделиться раньше. Рон с Джинни недолго поиграли в шахматы, а потом Рон, громко зевнув, сказал:

— Я — спать! Всем спокойной ночи!

— Я тоже, сказала Джинни, — и они удалились, со смехом обсуждая новинки в магазине Джорджа.

Это было последней каплей. Рон даже не посмотрел на неё!

Стыд за прошлую ночь обжигал Гермиону. Её глупые слёзы, исповедь — как она могла быть такой слабой? Дольше оставаться в Норе было нельзя. Кроме неё, в гостиной остались только мистер и миссис Уизли.

— Я решила уехать сегодня, — обращаясь к ним, сказала Гермиона, стараясь не расплакаться, — и уже собрала все вещи. Мама и папа скучают без меня, я и так заставила их долго ждать!

— Как, уже сегодня? Так поздно? Мы тоже будем скучать, — Миссис Уизли обняла Гермиону. — Ты попрощалась с Роном и Джинни?

— Нет, сейчас загляну к ним и отправлюсь домой.

— Хорошо, моя дорогая. Увидимся летом, и успешной тебе учёбы! — на глазах у Молли заблестели слёзы.

Гермиона не хотела расплакаться, поэтому быстро обняла Молли, кивнула Артуру и пошла наверх. Ноги были, как ватные. Конечно, она простится с Джинни, но не с Роном. Непонимание всегда пугало Гермиону, но требовать объяснений не хотелось. Что она спросит? «Почему все дни ты преследовал меня и целовал в каждом углу, а после вчерашней ночи не сказал ни слова?»

Надо бежать домой! Полгода покажут, что будет дальше.

Она немного задержалась, прежде чем зайти в комнату, где, вероятно, уже спала Джинни. Хорошо, что все вещи были собраны заранее! Можно быстро уйти, и подруга не успеет её отговорить от поспешного отъезда.

Гермиона распахнула дверь и обомлела.

Комната была освещена дюжиной свечей, а пол усыпан цветами. Рон сидел за столом и, услышав её шаги, быстро встал и подбежал к двери. Палочкой заперев дверь, он наложил на неё заглушающее заклинание, чтобы из комнаты не вылетело ни звука.

Сердце Гермионы оттаяло. Не веря своим глазам, она оглядела комнату, а потом посмотрела на Рона.

— Что происходит, Рон? Где Джинни?

— В моей комнате, — ответил он, медленно наступая на неё и прислоняя к стене. — Я еле пережил этот день! Прости, что заставил тебя ждать. Я вижу, ты собрала вещи и всё-таки решила улизнуть от меня? — Рон крепко прижал её к стене своим телом.

— Я решила, что ты не хочешь меня видеть, — неуверенно сказала Гермиона.

Она не знала, что и думать. Вдруг он стал медленно опускаться, обнимая её за плечи, потом за талию, пока не встал на колени. Достав из кармана какую-то коробочку, он поднял голову и тихо сказал:

— Выходи за меня?

Гермиона увидела золотое кольцо, блестящее в синем бархате.

— Обычно становятся на одно колено, а не на два, — опешив, сказала она.

Глядя снизу вверх, Рон неуверенно спросил:

— Да или нет?

Его глаза горели огнём, а Гермиона была в смятении.

Она не могла ответить ни да, ни нет. Сейчас, когда развеялись все её сомнения, она не знала, что сказать. Сбывалась её самая заветная мечта — быть с Роном. Она не верила своим глазам и в недоумении смотрела на него. Пауза была нелепой.

Рон медленно встал и обречённо опустил руки.

— Не хочешь примерить кольцо? Мы с Джорджем потратили полдня, выбирая его, — с горечью сказал он.

— Рон, прости, но это очень неожиданно! Я не хочу тебя обидеть, но я не знаю, что сказать! — она в смятении закрыла глаза рукой.

— Неужели это так неожиданно? Я думал, это естественно, после того, что было вчера ночью. Или для тебя это ничего не значит?

— Рон, я всегда хотела быть только с тобой, но пока о свадьбе говорить рано. То, что произошло, очень важно для меня, но это не отменит мой отъезд. Я не откажусь от университета. Это нарушило бы всю мою жизнь, мои принципы!

— Как я могу покуситься на твои принципы! — он сделал акцент на последнем слове. — Я не собираюсь отговаривать тебя от отъезда! Я хотел предложить поехать завтра к твоим родителям и сказать им о нас. Что мы вместе, что мы помолвлены. Я должен поговорить с твоим отцом. Разве это не правильно? — нотки досады звучали в его голосе.

— Рон, мой отец не будет рад. Он всегда хотел найти мне мужа среди магглов. После таких новостей остаток каникул будет ужасным, и потом еще полгода родители будут мучить меня в письмах советами и предупреждениями. Я не хочу посвящать их в свою личную жизнь. По крайней мере, сейчас!

Рон отошёл к окну и тихо проговорил:

— Значит, нет.

Гермиона молчала. Да, вчера она дала волю чувствам и, видит бог, это была счастливейшая ночь в её жизни, и она хотела бы повторить её еще много, много раз, но… она не была готова к серьёзным изменениям в жизни. Однако благородство Рона впечатлило её. Неожиданно решение пришло само собой.

— Рон, я люблю тебя больше всего на свете! — Гермиона подбежала и прижалась к его большой спине. — Мой ответ — да! Только пока мы не сможем назначить дату свадьбы!

Она почувствовала, как расслабились его плечи.

— А год свадьбы мы сможем назначить? Или хотя бы десятилетие? — он развернулся и с улыбкой посмотрел на неё.

Гермионе стало неловко, но она была рада его улыбке.

— Сейчас мне достаточно и этого, — добавил Рон. — Конечно, у тебя будет слишком много времени передумать, но это лучше, чем ничего.

— Я не передумаю, Рон. Я и раньше думала о нашей с тобой семье! И много раз представляла, каким ты будешь отцом. Какими будут наши дети.

Рон криво усмехнулся.

— Нет, серьёзно, — рассердилась она, — я влюблена в тебя сто лет! Думаешь, у меня не было времени всё это обдумать?

— Они будут рыжие и в веснушках? — спросил Рон.

— Да, а ещё лохматые.

— И очень умные. И упрямые.

— Ну, это у них будет в двойном размере, — Гермиона улыбалась во весь рот. — Мир?

Вместо ответа он поцеловал её в лоб.

— Война с тобой никак не входит в мои планы. Особенно учитывая твои магические способности!

Он мог быть таким милым. И почему ей так хорошо? Все тревоги дня улетучились.

— Вчера было очень темно, поэтому я почти не видел тебя.

Рон стал медленно стаскивать с неё свитер.

— А еще сегодня тебе будет очень-очень тепло, потому что я согрел комнату. Никаких одеял!

Только сейчас она заметила, что в комнате жарко, как у камина. Она послушно подняла руки вверх и дала ему снять с себя свитер. Стоя перед ним в простой черной майке и джинсах, Гермиона почувствовала себя ужасно неловко. Ей было стыдно за свою ревность и недоверие, за то, что она так недооценивала его. Оказывается, она его совсем не знала! Рон раскрылся для неё с новой стороны, и это её очень обрадовало. Кроме того, она его невеста!

Гермиона вспомнила про кольцо, которое вернулось в карман Рону.

— Я готова раздеться, но мне нужно кое-что надеть! — сказала она.

Рон удивленно поднял брови:

— Надеюсь, не паранджу?

— Нет, — и она протянула ему ладонь, пошевелив пальцами.

— Ах, ну да! А я уже думал, ты забыла, и я сдам его завтра в магазин! — усмехнулся Рон. — Надеюсь, тебе понравится.

Он достал из кармана синий футляр, вынул кольцо и осторожно надел ей на палец. Как и все магические кольца, оно сразу приняло нужный размер, и Гермиона заметила, что по кругу кольца бегают буквы: Р О Н Г Е Р М И О Н А.

— Это очень романтично, — удивленно сказала она, — а мне всегда казалось, что ты не склонен к сантиментам!

— Это очень практично! Я хотел, чтобы ты не забыла за долгие годы помолвки, кто твой жених. Колларе,— Рон прошептал приклеивающее заклинание, направив палочку на кольцо. — Теперь ты не сможешь снять кольцо без меня, и все твои кавалеры будут знать, как меня зовут.

— У меня нет кавалеров! Но как это хитро с твоей стороны! У тебя-то нет кольца! Как твои вертихвостки будут знать моё имя?

— У меня нет вертихвосток! Но мне приятно, что ты хоть немного ревнуешь! — Рон рассмеялся.

— Хоть немного! Рон, я видела, как за тобой увиваются девчонки, начитавшиеся «Пророка». Твои колдографии всегда такие милые!

— Хочешь, я сделаю татуировку с твоим именем… — он задумался, — на попе! Каждая, кто взглянет на мою попу, поймёт, что я ей не пара!

— Боюсь, что, если дело до этого дойдет, ей будет всё равно, — угрюмо ответила Гермиона.

— Да шучу я! Знаешь что, выбирай, где мне сделать тату! — он уверенно снял майку.

Гермиона замерла, увидев его обнажённое тело. Она не раз видела его без майки, но никогда желание дотронуться до его шеи, плеч, живота не было таким сильным. Она погладила его широкие плечи и сказала:

— Не нужно делать тату. Нельзя портить такие красивые веснушки!

Он нежно обнял её и, приложив руку к низу живота, с тревогой спросил:

— У тебя ничего не болит? Всё хорошо?

Гермиону тронула такая забота. Она легко заживляла и более серьёзные раны и уже успела забыть о боли их первой ночи.

Она кивнула.

После этого их было не остановить. Одежда полетела в разные стороны, их руки и губы встречались, расставались, не было стеснения, было только счастье. А потом они лежали на ковре, покрытом цветами, и Рон осыпал её грудь мелкими ромашками.

Он не мог насмотреться на свою Гермиону. В огне свечей её кожа блестела, над верхней губой выступили капельки пота, глаза были закрыты. Рон подумал: «Я абсолютно счастлив».

— Ты очень красивая, — он нарушил тишину, продолжая восторженно гладить её тело. Гермиона неохотно приоткрыла глаза, не желая возвращаться в реальный мир.

— М-м-м, — только и смогла выдавить она.

— А еще ты мурлычешь, как котёнок.

Она была готова согласиться с чем угодно, только бы лежать рядом с ним и чувствовать его нежные руки. Гермиона никогда не думала, что сможет так легко доверить кому-то своё тело, раскрыться и отбросить стеснение. С Роном это казалось таким естественным, как будто они уже давно были любовниками и встретились после разлуки. Она давно изучила своё тело, прочитала много книг об интимных отношениях и даже нашла одно старое заклинание, которое за несколько секунд вызывало сильнейшее блаженство и расслабление, но всё равно не ожидала ничего подобного. Не ожидала, что повиснет над пропастью и будет падать, падать, не желая, чтобы это кончалось.

Услышав, что Рон что-то шепчет, Гермиона открыла глаза.

— Ты невероятно красивая, — тихо проговорил он, накрывая ладонью её правую грудь, — и просто создана для моей руки. Ты мягкая и нежная, и хочется тебя бесконечно целовать, как твою хозяйку.

— Рон, что с тобой? — усмехаясь, спросила Гермиона.

— Не мешай, не видишь, я разговариваю.

Она рассмеялась.

— С кем?

— Не с кем, а с чем. Сказал, не мешай! — и продолжил: — Я долго тебя не увижу и, наверно, с ума сойду. А если тебя когда-нибудь коснётся другая рука, просто не переживу. Так и передай своей хозяйке.

Гермиона расхохоталась, так невероятна и забавна была эта сцена.

— Рон, у меня ещё есть вторая грудь, — сквозь смех сказала она.

— Я заметил.

— Может, и ей что-нибудь скажешь?

— Может быть, если ты не будешь подслушивать. — Рон передвинул ладонь влево и нежно погладил тёмный бугорок. — Ты не менее прекрасна, чем твоя подруга. И я опять хочу твою хозяйку. И перестань трястись от смеха!

— Отвечать, или ты это сказал не мне?

— Тебе, — он поднял голову к её лицу. — Как не стыдно смеяться над бедным волшебником?

Гермиона дрыгала ногами от смеха и не могла остановиться.

— Не зря я наложил заглушающее заклинание! — невозмутимо сказал Рон. — Я знал, что секс будет громким.

Гермиона не унималась. Через минуту приступ смеха прошёл, и она вытерла слёзы.

— Я должна тебе кое в чём признаться, — с виноватым видом сказала она.

— Мне уже страшно! Надеюсь, ты не замужем!

— Нет. Я украла твою майку.

— Что? — теперь настал его час смеяться, — зачем?

— Я возьму её с собой и буду в ней спать. Можно?

— Тогда я буду спать в твоей ночнушке, — потребовал он.

Представив себе эту картину, Гермиона опять прыснула от смеха.

— Отлично! Тогда ни одна вертихвостка не ляжет с тобой в постель! — язвительно добавила она.

— Расскажем всем о нашей помолвке? — не отвечая на иронию, спросил Рон.

— Да, давай всех разбудим и немедленно расскажем! — её смех угас, когда она увидела его серьёзные глаза. — Рон, спасибо за цветы! И вообще за всё. Ты самый лучший на свете!

Она заметила, что его синие глаза радостно засияли, и подумала — получится ли ещё раз испытать такое же счастье? И тут же бросилась целовать его, что было сил.