Просто держи меня за руку (гет)

Like a wound that keeps on bleeding to remind me not to think

Like a raging river drowning when I only need a drink

Metallica

 

I never know what the future brings

But I know you are here with me now

We'll make it through

Daniel Bedingfield

 

Стоя рядом с Гарри, Роном и Луной в ожидании, пока Добби проверит, все ли в башне Равенкло ушли спать, Гермиона нервно покусывала губу, непрестанно прислушиваясь к легкой, едва заметной тени в своей голове. В последний момент Снейп настоял на том, чтобы присутствовать при осмотре статуи хотя бы в такой форме, а заодно потренировать боевую медитацию на расстоянии, и девушка все никак не могла привыкнуть к этим странным ощущениям, хотя дискомфорта как такового они не вызывали. Гарри мечтательно пялился куда-то в стену — наверное, заново прокручивал в голове события сегодняшнего дня, особенно момент, когда в Выручай-комнату пришла Джинни — и безо всяких стеснений бросилась ему на шею. Гермиона его понимала. Вполне возможно, что на остаток ночи у этих двоих тоже есть какие-то планы. Этак скоро придется разделять штаб на звуконепроницаемые боксы. Удивительно, как это преподаватели до сих пор не добрались сюда, это же сплошной рай для парочек.

— А где вход в вашу гостиную? — допытывался Рон у Луны. — У вас на входе тоже портрет висит?

— Жалко, что нельзя пройти через дверь, — вздохнула Лавгуд. — У нас интересный вход. Ни паролей, ни картин там нет, но когда стучишь в дверь, тебе задают вопрос. Если ответишь на него — дверь откроется.

— А если не знаешь ответа?

— Тогда придется ждать, когда придет кто-то еще и ответит правильно.

— Ну и какие вопросы, например?

Луна повертела в пальцах ожерелье, вспоминая:

— Например, каких камней не бывает в реке?

— Чего? — удивился Рон. — Это как?

— Ну, подумай. Это же очень просто.

Гарри, услыхав вопрос, наморщил лоб:

— Не представляю даже. Нужно назвать какой-то конкретный вид?

— Да нет же, все намного проще. Нужно задействовать логику.

— Я сдаюсь, — сказал Рон, пожав плечами. — Так какой ответ?

— Сухих, конечно.

Оба парня уставились на нее как на сумасшедшую.

— И это, по-твоему, логика? — обиделся Рон. — Да кто бы додумался до такого?

— Любой, кто пошевелил бы мозгами хоть немного, — улыбнулась Гермиона. Вернувшийся к ним Добби доложил:

— Ученики уже легли спать, дежурные эльфы занимаются уборкой. Можем идти!

— Добби, а Серой Леди там нет случайно?

— Есть, — кивнул домовик. — Добби попросил ее проследить, чтобы ученики не проснулись и не вышли в гостиную, пока там будет Гарри Поттер.

— Удачно вышло, — обрадовалась Луна, давая знак остальным, чтобы взялись за руки. — Она редко бывает в гостиной по ночам. Ну, пойдемте.

Добби с готовностью ухватил ее за руку, и в следующую секунду они материализовались посреди просторного помещения с высоким куполообразным потолком и окнами едва ли не во всю стену. Гермиона с любопытством осматривалась. Эта гостиная была… женской. Изящной, воздушной, деликатной, оформленной со вкусом. Стены, облицованные светлым камнем, арочные окна с шелковыми занавесями, благородный темно-синий ковер на полу, золотые звезды на потолке, вся мебель в одном стиле и одного цвета — по сравнению с эклектичной и довольно потрепанной мешаниной Гриффиндора. И книги. Везде книги — на полках вдоль стен, на столах и столиках, даже на каминной полке.

— Вот она, — Луна указала на статую, наполовину спрятанную в нише напротив входа. Все подошли поближе. Если это достоверное изображение, то Ровена Равенкло была прекрасна, подумала Гермиона, разглядывая статую. Раньше она как-то не всматривалась в портреты Основателей, да и те, что ей попадались в книгах, были выполнены настолько плохо, что желания рассматривать не вызывали. Статуя же — совсем другое дело. Тонкое лицо, высокий лоб, скулы и губы, за которые убила бы любая женщина, а уж мужчины, наверное, штабелями ложились к ногам. Может, у нее в роду были вейлы? Однако взгляд мраморной женщины был строгим, даже суровым, и весь ее вид говорил о необычайной внутренней силе и скромности. Простое платье безо всяких украшений, тщательно заплетенные волосы. Единственным предметом роскоши была диадема — неброский тонкий ободок с выгравированными на нем словами: «Ума палата дороже злата».

Гарри застывшим взглядом смотрел на статую и с каждой секундой все больше бледнел.

— Мерлинова борода! — прошептал он едва слышно. — Я знаю… Я знаю, где она! Я держал ее в руках!

— Что? — Рон и Гермиона едва не подпрыгнули, услышав это. — Ты... как?!

— Не смей доставать ее, если знаешь, где она! — прошипел кто-то позади них. Ребята обернулись и увидели призрак высокой статной женщины с длинными волосами. Равенкловское привидение.

— Добрый вечер, Хелена, — поздоровалась с ней Луна. — Как хорошо, что вы здесь. Может, вы могли бы ответить на несколько вопросов?

Женщина ее проигнорировала. Она смотрела только на Гарри, ее лицо перекосилось не то от гнева, не то от страха.

— Вы знаете, кто нашел диадему, — произнес Гарри, глядя ей в глаза.

— Да, — холодно ответила она. — Я совершила ужасную ошибку, рассказав… однажды… где спрятала ее.

— Вы?! — ахнула Гермиона. — Так это вы украли ее у Равенкло!

Женщина смерила ее оценивающим взглядом, словно решая, стоит ли продолжать этот разговор. Подплыв ближе, она внимательно всмотрелась в лицо девушки и нахмурилась:

— Ты работаешь с лей-линиями. Я вижу признаки. Но мало кому из Дома Гриффиндора раньше удавалось… Кто ты?

— Я… э-э… Гермиона Грейнджер…

— Я знаю твое имя. Я слежу за всеми подающими надежды студентами в этом замке. Но я спрашивала не об этом. Ты магглорожденная, но при этом обладаешь выдающимися способностями. И ты должна была быть в Доме Равенкло. Почему ты выбрала Гриффиндор?

— Я не выбирала, — возразила Гермиона. — Шляпа действительно думала отправить меня в Равенкло, но в итоге все же решила в пользу Гриффиндора.

— Старый глупый кусок замши, — презрительно бросила женщина. — Я говорила, что нельзя применять ее для Сортировки.

— Послушайте, все это очень интересно, но у нас есть очень срочное дело, — вмешался Гарри. — Это в самом деле вы украли диадему?

— Я взяла то, что принадлежало мне по праву, — ответила она, высоко вскидывая голову. — Ровена Равенкло была моей матерью.

Луна прижала руки ко рту, во все глаза таращась на привидение:

— Этого вы никому из нас не рассказывали.

— Эти знания были бы для вас бесполезны.

— Неправда! Это же важные исторические факты! Вы жили в те времена, вы столько всего знаете, ведь об Основателях почти нет никакой информации и…

— Об этих временах я предпочла бы забыть, словно их никогда не было, — она оглядела стоявших перед ней подростков и снова повернулась к Гарри. — Забудь о том, что знаешь. Оставь ее там, где она сейчас. Никогда не прикасайся к ней.

— Это невозможно, — возразил он, весь дрожа от нетерпения. — Ее нужно уничтожить. Ее превратили в… С ней сделали ужасную вещь. Ее нужно уничтожить. Чем скорее, тем лучше. Иначе нам никогда не победить в этой войне.

Хелена осмотрела всех четверых еще раз. Ее лицо словно обратилось в маску из дыма и пепла.

— Тогда уничтожь ее, не прикасаясь. Искушение невероятно велико — для любого, кто берет ее в руки. Я пойду с вами. Я хочу убедиться, что ты говоришь правду, Гарри Поттер. Может, тогда я смогу… успокоиться.

— Почему вы никогда не говорили, что вы — Равенкло? — несколько укоризненно спросила Луна. — Даже мне. Вы же знаете, я никому бы не сказала, если бы вы попросили.

— Ты никогда не спрашивала мою фамилию, девочка. Ты назвала мне свое имя, я назвала свое.

— А профессор Флитвик? Он знает, кто вы?

— Ну разумеется. Он же Глава Дома.

Гермиона видела на лице Луны глубокую обиду. Она, вероятно, никак не ожидала, что привидение из ее собственного Дома может столько всего скрывать. Теперь же, зная этот секрет, Гермиона понимала, почему Серая Леди считалась неразговорчивой.

Гм. Но при этом она им уже столько всего выболтала — и это всего лишь за пять минут! Или это все харизма Гарри? Кто-кто, а он бы втерся в доверие даже к самому Вольдеморту. Со Слагхорном вот отлично вышло, хотя тот много лет охранял свой секрет не менее ревностно.

— Вы можете рассказать, как…

— Неразумные дети. Вам мало того, что вы уже знаете?

— Нам нужно убедиться, что все детали совпадают, — сказал Гарри, делая шаг вперед. — Я знаю, мы просим слишком многого, и это наверняка очень личная история, но… Клянусь, мы не станем использовать эту информацию кому-либо во вред и уж тем более не станем обвинять вас в чем-либо. Я собираюсь уничтожить ее, но я должен убедиться, что все мои догадки верны. От этого зависят миллионы жизней по всей стране. Пожалуйста, помогите мне. Я должен знать, что случилось с диадемой.

Призрачная женщина долго смотрела на него, обдумывая его слова. Наконец, вздохнула:

— Нечего рассказывать. Я хотела мудрости и славы моей матери, но куда мне было с ней тягаться… Диадема была выкована гоблинами, наложившими на нее свои собственные чары. Колдовская сила хозяйки оказалась привязана к ней вследствие неудавшегося эксперимента. Лишившись диадемы, моя мать фактически потеряла все.

— Ты что-нибудь понимаешь? — спросил Рон у Гермионы. Она, до боли сдвинув брови, ловила каждое слово. Вопрос с диадемой уже, похоже, решен. Гораздо больше ее сейчас интересовали сами Основатели.

Тень у самого края ее сознания шевельнулась.

«Спросишь ее о Каслригге позже, — услышала она голос Снейпа в своей голове. — Сейчас главное — добыть крестраж».

— Гарри, — позвала она и удивилась звучанию собственного голоса. Как эхо в пещере, доносящееся откуда-то издалека. Вероятно, это потому, что Северус частично перехватил контроль и слушал вместе с ней. — Гарри, нам надо достать ее как можно скорее.

— Что вы сделали с диадемой, когда украли ее? — игнорируя Гермиону, спросил Гарри.

— Я не смогла ею воспользоваться. Никто не мог, кроме моей матери. Это была одна из особенностей наложенных на нее чар, но об этом никто не узнал бы, пока не попробовал. Мать отправила за мной… человека, который должен был вернуть меня домой. Она… уже была при смерти и хотела увидеть меня в последний раз. Этот человек настиг меня. Я сопротивлялась. Отказалась с ним идти. И тогда он убил меня. А диадема осталась лежать в дупле дерева, куда я бросила ее, чтобы спрятать от него. Потом... много веков спустя... меня очаровали. Как и всех в этом замке. Он был так обходителен... такой чуткий, приятный юноша... И я рассказала ему о дереве.

— И дерево это росло в…

— В Албании.

Рон звонко хлопнул себя по бедрам:

— Ну что ж, все сходится. Пошли, покончим с этим.

— Вы можете проникать в Выручай-комнату?

Хелена кивнула:

— Магия комнаты не запрещает нам проходить внутрь, но если мы не знаем, в какой версии она пребывает, то не можем войти.

— Сейчас мы отправимся туда, и я прикажу ей стать Комнатой Спрятанных Вещей, — твердо произнес Гарри, вонзаясь ногтями в ладонь. — Я буду ждать вас там. Добби, давай в коридор на седьмом этаже, перед дверью. А потом выведешь оттуда Невилла.

— Слушаюсь, Гарри Поттер, сэр!

У Гермионы начала кружиться голова. Слишком много информации и событий для одного дня. Слишком много резких перемещений в пространстве. В крови вскипел адреналин, когда из Выручай-комнаты им навстречу вышел Невилл:

— Гарри, может, объяснишь, что происходит?

— Чуть позже, Невилл, клянусь, — Гарри дождался, пока дверь исчезнет, зажмурился и трижды прошелся под стеной, а затем дернул вновь проявившуюся ручку и рванул внутрь. Ребята последовали за ним. Гермиона, стараясь не отставать, вертела головой в поисках Хелены. Призрак прибыл буквально через минуту, когда вся компания уже бежала по узкому проходу следом за Гарри. Тот летел вперед как сумасшедший, не замечая ничего вокруг.

— Это… где-то… здесь, — пропыхтел он, резко затормозив на развилке, огляделся и бросился к тяжелому, облупившемуся шкафу, на самом верху которого стоял уродливый бюст в лохматом, похожем на копну соломы парике, а поверх парика…

— Мамочки! — выдохнула Луна, тыча трясущимся пальцем в бюст. — Это действительно она!

Гарри, подтянувшись, столкнул бюст в подставленные руки Рона и схватил диадему. Его глаза сверкали:

— Наконец-то! А теперь заткнитесь все!

Все разом умолкли, кажется, даже перестали дышать. Гермиона смотрела, как Гарри, закрыв глаза, вслушивается, держа диадему двумя пальцами.

— Это она… в смысле, оно, — наконец, изрек он. Гермиона наколдовала из воздуха платок и растянула его перед собой:

— Клади сюда. Нечего трогать ее голыми руками.

— А… Гермиона, нам нужен меч, — Рон, явно смущенный тем, что трое из присутствующих ничего не знают о происходящем, бросил несмелый взгляд на зависшее рядом с ними привидение. Хелена, поджав губы, рассматривала диадему:

— Кажется, время не пошло ей на пользу. Я вижу, что ее осквернили. Гоблинская работа отталкивает любую грязь, а диадема теперь… Если он искал ее специально для каких-то своих целей, то для всех остальных она уже потеряла всякую ценность и стала опасной. Уничтожьте ее.

— Погодите, это же очень ценный артефакт! — запротестовала Луна. — Диадема Равенкло, вы что! Да профессор Флитвик отдал бы правую руку за возможность только взглянуть на нее!

— Если от нее что-то останется после того, как мы с ней закончим, вероятно, ее можно будет отреставрировать, но все волшебные свойства она потеряет, — сказала ей Гермиона. — Добби? Куда он подевался?

Ребята огляделись и тут же едва не шарахнулись в разные стороны, когда эльф с треском возник посреди их круга с сияющим клинком в руках.

— Добби принес меч! — пропищал он, весь раздувшись от гордости, что ему доверили такую важную вещь.

— Но… это же… Как ты его добыл? — едва не взвыл Невилл. — Нам почти удалось его вынести, но потом нам сказали, что меч был перепрятан, чтобы больше никто его не украл!

— Долгая история, — Гарри взял меч из рук эльфа и протянул его Рону рукоятью вперед. — Твоя очередь.

Хелена с интересом взирала на меч:

— Повезло Гриффиндору… Единственный уцелевший артефакт, который только стал мощнее. Все прочие артефакты Основателей пропали, как и диадема в свое время.

— Медальон Слизерина, увы, стал расплавленным куском золота, — сообщил ей Гарри. — Чаша Хаффлпафф, возможно, еще поддается реставрации. Но для музейных экспонатов сгодится и так.

Гермиона, устав смотреть на обалделые, вытянутые лица Невилла и Луны, уже подумывала о том, не приложить ли обоих чем-нибудь так, чтобы не пришли в себя до утра, а утром все напрочь позабыли, но Снейп в ее голове прошептал «нет» — и она послушалась.

Рон крепче сжал рукоять меча и выжидающе посмотрел на Гермиону:

— Ты к ней приклеилась, что ли? Брось на пол.

Девушка поспешно опустила диадему вместе с платком на каменные плиты и отошла подальше, на всякий случай достав палочку. Остальные последовали ее примеру.

— Давай, Рон, — подбодрил друга Гарри.

Уизли сжал губы, на мгновение закрыл глаза, а затем размахнулся и со всей силы шарахнул мечом по тонкому серебряному ободку. Диадема затрещала, завыла, задымилась — и распалась на две половинки, такая же почерневшая, как и прочие уничтоженные крестражи. Из разлома вылетел уже знакомый столб дыма — и на этом светопреставление окончилось.

— Гм, — отреагировала Луна, первой опомнившись от шока. — Что это было? Почему меч Гриффиндора сделал с ней такое?

— Не хочешь прослыть злым и ужасным черным магом — лучше тебе не знать ответов на эти вопросы, — буркнул Гарри, потиравший шрам на лбу. Гермиона обеспокоенно смотрела на него:

— Опять? Такие же ощущения?

— Ага. Но ничего, я уже привык, — осмотрев шкаф, на котором раньше стоял бюст с диадемой, ее друг опустился на колени, пошарил на нижней полке за клеткой, в которой лежал скелет неизвестного существа с шестью ногами, и вытащил потрепанный учебник по зельеделию. Бесцеремонно пихнул его в руки Гермионе:

— Вот. Думаю, он захочет получить его обратно.

— Ребята, вы знаете, что это жутко раздражает? — подал голос Невилл. — Вы весь вечер говорите каким-то шифром.

Рон, все еще сжимая в руке меч, ослепительно улыбнулся:

— Вы понимаете, что это значит? Осталась только змея!

— Боги, да расскажете вы, наконец, что происходит? — не выдержала Луна.

— Кое-что сейчас расскажу, — кивнул Гарри. — Давайте-ка перейдем в штаб. Добби, ты сможешь чуть позже принести нам что-нибудь поесть? Что-то я ужасно проголодался.

— Ага, и я, — поддакнул Рон. Гермиона, изнемогая от нетерпения, подобрала с пола остатки диадемы, завернула их в платок и сунула в учебник:

— Вы как хотите, а я отправляюсь куда-нибудь в тихое место. Мне надо… подумать.

Невилл и Луна недоуменно уставились на нее, но Гарри, переглянувшись с ней, кивком велел Рону отдать ей меч, а сам, ухватив озадаченных лидеров ДА под руки, потащил их к выходу:

— Будет лучше, если вы ничему не станете удивляться. Последние полгода были ну о-о-очень странные.

— И мы все теперь немного чудики, — добавил Рон, устремляясь за ними. — Гермиона, не засиживайся… э-э-э… до утра. А то мы подумаем… всякое.

— Когда-нибудь ты договоришься, Рональд Уизли, — пригрозила она, дождалась, пока они исчезнут за горами мусора, и повернулась к Хелене. — Вы что-нибудь знаете об активации лей-линии Каслригга?

На лице Хелены отразился бездонный ужас.

— Как, во имя Мерлина, тебе стало об этом известно?! Никто никогда не должен был узнать об этом! Не говоря уж о том, чтобы это повторить!

— Вероятно, в ближайшем будущем нам придется сделать это снова, если мы не придумаем ничего лучше.

— Вы обречете себя на ужасные муки и смерть.

Гермиона замерла, запнувшись на вдохе. По коже пробежал холодок.

«Спокойнее, — строго произнес Северус. — Не паниковать. Соберись».

— Вы… вы можете рассказать мне что-нибудь об этом? Это очень важно.

Женщина зажмурилась и покачала головой:

— Что бы ты ни хотела спросить — ответ один. Этого делать нельзя. Больше никогда. Никто не должен пережить то, что пережила моя мать.

— Вы сказали, что она была при смерти, когда послала кого-то за вами. Что ее убило? Это… это была активация?

Хелена заломила руки:

— Я не стану говорить об этом.

— Но мне нужно это знать, — настаивала Гермиона, чувствуя, как земля уходит из-под ног. — Я должна знать, чтобы не допустить ее ошибок. Основатели оставили полное описание ритуала активации, но там нет ни слова о том, что случилось после!

— Нельзя активировать эту линию снова. Даже если других вариантов не будет.

— Для чего тогда они оставили инструкцию? Там сказано, что это крайняя мера на случай, если Хогварцу будет грозить ужасная опасность.

— В Хогварце вряд ли будет опаснее, чем сейчас.

— Будет, — Гермиона поежилась и крепче вцепилась в учебник и рукоять меча. — Когда сюда придет Сами-Знаете-Кто. Вы понятия не имеете, чем нам это грозит. Я… видела, что может произойти. Замок будет разрушен. Множество людей погибнет. Ученики. Много учеников. Мы перебрали все варианты, но этот кажется наиболее действенным. Иначе нам никого не спасти.

— Это было на лей-линии? — внезапно встрепенулась Хелена. — Ты что-то видела, работая с лей-линиями?

— Да.

Призрак заметался вокруг нее. Каждое движение окутывало Гермиону волной холода.

— Это все меняет, — наконец, ответила Серая Леди, снова зависая перед девушкой. — Да, мою мать убила активация. В определенной степени. Связь, образовавшаяся при этом между ней и Салазаром Слизерином… оказалась намного сильнее, чем они ожидали. Разорвать ее не представлялось возможным, но и существование с этой связью было слишком мучительным. Слизерин не выдержал первым. Он думал, что, уйдя на достаточное расстояние, сумеет ослабить связь, но ему это не удалось. Их было уже не спасти. Это был вопрос времени.

— Но каким образом они погасили лей-линию до спящего состояния снова?

— Ты разве не поняла? — удивилась Хелена, глядя на нее с выражением такой глубокой скорби, что Гермионе стало не по себе. — Едва не стало обоих волшебников, находившихся на отдающем и принимающем концах, линия деактивировалась сама. До следующего раза.

«Вот почему в свитке ничего об этом не сказано, — подумала Гермиона, холодея. — Некому было написать… Но почему ни Гриффиндор, ни Хаффлпафф не дополнили записи?..»

«Возвращайся, — прошелестел Снейп в ее голове. — Тебе нельзя сейчас об этом думать. Возвращайся немедленно, или я приду за тобой сам».

Она посмотрела на призрачную женщину, застывшую перед ней. Облизала губы:

— А… тот человек, который убил вас… что с ним случилось? Его наказали за то, что он сделал?

— Он любил меня, — проговорила Хелена медленно, глядя куда-то в пустоту. — Но он всегда был не в себе. Я не могла ответить на его чувства. Убив меня в порыве ярости, он осознал, что натворил, и наложил на себя руки там же, рядом с моим телом. И по злой иронии мы оба застряли здесь. Навсегда.

Гермиона растерянно уставилась на нее:

— То есть… вы хотите сказать, что он тоже стал призраком в Хогварце?

— Разумеется, — тон женщины сделался еще холоднее. — Вы зовете его Кровавым Бароном. И кровь, которой он забрызган с головы до ног и которая так интригует студентов — моя.

— Боже мой, — прошептала девушка, вспомнив детскую маггловскую привычку. Поминать Мерлина ей показалось крайне неуместным. — А Луна говорила, что вы… не откровенничаете со студентами… Теперь я понимаю… Простите.

— Глава моего Дома знает, кто я. Об этом не говорят. Не принято. Студенты не умеют хранить секреты… чаще всего. Но ты работаешь с лей-линиями, как и моя мать. И я не хочу, чтобы история повторилась. Помни мои слова, девочка. Не трогай Каслригг.

Хелена, больше ничего не добавив, развернулась, пролетела сквозь нагромождения хлама и исчезла. Гермиона, потрясенная всеми этими откровениями, никак не могла прийти в себя, несмотря на то, что Добби настойчиво дергал ее за руку:

— Пора, мисс Гермиона, директор ждет!

— Добби… Как так вышло, что никто никогда не говорил об этом? Это же… это всё… Тут такой клубок, все так переплетено… Равенкло, Слизерин… все эти артефакты, связи, отношения…

— Она не сказала вам главного, мисс Гермиона, — огорченно пискнул эльф, прижимая уши. — Отцом мисс Хелены был Слизерин. И мисс Хелене известно о его судьбе гораздо больше. Но она никому не скажет об этом. Об этом не знает даже профессор Флитвик, мисс. Эльфы знают, эльфы слышат все. Никто не обращает на эльфов внимания. Мы убираемся, моем, чистим… пока великие волшебники разговаривают в этих комнатах при нас.

«Я больше не могу, — подумала Гермиона, зажмурившись. — Я больше не могу… Я этого не выдержу».

А в следующее мгновение она оказалась в жарких объятиях Мастера зелий и вцепилась в него, выронив книгу и меч ему под ноги. Добби мгновенно испарился из апартаментов, но они этого даже не заметили.

— Мы не будем думать об этом сейчас, — прошептал он, обхватывая ее голову обеими руками и заглядывая ей в глаза. — Не сегодня. Иначе ты начнешь сходить с ума, и я вместе с тобой.

— Северус…

— Нет, — отстранившись, он расстегнул ее мантию и сбросил ее на пол. — Не сейчас.

И принялся расстегивать и стаскивать с нее джинсы. Гермиона, ошалевшая от такого напора, даже не думала протестовать. Едва его руки коснулись ее кожи, все мысли стремительно улетучились из головы. Опустившись перед ней на колени, он задрал край свитера вместе с футболкой и припал губами к обнаженному животу, раздвигая ей ноги. Гермиона зарылась пальцами в его волосы, едва соображая, что именно он делает. По телу прокатывались волны дрожи и жара, ноги подгибались, и она вынуждена была ухватиться за его плечи, чтобы не упасть. Снейп, видимо, почувствовав, что так она долго не протянет, поднялся с пола, обхватил ее обеими руками и впился в ее рот, не давая ей думать. Лихорадочно избавляя друг друга от одежды, они добрались до спальни, и Гермиона, ощутив на себе тяжесть его тела, вдруг поняла, что они оба так и не вышли из медитации. Она чувствовала каждое движение так, словно находилась в двух телах одновременно, и через несколько мгновений это привело к такой сенсорной перегрузке, что она перестала фиксировать что-либо и только издавала нечленораздельные звуки, руками и ногами обхватив двигавшегося над ней мужчину и бесконтрольно извиваясь под ним.

Огонь по венам, не имевший ничего общего с ощущениями от Crucio.

Напряжение растет, жажда становится все нестерпимее, каждое прикосновение подталкивает все ближе к краю.

А затем их обоих срывает в пропасть и уносит туда, где ничто другое уже не имеет значения.

Они долго приходили в себя, не в силах вымолвить ни слова и тесно прижавшись друг к другу. Северус обнимал ее так крепко, словно разрыв контакта мог убить его на месте. Гермиона, едва способная мыслить связно, с трудом разлепила губы и выдохнула ему в шею:

— Finite…

Снейп, оторвав от нее одну руку, шевельнул пальцами. Гермиона смутно осознала, что он только что призвал свою палочку, вяло удивилась, что так тоже можно, и так же вяло отметила, что он приставил палочку к ее животу. Как у него еще хватило мозгов и сил вспомнить об этом? Ее накрыло так, что она, вероятно, сейчас попросту отрубится. Сознание заволокло густым белым туманом, расслабленное после полученного удовольствия тело налилось приятной, сладостной тяжестью.

— Спи, — прошептал он, поглаживая ее по растрепавшимся волосам. Гермиона полубессознательно провела рукой по его бедру и так и уснула, уткнувшись носом ему в грудь.

 

Снейпу поспать почти не довелось. Стоило ему заснуть, прижимая девушку к себе, как ему приснился очередной кошмар. Огонь, рвавшийся из окон замка. Изумрудный Смертный знак высоко в небе. Крики и стоны.

И резкая боль в шее, после которой наступила кромешная тьма.

Осторожно, стараясь не сильно тревожить спавшую в его объятиях Грейнджер, он вытащил руку из-под ее головы, отодвинулся и выбрался из постели. Не сдержал ухмылку, глядя на разметавшиеся по подушкам каштановые завитки. Использовать боевую медитацию таким образом, наверное, мало кто додумывался, но если благодаря этому она спокойно проспит до утра, оно того стоило. А голова у него и так будет болеть весь завтрашний день.

Отыскав в гардеробной халат, Снейп завернулся в него, сунул палочку в карман и вышел в гостиную. По полу была разбросана одежда, там же валялся меч Гриффиндора и старый учебник по зельеделию. Северус поднял его, потрогал торчавшие между страниц обломки диадемы, завернутые в платок. Осталась только змея, а это значит, что все вот-вот закончится, так или иначе.

Ноги сами вынесли его в кабинет. Там было тихо — портреты мирно дремали. Снейп положил учебник на стол, медленно опустился в кресло и обхватил голову руками. История, которую рассказал призрак башни Равенкло, напугала его даже сильнее, чем видение собственной смерти. Он с самого начала подозревал, что с этим ритуалом активации что-то не так, но никак не мог понять, что именно. Если Хелена Равенкло считает, что именно это привело к смерти двух Основателей, то им нельзя приближаться к Каслриггу. Никому нельзя. И Гермионе особенно.

«А если на кону будет стоять сотня-другая чужих жизней?..»

Если бы речь шла только о нем, он бы согласился без колебаний. Но пожертвовать Гермионой он был не готов, а искать кого-то другого на роль активатора у них уже нет времени, да он и не представлял, кому можно доверить такой секрет и кто согласится на это добровольно, зная все то, что уже знали они.

Снейп вытащил из книги остатки диадемы и разложил их на столе перед собой. Еще один драгоценный артефакт, который мог бы принести немалую пользу колдовскому миру, если бы Вольдеморт не осквернил его черной магией. Как он мог быть настолько слепым когда-то? Не понять, не увидеть, за кем пошел, чьи приказы выполнял и ради чего.

«Но ты ведь все знал, — прошептали изнутри. — Ты знал. И именно поэтому и пошел за ним. Ты решил, что если твой свет никому не нужен, значит, его можно погасить и больше не мучиться. Не отрицать то, что непрестанно рвется наружу. Не подавлять, не искать оправданий, а просто дать этой силе управлять тобой и жить, ни о чем не жалея».

— Северус, — тихо позвал Дамблдор за спиной. — Мне… показалось, или…

Снейп развернул кресло, чтобы бывший директор мог увидеть обломки диадемы. Достав палочку, наложил заклинание тишины, чтобы другие портреты их не слышали, если проснутся.

— Пропавшая диадема Равенкло. Была. Альбус, я должен рассказать Поттеру обо всем. Дальше тянуть нельзя.

— Нет, Северус. Рано.

— Ты хочешь, чтобы он услышал об этом от кого-то другого? Еще немного — и он догадается сам. Он не может не понимать, что каждый уничтоженный крестраж делает дыру в нем самом. Он чувствует их. Он слышит их голоса. Я не справлюсь с ним, если он поймет, что мы все это время знали — и не сказали ему. Он даже слушать никого не станет, а направит палочку себе в сердце, чтобы остальные могли закончить это дело. Хотя, ты, несомненно, предусматривал такой вариант и считаешь его не хуже других.

— Я не стал бы составлять план с палочкой, если бы у нас не было этого шанса, Северус, — вздохнул Дамблдор. — У нас есть шанс. И когда мальчик узнает обо всем, ты должен объяснить ему, что от него потребуется недюжинное мужество, чтобы выйти на этот бой, но у него есть надежда, что все закончится благополучно.

— Этого недостаточно.

Дамблдор долго смотрел на него, поджав губы.

— Что за план у тебя был? — спросил он после паузы. — Что там с этим ритуалом по лей-линии?

— Ты знал, что этот ритуал убил двух Основателей из четырех?

— Что? — брови старого волшебника взлетели вверх. — Как?..

— Призрак башни Равенкло — дочь Ровены. Ты знал?

Ответом ему было потрясенное молчание.

— Значит, не знал, — резюмировал Снейп, потирая виски кончиками пальцев в попытке немного облегчить колючую боль. — Я так понял, что Флитвик в курсе. Но раз никто никогда не задавался этими вопросами, то и он ничего не рассказывал. Никто не думал, что это может быть важно.

— Что еще она сказала?

— С ней говорила мисс Грейнджер. Вероятно, мне придется каким-то образом заставить ее рассказать остальное, потому что мне до сих пор мало что понятно. Она сказала, что к Каслриггу нельзя приближаться. Ритуал убил и Равенкло, и Слизерина. Не сразу, но мучительно. Это как-то касается связи, которая возникает между конечными точками.

— Значит, это использовать нельзя, Северус.

— У нас нет других вариантов, — он посмотрел своему наставнику в глаза. — При работе с лей-линиями у ментального мага открывается способность видеть прошлое или будущее. Я… видел лишь прошлое. Мисс Грейнджер увидела будущее. Поначалу я решил, что это всего лишь галлюцинации, но мы все перепроверили. Она видела то же самое каждый раз, при разных условиях. Хогварц падет. Погибнет часть учеников и старших членов Ордена Феникса. Включая меня и Поттера. Если мы активируем лей-линию, возможно, этого удастся избежать. Мы так и собирались сделать. Если бы я мог сделать это в одиночку, я бы сделал. Но теперь… Я не хочу, чтобы на моих глазах погиб еще один человек, который…

Снейп запнулся и умолк. До боли сцепил и переплел пальцы. Помотал головой:

— Альбус, мне больше некуда идти. У меня больше не осталось идей. Все это давно вышло за рамки первого пророчества. Это уже не просто финальная дуэль, на которой Поттер убьет Лорда, и на этом все закончится. Все стало намного хуже. Теперь это затрагивает десятки людей. Мы делали арифмантические выкладки. Перерыли сотни книг. Перечитали все, что нашли о лей-линиях. Если точка невозврата уже пройдена, возможно, этот ритуал — единственная возможность хотя бы сократить количество смертей, если не предотвратить их совсем. Но я не могу… Я не могу позволить ей участвовать в этом наравне со мной. Только не ей.

— Покажи мне своего Заступника, Северус.

Просьба застала его врасплох. Снейп удивленно поднял брови:

— Что? Зачем?

— Просто покажи.

Недоумевая, Снейп взял палочку, сконцентрировался. В голове всплыла улыбка Гермионы, ее руки вокруг его шеи, ее губы под его губами…

— Expecto Patronum.

С кончика палочки сорвалась серебристая лань и поскакала вдоль стен. Снейп с упавшим сердцем следил за ней, пока она не растворилась в воздухе.

— Видишь? — горько прошептал он. — Ничего не меняется. Я все тот же сто раз проклятый человек, который цепляется за прошлое… Даже когда мне дается что-то по-настоящему хорошее, что-то… реальное… Я этого не заслуживаю. Я только обманываю самого себя и все ломаю.

— Ты ничего не понял, Северус, — улыбнулся Дамблдор, глядя на своего агента с внезапной добротой, которой Снейп никогда раньше не видел по отношению к себе. — Ты думал, что это Лили?

— А кто еще это может быть? Ты сам сказал мне… когда увидел впервые.

— Тогда я тоже так подумал. Но теперь я вижу, что твой Заступник сформировался не совсем так, как положено. Эта тема плохо изучена, однако в ней есть свои закономерности… а есть исключения. Что такое Заступник, по сути своей?

— Защита от тьмы.

— Именно. Мгновения счастья и света, противопоставленные отчаянию. А теперь думай.

Снейп уставился на свои сцепленные на коленях руки и только сейчас понял, каким идиотом он был все эти годы.

— Это… не кто-то конкретный, — прошептал он. — Это… женщина. Единственное, что может меня остановить. Та, кто сможет…

Он даже не мог произнести это вслух. Это всегда казалось ему невозможным. Да кому он нужен? Особенно такой — весь пропитанный тьмой, изломанный, дошедший до крайней черты и все равно оставшийся почти прежним, даже найдя в себе силы повернуть назад. Да, все правильно — тогда он считал, что только Лили может помочь ему сохранить свет. Но это была не именно она. Это было чувство, которое он испытывал к ней. По крайней мере, думал, что испытывал.

Взмахнув палочкой еще раз, он вызвал Заступника снова. Лань, грациозно переступая высокими тонкими ножками, подошла к нему, вытянув шею и преданно глядя на него, хотя теоретически не была живой. С чего он вообще решил тогда, что она похожа на Лили? У ланей очень выразительные глаза. Темные, глубокие, трогательно обрамленные мягкими густыми ресницами. Нет, она куда больше походила сейчас на…

О, боги…

Он уронил палочку на колени и закрыл лицо руками.

— Ты помнишь, что я говорил тебе, Северус? — вкрадчиво продолжал Дамблдор. — Ты помнишь, как мы говорили о силе, способной победить Темного Лорда?

— Это все красивые сказки, Альбус, — отрезал он, отнимая руки от лица. — Поттеру несказанно повезло, что Лили воспользовалась древней магией жертвы, чтобы защитить его и принять удар на себя. Это не сработает с кем попало и уж тем более не работает по заказу.

— И не должно. Но, возможно, тебе удастся сделать чуть больше. Если правильно распорядишься своими знаниями. Иди спать. Я так понимаю, что сегодняшний вечер был… довольно бурным, — старик спустил очки на кончик носа и подмигнул Снейпу. Тот закатил глаза:

— Мерлин милосердный, Альбус! Я не желаю слышать подобных намеков. Только не от тебя.

— Иди спать, Северус. И в кои-то веки попытайся получить удовольствие от жизни, когда тебе дается такая возможность. Видит Мерлин, тебе это нужно. Особенно сейчас.

— И что, больше никаких нравоучений? — криво усмехнулся Снейп, поднимаясь из кресла и смахивая обломки диадемы в ящик стола. — Никаких заявлений о компрометирующих действиях, испорченной репутации, непристойном поведении, развращении невинных и прочих прелестях, которые я услышал в прошлый раз?

— Дилис, несомненно, еще не раз выскажет тебе все это. А я, признаться, даже не рассчитывал на то, что… произойдет то, что произошло. Но это только подтверждает мою изначальную догадку.

— Какую?

— Что карта лей-линий и свиток Основателей попали в нужные руки. Иди отсюда. И чтоб до первого-второго урока я тебя здесь не видел.

Несколько ошарашенный такой внезапной сменой «политики», Снейп не стал возражать и вернулся в спальню. Грейнджер недовольно завозилась под одеялом, когда он скользнул к ней, но тут же по-хозяйски закинула на него руку и умиротворенно засопела ему в грудь. Может, Дамблдор прав. А, может, и нет. Но пока они оба живы, не все потеряно.

Северус легонько погладил ее по спине, закрыл глаза и позволил уже знакомому океану унести себя далеко за горизонт.

 

---

Примечание к части

**Как рана, сочащаяся кровью, напоминая мне не думать.

Как бурлящая река, которая топит меня, когда мне нужен лишь глоток воды.

Metallica

 

Мне не дано знать, что несет будущее,

Но я знаю, что ты здесь со мной сейчас.

Мы прорвемся.

Daniel Bedingfield