Просто держи меня за руку (гет)

Tell me somethin', girl

Are you happy in this modern world?

Or do you need more?

Is there somethin' else you're searchin' for?

Bradley Cooper & Lady Gaga

 

You let me fall apart without letting go

Then you pick up the pieces and you make me whole

Halestorm

 

Времени хватило впритык. Превращаться Снейп начал сразу же, едва портключ перенес его обратно на крышу больницы Сент-Джеймс. Одежда затрещала по швам, и Снейп, чертыхаясь, бросился разуваться, чтобы сохранить хотя бы ботинки. Подоспевшая Гермиона наколдовала вокруг них обоих защиту от посторонних глаз, быстро стащила с его рук все кольца и только потом набросила ему на плечи мантию. Снейп, запоздало осознав, что под мантией на нем одни лохмотья, не скрывавшие почти ничего, поспешно завернулся в нее поплотнее и зыркнул на замершую перед ним девушку, ожидая, что сейчас она либо кинется его обнимать, либо начнет ругать за задержку. Она не сделала ни того, ни другого. Надев кольца, скрестила руки на груди:

— Я уже испугалась, что тебя повязали. Что ты там делал целый час? Как все прошло? Ты увидел что хотел?

«О, да».

Но вообще могла бы и обнять, раз переживала.

— Увидел, — буркнул он, оглядываясь. — Где мои вещи?

Спохватившись, Гермиона принялась вытаскивать из сумочки его одежду. Скользнула по нему беглым взглядом:

— Блин… Надо было хоть на пару минут раньше, тогда бы все осталось цело.

— Это тряпье тебе дорого как память? — уточнил Снейп, вытаскивая из-под мантии порванную водолазку вместе с остатками бюстгальтера. Поморщившись, палочкой дорвал остальное и вздохнул с облегчением. Стоять на холоде голышом в одной мантии было крайне неуютно, но все же лучше, чем в джинсах, немилосердно впивавшихся в самые деликатные места. — Я куплю тебе другое.

— Не стоит, — она критически оглядела тряпки, вероятно, оценивая, можно ли восстановить или не стоит возиться. Затем снова посмотрела на Снейпа и вдруг улыбнулась. — Ну и как тебе в моей шкуре? Понравилось?

— Не очень. Этот твой лифчик натер мне все на свете.

— Ничего там тереть не могло, мне же не трет, — она протянула ему запасные вещи и повернулась спиной, демонстративно уставившись на раскинувшийся под ногами город. Снейп, по-прежнему чувствуя себя неловко, принялся одеваться.

— Так что именно ты увидел?

— Давай не сейчас и не здесь. Тебе разве на работу не надо?

— Надо, но пока нет ничего срочного, могу и задержаться.

Нет, так не пойдет. Ему нужно многое обдумать. И без подготовки сейчас рот лучше не открывать.

— Заканчиваешь как обычно?

— Если не будет…

— …форс-мажора, я помню, — он застегнул молнию в брюках, быстро натянул свитер и опять запахнул мантию на груди. — Встретимся вечером.

— Ты что, куда-то торопишься? — она повернулась и пытливо посмотрела ему в лицо. — Там что-то случилось? Бен…

— Ничего не случилось, все прошло по плану, никто ничего не заподозрил, — с нажимом произнес Снейп.

— Почему тогда так долго? Что там было на схемах?

— Я все расскажу вечером.

Она нахмурилась. Повертела кольцо на указательном пальце:

— Почему мне кажется, что ты там что-то натворил? И куда ты сейчас собрался?

— Любопытство сгубило кошку, мисс Грейнджер.

— Северус, перестань. Сейчас не время для твоего сарказма.

— Это был не сарказм, а констатация факта.

— Какого еще факта? — она нетерпеливо сдула с лица прядь волос. — Ладно, нам, похоже, придется поговорить еще раз, а то прошлые разговоры как-то не задались.

«Давно пора».

— У меня?

— Нет, — она несколько раз сжала и разжала пальцы. — Лучше ко мне. Там точно никто не подслушает.

А вот это уже любопытно.

— Уверена? Если ты впустишь меня под Фиделиус…

— Я знаю. Но ты все равно никому не сможешь рассказать, так что… — поколебавшись, Гермиона потянулась к нему и взяла за руку. Ее пальцы были холодными. Неужели торчала на крыше целый час, ожидая его? Погода сегодня не самая комфортная, он уже успел продрогнуть. — Северус, не делай так больше.

Он удивленно поднял брови:

— Не делать как?

— Я испугалась.

А по ней не скажешь. На лице ни единой эмоции, глаза пустые, руки и то не дрожат. Опять забилась под блок.

И что с ней делать?

— Я не специально, — только и выдавил он и сжал ее руку в ответ. Какого черта? Ей… им обоим… нужны вовсе не разговоры и не эти жалкие вечерние встречи. Может, надо просто…

В кармане ее куртки запищало. Гермиона отстранилась:

— Вот как нарочно… Ладно, до вечера.

Снейп проводил ее глазами, пока она не скрылась за дверью, ведшей на лестницу для персонала. В голове гудело. Хорошо хоть на сегодня в лаборатории не запланировано ничего сложного — он не представлял, как сейчас сосредоточиться на работе. А Нарцисса ведь говорила, что положение очень серьезное, но то, что он услышал и увидел, не лезло ни в какие ворота. И как бы ни хотелось пустить все на самотек и сосредоточиться на отношениях с Гермионой — уже не получится. Ах, как было бы хорошо попасть под какой-нибудь Обливиейт, чтобы все забыть и жить как идиот, ничего не зная…

«Можно подумать, ты так сможешь».

На Диагон-аллее его встретила лаборатория, полная вонючего оранжевого дыма, и кашляющие близнецы Уизли, поспешно уничтожавшие следы «преступления» — развороченный котел и кучу какой-то горелой дряни. Снейп нацепил самое грозное выражение лица из своего арсенала и ткнул палочкой в вытяжку:

— Это что за безобразие?

— Вот! — оживился один. — Безобразие, самое натуральное. А нам надо чтоб было…

— Но какой шикарный дымовой заслон, — протянул другой, рукавом стирая с лица оранжевый налет. — Мне даже понравилось. Если б еще не так воняло.

— Я говорил, что нельзя добавлять желчь броненосца на последнем этапе, будет вонять, — строго сказал Снейп.

— Кто не рискует, тот не патентует новые изобретения, профессор, — фыркнул один.

— А кто не патентует новые изобретения, тот вылетит из бизнеса на радость конкурентам, — со знанием дела заявил другой.

— А кто не слушает, что говорит специально нанятый мастер зелий, тот разносит весь квартал и садится в Азкабан… если выживет, конечно, — сообщил обоим Снейп, разгоняя дым. — Я же сказал, в мое отсутствие сюда не лезть и сомнительные эксперименты не ставить.

— Зато мы придумали парочку новых концепций. Кстати, почему бы вам не запатентовать и не запустить в продажу это ваше зелье, которое принимала Гермиона? Народ бы отрывал с руками, это же обалденная штука, один глоток — и ты в раю.

— У вас уже есть «Грезы наяву», вам этого мало?

— Так там набор ситуаций ограниченный, на всех не напасешься. А у вас эффект гораздо интереснее, индивидуальный подход и все такое. Клиенты такое очень ценят.

Снейп мотнул головой:

— Нет.

— Зря. Гребли бы деньги лопатой.

— Это штучный товар, мистер Уизли. И не для развлечения глупых детей.

Близнецы переглянулись и посерьезнели:

— Можно подумать, только дети хотят побывать в ожившей мечте, профессор.

Поганцы. Снейп вспомнил Маккирби и отчаяние в его глазах, когда он говорил о своей жене. Да, наверное, многие бы немало заплатили за такое зелье. Чтобы хоть на несколько минут прикоснуться к несбыточному, невозможному, нереальному. Как он сам мечтал об этом много лет назад, когда потерял Лили, так и не обретя ее.

«Разве эта история тебя ничему не научила?»

Нельзя жить в иллюзии. К ней можно пристраститься так же, как к алкоголю или наркотикам. Уж он-то знал.

— Иногда мечты лучше оставить мечтами, — сказал он, надевая рабочую мантию и направляясь к кладовой. — Иначе возвращение в реальность вас просто убьет. Вы почему еще здесь?

— Вот что мы в вас ценим, так это ваш неиссякаемый оптимизм, — с широкой ухмылкой заявил… кажется, Фред, но драккл их разберет, когда оба носят длинные волосы, прикрывающие уши.

— Очень вдохновляет, ага, — поддакнул его брат. — Мы вообще-то собирались поставить основу для блевательных батончиков, а то на складе запасы заканчиваются. Но потом увлеклись.

— Ну так и ставьте, только молча, — буркнул он, разжигая огонь под своим котлом и раскладывая на столе ингредиенты. Близнецы синхронно подмигнули в ответ, и по их взглядам Снейп понял, что эксперименты на сегодня еще не закончились. Нет, на самом деле ему понравилось с ними работать, они быстро соображали, умели следовать инструкциям (ну, почти всегда), и творческих идей у них было хоть отбавляй. Если бы все это не сопровождалось поистине убойными всплесками бурной деятельности… Оранжевый дым и расплавленный котел — самое невинное из того, что он обнаруживал в лаборатории после отлучек. Пару дней назад у них из закрытой зоны сбежала Обманка, которая помимо обычных отвлекающих маневров плевалась вонючей слизью и успела изгадить полмагазина и нескольких покупателей, пока ее ловили. Покупатели, впрочем, остались довольны и немедленно заказали себе такие же, хотя Снейп доподлинно знал, что вонючая слизь в проекте не значилась и была результатом очередного провалившегося эксперимента. Однако можно ли считать его провалившимся, раз клиентам понравилось? В этом была вся прелесть основателей бренда «Удивительные ультрафокусы Уизли» — даже неудачные опыты иногда порождали совершенно новый продукт. И как бы они ни раздражали Снейпа своей кипучей энергией и неуемной тягой к шалостям (порой вовсе не невинным), он вынужден был признать, что свое дело они знают. В первый день он засомневался, что вообще нужен им — они, казалось, вполне справлялись своими силами. Но когда его отвели на склад и показали целый стеллаж разработок, которые застопорились на том или ином этапе, Снейп, отпустив мимоходом какой-то комментарий, внезапно подал им новую идею и помог доработать парочку изобретений. Близнецы пришли в восторг и сразу же выдали ему толстенную стопку рабочих журналов, чтобы он нашел и другие ошибки. Читать эти каракули ему не очень-то хотелось, он бы предпочел работать исключительно с зельями, но выбирать пока не приходилось, ребята и так дали ему полную свободу действий и такой же свободный график.

— У нас тут типа демократия, — сказал Джордж, широким жестом обводя склад и подсобные помещения. — Нам все равно, когда и как вы будете это делать, главное чтоб было сделано в срок. Плюс будете получать процент от всего, что поможете доработать.

Такие условия его более чем устраивали. Близнецы не лезли в его котлы (то есть не лезли, пока он находился в лаборатории), не задавали лишних вопросов и клятвенно обещали никому не рассказывать о том, что взяли его на работу. Маскировку он снимал только когда приходилось варить что-то особенно капризное и реагирующее на повышенный магический фон, но в таких случаях он выгонял из лаборатории вообще всех и запирал дверь. Пока все шло относительно гладко, и он надеялся, что так будет и впредь.

Но что же все-таки делать с Гермионой?

Доваривая усовершенствованную пасту для сведения синяков, он перебирал в памяти все, что услышал от Маккирби, и никак не мог решить, что сказать Гермионе вечером. Сразу выдать все, что он успел выяснить, и снова предложить помощь? Но какую именно? Что он может сделать в данной ситуации? Опять нацепить личину Грейнджер, спуститься на нижний уровень и попытаться разобрать завалы? И что им это даст? Без самой Гермионы там делать явно нечего, раз только она может безбоязненно притрагиваться к той штуке. Может, пора уже начинать копать под таинственного начальника Отдела Тайн? Маккирби только руками развел на этот вопрос. Если даже в архивах ничего не нашлось, вряд ли найдется где-нибудь еще. Раз человек столько лет занимает пост, и никто ничего о нем не выяснил… Это подозрительнее всего. Значит, есть что скрывать. Надо порасспросить Дамблдора и прочие портреты, не может быть, чтобы никто ничего не вспомнил.

Чем меньше времени оставалось до вечерней встречи, тем больше он нервничал. Черт с ним, с Отделом — как ему вести себя теперь? Опять идти с ней в ресторан или лучше купить на вынос? А потом? Вернуться домой как ни в чем не бывало или искать повод остаться на ночь? Раз она позвала его к себе, значит… Что это значит вообще? Вот как, спрашивается, понять, чего она хочет, раз не впускает его в свое сознание? Раньше было гораздо проще — он улавливал ее желания и успевал их выполнить быстрее, чем она успевала открыть рот. При всех неудобствах ментальная связь была весьма полезна в таких делах, не говоря уж о том, что можно было общаться на расстоянии в любой момент. А ведь там есть еще и Добби, и этот треклятый рыжий меховой комок, и вряд ли эти два приятеля ему обрадуются. Впрочем, к коту у него подход имелся. Коварно ухмыльнувшись, Снейп оторвался от работы и сунул в карман несколько листиков кошачьей мяты. Пусть только попробует воротить свой приплюснутый нос.

* * *

Дом Гермионы оказался симпатичным двухэтажным таунхаусом, первом в длинном ряду домов на тихой улице. Прежде чем аппарировать на крыльцо, Снейп осмотрел окрестности. Узнав, что она обзавелась собственным жильем, он забеспокоился было, что оно окажется в каком-нибудь захолустье вроде Тоттенхэма, но район выглядел вполне прилично. Он старательно убеждал себя, что она взрослая женщина и прекрасно может обойтись без его помощи, но все равно не мог перестать волноваться, словно до сих пор нес ответственность за всех бывших учеников… Впрочем, нет, на Поттера, Уизли и прочих ему было откровенно наплевать. По крайней мере, так он себе говорил.

Гермиона вошла первой. Он с опаской переступил порог, ожидая, что в любой момент на него набросится домовой эльф, но в коридоре их встретил только Косолапс. Увидев Снейпа, кот недобро прищурился, прижал уши и замотал хвостом.

— Лапик, даже не думай, — строго сказала ему Гермиона, расшнуровывая ботинки. — Вы же неплохо ладили раньше. Веди себя прилично.

Косолапс громко, презрительно фыркнул и, развернувшись, продефилировал куда-то вглубь дома, задрав и распушив хвост. Подобный недружелюбный прием не удивил Снейпа, хоть и слегка расстроил. Кот был неплохим союзником, когда нужно было следить за состоянием Гермионы. Может, мята перестала действовать?

— Надеюсь, моя обувь не пострадает. А где Добби?

— Я отпустила его в Хогварц на сегодня. Он дружит с тамошними эльфами.

Вот и хорошо, значит, никаких воплей и разборок.

Гермиона зябко поежилась:

— Хочешь чаю?

— Не откажусь, — ужинали они сегодня наспех, она торопилась побыстрее оказаться дома, как будто у нее был какой-то план, которого надо было придерживаться во что бы то ни стало. Это слегка нервировало. Равно как и ее попытки держать дистанцию. Он бы предпочел, чтобы между ними больше не было никаких недомолвок, и если повезет, то после сегодняшнего вечера их больше и не будет.

Кухня почти ничем не отличалась от его собственной — плита, холодильник, несколько шкафчиков, задвинутый в угол столик, за которым едва можно поместиться вдвоем. Места, правда, было больше, чем у него, но им все равно пришлось почти прижаться друг к другу, когда они попытались разминуться возле рабочей поверхности. Гермиона прикрыла глаза, когда его пальцы коснулись ее руки:

— Лучше сядь.

Он послушался, дабы не нагнетать обстановку. Понаблюдал, как она заваривает чай, достает чашки. Потянувшись было за сахарницей, вспомнила, что оба пьют без сахара, и полезла в холодильник за лимоном. Северус дождался, пока она выставит все на стол и примостится на табуретке рядом, и спросил:

— Ты думала о том, чем займешься, если нам все же удастся погасить Каслригг?

— А что, я уже не смогу работать в госпитале? — удивилась она, делая глоток и блаженно жмурясь.

— Ты можешь лишиться какой-то части своих способностей.

— Я лишусь разве что источника бесконечной магии. Все остальное не зависит от лей-линии. Я же не болталась без дела два года.

— Это я уже понял. Но тебя не будет хватать на такую прорву пациентов, и придется экономнее пользоваться магией. Уверена, что потянешь?

— Ты же смог, — она изучающе смотрела на него поверх чашки. — Кстати, я заметила, что ты по-прежнему мало колдуешь.

— Многое можно делать без магии. Вдобавок, раз уж я прячусь среди магглов, лучше лишний раз не светиться.

— Может, хоть расскажешь, чем ты занимаешься целыми днями?

Снейп поколебался немного. Он легко мог бы солгать, но рано или поздно она узнает и опять обидится, что он ничего ей не сказал. Переступать через себя и ломать многолетнюю привычку никому ничего о себе не рассказывать было неимоверно тяжело.

— Я работаю в магазине Уизли.

Она вытаращилась на него:

— Они знают?..

— Да. Но я в маскировке и почти все время в лаборатории, так что кроме них меня никто не видит.

— А если они проболтаются остальным?

— Не проболтаются, иначе рискуют лишиться ценного партнера в моем лице.

— Кто еще знает, что ты здесь?

— Драко и его мать.

Гермиона отставила чашку и сложила руки на коленях:

— У меня такое чувство, что у тебя есть какой-то план.

— Пока в процессе.

— И когда ты мне о нем расскажешь?

— Планировал сегодня. Если не начнешь психовать.

— А есть повод?

— Ты лучше знаешь свои триггеры, — поморщился он. — Стихийный выброс был бы сейчас весьма некстати.

Она тяжело вздохнула:

— Понятно. В Отдел Тайн ты тоже отправился вовсе не ради диагностики.

— Конечно, нет. Могла бы уже сама догадаться.

— Я и догадалась, просто… Не хотелось опять ругаться.

— Тогда зачем согласилась? — недоверчиво спросил он. Это и впрямь было на нее непохоже, обычно она находила массу аргументов, если ей не нравились его идеи.

Гермиона зыркнула в сторону занавешенного окна. Потрогала лежавшую рядом на столе палочку:

— Потому что, как ты и сказал, со всем этим надо что-то делать. Ты не представляешь, насколько я влипла. Мы все.

— Примерно представляю. Я был в той камере.

Она побледнела. Губы у нее дрогнули, пальцы судорожно сжались, но в следующее мгновение ее лицо опять превратилось в безжизненную маску, которую он уже успел возненавидеть.

— Не делай так, — попросил он, отодвигая свою чашку подальше от края и рефлекторно сгибая запястье левой руки, чтобы почувствовать спрятанную в рукаве палочку. Легилименцией Гермиону, конечно, не пробить, но кто знает, что она может выкинуть, если запаникует. — Неужели до сих пор непонятно, что эта техника тебе только вредит?

— Ты бы предпочел сейчас разбираться с выбросами?

Опять этот голос как у автоответчика. Треклятый Маккирби. Впрочем, его вины, наверное, в этом не было — он всего лишь показал ей основу, а блок она оттачивала сама. Он по собственному опыту знал, до чего можно доблокироваться, если рядом не окажется никого, кто может вытащить тебя обратно. Его самого из таких состояний несколько раз вытаскивал Дамблдор, а потом долго отчитывал, но Северус его, как правило, не слушал. Окклуменция для него в то время была единственным способом заглушить боль. Прочие варианты были неприемлемы, пока он находился в школе.

Он положил руку на стол ладонью вверх:

— Сейчас ты можешь не бояться выбросов. Я видел эту штуку внизу. Что они заставляют тебя делать взамен?

— Я не буду говорить об этом с тобой.

— Почему?

— Потому что я и так знаю, что ты скажешь. Что я идиотка и попалась по-глупому. Что оно того не стоило. Что гриффиндорцы, как обычно, не думают о последствиях. И все в том же духе.

Северус раздраженно повел плечами. Неужели его реакции стали настолько стереотипными?

— Я бы наверняка сказал и что-нибудь похуже, но я здесь не для того, чтобы тебя воспитывать или осуждать, даже если ты решила, что у меня есть для этого какие-то основания. Я просто хочу понять, с чем мы имеем дело.

Она отвела глаза:

— А если я не хочу, чтобы ты знал?

— Вспомни девяносто седьмой. Я тоже не хотел говорить тебе, что Поттер — седьмой крестраж, но ты настаивала, что такие секреты в одиночку хранить нельзя. И как бы я ни притворялся, что у меня все под контролем, это было не так. Но мне стало легче, когда я понял, что необязательно тащить все на своих плечах.

— Врешь, — ответила она спокойно, хотя ему показалось, что голос все же слегка дрогнул. — Ты еще долго грыз себя за это, потому что счел свой поступок слабостью и малодушием. Разве нет?

— Даже если так — не надо брать с меня пример, Гермиона. Если ты и впрямь хочешь положить этому конец…

Она прикусила губу, но затем все же вложила руку в его ладонь, пробравшись пальцами под край рукава. Сделала медленный глубокий вдох, так же медленно выдохнула:

— Наверное, я слишком много думаю. Но не могу же я выключить голову. Не могу перестать закрываться… потому что это уже вошло в привычку. И я знаю, что ты хочешь мне помочь, но ничего не могу с собой поделать. Я боюсь, Северус. Вот только не надо сейчас про Гриффиндор и базовые качества, ладно?

— Я и не собирался. Чего ты боишься?

— Что не смогу сделать то, что должна. Что чего-то не успею. Не оправдаю ожиданий.

— Все еще хочешь получать «превосходно» за каждое выполненное задание? — съехидничал он, хотя ничего смешного в этом не находил. Знакомые ощущения. Да и страхи знакомые. Сколько он сам прожил с этими страхами? И живет до сих пор.

— У большинства я и так вызываю отвращение после всех этих статей в «Пророке». И я не хочу, чтобы на меня начали косо смотреть и те, чье мнение для меня очень важно.

— Они и не станут на тебя так смотреть. А о писанине Скитер со временем забывают.

Ее пальцы пробрались глубже под рукав:

— Значит, Бен теперь тоже знает, что ты вернулся?

— Я не стал стирать ему память. Он нам сейчас нужен.

— Как много он тебе рассказал?

— Мы обсуждали проект Амбридж. Ты знаешь, что именно делал этот их ритуал по перекачке магии?

— Знаю. Хотя Бен думает, что мне не все подробности известны. Когда мы делали теоретические расчеты, он утаил от меня часть данных, но я составляла уравнения по гипотетическим ситуациям, пока не сошлось.

— Зачем тратить столько времени, если можно было просто спросить?

— Потому что мне важно, чтобы он продолжал доверять мне и говорить со мной, Северус, — она подняла на него глаза и легонько сжала его запястье под рукавом. — Он тоже боится, что я начну думать о нем плохо.

— Учитывая его роль в этих экспериментах — правильно боится.

Она качнула головой:

— Я не лучше. Никто из нас не лучше. Мы все временами делаем что-то такое, за что нам потом стыдно. И как бы я ни прикидывалась, что мне плевать на чужое мнение — мне не плевать. Наверное, поэтому я такая…

— …заучка-отличница?

— И это тоже. Отчасти поэтому я не стала возвращать родителям память. Я испугалась того, что они скажут, когда все вспомнят. Надо было хотя бы поговорить с ними, прежде чем отправлять их в другую страну, но я заранее решила, что они не станут меня слушать, и выбрала наиболее простой способ… И с Каслриггом было так же. Каждый раз, когда мне казалось, что я поступаю правильно, мои поступки на самом деле были мотивированы только этим страхом. Все, что казалось мне стоящим, было…

— Ты впадаешь в крайности. И загоняешься еще больше. Я когда-то делал так же, и ничего хорошего мне это не принесло.

— Предлагаешь просто на все забить?

— Да. Ну, может, не на все… Но все эти самокопания пользы не приносят. Во всяком случае, тебе сейчас точно не принесут. Я понял, Бен боится. Вы обсуждали аномалии на лей-линиях?

— Нет. Я немного порылась в архивах, но почти ничего не нашла, только базовую информацию, которая мне и так известна. Думаешь, это все же аномалия? И эта штука под министерством как-то с ней связана?

— Может быть. Что ты чувствуешь, когда прикасаешься к ней?

Она задумалась, поглаживая его руку под рукавом кончиками пальцев. Он молча терпел, хотя от каждого движения по телу прокатывались волны жара.

— Это как… хм… На самом деле, как прикасаться к тебе, когда я на грани выброса. Я чувствую облегчение. Оно оттягивает часть того, что идет через меня с Каслригга.

— Не пробовала проследить, куда уходит энергия?

Она прикусила щеку:

— Нет… Хотя это вроде как логично. Мне даже в голову не пришло… Ну, то есть… Бен сказал, что магия в той камере не работает, указующие заклинания и аппарация так точно. Я убедилась, что он не соврал, и остальное не проверяла. А еще мне кажется, что это место находится вовсе не под министерством.

— Я тоже так подумал. Дверь в самом низу, у подножия лестницы. Чувствуется перепад давления, когда проходишь через нее. И стены за ней. Может, пещеры где-то в горах.

— Я не почувствовала… Портал? — оживилась она. — Или… как Выручай-комната? Как вообще появляются такие места? Их можно создать искусственно?

— Похоже, что да, иначе это было бы слишком уж удачным совпадением, — Снейп задумался, потирая подбородок свободной рукой. — И если это работа Отдела Тайн, то теперь я тоже их боюсь. Через Лондон проходят какие-нибудь из основных лей-линий?

— Нет, только местная мелочь… Постой, ты думаешь, эта штука привязана к одной из лей-линий?

— Возможно. Раз никаких новых вспышек нигде не регистрируется, когда ты сбрасываешь лишнее, либо энергия поглощается одной из лей-линий, либо…

— А если это какой-то… ну не знаю… магический резервуар?

— Карта в кабинете Бена уже бы зафиксировала. На ней видно все.

— Кроме нас, потому что мы носим блокираторы, — напомнила она. Снейп провел пятерней по волосам, отбрасывая их с лица:

— Черт… Забыл совсем. Тогда не знаю. Но раз эксперименты даже после расчетов дали совсем другой результат…

— Оттяжка. Сначала вроде бы работало, а потом что-то оттягивало и рассеивало магию, — у Гермионы загорелись глаза. — И впрямь может быть лей-линия с аномалией. А я-то аномалию не учла, когда смотрела линии вероятности… Я попробую составить новое уравнение и посмотреть.

— Можем составить сейчас.

Она слегка поерзала и потерлась щекой о плечо:

— Я устала, а это лучше делать на свежую голову. Допустим, это действительно окажется та самая аномалия. Надо вычислить, где она находится, и арифмантика здесь не поможет.

— И как ты собираешься это делать? — поинтересовался Снейп.

— Я могу попробовать проследить, но это очень сложная работа. Я пробовала только дважды… Один раз в Хогварце, пока ты лежал в Мунго, и еще раз в прошлом году. Даже с подключением к Каслриггу сложно. Отнимает много сил и… — она запнулась.

— И что?

— Оба раза я заработала очень сильное нервное истощение.

— Кто-то еще умеет это делать?

— Не знаю. Бен точно не умеет, он вообще удивился, что мне удалось, когда я ему рассказала. Невыразимцы отслеживают лей-линии только с помощью Revelio, это тоже не всегда удобно, когда они тянутся через маггловские поселения.

— Что для этого нужно?

— Хорошая концентрация. Если это место и впрямь лежит на лей-линии, я смогу ее отследить.

— Значит, надо идти туда вдвоем. А что насчет заваленных лабораторий? Подозреваю, твой Бен мне солгал, когда сказал, что там ничего нет.

— С чего это он мой? — возмутилась Гермиона, потянув было руку из его рукава, но Снейп перехватил ее и вернул обратно. — Я спрашивала у начальника отдела, но он только поднял меня на смех. Сказал, что мне пора перестать играть в детектива, потому что я уже не в школе, и последствия могут быть куда опаснее, чем все наши школьные поиски Тайной комнаты и тому подобное.

— Стой, ты разговаривала с начальником Отдела Тайн? — переспросил Снейп, напрягшись. Она кивнула:

— Ну да. Правда, всего один раз. А что?

— Где?

— Место встречи было засекречено, меня переместили разовым порталом. Мне пришлось выполнить ряд условий, прежде чем он меня принял.

— И ты помнишь весь разговор? Уверена, что тебе не подправили память?

— Не смогли бы, — она дотронулась указательным пальцем до виска. — Блок отражает и это. И встречалась я с ним, кстати, уже после того, как те семеро угодили в Мунго.

— До покушения или после?

Гермиона наморщила нос:

— Северус, ну ладно Гарри со своей паранойей и синдромом защитника, но ты-то? Только не говори, что ты тоже поверил в историю с покушением.

— Что это значит?

— Это была проверка. Они хотели увидеть, на что я способна, если загнать меня в угол. Хотя если бы Бен не узнал о ней заранее и не предупредил, я, наверное, могла бы и не справиться.

— И что было бы в таком случае?

— Они не собирались меня убивать, — уверенно сказала она. — Вероятней всего, просто покалечили бы, но я осталась бы жива.

— Слабое утешение, — пробормотал он, чувствуя, как изнутри обжигающе-ледяной волной поднимается гнев. — То есть, все вокруг думают, что тебя пытались убить, и ты поддерживаешь эту легенду?

— Да.

— Зачем?

— А что, мне всем вокруг рассказать, что я сотрудничаю с Отделом Тайн практически добровольно? — вдруг рассердилась она, отдергивая руку и отодвигаясь от стола.

Ага, вот оно. Теперь бы не спугнуть.

— Значит, опять тот самый страх, что о тебе подумают друзья, — заключил Снейп, откидываясь спиной на стену и делая вид, что не придал ее последним словам особого значения. — Сама же только что сказала, что натворила немало глупостей именно из-за этого. И продолжаешь в том же духе.

— Опять будешь морализаторствовать?

— Буду. Потому что больше некому, ты никого не слушаешь. И Фиделиус установила тоже для поддержания легенды?

— Нет. Фиделиус здесь стоит потому, что мне нужно хотя бы одно безопасное место, где меня никто не достанет. Но я не знаю, сколько еще он продержится.

— Кроме Поттера ведь больше никто не знает адрес?

— Гарри, Джинни, Добби и ты. И никто из вас рассказать не сможет. Но Отдел Тайн уже несколько лет ведет разработки чар, позволяющих вскрыть Фиделиус. Мне не удалось узнать, на каком этапе работа сейчас, поэтому я подумываю о запасных вариантах.

Эта новость ему совершенно не понравилась. Для защиты ничего мощнее Фиделиуса он не знал.

— Так о чем вы говорили с начальником отдела?

— Это был очень странный разговор, — она сложила руки на коленях, уставившись в стену. — Он пытался меня прощупывать, и я это чувствовала. И магия у него странная. Я никогда такой не видела.

— Ты знаешь, что всем, кто лично с ним общался, чистят память?

— Знаю, — она посмотрела на него и вдруг улыбнулась. — Вот только на мне это не сработало. Эти чары на нем… Они как маскировка, и одновременно влияют на сознание. Когда смотришь на него, не можешь разглядеть лицо, все расплывается. Очень сильная магия. Мне даже с блоком было трудно. Он уверен, что эти чары действуют на всех, включая и меня.

— И что ты видела?

— Его маска выглядит как самое обычное лицо, ничего примечательного. Пройдет такой человек мимо тебя по улице — даже внимания не обратишь. А я разглядела и то, что под маской. Это… Вообще-то, выглядит жутковато. Как будто смотришь сквозь мокрое стекло, на котором уже было что-то изображено.

Снейп содрогнулся. Такое количество неизвестной магии и впрямь пугало.

— Думаешь, это и было настоящее лицо? Эти чары не могут иметь несколько слоев?

— Сомневаюсь. Для остальных даже одного слоя достаточно, чтобы ничего не запомнить. Мне просто очень повезло с твоим блоком. Без него я бы точно не выжила.

— Ты узнала бы его, если бы увидела?

— Думаю, да. Но я не уверена, что он вообще появляется на людях, хоть с маской, хоть без нее. Если честно, я испугалась, Северус, — она понизила голос, хотя здесь их и так никто не мог подслушать. — Если он проводит ритуалы над министрами без их ведома, прячется под такой маскировкой и руководит отделом еще с времен Гриндевальда — на что еще он способен? И к чему еще приложил руку?

— Выяснить можно только одним способом.

Ее глаза округлились:

— Ты же несерьезно… Даже если нам удастся встретиться с ним еще раз, он ничего не скажет. Или ты предлагаешь просто его убить?

— А ты хочешь, чтобы министерство так и оставалось под контролем Отдела Тайн?

— А где гарантия, что не станет еще хуже?

— Маккирби считает, что хуже уже некуда. Этот человек причастен как минимум к одному эксперименту, нарушающему все законы магии и природы. Проект Амбридж был одобрен им лично.

— По приказу Вольдеморта.

— Пусть так. Но мы уже знаем, что руководитель Отдела Тайн может и не выполнять приказы министра.

— И что нам делать в таком случае? Раз даже министр фактически не имеет никакой власти...

— Какую-то имеет. Но как только его политика начинает идти вразрез с интересами отдела...

— Потому я и спрашиваю — что мы вообще можем? Статьи Скитер и то не помогли, когда всплыла информация о проекте Амбридж. Я надеялась, что народ потребует полномасштабного расследования в Отделе, но все только пошумели пару недель, и на этом все закончилось. Я же говорила, никто не хочет новой войны.

— Для начала надо выяснить, куда ведет эта штука, в которую ты сбрасываешь энергию. И раскопать завалы в соседних проходах. Может, там тоже найдется что-то интересное.

— Едва мы туда сунемся, пришлют охрану.

Снейп наградил ее красноречивым взглядом:

— Ты как будто не Гриффиндор.

— Это Гарри с Роном вечно влипали в истории, — огрызнулась она. — Я, между прочим, всегда пыталась их остановить.

— И всегда влипала вместе с ними, когда понимала, что остановить не получится.

— Ну а что еще мне оставалось делать? Они бы просто убились.

— Представь, что имеешь дело с Поттером, который собрался лезть в Отдел Тайн… опять.

— И что, предлагаешь перебить всех, кого пришлют?

— Нейтрализовать.

— А если пришлют еще? Если пришлют весь отдел?

Он наклонился к столу, глядя ей в глаза:

— У тебя есть источник бесконечной энергии.

— Этого мало. У меня и боевого опыта мало. А у них в арсенале стопроцентно есть масса такого, чего я никогда не видела.

— У тебя есть я. И у меня опыта побольше твоего.

Гермиона посмотрела на него пристально, не моргая. Смотрела долго, явно недоумевая, с чего вдруг он вознамерился влезть в очередную самоубийственную миссию.

— И это мне предлагает человек, который считает, что девиз Гриффиндора — «слабоумие и отвага», — наконец, сказала она.

— Вот именно, — ухмыльнулся он. — Я предлагаю тебе то, чего ты и сама хочешь, но боишься впутывать Поттера, потому что одна и впрямь не справишься. Тебе нужен напарник. Теперь он у тебя есть.

— И как мы туда попадем вдвоем? Тебя перехватят еще на входе, если ты не нацепишь личину одного из сотрудников.

— Значит, нацеплю. Причем, нужен сотрудник с достаточно широкими правами доступа во все прочие подразделения. Знаешь подходящую кандидатуру?

— Гм… Надо подумать. А Бен?

— А что Бен?

— Он может нам помочь.

— И поможет.

— Мне все равно кажется, что это самоубийство.

Снейп усмехнулся:

— Наверняка. Но когда это кого останавливало?

Гермиона воззрилась на него с неподдельным интересом:

— Кто ты такой и куда девал Северуса Снейпа?

— Если опыт двух войн меня чему и научил, так это тому, что бывают моменты, когда излишняя осторожность только мешает. Раз этот ваш Лоуэлл скрывается даже от собственных подчиненных, значит, его нужно выманить. И простой диверсии для этого недостаточно.

— Ловить на живца? А если он пришлет кого-то другого вместо себя? Под своей личиной.

— Я подумаю об этом, но не сегодня. Мы же не полезем туда прямо сейчас, я все-таки слизеринец.

— А иногда как будто и нет, — проворчала она, допивая остывший чай и опять потирая виски. — Ну вот, теперь у меня болит голова.

— И часто она у тебя болит?

— В последнее время все чаще, — она поднялась с табуретки. — Пошли в комнату, там удобнее.

Снейп последовал за ней в гостиную, сделав каменное лицо и уже приготовившись к тому, что там будет такой же бардак, как в гриффиндорской башне. Увиденное его озадачило. В комнате не было ни мебели, ни каких-либо фотографий или прочих мелких вещичек, которые так любят большинство женщин. Занавешенный плотными шторами эркер, толстый светлый ковер на полу, камин с изящной кованой решеткой, стопки книг вдоль стен. В одном углу расположилась внушительная кошачья лежанка. Напротив камина — фортепиано. И рядом с ним — нечто, напоминавшее очень большой магнитофон с вертушкой для пластинок сверху. Здесь же стояла коробка с пластинками, при одном взгляде на которую у Снейпа к горлу подкатил комок. Сразу вспомнился вечер в Кокворте, когда они слушали музыку на стареньком трескучем проигрывателе, и ему казалось, что он никогда не чувствовал себя счастливее.

Гермиона разожгла камин и, проследив за взглядом Северуса, улыбнулась:

— Это первое, что я купила, когда переехала сюда. Хочешь послушать что-нибудь?

— Можно, — он обвел глазами комнату еще раз. Кивнул в сторону фортепиано. — Играешь?

— Немного. Успокаивает нервы, — она уселась на пол, и Снейп последовал ее примеру. Ковер оказался невероятно мягким. По такому только босиком ходить.

— А мебель почему не купила?

Она пожала плечами:

— Не видела необходимости. Ко мне заходят разве что Гарри и Джинни, а если остаются ночевать, у меня есть спальники и матрацы.

— И часто они у тебя ночуют?

— В последнее время очень редко. Только когда мне совсем плохо, — она нетерпеливо заерзала на месте, устраиваясь поудобнее. — Кстати, что ты увидел на диагностике?

— То, что и ожидал. Источник восстановлен.

Она прикусила губу:

— И по-прежнему будешь утверждать, что ничего не чувствовал, когда магия вернулась? Никакой разницы, пока не попробовал колдовать?

— А что я должен был почувствовать?

— Ну, не знаю… Просто это же настоящее чудо… и как-то все так… прозаично. Да, я помню, ты говорил, что магия — по большей части красивые фокусы, но…

— В магии мало магии? — усмехнулся Снейп.

— Наверное, я просто привыкла. Поначалу мне все казалось сказочным, но после Отдела Тайн многое уже не воспринимается как волшебство. Все становится… обыденным. Если, конечно, это не какие-нибудь ужасы, — она подтолкнула к нему коробку с пластинками. — Выбирай.

Он подтянул коробку к себе и снова почувствовал комок в горле. Она раздобыла копии всех пластинок, которые были у него в Кокворте — он не был уверен, что это старье вообще еще продается, магглы вроде бы изобрели для музыки что-то новое, он видел в магазинах маленькие плоские коробочки с серебристыми дисками, но близко не разглядывал. Перебирая конверты, задержался было на альбоме Def Leppard, который они слушали в Кокворте, но затем увидел кое-что получше. Группа в целом ему не очень нравилась, но эту песню он запомнил и обрадовался, когда нашел ее отдельно на пластинке, чтобы не покупать весь альбом ради одной композиции. Гермиона с безмятежным видом взяла протянутую пластинку, поставила в проигрыватель и опустилась обратно на пол, скрестив ноги по-турецки и опершись локтями о колени. Звук Снейпу понравился — чистый, прозрачный, никаких хрипов, как из его старого проигрывателя. Дуэт мужских голосов под гитару, незатейливая мелодия, легкое постукивание о корпус вместо перкуссии. В полумраке у горящего камина звучало особенно атмосферно.

Больше чем слова… вот и все, что мне от тебя нужно, и тогда тебе не придется говорить, что ты любишь меня, потому что я и так буду это знать.

Гермиона стрельнула глазами в его сторону, но ничего не сказала. Улеглась на живот, растянувшись на ковре и подложив руки под подбородок. Снейп сделал то же самое, только лег на спину — так близко, что их ноги почти соприкасались. Так они и лежали молча, слушая музыку. В какой-то момент в комнату проскользнул Косолапс, обнюхал Снейпа, чихнул, учуяв кошачью мяту в кармане брюк, потерся щеками о его ногу, завалился на бок и заурчал. Снейп самодовольно улыбнулся и рискнул почесать рыжее чудовище за ухом. Так-то.

— Совсем на тебя непохоже, — пробормотала Гермиона, повернув голову так, чтобы видеть его.

— Что именно?

— Ты эту песню специально выбрал?

— А ты, конечно, не можешь не разбирать все мои действия на составляющие и просто слушать музыку.

— У тебя ничего не бывает «просто».

— Иди сюда, — он приподнялся, обхватил ее за талию и подтащил к себе. — Ты и впрямь слишком много думаешь.

Она уютно свернулась под его рукой и пристроила голову у него на плече:

— Ты в самом деле думаешь, что в тех заваленных лабораториях что-то есть? А если Маккирби прав, и там действительно ничего не осталось, и мы зря привлечем к себе внимание?

— Значит, придется действовать по обстоятельствам. С каких пор ты стала такой перестраховщицей?

— С тех самых, как поняла, что мне никто не поможет, кроме меня самой. И когда стало ясно, что моя импульсивность вредит не только мне.

— Когда тебе привозят пациента, на котором живого места нет, ты много думаешь?

— Вообще не думаю. Включается… автопилот.

— И они выживают.

— Чаще всего.

— Вы с Поттером везучие, так что выкрутимся.

— У тебя случайно не осталось Felix Felicis?

— Я же оставлял тебе. Вы его выпили, что ли?

Она подняла голову и посмотрела на него:

— Оставлял?

— В сейфе.

— Я не брала.

Оп-па. А это уже интересно.

— Хм… Я не проверял, что там осталось из зелий, когда заходил. Должен быть, раз ты не брала.

— И много?

— На несколько глотков хватит.

Она моргнула. А затем заулыбалась:

— Может и получиться.

Северус закатил глаза, крепче прижимая ее к себе:

— Давай-ка ты сейчас выбросишь все это из головы и просто полежишь здесь со мной. Я пытаюсь создать тебе романтическую атмосферу, но, кажется, я и впрямь не романтик, раз ты все еще думаешь о какой-то ерунде.

— О… Извини, — она хихикнула и легонько потерлась носом о его нос, прежде чем снова опустить голову ему на плечо. — Но песню ты выбрал подходящую…

— Не слишком привыкай, на второй раз меня, скорей всего, не хватит.

— Джинни меня как-то спрашивала, даришь ли ты мне цветы и пишешь ли любовные письма.

— Пф-ф… Это же скучно. Ты хочешь цветов и любовных писем?

— Даже не знаю. Мне еще никто не присылал такие.

— Забыла уже? Когда Скитер застукала нас вдвоем, и все кинулись мне писать, какой-то несчастный, помнится, предлагал тебе руку и сердце, и сокрушался, что ты тратишь время на такого урода, как я.

— Неправда, про урода он ничего не писал.

— Ага, значит, помнишь.

— Ну, одно письмо…

— Оно было не одно.

— Все равно не считается. Тебе тогда куда больше понаписали.

— И это были первые и последние подобные письма в моей жизни.

— Неужели сам никогда не писал ничего подобного?

— Никогда.

Тут он, конечно, немного лукавил — еще в школе он сочинил пару десятков таких писем, но не отправил ни одного. После смерти Лили он отыскал их среди своих бумаг и не глядя швырнул всю пачку в камин. Но Гермионе об этом знать необязательно.

— Нет, ты правда хочешь? — на всякий случай переспросил он. Она погладила его по груди:

— Если я скажу да, это будет уже неинтересно. Как будто я их выпросила. Так что нет, не стоит. А цветы… Их ведь можно наколдовать прямо из воздуха, — она притворно вздохнула. — Выходит, что романтика тоже прозаична?

— Предсказуема. Чаще всего. Но индивидуальна. Многие не любят ни цветов, ни конфет, ни любовных посланий. Ты скорей обрадуешься хорошей книге.

— И то верно, — она помолчала немного, а затем подперла голову рукой и склонилась над его лицом. — Раз ты не видишь ничего романтичного в заезженных штампах, то что именно должна сделать девушка, чтобы ты счел ее действия романтичными по отношению к тебе?

— Уже, — ответил он, глядя ей в глаза.

— Что «уже»? — не поняла Гермиона. Он погладил ее по спине:

— Вот так уже хорошо. Разве что можешь наклониться чуть ниже.

— Но ведь это тоже штамп, — шепнула она, проводя кончиками пальцев по его щеке.

— Факт. Но мне нравится.

Ее губы прошлись по его подбородку, прежде чем подняться к губам. И это было хорошо. Пока она целовала его, внутри что-то так сладко сжималось, словно это был первый в жизни поцелуй… Точнее, первый, которого он по-настоящему хотел. Никакой дикой страсти, только нежность, мягкое касание губ, ее дыхание на его щеке, пальцы в волосах и стук ее сердца, отдававшийся у него в груди, и так приятно кружится вдруг ставшая тяжелой голова…

Гермиона оторвалась от него, пропустила тонкие черные пряди сквозь пальцы. Он потерся щекой о ее ладонь:

— Раз ты не хочешь снимать блок, мы могли бы попробовать боевую медитацию…

— Чтобы прочесть мои мысли и узнать, чего именно мне хочется сейчас? — улыбнулась она. — А просто спросить?

— Не только для этого. Но иногда мне не хватает этих ощущений, — неохотно признался Снейп. Она прикрыла глаза. Сжала губы. Меж бровей образовалась складка, веки дрогнули, пальцы почти болезненно впились в кожу. А в следующее мгновение в него будто хлынул океан. Поток был до того мощный, что его мгновенно подхватило, завертело и едва не унесло.

— Извини, — прошелестел ее голос в его голове, и бушующие волны тут же улеглись. Она снова прижалась губами к его губам, и он даже не пытался анализировать ощущения, накрывшие его с головой. Только покачивался на этих теплых волнах и чувствовал, что ей так же хорошо, как и ему.

 

Гермиона пришла в себя первой — стоило ей забыться и перестать акцентироваться на блоке, как он встал на место, но в голове еще вихрились отголоски чужих ощущений, легкой дымкой окутывая сознание. Северус расслабленно вытянулся во весь рост, перебирая ее волосы.

— Ты куда? — пробормотал он, не открывая глаз, когда она отодвинулась.

— Сейчас вернусь.

Он неохотно разжал руки, выпуская ее из объятий. Гермиона, все еще слегка дезориентированная, пошатываясь, добрела до ванной на втором этаже, умылась и какое-то время таращилась на себя в зеркало. И чего она так боялась пускать его под блок? Она уже забыла. За два года она даже забыла о том, что в слиянии сознаний были и свои плюсы. Но тогда она до того цеплялась за свои щиты, и это так ее утомляло, что ощутить всю прелесть этих плюсов она могла с большим трудом, и только в определенные моменты. А сейчас, когда она уже поняла, что блок не слетел, и ей не нужно напрягаться, чтобы поддерживать его… Ментальный контакт, пусть и кратковременный, пусть и не до конца осознанный, принес ей не меньшее облегчение, чем прикосновения. Она едва не заплакала, когда до нее дошло, что больше не нужно все время давить себя, не надо жить в агонии от приема до приема дурацкого зелья, не надо цепляться за иллюзию, уже зная, что через десять минут все закончится… Если она захочет, он будет здесь каждую ночь. Настоящий. Живой.

Гермиона вернулась в гостиную и, опустившись рядом с Северусом на ковер, обнаружила, что он спит. Протянув руку, она осторожно убрала упавшие ему на лицо волосы. Улыбнулась, вспомнив, как он обиделся, когда она однажды уснула под его ласками, хотя сегодня она точно не рассчитывала на продолжение — у нее просто не хватило бы на это сил. Видимо, у него тоже.

Левитировать его на второй этаж в спальню определенно не стоило. Будить его ей тоже не хотелось: на его лице застыло такое умиротворение, которого она ни разу не видела с тех пор, как он вернулся. Оглядев комнату, она подбросила в камин еще дров и палочкой призвала пару подушек и одеяла. На этом ковре тоже очень неплохо спалось, она уже проверяла. Устроив им обоим гнездо, она забралась под одеяло и, придвинувшись к Снейпу, уткнулась лицом в его плечо. Потом у нее под боком пристроился Лапик, и под его мурлыканье она моментально уснула.

 

 

 

---

Скажи мне кое-что, детка,

Счастлива ли ты в этом современном мире?

Или тебе нужно нечто большее?

Может, ты ищешь чего-то другого?

Bradley Cooper & Lady Gaga

 

Ты позволяешь мне разбиться, не отпуская меня,

Затем подбираешь все кусочки и снова делаешь меня целой

Halestorm