Рыцари фей (гет)

Влюбленные голубки его проигнорировали.

— Она способна справиться, Миона. Я уверен, что она в полном порядке и вот-вот придет.

Открылась дверь, и Гарри обернулся с улыбкой на лице, которая немедленно погасла, когда он увидел, что это не его любимая блондинка. Напротив, это был его нелюбимый блондин.

— Что тебе нужно на этот раз, Малфой?

— Я зашел посмотреть, как любимчик Дамблдора справляется с произошедшим, — презрительно усмехнулся Драко. Масса времени, проведенного дома перед зеркалом в ванной, явно была потрачена не зря. — Что, Шрамолобый, пытаешься не думать об этом? Притворяешься, что ничего не было?

— Ты когда-нибудь задумывался, каким маленьким ты выглядишь на фоне Крэбба и Гойла? Это трудно не заметить.

Телохранители тупо посмотрели на Поттера, заслышав свои имена. Он тем временем продолжал:

— Бедные дети. Работают мускулами, а не головой. Хотя ваш босс собственную голову тоже не использует по назначению, поэтому думаю, вас можно извинить.

Слизеринский принц не мог понять, как этот разговор принял столь непривычный оборот. Ожидалось, что он скажет нечто остроумное; Потти, Уизел, и грязнокровка раскричатся и попытаются неуклюже угрожать ему; и он уйдет победителем. Глупый полукровка не должен заговаривать ему зубы: он же всего лишь гриффиндорец!

— Ты выбрал не ту сторону! — завопил он, пытаясь привлечь внимание Гарри громкостью, если слова не возымели действия. — Я тебе говорил, что нужно разборчивее выбирать себе компанию, помнишь? — и какой дурак захочет находиться в обществе магглолюбцев и грязнокровок? — Когда мы встретились на поезде во время первой поездки в Хогвартс? Я тебя предупреждал не якшаться с подобным отребьем!

— Кажется, ты говорил не так, — негромко сказал Поттер, постукивая себя по подбородку.

"Ха, да этот тупой полукровка трепещет перед лицом моего несравненного величия! Разумеется, я бы не стал ему уподобляться — я бы превратил в жабу любого, кто попробовал угрожать мне. А может быть, в хорька, и напустил на него змей!"

Он помечтал еще секунду, не задумываясь о том, что не знает таких заклинаний. Чистокровным не нужно учиться магии. Они приказывают и магия повинуется.

— По-моему, — продолжил Мальчик-Который-Не-Может-Даже-Сдохнуть. Да он же не обращает на него никакого внимания! — на самом деле ты сказал, что ты можешь помочь мне найти "достойных людей", или что-то в этом роде. Это не произвело на меня впечатление тогда, не производит и сейчас.

— Почему! — заныл он. Нет, чистокровные не ноют: он повысил голос, как отец, когда один из его мелких подчиненных совершал очередную глупость. Да, он повысил голос, как настоящий мужчина.

— Драко, Драко, Драко. Дракуся — ты же не возражаешь, что я зову тебя Дракусей? — один раз я тебя уже убил, и ты даже не стоил потраченного мной времени. Я ведь пришиб тебя мимоходом, пока убивал твоего папашу. Серьезно, ты пытался трансфигурировать меня в хорька, но вместо меня попал в Паркинсон. Так что нет, ты не пугал меня тогда и не пугаешь сейчас.

Драко уставился на Поттера. Уизли уставился на Поттера. Грязнокровка уставилась на Поттера. Два ходивших следом за Драко болвана с голодным видом уставились на свои ноги.

— Ты не должен был это услышать, — палочка Поттера вылетела из рукава и нацелилась на троих парней. Поттер сошел с ума, он совсем спятил, он хочет его убить!

— Обливиэйт.

...Да, он повысил голос, как настоящий мужчина.

— Короче, Малфой, я уверен, что у тебя найдутся другие дела. Считай свою ежегодную угрозу доставленной, и разойдемся на этом, — Поттеру не хватило духа даже выслушать его внушающие ужас угрозы. Зря только потратил прошлый вечер на подготовку. Смеясь над трясущимся от страха Поттером, Драко Малфой отбыл по направлению к своему купе, упиваясь собственным непревзойденным величием.

— Гарри, дружище, что это было?

— Обливиэйт, — у Рона отвисла челюсть. Гермиона опустила палочку. — В самом деле, Гарри?

— Упс? — неуверенно сказал Гарри. Он не хотел проговориться, но это же был Драко Малфой. Мальчик, неспособный повзрослеть. Который много болтал языком, но когда наставало время действовать, он обычно обмирал. Он обладал влиянием в Хогвартсе только благодаря своей фамилии и Снейпу за спиной.

— И это все, что ты можешь сказать? Упс? Честное слово, любимый, обычно ты умеешь хранить тайну, но это была оговорка, достойная Хагрида.

Рон рывком обернулся к Гермионе:

— Чего это ты зовешь его "любимый"?

Гарри направил палочку на рыжего:

— Обливиэйт. Я бы сказал, что ты чересчур драматизируешь, но соглашусь, что я не должен был это говорить. Просто... это же Малфой!

— Тебе почти двадцать пять лет, тебе пора забыть вашу школьную вражду. Ты ведешь себя не лучше Сириуса и Снейпа!

— Ему всего четырнадцать, Гермз! — Рону снова достались Чары стирания памяти.

— Миона, ты преувеличиваешь. Я не пытался скормить его оборотню или отправить к дементору, я просто его недолюбливаю. Ты недолюбливаешь Эджкомб сильнее, чем я — Малфоя, но я же не цепляюсь к тебе из-за этого.

— Она выдала нас Амбридж, получила работу в Министерстве, когда Волдеморт первый раз пришел к власти, а затем пыталась соблазнить и убить тебя! Я имею право не любить ее!

— Да, имеешь; этого я не отрицаю. Я всего лишь говорю, что вы двое не можете даже находиться в одном помещении, не схватившись за палочки, поэтому немного лицемерно с твоей стороны наседать на меня за нелюбовь к Малфою.

Рон недоуменно переводил взгляд между друзьями:

— Чего?

— Обливиэйт.

— Гарри, — она сделала новую попытку, — пойми, меня тревожит не то, что ты его недолюбливаешь, а то, что ты рассказал ему, что мы из будущего! Разве ты не согласишься, что это плохо? Обливиэйт.

— Полностью согласен, и именно поэтому я стер память Малфою и его громилам. Что он не помнит, то и не расскажет Люциусу или Волдеморту, так что весь этот спор ни о чем.

— Ты... стер... А?

— Обливиэйт.

— Но что ты будешь делать, если совершишь такую ошибку перед кем-нибудь не таким бестолковым? Сомневаюсь, что у тебя поднимется рука стереть память Сириусу, а Муди, Кингсли, и Тонкс все проворнее тебя.

— Знаешь, тебе достаточно было сказать, что мне нужно быть более осторожным в своих словах. Совершенно не было необходимости ругаться.

— Пурпурный перепел прыгает прытко...

Гермиона вздохнула, еще раз стирая память рыжему:

— Ты прав. Прости, мне не следовало тебя ругать. Просто я представила, что Волдеморт все узнает и отнесется к нам куда серьезнее, чем раньше. Гарри, я не хочу тебя потерять.

Он притянул ее к себе на колени и крепко обнял:

— Ты меня не потеряешь, Гермиона. Я слишком сильно люблю тебя, чтобы так тебя ранить. Я буду более осторожен, обещаю.

— Кхе, кхе, — остролист и лоза мгновенно нацелились на блондинку, ухмылявшуюся, как Чеширский кот. — Простите, не удержалась.

— Луна, — вздохнул Гарри, — не делай так больше. Мы со многим готовы мириться, но я запрещаю тебе изображать Амбридж.

Она безмятежно кивнула. Наложив заглушающие и отвлекающие чары на дверь, она обратила внимание на последнего обитателя купе:

— Если вы решили поразвлечься с Уизли, могли бы подождать меня. Я тоже хотела приложить руку.

Рон был не в лучшем состоянии. Его глаза остекленели, а с отвисшей челюсти на одежду стекала струйка слюны. Пинок, который ему отвесил Гарри, подтвердил, что Рон глух и невосприимчив к окружающему.

Вдобавок Гермиона приложила его Ступефаем. На вопросительные взгляды своих любовников она воскликнула:

— Что? Так положено делать с жертвами многократного стирания памяти за короткий период. Когда очнется, он будет почти в норме.

— Почти? — переспросил Гарри.

— Ну, следует ожидать невозможность надолго сосредоточиться, эмоциональную нестабильность, снижение навыков общения и неспособность расставлять приоритеты. Всем этим он и так страдает.

— А, понятно, — Луна взмахнула палочкой, трансфигурируя Рона в подушку, и с удобством устроилась на ней:

— Так чем вы занимались сегодня утром?

Первым ответил Гарри:

— Я поговорил с Добби, как вы просили, и мне удалось повысить предложенную им сумму...

— Ты хочешь сказать, понизить предложенную им сумму? — спросила Гермиона.

— Нет, повысить. Сначала он хотел один кнат в год и работать без выходных.

— Ну, — заметила Луна, — это же Добби.

— Я сторговался с ним на десяти галеонах в месяц и одном свободном дне в неделю, когда они могут заниматься чем захотят.

Старшая из трио нахмурилась:

— Это довольно расплывчато. Он и Винки могут решить не трогать эти деньги и работать в свой свободный день.

— А что ты от меня хочешь? Чтобы я приказал им принять, что даю, не обращая внимания на их чувства?

Она затрясла головой, вспомнив выволочку, полученную вчера от подруги, гораздо менее забавную, чем их обычные перебранки.

— Как по мне, так убедить его согласиться — уже само по себе достижение.

Девушки не стали возражать, поэтому дальше отчиталась Гермиона:

— Я спустилась в Тайную Комнату и достала несколько клыков василиска, затем сбегала в Выручай-Комнату. Мы теперь являемся гордыми обладателями одного из пары Исчезательных шкафов.

— Замечательно! — воскликнула Луна и набросилась на нее со страстным поцелуем.

Привычный к подобному Гарри просто наслаждался зрелищем, ожидая, когда девушки закончат целоваться, чтобы задать свой вопрос:

— Гермиона, а как тебе удалось проникнуть в Тайную Комнату? Ты же не говоришь на парселтанге, или ты скрывала от нас некоторые свои таланты?

Луна возмущенно воззрилась на Гермиону:

— Все эти годы ты могла работать языком, как Гарри, и молчала об этом?

— Ничего я не скрывала, Гарри, и нет, Луна, тебя не лишали куннилингуса в исполнении двух змееустов. Я не стала заморачиваться и открывать Тайную Комнату. Я просто...

— Ну?

— Допустим, гипотетически можно было... взорвать раковину над входом...

Под их взглядами она покраснела до корней своих неукротимых волос. Как бы ни очерняли Салазара Слизерина, ничто не меняло того, что его тайное убежище — это памятник истории, которому тысяча лет и который видели только шестеро из ныне живущих. Даже вход в него из женского туалета являлся чрезвычайной ценностью. Разнести его вдребезги было весьма нехарактерно для Гермионы.

— Уходя, я применила Репаро. Никто ни о чем не узнает.

— Не узнал бы, Гермиона, — сказала Луна. — Никто не узнал бы, и ты восстановила бы, если бы действительно разрушила вход. Но все это чисто гипотетически, не так ли?

Гермиона встрепенулась:

— Да, конечно. Чисто гипотетически. Я бы ни за что не испортила исторический памятник.

Гарри фыркнул и посмотрел на Луну:

— А ты?

Она пожала плечами:

— Я ограбила Филча.

— ЧТО ты сделала?

Луна взглянула на Гермиону, и придвинувшись ближе к Гарри, прошептала:

— По-моему, Миона начинает глохнуть. Она как будто не слышит, когда я говорю.

— Я не глухая, хотя временами я жалею об этом. Что ты сейчас сказала об ограблении Филча?

— Ничего...

— Луна, говори.

— Нет. Я не хочу, и ты меня не заставишь! — она сильнее вжалась в грудь Гарри, и он поморщился, зная, что сейчас произойдет.

— Луна Лахезис Лавгуд, немедленно скажи мне, что ты сделала, а не то не получишь пудинга до конца лета!

— Нет! Ты не можешь отнять мой пудинг! — заныла блондинка.

— Если ты будешь вести себя как ребенок, то мы с Гарри будем обращаться с тобой, как с ребенком.

— О-о-о, а шлепать меня будете? — воскликнула Луна, ее настроение скакало туда-сюда быстрее клубкопуха, брошенного об стенку.

Гарри вздохнул и вмешался:

— Нет, Луна, мы не будем тебя шлепать. Давай ты просто расскажешь нам, зачем ты ограбила Филча, и обойдемся без ссор.

Луна надулась:

— Ладно, вечно вы портите все веселье. Гарри, ты говорил, что близнецы нашли Карту Мародеров в кабинете Филча. Мне стало интересно, что еще у него накопилось конфискованного, поэтому я залезла туда и выгребла все из шкафа, который был подписан, как "чрезвычайно опасное", — она оживилась, увидев выражение лица Гермионы: — Хотите посмотреть?

Переглянувшись с Гермионой, он спросил:

— Там есть что-нибудь, что нам нужно увидеть срочно?

Она подумала:

— Думаю, нет. Тогда чем займемся, пока мы... наедине?

— У меня найдется для нас работа, и для нее тебе даже не придется раздеваться, — не обращая внимания на ворчание Луны, Гермиона достала ежедневник. — Во второй половине лета нас с родителями не будет в стране, начиная с середины июля, поэтому нам надо ограбить несколько целей, пока у нас есть время. Луна, ты будешь дома, или Ксено планирует какую-нибудь экспедицию?

— В этом году мы собирались в Швецию искать морщерогих кизляков, помнишь? Хотя там мы уже побывали, поэтому стоит поехать куда-нибудь в другое место. А ведь в Сибири мы еще не искали...

— Когда ты уезжаешь, Луна? — раздосадованно спросила она.

— Первого августа.

Гарри потер руки, подражая злодеям из старых фильмов.

— Превосходно. Стало быть, у нас есть три или четыре недели на разведку и по возможности ограбление нескольких поместий. С кого начнем?

Гермиона внесла пометку в ежедневник:

— Давайте до нашей первой кражи добудем кольцо Слизерина. Оно и медальон фактически не охраняются, и медальон достанется нам прямо в руки, когда Гарри вернется на... на... я не могу вспомнить, где это!

— Я это уже заметила, — сказала Луна. — Похоже, Дамби повторно наложил Фиделиус, и нам придется узнавать Секрет заново.

— Но чары Фиделиуса работают не так! Они делают неизвестным местонахождение скрываемого объекта, то есть... того дома, в данном случае, и раскрыть его может только Хранитель Секрета. Но мы и есть Хранители Секрета, и нигде в литературе не говорилось о возможности, что путешествие во времени может аннулировать знание Секрета.

Гарри откашлялся, чтобы привлечь внимание девушек:

— Технически, мы не перемещались назад во времени, Миона, мы переместились поперек времени. Здесь мы никогда не узнавали Секрет.

— Полагаю, ты прав. Влияние перемещения во времени на права доступа было бы интересно изучить, но сейчас это неважно. Нам нужно достать кольцо как можно быстрее, может, на следующей неделе? — ее любовники не возражали, и она отметила неделю в их летнем графике.

— Затем займемся настоящей работой. Есть предложения, с кого нам начать?

— С Долохова, — мрачно сказала Луна.

Гарри и Гермиона повернулись к ней. Ее посуровевший взгляд был направлен на грудь Гермионы, где больше не было шрама, который она получила в Министерстве.

— Он хотел тебя убить, и это ему чуть не удалось, — продолжила она. — Давайте обчистим его первым.

— Если мы собираемся сводить старые счеты, — сказал Гарри, — я предлагаю семью Гринграсс и Жабу.

Старшая дочь Гринграссов Дафна участвовала в заговоре с целью соблазнения вместе с Эджкомб. В отличие от других девушек, у нее был богатый отец. Лорду Гринграссу удалось подкупить достаточно членов Визенгамота, чтобы предъявленные ей обвинения отклонили, вывернули все наоборот и осудили их самих "за распространение заведомо ложных порочащих сведений". Гарри не слишком пострадал, так как у Поттеров все еще было достаточно золота в Гринготтсе, а Гермиона не владела ничем ценным для чистокровных, но Луна потеряла дом и земельный участок, когда Визенгамот предсказуемо прогнулся перед одной из старых семей.

Амбридж в обоснованиях не нуждалась.

— Они определенно заслуживают лишиться всего, но Амбридж — моя; давайте не будем трогать ее дом, пока не сломаем ее в Хогвартсе, — сказала Гермиона. — Думаю, мы должны сначала решить эти три задачи и посмотреть, что нуждается в улучшении, прежде чем планировать дальше. Не стоит взваливать на себя чересчур много.

Раз у нас осталось еще несколько часов до приезда в Лондон, не разобраться ли нам с нудными летними домашними заданиями?

Луна мгновенно выхватила палочку:

— Кто ты такая и что ты сделала с Гермионой Грейнджер? Все знают, что она ни за что бы не оскорбила благородное искусство домашней работы!

Гермиона так посмотрела на Луну, что Гарри был чрезвычайно горд и рад, что удержался от смеха.

— Как бы мне ни нравилось учиться, но мы уже писали все это. Задание уже утратило свою познавательность и полезность. Всего лишь утомительная трата времени, когда у нас летом так много дел. Давайте поторопимся.

Он недовольно переглянулся с Луной и вытащил домашнее задание. Делать его и вправду утомительно, отчего им и хотелось отложить неприятную обязанность еще ненадолго.

Последние эссе они закончили всего за десять минут до прибытия на Кингс-Кросс.