Рыцари фей (гет)

— Луна, похоже, это придется сделать тебе. Волди уже воспользовался моей кровью, так что у меня есть псевдо-хоркрукс. Но лучше целься точно в шрам, просто на всякий случай.

Она подошла и страстно его поцеловала, за ней последовала Гермиона. Затем Луна отступила и закрыла глаза, ее лицо исказилось, она вызывала у себя необходимое чувство. Когда она открыла глаза, он вздрогнул от силы ненависти в ее взгляде, хотя знал, что она направлена не на него. Она подняла палочку и тщательно прицелилась:

— Авада Кедавра.

Гарри умирал уже дважды, и каждый раз это происходило по-разному. Первый раз он умер от палочки Волдеморта, и лживый старый козел встретил его в междумирье, которое выглядело в точности как станция Кингс-Кросс. Второй раз он формально умер, когда их перенесло в этот новый временной поток, и он просто проснулся, нигде по пути не задержавшись. На этот раз он очутился на поляне в лесу.

Он огляделся, но не увидел ничего, кроме деревьев, окаймлявших поляну. Он снова оказался голым, поэтому он вообразил мягкую мантию, и, когда она появилась, надел ее. Одевшись, он заметил, что именно в этом месте казалось неправильным: здесь не было звуков. Не пели птицы, не жужжали насекомые, даже ветер не шуршал листьями. Его палочки не было рядом, но он был к этому готов и подвесил на левую руку беспалочковое Протего. Колдовать без палочки сложно, и таким образом он мог выполнить всего около полудюжины заклинаний, но, к счастью, Щитовые чары входили в их число.

Тишину нарушил хруст сломавшейся ветки. Из леса появилась женщина. Она не была похожа ни на кого из его знакомых. Ее изящную фигуру облегало платье, переливавшееся всеми оттенками зеленого. Глаза и волосы у нее были синими, как небо, лицо — загорелым, а уши...

Гарри уставился на длинные, узкие, остроконечные уши, каких не бывает у людей.

— Я никак не ожидала, что ты посетишь меня так скоро, мой рыцарь, — сказала женщина, и Гарри на мгновение был заворожен ее голосом, зазвеневшим, как сотни серебряных колокольчиков, прежде чем он осознал слова и догадался, кто она.

Он неловко поклонился:

— В-ваше величество, я понятия не имел, что окажусь в ваших владениях. Мы всего лишь уничтожали хоркрукс, тот, что в моем шраме, а единственный безопасный способ сделать это — Смертельное проклятье, и я ожидал, что окажусь в междумирье...

Смех королевы прервал его бормотание:

— Я не хотела выразить неудовольствие, Гарри Джеймс Поттер. Я просто сообщила, что удивлена. Иди сюда, посиди со мной.

Из земли выскочили два гриба и принялись расти, пока не увеличились настолько, чтобы на них можно было с удобством сесть. Гарри присел на ближайший к нему гриб.

— Теперь, когда мы устроились, продолжай, пожалуйста.

— Э-э, собственно, на этом все. Я не знаю, как я попал сюда.

— Ты попал сюда потому, что я хотела поговорить с тобой. Я знаю, что произошло в вашем времени, и я хочу извиниться за трудности, которым я вас подвергла, перенеся в это время.

— Трудности не такие уж большие: там мы скорее бездействовали. На самом деле это мы должны благодарить вас, ваше величество. М-м, — Гарри запнулся, не уверенный, как будет воспринят его вопрос, — как мне вас называть?

— У меня было много имен: Астарта, Геката, Морриган, Титания, — она рассмеялась снова. — В настоящее время я предпочитаю Лилит. Ваши благодарности приняты. А теперь, давай "перейдем к делу", кажется, так выражаются люди.

У меня для тебя есть несколько поручений. Убей человека, которого некогда звали Том Марволо Риддл; не допусти, чтобы неволшебники обнаружили магические существа и расы, как минимум, не дай их истребить; сохрани причастность фей к твоим делам в секрете. Достигни этих трех целей, и я освобожу тебя от долга передо мной.

— Долга? — это озадачило Гарри: их перетащили из их времени в обмен за уничтожение Волдеморта, а не как одолжение. Когда он успел стать должником королевы фей?

— Да, глупый. Никогда не благодари фейри. Твоя благодарность означает, что они сделали для тебя больше, чем ты для них; то есть, ты будешь им должен.

— Понятно, — сказал он, — хотя теперь мне непонятно другое. Вы — королева фей; почему вы объясняете мне, как не оказаться в долгу перед фейри?

— Ты не просто человек, Гарри Джеймс Поттер. Ты — мой рыцарь, мой меч в войне против Тома Марволо Риддла. Если оставить все как есть, его действия приведут к вымиранию моих детей здесь, так же, как это произошло в вашем времени.

Он внимательно слушал, пытаясь понять, что же в ее словах не дает ему покоя:

— И вы хотите, чтобы мы остановили его прежде, чем он этого достигнет, это я понимаю, но зачем было нужно перемещать нас из одного потока времени в другой? Санта ясно сказал, что мы переместимся поперек времени, хотя только сознаниями, так... в чем был смысл? Почему мы не могли вернуться назад, оставаясь в нашем мире?

Лилит вздохнула и поудобнее устроилась на своем грибе.

— Я надеялась, что смогу этого избежать, но тебе следует знать. Все потоки времени отличаются друг от друга. Как правило, эти различия малы и мало влияют на действия людей, но иногда они более существенны. Как в этом времени, так и в вашем родном, Том Марволо Риддл обратил внимание на детские сказки, как только познакомился с миром магии. Даже сейчас его воплощение в этом мире строит планы украсть магию фей. Как вам говорил Санта, у него это не должно было получиться, однако в вашем времени развязанная им война ослабила нас настолько, что ему удалось присвоить нашу силу. Он быстро усиливался; мы обратились к тебе, потому что он недавно похитил магию Зимней Леди, одной из моих самых доверенных и сильных дочерей. Через короткое время он смог бы убить меня и забрать мою магию.

— Так ты пожертвовала своими подданными, своими детьми, чтобы защитить себя?! — воскликнул Гарри.

— Ты думаешь, мне нравилось убивать собственных детей? — спросила Лилит. Ее голос дрожал от гнева, и Гарри понял, что перегнул палку.

— Это был невероятно трудный выбор, перед которым я никогда не хотела предстать, но феи в вашем времени были обречены, и не в моих силах было это предотвратить. Все, что я могла — это защитить тех моих детей, у которых был еще шанс.

Скажи, ты знаешь, каково это — медленно умирать от голода? — он кивнул. — А умирая от голода, разве ты не предпочел бы быструю смерть, чтобы окончилась боль?

Пристыженный, он кивнул снова.

— Тогда ты поймешь, почему я позволила им умереть таким образом. Я была не в состоянии забрать их из того времени, и моя смерть привела бы к их смерти, если бы недостаток счастья уже не обрек их на гибель. Они спасли твою жизнь, жизни твоих любимых, и жизни всех своих братьев и сестер. За это их будут оплакивать и гордиться ими в равной мере.

У моих детей есть воплощения во всех временных потоках, но я существую в этом, можно сказать, измерении, вне течения времени. Отсюда я правлю всеми фейри во всех временах. Если бы Том Марволо Риддл победил меня в вашем времени, тем самым он бы победил меня во всех временах. Вместо гибели всех фей в одном мире мы бы вымерли полностью. Я не могла это допустить.

Даже сейчас война вашего Тома Марволо Риддла бушует в вашем старом мире. Я не могу допустить, чтобы его воплощение в этом мире сделало то же самое.

— Но он же не ослабил вас здесь, и теперь, когда вы знаете, что он угрожает вам, вы можете остановить его сами. Разве вы не могли воспользоваться частью силы из других миров и защитить фей в нашем?

Она покачала головой:

— Сила, которой я могу распоряжаться в каждом времени, зависит от веры в нас в том мире, людского счастья, и количества живущих там фейри. У вас я настолько ослабела, что Том Марволо Риддл представлял для меня опасность. Действия Санты не только спасли вас из безвыходной ситуации, но и позволили мне спастись, убрав мое присутствие из того времени, изолировав ваше воплощение врага от всех остальных.

Я понимаю твое недоумение нашим бездействием. Я уже говорила, что Том Марволо Риддл внимательно читал сказки, и он окружил себя железом. Этот металл смертелен для нас, в больших количествах само присутствие его ядовито. Мне нужен человек, чтобы убить его, тот, у кого нет нашей слабости. Мне нужен ты, Гарри Джеймс Поттер.

— Я понимаю, и я принимаю ваше задание. Я также сожалею, что оскорбил вас своими словами.

Лилит посмотрела на него, по-видимому, оценивая его искренность.

— Я приму твои извинения на этот раз, так как ты говорил по неведению и в защиту моих детей. Но я не оставлю повторение подобного без последствий, — она взглянула на небо и нахмурилась, чем-то недовольная.

— Похоже, наше время истекло. Нам еще есть, что обсудить, но с этим придется подождать до следующего раза. Один из моих детей свяжется с тобой на осеннее равноденствие; тем временем, продолжайте свои планы, только не забудьте, зачем вы сюда прибыли.

Задул неистовый ветер, который унес Гарри с поляны прежде, чем он успел что-нибудь сказать в ответ.

— По-моему, он возвращается.

"Это голос Гермионы", — подумал он. Немного охрипший, будто она недавно плакала, но, учитывая, что им пришлось сделать, никто не стал бы ее винить.

— Он не возвращается, Миона, он уже здесь. Кого ты встретил в междумирье в этот раз, милый?

Гарри открыл глаза и увидел над собой карие глаза Гермионы и серебристые глаза Луны. И в тех, и в других блестели слезы.

— Я не попал в междумирье. Вместо этого у меня состоялась очень познавательная беседа с Лилит, королевой фей.

Девочки подняли его на ноги, затем старательно огладили ему спину, будто стряхивая пыль. Но Гарри понимал, что они хотят прикоснуться к нему, потрогать, ощутить, что он вправду вернулся к ним.

— Мы немного поговорили о том, чего она от нас ждет и зачем вообще она нас сюда доставила.

Он кратко пересказал их разговор. К концу пересказа подруги явно хмурились.

Первой заговорила Гермиона:

— Я так и знала, что все это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Не стали бы они помогать нам просто так.

— Она требует не больше того, что мы уже запланировали сделать или, в некоторых случаях, не делать, — сказала Луна, — но меня больше беспокоит, не собирается ли она обставить сделку дополнительными условиями.

— Так или иначе, мы сейчас ничего не можем с этим поделать. У нас — сколько? — три месяца до следующей возможности поговорить с ней? Давайте беспокоиться о том, что мы можем сделать прямо сейчас.

— Например, это? — спросила Гермиона, поднимая диадему Равенкло. — Оказалось, что нам не нужно выходить, чтобы получить доступ к Комнате спрятанных вещей, достаточно сосредоточиться на необходимом.

— Отлично, будет минус два. Вы уже уничтожили его?

Луна захныкала и обхватила его.

— Ты же знаешь, что Гермиона не может вызвать у себя требуемую для Смертельного проклятья ненависть, а я была немного занята.

Она зарылась лицом ему в грудь, но тут же отпрянула:

— И тебе нужно принять душ: после смерти ты пахнешь как мокрый кизляк, и в этом нет ничего притягательного.

— Хорошо, — вздохнул он. — Гермиона, ты создала комнату, тебе придется сделать душ. Простой шампунь, пожалуйста: по-моему, мы убедились, что купленная тобой манго-гранатово-огуречно-ягодная фигня пахнет хуже мокрого кизляка.

— Нормально она пахнет, — пробормотала она и попросила у Комнаты создать душевую кабину.

Он вошел, оставив девочек одних. Гермиона дождалась, когда зашумит душ, затем бросила в кабину какие-то чары. Судя по мужественному визгу Гарри "Ай-и-и-и-и-и-и!", у нее получилось попасть замораживающими чарами в душевую головку.

— Будешь знать, как оскорблять гранаты!

Приняв вынужденно холодный душ, он вышел, чистый и сердитый, и присоединился к девочкам на диване.

— Я еще расквитаюсь с тобой за это, Миона, и ты это знаешь. Ладно. Где хоркрукс?

Луна положила его на пол в середине круга, образованного диваном и отбежала подальше, встав с одной стороны от него, а Гермиона встала с другой. Он сосредоточился на своей ненависти к Волдеморту, разрушившему его жизнь — причем дважды; на Беллатрикс, убившую Сириуса; на Вернона и Петунию, державших его в чулане и обращавшихся как с отребьем десять долгих и тоскливых лет; на Дамблдора, оставившего его у Дурслей; на Рона, предавшего их не один раз, а многократно, раз от раза все серьезнее. Чувствуя, что силы намерения все еще недостаточно, он влил в заклинание свой гнев на Молли, опоившую их зельями; на Армию Дамблдора, переметнувшуюся к Волдеморту после его возвращения; на Дадли, организовавшего несколько "сожжений ведьм"; на Джинни — ревнивую, своекорыстную дуру... Он пожелал осколку души ужасной, мучительной смерти и произнес:

— Авада Кедавра.

Узкий бледно-зеленый луч врезался в диадему, не нанеся ей видимых повреждений, но она издала пронзительный вопль. Он выждал несколько секунд и поднял ее.

— По-моему, получилось. Кто-нибудь из вас уже развеял Проклятие безумия на ней?

Гермиона подняла руку. Он кивнул, положил диадему обратно на диван и хмуро посмотрел на свою палочку.

— Это оказалось труднее, чем я ожидал: почти так же тяжело, как тогда, когда я стал хозяином Старшей палочки.

После победы над Волдемортом он обнаружил, что его первой палочкой стало трудно управлять. Почти как теми палочками, что они забрали у егерей, напавших на них, когда они искали хоркруксы. Изначально он предполагал, что это из-за того, что Старшая палочка намного сильнее обычных палочек, но теперь было похоже, что причина в чем-то другом.

— Как по-вашему, что произошло? — спросил он.

Они обе задумались, и Гермиона стала рассуждать вслух:

— Ну, мы знаем, что палочка "выбирает" волшебника или ведьму и лучше работает для своего владельца. Если ей воспользуется кто-нибудь другой, не "завоевав" ее верность, или изначальный владелец ее "утратит", ее отклик может быть слабым. Ты делал что-нибудь, из-за чего мог потерять ее верность, Гарри?

— После нашего возвращения и до сих пор Гарри ей не пользовался, и я сомневаюсь, что Смертельное проклятье влияет на верность палочки: во время Охоты он несколько раз применял его безо всяких трудностей, — сказала Луна. — Нет, мне кажется, что эта палочка вообще никогда не выбирала Гарри. Ее сестра выбрала Волдеморта, и я думаю, что когда ты был у Олливандера, она выбрала своим владельцем хоркрукс в твоей голове!

— И так как этого хоркрукса больше нет, моя палочка меня не узнает. Похоже, мне придется зайти к Олливандеру за новой палочкой, как только я покину "Дурзкабан"... — он прервался, на его лице отразилось дурное предчувствие. — Отслеживание палочек! Мы должны найти способ избавиться от него до отъезда, иначе все наши летние планы идут коту под хвост!

Прежде чем он успел себя взвинтить, перед ними появился листок пергамента. Гермиона подняла его и прочитала, затем указала своей палочкой на палочку Луны и тихо произнесла заклинание, которое явно было не на латыни.

— С твоей все, Луна. Гарри, дай мне твою, потом я наложу это заклинание на мою.

Она повторила процесс на палочке из остролиста, затем уже ей убрала отслеживание со своей палочки из виноградной лозы.

— Итак, все они чисты. Кто бы мог подумать, что Хогвартс знает способ избавиться от отслеживания палочек?

— Никому не ведомы все тайны Хогвартса, — загадочно сказала Луна, поднимаясь на ноги. — Уже почти время обеда, и так как кое-кто не приготовил нам блины прошлым вечером, я хочу есть.

И на этом трио покинуло Выручай-комнату.