Рыцари фей (гет)

Насвистывая, Гарри вошел в библиотеку. У него уже были абсолютно преданный эльф (а скоро будет два) и источник дохода. Как только две юные красавицы окажутся в его объятьях, он будет счастлив, как свинья в грязи, и заклинание направления показало пару очаровательных грелок для рук прямо по курсу.

Он нашел их сидящими и негромко разговаривающими. Он подкрался к стулу Гермионы и положил руки ей на плечи.

— Привет, красотка. Часто здесь бываешь?

Ее лицо не было видно ему, но голос выдавал улыбку.

— И что, если часто? Если ты так клеишься ко мне, иди своей дорогой. У меня ревнивый парень.

— Ха, да я с ним справлюсь, увидишь, как дерется настоящий мужчина.

— Он не дерется честно, не успеешь и глазом моргнуть, как все будет кончено, — она обернулась и окинула его взглядом. — Кроме того, я не заинтересована. Мне нравятся парни повыше ростом.

— Ох! — прижав руку к сердцу, он посмотрел на Луну, которая читала книгу по истории трансфигурации, держа ее вверх ногами. — А что насчет тебя, детка?

Она даже не удостоила его взглядом:

— Мой парень такой же. Тот же самый, вообще-то.

— Везет же некоторым.

Все трое рассмеялись, и он сел:

— И что же вы поделывали, мои милашки?

Луна отложила свою книгу:

— Ничего особенного, мы ждали, когда ты точно проснешься, чтобы пойти к тебе, но мы не ожидали, что тебя уже выпустят.

— Я и сам не ожидал, — сказал Гарри, — но этим утром Поппи была намного добрее ко мне, чем когда-либо раньше. Может быть, она наконец поддалась моему очарованию.

— Ты попросил или потребовал, чтобы тебя выпустили? — уточнила Гермиона.

Он смущенно улыбнулся:

— Попросил.

— В этом больше смысла, чем в том, что она не устояла перед твоими "чарами". Я не возражаю против Гермионы, но не хочу делить постель с женщиной, которая годится мне в матери, как бы задорно ни торчали ее сиськи.

Гарри с Гермионой не оценили образ, навеянный блондинкой, и явно выразили свое неудовольствие, перебросив ее через плечо и вынеся из библиотеки. Точнее, Гарри нес ее на плече; Гермиона забрала со стола их сумки.

— Шутки о шаловливых медсестрах в сторону, нам нужно поговорить. Миона, есть предложения?

— Выручай?

Гарри понял не сразу, но поддержал идею. Выручай-комната обеспечит уединение, необходимое для их планирования.

— Ну, раз мы все решили, — сказала Луна и хлопнула Гарри по заду, — н-но!

Поход на седьмой этаж прошел без происшествий, хотя встречные ученики странно на них косились. Наконец они оказались у гобелена с Варнавой Вздрюченным и его танцующими троллями. Гермиона прошлась туда-сюда, бормоча список требований, и открыла появившуюся в стене дверь:

— Заходите. Луна, убери руки из его штанов.

— У-у-у.

Комната преобразилась в уютную гостиную с книжными полками от пола до потолка и большим кольцевым диваном. Как только они уселись, дверь слилась со стеной. Первый вопрос задала Гермиона:

— Итак, Гарри, мы здесь, мы здоровы, но намного слабее, чем раньше и сильно стеснены в средствах. Как быстро ты сможешь снова открыть Сокровищницу?

— Э-э... — Гарри знал, что ему придется рассказать им про Добби, но он надеялся на лучшее начало. — Скоро, может быть, в начале следующего месяца.

— Так быстро? Как? Даже если сейчас только девяносто четвертый, там полно разрушений и запустения, которые нужно устранить, чтобы добраться до хранилища, — она прервалась, вглядываясь в его лицо. — Что ты пытаешься скрыть?

— Скрыть? Ничего не пытаюсь.

— Нет, пытаешься. Я это вижу.

Посмотрев на Гермиону, он понял, что ему конец; он притянул Луну к себе на колени как симпатичный живой щит, прежде чем признаться:

— Добби согласился помочь. Он был даже рад помочь.

— Ты не можешь заставить его уволиться отсюда, он не найдет себе место ни в чьей семье, потому что он хочет, чтобы ему платили. Если он уйдет из Хогвартса, практически единственный, кто взял бы его, это... — ее недоумение быстро сменилось гневом. — О, нет. Гарри, скажи мне, что ты не сделал то, о чем я подумала!

Зная, что он покойник, Гарри крепче сжал ту подругу, которая не собиралась пустить его на ленточки:

— Ну, Луна, как там "Гарпии"?

— Ты же знаешь, что я предпочитаю "Стрелы", хотя у "Гарпий" есть несколько симпатяшек. А вообще, напомни мне сделать ставку на "Торнадо", учитывая, что они выиграют кубок лиги Англии в следующем году.

— Поставишь на кого-нибудь еще?

— Не знаю, но прямо сейчас — не на тебя.

— Гарри. Джеймс. ПОТТЕР!

Он неохотно посмотрел на дымящуюся подругу. Успешно выкрутиться сейчас было бы невероятной удачей.

— Я когда-нибудь говорил тебе, как сексуально ты выглядишь, когда сердишься?

— Ты. Поработил. Добби. Или. Нет? — она проигнорировала комплимент, хотя попытка была неплоха. Она позже спросит, серьезно ли он говорил.

Он смотрел куда угодно, только не на нее.

— Разве это порабощение, если он этого хотел?

— Гар-р-р-р-и-и-и-и...

— Да, я действительно привязал к себе Добби. Он сам хотел, а у нас будет возможность позвать его, как раньше, чтобы выручить нас при необходимости, и так он сможет подключиться к моей семейной магии, если ему придется сражаться, как в битве за Хогвартс. Не понимаю, чего ты так сердишься: он рассчитывал стать моим эльфом практически с тех самых пор, как я освободил его от Малфоев в девяносто втором, и ты же знаешь, что я не собираюсь им помыкать. Мерлинова борода, он, должно быть, самый благополучный эльф в Британии.

— Дело не в этом, Гарри, и ты это знаешь! Он был свободен и счастлив, а теперь ты тащищь его назад к цепям, которые он так старался сбросить...

— Довольно, — строго прервала Луна. Она редко вела себя так, но если уж вела, к ней стоило прислушаться, так как это всегда было что-то важное.

— Гермиона, ты несправедлива. Гарри будет относиться к Добби так же хорошо, как раньше, а Добби был и остается ему предан. "Цепями", как ты выразилась, его сковывало вынужденное служение семье Малфоев; а с Гарри он связал себя по собственному выбору. Ты не можешь утверждать, что борешься за его свободу и счастье и затем запрещать ему пользоваться этой свободой, даже если он хочет таким образом ей распорядиться.

— И, Гарри, ты же знаешь, как Гермиона относится к службе домовых эльфов. Я не говорю, что тебе нужно было просить у нас разрешения, — в конце концов, ты взрослый, — но ты мог бы сообщить ей новость несколько более тактично, или, по крайней мере, предупредить нас заранее, чтобы она успела выпустить пар? К тому же у тебя еще мало опыта с ними. Добби не зверушка, которая мгновенно простит любую обиду, хотя временами он и ведет себя так.

Гарри согласно кивнул на ее выговор: в свое время он не подумал, но предупредить было бы несложно, не говоря уже у том, что дало бы Гермионе время несколько успокоиться. Хотя последняя фраза Луны была немного чересчур:

— Уж кто бы говорил о зверушках? Не напомнить ли тебе о бедных Алексе и Бобби?

Судя по яркой вспышке румянца, она предпочла бы не вспоминать эту тему. Однажды во дворе мэнора она нашла ужа Алекса и кролика Бобби и решила, что они станут замечательными питомцами. Она посадила их в клетку, а когда через час вернулась, обнаружила, что Алекс задушил Бобби и, пытаясь его заглотить, задохнулся сам. Не стоит и говорить, что это был не самый умный ее поступок. С тех пор Гарри с Гермионой безжалостно над ней подтрунивали.

— Какие еще решения ты принял этим утром, из тех, что нам не понравятся? — проворчала Гермиона.

"Ну здорово", — подумал Гарри. — "Теперь она рассержена и обижена. Ужасно".

— Я отдал выигрыш Турнира Фреду и Джорджу, и в этот раз получил большую долю прибыли их магазина.

Это привлекло ее внимание: родители, владевшие собственной клиникой, научили ее осторожности в денежных вопросах.

— Сколько?

— Два года по десять процентов, потом сорок, — он насладился удивлением, написанным на их лицах. Он бы первым признал, что он не настолько умный, как девочки, но и дураком он не был. — Настоящее мы обсудили, давайте подумаем, что нам делать в будущем?

Гермиона откинулась на спинку дивана. Опасность миновала, и Луна вернулась на свое место. Она и ответила первой:

— Королева фей рассчитывает, что мы избавимся от Волди, так что наша непосредственная цель ясна.

— Верно, — сказала Гермиона, — и даже если бы она не ждала наших действий, он все равно угрожает тебе. Убить его в наших собственных интересах. Вообще-то убить всех Пожирателей тоже в наших интересах: Волдеморт силен магически, но большую часть его могущества составляют их поддержка и позиции в Министерстве. Без них он всего лишь волшебник.

— Ага, всего лишь волшебник. Сильный, безжалостный, безнравственный, коварный и пока что бессмертный волшебник. Ничего сложного.

Он вздохнул: в уме ему было двадцать четыре, но тело и магия у него были четырнадцатилетнего заморыша. Если они не смогли избавиться от Волди до перехода, как им это удастся теперь? Он задал этот вопрос вслух.

— Но это же очевидно, Гарри! — воскликнула Луна. — Нам надо превратиться в нарглов. Он этого не ожидает!

Гермиона нахмурилась:

— В нарглов? А при чем тут... Да не в нарглов, а в лис! Мы станем Лисами!

Теперь Гарри был озадачен вдвойне. Он знал, что "нарглами" Луна называла тех равенкловок, которые походя обижали ее и крали ее вещи, но не мог понять, при чем тут лисы. Но Гермиона как будто поняла; так о чем это они? Луна имела в виду не анимагию: невозможно иметь более одной анимагической формы. Возможно, между ними есть какое-то сходство? И те и другие известны своим озорством, и оба охотно украдут что плохо лежит. "Придира" называл нарглов вредителями, а многие люди не любили лис, особенно в Ноттингемшире, где расположен Поттер-мэнор, так как их там особенно много. Хотя Поттеры так никогда не считали; напротив, у них к лисам было особенное отношение, благодаря...

Благодаря Лисам-в-масках, как Поттеры назвали себя, став ворами! Грабя Пожирателей, можно присвоить их богатство и семейные артефакты, а при возможности — убить их. Идеально!

— Вы гении! Мы заберем их деньги, и не только у нас будет больше ресурсов, но и у Волди их станет меньше!

— И если мы позаботимся, чтобы они знали, что это группа воров, то мы будем знать, что они не знают, что это мы, хотя нам придется оставлять достаточно ложных следов, чтобы они не узнали, что мы знаем, что они не знают, потому что если они узнают, то мы будем сильно рисковать, пока не узнаем, что они знают.

— Луна, я тебя люблю, и Гарри тебя любит, но пожалуйста, замолчи, — сказала Гермиона, держась за голову. — У меня от тебя мигрень. Если хочешь что-то сказать, выстраивай свои мысли в линию, а не в круг.

— Но Гермиона, мои мысли не выстраиваются в круг. Они выстраиваются в спираль. У круга нет конца, а я точно знаю, к чему веду. Вероятно, ты слишком много занимаешься сексом, если не можешь ясно мыслить: я лично не могу ясно мыслить, когда Гарри во мне творит чудеса своим...

— Луна!

— Продолжаем, — Гарри уже не в первый раз подумал, насколько проще была бы его жизнь только с одной из них. Проще, но намного скучнее. — Если мы собираемся сеять хаос как Лисы и не хотим, чтобы Пожиратели догадались, что это мы, нам нужна особенная метка, что-нибудь, на что они обратят внимание. Она также не должна иметь отношение к кому-либо из нас, поэтому молнии, книги, и существа из "Придиры" отпадают.

Это была епархия Гермионы:

— Ну, мы можем изменить Темную метку, сделав что-то издевательское, например, непристойную карикатуру. Или, быть может, что-нибудь на тему фей.

— Пурпурного единорога!

Гарри и Гермиона уставились на младшенькую. О чем это она?

— И если мы поместим его на северо-восточную стену, мы сможем привлечь японских щупальцевых монстров. Тогда они точно не смогут связать нас с нами.

— Луна, детка, тебя во младенчестве на головку не роняли? — спросила Гермиона.

Луна кивнула:

— Когда мне было несколько месяцев, папа взял меня на карнавал, и подумал, что мне понравится жонглирование, — она наклонила голову вбок. — Я его люблю, и у него много талантов, но жонглирование к их числу не относится.

— М-да, хотя это многое объясняет, но не отвечает на наш вопрос. Какую метку мы будем оставлять?

— У меня есть идея, — сказал Гарри, — хотя я не уверен. Поттеров никогда не связывали с Лисами-в-масках, это должно быть достаточно безопасно. Если мы хотим, чтобы чистокровные отвлеклись на известных в прошлом воров, нам нужно позаботиться, чтобы они знали, кто это. Что, если — усмехающаяся лиса?

Девочки обдумали и согласно кивнули. Лисы были, как утверждала Луна, сущим кошмаром для богатых и знатных. Если Пожиратели узнают о былых похождениях группы, которая взламывает их хваленую защиту, оставляя их без гроша, их страх быстро станет лучшим оружием трио. Они наконец станут теми, кто боится, а не вызывает страх.

— Если мы будем грабить только Пожирателей, они в конце концов догадаются, кто стоит за кражами, — вслух подумала Гермиона. — Поэтому возникает вопрос: должны ли мы заодно грабить богатых нейтральных чистокровных?

Ей ответила Луна:

— Все просто. На самом деле вопрос звучит как "За время до и после третьего мятежа Волдеморта нейтральные чистокровные сделали хоть что-нибудь, что бы их оправдывало?" Они не сделали ничего, и поэтому не менее виновны, чем фанатики с уродливыми татуировками. Я за то, чтобы разорить всех чистокровных, кроме светлых.

— Поддерживаю, — пошутил Гарри.

— Думаю, я тоже "за", — сказала Гермиона. — Единогласно. Давайте так перевернем распределение богатства в этом мире, чтобы они вовек не опомнились!

Трио заулыбалось: впервые за два года у них был план длиннее, чем "дожить до завтра". Будто рассеялся туман и появилась надежда на мир, которого они не будут опасаться и места в котором не будут стыдиться.

— Мы можем также потренироваться, уничтожая хоркруксы, — Гермиона растянулась на диване. — Волдеморт никогда их не проверяет. Он еще не привык к своему новому телу, и если мы уничтожим их быстро, он может решить, что ему больно из-за последствий ритуала, а не потому, что осколки его души отправились в преисподнюю, или куда там попадают такие чудовища.

Гарри согласился:

— Медальон на Гриммолд Плейс, кольцо в хижине Гонтов, чаша в Гринготтсе; и хотелось бы заручиться помощью гоблинов и в этот раз.

Девушки не возражали: если бы не Грипхук, им бы пришлось вламываться в банк, что почти с гарантией привело бы к их гибели.

— Диадема здесь, и нам надо забрать ее до завтрашнего отъезда. Дневника уже нет. Остаются только Нагини, которую придется убить позже, и...

Он замер, похолодев. Судя по лицам Луны и Гермионы, они подумали о том же, что и он. В Хогвартсе сейчас находились два хоркрукса: диадема... и его шрам.

— Может... может, его уже нет, раз он был уничтожен в прошлый раз? — неуверенно предположила Гермиона.

Луна никогда не позволяла себе самообман, и не собиралась позволять его подруге:

— Хоркрукс был в его шраме, Миона, а не в его разуме. Нам придется покончить с ним немедленно. Не было подтверждено, что Волдеморт может через их связь заглядывать в воспоминания Гарри, но мы не можем полагаться на допущение.

— Ну, у нас нет яда василиска, и я предпочел бы не гореть в Адском Пламени, то есть... — он не закончил фразу. Не было необходимости. Существовали четыре метода уничтожить хоркрукс, а не два, как думал Дамблдор. Он знал только о возможности уничтожить сосуд, чтобы фрагменту души не за что было держаться. Остальные непосредственно разделяли сосуд и фрагмент: поцелуй дементора, на что Гарри не согласился бы ни при каких обстоятельствах, и заклинание, вырывавшее душу жертвы из тела.

— Луна, похоже, это придется сделать тебе. Волди уже воспользовался моей кровью, так что у меня есть псевдо-хоркрукс. Но лучше целься точно в шрам, просто на всякий случай.

Она подошла и страстно его поцеловала, за ней последовала Гермиона. Затем Луна отступила и закрыла глаза, ее лицо исказилось, она вызывала у себя необходимое чувство. Когда она открыла глаза, он вздрогнул от силы ненависти в ее взгляде, хотя знал, что она направлена не на него. Она подняла палочку и тщательно прицелилась:

— Авада Кедавра.