Судьба шпиона (джен)

У выхода из ректората Северуса и Альву поджидал парень лет восемнадцати в коротком сером плаще с витиеватым темным узором. Он нетерпеливо переминался с ноги на ногу, будто каменный пол под ним внезапно стал раскаленным, то и дело бегло оглядывал себя, что-то подправлял в своем франтоватом облике и всем своим видом словно говорил, что ожидание — не его сильная сторона. Завидев анимага, он бегом направился к нему:

— Господин ментор, рад вас видеть! — воскликнул он. — Вы меня вызывали?

— Да, Игорь. У тебя появился подопечный. Знакомься, Северус Снейп.

— Неужели?! Я думал, что уже не дождусь! Привет, дружище! Каркаров, Игорь Каркаров, — и на лице парня возникла добродушная искренняя улыбка, глядя на которую Северус почувствовал, что тоже невольно начинает улыбаться.

— Ладно, ребята, мне нужно посетить пару давних знакомых, поэтому я вас оставлю. Игорь, объясни Северусу наши порядки. Он вообще о нас ничего не знает.

— Что, действительно?! — полушепотом спросил Игорь у Снейпа, когда анимаг отошел от них шагов на десять. — Вообще ничегошеньки?!

— Да, ничего, — коротко ответил Северус.

— Ух ты. Ничего себе. Как же ты у нас очутился?

— Выполнял поручение, которое оказалось экзаменом.

— Н-да, стандартная процедура. Я тоже попал в этот чертов лес, выполняя пробное поручение. Мне тогда и в голову не приходило, что экзамен уже начался.

— А я даже понятия не имел, что отправлен на экзамен, и о Легионе до сегодняшнего дня ничего не слышал, — пожал плечами Северус.

— Да, ну?! То есть тебя послали в лес некие незнакомые тебе люди, и ты вот так запросто согласился?

— Не запросто, а за деньги и, скажем так, карьерные перспективы.

Игорь поморщился:

— Деньги? За какие-то паршивые деньги?! Ты что, серьезно?! Убегать от всевозможной развесёлой флоры и фауны нашего чудного полигона, сражаться с кучей опытных магов, пройти сквозь пытки — и все это за деньги?! Не понимаю!

— Ты забыл «карьерные перспективы», а еще я не упомянул интерес.

— О, интерес — это уже мне нравится. Так держать. Ты у нас и дня не выдержишь, если у тебя одни лишь меркантильные мысли. Нет, опасность любит романтиков, поверь мне.

— У тебя такой большой жизненный опыт? — чуть насмешливо спросил Снейп.

Каркаров в ответ передернул плечами:

— Кое-что приходилось видеть, — холодно ответил он.

В молчании они прошли коридор и оказались у лестницы, замысловатые перила которой поддерживали сидящие на ступенях мраморные птицы с женскими головами.

— Постарайся запомнить, Снейп, что эта лестница ведет на нижние этажи. Второй и третий в этом крыле занимают комнаты курсантов, к которым, как несложно догадаться, мы с тобой и относимся, — сухо сказал Игорь.

Когда они миновали никак не менее девяти лестничных пролетов, Каркаров наконец остановился у небольшой полуприкрытой обитой железом двери.

— Ну, вот мы и пришли. Теперь слушай меня внимательно и запоминай, — сказал он, не глядя на своего подопечного. — Это наш этаж. Здесь мы живем. В каждой комнате обычно размещают по двое, реже по четыре курсанта. Сами комнаты не абы какие хоромы, но тебе больше и не нужно. Ты военный, не гражданский, так что приучайся довольствоваться минимумом вещей и жизненного пространства.

— Думаю, с этим проблем не будет. Ничего из упомянутого тобой у меня никогда не было в избытке.

Каркаров как-то странно взглянул на Северуса, в его серых глазах недоверие мешалось с удивлением. Помедлив он сказал:

— На всякий случай сразу отмечу, что все необходимое нам выделяет Легион. А со второго курса будут платить стипендию. Небольшую, но на всякие мелочи хватает.

— Понятно.

— Как ты вообще к нам попал? — Игорь старался лишить свой голос любых эмоций, придать будничность тону, но нотки любопытства все равно повисли в воздухе.

— Случайно, — раздражённо ответил Снейп.

Это явно был слишком короткий ответ для того, чтобы удовлетворить интерес, разгоревшийся в глазах его собеседника, но Каркаров проявил выдержку и только, пожав плечами, заметил:

— Тогда, парень, ты попал. Ладно, давай я покажу тебе тут все. Значит так. Дверь, которую мы прошли только что, — это оружейная. В ближайшее время тебе там делать нечего. Теперь мы подошли к мужским душевым, не перепутай с женскими. Месть нашего прекрасного пола — штука страшная.

— По собственному опыту знаешь? — попытался пошутить Снейп.

Каркаров улыбнулся:

— Н-да, по своему горькому опыту, если быть точным. Так, ну а это — твоя будущая, будем думать на ближайшие пять лет, комната. Пойдем, познакомишься со своим соседом.

Они подошли к простой деревянной двери с почему-то римским номером XХXV на узорной металлической пластине. Каркаров стукнул пару раз кулаком по гладкой лакированной поверхности и почти было нажал на ручку, так и не дождавшись ответа, когда справа из-за поворота коридора выбежали две девушки в коротких шелковых плащах и темных пышных юбках до пят.

— Игорь! — воскликнули они одновременно, похожие друг на друга как капли воды. В их зеленых глазах плескались веселье и озорство, вьющиеся белые волосы одинаково рассыпались по плечам.

— Алеста, Одетта! Девчонки, как же я без вас скучал! — Игорь благополучно забыл о Северусе и поочередно закружил девушек в объятиях. — Почему ни одна из вас не писала?!

— Как это не писали?! По письму в неделю!

— Ха, я писал вам почти каждый день.

— Бесстыдник, наша мама решила, что мы выходим за тебя замуж и каждый день спрашивала, кто этот шейх, что пытается забрать сразу обеих её ненаглядных девочек в свой гарем.

— И что же вы ответили?

— Мы?! Мы сказали, что отправим тебя к ней на экспертизу. Готовься Каркаров, Судный день грядет!

— Кстати, а кто с тобой? — спросила то ли Алеста, то ли Одетта.

— Северус Снейп, мой младший.

— Тебе все же дали младшего, как ты и хотел?

— Ага, дали, — как показалось Северусу, Игорь нарочно придал своему голосу разочарованные нотки. Девушки с интересом посмотрели на Снейпа, но свои догадки не озвучили. Почти одновременно кивнув ему, они представились:

— Алеста, — отрекомендовалась та, что стояла справа.

— Одетта, — улыбнулась другая, и уже хором:

— Приятно познакомиться. Мы на курс тебя старше. Будут проблемы — обращайся, не стесняйся, у нас все свои. Даже Каркаров, — сестры рассмеялись.

— Он самый свойский среди своих, — подмигнула ему Алеста и, подхватив Одетту под руку, куда-то убежала.

— Эх, и почему я им совсем не нравлюсь? Этих женщин невозможно понять, а девушек — так тем более, — Каркаров задумчиво провел рукой по короткому ершику жестких темных волос, среди которых уже попадались седые. — Ладно, Северус, пошли знакомиться с твоим соседом. Извини за задержку.

Игорь решительно нажал на ручку. Дверь, словно бы нехотя открылась.

— Заходи, заходи, — слегка подтолкнул его Каркаров. Северус оказался в небольшой комнатке с одним единственным арочным окном, перед которым находился маленький квадратный стол. Вдоль стен стояло по две кровати, разделённые шкафом. Над каждой кроватью нависала полка. Одна из них уже начала обрастать вещами, точнее книгами. Именно под нею, прямо на матрасе, лежал парень с закрытыми глазами. Его лицо с резко очерченными, будто отчеканенными: носом, губами, подбородком, большим чуть покатым лбом казалось маской. В длинных тонких пальцах левой руки были зажаты очки в скромной металлической оправе, правая рука выписывала в воздухе странные невидимые фигуры.

— Друг мой, извини, что мы нарушили твой покой, но нам бы хотелось с тобой познакомиться, — обратился к нему Игорь.

— Это желание взаимно. Парень открыл глаза и вскочил с кровати, протягивая правую руку для пожатия:

— Долохов Антон или Антонин. Можете звать и так и этак, я не обижусь.

— Северус Снейп.

— Игорь Каркаров, я со второго курса.

— Я знаю, — усмехнулся краями губ Антон. — Фенг говорил мне о вас.

— А Фенг уже тоже вернулся? А ко мне не зашел. Вот так друг называется. Однокурсник, чтоб его черти взяли! Ну-ну, я им всем это припомню.

— Он очень хорошо о вас отзывался.

— Да ну?! И кстати, молодые люди, отвыкайте «выкать». Мы все — братья, а значит все на ты. Теперь, скажите, какие у вас ко мне вопросы.

— На самом деле их очень много, — заметил Снейп. Долохов кивком согласился с ним.

— Начинайте, у вас есть полчаса, а потом мне надо будет пройтись по делам.

— Кто такой ментор? — тут же последовал вопрос от Северуса.

— Твой опекун на время учебы. Он несет за тебя ответственность и помогает разобраться в сложных жизненных ситуациях. Вам завтра будут говорить об этом.

— Кстати, у меня есть вопрос к Игорю, — встрял Долохов.

— Валяй.

— Когда завтра вводная для первого курса?

— А Фенг не говорил? Нет. Плохо. Я тоже не знаю, но обещаю еще до вечера узнать.

— Что за вводная? И что это вообще такое? — спросил Северус.

— Завтра узнаешь, не беги впереди паровоза.

— Понятно... А ты не можешь познакомить нас с общими правилами поведения здесь. Ну там какими-то обычаями, традициями?

— Могу, но это будет очень поверхностное знакомство. Завтра вам более-менее подробно обо всем, ну точнее не обо всем, а о самом главном расскажут. Я же сейчас сделаю акцент на том, что в книгах не написано или написано между строк. У нас здесь братство. Вдумайтесь в последнее слово. Братство. Это означает никакой вражды, ненависти и прочего. Интриги, вендетта, заговоры — это не про нас. Мы семья. Будете выкаблучиваться — устроим темную. Старшие помогают младшим, младшие слушают старших. Кстати о старших. У нас существует такое понятие, как старшие братья и сестры. Я старший брат для тебя, Северус, Фенг соответственно для Антона. Старшие служат связующим звеном между вами и менторами. Вы должны прислушиваться к нашим советам. Если у вас что-то стряслось, то сначала вы идёте к нам, старшим, а если мы не можем помочь, то уже вместе с вами идем к менторам. Так, что еще… Ах, да. Живете вы за счет Легиона, и, кстати, нам с тобой, Северус, надо будет сходить за вещами… Ладно вот сейчас и сходим. Только сначала я вас ещё немного просвещу. Завтра вам будут говорить, что каждый из вас должен отдать свою жизнь Легиону. Учтите, это правда, причем в самом что ни на есть прямом смысле слова. Так что делайте выводы, бегите пока не поздно… шучу... Хм, что еще бы вам такого рассказать? Понимаете, вы оказались в таком необычном месте, о котором можно говорить и говорить… Давайте так. По мере учебы в случае чего я вам буду подсказывать, что и как. К тому же завтра вам выдадут устав, где вы ознакомитесь со всеми своими правами и обязанностями… А теперь, пошли Северус! Время не терпит, а нам еще вещи получать. И, кстати. А ну-ка, попытайся сам открыть дверь своей комнаты.

В ожидании подвоха Снейп подошел к двери и нажал на бронзовое изогнутое перо некоей фантастической птицы над замочной скважиной. Точнее попытался. Старинная витая ручка даже не шелохнулась. Игорь кивнул оглянувшемуся парню, мол, давай, попробуй еще раз. Северус, ненавидящий играть роль идиота, достал палочку. Алохомора. И снова ничего.

— Нет, друг, так ты ничего не добьешься, — покачал головой Игорь.

— Здесь все двери устроены таким образом, — спокойно заметил Антон. — Фенг рассказал мне, что пока мы не примем завтра Первую присягу, то ни одну из дверей крепости открыть не сможем, даже в туалет, простите за подробности, без сопровождающего не сходим.

— И почему это рассказываешь мне ты, а не мой старший брат, — подчеркнув последние два слова, раздраженно сказал Северус.

— Потому что твой старший брат считает, что наглядная демонстрация способствует лучшему усвоению новых знаний, — наставительным тоном заметил Каркаров. — А также осознанию того, в каком необычном месте вы находитесь. Вы много встречали домов или замков, где так охраняются входы-выходы?

— Там где я учился, входом в помещения далеко не всегда служили двери.

— А что же тогда? — полюбопытствовал Антон.

— Каменные стражи, портреты, сплошные на первый взгляд стены.

— Романтично.

— Пока пароль не забудешь или коридор не перепутаешь.

Долохов сдержанно улыбнулся.

— Ладно, ребята, урок окончен. Пошли, Снейп. А то мы вовек до склада не доберемся

Но тут в строптивую дверь постучали. Молодые люди переглянулись.

— Войдите, — крикнул Антон.

В комнату бесшумно, мягкой кошачьей походкой вошел молодой человек среднего роста. Черный жесткий волос топорщился на голове, вызывая неприятные для Северуса ассоциации, но один взгляд на лицо — и чувство дежавю исчезло при виде, черных, чернее чем у самого Северуса, раскосых восточных глаз, высоких скул, прямого носа.

— У тебя новый сосед, Антон, — ровным голосом заметил вошедший. — Что ж отлично. Позвольте отрекомендоваться: Фенг Ван.

— Северус Снейп.

— Добро пожаловать в Легион, — Фенг пожал протянутую ему руку и повернулся к Каркарову. — Игорь, ты здесь. Это замечательно. Не знал о твоем приезде.

— Похоже, что никто не знал.

— Как и о том, что традиционная вводная лекция состоится сегодня, а не завтра.

— Как?! Она же всегда была первой лекцией в первый учебный день курсанта. И когда нам сегодня идти на неё?

— Через полтора часа. То есть ровно в пять.

— Чудно! Просто чудестно! Замечательно! И когда же первый курс успеет освоиться у нас, если завтра уже начало занятий, а у них еще вещи толком не распакованы, в голове кавардак от новых впечатлений, а тут еще два часа вылетят на прослушивание ректорских речей?! Кстати, где он будет выступать?

— Как обычно в Первой потоковой.

— И в связи с чем такое изменение?

— Ну, точно не знаю. В ректорате сказали, что собираются вернуться к традициям XVII века, когда вводная лекция проводилась тридцать первого августа вечером.

— Странно. Мы там были всего полчаса назад и нам никто ничего не сказал. Ладно, Северус, тогда поспешим. Тебе надо переодеться в парадную форму, а для этого её сначала надо получить в отделе обеспечения. Черти что творится в головах правления Академии! О чем они только думают?

— Черт знает о чем, ты же сам сказал, — чуть улыбнулся Фенг. — Я пойду предупрежу других ребят.

— Давай, Ван. Потом переговорим, — крикнул ему вдогонку Игорь и тут же начал торопить Северуса. Через минуту они вновь оказались на лестнице со статуями и спустились на этаж ниже, где было полным-полно молодежи в одежде серых тонов, но самого разнообразного покроя. Возникало такое ощущение, что тут ставился спектакль или снимался фильм, действие которого разворачивалось в эпоху мушкетеров. Снейп критично оглядывал наряды проходящих мимо людей.

— Да, у нас странная мода, — заметил Игорь. — Но нам она нравится.

— Своеобразно. Мне тоже надо будет так одеться?

— Не обязательно. Можешь прийти в том, что выдадут, ничего не меняя.

— Так это вы сами переделываете так одежду?

— Да, трансфигурируем из казенного облачения.

Северус хмыкнул в ответ, разглядывая очередной костюм Д’Артаньяна.

— Давай я тебе кое-что объясню, — почему-то вполголоса обратился к нему Игорь. — У нас моден исторический кружок, где как раз сейчас проводится детальное изучение магической жизни Франции на переломе семнадцатого и восемнадцатого веков. Так что…

— И у вас всегда исторический кружок задает тон в одежде?

— Если бы только в одежде. В дуэлях, заклятьях, проклятьях, даже в зельях сегодня модно все, пришедшее из средневековой Франции: от заклинания Сантьимо до прованских трав.

— Хм, интересно.

— А то. У нас вообще интересная жизнь. Вот ты не задумывался, почему понимаешь меня, русского, говорящего по-английски не самым лучшим образом?

— Нет.

— Чары. Наша особая разработка, можно сказать прорыв в лингвистической магии.

— Но утром я слышал незнакомую речь.

— Эх, чудо. Ты её слышал, потому что наш ментор не удосужился навести на тебя чары. Вот и все. Может, он боялся, что ты не захочешь присоединиться к нам. Соответственно нечего тебя посвящать в наши маленькие секреты.

— Да, наверное, так. А что нужно для освоения подобных чар?

— Выполнить одно маленькое условие. Ты должен хоть немного знать язык для того, чтобы заклинание-переводчик сработало.

— Вот как. Что ж, придется, по всей видимости, выучить русский.

— А еще немецкий, французский, испанский, греческий, латынь, итальянский и, конечно же, китайский.

— Это весь список?

— На первое время должно хватить.

К этому моменту они почти прошли весь коридор и оказались у очередной лестницы.

— Так теперь запомни следующее, — сказал Игорь. — Для того чтобы перейти в южное крыло здания, ты должен подняться на двадцать три ступени, а затем спуститься на три. Давай вместе.

Вдвоем молодые люди шаг в шаг начали подъем по неровным гранитным блокам. Двадцать ступеней, двадцать одна, двадцать две, двадцать три… И Северус оказался совсем на другой лестнице из белого мрамора, висящей прямо в воздухе без единой опоры.

— Быстро спускайся на три ступени, — крикнул Игорь.

Северус немедля последовал его совету, ошарашенно оглядываясь по сторонам на круглые гранитные стены, освещенные откуда-то снизу ровным белым светом.

И вот снова за какую-то долю секунды произошла неуловимая для глаза смена декораций. Он теперь стоит на последней ступени винтовой лестницы перед широким проходом в залитое солнцем помещение. Каркаров берет его под руку и уводит вниз.

— Я после лекции расскажу тебе об этой лестнице. Её, кстати, по легенде привезли в крепость из Англии. А пока запомни одно — твоя соотечественница не любит, когда на её ступенях стоят впустую. Все ещё шокированный Северус молча кивнул в ответ.

Они подошли к небольшой двери в углу зала. Пригнувшись, молодые люди шагнули в очередной коридор, длинный и узкий, приведший их в большую комнату без окон и почти лишенную мебели. Источниками света в этом помещении с низким, нависающим над головой потолком служили внушительных габаритов факелы, прикреплённые к стенам металлическими цепями. Посредине стоял стол на четырех тонких ножках за которым восседал человек в серой рубахе с закатанными по локоть рукавами. Большой платок покрывал голову. Он что-то записывал во впечатляющих размеров тетрадь, низко склонившись над желтоватыми страницами.

— Комплект одежды и предметов первой необходимости для первокурсника, пожалуйста.

— А, это ты, Игорь, — низкий бас, казалось, заставил пригнуться языки пламени на верхушках факелов. Не спеша незнакомец отложил перо в сторону и соизволил, наконец, взглянуть на своих посетителей… Тут Северус, в который раз за день, почувствовал, как его глаза предательски округляются. На него смотрел бык. Самый настоящий бык. Переведя взгляд на Каркарова, Снейп заметил, что тот прячет довольную улыбку.

— Так, малец, не надо на меня смотреть как баран на новые ворота. Да, я минотавр и потомок тех самых критских минотавров, о которых ты наверняка слышал из эллинских и критских легенд. Не всё из них конечно было правдой....

Минотавр опустил руку в ящик стола и бросил перед Северусом несколько объемистых пакетов, которые явно не могли там поместиться даже поодиночке.

— Держи. На первое полугодие должно хватить.

— Спасибо, — несколько отстраненным голосом сказал Северус, не в силах отвести глаз от странного кладовщика.

— До встречи, Тесей, — Каркаров незаметно хлопнул по спине своего зазевавшегося подопечного.

— Встретимся, встретимся, вот только больше не пытайся ничего у меня красть, — добродушно заметил минотавр

— Я хотел одолжить без предупреждения, есть же разница! — и Игорь поспешил скрыться за дверью, таща за собой Снейпа.

— Тесей? — спросил ошарашенный Северус.

— Ага. Ты не находишь, что это самое подходящее имя для минотавра?

Когда они вновь очутились возле комнаты ХХХV, то коридор вокруг был уже полон молодежи. Повсюду болтали, смеялись, куда-то спешили, что-то роняли, переругивались, кого-то искали парни и девушки ненамного старше Северуса. В самой комнате был только Антон, сидящий на стуле у окна в белой рубахе и темных брюках, заправленных в сапоги.

— Ну, вот, твой сосед уже в парадной форме.

— По сравнению с тем, что я сегодня видел, выглядит не слишком торжественно.

— Самое то. Распаковывай вещи.

Как оказалось, Легион действительно давал своим курсантам только самое необходимое в быту. Перья, чернила, пергамент, кожаные черные сумки, называемые Игорем вещмешками, предметы личной гигиены да постельное белье. Во втором пакете была одежда. И тут Северус несколько растерялся. Игорь терпеливо объяснял, в каких случаях и какого цвета одеваются те или иные брюки, рубашки, плащи. Снейп слушал вполуха. Его занимал другой вопрос.

— Игорь, а нам выдадут книги?

— Конечно, сегодня после лекции мы пойдем в библиотеку.

— Мы с Фенгом, кстати, тоже туда собираемся, — заметил Антон. — А вот и он, легок на помине.

— Вы еще не готовы, Игорь. Осталось полчаса, не забывай. Пойдем, Антон, я покажу тебе оружейную.

— Пока переодевайся, я подожду за дверью, — объявил Снейпу Игорь.

Впервые за весь день Северус остался один. Он подошел к окну. Горы, укрытые лесом, серо-зелеными хребтами уходят за горизонт. Непривычное яркое солнце заканчивает ход по лазурному летнему небу последнего августовского дня. Здесь вообще бывает осень? Ни одного дерева не тронуто её яркой палитрой багрянца и золота, ничто даже не напоминает о скором её наступлении. Где же он все-таки очутился? На какое будущее себя обрек?

Отогнав прочь мысли, Северус поспешил одеться. Каркаров, вернувшийся в комнату, критически оглядел его с головы до ног и заметил, что надо что-то делать с волосами. «Лучше прическу укоротить или, по крайней мере, хорошенько намылить слипшиеся пряди за неимением времени», — посоветовал он. Так что следующим пунктом этого длинного дня стало знакомство с душевой — рядом кабинок с кранами в виде корчащих страшные рожи существ из потемневшей бронзы.

Через двадцать минут, сопровождаемый Игорем, Северус оказался у больших двустворчатых дверей. Медная римская единица неизвестно как крепилась к темному дереву правой створки.

— Пошли, займем места, — предложил Каркаров.

Первая потоковая аудитория оказалась двухэтажным залом. Амфитеатром к самому потолку рядами поднимались парты. Черная поверхность доски занимала всю стену напротив них. Преподавательский стол с зеленым сукном не уступал ей по длине. Огромные окна, начинающиеся от самого пола, пропускали внутрь последние лучи света уходящего дня. Вдоль стен каменные рыцари поддерживали внушительных габаритов факела, призванные заменить дневное светило в ночной час. Приглядевшись, Северус заметил, что все стены исписаны на самых различных языках. Отыскав надписи на английском, парень узнал чье-то мнение о первом гоблинском восстании, прочел стих с большим количеством кельтских слов, посвященный какой-то даме, жившей во времена короля Артура, и получил пищу для размышлений над странным рецептом зелья из древнего Константинополя.

Постепенно зал заполнялся. Рядом с ними во втором ряду устроились Долохов с Фенгом. Первую парту заняли четыре девушки. Миниатюрная красноволосая синеглазая аристократка увлеченно беседовала о чем-то с уверенной немного разбитной черноволосой курносой девицей с огромными цвета лесного ореха глазами. Сопровождали юных волшебниц уже знакомые Снейпу Алеста и Одетта. После них в зал вошли двое молодых людей. Оба были широкоплечие, высокие, с походкой свойственной бывшим спортсменам, занимавшимся вольной борьбой или чем-то схожим. Один из них, рыжий здоровяк со странными бирюзовыми глазами, приветственно махнул огромной лапищей:

— Игорь, Фенг, девушки! Как дела?! Алеста, Одетта, вы же познакомите меня с вашими очаровательными младшими сестрами?

«Младшие сестры» фыркнули.

— И с чего бы нам с вами знакомиться? — спросила темноволосая.

— Мы славные ребята, — отозвался рыжий великан. — Вот возьмем, к примеру, моего младшего, — «младшим» оказался высокий широкоплечий мулат с европейскими чертами лица. — Из нью-йоркских трущоб, но с детства полюбил чтение. Бабка-ведьма активно поощряла увлечение четырехлетнего ребенка и — вуаля — перед вами выпускник Техасского колледжа Магических искусств, круглый отличник и чемпион штата по боксу. Ну, чем мы плохи?

— Ну, он может и неплох, а ты? — со смехом в тон ему спросила черноволосая.

— А я чемпион дуэлей, самый молодой за всю историю Академии, — и рыжий, подмигнув девушке, начал подъем по узкой крутой лестнице между рядами парт. В этот момент на пороге аудитории появилось еще трое молодых людей, среди которых выделялся худенький паренек маленького роста со смеющимися карими глазами, подвижным лицом, примечательным унылым туфлеобразным носом. Он что-то горячо втолковывал своим спутникам на дикой помеси французского с немецким — те хохотали.

— Что такое, братья Штольц?! — спросил их Игорь. — Оказывается, вы умеете смеяться! Что-то раньше подобного умения за вами не наблюдалось?! Что с вами сделал этот подозрительный тип?

— Рассказал хороший анекдот, — ответил сам «тип».

— Ну, хороший он или нет, позволь судить нам. Валяй, рассказывай…

Но тут в аудиторию мрачноватой процессией один за другим прошествовало около двадцати магов в одинаковых серых длинных до пят плащах, отороченных черным мехом. Шестеро из вошедших проследовали в зал к рядам парт, среди них был и анимаг, усевшийся рядом с Северусом. Остальные легионеры неспешно заняли места за длинным столом у доски. Только один из магов, самый молодой, не старше тридцати пяти лет, остался на ногах. Он подошел к кафедре у стола, которую поддерживали на своих могучих плечах три мраморных титана.

— Профессора, курсанты и новобранцы, — торжественным тоном, чуть растягивая слова, начал молодой легионер. — Прошу тишины, — просьба была явно излишней, единственным звуком мешавшем тишине воцариться под высоким потолком этой аудитории было назойливое тиканье часов над доской, стрелки которых были выполнены в виде мечей. Выдержав несколько театральную паузу, маг продолжил:

— Сейчас перед вами выступит с речью ректор Академии военных и магических искусств, полковник Константин Фог.

Уже знакомый Северусу волшебник поднялся со стула с высокой вычурной спинкой и неслышными шагами подошел к кафедре.

— Добрый вечер, господа, — сказал он без улыбки, сохраняя на лице выражение сосредоточенности. — Поздравляю всех вас с наступающим учебным годом. Мне особенно приятно, что сегодня в этой аудитории сидят все шестеро абитуриентов из числа изъявивших желание стать одними из нас. Надеюсь, у них все сложится, и они ни разу не пожалеют о своем выборе. Надеюсь, что о нем не пожалеем и мы, уже состоявшиеся легионеры. Сейчас у этих молодых людей есть последний шанс еще раз подумать о своем будущем. Первая клятва в верности Легиону разделяет жизнь любого человека на две части: до посвящения и после него. Вы рождаетесь заново в этих стенах. Забудьте, кем вы были, отстранитесь от тех, кого любили. Это новая жизнь, и она требует освободиться от прошлого, но не забыть его ошибок. Смотрите на свою биографию до этого дня, как на сон, как на чье-то воспоминание, увиденное вами в Омуте памяти. Анализируйте, делайте выводы, но не допускайте в сердце чувств.

Прислушайтесь прямо сейчас к бою часов. Они отсчитывают последние минуты вашей прошлой жизни, — ректор Академии на несколько мгновений замолчал, и, казалось, в любом месте аудитории можно было услышать, как металлические стрелки-мечи безжалостно отсекают уходящие в небытие секунды. — Как же интересны выражения ваших лиц сейчас, господа новобранцы! — чуть улыбнувшись, тихо сказал полковник. — Вы и не верите мне, и боитесь, и надеетесь. Вы чего-то ждете от будущего и почти все убегаете от прошлого, от несбывшихся мечтаний, незаслуженных обид, нерешенных задач. В эти последние мгновения перед окончательным принятием вами решения я хочу, чтобы вы спросили себя, что именно из вашего прошлого заставило вас прийти к нам, хочу, чтобы вы представили себе вашу будущую жизнь. Жизнь, где легионеры будут вашей единственной семьей, вашим единственным домом — эта крепость, вашей судьбой — посвятить себя службе Легиону. Вдумайтесь в каждое слово. Это не красивые пустые фразы. Вы забудете о том, что такое свобода воли, как только наденете серый плащ.

Слова ректора встретило молчание. Он обвел тяжелым испытывающим взглядом аудиторию. Северус постарался не опустить глаза в пол. Каждое слово этого человека было для него как глоток живительной воды. Утром, когда он очнулся от забытья, то впервые в жизни, чувствуя, как кровь живо струится по венам, бьется в артериях, понял, что значит чувствовать себя живым, понял эту странную немного животную радость физического ощущения бытия. Теперь же он словно очнулся от забытья совсем другого рода. Теперь ему предлагали начать чувствовать жизнь каждой клеточкой души. Боль уйдет, умрет все то, что он так ненавидел в себе, умрет угловатый слабосильный мальчишка, живущий только ненавистью. Через несколько минут он начнет новую жизнь, через несколько минут он сможет заново создать себя таким, каким он и не мыслил никогда стать. Да, он не знает еще, что такое Легион, но то самое то ли магическое, то ли звериное чутье, позволявшее ему выжить в Лютном переулке и местах, к нему примыкающих, подсказывало ему теперь, что все изменится к лучшему. И даже тоненький голосок маленького скептика, давным-давно поселившегося в его голове, ехидно замечал: «Разве может быть хуже, чем было?»

— Я рад увидеть решимость в ваших лицах, — сказал после минутного молчания ректор. — Сейчас я передам слово главе Легиона, чьей власти отныне будет подчинена ваша жизнь.

Женщина, похожая на птицу, совершенно неожиданно поднялась с места у самого края стола. Северус удивился тому, что не замечал её аж до сих пор. Видимо, у этой волшебницы был особый дар оставаться незаметной по своему желанию.

— Что ж, господа, — сказала она мягким певучим голосом. — Позвольте мне избежать нудных витиеватых фраз, по казенному повествующих о долге и чести легионера, о том, как хорошо, что все мы сегодня находимся в этой древней зале, о том, в каком удивительном месте вы очутились. Слегка напрягите воображение и вы, я думаю, без труда представите себе текст подобной речи. Я же позволю себе такую вольность, как рассказать вам вместо протокольных сухих слов древнюю легенду. Легенду об основании Легиона. Согласны ли вы с моим решением?.. Будем считать молчание за скромность, почтительность к будущему начальству и согласие. Итак, с вашего позволения я начну.

Первый летописец Легиона записал в своем многотомном труде, работа над которым заняла около сорока лет, следующее.

Славный град Китеж был построен на берегу красивейшего озера Светлояр по повелению благоверного князя Георгия в году 6676, по нашему же летоисчислению в 1168, месяца сентября в последний день. Через сорок два года в одном из белокаменных домов его родилась девочка Звана. Детство и отрочество её прошло на дивных берегах древнего озера, в городе богатом и прекрасном, в кольцо развесистых дубовых рощ заключенном. Счастливою росла Звана, безоблачною была её жизнь, как небо над Китежем, спокойною, как воды Светлояра. Но минуло ей семнадцать лет и сны странные, тяжелые посещать её стали о граде затопленном, о крестах церквей среди вод вспученных свинцовых, об утопленниках на дне глубоком. И с каждым днем все яснее узнавала Звана город свой в этих снах, и родных да друзей среди умерших. Случилось так, что волхвы в Китеж пришли и у князя в палатах на пир остались. Уличила момент Звана да спросила мудрецов о снах своих странных. Долго совещались волхвы, и по прошествии нескольких часов сказали, что судьба Званы не в этих краях жизнь прожить, но ради них в дальнюю дорогу собраться. Путь не близок её, к крепости древней, что в стране далекой. А укажет его и с дороги сойти не даст ворон старый, что на её плечо в день третий пути сядет у кургана древнего могильного.

Не хотела Звана в путь отправляться, забыть решила волхвов слова. Да вот только сны с каждым днем все явственнее становились, а утром спустя семь лун к ней в окно ворон залетел, крыльями по щекам хлестнул и исчез на глазах. Решилась тогда Звана и в путь дальний начала собираться. Ночью темною, пока мать да братья спали, ушла из дома она, чтобы более никогда в родные стены не вернуться. На третий день пути ворон на плечо её уселся и стал дорогу указывать.

Много пережила Звана по пути приключений, много друзей верных обрела: царевну из земель далеких, братьев-витязей, купца заморского да дочь ведьмину. Реки глубокие быстрые вброд переходила, по болотам блуждала, леса страшные темные позади оставляла — всё вороньему наказу следуя. И вот пришла она с друзьями верными под стены крепости древней, не людьми и не для людей строенной. Белые флаги с черными крестами над стенами каменными по ветру развивались. Воины-нелюди покой замка древнего хранили. А внутри него само зло гнездилось. Князь тьмы — колдун Аезон.

Обратился ворон вдруг в человека, чья плоть призрачна была. И сказал дух птицы: «Коли хочет Звана Китеж град спасти, должна она крепость сию взять, властителя же её Аезона изгнать в земли пустынные, далекие или убить, отправив душу черную в геенну огненную. И тогда Батый с войском своим вовек дорогу к граду Китежу не найдет».

Год Звана союзников в борьбе с колдуном искала. Тихая и кроткая, скромная и чистая, мудрая не по летам сумела она людей и нелюдей разных на службу свету призвать, оборотней да перевертышей, ведьмаков да вурдалаков, ведьм да друидов за собой повести. И была битва, знамением отмеченная. Солнце черное в небе было, и вой зверья разного землю огласил. Каждая ступень крепости кровью была залита, каждая комната убийством отмечена. Гибли воины, маги славные, гибли сердцу Званы милые, друзья её единственные. К вечеру только черный князь да она несчастная, беспомощная и остались в зале круглой в сердце крепости, где на палец высотой крови было на полу налито. Боль страшная захлестнула душу Званы, только взгляд её пал на тела изуродованные соратников верных, смерть изуверскую за неё принявших. Беспомощна она была. Ибо не кротость побеждает, ни смирение вино победы пьет. Не знала Звана, что делать ей одной перед бедой страшной, что вот-вот её саму и Отчизну её постигнет. Не помог ей Свет, магии белой воплощение. И горе да печаль сжали сердце её. Закричала Звана, крик её на много верст разнесся. Подхватили его птицы, завторили ей звери, обратили его в песнь люди. И с криком тем гнев в душу её проник, ненависть глаза Званы застлала, и сила страшная, внутри дотоле затаенная, пробудилась. Видел народ честной за много верст оттуда свет нестерпимо яркий, от крепости исходящий. Магия черная, страшная в стенах древних родилась. Плавился камень, падали звезды, небо разверзлось. Чернота великая на землю спустилась. Туман Тьмы клубящийся на много верст затопил все вокруг. Глядела Звана и не верила в деяние рук своих. Не видала земля со времен Морганы колдовства сильнее и чернее. Но не сгинул в его пекле Аерон. Напротив. Тьмы сила в сердце его проникла и магию его черную укрепила да во сто крат усилила. От взмаха руки его в небе день ночью сменился, лето — зимой, жизнь — смертью. Не маг теперь был Аезон — некромантом стал он, мертвых повелителем. И встали рядом с ним соратники его, зла служители, Тьмы силу разделившие. И не было на земле за всю историю её сильнее воинов, отвратнее тварей. Не было еще ни одному смертному до Аезона власть подобная этой дарована. Отчаяние застило глаза Званы. Ни Свет ни Тьма не помогли ей. Так как же все исправить, как судьбу перехитрить?! И увидела Звана, как на небе бушующем луч света прорвался сквозь туч свинец и молнии ветвь осветил. И от их войны небесной на земле стало светло-светло. Поняла тогда Звана истину одну: соединив Тьмы силу и Света жар, сильнее станешь их обоих. И соединилось проклятье черное с заклинанием белым. Восстали из пыли стены древние, ожили травы мертвые, небо дождем разразилось, и тишь да благодать кругом установились. Рассказывал свидетель случайный, как от тел мертвых друзей колдуньи юной на стенах древних вдруг тени поднялись и внутрь, в сердце крепости, устремились. Никто не слышал после ночи той о колдуне Аезоне более. Ровно как и о слугах его. Славно воинство теней поборолось, славно разгулялось той зарей. А в крепости с той поры поселилась волшебница могущественная, Званой званая, шести тысяч воинов повелительница. Ни светлая она была, ни темная. И от воин магических, где добрые волшебники и темные маги сражались, в стороне держалась. Серой магию свою звала она, тенями — слуг своих воскресших. Только справедливости служила чародейка великая. Только справедливости и поныне слуги её верные служат.

Так и родился Легион, господа. От теней не умерших тогда магов мы все происходим, тенями и являемся. Столетия отсчитывает время, в прах обращает камень, забвению придает имена и события, но легионеры не меняются. Так же как и их предки-тени, они в жизни и смерти верны своему долгу, так же как и первые легионеры, и жизнь и смерть вверяют командирам своим, и так же как и об их предках, о их жизни и бескорыстном подвиге никто никогда не узнает. Многое в легенде неясно, о многом спорят историки. Но, как бы то ни было, помните о тех, кто был до вас в этих стенах. Думайте о каждом вашем шаге, о каждом еще непроизнесенном слове. Вам дано будет нести знамя Легиона, то, что Звана в своих руках держала. Теперь вы понимаете, почему на сером фоне его изображены два треугольника вершинами своими обращенные друг к другу. Белый и черный. Таковы и мы. Таково все сущее. Не замарайте полотнище нашего символа грязью, ибо нельзя вымарать чернила из свитков, бесследно вырвать страницы из книги истории. Что ж думаю, на этом можно закончить вступительную часть и перейти…

Внезапно в зале словно повеяло холодом. В аудиторию вбежал какой-то маг в длинном плаще и что-то зашептал на ухо главе Легиона. Переглянулись легионеры, сидящие за столом, переглянулся и Альва с магом, сидящим рядом с Антоном. Миледи что-то сказала подошедшему к ней ректору Академии и быстро вышла из зала. Под взволнованный шепот Константин Фог взошел на кафедру.

— В крепости объявляется тревога в связи с несанкционированным использованием на её территории магии. Всем курсантам довести своих подопечных до их комнат и проследить, чтобы они оставались там вплоть до получения новых указаний. За границы учебного крыла крепости не выходить. Приказ ясен?

Северус недоуменно взглянул на Игоря.

— Такого не было уже без малого лет триста, — заметил тот. — Что-то неладное творится в Легионе, мое фамильное каркаровское чутье не обмануть.

Тем временем в аудитории не осталось ни одного легионера, только курсанты и их подопечные, чуть испуганные, разбираемые любопытством молодые люди, чующие впереди возможность увлекательного приключения, еще не осознавая, какова цена подобных увеселений.