Истории Битвы (джен)

Меня захлестнуло волной тоски, когда я увидел, как Оливер поднял на плечи свою ношу и побрёл прочь.

Я сражался с горем и усталостью, пытаясь просто не обращать на них внимания. Мне нужно было оставаться собранным. Целый год я давал отпор разным мерзавцам, стараясь поддерживать в окружающих надежду. Для меня это обычное дело, но всё-таки интересно, а одолевают ли Гарри сомнения и тревоги. Меня вот да.

Всё очень плохо. Уже так много погибших; Оливер уносил Колина, ещё одного из наших, членов ОД. Фред Уизли тоже погиб, и было неясно, выживет ли Лаванда.

Я вспотел, и меня трясло, но нужно было оставаться сильным, показывая остальным пример, и поэтому, вытерев лоб рукой, я снова вышел наружу. Где-то здесь была Джинни, и ещё я увидел Терри и Луну. Они искали выживших, а я решил собирать мёртвых.

Их не нужно было искать. Казалось, трупам не было счёта. Я пригляделся к телу незнакомого мужчины средних лет в парадной мантии. Он, видимо, собирался на какой-то бал или вечеринку, а вместо этого теперь лежал здесь, под стенами Хогвартса. Я понятия не имел кто это, или хотя бы, на чьей стороне он сражался. Из кармана его мантии торчала какая-то карточка, я наклонился и вытащил её. Это оказалось приглашение на приём в Паддлмир Альгамбра, датированное вчерашним числом. Если приглашение принадлежало этому мужчине, то передо мной было тело Майкла Маккиннона, казначея Клуба болельщиков “Паддлмир Юнайтед”. И как только он здесь очутился, и была ли у него семья.

Было уже почти четыре утра, и я осознал, что смерть Колина произвела на меня более сильный эффект, чем я был готов признать. Я начинал задаваться вопросом, многие ли из нас увидят рассвет. Я ужасно вымотался, и тёмные мысли охватили меня. А что если Волдеморт победит? Если это случится, сколько людей ещё погибнет? Действительно ли Гарри знает, что делает?

“Темнее всего перед рассветом”, — говорит бабушка. Надеюсь, она права. Я уставился на труп, пытаясь решить, смогу ли поднять его без посторонней помощи.

Я был глубоко погружён в свои мысли, когда меня окликнул Гарри. Он застал меня врасплох. Его голос раздался прямо над ухом, хотя я знал, что рядом никого нет. Я подпрыгнул и обернулся на источник звука, а Гарри снял плащ-невидимку.

— Мерлин, Гарри, у меня чуть сердце не выскочило! — я покрутил головой в поисках Рона и Гермионы, но их тут не было, и это выглядело очень подозрительно.

— Куда это ты собрался один?

Гарри сказал мне, что у него есть план и заверил меня, что знает, что делает. Он говорил очень настойчиво. Было видно, что то, что он собирается мне рассказать, очень для него важно, и я внимательно его слушал, пока он быстро объяснял мне, что я должен буду сделать.

— Убить змею? — переспросил я.

Гарри подтвердил, и выглядел при этом более нервным и напряжённым, чем когда-либо. Он сказал, что Рон и Гермиона в курсе, что нужно сделать.

Я понял, что я — запасной вариант, на случай, если произойдёт то, о чём и подумать страшно. Гарри выбрал меня, Невилла Лонгботтома. Он поручил мне такое важное задание. Я должен был почувствовать себя польщённым, но я слишком устал, чтобы отреагировать как-то сильнее, чем просто принять эту миссию.

Я догадывался, куда собрался Гарри. Где-то глубоко внутри я знал, что, несмотря на все уверения, он решил встретиться с Волдемортом. Я понимал, что Гарри лжёт, но мне не хотелось признавать страшную правду. Да и что я мог? Остановить его? И как?

Несмотря на то, что обычно болтают слизеринцы, я вовсе не бесполезен. Я способен бороться, и я борюсь, и даже могу стать лидером, когда это необходимо. Последний школьный год это наглядно доказал. Но остановить Гарри я бы не смог. Когда он решает сделать что-либо, он всегда доводит это до конца. Остальным предоставляется простой выбор: последовать за Гарри или убраться с его пути. Я усвоил этот урок ещё на первом курсе. Гарри иногда бывает почти таким же страшным как бабушка.

Я пообещал, что мы будем сражаться до последнего; вот и всё, что я сумел. Гарри попытался ответить.

— Да, я… — начал было он, но оборвав себя на полуслове, накинул плащ и исчез. Гарри явно был готов разреветься; я впервые видел его таким. Но он бы плакал не о себе, а о нас и тех, кто погиб. Гарри всё принимал очень близко к сердцу, и жертвы этой войны стали для него почти непосильным бременем. Слабым утешением служил тот факт, что на меня тоже очень повлияли ужасы битвы. Мысли о погибших всем нам не давали покоя. Но у нас не было выбора, мы должны были продолжать сражаться. Бейся и умри, или сдайся и сдохни. Мы нажили слишком много врагов, если мы проиграем, нам не жить.

Надо ли было мне пойти вслед за Гарри? И можно ли? Я смотрел на тело Майкла Маккинонна, и мысли об этом всё крутились в моей голове.

В итоге я решил, что слова Гарри и были мне ответом. ”Убей змею”. Гарри считал это очень важным, и возложил на меня за это ответственность. Я всё равно не смог бы остановить Гарри или пойти с ним, но я приложу все усилия для того, чтобы выполнить его задание.

Но почему змея Волдеморта настолько важна? Я не знал, да мне и не было это нужно. Всё, что мне было надо — знать, что Гарри хотел её убить, и поручил это мне.

Но как это осуществить? Не думаю, что у меня получится смертельное заклятие. Профессор Грюм говорил нам, что чтобы воспользоваться таким заклятием, нужно действительно этого хотеть; не уверен, что я захочу. Вообще это был не профессор Грюм, а Пожиратель Смерти, уж он-то точно знал, о чём говорит. Так что мне, наверно, понадобится нож, или кухонный топорик; нужно попросить эльфов подыскать мне что-то подходящее.

Мои размышления прервал неуверенный оклик.

— Эй, есть там кто-нибудь?

Джинни! Я оставил несчастного Майкла Маккиннона и бросился на её голос. Когда я, задыхаясь, подбежал, Джинни одарила меня благодарной улыбкой, и моё сердце пропустило удар, как всегда, когда она улыбалась мне. Джинни стояла на коленях рядом с какой-то истекающей кровью девушкой. Джинни явно предприняла всё, что могла, но дело всё равно было плохо.

— Ну вот опять, Нев спешит на помощь. И что бы я только без тебя делала!

Джинни первой начала звать меня Невом. А теперь так делают многие. Я пригляделся к раненой девушке, пытаясь её узнать. Она тоже была семикурсницей, из Рейвенкло, но я не особо знаю девчонок из Рейвенкло, кроме Падмы, и, конечно же, Луны, но кто не знает Луну.

— Мы должны отнести её побыстрее к мадам Помфри, — сказала Джинни.

— Мэнди Брокльхерст, — я внезапно вспомнил, как зовут эту девушку. — Преврати что-нибудь в носилки. Я помогу занести её внутрь.

Джинни нахмурилась, но подчинилась. Я отдавал приказы целый год, но Джинни выполняла их далеко не всегда, пытаясь всё оспаривать. Она только Гарри слушалась беспрекословно.

— Я по трансфигурации на СОВ получил всего лишь удовлетворительно, а у тебя, Джинни, уже явно уровень ТРИТОН, — напомнил я ей.

Мы доставили потерявшую сознание Мэнди в Больничное Крыло настолько быстро, насколько это было возможно. Коридор перед входом в палату был весь перегорожен наспех выставленными кроватями, на которых лежали раненые. На пути у нас возникла полная молодая женщина в парадной мантии, залитой кровью. Судя по тому, как эта женщина опиралась на костыль, она потеряла одну ногу. Бросив взгляд на Мэнди, женщина приказала заносить её в палату.

Мы прошли мимо четырёх легкораненых студентов, терпеливо ожидавших под дверью. Когда мы вошли в палату, нас встретил Уэйн Хопкинс. Очистив палочкой руки от крови, он осмотрел Мэнди.

— Туда, — Уэйн указал на одну из двух свободных кроватей, и мы отнесли и аккуратно уложили на неё Мэнди.

— Поппи, у нас ещё одна пострадавшая от Сектумсемпры, — крикнул Уэйн. Подбежала школьная медсестра, и мы отошли в сторону.

— Лаванда, — вдруг с ужасом прошептала Джинни.

Я посмотрел на соседнюю кровать. Там, на окровавленных простынях, лежала Лаванда Браун, и кровь всё ещё сочилась из её перебинтованного живота. Колин и Фред мертвы, и, как будто этого мало, ещё и бледная как смерть, истекающая кровью Лаванда. Мне уже говорили, что с Лавандой всё плохо, но тогда я ещё не осознавал всей серьёзности ситуации.

Есть ли всему этому предел?

Я с тревогой взглянул на Джинни; она, очевидно, думала о том же.

— Ты… ты Гарри видел? — спросила она.

Я кивнул.

— Как раз перед тем, как услышал тебя. Он сказал, что должен кое-что сделать.

— Один? — прошептала Джинни, резко побледнев. Я снова кивнул, и тогда она меня ударила! Очень сильно!

— Ты, чёртов идиот, позволил ему уйти! — закричала Джинни. Я ещё никогда не видел её такой разъярённой. На секунду я подумал, что она ударит меня ещё раз, но её отвлёк шум, раздавшийся сзади. Смешок, торопливо замаскированный под кашель. Я обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как злобная радость на лице стоявшего позади Драко Малфоя сменилась ужасом. Я и понятия не имел, как он очутился в Больничном Крыле. Прятался, наверно.

— Не трогайте меня, я на вашей стороне, — захныкал Драко. — И у меня нет палочки.

Завидев приближающуюся Джинни, он быстро отступил к стене. Джинни замахнулась, и Драко съёжился от страха, но пока он следил за её рукой, она ударила его коленом в пах. Удар был нанесён с такой силой, что заставил Драко подпрыгнуть, а у меня самого на глазах невольно выступили слёзы. Драко рухнул на пол, скуля от боли.

— Ну кто бы мог подумать! У тебя всё-таки есть яйца, — произнесла Джинни. — Давай, Нев, поищем ещё выживших.

Она развернулась и решительной походкой покинула палату, но я успел заметить слёзы, блеснувшие в её глазах. Она боялась за Гарри.

Я молча пошёл за Джинни. Мне нечего было сказать в своё оправдание. Я дал Гарри уйти. Оставалось только надеяться, что Гарри к ней вернётся, а иначе она никогда меня не простит.

Мы вышли наружу и сразу же столкнулись с Луной и Терри. Им была нужна помощь.

— Там кто-то под завалом, — сказала Луна. Терри только молча кивнул. Клянусь, за этот год я услышал от него едва ли с десяток слов.

Они повели нас к обрушившемуся углу замка, мимо двух мёртвых великанов и останков двух троллей. Поравнявшись с трупами, я решил, что троллей было трое. Хотя тут валялось всего два туловища, но можно было насчитать пять рук.

Когда мы обошли трупы, из темноты впереди осторожно выступила девушка с поднятой палочкой. Её золотистые волосы больше не были заплетены в косички, а свободно ниспадали, сияя при свете палочки; они придавали девушке абсолютно потрясающий вид. Она улыбнулась мне, и моё сердце забилось быстрее. Мы не виделись с тех пор, как она бросила школу, когда убили её маму. Это произошло в начале шестого курса. Она так и не вернулась, ни в том, ни даже в этом году. Эрни и Сьюзен говорили мне, что она работала на Тома в “Дырявом Котле”.

— Привет, Ханна, — сказал я. Из темноты вышел Джастин и взял Ханну за руку. А мы с Ханной продолжали просто молча смотреть друг на друга.

— Сюда! — позвала нас Луна.

Мы подошли к огромной куче каменных обломков, на одном из которых кто-то грубо нацарапал: “Внизу ПП”.

— Здесь не может быть никого живого, — сказал я.

— И, тем не менее, есть, — ответила Луна. — Я использовала Гоменум Ревелио, а оно находит только живых.

Все вместе мы аккуратно левитировали обломки стены в сторону и обнаружили под ними еле живую, странно одетую маггловскую девушку. Джастин выругался.

— Это аврор Полли Протеро, мы с Колином встретили её по пути в Хогвартс. Кстати, кто-нибудь знает, где сейчас малыш Кол?

— Он погиб, — ровно ответил я. Мой голос прозвучал черствее и суше, чем я ожидал. ”Жестокие времена делают жестокими людей ” — говорит бабушка. К моему изумлению, Джастин заплакал. Ханна обняла его, бросив на меня укоризненный взгляд. Я не знал, что мне делать, что сказать, но прежде чем решил, заговорила Луна.

— Ужасно жаль Колина, но вот эта девушка всё ещё жива, и мы должны сделать всё, чтобы так и оставалось.

— У неё классные ботинки, — добавила Луна, пока мы поднимали девушку, чтобы отнести её в замок.

Джинни остановила меня, когда мы выходили из Больничного Крыла, где была занята уже последняя кровать.

— Нев, прости меня за то, что я тебя ударила. Ведь Гарри просто повёл себя как Гарри, да?

Я молча кивнул в ответ. Джинни, грустно улыбнувшись, протянула руку, легонько погладила меня по щеке, и мы отправились в Вестибюль. И тут опять заговорил Волдеморт.

— Гарри Поттер мёртв…

Джинни застыла, но лишь на мгновение, а затем я увидел огонь, разгоревшийся в её глазах.

Она последует за Гарри всюду, в ужасе понял я.

“Убей змею, убей змею” — голос Гарри эхом отдавался в моей голове, но так же шептал что-то ещё.

“Сбереги Джинни” — Гарри не просил меня об этом, но я точно знал, что даже если Гарри действительно мёртв, если Лорд Лжец вдруг сказал правду, то Гарри умер за Джинни, за всех нас. Он хотел, чтобы мы жили, чтобы жила Джинни.

Вместе с толпой я вышел наружу, и увидел на руках у Хагрида обмякшее и безжизненное тело Гарри. Рон, Гермиона и Джинни в ужасе рыдали, выкрикивая его имя. Даже профессор Макгонагалл не могла сдержать себя. Я заставил себя не обращать внимания на крики и постарался сохранить спокойствие. Волдеморт насмехался над нами, и я напомнил себе, что он использует смерть Гарри, чтобы ослабить и деморализовать нас.

“Убей змею, убей змею” — голос Гарри продолжал звучать в моей голове. Рон и Гермиона от горя, казалось, забыли обо всём на свете.

А Волдеморт продолжал лгать.

— Он был убит при попытке к бегству.

Я видел выражение лица Гарри, когда он поручал мне мою миссию, и Волдеморт не успел ещё договорить, а я уже знал, что он лжёт. Глаза Гарри не были глазами бегущего труса, они были глазами человека, собирающегося совершить то, что должно. Так значит, он потерпел неудачу.

Что же, настал мой черёд.

“Убей змею” — снова напомнил мне Гарри. Что-то выкрикнул Рон, но я не слушал. Я собирался раздобыть топорик, ну хоть какое-нибудь оружие, но так и не нашёл времени. И как мне теперь убивать змею?

Я вытащил палочку и метнул заклятие.

Это было так глупо. Волдеморт шутя разоружил меня. Он понятия не имел, кто я, но ему подсказала Беллатрикс.

Я впервые лицом к лицу встретился с человеком, чьи приспешники пытали моих родителей, а его интересовало только чистокровный ли я!

Волдеморт стоял рядом с мерзкой чокнутой Беллатрикс и предлагал мне стать Пожирателем Смерти. Совершенно очевидно, что он не понимал что к чему. Он совершенно не разбирался в людях, нечеловечески выглядел, и, похоже, действительно утратил всё человеческое.

— Скорее в аду станет холодно, чем я к вам перейду! — ответил я. Игнорируя идиотские угрозы Волдеморта, я обернулся в поисках своей палочки. Но она лежала слишком далеко, я не смог бы её достать. Я подвёл Гарри, Джинни, я подвёл своих родителей.

Волдеморт наложил на меня Петрификус Тоталус и нахлобучил мне на голову Распределяющую шляпу. Он опять нёс какую-то чушь, но никто уже не вслушивался в его лживые бредни. Толпа выкрикивала проклятия.

Волдеморт поджёг шляпу.

А я слышал только голос в своей голове, и ещё голос на моей голове.

“Убей змею” — напоминал Гарри; и тут заговорила шляпа.

— Да, Невилл Лонгботтом, Гриффиндор; я так и знала, что сделала тогда правильный выбор. Хоть ты и не был настолько же уверен. Но ты храбр, честен и верен друзьям до самого конца — настоящий гриффиндорец. Я думаю, что вот это тебе пригодится.

Я вздрогнул, когда что-то твёрдое и тяжёлое ударило меня по макушке.

И вдруг я смог пошевелиться. Цепенящее заклятие почему-то больше не действовало на меня. Стряхнув с себя шляпу, я вытащил из неё меч Годрика Гриффиндора.

Один короткий взмах, и отрубленная голова змеи отлетела прочь. Я выполнил свою миссию. Сжимая в руке меч, я повернулся к Волдеморту. Непобедимый Тёмный Лорд застыл в ужасе и гневе. В его глазах я увидел свою смерть. Он наверняка успел бы поднять палочку, прежде чем я бы достаточно приблизился, чтобы ударить его. Но мне нечего было терять. Я бросился вперёд.

Но Волдеморт так и не произнёс заклинание, и смерть не пришла за мной. Внезапно между нами возник магический щит, отбросивший меня назад. Я прокатился по земле, наткнулся на свою волшебную палочку и сжал её в левой руке. Кто-то закричал, потому что тело Гарри исчезло, и тут началось светопреставление.

Стрелы кентавров осыпали Пожирателей Смерти, и всё завертелось; мгновенно и неожиданно, как будто бы смерть змеи послужила сигналом. С холма к нам прибыло подкрепление, и таким чудесным образом количество защитников Хогвартса превысило число последователей Волдеморта.

Сражение переместилось в замок. В какой-то момент я обнаружил рядом с собой Рона, такого мрачного и свирепого, какого мне раньше никогда не приходилось видеть. Берсерк, заплаканный и весь чёрный от сажи. Напротив нас стоял Фенрир Сивый; тот, кто изранил Лаванду. Было ещё далеко до полнолуния, но даже в человеческом обличье в Фенрире проступало что-то звериное. Он прыгнул на меня, вытянув руки и согнув пальцы как когти, и я позабыл про свою палочку. Размахнувшись, я отсёк ему правую руку гриффиндорским мечом. Фенрир замер от шока, а мы с Роном одновременно выкрикнули: “Остолбеней!”. Фенрира отшвырнуло к стене, и он рухнул под ней, истекая кровью.

А потом мама Рона, отогнав Джинни, Луну и Гермиону, сражалась с Беллатрикс и убила её всего лишь ошеломляющим заклинанием. Брось его прямо в сердце, и оно уничтожит противника, как позднее понял я. А затем, подобно чуду, появился Гарри и сделал, что был должен. И, наконец, всё завершилось.

— Ты такой смелый, — сказала мне потом Ромильда. И не она одна. Меня постоянно окружают какие-то незнакомые люди, и все хотят стать моими друзьями. И как только Гарри справляется со всем этим.

Теперь все зовут меня Змееубийцей.