Этюды начинающего убийцы (джен)

22 июля

— А ты все пьешь, — усмехнулся Блейз, появившись на пороге кабинета Главного Аврора. — Третий день уже глаза заливаешь, скоро в меня превратишься.

— Как Джеймс? — спросил Гарри, налив в стакан немного огненного виски.

— Если ты хорошо меня попросишь, то через неделю сможешь забрать его из больницы, — произнес Блейз, взяв у Гарри стакан. — Он в сознании, не беспокойся, мало что помнит, говорит про какую-то «нимфу нежности», но это скорей всего побочный эффект от лечения.

— Ты вывел формулу противоядия?

В глазах Блейза мелькнула ехидная искорка. Осушив стакан, он возвел глаза к потолку, будто собираясь помолиться.

— Блейз, я просил не использовать темную магию, — рассерженно сказал Главный Аврор. — Особенно на моем сыне, знаешь, у меня чуть сердце не выпрыгнуло из-за твоих выходок с Черной меткой и Адским огнем.

— Поттер, сын твой загибался не от слюны флоббер-червя и не от аконитовой вытяжки, — напомнил Блейз. — Безоар бы не помог, а целители, чтоб они были здоровы, бадьяном лечить пытались. Во-первых, что это за расизм по отношению к темной магии, а во-вторых, если у тебя были иные варианты лечения, почему ты не сказал мне?

Гарри выпил свою порцию виски и, отмахнувшись от претензий в свой адрес, откинулся на спинку кресла.

— Я навещу Джеймса вечером, подстрой под меня приемные часы.

— Не спеши, Поттер, — возразил Блейз. — Сейчас у палаты Джеймса дежурят все твои рыжеволосые Уизли, которые тебя проклинают, за то, что ты ребенка не уберег, а супруга твоя бывшая...короче, не надо вечером. Лучше завтра с утра.

Обреченно вздохнув, понимая, что из Главного Аврора родственники сделали врага номер один, Гарри не мог не согласиться с Блейзом. Джинни и так злилась, а сейчас, находясь на грани нервного срыва и жажды убийства, готова была напоить ядом соплохвоста своего бывшего супруга и даже не раскаяться.

— Самое смешное то, что мы не разгадали еще одну тайну, — напомнил Главный Аврор, задумчиво уставившись на недавно написанный рапорт.

— И что же?

— Кто пугал леди Элейн. Мне не верится, что она сумасшедшая.

Блейз закатил глаза и, обессилено вздохнув, взглянул на Гарри снисходительным взглядом.

— Мы же все уяснили, это была Шеридан.

— Очень сомневаюсь, — отрезал Гарри. — Она бы не прошла в поместье незамеченной, Маркус Дэй узнал бы ее. И потом, смысл ей преследовать Элейн?

— Чтоб Элейн уговорила мужа заставить нас отказаться от расследования, — уперся Блейз.

— Шеридан ничего с этого не получит. Более того, Шеридан не стала бы заморачиваться со Скорпиусом и психбольницей, не стала бы сочинять список дефектов и не стала бы разговаривать с Изабеллой Блоут. Она бы просто кинула Скорпиуса в хоунслоускую тюрьму, как любого несовершеннолетнего преступника.

На секунду Гарри показалось, что глыба скепсиса Блейза начала таять.

— И Десмонд Нотт узнал бы Шеридан, если бы это именно она появилась в шахтах, — словно нанося последний удар, подытожил Гарри.

— Поттер, — опять заупрямился Блейз. — Дело закрыто. Отдыхай, побудь с сыном. Не волнуйся, еще понапрягаешься в августе на суде.

Гарри неопределенно пожал плечами, опустив окурок в пепельницу. Конечно Блейз был прав. Но все же что-то крутилось у Гарри в голове, что-то, на что просто нельзя было закрыть глаза.

— А ты почему не в больнице? — спохватился Гарри, сменив тему. — Рабочий день же.

— Так все уже.

— Что все?

— Процесс выздоровления начался, меня отстранили.

Гарри удивленно вытаращил глаза.

— Поттер, меня лишили лицензии и выгнали из больницы, без права на реабилитацию, — напомнил Блейз каким-то деланно скорбным голосом. — Меня вообще к пациентам допустили только потому что ты у Главного Целителя крик поднял. Не помнишь уже?

— Черт, я и забыл. Так, что обратно возвращаешься в ряды патологоанатома и преподавателя анатомии?

Блейз кивнул, протянув Гарри пачку сигарет.

Закурив и поставив себе цель бросить эту пагубную привычку, Главный Аврор внимательно взглянул на Блейза, который вспомнив свои целительские будни, невольно напряг точеные скулы.

— Слушай, ты бы такую карьеру сколотил, — протянул Гарри.

— Не сыпь соль на рану, — усмехнулся Блейз. — И так не жалуюсь.

Ну это как сказать. Несложно было догадаться, что заветная мечта Блейза — вернуться в Больницу Святого Мунго с незапятнанной репутацией. Но ошибки на операционном столе, в следствии которых погибли люди, навсегда перечеркнули это стремление.

— И давно ты в патологической анатомии работаешь? — налив еще виски в стакан, спросил Гарри.

— Да года три уже.

— Три года, — задумался Гарри. — Опять три года...

Блейз вопросительно вскинул брови.

— Просто странно, — объяснился Гарри. — Три года назад Скорпиуса обвинили в убийстве. И три года назад ты лишаешься лицензии.

— Тот год был очень тяжелым, — просто ответил Блейз.

— Ладно, забудь. Поезжай к Еве, думаю, вам есть, что обсудить.

Блейз кивнул на прощание и вышел из кабинета. Гарри плеснул себе еще виски , твердо намереваясь обдумать загадку с таинственной гостьей, отравляющей жизнь Элейн Дэй.

Наверное, этого он нахватался от Скорпиуса: доводить дело до конца, до разъяснения мельчайших деталей.

Возможно, Скорпиус здорово бы помог, но со дня задержания убийцы его не видел никто (впрочем, никто и не искал).

— Кэмерон! — крикнул Гарри и секретарша тут же заглянула в кабинет. — Напомни, когда похороны погибших свидетелей?

— Двадцать шестого июля, — сказала Кэмерон, полистав записную книжку. — Суд над Энтони Вудроу — третьего августа.

— Спасибо, — поблагодарил Гарри. — Ступай.

«Двадцать шестого июля» — мысленно повторил Гарри, вертя в руках стакан.

На месте той, кто является леди Элейн, Главный Аврор не пропустил бы такое событие. Особенно, если на нем будут присутствовать и родители Вероники Дэй, с которой все и началось.

— Значит, четыре дня на разгадку, — произнес Гарри. — Что ж, удачи тебе, Гарри Поттер.

* * *

23 июля

— Вот только ничего не говори, — буркнула Джинни, сверля Гарри заплаканными глазами. — Ты просто рисковал жизнью Джеймса, как последняя...

— Хватит уже, будто я ему не отец, а посторонний мужик, — одернул ее Гарри. — Мне достаточно того, что со мной не разговаривает вся семья, поэтому не начинай.

— Детей ты больше не увидишь, — процедила Джинни, вытерев салфеткой слезы с лица. — У тебя есть Малфой, опекай его.

— Джинни, или закрой рот, или выйди из палаты.

— Ну вы еще подеритесь, — простонал Джеймс, недовольно ворочаясь на кровати.

Гарри и Джинни замерли, поспешив натянуть на лица милые улыбки.

— Прости, мы думали, ты спишь, — улыбнулся Гарри, взъерошив сыну волосы.

— Поспишь тут с вами, — пробурчал Джеймс, скривившись, при виде зелья, принесенного целительницей. — Когда меня выписывают?

— Блейз сказал на следующей неделе.

— А где он сам? — спросил Джеймс. — Он нравился мне больше, чем эти колдомедики. Правда, немного странно было, когда он мне кровью на груди руны рисовал...

— Ничего страшного, Блейз знает свое дело, — поспешил ответить Гарри, не желая посвящать Джеймса в таинства темной магии.

— Пей лекарство, — напомнила Джинни, подав сыну фиал с дымящимся густым зельем.

Джеймс недоверчиво взглянул на это варево, но отважно осушил фиал одним большим глотком, чуть не подавившись.

— Гадость какая, — запив лекарство водой, сказал Джеймс. — Говорят, что пару недель мне нельзя тяжелой пищи, поэтому придется питаться овсянкой и яблочным пюре. Лучше б эту гадость запретили.

Гадость гадостью, но выглядел Джеймс значительно лучше. Бледность немного спала, и дыхание стало куда ровнее, но на лице все еще были следы недавнего измождения.

— Как Картер? — осторожно спросил Джеймс.

Известие о том, что Картер Кейн не убийца, а такая же жертва, чуть не спровоцировало у Джеймса сердечный приступ. Поняв, что кроме них по дому ходил еще и всеми похороненный Энтони Вудроу, Джеймс не на шутку перепугался, стоило огромных усилий, чтоб убедить его в том, что никому уже ничего не угрожает.

— Картера, наверное, в детстве уронили в бочку с «Феликс Фелицисом», — усмехнулся Гарри. — На поправку идет, хотя в больнице проваляется еще длительное время.

— А Малфой?

Джинни закатила глаза и, поцеловав сына, демонстративно направилась к выходу. Дождавшись, пока за ней закроется дверь, Джеймс добавил:

— Правда, что он чуть Вудроу до смерти не забил?

— Да, — ответил Гарри. — Страшное было зрелище. Все, больше ничего не спрашивай, волноваться тебе нельзя.

— Не ссорься с мамой, — попросил Джеймс, зевнув.

— Обещаю, — кивнул Гарри. — А теперь спи, мы с мамой не будем орать над ухом.

— Это самое главное, — пробормотал Джеймс, накрывшись с головой колючим одеялом.

Тихо закрыв за собой дверь, Гарри вышел в коридор больницы, как всегда людный и шумный. Джинни, которая сидела в больнице круглые сутки, сейчас беседовала с целителем, а на диванчике у окна, на ее месте, сидела Гермиона.

— Привет, — улыбнулась она. — Как Джеймс?

— Жить будет, — сказал Гарри, присев рядом. — Ты пришла к Джинни?

— К тебе, Гарри. Кое-что нехорошее нарисовалось.

Поймав удивленный взгляд Главного Аврора, Гермиона протянула ему свежий номер «Ежедневного пророка».

— Это меня не удивляет, — тут же все понял Гарри. — Я читал вчерашний номер, в котором журналисты облили грязью всех, занимавшихся делом Вероники Дэй, включая саму Веронику Дэй. Не читай ты эту ересь, ради Бога, не порть себе настроение!

— Здесь кое-что другое, — возразила Гермиона. — Просто прочитай статью на пятой странице. Рита Скитер снова чудит.

— Ей уже за семьдесят, почему она не уйдет на покой?

— Шутишь? Она живет своими бреднями, — вздохнула Гермиона. — Читай.

Развернув «Пророк» на пятой странице, Гарри, к своему удивлению не обнаружил своей фамилии в заголовке. Но, прекрасно понимая, что ближайшие пару минут он ничего хорошего не прочитает, Главный Аврор откинулся на спинку дивана и скорбно углубился в чтение статьи.

Скорпиус Малфой: одержимый или обманутый?

Скорпиус Малфой, вероятно, самая загадочная личность, когда-либо носившая эту знаменитую фамилию, за последние несколько лет вызывает у многих колдунов и ведьм неподдельный интерес. Осужденный за зверское убийство дочери судьи, Малфой на некоторое время пропал из поля зрения магических наблюдателей, чем не мог не взволновать своих родственников, всячески поддерживающих невиновного мальчика.

— Мы потеряли связь со Скорпиусом почти сразу же после его рождения, — сообщает нам Люциус Малфой, не в силах сдерживать гнев на магическое правосудие. — Я плохо знаю своего внука, но до последнего не верил в то, что он мог совершить убийство чистокровной девочки!

Отправив Малфоя на принудительное лечение в маггловскую лечебницу, казалось бы волшебный мир оградил себя от неконтролируемого подростка. Если бы мы знали, кем он вернется спустя пару лет, уверена, мы не спешили бы делать выводы.

Обладая редким аналитическим складом ума, Скорпиус Малфой был замечен сначала маггловской полицией, а затем и самим Гарри Поттером, любимчиком которого является и по сей день. Человек, с легкостью находящий ответы на все вопросы, стал незаменимой фигурой в английских детективных конторах, иногда находя время для помощи и Аврорату. Услуги, которые оказывает этот безумный гений, стоят недешево (естественно услуги интеллектуального характера), но, нежно привязавшись к Гарри Поттеру, Скорпиус дарит всего себя за бесплатно. Люциус Малфой имеет на этот счет свои догадки, однако, больше чем эти бескорыстные взаимоотношения его беспокоит лишь нарисовавшийся на горизонте «родственник».

По словам Люциуса Малфоя, так любезно согласившегося помочь корреспонденту, неконтролируемое поведение, жестокость и сама причастность Скорпиуса к убийству Вероники Дэй — издержки воспитания Блейза Забини, нагло пользующегося доверием бедного малчика.

— Уверяю вас, Рита, этот человек способен запудрить мозги каждому, — утверждает мистер Малфой-старший. — Завоевав доверие моей бедной невестки, Забини спал и видел, как бы прикарманить себе наследство Скорпиуса на правах опекуна. Из-за чудовищной ошибки, совершенной в молодости, наша семья прослыла ярыми последователями Темного Лорда, после падения которого мы с супругой вынуждены были покинуть страну и оставить Скорпиуса и Асторию этому стервятнику.. Преследования и жестокие расправы над теми, кто имел хоть какое-то отношение к Темным искусствам, прошу заметить, очень неохотно замечались Авроратом. Не говоря уже о том, что провозгласив группу людей, избавляющуюся от родных тех, кто в свое время сверкал Черными метками, национальными героями, Аврорат просто закрывал глаза на смерти невиновных людей. Моих невестку и внука эти твари гоняли по всей Англии, понятно же, что не надеясь на защиту Аврората, Астория доверилась Блейзу Забини, имевшего и на нее, и на Скорпиуса свои планы.

— Какие именно планы вы имеете в виду?

— После заключения Драко в Азкабан, все сбережения из его личного счета, кстати, весьма немалые сбережения, перешли к его несовершеннолетнему сыну и супруге. Вот вам и истинная цель Блейза Забини: охмурить мою невестку и прикарманить себе все, до последней монеты. Но когда гонения и угрозы свели Асторию в могилу, а Скорпиуса упрятали по подозрению в убийстве, планы Забини рухнули, но и сейчас, претворяясь любящим отцом, этот гадкий человек не упускает возможности обвести Скорпиуса вокруг пальца.

— Каковы ваши меры по предотвращению этого чудовищного обмана?

— Во-первых, я сейчас готовлю все документы, чтоб оформить опекунство над внуком: в силу своих психиатрических отклонений, мальчику требуется опекун, который действительно будет о нем заботиться. И во-вторых я добьюсь того, чтоб люди знали, кто скрывается за маской безупречно честного аристократа. Больше мне ничего не нужно.

Распутанный клубок тайн, именуемый делом Вероники Дэй, стал для Скорпиус Малфоя спасением, которое помогло ему вернуть честное имя, но звериная жестокость, с которой он...

Конец статьи Гарри не дочитал, боясь отвлечься от мыслей, пришедших в голову после прочтения «откровений безутешного дедушки». Пару раз перечитав гневный диалог Риты Скитер и Люциуса Малфоя, Гарри словно обвел для себя главные строки и, наконец, взглянул на Гермиону.

— Ты веришь в это?

— Гарри, я хорошо знакома с творчеством Риты Скитер, — закатила глаза Гермиона. — Даже не смотря на то, как я отношусь к Скорпиусу и Блейзу, с уверенностью говорю, что в этой никчемной статейке нет и капли правды.

— Ну почему же, — протянул Гарри. — Я одолжу у тебя газету?

— Да, пожалуйста, — удивленно ответила Гермиона. — Зачем тебе? Удивишь Блейза?

— Для начала, удивлюсь сам.

И, быстро попрощавшись с подругой, Гарри свернул газету вдвое и поспешил к выходу, оставив ничего не понимающую Гермиону позади, аппарировал к себе в кабинет.

* * *

24 июля

— Поттер, ну что случилось? — усталый и, видимо немного подвыпивший Блейз, упал в кресло, напротив Главного Аврора. — Мы уже все решили, кроме того, где сейчас Скорпиус. Что ж тебе не сидится?

— Почитай, — кивнул Гарри, протянув Блейзу газету.

Блейз раскрыл газету на пятой странице и, внимательно изучив заголовок, поднял глаза на Гарри.

— Читал уже, и скажу, что не в первый и не в последний раз обо мне пишут гадости. И ради этого ты выдернул меня из дома?

— «Охота на Черную метку» — преследование и уничтожение семей темных магов, длившееся пятнадцать лет с момента десятой годовщины победы над Волдемортом, — быстро произнес Гарри. — Преследования закончились только два с половиной года назад.

— И?

— И Скорпиус с Асторией были в очень большой опасности после ареста Драко.

— Ты мне это говоришь? Я прятал их по всей стране от тех выродков, которые носят статус героев-избавителей, — холодно сказал Блейз. — Что ты от меня хочешь и к чему эти воспоминания?

— Астория боялась этих преследований, верно?

Блейз взглянул на Гарри, как на идиота.

— Это был невротический страх, постепенно перерастающий в паранойю. Особенно, после убийства Жаклин Нотт, с которой она неплохо общалась, — безжизненно произнес Блейз. — Состояние матери передавалось и Скорпиусу, именно поэтому он такой...необычный.

— Поясни-ка.

— Хогвартс был для него единственным спасением. Он ненавидел это место, как ты уже понял, жизни ему там не давали, но, по крайней мере, он был в безопасности, в то время как Астории приходилось каждый месяц переезжать с места на место. — На лице Блейза промелькнула тень какой-то несвойственной ему жалости. — Однажды, я забрал Скорпиуса с Кингс-Кросс, чтоб отвезти домой на летние каникулы. Когда мы прибыли на место, мы увидели, что дом разграблен, а на стене ярко-красным было написано «УБИЙЦЫ». Ребенок не выдержал бы этого. Вот и Скорпиус потихоньку начал бояться каждого шороха, боясь, что ночью его и маму просто прирежут «национальные герои». Если ты меня об этом спрашиваешь, чтоб узнать, виню ли я Аврорат в бездействии, то нет, не виню. Я даже не уверен, что Драко не присутствовал в моем доме, когда вся моя семья была убита. Возможно, я бы сам присоединился к избавителям, если бы не любовь к Астории.

— На которую, впрочем, она не ответила взаимностью.

— Это уже не важно, — уклончиво ответил Блейз. — Я все равно любил эту женщину и несмотря на ее отказ, я еле пережил ее смерть.

— Три года назад? — резко спросил Гарри. — Она умерла три года назад?

Блейз кивнул.

— Поттер, я честно ничего не понимаю. Что это за нелепый допрос?

Гарри внимательно взглянул на собеседника. Зная, что смерть Астории Гринграсс для Блейза такая же больная тема, как лишение целительской лицензии, единственное извинение, которое Гарри смог из себя выдавить — сочувственный взгляд.

— Просто ничего не спрашивай, — попросил он. — Потому что я не знаю, что тебе ответить.

* * *

25 июля

Квартира Изабеллы Блоут уже не казалась пустой никому из жильцов многоэтажного дома. По вечерам в ней горел свет, все время что-то гремело, все время кто-то смеялся, а когда на пороге возник строгого вида мужчина, конечно неизвестный магглам как Глава Аврората, сомнения по поводу пустующей квартиры отпали окончательно.

— Открывай, — громко постучав в дверь, рявкнул Гарри. — Быстро!

Ответа не последовало, зато на шум подтянулась любопытная соседка в махровом халате и сеточке для волос.

— Открывай, я знаю, что ты здесь! — проигнорировал ее Гарри, еще раз зарядив кулаком по двери, и, совершенно забыв, про соседку, добавил. — Или здесь через минуту будут авроры.

Услышав, как скрипнул замок и отъехала задвижка, Гарри огрызнулся в адрес соседки и, дернув дверь на себя, вошел внутрь.

— Я не удивлен, — произнес Гарри. — Странно только, что ты согласился оставить свою холеную шахту.

Десмонд Нотт, одетый в помятый спортивный костюм, сначала побледнел и инстинктивно сжал кулаки, приготовившись нападать, но спокойный голос Гарри его успокоил.

— Надпись Скорпиуса на зеркале? — спросил Гарри. — «21.07» — двадцать первое июля? Дата твоего побега?

— Амнистии, — пробасил Десмонд.

— Вот как.

— Малфой договорился.

— А ты разве не противник амнистий?

— Я не смог ему отказать.

— Почему?

— Он паршиво выглядел.

Гарри по-хозяйски вошел в гостиную, поманив за собой Десмонда. Как и ожидалось, Скорпиуса в квартире не было.

Десмонд все еще мялся у двери, догадываясь, что его пребывание на свободе оказалось недолгим. Сев на диван, Гарри громко его позвал и строго взглянул прямо в глаза.

— За что ты сидел? — спросил он.

— Разбой, — нехотя произнес Десмонд.

— Конкретнее.

— С ножом полез на вышибалу из «Дырявого котла». А почему вы...

— Потому что я — Главный Аврор, это во-первых. А во-вторых...не столь серьезный проступок, чтоб я не мог закрыть на него глаза.

Десмонд совершенно не веря неожиданной доброте, хмыкнул.

— Вот так вот просто закроете глаза? — усмехнулся он.

— Если поможешь мне, закрою, — спокойно сказал Гарри. — Где Скорпиус?

И по одним глазам Нотта было понятно, что он опять начал свою политику «своих не сдаю».

— Я не знаю, — просто ответил Десмонд.

— Десмонд!

— Не знаю.

«Бесполезно» — подумал Гарри. — «Хоть тюрьмой его пугай, хоть аврорами, хоть пытками».

Но на этом договоренность не закончилась. Достав из портфеля один файл, Гарри протянул его Десмонду, который все еще сверлил его подозрительным взглядом.

— Помоги мне, и я забуду, что знал тебя, — сказал Гарри, понимая, что действительно сдержит обещание, данное свирепому заключенному.

* * *

26 июля

Впечатляющая похоронная процессия, состоящая минимум из полусотни человек, заняла мрачный, но живописный участок кэнсал-гринского кладбища. Безутешные родственники и друзья свидетелей, павших жертвами расследования дела Вероники Дэй, репортеры (куда же без них), Рита Скитер, собственной персоной, картинно всхлипывала, при этом что-то тихонько диктуя ядовито-зеленому Прытко-Пишущему перу, Маркус Дэй, для которого личность убийцы оказалась непосильным ударом, леди Элейн, в сером платье и небрежно причесанная, смотревшая куда-то в толпу, Блейз, казавшийся совсем обессиленным и, к удивлению Гарри, Ева, прижимающаяся к будущему супругу, словно боясь, что окружающие ее волшебники сейчас сотворят неминуемую расправу. Шествие замыкал Лартен Джулиус, в руках которого теснились огромные букеты свежих нарциссов.

Похороны превратили во что-то грандиозное, словно это был не день прощания с молодыми людьми, а какой-то парад, который обязательно нужно было долго обсуждать и поместить на первые полосы всех волшебных газет.

— Почему могилы четыре, если в морге было пять тел? — тихо спросил Блейз, когда они с Евой выбились из толпы и приблизились к Гарри, все еще смотревшему на места упокоения людей, которых он не смог спасти.

Но Гарри лишь отмахнулся. Очередной приказ Лартена Джулиуса был настолько бредовым, беспардонным и диким, что лишний раз о нем вспоминать не хотелось.

— И отойдет чистая душа дочери Божьей на Небо, — напряженно произнес священник, обращаясь скорее не молитвой к Богу, а будничной речью к единственному, кто пришел проститься с пятым свидетелем.

Мэй Робардс приказали хоронить отдельно. В ней не видели такую же жертву, не видели даже человека. Все помнили, что она — заключенная, убившая своего отчима. Все знали, что она ничем не лучше Энтони Вудроу — у обоих руки были в крови.

Могила Мэй Робардс находилась почти в сотне метров от места захоронения Оуэна Крофтона, Валери Брент, Бритт МакГайвер и Северина Трента. На ее могиле не было обелиска — была самая простая надгробная плита. У могилы не лежал букет нарциссов — их заменили ярко-белые лилии. Проститься с девушкой не пришли родственники — на скамейке сидел лишь один человек , для которого и произносил священник несколько скорбную речь.

— Давай-давай, святой отец, — поторопил его Скорпиус, потому как священник опять замолчал. На таких похоронах он не бывал ни разу. — Работай.

Священник нервно вздохнул, и опять продолжил монотонную речь о том, какой Мэй Робардс была хорошей и что смерть ее — безутешная потеря для ее родных и близких.

«Похороны — день, когда тебя все любят» — подумал Скорпиус, сделав большой глоток рома прямо из горла бутылки.

Святой отец продолжал что-то вещать, но Скорпиус уже не слушал его. Махнув ему, позволив сворачивать скорбное представление, Скорпиус рассеяно взглянул на надгробную плиту, эпитафию на которой сделал сам. Иначе бы красовалась подпись «Здесь лежит убийца и будет она гореть в аду».

Эпитафия не была восхваляющей или слишком траурной, сама Мэй бы такого не потерпела. На могильной плите была выгравирована лаконичная фраза, похожую на ту которую Скорпиус хотел бы видеть и на своем надгробии.

«Мэй Робардс. Праведная грешница»

Сделав еще один глоток, Скорпиус вдруг заподозрил на себе какую-то порчу, иначе не объяснить тот факт, все те, с которыми он отважился на интимную близость, в скором времени умирали. Шизофреничка Кэролайн Лингрен, ставшая одной из лондонского «клуба самоубийц». Красавица Катарина Эйбрамсон, чье обезглавленное тело долго не выходило у него из головы. Теперь Мэй Робардс, которой он пообещал чуть ли не бессмертие.

«По ходу, шанхайский сутенер не жилец» — заметил Скорпиус, опять приложившись к бутылке.

Тихие шаги за спиной вытянули Скорпиуса из омута печальных мыслей. Лениво повернувшись Скорпиус не смог скрыть удивления при виде скорбящего гостя, которому бы лучше быть в гуще событий, в толпе, прощавшейся с четырьмя убитыми.

— Вижу тебе лучше, — произнес Скорпиус. — Не надеялся, что ты выздоровеешь...так быстро.

Джеймс Поттер, все еще болезненно бледный, который, впрочем, выглядел едва ли бледнее Скорпиуса, опустил на могилу охапку желтых роз и, немного постояв у надгробия, опустился на скамейку, как можно дальше от Скорпиуса.

— Кейн жив? — спросил Скорпиус.

— Жив.

— Ну и хорошо.

Пару минут они молчали, глядя на могилу, думая о своем. Скорпиус закурил и, словно забыв, что он уже не один, углубился в свои мысли, в которых переплеталось многое.

Какова вероятность, что министр оставит меня в покое? Сильно ли попадет Поттеру? Почему мать Мэй не приехала на похороны? Куда бежать из этого города от журналистов, для которых он уже не бездушный психопат, а несчастный невиновный мальчик?

— Ты любил ее? — вдруг спросил Джеймс, прервав размышления.

Скорпиус недовольно взглянул на него и выдохнул сигаретный дым почти что в ему лицо.

— А ты?

— Я первый спросил.

— А ножом в печень?

Джеймс невольно улыбнулся.

— Любил, — не соврал он.

— А почему тогда вел с ней, как урод?

— Потому что урод.

— Хоть что-то умное за сегодня услышал, — согласился Скорпиус.

— И все же, — не отставал Джеймс. — Ты любил ее?

— Я никогда никого не любил, — сухо ответил Скорпиус. — Есть неплохие люди, есть хорошие, есть очень хорошие. Я чувствую к ним раздражение, терпение, уважение, но не любовь. Мэй была в категории хороших людей.

— А почему она не дотянула до очень хороших?

— Она постоянно тырила у меня сигареты.

Опять неловкое молчание, неловкость которого чувствовал лишь Джеймс. Скорпиус же пил ром, разглядывал свои татуировки, провожал взглядом птиц, думал, короче как мог отвлекал себя от ненавязчивой компании младшего Поттера.

— Прости. — И снова Джеймс заговорил неожиданно.

— Что ты уже натворил? — глухо отозвался Скорпиус, осторожно погладив голубя, севшего прямо на его колено.

— Ты знаешь, о чем я. Просто прости. За то, что Хогвартс не стал для тебя домом.

— Я бы все равно не использовал магию, так что не трудись.

— Почему?

— Глупо и бессмысленно.

Кинув окурок в кусты терновника, Скорпиус оставил пачку сигарет на могиле и желая поскорее сбежать от Джеймса, который сейчас начнет извиняться, рыдать и винить во всем себя, вышел на узенькую тропу, никак не пересекавшуюся с грандиозным шествием, посвященный прощанию с четырьмя молодыми людьми, которых сегодня вечером будет восхвалять «Ежедневный пророк».

* * *

— Добрый день, Рита, — шепнул напудренной журналистке на ухо Блейз, от чего та вздрогнула. — Сразу скажу, что если в «Пророке» промелькнет хоть что-то, что может мне не понравиться, обещаю, что вы лишитесь должности, свободы и головы.

Рита Скитер недовольно поджала губы и, запихнув в кожаную сумочку свое Прытко-Пишущее перо, и, не сказав ни слова, поспешила аппарировать к себе в контору.

Гарри вышел на дорогу, мельком заметив, что даже не смотря на уход Риты Скитер, репортеры продолжали работать, окружив моложавую брюнетку, несомненную мать Бритт МакГайвер.

— Ну вот и все, — произнес Блейз, заставив Гарри повернуть голову. — Осталось пережить суд на Вудроу и можно вздохнуть спокойно.

— Это уже не в твоей компетенции, — усмехнулся Гарри. — Можешь расслабиться.

— Непременно, — отозвался Блейз, открыв перед Евой дверь своего автомобиля. — Чего и тебе советую.

Рассеяно махнув ему на прощание, Гарри заметил у дороги знакомый мотоцикл, опершись на который, стоял Скорпиус. Приветственно кивнув, он слабо улыбнулся.

— Где ты был? — первым делом спросил Гарри, приблизившись к нему.

— Вы заметили, что все время встречаете меня этой фразой? — закатил глаза Скорпиус.

— Дорогой мой, ты своевольно освободил из тюрьмы уже двоих: Изабеллу Блоут и Десмонда Нотта, — сразу перешел к делу Главный Аврор.

— Троих, — лениво ответил Скорпиус.

Лицо Гарри побледнело.

— Не пугайтесь, мне так и не удалось организовать побег отца из Азкабана.

— Скорпиус, когда-нибудь я потеряю терпение.

— Теряйте, — пожал плечами Скорпиус.

Гарри хотел было еще попенять его, возможно, наорать, но приближение Маркуса Дэя сразу же сбило его с толка.

Бывший судья, одетый в безупречный черный костюм, нагнал Гарри у дороги, но что-то подсказывало Главному Аврору, что мистер Дэй хочет поговорить совсем не с ним. Леди Элейн, нервно теребившая в руках кружевную салфетку, оглядывалась по сторонам, что-то взволнованно бормоча себе под нос. Поблагодарив мысленно Скорпиуса за то, что тот не стал задерживать взгляд на миссис Дэй, Гарри пожал руку Маркусу.

— Позвольте еще раз поблагодарить вас, мистер Поттер, — сказал Маркус Дэй. — Правда многое значит для меня.

«Но не для вашей супруги» — подумал Гарри.

— А с вами, молодой человек, мы так и не познакомились, — произнес бывший судья, внимательно изучив Скорпиуса, остановив взгляд на пробитой брови. — Мистер Малфой, если я не ошибаюсь?

— Не ошибаетесь, — несколько скованно подтвердил Скорпиус.

— Я обязан попросить у вас прощения, — тихо сказал Маркус Дэй. — За то, что три года назад из вас сделали убийцу.

— Да ладно. — Скорпиус ответил таким тоном, будто ему случайно на ногу наступили. — Кто знает, если бы мне не пришлось из-за всего этого покинуть Хогвартс, я бы повесился курсе на шестом в туалете.

Лицо судьи посерело, а Гарри еле удержался от того, чтоб не влепить Скорпиусу подзатыльник.

Леди Элейн пропала из вида, поэтому Скорпиус не совершенно спокойно произнес:

— Я знаю о том, что случилось с вашей женой. Если вы не имеете аристократические предрассудки касательно магглов, я мог бы попросить хорошего психиатра помочь ей.

Маркус Дэй замер, от неожиданности не зная как реагировать.

И только когда Главный Аврор неспешно двинулся в сторону кладбища, судья еле слышно ответил: «Спасибо».

* * *

— Почему вы не слушаете меня? — шелестящий голос заставил леди Элейн бледнеть и беззвучно плакать.

— Они думают, что я сумасшедшая, — одними губами произнесла миссис Дэй. — Они не верят мне. Никто не верит.

Худая фигура, замершая рядом с бедной женщиной, одарила миссис Дэй высокомерным взглядом своих огромных голубых глаз, выглядевшими неестественно сияющими на фоне болезненно бледной кожи. Длинное платье из черного шифона, в подоле которого путались засохшие листья и травинки, подчеркивало острые ключицы и длинную тонкую шею.

Таинственная «она» больше всего напоминала тех самых ангелов, охраняющих вход в склеп, где покоилась Вероника Дэй.

— Я просила вас, леди, — прошипела незнакомка. — Но вы видимо считаете, что бессмертие вам подвластно, раз так просто игнорируете мои требования. Или может вы ждете встречи с любимой дочерью?

— Леди Элейн, пройдите, пожалуйста, к порт-ключу. — Голос Главного Аврора, раздавшийся за спиной, заставил обеих женщин вздрогнуть. — Гретта вас проведет.

Горничная семьи Дэй закивала и ласково взяла хозяйку за руку. Взгляд перепуганной миссис Дэй молили о помощи, и, схватив свободной рукой Гарри за рубашку, бедная женщина прошептала:

— Вы видите ее? Вы ее видите?

— Вижу, леди Элейн, — ответил Гарри. — Возвращайтесь домой, мистер Дэй волнуется.

Дождавшись, пока горничная уведет Элейн Дэй, Гарри перехватил преследовательницу, которая уже собралась беспрепятственно уйти, за тонкое запястье. Женщина резко остановилась и гордо повернулась к Главному Аврору, расправив плечи.

Десмонд Нотт был прав. У этой женщины были неописуемые глаза. Огромные, как галлеоны, пронзительные, гипнотизирующие — именно они и помогли Нотту опознать незнакомку днем ранее.

— Давайте прекращать этот спектакль, — спокойно сказал Гарри, в голосе которого все же звучали ледяные нотки отвращения. — Вы и так многое сделали, Астория.