The moment it began (гет)

К моменту возвращения в Хогвартс Северус искоренил в душе всякую надежду на то, что все сможет вернуться на круги своя в ближайшее время. Эйлин покинула его, умерла, бросила с зиявшей в груди пустотой, заполнить которую было не под силу даже Лили. Снейп отказывался от ее помощи, и та, пусть и хотела как лучше, попадала под удар его холодного равнодушия.

Профессора не докучали, не ждали от него повышенной концентрации на занятиях и закрывали глаза на его неуспеваемость, становившуюся все более заметной день ото дня. Все свободное время он проводил не как его однокурсники — в библиотеке или солнечном дворе, — а взаперти, в комнате, где мог бесконечно упиваться одиночеством и апатией.

Снейп все чаще ловил на себе взгляды однокашников, полные то опаски, то отвращения. Может, где-то среди них мелькали сочувствие или печаль, но Северусу было все равно.

Не прошло и двух недель со дня прибытия в школу, как Лили все же вытащила его на прогулку вдоль озера.

— Только пообещай не болтать слишком много, — попросил Северус.

— Все что угодно, лишь бы побыть с тобой, — грустно ответила Лили. Ей хотелось сказать так много всего: спросить, почему он отталкивает ее, когда она хочет помочь, что творится у него на душе, поделиться своими чувствами, на худой конец — хотя бы уверить, что жизнь по-прежнему продолжается.

Угадав ее мысли, Снейп нахмурился. Он мог нагрубить ей, заявить, что ей невдомек, как много он пережил на самом деле, что он больше не хочет быть слабым, не хочет открываться эмоциям, причинявшим лишь новую боль, но не стал. Снейп знал, что, несмотря на солидный возраст, все равно нуждался во времени, чтобы совладать с собой и прийти в норму.

Так что Северус все же составил Лили компанию и пошел на прогулку вокруг озера. Солнце, выглядывая из облаков, припекало голову. Весна была в самом цвету — Снейп пропустил слишком много, закрывшись от мира. Он позволил Лили взять его за руку и в царившем молчании почувствовал слабое подобие умиротворения.

Но и оно довольно скоро разлетелось на куски — из-за деревьев показался Сириус Блэк собственной персоной. Тот, очевидно, намеренно поджидал их.

— Чудный денек для прогулки с милой дамой, не так ли, Нюниус? — оскалился он.

— Не обращай на него внимания, Сев, — быстро шепнула Лили. — Уходи, Блэк.

— Почему? — притворно опешил Сириус. — Я просто задал вопрос.

Северус одарил гриффиндорца уничтожающим взглядом.

— Тебе лучше послушаться Лили, Блэк, — прорычал он. — Мне не о чем с тобой говорить.

— То есть ты не хочешь поговорить о своей мамочке? Ну же, Нюнчик, излей душу. Закрылся в своей комнате и рыдал дни напролет? Поэтому тебя не было видно?

Лили уже схватилась за палочку, но вдруг вмешался еще один голос. На полянку вышел Люпин.

— Перестань, Сириус, — твердо произнес он.

Сперва Снейп удивленно вскинул брови, но когда понял, что Римус в очередной раз разыгрывает миротворца, лишь поджал губы.

— Мне не нужна твоя помощь, Люпин. Меня тошнит от нее даже больше, чем от шуточек Блэка.

— Никого не интересует, что тебе нравится, а что нет, Снейп, — хмуро ответил Люпин. — Я — староста, и когда мой однокурсник переходит границы дозволенного, я обязан вмешаться.

Сириус фыркнул.

— Почему ты вспомнил только сейчас? Сколько раз до меня самого докапывались все подряд, а ты и слова не сказал?

— Случалось, — согласился Люпин («Слишком легко», — подумал Северус). — Давай, Сириус. Пошли.

Блэк насупился, пробурчал пару нелестных слов в адрес друга, но, к счастью, повиновался. Снейп и Лили остались одни.

— Наконец-то у Римуса появился характер, — задумчиво подметила Эванс. Поведение Римуса и в самом деле тронуло ее, но сейчас она просто пыталась вычленить хоть что-то положительное из случившегося, чтобы подбодрить.

— Какая разница, — пробормотал Северус. — Он просто прикрывает задницу Блэка.

— Сев, — слабо возразила Лили, — неужели ты не можешь поверить, что он мог сделать что-то хорошее просто так, из уважения к тебе?

— Нет.

— Почему ты не можешь принять, что хоть кто-то в этом мире, кроме меня, может не ненавидеть тебя? — напирала она, не в силах ничего с собой поделать. Упрямство и отстраненность Северуса все больше вгоняли ее в уныние.

— Ты не поймешь, — в голосе звучал яд. — Я знаю, что Люпин ни на йоту не заботится обо мне. Да и с чего бы ему это делать? Какое ему до меня дело? Я не давал ему повода для этого, Лили. Вообще я мастерски отталкиваю от себя людей. Уж в этом я хорош. Дай лишь время, и ты тоже сбежишь куда подальше.

Сердце Лили болезненно екнуло. Эти тоска и горечь — первые проявления настоящих эмоций с его стороны с того дня, как он потерял мать. Они остановились, расположившись в небольшой чаще деревьев, скрывавшей их от посторонних глаз. Лили сжала руку Северуса.

— А вот здесь ты не прав, — уверенно произнесла она. — Я никуда от тебя не денусь и буду повторять это снова и снова, пока не вобью в твою тупую голову, дурачок. Прекрати самоедствовать. Ты ни в чем не виноват и знаешь это. Ты сделал для нее все, что мог.

— Но этого оказалось мало, — прошептал Северус, пряча глаза.

Взяв его за подбородок, Лили заставила его посмотреть на нее.

— Все было замечательно. Ты любил ее, и она понимала это. И это главное. И вообще, ты делаешь очень много хорошего, но почему-то не хочешь, чтобы об этом кто-то знал. Ты постоянно язвишь и замыкаешься в себе, потому что по какой-то идиотской причине боишься, что кто-то узнает, каков ты есть на самом деле. Сев, почему... Что заставляет тебя закрываться ото всех? Мир полон добрых людей, которые с радостью примут тебя — лишь покажи свое истинное лицо.

— Кажется, мы договорились не болтать, — заметил Северус. Меньше всего на свете ему хотелось обсуждать свою персону и мотивы, какими бы они ни были.

Осознав, что момент безвозвратно упущен, Лили удрученно вздохнула.

— Ладно, больше ни слова, — пробормотала она. Вместо этого она крепко обняла Северуса, подарив ему слабое ощущение защищенности.

А чуть вдали, за деревьями, под мантией-невидимкой притаился Джеймс Поттер. Он подслушал весь разговор до самого конца, сжав челюсти, чтобы не разинуть рот от удивления.

«Мерлин, да она и правда любит его, а он... И он тоже, правда каким-то своим извращенным способом», — подумал Джеймс.