Severus (джен)

Когда Северус добрался до своей комнаты, ему хотелось только одного — упасть в постель и уснуть. Увы, осуществить это желание не удалось: едва он успел стащить порванную о колючий кустарник куртку и затолкать её под кровать вместе с туфлями, а также комом глины, по-видимому, отвалившимся от подошвы, как в дверь осторожно постучали.

— Кто там? — недовольно поинтересовался он, пристально разглядывая пол в поисках коварно ускользнувшего от его внимания компромата.

— Простите глупого эльфа, господин, но вам пора вставать! — донёсся знакомый писклявый голос Трике.

От досады Северус сжал зубы, однако в глубине души порадовался собственной предусмотрительности: устав от навязчивых забот домовика, вчера он запретил тому появляться здесь без предупреждения.

— Что тебе нужно? — Испачканные влажные от росы брюки отправились вслед за обувью.

— Но, господин, уже поздно, а мессир хочет видеть вас через полчаса в чайной комнате! — запричитал Трике. — Разрешите вашему верному слуге войти и помочь вам с утренним туалетом!

— Н-нет! Не нужно! Я... я не сплю! А справлюсь сам! — торопливо выпалил Северус, бледнея от одной только мысли, что несносный, всюду сующий свой длинный нос коротышка извлечёт из импровизированного и, увы, ненадёжного тайника его вещи, а потом доложит обо всём маркизу! — Приходи через десять минут! — добавил он, сообразив, что к тому времени наверняка сможет избавиться от проклятых тряпок, и тогда помощь эльфа будет очень даже кстати.

— Слушаюсь, господин! — раздалось из-за двери, а потом послышался какой-то глухой стук.

Немного подумав, Северус предположил, что Трике, возможно, решил не откладывать с самонаказанием и побиться головой о пол, не отходя от места, где была совершена провинность.

И точно, словно в подтверждение догадки, его слуха коснулся пронзительный скорбный вопль:

— Простите, если глупый эльф досадил господину! Трике вернётся позже!

Северус пожал плечами и покачал головой. До сих пор он так и не привык к странным манерам домовых эльфов.

Однако в следующее мгновенье его мысли поглотили более насущные заботы. Нужно было поскорее уничтожить одежду. Но как?

Дома он несколько раз пробовал Insendio, но то ли из-за недостатка опыта, то ли из-за того, что палочка Эйлин была с трещиной, это заклинание удавалось ему не всегда. С Evanesco дело обстояло ещё хуже! Как-то, когда Эйлин в очередной раз исчезла, а пьяный отец спал в своей комнате наверху, Северус попытался попрактиковаться в магии, а заодно удалить с лестницы грязь, которую принёс на ботинках Тобиас. Успех предприятия оказался просто грандиозным! Грязь исчезла... вместе со ступеньками. В результате лестница превратилась в тренажёр для начинающих альпинистов, а ему пришлось просидеть в кладовой двое суток на одной воде. Так что от идеи сложить вещи посреди спальни и попытаться заставить их исчезнуть пришлось отказаться — Северусу совсем не хотелось, чтобы в центре комнаты появился колодец, уходящий в подвалы замка.

Мысль о том, чтобы попросить о помощи Люциуса, была отметена сразу. Зато появилась другая — на первый взгляд очень даже привлекательная. Осталось только кое-что проверить.

В тёмном лабиринте печальных перспектив забрезжил луч надежды, и, не теряя времени, Северус бросился на балкон, чтобы удостовериться в том, что ничего не напутал.

Прошлёпав босиком по согретому солнцем полу и в который раз удивившись тому, что камень, оказывается, может быть тёплым, он ухватился за парапет и посмотрел вниз.

Точно! Восьмиугольная башня, где помещалась его спальня, возвышалась над крутой скалой, основание которой терялось в бездонном на вид ущелье.

На губах мальчика расплылась довольная улыбка.

Дальнейший план родился в мгновение ока. Если скатать вещи в комок, их вполне можно будет сбросить вниз, а чтобы ветер не развесил его штаны на окрестных скалах, нужно положить внутрь что-нибудь тяжелое и перевязать свёрток.

Северус лихорадочно огляделся по сторонам в поисках чего-нибудь увесистого.

На самом балконе ничего подходящего не нашлось, зато в комнате его внимание привлекли большие каминные щипцы. Конечно, может статься, их исчезновение придется потом как-то объяснять, но... он успокоил себя мыслью, что к тому времени он что-нибудь обязательно придумает.

Окрылённый собственной находчивостью, Северус взял щипцы — они оказались даже тяжелее, чем он думал — и сунул их вместе со штанами, туфлями и курткой в рубашку, подол которой предварительно завязал узлом. Получился достаточно прочный мешок, надёжность которого гарантировали рукава — их он связал крест-накрест. Скоро в его руках оказался небольшой, но довольно увесистый свёрток, а через минуту все материальные свидетельства вылазки поглотило ущелье.

Расправившись с главной проблемой сегодняшнего утра, Северус некоторое время вглядывался в тёмный провал. Сверху он напоминал разверстую пасть гигантского монстра, окаймлённую длинными и кривыми, как драконьи зубы, скалами. В животе защекотало от ужаса и сладкого предвкушения. Бездна манила и звала, обещая посвятить в тайну тайн, и только мысль о том, что вот-вот в комнате может появиться Трике, заставила его оторвать взгляд от затаившейся на дне тьмы.

Встряхнув головой, Северус спрыгнул с основания ограждающего балкон парапета, на который он сам не помнил когда успел забраться, и побежал в ванную.

К счастью, домовик появился в тот момент, когда он уже успел смыть с себя всю грязь и выбраться из-под душа. Так что эльфу осталось лишь привести в порядок его волосы и приготовить одежду. Туалет занял не более десяти минут, и в результате румяный от волнения, умытый и сияющий, как июньское утро, Северус предстал перед глазами хозяина Монмиреля вовремя.

На сей раз маркиза не составила компанию супругу, и Рене де Сен-Аман встретил гостя в одиночестве. Пока он отдавал распоряжения прислуживающему за столом эльфу, Северус обвёл глазами небольшую, отделанную зеленоватым камнем комнату, высокие распашные двери которой выходили на террасу, а потом принялся украдкой разглядывать хозяина.

Тот выглядел усталым. Бледное лицо его заострилось, между бровями появилась вертикальная морщинка, которой не было прежде, синие глаза слегка покраснели, а под ними залегли тени.

«Похоже, сегодня он спал не больше, чем я», — подумал Северус, однако углубиться в предположения о причинах мучившей маркиза бессонницы ему не удалось.

— У меня для вас хорошая новость, мой друг! — произнёс Рене де Сен-Аман с чуть лукавой, тут же преобразившей его черты улыбкой, и Северус понял, что тот заметил его интерес к своей персоне. От смущения щёки его зарделись, но он всё-таки заставил себя оторвать взгляд от скатерти, в которую мгновенье назад непроизвольно уставился, и посмотреть собеседнику в глаза. — Сегодня вы увидите вашу маму, — сказал он и, отвечая на немой вопрос в глазах мальчика, пояснил: — Эйлин прислала письмо, в котором сообщает, что приняла приглашение и посетит наш Летний Турнир.

— Летний Турнир? — изумлённо переспросил Северус, и уголки его губ, опустившиеся при известии о грядущей встрече с матерью, снова приподнялись.

— Вот именно, — подтвердил маркиз. — Так называется праздник в честь летнего солнцестояния, который ежегодно устраивается в замке, хотя, я уверен, в Провансе его отмечали задолго до того, как были возведены эти стены, — сказал он, задумчиво прикрывая глаза.

В комнате повисла тишина, нарушаемая лишь шорохом полупрозрачных шелковых занавесей и доносившимся снаружи звонким щебетом птиц. Северус зажмурился, пытаясь осмыслить услышанное. О турнирах он, конечно же, читал, но до сих пор был уверен, что публичные поединки волшебников, не говоря уже об обычае доказывать свою доблесть на ристалище, преломляя копья с закованным в латы соперником, остались далеко в прошлом. С другой стороны, похоже, маркиз говорил о турнире вполне серьёзно.

— А... разве турниры ещё существуют, сэр? — спросил он, с недоверием глядя на погружённого в свои мысли хозяина замка.

— О, да! — Рене де Сен-Аман вдруг широко улыбнулся, и глаза его засияли мягким светом. — Турниры существуют, и сегодня ты в этом убедишься. Уверен, тебе понравится. Это довольно красиво, хотя... — улыбка его слегка угасла, — и хлопотно. Я буду рад, если согласишься нам немного помочь, — добавил он, внимательно глядя на Северуса.

...

От неожиданности мальчик растерялся. Чувствуя, что дар речи его покинул, он во все глаза смотрел на сидящего напротив мага, не понимая, смеётся тот над ним или нет.

— Так как, я могу на тебя рассчитывать, Северус? — повторил тот свой вопрос.

Сейчас на лице маркиза не осталось ни следа от улыбки. Черты лица утратили мягкость, брови сошлись над переносицей, синие глаза потемнели, их испытующий взгляд, казалось, проникал в самое сердце.

Нужно было что-то ответить... Но что?! Что он мог сказать? А главное — чем он мог помочь этому блестящему вельможе, словно бы сошедшему с иллюстраций из его любимой Истории Магической Британии? Чем вообще может помочь нищий королю, а сбежавший из грязного птичьего двора утёнок — вольному лебедю? — подумал Северус, отчего-то вспомнив ненавистную маггловскую сказку.

Не опуская головы и не отводя глаз, он сделал глубокий вдох.

— В-вы считаете... я могу вам чем-то помочь, сэр? — голос его прозвучал неуверенно и неожиданно тихо.

— Можешь, — подтвердил маркиз и кивнул, как будто желая придать больше веса своим словам.

Всё ещё не веря собственным ушам, Северус заморгал.

— Тогда я... согласен, — сказал он немного твёрже, до сих пор в глубине души ожидая, что маг вот-вот громко рассмеётся над его легковерием и глупостью.

Но этого не произошло.

— Прекрасно! — удовлетворённо объявил де Сен-Аман. — В таком случае, я объясню суть дела. После завтрака Амалия собирается в Экс. Как хозяйка замка она должна выбрать сувениры для победителей турнира, а Айллин упросила взять её с собой. К сожалению, сам я поехать с ними не смогу. Ты не против того, чтобы заменить меня и составить дамам компанию?

Заменить? Его?

Слова эти не укладывались у Северуса в голове, однако перспектива увидеть чужой город и новых людей, оказаться в самом центре до сих пор неведомой жизни, скорее всего, совершенно непохожей на единственно известную ему жизнь Йоркшира, быстро затмила и недоверие, и страх. Так что, немного подумав, всё ещё красный от смущения Северус кивнул:

— Хорошо, сэр. — А потом, немного поколебавшись, добавил: — А кто это — Айллин?

Он решил, что звонкое, как серебряный колокольчик, имя из кельтских легенд принадлежит одной из старших девочек, которых он видел на праздничном вечере, но маркиз опроверг его догадку:

— Айллин — моя дочь, — сказал он просто, — так мы зовём её дома, хотя официально она Элеонора... — Рене де Сен-Аман помолчал. — Когда она родилась, Амалия настояла, чтобы её записали под этим именем.

— Почему? — внезапно даже для самого себя спросил Северус и, проклиная свой несдержанный язык, поспешил опустить глаза.

К счастью, его собеседник, казалось, не рассердился.

— Она считает, что Айллин — несчастливое имя, — ответил он и отвёл взгляд, как показалось Северусу, немного поспешно.

На сей раз он прикусил язык, хотя ему ужасно хотелось спросить, не связано ли предубеждение маркизы с известной ему легендой о Байле и Айллин*. Конечно, надолго его терпения бы не хватило, однако маркиз избавил его от мучений и сменил тему, предложив гостю приступить наконец к завтраку.

* * *

Вот как вкратце излагает суть этой легенды Уильям Батлер Йейтс:

Байле и Айллин любили друг друга, но Энгус, бог любви, желая сделать их счастливыми в своих владениях в стране мертвых, рассказал каждому из возлюбленных о смерти другого, от чего сердца их разбились, и они умерли.

А вот как начинается его версия этого сказания:

Когда во тьме кричит кулик,

И с ветром шепчется тростник,

Из сна, из темноты ночной

Они встают передо мной:

Вождь уладов, Месгедры сын,

И дева кроткая Айллин

Дочь Лугайда, краса долин.

Любви их был заказан путь

В заботах поздних утонуть;

Их страсть остынуть не могла,

Как стынут в старости тела.

Отторженные от земли,

Они в бессмертье расцвели.