Severus (джен)

Скорлупа треснула на целые сутки раньше ожидаемого срока, и произошло это на рассвете.

Северус спал. Ему снилось, что он летит в непроглядной ночи над бескрайней ослепительно-белой равниной. Воздух звенел от холода, но Северус отчего-то совершенно не мерз и даже не удивлялся этому. Вдруг он заметил, что лед под ним начал стремительно покрываться затейливым узором трещин. В какой-то момент темные линии налились багрянцем, затем заалели и наконец взорвались жидким огнем. Фонтаны раскаленной плазмы выстрелили в темное небо, которое зашипело, будто потревоженное змеиное гнездо, и ответило мощным разрядом разноцветных молний, ударивших в ледяное поле.

Северус вздрогнул, испуганно открыл глаза и с облегчением увидел над собой привычный шелковый полог. Ладони коснулись прохладной простыни.

— Это Монмирель. Я в своей спальне. Всё хорошо, — прошептал он, стараясь успокоиться, в то время как учащенное дыхание постепенно возвращалось к спокойному ритму. Однако ощущение, что происходит что-то необычное, не уходило.

Ладонь привычным движением скользнула под подушку, но там было пусто.

На лбу вступила испарина. Однако спустя несколько сумасшедших ударов сердца Северус вспомнил, что, следуя совету из зачитанного за последний месяц до дыр руководства Тарантулуса Скамандера «Как вырастить рунеспура в неволе: теория и практика», два дня назад он перенес яйцо на балкон. Знаменитый магозоолог утверждал, что за некоторое время до ожидаемого появления рунеспура яйцо необходимо держать под открытым небом, чтобы «свет солнца и звёзд соединились с магией зародыша, ибо только в этом случае новорожденный получит запас энергии, необходимый для долгой, здоровой и полноценной жизни».

И теперь, судя по донёсшемуся откуда-то со стороны балкона странному постукиванию, там явно что-то происходило.

Поспешно отбросив в сторону одеяло, спотыкаясь спросонку, путаясь в полах ночной сорочки, Северус пулей вылетел в раскрытую дверь и…

Ошеломленно застыл, завороженный невероятным зрелищем.

В предрассветных сумерках, на светлых мраморных плитах распласталось алое пятно, будто вопреки летнему буйству неизвестно откуда прилетевший шальной ветер занес на балкон крупный осенний лист.

Спустя мгновение лист шевельнулся, превратившись в язычок волшебного пламени, не нуждающийся в подпитке извне. Вот он качнулся раз, другой и вдруг увенчался трехзубчатой короной, в которой, если присмотреться, легко можно было угадать… три крошечных головы.

Северус осторожно приблизился, не отрывая взгляда от фантастического зрелища, а затем медленно опустился на колени. Все три головы приподнялись чуть выше и, покачиваясь в воздухе, устремили на него немигающий взгляд черных глаз-бусинок. Некоторое время новорожденный рунеспур изучал его, а потом синхронно, как по команде, широко раскрыл свои крохотные розовые рты и громко зашипел.

— Поздравляю, господин! — тихий шепот донесся из-за спины, разрушая звенящую нить волшебства, соединявшую его с маленьким фамильяром.

Обернувшись, Северус увидел чем-то невероятно довольного Трике. Большие выпуклые глаза эльфа восторженно сияли, рот расплылся в широкой улыбке.

— Какой замечательный день! — в порыве чувств домовик прижал к груди руки. — Ваш фамильяр наконец-то вылупился, и Трике уже принес ему змеиного молока! — Он извлек из складок своего полотенца три миниатюрных бутылочки с чем-то опалово-белым и довольно густым. — Но Трике ни за что бы не побеспокоил господина в такой важный момент, если бы у него не было еще одной, прекрасной, самой лучшей, просто замечательной новости! — бормотал эльф, переступая с ноги на ногу, будто пытался удержать рвущиеся наружу слова и доложить как положено — толково и четко, но, увы, не слишком успешно.

— В чем дело, Трике? — Необычное поведение домовика уже начинало беспокоить. — Что-то случилось?

— Случилось, господин! Ох, случилось! — От избытка чувств интонации экзальтированного домовика достигли предельно-высокого регистра. — Мессир Рене вернулся и… И с ним… И с ним мисс Айрис!

— Что?! — Северус вскочил как ужаленный. — Они в порядке? Ты присмотришь за моим рунеспуром, если я отлучусь на минутку? Когда я могу её увидеть? — Он переводил взгляд с притихшего на полу фамильяра, словно понимавшего всю важность полученного известия для хозяина, на приплясывающего на месте домовика, как вдруг услышал знакомый мягкий голос:

— Сейчас. И для этого тебе не нужно поручать фамильяра Трике.

Северусу показалось, что он продолжает спать.

— Наверняка и рунеспур мне тоже привиделся, — пробормотал он себе под нос.

Ведь сегодня ещё только второе августа, и змейка должна вылупиться только завтра.

С этими мыслями, подкрепленными для надежности хорошим щипком, он медленно повернулся на звук.

Нет, это был не сон! Запястье горело — у его ног по-прежнему тихо шипел фамильяр, а в арочном проеме стояла улыбающаяся Айрис.

* * *

Поздно вечером, после целого дня веселья и приятных, но, что уж там скрывать, немного утомительных хлопот, связанных с новорожденным, когда Северус уже лежал в своей постели, к нему заглянула Айрис.

— Теперь ты будешь жить здесь? — спросил он, когда та призвала кресло к изголовью и уютно устроилась в нём, подобрав под себя ноги.

— Да, — она кивнула, — некоторое время придется.

Ему показалось, или её лицо действительно стало печальным? А если так, то почему? Что касается самого Северуса, то он лично готов был отдать половину жизни за то, чтобы остаться здесь. Например, до Хогвартса. А если бы у него еще была волшебная палочка… Сколько разных заклинаний можно было бы узнать! Живя в Монмиреле, он мог бы по-настоящему учиться магии. И не по книгам, а вживую, на практике! А после сегодняшней экскурсии в подземную лабораторию, которую устроил Рене специально для него с Айрис — вот где был настоящий рай! — Северус уже подумывал о том, чтобы переступить через гордость и попросить у маркиза разрешения задержаться здесь хотя бы до начала сентября.

— Тебе не нравится Монмирель?

Айрис тихо вздохнула.

— Я бы предпочла сама выбирать где жить, а не прятаться, пусть даже в самом лучшем в мире месте.

Северус помолчал, а потом, поколебавшись, признался:

— А я бы… Я бы хотел здесь остаться.

Айрис мимолетно коснулась его макушки.

— Тебе здесь нравится?

— Очень! — выдохнул он с энтузиазмом и уже тише добавил: — Я не смогу взять с собой рунеспура — отец ни за что не позволит, чтобы тот жил в доме. Ты же знаешь, он терпеть не может магию. Так что мне, скорее всего, придется оставить его здесь. Я буду очень скучать по нему и… по тебе. — К концу фразы голос его совсем сел, и последние слова едва прозвучали. Но оказалось, что их услышали.

Наклонившись к нему, Айрис сказала:

— В таком случае, я могу тебя порадовать.

От этих слов сердце Северуса застучало так часто и сильно, что стало больно в груди. Прикусив губу и отчего-то зажмурившись, он ждал продолжения, предчувствуя небывалый и очень важный поворот в судьбе, в то время как его душа разрывалась между отчаянием и надеждой.

— Ты остаёшься в замке.

Потрясенный, Северус широко распахнул глаза. Наверное, он ослышался.

— Я… остаюсь? — пробормотал он, пытаясь разглядеть лицо Айрис и одновременно страшась увидеть, что она смеется. — Ты шутишь?

— Я бы не стала так с тобой шутить, — серьезно ответила она и взяла его за руку. — Сегодня Рене поговорил с твоей мамой и убедил её. Я тоже там была и всё слышала. Повторяю: ты остаёшься.

Он покачал головой, всё ещё не в силах поверить услышанному. Разве это возможно? Подобное случается только в глупых сказках, таких, как та история о гадком утенке, принятом лебедями в свою стаю.

— Но… — Северус попытался проглотить застрявший в горле ком. — Для чего ему это? Я имею в виду Рене.

Вот теперь Айрис тихонько рассмеялась.

— Потому что это правильно — позволить тебе учиться. Ты ведь помнишь, что я обещала заниматься с тобой, а раз я не могу выйти за пределы владений де Сен-Амана, ты должен жить здесь, верно?

— Да, но… отец. Он точно не позволит, он…

— Об этом не беспокойся, — она успокаивающе сжала его ладонь, перед тем как отпустить. — Эйлин лично позаботится, чтобы Тобиас был совершенно уверен в том, что ты живешь в его доме и ведешь себя в соответствии с его представлениями о послушном сыне.

Северус открыл было рот, но потом понял, что просто не знает, что ещё сказать.

В голове царила приятная пустота, вмиг навалившаяся усталость окутала мягким теплым коконом, веки стали наливаться свинцом.

Ему показалось, что перед тем как уйти Айрис быстро наклонилась и её губы легко коснулись его лба, а в следующее мгновение он уже провалился в глубокий сон.