Severus (джен)

С тех пор как Эйлин переступила порог убогой лачуги в Паучьем Тупике, жизнь её нельзя было назвать радужной. Серые унылые дни вяло текли друг за другом, складываясь в недели, месяцы и годы, словно звенья тюремных оков, опутывая свою жертву и становясь со временем лишь тяжелее. Конца этому видно не было, и она постепенно окружила себя прочной стеной холодного безразличия, за которой ей было более или менее комфортно и пробить которую могло только действительно неординарное событие.

Так, в прошлую встречу Рене привел её в ярость, заявив, что, отгородившись от мира и в том числе от единственного сына ледяным барьером, она лишила себя остатков свободы.

А ведь вначале всё шло так, как было задумано. Они обсудили письмо Айрис, которое в свете наполнивших магическую Британию слухов о каком-то сумасшедшем, вербующим как темных тварей, так и выходцев из старинных семей, предстало в ещё более тревожном свете. Затем разговор перешел на Северуса, и… Тут-то все и началось. Рене принялся расспрашивать о его характере, привычках, занятиях так увлеченно, что она даже ощутила иррациональный укол ревности. Конечно, это было нелепым, но его серые глаза сияли от неподдельного интереса, даже… нежности — и Эйлин не выдержала.

— Какое тебе дело до чужого ребенка? — спросила она, не скрывая досады.

А в ответ услышала, что, насколько можно судить, наблюдая за мальчиком, тот, вероятно, привык ощущать себя чужим и в собственном доме.

И тогда она бросилась на него с кулаками и криками, будто заурядная мещанка, позабыв о гордости, равно как и о принятом десять лет назад решении не показывать своих чувств. Особенно — ему!

Однако проклятые эмоции уже вырвались на волю стремительным потоком, обуздать который не было никакой возможности. Вслед за оскорблениями, на которые Рене ответил тем, что лишь крепко прижал её к своей груди, последовали жалобы на несправедливость судьбы и, наконец, слезы. О, их было много, слишком много! Все, которые скопились на сердце за последние десять лет.

Когда Эйлин немного успокоилась и пришла в себя, за окнами разгорался рассвет. Не смея поднять глаз на внимательно наблюдающего за ней Рене, она пила крепкий обжигающий кофе, сгорая от стыда. Никогда в жизни ей не было так тошно, даже когда напившийся для храбрости Тобиас возжелал осуществить свои права и едва не преуспел, потому что сообразил предварительно спрятать палочку строптивой супруги. Если тогда от гадливого ощущения удалось избавиться, наказав наглеца одним очень нехорошим заклятьем из личного арсенала бабушки Тисифоны, а затем Обливиэйта, то на сей раз действенного средства просто не существовало. И, должно быть, сложив все, что она в запале выкрикивала, Рене вполне мог догадаться… Если так, то нужно хорошо подумать, как вести себя при следующей встрече и что все-таки делать с Северусом — оставить его в Монмиреле до конца лета, как настаивал де Сен-Аман, или забрать поскорее в Йоркшир и постараться просто забыть обо всем.

— Проклятье! — пробормотала она, вставая с постели, и, зябко поежившись, набросила потертый халат. Бессонная ночь определенно не способствовала ясности мысли. Вероятно, лучше выбраться из этого могильника, по недоразумению именуемого домом, и пройтись.

* * *

Солнце уже клонилось к закату, когда Эйлин решила присесть за столик паба «Врата Эреба», располагавшегося в крохотном безымянном переулке между Ноктурн и Дайгон аллеями. Несмотря на зловещее название, это было уютное заведение с открытой террасой, выходившей на запад.

Одетый во все красное официант принес пинту красного имбирного эля, блюдо пряных оливок, корзинку с горячими, только что из печи, булочками и удалился. Эйлин пригубила эль — действительно, замечательный. Однажды они были здесь с Рене, много лет назад, так много, что она уже почти забыла об этом, однако сегодня ноги почему-то принесли её именно сюда.

Прикрыв веки, она сидела, подставив лицо прохладному ветерку, когда вдруг услышала:

— Надеюсь, вы простите мою смелость…

Эйлин открыла глаза, в то время как её рука сама легла на скрытую в складках мантии палочку. В следующий миг она увидела перед собой высокого темноволосого мага. У незнакомца была бледная кожа и правильные черты лица, однако красоту его портило выражение холодной жестокости, сквозившее во взгляде и жесткой линии рта. Улыбнувшись одними губами, он театральным жестом откинул полу черного плаща и занял место напротив. Прежде чем Эйлин успела ответить, он произнес, понизив голос:

— Мы официально не представлены, но дело, о котором я хочу с вами поговорить, очень важное и не терпит отлагательств. Только по этой причине, поверьте, я пренебрег приличиями. — Маг помолчал и добавил: — Меня зовут… Том Риддл.

Эйлин показалось, что, прежде чем произнести свое имя, он слегка поморщился, словно уже само его звучание было ему неприятно. Ей не нравился этот волшебник, его манеры — показная вежливость не шла ему, словно роскошный костюм, надетый с чужого плеча, — так же как и его самоуверенность.

— Прошу прощения, меня ждут в другом месте… — начала она, поднимаясь, но маг внезапно схватил её запястье, вынуждая снова сесть.

— Вначале вы выслушаете меня, — зло прошипел он, наклоняясь к ней, но потом разжал пальцы и уже более светским тоном добавил: — Это действительно важно, если не для вас, то для вашей сестры.

— Полагаю, это не так, — ответила Эйлин хмурясь. Она уже подумывала, каким заклинанием лучше воспользоваться: парализующим или усыпляющим.

— Не советую делать глупостей, миссис Снейп! — усмехнулся странный собеседник, будто бы прочитав её мысли. — Я имею в виду вашу кузину Айрис, — он осклабился. — Я сделал ей предложение и притом очень заманчивое, но она, видимо, пока это не осознала. Мне бы очень хотелось, чтобы вы помогли ей в этом. Просто скажите, что ей с её прошлым нет иного пути, как присоединиться ко мне.

— Почему бы вам не обойтись без посредников и не сказать ей всё это лично? — процедила Эйлин сквозь зубы. Она больше не сомневалась в том, что перед нею не кто иной, как Лорд Волдеморт.

Риддл издал лающий смешок, продемонстрировав ровный ряд крупных зубов.

— О, я так и сделаю, обязательно, — отозвался он. — Только не думаю, что её порадует наша беседа. Видите ли, она уже столько раз избегала меня, что, боюсь, мне придется прибегнуть к… особым средствам убеждения, а они не всем нравятся. — Он притворно вздохнул и поднялся. — Поэтому позвольте мне дать вам совет, миссис Снейп: всем будет лучше и спокойнее, в том числе и вам, и вашему мужу-магглу, если Айрис решит сотрудничать с нами. Передайте ей, что это было последнее… вежливое предложение. Всего наилучшего, мадам, — насмешливо закончил Риддл.

Отмахнувшись от подошедшего официанта, он спустился с террасы и аппарировал.

Эйлин посидела ещё немного, рассеянно пригубила эль, но поняла, что совершенно не ощущает вкуса. Она никогда не была ни трусихой, ни чрезмерно чувствительной, но этот разговор по-настоящему её напугал. Борясь с подступающей к горлу тошнотой, она положила на стол галеон и поспешила домой.

Айрис права. Ситуация действительно очень серьезная, и нужно всё как следует обдумать.

* * *

Проверив ещё раз устроенное под подушкой гнездо и убедившись, что с питомцем все в порядке, Северус спустился в сад.

Расспросив Трике, он узнал, что маркиза часто гуляет там перед ужином, и решил, что будет удобнее всего поговорить с ней именно там — без ненужных свидетелей. Однако, приблизившись к вырубленному в скале гроту, на скамейке у которого, по словам эльфа, можно было найти Амалию, он понял, что сегодня судьба к нему не благоволит. Вместо хозяйки Монмиреля он обнаружил там маленькую Айллин в обществе няни, которая читала ей вслух какую-то книгу.

Ему оставалось только удалиться, уповая на то, что завтра повезет больше. Развернувшись, он успел сделать всего один шаг, как услышал за спиной звонкий голос:

— Северус!

Послышался шорох гравия и легкие быстрые шаги.

Он поспешно оглянулся и увидел направляющуюся к нему девочку. Встретившись с ним взглядом, та остановилась и на мгновенье отвела глаза, а на чуть загорелых щеках отчетливо проступил румянец.

— Ты… — начала она, но вдруг замялась и покраснела ещё сильнее.

— Я искал здесь вашу матушку, — сказал Северус, чтобы заполнить неловкую паузу. — Трике сказал мне, что она любит здесь гулять.

— Это правда, — нежное личико Айллин озарилось улыбкой. — Мама очень любит это место, но сегодня она не очень хорошо себя чувствует, и я пришла сюда с Луизой. Она читает мне сказки. Хочешь послушать?

Северус уже собрался ответить, что не очень любит сказки, но малышка смотрела на него с такой надеждой, что у него просто язык не повернулся ей отказать. Так что он кивнул, в глубине души жалея о том, что придется отложить «Деяния Слизерина» до ночи, но когда увидел, как засияли от радости серые глаза Айллин, он решил, что поступил очень даже правильно.