Подмастерье и Некромант (гет)

— Брачный закон? — Гарри смял край газеты, раздраженно взмахнув «Ежедневным пророком». — Им что, сейчас больше заняться нечем?!

Со дня последней битвы прошло шесть месяцев. Мёртвых похоронили, но часть пожирателей смерти по-прежнему находилась на свободе.

Гермиона оторвала взгляд от своей тарелки, радуясь возможности отвлечься. Кикимер вел себя так, словно каждый раз стремился одержать победу в кулинарном конкурсе, но у нее почти не было аппетита.

— Ну, когда-нибудь всё должно прийти в норму, — сказала она. И подумала: «В норму... Разве сможет когда-нибудь хоть что-то стать снова нормальным?»

— Что там?

— Что-то о сквибах, гие-нах, мерах предосторожности и родословных, — пробормотал Рон с набитым тостом ртом.

Гермиона повернулась к третьему из их дружной компании и нахмурилась:

— Как ты узнал об этом? С каких пор ты читаешь?

Рон порозовел. Он нервно сглотнул, затем откашлялся:

— Вообще-то я не читал. Я подслушал, как об этом мама рассказывала.

— Дай мне газету, Гарри, — потребовала Гермиона. — Бьюсь об заклад, что это не услышанные Роном «гиены», а «гены».

Гарри закатил глаза, но передал «Пророк» Гермионе. Та отодвинула стул от стола и исчезла за газетой, оставив на виду лишь кудрявую макушку. Несколько минут спустя она отложила номер, озадаченно покачав головой.

— А знаете, это не лишено смысла, — сказала она наконец. — Министерство, должно быть, теряет хватку.

— Что? — уставился на неё Гарри. — Что разумного в принятии брачного закона, когда часть пожирателей смерти до сих пор в бегах?

— Так что там про эти гиены? — спросил Рон.

— Ну, в основном, этот закон направлен против браков между близкими родственниками. Вспомни о том гобелене Блэков, — она махнула рукой в сторону дверей. — Все чистокровные семьи связаны друг с другом. Волшебным даром мы обязаны нашим генам, Рональд. О, не смотри на меня так. Я говорила тебе об этом раньше. Про то, как ребёнок получает рыжие волосы? Помнишь? Информация закодирована в клетках нашего тела.

Рон насупился.

Гермиона, в свою очередь, пристыженно закусила губу. Ей нужно быть терпеливее к нему. Она понимала, что Рон все еще до конца не оправился после всего. Но неужели он никогда не слушал её? Никогда не запоминал ничего из того, что она рассказывала?

— В любом случае, кровосмешение плохо сказывается на генах. При ограниченности генного набора риск, что «плохие» гены «встретятся» и соединятся неудачно, более высок, чем в открытом обществе. По сути, если чистокровные продолжат жениться на чистокровных, не получая свежего притока генов, всё может закончиться стадом безумных сквибов в конечном счете. Министерство заколдовало родословные всех волшебников и ведьм, поэтому только часть людей сможет жениться и порождать, — она постаралась не обращать внимания на явное непонимание на лице Рона, — иметь детей. Те, кто не будет смешивать неудачные гены. Проще говоря, они хотят уберечь Драко от женитьбы на собственной сестре и рождения ещё одного поколения психопатов.

— У Драко же нет сестры, — сказал Гарри, невинно распахивая глаза.

Гермиона показала ему язык. По крайней мере, он понял её.

— Как видишь, Гарри, — продолжила она, — на самом деле, этот закон призван каким-то образом… немного… упорядочить данный процесс.

Рон задумчиво потёр свой нос, наконец, разобравшись в объяснениях Гермионы.

— И как именно они собираются проделать это? С помощью этой штуки с законом?

— Ну, если ты захочешь жениться, тебе придется обратиться с заявлением в волшебное бюро родословных. Они возьмут образцы крови у тебя и твоей потенциальной невесты, а затем проведут тесты, сравнивая их с комбинациями родословных волшебного мира. Если они чисты, то ты сможешь жениться и завести детей. Если же нет, ты не получишь лицензию, и, — Гермиона фыркнула, — при попытке вступить в нелегальную незащищённую половую связь, мужская функция не сработает.

Гарри и Рон побледнели. Их руки дёрнулись. Гермиона не смогла сдержать веселой улыбки. Если бы она не находилась рядом, они наверняка потрогали бы свои достоинства, чтобы убедиться, что те всё ещё на месте. Мужчины! Вот уж действительно. Всегда думают об одном и только об одном.

— Так, что ещё тут нового? — спросила она, снова поднимая газету.

— Вот-вот начнется судебный процесс над Снейпом, — пробормотал Рон.

— Что? — хором воскликнули Гарри и Гермиона.

Рон снова вздрогнул, слегка побледнев:

— Я... я слышал, как об этом говорили вчера в Министерстве, когда ходил туда по делам Волшебных Вредилок...

Рон интересовался прессой не больше, чем это было ему необходимо, но научился прислушиваться к людям. «За одним только значительным исключением», — подумала Гермиона.

— Но, — голос Гарри звучал напряжённо, — он недостаточно здоров для судебного разбирательства. О чем, черт возьми, они думают?

Снейп по-прежнему находился в больнице Святого Мунго, в изоляторе, находясь между жизнью и смертью уже много недель. Целители все еще не были уверены, вернется ли к нему речь, и какие ещё непоправимые увечья нанёс его телу змеиный яд. Кроме того, воспоминания, отданные им Гарри, не были извлечены нормальным заклинанием и, вероятно, не подлежали восстановлению.

Снейп остался жив в основном благодаря быстрой реакции Гермионы. Она содрогнулась, вспоминая те отчаянные минуты, когда с помощью магии ей удалось остановить льющую потоком кровь, а затем пришлось поддерживать дыхание и сердцебиение профессора, используя маггловскую первую помощь. Гермиона и сама провела в Святом Мунго две недели только лишь из-за одного контакта с его отравленной кровью.

— Он даже не сможет защитить себя, — в ужасе прошептала Гермиона.

Зелёные глаза Гарри решительно сверкнули. Снейп всегда был для него щекотливой темой. Но с тех пор, как они узнали о его неизменной преданности, к запутанному клубку под названием «отношение Гарри к мастеру зелий» добавились ещё и вина со стыдом.

— Тогда защищать его будем МЫ, — заявил Гарри.

Снова зажглись лампы. Гермиона сидела в оцепенении, по её лицу струились слезы. Джинни рядом с ней вздрогнула. Комната вокруг них оставалась странно тихой, лишь изредка кто-то вздыхал да шмыгал носом.

Белый как простыня Гарри Поттер — основной свидетель защиты — уставился на серебристый экран, где только что как голливудское кино прокрутили на весь мир воспоминания, полученные им от Снейпа.

— Это все на сегодня, мистер Поттер, — произнес наконец глава Визенгамота. — Мы продолжим завтра в девять утра со свидетелем Гермионой Грейнджер.

Гарри, плотно сжав губы в линию, молча кивнул головой.

— Всем встать, — протяжно произнес судебный секретарь.

Гермиона с трудом поднялась, поскольку члены Визенгамота вихрем вылетали из комнаты в развевающихся мантиях.

Вместе с Джинни и Роном она протиснулась сквозь толпу туда, где их поджидал Гарри, игнорируя выкрикиваемые ему из-за пределов комнаты вопросы и просьбы об интервью. По крайней мере, они не позволили прессе присутствовать на просмотре воспоминаний. Выглядел Поттер неважно.

— Ты в порядке? — спросила Джинни с теплотой и беспокойством в голосе.

Он покачал головой и выразительно на неё посмотрел. Действие сыворотки правды прекратится лишь спустя пару часов.

— Ой, извини, — Джинни сильно покраснела, что весьма неудачно сочеталось с цветом её волос. — Нам снова разрешили воспользоваться другим выходом, так что мы сможем сбежать от журналистов.

Гарри облегченно вздохнул, но продолжил хранить молчание. Было очевидно, что он не намерен говорить на публике ни одного слова, пока в точности не будет уверен, что не сболтнет лишнего.

— Пойдемте, — сказал Рон, направляясь в глубину комнаты.

Позади них судебные волшебники-надзиратели встали на пути у толпящихся снаружи репортеров. Пыльный коридор, которым они воспользовались, оборвался на заднем дворе грязного маленького паба где-то на окраине Лондона. Защищенное и надежно охраняемое, это место было вполне безопасным, чтобы главные свидетели «Процесса Века» могли трансгрессировать домой на площадь Гриммо незамеченными.

Вернувшись домой, они прошли в библиотеку, где устало повалились на выцветшие диван и кресла.

Но никто из них даже слова вымолвить не успел, как звучный ХЛОПОК заставил их подскочить. Сморщенная взволнованная улыбка эльфа была подобострастно направлена на Гарри.

— Хозяину нужно что-нибудь?

— Да, мне нужно…

— Стоп! — крикнула Джинни, — Кикимер, что-нибудь выпить и не помешало бы немного крекеров, верно?

Гарри кивнул, бормоча что-то неразборчивое сквозь прижатую ко рту руку.

К счастью, Кикимер не понял своего хозяина и радостно поклонился, прежде чем снова исчезнуть. Минутой позже на столик перед ними опустились кувшин тыквенного сока вместе с тарелкой пшеничных крекеров.

— Ненавижу сыворотку правды, — сказал наконец Гарри. — Я хочу, чтобы это уже закончилось.

— Еще не время, приятель, — мрачно сказал Рон. — Хотя, думаю, сегодняшний день должен многое изменить, если только все они там не стукнутые бладжером.

Гермиона с усилием сглотнула, но тяжелый ком в горле не сдвинулся с места:

— Не похоже, чтобы они много времени проводили на квиддичном поле.

Затем она спрятала лицо в руках:

— Он будет в бешенстве. О, Гарри, ты хоть представляешь, насколько ему не понравится то, что ты сделал сегодня?

Гарри промолчал, но его губы, сжатые вместе ещё плотнее, были вполне достаточным ответом.

— Но если это спасет его от Азкабана, — сказала Джинни, — несомненно, оно того стоило.

— Если это спасет мерзавца оттуда, — Рон откинулся назад в своем кресле.

Гарри сердито глянул на него, но в том, что его друг сказал, не было чего-то действительно враждебного, поэтому он оставил все как есть.

Гермиона вздохнула и заставила себя снова поднять взгляд, наблюдая бледное решительное лицо Гарри, озабоченный хмурый взгляд Джинни и то, как устало ссутулился Рон.

«Шесть месяцев, — подумала она, — а мы все еще выглядим так, словно нас только что пожевал Гигантский Кальмар, а затем снова выплюнул обратно».

— Доказательства очень убедительные, — сказала Джинни, пытаясь говорить уверенно. — Они допросили каждого. Дважды. Они даже доставили из Хогвартса портрет Дамблдора. И сегодня... Я просто не понимаю, как кто-то сможет осудить его после того, что мы видели сегодня.

Они снова погрузились в молчание. К сожалению, все они в настоящий момент понимали, что течение общественного мнения весьма переменчиво.

— Я очень на это надеюсь, Джинни, — ответил наконец Гарри, говоря очень медленно. Он был бы честен с ними: и с сывороткой правды, и без, но ему совсем не нравилось терять контроль над собственной речью:

— Но мне страшно. Он СОВЕРШИЛ много плохого. Ему ПРИШЛОСЬ, конечно. Но все же…

— Да-а, — добавил Рон, поразив Гермиону внезапным приступом проницательности, — Иметь дело с мертвым героем намного проще, чем с живым предателем.

— "Proditio plerumque amatur, proditor odio habetur", — процитировала Гермиона. — "Мы любим измену, но ненавидим предателя".

Раздраженная озадаченным выражением лица Рона, она добавила:

— Плутарх. Античный греческий историк и автор заклинаний. Серьезно, Рон…

— … разве ты не читал? — подхватили хором Гарри и Джинни.

— Ты же знаешь, что не читал, Гермиона, — разозлился вдруг Рон. — Зачем продолжаешь спрашивать?

С яростным блеском в глазах он вышел из комнаты.

Гермиона потерла лоб, смаргивая слезы:

— Мне не следовало говорить этого.

— Не следовало, — согласилась Джинни.

— Знаешь, я просто так устала, а он никогда не слушает, и я боюсь завтрашнего дня. Зачем им вообще допрашивать меня? — причитала Гермиона.

— Ты одна из Золотого Трио, — разумно сказала Джинни. — Он был твоим учителем в течение шести лет. И… ну, ты спасла ему жизнь. Поэтому, естественно, что они хотят послушать тебя.

Джинни, конечно, была права.

— Я лучше пойду и извинюсь перед Роном, — произнесла наконец Гермиона.

* * *

— Однажды они не смогут помириться, — прокомментировал Гарри.

Наедине с Джинни было проще говорить правду.

— Я знаю, — сказала Джинни, — но не думаю, что нам удастся что-нибудь поделать с этим.

— А потом?

— Меня отправили на лечение в Мунго.

— Из-за чего?

— Яд змеи, с которым я вошла в контакт из-за… крови профессора Снейпа…

Её руки были испачканы его кровью. Её одежда пропиталась его кровью. А из-за того, что делала ему искусственное дыхание, она еще и проглотила немного крови и яда.

Следующие две недели в Мунго нельзя было назвать приятными, однако, оглядываясь назад, она была даже рада, что таким образом ей удалось избежать большинства последствий падения Волдеморта. Включая похороны и победные празднества.

— Как он сейчас?

Она уставилась на дознавателя. Почему он спрашивает об этом её?

— Жив, — сказала она. — По-прежнему в Мунго. О деталях вы можете расспросить его целителя. Мюриель Магворт.

По-прежнему без сознания. Едва не сказала она, прикусив язык в самый последний момент. К счастью, Гарри предупредил её об этом порыве говорить — побочном эффекте Сыворотки Правды. По-прежнему смертельно бледен. По-прежнему без изменений. Мы не знаем, будет ли он когда-нибудь снова разговаривать. Мы не знаем, как вернуть ему воспоминания, ЕСЛИ он очнется. Мы…

— О, да. Хорошо. Благодарю вас, мисс Грейнджер. На сегодня все.

Ей удалось кивнуть и воздержаться от того, чтобы сказать что-нибудь ещё, несмотря на то, что было много того, о чем она хотела поведать. О том, как он всегда пытался защитить их, даже от самих себя. Было так странно, насколько иначе выглядели для нее некоторые события сейчас, оглядываясь назад. Но здесь не то место, чтобы рассказать все это. Ведь это суд, а не Г.А.В.Н.Э — кампания. Они наняли лучших адвокатов, которых смогли отыскать в обоих мирах: волшебном и мире магглов. И нет смысла в нанятых специалистах, если не позволять им делать свою работу. Поэтому Гермиона промолчала.

Когда они оказались снаружи и приготовились трансгрессировать, она поняла, что не может вернуться на площадь Гриммо прямо сейчас.

— Слушайте, ребята, вы идите. Я присоединюсь к вам попозже. Я просто… Мне нужно, — она прикусила губу прежде, чем правда выплеснулась из нее: Мне нужно пойти и увидеть его. Я должна убедиться, что он действительно жив и всё ещё там.

— Конечно, — сказал Гарри. — Мы понимаем.

Джинни кивнула. Но Рон посмотрел на неё с почти привычным замешательством.

До того, как успела сказать что-нибудь неуместное, Гермиона сконцентрировалась на трансгрессиационной платформе больницы и исчезла.

* * *

Целитель Магворт, спокойная приземистая женщина с пронзительным взглядом, встретила её, когда она вошла на этаж Изолятора.

— Мисс Грейнджер. Давно вас не было.

Гермиона кивнула:

— Юристы посоветовали нам держаться в стороне на время судебных разбирательств.

— Так сегодня был последний день?

— Я искренне на это надеюсь, — ответила Гермиона.

— Вы выглядите довольно усталой.

— Поверьте мне, чувствую я себя еще хуже, чем выгляжу, — сказала Гермиона с прямотой, заставившей целительницу в удивлении приподнять брови, — Сыворотка правды, — добавила она, — Я прибыла сюда прямо из Визенгамота.

— А, конечно, — Магворт одарила её утешительной улыбкой. — Тогда, полагаю, Бодроперцовое зелье вам лучше не предлагать.

Гермиона фыркнула над шуткой. Бодроперцовое зелье и Сыворотку правды лучше было не смешивать — если только вы не хотите говорить правду и ничего кроме правды всю оставшуюся жизнь.

— Я всегда считала себя достаточно честным человеком, но это было бы, пожалуй, чересчур. Как он?

— Лучше, — тотчас произнесла целительница, — но по-прежнему не пришел в сознание. Тем не менее, последние данные показали, что его кровь сейчас полностью чиста, а почки снова работают. Ему придется до конца жизни соблюдать диету, но у него будет остаток его жизни для этого.

— Это хорошо. Конечно, если они не упекут его в Азкабан до конца дней, — Гермиона доверяла целительнице, да и просто слишком устала, чтобы следить сейчас за языком.

— Было бы ужасно, спасти его от верной смерти для пожизненного заключения в Азкабане, — сказала Магворт.

— Ужасно не то слово, — сказала Гермиона. — Я не смогу… Как мне жить, если окажется, что я спасла его для жалкого существования? — отчаяние душило её. — Я понятия не имела, что делаю, когда спасала его. И эти воспоминания — они показали воспоминания, которые он отдал Гарри — они заставили Гарри положить их в Омут Памяти, а затем спроецировали на экран. Вы знаете, что Снейп на самом деле хотел умереть? Он хотел, чтобы его жизнь закончилась. Он никогда не планировал выжить в последней битве. И тут прихожу я, гриффиндорская всезнайка, и из всех вещей я вспоминаю маггловскую первую помощь и спасаю его. Что мне делать, если всё, ради чего я спасла его, это Азкабан?

— Я уверена, что до этого не дойдет. Я слежу за процессом в «Пророке» и «Придире», и, думаю, шансы вполне велики. Особенно с новой линией Министерства. Они не хотят выглядеть ненамного лучше тех же Пожирателей с их чистокровной пропагандой насчет того, как следует поступать с предателями крови. Почему бы вам не посидеть немного со мной и выпить чашечку успокаивающего чая? Полагаю, наш больной снова воспринимает собственное окружение, во всяком случае, в какой-то мере, и, не думаю, что было бы хорошей идеей, если бы он уловил то, как вы расстроены.

Гермиона сглотнула слезы и погрузилась в предложенное кресло:

— Конечно. Но мне просто необходимо было прийти, понимаете? Мне нужно было убедиться, что он здесь, что он поправляется, что…

— Конечно, я понимаю. Вы спасли ему жизнь, а он в свою очередь, так или иначе, спас жизни всех вас. В волшебном мире не могло возникнуть более тесной связи между двумя людьми, чем ваша.

— Они же не серьезно, — сказала Гермиона.

— Боюсь, что да, — произнес Артур Уизли.

Вся семья Уизли вперемешку с членами Ордена и друзьями собрались в Норе. Каким-то образом кухня и кухонный стол расширились так, что все нашли себе место. Перед каждым стояла дымящаяся кружка с горячим шоколадом. И, боже, как же они нуждались в этом шоколаде.

В центре стола лежали специальные выпуски «Ежедневного Пророка» и «Придиры». Заголовки гласили: «Процесс Века. Приговор» и «Экс-пожиратель смерти обязан жениться».

Визенгамот — эти малодушные трусы — предоставили вынесение приговора беспристрастному магическому судье, Чаше Нейт.

Сегодня ночью чертова Чаша извергла вердикт наружу.

Как и все приговоры в магическом мире, этот был довольно простым. Он объявлял Снейпа одновременно и виновным, и невиновным. Виновным в убийстве Дамблдора, но невиновным в тяжком преступлении. Виновным в измене волшебному миру, в совершении различных преступлений во время первого восхождения Того-Кого-Наконец-То-Больше-Нет, но признавал смягчающие обстоятельства во время второго его пришествия.

В конце концов, Снейп был освобожден с испытательным сроком.

Всё бы было хорошо и замечательно, если бы не условия упомянутого испытательного срока.

Чтобы доказать, что он добропорядочный и безобидный член магического сообщества, Северус Снейп, экс-пожиратель смерти, экс-шпион, экс-профессор, экс-директор, должен жениться в течение трех лет после оглашения приговора, или же провести остаток дней в Азкабане.

— Я… Я думаю, никто из нас на самом деле не ожидал, что он будет освобожден от всех обвинений, — заявила наконец Минерва МакГонагалл.

— Но мы надеялись на это, — печально сказала Поппи Помфри.

— В любом случае, какого ХЕРА такое условие? — спросил Гарри Поттер, Мальчик-Который-Мог-Безнаказанно-Ругаться.

— Зато это гарантированно позволит запереть его в Азкабане, пока его не вынесут оттуда, — горько заметил Джордж Уизли.

— А где Бруствер? — вмешалась Гестия Джонс.

Артур Уизли вздохнул:

— Министр посылает свои извинения, но -

— ТВОЮ Ж МАТЬ, он уже предает Орден? — глаза Гарри убийственно сверкнули.

— Гарри! — не смогла удержаться Молли Уизли.

— Извините, миссис Уизли. Но я просто поверить в это не могу. Мы должны благодарить Снейпа, что все мы живы и сидим здесь сегодня с чашкой горячего шоколада. А Министр не только позволил ЧЕРТОВОЙ Чаше приговорить его к пожизненному заключению, но у него даже не хватило смелости СКАЗАТЬ нам, как это произошло! НА ХРЕНА ТОГДА ЭТОТ ДОЛБАНЫЙ ВИЗЕНГАМОТ НУЖЕН? ЗАЧЕМ Я ВЫПИЛ ВСЮ ЭТУ ДЕРЬМОВУЮ СЫВОРОТКУ ПРАВДЫ И ДЕМОНСТРИРОВАЛ ВОСПОМИНАНИЯ СНЕЙПА НА ВЕСЬ МИР, ЕСЛИ РЕЗУЛЬТАТ ТАКОЙ?

Гермиона и Рон поморщились от вспышки Гарри.

— Ты должен понять, Гарри, Визенгамот — Министр — они хотели полностью непредвзятого приговора, — объяснил Артур Уизли. — И Чашу обеспечили всеми последними изменениями в законе, прежде чем положить в нее просьбу для вынесения решения. И… Думаю, Гермиона знает об этом больше всех нас вместе взятых. Эту идею магглы рассматривают, как очень гуманную, и я полагаю, что на этом и основывалось данное условие. Это называется «ребалитация».

Гермиона застонала и опустила голову на стол. Она с приглушенным звуком ударилась лбом о столешницу. Один раз, второй, третий.

— Гермиона? — лицо Артура Уизли выражало неуверенность и беспокойство.

— Это называется «реабилитация». И она не имеет НИЧЕГО общего с браком. СОВСЕМ.

* * *

— Что мы можем сделать? — спросил Рон.

Луна обратила к нему взгляд своих огромных глаз и блаженно улыбнулась:

— Нам нужно найти ему жену.

— Он даже не ОЧНУЛСЯ, — выплюнул Гарри. — Он едва жив. Последнее, в чем он нуждается, это в жене. О чем они думали в этом Министерстве неудачников? Нет, подождите, что это я? Последние факты говорят сами за себя. Они просто НЕ УМЕЮТ думать!!!

Юные члены Ордена уединились в саду, как можно дальше от взрослых. Окружающий их щит Муффлиато мерцал синими и серебряными огнями, обеспечивая приватность разговора.

Гермиона еще ничего не сказала, но Рон знал, что она едва сдерживает слезы. Она была такой с тех пор, как прочла о приговоре наверху, наедине, в его комнате.

— Гермиона? Ты в порядке?

Она подняла голову и пристально посмотрела на него. Её красные, с темными кругами усталости, глаза блестели от слез в мерцании свечей.

Некоторое время она просто молча смотрела на него. Затем выдохнула:

— По мне заметно? НЕТ, я не в порядке, ЧЕРТ ПОБЕРИ. Как я могу быть в порядке? Я спасла его жизнь или то, что от неё осталось. Я провела две недели в Мунго, меня тошнило кровью. И для чего? Чтобы услышать, что тупая Чаша посылает его обратно в Азкабан на всю оставшуюся жизнь? Как ты думаешь, я могу быть В ПОРЯДКЕ после всего этого?

Рон вздрогнул и отпрянул, но обхватил её рукой. Спустя несколько мгновений Гермиона опустилась на стол. Плечи её затряслись, а по лицу потекли слезы. Он притянул её к себе и обнял. Всё, что он мог сказать, было бы неправильным, всегда было неправильным. Но, по крайней мере, он мог обнять её.

— Так, что же нам теперь делать? — спросил он через некоторое время.

В саду Норы было тихо, не считая приглушенных всхлипываний Гермионы.

— Просто,— повторила Луна, — Мы должны найти ему жену. Согласно этим новым действующим брачным законам, мы должны будем убедиться, что она волшебница, на которой он сможет жениться законно. Каким-то образом нам нужно получить информацию об его возможных парах в Волшебном Бюро Родословных. Затем нам необходимо найти счастливицу-ведьму и убедить её выйти за него замуж.

— А что, если он скажет: нет? — спросила Гермиона, шумно хлюпая носом. — И что, если она скажет: нет?

— Проблемы нужно решать по мере их поступления, — сказал Невилл. — И, кроме того, мы помогли одолеть Волдеморта. Заставить Снейпа жениться, чтобы спасти его от Азкабана, должно быть детской забавой по сравнению с этим.

— Так что мы собираемся делать с этой родословной фигней? — спросил Рон.

Гермиона задумчиво пожевала свою нижнюю губу. Не помогло. Потерла свой ноющий лоб, но и это не произвело большого эффекта.

— Я действительно не знаю. Сомневаюсь, что волшебникам в этом бюро разрешается с кем попало обсуждать возможных кандидаток. Ведь это очень личный вопрос. Кое-кто из Министерства, возможно, заставил бы их провести односторонний поиск… но если бы Гарри там появился, все мы оказались бы на очередном заголовке «Придиры».

Джинни засмеялась:

— И я даже могу вообразить, какого рода ЭТОТ заголовок может быть. Мальчик-Который-Хочет-Жениться.

Гарри сердито посмотрел на Джинни, которая тут же сильно покраснела.

Рон перевел взгляд со своей сестры на лучшего друга и только покачал головой:

— Я лишь могу сказать, что вам лучше показаться в этом бюро вовремя, или я не ручаюсь за действия мамы,— и тут же тихо добавил,— или за мои собственные.

С тех пор как закончилась война, Уизли стали ещё больше заботиться друг о друге, чем прежде.

— Хм, — сказал Гарри. — Ни у кого нет идей? Гермиона? Предполагалось, что ты среди нас самая умная.

Луна выглянула из-за своего круассана. Она заколдовала крошки так, что они змеевидной вереницей двигались вверх к её рту. До сих пор светловолосая когтевранка внимала дискуссии за завтраком с тихим восхищением. Теперь её пристальный взгляд скользнул по Рону с Гермионой, но она ничего не сказала, лишь улыбнулась сама себе. Если что-то для неё и было вполне очевидным, то она, как правило, старалась позволить своим друзьям постичь эти вещи самим.

Гермиона поймала её взгляд в самый подходящий момент.

И застонала.

Оттолкнув от себя нетронутую тарелку, она уткнулась лицом в руки. Казалось, она делает это слишком часто в последнее время. Как же ей хотелось вернуться в Хогвартс. Как она хотела вернуться к нормальной жизни. Но когда в её жизни хоть что-нибудь было нормальным?

Преследующий её лучшего друга злой волшебник, чтобы убить того и поработить её мир — вот что составляло её обыденность на протяжении последних лет. И это никогда не было нормальным.

— Я должна пойти, — пробормотала она.

— ЧТО? — голос Рона подскочил до невообразимых высот.

Она устало подняла голову, как раз вовремя, чтобы поймать одобрительную улыбку Луны:

— Все очень просто, на самом деле. Я должна пойти и сделать вид, что хочу выйти за него замуж. Затем они сделают свои тесты и предоставят мне результаты. Всем известно о том, что я спасла его, никто не усомнится во мне. Долг жизни и всё такое. Они и так уже думают, что я выжила из ума, хуже не станет.

Невилл громко захлебнулся какао в своей кружке:

— Станет.

Он опустил кружку:

— Как только Снейп узнает.

Рон лишь уставился на неё, не в состоянии произвести подобающий вопль.

Гермиона вновь опустилась на стол, пряча свою пушистую голову. Внезапно отказ показался ей весьма заманчивой идеей.

* * *

Но она была истинной гриффиндоркой. И она была абсолютно уверена, что целитель Магворт поможет ей. Если Снейп всё ещё без сознания.

Впервые за несколько месяцев, входя в Мунго, она надеялась, что накануне вечером у него не было улучшений.

— Доброе утро, целитель Магворт, — она знала, что её руки были холодными и влажными от волнения.

Но Мюриель Магворт, конечно, тоже прочла последние новости и улыбнулась ей с симпатией:

— Почему-то я знала, что вы появитесь сегодня. Чашку чая, мисс Грейнджер?

— Да, спасибо. Полагаю, здесь без изменений?

Мюриель встряхнула головой:

— Мне жаль, нет. Боюсь, это займет ещё несколько дней.

Когда они уселись в целительской с дымящимися чашками лимонного бальзама и липового чая, их беседа быстро повернулась к судебному процессу и приговору.

— Так вот, этот приговор очень странный, не так ли? И я никогда не слышала, чтобы Чаша Нейт использовалась для вынесения приговора кому-либо.

— Это древний артефакт. Я полагаю, что возможность использовать его не предоставлялась последнюю тысячу лет.

— Почему так уныло, мисс Грейнджер? — спросила Магворт. — Он свободен. И однажды он женится и остепенится. Я уверена, у него будет хорошая жизнь.

— Но, — Гермиона остановилась, когда поняла, что сказать: «Кто вообще выйдет за него?» было бы не совсем вежливо.

— Вероятно, ему будет непросто найти кого-нибудь, — признала целительница. — Но смею сказать, что не невозможно. И у него есть три года, чтобы заарканить готовую на это ведьму.

Гермиона глубоко вдохнула, надеясь, что выражение лица не выдаст её:

— По существу, могла бы найтись ведьма-доброволец.

Магворт приподняла кустистые брови. В своих круглых очках пожилая женщина выглядела сейчас почти как Сычик.

— Ну, — Гермиона нервно потёрла руки, — Знаете, я действительно забочусь о нем?

Лицо целительницы смягчилось:

— Да, конечно. Вы спасли ему жизнь.

Гермиона кивнула. Несомненно, это было правдой:

— Я… Вы — относительно этого вопроса. Я прошу об услуге.

— Да? — сдвинутые брови вернулись.

— Видите ли, я не уверена, что нравлюсь ему. Но, как вы сказали, я, действительно, забочусь о нем. Весьма. Поэтому я интересовалась этим новым брачным законом — Возможно ли выяснить… Сейчас… Если… Имеет ли моя забота о нем какое-то будущее? Потому что, так как я не знаю, смогу ли однажды ему понравиться, и если наше будущее не законно и не имеет смысла, если он когда-нибудь… — она осеклась и бросила на целительницу умоляющий взгляд.

Магворт вздохнула:

— Этот приговор и эти новые законы действительно лишают ухаживания романтики, не так ли? — и затем одарила Гермиону ободряющей улыбкой: — Я понимаю. Думаю, вам нужен образец крови, верно?

Гермиона в ожидании сидела в офисе Волшебного Бюро Родословных, в тысячный раз сгибая и разгибая пальцы. Ей постоянно чудились шаги, и это заставляло её нервничать ещё больше. От одиночества становилось только хуже. Но хорошо, что они проявили осторожность, отправив её сюда одну, одетую в старое платье Гестии Джонс, и набросив на неё отталкивающие волшебные чары.

Казалось, в эти дни репортеры прятались повсюду. Только вчера Уизли обнаружили американского журналиста, крадущегося вокруг Норы. Это произошло, когда один из выброшенных Роном во время выдворения садовых гномов приземлился на голову репортера: рассерженный гном вцепился в нос бедняги. Когда Гермиона вошла в Бюро Родословных, то была уверена, что насчитала по меньшей мере пятерых репортеров, скрывающихся в толпе.

Что если тесты скажут, что она может выйти замуж за Снейпа?

Она содрогнулась. Конечно, тесты покажут, что она могла бы выйти за Снейпа. Ее родители — магглы, поэтому вероятности, что был какой-то волшебник, которому запретят жениться на ней из-за нового закона, практически не существовало. А сам Снейп был полукровкой. Насколько Гермиона знала, семья Принц не принадлежала к древним чистокровным родословным.

Поэтому были шансы, что у него есть несколько ведьм для выбора. Девушка не знала, что предпочесть: иметь список из нескольких сотен кандидаток, чтобы убедить хотя бы одну из них выйти замуж за Мастера Зелий или довольствоваться лишь жалкой горсткой.

«Несколько на выбор», — фыркнула Гермиона мысленно. Нет, она всегда была хороша в арифмантике, а также ознакомилась на каникулах с математикой магглов. Едва ли у Снейпа в действительности могло оказаться всего несколько возможных пар.

Внезапно дверь открылась. Строгая светловолосая ведьма в узких очках в черной оправе посмотрела на неё сверху вниз.

— Мисс Грейнджер?

— Да, — вскочила та, ощущая небольшую тревогу.

— У меня результаты тестов, которые вы принесли. Не могли бы вы пройти со мной?

Судорожно сглотнув, Гермиона кивнула.

Её проводили в маленький, тесный кабинет. Стена в глубине комнаты была покрыта замысловатыми, непрерывно меняющимися семейными древами. Кипы пергаментов, некоторые высотой больше фута, громоздились на письменном столе.

— Присаживайтесь, пожалуйста. Кофе? Чай? Что-нибудь покрепче?

Зачем ей что-нибудь покрепче?

— Ничего, спасибо. Я в порядке.

— Ну, мисс Грейнджер, — внезапно радостно улыбнулась родословная ведьма. — Ваш случай поистине экстраординарный. Я надеюсь, вы не против пробежаться по нашему исчерпывающему арифмантическому анализу. Я никогда раньше не видела такого.

— Какого такого? — Гермиона почувствовала слабость.

Ведьма хотела сказать, что у Снейпа не было вариантов — нет, она, конечно, не улыбалась бы в этом случае. Или могла бы? Если, например, терпела его уроки зелий в Хогвартсе?

Улыбка волшебницы совсем не сочеталась с её строгими очками:

— Для Северуса Снейпа наши тесты выдают только одну законную пару. Это статистически аномально. Очень увлекательно. Мы никогда раньше не имели аномалий. Видите ли, рассматривая, что вы магглорожденная, а он — полукровка, обычно арифмантика предполагает, что вы оба можете иметь любое число возможных законных пар. В вашем случае, так и есть. Но у вашего жениха нет. У него есть лишь один законный вариант для заключения брака. Это действительно совершенно изумительно.

— Один законный — один? Но это…т… эта…, — от нервного напряжения у Гермионы перехватило дыхание. — Ктоэтаведьма? — справилась она, наконец.

Родословная ведьма просияла ещё ярче, чем прежде.

— Вот что наиболее удивительно в данном случае! Это вы, моя дорогая. Вы — единственная ведьма, которую Северус Снейп может легально взять в жены, согласно новому брачному закону.

Гермиона ощутила, как её рот раскрылся. Её сердце на миг остановилось, а затем забилось так, словно она пробежала несколько миль. Дрожа, девушка вцепилась руками в подлокотники кресла.

— Я? — прошептала она.

— Да, вы! И разве это не чудесно? Это, несомненно, самая романтичная любовная история, которую я когда-либо слышала, — худое лицо ведьмы смягчилось глупой сентиментальностью. — Вы спасаете его жизнь на войне. Вы влюбляетесь. И сейчас ваша любовь спасает его жизнь снова.

Она счастливо вздохнула, не замечая того, что Гермиона в шоке всё ещё изумленно глазела на неё.

* * *

— Это невозможно, — заявил Рон невозмутимо. — Это не может быть правдой.

Гермиона вздрогнула. Она могла справиться Роном, когда тот бушевал, кричал и был совершенно неразумным. Тихий, сдержанный Рон — действительно плохая новость.

Гарри склонился над запечатанным пергаментом, брошенным Гермионой на столик. Когда он поднял взгляд, его лицо было очень бледным. На лбу зловеще проступал неровный шрам.

— Боюсь, это правда, — сказал он, наконец. — Документ правомерен. Скреплен печатью и все такое.

Гермиона глубоко вздохнула:

— И волшебная статистика не лжет. Особенно когда чернила смешаны с Сывороткой правды.

Гарри упал в своё кресло, усталый и сломленный.

— О, Боже. Мы действительно ничего не сможем сделать, так?

Рон по-прежнему внимательно смотрел на Гермиону. Его голубые глаза потемнели от боли.

Она тяжело сглотнула, не желая видеть своё отражение в этих глазах, не желая видеть его боль, не желая видеть, что сейчас, СЕЙЧАС за все время Рональд Уизли внезапно понял её, действительно понял её и узнал, что она сделает, даже раньше, чем это осознала она сама. Она попыталась думать о Г.А.В.Н.Э., о победе над Волдемортом, о спасении Снейпа, но единственным, о ком она могла думать, был Рон.

Она снова сглотнула, затем подняла голову и встретилась с Роном взглядом. Он не передергивался, не злился, лишь просто смотрел ей в глаза с выражением печали и сожаления на лице.

— Конечно, осталось кое-что, что мы можем сделать, — ее голос прозвучал глухо, словно доносился издалека. — На самом деле все предельно просто, Гарри. Мы должны убедить Снейпа жениться на мне...

— Нам нужен план, — заявил Гарри.

Гермиона уставилась на него. План уберечь Снейпа от Азкабана. План убедить Снейпа из всех людей жениться на ней… подождите минутку, что Гарри предложил, им нужно?

— План, Гарри?

Гарри закатил глаза.

— Да, Гермиона. Вопреки тому, что, ты, возможно, думаешь обо мне, я знаком с таким понятием, — замявшись, он выдавил улыбку. — Думаю, сохранить кому-то жизнь может быть немного сложнее, чем пытаться... убить кого-нибудь.

Он тяжело сглотнул.

— План звучит хорошо, — заметила Джинни, нарушая неловкое молчание.

— Гениальный план был бы лучше, — Невилл казался испуганным.

Луна, сидящая по-турецки на диване, улыбнулась сама себе. Насколько Гермиона могла сказать, все шло в соответствии с главным планом, который её подруга-когтевранка уже разработала в странных и удивительных уголках своего разума.

Рон стоял у окна, пристально вглядываясь в дождь. Она старалась не смотреть на него. Каким-то образом девушка заставила себя вновь сосредоточиться на обсуждаемом вопросе.

— Целитель Магворт сказала, что он очнется на днях. Она думает, что ему необходимо будет провести в Мунго еще около трех недель, потому что он слишком долго находился без сознания. Но затем его отправят домой.

Джинни почесала лоб.

— Кто-нибудь знает где его «дом»?

— Может, Хогвартс? — Невилл бессмысленно уставился на неё.

Гермиона покачала головой.

— Не обязательно. Школа ещё не открылась снова. На днях я разговаривала с проф…директором Макгонагалл, и они откроются снова только в июле — летняя школа для наверстывания пропущенного года.

Джинни содрогнулась.

— Мама уже говорила о частных занятиях.

— Если он не вернется в Хогвартс, это может все усложнить, — добавила она.

— А если он все-таки вернется в Хогвартс, вы думаете, пытаться заставить его жениться на студентке станет проще? — отвернулся от окна Рон. Гермиона вздрогнула. Она не привыкла слышать его голос таким жестким, саркастичным. Но он сделал важное замечание. Очень хорошее замечание.

— Он никогда не позволит себе увидеть в ней кого-нибудь, кроме студентки, — вставила Луна. — Замок заколдован так, чтобы любой, находящийся внутри него, был в безопасности — физически и духовно — если это вообще возможно. В Хогвартсе никогда не было случая соблазнения студенткой учителя. Или наоборот. Тогда как в Академии Шармбатон есть два призрака — результат несчастной любовной истории между студенткой и преподавателем, — она радостно им улыбнулась.

Рон побледнел. Гарри нахмурился.

— Каким-то образом мне нужно находиться с ним рядом, так, чтобы это не было очевидно, — задумчиво сказала Гермиона. — В Хогвартсе будет легче, чем там, где он живет. И ему потребуется работа.

— О, я думаю, он вернется в Хогвартс, — бодро сказала Луна. — Он будет чувствовать себя таким виноватым за то, что ему приходилось делать, будучи директором. И поскольку «Пророк» уже решил, что никто не пожелает когда-либо выйти за него замуж, я сомневаюсь, что кто-нибудь ещё захочет нанять его. В конце концов, они предполагают, что его заберут в Азкабан сразу по истечении трех лет. Действительно этого времени недостаточно, чтобы выстроить хорошие отношения между работодателем и работником.

Гермиона задумчиво пожевала нижнюю губу.

— Итак, я не должна быть студенткой. Как насчет… это проблема, если подмастерье выходит замуж за своего мастера? В мире магглов да.

Рон и Джинни пожали плечами — они, очевидно, никогда не задумывались об этом. Широко распахнутый взгляд Невилла сказал больше слов. Но Луна — хорошо информированная обо всех грязных байках волшебного общества — сменила свою обычную отстраненную улыбку на озорную маленькую усмешку.

— В мире магглов такое бывает. В волшебном мире такие контракты заколдованы для защиты подмастерья. Чувства мастера не могут влиять на то, как он оценивает своего ученика. Перенелла Фламель была подмастерьем Николаса Фламеля, когда они поженились.

— Как бы то ни было, тебе известно о подобных вещах, Луна? — сказал Гарри, полный восхищения.

К Луне снова вернулась её фирменная «не от мира сего» улыбка.

— Мой отец однажды распространял серию о легендарных волшебных любовных историях. Моргана и Мерлин. Николас и Перенелла. Минерва и Альбус.

— Минерва Макгонагалл и Альбус Дамблдор? — ахнула Гермиона. — Не может быть!

Луна только пожала плечами. Но Джинни захихикала.

— Это имеет больше смысла, чем морщерогий кизляк.

— Идея подмастерья звучит хорошо, — сказал Гарри.

— Это даст мне три года каждодневной работы с ним. Это даст мне… нам… время. И шанс. Я полагаю, — желудок Гермионы сжался. — Я надеюсь.

В школе она ни разу не сказала профессору ни слова наедине. Единственное, что она когда-либо говорила ему было: «Ты не сдохнешь на мне», прежде чем их обоих увезли в Мунго. И единственным личным, что когда-либо говорил ей он, было его наблюдение, что он не смог увидеть разницы между её нормальными и заколдованными зубами. От того инцидента до сих пор было обидно. Помимо этого, они всегда взаимодействовали только как учитель и студентка. И она действительно не нравилась ему тогда.

Если она не нравилась ему, когда была студенткой, как бы он воспринял её в качестве своего подмастерья? И в то время как она получала высшие оценки, даже по Зельям, особенно на СОВ… Гермиона прекрасно осознавала, что не дотягивала до его стандартов. Она никогда всерьез не задумывалась об этом, поскольку никогда не рассматривала карьеру в зельеварении.

— Мне нужно сдать мои ЖАБА как можно скорее, — сказала она, наконец. — Я должна быть лучше, чем была когда-либо.

После пребывания вне школы больше года.

— Мне нужен кто-нибудь, кто подтянет меня по Зельям, — добавила она. — И боюсь, нам по-прежнему понадобится кто-нибудь, чтобы силой заставить Снейпа взять меня в качестве своего подмастерья. У него никогда раньше не было ученика, так почему он возьмет его сейчас? И даже если он сам обдумывал это… полагаю, он никогда… даже…не рассмотрел бы меня.

Луна кивнула, довольная, как мать, чьё дитя разгадало загадку.

— Нам нужно поговорить с Макгонагалл.

— Приятно видеть вас, мисс Грейнджер, — сказала Минерва Макгонагалл и к неудобству Гермионы продолжила сжимать её в объятиях.

— Спасибо вам за приглашение, — улыбнулась Гермиона.

Кабинет изменился. Появились новые шторы богатой расцветки с узором из шотландской клетки. Множество длинноногих столиков было сокращено до одного, помещавшегося между двумя потрепанными мягкими креслами (красная кожа и темное дерево, возможно дуб) перед камином. В углу, следом за уютной кошачьей корзиной стоял большой столбик для царапанья.

Один из стеллажей сейчас представлял собой застекленный шкафчик с изумительным выбором виски.

— Почему бы нам не присесть и не выпить немного чая?

— Благодарю вас, — сказала Гермиона. — Это было бы замечательно.

Снаружи тусклый солнечный свет, сопровождавший её в замок, дал волю апрельскому ливню. Дождь застучал по стеклам.

Они сели в кресла, и когда директор Макгонагалл постучала по столу между ними своей волшебной палочкой, на нем появился полноценный пятичасовой чай с пряностями, пшеничными лепешками и сладостями вместе с двумя чайниками. Судя по запаху, в одном был «Эрл Грей», а в другом — «Дарджелинг».

У Гермионы совсем не было аппетита, но она была рада занять руки чашкой чая, чтобы не продолжать отрывать заусенцы. Просто она немного нервничала все эти дни.

Им требовалась посторонняя помощь. А директор Макгонагалл действительно наилучший вариант для них. Но вместе с тем число людей, посвященных в План, должно быть как можно ниже. Луна же объясняла им почти по слогам, что их План рано или поздно неизбежно раскроют.

— Такие вещи выйдут наружу, — говорила она им. — В «Придире» когда-то была серия статей, охватывающих магические интриги и заговоры. И все они были разоблачены. Хотя иногда, пожалуй, слишком поздно.

Гермиона закатила глаза, но Гарри согласился с Луной.

— Посмотри на Волдеморта — сам Снейп — лучшее доказательство сказанного Луной. Мы просто должны попробовать и надеятся, что нас разоблачат, когда будет слишком поздно.

— Ты имеешь в виду, после того, как мы поженимся.

— Да-а, — согласился Гарри и взглянул на неё со странной грустью в глазах.— Так было бы лучше всего.

Гермиона глубоко вдохнула и снова сосредоточилась на беседе.

— Простите? Боюсь, я немного задумалась, — произнесла она с пылающими щеками.

Но Макгонагалл ласково улыбнулась.

— Всем нам сейчас есть о чем подумать. Что привело вас сюда сегодня? Я надеялась, что увижу вас снова в Хогвартсе, когда начнется летняя школа.

Гермиона сделала ещё один глубокий вдох, затем выдохнула. Прямо сейчас учащенное дыхание было не лучшей идеей. Она проглотила комок в горле. Сейчас или никогда. Выкладывай.

— Я…я пришла просить вас об услуге, директор. И… если… это возможно, я хотела бы попросить вас… о конфиденциальности… относительно причины моего визита.

Директриса нахмурилась. На её лице промелькнуло тревожное выражение. Но через мгновение она кивнула.

— Очень хорошо. Я сделаю, что смогу. Так зачем же вы здесь?

Гермиона дрожащими руками опустила чашку. Ложка слегка звякнула, когда она положила её на стол. Девушка наклонилась к своей сумке и вытащила свиток пергамента. Один только взгляд на официальную печать Волшебного Бюро Генеалогии заставил её почувствовать легкую дурноту.

— Не могли бы вы взглянуть на это, пожалуйста?

* * *

— Я… Я должна сказать что… это очень… очень похвально с вашей стороны, мисс Грейнджер … попытаться… — заикаясь, произнесла директор Макгонагалл. Её нос приобрел отчетливый розовый оттенок.

Затем:

— Вы не хотите чуть-чуть виски? Потому что мне сейчас, пожалуй, необходим стаканчик.

Гермиона моргнула, слегка опешив. Директор Макгонагалл предлагает ей виски?

— Э-э… только совсем немножко.

Отказаться было бы невежливо, и если Минерва Макгонагалл полагала, что виски поможет, она охотно последует примеру своей учительницы.

— Ардбег для меня, и я думаю немного Гленморанжа для вас, — Макгонагалл протянула ей стакан с бледно-золотистой жидкостью, едва с палец высотой.

Её собственный стакан был значительно полнее, и цвет был темнее, скорее янтарный, нежели золотой.

Алкоголь запылал на языке и обосновался маленьким, но удивительно приятным пожаром в недрах её желудка. Следующий глоток на самом деле ощущался не так уж плохо. Скорее сладко и цветочно, если жидкое пламя могло быть таким на вкус.

— Ваш план неплох, — внезапно сказала директор Макгонагалл. — Но я надеюсь, вы не ожидаете, что он сработает. Северус не тот мужчина, кто…

— Директор … Извините, что прерываю вас… Я… я ничего не жду… все, чего я хочу… заставить его... подумать, и я надеюсь, взять меня за…за…замуж скорее из-за эмм… пригодности. Я никогда не буду ждать от него… Я просто… Я не могла бы вынести… и так уже действительно достаточно смертей и страданий от В…Волдеморта, — она звучала как сломанная запись полного собрания сочинений Джейн Остин.

Гермиона содрогнулась. Глаза Макгонагалл увлажнились, что смутило её ещё больше.

— Несомненно, — сказала директриса. — Более чем достаточно.

— Но я просто хотела сказать, что Северусом Снейпом не легко манипулировать, также не думаю, что он даже когда-либо намеревался жениться, ни по любви или каким-то другим причинам. Особенно после… — Макгонагалл откашлялась и оживленно продолжила. — Я полагаю, что вы воспользуетесь выходными, чтобы упаковать свои вещи. В понедельник мы начнем частные уроки для ваших ЖАБА. А завтра я нанесу Горацию визит и напомню ему об его долге волшебному миру.

— Гораций? — затем Гермиона поняла, о ком Макгонагалл говорила.

— Гораций Слизнорт, — подтвердила директриса. — Вы, мисс Грейнджер, должны будете стать гением зельеварения. Вашей обычной одаренности будет не достаточно. Поэтому впереди у вас настоящий академический поединок.

— Я не сомневаюсь, что вы осилите эту задачу. А я могу только пожелать вам и Северусу удачи.

С тех пор как её выписали из Мунго, Гермиона навещала Снейпа как минимум раз в неделю.

Сперва она вела себя скованно. Входила, садилась в кресло для посетителей и проводила два часа, уставившись на его неподвижную фигуру и едва ли что-либо сознавая.

Спустя три-четыре недели, всякий раз, когда она заходила в палату, её начинало трясти, и она не могла сдержать слез. Однако со временем и это прошло.

Она успокоилась. Навещая его, она обнаружила, что все внутри неё стало столь же неподвижным, как и он, лежащий в этой тихой комнате, где слышалось лишь его неглубокое дыхание. Снаружи мир не стоял на месте, памятные службы и победные празднества завершились, а герои и жертвы начали собирать воедино осколки разбитых жизней и жить дальше. Внутри же этой тихой комнаты время, словно остановилось.

В какой-то момент ею снова овладели беспокойство и волнение. Целители вновь и вновь обещали ей, что он поправится и будет жить, но он все не двигался и не приходил в себя.

Она спасла его для пожизненной комы?

Свои часы посещений она проводила в нервном напряжении, в наблюдении за его лицом, руками, в поисках хоть каких-нибудь изменений. Но ничего не происходило. И покидая больницу, она чувствовала себя измученной и опустошенной.

Сидя подле него сейчас, она была даже более напугана, чем раньше. Но сейчас она боялась того, что он очнется. Что если он очнулся? Что он скажет? Будет ли он в состоянии разговаривать? Узнает ли он её вообще? Сможет ли она вести себя так, словно…

Она покачала головой.

Итак… Нужно найти что-то положительное в этой ситуации… Единственная положительная вещь в этой ситуации… Да не было во всем этом ничего положительного, в самом-то деле! И пусть у неё не получится вести себя так, словно ничего не случилось, разве это что-нибудь изменит? Ведь столько всего произошло, в конце-то концов!

Целители понятия не имели, насколько много он помнит, и не лишился ли своих воспоминаний целиком. Им было ясно одно: Снейп воспользовался каким-то необычным методом извлечения воспоминаний для Омута Памяти. В настоящий момент специалист по Чарам Памяти из Палаты Непоправимых Увечий от Заклятий работал с Гарри, копируя воспоминания и очищая их — насколько это было возможно — от мыслей и эмоций Гарри об увиденном.

Гермиона содрогнулась. Ей было очень жаль того, кому, так или иначе, придется объяснить все это Снейпу. Мало того, что тот всё ещё жив, в то время как планировал умереть, так он ещё и получит обратно свои самые личные и болезненные воспоминания, увиденные в ракурсе сознания человека, которого ненавидел больше всего.

Он шевельнулся? Она вскочила, нагнулась вперед, сосредоточенно вглядываясь в его вытянутые бледные черты. Её сердце подскочило, а желудок сжался.

Он просыпается?

Она пристально смотрела на его лицо, на худое тело под бело-зелеными покрывалами. Он выглядел более худым, чем прежде, когда ещё преподавал. Этот бледный и болезненный человек — вот все, что осталось от их грозного учителя зельеварения.

Она нахмурилась. Его дыхание казалось более глубоким. И не таким частым, как раньше. Было ли это лишь её воображение, или же его веко слегка дернулось?

Медленно, осторожно открылась дверь. И целитель Магворт заглянула внутрь.

— Пора, мисс Грейнджер.

Гермиона кивнула и поднялась на ноги. Она была не совсем уверена, что ощущает сейчас: огорчение от того, что очередное её посещение прошло без пробуждения Снейпа, или облегчение?

Когда дверь за ней, наконец, закрылась, она вздохнула и повернулась к целительнице.

— Вы уверены, что он скоро очнется?

Мюриель Магворт кивнула.

— Разве вы не заметили изменений?

Гермиона задумчиво изогнула свою нижнюю губу.

— Я не уверена, но мне показалось, что он дышит более глубоко. И не так часто, как раньше. И, мне показалось, я видела, как одно из его век двигается.

Целительница улыбнулась.

— Он снова может дышать без магической помощи. И он двигает глазами во сне. Он действительно просто спит сейчас. Он проснется. Не волнуйтесь. Он проснется и будет жить. И все будет просто замечательно.

Гермиона стиснула зубы. Она знала, что Магворт просто хотела её успокоить. Но ничего не будет «просто замечательно». Не может быть все «просто замечательно» с пожизненным заключением в Азкабане, зависшим над головой Снейпа, из-за ряда неправильных представлений о маггловском правосудии со стороны слишком нетерпеливых служащих Министерства.

Она выдавила из себя улыбку.

— Спасибо вам. Я очень надеюсь на это.

* * *

— Выглядишь дерьмово, детка, — подколол её Джордж, когда она вошла на площадь Гриммо.

Он переехал сюда после панихиды. Он не мог спать в Норе и в квартире, которую делил со своим близнецом. По сути, она не была уверена, спал ли он и на площади Гриммо. Он был таким бледным, что недавно побеленные стены в сравнении с ним и то выглядели ярче. Веснушки выделялись на щеках темными пятнами, словно Джорджа одолевала корь.

— Ты тоже, — она положила свою сумку и устало потянулась. — Остальные вернулись?

— Да, ты пришла последней. Я просто спустился, чтобы запастись сливочным пивом, которое поможет смазать это военное заседание.

Гермиона вздрогнула. Некоторые слова теперь имели другой смысл. Год или два назад она бы усмехнулась, услышав выражение «военный совет». Но тогда был бы жив Фред, чтобы захлопать ладонью по рту в фальшивой имитации боевого клича.

— Я буду наверху через минуту, — сказала она.

— Там без перемен?

Девушка поморщилась.

— Целительница сказала, что некоторые изменения есть, но он всё еще без сознания.

— Не смотри так мрачно, — сказал Джордж. — Зато у нас будет больше времени на разработку планов. А эта плохая летучая мышь из подземелий потребует чертовски хороших планов.

— Он не летучая мышь. И он не плохой, — сказала Гермиона автоматически. — Я просто надеюсь, что мы придумаем что-нибудь, что действительно сработает.

— …и поэтому он действительно может прийти в себя в любой момент,— заключила Гермиона.

— И что дальше? — спросил Гарри, нервно расхаживая перед окном. — Ему наверняка расскажут о судебном процессе и об условиях его испытательного срока. Что он собирается делать потом? Что Министерство намерено делать?

Гермиона поняла, о чем он говорил.

— Ты имеешь в виду, собирается ли он сразу пойти в Волшебное Бюро Генеалогии… и намерены ли они рассказать ему о…

Она почувствовала, как похолодело её лицо, словно из головы буквально выкачали всю кровь.

Джинни покачала головой и вмешалась:

— Я провела некоторые исследования. Я просмотрела процедуры ВБГ (Волшебное Бюро Генеалогии) и детали нового брачного закона.

Джинни нахмурилась, когда заметила, как все уставились на неё.

— Что? Вы думаете, Гермиона единственная в этой комнате, кто знает, как разузнать о подобных вещах?

— Да ну, нет, конечно. Продолжай. Так о чем ты там…?

— По существу, или эти министерские типы — полные идиоты, или же они крайне изворотливы. Во-первых, ВБГ не может производить односторонний поиск. Это было бы сватовством, а у них нет лицензии на это. Сватовство — крайне прибыльный бизнес, и снова возвращаются законы, защищающие такие лицензии. Раньше «Анно Домини» обладало довольно большим влиянием.

Во-вторых, результаты находятся под защитой законов о неприкосновенности частной жизни, а это означает, что представители Министерства не имеют возможности их получить, если только они не занимаются Темными Искусствами. Таких я, конечно, учитывать не буду.

В-третьих, и это самое странное, Гермиона не должна была получать никаких результатов.

— Что? Но у неё было два образца крови! — хором воскликнули Гарри и Рон.

— Верно, у неё были образцы крови. Но она лишь сказала, что помолвлена со Снейпом, хотя это и не так. Какие бы заклинания ни использовались в ВБГ, ожидается, что они должны были выявить её ложь, но они не сработали.

— Почему? — Рон выглядел озадаченным.

Мысли Гермионы в панике кружились. Были ли какие-нибудь шансы, что результаты были ложными?

— Подумай об этом, Рон, — заставила она себя заговорить. — ВБГ работает с высоко секретной информацией. Нет ничего более личного, чем родословная, особенно принадлежащая людям, так зависимым от чистоты крови. Им нужно убедиться, что никто не сможет заполучить эти данные в свои руки. И не только для того, чтобы предотвратить шантаж. Если бы у них не было превосходных гарантий, им стоило бы лучше назваться «Магия Крови Без Границ».

Она повернулась к Джинни:

— Ты думаешь, мои результаты…

— Неправильные? Фальшивые? — Джинни решительно покачала головой. — Мы с Луной глубоко просканировали пергамент. И Луна наложила кое-какие сложные правдовыявляющие чары. Кое-что из этого они иногда используют в «Придире» для проверки своих топ-историй.

Внезапно Гермиона поняла, какой смертельно бледной была Луна. Её кожа была словно восковой, а обычно выпуклые глаза глубоко запали.

— Все в порядке, — заверила ее Луна. — Я просто очень устала. Это заклинание относится к весьма высокому уровню магии. Но, Гермиона, я могу обещать тебе, что результаты верны. И более того, по какой-то причине магия думает, что ты уже помолвлена.

— Что? — пискнула Гермиона. — Я что?

Джинни и Луна одинаково пожали плечами.

— Понятия не имеем, почему магия думает именно так. Но это единственное объяснение.

Некоторое время в комнате стояла полнейшая тишина.

— Возможно, это часть той арифмантической аномалии? — предположил Гарри, наконец.

Гермиона глубоко выдохнула. Это было бы почти разумно.

— И всё, чего я хотела, это снова жить нормально, — пробормотала она.

Затем её мысли вернулись к более насущным проблемам.

— Что до Министерства, Джинни, я думаю, все мы знаем, что безумство и зло не исключают друг друга, — она вздохнула. — Этот испытательный срок — действительно шутка. Всё звучит так, будто они никогда реально и не хотели, чтобы он находился на свободе. Они дразнят его нормальной семейной жизнью публичности ради, хотя ЗНАЮТ, что у него почти нет шанса найти кого-то, на ком он сможет законно жениться. Даже без этой аномалии, разве у него был бы справедливый шанс?

Рон пожал плечами.

— Спрашивай не нас, а Министерство. Я полагаю, он мог бы пойти к свахе. Это, вероятно, позволило бы получить желаемый результат при нормальных обстоятельствах. Он мог бы сварить Феликс Фелицис. Но ты думаешь, он станет? Честно, ты можешь представить Снейпа, пытающегося найти жену, чтобы выполнить это условие?

Он не смотрел на нее. С тех пор как принял её решение, Рон был дружелюбным и вежливым с ней. Он даже не высмеивал её по поводу запуска новой версии Г.А.В.Н.Э. Но он никогда не смотрел на нее. Никогда не встречался с ней взглядом. И продолжал изумлять её своей новообретенной зрелостью.

— Нет, — сказала она, наконец. — Я не думаю, что он пошёл бы в Бюро Генеалогии, даже если бы они делали односторонний поиск.

«Даже если бы Министерство сказало ему сразу, что я — его единственный шанс избежать Азкабана, я не могу себе представить, как он просит меня выйти за него замуж», — подумала она.

— И что же дальше? — спросил Невилл.

— Я возвращаюсь в Хогвартс. И с понедельника я начну оттачивать свои навыки в зельеварении на частных уроках с дорогим профессором Слизнортом.

Рон изобразил шумные рвотные порывы, и Джинни обнаружила, что улыбается. Некоторые вещи все-таки не изменились.

— Э-э, — Гарри откашлялся и неловко поерзал. — Точно, — он подошёл к одной из полок и отыскал что-то, похожее на книгу. Нет, две книги.

— У меня кое-что есть для тебя, Гермиона.

Он подошёл к ней и протянул книги. В одной из них она сразу узнала «Продвинутое Зельеварение» Принца-полукровки.

— Я чуть не забыл о ней, — пробормотал Гарри виновато. — Я сходил и забрал её из Выручай-комнаты, после того как Дамблдор… после смерти Дамблдора.

Пауза.

— Тебе необходима вся помощь, которую ты сможешь получить. Э-э… Джинни? Как насчет того, чтобы спуститься вниз и поужинать?

Гермиона кивнула, разглядывая потрепанную книгу.

Она вспомнила свои опасения насчет неё. Какую зависть у неё вызывало великолепие комментариев. Как приводило её в ярость отсутствие всякого уважения к автору. Как обижали её все приводимые в защиту этой книжки аргументы. Сейчас ей следует быть благодарной, что Гарри вспомнил об этом учебнике. Она положила его на стол и обратила внимание на вторую книгу. Эта была иной: опаленная, темно-зеленая тетрадь в твердом переплете.

Дневник? Она тотчас подозрительно нахмурилась.

«Но Гарри не дал бы мне опасную книгу, не так ли? Особенно после…»

— Конечно же, дал бы, — пробормотала она. — Некоторые вещи никогда не меняются.

Гермиона вытащила свою палочку и держала её наготове, поворачивая книгу к свету. Потускневшие инициалы. Л. и Э.

— ЛЭ? — она уставилась на книгу, её сердце заколотилось. Была ли это… Могла ли эта тетрадь принадлежать…

Гермиона решительно раскрыла книгу.

«Зелья», — было написано на первой странице ровным девчачьим почерком.

«Мысли, Заметки и Рассуждения, Относящиеся к Моему Второму Любимому Предмету в Школе Чародейства и Волшебства Хогвартс».

Под этой записью кто-то неразборчиво накарябал в попытке выглядеть остроумным и классным, но не достигнув желаемого эффекта: «Усилия Методично & Систематично Повлиять на Ощипатуса Тягомотиуса & Идиотуса Болвануса».

« 2 сентября, 1970. Первый урок Зелий. Я полюбила их. Как готовка, только лучше. Здесь рецепт, того, что мы делали…

Северус тоже полюбил их. Но он дуется, потому что они не позволяют нам экспериментировать. Он хочет знать, что бы случилось, если бы он поменял некоторые ингредиенты или перемешал по-другому. Мы решили открыть маленькую лабораторию в тайном месте, так мы сможем все это опробовать».

«5 сентября, 1970. Сегодня мы делали…

Думаю, я использовала слишком много текучих водорослей. Джеймс Поттер, этот идиот, использовал ОЧЕНЬ много текучих водорослей. Его котел взорвался, урок был отменен, и у меня так и не получилось посмотреть, оказалось ли моё зелье нормальным. Болван. И он ухмылялся все время, как будто он герой или что-то в этом роде».

«Зато сейчас мы знаем, что бывает после добавления слишком большого количества текучих водорослей», — было нацарапано под этой записью в узкой мальчишечьей манере.

«12 сентября, 1970. Северус прав. То, что не позволяют экспериментировать СКУЧНО. На Чарах гораздо веселее. Но я думаю, что обнаружила тайное место, где мы сможем открыть нашу секретную лабораторию. Эта комната находится в школе. Но она не всегда там. А если она там, не думаю, что она всегда выглядит одинаково. Придется исследовать её сегодня ночью. Я хочу, чтобы слизеринское общежитие находилось ближе к моему. И чтобы Гейл не храпела».

Тихий шорох заставил её поднять взгляд. В дверях стоял Гарри.

— О, Гарри, — прошептала Гермиона, — Это…это…

Он кивнул.

— Дневник моей мамы. Я нашел его под грудой галеонов в моем хранилище в Гринготтсе, когда разбирался там. В нем все её уроки Зелий в Хогвартсе. Она была даже более помешана на ведении записей, чем ты.

Он сделал глубокий вдох и указал на другую книгу.

— Все-таки будь осторожна, Гермиона. Он был в ярости из-за того, что его старый учебник попал ко мне в руки. Я даже представить боюсь, что бы он сделал, если бы узнал, что книга все еще где-то рядом, — он сглотнул. — Он…Она… Они варили вместе, пока он…пока они не поссорились… пока моя мама… пока она не смогла …не простила его… Он действительно любил её, Гермиона.

* * *

Слизнорт, решила Гермиона, был даже липче слизня. Даже сальные волосы Снейпа не могли быть столь же маслянистыми, как снисходительная дружелюбность пожилого Мастера Зелий. Но стоило отдать ему должное, ведь он протестировал её и за полчаса составил план их уроков. Это давало ей надежду, несмотря на то, что ей было слегка не по себе от профессора.

Гермиона вернулась в Большой Зал как раз во время ланча. После шести месяцев восстановления и реконструкции Хогвартс выглядел так, словно ничего не случилось — кроме эпитафий на стенах для всех, кто погиб в последней битве. Она помедлила в дверях. Без студентов в зале было очень пусто. Заколдованный потолок над её головой был наполнен плывущими облаками.

— Мисс Грейнджер!

Девушка вздрогнула. Ей отчаянно махала директор Макгонагалл.

— Почему бы вам не сесть вместе с нами? Уверяю вас, мы не кусаемся.

— Вы уверены, Минерва, дорогая? — Гораций Слизнорт, засмеявшись, откинулся назад в своем кресле, его круглый живот слегка дрожал.

Гермиона вздохнула — лучше бы она позвала в свою комнату домового эльфа — и быстро направилась прямо к учительскому столу. Сегодня присутствовали только директор Макгонагалл, мадам Помфри, профессор Вектор и профессор Слизнорт.

— Благодарю вас, — сказала она, когда Макгонагалл выдвинула кресло рядом с собой.

— Ерунда, дорогая, было бы просто нелепо, если бы вы сели там.

Мягкий хлопок возвестил о прибытии чашки с супом. Гермиона благодарно вздохнула. Каким-то образом домовые эльфы узнали, что у неё почти не было аппетита. Она заставила себя поднять ложку. Она знала, что должна поесть. Добавление ко всем её проблемам ещё и пищевого расстройства — совсем не лучшая идея.

Гермиона, конечно, специально изучила свои симптомы.

ПТСР(посттравматическое стрессовое расстройство), депрессия и в целом просто…печаль. Она даже подумывала о том, чтобы показаться маггловскому терапевту, но быстро отказалась от этой мысли. Она бы не смогла рассказать ему правду, и это делало терапию бессмысленной. Умом девушка понимала, что со временем почувствует себя лучше. Она, в конце концов, смирится со своими потерями. С тем, что никогда не увидит снова своих родителей — из-за своих воспоминаний они были потеряны для неё безвозвратно. С тем, что никогда не увидит снова Фреда. Или Тонкс. Или Люпина. Или… Гермиона безжалостно остановила мантру имен, которые хотелось повторять и повторять в сознании до бесконечности. В конце концов, она станет лучше спать. Её перестанет тошнить от одной мысли о еде.

Но на данный момент такое простое действие, как поедание супа, было почти большим, с чем она могла справиться.

— Ожидается ряд изменений перед началом работы школы, — рассказывала Минерва Слизнорту. — Новые учителя… Генриетта Хитченс возьмется за Маггловедение. Билл Уизли возьмет Защиту от Темных Искусств. Альберик Свитч согласился присоединиться к нам через год, чтобы взять на себя Трансфигурацию. А пока её продолжу преподавать я. Зельеварение…

— Что ж, Минерва, тут я бы не беспокоился. Даже если Северус ещё какое-то время не сможет взять на себя полную нагрузку, я уверен, что смогу превратить мисс Грейнджер в более чем приемлемого подмастерье к сентябрю. И она обладает энергией молодости, которая поможет ей справиться с шалостями младших классов.

Гермиона подняла голову от своего супа, стараясь не смотреть на директора Макгонагалл. Но, конечно же, женщина заметила и слегка ей подмигнула. Девушка снова опустила взгляд. Если директриса хотела, чтобы Снейп взял себе подмастерье, она сомневалась, что зельевар сможет отказаться. Размышляя о неподвижной худой фигуре — все, что осталось на данный момент от некогда импозантного мужчины — она поняла, что ему, вероятно, не помешал бы помощник.

— Гермиона, после обеда нам нужно поговорить о ваших Ж.А.Б.А. Не могли бы вы зайти ко мне в кабинет в два часа дня?

— Конечно, директор. И благодарю за приглашение присоединиться к вам. Профессора, — она вежливо кивнула остальным преподавателям за столом.

* * *

— Я знаю, что на самом деле вы бы предпочли снова взять все предметы, Гермиона, — сказала Макгонагалл, протягивая Гермионе чашку чая. — Но это действительно было бы не выполнимо.

Гермиона кивнула.

— Я знаю. И я, — она слегка вздохнула. — Я должна признать, что мне действительно не хватило бы на это энергии, даже с частными уроками.

Макгонагалл решительно взглянула на нее, приподняв брови.

— Вы почти ничего не кушаете, — заметила она. — И выглядите вы так, словно совсем не спите. Вам следует показаться Поппи по этому вопросу.

Гермиона снова кивнула.

— Я покажусь.

Директриса вздохнула.

— Прошло только шесть месяцев. Нужно время, чтобы прийти в себя. Но вы молоды, у вас впереди целая жизнь. Я не буду говорить вам эту чушь, что «время лечит» — время не лечит, но с течением времени жить станет легче.

А теперь ваши предметы: зельеварение, естественно. Также Заклинания — самые сложные зелья — заколдованные. Травология, конечно. Предлагаю вам взять в качестве четвертого предмета арифмантику — вычисления помешиваний, снятие мерок, время варки — всё подчинено арифмантике и нумерологии.

— Я буду скучать по трансфигурации, — призналась Гермиона. — Но я согласна. Это все, что мне нужно, и это сочетание считается одним из наиболее многообещающих, кроме того, оно необходимо для обучения на мракоборца, — она слабо улыбнулась.

— Хорошо, — Макгонагалл казалась довольной. — Полагаю, мистер Поттер и мистер Уизли не вернутся в школу?

Гермиона покачала головой.

— Гарри уже начал обучение на мракоборца. Он сдаст свои Ж.А.Б.А параллельно с учебой. Так для него будет проще, чем вернуться в Хогвартс и всё время ловить на себе взгляды, как будто он животное в зоопарке. Рон берет вечерние курсы бухгалтерского учета. Они с Джорджем и Ли Джорданом продолжат заправлять «Волшебными Вредилками Уизли». Но Джинни вернется. И Невилл, и Луна.

— Это хорошо. С нетерпением жду встречи с ними.

* * *

Неделю спустя директор Макгонагалл вызвала Гермиону к себе в кабинет, прервав интересный урок арифмантики.

— Он очнулся, — произнесла Макгонагалл, как только Гермиона, слегка запыхавшись, вошла в её кабинет.

Директриса была очень бледной.

— Я была там, когда он проснулся сегодня утром.

Сердце Гермионы пропустило удар, она глубоко вдохнула и почувствовала, как подкосились ноги.

— Присядь, девочка. Тебе нужно пойти и увидеть его, не упади в обморок в моем кабинете.

Гермиона молча опустилась в кресло для посетителей напротив письменного стола.

— Как…он?

— В сознании. Жив, — Макгонагалл пришлось сглотнуть, прежде чем она смогла продолжить. — Смущен. Не может разговаривать… на данный момент… Целители… все же надеются, что со временем он восстановит способность к речи.

— О, Боже, — прошептала Гермиона.

Но, как всегда, ответа не было.

* * *

— Ему действительно гораздо лучше, — заверила Гермиону целитель Магворт. — Конечно, он все еще не может говорить, но он знает, где он, и что произошло.

— Вы рассказали ему? — спросила Гермиона.

— Конечно. Ему нужно было узнать, по крайней мере, голые факты того, что случилось, чтобы иметь возможность переориентировать себя и принять, что он все еще жив.

— Как…как он отреагировал? — голос Гермионы дрожал.

— Не так уж плохо, как могло быть, — сказала целительница кратко. — Итак, пойдемте. Не позволяйте ему двигаться слишком много — кивать или качать головой. У вас есть полчаса.

— Профессор? К вам посетитель, — Мюриель Магворт обняла Гермиону и потянула её ближе к кровати.

Снейп действительно бодрствовал. Его кровать была трансфигурирована, поддерживая его в полулежащем, полусидящем положении. Мужчина пристально смотрел прямо перед собой на дождь за окном. Он повернул голову на голос целительницы. Постепенно, по чуть-чуть, медленно. Темные глаза глубоко запали. На фоне мертвенно бледного лица они были почти черными, но безрадостными. Из них исчезла та привычная жгучая сила, о которой помнила Гермиона по тем временам, когда он ещё наводил на них ужас в своих подземельях.

— Профессор Снейп? — произнесла она неуверенно. — Можно мне… можно мне остаться с вами ненадолго? Я присяду?

Его взгляд остановился на ней. Губы дрогнули. Мимолетное пожатие костлявых плеч, казалось, говорило, что ему наплевать, стояла ли она или села в кресло. Её колени подкосились от нервов и облегчения.

Целитель Магворт улыбнулась им и ободряюще кивнула.

— Я вернусь через полчаса. Зовите меня, если что-нибудь понадобится.

Магворт тихо закрыла за собой дверь, и Гермиона осталась наедине со своим бывшим учителем.

— Я так рада, что вы очнулись, — прошептала Гермиона.

Ответом ей было вымученное фырканье. Северус Снейп был с ней не согласен.

Гермиона вздрогнула и так сильно сжала холодные ладони в кулаки, что костяшки побелели. Но она не отвернулась, встретив взгляд его черных глаз так спокойно, как только могла.

— Простите, сэр.

Его тёмные глаза с усмешкой сузились, но из горла вырвался лишь едва слышный скрежет. Тем не менее, ему не нужно было что-либо говорить. Она, и не слыша его голоса, очень хорошо поняла то, что он хотел бы сказать.

«Как типично для Гриффиндора. Сначала делать, а потом думать. Хотя я ожидал большего от вас, мисс Грейнджер. Или я ошибся,полагая, что вы всегда и всё знаете? Лучше мистера Поттера и мистера Уизли, а теперь, по-видимому, лучше и меня самого?»

Она снова вздрогнула, но все же не отвела взгляда.

— Я просто не смогла бы…

Не в силах закончить предложение, Гермиона замолчала, просто уставившись на него.

К её удивлению Снейп не отвернулся. Вместо этого он просто вернул ей взгляд глаз, которые выделялись темным на бледной коже. Черты его лица… опустошенные… изнуренные. Глаза обожгло слезами, но вряд ли профессору бы понравилось, если бы она сейчас здесь разревелась.

Когда целитель Магворт снова открыла дверь, Гермиона все так же сидела у постели Снейпа. Девушка подняла взгляд и попыталась улыбнуться. На её лице застыло странное задумчиво-отрешенное выражение, и когда целительница, глядя на неё, приподняла брови, она оставила свои бесплодные попытки.

Гермиона повернулась к профессору, который по-прежнему не двигался.

— Я вернусь, если можно, сэр.

В ответ он закатил глаза и снова слегка пожал худыми плечами.

«Разве это выглядит так, словно я смог бы прекратить эти ваши посещения? Поступайте, как хотите, мисс Грейнджер, ведь вы все равно сделаете по-своему, нравится мне это или нет».

* * *

Оказавшись в небольшом кабинете целительницы, девушка обессилено прислонилась к стене. Такой же вымотанной она себя ощущала после многочасового экзамена.

— Присядь. Присядь! — Магворт взяла её за руку и повела к привычному для нее креслу.

Взмахом палочки целительница сотворила чай для двоих. Следующим взмахом седовласая волшебница с одной из полок призвала маленькую красную бутылочку.

— Небольшая порция Бодроперцового зелья, — заявила она. — Открой рот, девочка. Или я дам тебе Бодрящее Зелье, а оно раза в два противней на вкус.

Послушно проглотив лекарство и лишь слегка задохнувшись и фыркнув, когда острое варево запылало в желудке, девушка увлажнившимися глазами посмотрела на целительницу.

— Думаю, теперь мне удалось по достоинству оценить виски директора Макгонагалл, — прохрипела она. — Похожий эффект, только на вкус приятнее.

Магворт фыркнула.

— Так Минерва делилась с тобой своим виски? Она, должно быть, любит тебя.

Гермиона удивленно заморгала:

— Вы знаете директора Макгонагалл?

Пожилая ведьма позволила себе лукавую усмешку.

— Мы вместе учились в школе. Мы всегда неплохо ладили, несмотря на то, что я была на Слизерине, а она на Гриффиндоре.

Еще один сюрприз. Если бы Гермионе пришлось предполагать, она, вероятно, распределила бы Мюриель Магворт на Пуффендуй.

— Знаешь ли, девочка, преданность факультету — не главное. Так не должно быть в школе. И, уж тем более, это не должно иметь значения, когда мы вырастаем и выходим из стен школы во взрослый мир, — целительница фыркнула. — Конечно, некоторые старые предрассудки тяжело изжить.

Гермиона вздрогнула, щеки её вспыхнули. После всего, что случилось, кому как не ей следовало бы хорошо об этом знать. Но, как сказала целительница, старые предрассудки жили гораздо дольше, чем того было нужно.

— Когда он сможет разговаривать? — спросила девушка, нарочно меняя тему.

Магворт не ответила. Вместо этого она подняла свою чашку и сделала глоток. Затем продолжила медленно поворачивать кружку — зеленый плющ обвивался вокруг черного фона — в своих руках. Наконец, Мюриель вздохнула:

— Я не знаю, сможет ли он разговаривать снова. Должен. Мы применили к его ранам заклинание Застоя, пока откачивали яд из тела. Когда его тело снова поддалось магическому исцелению, мы залечили все повреждения, которые он перенес. Не думаю, что есть даже шрам внутри этого упрямца. Но видите ли, голосовые связки — очень чувствительная часть анатомии человека. Могут быть отдаленные последствия, несмотря на то, что, по сути, его речь должна быть в порядке. Колдомедики, со всеми нашими знаниями и магической силой, недостаточно сведущи в отдаленных последствиях: в чем-то, что не может прийти в норму сразу.

Гермиона уставилась в свою чашку. Над ромашковым чаем с бледно-желтым лаймом и мелиссой поднимался пар. Вкус не слишком интересовал её, но зато чай успокаивал нервы без назойливости Бодроперцового зелья.

Отдаленные последствия. Она определенно знала об этом больше колдомедиков. Её мать занималась стоматологической хирургией, сталкиваясь с восстановлением челюстей, зубов, разрушенных после транспортных аварий, и тому подобным.

— Помощь логопеда, — сказала она, наконец. — Логопедия — вот то, что ему нужно. Если физически с ним все в порядке, нужен кто-то, кто бы вел процесс его выздоровления и заставлял его должным образом заниматься.

Магворт нахмурилась.

— Что это за вид терапии? Никогда раньше не слышала о такой.

— О, вы и не могли, — ответила Гермиона. — Это маггловская вещь. Без магии приходится справляться со множеством отдаленных последствий заболеваний и несчастных случаев, — она вздохнула. — Так здесь нет логопедов? Очень плохо.

Затем её неожиданно осенило:

— Могли бы мы пригласить специалиста из магглов? Мне случилось знать одного весьма хорошего. В больнице, где работает моя мама, — она остановилась, задохнувшись. — Где работала моя мама, прежде чем начинать операцию, она иногда приглашала логопеда. Конечно, полагаю, вам придется применить к ней Забвение впоследствии… так что, вероятно, нет…

— Хммм… — Магворт поставила свою кружку на стол и задумчиво сплела пальцы. — Возможно так, а, может, и нет. Стоит попробовать — и я знаю, кого попросить об этом. Северус, безусловно, почувствует себя намного лучше, если сможет снова хлестать своим злым языком.

— Как её зовут?

— Лойс Петрел, — сказала Гермиона.

Приблизительно в то же самое время Лойс Петрел разглядывала спокойное лицо пожилой женщины в прямоугольных очках, со строгим пучком и отчетливым шотландским акцентом.

— Так у моей дочери нет СДВГ (синдром дефицита внимания и гиперактивности)? Она не ребенок с особыми потребностями?

Профессор Макгонагалл нахмурилась.

— Я не знаю, что это за С-Д-В-Г, но, конечно же, у вашего ребенка есть особые потребности. У нее проявляются все признаки того, что с возрастом она сможет стать чрезвычайно талантливой волшебницей. Вы не можете просто отправить её в какую-нибудь маггловскую школу и заставить отказаться от сил и талантов.

— Волшебница, — повторила Лойс Петрел.

Часть её разума кричала ей поднять телефон и позвонить в полицию и психиатрическую лечебницу. Но другая часть восторгалась: «Конечно, вот что это! Внутри неё есть сила, от которой она не может избавиться. Это любого заставило бы вести себя так, словно внутри него обитает миллион муравьев».

— Да, — подтвердила госпожа Макгонагалл. — Волшебница. Человек — как вы, но с весьма особыми талантами — как я.

Внезапно женщина, словно завернулась сама в себя, становясь всё меньше и меньше на глазах Лойс, пока в кресле перед молодым логопедом не осталась сидеть изящная полосатая кошка.

Но прежде чем Лойс успела закричать, или у неё случилась истерика, кошка снова начала расти, пока женщина не вернулась в кресло, при этом ни один волосок не выбился из ее прически.

— Ух, ты, — сказала Лойс. — Это… это очень убедительно.

«Разве только завтрашним утром я проснусь в замечательной белой комнате, после того как меня запрут там с нервным срывом», — подумала она.

Но, конечно же, Лойс никак не могла позволить себе нервного срыва, ведь ей необходимо было думать об Алине, и это всегда поддерживало её, с тех самых пор, как в шестнадцать она узнала, что беременна. Беременна… а отец ребенка исчез в ночи.

Макгонагалл улыбнулась.

— Семестр начинается первого сентября. Алина получит письмо посредством совиной почты — сова прилетит к вам с письмом из школы — как э-э… маггловский почтовый голубь. Преподаватель Маггловедения, Профессор Хитченс, встретится с вами, чтобы помочь приобрести все, что потребуется Алине в Хогвартсе.

— Мы очень серьезно относимся к взаимоотношениям между магглами и волшебниками. И хотим вовлечь в образование детей родителей-магглов. Поэтому, пожалуйста, если у вас есть какие-либо вопросы, свободно сбрасывайте мне записки с помощью каминной сети. Мы уже подключили ваш камин для передачи сообщений. Вы просто берете щепотку этого порошка, бросаете в огонь, произносите мое имя, а затем кидаете ваше письмо в пламя. Оно не сгорит, не волнуйтесь, но появится на моей стороне сети.

Когда ваша дочь окажется в школе, для переписки вы сможете использовать школьных сов, или же вы можете приобрести собственную сову.

Я знаю, все это несколько шокирует и удивляет вас, но обещаю вам, что Алина будет счастлива с нами.

* * *

Гермиона не была особо удивлена, увидев Гарри на следующий вечер после посещения Снейпа. Когда Гарри пролез через портретный проем, она сидела в пустой гриффиндорской гостиной, свернувшись клубочком на диване в компании Живоглота и «Самых Могущественных Зелий».

— Здравствуй, Гермиона, — сказал он. — Я принес тебе немного сливочного пива.

Гермионе захотелось закатить на него глаза: какой очевидный предлог! Мысленно она представила, что бы на это сейчас сказал Снейп: «Несомненно, даже гриффиндорец мог бы придумать что-нибудь получше?»

Вслух она ограничилась:

— Спасибо тебе, Гарри, это действительно очень мило с твоей стороны.

Она осторожно положила книгу на читальный столик, подальше от бутылок.

Парень протянул ей бутылку. Стекло звякнуло о стекло. Гермиона сделала глоток и подавила дрожь. На самом деле, она не особенно любила сливочное пиво.

Какое-то время они молча сидели перед камином. Год назад Гермиона стала бы подгонять и пилить Гарри, допытываясь, зачем он пришел. Но сейчас у неё просто не было сил на это. Он пришел поговорить, это было очевидно. По этой причине она разумно полагала, что он, в конечном счете, все-таки начнет разговор.

— Я был у него, — внезапно сказал Гарри, не глядя на свою подругу. — Это было ужасно.

— Почему?

— Он… он ничего не сказал, вообще ничего. Просто лежал там, похожий на привидение, и пристально смотрел на меня. Он даже не усмехнулся или ухмыльнулся. Это было пугающе, — Гарри передернулся. — И я… я извинился, но… но… как возместить эти ГРЕБАНЫЕ шесть лет, когда я обращался с ним как с дерьмом, чертовски НЕНАВИДЕЛ его, и…

И тогда он просто закрыл глаза.

— Боже, Гермиона, — Гарри откинулся назад. — А он даже не знает деталей суда и приговора. И невозможно сказать, насколько много он помнит, хотя подозреваю, что порядочно, судя по тому, как он смотрел на меня. Но он ничего не сказал. Вообще ничего.

— Это потому что он не может, Гарри. Я разговаривала с целителем Магворт вчера. Физически он поправился, но это не означает, что нет отдаленных последствий на его голосовых связках, например. Не упоминая… о психологических последствиях стресса, под которым он находился, когда на него… напали.

Длинные слова и медицинские термины успокаивали её разум. И девушка заметила, что они, по крайней мере, немного подействовали на Гарри.

— Ты все еще работаешь с очищением воспоминаний?

Гарри кивнул.

— Да, но этот процесс должен скоро завершиться. Я надеюсь. Я не хочу смотреть на них снова. Хотя сомневаюсь, что они когда-нибудь вообще изгладятся из моей памяти. Они будут внутри меня так долго, как я живу. Я снова и снова возвращался к ним, чтобы отфильтровать свои… мысли, чувства…моё восприятие добавилось к ним… Гермиона… Я…

Он покачал головой, не в силах подобрать слов.

— О, Гарри.

Они просидели на диване ещё около часа, молча допивая сливочное пиво. Вскоре Гарри, извинившись, ушел. Джинни и остальные, должно быть, уже ждали его на площади Гриммо.

Три дня спустя Гермиона, скрестив ноги, сидела на диване в гостиной Гриффиндора. На коленях покоился толстый фолиант в кожаном переплете с хрупким от возраста пергаментом. Живоглот, наслаждающийся пустотой башни, величественно вытянулся в одном из мягких кресел возле камина.

Близилась полночь, но «Естествознание» Плайни, одна из книг, рекомендованных профессором Слизнортом, была действительно чрезвычайно интересной.

«Дикий портулак», — прочла она. — «Знаменит своими уникальными свойствами. Нейтрализует последствия отравления стрелами и ядом змей».

Гермиона закрыла книгу. Змеи. Яд. Она действительно не хотела читать об этом. Ей не хотелось даже думать об этом. Взгляд на часы подсказал ей, что уже полночь, но, несмотря на то, что рано утром ей предстоял урок в теплицах — травы собирались прежде, чем солнце становилось слишком жарким — ей не хотелось идти в постель. Она не настолько устала, чтобы спать без кошмаров. Недолго девушка подумывала о зелье Сна Без Сновидений. Но тут же покачала головой. Оно было очень сильным и в большом количестве вызывало привыкание, а в последние месяцы она слишком часто его принимала.

«Лучше сделать что-нибудь конструктивное», — подумала она. — «Например, заняться планом превращения в подмастерье, которого оценил бы Снейп».

— Глотик, я иду в подземелья, чтобы что-нибудь сварить. Ты со мной?

Кот отвернулся, свернувшись клубочком. Гермиона приподняла бровь. Что ж, по крайней мере, ответ был ясным.

* * *

Её шаги отдавались эхом в пустых коридорах и лестницах. В отсутствие студентов учителя не патрулировали замок ночью. Только Филч делал свой обычный обход в десять часов, проверяя, что все окна закрыты, и свечи погашены.

Когда Гермиона ступила на узкую лестницу, которая вела из Входного Холла вниз, в подземелья, одна из новых эпитафий, выгравированных на стенах замка, привлекла её взгляд. Камни для эпитафий вычистили. Они выделялись ярким кремовым цветом на фоне темных от времени стен замка. Она знала, что замок сам выбирал стих для каждого памятного камня. Девушка прочла:

«Моргана Монтгомери, 1984-1998, Ни огонь, ни ветер, ни рожденье, ни смерть не могут стереть наших добрых деяний».

«Она, должно быть, была одной из студенток, которые проскользнули обратно в Хогвартс с Колином Криви», — догадалась Гермиона.

Она слышала это имя раньше, но где? Монтгомери…ох, конечно. Сестры Монтгомери. Моргана и Мадлен. Их младший брат был убит Фенриром Сивым. Сейчас осталась только Мадлен. Гермиона попыталась воскресить в памяти связанное с именем лицо, но ничего не приходило на ум. Моргане было всего четырнадцать лет, когда её убили, и, вероятно, она была с другого факультета, поэтому совсем не удивительно, что Гермиона не знала её.

Но стоя в сумерках Входного Холла и вглядываясь в памятный камень, Гермиона не могла отделаться от ощущения, что ей хотелось бы её знать.

* * *

Дверь в кабинет зельевара была заперта, и Гермиона поспешила миновать её. В апреле замок был холодным, подземелья же абсолютно ледяными. Оказавшись внутри класса Зелий, первым делом она разожгла ревущий огонь и призвала достаточно колдовских огоньков, чтобы осветить комнату ярче, чем когда-либо было. Не думая, она прошла к своему обычному месту, рутинно сформировавшемуся за шесть лет уроков зельеварения дважды в неделю и несметного числа отработок, отбываемых в этом же месте. Однако почти уже положив свои книги на парту, Гермиона остановилась.

Она не была ученицей уже очень долго, несмотря на то, что всё ещё готовилась к Ж.А.Б.А. прямо сейчас. Она никогда снова не сядет здесь, в классе Зелий, в то время как её учитель будет вышагивать по комнате, сердито поглядывая на неё за её пылкое рвение правильно ответить на вопрос. Гермиона глубоко вдохнула и медленно двинулась к следующей парте. Эта принадлежала Невиллу. Она разумно полагала, что парта не была проклятой, как её друг однажды заявил. Лишь страх перед профессором заставлял его быть таким нервным и неуклюжим в классе.

— Ну, что ж, — пробормотала она, — А сейчас испытаем что-нибудь совершенно новое.

Прочтение записей Принца-Полукровки вместе с дневником Зелий Лили подарило ей несколько идей, и у неё чесались руки их опробовать.

Возможно, потому что у неё были такие проблемы со сном, в последнее время она очень много размышляла о сонных зельях и об их опасностях. Она составила таблицу сравнения различных эликсиров и любовных напитков и обнаружила странную схожесть: все они весьма сильно зависели от магии таких естественных действий, как сон и отдых.

Её отец интересовался гомеопатией, и почему-то этот распространенный среди популярных сонных зелий фактор напомнил ей об одной из дискуссий, которые они с отцом так любили.

— Мы так привыкли применять Аспирин и Таленол, что уже никогда не задумываемся об альтернативах. Предубеждение. Конечно, есть ситуации, когда нам необходимы все эти медикаменты, но очень часто бывает достаточно натурального лекарства, или даже оно действует лучше. Это похоже на — когда всё, чем ты пользуешься — молоток, все твои проблемы, в конечном счете, начинают выглядеть как гвозди…

Гермиона вздохнула. Она очень скучала по противоречивому юмору своего отца.

— Молоток здесь — это определенно магия, — размышляла она, выкладывая на стол корни валерианы, шлемник, калифорнийский мак, хмель, страстоцвет, ромашку и мускатный орех. — Если я обращусь к магии только как к самому последнему и незначительному ингредиенту, используя её в нужное время и правильным образом, чтобы превратить это в нечто большее, чем простой чай, результат должен будет полностью отличаться от обычных сонных зелий. Будет более мягким, но, по-прежнему, эффективным. Конечно, если я ошибаюсь, я, возможно, стряпаю котелок яда…

Гермиона усмехнулась, когда ей в голову пришла непочтительная мысль: «Снейп, вероятно, одобрил бы любой исход».

— На одно слово, пожалуйста.

Гермиона уже собиралась покинуть Большой Зал, направляясь на очередной урок Заклинаний. Профессор Флитвик заставлял её тренироваться в продвинутых движениях волшебной палочкой, используя для упражнений палочку такой же длины и веса, как и её собственная, но без магических сил. В настоящий момент девушка крайне сомневалась, что когда-нибудь достигнет достаточной сноровки, чтобы наскрести больше «Выше Ожидаемого» на Ж.А.Б.А.

А пальцы Снейпа были чрезвычайно ловки и проворны…

Гермиона начала рассматривать свои успехи в занятиях так, как в её воображении, оценил бы их он. И по какой-то причине ей казалось, что она никогда не дотягивала до его уровня.

— Да, профессор Макгонагалл?

— В мой кабинет, пожалуйста, следуйте за мной. Не волнуйтесь, это не займет много времени. На своем уроке вы окажетесь вовремя. Профессор Флитвик сказал мне, что пока очень доволен вашей работой.

— О, — щеки Гермионы довольно запылали.

Но настойчивый голос в глубине сознания критиковал: «Ты хочешь сказать, что это твое отбрасывание упражнения с палочкой в течение трех раз за сеанс и есть «Выше Ожидаемого»? В таком случае, даже не хочу знать, с чего же эти ожидания начинаются…».

Ворчащий «Бонни Принц Чарли» открыл вход в кабинет директрисы. Несколько мгновений спустя Гермиона уже смотрела на Макгонагалл через усыпанный бумагами стол с ножками в форме когтистых лап.

— Я провела утро в Мунго, — сказала Макгонагалл. Её голос звучал напряженно, а губы сжались в тонкую линию.

Незамедлительно во рту у Гермионы пересохло, а живот затрепетал от волнения:

— Как… Как профессор Снейп?

Вероятно, Макгонагалл заметила нетерпение Гермионы, предложив одну из своих редких мимолетных улыбок:

— Я обнаружила, что ему гораздо лучше — по крайней мере, что касается его физического здоровья. Кажется, на данный момент, удача на нашей стороне: логопед, которого вы посоветовали Мюриель… Лойс Петрел — мать одной из наших будущих первокурсниц.

— В самом деле? — воскликнула Гермиона. — Я и не догадывалась, что Алина — ведьма!

— Вы знаете ребенка?

— Не очень хорошо, директор. На каникулах я привыкла время от времени встречаться с моей мамой в больнице за обедом, и иногда, когда у миссис Петрел не было няни для Алины, она брала её с собой в больницу — у них там есть услуги по уходу за детьми работников, хотя, на самом деле, они были предусмотрены для детей младшего возраста. Помню, Алина всегда была очень активной.

— Ах. Что ж, благодаря счастливым обстоятельствам, что Алина — волшебница, Мюриель Магворт смогла обратиться к миссис Петрел относительно вашего предложения о речевой терапии.

— Конечно! — воскликнула Гермиона. — Поскольку её дочь — волшебница, нет необходимости подвергать её Забвению!

Макгонагалл кивнула.

— Миссис Петрел согласилась принять профессора Снейпа на лечение. Полагаю, они встречались раз в день на прошлой неделе.

— О, это чудесные новости! У него есть какие-нибудь успехи?

— Сейчас он выражается вполне… отчетливо, — сказала Макгонагалл сухим тоном, означавшим, что Снейп говорил ей отнюдь не любезности. — Однако не совсем так, как до нападения. Вы сможете увидеть сами. Вы можете трансгрессировать в Мунго сегодня днем после занятий с профессором Флитвиком.

Директриса откашлялась и бросила на Гермиону полный сочувствия взгляд.

— Миссис Петрел тоже там будет сегодня. Ей рассказали о ситуации с вашими родителями. Поэтому… при желании вы можете говорить с ней открыто.

У Гермионы перехватило дыхание, словно её ударили в живот.

Она старалась не думать о своих родителях. Это была не её вина. Она не могла знать, что Министерство набросило не выявляемые защитные заклинания на её родителей. Она не могла знать, что эти редкие защитные заклятия столкнутся с наложенными ею Чарами Памяти ещё более худшим образом, чем Бодроперцовое зелье реагирует с Сывороткой Правды. Она не могла об этом знать. Поэтому это была не её вина.

По крайней мере, она знала, что её родители живы. И счастливы. Даже если они никогда не вспомнят, что у них когда-то была дочь.

— Спасибо, — сказала Гермиона, наконец. — Я лучше пойду сейчас на урок.

* * *

— Мисс Грейнджер, — проворчал Снейп, когда она вошла в комнату, и скривился так, словно неожиданно куснул печенья из коры хинного дерева (прим. пер. обладает очень горьким вкусом).

Макгонагалл была права. Его голос очень изменился. Больше не вкрадчивый и спокойный, модулированный и выразительный, он был сейчас отрывистым, хриплым и резким.

Но зато он снова заговорил.

— Профессор Снейп… как хорошо снова слышать ваш голос! — улыбнулась она ему, охваченная облегчением.

Услышав её слова, он фыркнул, слабо и невыразительно, совсем не как её бывший учитель зельеварения.

— Могу я присесть?

Он не стал отвечать, лишь изогнув черную бровь и указав на стул слабым движением левой руки. Будто хотел сказать: «Поскольку я не могу вас выставить из этой комнаты лично, что ж, вы можете сесть».

Гермиона опустилась на стул. По пути в комнату она размышляла о вещах, которые могла бы рассказать ему — возможно, предоставить ему новости о других членах Ордена? Или о том, как восстановили Хогвартс? Что она собирается сдавать скоро Ж.А.Б.А., и что работает над проектом по зельеварению?

Но сейчас, когда она сидела возле его постели, все её планы, казалось, выветрились из головы. Остались смущение, опасение и сумбурные, болезненные вопросы, которые она задать ему не могла.

— Мисс Грейнджер, — проскрежетал Снейп едва слышно. — Я слышал… что должен, — его голос надломился от боли, когда он перенапрягся, чтобы подчеркнуть слово, — … поблагодарить вас … еще раз… На… этот раз…за идею терапии для… восстановления моей способности к речи.

С бьющимся сердцем Гермиона встретила его взгляд. Его глаза были унылы, а лицо лишено всякого выражения.

— Я рада, что это работает, — тихо сказала она.

Снейп закрыл глаза.

«А я нет».

Взглянуть в зеленые, совсем как у Лили, глаза, а затем погрузиться в освобождающее забвение смерти: неужели он просил слишком многого?

Он услышал тяжелый вздох Гермионы Грейнджер. На долгое и мучительное мгновение тишины девушка затаила дыхание. Когда ей, наконец, пришлось выдохнуть, донесшийся звук был между вздохом и рыданием.

Её так отчетливо слышимая боль заставила неловко рвануться в глубине его души долг жизни, которым он был ей обязан. Снейп ещё крепче зажмурился и сжал руки в кулаки, радуясь, что одеяла скрывали эту беспомощную, чрезмерно эмоциональную реакцию.

Будь проклята судьба или все боги, или кто там решил, что идея Грейнджер подвергнуть его маггловской речевой терапии станет очередным долгом жизни. И, конечно, не было ни одного раза, когда бы он спасал её, чтобы учесть это в его пользу. Хотя бы потому, что его целью было спасение Гарри, ну, или из-за его клятвы преподавателя. Он поклялся защищать всех своих студентов. Спасение её жизни было частью его должностной инструкции.

Конечно, ему пришлось признать, что если уж, он все-таки должен жить, без способности разговаривать или петь это было бы бесконечно сложнее. С другой стороны, возможно, было бы лучше, если бы, когда дверь его камеры в Азкабане закроется за ним спустя три года, он не смог делать ни то, ни другое. Безумие, наверное, пришло бы быстрее. Хотя — подарило бы ему безумие забвение?

Он содрогнулся.

Будь проклята и Минерва тоже: за то, что жизнерадостно запихивает его на ещё три года в рабство. И будь проклят он сам, за то, что оказался шокирован её беспощадностью, и тем, как она воспользовалась его ситуацией. Будь она слизеринкой, он бы ожидал её действий. Он бы даже оценил её хитрость. Довольно коварно с её стороны: чтобы уберечься от проблемы замещения вакантной должности зельевара, сперва завладеть его услугами на эти три года, а затем заставить его взять подмастерье, которого было бы очень удобно направить и подготовить для принятия обязанностей ко времени, когда его увезут в Азкабан.

Снейпу, казалось, не удавалось стряхнуть с себя то чувство ужаса, которое охватило его с тех пор, как Минерва рассказала ему обо всем, что произошло с того момента, как подлая змея вонзила клыки в его шею. Начиная с падения Волдеморта, и заканчивая тем, как его заочно осудили, а также об этом ужасном, нелепом условии его испытательного срока. Хотя ему, вероятно, следует быть благодарным за небольшую милость: по крайней мере, Минерва не предложила ему попросить одну из женщин — членов Ордена принести себя в жертву ради спасения его от Азкабана.

Болезненная усмешка искривила его губы.

Даже если бы он и задумался об этом. Несомненно, им разрушено вполне достаточно жизней и без добавления ещё одной женской жизни и свободы на эти весы. И не важно, действовала бы она из неуместного чувства долга или того хуже из жалости.

Но беспокойство в глазах Минервы казалось почти искренним, когда та говорила о его возвращении в Хогвартс для восстановления. Он фыркнул. Почти как если бы она все еще опасалась за его жизнь — как будто боялась, что он убьет себя.

Если бы он мог!

Он был проклят жить, связанный вторым из трех Нерушимых Обетов, сделанных им за свою жизнь. И этот второй Обет останется неизменным, пока он либо не умрет естественной смертью, либо не будет убит другим.

Его воспоминания были затерты — он знал об этом: о провалах, слезах и ударах; о боли и гневе, больше не связанными со временем, местом, или событием — о, Поттер, будь ты проклят, проклят, проклят за то, что так чертовски похож на нее, так чертовски, проклятье, благороден. Так чертовски невежественен.

Но было одно воспоминание, которое он сохранил.

Последний раз, когда он видел Лили живой. Она шла навестить подругу в Мунго. Он нагнал её и затащил в бельевой шкаф. Он упал перед ней на колени, снова и снова умолял её о прощении, заклинал её покинуть страну. По её глазам он увидел, что она знала, о том, что он наделал… А потом она заставила его поклясться Нерушимым Обетом, использовав… как слизеринка свою…свою бесхитростную подругу-идиотку в качестве Связующего.

Лили заставила его поклясться, что бы ни случилось, он не убьет себя…

Он помнил все. Как если бы это было вчера. И даже после стольких лет одни и те же вопросы мучили и страшили его. Действительно ли Лили знала, что он сделал? Она принудила его к этому Обету, потому что возненавидела? Или же она сделала это, потому что все еще, как-то, хотя бы немного…что ж, не любила его, конечно, как бы она могла? Но заботилась о нем? Назло всему? Факт остается фактом независимо оттого, что послужило причинами для её просьбы, он сделал то, что она хотела. С тех пор как Лили умерла, он никогда больше не сможет освободиться от Обета. И теперь, каковы бы ни были её мотивы, этот Обет превратился для него в жесточайшую из пыток, какие он только мог себе представить.

Он был жив.

Через три года его отправят в Азкабан до конца его дней. И он не может убить себя, если не хочет вернуться обратно на землю привидением.

«Конечно», — задумался он, — «одно, возможно, даже увенчало этот ужас».

Из всех людей его подмастерьем станет гриффиндорка Гермиона Грейнджер. Однако все же было и одно светлое пятно. В качестве его подмастерья она должна быть готовой слушаться любого отданного им приказа. Он ухмыльнулся. Мысленно он начал обозревать отвратительнейшие обязанности, которые Мастер Зелий мог поручить своему подмастерью. «О, приказы, которые он отдаст ей…»

Внезапно он резко выдохнул: его осенило. Приказы! Она будет подчиняться всем его приказам. Возможно, это путь положить конец всем его мучениям…

Теперь у него было о чем подумать.

Прим. автора: при нарушении Обета, человек возвращается на землю привидением, возможно, это было частью договора Северуса и Лили.

Громкие голоса разрушили его задумчивость. Два из них он узнал сразу: Минерва Макгонагалл и целитель Магворт. Узнать третий мгновенно ему не удалось.

Дверь с грохотом распахнулась, и Долорес Амбридж сердито проворчала:

— Я знаю, что он не спит. И я настаиваю на разговоре с ним! Сейчас же! Он будет вызван в качестве свидетеля по нескольким незавершенным судебным процессам. И к тому же его собственный…

— Решение Чаши Нейта окончательно, — возразила Минерва Макгонагалл.

— Это вы так думаете, — прошипела Амбридж. — А сейчас мне нужно поговорить с…пациентом.

Его глаза открылись, вспыхнув, но в это секунду, произошли две вещи: Грейнджер вскочила, встав между его кроватью и дверью, и каким-то образом сумела найти его левую руку под одеялами.

Холодные тонкие пальцы нащупали его ладонь и крепко сжали её — как будто вся её жизнь зависела от этого.

— Директор Макгонагалл! — воскликнула девушка. — Профессор Снейп… он пытался заговорить… но не смог…а потом… потом он упал в обморок!

Получив от неё сигнал, он замер, пусть даже это и означало необходимость оставить свою руку в её руке.

— Что случилось, мисс Грейнджер? — Макгонагалл поспешила к кровати и опрометчиво положила ладонь на его лоб. Всё что ему оставалось делать — это не дергаться.

— Я…Я … Он хотел заговорить… но не смог …и потом, думаю, напряжение было слишком большим для него… и он просто потерял сознание.

Он едва не фыркнул. Не нужно быть легилиментом, чтобы понять, что девчонка лжет. Но уровень её боли был, несомненно, подлинным, и, очевидно, достаточным, чтобы это могло — возможно — одурачить Амбридж.

Целитель Магворт повысила голос:

— Вон! Вон! Все вы. И, Амбридж, не смейте сделать шага в мою палату без мракоборцев и ордера. У него произошел рецидив. Вон! Да, мисс Грейнджер, даже вы.

Пальцы, всё еще сжимавшие его руку, с неохотой ослабили свою хватку.

Он слышал движение, бормотание, как закрылась дверь, затем наступила тишина. Он выждал еще пять минут, потом глубоко выдохнул и медленно открыл глаза. Мюриель сидела в кресле, которое освободила Грейнджер, её проницательный взгляд остановился на его лице.

Снейп попытался ухмыльнуться, но это причинило боль мышцам в его горле, и он содрогнулся. Мюриель плавно взмахнула над ним волшебной палочкой для диагностики. Зеленые и красные руны зажглись в воздухе над его телом, затем снова потускнели.

— Ну, — сказала целительница. — Эта Амбридж действительно отвратительная особа, не так ли? Вам повезло, что девочка Грейнджер среагировала так быстро.

Резкий рывок в душе дал ему понять, насколько он был удачлив. Казалось, в эти дни он накапливает долги жизни, как бродячий пёс обзаводится блохами. Он снова закрыл глаза. «Вы понятия не имеете», — хотел сказать он. Но голос его подвел. Поэтому он просто молча покачал головой.

— Вам нужно поспать сейчас, — сказала Магворт. — Ваш энергетический уровень очень низок.

Снейп хотел снова покачать головой — не достаточно ли он выспался за последние шесть месяцев? Но даже это маленькое движение оказалось для него чрезмерным.

Его сознание было утянуто усталостью, словно под воздействием свинцового груза, и всё потемнело.

* * *

Гермиона узнала Лойс Петрел в тот же миг, когда та вошла в Изолятор.

Лойс была миниатюрной женщиной, с очень бледной кожей и длинными темно-каштановыми волосами, которые она завязывала в строгий конский хвост, очень похожий на пучок профессора Макгонагалл. У нее были карие шоколадного оттенка глаза, теплые и понимающие, а поведение — всегда спокойным, тихим и безобидным. Она была из тех людей, с которыми легко. Одной из тех, кто в молчании мог бы просидеть у твоей постели весь день, если ты заболел, и совсем не чувствовать себя плохо от этого.

Необычность её дочери показывала, насколько Алина отличалась от своей матери. Маленькая девочка выглядела почти в точности как ее мама (только волосы были немного темнее, и уже сейчас видно, что она будет выше). Но по характеру они отличались как небо и земля — Алина была маленьким торнадо, всегда в движении, радостная, импульсивная, энергичная.

«Ну», — подумала Гермиона, когда Лойс Петрел направилась к ней. — «Если Алина — волшебница, возможно, теперь её темперамент не удивителен. Интересно, на какой факультет её распределят…»

Лойс проигнорировала протянутую ей руку и просто крепко обняла Гермиону.

— Прости, Гермиона. Я не знала.

Гермиона судорожно вздохнула.

— Конечно, нет … и, — она выдавила слабую улыбку. — С моими родителями все нормально. Поэтому действительно не стоит…

Лойс отстранилась и внимательно посмотрела на нее.

— Ты, и правда, очень повзрослела, Гермиона.

— Целитель Магворт всё ещё с профессором Снейпом. Там было… э-э…недоразумение, но сейчас все под контролем. Думаю, будет лучше, если мы пойдем в её кабинет и подождем её там.

— Думаю, чашка чая не помешала бы, — ответила Лойс. — Ты же можешь…?— она взмахнула рукой в воздухе, словно держала палочку.

Гермиона улыбнулась:

— Да, могу.

Устроившись в уютном кабинете Мюриель Магворт, Лойс внимательно посмотрела на неё, и Гермионе стало интересно, как много Макгонагалл и Магворт рассказали логопеду о прошедших событиях в волшебном мире. Она полагала, что много, и следующие слова Лойс подтвердили это.

— Гермиона, ты понимаешь, что не должна всегда быть сильной? Даже взрослым позволено быть слабыми и нуждаться в помощи. Я знаю, что мы были едва знакомы в прошлом, но я — связь с твоей старой жизнью. А ты принадлежишь к новому миру моей дочери.

— Если тебе когда-нибудь потребуется кто-то, плечо, на котором можно поплакать или сочувствующее ухо… я к твоим услугам.

Гермиона прерывисто вздохнула.

— Я… Лойс… Спасибо вам… это… это… много значит для меня.

И это действительно было так.

— Почему маггловский паб, Гермиона? — проворчал Рон.

— Потому что нас не должны подслушать, Рональд, — ответила Гермиона, изо всех сил стараясь сохранять терпение.

Они сидели в уютно-неряшливом пабе где-то в Лондоне. Место, куда студенты приходили поужинать и спланировать остаток вечера. Одно из таких мест, по мнению Гермионы, которые вспоминаются с нежностью даже много лет спустя. Пиво было хорошим, хотя и небрежно поданным. После съеденных там «рыбы и чипсов» вы остались бы живы, но все же было бы разумнее оставаться верным «чили кон карне». В компенсацию здешние цены не заставляли ваш желудок урчать от голода.

Не то, чтобы её спутники, не считая, Гарри, конечно, имели какое-то представление о ценности маггловских денег.

Устроившись в своей кабинке, первым делом они возвели вокруг себя невидимый щит Муффлиато. Затем, прошептав Аттентионем Пропульсо, ребята убедились, что никто не захочет обратить на них внимание.

— Мы не могли сделать это где-нибудь в Косом переулке? Или в Хогсмиде? Или…, — скулил Рон. Они собрались так поздно из-за него. Интенсивный курс «Магии Бизнеса», который он брал в вечерней школе на Скол аллее, закончился лишь в десять вечера. После проведенных только что трех часов за изучением волшебной версии бухгалтерского учета было неудивительно, что он ворчал.

— Рон, заткнись, — попросил Гарри. — Мы все слишком хорошо узнаваемы в волшебном мире. Здесь гораздо лучше.

— Мне нравится, — вставила Луна. С безмятежной улыбкой она обвела взглядом своё окружение. Её большие глаза мерцали в тусклом свете паба, очарованные всем происходящим вокруг.

Рон и Невилл определенно чувствовали себя неуютно.

«Я уверена, что это из-за одежды», — задумалась Гермиона. Рон почти никогда не покидал дома без мантии, и она не помнила, что когда-либо видела Невилла на публике без «надлежащей» одежды. «Должно быть, они ощущают себя, словно одетыми в пижамы», — она ухмыльнулась сама себе. Это также объясняет, почему Луне было так комфортно. Несмотря на то, во что их необычная подруга была одета, напоминая хиппи в своем откровенном цветастом платье, Луна вписывалась неплохо. Даже со своим ожерельем из бутылочных пробок. Одна из девушек в баре как ни странно, была наряжена гораздо причудливее.

Джинни наклонилась к Гарри, предлагая ему трансфигурировать их мантии. Затем она быстро набросила на себя Вестимента Трансформо.

— Итак, как давно ты читаешь «Вог»? — спросила Гермиона свою подругу.

Джинни ухмыльнулась.

— Этот наряд, на самом деле, из «Космополитен».

Обтягивающая пара белых брюк выгодно подчеркивала её стройные ноги, в то время как глубокий вырез её темно-серого топа делал тонкий акцент на легкой ложбинке в области груди. Гладкие янтарные кожаные сапоги обхватывали её икры. У неё была даже сумочка в похожем стиле.

Джинни также нанесла немного макияжа, вполне достаточно, чтобы оттенить волосы, сейчас короткие, уложенные в обманный боб, и полные губы.

Гермиона вздохнула. Неудивительно, что ни Невилл, ни Гарри не могли отвести своих глаз от Джинни. Вероятно, еще одна причина плохого настроения Рона.

— Кхе-Кхе. Я предлагаю начать, — объявил Гарри. — Как продвигается План, Гермиона?

— Я буду сдавать Ж.А.Б.А. на следующей неделе.

Она боролась с волной паники, угрожавшей накрыть ее с головой.

— Не волнуйся, Гермиона. Ты будешь великолепна, как всегда, — подбодрила её Джинни.

Гермиона одарила её кривой усмешкой.

— Я буду даже лучше, не так ли? Чтобы он вообще обратил на меня внимание, я должна быть чертовым гением.

Рон покачал головой.

— Тебе же ведь нравится это, разве нет? Мужчина, который является настоящей интеллектуальной задачей. Кто-то, кто обычно никогда бы даже не взглянул на тебя.

— Рон! — сердито воскликнули Гарри и Джинни. Невилл выглядел так, словно предпочел бы обернуться невидимкой. Луна одобрительно кивнула.

Гермиона вздрогнула, но не смогла придумать, что сказать. Она не знала, о чем думать в первую очередь.

— Я думала, ты был выше этого, Рон, — сказала Джинни.

— Так и есть, — огрызнулся её брат. — Это было случайное дружеское наблюдение.

На мгновение за столом воцарилось молчание.

Затем Гарри продолжил:

— Хорошо. Так как он?

— Лучше, — сказала Гермиона. — У него все еще проблемы с глотанием и почти нет голоса, и когда он задыхается, ему нужен кто-то поблизости, кто сможет наложить Анапнео.

Но он поправляется. Лойс говорила мне, что у него паралич одной стороны голосовых связок, соответственно полученному ранению. Нервы были повреждены, и их нельзя восстановить с помощью магии. Они должны зажить в свое время. Это займет много месяцев. И ему нужна интенсивная терапия. Но помимо этого, ему действительно гораздо лучше. Целитель Магворт сказала мне, что его выпишут из Мунго через неделю. Таким образом, несколько недель он проведет дома, прежде чем начнется летняя академия в Хогвартсе.

— И что он будет делать? Ты сказала, что Макгонагалл попросила его вернуться в Хогвартс, — спросил Невилл. — Но он вернется? — он глотнул сидра. — Знаешь, Гермиона, эта штука не так уж и плоха на вкус.

Луна складывала перед собой в стопку подставки для пива. Она была восхищена их разнообразными формами и оформлением.

— Он вернется, — подтвердила Гермиона. — Он сказал мне об этом, когда я навещала его в последний раз. Вероятно, Макгонагалл просто сообщила ему, что он должен быть в школе во время летних курсов и проинформировала, что к этому времени я буду готова начать у него свое обучение.

— И он просто согласился? — нахмурилась Джинни.

— Наверно, — ответила Гермиона. — Знаешь, я тоже очень удивлена этим. Почему он с такой готовностью соглашается вернуться? Не упоминая о том, что в качестве своей ученицы из всех людей он принял меня.

Луна отвлеклась от мечтательного созерцания пивных подставок и пристально посмотрела на своих друзей широко раскрытыми, таинственными глазами, словно она видела нечто такое, чего не мог постичь больше никто в этом захудалом баре.

— Он нужен Хогвартсу, — просто сказала она. — Он нужен своим студентам. Что еще ему остается делать?

Снейп, шатаясь, вошел в небольшую гостиную и повалился на единственный уцелевший от разрушения предмет мебели. Его старый, потертый диван. Сейчас, черный от сажи, тот выглядел даже хуже, чем раньше.

Он старался не смотреть на свои любимые книги, разорванные и обуглившиеся, с разбросанными по полу страницами и корешками.

Конечно же, его защита не выдержала. Разбушевавшиеся Пожиратели Смерти сорвали свою ярость из-за поражения на его имуществе. Было гребаным чудом, что ему не пришлось собирать останки от своего дома в спичечный коробок.

Не то чтобы его это заботило. У него не было каких-то хороших воспоминаний об этом месте.

Воспоминания… Его замутило, а в голове все закружилось от вновь возвращенных воспоминаний. В желудке поднялась желчь. Он не должен поддаваться этому порыву. Или захлебнется. Было бы так просто уступить: позволить себе задохнуться и умереть. Он подавился.

Нет. Не таким образом. Если и было что-то, чего он хотел еще меньше продолжения своего жалкого существования за зловещей дверью тюремной камеры Азкабана три года спустя, то это вечное существование. Только поэтому он действительно предпочел бы черную учительскую мантию — жемчужно-серебристым одеждам призрака. Нет, если он хочет вырваться из этого ада, ему необходимо собрать свои мысли воедино.

«Контролируй свое дыхание. Сконцентрируйся на диафрагме. Мерные, неглубокие вдохи. Расслабься. Считай секунды», — раздался в его голове спокойный голос целительницы, нет, не целительницы, миссис Петрел.

Медленно бежали секунды. Постепенно порыв рвоты угас, оставив его в истощении и бессилии. В голове стучало.

Воспоминания были очищены полностью. Он должен был признать, что благодарен за это. Просмотр своих жалких воспоминаний глазами Гарри Чертова Поттера мог бы убить его, и он тотчас возвратился бы назад привидением. Но очищенные воспоминания не содержали больше и его собственных мыслей. Поэтому сейчас они ощущались чужеродными и болезненными для его сознания. Как будто в его мозг вбили железные гвозди.

И, о Боже, о Боже… Почему он просто не отказался от этих воспоминаний? В конце концов, в них не было ничего даже отдаленно хорошего или приятного. Почему он настоял на получении обратно того, что ему принадлежало, когда знал, что невозможно по-настоящему вернуть ему то, что он отдал в момент слабости, когда понимал, что к нему возвратятся совсем не его настоящие воспоминания, особенно теперь, когда половина волшебного мира разделила их с ним?

Каким дураком он был, каким чертовым дураком. Но, очевидно, фортуна действительно благосклонна к дуракам. Процесс очищения удался, и сейчас всё было возвращено на место. Возвращено вне места. Неважно. Он сжал руки в кулаки, борясь со спазмами, которые снова скрутили его желудок.

«Поттер, Чертов Поттер, почему ты не мог позволить им приговорить меня к смерти? И Гермиона Невежда Грейнджер, почему ты не могла перестать думать хотя бы однажды в своей жизни?»

* * *

Гермиона Невежда Грейнджер закончила экскурсию по замку Хогвартс в подземельях.

— Это кабинет зельеварения. В настоящее время я провожу здесь кое-какие эксперименты. Надеюсь, они смогут убедить профессора Снейпа, что взять меня в качестве своей ученицы — не самая ужасная вещь во Вселенной.

— Почему он так думает? — спросила Лойс, прохаживаясь вдоль полок и с восхищением рассматривая всевозможные склянки, пузырьки и бутылочки с яркими порошками, блестящими жидкостями и странными формами.

— Ну, ему никогда особенно не нравилась моя позиция, когда я была его студенткой.

— Почему? Я не могу представить, чтобы ты не была старательной и блестящей, — Лойс встала рядом с Гермионой, выглядевшей весьма заинтересованной котлами на столе перед собой.

Гермиона вздохнула.

— Я долгое время не понимала этого. Но, полагаю, я была слишком…активной… Я нарушала темп, который он избрал для своих уроков. А он… он… тот, кто предпочитает держать все под контролем.

— Обладать магией, подобно тебе — это лучший способ всё контролировать, как я представляю, — предположила Лойс.

Гермиона поморщилась.

— Не обязательно. Это… скорее что-то личное, думаю. Как бы то ни было, то, над чем я сейчас работаю — в основном, это гомеопатия магглов с чуточкой «волшебства». Я пытаюсь использовать магию очень скупо, чтобы сделать зелья легче для организма. До того, как я стала столько времени болтаться в Мунго, я действительно даже не представляла, какими плохими могут быть магические побочные эффекты.

— В этом много смысла, Гермиона. Как продвигаются твои эксперименты?

Гермиона вздохнула, и между её бровями появилась морщинка.

— Э-э… Я не уверена. Я все время ощущаю себя такой чертовой невежей. Я просто не привыкла экспериментировать. Знаете, я всегда мечтала об этом, когда была младше? Экспериментировать. Создавать что-то новое и креативное.

— Но сейчас… мне трудно мыслить за рамками учебников. Знаете, на протяжении последних лет, прошедших в войне, мои друзья всегда попадали в неприятности и пренебрегали своей школьной работой, как будто не будет жизни после, — она покачала головой. — У меня никогда не было шанса погрузиться с головой в… вы знаете, насладиться, поиграть с тем, что я выучила. И — следование правилам, безупречность в них, получение в точности описанных результатов — это заставляло меня чувствовать себя… надежно. Безопасно. Я была под контролем.

— Сейчас война закончилась, и ты можешь отпустить себя, — сказала Лойс мягко. — По крайней мере, чуть-чуть. Жизнь никогда не будет полностью безопасной. Но твоя жизнь и жизни твоих друзей уже вне опасности. Можно слегка расслабиться, отказаться от контроля.

— Это не так-то просто, — признала Гермиона. — А постоянные усилия делают это еще более сложным.

Лойс дружелюбно и мелодично рассмеялась.

— Да, так не получится. Не волнуйся слишком сильно, Гермиона. У тебя есть время. Расслабься, и позволь своей мечте осуществиться.

Когда Гермиона держала путь на седьмой этаж, на последний урок с профессором Флитвиком перед Ж.А.Б.А., её сознание все еще оставалось в подземельях, вместе с котлами.

Мысль об экзаменах кольнула её в живот, заставив его сжаться. Но лишь слегка. Она так боялась С.О.В. Почему же она не была в полной панике сейчас?

Но она не волновалась, вместо этого размышляя над тем, что делать со своим последним проектом для зельеварения.

* * *

В полете фантазии она добавила к своему списку идей создание успокаивающего лосьона для купания. На самом деле, это получилось по вине Джинни.

Джинни купила простую, нет, скорее просто нелепую маггловскую пену для ванной, содержащую тысячи крошечных металлических золотых сердечек, которые Джинни заколдовала так, что они создавали водоворот, щекоча кожу купальщиков. Не то что бы не было волшебных средств с таким же эффектом, но практичная Джинни обнаружила, что покупать у магглов оказалось гораздо дешевле. Проворная в заклинаниях, юная волшебница не видела причин тратить на пенни или кнат больше, чем ей, безусловно, приходилось. Джинни пообещала Гермионе, что то, чем она занималась, совершенно легально и абсолютно безопасно, пока она заколдовывала сделанные магглами средства только для своего личного пользования и в пределах своего собственного дома. У неё появились бы проблемы, только если бы маггл, не связанный с волшебным миром, вошел в контакт с результатами её экономности.

— И уверяю тебя, я не намерена делиться моей ванной с непосвященным магглом, — говорила ей Джинни.

Одна только мысль об этом колком заверении заставила Гермиону закатить глаза.

— Я смею надеяться, что нет, Джинни, — прокомментировал Гарри с подозрительно покрасневшими щеками.

Гермиона простонала. Вероятно, Гарри был совершенно очарован пеной для купания от Джинни.

Нет, ей действительно ни к чему эти образы в сознании.

Но случай с купанием подсказал ей, какие еще зелья можно сварить. Крема, тоники, парфюмерные изделия… и лосьоны для купания. Все еще нерасположенная прибегать к сильным лекарствам, Гермиона из чисто эгоистических мотивов искала что-нибудь, чтобы прогнать прочь ночные кошмары и защититься от страхов.

«Неплохой способ сохранять заинтересованность в деле», — размышляла она.

Основными ингредиентами из маггловского рецепта, отобранными ей в качестве основы для своего нового проекта, были молоко и разнообразные эфирные масла (розовое, жасмин, мускус, иланг-иланг). Розовое — для спокойствия разума и эмоциональной стабильности, но без седативных эффектов Сонного Зелья. Жасмин — для воодушевления, но без перевозбуждения. Мускусное масло было хорошо известно, как сильнодействующий афродизиак, но также являлось и изумительным очищающим средством. Иланг-иланг, возможно, самое интересное вещество среди множества, был столь же двусмысленным, как и мускус. Он был не только афродизиаком, но и умиротворял взволнованное сердце и мог даже вызвать легкую эйфорию.

Гермиона была не слишком уверена в сочетании мускуса и иланг-иланга — она, вероятно, заменила бы их более безопасными веществами, возможно, лавандой и чуточкой ладана взамен? Но если отталкиваться от маггловских средств для купания, то для начала это было достаточно симпатично. Но… всё это не обладало достаточной силой и магией, чтобы побороть её бессонницу и беспокойность. Возможно, молоко лунной коровы вместо обычного молока? Но эта штука была дорогой! Ей необходим галлон, чтобы должным образом провести эксперименты. Или, что если она использует размолотый в порошок рог единорога вместо пищевой соды в качестве очищающего средства? Очистительные свойства должны быть достаточно сильными, чтобы заменить мускусное масло.

* * *

Внезапно Гермиона обнаружила, что стоит прямо перед кабинетом профессора Флитвика. Когда же путь от подземелий до седьмого этажа стал таким коротким? Обычно карабканье по всем этим лестницам занимало годы. Она постучала и вошла в комнату. К своему удивлению она увидела крохотного профессора, одетым для выхода.

— Профессор Флитвик? — спросила девушка.

Она перепутала время? Предполагалось, что она должна быть где-то ещё прямо сейчас?

— Нет, нет, мисс Грейнджер. Я не забыл про ваш урок, — заговорил высоким голоском профессор Флитвик. — Но он будет проходить не здесь. Мы отправляемся в Косой переулок, чтобы навестить сегодня Олливандера.

Гермиона нахмурилась, но профессор восторженно ей улыбнулся.

— Пришло время получить вам вторую палочку.

— Что? — онемев, Гермиона только и смогла в изумлении уставиться на своего преподавателя.

Лишь самые сильные и опытные ведьмы и волшебники могли работать с двумя палочками. Она знала, что Дамблдор обладал двумя палочками. Флитвик, конечно, тоже мог использовать сразу две. Она допускала, что Снейп, вероятно, тоже мог. Но она? Она до сих пор каждый вечер тренировала одно из наиболее замысловатых вращений, выполняемых одной рукой, которому учил её Флитвик!

— Да, мисс Грейнджер. Вам определенно понадобится вторая палочка, если вы собираетесь стать подмастерьем Северуса Снейпа. Не смотрите так испуганно! Мы не практиковались бы во всех этих движениях просто так, — Флитвик лучисто улыбнулся ей. — Я уверен, что к концу лета, когда придет время продемонстрировать ваше владение палочкой, даже Снейп не останется недовольным.

Тренировали все эти движения… Внезапно Гермиона почувствовала себя глупо. Так вот почему Флитвик настаивал на использовании левой руки на тренировках. Вот почему некоторые из приемов казались ей совсем бессмысленными. Они были только половиной упражнения. Ей нужна вторая палочка, чтобы завершить эти движения.

Какой хитрец, однако, этот крохотный пожилой мужчина! Это было, определенно, по-слизерински! Оставить её в подобной темноте, смущая отсутствием прогресса и её собственной неуклюжестью…

— Вы готовы к Летучему пороху? Мне, на самом деле, не очень хотелось бы прогуливаться до трансгрессиационной платформы в такую погоду.

Гермиона выглянула в окно. В стекла стучал весенний ливень. А она даже и не заметила, проторчав все утро в подземельях.

— Летучий порох мне подходит, Профессор.

Внезапно её живот головокружительно задрожал: "Вторая палочка. О, Боже мой, профессор Флитвик считает, что я достаточно хороша для того, чтобы справиться со второй палочкой!"

Дрожащей рукой она схватила щепотку Летучего пороха и бросила её в огонь.

— К Олливандеру, пожалуйста, — твердым голосом сказала она. — Косой переулок.

Закашлявшись, Гермиона споткнулась на выходе из камина и осмотрелась. Тесный маленький магазинчик изменился. Окно искрилось весенним солнечным светом. Твердый деревянный пол был натерт до блеска, наполняя комнату ароматом пчелиного воска и вербены. Здесь были новые полки, больше не темные от возраста, а яркие, из свежих сосновых досок, напомнивших Гермионе об ИКЕЕ. Но от пола до потолка полки, как и прежде, были заставлены одинаковыми узкими коробками, которые она помнила ещё со своего первого волнующего визита в этот магазин в компании родителей и профессора Макгонагалл. Длинный темный стол тоже по-прежнему находился тут, несмотря на глубокие царапины и подпалины в древесине. А за столом стоял мистер Оливандер. Пожилой мужчина выглядел измученным и худым. Его тонкие волосы напомнили ей пушистое облако, а лунообразные глаза как обычно выражали замешательство.

— Мисс Грейнджер, — хрипло проговорил он. — Я вижу, вы пришли выбрать вторую палочку.

На мгновение Оливандер остановил на ней задумчивый взгляд.

— Сейчас виноградная лоза подходит вам даже больше, чем прежде. Её куст подобен вашим волосам, такой же живой, если позволите мне так выразиться. Она хороша для связующих заклятий. Увеличивая силы носителя, она таит в себе искру вдохновения. Вы знали, что виноградная лоза традиционно связывается с исцелением и плодородием? Со времен Диониса виноградная лоза почиталась как средство развеять горе и печаль. И не только изделия из неё, но также и её древесина.

Гермиона откашлялась, не зная, что ответить. Но, по всей видимости, пожилой волшебник и не ждал комментариев, поскольку повернулся к камину, который снова вспыхнул зеленым, объявив о скором прибытии профессора Флитвика.

— И мой дорогой Филиус, конечно. Ясень и береза.

Маленький волшебник стряхнул пыль со своей мантии и широко улыбнулся мужчине.

— И по-прежнему в безупречном рабочем состоянии после 79 лет.

— Я ожидал не меньшего, — Оливандер торжественно склонил голову.

— А теперь, мисс Грейнджер, положите, пожалуйста, вашу первую палочку на стол, — тихо произнес он и шагнул к своему столу. — Хотели бы вы попробовать эту? Вишня и волос из шкуры Керинейской лани. Воспользуйтесь вашей левой рукой, пожалуйста.

Но палочка осталась неподвижной, даже не вызвав покалывания, когда она осторожно взмахнула ею.

— Омела с пером белоголового грифа, возможно?

Этой палочкой она умудрилась обжечь руку.

— О, нет, о, нет. Но не волнуйтесь — это всегда гораздо более длительно — найти подходящую вторую палочку. В конце концов, это добавляет индивидуальности не только вам, но и вашей первой палочке тоже.

После трёх часов крошечных волнообразных рывков левым запястьем, испытывая палочку за палочкой, Гермиона чрезвычайно вымоталась. Поскольку её первоначальный энтузиазм исчез, в её разум начали закрадываться сомнения. Возможно, профессор Флитвик ошибся, и она не была готова для второй палочки? Возможно, она никогда не будет готова?

Палочка, лежащая перед ней сейчас, была длиннее и жестче, чем её первая. Дерево отливало красным, и на нем было даже несколько отметин от прутьев и веток. Она выглядела довольно красивой.

Когда Гермиона подняла палочку, её живот напрягся. Когда она взмахнула ею, вниз по спине пробежала дрожь. Она открыла глаза. Вокруг палочки мерцало перламутровое сияние — и более того, лежащая на столе Оливандера первая палочка сверкнула ответным блеском.

— Ах, — удовлетворенно вздохнул Олливандер. — Ну и ну. Тис, 16.535 433 071 дюймов, содержит перо сфинкса*. Интересный выбор. Мужское начало второй палочки составило пару с женским началом первой. Это означает возрождение. Палочка хороша для трансфигурации и арифмантики. Палочка, способная направлять и видоизменять. Зачарованные ей предметы тем сильнее, чем сильнее её носитель. И сфинкс «мудрость и коварство».

* * *

Северус Снейп глубоко вздохнул и вошел в магазин.

Был поздний вечер, и Косой переулок почти опустел. Он знал, что должен быть очень благодарным Оливандеру, решившему увидеться с ним, а согласие открыть магазин в столь неурочный час было, безусловно, большим, чем он вообще мог ожидать. Он даже не был уверен, разумно ли приходить. Какая из палочек подготовила бы к Хогвартсу саму его душу? Варка школьных зелий и преподавание могло осуществляться с помощью любой палочки, купленной с полки.

Но с тех пор, как его первая палочка была сломана — как больно от этого воспоминания даже сейчас, даже после стольких лет — он жаждал снова обладать палочкой, которая бы полностью поддавалась ему, магии в глубине его души… Много лет он сопротивлялся этому желанию. Палочка, оставившая на нем след, стала бы помехой в его положении. И события прошлых лет доказали, как хорошо ему послужила его осторожность, когда невежество Т — Волдеморта относительно волшебных палочек, в итоге, позволило одержать над ним победу.

— Добро пожаловать, мастер Снейп, — сказал Оливандер.

Одинокая свеча озарила лицо пожилого мужчины, отбрасывая зловещие тени от его пушистых волос на стопки коробок с палочками позади него.

— Спасибо вам за…согласие…увидеться со мной… — Снейп мучительно осознал, что его голос прозвучал не более чем хриплым шепотом. Однако все же это лучше, чем бывало раньше.

— Эбонит. И волос единорога. Палочка из света и тьмы, — фыркнул Оливандер. — Жаль, что она сломалась.

— Попробуйте сперва эту.

* * *

— Палочка выбирает волшебника, — сказал ему Оливандер, прежде чем закрыть за ним дверь, загадочная улыбка сморщила его лицо. — И всегда по определенной причине. Не забывайте об этом.

Сейчас Снейп снова сидел на своем потертом диване с палочкой в каждой дрожащей руке.

Тис с сердечной жилой дракона в правой. Береза с пером сфинкса в левой.

Возрождение и начало нового. Сила сердца и внутренней мудрости.

Если бы только он смог заставить себя поверить в символику волшебных палочек снова.

* в греческой мифологии; человек-лев с крыльями и грудью женщины

Положительным моментом в последней ночи перед сдачей Ж.А.Б.А. было то, что у Гермионы появился отличный повод не спать. Легко объясняемая, весьма очевидная причина. Она приняла успокоительное, которое ей дала мадам Помфри, и дремала. Её голова покоилась на подушке, которую в свою очередь подпирала стопка самых важных учебников по четырем её предметам. (Здесь не было никого, чтобы выяснить, насколько она все-таки поддалась древним суевериям. А если домовые эльфы и обнаружили её отчаянные попытки подготовиться к экзаменам, они, вероятно, никому бы не рассказали об этом).

С арифмантикой проблем не будет. Там Гермиона чувствовала себя в безопасности. Числа были хороши. Цифры были в порядке. Расчеты… ну, поддавались вычислениям. А маггловская математика, казалось, должна была помочь ей решить наиболее причудливые задачи, возникшие в ходе пробных экзаменов, которые она проводила сама себе. Хотя она и не была полностью уверена, почему.

Она повернулась на спину: закругленный корешок учебника по зельеварению под подушкой почти удобно прижался к шее.

Заклинания… обычные, чары уровня Ж.А.Б.А скорее всего не будут сложными. Чары уровня подмастерья — даже если ученичество проходит не в Заклинаниях, а в Зельях — были гораздо сложнее.

Она потерла свое ноющее левое запястье.

Теперь, когда ей пришлось столкнуться с практикой двумя палочками, радость от веры Флитвика в её потенциал сменилась растяжением связок и несколькими небольшими синяками. Но ей понравилось ощущение второй палочки в левой руке. Это ощущалось так, словно она, наконец, смогла есть с помощью вилки и ножа. Она хихикнула и подтянула ноги к животу. Какое нелепое сравнение!

Теоретическая травология будет забавой. В этом она была уверена. Но практическая. Гермиона задумчиво пожевала нижнюю губу. Её просто не влекло к растениям, как Невилла. Или Луна… Что бы это ни было, но Луна этим обладала. Сочувствием?

Затем ей в голову пришло кое-что необычное. Она села, сдвинув брови.

На шестом курсе, когда неожиданно возросло мастерство Гарри в зельеварении, благодаря его внимательности к книге Принца-Полукровки, она — ну, волновалась по поводу этого учебника (и после случая с дневником Реддла, кто бы мог упрекнуть её за это?) — но, по большому счету, просто завидовала. Она также ненавидела и собственную неуклюжесть на метле, но на это было легче не обращать внимания. Мозги против Мускулов, с этим она жить могла. Одни люди талантливы в танцах или квиддиче, другие — нет. Но когда дело касалось изучения книг или даже чего-то, выполняемого своими руками, вроде подготовки ингредиентов для зелий или уходу за растениями — это совсем другое. Ведь такие вещи можно изучить на практике.

Но сейчас… Она знала, что разумно могла надеяться на очко в теоретической части травологии. И в практической она тоже все сделала бы достаточно хорошо. Однако Невилл был бы гораздо лучше в обеих, просто потому что интересовался растениями. А Луна была когтевранкой. При всей своей странности, она почти столь же хорошо успевала в учебе, как и Гермиона. Но не… Гермионе даже стало слегка обидно . Не волновалась так обо всем. Не была столь напряженной. Луна просто… пребывала в спокойствии. Даже не будучи столь же умной, как Гермиона, Луна целиком восполняла это своей расслабленностью. Почему-то Гермиона чувствовала, что во всем этом, на самом деле, должно быть какое-то противоречие, но знала, что это не так.

Странно.

И еще более странно, что её не смущал данный факт. В голову ей пришла новая мысль, и она повернулась в сторону кота: пушистого рыжего комочка на краю постели.

— Глотик, — спросила она, — Как ты думаешь, я, наконец, повзрослела?

Кот никак не отреагировал.

Гермиона фыркнула:

— Ладно, я поняла. До тех пор, пока я задаю подобные вопросы… наверное, нет.

Она легла обратно на учебники, уставившись на балдахин своей кровати на четырех столбиках. Темно-синий, с крошечными серебряными звездами: это было почти то же самое, что смотреть на небо в летнюю ночь.

Зелья.

Единственный предмет, заставляющий её живот нервно дрожать и тотчас чувствовать тошноту. Она заерзала, нервно сцепив пальцы, тем самым, сопротивляясь внезапному порыву вскочить и зашагать по комнате. Но это уничтожило бы всю приятную сонливость принятого ей успокоительного.

Глубокий вдох — вниз, к животу. Сосчитать до трех. Сконцентрироваться на выдохе, позволить своему телу позаботиться о вдохе.

Один раз.

Второй.

Третий.

Слизнорт, скользкий слизняк, оказался превосходным наставником. Внимательно прочитанные старый учебник профессора Снейпа и дневник Зелий Лили стали настоящим открытием. И хотя её эксперименты в настоящий момент ни к чему не привели, даже одни их попытки, принуждение себя к действиям за пределами учебных рецептур, неважно как страшно было… все это изменило её взгляд на предмет. Это было интригующе, захватывающе. Словно она разгадывала загадки — как будто решение просто было скрыто с поля её зрения, вместе со свойствами возможных компонентов, подающих ей сигналы.

Гермиона глубоко вдохнула.

Она была абсолютно уверена, что сможет справиться со всем, что задаст ей Министерство.

Совсем другое дело — Северус Снейп. Он — лучший Мастер Зелий, которого приходилось видеть волшебному миру в этом столетии.

И ему не нужен был подмастерье.

Он ненавидел студентов. Иметь подмастерье ему не понравится еще больше. И больше всего ему не понравилось бы иметь её в качестве своей ученицы.Не говоря уже — нет. Лучше не думать об этом. Она не будет думать об этом сейчас. Не может. Иначе у неё случится нервный срыв.

Её желудок сжался, и она судорожно сглотнула.

Она просто (просто?) должна убедиться, что она лучшая ученица, которую только можно вообразить. Нет. Ей придется сделать еще больше. Она должна убедить себя стать лучшим подмастерьем, которого мог бы вообразить Северус Снейп.

Но это было задание, которое могло бы оказаться непосильным для мастера. Пожалуй, это было еще более устрашающей задачей, чем любые экзамены Ж.А.Б.А по зельеварению.

Она даже не соизволила постучать. Вместо этого она просто прорвалась через его хлипкую защиту, словно горячий нож сквозь масло. Стоя среди обломков, оставшихся от его гостиной, она смотрела на него с ужасающим состраданием в глазах.

— О, Северус, — прошептала Макгонагалл.

— Что вы хотите? — проскрежетал он, закашлялся и захрипел, заставив себя сконцентрироваться на мышцах горла и живота, чтобы не задохнуться, затем медленно продолжил хриплым шепотом. — Ваша драгоценная летняя академия должна начаться лишь через неделю.

Минерва проигнорировала его, оглядывая разрушенную комнату и заметно передергиваясь, когда ей на глаза попался заголовок изуродованной книги. Снейп почувствовал себя неловко. Ему удалось сгрести обрывки в угол, но не хватило сил, чтобы должным образом разместить остатки своей библиотеки.

— Кто это был? — прокаркал он. — Кто сплетничал обо мне? Эта глупая маггла? Эта Петрел?

— Миссис Петрел чрезвычайно здравомыслящая молодая леди. С поразительной способностью восприятия магии для магглы. Конечно же, она «сплетничала». Она рассказала мисс Грейнджер о своем беспокойстве, что ты находишься здесь совсем один, а мисс Грейнджер в свою очередь хватило здравого смысла прийти по этому вопросу ко мне.

— Здравый смысл? — Северус нахмурился. Смех вырвался из его горла надрывным кашлем. — Мисс Грейнджер? Та, у кого хватило дури и идиотизма спасти мою жизнь? Худшая участь, которую вообще можно заслужить?

— Северус!

Гневный вопль принёс ему нездоровое удовлетворение. Но вместо того, чтобы выдать ему одну из своих знаменитых тирад а-ля Макгонагалл, которая доводила его до беспорядочной дрожи в тринадцать лет, она только глубоко вздохнула и покачала головой:

— Ты понятия не имеешь, что сделала мисс Грейнджер, не так ли?

Он насупился, пытаясь игнорировать неприятное давление, вызванное чувством благодарности и грузом жизненного долга.

— Что? — выдохнул он раздраженно. — Она спасла мою чертову жизнь. И? Кажется, будто это тоже вошло у неё в привычку, глядя на Поттера и Уизли.

— Северус, — голос Макгонагалл стал очень тихим. — Как долго ты принимал змеиный яд до того как В... до того как Реддл натравил на тебя это чудовище?

Это заставило его вскинуть голову и встретиться с ней глазами. Поймав приводящий в замешательство, проницательный взгляд новой директрисы Хогвартса, он понял, что мог сказать ей только правду.

— С тех пор, как Нарцисса принудила меня к тому Обету. Дамблдор заставил меня, — пробормотал он. — Но какое отношение это имеет к героизму вашей драгоценной мисс Грейнджер или к её вторжению в мою частную жизнь?

Все-таки Минерва выдержала его взгляд.

— Тебе известно, что именно сделала мисс Грейнджер, чтобы спасти тебя?

Он покачал головой. Он не хотел знать! Не было ли достаточно и того, что она заставила его жить, когда всё, чего он желал, смерть?

— Она использовала маггловскую первую помощь, Северус. Рот в рот. Она наглоталась твоей крови. А вместе с ней она проглотила и яд Нагайны. Но она-то не пыталась повысить свой иммунитет, принимая малыми дозами этот отвратительный животный яд. В первую ночь в Св. Мунго её сердце прекращало биться дважды. С её рук полностью сошла кожа, потому что они были пропитаны твоей кровью.

Он скрестил руки на груди.

— Моё сердце останавливалось трижды, как любезно сообщила мне Магворт, и что?

Но даже он понимал, что его тону весьма не хватало уверенности.

— Мисс Грейнджер навещала тебя чуть ли не каждые два дня, пока ты находился без сознания, — продолжила Макгонагалл. — Она заботится о тебе. Конечно же, она оповестила бы меня о том, что ты совсем один в разрушенном доме, не в состоянии позаботиться о себе. Это не вторжение в частную жизнь.

Сидит подле его постели, пока он без сознания… посылает Макгонагалл ему на помощь… заботится о нем?

Внезапно он в шоке уставился на Макгонагалл:

— Вы хотите мне сказать, что эта надоедливая девчонка влюблена в меня? И вы хотите, чтобы она стала моей ученицей?

Макгонагалл громко рассмеялась и энергично покачала головой.

— В самом деле, Северус. Что произошло с твоим здравым смыслом? У Гермионы Грейнджер было лишь одно увлечение за целую жизнь — бедный Гилдерой, когда ей было тринадцать. Ты всё еще припоминаешь ей это?

— Хрмпф, — Снейп мучительно откашлялся. Когда он заговорил вновь, его голос звучал низко и глухо, но все же немного мягче:

— А как же Крам? И этот мальчишка Уизли?

Макгонагалл вздохнула и опустилась в одно из уцелевших кресел.

— Она была влюблена в Крама, но, к счастью, ей хватило ума не полюбить его. Уизли ей, конечно, нравится, но думаю, она не смогла бы влюбиться в него, даже если бы захотела.

— Тебе так трудно понять, что кто-то может заботиться о тебе просто так?

Снейп мгновение молча смотрел на Макгонагалл. Затем он устало выдохнул и честно ответил:

— Да, это так.

— О, Северус, — тихо сказала Минерва, сочувствие снова смягчило черты её лица.

Он подавил порыв выразить недовольство этим крайне раздражающим рефреном. Вместо этого он лишь потер ноющий лоб.

Вцепившись в эту удобную возможность, словно кошка, которой она и была, Макгонагалл встрепенулась и оживленно заявила:

— Такое возможно. Тебе лучше привыкнуть, что вокруг тебя по-прежнему есть люди, которые заботятся о тебе. Включая меня. И ты не останешься здесь еще на одну ночь. Ты прямо сейчас возвращаешься со мной обратно в Хогвартс. Я отправлю сюда домовых эльфов, чтобы прибрать этот беспорядок и забрать твои вещи. О, и побереги своё горло от любых попыток отказаться, потому что я не хочу слышать больше никаких аргументов от тебя сегодня.

Через мгновение:

— Кстати, что произошло с домами по соседству? Я думала, там жили магглы.

Он вздрогнул, его плечи устало опустились.

— Жили, — прошептал он. — Эмигранты. Бедняки, знаете ли. Много детей. Кажется, было не очень безопасно иметь меня в качестве соседа.

— О, Боже…

* * *

Примечание переводчика:

рефрен — в поэзии — повторяющийся стих или группа стихов в конце песенного Куплета.

Дорогие читатели, жду ваших отзывов и комментариев)

— Сюда, к Гермионе!

— Мисс Грейнджер!

— Четыре Превосходно!

Грянули тосты, и живущие в замке привидения зааплодировали своими полупрозрачными руками.

На другом конце Главного Стола Северус Снейп, снова облаченный в свой привычный черный учительский наряд — черные брюки, черный сюртук, черная мантия — мрачно нахмурился. Он был даже бледнее обычного. Его кожа потеряла желтоватый оттенок, и поэтому он действительно мог бы приобрести приятный загар, если бы только регулярно выбирался на солнечный свет. Следы от укуса Нагайны выделялись на его бледной шее паутиной из толстых, узловатых шрамов агрессивно красного и багрового оттенков.

Минерва Макгонагалл пожала руки Гермионы. Ту захлестнула волна головокружительного удовольствия. Она просто не могла перестать улыбаться сегодня вечером. Она даже осмелилась улыбнуться профессору Снейпу.

— Нам нужно обсудить твоё ученичество, — быстро сообщила Гермионе директор Макгонагалл. — Ты свободна сегодня после обеда?

От одного лишь упоминания об ученичестве у Гермионы чаще забилось сердце, и задрожал живот.

— Э-э… Я хотела пойти в Хогсмид с Биллом — с профессором Уизли. Но я легко могу поменять договоренность.

Макгонагалл кивнула.

— Мне не жаль для тебя праздника, моя дорогая. Твои результаты, несомненно, превосходны. Но кто-то должен объяснить тебе все последствия ученичества в волшебном мире. И поскольку профессор Снейп ясно дал понять, что не жаждет иметь подмастерье –

— А меня меньше всего.

Макгонагалл криво усмехнулась.

— И это тоже, конечно. По данной причине, не думаю, что он озаботится убедиться, что ты правильно понимаешь условия ученичества, в которое войдешь. А заключая связующий магический договор, тебе нужно в точности понимать, что ты делаешь.

Казалось, в животе у Гермионы в панике разбежалось стадо гиппогрифов. Она тяжело сглотнула и порадовалась, что шум болтовни, гудящей вокруг Главного Стола, поглотил её весьма громкий глоток.

Она снова глубоко вздохнула.

— Да, конечно, директор. Я очень высоко ценю это.

Макгонагалл улыбнулась.

— Хорошо. В моем кабинете в — скажем, в 9.30?

* * *

— Вот, — сказала Минерва Макгонагалл. — Я уже составила соглашение.

Директриса положила на стол между ними большой покрытый темно-зелеными завитками чернил свиток пергамента:

— Я боюсь, что такого рода связующий магический договор по-прежнему потребует от вас подписаться на нём кровью.

Гермиона глубоко вдохнула и подвинула пергамент поближе. Она читала о волшебном ученичестве, конечно. Она знала, что подпись кровью была неотъемлемой частью договора, но все же это заставляло её чувствовать себя неуютно.

— Корни церемонии уходят в древность, но процедуры, используемые в наши дни, сформировались в Средних Веках. Этапы церемонии имеют много общего со средневековыми клятвами вассала феодалу, — объяснила Макгонагалл.

Гермиона нахмурилась.

— В каком смысле?

Она не могла вспомнить, что читала что-нибудь об этом.

Директриса слабо улыбнулась.

— Кровь для подписи, поцелуй для скрепления.

Гермиона задохнулась.

— Ох. Я не знала об этом.

— Вот почему я попросила тебя встретиться со мной сегодня вечером, — вздохнула Макгонагалл. — Твой план — насколько это касается его — хороший. Северус никогда не принял бы помощь из жалости, неважно насколько она заслужена. Он... Гермиона, то, о чем мы собираемся поговорить сегодня вечером... я надеюсь, что бы ни было сказано, это останется внутри этой комнаты? Даже твоим соучастникам нельзя услышать об этом. Единственная возможность добиться успеха в твоем плане, это если ты выполнишь его с верой и честью, традиционно требуемыми этим соглашением.

Гермиона кивнула:

— Конечно, директор.

— Я думаю, мы можем отбросить это обращение, — сказала Макгонагалл. — Завтра тебя сделают подмастерьем Северуса и, по существу, ты станешь членом педагогического коллектива. Как тебе хорошо известно, меня зовут Минерва.

Гермионе потребовалось несколько секунд, прежде чем она смогла заговорить. Её сердце забилось так часто, что она ощутила его стук у себя в ушах.

— Спасибо, Минерва.

Внезапно Макгонагалл тепло улыбнулась.

— Нервничать — это нормально, Гермиона. Когда Альбус попросил меня называть его по имени, я запаниковала и чуть не откусила кончик языка —

— Вернемся к Северусу. Тебе немного известно о том, через что он прошел. Даже основываясь на том немногом, что ты знаешь, ты должна понимать тот факт, что он не склонен верить, что кто-то может его уважать, и уж тем более заботиться о нем. Это ученичество может предоставить тебе возможность завоевать его уважение и, насколько можно, убедить его, что и ты искренне уважаешь его. Я горячо надеюсь, что взаимное уважение сможет дать нам шанс убедить его, что брак с тобой — приемлемый способ спасти его от Азкабана по окончании испытательного срока.

— Однако я не уверена, согласится ли он? Вопрос, который ты должна задать себе сейчас: сможешь ли ты жить с таким риском?

Гермиона закусила нижнюю губу. Образы, заставляющие её просыпаться ночью, вновь просочились в сознание. Кровь, так много крови. И этот пустой, полный отчаяния взгляд. На мгновение она закрыла глаза и потрясла головой, чтобы прояснить мысли.

— Я не знаю, — призналась она, наконец. — Но если уж на то пошло, мне придется.

— Вы не знаете, не собирается ли он попробовать отыскать способ… соблюсти требования этого условия самостоятельно?

Минерва вздохнула.

— Не собирается. Именно так он мне сказал, и у меня нет причин сомневаться в нем. По сути, я почти удивлена тем, что он не попытался убить себя.

Гермиона содрогнулась, затем заставила себя вновь обратить внимание на пергамент перед собой.

— Думаю, мне потребуется несколько минут, чтобы разобраться в этом.

Директриса кивнула.

— Не торопись. Если возникнут какие-либо вопросы, задавай.

Гермиона склонилась над свернутым зеленым манускриптом и прочла:

«Это соглашение свидетельствует…»

* * *

Жду ваших отзывов и комментариев, дорогие читатели))

Снейп поймал её после завтрака.

— Мисс Грейнджер. Мне нужно показать вам ваши новые комнаты. Домовые эльфы уже перенесли ваши вещи. Вы можете использовать остаток дня, чтобы устроиться.

Гермиона заметила, что его голос стал лучше. Он говорил сбивчиво, голос звучал хрипло и высоко. Но все-таки она легко смогла его понять — каждый слог был отчетливо сформулирован. Девушка улыбнулась ему. Она была очень рада, что её идея пригласить логопеда-маггла сработала столь хорошо.

— Спасибо, сэр.

Снейп хмуро посмотрел на неё.

— Что ж, пойдё, — начал тот резко, но его голос сорвался, когда он попытался слишком сильно надавить на гласную, и мужчина мучительно закашлялся. — Пойдемте, — прошептал Снейп, бросив на неё сердитый взгляд.

Гермиона постаралась сохранить невозмутимое выражение лица, памятуя, о чем ей говорила Макгонагалл. Он не хочет жалости — естественно, он же очень гордый человек.

Следуя за профессором, устремившимся прочь из Большого Зала, Гермиона вздохнула. Ученичество у Снейпа будет нелегким для гриффиндорки, привыкшей держать свои эмоции на ладони.

* * *

Гермиона подозревала, что личные комнаты Снейпа будут находиться в подземельях. Для неё оказалось неожиданностью, что фактически они были на пол-уровня выше них, с широкими окнами и прекрасным видом на озеро.

На пути к комнатам было три входных двери. С южного конца, лестница спускалась к темной от времени картине рядом с кабинетом Снейпа, в то время как дверь в противоположном конце вела в гостиную Слизерина. Приблизительно по центру, проход под аркой вел к спиралевидной лесенке, доступ к которой открывался из кабинета.

Комната Гермионы находилась в южном конце коридора, просторная спальня-кабинет, с прилегающей ванной-комнатой. Далее были гостиная и библиотека, в сопровождении рабочего кабинета Снейпа, его личной зельедельческой лаборатории, а также спальни и ванной-комнаты.

— Вам запрещается входить в мой персональный кабинет или личную лабораторию без моего разрешения. Но вы можете свободно изучать библиотеку, — приподнятая бровь, словно говорила, что нечто иное было бы невыполнимым требованием для поселившегося здесь гриффиндорского книжного червя, поэтому он даже и не станет пытаться сделать это. — Если вам что-то понадобится, Наг — определенный ко мне домовой эльф. Уверяю вас, что буду очень недоволен, если мне придется обнаружить, что ему предлагалась одежда, чтобы он мог закончить свою службу.

— До тех пор, пока вы являетесь моей ученицей, на публике вам следует носить цвета Слизерина. Однако, находясь в своих личных покоях, вы можете одеваться в цвета по своему вкусу. Мантия для сегодняшней церемонии лежит в вашей комнате.

— Да, сэр. Спасибо, сэр, — лицо Гермионы запылало.

Её неудачный крестовый поход по освобождению домовых эльфов, вероятно, будет неотступно преследовать её всю оставшуюся жизнь. А слизеринские цвета? Она внутренне содрогнулась. Она могла представить, что скажет Рон.

— Соответствующая сумма денег для ваших нужд будет ежемесячно размещаться в вашем банковском хранилище в Гринготтсе. Я жду от вас аккуратного хранения счетов, которые вы будете предоставлять мне каждый квартал.

— Да, сэр.

* * *

Гермиона стояла перед Мастером Зелий, ослепительная в своей новой черной ученической мантии с изумрудно-зелеными каймой и подкладкой. Её непослушные кудри были собраны в гладкий строгий пучок, который мог бы соперничать с пучком Макгонагалл.

Стоя в центре помоста, она остро ощущала, что все наблюдают за ней.

Надрез на левой ладони, обеспечивший её кровью для подписи, ныл. После контакта с ядом Нагайны её руки стали крайне чувствительными. Макгонагалл свернула пергамент и кивнула ей.

Время для её клятвы.

Гермиона проглотила комок в горле и начала. Собственный голос казался ей пронзительным и дрожащим.

— Я, Гермиона Джин Грейнджер, клянусь вам, Северусу Снейпу, моему мастеру, что буду верно и честно служить вам во всех вопросах ремесла, знания, магии и тайны, — она перевела дух для вдоха, — подчиняться вашим приказам в мыслях, словах и деяниях, защищать и чтить вас и ваши секреты в мыслях, словах и деяниях согласно данному соглашению.

Её голос слегка дрогнул, но она продолжила:

— Я клянусь быть искренней в моем поиске знаний и стремиться к мастерству во всех вопросах ремесла, знания, магии и тайны. Пусть мои слова и деяния всегда отражают моё почтение и уважение к вам.

Черные глаза встретились с её глазами, захватив её взгляд. Она поняла, что не может отвернуться, в то время как Северус Снейп начал шептать свою часть клятвы.

— Я, Северус Снейп, в свою очередь, клянусь вам, Гермионе Джин Грейнджер, моему подмастерью, предоставлять поддержку, возможность и руководство для всех ваших стремлений во всех вопросах ремесла, знания, магии и тайны, никогда не злоупотреблять или пользоваться моим положением, согласно этому соглашению, но в равной степени возвращать помощь, почет и уважение, которые вы преподнесете мне, и что я буду защищать вас всеми моими силами до тех пор, пока вы подчиняетесь мне в соответствии с данным соглашением. В качестве символа связи подмастерья с мастером и мастера с подмастерьем я даю вам мою эмблему, чтобы все могли узнать, кому вы служите.

Несмотря на то, что он говорил очень медленно, с усилием и явно мучительно, он ни разу не остановился. Закончив, он вытащил что-то из своего рукава и шагнул ближе к ней. Гермиона затрепетала, когда он потянулся к ней, удивительно мягкими пальцами прикрепляя серебряно-зеленую эмблему к лацкану её мантии.

Гермиона порадовалась, что Минерва приготовила её к тому, что последует дальше, иначе она, конечно же, отшатнулась бы назад. Дрожа, с трясущимися руками, она осторожно подвинулась ближе к нему и подняла голову, чтобы встретить его губы.

Темнота его глаз, казалось, вот-вот поглотит её, но у неё по-прежнему не получалось освободиться от его пристального взгляда. Затем она ощутила очень мягкое, бархатное прикосновение его губ к своим губам.

Поцелуй завершил церемонию.

Теперь она стала ученицей Северуса Снейпа, Мастера Зелий, преподавателя зельеварения Школы Чародейства и Волшебства Хогвартс.

* * *

Жду ваших комментариев и отзывов, дорогие читатели)

Гермиона сбежала от царящей в замке суматохи, вызванной прибытием студентов, участвующих в Хогвартской Летней Академии 1999. Но, очевидно, даже кромка озера располагалась недостаточно далеко.

— Малфой.

— Грейнджер, — он оглядел её сверху донизу, примечая изумрудно-зеленую отделку её мантии, ученическую эмблему, зеленую ленту, перехватывающую сзади волосы и бледно-зеленую блузку. — А ты смелее, чем я думал. Эти цвета подходят тебе.

Год назад она бы ответила ему резко и язвительно. Но годом раньше он не стал бы так усиленно стараться выглядеть вежливым, словно он действительно говорил то, что думал. Возможно, он, и в самом деле, говорил правду. Хуже того, она знала, что он прав. Слизеринский зеленый подходил ей гораздо лучше гриффиндорского красного.

— Спасибо. И ты меня знаешь…всё за знание.

Он покачал головой.

— Тогда почему ты не в Когтевране?

Она не смогла удержаться от кривой усмешки.

— Тут ты меня подловил!

— Он… он действительно не такой уж плохой. По крайней мере, для нас, слизеринцев, — произнёс Малфой. — Он всегда был справедливым с нами.

— Даже слишком справедливым, я бы сказала, — она прикусила свой язык.

Это не было совсем уж неуважительно, не так ли? Условия соглашения она выучила назубок.

Теперь настала очередь Малфоя улыбнуться. Но, несмотря на то, что его губы тронула улыбка, в глазах это выражение не отразилось.

— Возможно, — признал он. — Что ж, мне нужно идти, разложить мои вещи. Ещё увидимся, полагаю?

Гермиона кивнула, озадаченно глядя ему вслед. Он определенно изменился, с тех пор как она видела его в последний раз.

* * *

— Мерлин, Гермиона! Что это на тебе надето? — воскликнула Джинни, хватая её за руки и поворачивая вокруг. Невилл, Луна, Лаванда и Симус присоединились к Джинни, выражения их лиц выдавали различные степени восхищения или отвращения.

Гермиона закатила глаза.

— Если только ты не страдаешь дальтонизмом, то должно быть довольно очевидно, что я одета в цвета Слизерина.

— Иди ты, Гермиона! — фыркнул Симус Финиган. — Как ты можешь это терпеть?

— Ну, поскольку я ученица профессора Снейпа, едва ли для меня было бы подобающе одеваться как гриффиндорка, не так ли? — немного раздраженно ответила Гермиона.

Лаванда Браун, подошедшая поближе, чтобы услышать, что скажет Гермиона, усмехнулась, но когда она заговорила, в её голосе прозвучала зависть.

— Эти цвета, и, правда, хорошо на тебе смотрятся, Гермиона.

Джинни сузила глаза, глядя на Гермиону. Очевидно, она, в конце концов, согласилась с Лавандой, ибо быстро перешла к следующей неудобной теме:

— И ты только что мило беседовала с Малфоем?

Гермиона вздохнула, внезапно ощутив прилив благодарности, что ни Гарри, ни Рон не вернутся в Хогвартс на Ж.А.Б.А.

— Он не такой уж плохой, Джинни. Он помогал нам в битве, — Гермиона помедлила. — И я думаю, у него сейчас тяжелые времена. Ты знаешь об условиях испытательного срока для Малфоев?

Младшая Уизли нахмурилась и покачала головой. Остальные подвинулись ближе, очевидно, тоже не зная об этих деталях, хотя они и освещались в «Пророке» и «Придире» во время судебного процесса.

— Ну, его совершеннолетие было отложено, пока ему не исполнится 21, дабы убедиться, что этого времени ему хватит, чтобы… доказать свою готовность исправиться. И у родителей Драко отобрали опеку над ним. Теперь его законная опекунша — Андромеда Блэк, ближайшая, оставшаяся в живых, родственница.

Джинни уставилась на Гермиону, заморгала и фыркнула:

— Как…почему…как я пропустила это? Почему мои родители…это значит, что он фактически живет с Тедди?

Гермиона приподняла брови, глядя на свою подругу и гадая, не совершила ли она ошибку, рассказав ей об этом. Но эти факты повсеместно были в прессе. Это уж точно не было секретом — по крайней мере, секретом Снейпа.

— Смотри… ты не думаешь, что нам пора оставить прошлое позади и двигаться дальше? — у Гермионы начала болеть голова. — Я знаю, что мы, гриффиндорцы, можем обижаться целую вечность, но…

— Но, в конечном счете, он помог нам, — заявил Невилл.

Джинни сердито посмотрела на Невилла, но что-то в спокойном взгляде молодого человека заставило её смягчиться.

— Если он сам будет вести себя достойно, полагаю, я смогу поступать также… Эй, если тебе известно о том, что произошло с Драко, ты, наверное, знаешь и об условиях испытательного срока для его родителей?

— Конечно же, знаю, — ответила Гермиона и не смогла сдержать улыбки. — Малфои обязаны три года отработать в Мунго, их деньги были конфискованы и отданы на благотворительность, а всех их домовых эльфов освободили. К тому же их заколдовали так, чтобы они не смогли воспользоваться магией в течение этих трех лет.

— Как сладко, — сказал Невилл мечтательно, — представлять Нарциссу, по-маггловски чистящую ночные горшки…

— Каково быть подмастерьем Снейпа? — спросила Луна, беспечно игнорируя все разговоры о старых врагах и одежде.

— Профессора Снейпа, Луна. На самом деле, я ещё не могу сказать, — ответила Гермиона. — Церемония состоялась только в понедельник.

Всего два дня назад. При мысли о ритуале, у неё закружилась голова. Она знала, что это было лишь обязательной частью церемонии, но по какой-то причине не могла забыть об ощущении его губ на своих губах. Так…нежно…

Она быстро продолжила, пока остальные не заметили жаркий румянец на её щеках.

— Я буду преподавать Лечебные Зелья и Чары второкурсникам и буду курировать учебные группы третьего и четвертого курсов. Кроме того, я должна учиться сама. Мне поручили варить базисные зелья для мадам Помфри, и мне предстоит представить свой практический проект профессору Снейпу для проверки.

— Это звучит абсолютно отвратительно, — с восхищением в голосе сказал Невилл.

Гермиона пожала плечами, но почувствовала себя довольной.

— О, ты знаешь меня, Невилл. Наисложнейшая задача из возможных и всё…

Лаванда фыркнула:

— Ты настоящая мазохистка, Гермиона. Но как говорится — человек человеку рознь. Ну, ребята, вы уже решили, какие предметы хотите выбрать для ваших Ж.А.Б.А?

Северус Снейп смотрел в окно. Горло болело, в висках стучало. У него был подмастерье. Он находился в Хогвартсе. О, и он был жив, хотя, на самом деле, все эти раздражения давно должны были остаться для него в прошлом.

Другими словами, Северус Снейп был в очень плохом настроении.

На краю озера одинокая фигура удалялась от замка. Он прищурился. Грейнджер? Мог ли этот хаос внутри замка надоесть и ей тоже? Определенно. Он знал эту целеустремленную походку. Гермиона Грейнджер. Урожденная гриффиндорка… как он обычно называл её? Он нахмурился. Прошло больше года с тех пор, как он сталкивался с ней в классе в последний раз. Ему, конечно же, никогда не забыть её слишком нетерпеливое выбрасывание руки вверх. Или её склонность нарушать избранный им для своих уроков темп. Но помимо этого…

…точно: «Всезнайка». Вот как он её называл.

Глядя, как она идет вдоль озера, он размышлял, была ли она все такой же. Наблюдая за ней, он вспомнил о том, как ощущались её губы на его губах…такие мягкие, гладкие, но в то же время упругие. Если верить Минерве (а у него не было причин ей не верить), эти губы стали бы последним, что он ощутил на этом свете. Он вздохнул. Если он не сойдет с ума, то это не так уж и плохо.

Нет.

Нет. О чем он думает? Она — его ученица. Он не должен думать о её губах. Это был всего лишь ритуал. Древний, освященный веками ритуал.

Он вновь переключил своё внимание на озеро. Она недолго находилась на берегу в одиночестве. Он прищурил глаза и нахмурился. Конечно же. Её маленькие гриффиндорские друзья прибыли сегодня. Естественно, она должна тут же встретиться с ними. Проклятье и еще раз проклятье.

А у него даже не было шанса поговорить с ней о надлежащем поведении в качестве члена педагогического коллектива. Что ж, это должно оказаться интересным. Ему необходимо получить хорошее представление о том, насколько она повзрослела за очень короткое время. Он не ожидал от неё многого, если быть честным.

Не важно, как сладок был тот поцелуй…

* * *

— Мисс Грейнджер. Как любезно с вашей стороны вернуться в ваши комнаты до полуночи.

Гермиона резко отшатнулась и чуть не свалилась обратно с лестницы вниз. Она бы, наверное, упала, если бы рука, скользнувшая за её спину, не поймала её вовремя. Она ахнула и отпрянула, прислоняясь для поддержки к холодной стене коридора.

— П-п-простите, сэр. Я не знала, что должна соблюдать комендантский час.

Черные глаза сердито сверкнули на неё в мерцающем свете факелов.

— Нет, — прошептал он. — Я полагаю, не знали. Есть вещи, которые нам нужно обсудить. Мы можем сделать это утром. Или… если вам удобно…сейчас.

Гермиона уставилась на своего мастера, потерянная, испуганная. «Я выбрала это», — подумала она отстраненно. — «Это то, чего я хотела. То, что я должна делать».

— В любое время, — выдавила она.

— Хорошо, — ответил Снейп. Но, казалось, что он не удовлетворен.

Он направился в библиотеку. Она уже полюбила эту комнату, от пола до потолка заполненную книгами, как было не полюбить такое место?

— Сядьте.

Гермиона подчинилась, присев на краешек кресла, в то время как он возвышался над ней, в черной мантии, отбрасывающей еще более зловещие тени в этот ночной час.

— До моего сведения дошло, что вы были…в компании студентов сегодня. Это недопустимо, — произнес он раздраженно, почти с отвращением.

— Что? — воскликнула она, мгновенно разозлившись.

Она не ждала ничего хорошего, после того, как он настолько напряженно встретил её. Но это?

«Подожди». Она прикусила язык. Она устала и была не в лучшем настроении столь поздним вечером. Но… Она пристально посмотрела на него. У него были причины злиться на неё?

— И недели не прошло, мисс Грейнджер? А я уже должен напоминать вам условия подписанного вами договора? К тому же подписанного вашей живой кровью? — Снейп наклонился, чтобы заглянуть ей в лицо. — Поверьте мне, вы не вынудите меня выпороть вас, что в моем праве, согласно этому договору, — прошипел он.

Глядя на него, она не смогла сдержать испуга. Эти горящие глаза.

«Я видела хуже. Намного хуже. И я хочу быть здесь. Я хочу находиться здесь. С ним. Правильно. Так что за проблема в том, что я болталась со студентами?» Было сложно сконцентрироваться, когда он нависал над ней, такой мрачный и угрожающий.

«Студенты. И я. Но я больше не студентка».

«Ох».

«Я больше не студентка».

— Но они мои друзья, — пробормотала она, подняв на него глаза, смущенная и взволнованная.

К её удивлению, он не стал снова шипеть на нее, а просто уселся в другое кресло, глубоко вдохнув. Словно она была очередной студенткой, испытывающей допустимые границы его терпения. И она предполагала, что так оно и было. Она не подумала. Ей следовало бы спросить его, право же, как она должна себя вести теперь, не являясь больше студенткой. Как она могла так сглупить?

— Вы, мисс Грейнджер, — устало сказал Снейп, — уже не студентка. Вы — член педагогического коллектива. Вы будете преподавать первокурсникам на следующей неделе. Не важно друзья они вам или нет, вы не можете с ними больше … «болтаться».

Гермиона вздрогнула, закрывая глаза. Она с нетерпением ждала новой встречи с Невиллом, Луной и Джинни.

— Простите, сэр. Я просто не знала.

— Это уж слишком очевидно.

— Я не смогу увидеться — встретиться — с ними снова?

— О, милостивый Мефистофель, — простонал Снейп. — Во-первых, они не останутся студентами до скончания времен. И, я полагаю, вы можете пригласить их встретиться с вами здесь, в ваших комнатах — или же вы можете встретиться с ними в Хогсмиде, когда свободны на выходных.

— Спасибо, сэр, — прошептала пристыженная Гермиона.

Он просто покачал головой.

— А сейчас идите, — сказал он. — Просто идите. Ступайте, в постель.

* * *

Итак, вы прочли еще две главы перевода. Ваши мнения и комментарии? Не слишком ли строг Снейп со своей ученицей?

— Поскольку это официальное собрание Ордена, — сказал Снейп тихо, — вам надлежит быть одетой как моя ученица. Мы отправляемся на площадь Гриммо не для собственного удовольствия.

Гермиона сердито сверкнула на него взглядом, но, впрочем, она ожидала этого:

— Конечно, сэр.

Её мастер нахмурился, словно её реакция застала его врасплох, и она с трудом подавила улыбку. Когда же он изогнул черную бровь в её сторону, Гермиона поняла, что у неё ничего не вышло, и позволила себе широко ухмыльнуться.

— Когда же вы будете готовы? — произнес Снейп, растягивая слова.

Её ухмылка сгладилась до улыбки — его голос становился все лучше. Если бы его голос был чуть мягче, она почти смогла бы снова услышать своего прежнего преподавателя.

— Минутку, сэр. Мне понадобится мой плащ, — Гермиона поспешила в свою комнату и вернулась с недавно трансфигурированным плащом.

Прежде полностью черный, сейчас он был насыщенного зеленого слизеринского цвета с серебряной пряжкой, по форме напоминающей змеевидного дракона.

Снейп нахмурился ещё больше.

* * *

Вскоре они уже спешили прочь от замка, защищая головы от ливня, сменившего летний дождь северо-шотландского высокогорья. Когда они добрались до конца парка, Гермиона абсолютно вымокла.

— В самом деле, девчонка, почему ты не набросила на себя заклинание Импервиос? — проворчал Снейп.

Дрожа, Гермиона смущенно склонила голову:

— Я… трансфигурация должна была лечь на ткань первой… простите, сэр.

Снейп покачал головой, но не стал комментировать её глупость. Вместо этого он взмахнул своей главной палочкой и быстро наложил на неё Сушащее Заклинание. Её окутало тепло.

— Ах, — вздохнула она благодарно.

Но когда он обнял её рукой для Парной Трансгрессии, она задрожала снова, несмотря на то, что тело Снейпа испускало ещё больше жара, чем заклинание — даже сквозь его плотную учительскую мантию. У неё было лишь мгновение, чтобы вдохнуть его аромат.

«Очень мужественный и загадочный», — подумала она, — «ветивер, бергамот, возможно, нероли».

Затем воздух расколол привычный хлопок (причем весьма близко к ушам Гермионы), и они исчезли.

* * *

Они прибыли рука об руку, появившись на мрачной площади, достойной главного приза в фотоконкурсе на тему городского упадка.

Потрескавшаяся штукатурка различных оттенков серого обнажала кирпичи зданий, возведенных ещё в прошлом веке. Краска на дверях облупилась. Окна были разбиты или вовсе заколочены. А кучи мусора в канавах свидетельствовали о том, что мусорщикам давно пора было нанести сюда визит. В Лондоне дождь ещё не начался, но, судя по низким облакам и унылому свету, был лишь вопрос времени, когда он заморосит.

Мгновение ни один из них не двигался, затем Снейп отошел от Гермионы и живо повернулся к черной двери под номером 12 на площади Гриммо.

Внутри их встретила Молли Уизли, глаза которой расширились от удивления, когда она заметила новую цветовую гамму в одежде Гермионы.

Когда Гермиона сердито сверкнула на неё взглядом, мать Рона покраснела.

— Эти цвета действительно подходят тебе, дорогая, — несколько суетливо заверила она Гермиону. — Зеленый, на самом деле, прекрасный цвет.

— Тогда почему бы тебе тоже не носить его время от времени? — раздраженно предложил Снейп, жестом указывая Гермионе двигаться дальше.

— О… э-э… он, пожалуй, мог бы пойти к моим волосам, — произнесла, заикаясь, Молли.

Затем она взяла себя в руки и продолжила более деловито:

— Собрание будет проходить в библиотеке, Гермиона. Гарри и Рон уже там. Профессор — Целитель Магворт ждет вас на кухне.

— Что? — рявкнул Снейп. — Целители преследуют меня, даже когда я занят делами Ордена?

— Ох, нет, конечно, нет, — поспешила примирительно заверить Молли. — Я…э-э… полагаю, Минерва думала, что это наиболее действенный способ…э-э… предоставить вам возможность регулярных осмотров.

— Верите или нет, мы беспокоились о вас.

* * *

Когда Гермиона вошла в библиотеку, её встретили абсолютно одинаковые выражения шока и ужаса на совершенно разных лицах.

Зеленые глаза Гарри моргнули на неё, напоминая большие совиные.

Щедрая россыпь веснушек побледнела на округлых щеках Рона, в то время как его большой рот широко распахнулся.

— Что? — отрезала Гермиона. — Чего вы ожидали? Я — ученица Главы Слизерина. Вряд ли для меня было бы уместно носить что-то, кроме слизеринских цветов.

Гарри уставился на неё так, словно она была привидением. Затем он сглотнул и попытался заговорить, но Гермиона не захотела ничего слушать.

— И не смей говорить мне, что эти цвета действительно мне подходят. Я уже слышала это буквально от каждого, и мне не хочется слышать это снова. Я знаю, что хорошо выгляжу в зеленом!

* * *

— У нас были отличные зацепки, по меньшей мере, относительно пятерых Пожирателей Смерти, пытавшихся скрыться в трех разных странах.

— А сейчас, на днях, они исчезли без следа. Наши источники замолчали, и утверждают, что у них нет новой информации об их местонахождении. Они будто в воздухе растворились, — завершил свой доклад Стерджис Подмор.

Минерва Макгонагалл нахмурилась.

— Это, в самом деле, весьма беспокоит. Спасибо, Стерджис.

— Артур? Вы, пожалуйста?

Артур Уизли кивнул и откашлялся.

— Учрежденная Министерством ССМ — Международная Конфедеративная Секретная Служба Магов — гораздо лучше оснащена, чтобы нанести удар по сбежавшим Пожирателям Смерти.

— Бруствер пытался меня уговорить поддержать его план по расформированию Ордена к концу этого года. Я вполне понимаю, откуда всё это тянется — чистокровная фракция в Визенгамоте ругает его, на чем свет стоит. А также там много Министерских Шишек, которые не симпатизируют … э-э методам работы Ордена. Но, должен признать, меня не сильно волнует этот план.

— Меня тоже, — тихо согласился Снейп. Он говорил очень медленно, осторожно произнося каждый слог.

«Он не хочет, чтобы они узнали, как сильно его голос поврежден, — догадалась Гермиона.

— Такое количество Пожирателей Смерти не способно сбежать от нашего преследования в одно и то же время, — продолжил Снейп, — без посторонней помощи.

— Но кто помог им? — испуганно спросила Гестия Джонс.

Он открыл дверь и позволил ей шагнуть в гостиную Слизерина. Оказавшись внутри, Гермиона не смогла удержаться от изумленного взгляда. Она бывала здесь несколько раз, с тех пор, как стала подмастерьем Снейпа, и оценила это удивительное сочетание строгой элегантности с подземной убогостью.

Но сегодня вечером, однако, комната изменилась до неузнаваемости: слизеринцы устроили вечеринку.

Залу освещали колдовские огоньки, отбрасывая столбы света сквозь окно в озеро и вспыхивая, словно прожектора на дискотеке. Над баром, целиком занимавшим одну сторону гостиной перед камином, сверкала серебристая паутина. В противоположном конце подземелья рельефную платформу трансфигурировали в зону отдыха, заполненную зелеными креслами и диванчиками. Пространство между ними пустовало, готовое послужить танцевальной площадкой.

Гермиона изумленно раскрыла рот.

И не одна она. Несколько слизеринцев, занятых в баре расстановкой бутылок и стаканов, тоже удивленно уставились на неё. Другие, работающие над трансфигурацией последних деталей убранства (зачаровывая танцующих пауков и заставляя глаза черепа мерцать изумрудно-зеленым), и вовсе вытаращили на неё глаза. А Пэнси Паркинсон выглядела так, словно проглотила стрилера(1).

— Сэр! — укоризненно воскликнула Пэнси, поворачиваясь к Снейпу.

Зельевар направил на девушку испепеляющий взгляд.

— Ни одного слова, — прорычал он хрипло.

Гермиона вздрогнула. Ей не особенно хотелось проводить вечер в компании недружелюбных слизеринцев.

Но Снейп уже огибал комнату, внимательно осматривая украшения. Время от времени он взмахивал своей главной палочкой, и бледное мерцание свидетельствовало об использовании выявляющих чар. Дважды в баре и один раз на танцплощадке он шипел то на одного, то на другого из своих слизеринцев, и те быстро избавлялись от любых магических проделок, вызывающих недовольство у декана их факультета.

Гермиона оставалась рядом с портретом, скрывающим вход в комнаты Снейпа, пытаясь игнорировать косые взгляды, бросаемые на неё Пэнси, или то, как некоторые шестикурсники в баре перешёптывались между собой, даже показывая пальцами жесты, совсем несоответствующие изысканной репутации их факультета.

Вернувшись к Гермионе, Снейп выглядел довольным.

— Сэр, — начала она, — возможно, будет лучше, если я…

— Что? Останетесь? — тот хмуро посмотрел на нее, и не было сомнений, что он собирается её отчитать, когда вдруг его внимание привлекли быстро стихающие смешки в баре, заставляя направить свой сердитый взгляд на студентов вместо Гермионы.

— Вы — моя ученица, — сказал он ей. — Вы остаетесь.

— Если эти болваны считают это проблемой, то они вольны провести вечер в уединении своих комнат. И вам не нужно волноваться, что кто-нибудь из них осмелиться заколдовать вас в лицо. Во всяком случае, пока я присутствую здесь.

— Как бы то ни было, — добавил Снейп с легкой усмешкой, — я не советую вам есть или пить что-то, что я не попробую первым.

Гермиона судорожно сглотнула:

— Очень хорошо, сэр.

* * *

Часы над камином пробили восемь. Четыре черных приемника по углам гостиной взорвались музыкальным ритмом, заставившим подземелья вокруг Гермионы содрогнуться.

После первого, хорошо узнаваемого рифа, она повернулась к Снейпу, в шоке раскрыв рот. Черные глаза блеснули плохо скрываемым весельем. Он, очевидно, наслаждался тем эффектом, который произвел на неё слизеринский выбор музыки.

— Думаю, я знала, что вы не интересуетесь «Ведуньями»,— пробормотала Гермиона.

Снейп усмехнулся.

— Заблаговременное предупреждение — если вы почувствуете потребность обсудить истоки этой музыки с некоторыми чистокровными студентами или с кем-то с другого факультета, вы обнаружите себя удивительно косноязычной.

Гермиона ещё какое-то время продолжала смотреть на Снейпа, прежде чем потеряла контроль и начала хихикать. К её удивлению, усмешка Снейпа расширилась до почти волчьей улыбки. Он придвинулся к ней поближе, так, чтобы прошептать ей на ухо:

— Это не слишком бережно хранимый секрет, но факультет Слизерин устраивает лучшие вечеринки в Хогвартсе.

Она не была уверена, что именно её отвлекало больше: вдыхание его аромата (ветивер, определенно бергамот, кипарис и что-то ещё, ускользающее от неё в настоящий момент) или множество зачарованных летучих мышей, кружащих над её головой и мерцающих серебристо-зеленым светом.

Она смогла лишь кивнуть.

Снейп, должно быть, дожидался её минутного замешательства, поскольку схватил за руки и притянул к себе, выходя на танцплощадку. Его черные волосы взлетели, когда он, опасно сверкая глазами, задвигался в музыкальном ритме.

Гермиона — растерянная, удивленная, неуклюжая — оступилась, с трудом удержав равновесие. Он притянул её ближе к себе, затем вновь оттолкнул…несомненно Снейп знал, что делал — из всех вещей танцуя дискофокс! Справившись все-таки с собственными ногами, едва танец вновь прижал их тела друг к другу, она сумела прорычать ему:

— Но вы не танцуете! — упрекнула она его в бешенстве. — Вы никогда не танцуете!

Его ответная усмешка была поистине дьявольской.

— Я никогда не танцую на публике, — ответил он. — Не всё так, как кажется, Гермиона. Вам, моя дорогая ученица, необходимо развивать свою проницательность.

Она вертелась, шагала, прыгала и качалась в его руках. Они двинулись вместе вперед, затем он снова закружил её.

* * *

— Вы могли бы предупредить меня, — недовольно проворчала она позже, когда они стояли у бара.

— Вот — сидр для вас, и Гиннес для меня, — он отсалютовал ей своим стаканом.

Если бы это не был Снейп, Гермиона могла бы поклясться, что в его глазах сверкнул озорной блеск.

— Мог бы, — легко согласился он. — Но гораздо веселее было — не предупреждать вас.

Гермиона нахмурила брови. Снейп — Северус Снейп — рассуждает о веселье? Несомненно, близок конец света. А выражение его лица читалось безошибочно. Её сурового мастера определенно забавляла её реакция на его подлую западню.

— Вы можете, конечно, — продолжил Снейп своим лучшим лекторским тоном, — отложить в своей памяти на будущее, что главе факультета всегда предоставляется право первого и последнего танца на слизеринских вечеринках.

* * *

Примечание от автора фанфика: Первая песня на вечеринке — это "Summer of 69" Брайана Адамса.

Автор считает, что Снейп вполне мог любить маггловскую рок-музыку.

Дискофокс — это европейский диско-танец из семидесятых, который все еще популярен в Германии (откуда родом наш дорогой автор — прим. переводчика). Автор полагает, что Снейп мог выучить его, пока был в Хогвартсе, а Гермиона — на каникулах, в мире магглов. И автор держит пари, что у волшебников гораздо более интересные танцевальные па, чем у магглов)))

И примечание от меня, как от переводчика:

(1) стрилер — гигантская улитка, которая меняет цвет каждый час и оставляет за собой настолько ядовитый след, что он разъедает и выжигает всю растительность, по которой стрилер проползает.

На следующий день за завтраком Гермиона определенно имела потрепанный вид. С мутными глазами и гудящей головой она вцепилась в край стола, с трудом сдерживая оглушительную зевоту.

Она знала, что Снейп спал еще меньше. Он не ложился спать до рассвета — каждый час патрулируя общежитие Слизерина после окончания вечеринки.

И вполне эффективно, конечно же: он вышвырнул семикурсника из ванной комнаты шестикурсниц (хотя у Гермионы было отчетливое ощущение, что Снейп оказался весьма впечатлен тем, как Сайэрдх Вейзи преодолел чары, которые предположительно не должны позволять мальчикам даже шага ступить в девичьи подземелья), разогнал магическую игру «в бутылочку» из кладовки для метел, отконвоировал пятикурсницу, посчитавшую себя достаточно взрослой, чтобы совладать с Огденским Огневиски, к мадам Помфри, распорядившись опорожнить содержимое её желудка.

Несмотря на все это, Снейп выглядел также как обычно: бледный, раздражительный и отвратительно бодрый.

Минерва, по крайней мере, улыбнулась ей с сочувствием:

— Слизеринская вечеринка?

Гермиона осторожно кивнула и с тоской посмотрела в кружку перед собой, желая, чтобы та наполнилась кофе вместо чая.

— Ах, — испустила ностальгический вздох мадам Трюк, — вот были времена. Когда я поступила в Хогвартс, слизеринские вечеринки уже были печально известны. Ты повеселилась?

Желтые глаза уставились на Гермиону, которая была совсем не в настроении для такого пристального, приводящего в замешательство, внимания.

Было ли ей весело? Гермиона нахмурилась, мысленно прокручивая в воспоминаниях прошлую ночь. Она танцевала со своим мастером. Она танцевала со Снейпом! И не один раз, а дважды. Она танцевала также и с Малфоем. И она делала магикарену* с целой толпой слизеринской мелкоты — второго и третьего курсов. Она завалилась в кровать только в два часа ночи.

Как ни странно… Она опустила свою кружку и радостно улыбнулась мадам Трюк.

— Вы знаете, — протянула Гермиона, — мне действительно было очень весело.

* * *

— Вот, — процедил Снейп, — столовой ложки должно хватить. Мерлин, не смотрите на меня так! Я не собираюсь травить собственную ученицу. Это всего лишь обычное Укрепляющее Зелье. Как же вы выжили в войне, если одна только прошлая ночь заставила вас выглядеть настолько изможденной? Это действительно выше моего понимания.

Он направил на неё один из своих наиболее устрашающих взглядов.

— Поверьте мне, мисс Грейнджер, я наслаждался прошлой ночью не больше вашего. Но… факультет Слизерин ожидает, что их декан будет поддерживать некоторые обычаи и традиции. И, кажется, было целесообразно воспользоваться удобным случаем укрепить ваши позиции среди моих слизеринцев. Вам будет необходима любая помощь, которую вы сможете получить, если вы предполагаете преподавать им однажды, — он фыркнул. — Но я едва ли уверен, что вам удастся зайти настолько далеко, не важно, насколько много помощи я смогу вам предоставить.

Когда Гермиона уставилась на него, он возвел свои глаза к потолку подземелья, что-то проворчав себе под нос.

— Не ожидали же вы, в самом деле, что я расцениваю эти глупые детские танцы, а также эти ничтожные попытки помешавшихся на гормонах подростков устроить гулянку, как …как вы это называете? Ах, да, — его голос смягчился в презрительной усмешке, — «веселье», должно быть, этот термин вы и ваши закадычные друзья-гриффиндорцы используете для такого рода чрезвычайно взрослых развлечений, одно из которых, нам с вами пришлось пережить прошлой ночью, не так ли? Но серьезно — раз уж вы больше не студентка — то должны избегать столь нелепых представлений, не правда ли?

Не дожидаясь её ответа, Снейп повернулся на каблуках и вышел из комнаты, оставляя Гермиону с ужасом смотреть ему вслед. Последним, что она видела, был вихрь из его черной мантии, когда он размашисто шагал по коридору в сторону своего кабинета.

* * *

Гораздо позже Гермиона, устало шаркая, прошла в личную библиотеку Снейпа и повалилась в кресло. Из-за дверей, соединяющих комнату с рабочим кабинетом, до неё донёсся низкий приглушенный звук голоса её мастера.

— Я не собираюсь этого делать — это — это совершенно –

— Нелепо? — в голосе Лойс Петрел послышалось веселье. — Вы ведь это слово хотели использовать?

Гермиона позволила себе слабую усмешку. Она бы с удовольствием стала сейчас пауком на потолке подземелья. Она могла только представить себе выражение лица Снейпа, столкнувшегося с магглой и свойственной ей необычной смесью терпения и настойчивости, вкупе с полным отсутствием опасения, столь беспокоившего некоего зельевара.

Резкий сухой кашель свидетельствовал о том, что Снейп попытался откашляться. Снейп потерял дар речи?

— Нет, не делайте этого, — вмешалась Лойс и принялась красноречиво объяснять Снейпу, что вместо того, чтобы прочищать горло, ему следует делать маленький глоток воды, дабы не перенапрягать свои голосовые связки.

— Так что вы хотели сказать ранее, профессор? — спросила Петрел, наконец.

— Хм?

Пауза.

— Глупо, — признался он неохотно.

— В самом деле? Серьезно, я ожидала от вас лучшего, сэр. Что плохого в «глупости»?

Молчание растянулось надолго. Затем, к удивлению Гермионы, Снейп ответил.

— Глупость — опасна. Она делает тебя слабым и уязвимым, давая возможность твоим врагам ранить тебя, и именно это, — он поперхнулся, и Гермиона смогла услышать его попытку последовать инструкциям по прочистке горла от Петрел, — Именно это должно беспокоить вас. Лучше избегать ситуаций, которые…

— Заставляют вас ослабить свою защиту? — Петрел вздохнула. — Сэр, я не знаю всего о вас, и почти ничего не знаю о вашем мире, о новом мире моей дочери. И я всего лишь логопед, а не психолог. Но…война кончилась. Вы победили. Враг мертв и исчез. Возможно, пришло время снова научиться быть нелепым? Хотя бы изредка немного повеселиться?

— Что в этом хорошего? — устало и напряженно спросил Снейп.

— Что ж, — продолжила Лойс оживленно, — например, вот это «глупое» упражнение, которое вы находите столь невыносимым, могло бы помочь вам вернуть свой прежний голос.

* * *

магикарена — волшебный вариант общеизвестного танца — макарена — прим.переводчика

Она, должно быть, задремала, потому что следующим звуком, который она услышала, был ровный голос Снейпа прямо у самого её уха, спрашивающий:

— Неужели сладкие детишки уже вымотали вас? Почему же, ведь это только ваш третий день? Я не могу представить себе героиню войны, сдающуюся стол быстро.

Гермиона заморгала, пытаясь вырваться из сонного оцепенения, чтобы за считанные секунды успеть остроумно ответить ему, но с треском провалилась в этом. Всё что она смогла увидеть — его темные глаза, черные и бездонные, а его пристальный взгляд заставил её живот затрепетать. На миг ею овладело ужасающее подозрение, что ему точно известно, какое влияние он на нее оказывает. Затем, когда она смогла не только смотреть, но и слышать, она поняла, что его голос звучит гораздо лучше, чем раньше. Почти такой же вкрадчивый, как у профессора зельеварения её школьных дней. Он все-таки попробовал то «глупое» упражнение?

Она не смогла удержаться от улыбки, одурелой, сонной, искренней, счастливой улыбки.

Улыбки, заставившей его тотчас нахмуриться и отпрянуть назад, а она внезапно совершенно проснулась с бешено колотящимся сердцем, отчаянно мысленно повторяя: «нельзя думать, нельзя думать, нельзя позволить ему увидеть, нельзя позволить ему увидеть, как я, что я…»

Каким-то образом ей все же удалось оторвать кончик языка от нёба.

— Нет, я не сдалась, — сказала она. — И да, верно, они вымотали меня. Как вы выдержали так долго?

Слишком уставшая для дипломатии и слишком гриффиндорка для хитрости, она добавила:

— А именно, как вы вытерпели меня?

От одной мысли о когтевранской всезнайке Перл Шайннинг её замутило. И девчонка была всего лишь одной маленькой второкурсницей, по сравнению с целой группой угрюмых подростков, интересующихся чем угодно, кроме учебы.

Уголки рта Снейпа задрожали. Он поддался порыву и фыркнул. В лучшие времена этот звук можно было принять за сдавленный смешок.

— В каждом классе есть кто-нибудь наподобие вас. Вместе с Невиллом и хорошо, если только одним экземпляром близнецов Уизли. О, и не стоит забывать о такой паре, как Поттер и Драко, конечно. Несмотря на это, мне, наверное, следует предупредить вас сейчас — вы можете считать себя счастливицей, если вам попадутся, в этом случае, мальчишки. Они менее прилежны и гораздо более очевидны, чем девочки.

Гермиона побледнела.

Снейп усмехнулся, но его ответ был почти мягким:

— Не волнуйтесь, мисс Грейнджер. Если вы всего лишь вымотались до предела, если класс не превратился в руины, и менее десяти студентов оказались в Больничном Крыле, то вы, несомненно, справились достаточно хорошо для третьего дня.

— Но я не думаю, что они хоть что-нибудь выучили сегодня, — простонала она.

Она знала, что не обладает необходимыми качествами для карьеры педагога. Она была слишком нетерпеливой и ненавидела повторять. Но потерпеть неудачу в столь важном аспекте задания, порученного ей в качестве подмастерья… если она даже не способна преподавать базисные зелья орде второкурсников, как она вообще могла надеяться на…

— Добро пожаловать в жизнь хогвартского преподавателя, — сухо произнес зельевар.

* * *

Она снова уронила свои волшебные палочки, её лицо сморщилось, словно она едва сдерживала слезы.

Снейп уже был готов накричать на свою ученицу, когда вдруг запоздало отметил, как она вздрогнула, стоило более длинной палочке ударить её по ладони, а её пальцы начали время от времени подергиваться в судороге.

В его памяти всплыли слова Макгонагалл:

«С её рук полностью сошла кожа, потому что они вымокли в твоей крови».

Дерьмо.

Он должен был помнить об этом. Единственной причиной, почему он не послал её прямиком в ад и обратно или даже не высек её, что было бы в его праве, являлось то, что он чертовски устал сегодня. Ей следовало сказать ему.

Почему она ему не сказала?

Проклятое гриффиндорское упрямство.

Почему она так отчаянно хотела произвести на него впечатление?

…она хотела произвести на него впечатление?

— Ге, — он уже намеревался откашляться, когда вдруг вспомнил наставления Петрел. Вместо этого он лишь мучительно сглотнул. — Мисс Грейнджер? Могло это быть…

Он встряхнулся. Её руки вымокли в его крови, в его крови и яде Нагайны. Ему следует действовать деликатнее.

— Мне сообщили о том, что ваши руки были травмированы при спасении моей жизни. Возможно, есть последствия, которые мешают вам в упражнениях с вашими волшебными палочками?

Её палочки, которые она еще мгновение свободно держала в руке, снова грохнулись на пол. Она смертельно побледнела, уставившись на него.

«Последствия, на мою задницу», — подумал он и нагнулся, чтобы поднять её палочки. Как правило, в его привычки не входило трогать палочки других волшебников, но Гермиона выглядела так, словно вот-вот упадет в обморок.

В процессе, каким-то образом, его березовая палочка коснулась её тисовой.

Сила и мудрость двух перьев сфинкса смешались и заструились внутри него, золотистые, успокаивающие, переполняя его и затуманивая мир перед его глазами.

Он бы упал, если бы рука Гермионы вовремя не подхватила его. До него донесся её судорожный вздох, затем сила нашла и её — узнала её — и заструилась сквозь его тело внутрь неё, притягивая их друг к другу и окутывая теплом и светом. Когда поток магии схлынул, он задыхался так, словно только что сыграл раунд в скоростном Квиддиче или, как сумасшедший, занимался любовью с прекрасной женщиной.

— Я не знал, что сердцевина вашей волшебной палочки сделана из пера сфинкса, — медленно произнес он.

Она посмотрела на него так, будто видела впервые в жизни.

— П-п-простите –

Он покачал головой:

— Мне следовало спросить.

Снейп бережно положил их палочки на стол и потянулся к ней. Осторожно сжав её запястья, он вытянул её руки перед собой.

Он разглядел эти руки. Тонкие и очень белые, они были идеально залечены. Ничего не напоминало о том, как они, должно быть, выглядели, обнаженные до сырого мяса, после контакта с его кровью.

— Я могу дать вам бальзам для ваших рук, — прошептал он.

(Клочок потрепанного, небрежно исписанного пергамента с пятнами чернил в тех местах, где автор не знал, как продолжить).

«Эй, Миона,

Тебе пришлось пойти на слизеринскую вечеринку? И ты, в самом деле, не смогла отравить их? Дай мне знать, когда пойдешь снова, я бесплатно пришлю тебе партию специальных Вредилок.

И еще, как вышло, что Снейп так суров с тобой?

Гарри показал мне твоё последнее письмо (и как тебе только удается писать нам всё по-разному?), и я был готов трансгрессировать в Хогвартс, чтобы вызвать Большого Мерзавца на самую настоящую дуэль. Да вот только Гарри напомнил мне, что нельзя трансгрессировать прямо в Хогвартс, потом накричал на меня, что Снейп «один из нас» и, что я просто не понимаю, ну, наверное, я лишился бы этой дуэли в любом случае.

Думаю, Гарри прав. Я действительно не понимаю. Я о том, что знаю, о чем ты мне говорила, но (несколько слов зачеркнуто).

Я скучаю по тебе, знаешь?

Иногда мне почти хочется, чтобы всё стало по-прежнему, только, конечно, кому это нужно? Я не так всё себе представлял. Бухгалтерия — даже хуже Биннса. Но, полагаю, кому-то нужно этим заниматься.

Джордж и Ли передают привет.

Скоро поговорим.

Рон».

* * *

— ЧТО вы варите в моем классе?

— Хм… пену для купания ээ… основана на маггловских растительных лекарственных средствах. Ээ… успокаивающая, знаете ли. Но…я, — она поняла, что не сможет скрыть свои мотивы, пытаясь проводить такого рода эксперименты.

— У меня проблемы со сном, — объяснила она, — и я ненавижу сонные зелья. Они путают мой разум. И я знаю, что должна научиться экспериментировать, если хочу стать подмастерьем зельевара, поэтому я подумала, что могла бы предложить нечто такое, что заодно поможет и мне самой.

Пальцы Снейпа блуждали по его переносице. Гермиона вздрогнула от этого безошибочно узнаваемого знака крайнего раздражения зельевара.

— Рецепт, — потребовал он устало.

Гермиона судорожно вздохнула, но выдала всё без запинки. Она знала его наизусть, в любом случае: 2 чашки порошкообразного молока, ? чашки крупной Эпсомской соли, ? чашки пищевой соды, 5 капель розового масла и масла жасмина, 4 — мускусного и 3 — иланг-илангового.

— Расскажите, что вы делали до этого момента.

— Я пыталась заменить магические вещества обычными, — пробормотала Гермиона.

— Вы делали ЧТО?

Гермиона вздрогнула.

— Это не сработало так, как мне хотелось, — прошептала она.

— Яйца Мерлина, конечно нет, травяная пена — это… — он покачал головой, — травяная пена — это травяная пена. Вы не можете просто наугад заменять ингредиенты. Успешные эксперименты в обязательном порядке требуют использования тестовой методологии.

— Для начала — каждый отдельный ингредиент в вашем рецепте уже обладает своими собственными уникальными магическими силами.

Она растерянно заморгала. Профессор Снейп выглядел так, словно был готов с корнями выдрать свои волосы и задушить её ими. Он глубоко вздохнул.

— Расскажите мне о магических свойствах рога единорога.

— Хм… Его бесспорная целебная польза признана с тех пор, как Ктезиас написал в 479 году до Рождества Христова свой революционный трактат об использовании рога единорога. Это сильнейший очищающий агент, высокоэффективный против большинства ядов. Рог единорога предотвращает судороги и эпилепсию. В средние века он также использовался для борьбы с чумой, лечения лихорадки, укусов от змей и собак с бешенством. В 1678 году Уильям Сэлмон написал длинное эссе, призывающее использовать рог единорога неразбавленным — дозировкой 10 гран — против чумы, мора и отравления, а также против кори и оспы. Но это не имело успеха, выявив феноменальные побочные эффекты. В 17 веке Николас Кулпепер занимался исследованием полезных свойств рога единорога при магических родах. А в 18 веке Пьер Поме пропагандировал его дистилляцию. Используя слабый раствор, ему удалось достичь весьма высоких результатов.

— Да, да, да — этого вполне достаточно. А теперь… что вы можете рассказать мне о магических свойствах мускатного ореха?

— МУСКАТНОГО ОРЕХА?

* * *

Наконец, Гермиона закрыла свои книги. Точнее, не совсем свои. Одна была кулинарной книгой её матери. Что ж, теперь она досталась ей, как Гермиона полагала. Другая была копией знаменитого травника Кулпепера. И удивительно, удивительно, как много всего сказано там о простом, приземленном мускатном орехе.

Она чувствовала себя так глупо. Очень, очень глупо.

Как она могла провести шесть лет на уроках зельеварения у Снейпа и не выучить… почти ничего? Как она могла уйти с превосходными отметками по ЖАБА и приобрести такую про-магическую предвзятость, она что ослепла? А её знание правильной тестовой методологии — ну, недостаточное, что уж тут скрывать.

И её проклятые руки.

Один неловкий взмах палочкой, и мало того, что её котел взорвался, так ещё и из их со Снейпом ушей полилась пахучая иланг-иланговая пена. Она застонала в свою подушку. Как грозный Мастер Зелий сможет когда-нибудь проникнуться к ней уважением, если его кровать вымокла в пене для купания из-за её некомпетентности. А она была так уверена, что её идея хорошая. Творческая.

Она глубоко вдохнула, и с её губ сорвался еще один стон, когда вдруг её ноздри расширились.

Мускатный орех.

Внезапно она поняла, что это был ещё один компонент личного аромата её мастера. Ветивер, бергамот, кипарис. И простой, не такой уж и безвредный мускатный орех.

* * *

— Простите, что не могла пригласить вас раньше, — сказала Гермиона. — С этой слизеринской вечеринкой и демонстрацией моих экспериментов профессору Снейпу это было просто невозможно.

— Всё в порядке, — заверила её Луна, рассматривая слизеринских змей, обвивающихся вокруг камина в комнате Гермионы. — Мы тоже были заняты из-за школы.

— Да, — угрюмо согласился Невилл, — они не обманывали, когда рассказывали об «ускоренной» программе.

— О, Бог ты мой! — воскликнула Джинни. — У тебя подводное окно в ванной? Здорово, правда?

— Лучше, — сказала Гермиона, — ещё одно есть в туалете. И если забыть задернуть занавески, можно даже не сомневаться, что тритон плавает вдоль окошка, чтобы подглядеть за тобой.

Снейп проснулся, мокрый от пота, его правая рука болезненно сжимала предплечье левой. Какое-то время он неподвижно лежал в темноте, затем дотянулся до своей волшебной палочки и быстро наложил Люмос.

Снейп глубоко вдохнул. Затем заставил себя посмотреть. Ничего. Просто потускневшие черные линии. Волдеморт исчез. Он не вернется. Теперь это всего лишь татуировка, а не Метка.

Он уставился на рельефный потолочный свод. Его подсознание изобиловало ночными кошмарами на любой выбор. Почему именно этот? Снейп знал этот сон очень хорошо. Более девяти лет он мучал его в прошлом — прежде чем стал реальностью ещё раз.

В одном можно не сомневаться: он не выдержал бы этого кошмара в течение трех лет. Сон должен уйти. И раз уж других альтернатив у него нет, он будет продвигать свои планы. Проклятье. Он наслаждался бы тремя спокойными годами. Он бы с удовольствием предоставил Гермионе Грейнджер то ученичество, которого заслуживала эта яркая молодая волшебница. Он нахмурился. «Удовольствие» — совсем не то слово. Он не получал никакого удовольствия, имея эту гриффиндорку в качестве своей ученицы. Она просто была полезна.

Но по какой-то причине лучшего выражения он не нашел.

* * *

— Значит, они наденут на Алину старую шляпу, та заглянет в её мысли, а потом заговорит и объявит всем её факультет?

Гермиона улыбнулась.

— Я знаю, что это звучит странно, но, да, всё именно так.

— Хм, — Лойс явно сомневалась. — Расскажи мне ещё раз о факультетах.

— Ну, их четыре. Гриффиндор, где я училась, Пуффендуй, Когтевран и Слизерин. Каждый факультет имеет свою выдающуюся историю. А студенты факультетов предположительно должны обладать определенными чертами характера и талантами. Пуффендуйцы — терпеливые и верные, когтевранцы — умные и дисциплинированные, гриффиндорцы — отважные и честные, а слизеринцы — могущественные и коварные. Конечно, всё это ерунда, на самом деле. Есть смелые слизеринцы или терпеливые когтевранцы.

— Факультет, словно второй дом, почти как вторая семья.

— А дух соревнования, должно быть, усиливает это чувство, — предположила Лойс. — Теснее сплачивает общество вместе.

Гермиона кивнула.

— Да, полагаю, так.

— С какого факультета ваш профессор Снейп?

— Слизерин, — вздохнула Гермиона.

— Это плохо?

Мгновение Гермиона обдумывала вопрос. Затем она покачала головой, вспоминая, о чем ей говорила целитель Магворт.

— Нет, — ответила она. — Только вот некоторые мои друзья все ещё совсем не выросли из уровня межфакультетского соперничества. Они действительно не понимают, почему я должна хотеть быть его ученицей.

— Или почему ты заботишься о нём?

— Что?!

— Гермиона, я не слепая!

* * *

Гермионе никогда не снились одинаковые кошмары дважды. Её подсознание было гораздо изобретательнее, чем бодрствующий разум. Бесконечные вариации ужасов проползали внутрь её снов почти каждую ночь.

Она не осмеливалась часто пользоваться зельем Сна без Сновидений. Не больше раза в месяц, когда ей необходимо быть в состоянии полной боевой готовности с утра — например, если грядет сдвоенное зельеварение у гриффиндорцев и слизеринцев в одном подземелье.

В другие ночи Гермиона помещала стакан с утешительным колдовским огоньком на свой ночной столик и испытывала всевозможные растительные лекарственные средства магглов.

В очередной раз проснувшись, она мысленно перебирала ингредиенты успокаивающего чая, который варила сегодня вечером: анисовое семя, мелисса, календула, тмин, фенхель, страстоцвет, перечная мята, кора розового шиповника, розмарин, корни валерианы.

Опираясь на то, что ей удалось запомнить из травника Кулпепера и пухлого маггловского тома по гомеопатии, Гермиона пыталась вспомнить всё, что она знала о каждом ингредиенте. Профессор Снейп ясно дал понять, что снова допустит её к котлу для экспериментов над её замыслами, когда она будет знать любую мелочь о каждом ингредиенте, будь то маггловский или магический.

…Валериана… различные активные соединения, в том числе эфирные масла… седативные свойства, которые влияют на мозговые рецепторы, регулирующие центральную нервную систему… Магическое применение: сонные зелья, любовные напитки, противоядия против приворотных зелий… защитные чары… Связана с Меркурием… Более эффективна, когда Меркурий находится в соединении с Луной. Соответствующий элемент: вода…

Гермиона зевнула, её веки отяжелели. Она устало ухмыльнулась. Всё-таки эти травы, в конце концов, возымели на неё эффект.

* * *

Распределяющая шляпа закончила свою песню и сморщила лицо, казалось, внимательно разглядывая дрожащих первокурсников. Затем профессор Уизли начал вызывать новых студентов по именам для распределения, а профессор Стебль опускала старую шляпу на каждую крошечную головку.

Гермиона вгляделась в вереницу детей перед помостом Главного Стола.

Они были такими…маленькими. Очень, очень юными.

Девушка смотрела на их счастливые круглые щечки и дерзко вздернутые носики и вспоминала о том, как боялась она сама, чрезвычайно уверенная, что Распределяющая шляпа отправит её домой, объяснив все это ужасной ошибкой. Что она, Гермиона Грейнджер, дочь магглов-стоматологов, просто не могла быть достаточно особенной и уж тем более обладать магией, чтобы остаться в Хогвартсе.

И сейчас она находилась здесь, будучи уже не студенткой, а подмастерьем и ассистенткой преподавателя.

* * *

— Алина Петрел.

Гермиона наклонилась вперед, чтобы увидеть вприпрыжку бегущую к помосту Алину с развевающимися волосами шоколадного оттенка и блестящими темными глазами.

Алина была очень похожа на свою дружелюбную, спокойную мать. Гермиона знала, что она добрая девочка. Но при всем при этом Алина была маленькой проказницей. Её глаза искрились озорством, а энергия, казалось, переполняла её.

Алина села. Её личико скрылось под шляпными полями.

Зал погрузился в почтительное молчание.

Растянувшееся молчание.

Алина же совершенно беззаботно болтала своими ногами.

— Так-так, — наконец рассмеялась Распределяющая шляпа, — кто бы мог подумать? Берегись, факультет Слизерин! Вот кто бросит вам самый настоящий вызов!

Гермиона захлопала, словно сумасшедшая.

— Вот бы Лойс оказалась здесь, чтобы увидеть это!

Профессор Снейп застонал.

— Вот, — пробормотал он. — Я говорил вам о закономерности, что в каждом классе есть свой эквивалент близнецам Уизли? Вот оно, новое поколение, нет сомнений. И на факультете Слизерин, к тому же. Чем я заслужил это?

Рон никак не мог прекратить качать головой.

Гермиона в слизеринской ученической мантии. Гермиона копирует жест Снейпа, потерев переносицу, будто Рон раздражает её одним лишь своим дыханием.

— Не самое лучшее время, да?

Гермиона выдавила улыбку.

— Я очень рада тебе, — сказала она, — но…

Рон недовольно поджал губы.

— Но на самом деле ты предпочитаешь тусоваться с этим Бо–

Он собирался дуться до тех пор, пока она не возместит ему это, подарив по-настоящему сладкий поцелуй и отправившись вместе с ним в «Сладкое королевство».

— Перестань, — отрезала она. — Даже не думай.

— Прости, — пробормотал он.

Он снова посмотрел на неё, то, как она отмерила жидкость в склянке здесь, осторожно помешала там…

Гермиона очень сильно изменилась. Он не мог сказать, когда именно она начала меняться, поскольку не замечал этого тогда. Рон воскресил в памяти их последний разговор, когда она всё говорила и говорила о том, насколько всё было здорово, о маггловской го — гомо — гомеопатии, магических и обычных свойствах ингредиентов, об их побочных эффектах… Она остановилась, лишь когда он закатил глаза. И все, о чем он мог думать, это о том, что она действительно наслаждалась ученичеством у Снейпа. Она не просто Мученица, Делающая То, Что Должна Делать. Ей по-настоящему нравилось находиться со Снейпом.

Рон подавил вздох. Никакого больше «Сладкого королевства» для них двоих. Она ускользала от него. Также как и Гарри, с этими его мракоборческими курсами и все растущей вовлеченностью в политику и закон.

— Слушай, я понимаю, что ты не хочешь… — начал Рон.

— О, Мерлин! Нет! Рон, послушай, прости меня, но я реально занята сегодня днем, — объяснила она поспешно. — В моем проекте такая неразбериха. Я начала все неправильно. Я не уверена, что у меня когда-нибудь выйдет что-то толковое. Я так ужасно боюсь, что — что просто не достаточно хороша. Что я до сих пор всего лишь жалкая подражательница и зубрила. Что мне никогда не достигнуть успехов у него в ученичестве.

Поколебавшись, она, не дрогнув, встретила его взгляд :

— Или в кое в чем другом, раз уж на то пошло.

Он точно знал, о чем она говорила. Но не знал, как должен реагировать.

— Я уверен, что всё получится, — сбивчиво сказал он. — Но, думаю, мне лучше уйти. Встретимся как-нибудь в другой раз.

Но Гермиона покачала головой.

— Нет, не уходи, пожалуйста. Просто сейчас действительно не подходящее время. Ты свободен вечером? Смотри, почему бы тебе не пойти до ужина на прогулку с Лойс? Её терапевтический сеанс с профессором Снейпом закончится через несколько минут. И директор Макгонагалл пригласила её остаться на ужин, чтобы она смогла увидеться с дочкой.

— Маггла? — спросил Рон, тотчас пожалев о своем вопросе.

— Да, Рональд, — выдавила Гермиона. — Маггла. Весьма компетентный логопед, который может помочь там, где магические лекарства бессильны.

— Я — э-э — Миона, я не то имел ввиду, и ты прекрасно знаешь об этом!

— Очень хорошо. Докажи это. Возьми её на прогулку. Останься на ужин. Будь поблизости, когда я освобожусь, чтобы провести с тобой время, которого сейчас у меня нет.

* * *

Первая мысль, пришедшая в голову Рону:

«А она очень симпатичная»

Вторая:

«Но она старше меня. Её дочь только что поступила в Хогвартс».

Третья:

«Ну, и что?»

Четвертая:

«Но Алина на Слизерине».

Затем он улыбнулся женщине.

— Здравствуйте. Я Рональд Уизли. Старый друг Гермионы. Она попросила меня составить вам компанию до ужина. Надеюсь, вы не слишком возражаете?

* * *

— Прогуляться было бы замечательно, — признала Лойс.

Занятия со Снейпом вымотали её до предела. Он, несомненно, был одним из самых упрямых людей, которых ей доводилось встречать. И, конечно же, нуждался в некоторой терапии, но едва ли в речевой.

Она улыбнулась рыжеволосому молодому человеку.

— Мне не позволяли выходить куда-либо в одиночестве, пока я нахожусь в вашем мире. Все волнуются, что со мной, глупой магглой, может что-нибудь случиться.

Он рассмеялся.

— Для этого совсем не обязательно быть магглом. Глупости вполне достаточно, чтобы попасть в неприятности в Хогвартсе. И посмотрите на Гермиону — быть умной тоже не очень-то безопасно.

— Да, — согласилась Лойс, — я все еще расстроена, что пропустила тот инцидент с пеной для купания. Так куда мы пойдём?

— Как насчет прогулки по опушке Запретного леса? Это должно быть достаточно безопасно и, возможно, я смогу показать вам некоторых волшебных существ.

— Запретный лес?

— Да, для студентов. Магия — не игрушка, знаете ли, — серьезно проговорил Рон. — В этом лесу полно опасных созданий.

— О, — Лойс не смогла удержаться от озабоченного взгляда на замок.

Рон ухмыльнулся, внезапно снова став похожим на мальчишку.

— Не волнуйтесь. Алина в полной безопасности. Снейп держит слизеринцев в ежовых рукавицах. Это гриффиндорцы вечно вляпываются в проблемы.

— А вы были гриффиндорцем?

— Да, точно, как и Гермиона.

— Расскажите мне об этом. Каково учиться в этой школе?

* * *

— О, смотрите! Какая прелесть! Они играют в футбол этим камешком! А другие болеют! Они могут разговаривать!

Девять маленьких, похожих на хорьков, существ кувыркались вокруг дерева. Четверо или пятеро, кажется, перекидывались между собой черным камнем, пока другие аплодировали или же презрительно улюлюкали в непрерывном потоке пронзительных воплей и ругательств.

— Это всего лишь раздражары, — сказал Рон, нахмурившись. — Ну, пожалуй, они достаточно миленькие, — признал он. Было очень весело наблюдать за тем, как маггла восхищается этими глупыми лесными созданиями. — Но они не могут разговаривать по-настоящему, они больше похожи на э-э… маггловских попугаев, я думаю. Хотя обзываются они действительно неплохо. Один мой кузен какое-то время назад держал такого в качестве домашнего питомца к великому огорчению своих родителей. О, кстати эти существа полезны. Их мускус является одним из основных компонентов в волшебных духах.

Лойс широко ему улыбнулась.

— Мне они нравятся.

— А мне нравитесь вы, — Рон покраснел. — Э-э… Полагаю, нам лучше вернуться сейчас в замок. Скоро ужин.

* * *

Примечание переводчика:

раздражар — обитает в Великобритании, Ирландии и Северной Америке. Напоминает хорька –переростка, за исключением способности говорить. Однако уровень умственного развития не позволяет раздражару поддерживать настоящую беседу, и его речь преимущественно состоит из коротких (и зачастую грубых) реплик, льющихся практически непрерыным потоком. Раздражары в основном живут под землей, где выискивают гномов, употребляя также в пищу кротов, крыс и полевых мышей.

* * *

Дорогие читатели, очень жду ваших комментариев и отзывов) Лойс и Рон, как вы к этому относитесь? Добьется ли успеха Гермиона в своих экспериментах, и оценит ли её старания Снейп? В общем, жду ваших мнений и прогнозов)

— Гермиона действительно такая плохая ученица, как думает? — спросила Лойс.

Снейп постучал по столу волшебной палочкой. Через мгновение круглый столик в его кабинете украсили два чайника и прочие необходимые для чаепития принадлежности, в том числе огромное блюдо, на котором лежали соблазнительно маслянистые коржики и пряные коричные лепешки прямо из духовки.

Каким-то образом в конце занятий у них вошло в привычку выпивать по чашечке чая с печеньем. Снейп не смог бы точно сказать, как это произошло. Возможно, когда Петрел спросила его о жизни в Хогвартсе, несомненно, беспокоясь о благополучии дочери? А он по каким-то странным причинам почувствовал, что обязан ответить на её вопросы.

Боже, он, должно быть, теряет хватку!

Тем не менее, Снейп не мог не признать, что с Лойс Петрел было удивительно легко разговаривать. Она никогда не притворялась, никогда не подкалывала. И, несмотря на всю его неприязнь к этим мучительным маленьким упражнениям, которым она его подвергала, его голос стал лучше. Временами, будучи хорошо отдохнувшим и не испытывая затруднений с речью, Снейп почти узнавал свой прежний голос.

Нахмурившись, он снова обратил своё внимание на магглу. Насколько это касалось его, в том, что Грейнджер стала его ученицей, было лишь два положительных момента. Во-первых, что бы ни произошло, они избавлены от дальнейших долгов жизни по отношению друг к другу, об этом позаботятся узы между мастером и подмастерьем. Во-вторых, эти же самые узы…

— Мисс Грейнджер? Неудачница?

Эта идея была настолько нелепой, что он тотчас вырвал своё сознание обратно в комнату. Хмурясь, он налил Петрел её привычную чашку «Эрл Грей», в то время как сам спрятался за своей обычной «Лапсанг Сушонг».

Когда он поднял взгляд, Петрел всё ещё ждала его ответа.

Он мрачно посмотрел на неё. Если бы они разговаривали о ком-нибудь другом, он мог бы допустить, что Петрел надоумили задать этот вопрос. Но Грейнджер ужаснулась бы от одной лишь мысли о подобных махинациях.

— Я принял её в качестве своей ученицы, — заявил он, надеясь этим положить конец дискуссии. Ему не хотелось говорить о Гермионе Грейнджер. Он предпочитал не думать о ней, если это было вообще возможным. Но едва ли ему это удавалось, поскольку они практически жили и, определенно, работали вместе.

Петрел разглядывала его, приподняв брови над своей чашкой.

— Что? — рявкнул он раздраженно.

Лойс ничего не сказала. После минутного молчания Снейп устало потер переносицу.

— Мисс Грейнджер не следовало пытаться проводить эксперименты в одиночку. Никто не заставляет подмастерье экспериментировать самостоятельно. Вот почему эта проклятая штука называется «ученичеством», в конце концов. Как это возможно, если она по-прежнему столь не уверена в себе? — спросил он, наконец. — Для этого действительно нет никаких оснований. Её успеваемость всегда была безупречной. Признаюсь, что я согласился на ученичество только потому, что был не в том положении, чтобы отказать в просьбе директору Макгонагалл. Но, — он вздохнул, — если бы всё было иначе…

(Совсем, совсем по-другому. Настолько иначе, что он не мог даже вообразить себе такую ситуацию).

— Я был бы рад пригласить её принять эту должность.

И почему эти мысли заставили его вдруг почувствовать себя так невыносимо грустно?

* * *

Алина Петрел оказалась менее надоедливой, чем Снейп ожидал. Она была умной, прилежной и по большей части послушной, а также хорошо адаптировалась к своим магическим способностям и жизни в Хогвартсе. Но он всегда безошибочно распознавал среди студентов прирожденных смутьянов. Интуиция никогда не подводила его. Поэтому он присматривал за Алиной.

Кроме того, наблюдать за Алиной было весьма забавно. Она неплохо поладила с другими слизеринками со своего курса — Джилис Дункан, Микой Малкин, Дороти Уэст. Но лучшие её друзья принадлежали к другим факультетам: маленькая когтевранка Прюдентия Холлиуэлл и мальчишка из Гриффиндора с неудобоваримым именем Мёрддин Лойв.

В настоящий момент Снейп прятался в нише рядом с башней Когтеврана. Алина и Прю сидели прямо за углом, в тени громадного книжного шкафа.

— Ну, я не думаю, что ты глупая, — сказала Алина искренне. — Что глупого в том, что ты скучаешь по дому?

Ответом было лишь горестное всхлипыванье. Мисс Холлиуэлл, очевидно, страдала от резкого приступа тоски по дому.

— Если бы мой дом был волшебным, я бы тоже скучала, точно также как ты. Знаешь, тебе действительно следует поговорить с мисс Грейнджер.

— Но она учитель!

— Ну, да, но не совсем. Она как… почти учитель. Она — ученица профессора Снейпа. Значит, она всё-таки чуточку похожа на нас. Она все ещё его студентка, пусть даже и наша учительница. Ты можешь поговорить с ней. И она выслушает. Даже если ты думаешь, что глупая.

— Откуда ты знаешь? — шмыгнула носом Прю.

— Ну, я ходила к ней, когда беспокоилась о… — Алина смутилась, — знаешь, насчет того, нормально ли это, дружить с людьми с других факультетов.

— О, и что она сказала?

— Она сказала, что каждый факультет по-настоящему особенный, и Слизерин тоже, что я должна заботиться о своем факультете. Но также нормально иметь и других друзей, потому что было бы глупо не делать этого. Она помогает Джилис с чтением и подтягивает тех гриффиндорцев, которые не могут отличить внутреннюю строну котла от внешней. И она не станет как-то по-особенному к тебе относиться из-за твоего факультета, потому что не принадлежит больше ни к одному из них.

— Она справедливая.

Для одиннадцати лет это заявление было, несомненно, грандиозным и важным.

— Возможно, я так и сделаю, — немного приободрилась Прю Холлиуэлл.

* * *

Снейп бесшумно ушел. Он был почти уверен, что эти двое возвратятся в свои гостиные до комендантского часа.

Так значит, мисс Грейнджер была справедливой? И помогала заброшенному слизеринскому ребенку практиковаться в чтении? А другой слизеринке посоветовала беречь свой факультет, в то же время поддержав её слегка необычный выбор друзей?

«Почему-то, мисс Грейнджер», — размышлял он, — я полагаю, что мисс Петрел права: вы почти учитель. И бьюсь об заклад, вы даже не догадываетесь об этом».

* * *

Примечание автора: Имя «Джилис Дункан» основано на историческом «Geillis Duncane» — шотландка, обвиненная в колдовстве в 16 веке. «Мика Малкин» относится к канонным Малкин, конечно же. «Дороти Уэст» должно быть достаточно очевидным. «Прюдентия Холлиуэл» намек на тв-сериал «Зачарованные», конечно. Но "prudentia" на латинском означает «мудрость», поэтому это хорошее имя для когтевранки. И "Myrrdin Loewe"(Меррдин Лойв) — игра слов, ссылающаяся на еще одну игру слов. В серии Сьюзен Купер «The Dark Is Rising" Мерлин использует имена "Merriman/Merry" "Lyon/Lion"(Лев). Меррдин также старая форма имени Мерлин, а Loewe всего лишь странное написание немецкого слова Löwe (лев).

От переводчика: Короче Мерлин Львов по-нашему)) Жду ваших отзывов, дорогие читатели)

Безлунная ноябрьская ночь наполнила Запретный лес почти непроницаемым мраком. Порывы штормового северо-восточного ветра раскачивали ветви Гремучей Ивы, прорываясь сквозь верхушки деревьев и обрушивая ледяной ливень на замок и окрестности Школы Чародейства и Волшебства Хогвартс.

Хранитель ключей и земель, Хагрид, сократил свой поздний вечерний обход, доверившись здравому смыслу своих монстров, оставшихся взаперти в своих пещерах и берлогах в такую ночь. Теперь он смачно храпел, развалившись в огромной кровати, и заставляя ставни хижины колыхаться на петлях.

Но некоторые хищники даже, несмотря на скверную погоду, рыскали по округе. Около трёх часов утра сквозь завывания бури и скрип открытых ветрам деревьев долетели предсмертные крики девяти молодых раздражаров.

В Хагридовой хижине во сне тихо заскулил старый Клык. На мгновение его слезящиеся глаза раскрылись. Но поскольку его морщинистые уши не уловили больше никаких звуков, он перекатился поближе к теплу затухающего камина и задремал.

* * *

Внутри замка другой звук вырвал из беспокойного, наполненного привычными кошмарами, сна Гермиону Грейнджер. Она села в кровати с бешено колотящимся сердцем, в мокрой от пота ночной рубашке. На мгновение она задумалась, почему проснулась. Ею овладело странное навязчивое ощущение, будто бы её звали.

Но сейчас всё было тихо. Уняв безумно бьющееся сердце, она прислушалась к темноте. Впервые она находилась в комнате одна, её кот Живоглот ещё не вернулся со своей ночной охоты.

Вот. Опять.

Стон. Как будто кто-то пытался не закричать от боли.

Снейп!

Она дотянулась до волшебной палочки и спрыгнула с кровати. Остановившись перед спальней своего мастера, она заколебалась. Снейпу не было необходимости говорить, что ей нельзя входить в его спальню — это даже не обсуждалось.

Еще один мучительный стон.

Он не говорил ей, что нельзя входить в его спальню без разрешения. Он никогда не упоминал о своей спальне.

Глубоко вдохнув, Гермиона подошла к дверям.

* * *

Первым, что она заметила внутри, был запах крови. Затем, когда её глаза привыкли к тусклому освещению, крик застрял в её горле.

Профессор Снейп лежал на полу, рядом валялась его палочка. Он зажимал свою левую руку, а под ним растекалась лужа крови.

— Сэр! Нет! Нет! Что вы делаете?

Она опустилась на пол подле него. Он снова застонал и попытался оттолкнуть её.

— Это не то, на что похоже, — процедил Снейп. Затем его охватил ещё один приступ боли. Обхватив Снейпа левой рукой, Гермиона притянула его к себе в объятия, перемещая вес его тела с травмированной конечности. Когда прошёл спазм, она повернула его руку на свет.

Она сухо сглотнула. Кожа на внутренней стороне его левой руки выглядела так, словно подверглась очень скверно наложенному шкурному заклятью.

Его левая рука.

Гермиона вздохнула почти с облегчением, когда на неё нахлынуло внезапное понимание. Он сказал ей правду. Это действительно было не тем, чем выглядело на первый взгляд. Он не пытался убить себя. Он просто пытался убрать Темную Метку.

Проследив за её взглядом, Снейп стиснул зубы.

— Ни… одного…слова.

— Конечно, нет, сэр. Но, пожалуйста, позвольте мне вам помочь.

Спустя мгновение он коротко кивнул, затем расслабился в её объятиях.

Хорошо зная, к чему может привести применение магии к ранам, полученным от неизвестного заклятия, Гермиона хлопнула в ладоши и вызвала домового эльфа.

— Наг, мне нужны чистые полотенца, бинты и чаша с водой. Сэр, у вас есть здесь какие-нибудь антисептические зелья?

Снейп вздрогнул, но снова кивнул, стиснув зубы. На лбу его выступил пот.

— Акцио, антисептика, — Гермиона взмахнула палочкой и вытянула руку. Спустя мгновение она вздрогнула от толчка большого коричневого флакона в свою ладонь. Затем раздался тихий хлопок, заставивший её в панике вскинуть голову, но это оказался всего лишь тощий морщинистый домовой эльф, появившийся перед ней с необходимыми ей предметами в руках.

— Спасибо, Наг.

Домовик поклонился ей, бросив испуганный взгляд на своего хозяина, и снова исчез.

Одним из полотенец Гермиона вытерла кровь, постоянно сдавливая место чуть выше раны, чтобы остановить поток крови. Полотенце пропиталось за считанные секунды. На другое полотенце Гермиона неловко плеснула немного антисептического зелья. Она не решилась выпустить его руку. Там было так много крови. Как будто она очутилась в одном из своих худших ночных кошмаров.

Скрутив пропитанное полотенце, она осторожно очистила края раны. Он слабо дернулся в её руках от жжения зелья. Очищенная, его рука представляла собой месиво из выпуклых черных линий и кровоточащей плоти. Ему удалось полностью содрать кожу с предплечья — за исключением части, покрытой черными линиями Метки.

Гермиона похолодела.

У него по-прежнему было сильное кровотечение. Она не смогла остановить поток крови. Она понятия не имела, как обращаться с ранением от заклинания, очевидно, получившимся после применения Темной Магии.

— Сэр? Сэр?

Он был смертельно бледен, глаза его были плотно закрыты. Низкий стон сорвался с его губ, когда его тело сотрясла новая судорога. Это походило на муки подверженного проклятию Круциатус.

— Сэр, я не могу остановить кровотечение. Нужно позвать помощь. Вы можете истечь кровью до смерти, если я не приведу помощь.

— Всё не так плохо, — пробормотал он.

Но приоткрыв глаза, мужчина посмотрел на неё долгим взглядом.

— Сэр, — настойчиво прошептала Гермиона, столь же невнимательная к своим слезам и его крови, как и много месяцев назад, — пожалуйста.

— Очень хорошо, — наконец вздохнул он устало. — Приведите Поппи.

«Дорогой, Гарри»,

Гермиона помедлила. Хорошее начало. Дружелюбное. Нормальное. Она устояла перед порывом погрызть свою авторучку. Воспользовавшись страницей из учебника Джинни, она заколдовала чернильный картридж на самонаполнение. С тех пор, как ей в голову пришла эта мысль, писать стало гораздо удобнее. К тому же, кусочки пера больше не застревали между её зубами.

«Спасибо тебе за письмо».

Это тоже неплохо. Вежливо и мило. Банальный пустяк. Она снова остановилась и выглянула в окно. Ей нравился вид из её новых комнат, даже в такой пасмурный ноябрьский день.

«Я надеюсь, ты в порядке. Я…»

Она прервалась. Холодная и влажная ноябрьская погода делала свое дело. Тело взрослого человека насчитывало целых 206 костей, и каждая её косточка болела прямо сейчас.

«Я чувствую себя абсолютно отвратительно?»

Нет. Не хорошо. Гарри плохо реагировал на честные ответы. Он начнет винить во всем себя, если узнает, что она всё еще страдает от последствий Круциатуса.

Она попыталась размять мышцы, вздрогнула, зевнула и потянулась за чаем. Сегодня вместо одного из своих обычных успокаивающих лекарств, она выбрала бодрящую микстуру. Сочетание отдаленных последствий проклятия Круциатус с бессонницей никак не повлияло на её присутствие духа, и сегодня днем ей по-прежнему предстояло курировать учебные группы третьекурсников с Пуффедуя. Слава Богу, это были пуффендуйцы, а не слизеринцы или того хуже гриффиндорцы.

«Я…

Я все еще чувствую себя…

… совершенно потрясенной?»

Она содрогнулась. Потрясенной. Это ещё мягко сказано. Всякий раз, стоило ей закрыть глаза, она ощущала тяжесть его тела, прижимающегося к ней, влагу от его крови на своей коже. Запах крови, смешавшийся с ароматом его тела. Она вспомнила, как он смотрел на неё, этот темный, отчаянный взгляд. Она по-прежнему гадала, что он увидел в её глазах, что же заставило его согласиться на её просьбу позвать на помощь.

«Я всё ещё чувствую себя немного потрясенной, что совсем не удивительно, учитывая то, что произошло.

Конечно же, он не оценил твой визит. Честно, Гарри, о чем ты думал? Он всё тот же профессор Снейп, в конце концов. Хотя, пожалуй, я понимаю, почему ты пришёл, и он, полагаю, тоже».

Северус Снейп был теперь единственной оставшейся близкой связью с родителями и семьей Гарри. Он был единственным человеком, хорошо ли, плохо ли, действительно близким к родителям Гарри. Он, возможно, натерпелся от Волдеморта даже больше самого Гарри. «И от Альбуса Дамблдора», — настойчиво проворчал голосок в глубине её сознания.

Она вспомнила о неприятном разговоре с Гарри спустя несколько недель после финальной битвы.

* * *

— Ты…ты ненавидишь Дамблдора? За то — за то, что он сделал с тобой? — спросила она.

Гарри пожал плечами. Пожимание плечами было его привычным жестом. Но её взгляд он встретил спокойно. Свирепая ярость, обычно полыхавшая в его зеленых глазах, которая позволила ему продержаться, почти исчезла, истаяла в войне и смертях. Она вспомнила, как он потер свой шрам — его второй излюбленный жест.

— Конечно, нет, — сказал он. — Дамблдор делал то, что должен был делать. Также как и остальные.

Затем он замолчал, его взор устремился вдаль, а губы сжались в суровую, прямую линию.

— Иногда, полагаю, — признался он, наконец, — А ты?

Она уставилась на свои сжавшиеся кулаки. Гермиона вспомнила, что всего за день до этого разговора навещала Снейпа.

* * *

— Да, — прошептала она, звук её голоса громким эхом отозвался в тишине комнаты. — Я тоже.

— Иногда, — добавила она.

Опершись локтями о стол, она устало опустила лицо в ладони. От прикосновения кожу её рук почти мучительно закололо.

Например, каждый раз, когда она навещала профессора Снейпа в Мунго.

Она взяла перо и снова положила его на пергамент.

«Профессору Снейпу гораздо лучше. Идея Рона обратиться за советом к Лойс оказалась поистине гениальной. По какой-то причине — мы ещё не уверены почему — под лазерными лучами Метка повела себя точно также как и маггловская татуировка. Они сразу же смогли «очистить» её. У него останется несколько отвратительных шрамов. Целитель Магворт говорит, что остатки Темной Магии, всё еще находящиеся в тканях, могут "закапризничать", если она попытается залечить их с помощью волшебства. Но его это вообще не беспокоит. Думаю, он рад, что избавился-таки от этой проклятой штуки».

«Закапризничать», — фыркнула она над собственными словами. Но пусть уж Гарри лучше справится с этим эвфемизмом, чем с «могут заставить профессора Снейпа истечь кровью до смерти в течение получаса». Она позвала помощь вовремя. Гермиона постаралась не думать об этом. Ведь из-за этого её руки затряслись так, что продолжать письмо оказалось трудновато.

«Ученичество — интересная вещь, хотя я очень боялась, что потерпела полное фиаско в нем. Игнорируй все, что говорит Рон. Он просто не может понять, что я могу наслаждаться изучением зелий, невзирая на…»

«Невзирая на» — таким образом она подумывала ненавязчиво перейти к Плану.

И План… Гермиона глубоко вздохнула и попыталась подавить дрожь, которая, казалось, охватывала её живот в последнее время всякий раз, стоило ей подумать о своем мастере.

План был не в порядке.

Тот факт, что она вновь спасла жизнь Снейпа и довольно захватывающие обстоятельства этого происшествия (включая прилипшую к её телу, пропитанную кровью ночную рубашку, почти потерявшего сознание Снейпа на её руках, совершенно мертвенно-бледную директрису и основательно рассерженную главную целительницу) добавили ещё больше напряжения в и без того уже натянутые отношения между мастером и его ученицей.

«Я сразу же сообщу тебе, если что-нибудь случится.

Передавай привет Рону и Джорджу. И нет, я, конечно же, не стану следить за Джинни.

С любовью,

Гермиона».

Вот. Она вздохнула. Готово.

Как раз вовремя, чтобы отправиться в учебную группу к этим пуффендуйцам.

* * *

эвфемизм — слово, которое служит заменой слова, считающегося грубым, обидным или неприличным — прим.переводчика.

Мюриель Магворт предполагала, что просьба Гермионы Грейнджер о встрече касалась её мастера. Либо, чтобы поговорить о его здоровье, либо… о других вещах. Но, увидев, как скованно девушка двигалась, целительница поняла, что у Гермионы были свои причины для посещения.

— Добрый день, мисс Грейнджер, — поприветствовала она молодую женщину, протягивая руку.

— Спасибо, что нашли время, чтобы увидеться со мной, — ответила Гермиона.

— Это моя работа, дорогая.

Ненавязчиво целительница зафиксировала несколько подсказок о состоянии своей пациентки. Слишком худая. Темные круги под глазами, а сами глаза потухшие от недостатка сна. Скованные, осторожные движения, словно причиняющие ей изрядную боль. В рукопожатии нет силы. Кожа холодная, липкая. Все симптомы были вполне ясны. Тем не менее, Магворт произвела тщательный осмотр, применяя и обычные, и магические методы.

В конце концов, Мюриель пригласила Гермиону в свой кабинет, схватив с одной из полок маленькую синюю склянку и отсчитав двадцать капель в столовую ложку.

— Глотай, быстро. Оно жжется, но поможет.

Гермиона сделала, как ей сказали, хотя гримаса её показала, насколько отвратительным было зелье на вкус.

— А теперь простой травяной чай, — Магворт подошла к другой полке. На небольшом горшочке обозначался состав — смесь лабазника, крапивы, розмарина и ивовой коры.

Для себя она выбрала простой, крепкий, столь необходимый ей, Ассам. В последние годы она видела слишком много случаев, подобных заболеванию мисс Грейнджер.

На каминной полке тихо тикали часы. Десять циферблатов, щеголяющих различными размерами и стрелками, свидетельствовали о многочисленных обязанностях Главного Целителя Палаты Увечий от Заклятий.

— Тебе следовало прийти раньше, — заметила Мюриель.

Гермиона пожала плечами.

«Гораздо свободнее», — отметила целительница, — «Сработало волшебство зелья, и боль ушла».

— Разве это что-нибудь изменило бы? — намек на горечь в голосе.

Магворт, прищурившись, посмотрела на девушку. Этого следовало ожидать — отдаленные последствия проклятия Круциатус никогда не бывали только физическими.

— Нет, — признала Магворт, — но есть зелья, облегчающие боль — например, то, что я тебе только что дала. Мази, снимающие скованность. Другие зелья смогут помочь тебе заснуть. Я уверена, что ты знаешь о них.

— Знаю. Но все эти зелья слишком сильны, и вызывают привыкание. Они влияют на моё волшебство. И путают мой разум.

— Если ты предпочитаешь боль, тогда зачем ты здесь? — Мюриель взглянула на девушку, подняв бровь.

Гермиона вздохнула:

— Я надеялась, что всё прошло. Летом всё было хорошо, да и больше года минуло уже. Я надеялась, что это пройдет.

— Но не прошло, — заключила она дрожащим голосом. — Есть какое-нибудь лечение? Может быть, я что-то упустила, проводя свои исследования?

Теперь настала очередь целительницы вздохнуть.

— Мне очень жаль, — мягко сказала она, — но от последствий Круциатуса нет никаких лекарств. Отдаленные последствия различаются, конечно. Они зависят от мощи волшебника или ведьмы, наложивших проклятие, от магических сил жертвы, а также от того, насколько длительно и часто жертва подвергалась проклятию. Женщины обычно противостоят заклятию лучше мужчин, но магглорожденные обладают меньшим сопротивлением к магическим атакам. Замешаны и другие факторы: как быстро проводится лечение впоследствии, и как скоро жертва снова воспользуется волшебством.

Магворт изучала лицо Гермионы. Рассказывать о деталях пытки всегда было тяжело, но для того, чтобы обеспечить наилучшее лечение, ей необходимо знать факты.

— Кто сделал это с тобой? — спросила Мюриель, стараясь говорить спокойно и ровно.

Девушка настолько сильно сжала руки в кулаки, что стали видны острые, побелевшие костяшки пальцев. Сквозь её бледную, почти прозрачную кожу просвечивали синеватые вены.

— Беллатриса Лейстрейндж.

Взгляд Гермионы устремился на один из циферблатов. Под ним была надпись: «Лонгботтомы». Стрелки назывались: «Алиса» и «Фрэнк». Стрелка Фрэнка указывала на «спит», а Алисы — на «пересчитывает жевательные резинки».

— Думаю, это было не так уж и долго, — продолжила Гермиона. — Мне казалось, что прошла вечность, но Гарри говорит, что это длилось не больше часа, — она опустила пустую кружку и потерла лоб кончиками пальцев. — Я слабая. Я начала говорить почти сразу. Если бы… кое-кто не подтвердил мою ложь, она мгновенно заставила бы меня сказать правду. Если бы, конечно, я все еще могла разговаривать, но я была уже не в состоянии.

— После они забрали меня домой к Биллу Уизли. Его жена заботилась обо мне. Но у нас не было времени, чтобы позвать целителя или подождать с…тем, что нам необходимо было сделать.

— Я… быстро оправилась, во всяком случае, так я думала в то время. В конце концов, я была на ногах уже на следующий день. Но, конечно, это было летом.

— Холодная и влажная погода является своего рода спусковым крючком для отдаленных последствий Круциатуса, — обратила внимание Магворт.

Гермиона криво усмехнулась.

— Я уже заметила.

— Есть ещё какие-нибудь симптомы, о которых ты мне не рассказала?

Молодая женщина кивнула, вздыхая.

— Не очень часто, к счастью, но…у меня бывает…иногда что-то вроде судорог… Конвульсии. Как будто…

— Словно тебя снова пытают?

Гермиона спрятала лицо в руках.

— Да, — даже в её приглушенном голосе ясно сквозило напряжение, — я говорила вам, что слабая.

— Нет, ты не слабая, — быстро сказала Магворт, — просто у тебя трудное время из-за отдаленных последствий ужасного проклятия. В этом нет никакой слабости. Некоторые из нас страдают страшными мигренями, а другие — нет. Одни женщины испытывают ежемесячные боли, а другие — нет.

— Тебе нужно поговорить об этом с твоим мастером. Необходимые тебе зелья должны быть свежесваренными и потребуют высокого мастерства, а также более твердых, чем сейчас у тебя, рук.

* * *

Ассам — сорт чая. Прим. переводчика.

Забота давалась ему нелегко, но была частью его работы в качестве главы Слизерина. В этом году он нес ответственность за шестьдесят семь студентов: тридцать пять мальчиков и тридцать две девочки, и относился к этому весьма серьёзно. Как, впрочем, и всегда. Поэтому Снейп считал своей обязанностью раз в месяц проводить беседы с каждым из «своих» подопечных.

Для этого он держал тетрадь со списком имен, чтобы никого не забыть, а также, чтобы отслеживать мелкие детские неприятности, о которых ему следовало помнить. В основном, он справлялся без обращения к своим записям, но находил, что хранение этой информации оказывалось довольно полезным спустя несколько лет, когда развивающиеся приступы подростковой тревожности или чего-то подобного совпадали с заметным снижением успеваемости. Он ненавидел прибегать к этой стратегии, но порой для достижения желанного результата в классе было проще взяться за эмоциональную сторону вещей, неважно, насколько неловко и неуютно эта процедура заставляла его себя чувствовать. И, конечно, по сравнению с другими неудобствами его жалкого существования, попытки проявить заботу об эмоциональных потребностях своих слизеринцев, были почти приятными, поэтому он не стал бы жаловаться.

Естественно, эта его специальная схема держалась в строгой тайне, поскольку слизеринцу не должна быть присуща подобная сентиментальность, пусть даже она была и необходимой процедурой.

«Весьма похоже на прием дозы Костероста после матча по квиддичу», — сказал себе Снейп, направляясь вниз, в гостиную Слизерина, ноябрьским вечером понедельника. — «Всего лишь очередная неприятная задача».

В связи с тренировкой по квиддичу, проводившейся слизеринцами по понедельникам, в гостиной сегодня вечером было свободнее, чем обычно. Драко занял один из альковов и сидел там, обложившись стопкой учебников. Ж.А.Б.А. для семикурсников, обучаемых по ускоренной программе, планировалось провести незадолго до Рождества. Для вернувшихся в Хогвартс троих слизеринцев всё это было нелегко, в особенности для Драко. Но мальчик, нет, парень, держался неплохо, заставляя Снейпа даже немного гордиться им. Лучше, чем можно было предположить, в начале летней академии. Снейп усмехнулся. Отсутствие Поттера, очевидно, пошло Драко на пользу.

Маленькая Джилис свернулась в кресле с толстой книгой на коленях. Указательным пальцем правой руки она мучительно медленно вела по строчке, которую читала. Её губы беззвучно шевелились, а на бледном личике застыло выражение напряженной сосредоточенности.

В одной из ниш вокруг квадратного стола собрались четыре девочки, развлекаясь настольной игрой: Пэнси Паркинсон и трое первокурсниц. Снейп нахмурился, не сумев узнать игру из числа традиционных волшебных. Она выглядела так, словно доску составили из шестиугольников, волшебным образом отображающих ландшафты, луга, ячменные поля, леса, горы, земляные и песчаные территории, и даже небольшой клочок пустыни. Управляемые игроками, по краям крепости возникали деревни, города и дороги. Видимо, это была очень сложная стратегическая игра, основанная на торговле и строительстве. Не обходилось без хихиканья, стонов и ругательств участвующих. С ликующей улыбкой Алина подгоняла фигурку черного рыцаря через стол. Она, казалось, была наиболее опытным игроком.

Они посмели заколдовать маггловскую игру? Безусловно, похоже на то. На мгновение Снейп задумался о том, чтобы прервать развлечение и потребовать объяснений. Зачаровывать маггловские вещи было опасно. С другой стороны…это всего лишь игра. А Пэнси Паркинсон была весьма искусна в чарах. И превратилась в достаточно ответственную девушку.

В конце концов, он отвернулся и подошёл к Джилис. Девочка подняла глаза и робко улыбнулась декану факультета.

— Здравствуйте, сэр.

Затем её взгляд тревожно скользнул по его левой руке. От его сердитого взора она сильно покраснела.

— Я…я…как…как ваша рука, сэр? — спросила она, заикаясь.

По официальной версии с ним произошёл несчастный случай при варке зелья. Что было крайне унизительно, но всё-таки предпочтительнее правды, конечно.

Он заставил себя улыбнуться:

— Спасибо, дитя. Вполне хорошо. Я слышал, что моя ученица занимается с тобой?

Её румянец стал ярко-алым.

— Я...э — э...да, она, я имею ввиду — мисс Грейнджер. Она заметила, что у меня возникли проблемы — и э-э — она...э — э...

— Помогает тебе? — ему не хотелось заставлять её признаваться, что, когда её отправили в Хогвартс, она едва умела читать. Тщательное расследование выявило, что благодаря помощи Гермионы, частой практике и собственным врожденным талантам, мисс Дункан читала сейчас довольно неплохо. Не совсем на том же уровне, что её одноклассники, но достаточном для учебной программы своего курса.

Девочка оживленно кивнула.

— Это хорошо. Что ты читаешь?

Джилис тяжело сглотнула.

— Просто — просто маггловскую книжку, сэр.

Когда он нахмурился, она поспешно добавила:

— Я — волшебные — их сложнее читать, сэр, из-за того, что рассказ движется, втягивая тебя внутрь и тому подобное. Но здесь тоже есть магия и волшебники.

— Магия и волшебники? — приподнял он бровь. Что за маггловский мусор Гер — Грейнджер дала ребенку?

— Они читают «Властелина колец», — вставил Драко. — Гермиона приходит дважды в неделю по вечерам и читает нам главу, затем мы меняемся. Каждый читает по странице.

Снейп в ошеломлении повернулся к Драко. Он не знал, что его потрясло больше: выбранная его идиотским подмастерьем книга или тот факт, что его слизеринцы, очевидно, вполне счастливы провести вечер за чтением мифологии магглов.

Тревога и ужас, должно быть, отразились на его лице, поскольку Драко рассмеялся.

— Вам нет нужды беспокоиться, — успокоил его Драко, — Их любимый персонаж Гендальф, а не Саруман. Слизеринцы предпочитают быть на стороне команды-победителя. Он очень хитрый волшебник, этот Гендальф. Подлый. Думаю, он мог бы быть слизеринцем.

УБИЙСТВО МАГГЛОРОЖДЕННЫХ — ПОГИБЛА СЕМЬЯ ИЗ ПЯТИ ЧЕЛОВЕК!

Эдинбург. Семью магглорожденных волшебников, родителей вместе с тремя детьми убили в своих постелях в ночь на субботу 27 ноября.

Смерть травника Томаса Ричардсона (37 лет) и его жены-домохозяйки Сорчи (36) вместе с их тремя детьми: Яном (9), Питером (6) и Дженни (4) обнаружили друзья семьи, приехавшие в родовое поместье в Эдинбурге для дневной игры в квиддич в воскресенье.

Когда Ричардсоны не отозвались ни на звонки в дверь, ни на вызовы по каминной сети, поднятые по тревоге мракоборцы, решили трансгрессировать прямо в дом, чтобы определить, не произошло ли несчастного случая. Внутри дома ничего не указывало на какие-либо необычные события или борьбу, но, войдя в главную спальню, мракоборцы обнаружили родителей, лежащих мертвыми в своей постели. В детских комнатах мракоборцы столкнулись с точно такой же картиной: троих детей также убили в собственных постелях.

«Они выглядели так, словно спят», — сказал Гарри Поттер, мракоборец-стажер, оказавшийся первым на месте происшествия. Молодой человек — известный своей победой над темным волшебником Волдемортом в 1998 году — был явно потрясен, рассказывая нашему корреспонденту об отсутствии всяких улик, которые могли бы пролить свет на произошедшее, но можно предположить, что для убийства семьи использовалось пресловутое непростительное проклятие «Авада Кедавра».

«Мы можем лишь предположить, что трагедия произошла по вине последователей Волдеморта, так называемых, «Пожирателей Смерти», находящихся на свободе и стремящихся к мести даже по прошествии более чем года после поражения Темного Лорда», — заявил вчера глава Управления Мракоборцев Гавейн Робардс. «Мы призываем магглорожденных волшебников и ведьм быть предельно бдительными по поводу любой подозрительной деятельности и не стесняться обращаться в Управление Мракоборцев по каминной сети».

Продолжение истории с интервью коллеги Томаса Ричардсона и справочной информацией об убивающем проклятии на странице 5.

* * *

Выпуск «Ежедневного пророка» за понедельник 29 ноября 1999 года выскользнул из рук Гермионы и упал на пол.

Раздраженный нарушением его обеденного порядка (который состоял, в основном, из зоркого наблюдения за шалостями среди студентов), Снейп с мрачным видом повернулся к Гермионе, но когда он заметил её бледность и дрожащие руки, на лице его появилось беспокойство. Он поднял газету и быстро просмотрел первую страницу.

— Проклятье, — пробормотал Снейп и бросил взгляд на пустое место, подозрительно отсутствующей сегодня Макгонагалл.

Он задумался о летнем собрании Ордена, на котором впервые услышал доклад об исчезнувших Пожирателях Смерти. Уже тогда у него было плохое предчувствие по поводу этой ситуации: а каково, интересно, было мракоборцам и членам Ордена потерять след пятерых установленных Пожирателей Смерти в трех странах одновременно? С тех пор, Орден и Министерство лишились последних зацепок, позволяющих схватить членов организации Волдеморта, находящихся всё ещё на свободе. С начала октября ни об одном из этих преступников не поступало никаких полезных сведений. А теперь это.

Скверное ощущение в его желудке усилилось до тошноты.

«Перегруппировка, вот чем они занимаются», — холодно сообщила аналитическая часть его разума. «В какой-то момент прошлого лета кто-то начал собирать остатки организации Волдеморта. Кто-то, достаточно могущественный и коварный, чтобы помочь Пожирателям Смерти исчезнуть прямо из-под носа наших мракоборцев, Секретной Службы Магов и Ордена. А сейчас новая организация твердо встала на ноги, и они решили отправить сообщение».

— Проклятье, — снова тихо выругался он.

«Сигнал более чем ясен. Убийство людей в их постелях, не щадя даже детей. Ужасающая безжалостность исполнения, замыслы тех, кто за этим стоит, понять весьма легко: уничтожение магглорожденных волшебников и запугивание чистокровных».

Он снова взглянул на статью, пытаясь связать с именами лица. Родители были чуть моложе его, но, вероятно, они несколько лет проучились в Хогвартсе вместе. Он не смог определиться с именем мужчины, но думал, что помнит имя Сорчи Фрискин. Пуффендуй, если он не ошибался. Каштановые волосы и зелёные глаза. Круглое лицо.

Не более. А их старший в скором времени мог поехать в Хогвартс.

— Проклятье, — снова прошептал он, но, встретившись взглядом со своей ученицей, прикусил язык, чтобы не повторить это в четвертый раз.

Гермиона — после того, как она в очередной раз спасла его чертову жизнь, действительно было бесполезно продолжать называть её «мисс Грейнджер» внутри защищенных границ его разума — выглядела совершенно потрясенной. Нет, хуже: она дрожала.

— Ге, — он откашлялся, — Мисс Грейнджер, вы себя хорошо чувствуете?

Конечно же, нет, это было легко увидеть. Он нахмурился, злясь на неё:

— Вам необходимо Укрепляющее зелье? Или немного Бодроперцового?

Она растерянно моргнула, глядя на него.

— Мисс Грейнджер?

Она встряхнулась:

— П-простите, профессор. Я — эта статья — бедные дети… — она беспомощно замолчала, странно скованно пожав плечами. — Я — я думаю, мне нужно немного побыть о — одной. Если позволите, сэр?

— Очень хорошо. Не —

Он покачал головой. Нет никаких причин напоминать Гермионе о пунктуальности. Она никогда в жизни не опаздывала на встречи.

— Сэр?

— Ничего. У — увидимся позже.

Она лишь кивнула, прежде чем неловко повернулась и медленно побрела к дверям, ведущим с помоста Главного Стола к выходу из Большого Зала.

Он нахмурился ещё сильнее. Что-то было не так, в том, как скованно держалась Гермиона, и в том, как осторожно она двигалась. Словно она не только была потрясена новостями, но и испытывала значительную боль. Она что-то утаивает от него? Вероятно, ему следует проконсультироваться с Поппи…

То одно, то другое, в итоге Гермионе так и не удалось набраться мужества и попросить своего мастера о содействии с зельями, которые смогли бы помочь ей справиться с отдаленными последствиями от проклятия Круциатус. И теперь она глубоко сожалела об этом своем пренебрежении.

Первая ночь декабря 1999 была самой холодной за всю осень, возвещая о приходе зимы вихрем снежинок. Танцуя над башнями замка и превращаясь в капли ледяного дождя, они падали вниз, и накануне по всему саду уже сверкал иней. В камине комнаты Гермионы ревело огромное пламя, а сама она, съежившись, лежала под кучей одеял с Живоглотом в ногах, прижимая к животу бутылку с горячей водой, но всё было бесполезно. Изгнать из своих костей холод, казалось, было не в её силах. Вместо этого ноющая скованность её мышц медленно растекалась в царство боли, с предвестниками мучительной агонии, всякий раз, когда Гермиона слишком глубоко вдыхала.

«Этого не произойдет», — подумала она, инстинктивно сжавшись в комок, но это движение отозвалось в теле так, словно её ударили раскаленной докрасна кочергой. Или ледяной кочергой?

Но это происходило. Теперь она знала эти признаки и боялась их.

Сначала было несколько дней скованности и боли в суставах. Она мерзла и никак не могла согреться. Затем ощущения холода и жара смешались, пока не исчезли, не исчезли в жгучей боли. Следующим этапом у неё свело мышцы. Агония.

«Я не слабая. Я не слабая. Я… что говорила об этом целитель Магворт? У тебя просто трудное время из-за отдаленных последствий ужасного проклятия. Верно. Не слабость».

Первая судорога. Зарывшись лицом в подушку, она заглушила стон.

«Не так уж плохо пока. Почти как десять самых худших менструальных спазмов, которые можно себе вообразить».

Она осторожно сглотнула.

«Меня не тошнит. Пока нет».

Её ноги горели огнем, они дергались, и она не могла остановиться, каждое движение ощущалось так, словно её плоть кромсали ножами. Живоглот спрыгнул с кровати, чтобы избежать её беспомощных пинков.

«Не слабая.

Просто трудное время»

Мышцы вдоль её позвоночника сжались, склонив её голову назад.

«Не слабая. Настоящая пытка была хуже.

Гораздо.

Хуже».

Потом она снова вспомнила наполненные безумием и ненавистью глаза Беллатрисы, и вновь услышала её резкий голос, словно пожирательница смерти визжала ей: «Скажи правду, говори правду!»

И затем Гермиона пронзительно закричала.

* * *

Откуда-то издалека до неё донесся голос. Голос, звучащий немного хрипло, но на удивление мягко:

— Ты, глупая, глупая девчонка, почему ты не сказала мне? У меня нет в запасе никаких зелий, которые могли бы помочь тебе сейчас.

Нежные пальцы смахнули с её лица кудри. Конечно. Он, должно быть, услышал её.

Каким-то образом ей удалось открыть глаза.

Снейп сидел рядом с ней на кровати, всё ещё одетый в учительскую мантию. Несмотря на то, что было около полуночи, он еще не лёг спать. Вероятно, он вернулся со своего ночного обхода как раз вовремя, чтобы услышать её.

— Не хотелось распространяться об этом, — вздохнула она, стиснув зубы, когда очередная волна боли заставила её содрогнуться.

— Извините за беспокойство, сэр, — выдавила она, — Я думаю…я думаю, что худшее уже… — она сжала ладони, не обращая внимания на нарастающую агонию в своих руках, в жалкой попытке сохранить контроль над собственным телом, — … позади, — просипела она.

— О, неужели? — черная бровь саркастично изогнулась. — Не возражаете, если мы … испытаем это превосходное гриффиндорское настроение?

Она лишь уставилась на него, пытаясь отдышаться.

Он раздраженно покачал головой, но когда потянулся к ней, его руки были осторожны, а движения как всегда аккуратны. Схватив её под руки, он притянул её тело к себе, также как она сделала это с ним чуть меньше двух недель назад. Небольшого движения оказалось достаточно, чтобы её мышцы снова свело судорогой.

Она хотела вырваться от него, но её тело не слушалось. Девушка корчилась, а руки и ноги её дрожали. Когда всё закончилось, Гермиона зарылась лицом в мантию своего мастера. Он обхватил её руки предплечья сильными ладонями, крепко прижимая к себе.

— Лучше, если вы будете двигаться как можно меньше, — пробормотал он, — Постарайтесь успокоиться. Постарайтесь расслабиться. Это пройдет.

Она попыталась подчиниться его приказу и расслабиться в его руках. Неглубокий вдох донес до её носа его аромат. Древесина ветивера. Бергамот. Розмарин. Кипарис. Мускат.

Она смутно осознала, что в других обстоятельствах ей бы понравилось находиться в его объятиях. Для столь худого мужчины, он был удивительно сильным. И даже сквозь туман боли, ей было приятно ощущать на себе его руки.

Когда её охватила следующая судорога, Гермиона полностью повернулась к нему, невольно вцепившись в него пальцами.

* * *

В предрассветные утренние часы она, наконец, заснула, совершенно выбившись из сил после борьбы с отголоском проклятия Круциатус, которое убило бы или свело с ума любую более слабую волшебницу.

Её лицо прижималось к его груди, щеки порозовели от напряжения. Несмотря на его постоянные советы расслабиться, она в типичной безмозглой гриффиндорской манере предпочла бороться с каждой конвульсией. Он рассеянно пригладил влажный от пота локон с её болезненно наморщенного лба. Её руки всё ещё цеплялись за его мантию, словно он был её единственной надеждой прошлой ночью. Она ощущалась такой хрупкой в его объятиях. Слишком худой. И, о, Мерлин, слишком упрямой для её собственного же блага.

Снейп позволил себе минутный вздох.

Она, должно быть, услышала его даже во сне. Она слегка пошевелилась, теснее прижимаясь к его телу.

— …не слабая, — пробормотала она, — не слабая…

— Нет, — прошептал он, — ты не слабая. Совсем не слабая. Ты глупая, глупая девчонка.

Когда Гермиона проснулась, его руки по-прежнему сжимали её.

Она лежала, прижавшись лицом к его плечу. Её кости и мышцы всё ещё ныли после минувшей ночи, но впервые за несколько недель ей было тепло. Впервые за несколько месяцев она ощущала себя в безопасности и под защитой. Его правая рука покоилась на её левом плече. Когда после глубокого вдоха, её не охватили судороги, на Гермиону нахлынуло громадное облегчение. Снейп отреагировал на её легкое движение, сильнее обняв её за талию левой рукой и притянув ближе к себе, но не проснулся.

Она снова закрыла глаза и лежала неподвижно, лишь вдыхая его знакомый аромат. Пряный запах вызывал волнующее ощущение в её животе, а в груди внезапно появилась странная боль. Она чувствовала легкость и тяжесть одновременно, словно её сердце было мыльным пузырем, переливающимся, прекрасным, но хрупким: мягкий бриз мог разрушить его и разорвать на кусочки.

Вдох. Её щека, лежащая на грубой шерстяной ткани его мантии. Выдох. Тяжесть его правой руки на её плечах. Вдох. Окутывающее её тепло его тела. Выдох. Его левая рука, переброшенная вокруг её спины. Его рука обнимает её. Вдох. Почему её глаза щиплет от слез? Выдох.

Она открыла глаза и заморгала.

Его лицо так близко к ней, незащищённое, уязвимое во сне. Ей нравилась благородная дуга его носа. Изогнутые черные ресницы. И больше всего, ей нравилось впервые видеть его умиротворенным: резкие морщины на лице разгладились в спокойствии сна.

…нравилось?

Ох.

Она, должно быть, напряглась, поскольку его веки затрепетали, а затем открылись. Черные глаза сверкнули в тусклом утреннем свете.

— Как вы себя чувствуете? — спросил он. Его голос был низким, но к собственному удивлению, Гермиона поняла, что он был таким же, каким она помнила его с ранних лет. Вкрадчивым.

Она радостно вздохнула:

— Лучше.

Слабая улыбка облегчения тронула уголки его рта.

— Хорошо.

Перехватив её покрепче, он медленно, неловко, немного покряхтывая, сел. Усевшись, он осторожно опустил её в лежачее положение, всё это время внимательно за ней наблюдая. Спустя мгновение, он, вероятно, убедился, что движения не причиняют ей боли.

— Вы можете сесть?

— Думаю, да, — она привычным резким движением попыталась приподняться и сесть на постели, свесив ноги, но не сумела, завалившись назад прямо на Снейпа.

— Дерьмо, — её рука метнулась ко рту, — Ой, простите, сэр.

Он лишь слегка приподнял брови.

— Постарайтесь действовать сегодня более плавно, мисс Грейнджер. Рецидив Круциатуса, перенесенный вами прошлой ночью, не шуточное дело.

Закусив губу, Гермиона попыталась ещё раз помедленнее. На этот раз он помог ей, мягко подталкивая в вертикальное положение. Она ощущала себя ещё даже более скованной, чем прежде, её мышцы протестовали против каждого дюйма. Но, в конце концов, она села рядом со Снейпом, и, несмотря на то, что все кости и жилы в её теле болели, у неё не было ни судорог, ни мучительных спазмов.

Его губы искривились в подобие улыбки.

— На будущее, мисс Грейнджер: вот на что похоже завершение худшего рецидива Круциатуса.

Взглянув на него, она могла бы поклясться, что в глубине его глаз сверкнула искра облегчения.

Задумчиво пожевав нижнюю губу, Гермиона выпалила вопрос:

— Почему вы не позвали мадам Помфри?

Снейп подвинулся, с прямой и напряженной спиной сев на краю кровати. Не глядя на неё, он уставился в противоположную стену, занавес из черных, длиной до плеч, волос, скрывал выражение его лица.

— Она не смогла бы сделать для вас чего-то большего, чем сделал я, — тихо сказал он. — И пока вы моя ученица, я обязан делать всё, что в моих силах, чтобы заботиться о вас.

* * *

— Ты уверена, что чувствуешь себя лучше? — спросила Лойс. — Ты ужасно выглядишь.

Гермиона улыбнулась:

— Да, уверена. Когда судороги прошли, профессор Снейп смог дать мне кое-что от боли. И он собирается сварить для меня зелья, которые должны предотвратить новый рецидив.

— Это хорошо, — взгляд темноволосой магглы по-прежнему оставался обеспокоенным, — Проблемы возникли…из-за…заклинания?

Гермиона покрепче обхватила пальцами кружку горячего шоколада. Она устроилась в кресле в библиотеке зельевара, уютно свернувшись под мягким одеялом. Лойс зашла навестить её после последнего терапевтического сеанса. Гермиона вздохнула. Ей совсем не хотелось разговаривать сегодня о Круциатусе. Или когда-нибудь ещё, на самом деле.

— Да, — наконец сказала Гермиона, — Особенно отвратительное проклятие, одно из Непростительных. Оно называется проклятием «Круциатус». Вызывает боль. По-видимому, у него могут быть достаточно… неприятные отдаленные последствия.

— Думаю, я вижу это, — сухо прокомментировала Лойс.

Гермиона покачала головой.

— Нет, вряд ли. У меня были судороги, конвульсии. Никакого контроля над собственным телом. Мельчайшее движение вызывало спазмы боли. Но всё это ничто по сравнению с реальной пыткой.

Она тяжело сглотнула. Ей не хотелось вспоминать Беллатрису. Или финальную битву. Внезапно в её памяти всплыла статья об убитой семье. Это могло произойти снова? Война, пытки, смерть? И маленькая Алина… магглорожденная волшебница, её жизнь тоже была в опасности.

— Простите, Лойс. Боюсь, волшебный мир — не очень хорошее место.

Некоторое время Лойс не отвечала. Когда она, наконец, встретилась с Гермионой взглядом, выражение её лица было мрачным, но спокойным.

— Не знаю, насколько внимательно ты следила за миром магглов, Гермиона. Но ты должна понимать, что он никогда не был «хорошим» местом. Почему же в волшебном мире должно быть по-другому?

Снаружи мир утопал в белом. Снег сыпался уже три дня. Озеро полностью замерзло, а сосульки, свисающие с зубцов парапета, были величиной с первокурсников.

Внутри в каждой комнате пылало пламя, а каменные плиты в коридорах и подземельях замка зачаровали магическим образом обогревать пол.

Сейчас, за неделю до Рождества все были в приподнятом настроении. Студенты, вернувшиеся на ускоренный седьмой курс, сдали свои Ж.А.Б.А. всего неделю назад. Они получат результаты на Рождество — подарок, который большинство из них ожидало с весьма смешанными чувствами.

Одним из них был и Невилл Лонгботтом, стоящий прямо сейчас позади профессора Стебль и улыбающийся, как дурак.

— …если он получает подмастерье, — говорила профессор Стебль, — то не понимаю, почему бы и мне тоже не иметь ученика. Я такой же мастер в своем предмете, как и профессор Снейп, и у меня столь же много работы в качестве преподавателя и декана факультета, как и у него.

— А вот я сомневаюсь, что управление горсткой безобидных пуффендуйцев сопоставимо с надзором за слизеринцами, — усмехнулся профессор Снейп, скрещивая руки на груди и свысока глядя на растрепанную коренастую волшебницу.

Радость на лице Невилла тотчас померкла, словно кто-то вывернул маггловскую лампочку. Гермиона фыркнула, смущенно пригнув голову под хмурым взглядом своего мастера. Она очень хорошо знала, что у профессора Снейпа не было голоса в принятии решения о необходимости профессору Стебль брать Невилла в качестве своего подмастерья. Если оценки Невилла по Ж.А.Б.А. достаточны, и директор Макгонагалл согласна, не было никаких причин, почему бы ему не получить эту должность, если профессор Стебль готова принять его.

Директор Макгонагалл откашлялась и раздраженно сузила на Снейпа глаза поверх оправы своих очков.

— Думаю, результаты Ж.А.Б.А. мистера Лонгботтома станут известны на Рождество, Помона. Может быть, тогда и вернемся к этому разговору?

* * *

Её внимание привлек взрыв смеха. Взглянув на длинные столы в Большом Зале, директор Макгонагалл нахмурилась. Недалеко от помоста группа студентов оккупировала конец одного из столов, развлекаясь зачарованной настольной игрой. Двое слизеринцев — Алина Петрел и Джилис Дункан — вместе с когтевранкой Прюдентией Холлиуэлл, все первокурсники, и второкурсник-пуффендуец. Перселай Паркинсон — младший брат Пэнси, к стыду своей семьи распределенный на Пуффендуй, служил теперь для них пресловутым фиговым листом.

— Тадаа! С гордостью представляю… карточку монополии! А сейчас я хочу видеть овец, дамы и господа, дайте мне ваших овец, ну же, ведите свои отары, — голос Алины ликующе звенел.

Джилис вздохнула, а Прю насупилась, но обе девочки постучали волшебными палочками по маленьким сараям, стоящим на столе перед ними, и принялись подгонять нечто вроде миниатюрных овец к навесу Алины. Перселай не двигался, вместо этого сердито глядя на Алину.

— Ну же, Перс, я знаю, что у тебя есть там несколько овец. Отдай их!

Перселай по-прежнему не шевелился.

Брови Макгонагалл приподнялись. Порой пуффендуйская стойкость совсем неудачным образом шла рука об руку с пуффендуйской твердолобостью.

— Пееерс. Перс! О, РАДИ БОГА! Я заколдую тебя в недра этой пустыни, если ты сейчас же не отдашь мне своих овец.

Перселай, уже в полном отказе, скрестил руки на груди и покачал головой:

— Мне нужны мои овцы.

С Алины было достаточно. Она выхватила волшебную палочку, направив её на сарай Перселая и воскликнув:

— Акцио, овцы!

К сожалению, она так энергично взмахнула своей палочкой, что множество шерстяных объектов взмыло над её головой в сторону учительского стола.

Горячий чай плеснулся на руку Минерве. Нечто, размером с шарик, отчаянно бултыхалось в её чашке, блея от страха.

— Яй — борода Мерлина! — вскричала директриса, выхватывая крошечное создание из чашки и держа его подальше от себя прямыми элегантными пальцами, так, чтобы капельки чая, падающие с промокшей шкуры животного, не угодили на её отделанную оборками блузку.

— Мисс Петрел! — она двинулась вниз к длинному столу. — Пять баллов со Слизерина. Мы не грозимся заколдовать других учеников! И после уроков будете отбывать наказание у профессора Флитвика. Вам следует лучше контролировать это заклинание. Если вы развлекаетесь играми с зачарованными фигурками, относитесь к ним с уважением.

— Да, директор, — личико побледнело, а темные глаза стали огромными и испуганными.

Не обращая на это внимания, Минерва повернулась к Перселаю Паркинсону.

— И десять баллов с Пуффендуя, мистер Паркинсон. Если уж вы согласились присоединиться к настольной игре, то следуйте её правилам.

* * *

Снейп и Гарри пришли на собрание Ордена рано. Ожидая появления Гермионы, Гарри знал, что она в последнюю минуту делает рождественские покупки в Косом переулке.

«Вероятно, покупает что-нибудь для своего мастера», — подумал он с некоторым смущением. — «Конечно, она могла бы. Это было ей свойственно, и учитывая План…»

Он вздохнул и сделал вид, что крайне заинтересован дождем с мокрым снегом, стучащим в высокие окна библиотеки на площади Гриммо, 12. Но краем глаза Гарри незаметно наблюдал за зельеваром, спрятавшимся за последним номером «Ежедневного пророка».

Снейп выглядел усталым и больным.

Неудивительно. Произошло новое нападение. Еще одна семья магглорожденных волшебников была убита в своих постелях. Отец, мать и двое детей, один из них ещё младенец. Все мертвы, и никаких следов их убийц.

Наконец, Снейп опустил газету. Их глаза встретились, и когда Снейп воздержался от своих привычных язвительных замечаний, Гарри снова вздохнул. Снейп не ворчит? Это нехороший знак, совсем нехороший знак.

Метка ушла. Остались лишь шрамы. Маггловский врач сказал, что со временем исчезнут и они.

Но ему по-прежнему снились череп и змея, обвивающаяся вокруг его руки. Сперва тусклые линии становились ярче, пока не начинали чернеть, словно уголь, на его бледной коже. Затем татуировку охватывало жжение. Оно возрастало. Тепло, жар. Огонь! Когда он пытался согнуть пальцы, они оставались замерзшими. В руке пульсировала боль. На лбу выступил пот, стекая по щекам. Его горло сжалось, а дыхание перехватило, оно перешло в хрипы, когда боль усилилась. До тех пор, пока черные линии не взорвались. Обугленная, содранная вокруг Метки кожа обнажила живую плоть. Он по-прежнему горел. И не мог отвести взгляда. Плоть его осыпалась до тех пор, пока не остались лишь странно белые и хрупкие кости. На него набросился порыв ветра, и его кости превратились в пыль.

Снейп лежал, вцепившись в свою руку, пока не высохли его слезы. Наконец, мужчина перевернулся на спину и сосчитал свой пульс. В конце концов, поднявшись, он подошёл к окну. Развернулся. Двинулся к столу с газетами. Пять нападений. Восемнадцать погибших. Десять взрослых. Восемь детей. И одна кошка. Повернул назад к окну. И обратно.

Три года. Он мечтал лишь о трёх годах! Относительного мира. Хорошо знакомой монотонной работы и маленьких удовольствий. Без кошмаров. Контроль над собственной жизнью. И даже лучше: контроль над своей смертью, благодаря превосходному плану, который дарует ему безболезненный конец в любую выбранную им дату.

Сейчас… Снейп уставился на изображение под заголовком. Лысеющий волшебник средних лет обнимает улыбающуюся ему коренастую ведьму. «Сейчас вновь поднималась Тьма…»(1)

Он бросил взгляд через озеро в сторону Запретного леса. По замерзшей поверхности скользил жемчужный туман. «Вдалеке манил к себе лес, лес прекрасный, темный и глубокий…» (2)

Самый темный вечер года. К тому же Рождество, день подарков и фальшивых улыбок.

«Это было бы красиво, символично», — предположил Снейп. В первый, и в последний раз в своей жизни он хотел бы получить в подарок то, чего действительно желал.

* * *

Найти подходящий подарок для профессора Снейпа было невероятно трудно. Гермионе хотелось подарить ему нечто особенное, то, что он будет беречь и ценить. Но также это должно было соответствовать тому, что ученица могла бы подарить своему мастеру. В конце концов, она заколдовала маггловские компакт-диски воспроизводить музыку по касанию волшебной палочки, выбрав песни, которыми профессор Снейп, казалось, наслаждался на слизеринской вечеринке. Гермиона осталась вполне довольной результатом.

Приблизившись к библиотеке, она представила себе его реакцию. Эту особую усмешку. Возможно, благодарный блеск в черных глазах?

Но оказавшись перед ним, она тут же поняла, что что-то не так. Он был ещё бледнее обычного, а его кожа отливала желтизной.

— Мисс Грейнджер? Что вы здесь делаете? Праздник в Большом Зале.

— Я пришла отдать вам ваш рождественский подарок, сэр. Надеюсь, вам понравится. Я сама разработала чары.

Он казался пораженным, почти шокированным её словами. На секунду она уловила намек на невыносимую печаль в его бездонных глазах. Внезапно ей стало страшно.

— Ах, да, — усмехнулся профессор Снейп, — Рождество… день торжества и обмена…подарками.

— Скажите мне, мисс Грейнджер, вы никогда не задумывались, почему я взял вас в качестве своего подмастерья? — вкрадчиво спросил он.

— Я — Да, конечно, сэр. Полагаю, что…

Он поднял руку, призывая её замолчать.

— Пусть это будет моим подарком вам, — объявил он. — Я скажу, почему я вас выбрал. А затем я попрошу у вас кое-что взамен. Единственный… скажем так… подарок… который я когда-либо у вас попрошу.

Она нахмурилась. Её сердце забилось быстрее. «Но если он хочет попросить меня выйти за него замуж, почему же он выглядит настолько ужасно?»

— Лишь мелочь, — пробормотал он, — то, что вы обязаны сделать в любом случае, поклявшись на своей крови.

От охватившего её ужасного предчувствия у Гермионы перехватило дыхание. Что, если он не хочет на ней жениться? Что, если он никогда и не хотел жениться?

— Сэр, — начала она.

Но он не дал ей сказать. Гнев вспыхнул в его глазах, когда он набросился на неё.

— Я не попрошу у вас большего, чем Дамблдор просил у меня. Ведь даже такая чертова гриффиндорка, как вы, может один, всего лишь один раз в моей жизни дать мне то, чего я действительно хочу.

Его подарок выскользнул у нее из рук.

— Нет, — воскликнула она звенящим от боли голосом, — пожалуйста! По крайней мере, выслушайте меня, пожалуйста!

— Почему я должен…

— Всего три минуты, пожалуйста! Обещаю, я сделаю всё, что вы мне прикажете, даже помогу вам ум… ум… — я клянусь — просто выслушайте меня, пожалуйста!

Он отступил на шаг и скрестил руки на груди.

— Очень хорошо.

— Сэр, пожалуйста! Я могу — могу понять, что вы не хотите отправляться в Азкабан. Я имею ввиду, да кто вообще хотел бы туда попасть? Никто, — промямлила она. — И также я понимаю, если вам не нужна жена, я имею ввиду, мне известно, что вы любили Лили Поттер.

Хотя на самом деле она ничего не понимала. Лили вышла замуж за другого, ради всего святого!

— Возможно — мы — могли бы найти иное решение, — сказала девушка, запинаясь. — Должно же быть слабое место! Что-то. Я умная, я смогу найти способ.

— Пожалуйста, — умоляла Гермиона, — позвольте мне попробовать! Обещаю, если другого пути нет, я сделаю это. Но не сейчас. Ведь ещё есть время, — она замолчала, задыхаясь от слёз. Она не могла оторвать от него взгляда, от его глаз, таких черных, таких мрачных.

— Пожалуйста, — прохрипела Гермиона, — не просите меня об этом. Не сейчас.

Снейп упал в одно из кресел возле камина. Тишина росла, расширялась, тянулась к ней, пугала её.

— Очень хорошо, — вздохнул он, наконец. — Не сейчас. А теперь уходите.

* * *

(1)прим. от автора — цитата из заголовка серии фэнтэзи Сюзан Купер.

(2) прим. автора — цитата из поэмы Роберта Фроста.

Гарри Поттер тревожился. В этом не было ничего нового. Скорее, это его обычное состояние разума. На самом деле, он почти и не помнил, как это ощущалось: не беспокоиться, или того хуже.

Он рассеянно потер шрам на лбу, прежде чем вернуться к письму Гермионы.

Гарри знал об условиях ученичества Гермионы. Она очень тщательно разъяснила ему магический контракт, поскольку его условия означали, что ей, возможно, не удастся рассказывать ему о некоторых событиях, касающихся Плана. Она поклялась хранить тайны своего мастера. Могло получиться так, что она не смогла бы ему рассказать, даже если бы захотела. Поэтому Гарри придется читать между строк.

Вздохнув, он снова перечитал письмо.

«…Я рада, что Рождество закончилось. В этом шуме и суматохе совсем невозможно сконцентрироваться. Ученичество действительно трудное. Иногда я думаю, что это провал. Как жить с самой собой, если даже лучшее, что ты можешь сделать, недостаточно хорошо? Ну, наверное, я преувеличиваю, ты же меня знаешь…»

На последнем собрании Ордена Гермиона выглядела ужасно. Измученное лицо, болезненный вид, кожа почти такая же бледная, как у Снейпа, под глазами фиолетовые круги. К тому же она была нервной. Раздражительной. А когда она подняла стакан тыквенного сока, её рука дрожала.

Если вдуматься, Снейп выглядел ненамного лучше. Гарри нахмурился, сосредоточившись. Большая часть его обучения на мракоборца была посвящена умению замечать вещи, маленькие детали, которые другие волшебники пропустили бы. В то время как Гермиона охраняла тайны Снейпа, Лойс Петрел не была связана никакими клятвами или магическими контрактами. (Гарри снова нахмурился и отметил про себя, что в один из этих дней ему нужно бы присмотреться к тому, что происходит между Лойс и Роном). В любом случае, Лойс рассказала Рону об инциденте с Темной Меткой и её последующим удалением маггловским способом. Рон, в свою очередь, поведал об этом Гарри, с которого уже было достаточно этих разговоров по углам, и тот отправился прямо к Макгонагалл. Притворяясь сначала, что не знает, о чем он говорит, директриса, в конце концов, сдалась и рассказала ему всю историю.

По-видимому, непрекращающиеся кошмары побудили Снейпа из всех средств воспользоваться темной магией в попытке удалить метку, что едва не убило его в процессе. Макгонагалл была весьма разъярена беспрецедентным безрассудством и недоверием со стороны Снейпа. Но Гарри подозревал, что нехарактерная эмоциональная реакция Минервы на инцидент была обусловлена, в основном, её беспокойством о благополучии зельевара.

«Благополучие, черт побери», — подумал он, его мысли перескочили на последние новости из Министерства Магии. С Амбридж, назначенной новым Инспектором Пробации, счастье Снейпа было меньшей из их забот. Артуру удалось заполучить в руки график Амбридж, и, оказалось, что её первое контрольное посещение пресловутого экс-пожирателя смерти запланировано на вторую неделю января.

Гарри положил письмо Гермионы на стол, но не смог выкинуть его из головы. Положив ладони по обе стороны от записки, он склонился над столом, снова вглядываясь в линии.

Что-то действительно беспокоило его в этом письме. Но что именно, он определить не мог.

«Как жить с самой собой, если даже лучшее, что ты можешь сделать, недостаточно хорошо?»

Он не мог сказать почему, но в этом вопросе было нечто такое, что заставило волну дрожи спуститься вниз по его спине. Гарри вздрогнул.

«Возможно, это всего лишь моё воображение, я слишком драматизирую все», — подумал он. — «Просто авгур(1), пролетающий над моей могилой…»

Проклятье. Могила. Вот оно что. «Как жить с самой собой» — вопрос, подразумевающий альтернативу. Смерть.

«Драматизирую, значит. Что-то случилось».

* * *

— Арброт(2), — пробормотал он, и горгулья, охраняющая вход в кабинет директора, отъехала в сторону. В то время как в паролях профессора Дамблдора отражалась его любовь к сладостям, профессор Макгонагалл пыталась каждого, кто получил доступ в её кабинет, обучить истории Шотландии.

Арброт, например, как выяснил Гарри в своих исследованиях, отсылал к декларации о шотландской независимости и подтверждения статуса суверенного государства Шотландии в 1320 году.

Пока вращающаяся лестница поднимала его в кабинет, он размышлял, как ему, черт побери, завести речь о Снейпе и Гермионе с директрисой Хогвартса.

* * *

Когда Гарри Поттер заявил о своем желании обсудить с ней Северуса Снейпа и Гермиону Грейнджер, Минерва Макгонагалл бросила страждущий взгляд на стеллаж со своей впечатляющей коллекцией односолодового виски. К сожалению — вопреки мнению её любимого дедушки, твердо убежденного, что никогда не бывает слишком рано для маленького глоточка — директриса не считала, что одиннадцать утра в воскресенье подходящее время, чтобы побаловать себя водой жизни.

— Что ж, — сказала она, поправляя очки. Гарри казался весьма обеспокоенным. И он не имел сомнительного удовольствия ежедневно наблюдать за зельеваром и его ученицей. — Что ж, — повторила она, сняв очки и тщательно протерев их вышитым носовым платочком.

— Что касается ученичества, Гермиона справляется вполне неплохо. Она преподает первому и второму курсам и курирует учебные группы третьего и четвертого. Кроме того, она участвует в личных исследованиях профессора Снейпа, а также начала свой собственный проект по зельеварению.

— Да-да, — нетерпеливо отмахнулся Гарри от этих формальных деталей. — Я хочу знать, как они. Я знаю, что Гермиона справляется неплохо, это же Гермиона, ради всего святого.

— Боюсь, не очень хорошо. Совсем нехорошо.

С тех пор, как Визенгамот объявил о нелепых условиях испытательного срока Снейпа, ни дня не проходило, чтобы она не беспокоилась о мужчине. При всем восхищении решимостью Гермионы спасти Северусу жизнь, у неё были серьезные сомнения относительно плана девушки и его шансов на успех.

И в довершении всего, ей пришлось снова позволить Амбридж войти в Хогвартс. А вечер и возможность насладиться большим стаканчиком виски на ночь наступят ещё совсем нескоро.

* * *

(1) — Авгур (Ирландский феникс). Родина Авгура — Британия и Ирландия, хотя иногда его можно найти и где-нибудь ещё в Северной Европе. По виду Авгур напоминает недокормленного грифа — это худая вечно скорбящая птица зеленовато-чёрного цвета. Он очень скромен, свои гнёзда каплевидной формы вьёт среди колючих кустарников, питается насекомыми и эльфами, летает только в проливной дождь (в остальное время прячется в гнезде) — прим. переводчика.

(2) — Арброт (Arbroath, прежний Aberrothwik) — старинный город в шотландском графстве Форвар, при Северном море, близ Каледонской железной дороги, с укрепленною гаванью и маяком; 21758 жит., занимающихся кожевенным и парусинным производствами и ведущих оживленную торговлю. Перед городом остатки великолепного и весьма богатого аббатства, основанного королем Вильгельмом в 1178 г. В 1660 г. город был разрушен, но архив его сохранился — прим.переводчика

— Долорес.

До неё донеслась волна сладкого мускусного запаха, и её едва не стошнило от отвращения.

— Минерва.

— Какой прекрасный аромат вы носите, — вежливая улыбка Миневры гримасой застыла на её лице.

— Разве он не изумителен, это самый волшебный аромат, который у меня когда-либо был, — начала разливаться Амбридж. — Так вот, об этой встрече… мне необходимо самой оценить положение осужденных, выпущенных на испытательный срок, чтобы удостовериться, что требования соответствующих условий пробации выполнены.

— Действительно нет нужды, так волноваться, Минерва, я уверена, что вы прекрасно справляетесь с присмотром за Снейпом, — осклабилась Амбридж.

— Спасибо, — тон Минервы был настолько кислым, что мог бы сквасить молоко в её чае. «В следующее появление Амбридж, порция «Эрл Грей», — отметила она мысленно, потянувшись к стопке бумаг на своем столе.

— Это расписание профессора Снейпа. И копии моих еженедельных отчетов.

— Кхе-кхе, — с хрюканьем, напомнившем Макгонагалл свинью в поисках трюфелей, Амбридж перелистывала пергаменты в своих пухлых ручках.

— Вижу, вы позволили ему патрулировать замок. И вы даже дали ему свободные вечера. Вы уверены, что это мудро, Минерва? — ресницы Амбридж задрожали, напоминая Макгонагалл дёргающиеся в предсмертной агонии ножки мух.

Крепко сжав в своем видении мухобойку, Макгонагалл заставила себя ответить без откровенной враждебности. Она не могла позволить себе вражды с Амбридж.

— Не знала, что условия его испытательного срока подразумевают, что я должна ограничивать свободу его передвижения, особенно внутри замка.

— Конечно, конечно. Я просто хотела сказать… в некоторых ситуациях лучше переосторожничать, не так ли? В конце концов, он был одним из самых опасных сторонников В-В— Темного Лорда.

* * *

— Так-так, Северус, — самодовольно улыбнулась Амбридж из-за стола с драконьми лапами вместо ножек. Снейп мог только представить себе лицо Минервы по поводу присвоения Инспектором пробации её рабочего кабинета.

Он не удивился, увидев, что ему кресла не предоставили. Выпрямившись во весь рост, он с трудом удержался от того, чтобы величественно скрестить руки на груди. Но даже он осознавал, что не очень-то умно начинать беседу, раздражая Амбридж, этим простым, свойственным ему жестом.

— Долорес, — усмехнулся Снейп. Каким-то образом ему удалось устоять против соблазна передразнить её глупые ужимки.

— Для вас госпожа Амбридж, Снейп.

Он ухмыльнулся, когда из голоса Амбридж исчезла приторная сладость. Её круглые глаза были слегка навыкате, когда она наклонилась вперед, надавив на стол обширным розовым декольте. Его ноздри расширились, когда он уловил насыщенный медовый аромат её духов. В пол-уха слушая её проповедь, обрисовывающую абсурдные условия его испытательного срока, он лениво подумал: «Интересно, как много погибло раздражаров для её духов».

— …так что вы делаете для выполнения условий вашей пробации, Снейп?

— Заинтересованы, госпожа Амбридж? — изогнул он бровь.

На скулах Амбридж появились гневные пятна, а её грудь тяжело вздымалась под слоем яркого твида. Ощутив, как уголки его рта подергиваются довольной улыбкой, он быстро продолжил, поскольку доводить Инспектора пробации до удара, вероятно, было не лучшей идеей. — Что бы я ни собирался делать с условиями моего испытательного срока, это касается исключительно меня и Волшебного Бюро Генеалогии.

— И подходящей ведьмы, — спохватившись, добавил он, болезненно осознавая, какая горечь внезапно прозвучала в его голосе.

Дряблый, широкий рот Амбридж растянулся в злорадной улыбке.

— Дорогой Северус, несомненно, герой войны и страдалец за правое дело сможет найти одну ведьму, готовую принести себя в жертву в знак благодарности?

Очевидно, ответа она от него не ждала. Вместо этого она продолжила своим высоким, пронзительным и режущим голосом:

— И, если бы я была вами, дорогой Северус, я бы не стала недооценивать влияние Визенгамота на другие отделы Министерства.

* * *

Ноги Гермионы заплетались, когда она направлялась в кабинет директора Макгонагалл для беседы с Амбридж. Плохо скрываемые взгляды студентов прожигали дыры на спине её мантии, пока она шла по коридорам.

Гермиона была не готова к этому. Она так чертовски устала. Даже с анти-круциатусными зельями профессора Снейпа, предотвращающими рецидив, её кости и суставы болели, и она могла бы проспать весь день. В свою очередь, в её мыслях крутилась фраза из книги, которую она читала со слизеринцами: «тонкий, как масло, слишком сильно размазанное по хлебу». Да, именно так она себя и чувствовала. И хуже того, её психическое состояние повлияло на её волшебство.

И если Амбридж испробует на ней что-нибудь, Гермиона знала, что у неё не будет сил защититься. Но, конечно же, это глупо. Амбридж — служащая Министерства. Она не станет что-нибудь «пробовать». И, кроме того, еще, будучи Генеральным Инспектором, Амбридж не была способна к легилименции, так почему у неё должно получиться сейчас?

Но все равно по какой-то причине мысли Гермионы вращались вокруг окклюменции, когда она подошла к горгулье, скрывающей вход в кабинет Минервы.

«Как это работает?», — подумала она. — «Возведение щита вокруг своих мыслей». Она вообразила себе нечто вроде башни, охраняющей её разум. Прочный донжон (1) средневекового замка. Огромные, твердые каменные плиты, окружающие её мысли и приютившие её тайны.

Внутри Амбридж уставилась на Гермиону своими выпуклыми глазами и перешла напрямик к делу:

— Как вы относитесь к зельевару Северусу Снейпу?

Уставившись на обрюзгшее лицо ведьмы, Гермиона попыталась сосредоточиться на своей башне. Напрасно. Стены рассыпались, камни треснули. Вместо безопасной башни, всем, о чем могла думать Гермиона, была черная роза под стеклянным колпаком, красивая, колючая, но странно хрупкая.

— Я его ученица.

— Это все?

Стекло разбилось. На мгновение её окутал насыщенный, соблазнительный запах розового цвета.

«Нет», — подумала Гермиона, — «Не все».

* * *

(1)Донжон — главная башня в европейских феодальных замках — прим.переводчика.

— Помните, что должны говорить правду, мисс Грейнджер. Всегда должны говорить правду. Если вы мне лжете, это дорого вам обойдется.

— Не пора ли закругляться? У моего подмастерья есть и другие обязанности сегодня, — скользнул в комнату вкрадчивый голос.

У Гермионы екнуло сердце, но она не посмела пошевелиться, устремив взгляд на драконью ногу письменного стола Макгонагалл.

— Только когда я закончу с ней, — теперь в голосе Амбридж не было ничего девчачьего.

— Избавьте мою ученицу от этого, — прорычал Снейп.

Амбридж фыркнула.

— Или? — осведомилась она, зло ухмыльнувшись.

Снейп никогда не пропускал удара.

— Или вы ответите за последствия.

Приземистая Амбридж отшатнулась, будто её ударили, её широкое, обрюзгшее лицо дернулось вверх и повернулось в сторону двери. Там вырисовывался Снейп, скрывающийся в тени дверного проема, его черные глаза сверкали.

— Это что, угроза?

— Для человека в моем положении было бы весьма…глупо…угрожать, не так ли?

Рот Амбридж раскрылся.

— Да, — пискнула она наконец, — было бы очень глупо.

Черные глаза впились в неё, и её щеки побледнели под розовыми румянами.

— В таком случае, — тихо сказал Снейп, — конечно, относитесь к моим словам, как…к шутке.

* * *

— Если мы хотим быть настоящими рыцарями, нам нужно подвергнуться суровому испытанию, — объявила Алина и властно посмотрела на своих друзей. Разношерстная компания из первокурсников и второкурсников разместилась в бельевом чулане на третьем этаже. Здесь было четверо слизеринцев, двое пуффендуйцев, трое когтевранцев и четверо гриффиндорцев. Каким-то образом, бельевой чулан оказался достаточно большим, чтобы каждый потенциальный рыцарь смог усесться на свою стопку одеял.

— Да, — важно согласился Меррдин, — нечто вроде дежурства, по крайней мере. Я читал в «Придире», что ритуал вступления в Орден Феникса требует, чтобы ты всю ночь находился в Тайной комнате совсем один.

Джилис и Прю прижались друг к другу, выглядя испуганными. Перселай Паркинсон нахмурился, но на его лице было решительное выражение.

Эбенезер Сайбли-Стайл, первокурсник-слизеринец, сцепил пальцы, весьма хорошо имитируя декана своего факультета.

— Если мы хотим принадлежать к Отряду Дамблдора, думаю, дежурство у могилы самого почитаемого героя нашего ордена было бы подходящим ритуалом, чтобы определить достойных присоединиться к нашим рядам.

— Дежурство у гробницы звучит неплохо, — согласилась начитанная когтевранка Алия.

— А потом, — предложила Тервин Биван, — перед восходом солнца, мы могли бы проводить обряд посвящения, знаете, с вручением нашей печати и так далее.

— Но это же означает, что нам всем будет необходимо оказаться вне наших постелей и гостиных! — в голосе Прю прозвучал испуг.

Перселай бросил на неё презрительный взгляд.

— Если хочешь быть героем, придется мириться с некоторыми рисками.

— Ты уверен, что на верном факультете, приятель? — спросил Баррет Круддейс, ухмыляясь, в то время как Перселай нахмурил брови.

— Ну, возможно, посвящение могло бы проводиться лишь нашим великим магистром и двумя сенешалями(1), — разумно предложила Алина. — Таким образом, только четверым из нас пришлось бы выскользнуть ночью. Если мы будем осторожны, никто не заметит. Профессор Снейп всё ещё восстанавливается после того несчастного случая с зельем. Его обходы гораздо короче, чем раньше.

— Да, — вставил Круддейс, — потому что большой мерзавец боится, что Амбридж его поймает и отправит прямо в Азкабан.

— НЕ ГОВОРИ ТАКОГО, ТЫ СОПЛЯК! — вскочила Алина, сжимая руки в кулаки, готовая защищать своего декана факультета в бою или драке.

Меррдин быстро встал перед Барретом, а Джилис повисла на руке у Алины.

— Успокойтесь все, — сказал Эбенезер тихо, но удивительно властно. — Крудасс, запомни правило номер два. Между рыцарями нашего ордена не будет межфакультетского соперничества. Включая оскорбления в адрес любого главы факультета, не важно, сколько очков они могут отнять у любого факультета в любой день.

— Крудасс, — Меррдин ткнул своего одноклассника, — думаю, ты хочешь кое-что сказать.

Баррет сердито глянул на Меррдина, но эффект был испорчен его покрасневшим от стыда лицом.

— Прости, Алина. Он — не мерзавец. Он — герой. Я хочу быть таким же храбрым, как он.

Закусив нижнюю губу, он добавил:

— Но, бьюсь об заклад, эта корова тут же с удовольствием его забрала бы.

Потенциальными рыцарями Благороднейшего и Почтенного Ордена Отряда Дамблдора овладело уныние. Все они знали об условиях испытательного срока Снейпа.

— Хотела бы я быть взрослой, — прошептала Тервин, — Я бы мигом предложила ему.

— Я тоже, — вздохнула Алия.

— И я, — добавила Алина и нахмурилась, когда её осенила идея. Её пульс участился, и ей вдруг захотелось, чтобы их встреча поскорее закончилась. Решительно повернувшись к Баррету, она протянула ему руку. — Простили и забыли, Баррет.

— А теперь, — повернулась она к назначенному великому магистру, — Кто будет дежурить первым?

Эбенезер некоторое время задумчиво смотрел на неё, затем улыбнулся:

— Ты, конечно. Поскольку восстановить наш орден было твоей идеей.

Алина тяжело сглотнула, во рту внезапно пересохло. Она будет достойным рыцарем для Дамблдора. Она принесет славу своему факультету.

— Тогда, как мы собираемся это делать? — спросил Перселай.

Все повернулись к Като. Несмотря на то, что являлся лишь первокурсником, когтевранец был уже хорошо известен своими блестящими стратегиями в волшебных шахматах. Като приложил палец к носу, верный признак того, что он размышляет и размышляет напряженно.

— Первое, что нам необходимо сделать, — объявил он, — это выяснить схемы обходов преподавателей. Нужно в точности знать, кто и где находится из преподавательского состава в любой момент. Мы должны осторожно следить за ними и записывать всё, что увидим. Так, мы узнаем, когда безопаснее всего выбираться.

Он самодовольно фыркнул.

— Возможно, мы даже могли бы заколдовать карту или что-нибудь подобное для таких целей.

* * *

(1) сенешаль — франц. senechal, от позднелатинского siniscalcus — старший слуга — прим.переводчика.

Алина была благодарна, что Гермиона показала ей, как вызвать огонь и держать его в банке. Она использовала старый стаканчик из-под джема, спрятанный внутри шерстяного капора, так, чтобы он не выдал её.

Выскользнуть оказалось легче, чем ожидалось. Гораздо труднее было сохранять терпение в течение предыдущих недель, пока они анализировали графики взрослых. Но это того стоило. Они были ооочень предсказуемы. За исключением профессора Снейпа, все преподаватели придерживались определенного порядка, лишь с небольшими отклонениями. У них была даже схема обходов миссис Норрис.

В самом деле, порой взрослые были слишком глупыми. «Что если бы мы были не парой студентов, крадущихся после комендантского часа?» — задумалась Алина. — «Как им вообще удалось одолеть Волдеморта, если они даже не могут удостовериться, что все на своих местах ночью?»

Даже укутанная, словно лук, в несколько слоев одежды и с пламенем в банке из-под джема, Алина дрожала. Март в Северной Шотландии был все еще очень холодным. И темным. Замок и окрестности были окутаны черным полумраком безлунной ночи. Даже сверкающий белый мрамор вырисовывающейся перед ней могилы не мог рассеять тьмы.

Шорох заставил её вздрогнуть. Сердце, словно безумное, застучало прямо в ушах. Но Запретный лес находился на безопасном расстоянии. Ни одно из его созданий не рискнуло бы забраться на холм над озером, откуда смотрела на восток гробница Дамблдора. И могила охранялась. Не так сильно, как замок, но она была защищена. Алина находилась в полной безопасности. И, кроме того, Эбенезер, Адрастус и Алия были всего в нескольких сотнях ярдов отсюда, в новом лодочном сарае на берегу озера. Если бы она закричала, они тотчас бы прибежали. Она напряженно прислушалась, но всё было тихо. Через некоторое время Алина расслабилась, и её мысли вернулись к дежурству.

Она пыталась подготовить себя должным образом, приняв искупительный душ, хотя и струсила перед холодной водой. И она постилась, отчасти. Ей пришлось отказаться от бисквита на десерт, хотя это было её любимое лакомство.

«Ладно. Так, каким должен быть рыцарь Дамблдора?» — размышляла Алина. — «Бесстрашным и отважным, конечно же. Защищать Свет. Поддерживать других, даже если они тебе не нравятся. Как Крудасс», — подумала она. — «Любому помогать в нужде…»

Её мысли обратились к единственному человеку, которого она знала, нуждающемуся в её помощи в настоящий момент. Декан её факультета. На первый взгляд, проблема действительно была сложной. Но она ощутила, как улыбка растянулась на её лице. На второй взгляд, решение было весьма простым.

В конце концов, Алина обратила внимание, как мисс Грейнджер смотрела на зельевара, когда думала, что никто не замечает.

Медленно темные ночные часы подползли к…

* * *

Вспышка, словно молния, ослепила Алину. В небе вспыхнул голубой огонь, на секунду осветив озеро и замок, прежде чем грохот взрыва разорвал безмолвие ночи. Она инстинктивно вскинула руки, защищая глаза, как раз вовремя, чтобы увидеть, как перед ней трескаются и разверзаются наружу белые мраморные стены гробницы. Взрывной волной её опрокинуло назад, швыряя вниз, словно тряпичную куклу. Затем ночная тьма вернулась, ещё более черная и непроницаемая, чем прежде.

Алина так и не увидела град осколков, дождем осыпающихся прямо на неё.

* * *

После визита Амбридж сон ускользал от Снейпа. У него не получалось выкинуть её лицо из своего сознания, отвратительную кукольную маску розовых румян и помады, ледяной взгляд, злобный голос, когда она пыталась запугать Гермиону. Внутри него заворочалась холодная ярость при воспоминании о затравленном выражении на лице Гермионы.

Никто не смеет угрожать его ученице.

Никто. И меньше всего эта вонючая жаба. Эта министерская выскочка. Эта мерзкая…

Меряя шагами комнату, он вернулся обратно к окну. Во тьме безлунной ночи он едва мог разглядеть белый уголок гробницы Дамблдора. Он вздохнул, а его пальцы переместились к пульсирующим вискам, когда на краю озера в небо вырвалось голубое пламя. В тот момент, когда грохот взрыва прокатился над поверхностью озера с ошеломляющим для ушей треском, всё снова погасло. На мгновение он почувствовал, как вокруг него сотрясаются стены Хогвартса.

Затем сработала недавно установленная аварийная система. Все помещения и коридор залил яркий свет. Четыре факультета были запечатаны сильнейшей защитой, какую только можно вообразить, а записанный и магически усиленный голос директрисы взревел из самих камней замка: «Студенты, соберитесь в общих гостиных вашего факультета. Старосты, пересчитайте всех по головам. Преподаватели, после того, как пересчитаете всех студентов, встречаемся в Большом Зале».

Снейп вышел из комнаты прежде, чем Макгонагалл закончила первое предложение. Он даже не остановился, чтобы постучать, просто распахивая дверь в комнату Гермионы, почти не заметив того, что на короткое мгновение его обозрению явилась её обнаженная грудь, прежде чем ей удалось натянуть через голову джемпер. Одной рукой он взял её ученическую мантию, другой схватил за руку. — Иди в общую гостиную и оставайся там, пока я не вернусь. Если что-нибудь случится, воспользуйся своей эмблемой, чтобы вызвать меня.

Затем сквозь дыру в портрете он исчез в коридоре подземелий.

* * *

Когда Гермиона вошла в гостиную Слизерина, паникующие студенты носились безумными кругами.

— Успокойтесь! — закричала она. Но её никто не слышал. Сосредоточенно нахмурившись, она приложила палочку к горлу. В теории она знала усилительное заклинание, но никогда раньше его не использовала.

— УСПОКОЙТЕСЬ! — взревела она.

Все замерли на месте. Тишина была абсолютной.

— Старосты, — начала Гермиона, оглядывая собравшихся студентов, — все здесь?

Её окутал ледяной страх, когда Гермиона с первого взгляда поняла, что не хватает, по крайней мере, одной из её студенток.

Алины Петрел не было в общей гостиной.

Не было и Эбенезера Сайбли-Стайла.

На выходных после взрыва Орден Феникса собрался на площади Гриммо, 12. По ряду причин встреча была необычной. Во-первых, впервые после поражения Волдеморта, Орден находился в колдовском подобии «состояния полной боевой готовности». Во-вторых, там присутствовали настоящая маггла и сын хорошо известного пожирателя смерти, нянчащийся с сироткой-внуком одной из членов Ордена в звукоизолированной кухне внизу.

Гостиную заколдовали в просторный конференц-зал, заполненный п-образными столами с экраном перед ними. Молодые члены Ордена сидели в правой части комнаты, в то время как остальные — в том числе и Гермиона, сидящая рядом со своим мастером и Лойс Петрел с другой стороны — напротив них.

Минерва Макгонагалл подошла к завершению своего доклада, когда изображение захоронения вспыхнуло на экране. Уцелело лишь основание гробницы. Стены и крыша превратились в кучу мусора диаметром около двадцати ярдов. Кроме того, слой белой мраморной пыли покрывал траву ещё на семьдесят-восемьдесят ярдов.

— Могила была полностью разрушена, — сказала Макгонагалл. — Ни преподаватели Хогвартса, ни мракоборцы не смогли определить, было ли что-нибудь изъято из гроба.

— У вас есть какие-нибудь идеи о личности преступников? — спросила Андромеда.

Билл Уизли покачал головой. Как бывший ликвидатор заклятий Гринготтса, он был величайшей надеждой Ордена узнать о взрыве больше. — Нет. Там не осталось следов тех, по чьей вине произошел взрыв. Они использовали кобалайт (1) — но могли достать его где угодно. Мы пользовались им в Египте, но и американцы тоже используют его. И французы.

— А дети? — спросил Рон. — Они что-нибудь видели? Как Алина?

Гермиона нахмурилась от той фамильярности, с которой Рон произнес имя дочери Лойс. Она знала, что он снова встречался с Лойс. Но почему-то она никогда не рассматривала… Лойс была на восемь лет старше Рона! Довольно большая разница в возрасте. Хотя и не настолько большая, как между ней и… Прикусив губу, она понадеялась, что её щекам просто стало жарко, и они не окрасились стыдливым румянцем.

Рон выглядел потрясенным, когда Снейп поднял голову, чтобы ответить на его вопрос, хотя Гермиона не удивилась этому. Для её мастера было ударом, когда выяснилось, что зачинщиками этой едва не приведшей к смерти эскапады, оказались двое его собственных студентов.

— Мисс Петрел по-прежнему в больничном крыле, — сказал Снейп тихим, усталым голосом. — Она восстанавливается после тяжелой контузии, которую нельзя излечить магическими средствами. Она перенесла множество мелких травм, порезов и синяков, в том числе перелом правой руки, которые уже полностью исцелены сейчас, — он кивнул Лойс, его глаза потемнели от сожаления. — Мисс Петрел была без сознания в течение двух дней. Но, ожидается, что она полностью поправится. К сожалению, она ничего не помнит о случившемся, кроме того, что её отбросило взрывом назад. Мистер Сайбли-Стайл, мистер Алджер и мисс Бейонд прятались в лодочном сарае, играя во взрывающиеся карты. Они ничего не видели и не слышали до того, как произошёл взрыв.

— В первую очередь, что именно эти глупые дети делали там ночью? — спросила Андромеда. — И как возможно, что ты не заметил того, чем они занимались, Северус?

Война сделала спокойную волшебницу суровее, в её голосе невозможно было не заметить обвиняющих ноток.

— Я…

— Андромеда, это не…

— Это не…

Начали вместе Гермиона, Минерва и профессор Снейп, после минуты неловкого молчания Гермиона быстро продолжила.

— В качестве подмастерья профессора Снейпа я преподаю первому и второму курсам. Мне следовало заметить, что они что-то задумали. Я знала, конечно, что там было нечто вроде, — она бросила смущенный взгляд на своего мастера, — ну, вроде преклонения перед героями, особенно среди младших классов, направленного на Гарри, профессора Снейпа и, главным образом, на Альбуса Дамблдора. Почему-то детям пришла в голову идея восстановить Отряд Дамблдора, как рыцарский орден, а испытание рыцарства заключалось в ночном дежурстве у могилы Дамблдора.

Лойс застонала, а Молли Уизли многозначительно фыркнула. Рон усмехнулся.

— Храбрая девочка, — пробормотал он и подмигнул Лойс.

— Что сделали с детьми? — спросил Перси голосом, полным неодобрения.

Прежде чем Гермиона смогла ответить, снова заговорил профессор Снейп.

— С каждого студента, покинувшего замок ночью без веских на то причин и без разрешения, было снято по 75 баллов. Кроме того, они должны трижды отбывать наказание после уроков. Их просили назвать имена остальных «рыцарей», но они отказались. Решение, за которое каждый был награжден пятью баллами.

— Что касается твоего первого вопроса, Андромеда, я беру на себя полную ответственность. Я -декан Слизерина, и мне следовало бы понять, что нечто затевается, — добавил Снейп устало. — Единственное моё объяснение — пожалуйста, обратите внимание, нет, и не будет оправдания моим неудачам — это то, что… настолько гриффиндорского, как этот сумасшедший план, никогда раньше не было в истории Слизерина.

Рон хихикнул, широко улыбнувшись Лойс и совершенно не заметив её мучительного смущения.

— Может, вернемся уже к нашей теме? — спросил Гарри с едва скрываемым нетерпением. — У нас есть гораздо более важные вещи для обсуждения, чем проделки нескольких болванов-первокурсников, играющих в героев.

Брови Снейпа изогнулись, в его глазах блеснуло слабое удивление. Как можно более язвительно, зельевар продолжил:

— В самом деле. Дамы и господа, наконец, это случилось: ад покрылся льдом. На сей раз, я полностью согласен с Поттером.

— Несмотря на то, что, должно быть, приятно обсуждать мои недостатки, как преподавателя и главы факультета, у нас здесь есть более важные вещи для обсуждения сегодня вечером.

* * *

(1) — прим. переводчика — "Kobalite" происходит от греческих корней, слово "гоблин", "kobalos". И под этим термином автор подразумевает нечто вроде магического динамита, который может взорвать магически защищенные объекты, такие как гробница Дамблдора и, например, египетские пирамиды.

Гарри проигнорировал комментарий Снейпа — вместе с удивленным взглядом Гермионы, когда он не попался на удочку — и продолжил:

— Я полагаю, что нападения на магглорожденных, а также разрушение и осквернение могилы Дамблдора связаны. У кого-нибудь есть идеи, что могло бы стоять за этим? Управление(1) и ССМ(2) не придумали ничего полезного.

Все посмотрели на Гарри. Затем все отвернулись.

Повисло молчание. Растянувшееся. Тягостное.

В конце концов, снова заговорил Снейп:

— Ты вообще знаком с маггловской мифологией, Поттер? Как насчет произвольной цитаты, чтобы проверить твои знания? «В худшем, наш Враг знает, что у нас его нет, и оно, по-прежнему, потеряно. Но то, что потеряно, всё ещё может быть найдено…» Не звон ли это колокола? Не кажется ли в этой ситуации кое-что… смутно… знакомым?

Гарри уставился на Снейпа. Слова цитаты действительно звучали пугающе знакомо. Ах, да. Властелин колец. Гермиона подарила ему эту книгу на Рождество. К собственному удивлению, та на самом деле понравилась ему. Но какое это имеет отношение к тому…

…как он едва сумел подняться там…

…как ему удалось убрать мантию-невидимку и свою волшебную палочку вне досягаемости…

…как Воскрешающий камень выскользнул из его онемевших пальцев…

…чтобы целую вечность лежать на земле в Запретном лесу…

…или пока…

— Вот ДЕРЬМО! — воскликнул он.

Головы повернулись, глаза уставились. Если бы всё было иначе, реакция остальных членов Ордена показалась бы ему забавной. Так и было, просто Гарри чувствовал себя усталым; очень, очень усталым. Поскольку все изумленно смотрели на него, он понял, что должен что-то сказать. Он заставил себя встретиться взглядом со Снейпом. Но то, чему полагалось быть признательной улыбкой, ускользнуло и превратилось в мучительную пародию.

— Возможно, нам всё же очень повезет, — пробормотал Гарри, — и этот проклятый камень найдет дружелюбный хоббит?

— Остришь, Поттер? Когда же это случилось?

* * *

— Значит, вы действительно верите, что кто-то нашёл Воскрешающий камень? — спросила Гермиона.

Они вернулись в Хогвартс сразу после собрания. Гермионе едва удалось в спешке спуститься на кухню, чтобы быстро перебросится «привет-пока» с Драко. У неё даже не было шанса воскликнуть о том, как вырос Тедди с тех пор, как она видела его в последний раз, или о том, каким счастливым выглядел малыш на руках у Драко. Она подавила вздох; позже она отправит Драко сову.

Снейп отвернулся от окна. Ночная темнота милосердно скрывала место взрыва. Также как она прятала и выражение его лица. Огонь очага постепенно затухал, наполняя комнату мерцающими тенями.

— Я не верю в совпадения, — признался он.

В его голосе слышалась невыносимая усталость. Гермиона вздрогнула, затем поднялась на ноги и встала рядом с ним, вглядываясь в его лицо в сумерках.

— Итак, кто-то помогает пожирателям смерти, находящимся всё ещё на свободе? Или даже собирает остатки организации В-Волдеморта? И теперь… у них — кем бы они ни были — может быть в распоряжении Старшая палочка?

Он вздохнул и кивнул:

— В этом, по крайней мере, я почти уверен.

Гермиона тяжело сглотнула, заставляя себя следовать за ходом его мыслей.

— И с тех пор, как Гарри потерял Воскрешающий камень где-то в Запретном лесу, он мог… всплыть на поверхность, кто-то мог снова найти его?

Снейп глубоко вдохнул.

— К сожалению, это возможно. Однако, как вам, вероятно, известно, я склонен думать худшее, поэтому, может быть, Минерва и остальные правы, и мои страхи всего лишь раздуты взвинченным подсознанием, — он слегка усмехнулся.

Гермиона задумчиво втянула свою нижнюю губу.

— Я в этом не уверена, — произнесла она, её голос прозвучал слабо и испуганно. — Дурные вещи, кажется, имеют идиотскую тенденцию попадать, в конце концов, в чужие руки в самый неподходящий момент.

— Однако если я правильно помню, что Гарри нам рассказывал о камне, тот раскололся. Поэтому, возможно, он больше не будет работать? И в настоящий момент Гарри всё ещё является законным владельцем Старшей палочки, поэтому пока он не проиграет кому-нибудь в дуэли или ещё что-то, вор не мог бы сделать с ней многого, верно?

Двумя вытянутыми пальцами Снейп потер свою переносицу.

— Как я сказал раньше, я всегда думаю о худшем.

Гермиона осторожно шагнула ближе к своему мастеру.

— По веской причине, — тихо сказала она. — И слишком много этих условных оговорок в вопросах, которые я задаю себе, чтобы хорошо спать ночью.

— О, Боже, — прошептала она, когда внезапный озноб заставил её вздрогнуть, — Почему это не может закончиться?

— Я не знаю, Гермиона, — пробормотал он. — Хотелось бы мне знать.

Вокруг них воцарилась тишина, лишь снова и снова шумел и трещал затухающий в очаге огонь. Прибывающая луна посылала в комнату узкие полосы света, которых для Гермионы было вполне достаточно, чтобы различить контуры его худого лица, его темные глаза, благородный нос, тонкие, чувствительные губы. Она снова ощутила его личный аромат. Вдохнув, она вновь вздрогнула. На её руках и шее поднялись крошечные волоски, а соски напряглись.

Черные глаза впились в неё. Затем, едва различимое в тусклом свете, строгое выражение его лица, казалось, смягчилось. Почему-то они стояли ещё ближе друг к другу, чем прежде. Она оказалась почти закутана в его мантию, окружившую её его ароматом и теплом. Загипнотизированная его бездонными глазами, она откинула голову назад. Сердце её колотилось. В горле дрожал пульс. Живот трепетал от желания.

Внезапно его губы встретились с её губами.

Они были мягкими, сухими и теплыми. Каким-то образом одна рука скользнула вокруг её талии, а другая обняла её за шею. Она подалась к нему, каким-то образом вцепившись в него руками и притянув его ещё ближе к себе.

Неуверенно она ответила на его поцелуй. Он сжал её в своих объятиях. Его губы ласкали её сначала очень нежно, а затем всё более и более вяло, в то время как у неё кружилась голова от чувственности этого мгновения.

* * *

(1) — имеется ввиду Управление мракоборцев — прим. переводчика

(2) — Секретная служба магов — прим. переводчика.

* * *

Итак, вот он: их первый поцелуй. Как считаете, как будет вести себя Снейп после? Жду ваших отзывов и комментариев.

Он резко отодвинулся от неё. В темноте выражение его лица было непроницаемым.

— Спокойной ночи, Гермиона, — тихо сказал он. Затем, повернувшись на каблуках, удалился из комнаты.

Несколько минут она стояла, застыв на месте, её сердце колотилось, в голове шумело, а губы…

«Горели», — подумала Гермиона, вспоминая об его прикосновении.

В конце концов, шатаясь, она добралась до своей комнаты, где опустилась в кресло возле окна. Её пальцы блуждали по губам, будто заново могли вызвать ощущение его поцелуя. Его губы были словно бархат, теплыми и мягкими. Но настойчивыми. Успокаивающими и волнующими одновременно.

Почему он поцеловал её?

Гермиона так и не легла в постель той ночью, оставшись в кресле. Снова и снова она подносила ко рту дрожащую ладонь, и кончики её пальцев застывали на мгновение в потрясенном жесте, прежде чем она опускала руку вновь.

* * *

Гермиона не удивилась, когда профессор Снейп постучал в её дверь следующим утром, попросив встретиться с ним в библиотеке. Что её поразило, так это любезный тон, в котором он изложил свою просьбу.

Весьма взволнованная, с колотящимся сердцем, девушка вошла в комнату. К своему изумлению, она заметила, что Снейп решил сесть в одно из удобных кресел перед камином, вместо того, чтобы мерить шагами библиотеку и нависать над ней. Он кивнул ей на другое место.

Гермиона благодарно скользнула на краешек кресла, внезапно ощутив в коленях слабость. Краем глаза она бросила на него тревожный взгляд. Он выглядел так, словно спал не больше, чем она.

— То, что произошло прошлой ночью, — медленно произнес он, — не должно случиться снова.

Гермиона не осмелилась взглянуть на него. Вместо этого она уставилась на свои руки, нервно сплетая холодные пальцы. Конечно, она не ждала от него, что он откроет ей своё сердце всего лишь после одного поцелуя. На самом деле она ожидала, что этим утром он отреагирует хуже.

Присматривая за учебными группами третьего и четвертого курсов, Гермионе не удалось избежать всех дискуссий о «Профессоре Снейпе, Трагическом Герое Войны», в том числе различные сравнения своего мастера с известными трагическими героями маггловской и волшебной литературы («Хитклифф до конца» — «Я просто хотела бы быть Тенар для его Геда…»), наряду с разнообразными препарированиями его личности (некоторые из которых были довольно поучительными). Поэтому, казалось, что оттолкнуть её, было бы вполне в его характере.

И всё же это было больно.

— Но, сэр! — теперь Гермиона посмотрела на него, и ей тотчас захотелось, чтобы она этого не делала. Один лишь быстрый взгляд на него стал для неё ударом.

Снейп вздохнул.

— Вы моя ученица, — начал он.

— А как же Перенелла и Николас Фламель? Они…

— Это было проклятое средневековье, — выдавил он из себя, сверкая глазами, — с тех пор многое изменилось.

— А что насчет гарантий в договоре? Вы не могли бы воспользоваться вашим положением, даже если бы захотели!

Снейп покачал головой, вспышка раздражения угасла также внезапно, как разгорелась.

— Только то, что в прошлом между мастерами и подмастерьями были… отношения интимного характера, а также то, что договоры об ученичестве заколдовали, чтобы уберечь учеников от насилия, не означает, что подобного рода отношения уместны, мисс Грейнджер.

— И, кроме того, — вновь в его голосе прозвучал намек на невыносимую печаль, — даже я не настолько жесток, чтобы просить свою ученицу убить меня в один день, только для того, чтобы развернуться и на следующий день попытаться закрутить с ней роман.

Гермиона отшатнулась, словно он ударил её по лицу.

— Но, сэр, — повторила она, пожелав, чтобы её голос звучал тверже. — А как же условия вашего…

Он поднял руку, останавливая её на полуслове.

— Гермиона.

Та не подняла взгляда, уставившись на свои руки. Она задумалась над тем, было ли её лицо таким же белым, как руки. Она определенно чувствовала себя белой. Лишённой всех цветов.

— Гермиона. Посмотри на меня. Сейчас же.

У неё не было выбора. Ей пришлось повиноваться его приказу. Неохотно, она повернулась к нему, вздернув подбородок.

— Поцелуй — это всего лишь поцелуй, — тихо сказал Снейп. — Это не основание для брака и совместной жизни.

— Даже, чтобы спасти вашу жизнь? — спросила она.

Встретив взгляд его черных глаз, она почувствовала, будто падает в пропасть.

— Меньше всего, чтобы спасти мою жизнь, — ответил он хриплым голосом, — Мне… — он осекся.

Неужели он собирался сказать, что ему жаль?

Вместо этого он поднялся на ноги.

— Мы не будем обсуждать это снова. А теперь, я полагаю, вы готовы для взысканий. Думаю, эти пустоголовые рыцари вторгнутся в подземелья примерно через двадцать минут.

Взметнув черной мантией, он вышел из комнаты.

* * *

Вернувшись в свою комнату, Снейп не мог успокоиться, несмотря на собственное изнеможение. Хотя и был утомлен до ноющих костей, он не мог прекратить шагать.

Почему он поцеловал её?

Что на него нашло?

Он хотел, он мог забыть о том, как ощущались её губы. Он хотел, он мог забыть, как трепетало её сердце напротив его груди.

Он пожалел, что ему не хватило мужества приказать ей убить его сразу, в тот проклятый день в декабре.

Снейп вздохнул. Её отчаяние из-за его — как он считал, абсолютно разумного требования — несомненно, преследовало бы его, пока он не отдал бы этот последний приказ.

Когда бы этот день пришёл, он бы убедился, что в её распоряжении есть средства, менее прямые и… разрушительные для исполнителя, чем Авада Кедавра. Это было меньшее, что он мог сделать. Ему больно было сознавать, что он должен ей гораздо больше этого. К сожалению, он чувствовал, что был не в состоянии заплатить ей по долгам жизни так, как того требовали от него его честь и сердце.

Минерва Макгонагалл осталась на ночь на площади Гриммо, 12. Хорошо ли, плохо ли, старый дом Сириуса был штаб-квартирой Ордена, а Гарри, несмотря на свою молодость, стал её заместителем. Эта роль должна была достаться Северусу, но даже публичной демонстрации его воспоминаний на судебном процессе оказалось недостаточно, чтобы рассеять недоверие к нему волшебного сообщества. Она подавила вздох. Даже некоторые члены Ордена всё ещё держали на Снейпа обиды.

Было много того, что ей следовало обсудить с Гарри за очередной встречей за завтраком.

«И когда», — задумалась Минерва, — «Гарри превратился в раннюю пташку?» Чаще всего он выглядел, как кот, еле-еле плетущийся к столу, за завтраком в студенческие годы.

Но на кухне её ждал удивительно ясноглазый Гарри за столом, уставленным еще более роскошным завтраком, чем привычный для неё хогвартский. Заметив её нахмуренные брови, Гарри беспомощно пожал плечами.

— Кикимер думает, что мне нужно есть больше, — объяснил он и приступил к куче из бекона, яиц, помидоров и тостов на своей тарелке. Минерва бросила взгляд на стройную фигуру молодого человека. Хорошо, что Гарри унаследовал от Джеймса активный обмен веществ.

— Что ж, Гарри, — сказала, наконец, Минерва, глядя на него поверх своей чашки чая.

Как же чашка настоящего Дарджилинга помогала ей улучшить свой взгляд на мир утром! И, к счастью, в отличие от виски, чай был поистине универсальной панацеей, доступной в любой час дня или ночи.

Гарри приподнял бровь.

— Что ж, Минерва, — передразнил он её почти также непочтительно, как делал это Альбус (упокой господи его душу!).

Она слегка фыркнула и опустила свою чашку.

— Ты предлагал мне оценить ситуацию в Министерстве. Сейчас хорошая возможность для этого. Предлагаю, не тратить наше время.

Это привлекло его внимание.

— Пообщались с нашим дорогим зельеваром сегодня утром, не так ли?

Но он тоже опустил свою чашку, выражение его лица стало серьезным.

— Ситуация выходит из-под контроля, Минерва. Вы представления не имеете. До сих пор у нас получалось утаивать некоторые из инцидентов от прессы, но с такими как Рита Скитер, дышащими нам в затылок, вы можете себе вообразить, насколько долго это продлится. А когда всё всплывет, нас ждёт полномасштабная паника. У нас недостаточно людей, чтобы поместить охрану в каждую семью с магглорожденными. А мракоборцы всегда появляются слишком поздно на месте происшествия. Яйца Мерлина, иногда мы приходим, когда воздух всё ещё светится зеленым от этого чертова проклятия, Минерва! Они узнают о нашем приходе, чуть ли не прежде, чем мы покидаем Министерство. Вы знаете, что это означает.

— Информатор, — тут же сказала Минерва, ужас холодным грузом обосновался в недрах её живота. — Кто-то один… или несколько неизвестных в Министерстве… сотрудничают с Врагом.

— Возможно, даже внутри Управления мракоборцев, — добавил Гарри. Размахивая вилкой с кусочком бекона на ней, Гарри продолжил: — К несчастью, схема убийств тоже очень четкая. Всё сводится к крови. Они убивают семьи. И только те семьи, где один или оба родителя маггловского происхождения. Одиноких и неженатые пары или пары без детей до сих пор они не трогали. Помимо сторонников Волдеморта, в этот коварный план вписывается целый ряд чистокровных ненавистнических групп. Хотя, что действительно больше всего беспокоит во всем этом, так это то, как они методичны и хладнокровны. Они хотят лишь убивать. Они не пытают, их не волнует уничтожение имущества. Они идут убивать, и только убивать. Министерство уже мозги сломало… и я тоже, раз уж на то пошло.

Какое-то время на кухне было совершенно тихо, за исключением звука, издаваемого расправляющимся со своим завтраком Гарри.

«Действительно немногое могло бы уменьшить аппетит молодого волшебника», — размышляла Минерва. В свою очередь пожилая ведьма была вынуждена нервно помешивать чай. Тарелку с кашей перед собой она оставила нетронутой.

— Я слышала, что фракция Визенгамота уже выдвигает требования об акте о защите магглорожденных, — сказала Минерва.

Гарри кивнул. Его первые вылазки в мутные воды магической политики невероятно разочаровывали. Политики, казалось, не доверяли героям также как и предателям и, несмотря на Дамблдора, голос Минервы практически не имел политического влияния в Визенгамоте. Кроме того, в обществе, где сто пятьдесят лет считались возрастом слишком юным для смерти, голос кого-то моложе пятидесяти просто не воспринимали серьезно.

— Они хотят восстановить комиссию по регистрации магглорожденных. На этот раз для защиты всех магглорожденных ведьм и волшебников. Вы можете себе представить радость жабы, — Гарри содрогнулся. Поддержка Амбридж уважаемыми чистокровными семьями вкупе с её превосходными связями в Министерстве и Визенгамоте в очередной раз спасли её шею, к его великой досаде. — Одна лишь мысль, что она может заполучить в свои руки Гермиону из-за её ученичества, заставляет кровь стыть в жилах. И могу заверить вас, что сама идея о Снейпе в её власти вызывает у меня ночные кошмары. Хотя, я был бы признателен, если бы вы не стали делится с ним этими подробностями, — добавил он сухо. Затем вздохнул: — Не в обиду, Минерва, но Бруствер слишком хороший человек для своего поста. Как и Артур.

— Уверена, что они оба первыми бы согласились с тобой.

— Ха! — воскликнул Гарри, улыбаясь. — К сожалению, сейчас нам это не поможет.

Он энергично отодвинул от себя пустую тарелку.

— По крайней мере, мне уже удалось заставить Визенгамот глубоко пожалеть о своем решении предоставить мне место после победы. Полагаю, мы должны быть благодарны и маленьким подаркам. Андромеда и Драко очень помогли. Однако если не возражаете, мне хотелось бы проводить вас сегодня в Хогвартс. Мне срочно нужно посоветоваться с портретом Дамблдора о предстоящем заседании.

* * *

Название главы взято автором из цитаты Граучо Маркса: "Политика — это искусство искать неприятности, всюду их находить, неверно ставить диагноз и неправильно лечить" — прим. переводчика.

В полдень Снейп оказался перед кабинетом Макгонагалл. Он только что завершил обход по замку, принесший ему удовлетворения на целых 144 ¼ факультетских очков. Но его раздражало, что ¼ балла испортили красоту числа Фибоначчи(1). Ещё больше его раздражало, что он вынужден был снять эту ¼ балла с собственного факультета.

Горгулья скользнула в сторону, и появился Гарри Поттер.

Снейп дернулся назад. Что этот мальчишка здесь делал?

Взглянув на него, Поттер вежливо кивнул.

— Профессор. Гермиона, в своей комнате? Я подумал, что мог бы зайти к ней ненадолго, если она не слишком занята.

— Что? — Снейп уставился на Поттера с недоверием, — Ты ли это, Поттер? Или твой злой двойник…вернее «добрый» двойник? Что шокирует гораздо больше.

Гарри остановился как вкопанный и внимательно посмотрел на Снейпа. Под тщательным изучением этих блестящих зеленых глаз было крайне дискомфортно. Более слабый волшебник съёжился бы под зондирующим взглядом молодого мракоборца. Снейп лишь нахмурился.

— У меня есть основания полагать, что ты…сможешь найти мисс Грейнджер в её комнате. Пауза.

— Хорошо, что ты пришёл…повидаться с ней, Поттер.

Нахмурившись, Поттер открыл рот, но в последний момент, казалось, передумал. В конце концов, вместо этого он покачал головой.

— Дерьмово выглядишь, Снейп.

Брови Снейпа поползли вверх.

— Это убедило тебя, что я — это я? — молодой человек бесстыдно ухмыльнулся. — И, думаю, Минерва хочет тебя видеть. Что-то о факультетских баллах, полагаю.

Он снова кивнул и направился к лестнице, оставляя Снейпа изумленно смотреть себе вслед.

— Знаешь, — заметила Минерва, — Он прав, ты выглядишь, как дерьмо.

* * *

Если и были сомнения в том, насколько потрепанно он выглядит, они рассеялись, когда Минерва налила ему щедрый глоток Ардбега, стоило им войти в её кабинет.

Обмякнув в одном из кресел перед камином, Снейп отсалютовал ей бокалом:

— Твоё здоровье!

Минерва заняла своё место справа от него.

— Что случилось, Северус?

— Что случилось? А чего не случилось? — он намеревался выпить виски одним глотком. Поскольку Ардбег был одним из фаворитов Минервы, у него появилась хорошая возможность не пережить такого святотатства. Глотнув виски, он поставил стакан на столик между креслами.

— Я не могу этого сделать, Минерва, — пробормотал он. — Она смотрела на меня так, словно я разбил её сердце…

Теперь настала очередь Минервы отставить бокал в сторону.

— Северус, — спросила она осторожно, — Что ты сделал Гермионе?

Снейп горько рассмеялся.

— Ты подсунула её мне. Ты заставила меня подготовить себе преемника, и теперь ещё задаешь этот вопрос?

— Твоего преемника? Северус –

— Но я не могу, Минерва. Я так устал. Какое-то время я думал, что смогу наслаждаться моими последними тремя годами… но сейчас… повсюду гибнут люди, — он покачал головой. — Я так устал, — прошептал он. — Даже если бы ей пришлось принять должность на следующей неделе, я уверен, что Гермиона… справилась бы неплохо. Возможно, даже лучше, чем я, — он обхватил лицо руками. — Я обещал не просить её об этом… пока… но я… не думаю, что могу ждать ещё больше, Минерва. Амбридж нужна моя голова; она хочет засунуть меня в Азкабан даже прежде, чем закончится мой испытательный срок. А я не пойду туда.

— Просить о чем?

Устало вздохнув, он поднял голову к лицу Минервы.

— Убить меня, конечно.

— Северус… пожалуйста, скажи, что я просто ослышалась. Ты попросил Гермиону убить тебя?

Он раздраженно потряс головой.

— Нет — Я хотел в Рождество. Но она остановила меня, она — она, кажется, страдает дурацкой гриффиндорской идеей, что ещё может найтись способ «спасти» меня. Глупая девчонка.

Директриса уставилась на него, раскрыв рот.

— Ты пообещал Гермионе на Рождество, что пока не станешь приказывать ей убить тебя?

— Да, так я и сказал, разве нет? — он взглянул на неё.

— Что же поменяло твоё решение? — голос Минервы дрожал, но он едва ли это заметил.

Снейп снова поднял свой стакан. Мгновение он рассматривал янтарную жидкость. Затем подумал: «Какого черта?» И осушил Ардбег одним глотком.

— Я поцеловал её.

* * *

— Га-Га-Гарри! — Гермиона взглянула на него и бросилась в его объятия, отчаянно рыдая.

Он неуклюже похлопал подругу по спине.

— Гермиона, что не так? Что случилось?

— План, План, Гарри, он, он про-провалился. Я-я — провалилась.

Он крепче обнял её, затем потянул обратно в темный коридор подземелий, а потом к ней в комнату. Оказавшись внутри, он подвел свою подругу к кровати и сел рядом, обнимая её. Гермиона всхлипывала так громко, словно её сердце разбилось, а слезы были осколками.

— Гермиона, успокойся. Пожалуйста. Или мне придется вызвать по камину мадам Помфри. Что произошло?

— Я… он… я… он поцеловал меня.

— Он обидел тебя?

Не было вопроса, кто же этот «он».

— Гарри, — выдохнула она, тщетно пытаясь подавить новое рыдание, — Я такая глупая. Я ужасно, ужасно глупая.

— Гермиона, если ты сейчас же не расскажешь мне, что стряслось, я позову Минерву!

Гермиона спрятала лицо на его плече.

— Яблюго.

— Ты что?

Она подняла лицо. Глаза у неё были красными, лицо покрылось пятнами, а губы сильно дрожали.

— Я люблю его, — повторила она.

— Ты что?!

Гарри с силой прикусил язык. Затем сосчитал до десяти. Потом до двадцати. Затем глубоко вздохнул.

— Но… Гермиона, пожалуйста, не пойми неправильно, но… признаю, это весьма удивительный… поворот… Однако… относительно Плана, что плохого в… э-э… в… влюбленности в него? Особенно, если он… если он поцеловал тебя?

* * *

Примечание переводчика:

(1) 144 является одним из чисел Фибоначчи. Автор считает, что Фибоначчи вполне мог бы быть волшебником, а Снейп ценить математику и арифмантику.

Название главы представляет собой часть цитаты Альберта Эйнштейна: «Хотя влюбляться — это не самое глупое, что делают люди, тем не менее, гравитация за это ответственности не несёт».

(В воскресенье ночью, в подземельях Хогвартса)

Гермиона не могла уснуть. Она не спала в течение двух дней и по-прежнему не могла уснуть. Наконец, она сдалась. Натянув ученическую мантию, Гермиона вслепую схватила с полки книгу и, подняв палочку с прошептанным Люмосом, выскользнула из комнаты. Читать она предпочитала в библиотеке. Почему-то в компании множества старых книг было легче выносить мысли, не дающие ей спать по ночам.

Но открыв дверь, Гермиона увидела, что комната уже занята. Горящий огонь и парящие свечи обеспечивали теплый, комфортный для чтения свет. Северус сидел в одном из кресел с книгой в руках и кружкой на столике рядом.

Он поднял голову. Их глаза встретились. Такие темные. Её кожу закололо, а живот напрягся от желания. В то же время ужасное чувство сжало её внутренности, почти как дьявольские силки. Внезапно стало трудно дышать.

— Простите, сэр… я не хотела вас беспокоить, — она хотела отступить назад, но он поднял руку.

— Нет необходимости уходить, Ге, — он слегка встряхнул головой, — мисс Грейнджер.

Она проглотила комок в горле и шагнула в комнату, бесшумно закрывая за собой дверь. Останавливая взгляд на дверной ручке, она собрала всю свою гриффиндорскую отвагу.

— Я бы не возражала, если бы вы называли меня Гермионой, сэр.

Мгновение он молчал. Потом она услышала знакомый вздох. Тот больше не казался раздраженным или презрительным. Просто усталым.

— Не думаю, что это было бы очень хорошей идеей, мисс Грейнджер. А теперь, если вы хотите сесть и почитать, не стесняйтесь сделать это. В противном случае, вы равно вольны уйти.

Она сжала книгу так сильно, что побелели костяшки пальцев. Но, не обратив внимания на приливший к щекам жаркий румянец, она двинулась к другому креслу. Каким-то образом ей удалось свернуться в нем калачиком, и открыть книгу.

Гермиона начала перелистывать страницы.

* * *

И магия, живущая в словах и рифмах, сжалилась над ней.

* * *

Снейп наблюдал за ней краем глаза. Не смог удержаться. Он не удивился, когда она осталась. После более чем двадцатилетней практики он узнавал гриффиндорское бесстрашие, когда видел его.

Свернувшись в кресле с подтянутыми под себя ногами, она напоминала ему кошку, настолько плавными были её движения, почти текучими. Его зелья сдерживали последствия Круциатуса в течение всей зимы, а теперь дни снова удлинялись. Свою книгу она листала тоже как кошка, беспокойно дёргающая своим взволнованным хвостом. И это не совсем похоже на её обычную манеру чтения.

— Что вы читаете? — вопрос вылетел изо рта прежде, чем он успел остановить себя. — Если вы не против моего вопроса, мисс Грейнджер, — добавил он.

Она подняла взгляд и улыбнулась ему, но эта улыбка не была счастливой. Её карие глаза казались огромными на бледном лице. В свете от огня они полыхали цветом хереса, яркие и теплые.

— Вовсе нет, — сказала Гермиона, — Эта книга принадлежала моей матери. Маггловская поэзия. Американской поэтессы 20 века. Эдны Сент-Винсент Миллей(1).

Она глубоко вздохнула, хмуро глядя в книгу, покоящуюся на мягком изгибе её бедра.

— Обычно я не читаю поэзию. Но моя мама очень любила эти стихи. Думаю, я пыталась узнать, что она в них нашла.

— И вы нашли, что искали?

— Не уверена. У меня не очень много опыта чтения поэзии, с большинством тем стихотворений я не сталкивалась.

— О чем они?

— Многие о любви. Другие о самых различных темах — садах, мифологии, религии. Немало о смерти, — выражение её лица стало мрачным. — Об этом я, по крайней мере, знаю.

Он долго смотрел на огонь. Затем, словно издалека, услышал свой голос, отвечающий ей:

— Как и все мы, выжившие в последней битве.

Привычка прессы называть битву в Хогвартсе «последней» все ещё раздражала его. Если бы она была последней.

— Есть то, которое вам нравится? — спросил он.

— Что?

— Стихотворение. Есть то, которое вам … которое обращается к вам?

Она задумалась над его вопросом. Наконец, она кивнула.

— Не уверена, понимаю ли я его, но… думаю, я тоже могла бы… возможно, ощущать нечто подобное.

— Вы прочтете мне?

* * *

— Что вы читаете, сэр?

Он моргнул, медленно выбираясь из размышлений о словах давным-давно мертвой магглы. Снейп усмехнулся Гермионе, поднимая книгу, которую отложил, пока её слушал.

— Властелин колец? — Гермиона тихо рассмеялась. — Простите, сэр.

Он изогнул бровь.

— Вы можете не верить, но я читал её прежде. Мальчиком, давно — один из моих родственников-магглов подарил мне её на Рождество.

— Почему вы читаете её снова?

Он одарил её кривой усмешкой.

— По двум причинам. Возможно, трем. Первая, по каким-то причинам в течение последних двадцати лет у меня не возникало желания читать в свободное время о Темных Лордах. Вторая, раз уж мои слизеринцы попали в неприятности из-за этой книги, я, по крайней мере, должен быть знаком с историей. Третья… она не так уж плоха для маггловской мифологии.

— И я думаю, Толкиен был прав, во всяком случае, отчасти. Есть раны, которые нельзя исцелить. И после некоторых испытаний ты никогда не сможешь снова стать единым целым.

— А как же Сэм? — тут же спросила она.

Он молча смотрел на неё. На её яркое юное лицо, наполненное пылкой надеждой и чем-то, чего он не мог определить. И на мгновение, на очень короткий миг он задумался о том, каково это быть способным разделить эту надежду.

* * *

Примечание переводчика:

1 — Эдна Сент-Винсент Миллей — американская поэтесса и драматург, одна из самых знаменитых поэтов США XX века.

Это мой перевод отрывка стихотворения Миллей, представленного автором в примечании к главе, надеюсь, получилось не совсем уж плохо, постаралась сохранить и смысл, и более-менее зарифмовать. Будем считать, его Гермиона читала Снейпу:

Лишившийся покоя разум

От раздумий, и эта боль…

Исчезнет снова очень скоро

И не оставит ничего:

И даже мысли ни одной…

Увещеваю глаз закрытый,

Призвав противящееся ухо,

Чтобы сказать: «Дрозда я вижу»,

Чтобы сказать: «Развеет чистой песней муку»

И жить, пока она не смолкнет навсегда…

(В воскресенье вечером, в Хогвартсе, кабинет директора)

— Другими словами, они ведут себя как идиоты, — заявил Гарри напрямик.

— Краткое и точное описание, — похвалила его Минерва. — Молодой человек, я должна сказать, что обучение на мракоборца пошло вам на пользу.

Гарри фыркнул.

— Гермиона говорит, что любит его. Я уверен, что она твердо знает, чего хочет. А вы думаете, что ему не по себе из-за того, что он попросил её себя убить, а потом поцеловал, потому что он тоже любит её, — продолжил Гарри. — Вы уверены в этом? Я имею в виду, он должен чувствовать себя неважно от одной лишь мысли приказать ей совершить такое. Но что плохого, в том, что он поцеловал её? Не то чтобы, я когда-либо хотел поцеловать Гермиону, но даже я вижу, что она довольно симпатичная, в некоторой степени своей лохматости.

Минерва подавилась своим виски.

— Да, Гарри, — просипела она, — Я совершенно уверена в этом. А тебе следует быть очень благодарным, что Джиневра Уизли такая толерантная, практичная девушка. Очень благодарным.

К её удивлению, Гарри рассмеялся.

— Я благодарен, — просто сказал он. — Каждый день моей жизни. Эти двое, — он закатил глаза, — это слишком сложно для меня. Вот ещё одна причина, почему я не заканчивал Слизерин. А теперь, что мы собираемся делать с этими двумя идиотами там внизу, в подземельях?

* * *

— …поэтому, думаю, будет лучше, если бы ты сопровождал её, — заключила Минерва.

— Что ты хочешь, чтобы я сделал? — его голос, почти исцеленный, надломился под давлением недоверия.

Терпеливо, словно разговаривая с трехлетним, Минерва повторила:

— Гермиона, Гарри и их друзья собираются в пятницу вечером посетить концерт в Лондоне. Маггловская музыка. Может быть, вы даже знаете артиста. «Стинг» или что-то в этом роде, — директриса самодовольно фыркнула. — В выборе сценических псевдонимов у магглов действительно не больше вкуса, чем у волшебников. «Ведуньи», «Жала» (1)… одного поля ягоды. Учитывая нынешнюю ситуацию, я уверена, что Гермионе не следует идти одной.

— Но она не будет одна! Невилл, Уизли, Поттер — он же чертов стажер-мракоборец, Минерва! Они теперь взрослые, большинство из них. Они, конечно же, способны сходить на рок-концерт без няньки!

Директриса устремила на него пронизывающий взгляд.

— Невилл не идет. Он занят в теплицах. И в то время как Гарри — стажёр-мракоборец, другие — нет. Охранники привлекли бы слишком много внимания. Ты можешь себе представить кого-нибудь другого из членов Ордена на… как ты это назвал? Роковой концерт(2)?

— Не «роковой», — пробормотал он, — хотя я мог бы получить немного… «рока», Минерва. Этот особый музыкальный стиль называется «рок», — он нахмурился. — Однако полагаю, его последний альбом скорее легкий.

— Альбом? — Минерва пораженно покачала головой. — Ну, кажется, ты хорошо знаком с этим аспектом маггловской культуры, Северус. Уверена, это не будет слишком трудным. Кто знает, возможно, тебе даже понравится.

* * *

Маггловская одежда шокировала. Облегающие джинсы и обтягивающая футболка почти ничего не оставляли его воображению.

Она была прекрасна.

Слишком худенькая. Хрупкая. Внезапно он вспомнил почти изгнанный образ белой кожи, мягких изгибов. Вкус её губ.

…наполненная болью темнота её глаз ударила его, словно пощечина по лицу.

— Вы собираетесь на концерт, а не на похороны, мисс Грейнджер, — усмехнулся он. — Или вы всё же предпочли бы остаться здесь сегодня вечером?

* * *

Конечно же, он оделся в черное. Она не ожидала ничего другого.

Но от того, как узкие кожаные брюки облегали его ноги, а черная рубашка развевалась вокруг него, у нее задрожал и сжался живот…

— Простите, сэр. Как только вы будете готовы.

* * *

Отпустить её было трудно.

Что, черт возьми, с ним не так?

* * *

Ей хотелось прижаться к нему.

Вместо этого Гермиона повернулась и осмотрелась в поисках остальных. Раздался хлопок, и из воздуха появилась белокурая девушка в обнимку с темноволосым волшебником.

— Эй, Гермиона! — высвободившись из объятий, одетая в пончо Луна Лавгуд быстро поспешила крепко обнять Гермиону.

Ожерелье из бутылочных пробок Луна сменила на похожее с экзотическими ракушками. Помимо этого, ведьма осталась прежней. Волшебник, прибывший вместе с ней, тоже щеголял пончо в черно-зеленую полоску, в отличие от голубых и серебряных завитков на одеянии Луны.

— Это Рольф. Мы вместе работаем в Перу. Здравствуйте, профессор!

Снейп нахмурился, но кивнул:

— Лавгуд. Скамандер.

— Профессор Снейп! Это… это…

— О, Рольф, я забыла сказать тебе? Гермиона — его ученица.

— Конечно, ты забыла, Луна. Приятно вас снова видеть, сэр.

— Вот они! — голос Гарри проник сквозь кусты, окружавшие укромный официальный участок для трансгрессии в Гайд-Парке(3). Вместе с Джинни он протиснулся сквозь заросли. Глаза Гермионы он встретил обеспокоенным взглядом. Её робкая попытка улыбнуться побудила Гарри посмотреть на Снейпа. Выражение его лица посуровело, но он лишь коротко кивнул зельевару, прежде чем поприветствовать остальных.

— Здравствуй, Луна. Рольф, замечательно, что ты смог вырваться. Джордж, Ли и Драко собираются встретиться с нами здесь. Рон и Лойс должны быть здесь с минуты на минуту.

— Драко?

Гарри повернулся к Снейпу, сверкнув зелеными глазами.

— Да, Драко. Драко Малфой. Уверен, ты его помнишь.

— Гарри, — Джинни положила свою ладонь на его предплечье, — Прекрати. Слушай, я думаю, что Рон и Лойс заблудились в кустах. Эй, Рон! Мы здесь.

Спустя несколько мгновений Рон прорвался сквозь заросли.

— Чтоб мне провалиться, они хотят, чтобы люди заблудились в этих чертовых джунглях? — он радостно улыбнулся своим друзьям. — Эй, Миона! Здорово, Луни! Рольф, старик, — его улыбка поблекла, — Э-э… здравствуйте, сэр.

Лойс же просто направилась прямо к профессору Снейпу и протянула ему руку.

— Спасибо, что сопровождаешь Гермиону, Северус. Должна сказать, ты прекрасно выглядишь в маггловской одежде. Не так ли, Гермиона? Почти как музыкант, весь темный и опасный.

Лойс подмигнула Гермионе.

Но застывшая, не в силах вымолвить ни слова, Гермиона смотрела на Северуса.

После нескольких секунд неловкого молчания Лойс потянула Гермиону за руку. — Ну, ребята, давайте выдвигаться, прежде чем концерт закончится.

* * *

Примечание переводчика:

1 — как известно, Стинг (Sting) с англ. Переводится как «жало». Макгонагалл употребила во множественном числе stings, поэтому чтобы передать замысел автора о странности псевдонимов пришлось перевести дословно.

2 — англ. Слова rock и stone в переводе означают «камень», поэтому в оригинале Макгонагалл назвала дословно каменным концертом, но я решила переделать на наш лад, опять же чтобы лучше передать замысел автора. Поэтому «роковой».

3 — Гайд-парк (англ. Hyde Park) — королевский парк площадью 1,4 км² в центре Лондона.

«Кто знает, возможно, тебе даже понравится», — одно лишь воспоминание о словах Минервы заставило его бросить сердитый взгляд на молодых ведьм и волшебников, идущих впереди него в сторону Королевского Альберт-холла(1).

Джордж Уизли занял для своих друзей место в очереди. К сожалению, эту неудобную маггловскую процедуру невозможно было упростить с помощью волшебства. Им необходимо было попасть внутрь обычным путем.

— Эй, малышок Ронни, — поддразнил брата Джордж, — кто тебя одевал? Ты выглядишь как ма(2) — как монстр.

Лойс самодовольно усмехнулась.

— По крайней мере, твой брат знает, когда следует прислушаться к женщине.

— И когда же он узнал об этом? — недоверчиво спросила Гермиона.

Драко вежливо поздоровался с ним.

— Добрый вечер, сэр.

— Здравствуйте, профессор Снейп, — Джордж Уизли почтительно кивнул.

— Сэр, — Ли Джордан попытался вежливо улыбнуться.

Снейп нахмурился. Они пытаются насмехаться над ним? Но нет — их глаза выражали что-то вроде сдержанной вежливости вперемешку с легким опасением.

Когда же они выросли?

* * *

Оказавшись внутри, Снейп всмотрелся в клочок бумаги в руке. Он осторожно двинулся вдоль рядов кресел, сосредоточенный на поисках соответствующего ряда. Его остановил шум, напоминающий сломавшуюся газонокосилку, которому, вероятно, предполагалось быть вежливым покашливанием.

Повернувшись, он сердито посмотрел на Поттера.

— В чем дело?

К его удовольствию Поттер сглотнул.

— Э-э… просто мы не собираемся садиться, сэр.

Снейп нахмурился.

— Почему нет, Поттер? Если я не ошибаюсь, в этих глупых бумажках указано, что мы заплатили хорошие деньги за эти места.

Сделав в уме несколько подсчетов, он нахмурился ещё сильнее. Мерлин. Он заплатил 24 галеона, 10 сиклей и 5 кнатов для того, чтобы сопровождать свою ученицу на маггловский рок-концерт?

— Ну, — сказал Гарри. Усмешка молодого человека определенно нуждалась в практике. — Для этого и нужны «Отводящие» чары, не так ли? И, кроме того, после первых трёх песен никто в зале не останется сидеть, в любом случае. Не волнуйтесь, профессор. Никто не узнает, что мы здесь.

Лойс ободряюще ему улыбнулась.

— Будет очень весело, поверь мне. Только не пытайся кричать. Однако немного пения в разумных пределах или мурлыканья под нос пойдет твоему голосу на пользу. Помнишь то глупое упражнение?

Почему они обращаются с ним, словно…

Снейп покачал головой. Он не принадлежал к ним. Он находился здесь только потому, что Минерва вынудила его. Она, на самом деле, была не лучше Альбуса.

«За исключением», — подумал он, — «её честного, проницательного взгляда».

* * *

Поттер оказался прав. После первых двух песен люди вскочили со своих мест и повалили в проходы, устремившись к сцене.

Музыка была хорошей. Даже лучше, чем обещали отзывы. Голос певца был мягким, слегка хрипловатым, грубым и сильным одновременно. Маггловская версия усилительного заклинания наращивала музыкальную громкость до того предела, когда она была почти оглушающей. Но это заставляло ритм вибрировать в его крови.

Началась следующая песня. Ритм пульсировал в людях вокруг него. Волна движения толкнула его вперед, пока он внезапно не утонул в облаке кудрей.

До него донесся цветочный аромат, захвативший его обоняние. Гибискус и мед?

Затем его прижало к Гермионе. Она качнулась к нему. Изгибы её тела околдовали его разум. Дыхание застряло в его горле, и он с тревогой осознал, что биение его сердца выбилось из синхронного ритма, охватившего гуляк вокруг.

Он попытался сосредоточить своё внимание на сцене, на поющем улыбающемся светловолосом мужчине, который двигался с гитарой по кругу.

Словно издалека, слова достигли его ушей и проскользнули в его сердце, будто заклинание желания. В его груди нарастала глубокая боль, почти невыносимая жажда, сравнимая с пустыней, упомянутой в песне. Это чувство усилилось, когда молодая волшебница впереди него прижалась к нему.

Ему не удавалось выбросить из головы её улыбку. Она улыбалась ему, когда он очнулся в Мунго и когда принял её в качестве своей ученицы. И в ту ночь, когда они разговаривали в библиотеке; но то была грустная улыбка. «Она больше не улыбалась слишком часто», — понял он. Ему хотелось забыть о боли в её глазах, когда она смотрела на него неделю назад.

Её снова прижало к нему. Его опять толкнуло вперед. Чтобы не споткнуться, он попытался сделать шаг назад, подняв руки — но массы вокруг него снова хлынули вперед, набрасываясь на него морем тел, мелодиями маггловской музыки, уносящей их.

Он потерял равновесие, неуклюже протягивая руки в поисках чего-то, за что можно ухватиться.

О Боги, как хорошо было ощущать её в своих объятиях.

На мгновение она застыла. Затем Гермиона расслабилась, даже прислонилась к нему, будто её неумолимой силой отбросило к его телу. Его руки инстинктивно скользнули вокруг её талии.

* * *

Музыка омывала её, словно волны берег. Она не слышала слов. Она едва ли замечала певца на сцене.

Все её внимание было сосредоточено на мужчине позади неё.

Даже в толпе посетителей концерта, она по-прежнему могла ощущать его аромат. И когда массы хлынули к сцене, она тоже чувствовала его. Его толкнуло к ней; тепло его тела, напряженные мышцы, неожиданная сила его худой фигуры.

Новая волна тел хлынула на них. Она почувствовала, как он споткнулся, его дыхание на шее.

Внезапно, его руки на её теле.

Обхватывающие её с боков, скользящие по талии, притягивающие её к нему, ближе, ближе, пока она не ощутила, как он прижимается к ней. Сердце её заколотилось, дыхание перехватило, закрыв глаза, она прислонилась к нему.

Музыка и его объятия окутали её, а его личный аромат (ветивер, бергамот, кипарис, розмарин, мускатный орех… аххх …) ударил ей прямо в голову.

* * *

Примечание переводчика:

1 — Лондонский королевский зал искусств и наук имени Альберта (англ. Royal Albert Hall of Arts and Sciences), или просто Альберт-холл — наиболее престижный концертный зал Великобритании.

Автор описывает реальный концерт Стинга, прошедший 1 апреля 2000 года в Королевском Альберт-Холле.

2 — вероятно, Джордж сначала хотел сказать, что Рон похож на маггла.

— Я сразу за вами, — крикнула Гермиона, — мне просто нужно в туалет.

— Конечно, Миона, — Рон поднял руку, которой не обнимал Лойс. — Не заблудись среди всех этих магглов повсюду. Или мы пойдем искать тебя.

Хмурый взгляд Северуса был выразительным, но от всего этого в животе у Гермионы запорхали бабочки. Она вздрогнула, вспоминая о прикосновении его рук к её бедрам, и решительно повернулась. Им необходимо добраться до трансгрессиационного пункта до полуночи, когда закрывался Гайд-парк.

Толпа захлестнула её.

Его тело позади неё… его руки на её талии… мгновение, когда его пальцы слегка коснулись её груди… и потрясающее открытие, что его, бесспорно, возбудила их близость… когда он прижался к её спине…

Гермиона задрожала, вздохнула — и моргнула. Обезумевшая от желания, она совершенно потеряла ориентировку. Толпа вокруг неё быстро редела, поскольку магглы спешили к метро и на автостоянку. Ночь была очень темной, и почему-то электрическое освещение было не таким ярким, как она помнила. Над ней возвышались гнетущие тени высоких зданий. Внезапно она почувствовала себя явно неуютно. Словно кто-то следил за ней.

Ей нужно вернуться в зал. Давление мочевого пузыря доставляло ей крайнее неудобство. Мысленно качая на саму себя головой, она повернула назад.

«Голова в облаках… легкомысленная идиотка… заставляющая остальных ждать, потому что заблудилась в мечтах… из всех мест посреди ночи в Лондоне …»

Её внимание привлекли грубые, заплетающиеся от выпивки голоса. Она нахмурилась. Куда подевались все люди? Ей действительно не хотелось сталкиваться с компанией пьяниц в одиночку. Нервно она нащупала волшебные палочки, надежно спрятанные в пришитых по бокам её джинсов кобурах. Но они не помогут ей. Не против пьяных магглов. Одно дело — самооборона. Неловкие ситуации повседневной жизни — совсем другое. Желание избежать нескольких пьянчуг — не повод заколдовывать магглов. Она нервно прикусила нижнюю губу.

— Гляньте, кого я нашёл!

О, нет, они увидели её.

— ДЕВУШКА.

— Что тааакаяя краасиваая юнааяледи дееелает здееесь одна ноочью?

Ух. Их было пятеро, и они быстро приближались.

— Ах, ты одинока, доррогуша?

Он был высоким и крупным, с пивным пузом, нависающим над неопрятными джинсами.

— Ищешь компанию?

Она уловила намек на жестокую улыбку в тусклом луче света от уличного фонаря.

«Всего несколько пьяниц. Беспокоиться не о чем. Просто опусти голову и продолжай идти. Ты всего лишь в нескольких ярдах от КАХ(1). Чуть дальше твои друзья».

— Похоже, что она вся вспыхнула, — взревел хриплый хохот.

— Эй, курочка, почему бы тебе не поговорить с нами?

Гермиона ускорила шаг. Она почти добралась до холла. Несомненно, там будет больше людей вокруг.

— Не убегай, мы только хотим поговорить.

Она пригнула голову и поспешила дальше, тревожно сознавая, что они подходили всё ближе. Она могла почувствовать запах выпивки от них. Её живот сжался от страха.

— Вы только посмотрите на эту шлюшку! Совсем никаких манер.

— Надо научить.

Внезапно один из них шагнул перед ней, заставляя её резко остановиться, в то время как четверо остальных надвигались на неё с боков и спины.

«О, Боже.

У меня неприятности. Действительно крупные неприятности».

Её сердце бешено колотилось в груди. Всё её тело трясло от ужаса. Теперь было самое время вытащить палочки. Её дрожащие руки скользнули к кобурам.

Но мужчины оказались быстрее.

* * *

На Гермиону неистово набросились. Паника сдавила ей горло. Закричать. Нужно закричать. Грубые руки потянули её за волосы. Крепкие кулаки держали её за руки. Кто-то дотянулся до её ног. Кожу царапнули ногти, когда они нащупали её джинсы.

Неожиданно она смогла закричать.

Прежде она так кричала лишь один раз.

Испугавшись, они бросили её. Головой она ударилась о край бордюра. На мгновение границы мира размылись. Затем в бок её ударил ботинок, и боль рассеяла туман перед глазами. Другая нога опустилась на её левое запястье, пригвождая её к земле. Она смогла услышать, как с отвратительным хрустом ломаются кости. Волна тошноты так быстро раскрутилась в её желудке, что всё, что ей удалось сделать — это открыть рот и опорожнить желудок прямо на человека, вставшего над ней на колени. Он отпрянул, и тогда Гермиона увидела шестого мужчину.

Человек стоял за спиной нападавших в тени, за фонарем. Одет он был в мантию. Он поднял одну руку, зажав в ладони тонкую палочку из дерева, и направил на неё. Рукав скользнул назад, обнажая его предплечье.

На бледной коже черным огнем горели линии татуировки.

Гермиона кричала, кричала и кричала, но её вопли постепенно исчезали из ушей, словно она отдалялась от своего тела. Перед глазами собралась тьма

Затем всё почернело.

* * *

Снейпа ударило в голову, когда Узы(2) призвали его. Кровь отлила от его головы, когда холодный шок хлынул по его венам.

Гермиона была в опасности.

— Что случилось? — голос Поттера прорвался сквозь завесу страха, переходящего к нему от ученицы.

— Гермиона… На неё напали.

Его охватили боль и паника. Он стиснул кулаки, сосредотачиваясь. Беспомощно борется. Ему необходимо найти её. Кожу разрывают ногти, удушающий захват. Ему нужно проследить за её чувствами, назад, до их источника. Крики, прорывающиеся сквозь сердце и разум. Он должен трансгрессировать к ней сейчас же. Агония. Внезапная тошнота. Ему нужно знать, где она.

Вот! Ощущение местонахождения. В темной подворотне позади холла. Дьявол, как она там очутилась?

Поттер нахмурился.

— Откуда ты знаешь? Как нам добраться до неё?

— Она — моя ученица. Я Обязан защищать её. Вытащи свою палочку и держись — парная трансгрессия.

УЖАС! Безумный, всепоглощающий ужас.

А затем: ничего.

Примечание переводчика:

1 — Королевский Альберт-холл

2 — Узы между мастером и подмастерьем

Идиотка. О чем она только думала? Она вообще думала?

Снейп стоял в ногах её кровати в Больничном крыле и пристально смотрел на её неподвижную фигуру.

Такая хрупкая. Слишком худенькая. Она недостаточно ела. Эти темные круги под глазами были не следствием нападения. Он не мог вспомнить, когда видел её без них. Разве она когда-нибудь хорошо спала? И морщины на её лице. Их не должно быть. Гермионе только двадцать лет. Не должно быть никаких морщин. Но они были. Слабые, на переносице, на лбу.

И, о боже, её травмы. Её сломанную челюсть, конечно, залечили. Но даже с мазями и магией потребовалось бы несколько дней, пока ушибы и синяки исчезли бы. Прямо сейчас её опухший и бледный рот едва виден. Исцеленное запястье всё ещё завернуто в толстые бинты, чтобы дать возможность восстановиться костям, мышцам и сухожилиям.

Он сел.

— Мисс Грейнджер, — сказал он. — Вы проспали два дня. Пора просыпаться.

Он не ожидал, что она услышит его. Она не реагировала на голоса Гарри или Рона. Ни на голос Минервы, ни на Молли, ни на Лойс. Он подвел её. Он подвел её как мастер. Он подвел её по счетам долгов жизни, которыми был ей обязан. И БУДЬ ОНО ВСЕ ПРОКЛЯТО, он подвел её как тот, чьи руки обнимали её в последний раз.

— Мисс Грейнджер, — повторил он. — Вы в безопасности. Пожалуйста, очнитесь. Нам нужно знать, что произошло. Пожалуйста… Гермиона.

Снейп не ожидал её реакции. Если бы он верил в молитву, он бы молился, умоляя не превращать Гермиону в самую горькую из его неудач. Но поскольку он был тем, кем был, то не сделал ничего подобного.

И всё же она очнулась.

С высоким пронзительным криком боли и страха она попыталась схватить его, но не смогла, ослабленная из-за травм.

— Мисс Грейнджер? Вы меня слышите? Вы понимаете, что я говорю? Вы в безопасности. Вам не нужно бояться. Вы в Хогвартсе. Здесь с вами ничего не может произойти.

Но он, как и она, знал, что даже в Хогвартсе было небезопасно. Как и прежде. В мире не осталось безопасных мест, даже после смерти и исчезновения Волдеморта.

На её бледном лице в панике блеснули огромные карие глаза. Но она слегка кивнула.

Гриффиндор до конца.

— Нам необходимо знать, что произошло.

Было жестоко требовать от неё этого. Но у него не было выбора. Или он получил бы от неё информацию, или мракоборец, или того хуже невыразимец(1) сделал бы свою работу.

— Ваша челюсть была сломана. По этой причине вы не можете говорить. Не пытайтесь. Опухоль спадет лишь через несколько дней.

— Мне очень жаль спрашивать вас об этом сейчас, но это необходимо. Мракоборцам нужно знать, что случилось, даже если вы не можете разговаривать. У вас есть два варианта. Либо я могу извлечь ваши воспоминания и поместить их в омут памяти, либо я могу выполнить легилименцию.

Мгновение она лежала абсолютно неподвижно.

Ей должны были позволить отдыхать. Для выздоровления. Было неправильно допрашивать её сейчас. Все оставшиеся следы были, вероятно, уже заметены. Но Министерству не терпелось.

Гермиона вытаращила на него глаза. Он нахмурился. Что она хотела сообщить ему?

Она подняла свою правую ладонь. Её рука слегка дрожала, но ей удалось пошевелить ей. Кончиками пальцев она коснулась места чуть ниже глаз.

Легилименция.

Глупая, глупая девчонка.

— Ты уверена, Гермиона?

— Легилименс!

* * *

От нападения на него нахлынула ярость. Пятеро взрослых мужчин, окружающие одну девушку!

Что же это за мир?

Он ощущал каждый удар вместе с ней, её боль и паника стали частью него.

Ему следовало быть там, чтобы защитить её.

Потом он лежал с ней на земле и смотрел вверх на тусклый свет уличного фонаря. И увидел шестого мужчину, направившего палочку, с Темной меткой, горящей на бледной коже.

* * *

Снейп увидел достаточно. Так нежно, как только мог, он начал отступать назад, но вместо этого обнаружил, что его ещё глубже затянуло в разум Гермионы.

Она была самой блестящей волшебницей своего поколения; она обладала ментальной силой, с которой нужно считаться. Гермиона была слишком слаба, чтобы дотянуться до него физически. Поэтому она прильнула к нему с самой отчаянной силой своего разума.

Если он не хотел обидеть её, принудительно удаляясь из её сознания, то у него не оставалось выбора.

Он позволил себе быть притянутым в её ментальные объятия. Прикосновение её разума было изящным, как её тело, но крепким, словно сталь, совсем нехарактерным для её физической формы; с намеком на аромат (лимонной вербены?). Снейп сосредоточился на мысли о безопасности и защите, надеясь, что она со временем достаточно расслабится, чтобы отпустить его.

* * *

Вдох.

Он различил аромат своего мыла для душа и лосьона после бритья. Почему запах ветивера, смешанный с травами, заставлял её сердце биться быстрее?

Выдох.

Он вспомнил её объятия, когда она воскресила в памяти это ощущение. Первые чувства тепла, безопасности и удовлетворения у неё ассоциировались с несколькими месяцами, проведенными с ним? Если бы это была беседа, он бы рассмеялся. Но неподготовленный разум, подобно её, не мог лгать ему.

Вдох.

Было неловко видеть себя её глазами и наблюдать за собой спящим. Снейп был — как и Гермиона — хорошо осведомлен о несовершенстве собственной внешности (прилизанные от многолетнего воздействия испарений котла волосы, желтоватая из-за плохого распорядка питания и сна кожа, покрытое морщинами лицо, кривые зубы). Но по какой-то причине его облик не только не беспокоил юную ведьму, но она находила его привлекательным. Он мысленно нахмурился. Как кто-то в здравом уме может быть одержимым формой его рук, темнотой его глаз? Любить его клюв вместо носа?

Выдох.

…любить?

* * *

Примечание переводчика:

1 — Невыразимцы — те, которые работают в отделе тайн министерства магии. Известно об этих магах мало, впрочем, как и о том, чем они занимаются. Никто не знает ни их полномочий, ни круга их обязанностей, ни с кем они соприкасаются... вообще ничего. Скорее всего, этот отдел напрямую отчитывается перед Министром Магии. Их занятие очень засекречено и не допускается говорить о нём где-либо и кому-либо, потому они так и именуются.

…любить?

Но так и было.

Страннейшее чувство полного одобрения.

Уважение. Восхищение. Его коварным разумом, его великолепными навыками. Его храбростью и прямотой? У неё развилась амнезия? Ради Мерлина, он был пожирателем смерти. Он был убийцей. Он убил человека, которого она почитала и любила!

Признательность. За его противоречивое остроумие и колкий юмор. За то, что он достаточно смело выражал свои гнев и разочарование, тогда как она неизменно прикусывала свой язык. Женщина сошла с ума? Набрасывание на людей, желающих лишь помочь тебе, не лучшая черта характера!

Обеспокоенность. Не было почти ничего, что бы её не беспокоило в нем. Ел ли он достаточно? Достаточно ли спал? Причиняет ли ему по-прежнему боль его травма?

Счастье из-за мимолетной улыбки.

Раздражение. Это он был упрямым? Сама-то тоже хороша.

Нежность. Как, черт побери, она могла смотреть на него так, словно он был каким-то драгоценным чудом?

И под всем этим спокойная уверенность, что он никогда не ответит ей взаимностью на любое из этих чувств. Что она не заслуживала его уважения, ни за свои навыки в качестве его подмастерья, ни как личность.

Но —

Её мысли вернулись обратно к поцелую, и его засосало в беспорядочную воронку. Утянутый невероятным желанием, его разум был атакован удвоенными отголосками ощущений такой силы, что он ахнул вслух. Потребность. Желание. Вожделение.

Затем его сердце разбилось.

Клише не сделало пережитое справедливым. Всепоглощающее чувство отчаяния, очень сильное ощущение беспомощности, поражения, из-за её неспособности сделать его жизнь лучше, достойной существования. Следом спокойное признание. Если она не смогла спасти ему жизнь, по крайней мере, она обеспечит ему мягкую смерть. Он заслуживал гораздо большего, но если это всё, что он принял бы от неё, если это действительно то, что ему нужно, тогда она даст ему это. Несмотря на то, что она скорее предпочла бы отдать ему своё сердце, свою любовь, свою жизнь.

* * *

Затем она оказалась в объятиях Поттера — конечно же, этот мальчишка и всё, за что он стоял, должен присутствовать и мучить его даже здесь, в разуме Гермионы — плачущая и дрожащая.

— Я люблю его.

— Ты что?

— Но… Гермиона, пожалуйста, не пойми неправильно, но… признаю, это весьма удивительный… поворот…Однако… относительно Плана, что плохого в… э-э… в… влюбленности в него? Особенно, если он… если он поцеловал тебя?

План?

Внезапно он очутился в саду Норы, глядя на безмятежную улыбку Луны Лавгуд.

— Просто, — говорила эксцентричная когтевранка своим самым невыносимым снисходительным тоном, — Мы должны найти ему жену.

* * *

Чувство опасения, снова это ощущение спокойного безоговорочного принятия, которые он услышал и почувствовал в голосе Гермионы: «Все очень просто, на самом деле. Я должна пойти и сделать вид, что хочу выйти за него замуж. Затем они сделают свои тесты и отдадут мне результаты… никто не усомнится во мне… Они уже думают, что я полностью чокнутая, хуже не станет».

* * *

Она даже не подумала дважды? Она просто, не колеблясь, отказалась от спокойного будущего с мальчишкой Уизли и от выбранной ей карьеры в Министерстве?

…просто потому, что уважала его и восхищалась им как учителем, как членом Ордена, как… как человеком? Потому что он заслужил жизнь?

* * *

ИЗ ВСЕХ БЕЗРАССУДНЫХ И ИДИОТСКИХ ВЕЩЕЙ ЭТОТ ПЛАН ДОЛЖЕН БЫТЬ САМЫМ… абсурдным, фантастическим, ненормальным, смехотворным, нелепым, возмутительным, донкихотским, невыполнимым, ошибочным, смешным… у него закончились прилагательные… стремлением, которое он КОГДА-ЛИБО встречал за всю свою жизнь.

… и МИНЕРВА участвовала в плане?

…определенно…

…по-слизерински.

* * *

Вдруг он возвратился в вечер концерта, и Гермиона была увлечена толпой после шоу. Она намеревалась лишь быстро заскочить в туалет. Но со спутанным разумом, со смятением в чувствах, с горящим для него телом (для него?)… молодая волшебница так отвлеклась из-за последствий, произведенных на неё его объятиями (О, Мерлин, его объятиями!), что не заметила тайное мысленное прикосновение, проскользнувшее мимо естественных барьеров её разума. Подлая и коварная приманка, которая усилила её замешательство и повела её стопы прочь от толпы, вниз по темному переулку, до тех пор, пока никто не услышал бы вовремя её криков…

* * *

Только тогда Гермиона отпустила его.

Снейп выскользнул из её сознания и подошёл к стулу возле её кровати, держа её за руку и дрожа.

Она любила его.

Он пристально посмотрел в её карие глаза. Гермиона выглядела очень усталой, выжатой, но также и невероятно облегченной.

Хранение столь… слизеринского… плана в секрете, должно быть, было трудным для неё, честной гриффиндорки. Глупая, глупая девчонка.

Женщина.

Она отказалась от выбранного для себя будущего, потому что была убеждена, что он заслужил жизнь. Глупая, глупая женщина.

Она любила его.

Ей нравился его чертов нос.

Она хотела его.

Она хотела его так сильно, что всякий раз при одном лишь его взгляде на него, её живот напрягался от желания.

Она нуждалась в нем.

Его (его!) объятия заставляли её чувствовать себя в безопасности. В безопасности и под защитой. Тепло и радостно. В гармонии с собой и окружающим миром.

Глупая, глупая женщина.

* * *

Снейп шумно выдохнул. Гермиона лежала в своей постели, глядя на него. Его черные глаза сверкали. Она порадовалась, что не была легилиментом. Сейчас его разум должен быть очень жутким местом. Ей, вероятно, следовало бы до смерти испугаться, после того, как он обнаружил не только её… неуместные чувства к нему, но также и План.

Но всё что она смогла ощутить — это безграничное, благодарное облегчение.

С ладонью по-прежнему в его руке, её веки медленно опустились, и Гермиона заснула.

Снейп все ещё ощущал себя крайне неуравновешенным, когда почти два часа спустя вошел в кабинет Минервы с тщательно подготовленным омутом памяти в руках.

Создание воспоминания заняло у него больше времени, чем обычно. Отчасти это связано с тем, что вторичные воспоминания всегда были более размытыми, нежели исходные, но основной проблемой являлось то, что он не мог сосредоточиться, испытывая необычайные трудности с разделением фактов и эмоций.

То, что он держал в своих руках сейчас, было объективной и очищенной версией событий, которую ему удалось воспроизвести. Однако у него не получилось включить туда злонамеренное прикосновение к сознанию, не раскрывая остальных фактов. Он мог бы просто рассказать об этом Минерве и, как он полагал, Поттеру. И надеяться, что этого было бы достаточно.

— Директор. Мистер Уизли. Мистер Уильямсон, — он вздохнул. — Поттер.

Северус положил омут памяти на стол и сел рядом с молодым мракоборцем.

— Профессор Снейп, — кивнул ему Поттер. — Как Гермиона?

— Она спала, когда я оставил её. С ней мадам Помфри, конечно, — кратко ответил Снейп.

— С ней все будет в порядке? Молли очень волновалась. Гермиона для нас как дочь, — наклонился Артур, забыв об омуте памяти. Снейп только помешал рыжеволосому волшебнику уронить его, хватая чашу и толкая её в руки Минерве.

Он осторожно протянул ладонь к своему пульсирующему от боли лбу.

— Через несколько дней с ней будет всё нормально. Мы подоспели вовремя, чтобы… чтобы предотвратить… Чтобы уберечь её от изнасилования и смерти. О, Боги. Ге — мисс Грейнджер перенесла перелом челюсти, перелом левого запястья, плюс многочисленные рваные раны и ушибы и легкое сотрясение. Её исцелили, конечно, но потребуется время, чтобы оправиться от таких травм.

— Но она полностью выздоровеет.

Артур вздохнул.

— Какое облегчение.

Уильямсон выбрал этот момент, чтобы вступить в разговор. Несмотря на пурпурную мантию и конский хвост, острый взгляд и уверенное поведение молодого волшебника сразу давали понять, что мракоборцем он был неслучайно.

— Я говорил по поводу случившегося с мистером Поттером. Есть ли что-то, что вы можете добавить в настоящее время, когда извлекли из мисс Грейнджер соответствующие воспоминания?

«Она любит меня. Она хотела спасти мою жизнь, и она любит меня».

Снейп прочистил горло, забыв о процедуре, прививаемой ему Петрел. Когда он заговорил, его голос звучал более хрипло, чем в предыдущие недели.

— Как мистер Поттер, несомненно, вам сказал, по прибытии на место происшествия мы наткнулись на пятерых магглов, которые находились под проклятием Империус, и неизвестного волшебника, наложившего на себя «In Cinere Muto», тем самым испепелив себя на месте.

Но да, есть кое-что ещё.

Покончивший с собой волшебник носил Темную Метку. И мисс Грейнджер хорошо разглядела её. Та была активна, когда она увидела её. Горящая черным на бледной коже.

У меня также есть основания полагать, что волшебник был опытным легилиментом, манипулировавшим мисс Грейнджер, чтобы увести прочь от концертного зала. С какой целью, не могу сказать. Но я не верю, что, — он с трудом сглотнул, — Я не верю, что в их планы входило лишь одно её убийство.

* * *

Позже, в уединении собственной спальни, он не мог успокоиться. Слишком много было у него на уме.

Гермиона Грейнджер. Лучшая подруга Гарри Поттера. Героиня войны. Его ученица. Его идеальное, надежное решение положить конец своему жалкому существованию.

Была влюблена в него.

Даже любила его.

От её ненормального восхищения его носом до нелепой идеи, что из всех мест, которые можно найти, в его объятиях было всего надежнее и безопаснее.

Он расхаживал по комнате.

Когда его жизнь стала такой странной?

И что, черт возьми, ему теперь делать?

Северус остановился и скрестил руки. Он не мог отрицать, что его влекло к Гермионе.

Мягкие, нежные изгибы тела. Эти непокорные кудри. Эта смелая, неистовая улыбка… Этот любознательный, пытливый ум. Её спокойная, последовательная забота.

О любви он не знал ничего. Он любил, но лишь один раз в жизни, и это закончилось тем, что человек, которого он ненавидел, женился на его любимой женщине. И она сама, мертвая, у его ног, когда её сыну еще не исполнилось и двух лет…

Сейчас Темная Метка горела вновь. Почему? Как? Он понятия не имел. Волдеморт мертв. Снейп был уверен в этом. Этот Темный Лорд исчез. Но это не означало, что не возвысился бы какой-нибудь другой. Он вздохнул. Все знаки указывали в этом направлении.

Северус повалился на кровать, уставившись в стену, его мысли разбегались.

Что он должен теперь делать? Куда ему следует двигаться?

Наконец, он покачал головой и вытащил основную волшебную палочку. Тис. Для преобразования и восстановления. Ядро: сердечная жила дракона — для силы сердца. А его новая вторая палочка разделила ядро с Гермиониной. Перо сфинкса для объединенной мудрости. Он ощутил, как его губы сжимаются в усмешке. Ирония символизма не прошла для него даром.

Мгновение он сидел, напряженно сосредоточившись. Затем пробормотал:

— Экспекто патронум.

Из его палочки выплыл серебристый туман, принимая форму полупрозрачной лани. Бесшумно, грациозно она двигалась по комнате, снова и снова возвращаясь к нему, чтобы мягко, беспокойно прикоснуться к нему мерцающим носом.

Северус остался там, где стоял, не шевелясь, безмолвно глядя на размытые очертания взятого взаймы Патронуса. Размышления о любви и жизни пугали его. Он не привык к такой деятельности. Но Северус знал, что у него не было выбора. Он должен принять решение.

Когда восточный горизонт прояснился с новым утром, Северус опустил палочку.

Пора.

— Ты больше не сможешь защищать меня, — прошептал он. — Прощай… И спасибо тебе.

Какое-то мгновение лань стояла в первых золотистых лучах рассвета, проникающих сквозь окно. А затем, казалось, вздохнула.

И исчезла.

* * *

Название главы является частью цитаты Халиля Джебрана : «Ваша боль от того, что ломается оболочка, скрывающая вас от пониманья вещей. Чтобы сердце плода могло предстать перед солнцем, его твердая косточка должна расколоться, вот так же и вы должны узнать боль».

Два дня спустя Гермиона неуклюже села на свою кровать и протянула руку, чтобы погладить Живоглота. Свернувшийся в пушистый рыжий клубок полукнизл эффектно контрастировал с темно-зеленым покрывалом.

— Эй, Глотик, — пробормотала она, — Я вернулась.

Она опустила взгляд на свои руки: правая потерялась в густой шерсти, а левая покоилась на её коленях. Прикрытое черно-зеленым рукавом ученической мантии, её запястье все ещё было сине-зеленого, с пятнами желтого, цвета. Всё её тело щеголяло совершенно удивительным набором синяков. Гермиона посмотрела на банку с бальзамом от ушибов на своем ночном столике. Потребуется некоторое время, прежде чем её тело полностью исцелится.

Как ни странно, это не пугало её. Даже горящая Темная Метка, которую она мельком увидела, пока лежала на земле, не слишком её волновала. Её пронзительный ужас ослаб. Она даже не могла сформулировать никакой теории о том, что происходило в её сознании в тот момент.

Она могла думать лишь об одном.

Он знал.

Всё.

Её первоначальное чувство облегчения исчезло, оставив после себя странное, потрясенное оцепенение. От этого шока в голову начали закрадываться дурные предчувствия. И к настоящему моменту она уже порядочно издергалась.

Что он сделает? Завершит её ученичество? Отдаст свой последний приказ? «Но он поцеловал меня. Он обнял меня на концерте. Достаточно очевидно, что ему тоже это нравилось».

Но если Снейп считал, что поцелуй не был основанием для брака, который спас бы ему жизнь, Гермиона предполагала, что эрекция заслуживала и того меньше.

Тихий стук заставил её подпрыгнуть. Дверь открылась. Снейп стоял, в обрамлении света факелов коридора. Как обычно одет он был в черное: брюки, сюртук с крохотной полоской белого, указывающей на присутствие рубашки где-то под различными слоями черной ткани. Выражение его лица было непроницаемым.

— Мисс Грейнджер. Я надеюсь, вы чувствуете себя лучше.

Гермиона проглотила комок в горле и кивнула.

— Да, сэр.

— Нам нужно поговорить.

— Да, сэр.

Повернувшись на каблуках, он стремительно направился к библиотеке. Гермиона поднялась на ноги. Её сердце бешено колотилось, а живот скрутился в тревожный узел. Прежде чем последовать за мастером, она с пересохшим от волнения ртом подошла к письменному столу и достала кусок пергамента, запихивая его в глубокий карман своей мантии.

«Гриффиндорская храбрость», — подумала она в отчаянии, — «как будто у меня есть выбор…»

* * *

Внутри библиотеки Снейп занял позицию спиной к окну. Он стоял неподвижно, скрестив руки на груди.

— Закройте дверь, пожалуйста.

Она подчинилась. Пульс стучал в горле. Когда она потянулась к дверям, её рука дрожала. Гермиона повернулась лицом к Снейпу.

— Ну, мисс Грейнджер, — произнес он своим самым вкрадчивым голосом, впившись в неё черными глазами. — Что вы можете сказать в свое оправдание?

Инстинктивно она сжала ладони в кулаки, тут же поморщившись от болезненной скованности в левом запястье, и вместо этого позволила своим рукам свободно свисать по бокам. Гермиона глубоко вдохнула. Распрямив плечи и подняв подбородок, она попыталась собраться с мыслями.

— Безусловно, есть вещи и похуже, чем брак со мной, — пустилась она в объяснения. — И полагаю, что пожизненное заключение в Азкабане среди них. Я знаю, вы можете не согласиться со мной, но вы заслуживаете жить, — она не должна плакать, сказав лишь три предложения. Проклятье. Соберись, Гермиона, — Несомненно… жизнь… на свободе… даже если она здесь, в Хогвартсе, и включает в себя обучение всех этих болванов, даже если… она включает… э-э… мое присутствие… конечно, это предпочтительнее… альтернативы.

Её сердце колотилось так сильно, что было трудно дышать. В собственных ушах её голос звучал тонко и пронзительно.

— Я знаю, что не тот подмастерье, которого бы вы выбрали. Будет неловко жениться на своей ученице. И я очень сожалею об этом. Но на тот момент это казалось единственным решением. И это законно. Мы… мы проверили. Мы… Я… подумала, что… могла бы вам… возможно… очевидно, не понравиться в качестве вашей ученицы. Но, возможно, может быть… я вас не возмущала бы так же, как когда была вашей студенткой. Особенно, — она сглотнула, — если я могла бы помочь вам с преподаванием. Сократить ваше соприкосновение с болванами. Выполнять скучную работу, так, чтобы у вас было больше времени для… для чего-то, что приносит вам удовольствие.

Его поза стала ещё более напряженной, если это было вообще возможно. Глаза начали мрачно блестеть, безошибочно выдавая нарастающий в нем гнев.

Она судорожно вдохнула и вытащила из мантии свиток пергамента.

— Мне очень жаль, что я предала ваше доверие. Я знаю, что не имела никакого права делать то, что совершила. Но иного пути действительно не было. И, — её голос надломился, а рука задрожала. — По крайней мере, мы знаем, что есть способ выполнить эти нелепые условия вашего испытательного срока, сэр. Вы не должны отправляться в Азкабан. Пожалуйста, сэр, просто подумайте над этим.

Он молча принял пергамент. Тщательно изучив печать, он развернул и прочитал документ.

Наконец, он отложил свиток. Резко развернувшись, он зашагал к Гермионе, пока не оказался лишь в дюйме от неё. Её окутал его запах, заставив её живот затрепетать даже в такой момент. Взгляд его черных глаз гипнотизировал.

— Определенно слизеринская схема, мисс Грейнджер, — прошипел он ей. — Проникнуть в мое бытие, обеспечить мое доверие, помогать мне с неприятной работой по усмирению этих слабоумных детей… и всё это просто, чтобы спасти меня от пожизненного срока в Азкабане?

Она дрожала, но не могла ни отодвинуться, ни дышать, ни говорить.

— Скажите мне, мисс Грейнджер, — осведомился он мягким, бархатным голосом, — со всеми вашими безумными махинациями и абсурдными планами вам даже не пришло на ум просто… спросить у меня?

* * *

1 — книзл — это маленькое, похожее на кошку создание с пятнистой шерстью, большими ушами и хвостом, подобным львиному. книзл умен, независим и иногда агрессивен, но, привязавшись к какому-нибудь волшебнику или волшебнице становится отличным питомцем. книзл обладает потрясающей способностью распознавать неприятных или подозрительных типов, и также может привести домой своего владельца, если тот потерял дорогу. книзлы рожают до восьми котят за один раз, и их можно скрещивать с кошками.

— Спросить вас? — Гермиона изумленно уставилась на Снейпа.

— Да, — лаконично ответил он. — Спросить меня.

— Кто знает, — ухмыльнулся он, глядя на неё. — Возможно, я даже сказал бы: «да».

— Да? — она недоверчиво посмотрела на него.

Ужасное чувство надежды, смешанное со страхом, и благоговейный трепет охватили и сжали её сердце. На неё накатила тошнота, и она снова нервно сглотнула, пытаясь отдышаться.

— Сэр, — прошептала она, не в силах подавить головокружительную жажду, которая поднималась в её сердце. Несмотря на скованность и боль, Гермиона сжала руки в кулаки. Если бы она этого не сделала, то могла бы протянуть к нему руки, а Гермиона была уверена, что цепляние собственной ученицы за его мантию в попытке убеждения, Снейп оценил бы даже меньше её рыдания.

— Сэр, — настоятельно повторила Гермиона. — Если бы вы только подумали об этом! Пожалуйста! Вы прочли документ, вы увидели, что он правомерен. Если вы женитесь на мне, вы спасены. Вам не придется отправляться в Азкабан. Вы сможете жить в мире.

Это был бы только… б-брак по расчету, брак на бумаге, только для демонстрации. Вы бы просто не заметили, что я здесь. Я бы могла продолжать ограждать вас от болванов из младших классов. Я знаю, что не та ученица, которую вы заслуживаете, но, по крайней мере, это я могу делать. Я думаю, что теперь справляюсь достаточно неплохо с младшими студентами.

Гермиона глубоко вдохнула и поспешила дальше. Она знала, что бормотала почти истерически, но слишком боялась, что он вот-вот остановит её.

— Я… Я полагаю, что мне пришлось бы остаться с вами, просто чтобы соблюсти приличия для Министерства. Но я обещаю, что и — избегала бы вас. И я хотела бы сказать, что пойму, если между нами никогда ничего не будет. Хотя, конечно, если бы вы рассмотрели… если бы вы когда-нибудь подумали, что могли бы… э-э… — она отчаянно покраснела.

— Я… ну, полагаю, вы знаете, что я… на самом деле, я была бы… очень довольна. Э-э… Я понимаю, что арифмантическая аномалия едва ли лучшее основание для брака, чем поцелуй. Но, несомненно, это лучше альтернатив. Лучше, чем Азкабан. Или, — она тяжело сглотнула, — смерть.

— И, — продолжила Гермиона, — в то время как я, конечно, первой признаю, что не очень много знаю о любви и браке — мне всего лишь двадцать лет, в конце концов — я думаю, что — со временем — нам удалось бы установить если не совсем дружбу, то хотя бы взаимно приятное общение. Всё же мы разделяем некоторые интересы и… уже неплохо провели вместе какое-то время, мы не совсем незнакомые люди друг для друга.

— Пожалуйста, сэр, — прошептала она. — Если бы вы только подумали над этим. Это было бы только для соблюдения приличий. Просто напоказ. И это спасло бы вам жизнь.

Он никак не реагировал, лишь пристально смотрел на неё. Она дрожала под взглядом его черных глаз. Но каким-то образом ей удалось не опустить подбородок, и она сумела встретиться с ним глазами.

— Ты уже закончила свой лепет? — спросил Снейп.

Попытавшись проглотить колотящееся сердцебиение, которое, казалось, застряло в её горле, Гермиона кивнула. Снейп подошёл ещё ближе.

— Хорошо, — Снейп посмотрел на неё долгим взглядом со странным выражением в глазах.

— Однако, — тихо произнес он, — ты кое о чем забываешь, Гермиона.

От одного этого слова вся надежда и нервная энергия, которые помогали ей говорить на протяжении последних минут, покинули её. Плечи её поникли, и она опустила голову: на неё обрушилось отчаяние.

— Гермиона. Посмотри на меня, — его правая рука двинулась к её подбородку, мягко сжав его между указательным и большим пальцами и наклонив её голову назад так, чтобы она вновь посмотрела ему в глаза. Его ладонь соскользнула вниз, к её плечу. Одновременно он поднял вверх свою левую руку, крепко удерживая её. Она не смогла бы пошевелиться, даже если бы захотела.

— Ты забываешь, — повторил Северус тихим, осторожным голосом, — что я был внутри твоего разума.

Я знаю, что ты ко мне чувствуешь.

Что-то в том, как он говорил, заставило дрожь пробежать по её спине. Она открыла было рот, но он остановил её, слегка покачав головой.

— Я не люблю тебя, — отрывисто сказал он.

Гермиона втянула воздух. Её ногти впились в ладони, левое запястье болезненно запульсировало.

— Или… в любом случае, не думаю, что люблю. По крайней мере… пока… нет.

И снова она уловила этот намек на грусть в его темных глазах.

— Гермиона, такая молодая, как ты… из нас двоих, я думаю, о любви ты знаешь гораздо больше меня. Когда речь заходит о вопросах, связанных с сердцем, я нахожу себя из рук вон плохо подготовленным к ним.

Ты должна знать, что я чувствую влечение к тебе.

И независимо от того впечатления, которое я могу производить на тебя, я забочусь о тебе.

Она ощутила грудью жар его тела прямо сквозь различные слои одежды. Она не могла дышать.

— Очень сильно, — прошептал Северус, а Гермиона тонула в его глазах.

— Что, — запнувшись, Гермиона облизнула губы, — Что вы… что вы пытаетесь сказать?

— Столь неловким, окольным путем я пытаюсь сказать… что, по-прежнему считая этот твой «план» самой причудливой схемой, о которой когда-либо слышал, — сказал он с силой, прежде чем вновь смягчил свой голос, — я согласен. Ты права. Брак с тобой бесконечно предпочтительнее альтернатив. Даже я не настолько безумен, чтобы настаивать на том, что смерть или Азкабан были бы лучшими вариантами.

— Хотя, наверное, более целесообразными, — Северус устало вздохнул. — Ответ на твой вопрос, Гермиона — «да».

Мягкая ладонь обхватила её голову, в то время как рука на талии притянула её к его телу, пока теплые губы не преодолели последнее расстояние между ними.

* * *

Названия предыдущей и этой глав взяты из цитаты Утады Хикару: «Я дам тебе холодные слова и жаркие поцелуи. Это и есть любовь».

Жду ваших отзывов, дорогие читатели)

Мир Гермионы сузился до прикосновения его губ к её губам: тёплого, нежного, настойчивого, но невыносимо целомудренного; его ладони, поддерживающей её голову; пальцев, играющих с её волосами; руки, прижатой к её пояснице… Когда Северус, наконец, освободил её, она, тяжело дыша, прижалась к нему. Всё её тело от мизинцев на ногах до ушей пульсировало от желания. Он не отпустил её. Вместо этого он обхватил её сзади обеими руками, притягивая к своему телу и наклоняя голову так, чтобы та опустилась на её правую щеку. Напряжение и беспокойство отступили. В кольце его рук она могла расслабиться и просто дышать. Дышать.

В конце концов, он отстранился от неё, но его правая рука отыскала её ладонь и, устроившись в кресле перед камином, он потянул её за собой. Усевшись на широкий мягкий подлокотник, она прислонилась к нему, вдохнув его запах и в очередной раз мысленно перечислив его компоненты. Северус по-прежнему выглядел усталым и худым, но она не могла вспомнить, что видела его в лучшей форме. И он выглядел более расслабленным. Менее напряженным.

— Что теперь? — спросила она.

Черная бровь изогнулась.

— Мы пойдем и поговорим с директрисой, затем договоримся о встрече в ЗАГСе Министерства. Полагаю, что также придется обратиться в Департамент Обеспечения Магического Правопорядка. И, конечно же, в это Волшебное Генеалогическое Бюро.

Её пульс снова участился. Почему-то она никогда не предполагала, что План реально сработает. Только, конечно, тот и не удался, пусть даже они и собирались все-таки пожениться в настоящий момент. Казалось, мозг Гермионы пытался завязаться узлом. Как же это возможно, что весь её мир изменился в течение пяти минут? Или десяти, возможно.

— Конечно же, ты не ждешь, что я буду разыгрывать из себя краснеющего жениха, Гермиона? — усмехнулся он тихо. Но его тону не хватало привычной колкости, а его мягкая рука, лежащая на её ноге, нежно поглаживала её по бедру. Другая его рука блуждала по переносице, именно так он зачастую делал, когда был усталым и раздраженным.

— Я определенно не… жажду… черт возьми, Гермиона, это не лучший способ сказать об этом, — его тон ожесточился с нотками отчаяния, — Но даже клятвы, которыми обмениваются на министерской свадебной церемонии, обладают большей защитной силой, чем клятвы между подмастерьем и мастером.

Его глаза потемнели до абсолютно черного цвета, а пальцы осторожно ласкали её левое запястье.

— Боюсь, тебе, по-видимому, потребуется вся защита, которую ты сможешь получить, — понизив голос, добавил он.

— Я не совсем беспомощна, — возразила она.

— Вот почему ты позволила себе быть поверженной пятью магглами, контролируемыми Империусом?

Она втянула в себя воздух.

— Их контролировали?

Северус кивнул.

— Да. На тебя напали неслучайно, Гермиона.

— Но… но зачем?

Он пожал плечами.

— Ещё одно послание? Тот, кто за этим стоит, просто заявляет о себе, как о новом Темном Лорде. Им будут необходимы смерть и кровь, чтобы создать репутацию.

Длинные пальцы Северуса сомкнулись вокруг её руки, сжав одновременно сильно и нежно.

— Как бы мне хотелось, чтобы были и другие ритуалы, которые мы могли бы использовать… — он неловко повел плечами.

— Почему? Что ты имеешь в виду?

Его глаза сверкнули нетерпением, и он отодвинулся от неё. Он поднялся на ноги и принялся беспокойно расхаживать по комнате, черная мантия его развевалась.

— Древние ритуалы. Брачные обряды.

Он бросил на неё пристальный взгляд.

— Церемонии плодородия.

Когда она сглотнула, он усмехнулся.

— Однако все они имеют существенный недостаток. Как и в случае с Непростительными, ты должен думать о них всем своим сердцем, всем своим разумом, всей своей душой, когда накладываешь их. Поэтому этот вариант недоступен для нас.

Северус посмотрел на неё, и на короткое мгновение Гермионе показалось, что его глаза потемнели от сожаления. Но она не могла быть уверена, поскольку, стоит начать с того, что они всегда были почти черными.

— Ох.

— Да. Действительно, «Ох». На самом деле, — он указал на свиток с печатью Волшебного Генеалогического Бюро.

— …если бы ты не была настолько чертовски гриффиндоркой, ты бы заметила, что, на самом деле, это выглядит не как арифмантическая аномалия, а скорее как неудачное проклятие.

Гермиона моргнула, глядя на Снейпа.

— Неудачное проклятие?

Она уставилась на него. Этот кусок бумаги управлял её жизнью почти год. На нем она построила всё свое будущее. А сейчас Северус сказал, что это всего лишь неправильно наложенное проклятие?

— Пораскинь мозгами — Гермиона.

Она просто смотрела на него.

— Подумай об этом. Ты магглорожденная волшебница. Я частично магглорожденный. Шансы, что для нас нет других подходящих пар, бесконечно малы. Я не арифмантист, но я совсем бы не удивился, если бы мы выяснили, что кто-то подделал родословные в попытке увериться, что для меня нет законных пар.

— ЧТО? — её возмущение заставило его улыбнуться.

— Гермиона, ты знаешь, кто я. Кем был.

Она тяжело сглотнула.

— Но — если они заколдовали родословные… тогда как… как это возможно? — Гермиона указала на свиток.

Северус поймал её взгляд.

— Помнишь церемонию, когда ты стала моей ученицей? — спросил он. — Кровь для подписи, поцелуй для скрепления уз?

Она кивнула.

— Тот же принцип относится и к самым древним и мощным обрядам обручения. Я не помню ничего из того, что ты делала, чтобы спасти меня, но мне говорили, что… — он резко вдохнул, — что это было наподобие такого ритуала.

— Но… не должен ли ты был … я не знаю… согласиться?

Северус взглянул на неё с той же странной печалью в глазах и склонил голову.

— Да, — ответил он. — Это правда. Как я уже сказал, я совсем ничего не помню. Но если бы я сознавал, кто зовет меня в том пограничном пространстве … В то время… я бы не подумал о тебе, когда ответил на женский зов.

Какими бы мягкими чертами Северус не обладал, сегодня он определенно оставил их в подземельях. Как пресловутая летучая мышь прямо из ада он пронесся вверх по лестницам и сквозь коридоры, разгоняя налево и направо студентов, которые испуганно смотрели ему вслед и даже не осмеливались ответить на обнадеживающую улыбку Гермионы.

— Леди Зеленые Рукава, — прошипел Снейп гаргулье, охраняющей кабинет директрисы.

В развевающейся черной мантии он властно вошёл в комнату, которая недолго принадлежала ему два года назад.

— Минерва.

— С-Северус. И Гермиона. Какой приятный сюрприз. Я не ждала вас. Как ты, моя дорогая? Надеюсь, тебе лучше.

— Если ты не ждала нас, Минерва, тогда тебе ещё стоит многому научиться, — перебил Снейп.

С картины в золотой раме, висящей позади письменного стола Макгонагалл, донесся приглушенный смешок. Снейп сердито посмотрел на портрет Дамблдора.

— Дамблдор. Разве… вам нечем заняться? Куда-нибудь пойти? Украсить холст? Вдыхать масляную краску?

Глаза бывшего директора блеснули почти также ярко, как при жизни. На портрете он сбросил мантию. Он стоял перед ними в одной рубашке и ярко-розовых подтяжках, поддерживающих пару фиолетовых брюк.

— Вообще-то, Северус, тебе сегодня повезло. Мои партнеры по гольфу только что сообщили мне, что им пришлось отменить наш дневной матч. Поэтому, сегодня я в полном твоем распоряжении.

— Альбус, не дразни его так. Разве ты не видишь, что он не в настроении?

— Минерва, Северусу никогда не нравилось сюсюканье, ни со стороны нашей дорогой Молли, ни с твоей или даже с моей стороны.

— Минерва, Северус может говорить за себя сам, и если ты действительно хочешь что-нибудь с ним сделать, то отправь этого старого чудака своей дорогой, — прорычал Снейп.

Минерва нахмурилась и устремила на Снейпа свой открытый пронзительный взгляд. Тот лишь повел черной бровью в сторону портрета и сложил руки на груди в преувеличенно терпеливом жесте.

Макгонагалл нахмурилась ещё сильнее.

— Альбус, если ты не возражаешь, я бы хотела поговорить с Северусом и Гермионой наедине.

Альбус Дамблдор пристально посмотрел на свою преемницу, но затем, подмигнув Гермионе, поднял свою мантию и тихо скользнул за раму.

Минерва обошла вокруг своего стола и села, жестом приказав Снейпу и Гермионе тоже занять места.

— Мне жаль, но у меня нет для вас новой информации о нападении. Мракоборцы, и полагаю, невыразимцы все ещё работают над делом.

— Это не по поводу нападения, — перебил Снейп. — По крайней мере, не… только об этом.

Он не смотрел на Гермиону, сосредоточившись на директрисе.

Сердце Гермионы колотилось в груди, и она почувствовала, как дрожат её руки. Ей хотелось бы беспокойно двигаться, ерзать, играть с волосами или царапать заусенцы. Но такое поведение было совсем неподходящим, когда ваш жених собирался сказать вашей начальнице о планируемой свадьбе. Она чувствовала почти неудержимое желание спрятать лицо в ладонях и бормотать бесконечным потоком: «ОБожемой». Почти год она жила Планом. Почти год она не думала ни о чем другом. Почти год она не надеялась на успех.

Теперь же она одновременно преуспела и потерпела неудачу.

— В таком случае, о чем же вы хотите поговорить? — над переносицей Минервы появилась прямая линия.

Снейп оставался совершенно равнодушным.

— Полагаю, ты составляешь отчеты обо мне для Инспектора Пробации?

С Минервы было достаточно этих увиливаний. Она сняла очки и сердито уставилась на зельевара.

— Северус Снейп. Или ты говоришь мне, чего хочешь, или убирайся к чертовой матери из моего кабинета. Гермиона, если тебе нужно поговорить со мной, ты можешь остаться, конечно.

Гермиона осмелилась краешком глаза бросить на Северуса взгляд. Выражение его лица было непроницаемым, но глаза сверкнули малейшим намеком на веселье. Он был доволен собой!

— Мне потребуется не больше минуты твоего драгоценного времени, Минерва. Потом я оставлю тебя в спокойствии общаться с твоим львенком, — он взглянул на Гермиону впервые, с тех пор как они вошли в комнату. Она могла поклясться, что лишь на секунду, а, может, и того меньше, намек на улыбку изогнул уголки его губ. Затем выражение его лица снова стало суровым.

— Гермиона и я решили пожениться, — просто сказал Северус. — Я хотел попросить тебя выяснить необходимые требования, касающиеся выполнения условий моего испытательного срока.

То, что Минерва Макгонагалл, услышав это спокойное заявление, не упала в обморок на месте, многое говорило о гибкости и невозмутимости директрисы Школы Чародейства и Волшебства Хогвартс.

* * *

— Рон? Передай мне, пожалуйста, сахар. О, и пока я не забыла… я буду в Лондоне на следующей неделе в пятницу. И э-э… если вы ничем не заняты, возможно, мы могли бы встретиться?

Гарри почувствовал, как его брови сдвинулись вместе, и устоял от порыва потереть свой шрам.

Рон, однако, оставался совершенно равнодушным.

— Конечно, Миона. Нет проблем. Я собирался встретиться с Лойс за ланчем, но мы можем перенести или встретиться все вместе. Что ты здесь делаешь?

Гарри увидел, как дрогнули губы Гермионы, затем она прикусила нижнюю губу так, как всегда делала, когда нервничала. Но что-то изменилось. В её глазах сверкнула странная искорка. Вот оно что! Её глаза сияли сегодня! Гарри вспомнил этот свет в её глазах! Из далекого прошлого, когда простые пять факультетских баллов, заработанных на трансфигурации, могли сделать Гермиону счастливой.

Неужели…?

Теперь Гермиона не смогла сдержать широкую улыбку.

— В пятницу я выхожу замуж, Рональд. И я была бы счастлива, если бы ты и Лойс, Гарри и другие мои друзья смогли бы присутствовать.

«ВЕРОЛОМНЫЙ ПРЕДАТЕЛЬ ИЛИ ЗАСЛУЖИВАЮЩИЙ ДОВЕРИЯ УЧИТЕЛЬ?

В то время как магглорожденные волшебники и ведьмы боятся за свои жизни, а ренегаты пожиратели смерти растворяются в воздухе, Северус Снейп вступил во второй год своего испытательного срока в Школе Чародейства и Волшебства Хогвартс.

Северус Снейп (40), наиболее известный из всех пожирателей смерти, в прошлом году избежал пожизненного приговора в Азкабане, после того как Гарри Поттер и магглорожденная волшебница Гермиона Грейнджер дали показания в его пользу. С тех пор Гермиона Грейнджер…»

* * *

Гермиона отшвырнула газету с такой силой, что та пролетела над столом и приземлилась на пол. Волшебники, изображенные на первой странице, потеряв ориентацию в пространстве, неуклюже спотыкались внутри прямоугольника.

— Это отвратительно, — прошипела Гермиона. — Неужели они не могут оставить тебя в покое?

Северус возле неё вздохнул.

— Спасибо, что привлекла к газете внимание всех наших студентов.

Он вытащил волшебную палочку и взмахнул ею. Отброшенная газета тихо приплыла обратно на стол, сама собой разворачиваясь рядом с его чашкой чая.

С непроницаемым выражением лица он просмотрел статью. Наконец, он вновь взглянул на Гермиону: глаза черные, губы сжаты в тонкую линию.

— А чего ты ожидала, Гермиона? Было бы неплохо, если бы ты не забывала, с кем имеешь дело, — сказал он тихим, опасным тоном, который мог бы скрыть гнев столь же хорошо, как и горечь. — Они не забывают.

Она задумалась, имел ли он в виду лишь себя. Мысль об исчезнувших пожирателях смерти никогда не покидала её разума.

— Да, сэр, — прошептала она.

Каменное выражение его лица на секунду дрогнуло, прежде чем он устремил на неё хмурый взгляд.

— Ты должна быть в состоянии произнести моё имя завтра, — заметил он. — Если это так трудно, возможно, нам стоит выделить тебе какое-то время, чтобы потренироваться в его произношении?

Приподняв бровь, он побарабанил друг об друга кончиками сцепленных пальцев.

Рука Гермионы сразу задрожала, и ей пришлось поставить чашку. Её сердце пропустило несколько ударов, заставив её почувствовать слабость.

— Да, с-Северус, — выдохнула она.

— Северус, — повторила она на этот раз тверже. — СЕ-ВЕ-РУС.

Он усмехнулся, глядя на неё.

— Смотри, не так уж сложно. Хотя я полностью уверен, что в субботу мы прочтем в этой газетёнке статью, которая будет утверждать, что единственной вещью, побудившей тебя выйти за меня замуж, является тот факт, что я способен, по крайней мере, произнести твоё имя безошибочно. Если я правильно помню, есть прецеденты, касающиеся твоего имени, не так ли, Гер-ми-во-на (1)? Или мне следует просто говорить Миона?

Гермиона не смогла удержаться от улыбки. Но мерзкая статья, всё ещё находящаяся на виду, снова быстро испортила ей настроение. Уставившись в свою пустую тарелку — она просто недостаточно проголодалась, чтобы есть завтрак — она, наконец, высказала то, что больше всего её беспокоило относительно их предстоящего брака.

— Думаю, меня гораздо больше волнует, что эта — эта скандальная газета напечатает, что это ничто иное, как брак на бумаге, — она бросила на Северуса тревожный взгляд.

— Не сомневаюсь, что именно это они и напечатают. Или еще что-нибудь похуже, — откровенно сказал он. — Однако Айселина Локсвейлд-Спэлт провела тщательное исследование. Она лучший юрист, которого можно купить за деньги, Гермиона. Мой испытательный срок просит лишь «брак». Он не требует специальных обрядов — черт возьми, он даже не требует консуммации (2)! Насколько я могу видеть, у них нет способа оспорить законность нашего брака. Это было бы возможно, если бы мы поженились только, чтобы спасти меня от Азкабана, — когда он продолжил, его голос был таким тихим, что Гермиона поняла, что сказанное им могла услышать лишь она. — Я не уверен, что же мы в точности делаем. Но что бы это ни было — это не просто «напоказ». Никогда не сомневайся, что бы это ни было, это по-настоящему.

* * *

28 апреля 2000 года в пятницу Рон Уизли встретился с Лойс Петрел в маггловской американской кофейне за завтраком. Поскольку они были здесь не впервые, он чувствовал себя вполне самоуверенным и совершенно космополитичным (3), подходя к бару и заказывая половину-кофе-без кофеина — капучино — с кремом — но — содержащий-какао и несколько этих американских котелков — нет, капкейков-нет, маффинов.

Пока Рон ждал, когда его заказ будет готов, он мельком взглянул на свое отражение в блестящей металлической поверхности оборудования. Одетый в черные джинсы и темно-серый джемпер (выбранные Лойс) с волосами до плеч, стянутыми в аккуратный конский хвост, он выглядел почти как маггл. И как взрослый, что было бесконечно важнее для него. Он должен быть взрослым. Лойс нравилось шутить также много, как и ему, но она воспитывала дочь одна с шестнадцати лет. Если у их отношений вообще было будущее, он должен быть для неё мужчиной, а не мальчиком.

Иногда, как сегодня, это было весьма трудно для Рона. Когда они устроились в удобных креслах, на маленьком круглом столике между ними стояли кружки с кофе и тарелки с маффинами, он позволил себе бросить сердитый взгляд на сумку, содержащую их с Лойс уменьшенные парадные мантии, а также свадебный подарок для Гермионы и Снейпа, совместно купленный ими днем раньше.

Затем он снова повернулся к привлекательной темноволосой женщине и выдавил слабую улыбку.

— Я просто не могу поверить, что это на самом деле происходит, — пробормотал он.

Лойс — хорошо осведомленная об его предвзятом отношении к зельевару и затухающей влюбленности в Гермиону — закатила глаза.

— В самом деле, Рональд, — сказала она, превосходно имитируя Гермионину манеру говорить, прежде чем продолжить своим обычным мягким голосом. — Даже слепой может увидеть, как сильно Гермиона любит Северуса. И хотя, зная Северуса, ему это, возможно трудно признать, совершенно очевидно, что его весьма влечет к ней. И, — она подняла палец, чтобы предупредить опрометчивые слова, которые спешили сорваться с языка Рона, — он очень сильно заботится о ней.

Рона это не убедило, но он знал, что с Лойс лучше не спорить.

— Ну, раз ты так говоришь…

* * *

Примечания переводчика:

(1) намек на Виктора Крама, по всей видимости

(2) Консумма́ция (лат. consummatio, «довершение») — термин, употребляемый иногда для одной из составляющих брака, а именно первого осуществления брачных отношений (полового акта).

(3) космополитичный — свободный от национальных предрассудков, чувствующий себя как дома в любой стране мира.

Лойс вздохнула в свой бело-шоколадный мокко.

— Признаю, что их ситуация с его испытательным сроком и её ученичеством кажется мне немного странной. Но уверяю тебя, я видела отношения, которые базировались на гораздо более сомнительных основах.

Рон проглотил все неуважительные замечания, которые его подмывало сделать о своем бывшем учителе зельеварения, и вместо этого вгляделся в лицо Лойс. Он и раньше замечал, что иногда, когда они говорили об отношениях или об Алине, по её лицу пробегала тень, а губы сжимались в суровую линию. Он догадался, что в такие моменты она думала об отце Алины. Как правило, это заставляло Рона быстро заткнуться. Сегодня он не чувствовал себя комфортнее, но что-то все-таки побудило его заговорить.

— Как это было между тобой и отцом Алины? — спросил он. — Вы когда-нибудь думали о женитьбе?

Лойс опустила свою кружку. Её лицо застыло. Рон мгновенно пожалел о своем вопросе. Он заговорил слишком рано? Всего несколько недель назад он, вероятно, сразу же всё испортил бы. Но сейчас — сегодня, впервые за все время — подумал он, изумляясь — он вспомнил о том, как Гермиона много раз ворчала, чтобы ОН ДУМАЛ, РАДИ ВСЕГО СВЯТОГО, прежде чем открывать рот. И он прикусил свой язык. Сильно.

Лойс рассеянно повертела кружку перед собой, поворачивая её то так, то этак.

— Он… он говорил мне, что работает над докторской степенью по социологии. В то время моей жизни для меня это было весьма притягательно. «Настоящий» мужчина, гораздо старше меня. И «интеллектуал». В моих глазах, чтобы работать над докторской степенью, он должен был быть жутко гениальным. Он был моей первой страстью и моей первой настоящей любовью, в одном флаконе… Опасное сочетание. И, конечно, я была молода, глупа и беспечна, — она отсчитала слова на пальцах.

— Оглядываясь назад, полагаю, я могла бы заметить, что что-то не так. Его… исследования не приносили ему счастья. Он постоянно казался очень напряженным. Думаю, он был весьма честолюбивым, но его слишком волновало стремление быть поистине выдающимся. Ему не хватало… ну, полагаю, ты назвал бы это «гриффиндорской» отвагой, — Лойс пожала плечами. — Я думала, он просто был вдумчивым в привлекательной, мрачно-академической манере.

Мы часто спорили. Ему было неуютно находиться с моими друзьями или бывать в обществе. Все те обычные вещи, которые делают молодые люди: посещение ночных клубов, кино, даже просмотр телевизора… он не любил всего этого. Сначала я принимала его позицию за презрение интеллектуала и очень старалась оправдать то, что он, как я думала, ожидал от меня.

Затем… кстати, всего через несколько дней после крупной ссоры я узнала, что беременна.

Глаза Лойс потемнели, её мысли были явно где-то далеко. Она встряхнулась, словно ей пришлось приложить физические усилия, чтобы заставить сознание вернуться обратно к настоящему. Мгновение Лойс задумчиво смотрела на Рона, будто пыталась увидеть его насквозь или заглянуть внутрь него, стараясь прочесть его мысли.

— Думаю, должно быть, он являлся волшебником, — сказала она, наконец. — Когда я пришла к нему на квартиру, чтобы сказать, что беременна, квартира исчезла. Кнопка его звонка у главного входа, табличка с его именем. Внутри здания пропала целая чертова лестничная площадка с дверью в его квартиру. Я думала, что схожу с ума. Потом я отправилась в его университет. На факультете никогда не слышали об аспиранте, работающем над докторской степенью, с именем, которым он мне представился. Несколько знакомых, с которыми мы вместе выходили в свет… никто из них действительно не помнил его. Они вспомнили, что проводили с нами время, но воспоминания об его имени или о том, что он изучал, были размытыми. Когда я спросила, знают ли они, куда он исчез, они то пожимали плечами, то предполагали, что, возможно, его где-то приняли на работу, или его семья переехала. Или «что-то в этом роде».

Как бы то ни было. Он исчез. Я осталась одна. Мне было шестнадцать, и я была беременна, — её глаза увлажнились. — Проклятье, — тихо сказала она. — Я не хотела плакать.

— Но если всё это… — она выдавила улыбку и сделала жест в воздухе между ними. — Если всё это между нами предположительно куда-нибудь приведет, ты заслуживаешь знать правду об отце Алины. Или столько правды, сколько я в состоянии тебе рассказать, — она остановилась, а когда продолжила, её голос был хриплым от горечи — Я даже не могу сказать Алине имя её отца, Рон. Потому что он лгал мне. Он даже никогда не говорил мне свою гребаную фамилию.

* * *

Вход в Министерство Магии для посетителей находился в старомодной телефонной будке. Рон шагнул за неё и потянул Лойс ближе к стене здания, к которой прижимался телефон-автомат. Улыбнувшись ей, он вытащил волшебную палочку.

— Я только быстро наброшу «Отводящие» чары, так мы сможем натянуть мантии, — объяснил он, ловко взмахнув палочкой и пробормотав несколько слов.

Ещё одно вращение палочкой, и мантии размером с носовой платок, которые он вытащил из своей сумки, превратились в тяжелую ткань, развернувшуюся в его руках.

— Это тебе.

Ощущая неловкость, Лойс быстро одела мантию цвета бордо.

— Как я выгляжу? — спросила она и покружилась перед ним.

— Сногсшибательно, — еле слышно проговорил Рон. Судя по его онемевшему выражению лица, он был совершенно искренен.

Лойс рассмеялась. Пусть Рон и был на пару лет её моложе, но она очень сильно ценила его прямолинейную честность и даже его порой болезненно-наивную простоватость.

— Не думаешь, что другие будут возражать — что я не в маггловской одежде?

— Ну, зато под мантией у тебя маггловская одежда, — ухмыльнулся ей Рон. — Я полагаю.

— Это неподходящий момент для любых сравнений между маггловским и волшебным нижним бельем, Рональд Уизли. Но честно? Ты действительно думаешь, что это нормально?

— Конечно, нормально. Нет закона, запрещающего магглам носить мантии. И, кроме того, я уже говорил тебе. Ты прекрасна!

В телефонной будке было немного тесно, но Рон не возражал. «Конечно же, нет», — подумала Лойс, когда они вошли в людный коридор. В конце концов, в этом необычном лифте ему удалось получить не только крепкие объятия, но ещё и поцелуй. Лойс усмехнулась. Пусть техника Рона и не была очень изысканной, но его губы ощущались на вкус, словно спелые лесные ягоды: свежие и терпкие.

Гарри и Джинни уже поджидали их.

— О, только посмотри на себя! — воскликнула Джинни. — Почти как ведьма! — она взглянула на своего брата. — Надеюсь, Рон, ты предложил этот цвет не для того, чтобы просто досадить Алине?

Лойс тихо засмеялась.

— Он мог бы. Но нет, несмотря на то, что это почти гриффиндорский красный, цвет выбирала я — потому что он красиво смотрится с моими волосами и глазами. И думаю, чтобы сойти за ведьму, я всё же упустила один важный инструмент.

— Я был бы счастлив дать тебе подержать мою волшебную палочку, — сразу же предложил Рон.

Джинни застонала. Лойс дала ему притворный подзатыльник.

— Я просто уверена, что ты…

Рон снова усмехнулся.

— Но честно, Лойс, не думаю, что обладать палочкой незаконно для тебя. Преступление — продать её тебе. И потом, вы же знаете, что они говорят…

Лойс изогнула, глядя на него, бровь.

— Будучи в Риме, поступай как римляне? (1)

Джинни нахмурилась.

— Я думала, что это скорее: «Будучи в Риме, держись, черт побери, подальше от заколдованных фонтанов и Ватикана»?

Рон покачал головой и поймал взгляд Лойс.

— На самом деле, я хотел сказать… ну, кровь гуще воды (2), и всё такое. Ты — мать Алины. Теперь ты — часть нашего мира.

* * *

Когда Гарри, Джинни, Рон и Лойс вошли, зал министерского ЗАГСа был уже заполнен. Лойс увидела многих ведьм и волшебников, которых знала и по Хогвартсу, и по Ордену. Для начала в переднем ряду выстроились все Уизли. Одному из них предстояло проводить церемонию. Сегодняшний день ознаменовался звездным часом Перси Уизли — и его первой свадьбой в качестве регистратора.

Рон объяснил, что этот свадебный отдел был не очень популярен среди волшебного мира. Большинству людей хотелось особых магических обрядов. Очевидно, такие ритуалы могли увеличить магические силы пары и повысить её плодовитость. Лойс нашла эти идеи довольно занятными. Однако, учитывая ситуацию Гермионы и Северуса, она хорошо понимала, почему они предпочли для этого события ЗАГС.

Тем не менее, если взглянуть на вещи, эта свадьба была бы впечатляющей. В передней части комнаты кружила дюжина репортеров и фотографов. И хотя, кажется, здесь присутствовало много друзей и знакомых, какое-то число зловещих фигур в темных мантиях оставалось в тени, в задней части зала.

— Здравствуй, Гермиона. Ты действительно прекрасна сегодня! — Лойс крепко обняла подругу.

Гермиона, несомненно, выглядела прелестно — даже бледная, как полотно. Мягкий, зеленый, оттенка мха, бархат её длинного платья мерцал под подолом и вырезом привычной черно-зеленой ученической мантии, а широкая лента такого же цвета и ткани удерживала её вьющиеся волосы от лица. Помимо этого, единственной её уступкой событию стали драгоценности.

Гермиона одела на себя изумруды.

— Обычно, ведьмы не одевают драгоценности на свадебную церемонию. Но, поскольку сегодня это действительно всего лишь бюрократический акт, я подумала, что тоже могу поступить как магглы, — Гермиона взволнованно пожала плечами.

— Твоя бабушка была бы очень счастлива, если бы знала, что ты одела её драгоценности в день своей свадьбы, — сказала Лойс. — И я люблю символизм.

Пальцы Гермионы взлетели вверх, чтобы коснуться изумрудных бусин своего ожерелья.

— Да, — согласилась она с легкой улыбкой, — Изумруды для любви и жизни.

* * *

Бывший пациент Лойс был облачен в свои привычные строгое выражение лица и черную мантию. Однако она подозревала, что хмурость была связана с присутствием полной волшебницы, представившейся как Долорес Амбридж, Инспектор Пробации, которая прицепилась к Перси Уизли, словно отвратительный розовый репейник.

— Спасибо за приглашение, — улыбнулась Лойс и протянула руку.

— Лойс. Как хорошо, что ты пришла, — выдавил Снейп, сердито глядя на топчущуюся на месте Амбридж.

— Не напрягай свой голос, Северус. Он тебе скоро понадобится, чтобы произнести несколько очень важных слов.

На секунду Снейп посмотрел на неё так, словно хотел заколдовать. Но потом он удивил Лойс. На его губах промелькнул намек на улыбку, и он склонил голову, позволяя своим волосам упасть вперед так, чтобы скрыть смягчившееся выражение его лица.

— Да, несомненно, он мне понадобится, — ответил он — и на этот раз его голос тек плавно, словно шелк.

* * *

Церемония была короткой, по существу, и прошла без помех.

— …как говорится в старой пословице, брак, — произнес Перси Уизли, — подобен мосту, который вам придется каждый день восстанавливать — с обеих сторон. Надеюсь, что мост, построенный вами, сохранится на долгие годы и будет достаточно прочным, чтобы осторожно перевести ваши жизни на другой конец любой реки, которую вы захотите пересечь.

— Э-э… профессор Снейп? Вы можете поцеловать Гер… э-э… невесту.

К всеобщему удивлению, Северус именно это и сделал.

* * *

Если бы взгляды могли убивать, ни Гермиона, ни Северус не пережили бы церемонию. Жабообразной Инспекторше Пробации в вычурном твидовом костюме определенно было не до веселья.

* * *

Двенадцать свидетелей попросили подойти к столу и расписаться на свидетельстве о браке. Лойс была немного шокирована, но также и весьма довольна, когда назвали её имя.

Жирные каракули Северуса были поставлены рядом с двумя аккуратными подписями Гермионы: девичьей и новой фамилии в браке, написанными странными чернилами цвета ржавчины.

Лойс склонилась над кремовым полотном пергамента. Простыми черными чернилами она осторожно написала свое имя. Её подпись была двенадцатой, тем самым делая свидетельство юридически действительным.

— Поздравляем! — Лойс широко улыбнулась молодоженам. — Каково это чувствовать себя мужем и женой?

Они оба лишь молча уставились на Лойс, выглядя несколько контуженными.

* * *

Примечания переводчика:

1 — Русский эквивалент этой пословицы: с волками жить — по-волчьи выть; а также не суйся со своим уставом в чужой монастырь.

2 — эквивалент этой английской пословицы — своя рубаха ближе к телу.

Прим. автора: пословица Перси является цитатой немецкого писателя Ульриха Бера: «Брак подобен мосту, который вам придется каждый день восстанавливать — лучше всего с обеих сторон»

Казалось, его жена вот-вот упадет в обморок. Ему же до чертиков хотелось как следует откашляться. И только месяцы беспрестанного зудения Лойс о надлежащей заботе о голосе помешали ему. «Не шепчи, это плохо для тебя. Не кашляй, это ещё хуже. И никогда больше не прочищай горло» — ему позволено вздохнуть? В данный момент Северус не помнил об этом, и ему было наплевать. Не хотелось ему и стакана воды, чтобы облегчить свое состояние.

Чего ему хотелось, так это часа наедине с коллекцией виски Минервы.

— Гермиона, думаю, они ждут нас, — тихо сказал он, поддерживая её под локоть.

— Ох. Да.

— Там будут ожидающие нас журналисты. И фотографы, — напомнил он ей.

— Да. Верно.

Северус ощутил, как она вздохнула, как распрямилась её спина, как она вскинула голову, выпячивая вперед подбородок. Ему не было нужды читать её мысли, чтобы узнать, о чем она думает: «Гриффиндорская отвага». Его одолевало искушение прошептать ей на ухо: «Не поделишься?»

Но раз уж шепот противопоказан для его голоса, он промолчал. Угрюмый взгляд тоже едва ли был бы уместен. Но он полагал, что, как бывшему Пожирателю Смерти, ему позволено оправдывать свое имя даже в день собственной свадьбы. (1) Со строгим выражением лица Северус повел Гермиону к дверям, Поттер и Джиневра Уизли следовали за ними по пятам. Краем глаза он увидел, как Поттер прямо-таки нависал над своей кобурой для волшебной палочки. Он, что, ожидал нападения прямо здесь, в Министерстве?

Снаружи Снейп ощутил себя так, словно попал в грозу — со всех сторон сверкали молнии, шум голосов оглушал подобно грому.

Внезапно Джинни ткнула его в руку.

— Вы должны дать им то, чего они ждут, профессор. Поцелуйте Гермиону, и сделайте из этого хорошее шоу. Гарри будет отвечать на вопросы, пока мы убегаем. Но вы должны предоставить им хоть что-нибудь!

Гермиона замерла, её пальцы вцепились в его руку так сильно, что чувствительная паутина шрамов на внутренней стороне его предплечья заныла. Он взглянул на неё, и внезапно его недоверчивое сердце ёкнуло.

«Она вышла за меня замуж».

Она вышла за него замуж, чтобы обеспечить его свободу. Она вышла за него, потому что любила его всем сердцем. Несмотря на тот факт, что он не любил её.

«…пока», напомнило ему эхо собственных слов, и странное чувство скручивалось и раскручивалось внутри него. Сильнее жажды, отличное от вожделения.

И она хочет меня.

От этой мысли желание вспыхнуло в недрах его живота, распространяя свои огненные щупальца ниже.

— Гермиона, — выдохнул он.

Она повернулась, её глаза были огромными. Зеленая, цвета мха, лента в волосах и сверкающие изумруды на шее обнаружили в её глазах зеленые искорки, которых он никогда раньше не замечал. Она сглотнула и быстро облизнула губы кончиком языка.

На секунду он задумался о том, как ощущался бы её язык, если бы сплелся с его собственным — затем он прижался губами к её губам.

На мгновение она застыла, несомненно, удивленная его действием, прежде чем обмякнуть в его руках. Её бедра качнулись к нему, а небольшая округлая грудь дразнила даже сквозь все слои разделявшей их ткани.

И её губы…

…её губы вкуса лета.

* * *

Свадебный прием проводился в Выручай-комнате.

Комната превзошла саму себя и превратилась в прекрасный зал с парящим деревянным потолком, похожим на перевернутый корпус судна. Отображающие сцены мифических садов гобелены покрывали стены мягкими зелено-кремовыми тонами с приглушенными брызгами оттенков розового и ирисового цвета. Высокие готические окна выходили на красивое золотистое летнее солнце где-то и когда-то. Длинный стол, украшенный белым полотном, драгоценным фарфором и блестящими серебряными столовыми приборами занимал середину комнаты, в окружении множества кресел с высокими спинками, подобранных к гобеленам.

В центре обеденного стола раскинулись композиции из листьев и цветов, сверкающих зеленым, желтым и белым, наполняя комнату свежим ароматом совершенной весны.

— Ух, ты, — прошептала Гермиона в благоговении.

Северус и их гости также были поражены, царящую в зале тишину нарушал лишь редкий шепот, когда их друзья один за другим входили в комнату.

— О чем ты думаешь? — спросила она, с изумленным взглядом поворачиваясь к мужу.

Северус моргнул, открыл было рот, затем снова закрыл его. Он онемел так же, как и она.

— Ни о чем, — признался он, его голос был более хриплым, чем в предыдущие недели. — Мне... возможно, мне следовало бы, но… я был…

Он указал на кольцо на её пальце. В тот момент, когда зачарованная сердечная жила дракона коснулась их кожи, она превратилась в пару золотых обручальных колец.

Гермиона кивнула.

— Я не смогла придумать ничего полезного, чтобы на чем-нибудь сосредоточиться.

На её лице расцвела улыбка.

— Это абсолютно волшебно.

К её удивлению он улыбнулся в ответ.

— Безусловно. Ни о чем тебе не напоминает? О чем-то, что ты, возможно, неосознанно связывала с… этим событием?

Гермиона сморщила лоб. Да, почему-то ей казалась знакомой эта комната, или что-то в этой комнате. Но она знала, что никогда раньше здесь не бывала. Она откинула голову назад, изучая медового цвета балки над их головами. Стая белых голубей сидела на балках под высоким, сводчатым потолком.

«Будем надеяться, они такие же волшебные, как и остальная комната», — подумала Гермиона, — «и не нагадят нам на пол». Она посмотрела в окно в дальнем конце комнаты. По золотистым божественным лучам, падающим в комнату, она узнала это место.

— Боже мой, — выдохнула она и быстро заморгала.

— Что такое?

— Теперь я помню, откуда знаю эту комнату, — толика грусти все-таки проникла в её голос, как она не старалась этому помешать. –Так глупо. Это из книги, которая у меня была в детстве. Знаешь, такие книги люди дают маленьким девочкам, чтобы те могли вообразить свой счастливый конец.

* * *

Примечания переводчика:

1 — Severus (лат.) — суровый, строгий

* * *

Дорогие читатели,очень жду ваших отзывов и комментариев.

— А что комната напоминает тебе? — спросила Гермиона и перевела свой удивленный взгляд на него.

Северус Снейп уставился на стол. Он рассеянно поднял руку ко лбу, словно хотел разгладить на нем морщины или предотвратить надвигающуюся головную боль.

— Цветы, — сказал он наконец. — Моя мать любила цветы и их скрытый смысл. У неё была старая маггловская книга 19 века — её мать тоже была магглой — о тайном языке цветов. Когда я был ребенком, она часто придумывала для меня истории, пока работала в своем маленьком садике. Полагаю, ты могла бы назвать их историями со счастливым концом, которые мать придумывает для сына.

— О, — Гермиона обратила свое внимание на цветы.

Северус знал, что она узнает их благодаря своим ЖАБА по травологии.

Там было три оттенка зеленого — папоротник, молодые дубовые листья и плющ, три оттенка белого — цветущий мирт, цветы яблони и жимолость, и три — желтого — ирис, цинния и нарциссы.

— Значит, в этих цветах скрыто послание для нас?

Он кивнул:

— Да.

Его глаза сверкнули, словно обсидиан, в лучах солнечного света, проникающего сквозь высокие окна.

— У каждого растения и цветка в этой композиции есть свое собственное значение. Папоротник означает магию, защиту и искренность. Дубовые листья, — он не смог удержаться от улыбки, — храбрость. Плющ, конечно же, — олицетворение супружеской любви. Мирт — древний еврейский символ брака. Но согласно цветочной традиции он просто означает любовь. Цветы яблони — удачу. Жимолость… — он слегка нахмурился, — узы любви. Желтый ирис — страсть. Цинния… верную память. А нарциссы…

— Я думала, нарциссы означают что-то плохое, — сказала Гермиона, очевидно, вспоминая некий полузабытый маггловский фольклор.

— Не тогда, когда их много.

Гермиона рассмеялась:

— Здесь их довольно много.

— Действительно.

— Так что они означают?

Почему-то его рука скользнула по её спине, наслаждаясь ощущением гладкого бархата поверх мягких изгибов. Он слегка наклонил свою голову к её голове. Ровно настолько, чтобы почувствовать запах её волос. Могут ли волосы пахнуть солнцем?

— Радость и счастье, — ответил Северус.

* * *

Где-то между сыром и десертом Алине стало скучно, и она заерзала на шершавой ткани своего причудливого стула. Было очень сложно не закручивать косички вверх-вниз, пытаясь занять чем-то руки. Но она не жаловалась. Она бы предпочла снова оказаться погребенной под обломками, чем испортить праздник своим любимым преподавателям. Хотя она должна признать, что больше предпочитала вечеринки факультета Слизерин. У взрослых такое скучное представление о веселье.

Вдруг кто-то слегка подтолкнул её локтем. Обернувшись посмотреть, кто это, она увидела молодую светловолосую ведьму, которая дружила с Гермионой. «Когтевранка, как Прю», — вспомнила Алина.

— Здравствуй, Алина, — сказала та. — Не знаю, запомнила ли ты мое имя, когда нас знакомили. Я Луна. Знаю, звучит ужасно, когда взрослые так говорят, но я много о тебе слышала. Не хочешь немного исследовать комнату? Я не уверена, что смогла бы сейчас проглотить даже маленький кусок. И боюсь, что между сыром и десертом обязательно втиснут ещё одну или две речи.

Алина повернулась к матери:

— Мам? Можно? Пожалуйста!

Лойс нахмурилась, глядя на неё.

— Мы никуда не пойдем, Лойс, — вставила Луна. — Эта комната особенная. И вполне надежная. Поверьте мне.

— И ты не против?

Луна улыбнулась:

— Иначе я бы не предложила. Давно не видела эту комнату в действии. Мне будет так же интересно, как и Алине. Не волнуйтесь. Я думаю, Гермиона очень рада видеть вас здесь сегодня.

Её мама выглядела признательной, и Алина тут же почувствовала себя пристыженной. Гермиона нянчилась с ней, когда она была ребенком. А профессор Снейп был главой её факультета. А она даже не смогла посидеть спокойно на их свадебном ужине.

— Действительно, не волнуйтесь, — Луна взглянула на Алину. — И ты тоже. А сейчас пойдем, Алина! Ты знаешь, что это за Комната?

* * *

Выручай-комната была совершенно удивительной, решила Алина.

Луна рассказала ей разные истории о комнате, некоторые из них были довольно страшными. А сама комната! В деревянных панелях под гобеленами они обнаружили множество скрытых отделений и шкафчиков. В одном из них нашелся большой серебряный меч с рубинами на рукояти, спрятанный за защитным стеклянным щитом. Алина изумленно уставилась на него, в то время как Луна улыбнулась и кивнула.

— Ох… — Ликование нахлынуло на Алину, когда она подумала о том, как бы её друзья отреагировали на то, что она увидела здесь сегодня. Меч Годрика Гриффиндора!

Более того: Выручай-комната сделала ей подарок.

Когда Алина сунула руку за небольшое отверстие в панельной обшивке, оно распахнулось, как автомат с жевательной резинкой, и в её ладони выпрыгнул маленький мешочек из темно-синего бархата. Внутри оказался крошечный серебряный колокольчик с ручкой из красного дерева и шелковым платком, обернутым вокруг язычка.

Когда она захотела отодвинуть ткань, Луна положила свою ладонь на колокольчик:

— Не надо. Можешь быть уверена — он волшебный, и неизвестно, какой эффект может иметь звук колокольчика. Спрячь его пока. Ты сможешь рассмотреть его позже, с друзьями, — Луна задумчиво взирала на небольшой колокольчик. — Возможно, тебе следует показать его учителю… С другой стороны, не думаю, что у Выручай-комнаты появилась привычка делать опасные подарки. О, а сейчас, думаю, время для десерта. Готова съесть еще что-нибудь?

Алина осторожно положила колокольчик обратно в мешочек и спрятала его в глубинах мантии.

— Конечно. Ты чувствуешь запах шоколада?

Поднявшись на ноги, Алина заметила что-то, лежащее на каминной полке между двумя золотыми подсвечниками.

— Смотри! Ещё один нарцисс! Интересно, что здесь делает один цветок?

Луна пожала плечами.

— Может быть, его забыл домовой эльф? Пойдем, думаю, твоя мама захочет поговорить с тобой, пока банкет не закончился.

Было уже за полночь, когда они покинули Выручай-комнату и спустились в подземелья.

Звуки их шагов отдавались эхом в тихих коридорах и на пустых лестницах. Высокие каблуки Гермионы стучали странным дискантом к напряженной походке её мужа.

Муж.

При этой мысли её сердце тревожно забилось в груди, а чувствительную кожу рук закололо. Она взглянула в сторону Северуса, когда они пересекали вестибюль к лестнице, ведущей вниз, в их квартиры.

Это была их первая брачная ночь.

Как бы поздно ни было, как бы она ни устала, её сердце забилось быстрее, а живот нервно сжался. Она знала, что Северус был честен, когда говорил, что не любит её. Также как он был искренен, когда признавался, что чувствует к ней влечение. Что заботится о ней. И вчера утром, когда заверил её, что чем бы ни обернулся этот брак, он будет настоящим.

Затем портрет распахнулся, открывая вход на лестницу, ведущую к ним в апартаменты.

Что же сейчас произойдет?

Оказавшись в коридоре, Гермиона нахмурилась. Прихожая была гораздо длиннее, чем она помнила. Северус, должно быть, тоже заметил это, поскольку вздохнул.

— Мне следовало предвидеть это. Полагаю, замок посчитал нужным переделать наши жилые помещения под нашу новую…ситуацию.

— Ситуацию? — она повернулась к нему, разрываясь между раздражением и изумлением.

Он посмотрел на неё сверху-вниз, его ноздри задрожали. Гермиона нахмурилась. Он рассердился? Но его глаза сверкнули черным в свете факелов. Нет, не рассержен. Скорее возмущен. И удивлен тоже.

Она усмехнулась, глядя на него:

— Исследуем?

Как оказалось, Хогвартс не изменил очень многого. Библиотека увеличилась в два раза, как и гостиная, и располагалась теперь между двумя рабочими кабинетами. Рядом с лабораторией они обнаружили прекрасную столовую с балконом. Кроме того, появилась новая ванная комната с маленьким бассейном и душем, достаточно большими для двоих. Спальни замок не тронул.

Они снова очутились в библиотеке, и Гермиона подумала, что все возвращается на круги своя.

Брачная ночь.

Она уставилась на Северуса, неосознанно потирая тонкое золотое колечко на пальце. Она понятия не имела, что… делать… или чего ожидать.

— Что… что произойдет сейчас? — спросила она, наконец.

Было неловко стоять в трех шагах от… своего мужа и чувствовать себя так же, как бесчисленное количество раз, будучи студенткой в его классе: нервной и запуганной. Она сосредоточилась на подоле своего зеленого платья, пытаясь из-под опущенных ресниц незаметно оценить его настроение.

Ему было ненамного уютнее, чем ей. Его глаза блестели, а верхняя губа изогнулась, когда он прорычал: — Если ты боишься, что я потребую от тебя сейчас исполнения супружеского долга, то могу тебя успокоить.

Северус покачал головой, взметнув тонкими, блестящими волосами.

— Гермиона, посмотри на меня!

Двумя стремительными шагами он пересек расстояние между ними. Прохладные пальцы коснулись подбородка и вынудили её поднять голову вверх, пока она не встретилась с ним взглядом. Как всегда его прекрасные черные глаза заставили её живот затрепетать и напрячься.

— Я никогда не потребую ничего от тебя, — сказал он тихим голосом. — Ничего. И менее всего…чего-нибудь…вроде этого. Ты уже дала мне больше, чем я заслуживаю. Мою жизнь. Мою свободу.

Его руки легко и осторожно скользнули по её плечам.

— Пожалуйста, Гермиона, — пробормотал он. — Не смотри так испуганно.

— Но что, — её голос звучал не совсем так, как если бы принадлежал ей, — Но что если я — если я— если бы я хотела, чтобы ты…

Северус приподнял бровь, глядя на нее, и притянул её ближе к себе. Когда она ахнула, почувствовав его возбуждение, прижимающееся к её животу, он усмехнулся.

— Тебе нужно лишь попросить.

Затем он нахмурился, изучая её лицо глазами.

— Почему ты так ужасно нервничаешь, Гермиона?

Её щеки вспыхнули, но она не смогла преодолеть его взгляд.

— Потому что… я никогда… не делала этого раньше.

Его реакция была незамедлительной. Он сделал шаг назад. Он пристально смотрел на неё, лицо было намеренно лишено всякого выражения, которое могло бы выдать его мысли и чувства.

— Мне жаль, — пробормотала Гермиона, опускаясь в одно из мягких кресел и пряча лицо в руках. Это была, несомненно, самая странная брачная ночь, которую она когда-либо могла себе представить, с невестой, извиняющейся за тот факт, что все ещё девственница.

Раздался шорох его мантии, и её окутало его ароматом. Нежные пальцы потянулись к её рукам, отводя их от лица. К её удивлению, Северус стоял перед ней на коленях.

— Это я должен извиняться, — сказал он серьезно. — Пожалуйста, прости меня. Я никогда не думал, что… — он покачал головой. — Возможно, пора перестать ожидать чего-либо, когда моя жизнь, кажется, состоит исключительно из сюрпризов в последнее время.

Северус привлек её руки к своим губам и поцеловал их. Он ронял поцелуи на её ладони и нашептывал ласки сквозь её пальцы. Мягкие прикосновения к весьма чувствительной коже рук отправило сквозь её тело дрожь наслаждения и вызвало трепещущий вздох. Её реакция, казалось, доставила ему удовольствие. Медленно, осторожно, словно хотел убедиться, что не испугал её, он потянулся вверх и провел кончиками пальцев по линиям лица: лоб, висок, ухо, рот, пока не дошёл до подбородка. Он наклонился вперед — она нагнулась к нему — их губы встретились. Словно теплым шёлком его губы накрыли её рот. Когда его язык метнулся к её губам, ощущение было сильным. Со вздохом наслаждения её губы открылись его прикосновению.

Он изучал её, дразня языком уголки её рта, плавно двигаясь внутри, вращаясь по внутренней стороне губ, обвиваясь вокруг её языка. Северус имел привкус выпитых ими вина и виски, специй и намека на горький шоколад на десерт.

* * *

Очень жду ваших комментариев, дорогие читатели)

* * *

Вернувшись обратно в мир, Гермиона оказалась на коленях. И лишь объятия Северуса удерживали её от падения.

— Думаю, — сказал он хрипло. — На сегодня этого вполне достаточно. Мы оба устали и не совсем трезвы.

Когда она издала тихий протестующий стон, он поцеловал её в уголок рта, посылая сквозь её тело новую искру желания. Реакция, которая не ускользнула от его внимания. Его глаза сияли довольным блеском.

— На все есть время, Гермиона. Времени достаточно. Мы по-прежнему на пальцах можем сосчитать, сколько раз мы целовались.

— Но…

— Ш-ш-ш, — он приложил длинный тонкий палец к её рту, прежде чем нежно скользнуть его кончиком по её губам.

— Я хочу тебя, Гермиона, — заявил он. Неподдельное чувство собственничества в его голосе заставило приятное тепло распространиться внутри её живота.

Его губы скривились в неожиданной улыбке.

— Я очень сильно хочу тебя. Но уверяю тебя, что близость наиболее стояща, если процесс достижения её завершения не ускорен, и если каждым этапом наслаждались ради него самого.

Она не могла дышать. Он околдовал её разум, поймал в ловушку её чувства. Она шумно сглотнула, отчаянно пытаясь облачить свои рассыпавшиеся мысли в связный ответ.

— Это… очень похоже на зельеварение, — выдохнула она наконец. — Каждый ингредиент нужно добавлять в точно определенное время… перемешивать определенным ритмом.

И разве не разжигал его язык в ней желание столь же искусно, как сам Северус смешивал свои варева?

— Именно так, — усмехнулся он.

Несмотря на протесты её разгоряченного тела, разум был готов согласиться с его доводами. Сердце же разрывалось на части. Что бы ни случилось, ей не хотелось спать этой ночью в одиночестве. Её выдали, должно быть, лицо или тело. Северус поднялся на ноги и потянул её вверх за собой. После того, как они встали, он ещё раз обнял её, но не позволил ей прикоснуться к нижней части своего тела.

— Чего ты хочешь? Я вижу по твоим глазам — ты хочешь задать вопрос, но не осмеливаешься. Если обычно я, возможно, обрадовался бы столь редкому явлению, сегодня вечером я предпочел бы, чтобы ты просто сказала мне, чего хочешь.

Она глубоко вдохнула. Как взрослая женщина, как его жена она должна быть в состоянии ответить на простой вопрос законченным предложением.

— Даже если — мы не спим друг с другом этой ночью, — сказала она, не обращая внимания на жар, заливающий щеки. — Мне — не хочется спать ночью одной. Если ты не возражаешь.

В глубине его глаз промелькнула эмоция. Неверие? Его объятия стиснулись, позволяя ей ощутить, что, по крайней мере, его тело имело весьма иные представления о темпах продвижения их отношений.

— Возражаю? Глупая женщина. С чего бы мне возражать против этого?

* * *

Вновь появившись из ванной, он был одет в практичную черную пижаму из тонкого хлопка, а не сатина или шёлка, почти такую же закрытую, как его повседневная одежда. Когда он заметил её любопытный взгляд, на его лице промелькнуло усталое выражение.

— Ещё несколько лет назад я понял, что не лучшая идея носить излюбленные большинством волшебников ночные рубашки… или любые — скажем так, «соблазнительные» ткани — в случае, если меня вызвали.

Гермиона уставилась на него, лишившись дара речи. Она не ожидала, что его новообретенная откровенность простирается настолько далеко.

Старый, как человечество, инстинкт тронул её сердце. Если бы только она могла исцелить его сердце, убрать эти боль и страдания. Но увидев его унылые черные глаза, она осознала, что одного лишь инстинкта будет недостаточно. Возможно, даже ничего не сможет помочь. Внезапно годы и опыт, разделявшие их, превратились в глубокую пропасть.

Он прошёл мимо неё и скользнул под зеленые покрывала, не удостоив её ещё одного взгляда. Только устроившись в её магически расширенной кровати на четырех столбиках, он снова взглянул на Гермиону.

И затем Гермиона показала, что была истинной гриффиндоркой.

Улыбнувшись мужу, она начала раздеваться.

Наконец, она стояла обнаженной перед своей кроватью. Она остро осознала, что её соски все ещё напряжены от возбуждения и легкой прохлады в комнате, и собственное ужасное смущение от демонстрации себя Северусу со всеми своими маленькими недостатками: багровым шрамом на шее от ножа Беллатрисы, более бледной отметины от проклятия, ударившего в неё в Министерстве Магии, немного несимметричной формы груди, того, как болезненно выпирали тазовые кости из-за её излишней худобы.

С некоторым волнением она отыскала его глаза и была потрясена силой его взгляда. Его глаза сверкали, лицо — она никогда раньше не видела Северуса Снейпа таким… выражение его лица было незащищенным, открытым, не для мира, а лишь для её глаз.

И он смотрел на неё, словно она была… она не могла подобрать верного слова, плененная этим чарующим взором… чем-то особенным и неожиданным, по крайней мере.

Она прошлепала к кровати и вытащила из-под подушки свою ночную рубашку.

— Зеленая, — сказала она многозначительно.

— Я вижу.

Когда Гермиона скользнула в постель, её пульс участился. Она никогда раньше не спала с кем-то в одной постели. Даже после нескольких лет общежития, это будет новым опытом.

— Можно… мне?

Он нахмурился, но кивнул.

Она неловко дернулась, прежде чем свернулась напротив него. Он был слишком худым для человека его размеров. Но рядом с ним она чувствовала себя хорошо. Сильный, теплый и крепкий. Её окутал его дразнящий привычный запах. Северус шумно выдохнул, затем обнял её рукой, притягивая ближе к себе. Гермиона ощутила, как с её губ сорвался небольшой вздох удовлетворения, прижимаясь ближе к мужу и вдыхая его особый аромат.

Несколько вздохов спустя она уже заснула, погрузившись в теплую темноту безопасного, защищенного сна, на этот раз совсем без каких-либо сновидений и кошмаров.

— Живоглот! Глотик! Глоооотик! — паникующий голос Алины Петрел громко отдавался эхом в подземельях Слизерина.

Эб — Эбенезер Сибли-Стайл — вынырнул из своего эссе по Зельям.

— Что случилось, Али?

— Кот Гер — миссис Снейп! Я должна была следить за ним на выходных, пока их нет. А сейчас и ЕГО тоже нет! — её нижняя губа дрожала. — Я обещала заботиться о нем. И теперь он исчез, а их нет всего два часа!

— Дерьмо, — лаконично произнес её друг. — Где ты видела его в последний раз?

— Я не уверена. Какое-то время он исследовал общую гостиную, затем свернулся на моей кровати. Мне всё ещё нужно было написать то эссе для профессора Макгонагалл, сделав половину, я решила одним глазком взглянуть на Глотика, чтобы удостовериться, всё ли с ним нормально, не хочет ли он еды или ещё чего-нибудь… а он исчез!

Эб состроил своё лучшее задумчиво-хмурое выражение лица, кончиком указательного пальца правой руки водя по губам. Алина закатила глаза. Он немного перестарался с подражанием главе факультета. Если профессор Снейп когда-нибудь поймает его за этим, Эб, наверное, проведет остаток семестра на отработках, оттирая котлы и маринуя лягушачьи мозги.

— Нам нужно немедленно обыскать помещения факультета, — решительно заявил он. — Он ведь полукнизл, верно? Поэтому призывающие чары исключены.

Алина кивнула. О боже, этого не могло произойти! Не с ней. Гермиона полагалась на неё!

Эб уже приближался к старосте — семикурснику Сайэрдху Вэйзи.

— Сэр? У нас проблема…

* * *

— Не бойся, — понизив голос, сказал Северус. — Просто держись крепче.

Самый громкий хлопок трансгрессии, который Гермиона слышала до сих пор, охватившая её чернота казалась бесконечной, хотя, возможно, всё длилось не больше нескольких секунд. Но и эти секунды оказались достаточно пугающими — пребывание вне тела, заключение в никуда, невозможность дышать, чувствовать.

Затем она снова очутилась в его объятиях: его губы на расстоянии поцелуя, глаза пронзительны, словно он мог заглянуть прямо в её сердце.

Северус, казалось, неохотно отпустил её. Что касалось Гермионы, она была бы счастлива оставаться в его объятиях немного дольше, где бы они ни были.

…где бы они ни были?

— Где мы? — спросила она. Отдаляясь от него, она изумленно повернулась вокруг себя, открыв рот от удивления при виде фасада огромной, нависающей над ними церкви. — Мы больше не в Британии, да? Вот почему ты попросил меня надеть маггловскую одежду!

— Превосходная дедукция, мисс Грейнджер, и как вы это заметили? — усмехнулся Северус. — Собственно говоря, мы во Франции.

— Миссис Снейп, — возразила она. — И я знаю об этом. Говорящие по-французски люди и уличные знаки на французском — главный ключ. Также шум трансгрессии был громче, чем обычно — Я не знала, что ты можешь выполнять кросс-канальную трансгрессию, — она постаралась не хмуриться. Она безоговорочно доверяла ему.

— Расслабьтесь, миссис Снейп, — прошелестел он. — Пока я не отважусь на кросс-континентальную парную трансгрессию без абсолютной необходимости, вы в полной безопасности в Европе со мной.

— Ты выполнял кросс-континентальную трансгрессию? — Гермиона изумленно уставилась на своего мужа.

С лёгкой ухмылкой он кивнул.

— Трансгрессия требует силу и концентрацию. У меня есть и то, и другое.

— Хмм, — это было очевидно. — Где именно мы во Франции? И зачем ты меня сюда привел?

— Это Шартрский собор (1). Один из лучших образцов готической архитектуры во Франции. Знаменит своими витражами исключительно ярко-синего цвета. Ну, давай, заглянем внутрь.

Она искоса взглянула на него.

— Мне пришлось натянуть джинсы, а ты остаёшься одетым, как священник. Северус, если ты ТАК станешь смотреть на меня, пока одет подобным образом, люди будут в шоке!!!

Он изогнул бровь, но вытащил из рукава волшебную палочку. Быстрый, сделанный тайком жест, и Северус стоял рядом с ней в синих джинсах и черной рубашке.

— Лучше?

Гермиона пораженно уставилась на него.

— Кто ты? И что ты сделал с Северусом Снейпом?

— Возможно, мне просто хочется убедиться, что у меня есть все возможности, которые я могу получить, «смотреть» на тебя, пока мы находимся здесь — не вызывая лишних подозрений? — вкрадчиво спросил он, посылая своим голосом дрожь по её спине.

* * *

Внутренняя часть собора была очень темной. Высокие ангулярные потолки терялись в тенях, а полумрак скрывал длинные проходы из поля зрения. Воздух наполнял запах ладана.

Гермиона подумала, что они, должно быть, вошли в церковь почти сразу после окончания службы. Несколько человек все еще стояли на коленях у скамей, в основном пожилые женщины, одетые в черное, да немногочисленные туристы бродили вокруг, вглядываясь в капеллы и глядя вверх на окна.

Северус рядом с ней двигался бесшумно, и Гермиона почувствовала порыв пойти на цыпочках, хотя её кроссовки почти не издавали шума на плитняке.

Она едва могла вспомнить, когда последний раз была в церкви. Ребёнком она ходила в церковь с мамой каждое воскресение. Но затем она получила письмо. И всё изменилось. Гермиона неловко обняла себя, затем спрятала дрожащие руки в карманы джинсов. Почему она прекратила ходить в церковь? Очевидно, что в Хогвартсе это было невозможно, но она могла бы ходить на каникулах.

— Вынь руки из карманов, — прошипел Северус. — Прояви какое-то уважение.

Гермиона подскочила. С ледяными руками и горящим лицом, она наклонила голову.

— Простите, с — Прости.

Он кивнул и жестом приказал двигаться к восточной части собора.

— Эту часть собора, как правило, называли «апсидами»(2), и если понятнее «амбулаторными апсидами». В данном случае, однако, правильным термином является «chevet» (фр. — апсида) из-за излучающей капеллы, построенной вокруг «верхушки» собора, — понизив голос, объяснил Северус. — Давай сядем в нефе(3) на какое-то время. Полагаю, через несколько минут запланирована репетиция хора. Думаю, тебе, возможно, понравится слушать.

* * *

Примечания переводчика:

(1) Шартрский собор (фр. Cathédrale Notre-Dame de Chartres) — католический кафедральный собор, расположенный в городе Шартр префектуры департамента Эр и Луар. Находится в 90 км к юго-западу от Парижа и является одним из шедевров готической архитектуры.

(2) Апси́да, абси́да (лат. absis) — выступ здания, полукруглый, гранёный или прямоугольный в плане, перекрытый полукуполом или сомкнутым полусводом.

(3) Неф (фр. nef, от лат. navis — корабль) — вытянутое помещение, часть интерьера (обычно в зданиях типа базилики), ограниченное с одной или с обеих продольных сторон рядом колонн или столбов, отделяющих его от соседних нефов.

* * *

Я не знаток архитектурных терминов, поэтому извините, если где-то неточности и ошибки. В любом случае, с нетерпением жду отзывов и комментариев)

Скамья была жесткой и неудобной, но проникающие сквозь витражи тусклые лучи голубого и красного света очаровали Гермиону. Несмотря на то, что собор был сооружен из камня, секретом его архитектуры было взаимодействие света и тени: солнечный свет, освещавший сцены на красочных окнах, тени, скрывающие высоту арок, поддерживающих неф и приделы, мерцающие огоньки горящих свечей, возносящих ввысь молитву, мрак, притаившийся за огромными колоннами.

Северус оказался прав; вскоре после того, как они уселись, хор мальчиков начал репетицию. Пение чистых юных голосов пронеслось сквозь высокие залы церкви и стиснуло сердце Гермионы. Она не понимала слов, но это было и не нужно. Что ещё, кроме молитв и псалмов, они стали бы петь? Гермиона вновь испытала острый приступ сожаления, странную боль одиночества. Она чувствовала себя здесь чужой, не на своем месте. Потому что была ведьмой? Именно по этой причине мама перестала ходить с ней в церковь? Гермиона поняла, что без родителей, связывающих её с миром магглов, тот ускользал из её рук всё быстрее и быстрее.

Но почему это должно вызывать у неё грусть? У неё был её собственный мир. И её собственная… что ж, она полагала, что могла бы назвать мужа «семьей». Или, по крайней мере, ядром семьи.

Внезапно ей захотелось суметь отыскать в своем сердце что-то, чтобы помолиться. Как много было того, о чем ей хотелось бы помолиться. Гермиона взглянула на мужа. Полумрак смягчил суровые черты его лица. Зачем Северус привел её сюда? Она не удивилась, когда он заметил её взгляд. Но понимание того, что она увидела в его темных глазах, застало её врасплох. Гермиона быстро закрыла свои глаза, чтобы не дать пролиться глупым слезам.

Её пальцев коснулась рука, скользнув под ладонь, сухая, прохладная и сильная. Пальцы обвились вокруг её руки и осторожно сжали, как всегда помня о той гиперчувствительности, что оставила ей его кровь.

* * *

— Шартрский собор также славится своим лабиринтом, — прошептал Северус, ведя её обратно к входу в собор. Он указал на пол у них под ногами. — Он с самого начала был включен в замысел собора, и является одним из лучших лабиринтов, которые можно найти в соборах запада. Некоторые говорят, что он отражает символ «цветка жизни» — Господь в центре, а мир и вселенная завиваются спиралью вовне. В волшебном мире подобный символ известен, как «цветок магии». Веками лабиринт расценивался как символическое место паломничества. Ты ходишь его путями в надежде восхождения к спасению души или просветлению.

Гермиона вгляделась в белый и черный камень под ногами.

— Белый камень привезен из каменоломен Бершера, черный из Санлиса. Диаметр...

— Ты веришь в Бога? — внезапно спросила она.

Северус замолчал, но не сделал ей замечания за то, что прервала его. Вместо этого он обдумывал её вопрос.

— Нет, — ответил он, наконец. — Когда-то мне хотелось верить в Бога. Но это было давно. Сейчас… — он покачал головой. — Есть маггл, написавший несколько строк об этом соборе. Его цитировали в большинстве путеводителей. Орсон Уэллс(1). «Жизненный факт… мы все умрем. «Не падай духом», кричат мертвые творцы из живого прошлого. Наши песни все затихнут — но, что с того? Продолжай петь. Возможно, имя человека не так уж много значит», — процитировал Северус. — Не забывай, Гермиона, что есть и другой мир, кроме этого. Целый мир, который ты можешь увидеть. И ты тоже являешься частью этого мира.

— А как насчет тебя?

Северус вздохнул и покачал головой, отказываясь отвечать на её вопрос.

— Пойдем, — сказал он, наконец, и протянул ей руку. — Прогуляешься со мной до центра?

* * *

Они едва добрались до центра лабиринта, когда к ним поспешил крошечный старичок в черной мантии священника.

— Ах, это ты! — улыбнулся священник Северусу. — Я думал, что услышал твой голос. Давно не виделись.

Северус склонил голову.

— Да. Я был занят. А потом я какое-то время… болел.

— Abbé (фр. Аббат) Риго, позвольте мне представить вам мою жену, миссис Гермиону Снейп?

Старичок лучисто улыбнулся ей и протянул морщинистую руку.

— Enchanté, madame!(фр. Восхищен, мадам!) Абсолон Риго моё имя, и я рад познакомиться с вами.

Когда она пожала его руку, священник накрыл её ладонь своей ладонью. Затем он потянулся за рукой Снейпа, и хотя Северус выглядел крайне смущенным от этого прикосновения, он позволил пожилому мужчине взять её. Слабая улыбка аббата Риго подсказала Гермионе, что тот знал, какое стеснение этот жест вызвал у её мужа.

— Пусть любовь, которая свела вас вместе, растет и зреет с каждым минувшим годом. Пусть это приблизит вас обоих к Господу через вашу любовь друг к другу. Позвольте вашей любви вырасти до совершенства, — протянул священник, сводя их руки вместе, соединяя их и накрывая своими. — Да благословит и сохранит вас, Господь: Да направит Господь на вас свой сияющий лик и будет к вам милосерден. Да обратит Господь на вас лицо свое и принесет вам мир.

— Благодарю вас, отец, — прошептала Гермиона.

Северус молча склонил голову.

— Боюсь, молодой человек, это будет последняя наша встреча, — произнёс аббат Риго хриплым старческим голосом, его акцент стал более выраженным, чем раньше. — Пришло моё время отыскать «сердце лабиринта», — он повернулся к Гермионе и улыбнулся. — Мадам, не думаю, что вы знаете, как много радости принесло в моё сердце то, что мой друг нашел вас. Он так долго был одинок.

* * *

Примечание переводчика:

(1)— Джордж О́рсон Уэ́ллс (англ. George Orson Welles; 6 мая 1915— 10 октября 1985) — американский кинорежиссёр, актёр, сценарист.

Информация с фотографиями о Шартрском соборе, витражах и лабиринте Шартра

http://webmandry.com/evropa/frantsiya/shartrskiy-sobor-vo-frantsii.-vitrazhi-i-labirint-shartrskogo-sobora.-294.html

— Зачем мы сюда пришли? -спросила Гермиона позже. — Если ты не веришь в Бога? Прости, — Северус недоверчиво приподнял бровь, но ничего не сказал.

— Я спрашиваю не из любопытства, — твердо заявила она. Они сидели перед небольшим бистро с великолепным видом на площадь и собор. — Но это, — она махнула рукой, — это так не похоже на тебя — ну, не похоже на Северуса Снейпа, к которому я привыкла, во всяком случае, что — хорошо, я всё размышляю, какой же ты.

Когда он вытащил волшебную палочку и взмахнул ей под столом, создавая щит Муффлиато, Гермиона поняла, что ответ Северуса, по всей видимости, не будет приятным. Она наморщила лоб. К чему все это? Показать ей, что она понятия не имеет о том, кем он был? Или — поправила себя девушка — что она знала лишь самую малость о том, кем он являлся?

— Много лет назад… мастера решили, что я должен быть в состоянии выполнить кросс-канальную и кросс-континентальную трансгрессию. Несмотря на то, что даже тогда я обладал решительностью, концентрацией и силой, чтобы исполнить их желания, мне не хватало практики.

Путеводители, как правило, содержали хорошие снимки знаменитых соборов. А обычные маггловские фотографии являлись отличным источником для визуализации твоей цели. Лучше волшебных изображений, на самом деле, потому как движение отвлекает средоточие твоего сознания.

То, что я попал сюда, было чистой случайностью, — он пожал плечами. — Я не могу сказать, была ли встреча с аббатом Риго случайностью или судьбой. Или то, что он увидел, что заметил -

Глаза Северуса настолько помрачнели, что Гермиона не могла отличить его зрачки от радужек.

— Он выслушал меня, когда никто другой не смог бы, — продолжил Северус ломким голосом. — Он предложил мне прощение своего Бога в то время, когда… — Он покачал головой и сменил тему. — Я подумал, что тебе, возможно, понравятся синие окна — Синий твой любимый цвет, верно? Ты никогда не носишь его, потому что он тебе не идёт. Но ты поставила ту синюю вазу на свой подоконник, и синюю чашу с ароматической смесью на другой столик.

Гермиона кивнула. Она была удивлена, что он обратил внимание на подобные вещи. Но, конечно, большую часть своей сознательной жизни Северус являлся шпионом; наверное, находиться в курсе таких подробностей, было его второй натурой.

— Да, — ответила она. Гермиона резко осознала, что многое из его прошлого, она не готова узнать. Ей стало стыдно, что она не чувствовала в себе сил принять все это, принять его целиком. Поэтому Гермиона выбрала самое лучшее: последовав его примеру, позволила ему сменить тему. — Вообще-то ваза — сувенир. С каникул, которые я провела с родителями во Франции.

— Ты присылала открытку Минерве. В лето после открытия Тайной Комнаты.

— Это так странно, — тихо сказала Гермиона. — Я помню те каникулы. Действительно помню. Но всё это ощущается таким далеким… словно этого никогда не случалось или будто это произошло с кем-то другим.

* * *

В воскресенье утром Алина была в состоянии истерики.

Всю субботу слизеринцы провели, обыскивая помещения факультета. Они обнаружили много вещей — среди них люк в секретный туннель, кладовку, которую никто прежде не замечал, заполненную разнообразным хламом, и что-то вроде камеры пыток в комплекте со свисающими со стен кандалами и настоящей дыбой — но не Живоглота.

Сайэрдх Вейзи был умным молодым человеком. Он осознал собственное бессилие.

— Дамы и господа, — сказал он подавленным и измученным слизеринцам, шатающимся по общей гостиной. — Нет выбора. Нам нужна помощь. И нам нужна не просто любая помощь.

— Нам нужна помощь Гриффиндора.

— Кот мадам Снейп провёл большую часть своих лет здесь, в Хогвартсе, на факультете Гриффиндор. Само собой разумеется, что либо он спрятался там, либо они знают, где его можно найти.

Повернувшись к Алине, он устремил на неё стальной взгляд. Алина задрожала. Она знала, что он будет вежлив с ней за пределами Слизерина. Но потом придется заплатить. И она даже подозревала, что её наказание будет включать новообретенную камеру пыток.

— Следуй за мной, Алина.

— Да, сэр, — прошептала она, её затошнило.

Лучше бы она погибла под обломками могилы Дамблдора.

* * *

Студенты Гриффиндора напрасно посвятили своё воскресное утро переворачиванию помещений своего факультета вверх дном.

Затем Главная Староста Девочек Джинни Уизли встретилась с эмиссарами Слизерина на нейтральной территории (в Зале Трофеев).

— Не думаю, что тебе нужно беспокоиться о профессоре Снейпе, — сказала она Сайэрдху Вейзи. — Не думаю, что он любит Живоглота. Однако мне действительно не хотелось бы, чтобы по возвращению домой Гермиона получила плохие вести о своем любимце.

Сайэрдх лишь покачал головой от гриффиндорского невежества.

— Этот кот такой же слизеринец сейчас, как и мадам Снейп. Лучше мы найдем его. Или, боюсь, Слизерин будет наказан до самого выпуска Алины.

— Нужно созвать все факультеты. Это беспрецедентное ЧП.

* * *

В конце концов, Живоглота нашёл пуффендуец.

Джоханнес Фламель (один из потенциальных рыцарей Отряда Дамблдора) пропустил все веселье по случаю чрезвычайного собрания всех четырех факультетов, потому что отбывал наказание с Филчем. Он просто появился во время чая в Большом Зале с крупным рыжим котом на руках.

— О, БОЖЕ МОЙ! — закричала Алина и бросилась к нему. — ГЛОТИК! Джо, где ты НАШЁЛ его?

Джоханнес, изумленный тем, что оказался в центре быстро растущей толпы студентов со всех четырех факультетов, пожал плечами.

— Я точно не находил его. Он появился в кабинете Филча, и старый мерзавец ударился в истерику о чужом коте, вторгающемся в его апартаменты, — он закатил глаза. — Это кот мисс — мадам Снейп, верно? Как же он выбрался из слизеринского общежития?

— На одно слово, мистер Вейзи?

Приближаясь к префекту седьмого курса Слизерина, Джинни задумалась о том, каким образом закрепилась традиция официального обращения среди семикурсников. Она подозревала, что это как-то связано со студентами ускоренного седьмого курса, которые сдали свои Ж.А.Б.А. как раз перед Рождеством. В Хогвартс вернулась лишь горстка настоящих семикурсников, все они изменились из-за войны. Официальное обращение всё упростило между ними, и почему-то очередные семикурсники переняли этот обычай.

— Да, староста Уизли?

Джинни закатила глаза. Что стало со слизеринцами и их насмешками?

— Префект Вейзи, прошу минуту вашего драгоценного времени. В Трофейный Зал, если угодно.

* * *

Когда они вошли в Зал Трофеев, Джинни приступила к делу.

— Префект Вейзи, полагаю, вы планируете наказать мисс Петрел за её невнимательность относительно кота мадам Снейп. Когда вы определите наказание, я должна присутствовать.

— Что? — опешив, он на мгновение уставился на неё. Однако взяв себя в руки, Вейзи спокойно ответил:

— Староста Уизли, думаю, согласно школьным правилам, это не ваше дело.

Уизли не была впечатлена.

— Школьные правила, вздор. Вейзи, Алина — подруга Гермионы. Она — дочь девушки моего брата. Так что это мое дело. У тебя есть выбор. Или я буду присутствовать, или всё расскажу декану твоего факультета. Представь, как будет доволен профессор Снейп, когда мы побеспокоим его с этим.

Вейзи вздохнул. Определенно, эти выходные никак нельзя было назвать удачными для Слизерина. Оказаться во власти других факультетов, и не один раз, а трижды за день было унизительно.

— Очень хорошо. Так вот что мы сделаем…

* * *

— …это… вполне поучительное наказание, мистер Вейзи, — прищурилась Джинни, глядя на слизеринца с каштановыми волосами. Вейзи усмехнулся с едва различимым блеском в бледно-зеленых глазах.

— Мисс Петрел обещает вырасти в могущественную ведьму. Ей нужно научиться не позволять вещам…выскальзывать из её рук и не терять контроль, — объяснил он. — На самом деле, это модифицированная версия упражнения, которое я проводил с учебной группой третьего курса по ЗОТИ. Как таковое, оно было одобрено профессором Уизли.

Вейзи ухмыльнулся, глядя на смущение старосты девочек. Смущение, превратившееся в гримасу.

— Вейзи? Я что-то придумываю, или ты действительно заботишься о ней? Ты понимаешь, что Алина — РЕБЕНОК?

Вейзи охватила холодная ярость. Почему другие факультеты всегда ожидали от Слизерина самого худшего? Он стиснул зубы. Но он, конечно же, знал почему. Он заставил себя ответить вежливо:

— Да, я, несомненно, понимаю это, староста Уизли. Вопреки широко распространенным предположениям, традиции Слизерина не настолько порочны, — он не знал, что побудило его, но в момент редкой отваги добавил, — Я прекрасно понимаю, что мисс Петрел сейчас ребенок. Однако новая встреча с ней, скажем, лет через восемь-десять, должна оказаться интересной.

Уизли ещё сильнее нахмурилась, но ничего не сказала.

— Очень хорошо, — устало произнес Вейзи. — Я буду ждать вас у входа в слизеринское общежитие сегодня в десять вечера.

* * *

Алина почти окаменела от страха, шагнув в камеру пыток. Как она и подозревала, префекты факультета решили, что её наказание послужит в качестве церемонии торжественного открытия для вновь обнаруженной комнаты.

Присутствовали все шестеро префектов Слизерина. И — Алину захлестнула волна такого сильного облегчения, что у неё подкосились коленки — староста девочек Джинни Уизли. Но руки Джинни были скрещены на груди, а лицо было холодным. Алина поняла, что Джинни находилась здесь не для того, чтобы предотвратить её наказание.

— Алина Петрел, — приказал префект Вейзи. — Скажи нам, почему ты здесь.

— Я — Я была небрежна к… к своим обязанностям. И — и потому что — я навлекла позор на м–мой факультет. Мне жаль, сэр. Мне очень, очень жаль!

Она хотела еще сказать, что по-прежнему не понимает, как Живоглоту удалось сбежать из её комнаты, но знала, что это не имело значения. Он сбежал, и последующее сотрудничество с другими факультетами дорого стоило слизеринской гордости. Они несколько месяцев будут мишенью для школьных шуток.

— Я заслуживаю наказания, — добавила она слабым голосом. — Я здесь, чтобы попросить своё наказание.

— Очень хорошо, — сказал Вейзи. — Встань перед этой стеной.

Он указал на стену, где в камни были вделаны тяжелые цепи с наручниками и кандалами. Алина, дрожа, подчинилась.

— Палочку! — приказал Вейзи.

Это удивило Алину, но она вытащила свою волшебную палочку из рукава.

Затем всё произошло одновременно.

— Экспеллиармус! — крикнула староста пятого курса Анжела Сатрон, и палочка Алины вылетела из её руки.

— Компедио! — воскликнул префект шестого курса Грэхэм Причард. Кандалы защёлкнулись вокруг её лодыжек, приковывая её к стене.

— Пульта! — скомандовал Вейзи.

Палочка Алины поднялась в воздух и помчалась прямо на неё.

Затем началось избиение.

* * *

— Алина? Ты в порядке? — взволнованный голос Джилис проник в теплое убежище её одеял. — Алина? Пожалуйста, поговори со мной! Или — или — я позову миссис Снейп!

— Нет! — вскочила Алина и тут же сморщилась от боли. — Не смей! — она глянула на Джилис левым глазом, поскольку правый весьма эффектно почернел.

— О, МЕРЛИН, Алина! Ты вся в синяках! Это больно, очень больно?

Алина заставила себя посмотреть в лицо подруге и сдержанно покачала головой.

— На самом деле, это не так страшно, как выглядит. Хуже унижение от всего этого. Джили, они обезоружили меня и заковали в кандалы за секунду! А затем они заставили мою СОБСТВЕННУЮ палочку лупить меня. Я должна была поймать её и разрушить чары своей силой воли. Не заклинанием. Лишь силой своей мысли, — глаза Алины жгло от слез унижения. — Очевидно, у ФЛОББЕР-ЧЕРВЕЙ и то больше силы воли, чем у меня.

— Ты не можешь выйти из дортуара в таком виде, — сказала ей Джилис. — Слушай, что если я достану для тебя банку с бальзамом от ушибов?

Сладкий низкий звук колокольчика оповестил Снейпа о том, что в общей гостиной Слизерина творилось что-то неладное. Это и немыслимая волна усталости, которая внезапно охватила его и едва не заставила повалиться на землю и захрапеть прямо там, где он стоял. Он судорожно заморгал, поскольку его лицо сотряс огромный недостойный зевок.

Снейп встряхнулся. Что-то происходило. В самом воздухе подземелий внезапно повеяло Темной Магией. Древней, очень темной магией. Ещё один зевок заставил в уголках его глаз выступить слезы. Нахмурившись, неловкими руками он нащупал пузырек с Укрепляющим Зельем и быстро выпил его.

Затем, схватив свою палочку, он направился в слизеринскую гостиную.

* * *

Когда Снейп оказался внутри, его встретила на редкость миролюбивая сцена. Непосредственно перед ужином в гостиной обычно было людно и шумно. Однако сейчас там царствовала тишина: безжизненные тела студентов лежали на полу или неподвижно ссутулились над столами и в креслах. И лишь Алина Петрел стояла посреди комнаты с диким ужасом в темных глазах, в поднятой правой руке сжимая крошечный серебряный колокольчик.

На Снейпа нахлынул ледяной шок. Он упал на колени рядом с Джилис Дункан, приложил кончики пальцев к её горлу и провел внутренней стороной своего запястья перед её полуоткрытым ртом. После одного из самых длинных мгновений в его жизни, у него вырвался глубокий вздох облегчения. Выпрямившись, он заставил уняться неистово колотящееся сердце.

Мисс Дункан всего лишь спала.

Проведя быстрое расследование, он убедился, что все студенты, упавшие наземь в гостиной, действительно просто заснули, где бы они ни находились и чем бы ни занимались.

С одним известным исключением.

— МИСС ПЕТРЕЛ, — взревел Снейп. — ЧТО ВЫ СДЕЛАЛИ?

* * *

— Что ты туда положила? — голос Северуса был таким хриплым, что его слова едва слышались, когда он с явным опасением посмотрел на дымящуюся чашку.

Морщинка между его бровей прорезалась глубже, чем обычно.

— Щепотка коры юркого вяза, немного коры дикой вишни, кардамон, гвоздика и ложка мелко нарезанного корня солодки. Смешанные с Ассамом. С горячим молоком и медом, — терпеливо пояснила Гермиона. — И я не пытаюсь отравить тебя. Это один из рецептов профессора Стебль. Невилл говорит, что это поможет тебе.

— Я должен найти в том, что сказал Лонгботом, что-то обнадеживающее?

Губы Гермионы дрогнули.

— Это в его компетенции, Северус. Это травяной чай. Не зелье.

— Хмм, — но Северус все же поднял чашку и сделал осторожный глоток. Потом ещё один. И ещё один. Долгое время они сидели в молчании и просто пили свой чай. После дня, проведённого в шумных классах, тишина их апартаментов была весьма приятной.

— Так что Алина сделала на этот раз?

Северус выпрямил брови и потер переносицу.

— Кажется, эта Выручай-комната посчитала необходимым подарить мисс Петрел подарок во время нашего свадебного торжества, — проскрипел он.

Крик на Алину многого стоил его голосу. Гермиона озабоченно нахмурилась. Что бы комната не дала Алине, это, должно быть, оказалось крайне опасным, раз Северус сейчас в таком состоянии. Мгновение спустя её подозрения подтвердились.

— Чертова Комната бросила девчонке в руки орудие Некроманта, — продолжил Северус. — И вместо того, чтобы принести мне его на осмотр, маленькая идиотка просто испытала его прямо там, в общей гостиной.

— Алина позвонила в колокольчик Некроманта? — от неожиданности ахнула Гермиона.

Некромантия не преподавалась в Хогвартсе, но включалась в учебную программу девятого курса в Дурмстранге и обучения на мракоборцев в Британии.

— Почему я не удивлен, что тебе известно о некромантии? — устало спросил Снейп.

— Э-э… наверное, потому что ты слишком хорошо меня знаешь? — она прикусила нижнюю губу. — Гарри прошёл курс некоторое время назад. Это часть его обучения на мракоборца, по всей видимости. И ты же знаешь, что Гарри интересуется всем, что связано с Дарами Смерти, потому что — ну, из-за того, что случилось во время битвы. А теперь, когда Старшая палочка, возможно, украдена… — Гермиона почувствовала, как её щеки начинают пылать. — Я — э-э — возможно, я убедила Гарри поделиться со мной некоторыми учебными материалами.

— Гермиона, неужели ты ничему не научилась за прошедшие годы? — Северус поднял руку, чтобы унять её обиженный протест, даже прежде, чем она открыла рот. — Прости меня. Я не то имел в виду. Но ты должна мне сейчас кое-что пообещать, Гермиона.

— Пообещай мне, что если что-то захочешь узнать, то придешь с этим ко мне. Я преподам тебе достаточно для удовлетворения твоего любопытства. Но, пожалуйста, поклянись мне, что никогда не коснешься любого из Темных Искусств самостоятельно. Обещай мне, Гермиона. Если ты ценишь чистоту собственной души, поклянись мне в этом.

Его глаза впились в неё с пугающей силой. Она проглотила комок в горле.

— Обещаю, — сказала она, наконец. — О сегодняшнем… что это был за колокольчик? И ты смог всех разбудить, верно?

— Это был колокольчик, традиционно называемый «Ранна». Первый и самый маленький из семи колоколов, которыми владеет Некромант, — объяснил Северус. — Её также называют «сомнифер» или «наводящая сон», поскольку её сила — приносить тишину и сон. В том числе и вечный сон.

— Вот дерьмо, — тихо выругалась Гермиона.