Severus' Dreams (джен)

Ночью над Лондоном пронеслась буря, окутав город столь обильным снежным покровом, какого здесь не видывали несколько лет. С местечка на окне, где Тим свернулся клубочком с книгой после завтрака, открывалась прекрасная картина.

Лили и Альбус этим утром отправились к своим бабушке и дедушке, тщательно укутанные в теплые мантии. Северус же предпочитал наблюдать за зимними пейзажами из окна, сидя поближе к ревущему пламени очага, и потому обрадовался, когда никто даже не заикнулся о том, чтобы отправить Тима вместе с братом и сестрой. Вместо этого к ним должен был прийти целитель и провести быстрый осмотр.

Прошла неделя с тех пор, как он оказался заточен в этом теле, и два дня с того момента, как мальчику позволили подняться с кровати. Северус так и не продвинулся к разгадке того, как он здесь очутился и как освободить мальчика от своего присутствия. Что уж там, он ведь даже до сих пор не выяснил, чем теперь являлся. Но в одном он теперь был уверен: происходящее не было сном. Многого он еще понять не мог, но в этом у него сомнений не осталось.

Темный лорд описывал пережитый им опыт в качестве бестелесного существа как болезненный и пугающий. Опыт же Северуса, если он был тем же, был совершенно иным. Хотя его несколько пугало то, что он имел так мало контроля над телом, в котором теперь обитал, Северус не испытывал никакой боли, кроме той, что ощущало само тело.

Его заключение в теле ребенка было совсем не таким ужасным, каким могло бы быть. Относись Тим к другому типу детей, Северус бы наверняка лишился рассудка в крайне короткие сроки. Но, к счастью, Тим обладал схожим темпераментом. У этого маглорожденного мальчика была богатая внутренняя жизнь, подпитываемая книгами, историями и музыкой, отчасти показавшимися Северусу знакомыми. Также у Тима была удивительно обширная коллекция книг для ребенка его возраста. Очевидно, Поттер обращался с собственной библиотекой довольно легкомысленно, поскольку на полках Тима нашлись книги, явно принадлежавшие аврору.

А еще мальчик пугающе спокойно относился к Северусу, кажется, считая взрослого волшебника по большей части плодом собственного воображения, из-за чего он даже не пытался скрыть свои мысли от пришельца. Из-за этого Северусу было трудно не прислушиваться к внутренним монологам ребенка, постоянно шепотом раздающимся у него в ушах. Что беспокоило его еще больше, так это его собственные мысли, утекающие в разум ребенка, чему он тоже помешать никак не мог. Время от времени Тим отвечал на тот или иной вопрос, посещавший разум Северуса.

Северус проводил большую часть времени, наблюдая за семьей Тима. Он ожидал, что жизнь среди отпрысков Поттера и Уизли будет полна шуточек и розыгрышей. Честно говоря, он даже думал, что, чисто из соображений собственной безопасности, ему придется защищать маленького чувствительного мальчика от старших детей. Однако, как выяснилось, оба ребенка, все еще жившие в доме, имели гораздо больше общего с Эвансами, нежели с Поттерами или Уизли (с Прюитам Северус знаком не был).

Мальчик, Альбус, был старостой Рейвенкло. Обычно все его разговоры начинались с фразы “Я тут прочитал одну статью…”, а сам он, если судить по частоте с которой он о них говорил, явно проводил все свое свободное время в Хогвартсе в компании своей кузины и сына Малфоев.

Лили же была так похожа на ту, в чью честь ее назвали, что у Северуса до боли сжималось горло. Она была такой же милой и забавной, какой и его Лили, и с невероятной заботой присматривала за своим младшим братом.

Оба ребенка по очереди сидели с Тимом, пока тот лежал в кровати, развлекая его играми в плюй-камни, шахматы и подрывного дурака. И никто из них даже не пытался дразнить малыша, хотя причиной тому могли быть его травмы.

Возможно, именно благодаря этому днем разум Тима был наполнен довольно банальными мыслями. Но вот ночью все обстояло совсем по-другому. Ребенку едва ли удавалось проспать больше часа или двух, когда его разум захватывали кошмары и ночные ужасы. Часто в этих снах присутствовали черноволосый мужчина и светловолосая женщина, которые снились Тиму перед первым пробуждением.

По крайней мере, у кошмаров был сюжет и смысл. Северус обнаружил, что мог проникать в них и что, как только ребенок ощущал его присутствие, его сон приобретал более мирный характер. Обычно ребенок даже не помнил, что ему что-то снились.

Но вот с ночными ужасами все обстояло совершенно по-другому. Они происходили лишь из беспричинного, подавляющего страха, загонявшего ребенка в гипнотическое состояние где-то между сном и пробуждением. И каждый раз их сопровождало чувство, что где-то в комнате рядом с ними находится нечто ужасное.

Трижды за эту неделю ребенок садился в кровати, заходясь криком, но проснуться у него никак не получалось. Ужас ребенка столь сильно воздействовал на Северуса, что он чувствовал, словно его опутывали заклинанием, единственным эффектом которого была сильная, подавляющая паника. Если бы кому-то удалось создать подобное заклинание, то это творение незамедлительно бы пополнило ряды Непростительных. Северус никак не мог взять в толк, как ребенку удалось сохранить здравый рассудок, если подобное с ним случалось постоянно.

А так оно, похоже, и было. При каждом подобном случае на помощь мальчику приходил Поттер. Каждый раз он использовал легилименцию, чтобы вырвать ребенка из цепких лап страха. И навык этот был хорошо отработан.

Хотя и не настолько, чтобы заметить присутствие Северуса.

Прошлой ночью это произошло снова, очевидно, обеспокоив взрослых настолько, что они вновь послали за целителем Эрни. Тот появился утром при первой же возможности и теперь тихо беседовал с Поттерами на кухне.

”Как думаешь, о чем они говорят?” — явно обращаясь к Северусу, подумал ребенок.

Северус же упрямо его проигнорировал, и мысли ребенка вновь превратились в тихое бормотание. Мальчик выглянул в окно, наблюдая, как падает снег.

”А ты знаешь, что прошло шесть лет с тех пор, как умерла Нана?” — вдруг словно из ниоткуда раздалась мысль Тима. И вместе с этой мыслью накатила волна старого горя.

— Эй, Тим? — в дверях гостиной появился Поттер. Этим утром он, очевидно, на работу не собирался, поскольку на нем был свитер и джинсы вместо мантии, которую он надевал, отправляясь в Министерство. — Как ты себя чувствуешь?

Тим улыбнулся.

— Я в порядке, — на самом деле мальчик был довольно напряжен. — О чем вы говорили с целителем Эрни?

Поттер пересек комнату, опустившись на подоконник рядом с ребенком.

— О тебе и твоей голове, — просто ответил он. — Он говорит, что твои кошмары скоро должны пройти, — Поттер обхватил Тима за плечи. — Он уверен, что все это из-за того, что твой мозг поправляется. — Поттер сделал паузу. — Но все же он разрешил мне аппарировать с тобой… если ты все еще хочешь, чтобы я тебя отвел?

Северус гадал, о чем шла речь, поскольку, насколько он помнил, они не обсуждали никаких планов.

Тим резко вдохнул.

— Сегодня суббота? — спросил он. — Я потерял счет дням.

Поттер сжал его плечо.

— Не переживай, ты много спал в последние дни, так что в этом нет ничего удивительного.

— Когда мы пойдем? — спросил ребенок.

— Как только ты будешь готов. К нам на ужин придут гости, так что нам стоит вернуться пораньше.

Тим кивнул, вставая.

— А кто придет? — спросил он, когда они направились вниз.

— Лонгботтомы и профессор МакГонагалл, — ответил Поттер. Все время, пока они шли, он продолжал обнимать мальчика за плечи.

Тим кивнул, обрадовавшись этому известию. Похоже, для него эти гости были желанными. Интересно, размышлял Северус, завел ли Лонгботтом жену и детей или же просто Августа все еще была жива.

Они не стали терять время и быстро собрались. Северус счел интересным, что, куда бы они ни направлялись, эта вылазка вызвала в Тиме смесь гораздо более сложных эмоций, чем обыкновенный детский энтузиазм. Какой бы ни была цель их путешествия, Тим хотел отправиться туда, но это место ассоциировалось у него с грустью. Грустью, которая теперь примешивалась к застарелому горю, которое проступило отчетливее.

Поттер трансфигурировал их с мальчиком мантии в магловские зимние куртки. Джинни проводила их до двери, наказав быть осторожными и не опаздывать.

Они аппарировали в унылый переулок позади мрачного здания. Выйдя оттуда, они зашагали по тихой улочке. Место, в котором они оказались, напомнило Северусу тупик Прядильщиков. В этом когда-то приличном районе, в котором проживал рабочий класс, витала та же атмосфера запущенности, как и в старом фабричном городке.

Мальчик и его папа шагали в уютном молчании. Северус не мог не сравнивать эту прогулку с поведением своего собственного отца. Если Тобиас замолкал, то, значит, на него находили раздумья, ничем хорошим для окружающих не заканчивавшиеся. Да и Северус никогда просто ради удовольствия не прогуливался с этим старым пьяницей.

Завернув за угол, они попали на чуть более оживленную лицу, граничащую с панельным многоквартирным домом. Северус не представлял, что Поттер с мальчиком тут позабыли. В столь ранний час на улице виднелась лишь пара человек. Они молча шли мимо блоков квартир, во многих из которых вместо нормальных штор окна закрывали куски картона, фольга или бумага. Стены были исписаны граффити, а на дороге валялся мусор, завершая убогую картину.

У дверей дома скорчился молодой маггл, дрожавший явно не только от холода. Он не сводил глаз с Поттера и мальчика, словно оценивая, насколько легкую мишень они представляли. Рука Поттера взлетела вверх, опустившись в защитном жесте на плечо Тима. На кой черт, он притащил сюда ребенка?

”Ты правда не помнишь? — подумал Тим, обращаясь к Северусу. — Как странно. Мы ведь неподалеку от того места, где я жил с Наной и мамой”. Разум ребенка наполнил поток образов. Пожилая женщина в аккуратном маленьком домике. Та же женщина, тяжело дышавшая, лежа на больничной кровати, в то время как к ней были присоединены какие-то трубки и аппараты. Медсестра, прогоняющая мальчика и светловолосую женщину в коридор, в то время как врачи тщетно пытались вернуть пожилую женщину к жизни.

Тим вздохнул.

Поттер опустил взгляд на ребенка.

— О чем задумался? — наконец спросил он.

— Просто… думаю, — ответил Тим, беря Поттера за руку. — Я думал о том времени, когда умерла Нана.

Поттер кивнул.

— Ты был довольно мал. Что ты об этом помнишь? — серьезно спросил он.

— Большей частью больницу. Мама была… у нее был не лучший период. Она, кажется, уехала встретиться с отцом. Она оставила меня с Наной, но Нана заболела. Женщина по соседству вызвала скорую помощь, и я оказался у нее, пока не отыскали маму. Тогда мы поехали в больницу. Кажется, нам позвонили и сказали, что маме стоит приехать, — Северуса несколько обеспокоило, насколько безэмоционально мальчик говорил об этом.

С минуту Поттер молчал, пока наконец не произнес самую банальную фразу.

— Тебе, должно быть, было страшно.

Тима показная бестолковость Поттера не обеспокоила. Он лишь кивнул, сжав руку отца.

— Ага.

Наконец они добрались до небольшой полуразрушенной церквушки, позади которой располагалось кладбище. Они, похоже, прекрасно знали, куда шли, пробираясь по свежевыпавшему снегу в самый конец.

Поттер достал палочку и пробормотал заклинание, смахивая снег с двух каменных надгробий. Похоже, для этих двоих происходящее было сродни ритуалу, поскольку Тим спокойно ждал, пока Поттер наколдует два букета лилий и отдаст ему. Мальчик опустил их в две каменные вазы, который стояли здесь именно для этой цели.

— Маме стало так плохо после того, как умерла Нана, — печально сказал мальчик.

Испытываемая ребенком боль начала затягивать Северуса точно так же, как и его ночные ужасы. И ее внутри ребенка хватало, чтобы потонуть с головой, и сколько бы Северус ни пытался, у него не получалось оградиться от нее.

— А плохо, что я скучаю по Нане больше, чем по маме? — осипшим голосом спросил Тим.

— Я так не думаю, — тихо отозвался Поттер. — Порой происходящее складывается непросто.

— Я всегда так сердился, что мама забирала меня от Наны, — всхлипнул Тим, и Поттер протянул ему платок. — Хотел бы я… — мальчик умолк. Он всхлипнул снова, и Поттер обнял его одной рукой. Мальчик замер всего на секунду, но Поттер не стал убирать руки, и Тим расслабился, уткнувшись ему в бок.

Этот тихий мужчина совсем не походил на тот образ, что рисовал себе Северус, представляя повзрослевшего Гарри Поттера. В его воображении взрослый Поттер был некой вариацией на тему Сириуса Блэка, безрассудный и безответственный, отнюдь не этот спокойный и надежный отец семейства, поведший своего сына на могилу бабушки снежным субботним утром.

Возможно, сказывалось влияние Альбуса. Ну, уж явно не его опекунов. На пятом курсе Поттера Северусу стало очевидно, что жизнь мальчишки в доме его родственников была далеко не такой идеалистичной, как он предполагал. Сцены, увиденные им в разуме Поттера, обеспокоили его настолько, что он даже поднял этот вопрос в разговоре с Люпиным и Уизли после того, как Блэк умудрился проститься с жизнью.

Изначально он намеревался поговорить лишь с Уизли, но Люпин и аврор Тонкс тоже оказались в доме. Он сообщил им о проявляемой Дурслями тенденции к дурному обращению с племянником. Он не хотел чересчур драматизировать, но в итоге напряженным тоном поведал Люпину, что не обрек бы на существование, которое представляла из себя жизнь Поттера у этих магглов, даже пса.

Люпин побледнел, поняв скрытый намек. В Слизерене было широко известно, что мистер и миссис Блэк были жестоки по отношению к своему старшему сыну.

Пока их уроки окклюменции еще продолжались, Северус подумывал пойти к директору и потребовать, чтобы мальчишку отправили в более безопасный дом, но, поймав Поттера в своем Омуте памяти, он отложил эти мысли. В противном случае ему пришлось бы объяснять, что он больше не намеревался учить этого паршивца.

Удивительно, но, насколько Северусу было известно, Поттер ни разу не упомянул о том, что видел в Омуте. Это обстоятельство до сих пор приводило его в замешательство. Он-то ждал, что близнецы Уизли растрендят об этом в одном из выпусков этого их “Поттеровского дозора”.

Они стояли в снегу до тех пор, пока Тим ни задрожал. Поттер тут же сказал:

— Пойдем, любимый. Ты замерз, — и притянул ребенка поближе к себе.

Ему наверняка было известно, что ребенку вовсе не было холодно. На их куртки были наложены согревающие чары. Тим утер платком нос. Поттер тактично промолчал о слезах в глазах мальчика.

Северус про себя фыркнул — старина Тобиас отвесил Северусу подзатыльник за то, что он заплакал, когда хоронили его собственную бабушку.

Должно быть, Тим частично уловил его мысль, поскольку в их голове пронеслось: ”Ты мне раньше говорил, что он (образ Поттер прояснил, о ком шла речь) совсем не такой, как отец”. За последним словом последовал новый поток образов. В методах воспитания черноволосого мужчины, которого мальчик в своих мыслях называл “отцом” и “тем ублюдком”, было много общего с подходом Тобиаса Снейпа. А у матери-магглы мальчика, похоже, было много общего с Эйлин.

”Зачем мы пришли сюда?” — спросил Северус ребенка, из любопытства поступившись своей осторожностью.

”Я же тебе говорил: шесть лет назад в этот день умерла Нана, — ответил мальчик. — Папа всегда приводит меня сюда. С самого первого Рождества после нашего возвращения в Англию”.

Он послал Северусу несколько образов. Тим, расстроенно свернувшийся в гостиной в своем любимом кресле. Под жарким солнцем Карибов было легко игнорировать наступление Рождества, легко игнорировать ненавистную дату. За те два года, что он не ощущал сокрушительного веса своего горя, Тим начал полагать, что оно отпустило его навсегда.

Лили присела рядом с ним, чтобы узнать, из-за чего он так грустил, а он резко отослал ее прочь. После этого с ним пришли поговорить Джинни и Поттер, уговаривая рассказать, что его так расстроило.

Прошло еще несколько дней, пока кто-то из них о чем-то догадался. У самого Тима не нашлось слов, чтобы объяснить, что с ним происходило.

”А тебя не было рядом, чтобы помочь”, — с укором сказал ребенок Северусу.

Северус не знал, как на это реагировать.

Через его мысли пронесся еще один поток образов и эмоций: очевидно, это тете Гермионе и целительнице Фиби удалось разобраться, что беспокоило мальчика, когда они выяснили точную дату смерти Наны.

Рождество было трудным временем года для Тима.

— Ты готов? — спросил Поттер спустя, казалось, долгое время. Тим позволил увести себя обратно в сторону церкви.

— А можно мы еще посетим Годрикову впадину? — спросил Тим.

Поттер опустил на ребенка взгляд, чуть нахмурив брови.

— Откуда ты узнал о Годриковой впадине?

Мерлин, Северусу нужно было лучше защищать свои мысли. Он только подумал о могиле Лили и о той ночи, когда она умерла. Мальчик схватился за этот образ и обнаружил новое название.

— Там ведь похоронены твои родители, да? — тихо ответил Тим. — Я… должно быть, прочитал об этом.

Поттер покачал головой, все еще продолжая хмуриться.

— Надо будет поговорить с директрисой о тех книгах, что она держит в школьной библиотеке, — его взгляд помрачнел, приобретя совершенно нечитаемое выражение.

Северус напрягся, гадая, уж не решил ли Поттер, что мальчик перешел границу. Он мысленно приготовился к выговору.

К удивлению Северуса (но не Тима), Поттер лишь печально улыбнулся.

— Ладно.

Он огляделся по сторонам, убеждаясь, что на улице кроме них никого не было, а затем взял на руки мальчика, который все еще был достаточно мал для подобных вещей. Мгновение, и вот они уже стоят у совершенно другой церкви.

Снежный покров здесь был глубже, а старая и замысловатая церквушка была выложена из камня. В Годриковой впадине проживало довольно много волшебников, а потому буквально на каждом камне здесь лежали постоянные чары для отвода глаз. Никто бы не увидел, как они аппарировали сюда.

В этом городке падал мягкий пушистый снег из тех, что быстро укрывали волосы и ресницы. Северус бывал здесь дважды. В первый раз в ту ночь, когда мерла Лили, и еще раз, чтобы возложить цветы на ее могилу.

Поттер опустил Тима вниз, и они, виляя среди могил, укрытых снегом, двинулись вперед. Это было старое кладбище с рядами возвышающихся надгробных камней. Они подошли к тем, на которых были выбиты имена Джеймса и Лили Поттеров.

Будь Северус в своем теле, он бы заплакал. На камнях была написана какая-то чушь о победе над смертью. Читая ее, он чувствовал, как в его сердце словно втыкают острый прут. Никто не мог одолеть смерть.

Поттер поднял палочку, наколдовывая венок из рождественских роз, который опустил на могилу.

— В первый раз я пришел сюда в канун Рождества во время войны, — тихо сказал он Тиму. — Я был с тетей Гермионой.

— Никто никогда не приводил тебя до этого? — спросил Тим. Этот же вопрос беспокоил и Северуса.

Поттер покачал головой, но не потрудился пояснить. А затем внезапно он сказал:

— Пойдем, я покажу тебе кое-что, — Поттер взял его за руку и повел ребенка обратно к укрытой под снегом улице.