Rise (гет)

Я хочу полететь высоко над землей,

Чтобы больше никто мне не смог быть судьей.

Я добрался. Уже я ступил на карниз.

Но взлечу или лишь упаду камнем вниз?

Понедельник... Простой и обычный понедельник — это ничто по сравнению с тем, что меня сегодня ждало… Несмотря на то, что наутро после симптомов, так похожих на алкогольное опьянение, не наблюдалось ничего, что напоминало бы похмелье, состояние мое было хуже некуда.

Проснувшись, я вспомнил наш разговор с Грейнджер и мое дурацкое письмо, в котором я наговорил лишнего, и подумал, что лучше бы это был сон, однако зажатая в руке записка, написанная несомненно почерком Гермионы, была явным доказательством реальности происходящего и правдивости воспоминаний. Я застонал и обхватил голову руками. Какой же я идиот. И зачем я с ней флиртовал?! А сегодня вторым уроком должна была быть трансфигурация, но я не представлял, как смотреть в глаза Грейнджер. Оставался только единственный лучик надежды, что она не помнит вчерашнего, но он был таким ничтожно малым, ведь у нее, должно быть, сохранилось мое письмо. Я снова застонал и сел. Пора было собираться и идти на занятия.

Злой, уставший и совершенно невыспавшийся, я отправился прямиком на историю магии, решив обойтись без завтрака, так как есть мне совершенно не хотелось. Устроившись на привычном месте, я уронил голову на руки.

— А я тебя искал в Большом Зале, — прозвучал недовольный голос Алекса у меня над ухом.

— Привет, Малфой, — поздоровалась Амелия.

— И вам доброе утро, — пробурчал я, но даже не пошевелился.

— Что-то для тебя оно, кажется, не такое уж и доброе, — сказал Алекс и слегка пихнул меня локтем в бок.

Я поднял голову и посмотрел на него с раздражением.

— Это так заметно?

— Ну, внешне ты выглядишь вполне прилично, вон, даже галстук идеально завязан, чего еще от тебя ожидать. Но в глазах такая вселенская печаль…

— Хватит уже, — скривился я.

— Ладно, шутки в сторону, — сказал он и, придвинувшись поближе, тихо спросил: — Что-то вчера пошло не так? Я видел профессора Грейнджер в Большом Зале, и, судя по выражению ее лица, все хорошо.

— Нет, с зельем все так. Ну почти, — прошептал я. — Время покажет. Оно пока не того цвета, что нужно, но еще две недели впереди, так что все может измениться.

— Тогда чего ты такой хмурый? — удивился Алекс.

— Ты знал, что у вещества, которое впрыскивают в кровь пиявки когнициа, есть особый побочный эффект, по состоянию очень напоминающий опьянение?

Он отрицательно помотал головой.

— Вот и я не знал. А Грейнджер не предупредила, — мрачно проговорил я.

— И? — нетерпеливо спросил Алекс.

— Наговорил я лишнего, — смутившись, пробормотал я.

— Ты что, в любви ей признался? — восторженно спросил он, подмигнув мне.

— Нет, конечно! Что за бредовая мысль? — возмутился я. — Просто рассказал ей о некоторых своих слабых сторонах, о которых ей знать вовсе необязательно.

— Всего-то? И в чем проблема? Просто сделай вид, что ничего не было. Я не думаю, что профессор Грейнджер станет разбалтывать чужие тайны. Она не похожа на сплетницу.

— Я знаю, просто… — я запнулся. «Мне хотелось, чтобы она была обо мне лучшего мнения», — вот чем должна была закончиться моя фраза, но глуповатое это было оправдание. Может, мне и правда нечего было переживать.

— Расслабься, — посоветовал Алекс, похлопав меня по плечу. — Профессор Бинс сегодня совсем скучный, почитаю-ка я лучше нумерологию, — сказал он и открыл увесистый учебник.

Я какое-то время смотрел сквозь профессора, а потом мне это надоело. Достав взятую у Грейнджер вчера книгу, которую я случайно притащил с собой на занятия, так как ночью сам положил ее в стопку с учебниками, я открыл ее на первой попавшейся странице. Книга раскрылась где-то ближе к концу, и мне на глаза попалась тоненькая серебряная цепочка с кулоном, которая, видимо, лежала здесь в качестве закладки. Я взял ее в руки, чтобы рассмотреть поближе. На кулоне в форме сердца, похоже, тоже сделанном из серебра, была выгравирована миниатюрная роза, а на обратной стороне красовалась надпись «Гермионе с уважением. От Рона». Я тихо хмыкнул. «С уважением», значит… Ко мне в руки попала значимая для Грейнджер вещь. Я положил цепочку во внутренний карман мантии, решив отдать ее хозяйке сегодня после трансфигурации.

По окончании истории магии Алекс с хитрой улыбкой пожелал мне удачи, а Дэвидсон удивленно вскинула брови, завидев, что моей реакцией на его слова было перекошенное бледное лицо. Она даже дернула его за рукав и спросила, что со мной творится, но он только усмехнулся, сказав, что это не стоит лишнего внимания, а тем более опоздания на травологию, схватил ее за руку и потащил к выходу.

В кабинете трансфигурации собралось уже достаточно много студентов, так что у меня не было шанса поговорить с Грейнджер до занятия, хоть она и была уже здесь, сидела с задумчивым видом за своим столом. Увидев меня, она слегка кивнула, заправила локон волос за ухо и отвернулась к окну, будто там происходило что-то чрезвычайно интересное. Я вздохнул. Похоже, нелегко нам теперь будет общаться.

Но урок прошел гораздо лучше, чем я ожидал. Грейнджер рассказала увлекательную лекцию и предложила задавать вопросы по непонятным моментам, а если таковых нет, то пообещала дать небольшую контрольную по предыдущей теме. Естественно, предприимчивые, как и все студенты мира, мы, даже не сговариваясь, тут же завалили ее десятками вопросов, так что остаток занятия больше напоминал пресс-конференцию. Похоже, она и сама не рада была такому повороту, но терпеливо давала пояснения ко всему, о чем ее спрашивали.

Как только урок закончился, все начали разбредаться по своим делам, я же сделал вид, что записываю что-то важное в свой конспект. На самом деле мне очень хотелось сбежать подальше отсюда, избежав разговора, но цепочку лучше было отдать поскорее.

Когда последний студент покинул аудиторию, я переместился поближе к выходу и развернулся к преподавательскому столу. Гермиона выглядела так, будто сама собиралась сбежать.

— Грейнджер…

— Малфой… — мы заговорили одновременно.

— Говори, — вежливо уступил я.

— Мне надо бежать, так что, если ты задержался, чтобы поговорить со мной, то, прости, но в другой раз, — мне показалось, что на ее щеках появился легкий румянец, но, возможно, просто свет так падал. По крайней мере, она не выглядела такой уставшей, как накануне.

— Я только…

— Если тебя что-то волнует по поводу, хм, вчерашнего приготовления зелья, то просто забудь. А сейчас прости, я должна идти, — она быстро прошла мимо меня, скрывшись за дверью.

Я не смог ее задержать, даже звука издать не успел. Мне не оставалось ничего другого, как прийти к ней после ЗоТИ и вернуть все-таки найденную цепочку. В аудитории уже начали собираться младшекурсники, так что я поспешил убраться оттуда, да и опаздывать на урок к профессору Куппер было плохой идеей.

Сегодня должна была состояться очередная контрольная работа. Дэвидсон по этому поводу уже неделю штудировала исключительно учебник по защите, игнорируя задания по другим предметам, и ни я, ни Алекс не сумели ее переубедить в тщетности этого методичного заучивания.

До нужной аудитории мне удалось добраться почти вовремя, и за минуту до начала урока я был на своем месте. Алекс уже сидел там.

— Ты чего так задержался? — спросил он. — Я уж думал, что ты не придешь. Амелия даже завидовать тебе по этому поводу начала.

— Я бы не завидовала, если бы он просто опоздал. Куппер с него в таком случае извинения выбивать бы стала, — мрачно отозвалась Дэвидсон.

— Возможно, лучше было бы и не идти, — тихо сказал я, увидев, как хмурая Куппер входит в аудиторию.

— Всем добрый день, — начала она своим грубоватым голосом. — Я с нетерпением ждала сегодняшний наш урок. Надеюсь, вы тоже.

В кабинете стояла мертвая тишина. Все сидели с каменными лицами, которые выражали исключительно смирение со своей незавидной участью, но никак не нетерпение или любую положительную эмоцию.

— Для некоторых из вас я запланировала особые задания, — сказала она. — Для начала поделитесь на пары. В паре один студент из Когтеврана, второй — из Слизерина.

Все студенты начали вяло перемещаться по классу. Дэвидсон жалобно посмотрела на Алекса и стала взглядом искать себе подходящего партнера. Мы с Алексом остались на своих местах, так как уже составляли пару слизеринец и когтевранец.

Куппер прошлась по аудитории и внесла некоторые изменения в образовавшиеся пары. Не знаю, чем она руководствовалась в случае с другими, но когда она оценивающе взглянула на меня и Алекса, я сразу понял, что сейчас будут проблемы. Так и вышло.

— Мистер Митчелл, вы не подходите мистеру Малфою ни по уровню, ни по моральным качествам. Вы встанете в пару с… — она оглядела аудиторию, — с мистером Райтом, ему будет полезно, — она повернулась ко мне. — А вы будете в паре... с мисс Дэвидсон, — Амелия, которая стояла рядом со старостой Слизерина Руби Таунсенд, неспешно пошла обратно.

Не знаю, зачем Куппер попросила нас самостоятельно разбиться на пары, если в итоге все равно перемешала всех студентов так, как сама посчитала нужным. Закончив с расстановкой, она снова обратилась ко всем:

— Теперь вы пишете друг другу по три вопроса, только не думайте, что подойдут самые простые и элементарные. Все ваши работы будут проверяться попарно, и тот, чьи ответы будут слабее, получит отработку и несколько эссе, на пять футов каждое, в качестве наказания. Так что в ваших же интересах написать вопросы посложнее. У вас десять минут.

Пока все ломали головы над изобретением самого трудного вопроса для своего соперника, Куппер неспешно прохаживалась между рядами, заложив руки за спину. Похоже, ей нравилось задавать нам странные головоломки, заставляющие состязаться между собой студентов разных факультетов. Возможно, это был такой воспитательный прием, но глупо было настраивать нас друг против друга, меня удивляло то, что она этого не понимала. Любое разделение на отдельные противоборствующие группки не шло на пользу.

— Время вышло, — сказала она своим монотонным голосом. — Все готовы? — студенты закивали, готовясь обменяться пергаментами со списком вопросов. — А теперь можете начинать отвечать на свои вопросы. И запомните: рыть яму другому весьма опасно, можно самому в нее ненароком угодить. Как показывает мой опыт, вы должны были написать такие вопросы, ответить на которые вам самим было бы трудно. Вот и попробуйте теперь. У вас тридцать минут, и мы перейдем к практической части. Сегодня я приготовила для вас особое задание. Но об этом позже.

Мы с Дэвидсон переглянулись, многие также сидели в недоумении, Куппер, довольная произведенным эффектом, кривила рот в подобии ухмылки. Редко можно было увидеть проявление ее эмоций.

Дэвидсон подмигнула мне и подняла вверх большой палец, пытаясь, видимо, сказать, что ответы на свои вопросы она знает. Я покачал головой, усмехнувшись. Зная Куппер, можно предположить, что она в любом случае найдет, к чему придраться.

Когда с письменным заданием было покончено, мы сдали свои работы, и Куппер продолжила урок.

— А теперь обещанный сюрприз, — проговорила она торжественно. — Я решила, что вы достаточно продвинулись в учебе, чтобы приступить к изучению более сложного материала, способного помочь вам блестяще сдать ЖАБА. Итак, сегодня мы начнем изучать заклинание вызова Патронуса и продолжим его отрабатывать на последующих нескольких уроках. Потому что я не сомневаюсь, что за одно занятие все с поставленной задачей не справятся. Надеюсь, нет нужды объяснять вам для чего и как используется это заклинание. Хотя, возможно, для кого-то это новость, так что послушаем еще раз. Мистер Малфой, расскажите нам все, что вы знаете об этом заклинании.

— Заклинание Патронус Чарм используется, когда нужно призвать телесного Патронуса, чтобы отогнать дементоров. Это самый эффективный способ спастись от них, — сказал я, глядя мимо нее.

— Информация неполная и неточная. Мисс Дэвидсон, вы так старательно прячете глаза, что я просто уверена, умная и много читающая девушка знает более подробный ответ на вопрос.

— Н-но, Малфой уже сказал, что это заклинание применяют при встрече с дементорами и… он сказал все правильно, — немного растеряно сказала Амелия.

— Я не просила вас давать оценку ответу мистера Малфоя, я просила дополнить. Вам нечего сказать по существу? — Куппер начала злиться.

— Это заклинание можно сотворить, только если волшебник сумеет вспомнить самые счастливые воспоминания?

— Вы спрашиваете или утверждаете?

— Утверждаю, — неуверенно сказала Дэвидсон.

— Знаний у вас, как и у мистера Малфоя, прискорбно мало. Минус пять балов с каждого.

— Но Малфой же правильно ответил, — вырвалось у Дэвидсон неожиданно. Она широко распахнула глаза, похоже, испугавшись собственных слов.

— Давайте вы не будете со мной вступать в споры, — тихо сказала Куппер, слегка прищурившись. — Если мистер Малфой знает, как применить свои знания, он обязательно продемонстрирует нам своего Патронуса, и я щедро одарю его баллами. Я буду приглядывать за вами обоими.

Показав один единственный раз движения волшебной палочки, необходимые для сотворения этого сложного заклинания, Куппер предложила нам пробовать создать Патронуса самостоятельно. В кабинете сразу же поднялся шум.

Алекс, пересевший по просьбе профессора к Райту, пользуясь тем, что многие повставали со своих мест, чтобы практиковаться с заклинанием, подошел к нам с Дэвидсон.

— Чувствую я, сегодня мало кто заработает баллы, — мрачно сказал он. — Драко, а ты лучше создавай тихую видимость деятельности, иначе она из тебя всю душу вытрясет.

— Алекс, она не должна преподавать, — зло прошипела Амелия. — Как же я ее ненавижу. Она издевается надо мной и над Малфоем. Почему именно нам достается больше всех?!

— Другим тоже перепадает. Она просто такой человек, — сказал Алекс, пожав плечами.

Я попытался слиться с окружающими. В том, что не смогу сотворить Патронуса, я не сомневался ни секунды. С этой волшебной палочкой об этом заклинании можно было даже не мечтать, ведь оно по праву считалось очень сложным. Кроме того, нужны счастливые воспоминания. А много ли их у меня?

Алекс толкнул меня в плечо, когда заметил, что Куппер идет к нам. Я усердно замахал палочкой.

— Я вижу, вы трое тут не слишком утруждаетесь. Ну что, мистер Малфой, даже не собираетесь попробовать?

Я заскрежетал зубами. Смысл пробовать? Да никто не сможет вспомнить ничего хорошего о себе, когда стоящая над душой Куппер мало чем отличается от дементора… А что же я? Какие воспоминания я мог использовать для вызова Патронуса? Квиддич? Детство в мэноре? Первый день в Хогвартсе? Ничего счастливого не приходило на ум. Но долго размышлять было некогда. Куппер выжидательно смотрела на меня, так что стоило хотя бы попытаться. Я сосредоточился на воспоминании о ярком сиянии звезд в ночном небе.

— Экспекто патронум! — и ничего не произошло. Это было ожидаемо. Я сделал глубокий вдох. — Экспекто патронум! — и снова ничего. Я взял другое воспоминание — сны о прекрасных городах, которые я хотел посетить в будущем. — Экспекто патронум! — ничего… Только сил это заклинание забирало немерено, так что за эти несколько попыток, я кажется, заплатил слишком большую цену. Голова заболела, мышцы будто бы налились свинцом, а о больной спине даже нечего и говорить.

— Так-так, мистер Малфой, не думаю, что вам удастся сдать мой экзамен в конце года. Советую пробовать еще, иначе сниму с вас баллы. Мисс Дэвидсон, помнится, ручалась за ваши способности. Кстати, мисс Дэвидсон, ваша очередь.

Амелия сделала больше попыток, чем я, но сотворить нечто большее, чем белесое облако, она не смогла, как ни старалась.

— Мистер… — похоже, Куппер охотнее запоминала тех, кто ей не пришелся по душе, чем тех, кто молча и без особых усилий выполнял почти все ее задания.

— Алекс Митчелл, — подсказал он.

— Да, мистер Митчелл, продемонстрируйте теперь вы нам своего Патронуса, если сможете.

Он закрыл на несколько секунд глаза и вздохнул, собираясь с мыслями.

— Экспекто патронум! — уверено произнес Алекс, и через мгновение по аудитории полетела шикарная светящаяся сова.

— Вот именно так и должно получаться это заклинание, — вероятно, похвалила Куппер. — Пять баллов Когтеврану.

Алекс же в итоге был одним из немногих, справившихся с заданием, как позже выяснилось. Только четверо слизеринцев и шестеро когтевранцев смогли вызвать телесного Патронуса. Остальные же с заданием не справились.

За это занятие все очень устали и с нетерпением ждали окончания урока. Но сегодня был точно не наш день, потому что, когда до конца оставалось всего десять минут, Куппер снова привлекла всеобщее внимание.

— Все, кто справился с заданием, могут возвращаться за парты и начинать делать конспект к следующему занятию. А остальных ждет дополнительное задание. Вы слишком расслабились, — с этими словами она ушла в подсобку, которая примыкала к ее кабинету.

Куппер вернулась через минуту, левитируя перед собой какую-то коробку, все с мрачным любопытством разглядывали непонятный предмет.

— Раз вы не можете справиться с серьезным заклинанием, — обратилась она к стоящим у стены студентам, — то попрактикуете сегодня более простые заклинания. Я приготовила вам такое существо, с которым вы уж точно справитесь. Вот здесь у нас гриндилоу, оставшийся после лекции у третьекурсников. Представьте, что встретились с ним в реальной жизни. Вы можете делать с ним что угодно, лишь бы вывести его из строя. Но есть одно условие: заклинания не должны повторяться.

Недоверчивое и настороженное выражение лиц многих студентов сменилось на испуганное. Те, кому «посчастливилось» участвовать в этом цирке, подтягивались поближе к столу профессора.

— Харпер! — подозвала Куппер высокую блондинку из Когтеврана и сняла ткань с коробки, которая на деле оказалась аквариумом с противным на вид зеленым гриндилоу. — Вперед.

— Петрификус тоталус, — прошептала Харпер, и гриндилоу замер.

— Засчитано, — сказала Куппер. — Запомните момент победы, мало ли, когда он повторится. Дальше. Мэлтон.

Слизеринец подошел к столу и задумался на мгновение.

— Отключись! — крикнул Энтони, и луч заклинания вырубил гриндилоу.

— Годится, — кивнула Куппер, приводя гриндилоу в чувство другим заклинанием. — Таунсенд.

— Инкарцеро, — почти сразу же крикнула староста Слизерина, направив палочку на зеленого монстра.

— С натяжкой, но ладно, засчитано. Дэвидсон.

Амелия подошла к столу и демонстративно спрятала волшебную палочку.

— Я не буду его атаковать. Это издевательство над беззащитным существом.

На лице Куппер не дрогнул ни один мускул.

— Когда это «беззащитное существо» утянет вас на дно озера, вы, барахтаясь в холодной воде, будете вспоминать этот урок, но задохнетесь раньше, чем успеете испытать угрызения совести от того, что не слушались преподавателя. Минус пять баллов с Когтеврана. И вы приготовите к следующему разу доклад на тему «Самые страшные случаи встречи магов с опасными тварями», где в подробностях распишете, когда и какие ситуации случались, как маги пытались побороться за свою жизнь, и что из этого получилось.

Дэвидсон тряхнула волосами и отвернулась от Куппер, так ничего ей и не ответив. Однако, отойдя, она осторожно смахнула с глаз выступившие слезы.

— Райт! — позвала Куппер. — И вас я сразу предупреждаю, отказ от выполнения задания повлечет за собой вылет из Хогвартса, я об этом лично позабочусь.

Хэролд подошел к столу и вперился ненавидящим взглядом в аквариум. Около десяти секунд он просто стоял, ничего не делая, а потом на его лице проявилось выражение нечеловеческой злобы, он поднял волшебную палочку и заорал:

— Редукто!

Аквариум разнесло на мелкие осколки, которые разлетелись в разные стороны, раня стоящих поблизости студентов и профессора Куппер. Перепугавшись, все быстро разбежались по углам аудитории, стараясь скрыться от воды, хлынувшей на пол. На меня с разбегу налетел перепуганный Мэлтон, кресло не выдержало, и я упал, ударившись головой о ножку соседнего стула. Это уже стало какой-то идиотской традицией — травмироваться на ЗоТИ.

Я зажмурил глаза, перед которыми плясали разноцветные искры. Встать я не мог, да и не хотел. На помощь, как всегда, пришел Алекс, наблюдавший за всей этой сценой. Все это заняло считанные секунды.

А суматоха продолжалась. Один только Райт не сдвинулся с места. Он смотрел на лежащего в осколках раненного гриндилоу. Ошарашенная Куппер уже пришла в себя, но не успела буквально на мгновение.

— Экспульсо!

— Экспеллиармус! — прокричала Куппер и выбила палочку из рук Хэролда, но мощный синий луч заклинания Райта уже пронзил водяного демона, и его отбросило на несколько футов. Упав на пол, гриндилоу больше не подавал никаких признаков жизни. В кабинете наступила неестественная тишина, и в этой тишине раздался тихий шепот:

— Я победил.

Первой пришла в себя от шока Куппер.

— Райт, минус пятьдесят баллов Слизерину, и оставайся на месте. Все остальные свободны, урок окончен. Быстро все в коридор, — кричала она, озираясь по сторонам.

Алекс помог мне сесть и внимательно на меня посмотрел.

— Ты как? Цел?

— Выживу, — пробормотал я, хотя уже сомневался в этом.

— Это уже ни в какие рамки не лезет, — в сердцах сказал он.

— Забудь, иди к Амелии, она, кажется, расстроилась.

— Ты точно в порядке?

— Да, — раздраженно сказал я.

Большинство студентов уже успело выбраться в коридор. Никто не посмел ослушаться Куппер, все и так давно мечтали покинуть эту чертову аудиторию.

Оказавшись в прохладном темном коридоре, я почувствовал себя чуть лучше. Меня не покидала мысль о том, что мне надо к Грейнджер, ведь я собирался к ней до начала этого занятия. Но самостоятельно добраться до ее кабинета я бы уже не смог, потому мне пришлось позвать Тинки. Быстро объяснив, куда мне нужно, я попросил его поторопиться. Эльф, как всегда, выполнил мою просьбу с большим усердием, и уже через несколько минут я оказался перед дверью кабинета трансфигурации.

Я не учел одного, Куппер отпустила нас раньше времени, так что Грейнджер сейчас вела урок, и мне пришлось ждать, устроившись около окна напротив двери. Я перевел дух, прикрыл глаза и почувствовал, как все больше и больше на меня наваливается усталость и тяжесть во всем теле. Минуты, казалось, тянулись бесконечно. Спина и голова раскалывались, перед глазами все плыло, и мне уже не казалось хорошей идеей приходить к Грейнджер, когда я был в таком состоянии. Однако я уже был здесь.

Наконец, занятие закончилось, и студенты высыпали в коридор. Я дождался, пока, как мне показалось, большая их часть вышла, и из последних сил прошептал заклинание и переместил себя внутрь помещения. Это было последней каплей для моего тела. В ушах зашумело, и я с трудом мог различать окружающие звуки.

Видимо, я плохо выглядел, потому что, едва увидев меня, Грейнджер сорвалась с места и кинулась ко мне.

— Малфой, что стряслось? — вроде бы спросила она. Четко я мог разобрать только интонации тревоги, звучавшие в ее голосе.

— Я… — мне не удалось продолжить, потому что в глазах окончательно потемнело, и я погрузился во мрак.

* * *

Когда темнота перед глазами рассеялась и я открыл глаза, первая, кого я увидел, была мадам Помфри. Значит, меня угораздило все-таки попасть в больничное крыло.

— Пришли в себя, мистер Малфой? Вот и отлично. О вашем поведении мы поговорим позже, а пока схожу принесу вам лекарства, — строго сказала она и пропала из поля моего зрения, выйдя за ширму, которой была огорожена кровать.

Я снова прикрыл глаза. Лежать на жесткой кровати не было особо удобно, но сейчас капризничать не приходилось. Судя по всему, меня переодели в больничную пижаму и укрыли тонким одеялом, но мне было ужасно холодно.

— Ты как? — раздался совсем рядом голос Грейнджер.

Я тут же открыл глаза и повернул голову на звук. Она сидела на стуле около кровати, сложив руки на коленях и сжав пальцы в кулаки.

— Мне холодно, — прошептал я.

Гермиона встала со стула и вышла за пределы ширмы, но совсем скоро вернулась с одеялом в руках. Укрыв меня, она села обратно на стул и спросила:

— Так лучше?

— Да.

— Ты напугал меня, — сказала она.

— Испугалась, что твоему подопытному кролику пришел конец, и не на ком будет испытать зелье? — мой голос звучал глухо и сипло.

— Идиот, — отозвалась Грейнджер, вздохнув.

— Даже не спрашиваешь, что случилось?

— Я уже знаю. Ты был без сознания несколько часов, за это время я успела переговорить с мисс Дэвидсон и мистером Митчеллом, которые сбились с ног, ища тебя, так что они мне рассказали обо всем.

— Ты что... все это время проторчала здесь? — удивился я.

— Хотела убедиться, что тебе ничего не угрожает.

— И правда, обидно было бы, если бы все твои труды пропали даром, — говорить было трудно, будто горло распухло и отказывалось повиноваться.

— Хватит уже! — прикрикнула она.

Вернулась мадам Помфри и заставила меня выпить четыре разных зелья. Убедившись, что я проглотил все до последней капли, она обратилась к Гермионе:

— Он будет спать все следующие сутки, так что нет смысла тут сидеть, дорогая.

— Хорошо, — отозвалась она, и посмотрела на меня. — Выздоравливай, Малфой.

— Эй, подожди, мы еще не договорили, — возмущенно прохрипел я, вспомнив про цепочку, которую так и не отдал ей. Хотя и чувствовал, что на долгий разговор меня не хватит, потому что зелья уже начали действовать, по телу разлилась приятная тяжесть.

— Потом поговорим. Спи, — сказала Грейнджер и, не медля, ушла.

А я послушался, будто у меня был выбор, и уснул крепким сном без сновидений.

* * *

Весь следующий день меня никто не тревожил, но и чувствовал я себя премерзко. Озноб, тупая ноющая боль и головокружение не придавали сил и уж точно не улучшали настроение, так что мне не оставалось ничего, кроме как спать, благо зелья мадам Помфри этому способствовали на ура.

На второй день моего пребывания в лазарете меня навестила лично директор Макгонагалл. Я был крайне удивлен такому визиту.

Прошелестев своей длинной зеленой мантией, она устроилась на стуле для посетителей и уставилась на меня с очень суровым выражением лица.

— Мистер Малфой, как вы себя чувствуете? — спросила она сразу же.

— Спасибо, директор, уже немного лучше, — ответил я. Мне хотелось спросить о причине ее визита, но я решил, что это выяснится само собой.

— Вы заставили нас всех поволноваться, — сказала она, вздохнув.

— Э-э-э, — растерялся я. — Извините.

— Нет-нет, вашей вины в этом нет и близко, — отрицательно покачала она головой. — Я пришла, чтобы заверить вас, что без внимания этот инцидент не оставлю, и удостовериться, что у вас есть все, что необходимо, чтобы скорее выздороветь.

— Мадам Помфри обо мне очень заботится, — сказал я, немного сбитый с толку.

— Да, разумеется, — кивнула Макгонагалл. — И не только она… Ах да, еще я хотела спросить вас, уведомлять ли вашу мать об этом происшествии? С некоторых пор мы сообщаем родителям учеников о серьезных травмах, если таковые случаются, но вы уже совершеннолетний, так что...

— Спасибо, директор, — ответил я. — Не нужно ничего писать моей матери. Я сам ей все объясню чуть позже.

— Хорошо, — согласилась она и поднялась со стула. — Выздоравливайте, мистер Малфой.

Как только она ушла, появилась хозяйка больничного царства и, осмотрев меня, выдала еще порцию зелий, от которых я снова уснул.

На следующее утро я проснулся в гораздо лучшем состоянии. Боль практически ушла, да и голова кружилась не так сильно. Мне казалось, что в этот же день я выйду из лазарета, но мадам Помфри, когда я высказал ей эту мысль, ответила категорическим отказом, добавив, что до конца недели мне не стоит и заикаться на эту тему. Она снова выдала мне зелья и сказала, что если я буду выполнять все ее указания, она даже скоро пустит ко мне посетителей. На этом наш короткий спор закончился, и меня вырубило от очередного зелья сна без сновидений.

Четвертый день моего скучного нахождения в Больничном крыле подарил хоть какое-то разнообразие — посетителя. Вернее, посетительницу. И это было очень кстати, потому что разглядывание потолка все то время, что я не тратил на сон, мне напоминало времена первых шести месяцев домашнего заточения и навевало страшную тоску.

— Наконец-то меня к тебе пустили, — чуть улыбнулась одними уголками губ Дэвидсон, заглядывая ко мне за ширму. — Можно присесть? — спросила она, указав взглядом на стул у кровати.

— Конечно, — ответил я. — Проходи.

Она села и уставилась на свои колени, теребя пальцами кайму своей мантии. Собираясь с мыслями, она шумно вздохнула.

— Слушай, Малфой, я пришла извиниться. Это все моя вина. Не нужно было мне придираться к словам Куппер. Но она меня просто вывела из себя, и я так разозлилась!.. И это было впервые, когда я ее не так уж и боялась, просто она совершенно достала меня и…

— Дэвидсон, успокойся, — остановил я ее сбивчивый монолог. — Не ты меня заставляла колдовать сложное заклинание. И уж тем более не ты толкнула меня. Я сам виноват. Нужно было сразу же отказаться колдовать, но мне захотелось доказать, что я сильный. И не стоило стоять на пути у испуганных однокурсников, хотя кто мог подумать, что Райт вытворит такую глупость.

— Значит, ты на меня не в обиде? — спросила Амелия, подняв на меня взгляд.

— Нет, — я покачал головой.

— Друзья? — она посмотрела на меня с присущей ей серьезностью и протянула руку.

На моем лице на миг мелькнула улыбка.

— Друзья, — ответил я искренне и пожал протянутую руку.

— Ну… ты надолго здесь? — спросила она после некоторой паузы.

— Мадам Помфри говорит, что до конца недели можно даже не мечтать о выходе отсюда, — сказал я уныло и вздохнул.

— Хочешь, я буду тебе приносить свои конспекты и учебники?

— Давай, а то я тут умру от скуки, — с готовностью согласился я.

— Тогда завтра принесу все, что можно, — заулыбалась Амелия. — Ты знаешь, оказывается, без твоего недовольного трепа даже скучно.

Я хмыкнул.

— Пользуйтесь с Алексом моментом, пока меня нет рядом, и общайтесь на тему своих любимых чар и трансфигурации.

— Так и делаем, — она кивнула. — Но выяснилось, что с твоими саркастичными комментариями веселее, — ухмыльнулась Амелия, а затем взглянула на часы и вздохнула. — Так, мне пора уже бежать, обед, должно быть, уже закончился. Обрадую Алекса, что тебя можно навестить, так что жди еще гостей.

— А я думал, что вместе придете, — задумчиво протянул я.

— Мне просто кусок в горло не лез, так что я сбежала с обеда, чтобы узнать, нельзя ли наконец поговорить с тобой, — она улыбнулась немного виноватой улыбкой.

— Делать тебе нечего, — покачал я головой. — Ладно, иди, а то я тебя заговорю надолго. Мне тут ужасно скучно.

— Ухожу-ухожу, — сказала она, вставая со стула. Дотронувшись до моей руки, она добавила: — Я еще зайду. Выздоравливай.

Я лежал и улыбался. Все-таки хорошо, когда есть люди, которых ты можешь искренне назвать друзьями.

И часа не прошло после ухода Амелии, как у моей кровати появился Алекс и с порога спросил:

— Живой?

— Ага, — кивнул я.

— Мы с Амелией по очереди приходили все это время, но мадам Помфри категорически отказывалась нас пускать к тебе. И когда Амелия сказала, что попала, наконец, к тебе, я почти сразу прибежал, пока доступ опять не закрыли.

— Ну,— я пожал плечами, — ты же знаешь Помфри.

— Не так хорошо, как ты, — улыбнулся Алекс, устаиваясь на стуле для посетителей.

— Везунчик, — я фыркнул.

— Несколько дней назад мне так не казалось, — сказал он, посерьезнев. — Ты куда тогда пропал после ЗоТИ? То есть, я уже знаю, что ты поперся к профессору Грейнджер, но какого Мерлина? Я видел, что ты, мягко говоря, не в лучшем состоянии, пока я помог Амелии собрать вещи, и вместе мы вышли в коридор, тебя уже и след простыл.

— Мне надо было поговорить кое о чем с Грейнджер. Я не думал, что мне станет настолько плохо, а когда добрался до ее кабинета — просто отключился, — я покачал головой, вспоминая не самые приятные ощущения в тот момент. — Очнулся уже здесь.

— А мы тебя искали и переживали, между прочим.

— Мне уже Дэвидсон поведала, что даже есть не могла, так волновалась, — усмехнулся я.

— Зря улыбаешься, она действительно очень нервничала из-за тебя, — строго сказал Алекс.

— Мы все уладили сегодня, так что, надеюсь, она все свое внимание перенесет на тебя.

— Я бы тоже этого хотел, — вздохнул он. — Ты знаешь, вот я вроде бы не дурак, но в ее присутствии каждый раз начинаю делать какие-то глупости. Неужели это любовь?

— Наверное, — пожал я плечами. — Но я не эксперт. Мне это чувство чуждо.

— Да ладно, — Алекс посмотрел на меня с хитрецой в глазах. — Ты веришь в то, что сказал?

— Абсолютно, — твердо ответил я и решил сменить тему, пока моего «доброго» друга не занесло в разговоры о Грейнджер, а ведь именно к этому все шло. — Кстати, ты бы помог Амелии написать доклад о несчастных случаях с опасной живностью, думаю, она оценит такой благородный поступок.

— А ей не нужно его делать, — ответил он.

— Как так? — удивился я. — Хм, я точно помню, как Куппер давала ей такое задание…

— Она-то задала его, но ты же не в курсе, что было потом.

— А было что-то особенное?

— Еще как! Похоже, директор Макгонагалл провела беседу с Куппер, потому что та вечером извинялась перед всеми слизеринцами и когтевранцами за инцидент и отменила все снятые баллы и заданные доклады.

— Ничего себе! А я все это пропустил. Очень жаль, — я нахмурился. — А что с Райтом? Его наказали за убийство гриндилоу?

— Точно не знаю, — ответил Алекс. — Но слышал краем уха, что он ходил на встречу с директором, а потом несколько дней просидел в комнате. Сейчас он ходит на занятия как ни в чем ни бывало.

— Ясно, пожалели его, — чуть усмехнулся я. Впрочем, меня не особо заботила его судьба.

— Возможно. Ладно, ты лучше скажи, как обстоят дела с зельем?

— Не знаю, — я раздраженно пожал плечами и уставился на свои руки. — Грейнджер тут не появлялась, так что я понятия не имею, что там с ним. Можешь сам ее спросить.

— Она придет, я уверен, — сказал мне Алекс.

— Да мне все равно, — я замолчал на минуту. — Напомни Дэвидсон, что она мне обещала принести свои конспекты.

— Конечно, — кивнул он. — Думаю, она и так об этом не забудет. Амелия как раз пошла в библиотеку, мы собирались вместе делать эссе по зельям.

— Тогда иди уже к ней, — я указал на дверь.

— Выгоняешь?

— Ага. Приходите завтра.

— Договорились, — улыбнулся Алекс. — Я тебе чего-нибудь вкусненького еще принесу, — пообещал он и ушел.

По сравнению с несколькими предыдущими, этот день был полон событий. Через пару часов после ухода Алекса мадам Помфри принесла мне письмо. Я сразу же узнал почерк мамы. Развернув его и увидев содержимое, я тяжело вздохнул.

Здравствуй, сынок.

Кое-что произошло, но ты не переживай сильно. Сегодня утром пришло письмо из Азкабана, в котором меня известили, что отца отравили. В его чай кто-то подлил неизвестное зелье. Его жизнь вне опасности, но сейчас он находится под попечительством колдомедиков. Мне пообещали, что разберутся с этим и накажут виновных. Правда, я в это слабо верю. В общем, я поеду навещу Люциуса, хоть он и не хочет, чтобы я приезжала.

Расскажи, как твои дела? Ты давно мне не писал…

С любовью, мама

Мне стало стыдно. Действительно, в последний раз я писал маме три недели назад, и она сразу же ответила на то письмо, а вот я написать ответ не удосужился. Взяв с тумбочки перо и пергамент, я тут же принялся писать:

Здравствуй, мама!

Правильно делаешь, что едешь к отцу. Передай ему от меня пожелания скорейшего выздоровления. И не переживай, я ведь знаю, как ты волнуешься за нашу семью.

Прости, что так долго не писал тебе. У меня все в полном порядке, просто мало свободного времени. Учеба.

Береги себя!

С любовью, Драко

Я позвал Тинки и попросил его срочно отправить мое письмо, а потом выяснить, куда делись мои вещи, которые были со мной, когда я попал в лазарет, и принести книгу, которую одолженную у Грейнджер. Эльф покивал и исчез, а я снова провалился в сон.

Не знаю, когда Тинки возвращался и почему меня не разбудил, но, когда я проснулся на следующее утро, книга лежала на прикроватной тумбочке. Выслушав наставления от мадам Помфри и приняв еще несколько совершенно необходимых, по ее мнению, зелий, я устроился поудобнее и зачитался.

— Развлекаешься? — отвлек меня от последних десяти страниц книги мелодичный голос Грейнджер.

— Привет, — я оторвал взгляд от текста и посмотрел на Гермиону. Она не выглядела посвежевшей и отдохнувшей, хотя, по идее, уже должна была отойти от того времени, когда приготовление зелья требовало слишком много ее внимания. — Тинки принес, — я приподнял книжку.

Она улыбнулась и помотала головой.

— Не он. Я. Как себя чувствуешь?

— Ты? Не знал, что ты приходила сегодня.

— Я каждый день приходила, — сказала она и посмотрела мне в глаза. — Ты не ответил на мой вопрос.

— Мне уже лучше, разве не видно? А почему я не знаю, что ты навещала меня? — нахмурился я и отложил книгу на тумбочку, чтобы не мешала.

— Потому что ты в это время спал, — невозмутимо ответила Гермиона.

— Ты могла бы и разбудить меня, я тут подыхал со скуки!

— Малфой, не веди себя как ребенок, — немного рассердилась она. — Тебе необходим покой.

— Не надо этой трагичности в голосе. Я уже говорил, что ненавижу жалость, — я скривился и отвернулся.

— Ты пять часов провел без сознания! У тебя было сотрясение мозга и какой-то сумасшедший упадок сил. Ты хоть понимаешь, как все вокруг перепугались?! — Грейнджер нервно тряхнула головой, чтобы убрать упавшие на лицо волосы.

Я уставился на нее в немом недоумении.

— Все так серьезно? — с недоверием спросил я.

Она только кивнула.

— Ты бы видел себя, когда ты появился в моем кабинете, — она едва заметно вздрогнула. — Бледный, как смерть, из уха кровь, сидел в неестественной позе… и отключился, как только я подошла к тебе, — Гермиона замолчала и устало потерла виски. — Как ты мог довести себя до такого? Почему не сказал профессору Куппер, что тебе плохо? Как она не заметила, что ты на пределе?!

— Грейнджер, успокойся. Я не думал, что все так обернется. И не думал, что столько людей будет переживать из-за меня.

— Ты считаешь, что все вокруг такие же бесчувственные и бессердечные, как ты?

— Давай не будем на эту тему больше. Я уже понял, что всех ужасно расстроил, не хочу знать даже об этом.

Гермиона шумно вздохнула и закатила глаза.

— Ты неисправимый эгоист.

Я опустил взгляд. Да, я не ожидал, что обо мне будет волноваться кто-то, кроме мамы. А выяснилось, что и Грейнджер, и Алекс, и Амелия, и даже Макгонагалл — они все переживали за меня.

— Прости.

Она удивленно приподняла брови.

— Нечасто от тебя можно услышать такое. Ладно, главное, что все уже позади. Мадам Помфри сказала, что ты послушный пациент.

— Она меня уже замучила, — теперь я закатил глаза.

— Терпи, — Грейнджер улыбнулась, а потом посерьезнела. — Она, кстати, сказала, что запретит тебе колдовать на месяц.

— Что?! — я не поверил своим ушам. — А как же я буду учиться?

— Малфой, не кипятись. Дослушай меня до конца, — она нахмурилась, и на меня это подействовало отрезвляюще.

«Лучше бы она улыбалась», — подумалось мне, а вслух я сказал только:

— Хорошо. Я слушаю.

— Директор Макгонагалл уже обсудила это с мадам Помфри и предупредила всех преподавателей, — начала она. — Ты будешь сдавать все теоретические контрольные и еще практическую работу по зельеварению, а что касается практики применения заклинаний, от тебя не будут требовать магии.

— Но…

— Дослушай! С начала следующего семестра с тебя уже будут спрашивать, как со всех остальных. Не будет никаких поблажек. И я надеюсь, что тебе будет уже гораздо проще справляться со школьной нагрузкой.

— Ты имеешь в виду, что зелье мне поможет? — спросил я.

— Не только, — ответила она. — После этого инцидента… Когда стало ясно, что твоей жизни ничего не угрожает... Я еще раз написала Гарри, и он уже добился в Министерстве специального разрешения для тебя на покупку новой волшебной палочки. Его попросили лично присутствовать при этом, чтобы проследить, не купишь ли ты больше одной палочки, но он не может в этот день, так что сопровождать тебя буду я, а после покупки мы сразу должны попасть в Министерство и зарегистрировать ее.

— Ты серьезно? — я так обрадовался, что с трудом мог поверить в услышанное. — Когда?

— Двадцать пятого декабря, на Рождество. Мы можем двадцать четвертого вместе выехать вечерним поездом, и утром будем уже в Лондоне. Я надеюсь, у тебя не было других планов на этот день.

— Какие могут быть планы, если есть шанс снова нормально колдовать! — я широко улыбнулся. Грейнджер сумела здорово меня удивить. — Спасибо тебе. И Поттеру тоже, — сказал я уже серьезно.

— Пожалуйста, — улыбнулась она в ответ. — Надеюсь, теперь тебе будет не так грустно тут лежать.

— Скорее всего, — согласился я, но тут ко мне пришла неожиданная мысль. — А у тебя нет планов на Рождество?

Она покачала головой.

— Родители уедут во Францию на две недели, так что я совершенно свободна.

«А как же твои друзья?» — промелькнуло у меня в голове, и я вдруг вспомнил, что цепочку я так ей и не отдал.

— Грейнджер, я вспомнил, зачем искал тебя в понедельник, — воскликнул я. Она настороженно посмотрела на меня. — Если бы я только знал, где моя мантия, в которой тогда был.

— Висит на вешалке в шкафу у мадам Помфри, — сказала она, махнув рукой в сторону.

— Тогда принеси ее, пожалуйста, — попросил я.

Спустя минуту мантия оказалась у меня в руках. Я полез во внутренний карман и не без труда отыскал там цепочку. Вытащив, я вручил ее Гермионе.

— Это, должно быть, твое. Я нашел ее в этой книге, — указал я кивком головы на тумбочку.

Грейджер выглядела слегка потерянной.

— А я все думала, куда я ее положила.

— Она важна для тебя, ведь правда? Тогда почему ты использовала ее в качестве закладки для книги? — поинтересовался я.

— Это не касается тебя, Малфой, — ответила она и спрятала цепочку в карман.

— Это же подарок от Уизли, да?

— Да, — нехотя ответила она.

— Вы же встречаетесь. Или встречались, — поправил себя я. — Тогда почему на кулоне написано «с уважением», а не «с любовью»?

Грейнджер издала нервный смешок.

— Я задавала себе такой же вопрос. Это был подарок на день рождения, а Рон никогда не был силен в выборе подарков, — она замолчала и задумалась на несколько секунд. — А вообще, это неважно уже. Спасибо, что вернул мне эту вещь, — Гермиона поднялась со стула. — Я пойду.

— Еще зайдешь как-нибудь?

— Да, — кивнула она. — Принесу тебе еще магловских книг.

— Хорошо, — отозвался я. «Буду очень ждать», — добавил мысленно.

— Выздоравливай, — не оборачиваясь и не дожидаясь моего ответа, она вышла за ширму.

Мне было о чем подумать, многое хотелось осмыслить. Но для начала я собирался дочитать книгу, чтобы вернуть ее в следующий раз Гермионе, а потом уже можно было приниматься за раскладывание мыслей по полочкам.

Что меня очень удивило, так это то, что ни Алекс, ни Амелия в тот день так и не пришли.

* * *

С каждым днем я чувствовал себя все лучше, но мадам Помфри отвечала категорическим отказом на просьбы выпустить меня из Больничного крыла. Настроение опускалось все ниже и ниже.

Несмотря на то, что в выходные меня дважды навещали Алекс и Амелия, да и Грейнджер заглянула на пять минут, мне было ужасно тоскливо. Принесенные книги были быстро прочитаны, конспекты переписаны, я даже написал несколько эссе по чарам и трансфигурации, благодаря одолженным Амелией учебникам. Дэвидсон вообще приходила по нескольку раз в день и каждый раз умудрялась принести что-то интересное или полезное для меня.

Близилось время, когда исцеляющее зелье можно будет принять, а я так и не знал, изменило ли оно цвет на необходимый или нет. Гермиона умудрялась каждый раз уходить от темы и ни словом не обмолвилась о его состоянии. Все наши разговоры сводились к книгам и пожеланиям выздоровления.

В среду мама прислала письмо, в котором писала, что отец чувствует себя лучше и ведет себя все так же глупо, как и раньше. В остальном же она просила меня не беспокоиться и учиться, не думая о нем, и сообщила, что очень ждет меня на Рождество домой.

Мне стало стыдно. Я ведь даже не рассказал ей, что на Рождество я буду покупать себе новую палочку. Да и о зелье, которое готовили мы с Грейнджер, она тоже ничего не знала, а ведь может случиться такое, что оно мне не только не поможет, но и ухудшит положение. Я решил, что пришло время обо всем ей рассказать, и только взял перо в руку, как меня отвлек ставший таким привычным за последнее время голос.

— Привет! Не скучаешь? Я принесла тебе еще одну интересную книгу, чтобы... — Дэвидсон остановила свой монолог на середине предложения, увидев, что я собираюсь что-то писать. — Ты занят? Извини, я не знала.

— Нет, все в порядке, — заверил я ее и отложил перо и пергамент на тумбочку. — Так что ты там принесла?

— О, раритетную вещицу. Одну достаточно старую книгу по зельям, — она улыбнулась и тряхнула головой, при этом ее длинные волосы заструились, словно водопад, по спине. — Ты ведь их любишь… — она пожала плечами. — Да?

— Да, — я кивнул и скривил губы в подобии улыбки. — Удиви меня!

— Вот, — она протянула мне небольшую книгу в серебристой обложке. Название гласило: «Забытые сокровища зельеварения». Я взял ее в руки.

— Откуда она у тебя? Это очень редкая книга!

— Ты ее читал? — с некоторым разочарованием спросила она.

— Да, у меня есть такая, — ответил я, проведя рукой по обложке.

— Ну конечно… Я забыла, что ты из древней чистокровной семьи, а значит, и библиотека у вас огромная.

— Нет, в нашей домашней библиотеке ее не было. Я получил ее в подарок от… своего наставника. Но откуда у тебя такая?

— Профессор Слизнорт дал на три дня, чтобы я могла приготовить доклад на следующее занятие. Книга из его личной коллекции, — как-то нехотя сказала она.

— Вот оно что… И ты решила дать ее мне? — удивился я.

— Да, — кивнула она. — Доклад я уже написала, а отдавать книгу только послезавтра. Хотела тебя порадовать и развлечь немного, но только не получилось.

— Все равно спасибо, — сказал я искренне. — А ты целиком ее прочитала?

— Нет, только две главы, которые были нужны для доклада.

— Тогда возьми и прочитай полностью. Оно того стоит, — я протянул ей книгу.

— Хорошо, — натянуто улыбнулась Амелия, забирая ее. — Чуть не забыла, я тебе еще конфет принесла. Ты сладости любишь?

— В детстве, кажется, любил, — я неуверенно пожал плечами.

— А я просто обожаю, — сказала она и высыпала из сумки на мою кровать десяток небольших круглых конфет в блестящих шелестящих обертках.

— Тогда бери и ты, я столько не съем, — предложил я и сделал приглашающий жест рукой.

Она кивнула и почему-то потянулась за откатившейся ближе ко мне.

И в этот момент вошла Грейнджер.

— Малфой, — позвала она и тут же замолчала. — Кажется, я не вовремя, — пробормотала она, окидывая взглядом представшую перед ней картину.

Дэвидсон слегка покраснела.

— Профессор Грейнджер, я просто принесла Малфою книгу и немного сладостей для хорошего настроения.

— Это правильно, — слабо улыбнулась Гермиона. — Ну, не буду вам мешать. Я позже зайду.

— Нет, Гр… профессор, подождите. У меня есть к вам очень важный вопрос, — проговорил я быстро.

— Я уже ухожу, — Амелия поднялась со стула для посетителей. — Еще вечером загляну вместе с Алексом. До свидания, профессор.

— Всего доброго, мисс Дэвидсон, — отозвалась Гермиона. — Ну и что за вопрос? — спросила она, как только Амелия ушла.

— А ты догадайся! Уже полторы недели прошло, а ты ни словом не обмолвилась, как там зелье себя ведет. Или ты забыла о нем?

— Не кипятись, Малфой. Я именно по этому поводу здесь.

— И? — я сложил руки на груди, а сердце мое колотилось как сумасшедшее.

— Все хорошо. Цвет зелья с каждым днем становится все ярче. Если и дальше так пойдет, то к понедельнику оно станет именно изумрудно-зеленым.

— Хвала Мерлину, — на выдохе сказал я. — Почему ты раньше не говорила?

— Потому что хотела убедиться, что все в порядке, прежде чем обнадеживать тебя, — ответила она, нахмурившись.

— Ладно, — пробурчал я.

Наступила неуютная тишина. Я уже думал, что Грейнджер сейчас уйдет, но она вдруг снова заговорила.

— А у тебя, значит, настроение плохое? — спросила она и смерила взглядом конфеты, разбросанные по кровати.

— А как ты думала? Ты молчишь, а Помфри наотрез отказывается меня отсюда выпускать. Мне уже осточертели эти больничные стены.

— Хм, а по-моему, ты очень мило и радостно беседовал с мисс Дэвидсон. Если это ее присутствие на тебя так благотворно влияет, надо просить ее быть свидетелем при всех наших с тобой разговорах. При ней ты ведешь себя гораздо лучше.

— Ты сейчас какую-то глупость сказала, — я нахмурился.

— Да нет. Все верно, — Гермиона ухмыльнулась, а потом отвернулась от меня. — Она ведь твоя девушка?

— Нет! С чего ты взяла? — почти закричал я. — Мы вообще с ней плохо ладим, ругаемся часто. Она больше с Алексом общается, у них целая куча общих интересов.

— Ясно. Хм, даже... жаль. Было бы неплохо, если бы ты стал более человечным. А говорят ведь, что любовь меняет характер в лучшую сторону.

— Это смотря какая любовь, — сказал я сухо.

— Ладно, оставим в покое лирику. Поговорим о более насущных делах, — с этими словами Грейнджер села на стул и посмотрела на меня с мрачной решимостью. — В общем… я поговорила с мадам Помфри. Она сказала, что готова отпустить тебя не раньше субботы. Но в понедельник тебе снова придется здесь оказаться, потому что зелье нужно пить под ее присмотром, и потом несколько дней еще побыть здесь. В общем…

— Профессор Грейнджер все никак не решится сказать вам, что вы пробудете здесь еще не меньше недели, мистер Малфой, — закончила за Гермиону вошедшая Помфри.

— Но…

— С сегодняшнего дня я прекращаю давать вам лекарства. Будем готовить ваш организм к приему серьезного целительного зелья. Для вашего же блага лучше оставаться под моим наблюдением.

— Ладно, — со вздохом согласился я. — Но позвольте мне хоть на улицу в выходные выйти.

— Я вам окно открою, подышите свежим воздухом отсюда.

— Ясно, — кивнул я, и мое настроение окончательно испортилось.

— Вот и отлично. Ну вы беседуйте дальше, я только проверить, все ли в порядке, приходила, — сказала Помфри.

— И чья это гениальная идея? — тихо спросил я, едва она ушла.

— Общая, — уклончиво ответила Грейнджер. — Я просто не хочу, чтобы ты пострадал из-за зелья. Лучше перестраховаться.

— Я тебе доверяю, — сказал я и вдруг понял, что говорю абсолютно искренне.

— Спасибо, — отозвалась она и опять спрятала от меня взгляд. — Я пойду уже, мне еще контрольные проверять надо.

— Грейнджер, — позвал я, когда она поднялась со стула, собравшись уйти.

Она обернулась и вопросительно посмотрела на меня.

— Да?

— Раз уж ты причастна к тому, что меня еще неделю продержат в заточении, то хоть приходи меня проведывать почаще.

— Я постараюсь, — ответила она и снова повернулась ко мне спиной. — Пока.

— Не поставь там всем «тролля» за контрольные! — крикнул я ей вдогонку.

— Договорились, — хмыкнула она, не оборачиваясь.

Я снова остался один. Собрав все конфеты, я сложил их на тумбочку и улегся поудобнее. Прикрыв глаза, я пытался разобраться, почему Грейнджер привносит такой сумбур в мои мысли каждый раз, как появляется. Во мне просыпается столько разных чувств и эмоций, что я не могу с ними совладать, часто прячась в итоге за раздражением и напускной злостью. Если попытаться идентифицировать все эти чувства, то можно найти и уважение, и зависть, и тепло, и обиду, и встревоженность, и гнев, и влечение, и страх, и… много чего еще. Что из этого всего преобладает?

* * *

Я так и не решился написать маме обо всем, что у меня происходило, ограничившись только общими фразами и обещанием приехать домой, как только смогу.

Чем ближе был день приема исцеляющего зелья, тем больше я нервничал. Мне казалось, что дни будут тянуться бесконечно, но они летели так быстро, что я не успевал за ними уследить и только мысленно просил время замедлить свой ход. Мне было страшно. Я не так боялся смерти, в случае, если зелье окажется неправильно сваренным, как боялся, что оно просто не подействует, и все мои надежды рухнут. Я ненавидел теперешнее свое состояние, но в случае краха всей этой затеи Грейнджер, будет гораздо сложнее смириться.

Алекс, видя мою нервозность, старался приходить ко мне как можно чаще. Не отставала от него и Амелия, хоть и не понимала реальных причин моего настроения. Даже Гермиона приходила каждый день, пусть и ненадолго. Я должен был чувствовать благодарность за эту поддержку, но так и не сказал этим людям «спасибо».

В ночь с воскресенья на понедельник я не мог сомкнуть глаз. Покрутившись с боку на бок и так и не сумев уснуть, я отчаянно пожелал, чтобы кто-нибудь сейчас был рядом со мной. Повинуясь внезапному эмоциональному порыву, я взял перо и пергамент и начал писать.

Привет.

Сейчас ночь, и ты, наверное, спишь. А мне совсем не спится и очень хочется с кем-нибудь поговорить. Скажи, Грейнджер, ты веришь в успех?

Д.М.

Я перечитал написанное, усмехнулся и покачал головой. Сложив эту короткую записку вчетверо, я положил ее на тумбочку. Мне в голову пришла более здравая идея.

— Тинки! — позвал я тихо.

Раздался хлопок и заспанный эльф возник передо мной.

— Хозяин звал Тинки? Что нужно сделать? — он огляделся по сторонам.

Я набрал в легкие воздуха, чтобы озвучить свою просьбу посидеть со мной и развлечь меня недолгой беседой, как эльф раздал радостный возглас.

— Я знаю, молодой хозяин Драко хочет, чтобы Тинки доставил письмо мисс Гермионе! — он схватил с тумбочки листок, надписанный ее именем.

— Э-э-э, — растерялся я. — Не совсем. Но… — в моей голове возникли новые мысли. — Ладно. Отнеси это мисс Гермионе, но если она уже спит, просто принеси записку обратно. Ты понял?

— Да, сэр. Тинки все сделает, как надо, — с этими словами он исчез.

Я потер виски и вздохнул. Похоже, я начал прислушиваться к советам домового эльфа. С ума сойти можно. Что же меня ждет дальше? Общение с котами и собаками?

Мои неуклюжие порывы к самобичеванию были прерваны возвращением Тинки с запиской в руках. Ну, естественно.

— Я и не сомневался, что мисс Гермиона уже спит, — сказал я, стараясь скрыть разочарование в голосе. — Давай сюда записку, я ее порву и выброшу потом.

— Нет, хозяин Драко. Это ответ. Она не спала, — эльф осторожно протянул мне листок, будто не хотел отдавать, не убедившись, что я понял его слова правильно.

— Вот как, — я взял записку и сразу же развернул ее.

Здравствуй.

Знаешь, я тоже немного нервничаю. Но поверь, я не собираюсь подвергать твою жизнь опасности. Утром я покажу зелье профессору Слизнорту и мадам Помфри, и только если они одобрят, ты его выпьешь. Я ходила на него посмотреть полчаса назад. Оно изумрудно-зеленое. Это вселяет в меня надежду.

Малфой, ложись спать, утром тебе нужно быть полным сил. Верь, что все будет хорошо.

Спокойной ночи.

Гермиона Грейнджер

Я достал из тумбочки еще один листок пергамента и быстро написал на нем ответ.

Спасибо за поддержку. Ты тоже ложись спать, уже очень поздно.

Приятных снов.

Д.М.

Отложив перо, я сложил листок и передал его Тинки.

— Отнесешь это мисс Гермионе и иди спать.

— Хорошо, хозяин, — сонно кивнул эльф и аппарировал, взяв записку.

Я решил все-таки последовать совету Грейнджер и еще раз попытаться уснуть. Не знаю, сколько мне потребовалось для этого времени, но в какой-то момент я перестал отслеживать свои мысли.

Грейнджер подошла ко мне с большим флаконом, в котором плескалась белоснежная жидкость.

— Вот, Малфой, тебе нужно это выпить, — сказала она.

— Подожди, — запротестовал я, переводя взгляд с нее на зелье и обратно. — Оно ведь не изумрудно-зеленое, а белое, а значит, мы неправильно его приготовили. Я не стану его пить.

— Драко, не пререкайся. Пей! — настаивала она, протягивая мне флакон.

— Ты смерти моей хочешь? — возмутился я, отталкивая ее руку.

— Все уже предопределено, сопротивляться абсолютно бесполезно, — вздохнув, равнодушно сказала Грейнджер и наставила на меня волшебную палочку. — Инкарцеро!

Меня опутало веревками, так что я не мог даже пошевелиться. Гермиона тем временем открыла флакон и поднесла его к моим губам.

— Доверься мне, — сказала она, и мне не оставалось ничего другого, как выпить зелье.

Я ничего не почувствовал в первые несколько минут, а потом веревки, опутывавшие мое тело, спали, и, посмотрев на свои руки, я увидел, что они трансформировались в крылья. Вскоре я увидел свое отражение в неизвестно откуда взявшемся зеркале и понял, что превратился в белого лебедя.

Взглянув вверх, я заметил, что потолка надо мной нет, а вместо него — прекрасное синее небо, и взлетел в эту манящую высь. Полет был восхитительным. Ветер будто бы обволакивал меня всего и дарил приятное ощущение прохлады. Я парил над Хогвартсом, всматриваясь в отдаленные окрестности, которые с этой высоты были видны как на ладони. Какая прекрасная картина предстала перед моими глазами, даже краски, казалось, были ярче обычного. Я был счастлив, просто невероятно счастлив. Налетавшись вдоволь, я решил спуститься вниз, чтобы найти Грейнджер. Однако ее нигде не было видно. Я искал ее повсюду, но тщетно. Наконец, я сумел разглядеть вдалеке ее силуэт. Она стояла на железнодорожной станции, а рядом с ней был еще один человек. Мне вдруг стало невероятно важно, чтобы она меня заметила.

— Грейнджер! — закричал я и...

Я открыл глаза, когда за окном было уже светло.

Около кровати вдруг возникла запыхавшаяся от быстрой ходьбы мадам Помфри.

— Мистер Малфой, вы что так кричите? — встревоженно спросила она. — Я уж думала, что с вами что-то опять случилось.

— Простите, это я, наверное, во сне, — смутившись, сказал я.

Она произнесла несколько диагностических заклинаний и, убедившись, что все в порядке, ушла, напоследок сказав:

— Мисс Грейнджер пообещала прийти через полчаса.

Осталось совсем немного времени.

Гермиона заглянула ко мне уже спустя двадцать минут. Она была бледной и какой-то немного зажатой.

— Привет. Ты как? — спросила она меня, присаживаясь на стул.

— Нормально, — отозвался я, но, думаю, весь мой вид ясно говорил ей, что я ужасно нервничаю.

— Зелье проверили, неожиданностей быть не должно.

— Хорошо, — сказал я тихо.

— Я тоже волнуюсь, — сказала она и посмотрела мне в глаза, смущенно улыбаясь.

— Я спокоен, — упрямо соврал я.

Она снова улыбнулась.

— Вот, — Грейнджер извлекла из кармана мантии флакон с зельем. В отличие от моего сна, оно было нужного изумрудно-зеленого цвета.

Я потянулся за протянутым мне флаконом и случайно коснулся пальцев Гермионы. Они были холодными как лед, и мне захотелось их непременно согреть. Но прямо сейчас я, пожалуй, и сам нуждался если не в тепле, то в поддержке.

Меня охватила мелкая дрожь. В руках, груди, спине и шее ощущалось легкое покалывание, будто мое тело немного онемело. Горло сдавило. Я попытался успокоиться, начав глубоко дышать, но от этого только еще быстрее заколотилось сердце. Я прикрыл на мгновение глаза, а затем открыл флакон.

— Удачи тебе, Малфой, — сказала Грейнджер тихо и мягко коснулась моего плеча.

— И тебе удачи, — ответил я, решаясь.

Вздохнув, я залпом выпил зелье, которое могло подарить мне второй шанс на полноценную жизнь.