Rise (гет)

Ты — загадка, все мечешься, изобретаешь

То лекарство, что вылечить сможет меня.

Только кажется мне, ты сама исцеляешь,

Добротою своею мне сердце пьяня.

Утро накрыло двумя новостями, как водится, хорошей и плохой. После вчерашних «подвигов» все тело болело, как один сплошной синяк, но наступило воскресенье, а значит, пора было идти к мадам Помфри за очередной порцией зелий, которые хоть и частично, но обязательно облегчат жизнь.

Без раздумий я позвал Тинки и, как только он появился передо мной, попросил помочь добраться до Больничного крыла. Эльф как всегда просиял от счастья.

Стоило мне только попасть на порог лазарета, как мадам Помфри окинула меня недовольным взглядом.

— Вы плохо выглядите, мистер Малфой, — проворчала она. Не женщина, а ходячие диагностические чары.

— Я не выспался, — соврал я, не моргнув глазом.

Она только хмыкнула в ответ и поспешила в подсобку, как я надеялся, за пузырьками с моим зельем. За ширмой, стоявшей у одной из ближайших кроватей, кто-то громко чихнул, и из подсобки, будто бы в ответ, послышалось недовольное бормотание. Спустя минуту Помфри появилась в поле моего зрения, она несла несколько флаконов с зельями, однако, судя по виду, они были не для меня, даже их цвет определенно был другим.

— А как же… — начал я неуверенно. Все, о чем я мог сейчас мечтать, — это порция обезболивающего, а мадам Помфри, видимо, абсолютно не спешила воплощать мои мечты в жизнь.

— Подождите, мистер Малфой, — строго сказала она. — Сегодня же выходной, вы никуда не спешите, — она не спрашивала, она утверждала это. — У меня есть неотложное дело, — с этими словами она зашла за ширму, откуда некоторое время назад слышались звуки.

— Мадам Помфри, все не так уж страшно, я могу и подождать, пока вы решите все вопросы с мистером Малфоем, — послышалось из-за ширмы. Голос был осипшим из-за простуды, но не настолько, чтобы я не смог узнать его.

— Гермиона, дорогая, вам нужно срочно выпить эти вот лекарства, если не хотите слечь на несколько дней, а мистер Малфой любезно обождет, с ним все в порядке, — сперва тепло, а под конец фразы — строго сказала Помфри. — Ох, я забыла Бодроперцовое зелье в подсобке. Подождите минутку, я принесу его, а пока выпейте вот это.

Медсестра быстро прошагала в подсобку, а я воспользовался моментом и переместился к ширме.

— Привет, Грейнджер, — проговорил я, заглядывая в ее импровизированную «комнату». Гермиона, непривычно одетая в черный шерстяной свитер и синие джинсы, сидела на кровати, скрестив руки на груди, как будто ей было холодно, шея ее была обмотана огромным зеленым вязаным шарфом. На бледном лице проступил румянец, глаза блестели, а нос был слегка покрасневшим и припухшим.

— Во-первых, мог бы спросить разрешения до того, как врываться. А во-вторых, профессор Грейнджер, Малфой, — хрипло произнесла она.

— Не злись, профессор Грейнджер, я всего лишь хотел поинтересоваться, как ты, — сказал я и с ухмылкой добавил: — Решила распределиться в Слизерин?

Она машинально провела рукой по бахроме, окаймляющей оба конца ее невероятно длинного шарфа, и сказала:

— Не обольщайся. Это подарок моих родителей, а они — маглы, как тебе известно, так что не в курсе цветовых предпочтений студентов Хогвартса.

— Тебе идет, — сказал я, не подумав.

Грейнджер взглянула на меня с безразличным видом, и я не знаю, какое чувство это во мне всколыхнуло: не то облегчение, не то какое-то разочарование.

— Спасибо, если, конечно, это был не сарказм, — ровно проговорила она.

Я хмыкнул.

— Думай как хочешь, — может, я и заслужил это, но в последнее время ни разу не пытался серьезно задеть ее чувств или неуместно пошутить. Повисло неуютное молчание. — Так значит, ты заболела из-за вчерашнего, — полувопросительно сказал я.

— Ничего страшного, мадам Помфри быстро приведет меня в чувство. Так что сегодня все будет по графику.

— Зря я не остался с тобой вчера, — мой взгляд уперся в стену позади Грейнджер.

— Не льсти себе, Малфой. От того, что ты полночи просидел на берегу озера, мне теплее бы не стало, — усмехнулась она.

— А вдруг бы? — задал я риторический вопрос. Однако пора было обсудить более важные темы. — Я надеюсь, сегодня-то ты позволишь мне присутствовать в лаборатории?

— Ночью? Нет, я сама справлюсь, — сказала Грейнджер, тряхнув головой.

— Ты обещала, что у меня будет возможность наблюдать за тобой в процессе всей этой затеи с зельем. А теперь отказываешь мне в этом? — тут же начал я громко возмущаться.

Она раздраженно вздохнула и уже собиралась что-то сказать, но тут вернулась мадам Помфри и не дала ей никакой возможности продолжить.

— Что за шум, мистер Малфой? — строго спросила она меня, буравя взглядом. А потом повернулась к Грейнджер: — Гермиона, вы так и не выпили зелья за все это время? А я ведь и так задержалась... Их нужно выпить прямо сейчас, перед тем, как я дам вам еще и Бодроперцовое, — не дожидаясь реакции Грейнджер, медсестра снова обратилась ко мне. — Как вы тут вообще оказались, а? Вот ваши склянки, вы можете быть свободны. Только, пожалуйста, мистер Малфой, прекращайте с нарушениями режима, иначе все закончится тем, что я отправлю вас в Мунго. Стоит ли упоминать, что в таком случае вы лишитесь моих фирменных зелий, да и к тому же отстанете в учебе?

— Просто мне… — начал я, но Помфри меня перебила.

— Вы мешаете, мистер Малфой, профессору Грейнджер сейчас нужен покой, а не общение на повышенных тонах с навязчивыми недисциплинированными студентами, — отрезала она, и поскольку возражений со стороны Гермионы не последовало, я вынужден был подчиниться.

Оказавшись за дверью лазарета, я ударил кулаком по стене. Мадам Помфри хуже Дамблдора: вроде бы и желает тебе добра, но помогает такими методами, что хочется ее убить, чтобы появился хотя бы шанс сделать все по-своему. Мы с Грейнджер не договорили. Или, правильнее сказать, не договорились. Но отступать я не собирался. Мне хотелось присутствовать на всех этапах варки зелья, я просто должен был видеть все собственными глазами.

Мне не оставалось ничего другого, кроме как ждать, пока Грейнджер покинет лазарет. Не пробудет же она здесь до завтра, если верить ее словам. Так что я отдал эльфу пробирки с зельем, а сам прислонил голову к стене и стал ждать, когда же двери откроются и появится Гермиона.

Она вышла из лазарета только три часа спустя. Выглядела она заметно лучше. И даже в движениях чувствовалась бодрость. За время ожидания я успел придумать столько аргументов в пользу необходимости моего присутствия в лаборатории, что практически не сомневался в том, что она согласится со мной.

Заметив меня около стены, она замерла на мгновение и, поколебавшись немного, приблизилась к окну, которое было в паре футов от меня.

— Ты что здесь делаешь? — спросила она без каких-либо эмоций в голосе.

— Тебя жду. Мы ведь не договорили, — ответил я в таком же тоне.

— По-моему, я все тебе сказала, я справлюсь сама. Ночью ты должен находиться в своей комнате.

— А я хочу видеть, как проходит процесс варки этого чертова зелья, это, как минимум, полезно в образовательных целях. Ты ведь учитель, вот и научи меня. Кроме того, с самого начала мы договаривались, что ты будешь держать меня в курсе всего. Да и помочь тебе смогу, я не так уж плох в зельеварении, — на одном дыхании выдал я часть своих аргументов.

— Малфой, нет никакого смысла торчать со мной в лаборатории всю ночь. Тебе завтра на занятия. И да, я говорила, что буду держать тебя в курсе происходящего, но это не значит, что ты станешь моей тенью. Ты знаешь обо всем, что я планирую, а находиться при этом рядом со мной тебе вовсе не обязательно.

Я скрестил руки на груди и посмотрел на нее исподлобья.

— Ты не посмеешь мне запретить, — обманчиво тихо начал я.

— Я не вижу смысла даже спорить на эту тему. Нет нужды нарушать школьные правила, — настаивала она, хмурясь.

— Правила? Если тебя так уж сильно это заботит, пошли к Макгонагалл, уверен, она не будет против, — сказал я раздраженно.

— Что ж, если директор не станет возражать, я согласна. Идем, — вздохнула Грейнджер, повернулась спиной ко мне и зашагала по коридору. Я достал волшебную палочку и последовал за ней.

Весь путь мы провели в молчании, Грейнджер всю дорогу шла впереди меня, так что мне оставалось только разглядывать ее спину и размышлять. Я не мог понять причин ее упрямства. Как, впрочем, и своего…

Рядом с директорским кабинетом мы встретились с Райтом. Он бросил беглый взгляд на меня, потом перевел его на Грейнджер. Внешне он казался спокойным, но, поравнявшись с ним, я заметил, что кулаки его плотно сжаты, так что даже костяшки пальцев побелели. С ним снова было что-то не так.

Директор Макгонагалл встретила нас приветливой улыбкой, вернее, ее добродушие предназначалось Грейнджер, мне же оно досталось чисто случайно, за компанию.

— Проходите, — пригласила Макгонагалл и указала рукой на ближайшее кресло для посетителей. — Чем обязана? Что-то случилось?

— Мы на минутку, директор, — сказала Гермиона, оставшись стоять в дверях. — У мистера Малфоя есть всего один вопрос.

Помогать она явно мне не собиралась. Ну и не надо.

— Директор, профессор Грейнджер сегодня начинает варить зелье, которое предназначено для меня. Я хочу поприсутствовать при процессе варки. Это очень важно.

— Мистер Малфой, при всем понимании ситуации, я бы не хотела, чтобы студенты нарушали установленные правила и находились ночью вне своих комнат. Мисс… то есть, я хотела сказать, профессор Грейнджер, прекрасно справится с задачей сама. Я уверена, если у нее возникнут трудности, она обратится ко мне, профессору Слизнорту или мадам Помфри. Кстати, о последней. Она жаловалась мне сегодня, что вы не выполняете всех ее предписаний и не бережете хрупкое здоровье. Так что тем более было бы кощунственно не прислушаться к ее словам и позволить вам всю ночь бодрствовать, когда в этом нет особой необходимости, — проговорила она уверенно.

Я скрипнул зубами.

— Я уже взрослый человек, так что мне решать, как распоряжаться собственным здоровьем!

— Вы вполне взрослый, но вы — студент Хогвартса и, находясь здесь, обязаны подчиняться правилам и следовать распоряжениям преподавателей. Итак, повторяю еще раз, нет необходимости вам отсутствовать в вашей кровати сегодня ночью, лучше наберитесь сил на завтрашний день, а завтра, я уверена, профессор Грейнджер во всех подробностях расскажет вам, как все прошло в лаборатории.

— Но, директор! — попытался я возразить.

— Я все сказала, мистер Малфой. Если больше вопросов у вас нет, то не смею задерживать, — Макгонагалл посмотрела мне в глаза, и я понял, что дальнейший спор абсолютно бесполезен. Грейнджер, на которую я бросил злобный взгляд секундой позже, стояла с абсолютно невозмутимым видом, смотря куда-то в окно.

— Всего доброго, директор, — сказал я негромко и поторопился оказаться снаружи этой идиотской комнаты.

Грейнджер последовала за мной и, спустившись по ступеням, остановилась у стены. Я снова взглянул на нее испепеляющим взглядом.

— Ты неправа, — процедил я сквозь зубы.

— Ты слышал директора, Малфой. Успокойся и иди к себе, — сказала она и поплотнее укуталась в свой зеленый шарф. — Я пойду, нужно немного отдохнуть перед работой.

Я ничего не ответил, и она, вздохнув, ушла. Мне же нужно было успокоиться, иначе голова грозила разорваться от напряжения.

* * *

Когда я наконец успокоился и смог нормально мыслить, а случилось это не ранее, чем через полчаса после разговора с директором и Грейнджер, мне пришла в голову одна идея. Для ее воплощения требовалось всего лишь поговорить с Тинки и заручиться его поддержкой, и это не было проблемой, как мне казалось. А пока я собирался выпить одну порцию незаменимого зелья мадам Помфри, которая нагло шантажировала меня им, — интересно, она не на Слизерине училась в годы своей юности? — и направиться в библиотеку, чтобы написать очередное эссе по ЗоТИ.

Как я и предполагал, Тинки был счастлив мне помочь, так что мы договорились встретиться недалеко от входа в слизеринскую гостиную за час до отбоя, при условии, что его любимой «мисс Гермионы» не будет в этот момент в лаборатории, что он должен был заранее выяснить.

В назначенное время эльф крайне тихо появился в указанном месте. Все это были лишние предосторожности, потому что никто не обращал на меня внимания, все были поглощены своими мыслями и заботами в этот воскресный вечер: кто-то, собравшись вместе с друзьями поболтать в общей гостиной, сетовал на то, что выходные дни закончились, кто-то пил принесенное из Хогсмида сливочное пиво, некоторые доделывали домашнее задание, парочки бродили по замку в поисках уединенного места, а младшекурсники, должно быть, уже видели первый сон. Ну а мне не было покоя. Я с мрачной решительностью направлялся в лабораторию Грейнджер, хоть она и не ждала меня там увидеть.

— Тинки, проверь еще раз, не появилась ли мисс Гермиона в лаборатории, — попросил я эльфа, когда до нужной мне двери оставалось каких-то десять футов.

Эльф исчез и через мгновенье снова предстал передо мной.

— Лаборатория пуста, молодой хозяин Драко, — прошептал он, пошевелив ушами. — Дверь была заперта, но Тинки открыл ее, как вы и просили.

Я кивнул, и мы быстро двинулись дальше. Эльф отлевитировал меня прямо до двери, ведущей в лабораторию, и я аккуратно потянул за ручку, без единого звука дверь открылась. Как только мы оказались внутри, я осмотрелся по сторонам, воспользовавшись простеньким «Люмосом». С момента моего последнего посещения этого места ничего не изменилось: все тот же письменный стол, шкаф около него, рабочее пространство по центру и стоящие вдоль стен стеллажи. К последним и перенес меня Тинки. Возле дальней стены между двумя самыми громоздкими из них был небольшой закуток, где вполне реально было спрятаться так, что меня не получилось бы заметить практически с любого ракурса, если только не подойти вплотную.

Устроившись в своем «тайнике», я отпустил эльфа, естественно, предварительно взяв с него клятву никому ничего не рассказывать, и стал просто вглядываться в темноту. Моей главной задачей сейчас было не дать Грейнджер обнаружить себя до отбоя. Задумавшись, я немного поумерил свой пыл. Возможно, было не лучшей идеей прокрадываться сюда, зная, что Гермиона будет в ярости, когда меня заметит, а ведь ей сегодня нужна холодная голова и ясный ум. Но мне не казалось, что я абсолютно неправ в своих действиях. У меня были все права видеть, как будет продвигаться работа над зельем, которое мне же предстоит в будущем испытать на собственной шкуре, кроме того, меня просто ужасно разозлило отчаянное сопротивление Грейнджер моему этому законному и вполне логичному желанию.

Просто смотреть в темноту было скучно, и я не заметил, как задремал. Все же нужно было хорошо отдохнуть перед сегодняшней миссией.

Дверь в лабораторию открылась, и в помещение зашел профессор Снейп, привычно одетый в черную мантию. Он подошел прямо ко мне и наклонился, чтобы наши лица были на примерно одинаковом уровне.

— Драко, вы меня удивляете, — сказал он с усмешкой, но тут же посерьезнел, хоть искры веселья как чертики плясали в его глазах. — Однако я тоже был влюблен и делал глупости, — он вздрогнул.

— Профессор Снейп, но я не влюб… — промямлил я, но он меня перебил.

— Сосредоточьтесь, Драко! С этим вы можете разобраться и потом, хотя я настоятельно рекомендую поразмыслить на тему в ближайшее время. Но сейчас важно другое, — он сделал многозначительную паузу, прежде чем продолжить говорить. — Не делайте глупостей, которые могут стоить вам жизни. Помогите мисс Грейнджер и будьте крайне внимательны и собраны. Это ясно?

— Да, профессор, — я кивнул.

— Хорошо. И берегитесь врагов, они, может, и не ваши, но проблем могут доставить немало и вам.

— Сэр, что за враги? Чьи именно? — спросил я в недоумении.

— Я вам не всевидящее око, у вас свои мозги есть, их и используйте, — пробормотал Снейп, и тут раздался громкий хлопок.

Я вздрогнул.

Звук, что показался таким громким, был всего-навсего стуком захлопывающейся двери в лабораторию. Грейнджер пришла. Я затаил дыхание, сердце бешено колотилось — глуповато я, наверное, смотрелся со стороны. В помещении сразу же зажглось яркое освещение, и мне пришлось зажмуриться, пока глаза не привыкли к неожиданно появившемуся свету. Когда глаза адаптировались, я смог ее немного рассмотреть, насколько позволял ракурс. Гермиона обвела взглядом комнату и вздохнула. Сейчас она выглядела иначе, чем утром. На ней была надета простая черная мантия, никаких украшений или аксессуаров не наблюдалось, а волосы были гладко зачесаны и собраны в аккуратный узел.

Постояв с минуту, она направилась к книжному шкафу и достала оттуда несколько исписанных пергаментов, похоже, это был рецепт зелья, выведенный ее каллиграфическим почерком. Я уже видел эти записи ранее. Потом Грейнджер взяла несколько колб с ближайшего стеллажа и направилась с ними в подсобку.

Через полчаса все приготовления были завершены. Грейнджер, похоже, немного нервничала, потому что в данный момент она медленно мерила шагами лабораторию, тогда как по времени вполне можно было приступать к работе. Я колебался между двумя возможными линиями поведения: остаться в укрытии и молча наблюдать за работой Гермионы, или же обнаружить свое присутствие и помочь ей, если, конечно, она не вышвырнет меня отсюда.

Я выбрал второе.

— Никак не можешь решиться начать? — достаточно громко спросил я прямо из закутка, где сидел.

Грейнджер вздрогнула и обернулась в ту сторону, откуда послышался мой голос, с палочкой наизготове. Вот что значит рефлексы пережившей войну ведьмы, собранность и выдержка никуда не делись.

— Малфой?! — воскликнула она, как только поняла, что это я, она быстро зашагала ко мне. — Ты больной идиот! Я же чуть оглушающее в тебя не послала! Здесь никого не должно быть. Ночь на дворе, весь замок уже спит… — она прервала свою речь и беспомощно, словно в некоторой растерянности развела руками. Через секунду выражение ее лица сменилось, она была очень зла. — Ты что здесь вообще делаешь?

— Тебя ждал, а потом задремал, знаешь ли, — ничуть не соврал я и не смог сдержать ухмылки. Это явно был промах с моей стороны, потому что Грейнджер разозлилась еще больше.

— Ты клоуна из себя решил строить? — прошипела она.

— Я сказал тебе чистую правду, просто не совсем всю, — я снова ухмыльнулся, в этот раз уже намеренно. Мне нравилось ее злить, это была маленькая месть за сегодняшние разборки.

— Пошел вон отсюда! — заорала раскрасневшаяся Гермиона и указала на дверь рукой. Кажется, я переборщил.

— Остынь, Грейнджер. Извини, — сказал я примирительным тоном. — Ты не разрешила прийти сюда сегодня на законных основаниях, и я решился на такой вот шаг.

— На какой шаг? Прокрасться в лабораторию? Директор ведь запретила тебе покидать комнату ночью. Ты нарушаешь правила, отбой начался еще час назад! Уходи немедленно!

— Я не могу уйти. Я хочу тебе помочь вообще-то.

— Мне не нужна твоя помощь. И покрывать тебя перед директором Макгонагалл я не собираюсь. Иди и надейся, чтобы тебя не поймал Филч или еще кто-нибудь из дежурных, — она развернулась ко мне спиной и прошла в центр помещения. Остановившись около стола, на котором были разложены рабочие инструменты зельевара, а также различные флаконы, колбы и пробирки, она обхватила себя руками, будто замерзла и теперь пыталась согреться.

У меня совсем пропало настроение от этой картины. Я все-таки вывел ее из себя, чего делать было категорически нельзя.

— Замерзла? — тихо спросил я, с трудом переместившись из закутка поближе к ней. Кресло то и дело цеплялось за пол и стеллажи, я и сам был не в форме.

— Нет, просто в бешенстве, — ответила она и обернулась ко мне. — Ну почему ты такой наглый и упрямый?

— Успокойся, пожалуйста. Я понимаю, что поступил не очень хорошо, но не прогоняй меня теперь уже. Тем более что тебе надо успокоиться перед тем, как приступать к работе, — проговорил я медленно.

— Твое присутствие мне спокойствия не добавит.

Я вздохнул и поморщился.

— Ты настолько меня ненавидишь?

— Да не ненавижу я тебя, Малфой, — сказала она раздраженно и начала нервно мерить шагами лабораторию. — Просто твои методы добиваться своего просто ужасны. Ты эгоист.

— Ну хорошо, я эгоист. Но почему ты так упорно не хотела, чтобы я сегодня оказался здесь?

— Хватит вопросов, — отрезала она и прошла к шкафу, однако так и не открыла его стеклянную дверцу, просто стояла и смотрела на ряды книг. — Пора уже приступать к работе. — Взяв одну из книг с верхней полки, она нечаянно выронила ее на пол и выругалась вполголоса.

— Теперь тебе определенно нужен помощник, чтобы не ошибиться.

— Позову профессора Слизнорта, — она пожала плечами.

— Нет, — возразил я. — Слизнорт наверняка уже выпил чего-нибудь покрепче из своей знаменитой коллекции и теперь спит без задних ног, — я сделал короткую паузу, а затем добавил как можно уверенней: — Если пообещаешь, что не выставишь меня, я угощу тебя чаем… с мятой.

Грейнджер в который раз за этот разговор пожала плечами, обреченно хмыкнула.

— Хорошо, оставайся.

— Спасибо, — я отвернулся, чтобы скрыть предательскую улыбку, растягивающую мне губы. Мне удалось добился желаемого, хоть было и непросто.

Не желая больше сердить сегодня Грейнджер, я позвал Тинки, чтобы тот принес нам чай. Эльф выполнил мою просьбу в течение двух минут и, пожелав нам приятного аппетита и доброй ночи, исчез.

Гермиона села за письменный стол, где дымились наши чашки с чаем, а я остался там, где был, не решаясь приблизиться без приглашения, я уже и так достаточно вывел ее из себя.

— С чего бы такой приступ робости? — она взглянула на меня и подперла голову рукой.

— Не хочу тебя больше злить, — честно ответил я, встречая ее взгляд.

— Давно бы так… — пробормотала она. — Ладно, не строй из себя скромника, тебе не идет. Перемещайся сюда, у нас мало времени на церемонии.

Я кивнул и направил волшебную палочку на кресло, собираясь с силой.

— Давай я помогу, — сказала она и, не дожидаясь ответа, прошептала заклинание и отлевитировала мое кресло поближе к столу.

— Эй, я бы и сам справился, — возмутился я.

— Знаю, — просто сказала она и взялась обеими руками за чашку. Поднеся ее поближе к лицу, она шумно вдохнула аромат и прикрыла глаза. — Обожаю мяту, в детстве мама всегда готовила мне такой чай.

После такой обезоруживающей откровенности мне расхотелось дальше спорить на тему своей самостоятельности.

— Моя мама тоже любит чай с мятой, — я улыбнулся, вспоминая один случай. — Однажды, когда мне было семь лет, я помню, отец ругал мать за то, что она подсунула ему мятный чай, тогда как он считал, что он подходит только сумасшедшим для усмирения. Он тогда сказал, что настоящий англичанин должен пить исключительно черный чай, ну, может, еще огневиски, на что мама ответила ему, что он заблуждается, и мята как раз больше подходит уроженцу древнего Альбиона, поскольку произошла она еще от древнегреческой нимфы Минты, превращенной Персефоной в растение, которое сам Аид наделил ароматом. Отец только хмыкнул в ответ, а мама на ухо мне прошептала: «Правда Персефона сделала это из ревности к Аиду, но так как отец плохо помнит эту историю, ему об этом знать не обязательно. А мне еще в Хогвартсе добрые люди рассказали, что мятный чай придает сил, так что пей, милый», — и она передала мне чашку с ароматным напитком. Тогда я впервые его попробовал.

— Хм, значит, есть что-то общее у наших родных, — сказала Грейнджер, открыв глаза.

— Мне кажется, даже больше, чем мы раньше думали, — ответил я. — Знаешь, моя мама никогда не одобряла жестоких методов борьбы с маглорожденными и маглами. Но она всегда любила отца, а его взгляды отличались жесткостью с самой юности. Поэтому она не решалась сказать и слова против. Но когда я подрос, она пыталась — сейчас уже я это понимаю — много раз пыталась намекнуть мне, что я ошибаюсь, следуя идеалам отца. Я не понимал этого тогда, а когда наконец понял, все оказалось слишком запущено, чтобы свернуть с выбранного пути.

— Главное, что ты осознал все, — Грейнджер пристально посмотрела на меня. — Ты действительно стал другим человеком. Или просто я увидела тебя настоящим.

Повисла пауза, а мы просто сидели и смотрели друг другу в глаза. Наконец, я не выдержал этого прожигающего взгляда и уставился на свои руки.

— Не переоценивай меня, — тихо сказал я.

— Хотя кое-что в тебе неискоренимо — ты наглый и злобный дикобраз, — проговорила она с какой-то слегка фальшивой бодростью и вскочила из-за стола. — Допивай свой чай поскорее и перемещайся к тому столу, где лежат ингредиенты, если хочешь следить за моей работой. Пойду принесу котел.

Я поспешил к указанному столу. Сейчас мне было не по себе, как-то слишком тревожно. Я глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться. Бывало и хуже.

Грейнджер вернулась через минуту с огромным золотым котлом в руках. Он должен был весить очень много, но Гермионе, казалось, было нетрудно его нести. В считанные секунды расстояние от подсобки до стола было преодолено. Установив котел, она повернулась ко мне. На ее лице сейчас не отображалось ни единой эмоции.

— Раз уж ты тут, сделай полезное дело — измельчи один лист китайской кусачей капусты, она справа от тебя, — сказала Грейнджер, открывая колбу с почти прозрачной, но все же слегка мутноватой жидкостью.

— Хорошо, — согласился я без колебаний.

— Особо не спеши, времени достаточно. Ну что ж, начали, — сказала она и вылила жидкость из колбы в котел. Затем зажгла под ним горелку и посмотрела на свои часы.

Пока я методично и сосредоточенно измельчал острым ножом лист капусты, Гермиона неподвижно стояла у котла, наблюдая за тем, как в нем нагревается вода, изредка посматривая на время. Через восемь минут она отмерила на маленьких весах две унции измельченного лирного корня и ссыпала его в уже кипящую воду.

Я доделал свою работу и отложил нож подальше. Больше делать было нечего, так что я решил просто наблюдать за Грейнджер, которая в данный момент медленно помешивала зелье по часовой стрелке, как и было сказано в рецепте.

— Почему только шесть раз? — спросил я, когда она отошла от котла, чтобы взять бутылочку с экстрактом белладонны.

— Я решила с каждым новым ингредиентом добавлять одно дополнительное помешивание. В рецепте же сказано, что мешать надо не меньше пяти, и не больше пятнадцати раз. Составляющих у нас десять. Как раз нормально получится. Не переживай, хуже точно не будет, я читала об этом, — ответила она и накапала пять капель экстракта в котел.

Зелье зашипело и сильно помутнело, изменив цвет на бежевый.

— Интересно, так и должно происходить? — спросил я.

— Надеюсь, — тихо отозвалась Грейнджер, снова приступив к помешиванию. — Найди, пожалуйста, на столе баночку, в которой лежит порошок из корневищ имбиря.

Я без труда отыскал ее среди других склянок и, открыв крышку, передал Гермионе, как только она закончила помешивать зелье. Сверившись с рецептом, который лежал в углу стола, и кивнув, видимо, каким-то своим мыслям, Грейнджер стала отсчитывать и добавлять в зелье восемь щепоток порошка. С каждой новой порцией жидкость в котле становилась все светлее и в итоге приобрела молочно-белый цвет. Снова настал черед помешивания, и на этот раз времени на него ушло чуть больше, потому что зелье стало еще более густым.

Мне не нужно было сверяться с рецептом, чтобы вспомнить, что следующим ингредиентом значилась измельченная кусачая китайская капуста. Я потянулся за дощечкой, на которой я оставил нарезанное растение, и протянул ее Гермионе. Она, не заметив этого моего действия, как раз поворачивалась в мою сторону и задела локтем дощечку. Каким-то чудом мне удалось среагировать и поймать свободной рукой все летевшие на пол кусочки. Это резкое движение стоило мне острого приступа боли в спине, что даже перед глазами все потемнело на какое-то мгновение.

Грейнджер испуганно ахнула и побледнела.

— Малфой, ты что творишь? Хочешь все испортить? — и забрала у меня из рук злосчастную дощечку с капустой. Я не нашел сил ответить. Пока я приходил в себя, она, не теряя ни секунды, забросила измельченный ингредиент в котел, и зелье в нем снова изменило цвет. Теперь оно стало темно-бежевым.

— На тебе лица нет. Все в порядке? — спросила она уже более спокойным тоном, делая очередные помешивания.

— Грейнджер, ты просто чудесно умеешь перекладывать с больной головы на здоровую, — со вздохом возмутился я. — Это ты чуть не испортила все. Именно ты рукой толкнула дощечку. А я теперь виноват?

— Я не просила мне ее подавать, — огрызнулась Гермиона. — Так что да, ты виноват.

— Я всего лишь хотел помочь!

— Благими намерениями… — пробормотала она.

— Чего? — не понял я.

— Поговорка магловская такая: «Благими намерениями устлана дорога в ад».

— Хм… Самое время цитировать поговорки, умная ты наша.

— Замолчи, Малфой, — прошипела Грейнджер.

Она взяла прозрачный флакон, в котором лежали жала веретенницы, и попыталась его открыть, но тот выскользнул у нее из рук. Я снова автоматически вскинул руку и поймал флакон, почувствовав очередной приступ боли, которая и так не до конца прошла с прошлого раза.

— Теперь тоже я виноват? — угрюмо спросил я побелевшую Гермиону.

— Нет, — сказала она, забирая флакон из моих рук. Аккуратно открыв его над столом, она тонким пинцетом по одному достала и бросила в котел три жала. Зелье задымилось, и в воздухе почувствовался горьковатый запах. — Спасибо, что успел все поймать, — тихо сказала она и снова начала помешивание. — И в это раз, и в предыдущий.

— Рефлексы ловца, — усмехнулся я. — Только вот я сейчас немного не форме для этого.

— Мне не следовало на тебя кричать.

— Да, не следовало, — спокойно сказал я и потер правой рукой спину. Грейнджер заметила этот жест.

— Больно? — спросила она, нахмурившись.

— Неважно, — пробурчал я, отведя взгляд. — Что за едкий запах? В рецепте ничего не сказано о нем.

— В рецепте вообще мало что сказано. Но мы пока строго следуем всему, что там написано, ошибки быть не должно. Но ты прав, запах не самый приятный. Пора добавлять рог двурога.

— Подать флакон? — спросил я, и Грейнджер кивнула в ответ.

После добавления растертого рога зелье зашипело, вспенилось, и из котла повалил густой белесый дым. К горьковатому аромату добавились сладкие нотки, и теперь дышать стало еще труднее. Гермиона покачнулась, похоже, у нее, как и у меня, слегка закружилась голова, только вот ей было куда сложнее — она стояла совсем близко к горячему котлу с кипящим зельем.

— Обопрись на меня, — сказал я, и она без разговоров послушалась. Теплая ладошка легла на мое плечо и несильно стиснула его.

Зелье, тем временем, меньше чем через минуту перестало дымить, и выяснилось, что оно сменило цвет и консистенцию, став похожим на обычную прозрачную воду.

— Спасибо, — сказала Грейнджер, и я почувствовал, как отдаляется тепло ее руки от моего плеча.

В очередной раз помешав зелье в котле, она выключила горелку под котлом.

— Вот и все пока что. Теперь к нему нужно вернуться через пять часов, — Гермиона придвинула к себе стул и устало опустилась на него.

— Ты плохо выглядишь, — выдал я, не подумав, первое, что пришло на ум.

— А ты — настоящий джентльмен, Малфой, — она слегка улыбнулась.

— Я в смысле… Тебе надо поспать.

Она согласно кивнула и потерла руками глаза.

— Тебе тоже. Иди в свою комнату.

— Нет. Я утром отсюда сразу в Большой Зал отправлюсь, — сказал я. — Зелье я через пять часов помешаю сам, а ты выспись.

— Ладно, ты можешь остаться здесь до утра, но с зельем я сама разберусь, — она поднялась со стула и пошатнулась.

— Эй, ты в порядке? — я всматривался в ее лицо, пытаясь понять, что она сейчас чувствует.

— Да, просто очень устала. Я пойду к себе, — она подошла к двери, схватилась за дверную ручку и замешкалась. Обернувшись, Грейнджер посмотрела на меня. — Хорошо, что ты здесь был сегодня, — просто сказала она и вышла.

Я остался один. Глупо улыбаясь в пустоту и чувствуя временный прилив бодрости, я переместился к письменному столу и позвал Тинки.

— Хозяину Драко что-то нужно? — пропищал он, появившись передо мной.

— Иди в мою комнату и принеси флакон обезболивающего зелья, — попросил я. — Но только так, чтобы Райт тебя не заметил. Понятно?

— Да, молодой хозяин, — эльф энергично закивал и исчез, а уже через минуту снова возник передо мной.

Я залпом выпил мерзкое, но такое необходимое сейчас зелье. Сонный Тинки тем временем ожидал моих дальнейших указаний.

— Ты можешь идти. Только явись сюда через четыре с половиной часа и разбуди меня.

— Хорошо, хозяин. Спокойной ночи, — сказал он и аппарировал.

Я сложил руки на стол и опустил на них голову. Меня охватывали смешанные чувства облегчения, радости, тревоги и предвкушения. А потом усталость все же взяла верх.

* * *

Проснулся я от негромкого стука и сразу же почувствовал, что чего-то не хватает. Руки… Я их не чувствовал. Кое-как открыв глаза, я ровно сел и тут же ощутил покалывание в кончиках пальцев, затем — в предплечьях, и так — аж до плеч. Похоже, долго я так спал.

Грейнджер в своем привычном преподавательском наряде уже была здесь. Похоже, ее приход и разбудил меня. Посвежевшая и отдохнувшая, она выглядела гораздо лучше, чем когда покидала эту лабораторию. Она расставляла на стеллаж какие-то флаконы и колбы.

Услышав, что я зашевелился, она повернула голову в мою сторону.

— Доброе утро. Извини, не хотела тебя будить.

— Ну… такое себе утро, надо признать. Что ты тут делаешь? Я же сказал, что сам помешаю зелье, — пробурчал я хриплым ото сна голосом.

— Мне не спалось, — ответила Гермиона, разведя руками.

— Врешь, — сказал я, потирая все еще онемевшие запястья.

Она хотела что-то мне возразить, но в этот момент в помещении с хлопком появился Тинки.

— Молодой хозяин Драко, просыпа… — начал он и, заметив, что я тут не один, да и будить меня уже не надо, запнулся. — Хозяин проснулся, — констатировал он очевидное и лучезарно улыбнулся Грейнджер. — Мисс Гермиона, доброе утро!

— Здравствуй, Тинки, — сказала она тепло и улыбнулась.

— Раз ты появился, принеси чаю с сэндвичами для нас с мисс Гермионой, — попросил я.

— Хм, Тинки, если тебе не трудно, принеси мне лучше кофе с молоком вместо чая, и, пожалуйста, не прямо сейчас, а через минут двадцать, хорошо?

Эльф энергично закивал и перевел на меня вопросительный взгляд.

— Делай, как говорит мисс Гермиона, — сказал я. — Но мне все равно чай.

— Хорошо сэр, — ответил Тинки, поклонился, снова улыбнулся Грейнджер и исчез.

Она тем временем уже зажгла под котлом горелку, нагревать зелье нужно было пятнадцать минут.

— Мой эльф любит тебя больше, чем меня, — проговорил я с притворной обидой.

— Это потому что я его уважаю больше, чем ты, — ответила она, не отрывая взгляда от котла. — Кстати, никаких «мисс Гермиона» тут. Для тебя я — «профессор Грейнджер». Понял?

— Ага, разумеется, — я закатил глаза к потолку. — Ну да, я ведь не эльф, хвала Мерлину. Но только к ним ты питаешь особую любовь и трепет. Кстати, профессор, ты пьешь кофе?

— А что тебя удивляет? — спросила она, пропустив мимо ушей остальную часть моих слов.

— Терпеть не могу эту гадость. И еще, я вот одинаково ровно отношусь как к домовым эльфам, так и к людям. Так что ты можешь не стесняясь называть меня «молодой хозяин Драко».

Грейнджер фыркнула.

— Не дождешься, Малфой. А кофе, если его сварить по хорошему рецепту, может быть очень вкусным. Ты просто не пил правильно приготовленного. Попробуй как-нибудь.

— Не дождешься, Грейнджер, — ответил я в ее же тоне.

— Ну и зря, тебе же хуже, — она пожала плечами. А потом сменила тон на серьезный: — Зелье помутнело за эти пять часов, а сейчас начало прогреваться и снова стало прозрачным. Надеюсь, так и должно быть.

— Я тоже на это надеюсь, — отозвался я мрачно. Меня начали терзать нехорошие предчувствия.

Гермиона тоже погрузилась в какие-то не очень веселые мысли, судя по выражению ее лица. Она сосредоточенно смотрела в котел, пока не пришло время помешивать зелье. Мы больше не проронили ни слова, и напряженная атмосфера разрядилась только с появлением Тинки, который принес нам еду.

Перекинувшись парой фраз, мы быстро позавтракали, и я отправился в Большой Зал, чтобы поймать там Алекса и уговорить его прогулять историю магии в нашем излюбленном месте для бесед. Мне не терпелось рассказать ему о моих вчерашних приключениях.

* * *

Как я дожил до вечера — просто загадка природы. Пересидев все занятия и проведя остаток дня в библиотеке за написанием эссе по зельям, я все это время мечтал только о хорошем сне. И даже когда, наконец, Тинки отлевитировал меня до комнаты, я не смог сразу реализовать свою мечту.

Райт был в комнате и явно подавал признаки желания поговорить. Он подошел к моей кровати и, пока я складывал на прикроватный столик стопку книг, пристально наблюдал за моими действиями.

— Что не так? — не выдержал я.

— Ты не ночевал здесь прошлой ночью, — сказал он. Это не был вопрос, он просто констатировал факт. Значит, он все-таки заметил.

— И что с того? — спросил я, решив не оспаривать его слова.

— Где ты был?

— Не твое дело, Райт, — отрезал я.

— Значит, считаешь, что тебе все можно, да? — сказал он бесцветным голосом.

— О чем ты?

— Продолжаешь творить темные делишки?

Я фыркнул.

— А ты что, боишься за честь факультета? Будешь наставлять меня на путь истинный? Так ты лучше за собой смотри, из-за тебя Слизерин теряет кучу баллов. Хотя лично мне наплевать на это.

Он абсолютно не смутился. Стоял и смотрел на меня все с тем же каменным выражением лица.

— Мне тоже все равно, — сказал он, а потом задал совершенно неожиданный вопрос: — А кого из преподавателей ты ненавидишь больше всех?

От удивления я приподнял брови.

— Никого. Преподаватели как преподаватели. Куппер, конечно, та еще сволочь, но не настолько, чтобы ее ненавидеть.

— Ясно.

Райт замолчал, но не сдвинулся с места. Меня он сейчас изрядно раздражал. Я уже мог бы спать сейчас вместо того, чтобы отвечать на эти глупые и бесполезные вопросы.

— Если тебе больше нечего сказать, то закончим на этом разговор, я хочу спать, — проворчал я, исподлобья глядя на него.

— Так ты мне не скажешь, где ты был прошлой ночью?

— В лазарете, — соврал я. — Как видишь, я не слишком здоров.

— Вижу, — отозвался он, похоже, не восприняв саркастичный тон. — Хорошо, — он развернулся и ушел к своей кровати, а я не стал его останавливать.

Наконец-то я лег и уснул через минуту после того, как голова коснулась подушки.

* * *

Следующая неделя прошла в рутинных заботах. Посвятив слишком много времени затее с зельем, я немного отстал в учебе. Недосыпание сказалось на магической силе, что еще больше усугубило мои проблемы с занятиями. Грейнджер заявила, что мешать зелье все время будет только сама, и посоветовала больше внимания уделить занятиям, видимо, для убедительности своих слов задав всем студентам, и мне в их числе, написать огромное эссе на тему анимагии. Вместе с Алексом и Амелией, которая уже стала практически неотъемлемой частью нашей компании, мы просиживали все вечера в библиотеке. Так что за все семь дней мне не удалось увидеться с Гермионой в лаборатории. Но я видел ее на уроках трансфигурации и не мог не заметить, как она вымотана. Несмотря на то, что я злился на нее за нежелание принимать мою помощь, мне было не по себе при виде ее уставших глаз. Несколько раз мы обменялись записками. Грейнджер рассказывала, что все идет по плану, и отказывалась от моих предложений хотя бы раз в сутки мешать зелье вместо нее, а я предлагал свою помощь и вскользь интересовался ее самочувствием. Но все это было бесполезно.

Райт меня больше не беспокоил, он вообще не проронил ни слова за всю неделю. Но вел себя все страннее. Он стал появляться в библиотеке, но никогда я не замечал у него в руках книгу. По ночам он иногда кричал во сне, а потом, когда просыпался, подолгу бормотал что-то себе под нос. А еще он писал письма или просто делал записи, а потом сразу же сжигал их. Но я старался поменьше обращать на него свое внимание, сконцентрировавшись на собственных проблемах и задачах.

В воскресенье утром Грейнджер прислала мне более интересную записку.

Малфой!

Сегодня в девять вечера в предпоследний раз нужно будет помешать зелье. В два часа ночи можно продолжать приготовление. Директор Макгонагалл разрешила тебе быть этой ночью в лаборатории, так что минут за пятнадцать до начала отбоя жду тебя там.

Г.Г.

Ей можно было и не напоминать мне о том, что сегодня ночью нужно будет доваривать зелье. Я прекрасно помнил об этом и ужасно нервничал. Пытаясь хоть как-то расслабиться, я проспал полдня, почитал несколько часов книгу, а потом отправился к Помфри за очередной порцией обезболивающего. Вечером, не в силах больше ждать, я отправился к Грейнджер гораздо раньше оговоренного времени.

Однако меня ждало небольшое разочарование — дверь была заперта. Попав в помещение так же, как и в прошлый раз, я, разумеется, не стал прятаться, а переместился к письменному столу и, взяв из шкафа первую попавшуюся книгу, принялся читать. Она оказалась весьма интересной и, к моему удивлению — учитывая то, что она хранилась в шкафу лаборатории, — художественной. И явно магловской. Повествование в ней велось от имени какого-то парня, которого выгнали из школы, потому что тот явно не блистал знаниями, да к тому же вел себя явно вразрез с общепринятыми нормами. Однако он постоянно изрекал философские фразы и много времени проводил за рассуждениями о жизни, предназначении человека и взаимоотношениях. Я зачитался.

Приход Грейнджер вынудил меня оторваться от увлекательного повествования. Увидев, что в лаборатории кто-то есть, она издала удивленный возглас.

— Привет, — поздоровался я.

— Малфой, ты решил довести меня до нервного тика своими неожиданными появлениями?

— Я не специально, просто так получилось, — я пожал плечами. — Не сиделось мне в комнате, вот я и решил провести время за беседой с тобой. Кто же знал, что тебя здесь еще не будет? Не под дверью же мне было торчать.

— Ты невыносим, — недовольно проговорила Грейнджер и подошла ко мне. — О, ты читаешь.

— Откуда этот удивленный тон? Я люблю читать. Кстати, книжка очень занимательная. Одолжишь, а то я не дочитал?

— Конечно, бери. Я взяла ее сюда, чтобы не уснуть случайно, когда зелье ночью мешать надо было.

— Спасибо, — сказал я и сразу спрятал книгу в карман мантии.

— Я забежала на минутку, так что можешь пока книгу не прятать. Ты слишком рано пришел, — она прошла в подсобку и скрылась за дверью, не дав мне возможности ответить ей.

Я ухмыльнулся. Грейнджер все же была ужасно упряма, и роль преподавателя ей очень подходила, у нее здорово получалось поучать.

— Мне нужно вернуться в свой кабинет, чтобы проверить эссе, — сказала она, вернувшись из подсобки.

— Может, проверишь их здесь? Тогда мне будет не так скучно, — предложил я. Хотя дело было не в скуке, просто ощущение тревожности вернулось, да и наблюдать за Гермионой было интересно.

Она явно колебалась и пыталась найти отговорку.

— М-м, там очень много работ, их будет трудно нести, — сказала она наконец.

— А мы попросим Тинки, и эту проблему можно не считать.

Она посмотрела мне в глаза, будто искала какой-то подвох в моих словах, и немного нервно сцепила руки в замок.

— Ну хорошо, только если ты пообещаешь не отвлекать меня.

— Мы уже это проходили, не буду мешать, — сказал я и позвал эльфа, который для «мисс Гермионы» был готов и горы свернуть.

Спустя пять минут я уже наблюдал за тем, как Грейнджер, периодически хмуря лоб, внимательно изучает студенческие работы.

— Ты, случайно, не работы Когтеврана проверяешь? Давай Алексу Митчеллу «тролль» поставим? — сказал я, когда она в очередной раз тихонько хмыкнула и зачеркнула что-то в работе.

— Ты обещал не мешать! Сюда входит необходимость держать язык за зубами, — нахмурилась она. Да уж, шутка не прошла.

— Ладно, молчу, — я поднял руки в примирительном жесте, а потом положил их на стол и опустил на них голову, прикрыв глаза, чтобы не пялиться на Грейнджер беспрестанно.

* * *

— Малфой, проснись, — прозвучал около уха мягкий и такой приятный голос. Я улыбнулся, но глаза не открыл.

Теплая рука легла на мое плечо и слегка потрясла.

— Эй, просыпайся, говорю.

И тут до меня дошло, где я нахожусь. Осторожно приподнявшись и приняв сидячее положение, я осмотрелся по сторонам. Грейнджер стояла возле меня с хитрой ухмылкой на лице.

— Э-э, я, кажется, задремал, — хрипло сказал я.

— А ты крепко спишь, — ответила мне она. — Но я представила, какой крик ты поднимешь, если я без тебя займусь зельем, и решила, что лучше все же разбудить.

— Да, все правильно, — пробормотал я, пытаясь разобраться, который сейчас, собственно, час. — Ты уже закончила с проверкой эссе?

— Конечно, — она кивнула. — Я уже даже успела подготовить все для зелья. Осталось только огонь зажечь — и можно приступать, — а еще она успела сменить свою обычную мантию на рабочую и собрать волосы в гладкую прическу.

— Я так долго проспал?.. Ты почему меня раньше не разбудила?

— Хм, а когда ты спишь, ты гораздо добрее… — задумчиво проговорила Гермиона. — Подумай, может, потому и не будила раньше.

Она прошла к столу, где стоял котел с зельем, и включила горелку. Там уже стояли различные флаконы, колбы и коробочки с ингредиентами, а также лежал листок с рецептом.

Я переместился поближе к ней, и сердце забилось быстрее. Что, если что-то пойдет не так, и зелье не получится? Должно быть, мысли отразились на моем лице, потому что Грейнджер спросила:

— Нервничаешь?

— Есть немного, — честно сказал я.

— А я — почти нет, — она улыбнулась и посмотрела на часы.

— Врешь.

Она не ответила. Мы молча наблюдали, как нагревается и становится прозрачной жидкость в котле. Грейнджер время от времени поглядывала на часы и заламывала пальцы. Конечно же, она тоже была на нервах.

По прошествии пятнадцати минут она помешала зелье, а затем взяла со стола горсть невзрачных небольших корешков.

— Ну вот… осталось добавить корни маргариток, и мы поймем, все ли делали правильно до этого момента, — с этими словами Гермиона слегка дрогнувшей рукой бросила в котел один корешок.

Я затаил дыхание. Грейнджер продолжала добавлять корешки в зелье, но с ним ничего не происходило, оно по-прежнему оставалось прозрачным. После седьмого корешка она тоже, казалось, перестала дышать, сжав губы в тонкую линию. Когда она забросила десятый, я сжал пальцы в кулак от досады и уже решил, что наша затея провалилась, но после того, как одиннадцатый корень маргаритки коснулся поверхности зелья, оно стало бледно-розовым. Мы с Гермионой одновременно выдохнули и переглянулись. Но радоваться было рано, ведь нужный нам цвет пока еще не проявился. С каждым следующим корнем жидкость в котле приобретала все большую яркость, но цвет по-прежнему был розовым. И только когда пятнадцатый корешок упал в зелье, оно мгновенно стало ярко-красным.

— Есть, — победно выдохнула Грейнджер. — Теперь снова помешать. Малфой, подай мне флакон с рогом единорога, пожалуйста.

Я открыл его и передал ей, руки мои немного тряслись. Наши пальцы соприкоснулись на миг, и я почувствовал, какие же у нее холодные руки.

Гермиона достала рог из флакона и медленно опустила в зелье. Оно тихонько зашипело и начало искриться, а потом на его поверхности появились разводы всех цветов радуги.

— Теперь, по идее, самое важное, — напряженно сказала Грейнджер, открывая колбу с водой, в которой плавала невзрачная пиявка. — Протяни левую руку, — одновременно она медленно начала мешать зелье.

Я немедленно выполнил ее просьбу. Она на секунду оставила в покое котел и расстегнула манжету моей рубашки, немного закатав рукав, открыв предплечье и выставив напоказ мою уродливую черную метку. Я поморщился, но Гермиона никак не выказала свои эмоции по поводу увиденного. Снова оставив зелье, она достала пиявку длинным тонким пинцетом и посадила ее на мое запястье, туда, где можно было прощупать пульс. Червь тут же всосался в мою руку.

— Обязательно было именно на левую руку ее сажать? — спросил я глухо.

— Ближе к сердцу, так лучше, — отрывисто ответила Грейнджер. — Теперь осторожно сними ее пинцетом и посади на мою руку, на то же место, — она протянула ко мне руку ладонью вверх.

С трудом оторвав пиявку от своей руки, я положил ее на запястье Гермионы. Спустя минуту пиявка была уже в полтора раза толще.

— Думаю, хватит, — сказала Грейнджер, ухватив ее пинцетом. — В принципе, достаточно было и нескольких капель крови, но так надежнее.

Пиявка завертелась, пытаясь вырваться из цепкого захвата, но шансов на спасение у нее не было никаких. Как только Гермиона осторожно опустила ее в котел, зелье перестало искриться и окрасилось в салатовый цвет.

— Грейнджер, оно же должно стать изумрудно-зеленым! — в ужасе воскликнул я.

— Знаю, — глухо отозвалась она, — но ему же еще настаиваться две недели. Думаю, все будет как надо, — она выключила горелку и накрыла котел золотой крышкой. — Все, — она устало опустилась на стул.

У меня закружилась голова, и, судя по бледному лицу Гермионы, ей тоже было не очень хорошо.

— Ты как? — спросил я, внимательно ее разглядывая.

— Терпимо, — отозвалась она. — А ты? Когнициа впускает в кровь особое вещество, от которого могут появиться симптомы, похожие на алкогольное опьянение.

— Тогда понятно, почему у меня кружится голова.

— К утру пройдет, не беспокойся.

— Да мне все равно, — отмахнулся я.

— Что ж, можно вздохнуть с облегчением и на некоторое время расслабиться. Предлагаю остаток ночи посвятить сну. Расходимся, — проговорила Грейнджер и, поднявшись со стула, пошатнулась. — Симптомы сильнее, чем я думала.

— Давай я провожу тебя до твоей комнаты, — предложил я и замер, когда понял, что сказал.

— Не стоит. Я справлюсь. Тебе и самому не помешает помощь сейчас, — отказалась она.

— Грейнджер, ты не подумай… — начал я неуверенно.

— Успокойся, Малфой. Сейчас мы с тобой в равной степени неадекватны. Я не в состоянии думать, так что переживать не стоит, — перебила она меня.

— Ты — и не в состоянии думать? Это не про тебя. Ты самый умный человек из всех, кого я знаю. Ты в любой ситуации можешь мыслить трезво, я просто уверен в этом. Иначе ты бы не пережила все то, что свалилось на твои плечи во время войны. Я уже давно восхищаюсь твоими силой, талантом и умом. Больше того — я всегда завидовал тебе.

— Спасибо, — ответила Грейнджер немного удивленно. — Ты тоже не так уж прост и весьма умен.

— Был бы я умным, у меня не было бы вот этого, — с горечью сказал я и приподнял левую руку с видневшейся меткой.

Гермиона подвинула стул поближе ко мне и села прямо напротив.

— Можно взглянуть? — попросила она, взглядом указывая на мое предплечье.

— Пожалуйста, — я безучастно протянул ей руку.

Она взялась за запястье, а второй рукой почти невесомо провела пальцами по метке, касаясь кожи очень мягко и осторожно, будто боясь поранить. Мое сердце заколотилось как сумасшедшее. Подняв свои карие глаза, не отнимая рук, она посмотрела на меня с грустью. Я же ожидал отвращения. Удивившись такому выражению ее лица, мне трудно было подобрать какие-то слова, в голове крутилось только одно:

— Ты такая красивая, — сказал я вслух, а хотел — про себя.

Грейнджер смутилась и тут же отпустила мое запястье, сцепив свои пальцы в замок и опустив руки на колени.

— Пора идти спать, — сказала она дрогнувшим голосом и проследовала к письменному столу.

— Да, — ответил я и опустил голову. — Тинки!

Эльф появился сразу же и, пожелав «замечательной мисс Гермионе» спокойной ночи, быстро переместил меня за дверь в темный коридор, а потом отлевитировал до комнаты. Я же все это время молчал.

— Что-нибудь еще надо, сэр? — прошептал Тинки, когда мы были уже в комнате.

— Нет, — сказал я, а потом передумал. — Хотя, подожди. Подай пергамент.

Эльф протянул мне листок и перо с чернильницей. Я задумался на мгновение и написал:

Грейнджер!

Надеюсь, ты без проблем дошла до своей комнаты?

Я постоянно удивляюсь, где же ты берешь свои силы? У тебя, кажется, их немерено. И еще, почему же не испытываешь ко мне отвращения? Я все ищу его, ищу в твоем выражении лица, но его нет… Странно.

Спокойной ночи, Грейнджер!

Драко Малфой

P.S. Я сказал то, что думал: ты очень красива.

Свернув листок пергамента, я протянул его эльфу:

— Тинки, отнеси это мисс Гермионе и дождись ответа.

— Хорошо, хозяин.

Я кое-как переоделся и забрался под одеяло. Меня переполняли самые разнообразные эмоции, и вдобавок ужасно кружилась голова. Хотелось закрыть глаза и забыться, но я усилием воли заставлял себя ждать ответной записки от Грейнджер. Казалось, прошла целая вечность, пока Тинки не появился с письмом в маленьких руках.

— Вот, хозяин Драко. Мисс Гермиона просила передать еще и на словах кое-что, она сказала, чтобы хозяин не мучил своего эльфа и отпустил его спать как можно скорее, — Тинки поджал уши, явно ожидая моего гнева за такие слова.

Я ухмыльнулся и взял протянутый мне листок. Защитница эльфов в своем репертуаре…

— Иди, Тинки. Спокойной ночи.

Эльф просиял и восторженно зашептал:

— Спокойной ночи, сэр. Хороших снов вам, молодой хозяин Драко.

Я дождался, пока он аппарирует, и только тогда развернул листок.

Малфой!

Я добралась до комнаты без приключений, не стоит волноваться об этом.

Конечно, я не испытываю к тебе отвращения. Узнав тебя немного ближе, я вижу, что у тебя есть острый ум, да и сила воли тоже на высоте. И я думаю, что тебя ждет хорошее будущее, если ты и дальше будешь работать над собой.

Приятных сновидений.

Гермиона Грейнджер

P.S. Спасибо тебе.

Я так и уснул с запиской в руках.