Самая яркая звезда ночного неба (гет)

Мэг проснулась разбитой, с тяжёлым похмельем.

— Я слишком стара для этого дерьма, — тихо бормотала она себе под нос, медленно и осторожно передвигаясь по квартире.

Бросив в стакан таблетку аспирина, села ждать, когда она растворится, уныло подперев голову рукой. Пузырьки весело всплывали на поверхность и лопались с брызгами. Со зловредным шипением таблетка медленно ворочалась в стакане, как и мысли в голове:

— Чего ж так плохо-то…

Она не спрашивала, она знала ответ. Алкоголь тут не при чём. Хотя без продуктов его распада в крови было бы не так паршиво, конечно. Истинная причина была в том, что ей приснилось.

Мэг вздрогнула, прикрыла глаза и почувствовала, как валится горизонт.

«Давно ты мне не снился...»

— Чёртов джин! Проклятый сон!

Точный до мельчайших деталей, как документальный фильм, он был её мучением. Она помнила... Она до сих пор всё помнила! Не открывая глаз, Мэгги протянула руку, будто вновь касаясь его лица. В какой-то момент ей почудилось, что пальцы дотронулись до чего-то. Она распахнула глаза. На кухне никого не было, кроме неё, а вытянутая рука мелко дрожала.

— Как же это невыносимо! — раздался приглушенный стон.

Аспирин растворился. Она выпила стакан одним махом и тут же скривилась: зелье от похмелья было чересчур кислым.

До вечера Мэгги провалялась в постели, уставившись в одну точку, тихонько перебирая струны гитары, стараясь ни о чём не думать, чтобы вновь не провалиться в депрессию. В темную яму с потайным дном, из которой не выбиралась первые годы жизни Джона.

Тогда она ещё пыталась снова устроиться в театр. Какое-то варьете с кричащим названием. Джона приходилось брать с собой. За кулисами за ним должны были присматривать «девочки». Но как-то не досмотрели...

* * *

В яркой раскраске и пёстром костюме Мэг скрылась за кулисами, чтобы пуститься бегом к двери, затем по лестнице в гримёрку. Собрав юбки, чтобы не споткнуться, она перепрыгивала со ступеньки на ступеньку и вдруг остановилась, как вкопанная.

"Девочки", переодевшись на следующий номер, решили "разминуться сигареткой".

— Идиотки! Что вы тут делаете? Где мой ребёнок? — завопила она.

— Успокойся, Мэг, — одна из них выдохнула дым. — С Джонни всё в порядке.

— Такой милый малыш! — хихикнула вторая.

Как же она их сейчас ненавидела! Куры безмозглые! Не могли подождать пять минут!

Мэг с грохотом пронеслась мимо и толкнула дверь в гримёрку. Вот он, её малыш, цел и невредим. Слава Богу!

Но почему он сидит на туалетном столике, а его руки и рот в чем-то красном? Это что, кровь?

Мальчик не плакал, не кричал, был почему-то даже собой доволен. Мэгги, наконец, сообразила, чем он перепачкался.

— Джони! — она бросилась к нему. — Нет-нет-нет! Что ты съел? Выплюни! Выплюни сейчас же!

Она заглянула малышу в рот, но там уже ничего не было. Зато вокруг валялись надкусанные помады и развороченные футляры с пудрой и духами. Вне себя от страха Мэгги схватила ребёнка и побежала к дежурному телефону в конце коридора. Заставляя себя успокоиться, чтобы руки не дрожали, а пальцы попадали в отверстия диска, она набирала номер скорой помощи. Джон при этом беззаботно улыбался, разинув рот с неполным набором молочных зубов. Когда Мэг, глотая слова, объясняла дежурной, что случилось, на его лице вдруг появилась сосредоточенность, он нахмурился, пытаясь понять, что внутри него происходит, и икнул. Из перемазанного косметикой рта медленно появилось, затем поплыло вверх и зависло над головой голубое облачко в форме собаки — любимой игрушки Джона. Мэг уронила трубку.

— Назовите ваш адрес, — жужжала она.

Под потолком кружили: розовый котёнок, зеленый леопард, крокодил цвета горчицы и кто-то ещё, смутно похожий на коня с крыльями.

— Сынок, — Мэг разглядывала всё это, недоумевая. — А чего крокодил-то жёлтый? Мы же с тобой в книжке смотрели: зеленый он должен быть.

Крепко прижав к себе мальчика, Мэгги медленно вернулась в гримёрку, сбросила опостылевший костюм и собрала свои вещи.

— Эй, малышка, куда это ты? — спросили вернувшиеся «девочки».

Она не удостоила их ответом, прошагав мимо. Вслед ей неслись проклятия, напоминания о трёх не спетых номерах и обещания вычетов из зарплаты. Она лишь крепче прижимала к себе сына.

На заднем сиденье такси, малыш, сидящий у матери на коленях, странно себя вёл. Она не обращала на это внимания, стирая боевую раскраску со своего лица носовым платком.

— Эй, дамочка, если ваш киндер срыгнёт мне на обивку, будете оплачивать химчистку, — предупредил водитель.

— Всё будет хорошо, — тихо сказала Мэг скорее себе, чем водителю. — Всё будет хорошо, Джони. У нас с тобой всё будет хорошо.

А неугомонный малыш всё улыбался новым фигуркам, появлявшимся под крышей автомобиля, и пытался поймать их руками, но они растворялись, как только он их касался.

* * *

Мэг крепко зажмурилась, возвращаясь в настоящее.

Как там её мальчик? Сегодня его первый день в школе.

Невеселые мысли прервал настойчивый стук. Не в дверь, а в окно.

— Это что ещё? — она направилась к окну, корчась при каждом звуке, отзывавшемся в её несчастной голове.

За окном сидела… сова.

— Ух, ты! — удивилась Мэг, открывая окно. — Ну, привет.

Сова влетела в комнату и села на письменный стол. К её лапке был привязан кусок бумаги. Очень старой бумаги. Она отвязала его. Сова ухнула, но не улетела.

«Дорогая мамочка, пишет тебе Джон, твой сын…» — начиналось послание, и от радости Мэг чуть не выронила его из рук.

— Это от Джона! — сообщила она птице. — Хотя ты, наверное, в курсе.

Перестав разговаривать с совой, она уткнулась в волшебное письмо.

* * *

«Дорогая мамочка, пишет тебе Джон, твой сын.

Я прибыл на поезде в Хогвартс. Тут клёво!

Я так и не понял смысл распределения, потому что шляпа долго что-то шептала про мои разносторонние наклонности, а потом сказала «Выбирай сам». Ну, я, конечно, выбрал тот же факультет, что и Тэд, потому что он действительно крут. Он может менять внешность по своему желанию. Это называется метаморф! С такими способностями можно банки грабить! А он прикинулся мной, чтобы пошутить над девчонками. Ну, вроде как мы братья-близнецы.

В общем, я на Гриффиндоре. На нашем курсе мало детей, потому что была война.

Нас с Тэдом всего двое, а девчонок у нас четыре. Получается, на одного меня и одного него приходится по две.

МакГонагалл на самом деле директор. Она строгая.

А мистер Поттер и правда очень знаменит. Мне никто не поверил, что я с ним разговаривал. Он тут супер звезда, как Иисус!

Люблю тебя. Твой сын, Джон.

P.s.: напиши мне ответ и отправь с совой. Без него она не улетит».

* * *

Мэгги радостно заметалась по комнате в поисках ручки и бумаги. Потом уселась за стол и замерла, уставившись на сову.

— И что мне ему написать? — спрашивала она птицу. — Твоя мать разревелась, напилась и принялась вспоминать старое? — сова как будто удивлённо смотрела на нее. — Нет, никуда не годится.

Мэг покачала головой. Птица распушила перья и нетерпеливо клюнула стол.

— Не надо меня подгонять! — запротестовала она. — Я могу иногда расклеиться? Или нет?

Ей вполне отчетливо послышалось, что сова недовольно вздохнула.

— Ладно, дай мне пять минут. Можешь пока поживиться на кухне. Там есть орешки.

До этого момента Мэг сомневалась, понимает ли её птица. Но тут же сова расправила крылья и вылетела из комнаты. Проводив её удивленным взглядом, Мэгги принялась старательно выводить осторожные фразы.

«Дорогой Джон» — начала она довольно оптимистично.

«У меня все хорошо. Любезные мистер Поттер и мистер Уизли мило побеседовали со со мной на вокзале и рассказали кое-что о твоей школе».

Это звучало странно, будто она собирала сведения о Хогвартсе намеренно, как шпион-разведчик. Мэг решительно скомкала лист.

«У меня все хорошо».

Это надо оставить.

«После твоего отъезда мне удалось поближе познакомиться с этим знаменитым мистером Поттером и его другом».

— А потом я вернулась в бар и напилась, — жутким голосом озвучила она свои мысли, но стала писать дальше.

«Очень любезные люди».

В общем-то за один день произошло не так много событий, хотя…

«Так много рассказали о Хогвартсе, что, кажется, я и сама в нем побывала».

Отлично!

«Рада за тебя и за Гриффиндор. Веди себя хорошо.

Люблю тебя, твоя мама».

Мэгги поставила точку и, довольная собой, отправилась на кухню за совой. Серо-коричневое создание сидело в раковине и ковыряло клювом кран.

— Ты, наверно, умираешь от жажды?

Она набрала миску воды и подвинула птице. Та принялась пить воду, набирая клювом и делая маленькие глотки. Глядя на неё, Мэг и сама захотела пить. Набрала стакан, сделала несколько больших глотков. Птица обернула к ней удивленное лицо, хотя у сов всегда несколько обескураженный вид.

— Как я тебя понимаю, — Мэг довольно выдохнула.

Привязав к совиной лапке свое коротенькое послание, она долго смотрела ей вслед.

Совиная почта оказалась той ниточкой, что связала Мэг с сыном, заставляя с надеждой ждать новый день. Она знала, что будут ещё письма, и радостно поглядывала в окно. Надо только подготовиться и придумать, что писать в следующий раз.

* * *

«Дорогая мамочка,

У меня все клёво!

Тут совсем другие уроки: Заклинания, Зелья, Трансфигурация, Травология. А вместо математики будет нумерология, но только на третьем курсе. На уроке заклинаний я заработал пять очков за то, что у меня всё получилось. Тут не ставят оценки, а зачисляют или отнимают баллы для всего факультета. Круто!

Тэд познакомил меня с Хагридом. Это лесник. А ещё он полувеликан. Ростом, наверное, с дом. У него есть собака. Хагрид зовет его Дружок. Но мы с ним поболтали и оказалось, что пёс из чистокровных восточно-европейских сторожей, ведет свой род от собаки короля Ульрика Гильденштерского, Матильды, а самого его зовут Орхтангулус Третий. Очень умный пёс. Такого мне понарассказывал! Но я сразу объяснил, что никому не проболтаюсь. Потому что все подумают, что я псих. Даже Тэду ничего не сказал.

Может, заведем собаку?

Моя палочка и правда особенная, у всех они темные. Говорят, она очень мощная. МакГонагалл даже взяла её посмотреть. Но потом вернула обратно.

Скоро будут учить летать на метле. Кормят вкусно.

Твой сын, Джон».

* * *

«Дорогой Джон,

Я очень рада, что ты хорошо учишься. Постарайся не забыть таблицу умножения. Ты правильно поступил, что никому не сказал про Орхтангулуса. Удачи в полетах!

Веди себя хорошо. Особенно с такой мощной палочкой.

У меня всё хорошо. Про собаку подумаю.

Люблю тебя, мама».

* * *

«Мам!

Я научился летать на метле. Сразу! Сел и полетел! Так здорово!

Говорят, меня могут взять в команду по квиддичу на будущий год. Только надо будет купить метлу! Как думаешь, мы сможем купить метлу?

Тэд тоже научился летать. И девчонки. Весь Гриффиндор.

А слизеринки такой писк подняли в воздухе! Они, видите ли, пришли на полёты в юбках. Думать надо было!

Я рад, что попал на правильный факультет.

Как у тебя дела? Карл всё ещё орёт?

Джон».

* * *

«Дорогой Джон,

Поздравляю с успехами!

Я всё ещё надеюсь, ты будешь осторожен с этими полетами.

Если я правильно поняла, быть гриффиндорцем, значит, быть храбрым. На какой факультет зачисляют благоразумных?

У меня всё хорошо. Когда Карл орёт, представляю, что он шотландская волынка.

P.s.: давай договоримся: либо собака, либо метла.

Люблю тебя, мама».

* * *

— Интересно, сколько стоит метла? — задумалась Мэгги.

Она представила, как отправится в Косой переулок, купит метлу, пряча от любопытных глаз принесет её домой, как будут сиять глаза Джона…

— Ай! — сова нетерпеливо клюнула её за палец. — Ладно, ладно.

Она привязала письмо к её лапке и подумала, что скорее надо бы купить сову. Мысль прочно засела в её голове.

Сентябрь пролетел незаметно. Мелькая между совиными перелетами, и долгими сменами в баре, подходили к концу дни октября.

* * *

Смена предстояла не из простых. Карл прокричал ей с порога:

— Где тебя черти носят, Смит?

Она лишь усмехнулась про себя любезности Карла, представляя его разыгравшейся волынкой клана МакКозлиус. Необъятное брюхо, обтянутое клетчатой рубашкой, как раз походило на раздутый козий мешок, обёрнутый цветами клана.

— В баре народу не протолкнуться. Вон те ребята сегодня выступают. Какие-то безмозглые музыканты. Представляешь, сами заплатили мне! — старый немец гнусаво рассмеялся. — Эрни их нашёл.

Ах, да! Эрни...

Ещё одно лицо бара. Лысый, с жидкой бородёнкой и прозрачными глазками за стёклами очков, он водил знакомства в очень подозрительных кругах. В целом неприятный тип. Специально для него Карл завёл "табачный" отдел. На него можно было бы не обращать внимания, если бы не сальные взгляды в сторону Мэг и недвусмысленные намёки:

— Смити, кончай уже смолить свои жуткие папиросы. У меня есть для тебя кое-что получше.

И гаденько так скалился... По стенке бы размазать!

Хватало одного прямого взгляда и презрительно приподнятой брови, что бы он заткнулся на пару недель.

Мэг встала за барную стойку, поздоровавшись с Сейди. Им пришлось жарко. Публика в основном была молодая, горячая, гомон стоял, наверно, на всю улицу. Музыканты в коже, с длинными волосами, играли что-то хардкорное, что-то из девяностых*. Опоздали лет на пятнадцать, но публика принимала их хорошо — скорее всего, их друзья и фанаты. Гитарист улыбнулся кому-то в толпе, и Мэг остолбенела. Совсем другие черты лица, но длинные волосы вкупе с горящим взглядом, непринужденная самоуверенность…

— Эй, ты чего? Запала? — перекрикивая музыку орала Сэйди.

— Что? — Мэг уставилась на её нехорошо поблескивающие глаза.

— Спорим, он уйдет со мной?

— О чём ты вообще? — она, кажется, ослышалась.

— Перестань! Малыш хорош, как бес!

Он играл, как в последний раз. Гитара в его руках вопила не то от радости, не то от боли. Длинные пальцы быстро двигались по грифу. «А ведь и впрямь хорош!» — оценила Мэг, потом тряхнула головой, чтобы выкинуть эти мысли из головы, налила себе рюмку виски и выпила залпом.

Концерт затянулся глубоко за полночь, посетители не хотели расходиться до утра. Музыканты праздновали вместе с фанатами. Каждый раз, когда красавчик-гитарист подходил к барной стойке заказать выпивку, Сейди шла в атаку. Намёки, подмигивания, даже текилой облилась. Мэг хмуро наблюдала весь спектакль, изредка бросая косые взгляды.

Когда заведение начало пустеть, за окнами уже занимался рассвет. Мэг устало протирала стаканы, Сэйди пошла искать чаевые, если вдруг их кто-то оставил. Тот самый гитарист уселся за стойку.

— Я видел, как ты на меня смотрела, — нахально начал он.

— И как же? — неприветливо отозвалась она.

— Так, будто убить хотела. Я не против. Если ты понимаешь, о чём я.

Его взгляд блуждал по её лицу. В Мэг шевельнулось какое-то давно забытое чувство.

— Я не флиртую на работе.

— Я тоже, — он не сводил с неё глаз. — Вы ведь работаете до последнего посетителя?

Мэгги оглядела зал. Кроме них никого не осталось. Сэйди поднимала стулья, со стуком припечатывая каждый на место. Видимо, кого-то недавно тоже поставили, куда следует. Она усмехнулась одним уголком губ.

— Через пятнадцать минут у чёрного хода, — по лицу незнакомца расплылась довольная ухмылка.

Протерев стойку и расставив по местам чистую посуду, Мэг вышла на улицу.

Он ждал её. В кожаной куртке, патлатый, с гитарой наперевес. Сколько ему лет? Двадцать? Восемнадцать? Она не хотела об этом думать. Ухватилась за треклятую куртку, властно притянула к себе...

Ничего не произошло. Волшебства не случилось.

* * *

«Дорогая мама,

Тэд все ещё меняет свою внешность, как ему вздумается. А у меня отросли волосы, и я не знаю, где парикмахерская.

Если придется выбирать, то я скорее за метлу.

Скоро будем праздновать Хэллоуин! Ребята собираются устроить в гостиной фейерверк. А как у тебя дела?

Ты помнишь наш серьезный разговор? Моя просьба всё ещё в силе.

Хочу, чтобы ты тоже повеселилась.

Люблю тебя, Джон».

* * *

«Дорогой Джон,

Постарайся не спалить гостиную. Подожди до Нового года, сходишь здесь в парикмахерскую.

Мне писали Поттеры, приглашали к ним на обед. Но, ты же знаешь, у меня работа.

Твою просьбу не так просто выполнить.

Люблю тебя, мама».

*Deep Purple — Smoke on the water