Гордиев узел (гет)

Разговора не получилось.

Вернее, он состоялся, но совершенно не так, как рассчитывал Северус.

Он пришел в Больничное крыло с решимостью, которой на самом деле не чувствовал, и сразу перешел к делу:

— Мне нужно с вами серьезно поговорить.

— Я весь внимание, сэр, — Эйден поудобнее оперся на подушки, сложил руки на коленях и вопросительно изогнул бровь.

Северус помолчал, подбирая слова.

— Сегодня ночью директор Макгонагалл обнаружила тайник Дамблдора. Там были некие воспоминания…

И тут сын его перебил:

— Можешь не рассказывать. Я знаю, о чем пойдет речь.

— Знаешь? Но откуда? — Северус не смог скрыть удивления.

— Неважно. Но не от Дамблдора. Просто в последние три года в моем распоряжении была прекрасная библиотека. И я был бы полным идиотом, если бы не воспользовался ею, — Северус постарался как можно незаметнее перевести дух. Ему не нужно ничего рассказывать, не нужно объяснять, почему он сделал именно такой выбор, а не другой! От осознания этого на краткий миг словно гора свалилась с плеч. А Эйден меж тем продолжал: — Я знаю, что я крестраж. Можешь не мучиться и не подыскивать подходящие случаю слова. Передай профессору Макгонагалл, что я сделаю все, что нужно. А теперь уходи. Я очень устал, — с этими словами сын закутался в одеяло и повернулся к нему спиной, давая понять, что разговор окончен.

За дверью лазарета Северуса ждала Гермиона. Всхлипывая, она бросилась ему на шею.

— Подслушивали, мисс? — спросил он чуть насмешливо.

— Н-не совсем, — она отстранилась и шмыгнула носом. Чуть дрожащими пальцами вытерла мокрые щеки, пригладила волосы и глубоко вздохнула. — Часть этой истории мы знали давно. И Гарри, то есть Эйден, в том числе. Но то, что ему придется умереть… — голос Гермионы дрогнул и она ненадолго умолкла. — Я не представляю, как он живет с этим…

— Я тоже, Гермиона, я тоже… — Северус рассеянно погладил девушку по плечу и, развернувшись, медленно пошел обратно в подземелья.

* * *

Прошло несколько дней.

Эйден поправился, и мадам Помфри отпустила его из Больничного крыла. Гермиона еще дважды пыталась поговорить с ним, но каждый раз натыкалась на глухую стену отчуждения. Такое поведение Эйдена просто лишало сил, тем более, когда она видела, что с Лонгботтомами он общается по-прежнему тепло. Собственно, только с ними он и общался в последнее время, избегая и преподавателей, и, как ни странно, Сириуса, и особенно — Снейпа.

Насчет преподавателей все было более-менее понятно — после смерти Дамблдора Орден Феникса остался без руководителя, и теперь Макгонагалл и Аластор Грюм тянули одеяло каждый на себя. Более осторожная Минерва хотела повременить с открытым противостоянием, тогда как Грозный Глаз рвался в бой, призывая «разрушить это змеиное гнездо».

Да и отношение к Снейпу объяснялось просто — для тех, кто знал подробности. А таковых в Хогвартсе было очень и очень немного.

Но вот почему Макгрегор избегал Сириуса? Поначалу Гермиона, как ни старалась, не могла найти ответа на этот вопрос. Но потом подслушала один разговор в очередном заброшенном коридоре, и все встало на свои места…

— Ты простишь его? — тихо спросила Луна, поглаживая Эйдена по руке.

— Эйден, — вмешался Невилл, словно вспомнил что-то, — а как же Гермиона? И Рон?

На этом месте Гермиона не выдержала и сбежала.

Ей совершенно не хотелось слушать, что будет отвечать на этот вопрос Эйден. Еще больше боли она бы не выдержала. И так душа рвалась на части из-за невозможности сказать, объяснить… да просто попросить прощения! Она провела ладонями по лицу, чтобы взять себя в руки, и направилась в лазарет — мадам Помфри могла понадобиться ее помощь.

* * *

Гермиону беспокоил Северус. Во время завтраков-обедов-ужинов в Большом зале она наблюдала за ним, и с каждым днем убеждалась, что здесь, на ее глазах, происходит что-то нехорошее. Снейп еще больше осунулся и еще сильнее замкнулся в себе. Но не это было самым пугающим. Северус словно… потерял смысл жизни, из него как будто извлекли тот стержень, что заставлял его держать спину прямо при любых обстоятельствах. Его взгляд потерял остроту, речь утратила присущую ей язвительность, и все чаще казалось, что Северус живет, словно под толщей воды — настолько замедлились все его реакции.

И еще Гермиона видела, что не менее пристально за профессором наблюдает мадам Помфри, и ловила тревожные взгляды, которыми колдоведьма обменивалась с директором Макгонагалл. И неудивительно — за последнюю неделю от Снейпа осталась лишь тень его прежнего, и было непонятно, как этого еще не заметили остальные. Хотя… кто мог с уверенностью сказать, что действительно не заметили?..

Впрочем, еще несколько дней спустя случилось нечто такое, что заставило забыть обо всех посторонних мыслях...

* * *

Очередной завтрак подошел к концу. Ученики разошлись на занятия, в зале остались только несколько преподавателей, Лонгботтомы с Макгрегором, и Рон с Гермионой — на дальнем конце стола. Внезапно в зал влетела встрепанная сипуха и скинула перед Эйденом дымящийся красный конверт.

— Не прикасайтесь! — Невилл, как ни странно, среагировал первым; взмахнул палочкой, подняв конверт в воздух, и еще одним взмахом распечатал его.

Высокий холодный голос заполнил помещение.

— Вызываю тебя на поединок, Феникс. Советую согласиться, иначе… — голос стал вкрадчивым шипением, — я разрушу Хогвартс до основания. Поверь мне, сил у меня хватит — тем более теперь, когда больше нет вашего престарелого защитника. Жду тебя на рассвете, в Запретном лесу. И не заставляй меня думать, что ты трус.

Конверт вспыхнул и осыпался пеплом.

Эйден встал из-за стола и расправил плечи; обратился к преподавателю арифмантики, что застыла слева от него:

— Профессор Вектор, прошу вас, сообщите директору — мы переходим в режим открытого противостояния. Пусть до обеда соберет всех, кого сможет, а также организует эвакуацию детей в безопасное место, — и решительным шагом двинулся к выходу.

Гермиона переглянулась с Роном; лицо его отражало тот же шок, в котором находилась и она сама. Это что же — все закончится уже завтра? Осталось… меньше суток?! Нет! Этого не может быть! Просто. Не может. Быть! Гермиона сжала виски ладонями и зажмурилась. Только не это! Она ведь рассчитывала, что время еще есть — для того, чтобы еще и еще раз попытаться оправдаться, объяснить... Но его не было. Оно, это время, вот так внезапно закончилось.

— Мисс Грейнджер, вы мне срочно нужны! — серебристый оцелот остановился перед ней, заговорив голосом мадам Помфри. — Жду вас у кабинета директора через пять минут!

Рефлексировать тоже больше не было времени. Гермиона вскочила с места и побежала…

И весь день до вечера был заполнен этой беготней. Вдвоем с мадам Помфри они эвакуировали детей через директорский камин в наиболее защищенные дома Орденцев, в два голоса пытались успокоить пятикурсников, которые непременно желали остаться и принять участие в сражении, в промышленных количествах заготавливали лечебные зелья...

Гермионе некогда было обращать внимание на окружающую действительность, она лишь вскользь отметила про себя, что весь просторный двор перед школой заполнен аврорами, членами Ордена и простыми обывателями, поспешившими на помощь по тревожному зову. А люди все прибывали и прибывали…

Под вечер еще появился профессор Снейп с целым сундучком зелий посложнее, молча сгрузил их на руки вымотанной Помфри и так же молча попытался удалиться, но был перехвачен у самой двери:

— Ну-ка, Северус, вернись на минутку, — колдоведьма взяла его за руку и усадила на ближайший стул, не обращая внимания на вялое сопротивление. Взмахнула волшебной палочкой, просмотрела результаты и нахмурилась: — Гермиона, ты видишь то же, что и я?

Гермиона подошла ближе, в свою очередь присмотрелась и лишь тихо ахнула:

— Профессор, как вы на ногах-то еще стоите?

— В данный момент я, как видите, сижу, Гермиона, — огрызнулся тот. — Если вы закончили, то, с вашего позволения…

— Северус Снейп! — мадам Помфри вскрикнула так, что Гермиона невольно вздрогнула. — Не заставляй. Меня. Выходить. Из себя! — с каждым словом она взмахивала палочкой, и к концу фразы кровать была расстелена, мантия Снейпа трансфигурирована в пижаму, и сам он с помощью магии уложен и укрыт одеялом. Колдоведьма выхватила из кармана пузырек зелья Сна-без-Сновидений и не без усилий напоила им сопротивляющегося пациента. — У меня, к сожалению, нет сейчас времени на полноценное лечение, но ты хотя бы выспишься. Тебе это жизненно необходимо, — последним взмахом палочки она установила вокруг кровати ширму и удалилась.

Гермиона забрала принесенный профессором сундучок и пошла к шкафу — нужно было расставить зелья по местам. В лазарете на некоторое время воцарилась тишина.

* * *

Гермиона проснулась, словно от толчка. В окно заглядывала ущербная луна, а заклинание Темпус показывало половину третьего ночи. Поворочавшись какое-то время, она поняла, что уснуть больше не получится, встала и оделась.

Выйдя за дверь своей комнаты, она заметила, что ширма, окружавшая кровать Снейпа, сдвинута в сторону, а сама кровать пуста. Гермиона только вздохнула — кто бы сомневался, что он не пробудет здесь дольше, чем длится действие зелья!

Помедлив на пороге, Гермиона все же решила выйти прогуляться по коридорам — чем ближе придвигалось время рассвета, тем невыносимее было находиться на одном месте. В крови бурлила какая-то истерическая энергия, заставляя ее двигаться вперед и вперед. Коридоры и переходы сменяли друг друга, а Гермиона шла все дальше и дальше. Изредка по дороге встречались патрули, но небольшая проверка прямо на месте доказывала истинность ее личности, и ее пропускали.

Внезапно слуха коснулась нежная мелодия, и Гермиона направилась к источнику звука. Посреди пустого коридора в стене оказалась приоткрытая дверь. Заглянув потихоньку в щель, Гермиона обвела взглядом пространство вокруг себя и поняла, что ноги привели ее на восьмой этаж, к Выручай-комнате. Та сейчас имела вид огромного зала с небольшим тускло освещенным возвышением в центре, на котором стоял черный концертный «Стейнвей». За роялем сидел Эйден и играл. Нежная мелодия лилась из-под пальцев; Гермиона замерла, прислонившись головой к косяку и сглатывая невольные тихие слезы. В этой музыке ей слышалось прощание — с этим миром, с жизнью, прощание с болью и страданиями. Прощание и… прощение*.

Рыдания рвались из груди; Гермиона с силой прикусила костяшку пальца, чтобы не выдать себя всхлипами. Легкое прикосновение к руке заставило ее вздрогнуть. Повернувшись, Гермиона увидела профессора Снейпа. Он приложил палец к губам, ободряюще сжал ее ладонь и ушел, ссутулившись, словно вся тяжесть мира давила сейчас на его плечи. Впрочем, внезапно осознала Гермиона, так оно и было, ведь Снейпу предстояло принести в жертву собственного сына. От этой мысли стало еще горше; Гермиона закрыла лицо руками и сползла по стене, содрогаясь всем телом от рыданий…

За попытками не дать прорваться наружу ни единому звуку она не сразу поняла, что мелодия закончилась. И удивленно распахнула глаза, когда ее подняли на ноги и прижали к сильному телу.

— Ну, что ты… — донесся до слуха тихий ласковый шепот. — Не плачь, не надо…

Эйден вытер слезы с ее щек и легонько прикоснулся губами к векам. Гермиона удивленно замерла, уперевшись ладонями в его плечи:

— Ты… что ты делаешь? Не надо…

— Тише, тише, не дергайся, — Эйден пригладил ее волосы и заправил за ухо выбившуюся прядь. — Все хорошо, все в порядке… — и накрыл губами ее губы.

Время остановило свой бег, а затем взвихрилось вокруг них ураганом. Где-то там, за пределами этой воронки, невидимые в темноте авроры патрулировали коридоры; в директорском кабинете Минерва Макгонагалл спорила с Аластором Грюмом, тыча пальцем в разложенную на столе карту; в подземельях застыл в кресле у камина Северус Снейп, согревая в ладонях бокал с виски... А Гермиона целовалась с Эйденом в коридоре восьмого этажа у все еще приоткрытой двери в Выручай-комнату, и сердце ее билось в горле неровными толчками, и подкашивались колени, и дрожали руки. Но она упрямо цеплялась за его плечи, боясь, что как только отпустит, все происходящее окажется миражом, чудесным сном — да и только.

Однако все — даже самое хорошее — когда-нибудь заканчивается. Эйден отстранился.

— Не уходи! Пожалуйста! — если бы помогло — Гермиона умоляла бы на коленях, но сейчас могла только отчаянно пытаться зацепиться за его взгляд, молча умоляя о чем-то, чего и сама не вполне понимала.

— Я здесь, здесь, успокойся, — Эйден подхватил Гермиону на руки, пинком открыл дверь, одним взглядом наколдовал кресло и усадил ее, опустился рядом на колени, взял ее ладони в свои и заглянул в глаза снизу вверх. — Только не надо снова сырость разводить.

Гермиона слабо улыбнулась:

— Ты говоришь, как профессор Снейп.

— Улыбаешься — это уже хорошо, — Эйден встал и отвернулся, сунув руки в карманы и покачиваясь с пятки на носок. У Гермионы защемило сердце — она узнала эту давнюю привычку. — Что мне сделать для тебя? Чего тебе хотелось бы?

Гермиона уютно свернулась калачиком в кресле и шепнула:

— Сыграй мне еще. То же самое.

Эйден отрицательно покачал головой:

— Нет, другое, — сел за рояль и прикоснулся пальцами к клавишам, а она откинула голову на спинку и просто смотрела на него, не отрываясь. Мелодия на этот раз была совершенно иной — в ней сквозила скрытая сила и страстность, и вместе с тем — она была переполнена горечью несбывшихся надежд**. Слова появлялись в голове словно помимо воли и желания. Не уходи. Еще совсем недолго дай мне посмотреть на тебя. Наглядеться… в последний раз. Я знаю, ты не прощаешь предательства, но позволь мне — если не словами, то хоть взглядом — еще раз попросить прощения. Я понимаю: твое поведение — лишь следствие. То, что тебе предстоит на рассвете, наверное, стирает некие границы... На самом же деле ты… тебе ведь все равно, правда? Ведь ты не захотел меня слушать. А впрочем, это все неважно. Сегодня, сейчас важно одно — ты позволил мне быть рядом в последние часы твоей жизни, и я больше не буду портить их своим нытьем. Я останусь с тобой столько, сколько тебе потребуется, и в решающий момент отпущу тебя... Потому что ты — воин, и эта битва — твоя…

— Ты не слушала, — мягкий голос совсем рядом не спрашивал — констатировал факт.

Гермиона вздрогнула от неожиданности и вынырнула из своих мыслей. Эйден стоял, положив одну руку на спинку ее кресла, уголки его губ были чуть приподняты в намеке на улыбку.

— Прости, я… немного задумалась, — сказала она. — Эйден, я…

— Молчи, — он приложил палец к ее губам и тут же убрал. Сунул руки в карманы и отошел к окну. — Пойми, все, что ты скажешь — оно ведь не имеет никакого значения сейчас. Как и то, что я мог бы ответить тебе, — Эйден помолчал, глядя в окно, и добавил без всякого перехода: — Скоро рассвет.

Гермиона прерывисто вздохнула и судорожно сцепила в замок пальцы рук.

— Как быстро пролетело время…

— Да, — Макгрегор решительно отвернулся от окна и направился к ней. — Думаю, ты возненавидишь меня за это… потом. Но ты поймешь, что у меня не было выбора, — он положил теплую руку ей на лоб, и последнее, что услышала этой ночью удивленная Гермиона, было: — Сомнум.

* * *

— Гермиона! Вставай, девочка, у нас полно работы и очень мало времени! — ее с силой потрясли за плечо и, едва открыв глаза и увидев за окном разгоревшийся рассвет, она спрыгнула с кровати. Мадам Помфри даже отшатнулась, но быстро взяла себя в руки и участливо спросила: — Долго не могла заснуть? Нужно было выпить сонное зелье.

— Да, я… — Гермиона растерянно огляделась. — Я проснулась среди ночи… решила пройтись, а потом… — потом — «Сомнум» и… это что же, Эйден принес ее сюда на руках? — Эйден!

Лицо колдоведьмы тут же страдальчески сморщилось.

— Его никто не видел. Наверное, он все-таки пошел к Нему... А десять минут назад Хогвартс атаковали Пожиратели, — ее тон резко сменился на озабоченный: — Скоро начнут поступать первые раненые. Надо приготовиться, поможешь мне…

— Нет!

— Что — «нет»? — Поппи даже застыла на середине движения.

— Мадам Помфри, я пойду вниз, — Гермиона бросилась к шкафу и начала лихорадочно переодеваться в более удобную одежду. — Я должна быть там, поймите! Должна, я чувствую! — взглянув на мантию, она решила — не брать. Мантия только стеснит движения. Крикнула от двери: — Я пришлю Луну! — и выбежала.

Несясь по коридору со всей возможной скоростью, она одновременно вспоминала, где сейчас должна быть Луна. Вчера на совещании Невилл решительно воспротивился ее участию в битве и Гермиона, поразмыслив и сложив два и два, поняла, почему. Она бы радовалась больше, если бы... Если бы.

Наконец, за очередным поворотом она налетела на первые признаки начавшегося сражения — небольшая группа незнакомых ей магов отстреливались проклятьями из окна. Недалеко, под прикрытием стены, Луна накладывала повязку первому раненому. Гермиона подскочила к ней:

— Хвала Мерлину, я тебя нашла! Заменишь меня в Больничном крыле? — получив утвердительный кивок, облегченно вздохнула: — Спасибо! Портключ у тебя есть? Хорошо, тогда забирай раненого и уходи отсюда поскорее. И прошу тебя — будь осторожна! — обняв Луну на прощание, Гермиона побежала дальше.

Теперь ей то и дело приходилось останавливаться и отстреливаться — Пожиратели лезли во все окна, в коридорах разворачивались настоящие баталии, и не всегда исход их был положительным для защитников школы.

Когда Гермиона добралась до входной двери, она даже вздохнула с облегчением — таким долгим ей показался путь. Она выскочила на крыльцо и была вынуждена сразу же упасть и откатиться в сторону, спасаясь от зеленого луча. Справа от себя Гермиона увидела небольшое укрытие — явно трансфигурированное, но какая разница? Она рыбкой нырнула под защиту наколдованной стены и, наконец, смогла немного отдышаться.

— Гермиона, девочка, что ты здесь делаешь? — услышала она и обернулась. Профессор Макгонагалл бросилась к ней и принялась ощупывать на предмет ранений. — Разве ты не должна быть в Больничном крыле?

— Я поменялась с Луной, — машинально ответила Гермиона и вежливо отстранилась. — Я в порядке, директор. Конечно, это правда! Я просто… я должна быть тут, мне это нужно!

— Вот видишь, предатель! — услышала она за спиной еще один голос. Эти рычащие нотки невозможно было спутать с чьими-либо другими — Аластор Грюм, собственной донельзя разъяренной персоной. — Даже эта девчонка рвется в бой, а что в это время делаешь ты? — Гермиона повернулась на голос; увиденное повергло ее в шок. Грозный Глаз держал за ворот мантии Северуса Снейпа и едва ли не при каждом слове встряхивал его, основательно прикладывая затылком о каменную стену. — Разве ты не должен быть в первых рядах? Разве не поклялся защищать Хогвартс и его обитателей? Так иди и исполни свой долг!

У Гермионы перехватило дыхание; она во все глаза уставилась на развернувшуюся перед ней картину. Более всего ее поразило то, что, обычно такой гордый, Снейп даже не пытался сопротивляться — его взгляд был до жути пустым, да и весь он выглядел, словно сломанная кукла, у которой разом обрезали все нити.

— Аластор… — голос профессора Макгонагалл был не громче шепота, но старый аврор услышал и повернулся, на мгновение ослабив хватку. Минерва выглядела потрясенной, и Гермиона вдруг поняла, что она — тоже — увидела это. Этот пустой взгляд и эту невыразительную каменную маску на лице Снейпа. Увидела — и тоже испугалась.

Профессор Снейп меж тем неуловимым движением высвободился и отступил на шаг. Он заговорил, и даже голос его был невыразительным и механическим — безжизненным:

— Действительно, неужели я еще мало сделал? Я каждый день рисковал жизнью, но разве для господина главного параноика это может являться хоть каким-либо доказательством моей лояльности? Разумеется, нет! Единственным приемлемым для него доказательством была бы моя смерть, не так ли? — Снейп рванул ворот мантии; две верхние пуговицы оторвались, но он этого даже не заметил. Его лицо побелело еще больше, если такое было возможно, дыхание вырывалось с хрипами, а в глазах появилось какое-то безумное выражение: — Я… отправил на смерть… собственного… сына!.. Из-за вас он умер! За вас! И я допустил это, потому что не хотел вашей смерти! И теперь вы говорите мне, что я все еще что-то вам должен?.. Сначала вы повесили долг на него… теперь, когда его… нет, вы решили, что я могу занять его место?!. — он вдруг как-то разом обмяк, словно на эту вспышку ушли последние его силы, расслабил судорожно сжатые в кулаки пальцы и медленно отвернулся. — Что ж… может быть, вы и правы… — и, ступая, словно во сне, вышел из-за укрытия с другой стороны — опустив голову и даже не попытавшись достать палочку.

Гермиона, застывшая в продолжение всей речи профессора, отмерла и бросилась к Грюму:

— Вы!.. Вы — старый больной идиот! Вы же отправили его на верную смерть! — Гермиона никогда не думала, что у нее хватит сил, но ведь вот же — трясла сейчас растерявшегося на мгновение старого аврора с не меньшей силой, чем он сам недавно — Снейпа, и не замечала злых слез, бегущих по щекам. — Вы — сволочь и садист!

Грюм потерял терпение, перехватил ее руки одной левой и легко оторвал от своей мантии.

— Вы тут все совсем с ума посходили? Сначала один чушь несет, затем другая… набрасывается! Минерва, что за дурдом ты здесь развела?

— Знаешь, Аластор, — лицо Макгонагалл выражало крайнюю степень владевшего ею гнева. — Я, пожалуй, соглашусь с Гермионой. Ты — редкий тупица. И, что уж тут скрывать, — порядочная сволочь!

— Сволочь не может быть порядочной, — сердито буркнула Гермиона, все еще тяжело дыша от взрыва негодования. — Извините, директор, я должна вас покинуть, — и выскочила из укрытия, не слушая дальнейших возражений.

Шум битвы оглушил ее. Оказывается, наколдованное Макгонагалл укрытие поглощало все звуки извне — она только сейчас это сообразила. Но отвлекаться не было времени. В прозрачном утреннем воздухе мелькали вспышки проклятий, слышались вскрики и стоны раненых и умирающих. Гермиона ввинтилась в толпу и азарт боя захватил ее. Атаковать, уклониться, прикрыться щитом, снова атаковать... Лица противников слились в одно невыразительное пятно с одним лишь отличительным признаком — маской Пожирателя под темным капюшоном и горящими злобой глазами в прорезях. Секо, Редукто, Инсендио… уклониться от Круциатуса, отправить наугад Аваду, со странным удовлетворением услышать короткий предсмертный вскрик, и опять — все сначала…

В какой-то момент сознание словно раздвоилось; помимо желания вывести из строя как можно большее количество противников, вернулось беспокойство — за друзей и близких, за всех тех, кто сегодня попал в эту мясорубку, за Эйдена…

Где он и что с ним? Почему Волдеморт начал атаку? Неужели… неужели случилось-таки то, чего они все так боялись? Но если так — то им определенно не выстоять…

Откуда-то сверху раздался грохот. Гермиона подняла голову и едва успела отпрыгнуть — огромные камни летели вниз. Это к войску Пожирателей присоединились великаны, и сейчас они увлеченно крушили стены замка. Отвлекшись, Гермиона не заметила опасность и упала, когда кто-то с размаху налетел на нее. Мимо просвистел зеленый луч.

— Прошу тебя, осторожнее, — лицо Рона было белее мела, когда он, воздвигнув щит, подал ей руку, чтобы помочь подняться.

— Все в порядке, Рон, — ее голос даже не дрожал. Гермиона с удивлением отметила про себя, что все действительно в порядке, и пролетевшая в нескольких дюймах смерть совершенно не зацепила ее. Как будто так и надо было, как будто она всего лишь избежала заклятия щекотки — не более того. А потому рука ее не дрогнула, когда она развернулась и снова включилась в бой.

— Что с нашими? — коротко спросила она.

— Почти все более-менее целы — не считая легких ранений, — ответил Рон. — Дин в Больничном крыле, Ремус… Ремус поймал Сектумсемпру, — он зло сузил глаза и выпустил несколько аналогичных проклятий в противников. — Я видел возле него Снейпа, — и после еще одной паузы: — Знаешь, он как будто заговоренный — появляется в самой гуще боя, отпаивает зельями пострадавших... И хоть бы одно проклятие в него попало!

Гермиона сильно отклонилась назад, пропуская над собой фиолетовый луч, послала в ответ сиреневый — Рон уважительно присвистнул, — выставила щит и только потом ответила:

— Не уверена, Рон, что тебе хотелось бы оказаться на его месте. И если ты дашь себе труд задуматься над этим, то…

— Да понимаю я! — оборвал ее Рон и выставил еще один щит — и вовремя, потому что после нескольких часов боя хотелось банально отдышаться, если уж не отдохнуть. — Он смерти ищет! Но лучше б не нашел…

— Согласна с тобой. И закроем тему, — отрывисто бросила Гермиона и взмахнула палочкой, одновременно снимая щит и выпуская целый веер разноцветных лучей.

Пожиратели напирали со всех сторон, и скоро пропала возможность не только сказать пару слов поддержки другу, но и на сами проклятия не хватало дыхания. Гермиона перешла на невербальные, хоть они и требовали гораздо большей траты сил, краем глаза увидела, что Рон последовал ее примеру. Защитников школы становилось все меньше, ряды их редели теперь с каждой минутой, в то время как количество нападающих не уменьшалось, а, казалось бы, все увеличивалось…

Гермиона подвернула ногу и упала, откатившись под прикрытие большого обломка стены, прислонилась к нему спиной. Рядом опустился Рон.

— Ты как?

В ответ она лишь неопределенно качнула головой и прикрыла глаза. Она просто устала. Совершенно выбилась из сил, а ведь это еще не конец.

И словно в ответ на ее мысли, земля под ногами вздрогнула.

Гермиона торопливо взмахнула палочкой, накладывая тугую повязку, и поднялась, опираясь на Рона. Огляделась и едва сдержала удивленный вскрик.

Посмотреть действительно было на что. Все пространство перед замком, насколько хватало глаз, дрожало и сотрясалось. Земля под ногами вставала дыбом и растрескивалась, люди падали, не в состоянии удерживаться на ногах, а великаны просто начали проваливаться прямо там, где стояли. Осознание того, что происходит, пришло к ним только тогда, когда их затянуло в землю почти по пояс. Взревев, гиганты попытались выбраться, но мягкая почва только еще больше осыпалась под их руками.

Как ни странно, сам замок даже не шелохнулся. Каким-то образом это локальное землетрясение обходило его стороной.

На какое-то мгновение нападающие растерялись и прекратили атаку. Действительно, сложно сконцентрироваться на проклятиях, когда только и думаешь о том, как бы удержаться на ногах. Защитники воспряли духом и начали массированное наступление. Легко перепрыгивая через трещины, они начали теснить Пожирателей, а те были вынуждены отступать, потеряв преимущество.

Гермиона оттолкнула Рона и с новыми силами бросилась вперед. Нога болела, но она постаралась поменьше обращать на это внимание. Гермиона успела сразить нескольких противников, как вдруг подземные толчки прекратились, и наступила неестественная тишина.

Оглядевшись, она застыла. Легко перелетая через самые широкие трещины, огибая замирающих в поклоне Пожирателей, в их сторону двигался Волдеморт. Перед собой он левитировал какое-то тело, накрытое черной мантией. Края ее трепетали на слабом ветерке.

Секундное замешательство сменилось пониманием. И, похоже, не только Гермиона осознала, чьим является тело, так небрежно брошенное под ноги защитникам Хогвартса. Гермиона услышала чей-то крик:

— НЕ-Е-ЕТ! Нет! Нет! — и только несколько долгих мгновений спустя поняла, что кричала она сама.

Не видя перед собой ничего, кроме изломанного тела на земле, она побежала туда, к нему. В голове билась единственная мысль — дотронуться, обнять, вдохнуть жизнь в эту пустую оболочку… или своими руками закрыть его мертвые глаза... Однако в нескольких футах она наткнулась на непроницаемый щит и сползла по нему, опустилась на колени и вцепилась пальцами в землю. Она не замечала слез, бегущих по щекам, не слышала, что говорил ей Рон, обнимая ее за плечи, она просто в эту самую минуту чувствовала, как разрывается на куски ее сердце, и было так больно, что хотелось лечь прямо здесь, рядом с Эйденом, закрыть глаза и перестать быть…

В себя ее привел высокий холодный смех:

— Вот вы и лишились своего последнего защитника! Он, наивный, верил, что сможет уберечь вас от смерти, если подставится сам! — смех снова неприятно резанул слух. — Как вы сами смогли убедиться, это далеко не так. Теперь, когда мертв Дамблдор, мертв ваш Феникс, и давно сгинул Гарри Поттер, у вас нет ни единого шанса! Сдавайтесь, и я сохраню вам жизнь. Сдавайтесь — и я даже отпущу на волю всех чистокровных. Они составят костяк нового общества — общества, которое мы выстроим на развалинах этого гнилого мира!..

— Авада Кедавра! — Это Невилл не выдержал.

Но брошенное им проклятие вызвало только еще один взрыв смеха. Волдеморт легко уклонился от зеленого луча, и в следующее мгновение Невилл уже был опутан веревками и едва не упал, только чудом оставшись на ногах.

— Так-так, юный Лонгботтом... Зачем тебе эта война, мальчик? Ты ведь чистокровный. Разве тебе нужна эта война? Ты отважен и силен духом, ты можешь стать очень хорошим Пожирателем смерти. Нам нужны такие, как ты, Невилл.

— После дождичка в четверг, мразь! — выдавил Невилл сквозь сжатые зубы, и со всех сторон зазвучали одобрительные выкрики.

И тут сразу произошло несколько событий.

Невилл одним плавным движением сбросил с себя опутывающие его веревки и мелодично свистнул. В это же время землю под ногами у Волдеморта в очередной раз сильно тряхнуло, и тот вынужден был отступить на несколько шагов, чтобы сохранить равновесие. Рон взмахнул палочкой и крикнул:

— Армия Дамблдора!

— Да!!! — отозвались слаженным ревом несколько десятков глоток.

Пожиратели были снова атакованы и вынуждены были немного отступить под таким массированным натиском. Едва только они переступили какую-то невидимую черту, как между ними и защитниками возникла плотная стена огня.

Увидев ее, Гермиона в очередной раз не смогла удержаться на ногах и просто опустилась на колени там, где стояла.

Он жив!

Эйден ЖИВ!!!

Она не знала, как возможно подобное, но это не было сейчас чем-то действительно важным. Одна самая главная мысль билась в голове и не желала покидать сознание — Эйден жив. И это приносило такое облегчение, что Гермиона прямо сейчас готова была растечься по земле счастливой лужицей. Однако усилием воли она стряхнула радостное оцепенение, поднялась и огляделась.

Огонь, разделяющий сражающихся, горел все так же ровно. Права, несколько особо шустрых групп Пожирателей успели пробраться в школу, но Гермиона была уверена — далеко они не дойдут, там есть кому их остановить. А вот зрелище, что разворачивалось прямо перед ней, стоило того, чтобы рассмотреть его повнимательнее.

Самым удивительным было то, что Невилл вдруг отвел в сторону руку и на нее приземлился… Фоукс! После похорон Дамблдора все в школе были уверены, что феникс, спевший свою последнюю песню, больше не вернется. А вот поди ж ты…

Еще одно незабываемое зрелище разворачивалось по другую сторону огненной стены. От пламени отделился человек и крикнул в спину Волдеморту:

— Том! Куда же ты так торопишься?

— Что-о? — тот резко развернулся и неверяще уставился на фигуру, словно сотканную из языков пламени.

— Ну-ну, незачем так орать. Ты можешь подойти ближе, а то вдруг горло сорвешь, и на Аваду уже голоса не хватит?

— Авада Кедавра!

— Ну вот, видишь? Ты уже и промахнулся. Руки дрожат? — участливо спросил Эйден и уклонился от еще одного зеленого луча. — Ты получше, получше старайся, а то за столько лет, имея неограниченное количество возможностей, ты так и не смог меня убить.

Волдеморт остановился, словно натолкнувшись на невидимую стену. Понимание проступило на лишенном эмоций подобии лица.

— Гарри Поттер... Ты все-таки решил лицом к лицу встретить свою смерть?..

— Не думаю, — голос Эйдена неуловимо изменился, и теперь каждое его слово падало в траву тяжелым булыжником. — Я принес смерть тебе.

— Ты, наглый, самоуверенный…

— Хватит, Том! — Эйден взмахнул рукой, и вокруг них появился огненный купол.

Гермиона на негнущихся ногах прошла сквозь нестройные ряды друзей и соратников и подошла ближе к огненной линии и полупрозрачному куполу за ней. Голос Эйдена звучал немного приглушенно, но каждое слово было слышно очень четко:

— Ты гонялся за мной двадцать лет, Том. Теперь я здесь. Вот только это — последний день в твоей недожизни. А жаль. Ты мог бы стать неплохим политиком, Том, если бы сохранил в целости свою душу. Ты — недалекий дурень, Том. Ведь изначально твои идеи были очень правильными. До тех пор, пока ты не решил таким диким способом обрести бессмертие, не разорвал свою душу и не начал уничтожать всех неугодных. Сколько на самом деле у тебя осталось верных сторонников, не запуганных перспективой уничтожения родных и близких? Ты так и не понял, что бессмертие достигается благими делами, а не ритуалами... Мне жаль тебя, Том.

Волдеморт, медленно зверевший во время этого монолога, наконец, не выдержал. Лицо его исказилось настоящей звериной злобой. Подняв палочку, он выкрикнул:

— Авада…

Гермиона ахнула и прижала ладонь ко рту.

Эйден вскинул перед собой раскрытые ладони, и ревущая струя огня сорвалась с них прежде, чем Волдеморт успел договорить слова смертельного проклятия. В один момент пламя заполнило все внутреннее пространство купола, заметалось, пытаясь выбраться за рамки, — и опало, оставив после себя выжженный клочок земли, на котором теперь даже невозможно было обнаружить останки самого темного мага современности, и шатающегося, покрытого копотью и в изодранной одежде, Эйдена. Он устало провел ладонью по лицу и огляделся. Встретился глазами с Сириусом, кивнул ему и исчез в вихре огня.

И сразу же послышались хлопки аппараций — Пожиратели пытались спастись бегством.

Гермиона развернулась и медленно направилась в Больничное крыло — битва закончилась, и она должна быть там, где больше всего нуждались в ее помощи.

__________________________________________

* — L. van Beethoven — Son. №2 op 2 Largo Appassionato Lunnaya sonata

** — Клинт Менселл — Requiem for a Dream Piano