Учитель (джен)

* * *

Утро навалилось непонятной тяжестью. Помимо вполне ожидаемого похмелья преследовало чувство какой-то неправильности, ошибки. Северус с трудом разлепил глаза, дотянулся до стакана с заранее приготовленным антипохмельным, выпил и прислушался к ощущениям. Чувство совершенной ошибки не пропало, из памяти явно что-то ускользало. Умывшись, он почувствовал себя лучше, и нечто ускользающее обрело имя. Поттер. Раздражающий маленький поганец, который…

О, нет! Вчерашний ночной кошмар ведь не может быть правдой? Снейп бросился в гостиную — и вот он, измученный, но упрямо молчавший всю ночь мальчишка. Тяжело дышит — еще бы, связан и испытывает боль. На кофейном столике стоят три пустых фиала из-под… О, Мерлин! Северус мысленно отвесил себе оплеуху — это ж надо было сотворить такое с собственным учеником? В глаза мальчишке он посмотреть не рискнул — запомнить яростную ненависть в зеленых глазах было бы мучительно. Сейчас надо привести пацана в порядок, а потом уж думать, как исправить совершенную глупость. Снейп поднял палочку:

— Libero!

Магические путы исчезли, Поттер свалился кулем на пол, тихо охнув. Северус отлевитировал его на диван, осмотрел и ужаснулся. Прошедшей ночью он был слишком пьян, чтобы сдерживать гнев, такого не было уже много лет. Торс мальчика покрыт вздувшимися багровыми рубцами, кое-где засохла кровавая корка. Так, первым делом призвать обезболивающее, иначе ребенок просто не даст прикоснуться к ранам. Потом заживляющую мазь и укрепляющее зелье. Влить зелья в мальчишку, машинально смазать раны, отводя взгляд, чтобы оттянуть, еще оттянуть этот неизбежный разговор. Извиняться Северус никогда не умел, а уж извиняться перед Поттером… Большего позора представить нельзя. Однако придется — паршивец, конечно, сам напросился, но основная вина лежит на взрослом. Все последние годы он боялся, что это случится — он от усталости или несдержанности спутает две свои реальности и поведет себя как Пожиратель в «мирной» жизни. Это означало бы конец всему — потому что Азкабана снова он не переживет. В реальности это оказалось хуже, чем в страхах — пострадавшим от него оказался Альбусов «Золотой мальчик». Даже если бы это был не он…

Учитель, покалечивший ученика… Узнай об этом Альбус (а он быстро узнает, пролегилиментив пацана), и Азкабан покажется самым желанным местом отдыха. Выход, похоже, только один — подлечить мальчишку и стереть ему память. Только очень, очень аккуратно, чтобы никто не подкопался. А уж заплатить за свой срыв он сумеет, всегда был себе самым строгим судьей. Северус невольно вздрогнул, представив, как будет отвечать за последствия. Тут и неделей ежедневных «Круцио» не отделаешься, придется варить новую порцию ядов… Хотя… по справедливости, платить надо не себе, а мальчишке — все равно после Обливиэйта не вспомнит, а совесть будет успокоена. Извиняться перед Поттером, отдать себя на его суд — хуже десятка пыток. Сжав зубы, напомнить себе, что заслужил это. Глубоко вздохнуть и решиться, как бы неприятно не было:

— Поттер, если вы думаете, что я вам должен…

— Профессор, вы не могли бы дать воды? Зелья на вкус противные, хотя действуют отлично.

Странно. Более чем странно. Голос ровный, без скрываемой ярости или обиды, без обычной Поттеровской дерзости, да и просьба… Просьба, обращенная к нему — садисту и мучителю? Протягивая наколдованный стакан воды, зельевар рискнул встретить взгляд зеленых глаз. Ни ярости, ни ненависти — спокойный открытый взгляд истинного дурака-гриффиндорца, лицо напряженное, но на губах играет подобие улыбки.

— Спасибо, профессор! За воду, за зелья и за вчерашнее.

Вот оно: мальчишка предпочел сам начать этот разговор. Надо попытаться еще раз:

— Поттер, я понимаю, что превысил свои полномочия, но вам не следовало меня…

— Провоцировать? Простите, что перебиваю, профессор, просто я же вижу, как вам неприятно! Можно я скажу? Я не имею никаких претензий к вам, профессор, я вчера сам напросился, и сделал это сознательно. Я не расскажу никому, клянусь, и не буду ждать от вас ничего взамен. Мне просто хотелось, чтобы мы решили все… недоразумения между вами и моим отцом. Если вы все еще ненавидите меня, я готов продолжить, когда кончится действие обезболивающего.

Гарри понял, что с последним предложением он явно переборщил, но брать слова назад было поздно. Нет уж, к новым пыткам он сейчас не готов, но и профессор, вроде бы, уже трезв. Взгляд Снейпа из возмущенного стал изучающим.

— Поттер, я вас вроде бы по голове не бил, галлюциногенных зелий не давал, отчего же вы несете такую ахинею? Вам что, подлили приворотного, ориентированного на меня? Так я за полчаса антидот сварю, и считайте, что расплатился! — последние слова вырвались невольно, по слизеринской привычке уравнивать долги до взаимозачета.

— Нет, профессор, никаких приворотных, так как «страстной тяги по отношению к объекту, сопровождающейся приступами учащенного дыхания, ощущением оставленности, желанием прикоснуться к объекту ориентирования зелья и нечеткости прочих мыслей и суждений», как написано в учебнике, я явно не ощущаю.

— И с каких пор Поттер дословно цитирует учебник по зельеварению?

— С тех пор, как напросился к вам на Высшие зелья. Простите, что пришлось сделать это через директора, но я не нашел другого решения…

— Хватит, Поттер, вы меня больше не отвлечете! Прекращайте извиняться! Лучше объясните, наконец, что за фарс вы тут разыгрываете, и по какой причине вам вздумалось меня спровоцировать на физическое насилие? Что вам так нужно, Поттер?

— Хорошо, раз уж вы рассуждаете только по-слизерински… Попробую объяснить откровенно: у моего отца неоплаченный долг перед вами, из-за которого испортились и наши с вами отношения. У меня долг перед вами за много-много мелких проступков и перебранок, неоднократно спасенную вами мою жизнь и мой непростительный визит в ваш омут памяти. Я хотел наладить с вами отношения — и не нашел иного пути, кроме как расплатиться по долгам.

Гриффиндорец, мыслящий по-слизерински? Дикая картина, вот уж чего не ожидал.

— Хорошо, это мне понятно. Но мои взаимоотношения с Джеймсом Поттером — не ваша забота, а ваш долг, полагаю, не столь существенен, чтобы устраивать вчерашнее представление. Так что повторяю вопрос: что вам нужно?

Гарри вздохнул. Пришло время выкладывать главную просьбу.

— Я не считаю, что вы мне что-то должны, профессор. Тем не менее, у меня есть к вам просьба. Директор все время что-то от меня скрывает или умалчивает, считая меня ребенком. Меня ведут по пути, которого я не понимаю, к цели, которой я не могу достичь без необходимой информации, мной манипулируют с детства. Вы единственный были со мной всегда честны, сэр, и искренни даже в своей ненависти. Прошу вас, расскажите мне всю правду!

— Всю правду директор тебе не скажет никогда, охраняя тебя, сопляка, от излишних потрясений. И даже если я открою тебе ее, она тебе не понравится.

— Пусть не понравится. Прошу вас, скажите!

Пауза затянулась. «За свои поступки надо отвечать, Северус» — шепнула совесть. Может быть, это как раз лучший выход. Сам он, на месте мальчишки, тоже предпочел бы узнать о планах Альбуса заранее, а не в последний момент. Судя по словам Поттера, он и сам начал о чем-то догадываться… Зельевар принял решение, достал омут памяти и начал сосредоточенно вытягивать из головы молочно-белые нити.

— Хорошо, я покажу тебе воспоминания. На этот раз добровольно покажу, если ты дашь мне клятву не говорить об этом никому. Там снова твой идиот папаша… и наш добрейший директор, разумеется.

— Профессор! Я не хочу снова смотреть на дурацкие шуточки моего отца сотоварищи! Я просто хочу знать правду. И клянусь никому не рассказывать без вашего разрешения!

— Я понимаю, что тебе очень неприятно будет на это смотреть, мне и самому неприятно. Я дам тебе правду, а не пустые сцены школьных издевательств. Ничего лишнего, только необходимое. Реши для себя: ты взрослый человек и принимаешь всю правду, или ребенок и доверяешь директору кормить тебя сказками на ночь? Между прочим, это мои личные воспоминания, которые я меньше всего хотел бы кому-нибудь показывать, но раз уж так… Второй раз предлагать не буду, учти. Я и так сегодня иду тебе навстречу только из-за вины перед тобой за случившееся прошлой ночью.

— Спасибо, сэр. Я посмотрю, сэр.

Гарри решительно наклонил лицо к омуту памяти, и его затянуло в воспоминания.