Учитель (джен)

* * *

С той ночи поведение Гарри изменилось. Друзья и одноклассники не могли понять, почему мальчик просиживает вечера за учебниками и не соглашается на предложения развеяться, сыграть в плюй-камни или сделать гадость слизеринцам. Юноша стал задумчивым, тихим, и зачастую не реагировал на обращение к нему товарищей. Что касается самого Гарри, он все еще пытался осознать, куда завела его жизнь. После памятной ночи 2го сентября он не мог представить, как посмотрит в глаза профессору Снейпу. Еще больше Гарри пугало, что профессор мог применить легилименцию и узнать о непрошенном наблюдателе. «Будто снова вторгся в его личную жизнь, — думал Гарри, — только на этот раз я разбитой вслед банкой с тараканами не отделаюсь». Подумав, что лучше не вызывать раздражения учителя, Гарри который раз перечитывал первые главы учебника по Высшим зельям, заучивая наизусть рецептуру того, что им предстояло варить на первых уроках, и просматривая дополнительную литературу. Тем большим шоком для однокурсников стал Гарри Поттер, верно ответивший на четыре из пяти заданных ему вопросов и сваривший качественный Глоток Живой Смерти. То, что при этом юноша упорно сверлил взглядом парту, не поднимая глаз, заметить и верно понять сумел только сам преподаватель.

Гермиона, впечатлившись успехами Гарри в зельеварении, встала на его защиту, отгоняя всех, решивших пристать к нему с пустяками, а после сама предложила ему заниматься вместе в ее комнате старосты. Рон, уверенный, что учебный энтузиазм друга не продержится долго, только хмыкнул на это предложение и отпустил почти безобидную (по его меркам) шуточку насчет желания девушки уединиться с Гарри в своей спальне.

* * *

Уже на первой учебной неделе Гарри успел поссориться с гриффиндорцами. Несмотря на снятие запрета Амбридж, он не собирался в этом году играть в факультетской команде по квиддичу. Впечатления последнего года заставили его относиться к жизни серьезнее, и он счел непозволительным тратить свое время и силы на квиддич. Однако большинство сокурсников явно считало иначе, желая видеть его не только ловцом, но и капитаном факультетской команды. Когда их уговоры ни к чему не привели, на него обиделись не только члены команды, но и большинство учеников — равнодушных к спортивным соревнованиям было мало. По счастью, его подруга, а по совместительству староста факультета, всегда принадлежала к последним. После ссоры в гостиной она ласково обняла его за плечи и увела к себе в комнату.

— Гарри, я не совсем понимаю, для чего ты пошел на конфликт? — спросила Гермиона. — То есть, я, конечно, только «за», но тебе всегда хотелось играть…

— Герм, мне и сейчас хочется. Но у меня нет ни времени, ни сил на это. Волдеморт возродился, и если в прошлом году мы еще пытались игнорировать это, то битва в Министерстве и смерть Сириуса все расставили по своим местам. Игры кончились, идет война, и я в ней — ключевая фигура. При этом я не знаю, что и как мне предстоит делать — Дамблдор скрывает от меня информацию и никогда не говорит правды. Даже то, что в конце прошлого года я разгромил его кабинет, не помогло. Остальные члены Ордена то ли сами ничего не знают, то ли молчат по приказу директора. Знаешь, что он мне сказал? «У тебя есть сила, которой никогда не обладал Волдеморт, и которая поможет тебе победить его, и имя этой великой силы — любовь…». Много полезной информации? Как он себе представляет мою с Волдемортом битву? Я должен залюбить его насмерть?

Гарри остановился, увидев покрасневшие щеки подруги.

— Гарри, я думаю, Дамблдор просто сам не знает, как ты должен выполнить пророчество…

— Герм, он знает. С того несчастного Хеллоуина, оставившего меня сиротой, он вмешивается, тайно или явно, во все события моей жизни. Он отправил меня на воспитание к Дурслям. Он послал за мной Хагрида. Настроившего меня против факультета Слизерин, так что шляпа так и не смогла уговорить меня распределиться туда, хотя именно там я и должен был оказаться по природным склонностям. Он устроил нам на первом курсе эту ловушку с препятствиями уровня первоклассников — надеюсь, теперь, на шестом курсе, ты понимаешь, какого уровня охранные чары должны были стоять на пути к философскому камню на самом деле? Он в конце года окончательно настроил против меня весь факультет Слизерин, одним махом отняв у них заслуженную победу. Что бы ты сказала, Герм, если бы, весь год в поте лица набирая баллы, в конце года обнаружила, что директор, прилюдно унизив твой факультет, накрутил баллы за неизвестные тебе подвиги твоим соперникам? Как бы чувствовала себя на их месте? А виноватым для них остался не директор — я. Хорошая гарантия того, что Поттер никогда не подружится ни с одним слизеринцем, правда? Да они до сих пор плюются в мою сторону!

— Знаешь, я не думала об этих событиях под таким углом, мне просто казалось, что он подсуживает своему бывшему факультету также, как подсуживают своему профессор Снейп на зельях или профессор Макгонагалл на трансфигурации.

— Кстати, о Снейпе! Ты знаешь, что он постоянно рискует жизнью за меня, шпионя у Волдеморта? Контролирует не то что свои действия — свои мысли, а в случае прокола даже представлять не хочу, что его ждет! При каждом мелком промахе отдувается своей шкурой, валяясь по земле под действием Круцио. Я знаю, как это, Герм. И в прошлом году неоднократно видел, как Волдеморт наказывает своих слуг. А директор принимает все как должное, хотя даже наш злобный зельевар не заслуживает такого! Я понимаю, почему он ненавидит меня. Я бы на его месте тоже ненавидел…

— Гарри, ты говорил мне, что сам виноват в прекращении ваших занятий окклюменцией — это так? Тебе все же надо научиться закрывать сознание. Может быть, попросишь профессора Снейпа или директора Дамблдора продолжить занятия?

— Я думал об этом. Дамблдора я уже просил нажать на Снейпа ради Высших зелий, второй раз он, думаю, не согласится. А профессор Снейп… Понятия не имею, как мне уговорить его. Я в прошлом году сделал кое-что очень опрометчивое. Слизеринцы такого не прощают, Герм.

— Откуда тебе знать, что прощают слизеринцы? Ты говорил хоть с одним из них?

— Что ты хочешь сказать?

— Что если хочешь извиниться перед профессором, лучше сделать это его способом. У Гриффиндора и Слизерина разный взгляд на жизнь. То, что легко простит и забудет гриффиндорец, станет поводом для ссоры на всю жизнь со слизеринцем. Искренне извинение, которого нам хватает, для них, обычно, вообще не аргумент. Может, стоит понять, что им нужно?

— Как это понять?

— Спроси. Напрямую спроси у кого-нибудь из слизеринцев.

— Ага, так и стали Малфой или Паркинсон давать мне честные советы. Да они меня так подставят, что из школы вылечу и всю жизнь не отмоюсь.

— Причем тут Малфой? На Слизерине учатся и младшекурсники, которых не было в школе в наш первый год. Они не питают к тебе такой ненависти, скорее просто межфакультетская неприязнь. Найди кого-нибудь, кто согласится помочь.

— И кого? И что я могу дать взамен? Слизеринцы ничего не делают просто так.

— Ты же собрался возрождать Армию Дамблдора? У Эрни Макмиллиана сестра-третьекурсница учится в Слизерине, Сара, кажется. Спроси его.

* * *

Первое занятие возрожденной Армии Дамблдора прошло «на ура». Участников стало меньше, зато это была проверенная старая компания, прошедшая через жестокое наказание в прошлом году и не собиравшаяся отступать. Несмотря на довольно приличный уровень преподавания Защиты от Темных сил в этом году (уроки вел новый преподаватель, тридцатилетний Кениус Браун, выпускник Райвенкло, приходившийся дальним родственником Лаванде), ребята из АД опережали программу, уча заклинания, недоступные их сверстникам. Гарри занимался с каждым, радуясь их успехам и гордясь достижениями.

На третьей неделе сентября во время очередной тренировки в выручай-комнату зашел… Дамблдор.

— Гарри, зайди, пожалуйста, в мой кабинет после занятия с ребятами. Пароль «сливочная тянучка», — шепнул он изумленному Поттеру, после чего улыбнулся замеревшим на местах ученикам, — удачной тренировки, господа!

После занятия все были уверены, что занятия АД одобрил и поддерживает сам директор, только Гарри и Гермиона не знали, как реагировать. Гарри с опасением подходил к каменной горгулье, пытаясь выбросить из головы свои подозрения насчет директора и подсмотренную тренировку Снейпа. Он боялся, что директор сможет почувствовать его настрой и прочитать воспоминания, но, кажется, все обошлось. Директор говорил о занятиях «Армии», хвалил педагогический талант Гарри и намекнул, что будет рад видеть его преподавателем ЗОТС после войны. Затем Дамблдор перевел разговор на борьбу с Волдемортом и сообщил, что намерен показать Гарри некоторые воспоминания. Просмотрев приготовленные Дамблдором воспоминания о Меропе Гонт, Гарри решил осторожно завести разговор на интересующую его тему:

— Профессор Дамблдор, я понимаю, что очень важно, чтобы я уничтожил Волдеморта, но как же Сириус? Мы собираемся его спасать?

— О чем ты, мальчик мой? Я уже говорил тебе, Сириус Блэк, к большому сожалению, погиб во время битвы в Министерстве…

— Но он ведь просто упал в Арку, это какой-то артефакт…

Директор хотел что-то возразить, но с портрета над его головой раздалось старческое покашливание:

— Кхе-кхе, молодой человек. Я еще в прошлом году, кажется, ясно сказал вам, что если бы умер один из Блэков…

— Силенцио! — заклинание Дамблдора оборвало слова Финеаса Блэка. Голубые глаза директора сверкали гневом, палочка уперлась в грудь юноши, и Гарри показалось, что директор всерьез раздумывает, не применить ли «Obliviate». Наконец директор опустил палочку и улыбнулся мальчику:

— Я все прошу портреты не вмешиваться в мои разговоры, но им иногда так хочется поболтать от скуки… Ты должен простить мою горячность. Они страшно скучают здесь, вот и начинают выдумывать всякую… ерунду.

Гарри покорно кивнул директору и сделал вид, что поверил. Возмущение окружавшей его полуправдой и недоверие директору достигли пика.

* * *

— Он просто стоял и в открытую лгал мне, Герм! Он сказал, что я должен ему во всем подчиняться! Он скрывает от меня правду как в прошлом году! Почему никто никогда не говорит мне правды, все думают, что могут мной управлять! — разорялся Гарри, вернувшись в комнату и наложив Заглушающие чары.

Девушка попыталась успокоить его, но Гарри только продолжал психовать:

— Почему все они лгут мне? Я никому не могу доверять в своей жизни, никому! Мне что, на сторону Волдеморта перейти, может хоть он честнее окажется?

Гермиона всерьез обеспокоилась. Положение надо было спасать.

— Гарри, мне ты можешь доверять, — девушка обняла его за плечи. — Я твой друг и останусь им, даже если все вокруг отвернутся. Я всегда буду на твоей стороне, и Рон тоже, я уверена. Только не говори больше таких страшных вещей про Волдеморта, ладно?

— Извини, Герм, погорячился. Вам с Роном я доверяю, но ведь и вы не знаете правды, чтобы сообщить мне. Я имел в виду взрослых.

— Гарри, я знаю, тебе это не понравится, но я знаю человека, который тебе никогда не лгал.

— О ком ты?

— О профессоре Снейпе. Он тебя, конечно, терпеть не может, но почему-то всегда спасает. И не говори про Долг Жизни перед твоим отцом — он его тебе вернул еще на первом курсе, когда ты с метлы не упал. И правду говорит всегда — свою правду, конечно, нелицеприятную. Может быть, ты все же попробуешь перед ним извиниться… за прошлый год? Не знаю, что ты там натворил, но не убьет же он тебя? Правда, придется вытерпеть кучу оскорблений тебя и твоего отца, но ты просто отстранись от этого, ладно? Я так делаю, когда он или Малфой меня оскорбляют. Слова не бьют, иногда надо просто переждать, чтобы человек успокоился.

Ночью Гарри думал о словах Гермионы, вспоминая свои со Снейпом отношения с самого первого курса. Теперь он видел их вражду в другом ракурсе — обида Снейпа на Джеймса Поттера, который жестоко третировал его в школе, конечно, была первопричиной этой вражды, но и поведение самого Гарри подлило масла в огонь. Теперь он понимал, как жалко выглядели его выпады для преподавателя, но не мог оправдать и отношение профессора, с первого урока настроившего мальчика против себя. Хотя… Он попробовал представить, что было бы, стань профессор Снейп любимым учителем Мальчика-Который-Выжил. Дамблдор и Орден были бы недовольны влиянием на Гарри бывшего Пожирателя, гриффиндорцы возмущались бы его общением со «слизеринским гадом», а Волдеморт… Гарри вспомнил услышанное в ту ночь. Волдеморт давно приказывает Снейпу привести к нему Гарри, и только взаимной ненавистью Снейп может оправдаться. Начать открыто общаться значило поставить под удар жизнь зельевара. Меньше всего Гарри хотел сейчас получить еще одну смерть на своей совести, после Седрика и Сириуса. Однако, пусть тайно, но поговорить с зельеваром надо было. Мальчику категорически не нравились масштабы сплетающейся вокруг него интриги.

Немного подумав и оценив собственные приоритеты, Гарри Поттер понял, что ради ответов на свои вопросы стерпит все — оскорбление, унижение, боль, предательство тех, кому верил… Стиснет зубы и стерпит, если это даст хоть малейший шанс узнать то, что от него скрывают.

* * *

Сара оказалась невысокой русоволосой девочкой с двумя тугими косичками — ребенок, не подросток. Однако взгляд ее был холодным и недоверчивым, а движения — плавными и осторожными. Гарри решил приободрить ее:

— Заходи, не бойся.

— Вопреки мнению большинства гриффиндорцев, слизеринцы не трусы.

— Я не имел ввиду…

— Тогда выражайся конкретнее. Эрни сказал, тебе нужно поговорить о различиях факультетов. Я ожидала подобного выпада.

— Странно. Я хотел только ободрить тебя и дать понять, что не представляю угрозы. Вы всегда сидите в словах скрытый смысл?

— Почти всегда. Но я забыла, что ваш факультет славится прямолинейностью. Так что вам надо, мистер Поттер?

Юноша почувствовал себя неуютно.

— Называй меня Гарри, пожалуйста. Какой я тебе мистер?

Девочка на мгновение задумалась:

— Хорошо. Тогда я — Сара. Так что ты хочешь?

— Я хочу… Ты не могла бы дать мне совет?

— Смотря, по какому вопросу. Излагай, я подумаю.

— Я в плохих отношениях с одним слизеринцем. Причем по моей вине. Как извиниться так, чтобы он принял мои извинения?

— Значит, информация. Я могу дать ее тебе. И что ты можешь предложить мне взамен? Назовешь его имя?

— Что?

— Мы не оказываем услуг просто так. Впрочем, услугу Мальчику-Который-Выжил можно оказать и безвозмездно, если он не забудет об этом. Или просто назови имя и считай платой за этот разговор удовлетворение моего любопытства. Это приемлемо?

— Что такое ты говоришь? Я просто прошу совета.

— А я просто предлагаю тебе его. Ты ведь не думаешь, что я обязана дать тебе информацию бескорыстно? Я никак не завишу от тебя и могу постоять за себя.

— Не понимаю. Почему просто не ответить на вопрос?

— А смысл? Где тут моя выгода?

— Просто мое дружеское расположение.

— Подойдет. Так ты сделал выводы?

— О чем?

Девочка загадочно улыбнулась:

— Я же только что продемонстрировала тебе наш стиль мышления. Хочешь помириться со своим загадочным слизеринцем — отдай ему долг. Возмести ущерб. Разреши отомстить тебе. Выбирай любое выражение — все верны. Мы всегда помним тех, кто нам должен — оскорблением ли, ссорой, поступком…

— То есть, вы злопамятны?

— Можно и так сказать. Но и свои долги мы помним также хорошо. Поэтому со слизеринцем приятно иметь дело — нельзя раскрутить его на бескорыстный поступок, но можно договориться. Сравнять счет, отдать долги.

— И каким способом это сделать? Деньгами отдать?

— Можно и финансово. Это должен сказать тот, кому ты должен. Иногда достаточно будет извинения, иногда ему захочется тебе отомстить физически или магически. Говоря вашим языком, морду набить или проклясть. А может, его интересуют деньги, артефакты или услуга… Это только вы с ним договориться можете.

— А если это он должен мне?

— Слизеринцы предпочитают не быть в долгу ни у кого — это непозволительно для умного человека. Гораздо выгоднее сделать, чтобы были должны нам. Поэтому мы так осторожны, хотя другие факультеты называют это хитростью или трусостью.

— Но слизеринцы не раз нападали на меня первыми.

— Конечно, а кто был наказан в тех случаях?

— Обычно я.

— Правильно, слизеринцы тебя провоцировали на определенные действия, и ты велся на провокацию. Мы можем напасть только зная, что за нами стоит сила, или преследуя определенную цель, или забирая свое, в качестве расплаты за долг. Мести, на языке гриффиндорцев.

— Но тот же Малфой цеплялся ко мне с первого курса безо всякой причины!

— Понятия не имею, какие у вас отношения, но значит, он считал, что ты ему должен, или же имел другую цель.

— За что должен? До распределения мы встречались только два раза — познакомились, он предложил мне дружбу, я отказался, ну и что?

Девочка заливисто расхохоталась:

— И ты действительно считаешь, что у него не было причины? Какие все-таки гриффиндорцы смешные! Представитель одной из самых лучших чистокровных аристократических семей магической Британии дважды предлагает тебе дружбу, и ты дважды прямо ему отказываешь? Если это еще и происходило при свидетелях… А зная, вас, гриффиндорцев, это еще и могло звучать вроде «отвали, белобрысый». Вы обычно не стесняетесь в выражениях.

Гарри залился краской:

— Ну да, так примерно это и было. Откуда я мог знать, кто он?

— Разве он не представился?

— Представился, и что? Меня воспитывали магглы, откуда мне знать магическую аристократию?

— Ну а ему откуда знать, что ты не в курсе элементарных вещей? Ты — Поттер, наследник древнего чистокровного рода, он видел в тебе равного и предложил дружбу как равному. Это с ним ты хочешь помириться? Боюсь, придется попотеть…

— Нет, нет, что ты. С Малфоем я мириться ни за что не буду!

— А зря. Ваша вражда уже обоим факультетам в печенках сидит. Можешь считать за бесплатный совет. И вот еще: маленькая слизеринская хитрость — лучший способ добиться чего-то от слизеринца — вынудить его быть у тебя в должниках, навредив тебе. Правда, мы осторожны и редко ведемся на такие провокации.

— Спасибо, Сара. Ты умная для третьекурсницы!

— Ладно, я постараюсь считать это комплиментом, а не оскорблением. К твоему сведению, шляпа предлагала мне Райвенкло.

— И ты выбрала Слизерин?

— Конечно. Не хотела попасть под опеку старшего братика, да и вообще, предпочитаю слизеринский вид интеллекта.

— Кому что… Я вот не выбрал его в свое время… Может быть, и зря.

* * *

В конце сентября Гарри все еще думал, как ему поговорить со Снейпом. В один из дней эти раздумья завели его в подземелья.

— Petrificus Totalus, — в него полетел луч заклинания. Гарри едва успел открыть рот, чтобы поставить щит, когда луч вошел в его тело, парализуя. Он упал на пол и полминуты не мог ничего разглядеть, перед глазами все плыло. Когда зрение сфокусировалось, Гарри увидел склонившегося над ним Малфоя:

— Мы с тобой еще не закончили беседу о моем отце, верно? Он с весны в Азкабане по твоей вине! Полежи здесь, подумай, чем ты можешь мне помочь, шрамоголовый!

Малфой удалился, не сняв заклинание, а для Гарри началась настоящая пытка. Он не знал, сколько времени провел в парализованном состоянии, надеясь, что его обнаружат друзья. К сожалению, в подземелья почти никто не спускался, лишь изредка проходили группы слизеринцев, косо посматривающие в его сторону. Как и ожидалось, никто из них не собирался помогать Мальчику-Который-Выжил. Падая, он ударился головой, и теперь она раскалывалась от боли. Все мышцы ныли от окаменения, в глаза будто песка насыпали, горло пересохло. В конце коридора мелькнула русая головка с двумя косичками. Сара? Сара увидит его в таком положении? К сожалению, она не подошла, и только дальше по коридору раздался отчетливый стук в дверь. Он отчаянно мечтал, чтобы его нашел хоть кто-нибудь…

— Finite Incantatem! — Гарри мысленно застонал. Ну конечно, его спасителем снова должен был оказаться именно Снейп! Против ожидания, тот не думал насмехаться и язвить:

— Мистер Поттер, встать можете?

— Да, — пересохшее горло не слушается, пришлось повторить трижды. Гарри с трудом поднялся — как же ноют мышцы!

— Спасибо, профессор!

Снейп не удостоил его взглядом, бурча себе под нос.

— Хм, в этом есть какая-то высшая справедливость...

Гарри услышал его и застыл в шоке.

— Какая еще справедливость, профессор? Я это заслужил? — в пересохших глазах не было слез, таких необходимых в этот момент.

— Не знаю, Поттер. Просто это одна из любимых шуточек Вашего отца. Правда, его обычно было некому остановить, — профессор развернулся на каблуках и ушел в свои комнаты. Ему не требовалось пояснять, на ком Джеймс Поттер тренировал свои «шуточки». Гарри с ужасом представил себе свое состояние, продержи его Малфой так несколько часов подряд. Неужели и Джеймс, его отец, был таким же извергом? Вспомнилась подсмотренная в прошлом году в Омуте памяти мерзкая картина. Да если бы такое сотворил с ним Малфой, Гарри до конца жизни ненавидел бы и этого человека, и всю его семью. Теперь он признавал за Снейпом право мстить.

Придя в комнату Гермионы, и приведя себя в порядок, Гарри задумался. В понимании Снейпа, долг Гарри перед ним наверняка рос как снежный ком. С извинением надо было поторопиться, и ближайшая возможность, как он предполагал, появится в день общешкольного праздника. Снейп крайне не любил такие мероприятия, с мученической гримасой присутствовал на праздничном ужине и шел к себе. Гарри решил, что это будет идеальный случай поговорить без свидетелей — директор, учителя и ученики в абсолютном большинстве присутствовали на праздниках.

— Гермиона, можешь выполнить мою просьбу? — обратился он к девушке.

— Конечно, что ты хотел?

И Гарри принялся объяснять ей родившийся у него план.