Дом разделённый (джен)

Тедди вернулся в свою комнату, словно в тумане. На душе у него было весьма тяжело. Хотя он наконец-то осознал, что его, наверное, не исключат, но не чувствовал, что ему что-то сошло с рук. Он был уверен, что Гарри и его бабушка будут в нём очень разочарованы. Его даже не волновало, какое наказание он может получить вместо исключения.

По иронии судьбы, его беспокоило кое-что ещё, о чём он думал ещё до того, как он вошёл в кабинет директрисы, а теперь, когда казалось, что он действительно избежал мер нулевой терпимости, это ещё больше не давало ему покоя.

В своей комнате Тедди, не обращая внимания на волшебника на портрете, требовавшего, чтобы его развернули, достал Карту мародёров.

Большинство учеников находились в своих классах. Школьный день ещё не закончился, и обычно в это время Тедди был на уроке зелий. Прямо сейчас это было последнее место, где он хотел находиться, хотя он заметил, что профессор Слагхорн все ещё находится в своём кабинете, а точка перед собравшимися первокурсниками Гриффиндора и Слизерина, была подписана «Офилия Карайт».

— Что она там делает? — пробормотал он, но в данный момент ему было всё равно.

Вместо этого он посмотрел вниз, в подземелья. Он увидел Джеффри Монтегю в комнате, одного. Ему было интересно, собирает ли Джеффри свои вещи, готовясь вернуться домой. К кому? Тедди ничего не знал о семье Монтегю. Он даже не знал, жив ли ещё его отец. Возможно, он в Азкабане?

Но исключать Джеффри было несправедливо.

— Я, должно быть, с ума сошёл, — пробормотал он.

— Ну, разговаривать с самим собой — нехороший признак! — проворчал приглушённый голос со стороны портрета, прижатого к стене.

Тедди очень хотелось сказать этому волшебнику заткнуться. Он знал, что ему надо уважать старших, но был предел тому, сколько сарказма он был готов вынести от портрета. Затем он заметил ещё одну точку, перемещающуюся по подземельям. Он уже заметил Аргуса Филча на четвёртом этаже. Смотритель теперь был повсюду, без сомнения, стремясь поймать как можно больше учеников за чем-то, что нарушило бы меры нулевой терпимости. Тедди затем заметил новую точку и на странное имя под ней.

— Слипфанг? — прочёл он вслух.

— Что-что? — спросил волшебник с портрета.

Тедди не обратил на него внимания и посмотрел на точку. Она прошла через лабиринт коридоров Слизерина и поднялась по лестнице в вестибюль. Тедди добрых двадцать минут наблюдал, как Слипфанг поднялся в вестибюль, прошёл вдоль стен половину пути в Большой зал, затем повернул назад, поднялся на первый этаж и вошёл в — пустой! — класс профессора Биннса, постоял там минуту или две, затем вернулся и пошёл по коридору в Больничное крыло. Там Тедди увидел только мадам Помфри и двух учениц, Сабрину Коллинз и Диану Форте. В Сабрине он узнал второкурсницу Гриффиндора, что за завтраком жаловалась на головную боль. Диану он не знал, но, судя по её местоположению, она, похоже, лежала на кровати в лазарете… и точка с надписью «Слипфанг» приближалась прямо к ней.

Тедди вскочил на ноги и помчался к двери, но, распахнув её, чтобы выбежать, чуть не столкнулся с Дэнни Бойлом.

— Тебя ждут в кабинете директора, — сказал староста, явно раздраженный тем, что ему снова приходится приводить Тедди, а затем вскрикнул: «Эй! Люпин!», когда тот пробежал мимо него из Гриффиндорской башни.

Через несколько минут он прибежал в Больничное крыло, тяжело дыша. Он прошёл мимо Сабрины, удивлённо посмотревшей на него, и направился в лазарет. Диана лежала в постели, и Тедди узнал в пухлой девочке в очках и с вьющимися тёмными волосами первокурсницу с Рейвенкло. Она была на всех его двойных уроках с Рейвенкло, и он, вероятно, слышал её имя раньше, но просто не удосужился его запомнить.

— С тобой все в порядке? — спросил он, задыхаясь.

— Ну, мадам Помфри сказала, что потребуется несколько часов, чтобы кости моих пальцев снова выросли, — сказала она, поднимая безвольно повисшие пальцы и морщась. — Могло быть и хуже, хотя это и впрямь очень больно. Но спасибо, что спросил!

Она выглядела испуганной, взволнованной, растерянной, но странно довольной.

— Я, конечно, не ожидала, что ты будешь так обеспокоен…

— У тебя есть палочка? — прервал её Тедди.

Её глаза расширились:

— Моя палочка?

Она начала лихорадочно обыскивать свою рубашку, висевшую на спинке кровати. Она не могла ощупать её карманы из-за своих бескостных пальцев, и от этой попытки на глазах у неё навернулись слёзы. Тедди схватил рубашку и осмотрел карманы. Они были пусты.

— Моя палочка была в кармане рубашки! — воскликнула она голосом, высоким от волнения. — Она пропала! Моя палочка украдена!

— Мистер Люпин, что здесь происходит? Надеюсь, вы не стали опять жертвой заклятия? — резко спросила мадам Помфри, подойдя к нему сзади.

Но Тедди уже выбежал из лазарета, не обращая внимания на негодующие возгласы Помфри и крики Дианы. Как только он скрылся из поля зрения их обоих, он развернул Карту мародёров и стал искать Слипфанга. Но никаких признаков таинственного злоумышленника не было, ни где-нибудь между первым этажом и подземельями, ни где-нибудь ещё.

Он увидел, что Невилл Лонгботтом и Мэйр Ллевеллин находятся в кабинете директрисы, поэтому сложил карту, сунул её в карман и побежал обратно на седьмой этаж.

— Моргауза, — сказал он горгулье, охранявшей вход в кабинет директрисы, и уже бросился через проем к лестнице, прежде чем она полностью отодвинулась в сторону.

Наверху лестницы он едва дождался, пока Ллевеллин скажет: «Войдите!», и постучал, прежде чем открыть дверь и ворваться внутрь. И только когда увидел сердитый взгляд директрисы и ещё более грозное выражение лица Лонгботтома, он остановился.

— Мистер Люпин, — сказала профессор Ллевеллин, — как мило с вашей стороны нанести нам визит. Надеюсь, это не доставило вам слишком много неудобств? Или мистер Бойл по какой-то причине не смог вас найти?

Он сглотнул, и слова, что начали вырываться из него, замерли на его языке.

— Нет, мэм, — выдохнул он. — Он нашёл меня на месте.

— И, очевидно, вы вполне способны двигаться быстро, когда пожелаете, — сухо сказала Ллевеллин. Тедди сделал несколько глубоких вдохов и выпрямился. — Ну, есть достаточно причин, чтобы исключить вас даже без мер нулевой терпимости, но после разговора с профессором Слагхорном я поняла, что вы не вор, а просто рассказчик небылиц.

Тедди очень хотел рассказать им о Слипфанге, но тон и ледяной взгляд директрисы в сочетании с выражением глубокого разочарования Лонгботтома парализовали Тедди лучше любого зелья.

— Профессор Лонгботтом очень страстно защищал вас, и поэтому, вопреки моему здравому смыслу, а возможно, сейчас, и его, — добавила она, взглянув на декана Гриффиндора, — я помещаю вас на испытательный срок. Вы будете отбывать наказание каждый вечер в течение как минимум месяца. По истечении этого срока мы с профессором Лонгботтомом решим, продлевать его или нет. Любые дальнейшие нарушения — и вы будете исключены. Вы понимаете, мистер Люпин?

Он сглотнул и кивнул.

Она сказала, направив взгляд на стол, где находились какие-то бумаги:

— Вы можете уйти.

— Мэм, — сказал Тедди.

Она резко подняла голову, чтобы посмотреть на него.

— Исключили ли Джеффри Монтегю? — спросил он.

Щёки профессора Лонгботтома покраснели.

— Это не ваша забота, — отрезала Левеллин.

— Мэм, несправедливо исключать его за то, что у него была фотография отца! Если бы он всем её показывал и хвастался, это было бы другое, но...

— Я не знаю, почему вы думаете, что я хоть в малейшей степени заинтересована в вашем мнении по этому поводу, мистер Люпин, — сказала директриса стальным тоном, — но я думаю, что профессору Лонгботтому лучше убрать вас с моего поля зрения.

Лонгботтом даже ничего не сказал, он просто положил руку Тедди на плечо и повёл его к двери. Он не дёрнул Тедди, но хватка профессора была крепкой и неумолимой.

— И ещё, — начал Тедди, и теперь Лонгботтом сжал его плечо, почти настолько сильно, что причинил боль.

На лестнице Лонгботтом даже не взглянул на него, пока они спускались. Тедди вздохнул и попробовал ещё раз.

— Профессор Лонгботтом, я знаю, что вы очень злитесь, и я понимаю, — сказал он торопливо, — но это действительно важно…

— Злюсь, Тедди? — ответил Лонгботтом.

Его голос был обманчиво тихим. Они вышли в коридор и увидели двух хаффлпаффцев, идущих к ним. Лонгботтом бросил на них взгляд, заставивший их развернуться и пойти в другую сторону, а затем посмотрел на Тедди. Невилл Лонгботтом не выглядел рассерженным, но Тедди внезапно пожалел об этом. Ему хотелось, чтобы этот человек взорвался от ярости и закричал на него, а не смотрел на него так, как он смотрел на него сейчас.

— Я даже не могу описать, что я сейчас чувствую, — сказал Лонгботтом. — Я разочарован, разозлён, потрясён, и это ещё не всё. Знаешь ли ты, что я только что потратил полчаса, отговаривая профессора Ллевеллин от исключения тебя, потому что технически ты не нарушил политику нулевой терпимости, и мы уже отчислили слишком много учеников, которые этого не заслуживали? Знаешь ли ты, что я даже привёл тот же самый довод про Джеффри Монтегю, и что, поделившись с ней своими мыслями через мгновение после того, как она только что дала тебе незаслуженный второй шанс, ты полностью отменил каждое слово, что я ей сказал? Ты знаешь, что я выступал на твоей стороне, хотя я бы не сделал так много для любого другого ученика, из-за моего уважения к Гарри и к твоему отцу? Я только что поставил на кон весь свой авторитет ради тебя, а ты пришел поздно, без уважения и благодарности, и выставил меня настоящим дураком.

Тедди все ещё пытался выдавить из себя слова, но они не выходили.

— Я больше не могу тебе помочь, Тедди, — сказал Лонгботтом, — вне моей обычной роли главы Гриффиндора. Я пытался понять, я пытался проявить сочувствие. Я знаю, что на тебя возлагали большие ожидания. Я даже чувствую определённую близость к тебе. Ты знаешь, что я тоже потерял своих родителей из-за Пожирателей Смерти, и меня воспитывала очень требовательная бабушка.

Он покачал головой.

— Мне так хотелось увидеть в тебе себя, Гарри или Ремуса. Но до сих пор ты вёл себя безответственно и совершенно без здравого смысла. И твоя успеваемость тоже, признаюсь, невелика.

Он замолчал, а Тедди был слишком потрясён, чтобы ответить.

— Тебе ещё надо повзрослеть, — очень медленно сказал Лонгботтом. — Я не хочу, чтобы ты думал, что это значит, что у меня нет симпатии к тебе, Тедди. Ты молод, и я вижу, что у тебя доброе сердце. Но недостаточно просто иметь добрые намерения. Тебе нужно думать больше о том, что делаешь, и меньше о том, что думают другие. Понимаешь?

Тедди кивнул.

— Сегодня вечером ты пойдёшь к Филчу для отработки, — сказал Лонгботтом. — И так будет каждый вечер, пока я не отменю взыскание. Я сам не могу придумать, что с тобой делать.

Тедди никогда бы не подумал, что можно чувствовать такой стыд, не будучи исключённым. Лонгботтом уже почти ушёл, когда к Тедди наконец вернулся голос.

— Профессор Лонгботтом! — крикнул он.

Лонгботтом остановился и очень медленно повернулся в его сторону, как будто не мог поверить, что Тедди на самом деле обратился к нему.

Чтобы решиться на это, потребовалось даже больше храбрости, чем нужно было, чтобы неоднократно спускаться в подземелья Слизерина,, но Гарри велел ему рассказать об этом Невиллу, и это было важно. В конце концов, пришло время повзрослеть и нести ответственность. Он побежал, чтобы снова догнать Лонгботтома.

— Кто-то по имени Слипфанг крадёт палочки! — сказал Тедди, когда снова оказался достаточно близко, чтобы говорить без крика.

Гнев Лонгботтома сменился замешательством. Тедди рассказал ему о Карте мародёров, о том, как он увидел на ней Слипфанга, и о том, что он прибыл в лазарет слишком поздно, чтобы предотвратить кражу палочки Дианы Форте.

Когда он закончил, декан Гриффиндора поджал губы.

— Значит, у тебя всё ещё есть Карта мародёров.

— Вы собираетесь её забрать?

Лонгботтом задумчиво посмотрел на него.

— Я поговорю об этом с Гарри, — сказал он наконец. — Тебе следовало пойти прямо к учителю, а не в лазарет, чтобы самостоятельно расследовать, кто такой этот Слипфанг.

Тедди склонил голову.

— Да, сэр.

Конечно, он не мог рассказать другому учителю о Слипфанге, не раскрыв существование Карты мародёров. Но Лонгботтом, похоже, уже знал о ней.

— Что я говорил тебе о добрых намерениях?

Тедди кивнул.

— Если ты снова увидишь Слипфанга на карте, немедленно обратись ко мне.

— Да, сэр.

Лонгботтом сменил направление и быстро пошёл обратно к кабинету директрисы. Тедди понял, что на данный момент ему разрешили оставить карту себе. И, все ещё поглощённый целым облаком чувств, он вернулся в свою спальню.

* * *

По школе распространился слух не только о том, что была украдена ещё одна палочка, но и о том, что Тедди Люпин побывал на месте происшествия и что-то знал о воре. Атмосфера снова стала напряжённой. С начала Рождества и до происшествия с Дианой Форте ни одна палочка не была украдена. Ученики, что оставались в Хогвартсе на каникулах, тщательно следили за палочками, и школьный персонал принял многие из мер безопасности, о которых говорила Левеллин.

Тедди с трудом представлял, что сказать своим любопытным сокурсникам. Профессор Лонгботтом не просил его держать это в тайне; с другой стороны, невозможно было объяснить, как он оказался рядом с Дианой, когда её палочку украли, не раскрывая существование Карты мародёров.

Он остановился на объяснении: «Мне показалось, что я увидел, что кто-то крадётся в Больничном крыле, и я последовал за ним». Это не всех удовлетворило, но Тедди настаивал, что больше ничего не видел, как бы его ни просили. Поскольку он был одним из учеников, которые впервые столкнулись с вором, его объяснение было, по крайней мере, последовательным. И, как подумал он про себя, оно, в принципе, было правдой. Его товарищи по Гриффиндору спорили о том, какое заклинание мог использовать вор — Чары теней или что-то другое?

Дьюи первым спросил его о том, что произошло, на уроке заклинаний. Тедди быстро рассказал ему о Слипфанге и Карте мародёров, но не о разговоре с директрисой.

— Что за имя такое — Слипфанг? — задался вопросом Дьюи. — Похоже на оборотня!

— Оборотень, крадущий палочки? — недоверчиво спросил Тедди.

— Да, вряд ли, — признал Дьюи.

— Пять баллов с Гриффиндора и Хаффлпаффа, — вставил профессор Флитвик. — Меньше разговоров, господа, больше взмахов!

Тедди и Дьюи поморщились и продолжили размахивать палочками. Дьюи очень хотел поговорить с Тедди об их общей задумке с Мерси, но возможности продолжить разговор в классе Флитвика не было.

На уроке трансфигурации Тедди сел рядом с Каем и рассказал ему о Карте и загадочном Слипфанге.

— Оборотень? Чепуха! Это гоблинское имя! — уверенно прошептал Кай.

— Откуда ты знаешь? — прошептал Тедди в ответ. — Ты знаток в гобледуке?

— Это звучит по-гоблински! — настаивал Кай.

— Мистер Люпин, мистер Чанг, — сказала профессор Пэйсгуд, сегодня утром явно бывшая особенно не в духе. — Десять баллов с Гриффиндора и Рейвенкло, и если я снова услышу ваши разговоры в моём классе, вы оба получите отработку.

Все уставились на Тедди и Кая. Профессор Пэйсгуд редко снимала больше пяти баллов и почти никогда не грозила отработками. Даже Кай, казалось, испугался. Тедди хранил молчание до конца урока, не желая узнавать, что произойдёт, если ему назначат дополнительное наказание.

«Наверное, исключат», — подумал он.

На гербологии Тедди почти не говорил. Они переносили часть саженцев палочных деревьев в теплицу. Он снова оказался в паре с Вайолет, которая заметила угрюмое молчание Тедди и сначала ничего не сказала. Она наблюдала, как Тедди посмотрел на профессора Лонгботтома, прошедшего мимо них; тот взглянул на их деревце, кивнул и пошёл дальше.

— В чём дело? — прошептала она наконец.

Вообще, на гербологии, в отличие от большинства других предметов, разговаривать разрешалось. Единственная причина, по которой большинство других учеников этого не делали, заключалась в том, что профессор Лонгботтом снова соединил гриффиндорцев со слизеринцами. Ни одна из других пар не хотела болтать, а из-за политики нулевой терпимости и отсутствия Джеффри Монтегю даже слизеринцам не хотелось дразнить своих сокурсников из Гриффиндора.

— Профессор Лонгботтом меня ненавидит, меня чуть не исключили, у меня вечные отработки, и я знаю, кто крадёт палочки, но не совсем, — пробормотал Тедди.

Вайолет моргнула.

— А можно поподробнее, но без жалости к себе?

Он уставился на неё. Она невозмутимо посмотрела в ответ.

— Слишком сложно сейчас объяснять, — пробормотал он, указывая на Неро Веленоса, стоявшего в нескольких метров от него.

— Тогда сегодня вечером.

— Сегодня вечером у меня отработка с Филчем.

— И что ты сделал?

— Готов поспорить, не хуже, чем то, что сделал Джеффри! — тихо прорычал Неро. — Только Джеффри не посчастливилось стать любимцем Лонгботтома!

Тедди посмотрел на Неро и почувствовал, как кровь прилила к его лицу. Откуда вообще взялась идея, что он был любимцем Лонгботтома? Они все видели, как его наказали за драку так же, как и Джеффри. Но он подавил свои первоначальные чувства и вместо этого сказал:

— Ты прав. Я думаю, с Джеффри обошлись хреново.

Неро удивлённо поднял брови. То же самое сделала и Вайолет, хотя в основном она была удивлена таким грубым выражением.

Слизеринец отошёл, когда Лонгботтом подошёл ближе, возможно, заметив, как они обмениваются словами. После того, как профессор снова отправился смотреть на другие пары, Вайолет сказала:

— Нам в самом деле нужно поговорить.

— Перед ужином, в Выручай-комнате, — прошептал Тедди. — Ты скажешь Каю на следующем занятии, я передам Дьюи.

Затем они с Тедди прошли мимо Хлои, стоявшей, как всегда, неподвижно, когда она была рядом с Вайолет, хотя слизеринка с конца октября не подавала никаких признаков того, что она вообще знала о существовании Хлои.

Тедди, Дьюи, Кай и Вайолет отправились на седьмой этаж в тот же день — после того, как занятия закончились. Выручай-комната, однако, их не впустила. Они трижды прошли перед участком стены напротив гобелена Варнавы Вздрюченного, потом ещё три раза, а дверь все не появлялась.

— Может быть, дело в тех мерах безопасности, о которых говорила профессор Ллевеллин, — предположил Дьюи. — Она каким-то образом избавилась от Комнаты.

— Она была здесь всегда, и Гарри сказал, что это часть замка, — ответил Тедди. — Я сомневаюсь, что Ллевеллин смогла бы избавиться от неё, даже если бы захотела. И если она вообще знает о ней.

Все четверо закрыли рты, когда дверь внезапно появилась, и в следующий момент Мортимер Тиквейт и Кларис Дарси вылезли наружу, хихикая и держась рука об руку. Выражения лиц парочки изменились, когда они увидели четверых первокурсников.

— На что вы смотрите? — раздражённо спросил Мортимер.

— Тебе больше общаться не с кем? — хмыкнула Кларис, глядя на Вайолет.

Четыре первокурсника не ответили, просто смотрели, как двое старших слизеринцев уходят по коридору.

— Что они там делали? — пробормотал Тедди.

Вайолет посмотрела на него с нечитаемым выражением лица.

— А что? — спросил он.

Уголки её рта дёрнулись. Она покачала головой.

— Давай посмотрим, сможем ли мы войти сейчас.

После ухода предыдущих обитателей Выручай-комната теперь была готова принять их, и они оказались в уютной зале, бывшей за дверью во время их предыдущих визитов.

— Ладно, расскажи, приятель, — сказал Дьюи, садясь напротив Тедди. — Что произошло, когда ты рассказал Лонгботтому и Ллевеллин о Слипфанге?

— Можем ли мы посмотреть карту? — с интересом спросил Кай.

— Почему тебя чуть не исключили? — вставила Вайолет, и это прервало Кая и Дьюи.

Они оба посмотрели на Тедди.

Неохотно, не встречаясь ни с кем взглядом, он поведал им о парализующем зелье, как его чуть не исключили за кражу и как ему изменили приговор, когда профессор Слагхорн сказал директрисе, что на самом деле Тедди не крал зелье. Он не упомянул допрос за чаем и выговор профессора Лонгботтома, но всё остальное рассказал им.

Кай, Дьюи и Вайолет некоторое время задумчиво молчали после того, как Тедди закончил. Вайолет заговорила первой.

— Тедди, — заявила она. — Ты действительно дурак.

Тедди нахмурился, но её обеспокоенный взгляд погасил большую часть его обиды.

— Это было не очень умно, — согласился Дьюи.

— Парализирующее зелье? Ты совсем спятил? — воскликнул Кай. — Ты мог бы навсегда заморозить лицо!

— И сказать директрисе, что ты его украл… — заметила Вайолет.

— Спасибо, я достаточно наслышан о том, какой я дурак! — рявкнул Тедди.

За прошедший день он не слышал ничего, кроме этого, и ещё не получил известий ни от Гарри, ни от своей бабушки.

Трое его друзей снова замолчали, а затем Дьюи сказал:

— Мы просто волнуемся, приятель. Ещё раз совершишь ошибку, и тебя действительно исключат!

— Я понимаю это, спасибо, — закатил глаза Тедди.

— Нет ничего плохого в том, чтобы быть метаморфомагом, — сказал Кай. — Тебе следует сказать своим соседям по комнате, что если им не нравятся твои рожи по ночам — это их дело! Зачем им вообще глядеть на тебя, пока ты спишь?

— Можем ли мы продолжить? — зарычал Тедди.

Они снова замолчали, пока Вайолет не сказала:

— Кай прав, «Слипфанг» звучит как имя гоблина.

— Я все ещё считаю, что это похоже на оборотня. Или на великана. Или, может быть, на тролля, — предположил Дьюи.

— Да, оборотень, великан или тролль в мантии-невидимке подходит куда лучше, — произнесла Вайолет крайне сухим тоном.

— Хорошо, предположим, что это гоблин, но зачем ему красть палочки? — спросил Тедди.

— Их всегда возмущало то, что мы запрещаем им иметь палочки, — сказал Дьюи. — На протяжении веков это было основной причиной трений между гоблинами и волшебниками. Некоторые из крупнейших восстаний гоблинов были именно из-за ограничений на палочки.

Когда остальные трое удивлённо посмотрели на него, он спросил:

— Как? Вы никогда не слушали, что рассказывает профессор Биннс?

— Э-э, нет, — сказал Тедди.

— Не совсем, — ответил Кай. — Только то, что будет в тесте.

— Так это наша теория? Гоблин в мантии-невидимке крадёт палочки? И что именно он с ними делает? — спросила Вайолет.

— Почему мы беспокоимся об этом? — спросил Дьюи. — Учителя теперь знают о Слипфанге. Я думаю, они что-нибудь сделают.

— Ты хочешь сказать, что тебе не любопытно? — почти обиженно потребовал Кай.

— Ну, конечно, — сказал Дьюи, — но я не вижу, что мы можем с этим поделать.

— Мы сможем поймать его, когда он в следующий раз появится на карте Тедди! — горячо воскликнул Кай.

— Или она, — вставила Вайолет. — Вором может быть девушка-гоблин.

— По имени Слипфанг? — фыркнул Кай.

— Откуда ты знаешь, какие имена носят женщины-гоблины? — возразила Вайолет.

— А как насчёт карты? — спросил Дьюи. — Мы можем её увидеть?

Тедди засомневался.

— Гарри сказал, что мне не следует хвастаться ей перед всеми.

— Ну, мы ведь не «все»! Ты же не раскладываешь её на столе в Большом зале, — возразил Кай.

Сначала неохотно, но с большим энтузиазмом, когда его друзья подошли ближе, и даже Вайолет выглядела заинтригованной, Тедди развернул карту и разложил её на столе.

— Чертовски гениально! — прошептал Кай. — Смотрите, можно увидеть всех в Хогвартсе! Вон там Коннор, и Кэйлин, и Гилберт, и профессор Флитвик, и видно даже профессора Ллевеллин в её кабинете!

— Да, я вижу, что это очень полезная вещь для слежки за людьми, — сказала Вайолет.

— Или чтобы избегать Филча! — сказал Кай, указывая пальцем на точку смотрителя, следующего за парой учеников на третьем этаже. — Тебя никогда не поймают там, где тебе не следует быть, пока у тебя есть это, Тедди!

— Ты и в самом деле подталкиваешь его нарушить ещё больше правил? — потребовала Вайолет.

— Нет, просто говорю, — пробормотал Кай.

Его голос затих, когда Вайолет строго посмотрела на него.

— Я не вижу нас, — заметил Дьюи.

И это было правдой; когда они все обыскали седьмой этаж, не нашлось никаких признаков Выручай-комнаты и никаких точек с их именами.

— Ха, — отреагировал Тедди. — Должно быть, это чары Комнаты.

— Я не вижу никакого Слипфанга, — продолжил Дьюи. — Как, по-вашему, гоблин или кто бы там он не был, мог вообще попасть в Хогвартс? Тем более, если повсюду повсюду вредноскопы, датчики секретности и тому подобное?

— Я знал, что ты тоже хочешь его поймать! — торжествующе воскликнул Кай.

— Или её, — вставила Вайолет.

— Вначале я увидел Слипфанга в подземельях, — сказал Тедди.

Вайолет подняла брови.

— Я не имел в виду, что слизеринцы имеют к этому какое-то отношение! — поспешно добавил Тедди. — Может быть, он — или она — каким-то образом проник в подземелья.

— Слипфанг мог войти в школу через какой угодно вход, а в подземельях он… ладно, чёртов он-она-оно, — раздражённо проворчал Кай, а Вайолет только фыркнула, — находился, когда ты посмотрел на карту. Эй, посмотри! Это секретные туннели?

Кай снова оживился, указав на проходы, ведущие с нескольких этажей замка, каждый из которых выходил за пределы карты, в сторону Хогсмида.

— Да, их несколько, — пробормотал Тедди.

Гарри, дядя Рон и дядя Джордж много раз упоминали секретные проходы в Хогсмид, после чего тётя Гермиона предупреждала Тедди не использовать их. Кай возмущенно посмотрел на Тедди, обиженный тем, что он никогда раньше не упоминал такую интересную вещь.

— Ну, очевидно, именно так Слипфанг входил и выходил! — воскликнул Кай.

— Именно что очевидно! — саркастически ответила Вайолет.

— Держу пари, что там установлены датчики секретности, — заметил Дьюи.

— Гарри сказал, что даже Филч не знает всех секретных ходов, а он был здесь чуть ли не вечность, — сказал Тедди.

Затем все четверо замолчали, задумчиво глядя на карту, наблюдая за точками, перемещающимися по замку. Наконец, Дьюи поднял руку.

— Итак, пока мы здесь, есть ещё один вопрос.

Тедди, Кай и Вайолет посмотрели на него, и, чувствуя себя немного неловко из-за своей очень «хаффлпаффской» идеи, Дьюи, тем не менее, рассказал им о том, как он и Мерси хотели пригласить первокурсников со всех факультетов, чтобы пообщаться вместе. Он упомянул те же доводы, которые обсуждал с Мерси, а затем его голос затих в нервном ожиданий реакции своих друзей.

Кай, который уже слышал предложение Дьюи, сказал:

— Я думаю, что в принципе это хорошая идея, но как ты собираешься уговорить слизеринцев — кроме Вайолет — вступить в клуб, что не принесёт им никакой пользы?

— А зачем кому-то вступать в клуб, не несущий никакой пользы? — ответила Вайолет.

— Ну, я надеялся, что у вас могут быть какие-нибудь предложения, вместо того, чтобы просто говорить мне, что это глупо и не сработает! — обиделся Дьюи.

Кай и Вайолет слегка покраснели, но вдруг заговорил Тедди:

— Я знаю, что заставит слизеринцев прийти.

Все выжидающе посмотрели на него.

— Скажите им, что мы вернём в школу Джеффри Монтегю!

Его друзья посмотрели на Тедди так, будто он начал у них на глазах превращаться в оборотня.

— Э, чего? — спросил Дьюи, когда наконец обрёл голос.

Он был уверен, что что-то не так расслышал.

— Тот Джеффри Монтегю, которого ты пытался убить на уроке гербологии? — уточнил Кай.

— Я не пытался его убить, — не совсем убедительно возразил Тедди.

На самом деле он не был уверен, что происходило у него в голове во время драки с Джеффри.

Вайолет была потрясена так же, как и остальные.

— Ты хочешь… отменить… исключение Джеффри, — медленно повторила она, будто не веря своим словам.

— Да! — ответил Тедди. — Это было несправедливо! Его исключили за то, что у него была фотография отца! Это вся память о нём, что у него осталась! Он не виноват, что его отец был Пожирателем Смерти и у его отца была Тёмная Метка! Одно дело, если бы он хвастался, что его отец был последователем Волдеморта, как будто этим можно гордиться, но вы действительно думаете, что он заслужил исключение из-за того, что хранил фотографию?

— Нет, — ответила Вайолет. — Я так не думаю.

Она все ещё смотрела на Тедди широко открытыми глазами.

Кай и Дьюи переглянулись.

— Ну… — сказал Кай.

— Я заслуживаю исключения больше, чем он! — заявил Тедди.

— Не могу с этим спорить, — сказала Вайолет. Когда Кай и Дьюи пристально посмотрели на неё, она добавила: — Я не говорю, что хочу, чтобы Тедди исключили!

— Мне пришлось отбывать наказание вместе с Гарольдом Блейком, — заметил Тедди. — Разве он не принёс в школу какое-то маггловское оружие? Пистилет или что-то в этом роде?

— Да, — ответил Кай. — Но он не собирался никому причинять вреда! Ему просто было любопытно, как он работает. Он единственный с Рейвенкло, кто в этом году сдаёт СОВы по маггловедению.

— Может быть, он и не хотел ничего плохого, — сказал Тедди, и ему внезапно показалось, что он говорит голосом профессора Лонгботтома. — Но какой смысл в том, что ему дали отработку за то, что могло кого-то убить, а других исключили за вещи, которые не столь опасны?

— Ну, если сказать так… — неохотно пробормотал Кай.

— Ну, непонятно, что считать опасным, — сказал Дьюи. — Но я понимаю, о чём ты.

Вайолет всё ещё смотрела на Тедди, но её неверие сменилось чем-то другим. Она смотрела на него с чем-то вроде восхищения.

— Я думаю, — тихо сказала она, — что остальным слизеринцам было бы очень интересно услышать это от тебя, Тедди. Но я не вижу, какую пользу это принесёт. Профессор Ллевеллин не изменит меры нулевой терпимости только потому, что кучка первокурсников считает их несправедливыми.

— Возможно, нет, — согласился Тедди. — Но, по крайней мере, нам будет о чем поговорить. И кто знает…

Впервые с тех пор, как он вернулся в Хогвартс, он широко улыбнулся.

— Может быть, кому-нибудь действительно придёт в голову что-то стоящее?

— А что насчёт других факультетов? — спросил Кай. — Не думаю, что они сплотятся вокруг бедного Джеффри Монтегю.

— Но из каждого факультета выгнали того, кого не стоило, — продолжил Тедди. — И не только это. Я расскажу о Слипфанге всем, кто придёт! Давайте объявим, что мы знаем о похитителе палочек то, что учителя им не скажут!

Все уставились на Тедди, который явно снова был «на коне».

— Значит, мы основываем подрывное тайное общество, да? — спросил Кай. А потом он тоже улыбнулся. — Я за!

Он посмотрел на Вайолет и сказал:

— Не говори мне, что слизеринцы откажутся вести подрывную деятельность?

Она пристально посмотрела на Кая, а затем медленно улыбнулась.

— Вряд ли.

Дьюи открыл рот. Это было совсем не то, что они с Мерси имели в виду! Но когда его друзья повернулись к нему, он вздохнул.

— Хорошо, — сказал он, пожав плечами. А затем тоже улыбнулся. — Даже хаффлпаффцы могут бунтовать во имя правого дела!