Орнейские хроники -2 (гет)

Размеренная жизнь обители текла своим чередом. К прежним занятиям добавились посещения госпиталя Сестер. Лару неизменно сопровождал один из жрецов ордена Воителя, одетый как послушник. Прежде, в Джинере, ее охраняли стражники отца, но сейчас охрана отчего-то казалась излишней. Однако Лара не спорила, и, по просьбе магистра Вальена так же надевала серую хламиду.

В первый раз оказавшись на пороге общего госпитального зала, она отшатнулась. Багровое марево человеческих страданий заполняло собой все пространство, колыхалось, жадно оплетало распростертых на узких кроватях людей, высасывая из них саму жизнь. Лара усилием воли отодвинула жуткое зрелище на край сознания и решительно шагнула вперед.

Лара изучала основы обычного целительства и, наблюдая, как ухаживают за недужными жрицы, пыталась черпать силу из своей Стихии, чтобы увидеть и облегчить течение болезни. Получалось далеко не всегда, однако люди прознали про послушницу «с легкими руками» и стремились привлечь ее внимание. Поначалу, вернувшись в обитель, Лара в изнеможении валилась на постель. Убежищем для нее стало озерцо с прозрачной водой и песчаным берегом, она будто окуналась в тихие воды. День шел за днем, и она вдруг осознала, что практика в госпитале закалила ее душу и разум.

Лара полагала, что муж вернется к новому году, однако солнечным холодным утром, за седмицу до окончания месяца Зимних костров, ей доставили письмо. Гонец — широкоплечий усатый сержант, намеревался как можно скорее отправится назад, чтобы проделать часть пути до наступления сумерек, и переминался с ноги на ногу, ожидая ответа. Лара сломала печать и быстро пробежала глазами послание.

Непредвиденные обстоятельства вынуждали сьера Раймона задержаться еще на некоторое время в Карде. Он выражал сожаление, что Лара пропустит праздничные увеселения, однако просил дождаться его возвращения в обители. Она повертела плотный желтоватый листок в руках и вздохнула. В прошедшие месяцы от него пришло три коротких письма. Тон неизменно оставался суховатым, однако от строчек, написанных угловатым почерком, веяло смутной тревогой и недосказанностью. А ей — ей подспудно хотелось чего-то еще. Большей открытости, возможно — нежности? Не стоит сетовать. Муж беспокоится о ней, а многие заботы, обременяющие командира приграничного полка вряд ли располагают к сочинению сонетов. Лара тоже отвечала кратко, в основом писала то, что касалось ее обучения.

И что же сейчас ответить Раймону? Желает ли она сама окунуться в водоворот шумных празднеств? Пожалуй, лучше послать записку Жизель и попросить навестить ее здесь: подруга, удивленная затворничеством Лары, уже несколько раз справлялась о ее самочувствии.

Вздохнув еще раз, Лара написала, что пробудет под опекой жрецов, сколько потребуется, и уверила мужа, что ему не стоит чрезмерно беспокоится о ней.

После ухода гонца она посидела еще немного в раздумьях, а затем достала футляр со Звездой из ящика стола. После испытания Вальен отдал ей реликвию, считая, что она уже готова работать с камнем и только напомнил об осторожности и о риске частого использования артефакта. Сказать по правде, Лара не была так уж уверена, что сможет совладать со Звездой. Однако сейчас, повинуясь порыву, открыла футляр. Камень отозвался переливчатым светом. Лара выпрямилась на стуле, закрыла глаза и взяла Звезду в руки. Уже знакомая волна подхватила ее, вознося ввысь, в радужное облако, окутывающее Талассу.

Ларе подумалось, что все, созданное руками человека, стены зданий и камни улиц, и даже земля подлунного мира, ставшие свидетелям трагедий и триумфов, впитавшие в себя кровь и слезы поколений, тоже обладают аурой. Мысль казалась настолько естественной, что Лара удивилась, почему это раньше не приходило ей в голову. Но не позволила себе отвлечься, а, сосредоточившись, устремила внутренний взор на северо-запад. Она не знала, удастся ли ей найти Карду, ведь ей не приходилось видеть город ни на карте, ни на картинах, однако пространство будто расступилось перед ней, придвинулись заснеженные хребты Пиррея...

Она парит над огромной крепостью с восьмью бастионами, выступающими острыми углами. Однако неведомое чутье говорит, что мужа здесь нет. Дальше на север. В переплетение долин и горных отрогов затеряна еще одна крепость — на вершине холма. На главной башне горделиво развевается флаг Альби. Сжатые поля присыпаны снегом, у подножия холма — деревушка. По склону змеится дорога, и Лара видит идущий рысью отряд — два десятка всадников в бордовых мундирах. Во главе отряда, на вороном Нере — сьер Раймон, справа трусит на соловой кобыле совсем еще юный жрец со знаком Пастыря на хламиде. Он неловко горбится в седле, зябко поводя плечами; нос и щеки покраснели от холода. На полкорпуса лошади позади и слева — Уно на чалом шустром коньке. Караульные в открытых воротах вытягиваются в струнку. Блестят дула мушкетов и нагрудные бляхи, на которых выбита голова волка, блестят покрытые изморозью плиты двора. Из примыкающего к главной башне дома с высоким крыльцом выходит крупный мужчина с офицерским шарфом поверх темно-зеленого колета, за ним — молодая светловолосая женщина в простом платье. В руках она держит поднос с оловянными стопками. Лара чувствует, что здесь рады Раймону и его солдатам.

Всадники спешиваются, Раймон хлопает по плечу донельзя серьезного Уно и непривычная теплая улыбка освещает его лицо. Кажется, комендант крепости удивлен, впрочем, его внимание переключается на жреца и он, прижимая руку к груди, кланяется. Женщина, сделав книксен, протягивает гостям поднос. Раймон берет одну из стопок и поощряюще указывает на угощение жрецу, затем коротким движением опрокидывает содержимое стопки в рот, встряхивает головой и сжимает губы, пытаясь не рассмеяться: храбро последовавший его примеру жрец, поперхнувшись, таращит глаза. Судя во всему, крепость напитка превзошла все ожидания юноши.

Лара невольно улыбается тоже и вдруг тенью, мимолетным мороком видит иное — во дворе, в клубах сизого тумана — тела. Искаженные предсмертной мукой лица, почерневшие, скрученные, будто опаленные пламенем травинки меж каменных плит. В сердце будто входит ледяная игла, она вскрикивает, и видение рассеивается.

Кулон выскользнул из ее рук и, звякнув, упал на пол. Задыхаясь, Лара откинулась на спинку стула. Мышцы сводило судорогой, лишь через несколько мгновений ей удалось восстановить дыхание. Она прижала ладонь к бешено колотящемуся сердцу.

Что это было?! Вернее — когда? Точно ли она увидела ту же крепость, или — другое место, другое время? Все уже случилось или еще должно случиться? Трава... в любом случае это не зима...

Едва вернулись силы, она в слезах бросилась разыскивать магистра Вальена. В библиотеке, где он обычно проводил послеполуденный час его не оказалось. По счастью, встреченный в коридоре брат Паулин подсказал, что магистр в своем кабинете. Выслушав Лару, магистр помолчал, затем, тяжело поднявшись, подошел к стеллажу с книгами, взял одну из них. Пролистав книгу, он указал на миниатюру, где была изображена крепость на холме.

— Полагаю, что вы видели Квилиан.

Лара узнала пятиугольник стен и высокий донжон.

— Да. Я видела именно эту крепость, — уверено ответила она.

— Квилиан ни разу не был атакован, значит вам открылось грядущее... — он тяжко вздохнул.

Лара вскинула на него взгляд:

— Возможно, второе видение — не Квилиан? Не... Альби?

Вальен покачал головой и нахмурился:

— Мне хотелось бы надеятся. Я извещу месьера Эрнана. В любом случае, если вы говорите, что нападение произошло... произойдет летом, то время еще есть.

— Сожалею, я не смогла сохранить сосредоточенность и рассмотреть подробнее, — прошептала Лара, опустив голову.

— Вы рисковали бы выжечь себя, сьера Лара. Уверен, скоро видения станут более четкими и связными.

* * *

Лара последовала совету Вальена и не стала пытаться вновь войти в поток. Она и сама чувствовала изнеможение и разбитость во всем теле. Однако беспокойство не отпускала ее не на миг. Вызывая в памяти увиденное, она пыталась мысленно разглядеть погибших, но безуспешно, туман мешал ей. И все же ей казалась, что среди них не было мужа.

В третий день месяца Звезды, едва тускло-оранжевое солнце поднялось над крышами, прибыл еще один гонец: Раймон предупреждал, что остановился на ночевку на постоялом дворе близ Марсаллы, и пребудет в Талассу после полудня. Лара велела служанке собирать вещи, затем извлекла из ящика стола футляр со Звездой. Уже две седмицы она не касалась реликвии. Впрочем, фосфорит создавал надежный барьер для силы камня, и, поколебавшись, она все-таки решилась положить его в кошель, прикрепленный к поясу платья. Затем она зашла к магистру Вальену — предупредить о том, что покидает обитель и испросить благословления. Расставались они не надолго: она намеревалась часто навещать обитель и продолжить занятия у Сестер.

Вскоре после того, как храмовые часы пробили час Вола, в дверь постучали, и сьер Раймон шагнул в комнату. Всплеснув руками, Лара бросилась к нему, но замерла в шаге. Муж внимательно оглядел ее, и, чуть улыбнувшись, поднес к губам ее руку.

— Счастлив видеть вас, Лара.

Лара ощутила исходящий от него легкий флер тревоги и доброту и вместе с тем — некую внутренную отстраненность, и вдруг смутилась: она хотела бы припасть к его груди, однако сдержала свой порыв.

— И я... Я беспокоилась — вам, должно быть, рассказали про видение?

Он кивнул:

— Да, но мы поговорим обо всем дома. Если вы готовы — прошу вас.

Она окинула прощальным взглядом скромную комнату, служившую ей пристанищем больше двух месяцев. Что же ждет в «большом» мире?

Вальен проводил теплым напутствием, заверив, что Лара всегда найдет приют в обители.

Карета ожидала во дворе. Лара обратила внимание на двух солдат в уже знакомых ей бордовых мундирах «волков», на рослых гнедых лошадях, и прикусил губу. Вот и охрана. Неужели ее теперь будут сопровождать повсюду?

По дороге домой, она молчала, глядя в окно. Мимо проплывала Таласса. Раймон задал пару вопросов, касающихся ее пребывания в обители, затем замолчал. Лара так же молчала, размышляя о том, как невероятно изменилась ее жизнь. Нежные краски зимнего вечера казались ярче, звуки и запахи — острее, хотя мысленно она установила привычный уже заслон от потока.

Вдалеке мелькнули шпили и башни Фортеса и карета свернула в переулок. Дом также казался ей незнакомым: будто впервые вошла она в главный зал, где собрались слуги и был накрыт стол. Каролина и Вивьен лучились искренней радостью, а ароматы изысканных кушаний мэтра Грассе пробуждали аппетит. Вот только Уно по-прежнему смотрел напряженно и недоверчиво, и Лара дала себе слово разобраться с тем, что творится с парнишкой.

После ужина она и Раймон перешли в гостиную в покоях Лары, где в камине весело потрескивал огонь.

— Нам нужно обсудить некоторые важные вопросы. Прошу, Лара, садитесь, — муж указал Ларе на кресло у камина и сам сел во второе, напротив.

— За два месяца вы достигли большого успеха, чему я рад. Свидетельством тому — ваше видение. Месьер Эрнан написал мне, что есть угроза для Квилиана, однако, не стал подробно расписывать детали, не доверяя столь важную тайну бумаге. Я хотел бы услышать от вас.

— К сожалению, самая важная часть видения явилась мне на краткий миг, — Лара вздохнула и достала из кошелька футляр с камнем: — Магистр Вальен велел изготовить этот футляр. В нем находится Звезда. Фосфорит блокирует ее силу, и мне не доставляет неудобства держать камень при себе. Я воспользовалось им, чтобы заглянуть в грядущее. И... увидела вас и ваших солдат, а еще жреца из ордена Пастыря. Вы въехали во двор крепости, — она замялась: следует ли упомянуть о забавном эпизоде со жрецом? И наконец проговорила: — Вас ждал радушный прием.

Раймон кивнул:

— Все верно. Незадолго до нового года из Талассы приехал Светлый Адонис, чтобы нести учение Странника в приграничные земли. А дальше?

— Дальше я увидела, что двор завален мертвыми солдатами... и туман. Но больше ничего разглядеть не удалось. Разве лишь то, что меж плит проросли травинки. Черные.... как если их коснулось пламя, — она беспомощно пожала плечами. — Я даже не уверена, что это был двор Квилиана, однако магистр Вальен считает именно так.

У Лары были сомнения, что Раймон безоговорочно поверит в ее видение, однако, он спокойно произнес:

— Значит, есть еще время подготовиться. По-крайней мере, до месяца Вереска нападения не произойдет.

Его лицо посуровело, в ауре прибавилось стальных нот.

Лара виновато добавила:

— Светлый Франсис говорит, что способности развиваются и скоро я буду предсказывать точнее.

— Надеюсь — нет, знаю, что так и будет, — муж не сводил с нее пристального взгляда. — Вы даже не представляете, насколько важны для Альби вы и ваш дар, Лара! И я благодарю Странника за его милость, и за то, что он ниспослал свою благодать, — он поднялся на ноги.

Ларе стало не по себе.

«Сьер Раймон говорит обо мне... как о сокровище, редчайшем по ценности, но не обладающем собственной волей и живой душой...»

— Вы уходите?

— Как не было бы мне приятно находится в вашем обществе, но вам нужен покой. Охрану дома будут нести восемь солдат посменно, командует ими сержант Сагон. Если вы пожелаете куда-либо выехать, предупреждайте меня или, в мое отсутствие, его. Сагон и солдаты разместятся во флигеле, вместе с другими слугами. Начальник Тайной стражи также подобрал четырех человек, их я вам представлю на днях. Сейчас позвольте пожелать вам доброй ночи.

— Вы уверены в необходимости таких мер?

— Для аристократии Альби охрана — привычное дело. И разве не так было в Джинере?

— Да, но...

Муж приподнял бровь, и Лара осеклась, затем нашла как продолжить фразу:

— Солдаты. Не вызовет ли это подозрение?

— Все спишут на дикие ноорнские нравы, — сьер Раймон усмехнулся уголком губ, затем свел брови, потянуло холодком, слово где-то открылась дверь: — Я клянусь сделать все, чтобы уберечь вас от любой опасности.

Передернув плечами, Лара упрямо спросила:

— И от жизни?

Он медленно выдохнул, и сказал, вставая с кресла:

— Лара, послушайте. Вы же слышали слова магистра Вальена — со временем дар сможет защитить вас, однако в данный момент охрана необходима.

И в самом деле, откуда этот протест? Дома она не возражала против стражей. И ей вовсе не хотелось спорить с мужем.

— Я согласна, — примиряюще ответила она и тоже встала. — Если вам так будет спокойнее. Но... разве после разлуки супруги не... стремяться в объятия друга к друга?

Взгляд Раймона стал тяжелее, а аура запереливалась яркими цветами. Раздражение — и неожиданно, алым росчерком — сдерживаемое желание. Лара оборвала хлынувший на нее шквал эмоций. Это бесчестно. Она как будто подглядывает за ним. А если он догадывается о чем-то подобном? Знать, что ей внятны настоящее и грядущее, что она считывает его чувства, и то, что, возможно, он не хотел предавать огласке?

— Я читала жизнеописания Искр, многие из которых превосходили меня в своих способностях. Они не затворялись от мира и других людей, а несли свой дар на благо Орнея и всех живущих в нем. И брачные узы никогда не были препятствием для служения. А дар возрождался в потомках.

— Вы являетесь единственной Одаренной, — сухо сказал Раймон и шагнул к дверям. — Я не могу рисковать.

— Раймон, рисковать — чем?

Он промолчал, лишь алый в ауре разгорелся сильнее.

— Странник не только одарил меня благодатью, но и допустил, чтобы я стала вашей женой, — мягко улыбнулась Лара. — А значит, положимся на его милость и дальше, — и совсем тихо добавила. — Я скучала по вам.

Видя, что Раймон не двигается с места, Лара подошла к нему. И тогда он мотнул головой и, глухо пробормотав что-то сквозь зубы, подхватил на руки и зарылся лицом в ее волосы.