Вервольф (джен)

Нежась в теплой постели, поскольку пришли долгожданные выходные, Лида сладко потянулась. Она услышала, как затрещали связки и неприятно скрипнула о простынь ткань трусов.

Дома было подозрительно тихо — не слышно было вечно голодного кота с его мурчанием в шесть утра и мудацких соседей сверху, чьи дети вставали еще раньше, чем кот Лиды.

Широко зевнув и еще не открывая глаз, Лида вдруг вспоминала очень странный сон, который мучил ее всю ночь — словно она засыпала в своей кровати, потом постель проваливалась в какой-то темный колодец, и Лида в полной темноте летела вниз, в странную комнату, и падала прямо на какого-то долговязого подростка.

— А-а-а! — потянулась Лида и открыла глаза.

Перед ее взором вместо такого привычного и родного красивого розового с чёрными вставками потолочного глянца предстал серый дощатый потолок, низкие балки, почерневшие от времени или копоти свечей.

— Что за?.. — необычайно низким голосом сказала Лида и, резко сев в кровати, уставилась на стену напротив — на ней висели плакаты каких-то людей, сидящих на метлах, причём эти картинки двигались, а вспышки фотокамер неслабо так освещали комнату.

— Мать! — вырвалось у Лиды, и она почувствовала, что внутри поднимаются страх и паника, коих до сих пор не было в её размеренной и красивой жизни.

Лида посмотрела на свои руки — пальцы стали длиннее и толще, ладони крупнее, и к тому же на их внутренней стороне росла клочьями настоящая шерсть!

— Да быть этого не может, ебалаи вы штопаные! Я что? Онанистка? — вскочив с постели, почти закричала Лида и, рванув к зеркалу, которое висело недалеко от окна, споткнулась и ударилась коленом о пол. — У-у-у! Больна!

Вспоминая фильм с Эштоном Кучером — или Катчером, Лиде пох, ей было "больна!" — "Где моя тачка, чувак?" про двух идиотов-друзей, которые ни черта не помнили наутро из вчерашнего дня, но первое, что они стали искать, это свою тачку, полную пудинга, наркоманы долбаные, который Лида смотрела в далёком детстве с сестрой и жутко громко и запредельно часто смеялась, она чуть не расплакалась.

— Нет! Нет! НЕТ!

Из зеркала на Лиду смотрел полуголый подросток, с мышиного цвета волосами и гаденькими светлыми усиками на располосованном шрамами искажённым страхом лице.

— БЛЯДЬ! — взревела Лида и грохнулась в обморок.

Очнулась она на холодном пыльном полу. Изо рта натекли слюни, а нос, как и левая щека, сильно болели, очевидно, от удара о доски.

Лида, с криво открытым ртом и сведенными судорогой челюстями, капающей с нижней губы слюной, словно её разбил инсульт, села на кровать и обхватила голову руками.

— У-у-у! — подвывала Лида. — За что это мне? Больше никогда не буду издеваться над собаками и другими рогатыми скотами! Варька-скотина! У-у-у!

Не в силах понять происходящее, Лида стала ощупывать свои волосы — они показались ей на ощупь неотличимы от шерсти собаки Варьки, только если бы она вывалялась в абразивной пыли.

— Где? Где мои прекрасные длинные готические черные волосы? — чуть не плача, голосила Лида. — Мало того, что я теперь онанистка с шерстью на лапах, так ещё и работаю на стройке! А это ещё что такое?

Лида внимательно уставилась на то, что торчало из её трусов — немалых размеров мужской член.

И тут Лида упала в спасительный обморок. Опять.

Очнувшись спустя какое-то время в луже собственных слюней, Лида принялась ходить по комнате взад и вперед, размышляя о том, что с ней произошло и как она оказалась там, где была в данный момент времени.

— Где моя тачка, чувак? — вслух размышляла Лида. — Что там было в фильме по сценарию? Да к хренам этот сценарий! Мне-то что, блин, делать?

Лида ухватила себя за тощее бедро волосатыми пальцами — стало больно.

— Нет, не сплю, значит… Неужели это тот поганый ритуал?

И тут Лиде пришла в голову крамольная мысль — ведь её могли похитить. И накормить наркотиками! Точно! Поэтому Лида и видела в зеркале не себя, а какого-то чмошника.

Лида стала судорожно шарить рукой по кровати и оглядываться в поисках мобильного телефона, но так его и не нашла.

— Телефон забрали! Кастет — тварь! Убью! — Лида вспомнила, что домогавшийся пару дней назад ее Костя долго возился с татуировкой у основания черепа и что-то сыпал в стакан с водой, который Лида так и не выпила.

Сжав от нахлынувшей ярости, злости и боли кулаки, она сделала то, чего не делала никогда в жизни — подскочила к стене и со всего маху впечатала кулаком в лицо одному из движущихся людей на плакате. Мужик нокаутировался, а остальные люди убежали прочь.

— Это ты, паскуда? Убью, падла! — кричала Лида, и ей стало страшно от своего хриплого и низкого, с рычащими нотками голоса. — А-а-а!

Обхватив голову руками, Лида со всего маху плюхнулась на кровать. И поняла, что ей что-то мешает.

— Нет, нет, нет… Это же… Это... Х... хвост? Бл...

Рекордный третий раз за утро Лида упала в обморок.

Лида совсем не так представляла себе превращение в волка. Она мечтала стать красивой и стильной, стройной и ухоженной. Как Кейт Бекинсейл. Ну или даже лучше. А вместо этого она превратилась в какого-то… Чмошника. С гадкими усиками на совсем юном лице, с отвратительными неухоженными патлами и длинными волосатыми руками, чьи ладони покрывал мех. Да ещё и с хвостом!

Очнувшись в потоках своих слюней, Лида собралась было заплакать, но ее сухая душа, такая же фригидная, как и тело, кажется, было на это не способна.

— Мать-перемать вас так! — всхлипнул — или всхлипнула? — Лида- или кто-то? — и взвыла волком: — А-у-у-у!

Подвывая ещё около семи минут с небольшим, Лида обошла комнату по кругу и поняла, что живёт она бедно, нет у нее даже кошки. Возле дальней стены стояла кровать, рядом небольшой стол и стул. Под окном лежал чемодан, а напротив окна стоял платяной шкаф. Вот и все, что было в комнате.

Более всего Лиду взбесили плакаты с движущимися людьми на них. Недолго думая, Лида посрывала их со стен и ужаснулась в который раз за это утро, но решила не впадать в слишком сильные эмоции, так как это могло закончиться очередным обмороком, — стены под плакатами были сплошь исполосованы чем-то, напоминающим огромный тесак. Вероятно, эльфийский.

Лида закричала.

И в этот момент в ее умной голове стали складываться в одну картинку разрозненные части прошедших событий — волосы на руках, хвост, исцарапанные стены. Большой член.

— Я… я… я… что?.. Об-боротень?

Эти слова, а точнее, правда, прозвучали как приговор — Лида осознала, что её мечта наконец-то сбылась.

Но как говорил классик: «Следи за желаниями, пид*р!» — и Лида поняла, что ее желание исполнилось совсем не так, как она того хотела.

Да, она стала оборотнем, но, во-первых, оборотнем-мужчиной, а во-вторых — какой-то серой мышью, похожей на бездомную собаку Варьку.

— Ну, зачем? Зачем я использовала шерсть этой вшивой собаки? — взвыла Лида не своим голосом, и в этот момент дверь в комнату отворилась. — А-а-а, бля!

В дверном проёме стояла невысокая круглолицая женщина, чьи волосы до плеч были тронуты сединой.

— Римус, что случилось? Кошмар приснился?

До Лиды, шуганувшейся от вошедшей к дальней стене и спрятавшейся за кроватью, стало доходить, что это скорее всего ее — его! — мать: на вид женщине было лет сорок пять, да и смотрела она на Римуса очень жалостливо и заботливо, с любовью.

— Ты — иллюзия! Иллюзия!

Женщина жалостливо посмотрела на Лиду.

— Иллюзорность — это основа нашего бытия. Пойдем завтракать. Тебе после трансформации нужно обязательно плотно покушать.

Лида выглядывала из-за кровати и напоминала сейчас загнанного зверя. Волчонка, например.

"Значит, этого хмыря, пятнадцатилетку немытую, в чье тело меня занесло, зовут Римус. Так. Уже что-то, — подумала Лида. — А это, по идее, его матушка".

Женщина вышла из комнаты, и Лида поняла, что её, скорее всего, не похищали — дверь открыта, зовут на завтрак...

Внезапно ощутив жуткий голод, она поняла, что все-таки стоит сходить поесть. По крайней мере, попытаться.

К тому же Лида быстро адаптировалась к разного рода социальным катаклизмам и поэтому с таким спокойствием работала в отделении патанатомии.

Натянув трико с жутко растянутыми коленями-пузырями и рваную майку тельняшку — единственную одежду, которую ей удалось найти, — Лида протопала на первый этаж.

Как ни странно, остальное убранство дома было в разы лучше, чем та комната, из которой только что выплыла Лида-Римус — на стенах картины, мебели немного, но она вроде как винтажная на вид, в общем, это все немного успокоило.

— Проходи, проходи, садись, — мать уже накрывала на стол, и чрезвычайно тонкого нюха Лиды коснулся аромат свежей выпечки и кофе с молоком.

В животе утробно заурчало.

Подумав о том, что тётка и себе налила тот же кофе и положила себе такой же круассан, Лида решилась задать давно мучивший её вопрос:

— Ма… — начала было Лида грубым голосом, но кашлянула, чтобы голос звучал увереннее. — Мать, а почему у меня комната такая обшарпанная?

Женщина вытаращилась на Лиду и чуть было не пролила кофе мимо кружки.

— Римус, дорогой, мы не очень любим говорить на эту тему. Но ты и сам знаешь, что пока твои трансформации проходят дома, я запираю комнату на замок магией, иначе ты поубивал бы нас с отцом ко всем Мордредам. А еще, когда ты отходил в первые разы от оборотничества, то обрывал со стен обои и ел их…

Челюсть Лиды ударилась бы о стол, если бы смогла так отпасть — шок именно такой силы она вдруг испытала.

"Магия? Трансформации? Оборотничество? Обои?"

— Поэтому я такой голодный, — справившись с собой и грубо отламывая половину круассана, пробасила Лида-Римус.

После обеда мать Римуса, которую звали Хоуп — это Лида прочитала на одной из свадебных фото, висевших на стене в гостиной, — а отца, кстати, Лайалл, попросила сходить сына за хлебом.

— Рим, возьми денег и принеси хлеба. Отец сегодня будет поздно.

Лида непонимающе осмотрела комнату в поисках пластиковых карт или налички. Но ничего подобного не увидела. Чтобы не выдать себя, Лида спросила:

— А где они лежат? А то я головой ударился. Тут — помню, а тут — ничего не помню.

— Бедное дитя! — заголосила Хоуп.

"Очевидно, Римус уже терял память", — подумала Лида.

— Деньги, как и всегда, на камине в горшке. Иди в булочную "Дон Соломон", там принимают сикли и кнаты.

Мать странно посмотрела на Римуса, пока тот осторожно шел к камину, очевидно пытаясь ничего не зацепить.

— Бедное дитя! — услышала Лида голос Хоуп , уже почти выйдя из дома. — Как трудно ещё ему даются дни до и после полнолуния. За что? За что нам это проклятие?

Оказавшись на улице, Лида в буквальном смысле слова офигела — дом Римуса, двухэтажный коттедж, стоял на окраине леса, а вдали виднелся город.

Но более всего Лиду поразило то, как чисто было вокруг — она не заметила ни одной пластиковой бутылки на обочине, ни одного использованного презерватива в кустах, зато вокруг пели птицы, журчали ручьи и над головой простиралось чистое светлое голубое небо.

— Красота, — сказала Лида. — Лепота.

Лида решила идти в сторону города. Авось повезет и всё пройдёт без инцидентов.

Великое русское "Авось".

Достигнув границы города, Лида обалдела — вместо привычных супермаркетов и огромных рекламных вывесок она увидела… Да ничего она не увидела, кроме аккуратных коттеджных домиков, ухоженных газонов и красивых дверных ручек.

— Мля, это точно не наша... — пробормотала Лида, осматриваясь. — Походу, я в Британии...

Она шла, разинув от удивления рот, и ей было стыдно за свой наряд — тельняшку и треники.

Пройдя несколько улиц, Лида почувствовала запах хлеба и поняла, что рядом есть булочная. Нюх вел её безотказно — впервые в жизни она понимала, что чувствуют бездомные собаки и кошки, истосковавшиеся по еде и чующие её запах.

Оказавшись возле небольшой булочной, название которой почему-то было написано английскими буквами с ошибкой "Дон Саломон", Лида толкнула дверь внутрь и смело вошла в неё.

— А! Римус Люпин! Как всегда? — невысокий усатый продавец, говорящий с мерзким итальянским акцентом, уже суетился с пакетом, накладывая туда выпечку. — Все как обычно! Мон синьор!

— Д-да, — запнувшись, сказала Лида и протянула несколько монет.

— Держи сдачу, те амо, — улыбался продавец, вернув Лиде часть монет. — Всего хорошего, майн прешенс!

Лида, с трепыхающимся сердцем и непроницаемым лицом, вышла из булочной и поплелась домой.

— Точно, как в "Где моя тачка, чувак?", — сказала Лида. — Пофиг всё, главное — пожрать.

По пути домой Лида заметила двух молоденьких девушек, и все ее естество странным образом преобразилось, она выпрямила спину, напрягла мышцы и, улыбаясь странной игривой улыбкой, миновала молодых мисс, косясь и заглядываясь на их первые и вторые "девяносто".

— Ум-ф, — сглотнула Лида, смотря вслед девушкам, чувствуя прилив крови к её прибору изменения временного континуума и странное приятное ощущение между ног. — Где моя тачка, чувак?