Полуночный рассвет (джен)

Милдред ополоснула очередной котел, вылила грязную воду и вытерла его полотенцем. Мисс Хардбрум наблюдала за ней, сидя за столом, крепко сцепив пальцы и читая книгу. Милдред смотрела, как учительница переворачивает страницы одну за другой. Книга была довольно толстой, и девочка задумалась о том, как же легко и быстро читает ее наставница.

— Мисс Хардбрум?

— Да? — коротко ответила учительница, все еще не отрывая взгляда от страницы.

— Могу я спросить, что вы читаете?

— Нет, — ответила Констанс. — Разве тебе не нужно сосредоточиться на том, чтобы вычистить эти котлы?

Милдред кивнула, признавая поражение и продолжила работу. Осталось всего четыре котла. В классе повисла тишина, и девочка чувствовала, что буквально задыхается от нее. Остальные ученицы были свободны и общались сейчас с Мод, добиваясь ее внимания и дружбы, а Энид… Милдред не знала, почему подруга в последнее время стала такой колючей, но была уверена, что мытье посуды на кухне под нескончаемые бормотания миссис Тапиоки все же лучше чистки котлов в классе зельеварения в звенящей тишине.

— Это Макбет, — вдруг ответила мисс Хардбрум, и Милдред удивленно вскинула голову.

— Пьеса?

— Да, — подтвердила учительница. — Без сомнения, твои предыдущие идеи, связанные с ведьмами, как раз касаются тех, что описаны здесь. — Она повернула голову и наконец, встретилась с Милдред взглядом. — Зло станет правдой, правда — злом…

— Взовьемся в воздухе гнилом, — закончила Милдред, пряча улыбку.

— Ты читала это?

— Нет, — призналась Милдред. — Но это всем известно.

Констанс вернулась к книге, перелистала страницы, что-то ища, а потом прошла в глубь класса и села за одну из парт.

— Иди сюда, — позвала она девочку и Милдред подчинилась. Она подошла к учительнице и та передала ей книгу.

— Выбери строку, любую строку на этой странице, и если я смогу ее продолжить, твоя работа на сегодня будет закончена.

— А если нет? — поддразнила ее Милдред, и мисс Хардбрум изогнула бровь, будто говоря, что не собирается проигрывать.

Милдред с опаской взглянула на страницу, прочла несколько рифмованых строк и решила выбрать что-то такое, что ее учительнице было бы сложнее запомнить. Выбирать было трудно, так как тут было столько просто фантастических строк, которые Милдред не понимала.

— Поторопись, Милдред, мы не можем сидеть здесь всю ночь.

— Хорошо, я нашла ее, — ответила девочка, выбрав первую строчку, на которую упал ее взгляд.

— Прочитай первые три слова.

— Жизнь — ускользающая тень…

— Фигляр, который час кривляется на сцене и навсегда смолкает, — продолжила мисс Хардбрум, следя за губами Милдред, удивленная тем, как быстро девочка читает. — Акт пятый, сцена пятая. — Она забрала книгу и склонилась над котлами, чтобы проверить, сколько еще осталось грязных.

— Н-но мисс…

— У нас была сделка, Милдред.

— Но что это значит? — настаивала Милдред, и мисс Хардбрум тяжело вздохнула, так как остро нуждалась в тишине и мечтала поскорее лечь спать. — Пожалуйста, скажите мне.

В голосе Милдред звучала мольба и беспокойство, и Констанс решила, что вполне может ответить.

— Это означает, что жизнь коротка, — объяснила она. — И я уверена, что автор не имел в виду, что весь ее остаток нужно потратить на очистку котлов. Поэтому, Милдред, домывай последний котел и можешь провести оставшийся до отбоя час за пределами этого класса.

Милдред кивнула, хотя только наполовину поняла объяснение учительницы. В конце концов, девочка предположила, что уже поздно, и что Х-Б, вероятно, сильно устала, а ее огромные запасы бодрящего зелья подошли к концу. Она снова вернулась к чистке котла, периодически бросая на мисс Хардбрум взгляды и спрашивая себя, знает ли она всю поэму целиком.

* * *

Энид вошла в свою комнату и закрыла за собой дверь. Задира завозился на кровати, глядя как хозяйка зажигает фонарь на прикроватной тумбочке, который немного разогнал темноту. Лунный свет проникал в комнату через ставни, создавая по углам черные тени — настоящее воплощение фамилии «Найтшайд»*. Энид боролась с собой в течение нескольких последних недель, стараясь держать под контролем эмоции, которые буквально переполняли ее, мешая сосредоточиться, но это не сработало и теперь… девочка не знала точно, что же происходит. Вытащив из кармана ожерелье, Энид крепко сжала его в ладони и закрыла глаза.

* * *

За дверью раздались мягкие шаги, заставив Энид открыть глаза и увидеть, как дверь открывается, и в комнату входит ее отец. На его лице застыло мрачное и усталое выражение. Было ясно, что все надежды на выздоровление ее бабушки рухнули, и ничто не может помочь. Это был конец.

— Энид… бабушка хочет видеть тебя, — негромко сказал отец, глядя в пол и явно не собираясь уходить.

— Я не пойду, — отрезала девочка. — Ты не можешь меня заставить!

— Я знаю, это сложно, — попытался объяснить мужчина, проходя в комнату, садясь на кровать рядом с дочерью и стараясь казаться сильным. Он вздохнул и покусав губы, снова заговорил. — Если ты не сделаешь этого сейчас, то позже очень пожалеешь об этом. — Энид молчала. — Помнишь своего дядю Бернара? — Девочка кивнула. — Я отказался его видеть. Хотел запомнить его здоровым, а не больным и немощным… И с тех пор он преследовал меня.

Энид вскинула голову.

— Да? Я не знала.

— Я чувствовал и все еще чувствую себя ужасно… и я не хочу, чтобы потом ты испытывала нечто подобное. Пожалуйста, Энид, бабушка очень хочет видеть тебя. — Он положил руку на плечо дочери, стараясь успокоить ее. — Ты всегда была сильной, будь сильной и сейчас.

Энид неохотно взяла отца за руку, они медленно вышли из комнаты и принялись спускаться по чуть поскрипывающим ступеням их дома. Бабушка играла в жизни девочки огромную роль, и теперь казалось жестоким и несправедливым, что эта некогда могущественная и великолепная женщина была настолько хрупкой, лишенной своей энергии и силы.

Когда они вошли в комнату, Энид увидела, как сильно изменилась бабушка. Кожа, которая некогда светилась здоровьем, сейчас обтягивала неподвижно лежащую в постели худую фигуру и выглядела дряхлой и серой.

Бабушка всегда была той, кто укладывал Энид спать, чтобы «набраться энергии на следующий день» и рассказывала внучке волшебные истории о своих днях в колледже, делясь тем, какие шутки она устраивала учителям и друзьям. Энид слушала их очень внимательно, как и некогда отец, потому как во время своего обучения он тоже любил пошалить. Это было у них в крови.

— Энид, — позвала ее старая женщина, прежде чем приступ кашля едва не согнул ее пополам, — подойди ближе. — Она подняла худую руку, и девочка заметила, что кожа бабушки почти синяя. Энид внутренне сжалась, но все же заставила себя подойти и встать рядом.

— Моя дорогая, маленькая Энид… ты всегда была моей любимой внучкой… так похожей на меня в молодости… — потрескавшиеся губы расплылись в улыбке, и Энид взяла бабушку за руку, пытаясь скрыть навернувшиеся на глаза слезы. — Мое время пришло… — старушка медленно подбирала слова, прекрасно понимая чувства Энид и не желая травмировать внучку. — У меня есть для тебя подарок… он хранится в семье Найтшайд в течение многих десятилетий, и я хочу, чтоб теперь это принадлежало тебе.

— Нет, я не могу… — выдохнула Энид, чувствуя, что те немногие силы, которые у нее были, уже на исходе.

Раздался новый, более продолжительный приступ кашля, на этот раз закончившийся хрипом.

— Я хочу, чтобы это было у тебя, — бабушка взяла руку Энид и вложив в нее какой-то предмет, сжала пальцы внучки. — Это защитит тебя.

Энид закрыла глаза и рефлекторно вырвала руку, только потом сообразив, что сделала. Но прежде, чем она успела извиниться, бабушка снова улыбнулась.

— Я была такой же, Энид… Я не верила… но носила его… Я всегда буду с тобой в трудные времена… И если когда-нибудь наступит время, сумею защитить тебя.

— Не говори так… — всхлипнула Энид, теряя остатки выдержки. — Я не хочу, чтобы ты уходила.

— Каждому свое время, дорогая… и это — мое время. — Бабушка слабо улыбнулась. — Я воссоединюсь с твоим дедушкой, и когда-нибудь мы увидимся снова.

Старая женщина опустила руку, закрыла глаза и ее дыхание стало более тяжелым. Энид почувствовала, как отец положил ей руку на плечо, пытаясь успокоить и увести, но ее ноги будто приросли к полу, глаза широко распахнулись, а тело переполняла какая-то непонятная тяжесть. Слезы, которые девочка сдерживала все это время, стараясь казаться сильной, обильно потекли по щекам, словно реки по горным склонам. Энид беспомощно смотрела, как ее бабушка вздохнула в последний раз, и ее душа отошла в мир иной, оставив тут лишь бесцветную оболочку.

Эта трагедия сильно пошатнула мир Энид. Девочка привыкла легко и радостно идти по жизни, и, когда случались такого рода трагедии, они буквально выбивали у нее почву из-под ног. Ее семью постоянно преследовали смерти, сколько Энид себя помнила. За последние шесть лет своей жизни ей пришлось посетить больше похорон, чем многим другим за всю их жизнь, а потому она не понаслышке знала, что уже скоро ей станет легче. Девочка рассуждала так, что чем чаще ты подвергаешься каким-то негативным влияниям, тем сильнее становишься. Но, независимо от того, сколько раз жизнь заставляла ее проходить через это, руки Энид дрожали, пока она пыталась положить на крышку гроба очередного ушедшего родственника одну-единственную розу. Ведь этот жест означал окончательное прощание с ним и принятие реальности потери. А теперь она потеряла того самого человека, который во многих отношениях изменил ее жизнь к лучшему. Энид не понимала, почему из всех людей в мире, именно она должна была потерять столько близких. Почему люди, которые любили ее и которых любила она, навсегда должны были ее покинуть. Может, на это как-то влияла их мрачная фамилия?

— Энид, — негромко позвала ее мать, но дочь ничего не ответила. Она посмотрела вниз, на серебряную цепочку, которую зажала между пальцами и треугольный кулон с драгоценным зеленым камнем, с черным узором в центре, и мир стал размытым.

* * *

Знакомый звук школьного колокола разнесся по замку и вырвал Энид из ее сна. Девочка заметила, что все еще одета в школьную форму и ботинки, и поняла, что ее мама не одобрила бы подобного. Под дверью раздался топот ног учениц, которые спешили в умывальную комнату, чтобы подготовиться к новому дню занятий. Поднявшись на ноги, Энид вытерла с лица следы слез, и посмотрела на красивый зеленый малахит.

«Я буду защищать тебя», — вспомнились ей слова бабушки. Девочка тяжело вздохнула. — Если ты пообещала защищать, то могла бы сделать это сейчас, вытащив меня отсюда?

* * *

Мод была измотана. Она все утро и весь день была окружена восхваляющими ее девочками и пребывала в полнейшем недоумении. По натуре Мод всегда была интровертом и предпочитала крупным компаниям небольшую группу близких друзей. А потому, когда на следующее утро она снова вошла в Большой зал, и мисс Бэт передала ей факел, девочка уже не была увлечена этой идеей. Честно говоря, она никогда не думала, что ее выберут, не думала даже, что ее имя окажется в чаше с именами девочек, которых учителя сочли достойными быть Разжигающей пламень и зажечь костер на празднике.

Но сейчас, когда она немного попривыкла ко всей этой суете, и, сидя на метле, держала факел, который ощущался как дополнительная конечность, волнение исчезло.

— Пойдем, Мод, — позвала ее мисс Бэт, положив руку на спину и слегка подтолкнув в нужном направлении, чтобы та заняла нужное место. — У нас не может быть Разжигающей пламень, которая не умеет балансировать на метле с факелом в руках, не так ли?

— Нет, мисс Бэт, — согласилась Мод, поудобнее усаживаясь на метлу и используя правую руку, чтобы сохранить равновесие, а в левой сжимая факел. В теле сразу же ощутился дисбаланс, хотя девочка изо всех сил старалась скрыть его.

— Как ты себя чувствуешь? — поинтересовалась мисс Бэт, наклоняясь ближе к лицу ученицы.

— Прекрасно, — улыбнулась Мод, хотя вес факела в руке ощущался все сильнее.

— Хорошо. А как насчет того, чтобы сделать круг под потолком Большого зала?

Мод кивнула и стиснув зубы, приступила к выполнению задания.

— Вверх и вперед!

Метла поднялась в воздух и начала круговое движение, в то время как Мод отчаянно пыталась сохранить равновесие. Она отметила, что рука постепенно привыкает к весу факела и улыбнулась.

— Продолжай лететь, Мод, ты отлично выглядишь! — подбодрила снизу мисс Бэт, а затем повернулась к Этель и Друзилле, которые охотно вызвались помочь и сегодня. — Девочки, могу я попросить вас двоих…

— Смотри, куда идешь! — внезапно раздался возглас из коридора.

* * *

— Прости, Энид, — мягко извинилась Милдред, столкнувшись с подругой в коридоре и выронив все, что несла в руках.Она наклонилась, чтобы поднять книгу, но Энид опередила ее. — Пожалуйста, отдай книгу.

— Что это? — спросила Энид, глядя на обложку. — Макбет? Почему ты решила прочитать это?

— Не твое дело, — отрезала Милдред, вырывая книгу из ее рук.

* * *

Мод видела, как учительница пения идет к двери и услышала голоса своих подруг. Она опустилась на пол и поспешила к ним, намереваясь по возможности предотвратить ссору.

— Подержи это, — попросила она Этель, передавая однокласснице факел. Этель и Друзилла переглянулись и обменялись улыбками.

— Что ж, это оказалось проще, чем ожидалось, — усмехнулась Друзилла.

— Точно, — согласилась Этель. — А потому нам лучше сделать все быстро.

* * *

— Что на тебя нашло? — спросила Милдред, глядя на подругу. — Почему ты так поступаешь? Я думала, что мы друзья!

— Ну… — Энид сделала паузу, а в ее глазах не было обычной теплоты. — Все меняется, не так ли?

— Что изменилось? В прошлый раз, когда мы с тобой общались, все было в порядке.

— Пока ты не обокрала меня!

— Я ничего не крала, и ты это прекрасно знаешь!

— Девочки, пожалуйста, прекратите это препираться, — приказала мисс Бэт, подходя ближе.

Энид взглянула на учительницу пения, а потом развернулась и поспешила в библиотеку. Все это время Милдред следила за каждым ее шагом.

Мисс Бэт снова забормотала и пройдя мимо Мод, снова вошла в Большой зал. Девочка ощутила, как прошлое напряжение снова возвращается к ней.

— Что это было? — спросила она, повернувшись к Милдред. Та неопределенно пожала плечами.

— Я не знаю, — вздохнула подруга, однако в ее взгляде читалась решимость. — Но непременно собираюсь это выяснить.

* * *

Следующим вечером возбужденные ученицы спускались вниз, одетые в парадные плащи и шляпы и готовые лететь к месту праздника. Энид собралась было покинуть комнату, но заколебавшись, остановилась на пороге и оглянулась на тумбочку, на которой лежало ожерелье. Энид подумала, что оставить его здесь будет более безопасным, чем надеть. Но ведь девочка привыкла нарушать правила и разве учителя могут заметить одно-единственное ювелирное украшение этой радостной ночью, которая посвящена самовыражению, свободе и танцам? Взяв ожерелье в руки, Энид надела его и заправила под рубашку.

— Увидимся утром, Задира, — попрощалась она с котом. — И не устраивай здесь диких вечеринок, ладно?

* * *

Руки Давины нервно тряслись, в то время как она бегала взад-вперед, упрашивая девочек выстроиться в линию, сразу за Мод, которая держала факел. Милдред поправила плащ, как вдруг почувствовала, что ее кто-то толкнул. Обернувшись, она увидела Этель и Друзиллу, которые задрав носы, прошли мимо.

— Все прекрасно, Давина, — улыбнулась мисс Кэкл, тронув коллегу за плечо. — Спасибо за организацию этого вечера, вы проделали великолепную работу.

Мисс Бэт нервно улыбнулась в ответ.

— Спасибо, мисс Кэкл.

— Девочки! — директриса повернулась к ученицам. — В истинной традиции школы Кэкл мы отправляемся на праздник! Ну же, устремимся вперед!

На лицах учениц отразилось предвкушение, когда Констанс взяла свечу и зажгла праздничный факел. Он озарился ярким светом и Мод снова почувствовала волнение. Сегодня ее фамилия — Муншайн** — оправдывала себя в полной мере.

— Вверх и вперед! — Девочка улыбнулась, чувствуя, как ее метла поднимается в воздух, в теплую летнюю ночь, а остальные следуют ее примеру.

Имоджен вышла за ворота как раз в тот момент, когда Давина садилась на метлу, следя за тем, чтобы никто из девочек не отстал. Констанс закрыла двери замка и взмахнула руками, устанавливая заклинание оповещения на тот случай, если в школу попытается проникнуть кто-то чужой.

Амелия с улыбкой наблюдала за коллегами. Фрэнк Блоссом и миссис Тапиока собирались провести эту ночь в деревне, и директриса была уверена, что школа будет в безопасности.

Заперев входные ворота, мисс Хардбрум закрыла глаза, призывая свою магию, и не обращая внимания на боль внутри черепа, завершила установку охранного заклинания. Закончив, Констанс села на свою метлу, дождалась, когда директриса сделает то же самое, и они обе взмыли в черное небо, наблюдая за Мод.

* * *

Полет проходил довольно гладко и Давина была уверена, что смогла доказать Констанс, что ее страхи и опасения совершенно беспочвенны, пока не заметила, что Мод сбивается с курса. Резко постучав по древку метлы, учительница пения обогнала остальных девочек и догнала возглавляющую процессию ученицу.

— Мод, что случилось?

— Я… я не знаю, мисс! — ответила Мод оглядываясь через плечо, когда пылающий факел вспыхнул особенно ярко, буквально ослепив ее. Мод вскрикнула и отвела факел подальше от лица, боясь того, что выронит его и испортит праздник. Но мисс Бэт оказалась рядом в мгновение ока. Она забрала факел из рук ученицы и произнесла заклинание, которое притушило пламя. Глаза учительницы яростно сверкали, и если бы не такая неудобная ситуация, наверняка бы предприняла и более серьезные действия.

— Мод, ты думаешь, что сможешь продолжить лететь во главе процессии?

Девочка нервно кивнула.

— Что с ним случилось? Мисс… Это же больше не повторится, правда?

— Нет, все должно быть хорошо. Просто продолжай делать так, как на репетиции.

* * *

Удачно приземлившись на месте празднования, девочки обошли вокруг костра, в то время как мисс Хардбрум и мисс Кэкл молча восхищались этим зрелищем. Констанс заметила, что Имоджен прибыла на поляну мгновением позже, немного запыхавшись, но не опоздав.

Мод несла факел в вытянутой руке, и подойдя к сложенному костру, подожгла им промасленные дрова. Пламя взметнулось вверх, а дым от костра закрыл звезды. Лица девочек светились радостью, и на мгновение они почувствовали, что стали одним целым. Все проблемы и разногласия казались бессмысленными, а предыдущие аргументы — глупыми.

Директриса еще ни разу не видела девочек такими тихими. Но потом мисс Бэт хлопнула в ладоши и наваждение исчезло. Все разом загомонили, а затем начали петь. Голоса учениц разносились по лесу, эхом отдаваясь вдали.

Девочки танцевали и пели, и Амелия улыбнулась, заметив, что Имоджен присоединилась к ним. Потом она заметила, что Энид сидит одна у основания близлежащего дерева, но не стала ее трогать. Родители девочки предупредили директрису о недавней трагедии, произошедшей в их семье, и та понимала, что радость вполне может сменяться печалью, а печаль — радостью. Радость заставляла вспоминать тех, с кем хотелось бы ей поделиться, а это в свою очередь растравляло старые раны.

Затем мисс Кэкл перевела взгляд на мисс Хардбрум, сидящую слева от нее. Пальцы заместительницы были крепко сжаты, а глаза неотрывно следили за девочками, будто высматривая любые признаки опасности. Но повода для тревоги не было.

— Констанс, почему бы вам немного не расслабиться? — спросила она.

— Простите, директриса? — спросила мисс Хардбрум таким тоном, будто ее только что вернули в реальность.

— Почему бы вам не отвлечься? Сегодня ночью есть повод для праздника.

— Ну так девочки празднуют, как вы того и хотели, — ответила Констанс, но встретившись с директрисой взглядом, поняла, что той нужно больше объяснений. — Фестиваль удался. Что вы хотите, чтобы я еще сказала?

— Что вы ошибались, — прорычала Давина, садясь рядом с застывшей учительницей зелий.

Констанс крепко сжала губы и Давина слегка улыбнулась.

— Спасибо, мисс Хардбрум! — она вскочила на ноги и отойдя к девочкам, взяла двух из них за руки, вовлекая в танец.

Амелия вновь перевела взгляд на свою заместительницу, внезапно заметив, что у той задрожали плечи и расширились глаза.

— Констанс?

— М-мисс Кэкл, — пробормотала та, пытаясь справиться с чересчур сильной головной болью. Женщина обхватила голову руками, а на ее лбу выступили бисеринки пота. Ладони мгновенно стали липкими, а сердце начало учащенно биться. Всем своим существом ведьма ощущала магический дисбаланс.

— Констанс! — снова позвала мисс Кэкл, пристально глядя на свою заместительницу. — Что случилось? Скажите, что происходит?

Учительница зелий еще какое-то время сидела не двигаясь, пока головная боль немного не улеглась, став привычной. Затем вытащила из рукава платок и отерла лицо.

— Констанс? — снова позвала директриса, и на этот раз заместительница встретила ее взгляд. Сердце мисс Кэкл сжалось, когда она увидела всю гамму эмоций, отразившуюся на лице мисс Хардбрум. Но та быстро справилась со слабостью, и прикрыв глаза, приняла свою обычную позу. — Что-то не так?

— Кто-то проник в школу.