В кабинете директора собрались все учителя (кроме профессора Бинса), Хагрид, мадам Пинс, мадам Помфри и даже Филч. Последний стоял возле двери и недовольно кривил морщинистое лицо. МакГонагалл сидела за своим столом, крепко сцепив длинные пальцы и что-то напряжённо прикидывая в голове. Септима Вектор сидела за другим столом, гораздо меньшего размера, и вела протокол незапланированного педсовета.

Джим Гордон опирался плечом о стену, бесцеремонно раздвинув портреты бывших директоров и начисто игнорируя их возмущённое бормотание. Он, как и все в кабинете, ждал, когда заговорит нынешний директор Хогвартса.

Наконец МакГонагалл подняла взгляд.

— Моё мнение таково: в качестве наказания нужно запретить посещение кружков и тренировок студентам Хаффлпаффа и Гриффиндора, пока не будут найдены виновные. А когда они найдутся, сделать строгий выговор с уведомлением родителям и отстранить от посещения Хогсмида до конца семестра.

Присутствующие переглянулись между собой. Хагрид нахмурил кустистые брови.

— Как-то неправильно это, — прогудел он. — Я имею в виду… э-э… запрещать кружки. Что они делать-то будут целыми днями?

— Отрабатывать наказание. Полагаю, у мистера Филча найдётся немало работы.

Филч осклабился и закивал головой; глаза у него так и заблестели.

— Всё верно вы говорите, мэм… то есть директор, — Хагрид взглянул на пустой портрет Дамблдора. — Но они ж, эта, детки ещё.

— Детки, чьи шутки переступили черту. Если имеющихся мер недостаточно, значит, их нужно ужесточить.

— При всём уважении, профессор, я согласен с Хагридом.

Все повернулись к Штефану Вестенре.

— Следует не запрещать посещение клубов, а ввести дополнительные. Очевидно, у студентов слишком много свободного времени.

— Соглашусь, — быстро сказал Джим. — Как это ни странно… В любом случае, — он оттолкнулся от стены — портреты с треском стукнулись друг о друга рамами, — я думаю, студентам будет полезно разнообразить досуг.

— Разнообразить досуг? — опешила МакГонагалл. — Простите, профессор, вы считаете, что квиддича, клуба по зельеварению, кружка по заклинаниям, шахматного клуба, домоводства, клуба игроков в плюй-камни и исторического кружка профессора Бинса недостаточно, чтобы разнообразить школьный досуг?

Джим пожал плечами.

— Выходит, недостаточно.

— Ваши предложения?

— Нужно ввести кружок по защите от Тёмных искусств, а по итогам первого месяца организовать дуэльный клуб, чтобы студенты испытали себя.

МакГонагалл недоумённо приподняла брови.

— Вы предлагаете и без того эмоционально неустойчивым подросткам изучать боевые заклинания и применять их на практике за пределами школьной программы?

— В этом всё дело, профессор: они слишком взвинчены. Мы должны дать им возможность выплёскивать энергию в контролируемой среде.

Септима Вектор хмыкнула. Джим посмотрел на неё, но она сделала вид, что ведёт протокол.

— Поддерживаю коллегу, — сухо сказал Вестенра, заложив руки за спину. — Пусть он отвечает за выплёскивание агрессии, а я со своей стороны в противовес дракам предлагаю организовать литературный клуб. Я обратил внимание, что кроме журналов, газет и женских романов студенты ничего не читают, хотя и у авторов-волшебников найдутся отличные художественные произведения. Что говорить о магловских писателях. К слову, это будет полезно и в разрезе изучения культуры маглов, особенно в свете последних событий.

— Верно, — подала голос Роуан Кримсон, новый преподаватель магловедения.

— Ничего против литературного клуба я не имею, — отозвалась МакГонагалл. — Ваша идея мне очень нравится, профессор Вестенра. Что до кружка по защите от Тёмных искусств… Я бы дала согласие устроить подобное для старших курсов, однако идея дуэльного клуба вызывает у меня сильные опасения.

— Я согласен с профессором МакГонагалл, — заговорил толстяк Слизнорт, поглаживая усы. — Мы должны бороться с агрессией, а не поощрять её.

— Я тоже согласна с директором, — вставила Септима.

Джим уже открыл рот, но тут снова вмешался Вестенра.

— Вынужден с вами поспорить, коллеги. Предпринятые ранее меры не сработали, а ведь прошло всего два месяца с начала учебного года. Не проповедовать же ученикам любовь и взаимопонимание, когда они кипят от злости. Неплохо было бы дать всему этому выход. Кто-то не побоялся устроить жестокую шутку прямо на балу, в присутствии старост и преподавателей, прекрасно зная о строгих мерах. Значит, студентов они уже не пугают. Значит, пора придумывать что-то новое.

— Всецело поддерживаю, — подхватил до того молчавший Флитвик.

МакГонагалл побарабанила пальцами по столу.

— В таком случае, полагаю, нам следует проголосовать. Кто против того, чтобы в Хогвартсе был устроен кружок по защите от Тёмных искусств?

Руки подняли Септима, Слизнорт и Филч. Джим сочувственно посмотрел на Септиму, но она только вздёрнула подбородок. Он невольно улыбнулся. Всё такая же упрямая.

— Кто за? Кто воздержался? — Руки подняли Стебль, Пинс и Хагрид. — Итак, большинство проголосовало за введение кружка по защите. Запишите это в протокол собрания, профессор Вектор.

Септима с демонстративной неохотой чиркнула на листе пергамента несколько слов.

— Теперь обсудим дуэльный клуб. Кто против?

Септима опять подняла руку. Вместе с ней проголосовали Слизнорт, Помфри и МакГонагалл.

— Кто за? Кто воздержался? — Руки подняли те же Стебль, Пинс и Хагрид. — Что ж. Мне это не по душе, но большинством принято решение организовать дуэльный клуб. Так тому и быть. Профессор Гордон, я надеюсь, вы отдаёте себе полный отчёт в том, какую ответственность на себя берёте. Что бы ни произошло, спрашивать я буду прежде всего с вас. Кроме того, я требую, чтобы в дуэльном клубе принимали участие не все студенты, а только те, кто показал себя лучше всех во время дополнительных занятий. И, конечно, посещать эти занятия смогут студенты с пятого курса и старше.

Джим кивнул.

— Справедливые требования, профессор.

— Если позволите, — снова вмешался Вестенра. — Я предлагаю сделать новые кружки обязательными для посещения — иначе какой смысл в нововведениях?

— Я согласна с вами, профессор, — сказала МакГонагалл. — Пересмотрите расписание и выберете такое время, когда все студенты свободны. И ещё одно: я предлагаю перенести матч Слизерина против Гриффиндора на конец месяца, а сейчас провести игру между Хаффлпаффом и Рейвенкло. Вы согласны, мадам Трюк?

— Полностью одобряю.

— А что насчёт инцидента с гостящим в Хогвартсе юношей? — напомнила Септима. — Майкл Корнер, кажется… Так, профессор Флитвик?

— Так. С ним всё в полном порядке.

— Но вы выяснили, что произошло? — не отставала Септима. — Почему он оказался без сознания посреди коридора?

— Мы полагаем, что это проделки Пивза. Мисс Грейнджер придерживается той же версии.

— И мисс Грейнджер ничего не добавила к своему рассказу?

Джим понял, к чему она клонит, и решил вмешаться.

— Я лично беседовал с мисс Грейнджер. Она ручалась, что Малфоя и близко не было на том этаже. Он действительно ушёл с бала раньше, но отправился в подземелья. Мисс Гринграсс и мистер Забини подтвердили, что он пожаловался на головную боль. Если в их показаниях ещё можно было бы усомниться, то в словах мисс Грейнджер я уверен на все сто. К тому же, насколько мне известно, со стороны Малфоя не было зафиксировано никакой подозрительной магической активности.

Септима злобно сверкнула на него глазами.

— Благодарю за работу, профессор Гордон, — сказала МакГонагалл. — Профессор Вестенра, профессор Гордон, подготовьте расписание ваших новых объединений и предоставьте мне сегодня не позднее ужина. Всем спасибо. Септима, задержитесь, пожалуйста, на пару слов.

Профессора и работники Хогвартса покинули кабинет, обсуждая результаты собрания. Джим оглянулся на пороге. Септима внимательно слушала указания МакГонагалл и как будто не заметила его внимания. Только Джим прекрасно знал, что это притворство.

Оказавшись возле горгулий, он поколебался мгновение и всё-таки остался ждать.

Септима появилась спустя почти четверть часа. Увидев Джима, она выразительно закатила глаза и хотела пройти мимо, но он остановил её взмахом руки.

— Один вопрос! Зачем ты начала настаивать на разборках в инциденте Майкла Корнера?

— То есть ты всё-таки признаёшь, что это не простая случайность? Он пострадал от чьих-то рук.

— И под этими руками ты, конечно, подразумеваешь Драко Малфоя, — он не спрашивал, а утверждал.

— Странно, что это пришло в голову только мне. Видимо, я одна во всём замке помню, что творилось летом. Ты думаешь, он всё забыл? Этот твой Малфой, с которым ты носишься, как дракониха с яйцом. Только благодаря твоему покровительству он избежал наказания после наглой речи в вестибюле. Я уверена, что и за нападением на Майкла Корнера тоже стоит Малфой, а Гермиона Грейнджер его покрывает.

— Чепуха! Зачем ей покрывать Малфоя? И потом, никаких сигналов о том, что он использовал запрещённую ему магию, не поступало. Не веришь — спроси у МакГонагалл. Драко Малфой тут ни при чём.

— Конечно ни при чём. — Её губы презрительно искривились. — Сын распрекрасной Нарциссы Блэк никогда ни в чём не виноват, верно?

— Так вот оно что… — Джим устало вздохнул. — Слушай, я знаю, ты злишься. И не только потому, что в то время я… Да Мерлина ради, это было двадцать пять лет назад! Проблема же не в ней, правда? И не в её сыне. Проблема в том, что я заявился сюда и отнял у тебя деканство. — Он взял её за плечи и заглянул в глаза; Септима не отстранилась, только заметно напряглась. — Но разве не ты предлагала мне эту работу? Разве не ты всё лето уговаривала меня оставить Аврорат, не рисковать жизнью и занять должность профессора в Хогвартсе? Это было твоей идеей. Только поэтому я сейчас здесь!

— Да, уговаривала, — ответила она, голос дрогнул. — Но ты пришёл не потому, что я тебя попросила. Ты пришёл, потому что твой друг Кингсли отстранил тебя от работы. У тебя попросту не оставалось выбора.

Джим грустно улыбнулся.

— Порой мне кажется, что у меня никогда по-настоящему не было выбора.

Она покачала головой; глаза странно блеснули в свете горящих факелов.

— У тебя он был. Только выбирал ты всегда неправильно.

Септима отступила, так что его руки соскользнули с её плеч, и покинула коридор, оставив Джима безуспешно пытаться проглотить вставший поперёк горла ком.

* * *

Когда во время завтрака в понедельник МакГонагалл поднялась со своего места за преподавательским столом, ей даже не пришлось просить о минуте внимания: зал в едином порыве затих.

Всё воскресенье студенты гадали, чем ответит администрация. Отнятые баллы были отсчитаны, так что теперь Гриффиндор оказывался на третьем месте, а Хаффлпафф — на четвёртом. Радовало то, что Слизерин по-прежнему прилично уступал Рейвенкло. Однако более никаких мер предпринято не было, и именно это всех насторожило. Студенты ходили тише воды, стараясь не попадаться на нарушениях правил. Трейси Девис не появлялась всё воскресенье, а сегодня сидела за столом, бледная, как привидение.

— Всем доброго утра. Как вы знаете, в субботу кто-то прислал одной из учениц школы заколдованное украшение и вопиллеры с оскорблениями. Виновные ещё не найдены, однако профессор Флитвик продолжает расследование, так что можете быть уверены: тот, кто учинил эту… шутку, понесёт наказание. — МакГонагалл строго обозрела зал, как будто ожидала, что сейчас же из-за столов поднимутся виновные и принесут извинения. — Администрацией школы было принято решение ввести ещё два кружковых объединения: литературный клуб и кружок по защите от Тёмных искусств. — По залу пробежал ропот: не такого исхода ждали студенты! — Кружок по защите от Тёмных искусств могут посещать только учащиеся с пятого по седьмой курс. — Послышались недовольные и расстроенные вздохи. — Ученики с первого по четвёртый курс обязаны посещать литературный клуб. Старшие курсы имеют право выбрать одно или оба объединения. Первое занятие кружка по защите состоится в следующий понедельник в три часа дня. Желающие должны записаться у профессора Гордона до пятницы. Тот, кто желает посещать литературный клуб, записывается у профессора Вестенры. Расписание клуба появится на доске в гостиных. Также было решено перенести матч между Слизерином и Гриффиндором на конец месяца; игра Рейвенкло против Хаффлпаффа, соответственно, состоится в начале ноября.

МакГонагалл опустилась на своё место. Ученики ещё с минуту сидели в молчании, переваривая информацию, а потом заговорили все разом. Младшие курсы возмущались, почему их не допустили до кружка по защите, а старшие — тем, что их обязали посещать новые кружки, вне зависимости от их желания и предпочтений. В школе было достаточно студентов, у которых ни литературный клуб, ни защита от Тёмных искусств интереса не вызывали. И только члены гриффиндорской команды по квиддичу вздохнули с облегчением, а Фэй выразила надежду, что хотя бы теперь Джинни немного успокоится.

По дороге в класс нумерологии Гермиона случайно подслушала разговор группы старшекурсников Рейвенкло.

— Если бы не та выходка на балу, нам бы не навязали очередные кружки.

— Скорее бы нашли тех, кто это сделал. Надеюсь, их хорошенько накажут.

— Кто их просил вступаться за Гермиону Грейнджер!

— А может, она сама и науськала? Как думаете?

— Вряд ли. Гермиона не стала бы так поступать.

— Слышали о том случае с оскорблением на собрании старост?

— Я там была. Она сказала, что со вторым могла бы поспорить, а на… хм… грязнокровку вообще никак не отреагировала.

— Странно, не находите? Как будто она знала, что отомстит позже.

— Не думаю. Зачем ей устраивать головную боль самой себе? Не похоже, чтобы она была в восторге от такой поддержки…

Студенты свернули за угол, и разговор потонул в гуле толпы. Выходит, кто-то подозревает её в подстрекательствах? Плохо. Скорее бы посмотреть в глаза виновникам и отчитать за шутку, не только вышедшую за рамки, но и подрывающую её авторитет старосты школы.

После нумерологии в расписании у Гермионы стоял пустой урок. Обычно она занималась домашней работой или дополнительным чтением, но сегодня у неё были другие планы.

Мимо пробежал мрачный как туча Тобин. Только вчера вечером Гермиона узнала, что в драке обвинили его и собирались даже временно исключить из команды по квиддичу. Если бы не её заступничество, так бы и случилось. Джулиан сейчас находился в лазарете. Она не знала, что произошло после её ухода, но своими глазами видела, что именно Джулиан спровоцировал драку. Тобин тоже виноват — он поддался, но валить всё на него было неправильно. Гермионе удалось доказать вину обоих, но Джулиан отделался более мягким наказанием — ведь ему досталось сильнее.

Вчера её не пустила Помфри, но сегодня Гермиона во что бы то ни стало намерена попасть в лазарет и высказать Джулиану всё, что думает о его дурацких выходках! Мадам Помфри действительно оказалась не против её визита, но, словно учуяв воинственный настрой, предупредила, чтобы Гермиона помнила, где находится.

— Разумеется, мадам Помфри, — вежливо ответила та. — Можете не волноваться, нам просто нужно кое-что обсудить.

Смерив её подозрительным взглядом, Помфри удалилась в свой кабинет.

Гермиона сделала глубокий вдох и направилась к единственной занятой койке. Джулиан делал вид, что не заметил её, а когда она подошла, состроил удивлённое выражение.

— Вот так сюрприз! Рад, что ты решила меня проведать. Как видишь, твой дружок неплохо меня разукрасил, так что…

— Чего ты пытаешься добиться?

Джулиан смолк, изумлённый резким тоном.

— Я пытаюсь добиться? — Он устремил на Гермиону обиженно-недоумённый взгляд. — Позволь напомнить, что именно Галлагер отправил меня в лазарет, не говоря уже о том, что ты явно симпатизируешь ему, а он этим пользуется. Он манипулирует тобой, а ты словно ничего не замечаешь, в то время как я говорю всё открыто и прямо, но ты…

Гермиона закатила глаза. Снова бесконечное «Я, непонятый и оскорблённый, против всех во главе с подлым Тобином Галлагером»!

— Мне всё это надоело, Джулиан. Ты правда не видишь, как выглядишь со стороны, или притворяешься?

— Всё ещё не понимаю, к чему ты клонишь.

Гермиона поражённо покачала головой.

— Поверить не могу. Ты даже не осознаёшь, как влияешь на окружающих? Как подавляешь, унижаешь и оскорбляешь других.

— Если ты о Галлагере, то он…

— Я говорю не о Тобине, а о себе! — воскликнула Гермиона и тут же спохватилась: нельзя вести себя слишком громко. — Ты не знаешь меня и знать не хочешь. По-твоему, я должна быть глупой, слезливой и нерешительной. Но такая трусиха никогда бы не прошла тот путь, который прошла я. Не смогла бы решиться на то, на что решалась я. Не вынесла бы то, что пришлось вынести мне. Ты говоришь, что я нравлюсь тебе, но не пытаешься меня понять. Тебе плевать на мои чувства, на мои желания, на меня саму. И с какой вообще стати ты вдруг обратил на меня внимание?

Джулиан пошёл красными пятнами.

— Можешь задать тот же вопрос своему ненаглядному Тобину! — выпалил он.

— Я отвечу за тебя. Ты заинтересовался мной из-за моей популярности. Но я не пустоголовая дурочка, какой ты меня считаешь, и пары самовлюблённых ухмылок недостаточно, чтобы произвести впечатление. Я не трофей и не приз в соревновании. Я живой человек, чего ты до сих пор не заметил.

Ошеломлённый её отповедью, Джулиан молчаливо наблюдал, как она достаёт из сумки нечто завёрнутое в бумагу.

— Забери, — она положила свёрток на тумбу. — Твоя заколка. Я не могу и не хочу иметь у себя эту вещь.

Гермиона ожидала очередного приступа гнева, но Джулиан только растерянно смотрел на свёрток и выглядел… подавленным. Будто не веря, что она могла отказаться от подарка.

Что-то внутри Гермионы дрогнуло, но она не позволила жалости коснуться сердца. Она действительно не хотела больше хранить заколку, чувствуя себя обязанной Джулиану за доверие и откровенность — всё-таки вещь когда-то принадлежала его умершей сестре. Может, конечно, ему и было плевать на бедную девочку или он вовсе выдумал всю историю, чтобы подмазаться, но Гермиона испытывала неловкость всякий раз, когда заколка попадалась на глаза.

— На этом всё, — решительно сказала она. — Удачного выздоровления.

Развернувшись на каблуках, Гермиона стремительно вышла из лазарета, а Джулиан так и не проронил ни слова, потерянно глядя на заколку в своих руках.

* * *

— Девятнадцать приглашений? — округлила глаза Мораг МакДугал. — Шутишь!

— Так говорят, — ответил Нотт, откинувшись на спинку дивана. — Среди них как раз Джулиан Холланд. Понятно теперь, из-за кого они с Галлагером подрались.

— С кем?

— Тот рыжий гриффиндорец, с которым она пришла.

В гостиной Слизерина уже третий день кряду обсуждали произошедшее на балу и, естественно, главную виновницу — Грейнджер. Дафна сидела с недовольным видом, на который, впрочем, никто не обращал внимания. Драко не вникал в обсуждение. Утром сова принесла ему записку с министерской печатью, в которой значились дата и время его свидания с отцом. С самого завтрака он ни о чём больше не мог думать, кроме этой встречи. Драко притворялся, что пишет эссе по трансфигурации, а сам прокручивал в голове их летний разговор и гадал, что скажет ему отец на этот раз.

— Сказали бы мне в девяносто втором, что Грейнджер станет самой популярной и желанной девчонкой в школе, я бы покрутил пальцем у виска, — усмехнулся Блейз.

— Можешь прямо сейчас покрутить, — окрысилась Трейси, на которой лица не было с тех пор, как с её руки сняли змею. — Ты же в восторге от шумихи вокруг этой… пигалицы!

Мораг на правах лучшей подружки принялась успокаивающе гладить её по спине. Трейси только дёрнула плечом в ответ на поддержку.

— Вот в чём твоя ошибка, Трейси, — сказал Нотт, наставительно подняв указательный палец. — Ты слишком эмоциональна. Тебе стоит брать пример с Грейнджер — главного специалиста по самоконтролю всея Хогвартса.

— Твоя болтовня, Нотт, смахивает на попытку усидеть на двух фестралах разом.

— Да ну? Что-то не припомню, чтобы я ратовал за восхождение Тёмного Лорда, войну и геноцид среди волшебников, Трейси.

— Ты ни за что не ратовал, — вмешался Сайлас Коркоран, лениво перелистывая страницы журнала. — Ты сбежал. Как и Забини. Оба вы дали дёру из страны, как только началась заварушка. Так что Трейси права. Вы просто метнулись на другую сторону, когда запахло жареным.

Но, если Сайлас пытался смутить старшекурсников, у него ничего не вышло.

— А ты где был? — насмешливо поинтересовался Блейз. — Давай, похвастай Чёрной Меткой.

Сайлас кисло улыбнулся.

— Может, ты и поддерживал Того-Кого-Уже-Нет, — заговорил Теодор, — но твоего духу в Хогвартсе тоже не было в прошлом году. Все мы себе на уме, каждый со своими притязаниями, но не стоит лицемерить, Сайлас. Не здесь. Не при своих.

Сайлас пожал плечами с деланым равнодушием и вернулся к перелистыванию страниц.

— И что теперь? — ощетинилась Трейси. — Мы всем факультетом дружно пойдём на поклон к победителям? Возложим флаг Слизерина к ногам Грейнджер? Заключим мир и дружбу навек? — Её лицо перекосилось, будто она учуяла самый отвратительный на свете запах. — Омерзительно. Да отцепись же от меня, Мораг!

Нотт расхохотался, запрокинув голову.

— Возложим флаг к ногам? — повторил он сквозь смех. — О Мерлин, Трейси, какой пафос. Дружба навек!

— Признание чьих-либо сильных черт ещё не означает желание заводить дружбу, — любезно пояснил Блейз, в чьих глазах тоже плясала насмешка. — Это же очевидно, Трейси.

Та вздёрнула подбородок.

— С Ноттом давно всё понятно, но ты… Я считала тебя более разборчивым, Забини.

Блейз только развёл руками.

Поняв, что даже Сайлас не желает открыто встать на её сторону, Трейси демонстративно пересела в дальнее от компании кресло с самым высокомерным выражением лица, на какое была способна. Чем вызвала лишь новые смешки у сокурсников. Мораг поколебалась немного, но всё-таки последовала за ней.

— Ей не помешало бы взять пару уроков самолюбия у Грейнджер, — заметил Нотт.

— Да-да, мы поняли, какая Грейнджер замечательная, — не выдержала Дафна. — Может, сменим тему?

Нотт иронично изогнул бровь.

— Осторожнее, Даф, не то кто-то может подумать, будто ты завидуешь.

Она смерила его скучающим взглядом.

— Ты, как всегда, ошибаешься. Дело не во мне, а в том, что Драко ужасно раздражают разговоры о Грейнджер. Верно?

Услышав своё имя, Драко оторвался от ровных строчек эссе и хмуро уставился на компанию.

— Видите? — победно заключила Дафна. — Так что прекращайте мусолить здесь фамилию этой простачки.

— Точно завидует, — пробормотал Нотт; Блейз поджал губы, сдерживая улыбку.

Дафна сделала вид, что не услышала, и прильнула к Драко, которого такой поворот устроил ещё меньше глупой перепалки.

— Скоро я начну думать, что Трейси права. Ты только подумай: всерьёз восхищаться Грейнджер! Я, конечно, понимаю, что сейчас всем охота её обсуждать, но не в слизеринской же гостиной!

— Почему бы тебе не подать всем правильный пример и не перестать самой говорить о Грейнджер?

Вышло гораздо грубее, чем хотелось. Дафна обиделась и даже отсела от него, но у Драко не было ни сил, ни желания мириться. Оставив недописанное эссе, он молча вышел из гостиной. Сунул руку в карман и вытащил смятый кусок пергамента. «Ваша встреча состоится в субботу, седьмого ноября, в одиннадцать часов утра». Что, интересно, понадобилось Люциусу теперь? Прознал о том, что Драко отправили на повторный седьмой курс, и собирается предложить новый план по собственному спасению от тюрьмы?

Перед Главными воротами было слишком много народу, так что Драко решил проветриться в одном из внутренних двориков замка. Они неизбежно навевали воспоминания о летних работах, но вместе с тем напоминали, что испытания остались позади. Проходя мимо галереи арок, он услышал голоса и остановился, когда узнал один из них — голос Грейнджер.

— Я не привыкла к такому количеству внимания.

— Что поделать, — ответил самодовольный мужской голос. — Ты девушка номер один, вот уже и подрались из-за тебя.

— Не напоминай, Захария, — укоризненно отозвалась Грейнджер. — Знаешь, все эти подарки и записки… Так глупо. В них же нет ничего настоящего. Им нравлюсь не я, а моя популярность. Чувствую себя, как Гарри.

— Ты и сама по себе ничего. Ладно, мне пора. Увидимся позже.

Драко шагнул в тень, чтобы упомянутый Захария его не заметил.

Грейнджер сидела на каменном парапете — он едва ли не впервые видел её не занятой спасением мира, наведением порядка или выполнением домашней работы, — но при его появлении тут же встала; лицо приобрело настороженное выражение.

— Малфой? Что ты здесь делаешь?

— Хочу убедиться, что ты выполнила обещание.

Грейнджер приподняла подбородок, словно её задело то, что Драко мог усомниться в ней.

— Можешь не волноваться. Я держу слово.

— Отлично, — кивнул он с удовлетворённой улыбкой.

— Почему ты так себя ведёшь?

Драко вопросительно вскинул бровь.

— Как?

— Вызывающе. Ты получил шанс начать всё сначала, тебе выдали кредит доверия, и что ты делаешь? Постоянно привлекаешь к себе внимание, испытываешь терпение… Ты избежал Азкабана, получил назад палочку, вернулся в Хогвартс, и вместо того, чтобы сидеть и не высовываться, поступаешь глупо и необдуманно. Разве жизнь ничему тебя не научила?

Драко скрестил на груди руки.

— И какие же мои поступки ты сочла глупыми и необдуманными, Грейнджер? Когда я решил защититься, вывернув наизнанку лицемерие администрации школы? А с чего, позволь спросить, ты взяла, что я буду сносить всё так же легко, как летом?

— Как раз летом ты вёл себя адекватно положению.

— Положению? — с ироничной усмешкой повторил Драко. — Я целый месяц отсидел в камере, прошёл суд и исправительные работы. Мой отец почти в тюрьме, и моё слово ничего не стоит. Вполне достаточное наказание. Спешу тебя огорчить: я не намерен сидеть тихо, как домовой эльф. Я есть, Грейнджер, здесь, прямо перед тобой. Перед всеми вами, нравится вам это или нет. Я отвоёвываю своё место в новом мире — дюйм за дюймом. Да, я рискнул и выиграл: меня наконец-то оставили в покое.

— Однажды твой риск может не оправдаться, — упрямо возразила Грейнджер.

— Я не собираюсь останавливаться. Не делай такое лицо. Ты поступила бы так же, победи в войне другая сторона. Да, мне предоставили шанс начать всё заново, и я хочу им воспользоваться. Уже пользуюсь. Потому что жизнь научила меня, что довольствоваться малым — не лучший вклад в будущее. Всегда нужно стремиться к большему.

Ей оказалось нечего ответить.

— Ах да, — пользуясь её замешательством, лениво добавил он. — О том, что я сказал тогда в библиотеке. Я серьёзно, Грейнджер. Не подходи ко мне. Дополнительные занятия кончились. Нас больше ничто не связывает.

* * *

Виновных в жестокой шутке над Трейси — трёх шестикурсниц Хаффлпаффа и Рейвенкло — вычислили через три дня после Хэллоуина. МакГонагалл провела с ними долгую беседу за закрытыми дверьми учительской в присутствии деканов. Девушки получили строгое взыскание, отработку и лишение баллов. Но сильнее всего досталось ученице с Рейвенкло: старшекурсники, недовольные тем, что их обязали посещать ещё один кружок, объявили несчастной девушке настоящий бойкот, и это стало куда более серьёзным наказанием, чем выволочка от директора.

Как бы Гермиона ей ни сочувствовала, она не могла не сказать своё слово, поэтому собрала всех троих в пустом классе и, к их глубочайшему удивлению и обиде, отчитала.

— Но мы же поддержали тебя! Знаешь, как трудно было достать змею и протащить в Хогвартс?

— Удивительно, что трудность в поиске и доставке змеи — единственное, что вас беспокоит, — сурово проговорила Гермиона. — Вы не думали тогда — и не думаете сейчас — о том, насколько это опасно. Девис могла пострадать.

— Да ничего бы с ней не случилось. И вообще, она это заслужила!

Гермиона разочарованно покачала головой.

— Надеюсь, однажды вы увидите разницу между отчаянными попытками обратить на себя внимание и действительно опасными шутками. Вам пора на отработку.

Раздосадованные девушки покинули кабинет. Гермиона надеялась, что усилия не пропадут даром. Было бы нечестно выговаривать девчонкам при всех — их достаточно наказали, чтобы ещё унижать в присутствии других учеников, — но и молчать тоже было бы ошибкой. Она должна была дать понять, что ей такая помощь не нужна.

Выйдя из класса, Гермиона наткнулась на Трейси Девис собственной персоной.

— Девис, — кивнула Гермиона сухо.

— Если ты ожидаешь благодарности, то можешь забыть, — проигнорировав приветствие, прошипела та.

— Я ничего не жду. У меня свои причины, тебя никак не касающиеся. На твоём месте мог быть кто угодно.

Она попыталась пройти, но Девис надвинулась на неё, загородив дорогу.

— Мне не нужна твоя защита, поняла?

Гермиона посмотрела ей в лицо, осознав, что Девис выше почти на голову. Она устало выдохнула.

— Девис, послушай…

— Нет, это ты послушай, маленькая магловская выскочка. Можешь прикидываться сколько угодно, но я знаю, что это твоих рук дело! И я предупреждаю тебя…

— Ты мне угрожаешь? — холодно перебила Гермиона.

— Можно и так сказать, — осклабилась Девис. — Что, испугалась? Гадить исподтишка, чужими руками — это ты умеешь.

— Ты меня с кем-то перепутала. Прости, но мне некогда выслушивать подобную чушь. Всего хорошего.

Гермиона обошла Девис, ловко отмахнувшись от руки, которой та пыталась поймать её за рукав.

— Тупая лохматая выдра! — выплюнула Девис ей в спину.

В библиотеке было тихо и спокойно — как раз то, что сейчас нужно. За одним из столов, покачивая закинутой на колено ногой и накручивая на палец прядь волос, сидела Мораг МакДугал — извечная спутница Трейси Девис. Гермиона вспомнила выкрикнутые ею слова. Какая глупость… Магический мир пережил войну и террор, а на уме у них по-прежнему лишь детские оскорбления. Мелкая? Рост и впрямь невысокий. Выскочка? Лохматая? Кому-то зависть покоя не даёт. Магловская? Повод для гордости. Тупая? Просто смешно. Ну а выдра… Интересно, Девис в курсе, какой у неё Патронус, или просто пальцем в небо попала?

Мимо прошествовала Дафна Гринграсс. Очевидно, МакДугал ждала именно её. Появление Гринграсс напомнило о Малфое. Их вчерашний разговор не выходил из головы весь вечер. Он прав в том, что не стоит довольствоваться малым, и она бы солгала, начав спорить. В случае победы тёмной стороны она не стала бы отсиживаться в подполье, а постаралась отвоевать хотя бы небольшой кусочек пространства вокруг себя. Но в одном он ошибся: их невозможно сравнивать. Ведь, в отличие от Малфоя, выбравшего сторону властолюбцев, Гермиона сражалась за свободу.

Но вообще-то он не смог бы понять, что она имела в виду, говоря о необдуманности, ведь Гермиона стёрла ему воспоминания о самом глупом его поступке. А Малфой явно почувствовал себя гораздо увереннее, когда смог втихаря сварить Оборотное зелье под носом у администрации, иначе не вёл бы себя с ней так заносчиво.

Что ж, похоже, пора вернуть его с небес на землю.

* * *

В день, когда должен был состояться матч Рейвенкло против Хаффлпаффа, Драко отправился на встречу с отцом. Он не видел его больше двух месяцев, но не чувствовал ни тоски, ни тревоги, ни даже малейшего волнения. Только досаду от того, что Люциус вновь выдернул его ради своих прихотей.

Привычный путь до Министерства прошёл в раздумьях о предстоящем неприятном разговоре, а в том, что разговор будет неприятным, Драко ни капли не сомневался. Когда он в сопровождении очередного аврора добрался до комнаты допросов номер пять, их уже встречал Хоггарт.

— У вас…

— Пятнадцать минут, — кисло улыбнулся Драко. — Я помню.

Хоггарт жестом велел ему войти. Дверь захлопнулась за спиной гораздо громче, чем следовало, но Драко едва ли обратил на это внимание.

Люциус уже был здесь.

— Ты опоздал. Я начал волноваться.

Ни приветствия, ни расспросов о делах. Словно он вызвал сына к себе в кабинет и теперь сердился на его пренебрежительное отношение к пунктуальности. За эти два месяца отец изменился в худшую сторону: похудел, осунулся и имел вид глубоко затравленного человека. Драко сел напротив, сложив руки на груди.

— Здравствуй, отец. Ты хотел меня видеть?

Люциус не ответил, рассматривая его лицо. Возможно, пытался понять, каким стал его сын за эти недели, а возможно, хотел вывести из равновесия. Всё это одинаково не волновало Драко. Он хотел знать только одно: зачем он здесь.

— Эта причёска тебе идёт, — наконец произнёс Люциус. — Теперь ты ещё меньше похож на меня. Ты поэтому подстригся? Чтобы избежать сходства?

— Мне никогда не нравились длинные волосы, — ответил Драко. — Так зачем я здесь?

— Странный вопрос от сына. Разве ты не рад встрече? Мы давно не виделись…

— Зачем я здесь?

Люциус укоризненно покачал головой.

— Ладно, — сменил тему Драко, — я задам другой вопрос. Ты уверял, будто не знал, что Тёмный Лорд был полукровкой. Но разве Поттер не говорил об этом? Ваша операция в Отделе тайн, — напомнил он.

— Мерлина ради, Драко, никто не воспринял его лепет всерьёз. Никому и в голову не пришло слушать загнанного в угол Поттера. К чему эти расспросы? Впрочем, раз уж ты сам об этом заговорил…

В один миг всё изменилось. Тон, поведение, взгляд. Люциус опёрся на стол локтями и склонился к Драко. Его глаза заблестели.

— Ты помнишь, о чём я говорил летом? Думаю, теперь, когда ты вернулся на учёбу, ты понял, как важно иметь хорошие связи. Было бы полезно использовать наше знакомство… твоё знакомство с Поттером и компанией. До меня здесь не доходят новости, так что я не в курсе…

— Поттера нет в Хогвартсе, — холодно перебил Драко; он понял, к чему клонит отец, понял главную причину встречи, и ему стало противно. — Уизли, слава Слизерину, тоже.

Люциус задумался.

— Не сказать, что я удивлён. Умом они не блещут. К слову об уме, как насчёт их подружки? Грейнджер, кажется.

Драко сжал пальцами плечо.

— Что насчёт Грейнджер? — сквозь зубы процедил он.

— Она в Хогвартсе?

— И?

— Я так и думал. Разумеется, мисс Грейнджер вернулась, чтобы закончить школу как полагается. — Люциус довольно улыбнулся, сцепил пальцы и воззрился на Драко.

— Что?

— Какие между вами… хм… взаимоотношения?

— Между нами нет никаких взаимоотношений!

— Очевидно, нет, — кивнул Люциус. — Сделай так, чтобы были.

Драко оторопел.

— Прости, что?

— Сделай шаг к сближению. Грейнджер гр… я хочу сказать, мисс Грейнджер маглорождённая, к тому же близкая подруга Поттера. Бьюсь об заклад, в школе она звезда. Ты должен найти к ней подход. Я надеялся, что ты и сам додумаешься.

Драко не верил своим ушам. Он подозревал, что отец выдаст нечто подобное, и всё равно оказался не готов.

— Додумаюсь до чего? Прыгать вокруг неё всем на потеху?

— Не прыгать! — прошипел Люциус. — Наладить нейтралитет — вот всё, что нам сейчас нужно. Подобраться к Грейнджер гораздо проще, чем к Поттеру. Она лояльнее, к тому же девчонка. Скажи пару дежурных фраз о раскаянии, и она у тебя в кармане.

Драко хотел отстраниться, но отец схватил его за руку и притянул ближе к себе.

— Ты должен сделать это, Драко.

— Я ничего тебе не должен! Ты больше не заставишь меня выполнять грязную работу! — Он попытался вырвать руку, но Люциус держал на удивление крепко.

— Ты меня не слушаешь, — угрожающе тихо заговорил он — такого тона Драко не слышал от отца очень, очень давно; такого Люциуса Малфоя уважали и боялись когда-то. — На кону репутация семьи Малфой. Нравится тебе это или нет, но ты всё ещё мой сын. Пока я жив, я буду бороться за себя, и ты мне поможешь. Потому что ты — Малфой, моя плоть и кровь. Мой наследник. Ты должен, и ты сделаешь это. Ради нашей семьи.

Драко почувствовал, как из глубин поднимается волна протеста. Он с силой дёрнул руку, наконец вырываясь из стальной хватки отца.

— Нам не нужна дружба, всего лишь отсутствие конфликта между сторонами, — продолжал Люциус. — Сделай это, и к Рождеству я окажусь на свободе.

Драко склонился к нему и произнёс, чеканя каждый слог:

— Ради тебя, отец, я и пальцем не шевельну.

Люциус побледнел.

— Да как ты…

— Когда-то я был готов на всё. Я принял Метку, стал Пожирателем смерти, вызвался доказать Лорду, что Малфои ещё чего-то стоят, — только для того, чтобы оправдать твой провал в его глазах!

— Нет, сын. Ты сделал это для себя. Ты хотел этого. Ты стремился показать себя, доказать свою значимость. Тебе нравилось…

— Да, я хотел, чтобы меня уважали! — рявкнул Драко, ударяя кулаком по столу. — Хотел, чтобы моё имя что-то значило! Но тебе никогда не понять разницу между истинным и купленным уважением. А теперь весь магический мир узнает, что великий и ужасный Люциус Малфой на самом деле трус и лизоблюд!

— Вот, значит, что ты задумал. — Люциус смерил его оценивающим взглядом. — Моё имя висит на тебе как стофунтовый груз, и ты решил избавиться от меня? Хочешь выставить себя жертвой, не так ли? Бедный, лишённый выбора богатенький мальчик, взращенный отцом-тираном. Я должен был догадаться, что яблоко от яблони упадёт не слишком далеко.

Драко вскочил, взбешённый, чуть не повалив стул, а отец продолжал, буравя его взглядом таких похожих на его собственные серых глаз:

— Сын преуспевающего чистокровного волшебника — тебе не на что было жаловаться. Твоя жизнь была беззаботна и прекрасна. Ты пользовался благами, которые я давал тебе, а теперь, когда я стал бесполезен, обрушил на меня шквал обвинений и упрёков. — Люциус поднялся. — Одно ты должен знать. Может, я не был идеальным отцом, но я делал всё на благо семьи. На благо сына, который не в состоянии этого оценить!

Драко направился к двери. Взявшись за ручку, машинально, с какой-то странной надежной обернулся. Люциус замер у стола восковой статуей. В эту секунду он как будто напомнил себя прежнего: уверенного, гордого, спокойного, только истрёпанного войной и заточением.

На мгновение Драко заколебался.

— Ты мог отказаться от этого свидания, — сказал Люциус, будто уловив это мимолётное сомнение. — И всё-таки ты пришёл.

— Да, — нехотя ответил Драко. — Я пришёл. Потому что надеялся услышать… — Он осёкся. — Не важно.

Губы Люциуса искривила усмешка.

— Беги, Драко. Ты можешь оставить меня здесь, но я всегда буду частью тебя. Ты — Малфой. И это неизменно.

Драко распахнул дверь и молча вышел из допросной. Одного лишь призрака из прошлого оказалось недостаточно, чтобы забыть, в кого превратился отец после войны.

К моменту возвращения Драко в Хогвартс унылый матч успел кончиться. О скучности игры ему поведал Теодор за столом в Большом зале во время обеда. По поводу его исчезновения после завтрака он не расспрашивал, и Драко был благодарен ему за тактичность. Зато Дафна таким ценным качеством похвастаться не смогла.

— Куда ты подевался утром?

В голосе явно звучала обида. Драко едва сдержался, чтобы не нагрубить ей. Он пребывал в наисквернейшем расположении духа, чего словно бы совершенно не замечала Дафна.

— У меня были дела.

— Ясно.

Драко сжал вилку в кулаке. Он хотел, от души хотел оставить её реплику без внимания, но внутри клокотал коктейль из гнева, разочарования и обиды, так и подначивая ввязаться в ссору.

— Что «ясно»? У меня не может быть своих дел? С каких пор я стал обязан докладываться о каждом своём шаге?

— Ничем ты мне не обязан, — отозвалась Дафна, с надменным видом накладывая рагу.

— Тогда в чём проблема?

— Никаких проблем. У тебя были дела — я поняла. Делай что хочешь, не смею мешать.

— Драккл подери, Даф, ты хочешь поругаться?

— По-моему, это ты горишь желанием.

— Тогда перестань действовать мне на нервы своими глупыми обидами!

Её рука дрогнула, и часть рагу оказалась на столе.

— Глупыми обидами?.. Отлично! — Она со стуком поставила тарелку. — Спасибо, что сообщил. В следующий раз буду знать, что моя забота тебе даром не нужна.

Дафна выскочила из-за стола и выбежала из Большого зала.

Драко отшвырнул вилку и прижал к лицу ладони. Что за идиотский день?! Всё ни к чёрту. Он посмотрел на остатки обеда. Аппетит пропал окончательно. Драко вдруг поймал на себе чей-то заинтересованный взгляд. Грейнджер и не думала отворачиваться. Она продолжала беззастенчиво рассматривать его, будто он был не живым человеком, а занятной зверушкой. Почувствовав очередной прилив раздражения, Драко направился к выходу.

Он не знал, где ему сейчас было бы лучше, поэтому просто шёл, куда глаза глядят. Благо теперь он мог ходить, где вздумается, без опаски влипнуть в конфликт. Он не солгал Грейнджер тогда: его в самом деле оставили в покое.

Драко сжал кулаки. Опять Грейнджер! Чёртова Грейнджер повсюду, даже в его мыслях сейчас, когда он, казалось, занят совершенно другим. Хотя… почему другим? Разве отец не предложил ему найти к ней подход? Драко чуть не расхохотался, представив, как ловит Грейнджер за локоть на выходе из Большого зала и, состроив повинное выражение, сообщает, как ему жаль, что он был такой скотиной все эти годы. О да, это стоило бы сделать только ради того, чтобы увидеть её вытянувшуюся физиономию. Такое событие взорвало бы Хогвартс!

Драко резко остановился. Чуткий слух, развившийся за последние два года, его не подвёл: он действительно уловил чьи-то шаги. Вот только почему его это взволновало? Какая ему, к дракклу, разница, кто бродит по замку в тех же коридорах, что и он? Ему нет дела ни до кого из этих жалких…

— Грейнджер. — Её фамилия сорвалась с губ сама собой.

«Скажи пару дежурных фраз о раскаянии, и она у тебя в кармане».

— Кажется, я сказал тебе держаться от меня подальше.

Она насмешливо вскинула бровь.

— В чём дело, Малфой? Беспокоишься о слухах?

«Что такое, Драко? Немного пообщался с ней и уже считаешь её красоткой?»

Он мотнул головой, прижав палец к занывшему виску.

— Я не считаю… — Драко осёкся. — Мне плевать, что думают остальные, Грейнджер. Отвяжись.

— Раз тебе всё равно, то какая разница, если нас увидят?

«Ваше общение становится уж больно заметным».

— Впрочем, я могу прислать тебе записку.

«Вы уже и записочками обмениваетесь?»

Грейнджер продолжала что-то говорить, но его слух заполнился гулом голосов, всплывающих из глубин памяти, приносящих с собой тупую пульсирующую боль в висках. Боль, с каждым отголоском чужих слов делавшуюся всё невыносимей. Он зажмурился.

«Я не укрывала тебя…»

«Сделай шаг к сближению…»

«Вы в последнее время часто сталкиваетесь».

«Я заметил, что вы стали общаться…»

«Сделаешь это, и все узнают твою тайну!»

Драко распахнул глаза. Быстрее, чем успел сообразить, он схватил Грейнджер и с силой впечатал в каменную стену. Волшебная палочка нацелилась ей прямо в лицо.

— Что ты со мной сделала?

Собственный голос показался чужим.

Всего на пару секунд, но страх отчётливо отразился в широко распахнутых карих глазах.

— Ну! — рявкнул Драко. — Говори!

Грейнджер вдруг нахально улыбнулась.

— Догадался, значит? Я удивлена. Думала, это случится гораздо позже.

— Грейнджер, я не шучу. Какого чёрта всем кажется, будто нас что-то связывает? Почему при мыслях о тебе в висках пульсирует? И на балу… ты сказала о моей тайне…

Он приподнял её подбородок кончиком волшебной палочки; между их лицами почти не осталось воздуха.

— Ты стёрла мне память.

Грейнджер снова улыбнулась. Нагло. Дерзко. Самоуверенно.

— Да, Малфой. Я кое-что стёрла из твоей памяти. Кое-что, о чём тебе знать не следовало. — Она перестала улыбаться. — Я всё знаю. О зелье и о твоём плане покинуть Хогвартс, чтобы отправиться в мэнор.

Драко почувствовал, как сохнет в горле. Грейнджер отпихнула его — не слишком сильно, но этого хватило, чтобы он отступил назад.

— Я требую, чтобы ты избавился от зелья, иначе я донесу декану. И директору. И самому министру магии. Я серьёзно, Малфой. Даю тебе сутки. Время пошло. До завтра зелье должно быть уничтожено.

До гостиной Слизерина Драко добрался на автомате. Кажется, на диване возле камина Дафна делала вид, что читает журнал. Кажется, Блейз что-то спросил у него. Кажется, под ноги ему подвернулся какой-то первокурсник, об которого он чуть не споткнулся. Ничего не замечая, Драко вошёл в спальню и закрыл дверь. В голове творилось безумие. Он медленно опустился на кровать, ошеломлённый внезапной догадкой и ещё больше — правдой. Грейнджер стёрла ему память.

Грейнджер. Стёрла. Ему. Память.

Теперь всё вставало на свои места. Шутки Теодора, обиды Дафны, выводы Гордона. Головная боль. И тревога, которую он начал испытывать в присутствии Грейнджер. Тревога, злость, раздражение, страх… Она стёрла его воспоминания, но не чувства.

Значит, Грейнджер вздумала действовать его же методами? Она слишком много о себе возомнила! Драко принялся мерить комнату шагами. Что-то в её поведении не давало ему покоя. Она сказала, что донесёт, если он не избавится от зелья. Почему? Зачем угрожать, если можно сразу рассказать обо всём МакГонагалл? Грейнджер блефует, надо только понять, почему. Должна быть причина. Может, она чего-то боится?

Это наводило на интересные мысли.

Драко выкатил из-под кровати свой чемодан, откинул крышку и внимательно осмотрел содержимое. Нужно искать. Он должен был оставить себе какую-то подсказку. После всего, что ему пришлось пережить, он не мог хранить информацию только у себя в голове.

Особенно если эта информация настолько ценна, чтобы вынудить правильную Гермиону Грейнджер пойти на шантаж.

* * *

Малфой прислал записку гораздо раньше, чем она рассчитывала. Практически сразу после ужина, успев только заскочить к профессору Вестенре за расписанием литературного кружка, Гермиона отправилась в зал наград — едва ли не единственное место в Хогвартсе, где можно беспрепятственно поговорить без чужих ушей в любое время суток.

Предложение Малфоя о встрече удивило. Почему было просто не сообщить о конечном результате в той же записке, использовав шифровальные чары или чары самоуничтожения, как он уже сделал однажды? Хочет поторговаться? Что ж, к этому она тоже готова. Малфой дал понять, что он не из тех, кто так просто сдаётся.

Тем хуже для него.

В ожидании Гермиона прогуливалась по залу, с интересом читая имена, выгравированные на кубках, серебряных тарелках и красивых досках. В этом зале — вся история Хогвартса, начиная с основания.

Обойдя зал, она приблизилась к единственному свободному столу. Сюда в начале сентября Рон швырнул письма с приглашениями в команду. Обида жгла до сих пор. Обида за слова, так жестоко брошенные Роном… И так нагло подслушанные Малфоем. Сейчас на столе покоилась только шкатулка с серебряной крышкой. Гермиона взяла её в руки. Шкатулка оказалась тяжёлой и холодной на ощупь. Гермиона попыталась открыть её, но крышка не поддалась. Похоже, заперта на ключ. Замочная скважина имела очень необычную форму. Форму буквы «Б».

— Как странно…

Разве бывают ключи в форме буквы «Б»?..

— Удивительно, не правда ли?

Она вздрогнула и обернулась.

— Малфой.

— Не открывается? — любезно уточнил тот и протянул руку.

Гермиона нехотя положила шкатулку на его раскрытую ладонь.

— У замочной скважины любопытная форма, — продолжил он тоном светской беседы. — Разве существуют на свете ключи в форме буквы «Б»?

По спине пробежала стайка мурашек. Он что, залез к ней в голову? Или она произнесла вслух? Малфой тем временем без видимого труда откинул крышку. Даже щелчка не последовало. А в мозгу у Гермионы вспыхнула выгравированная в серебре надпись, на которую она почему-то не обратила должного внимания: «Toujours pur».

«Чисты навек».

Девиз благороднейшего и древнейшего семейства Блэков. Вот откуда такая странная форма у замочной скважины. Понятно теперь, почему ей не удалось открыть шкатулку. Это фамильная ценность. Как она оказалась на этом столе?..

— Да, Грейнджер, шкатулка открывается только мне. Удобно, верно? Я могу хранить в ней самое ценное, самые главные тайны, не боясь, что кто-нибудь до них доберётся.

На ум почему-то пришёл медальон Салазара Слизерина, который открывался только тому, кто говорил с ним на змеином языке. Гермиона передёрнула плечами и нахмурилась.

— Это всё весьма познавательно, но я здесь не для того, чтобы выслушивать твоё хвастовство о семейных реликвиях. Ты выполнил условия?

Малфой пропустил её вопрос мимо ушей и вынул из шкатулки сложенный вдвое лист пергамента.

— Знаешь, что это, Грейнджер? Рецепт Оборотного зелья. Здесь не хватает одного ингредиента. Я о нём начисто забыл, представляешь? Потом, конечно, вспомнил… когда перешёл от мыслей к делу. До сих пор в голове не укладывается, как я мог так рисковать, открыто заказывая ингредиенты по почте? В моём положении привлекать к себе внимание подобным образом было крайне глупо. А водоросли? Где же я их взял? — Он сделал вид, что задумался.

— Малфой…

— Стащил у Слизнорта? Заказал по почте? Всё может быть. Но почему же я никак не могу вспомнить подробностей? Почему всякий раз, когда в голове у меня мелькает мысль о том, как я раздобыл всё необходимое, я не успеваю даже осознать её. Что-то сбивает меня с толку. Некий блок в моём сознании, мешающий сосредоточиться.

Он присел на край столешницы с видом хозяина положения. Выражение его лица совершенно не понравилось Гермионе.

— Очевидно, потому что ты стёрла из моей памяти воспоминания о том, как помогла мне.

Гермиона отступила на шаг, нащупывая в складках мантии волшебную палочку.

— Зачем ты всё это говоришь?

Малфой бросил рецепт зелья на стол.

— Прочти. Уверен, тебе понравится.

Она посмотрела на пергамент. Происходящее напоминало дурной сон. Она взяла шершавый листок и, поймав спокойно-выжидающий взгляд Малфоя, развернула. Глаза быстро бегали по строчкам. Он явно торопился или нервничал, когда писал, машинально отметила про себя Гермиона. Да, в рецепте действительно не хватало одного ингредиента. Стоило ей подумать об этом, как чернила смазались, будто на них попала вода, и стали складываться в совершенно другой текст.

Гермионе почудилось, будто пол уходит у неё из-под ног. Она выронила пергамент, словно ядовитого паука, и стремительно взмахнула волшебной палочкой.

— Инсендио!

— Неплохо, Грейнджер, — похвалил Малфой.

— Какого…

— Не трудись. Палочку тоже советую убрать.

— Малфой, я предупреждаю…

— Это я тебя предупреждаю, Грейнджер, — елейно пропел Малфой и в два шага оказался рядом; сейчас разница в их росте была как никогда заметна — Гермионе пришлось поднять голову, чтобы смотреть ему в глаза. — Хотя я крайне разозлён тем, как ты посмела со мной обойтись, мне нет никакого дела, что произошло между нами в стёртых воспоминаниях. Единственное, что по-настоящему важно, — твоя тайна. Да, Грейнджер, я снова всё знаю. Ты сильно недооценила мой опыт хранения ценной информации.

Он закрыл шкатулку.

— И что теперь? — спросила Гермиона, голос слегка охрип.

— Теперь ты выполнишь мои требования. Иначе… Ну, ты знаешь, как это работает.

— Расскажешь всем о моих родителях? О, это станет твоим величайшим достижением. Сразу после покушения на Дамблдора и фокуса с Исчезательным шкафом!

Малфой схватил её за руку, в которой она сжимала волшебную палочку.

— Думай, что говоришь!

— Не нужно думать, когда говоришь правду!

Он ещё с секунду прожигал её ненавидящим взглядом, потом резко выпустил.

— Мне плевать на твоё мнение, ясно? Ты не помешаешь мне попасть в мэнор, иначе вся Британия узнает, где ты прячешь родителей!

Брезгливо отряхнув ладони от несуществующей грязи, Малфой покинул зал наград. Гермиона разочарованно смотрела ему вслед.