Завтрак протекал бурно и весело: до костюмированного бала оставалось несколько часов. Не обзаведшиеся парами девушки завистливо поглядывали на более удачливых подружек и строили глазки свободным парням. Все были взбудоражены в ожидании события: прежде на Хэллоуин проводился обычный праздничный пир.

— Не могу поверить, что он здесь, — в который раз повторил Драко, буравя спину Корнера ненавидящим взглядом.

— Его пригласил кто-то из своих, — сказал Блейз. — МакГонагалл дала добро — я слышал её разговор с Флитвиком.

Драко до боли сжал вилку в руке.

— Что с тобой? — спросила Дафна.

Он не ответил, вспомнив, как едва не наслал на Корнера Круциатус прямо перед аврорами. Драко вернулся к завтраку, сохраняя на лице угрюмо-неприступное выражение. Дафна не решилась повторить свой вопрос и отстала, а спустя несколько минут удалилась приводить себя в порядок перед балом.

— Десять часов, — произнёс Теодор.

— Что? — не понял Блейз.

— Десять часов, — Теодор выразительно постучал ногтем по циферблату наручных часов. — Именно столько Дафна собирается готовиться. Это должно быть что-то сногсшибательное. Слышишь, Драко? — Нотт пихнул его локтем. — Не вздумай оставить её без комплимента! Правда, старостам сегодня будет не до веселья. Вот и Грейнджер это понимает.

Драко машинально посмотрел на гриффиндорский стол. Грейнджер сидела хмурая, поглядывая на хохочущих Корнера и компанию за столом Рейвенкло. Теодор даже не осознаёт, насколько прав. Они хоть и успели увидеть снимки, которыми Пэнси пыталась уничтожить его репутацию, но подробностей конфликта не знали. Остальные старосты как будто не видят проблемы, но уж Грейнджер точно сообразит, что к чему. Нужно держаться от неё подальше. Словно прочитав его мысли, она повернула голову, и их взгляды встретились. Драко тут же отвернулся, старательно делая вид, что занят исключительно завтраком.

— Вы в последнее время часто сталкиваетесь, — заметил Нотт.

— С кем?

— С Грейнджер.

Драко чуть не подавился.

— И что это должно означать? — холодно осведомился он.

— Да ничего. Просто слышал тут кое-какие слухи… О прошлой субботе.

Драко закатил глаза.

— О Мерлин! Мы перекинулись парой фраз после совместного занятия. Не надо раздувать из этого сенсацию. Между мной и Грейнджер ничего нет.

Нотт перестал жевать и пристально посмотрел на его профиль.

— Я и не сказал, что между вами что-то есть.

Драко чертыхнулся про себя.

— Я имел в виду, что мы не общаемся. Нас с ней ничто не связывает. Почему всем чудится то, чего нет?

— Кому это — всем?

— Никому, — отрезал Драко. — Хватит про Грейнджер. У меня скоро нервный тик начнётся от одного упоминания о ней.

— Ладно, — легко согласился Нотт. — Но скажи честно: будь Грейнджер чистокровной, ты бы не стыдился общения с ней? Она и правда персона весьма неоднозначная…

Драко перестал слушать: Корнер с компанией поднялись из-за стола и направились к выходу из зала. Макмиллан, временно исполнявший обязанности старосты школы, выглядел расслабленным и беззаботно общался с однокурсниками. Значит, в замке только один человек в полной мере осознаёт, чем может обернуться приезд Корнера…

— Но если забыть о статусе крови, о стереотипах и закостенелых взглядах…

— Дело не в статусе её крови! — выпалил Драко.

Нотт заинтересованно приподнял брови.

— А в чём?

Драко воткнул вилку в кусок пирога.

— Что ты прицепился ко мне с этой Грейнджер? — прошипел он сквозь зубы. — Если она тебе так нравится, пойди и пригласи её на бал. Всё равно больше никто не позовёт такую…

Нотт выглядел озадаченным.

— Я просто подумал… — Он осёкся, встретив разъярённый взгляд. — Ладно-ладно, остынь. — Нотт поднялся. — А насчёт «никто не пригласит» сильно ошибаешься. Девчонки судачат: она отклонила девятнадцать приглашений, в том числе — от твоего заклятого врага Джулиана Холланда. С кем-то она точно пойдёт, вопрос только, с кем?

Драко проводил его взглядом. Какая ему, к чёрту, разница, с кем пойдёт или не пойдёт Грейнджер? И почему кто-то думает, будто они общаются? Из-за совместных заданий? Тогда можно считать, что весь седьмой курс переобщался друг с другом вдоль и поперёк.

Висок противно закололо. Похоже, он был прав: мысли о Грейнджер неизменно заканчиваются головной болью. К дракклу Грейнджер! Особенно сегодня. Потому что сегодня — день, когда Драко будет отомщён.

* * *

Вечером к закрытым дверям Большого зала начали стекаться студенты. Каждый стремился выделиться ярким или необычным нарядом, однако нашлись и такие, кто решил не утруждать себя поисками костюма и ограничился парадной мантией. Гомон радостных голосов наполнил вестибюль, нарастая по мере движения стрелки часов.

Наконец двери гостеприимно распахнулись перед заволновавшейся толпой. Застлавшийся по полу туман рассеялся, и взглядам предстал нарядный Большой зал. Свечи в тысячах маленьких парящих тыкв создавали таинственный тёмно-оранжевый свет. С потолка спускались ленты и кружева паутины. Над головами кружили стайки крошечных летучих мышей. Стены были задрапированы тёмной тканью. Факультетские столы убрали, их место заняли круглые столики с закусками и напитками. На возвышении, где обычно размещался стол преподавателей, всё ещё курился плотный дым.

Когда толпа наполнила зал, грянул первый аккорд. Яркие лучи жёлтого, красного, белого, синего цветов рассекли воздух, и из клубов дыма вырвалась громкая музыка. Толпа радостно заорала, встречая самую популярную в мире магии музыкальную группу: «Ведуньи» сходу взяли быстрый темп, ввергая присутствующих в дикий восторг.

Бал начался.

Гермиона вошла в Большой зал через пятнадцать минут после начала. Как старосте, ей полагалось, конечно, явиться в первых рядах, но она предпочла выждать немного, чтобы сотни пар глаз не просверливали в ней дыру. В конце концов, ничего ужасного за четверть часа явно не случится, заодно будет удобно оглядеться.

Тобин уже был здесь, и Гермионе предстояло отыскать его в толпе. Часть студентов облюбовала столики, кто-то весело отплясывал на танцполе, некоторые подпирали стены. Больше остальных Гермиону волновали две персоны: Малфой и Майкл. Вот, кстати, и он — стоит среди студентов Рейвенкло и над чем-то заливисто смеётся. Непохоже, чтобы у Майкла были какие-то дурные намерения, но всё же стоит удостовериться. На всякий случай.

Гермиона подобрала подол платья и уже собралась подойти к рейвенкловцам, когда перед ней, словно из-под земли, возник Джулиан.

— Надо же, кто почтил нас своим присутствием. Ты… — Он окинул её с головы до ног восхищённым взглядом. — Отлично выглядишь!

Гермионе были приятны искренние похвалы, но она пока не забыла его поведения и потому лишь сухо кивнула:

— Благодарю.

Джулиан и не думал обижаться, пристроившись к её шагу.

— Тут стало жарковато с твоим появлением… Надеюсь, ты подаришь мне танец?

Он галантно протянул руку. Гермиона остановилась.

— А как же Грейс?

— О ней можешь не беспокоиться. Она со своими подружками… Никак не может прийти в себя от мысли, что я пригласил её на бал. Вон она, в костюме пастушки, растерзанной волком. — Он ткнул пальцем себе за спину. — Кстати, чей образ ты примерила, позволь полюбопытствовать?

— Спящая красавица, — ответила Гермиона, убеждаясь, что Грейс и впрямь не было дела, куда подевался её кавалер: она вовсю хвастала своим нарядом перед Кристой и Розой.

— М-м-м… Что-то из магловской культуры? Припоминаю. Девушка впала в глубокий сон после укола отравленной иглой веретена, и только поцелуй возлюбленного сможет разбудить её… — Он пробежался по её лицу быстрым взглядом и задержался на волосах. — Вижу, мой подарок всё же пригодился.

Гермиона поправила заколку, слегка смутившись.

— Цвет камней подходил к платью. А кем нарядился ты? — поспешила перевести тему она.

— Король Артур к вашим услугам, миледи! — пристукнув каблуками высоких сапог, продекламировал Джулиан и откинул алый плащ; рука легла на гарду бутафорского меча. — А мой брат — Ланселот Озёрный, — он указал в сторону сцены.

Гермиона посмотрела на Адама и заметила светловолосую девушку, в которой тут же признала Дафну Гринграсс.

— Похоже, ваша королева, милорд, выбрала другого, — ехидно поддела она, кивая на парочку слизеринцев.

Джулиан даже не повернул головы.

— Она никогда не будет моей королевой.

Гермиона почувствовала, что краснеет, и подхватила подол длинного бархатного платья.

— Мне пора.

Щёки горели. Она прижала холодную ладонь к лицу. Надо успокоиться. Не стоило всё-таки надевать это дурацкое платье, оно слишком открытое для неё.

— Привет! — радостно прокричал Энтони, завидев подошедшую Гермиону. — Круто выглядишь!

Она только слабо улыбнулась в ответ и тронула Майкла за плечо.

— Мы можем поговорить?

Майкл отставил свой кубок и отошёл вслед за ней, подальше от любопытных ушей. Он беспечно улыбался и произнёс прежде, чем Гермиона успела открыть рот:

— Ты насчёт Малфоя, да? Не беспокойся. Мне нет резона нарываться на неприятности. Я ещё планирую приехать на Рождество и выпускной. — Улыбка сползла с его лица, и оно омрачилось тенью. — К тому же я скорее вытерплю ещё десяток Круциатусов, чем снова замараю руки о Малфоя. Он для меня просто не существует. Кстати, ты действительно отлично выглядишь! — добавил Майкл и вернулся к друзьям.

Гермиона опять залилась румянцем. Может, надо было взять накидку или плащ? А вообще-то, что это с ней? В конце концов, она не только популярная, но и очень даже симпатичная.

Выпрямив спину, Гермиона гордой походкой направилась в другой конец зала: она наконец-то заметила Тобина.

* * *

Теодор стоял у стены, опираясь на неё плечом и скрестив на груди руки. Он предпочёл обойтись без карнавального костюма, облачившись в чёрные брюки, чёрную рубашку и чёрную шёлковую мантию. Его взгляд цепко осматривал толпу, выискивая одно-единственное лицо.

Утром он нёс какую-то чепуху про её сестру, подшучивал над Драко… И всё потому, что ужасно нервничал перед балом и предстоящей — очередной — попыткой отыскать подход к неприступной Астории. Как она однажды обозвала свою мать? Ледяная глыба? Нотт усмехнулся. Астория действительно была гораздо больше похожа на Стеллу, чем, вероятно, сама хотела.

Мимо Нотта, словно проглотив кочергу, прошествовала Грейнджер в тёмно-бордовом платье с открытыми плечами; на её распущенных волосах посверкивала вуаль из паутины. Теодор присвистнул и даже отлепился от стены, чтобы рассмотреть получше. Он и не догадывался, что у главной старосты Хогвартса имеются подобные вещички в гардеробе!

Сложив ладони рупором, он прокричал ей вслед:

— Классный прикид, Грейнджер!

Она ускорила шаг, подобрав подол пышной юбки, чтобы не споткнуться. Теодор ухмыльнулся и глянул на Драко, облачённого в парадную мантию, и Дафну в костюме королевы Гвиневры — десять часов явно не прошли даром. Драко проводил Грейнджер глазами и снова повернулся к поправляющей массивную корону Дафне — та что-то радостно щебетала, явно пребывая в восторге.

— Если ты перестанешь стоять столбом, я смогу пройти.

Теодор вздрогнул и обернулся. Вначале он подумал, что перед ним приведение Серой Дамы, но, моргнув, понял, что девичья фигура в белом была вполне живой, а босые ноги твёрдо стояли на земле. Он посмотрел в бледное лицо Астории Гринграсс.

Рядом нарисовался встрёпанный юноша в рваных джинсах и чёрной кожаной куртке.

— Идём? — спросил он, пихнув Асторию так же легко, как утром это сделал Теодор, сидя рядом с Драко.

Она опёрлась на предложенный локоть. Проходя мимо, парень с подозрением покосился на Нотта.

— Ты его знаешь?.. — донеслось до него.

Теодор посмотрел им вслед. Вокруг было достаточно места, чтобы свободно пройти, но она решила привлечь его внимание. Возможно, стоит немного подождать, и рыбка сама к нему приплывёт?

Следующие полчаса он провёл за ненавязчивым наблюдением. Неспешно обошёл весь зал и вернулся к тому месту, где они столкнулись. Облокотившись на высокий столик с котлом сквоша, Теодор потягивал прохладный напиток, когда белая фигура Астории вновь оказалась поблизости.

— Помочь? — небрежно предложил он, глядя, как она наполняет кубок.

Астория не ответила, но и не ушла. Встав в пол-оборота к нему, она принялась медленно пить и бесцельно блуждать взглядом по залу. Теодор осмотрел её с головы до ног. Просторная белая сорочка доходила до самого пола, прикрывая босые ступни. Белокурые волосы были распущены и свободно струились по спине. Астория мертвенно белела в полумраке зала, как самое настоящее приведение.

— Навья?

Она обернулась, будто только и ждала от него вопроса.

— Что?

— Ты — навья?

По её губам пробежала усмешка, в отсвете спрятанных в тыквы свечей показавшаяся зловещей.

— Не думала, что кто-нибудь догадается. О навьях почти забыли.

— Не мудрено. В наших краях они больше не встречаются.

— А ты кто? — без интереса спросила она. — Тень чьей-то тени?

— Если позволишь, я буду твоей тенью, — прищурился Теодор.

Астория хмыкнула и отвернулась.

— Что за странный парень был с тобой? — рискнул он поинтересоваться.

— Кай Картер, он староста Рейвенкло.

— Я знаю, что он староста.

Астория смерила его осторожным взглядом.

— Он мой друг.

— Полукровка?

— И что с того? — вздёрнула подбородок Астория.

Нотт пожал плечами, делая очередной глоток.

— Здорово, что ты не делаешь различий, как твоя сестра. Хоть она и не была на стороне Волдеморта, ей до сих пор претит общение с нечистокровными.

— При чём здесь моя сестра?

Астория явно разозлилась, но Теодор уже шёл ва-банк.

— У тебя она хотя бы есть.

— Лучше бы не было, — нехотя процедила Астория.

— У меня никого нет. — Теодор поболтал остатки напитка. — Ни сестры, ни брата.

— Да и с отцом не очень-то повезло, — усмехнулась она.

Он грустно улыбнулся.

— Да. Не повезло…

— А мать?

Теодор покачал головой.

— Я плохо её помню. Мама умерла, когда я был ребёнком. Но она любила меня. И я её любил.

Он вдруг почувствовал то, о чём давно уже и думать забыл: потребность выговориться. Было неважно, выслушает ли его Астория. Слова полились сами собой. Теодор ни с кем не делился своей историей, но сейчас, в толпе и шуме, среди веселья, ему казалось, что он как никогда защищён и может открыться без страха быть непонятым или услышанным не теми людьми. Все были слишком счастливы, чтобы подслушивать.

— Мой отец именно такой, каким описывают его газеты: жестокий и безжалостный. Но он трус, потому и стал прислуживать Волдеморту — он боялся его. И он хотел власти. Он хотел поработить меня, вырастить верного слугу — такого же, каким был сам для своего повелителя. Но я родился с тем, чего он не выносил: с непокорством. И когда он понял, что со мной ничего не выйдет, пожелал второго ребёнка…

Теодор осёкся и сглотнул комок, вставший поперёк горла.

— У мамы всегда было слабое здоровье. Она чуть не погибла после моего рождения. Но Дьюолу было плевать. Он хотел достойного наследника. Того, кто полностью покорится ему. — Теодор сжал кулак; его захлестнула волна ненависти к отцу.

— Но почему она вышла за него замуж? — потрясённо спросила Астория. — Зачем было связывать свою жизнь с тираном?

Теодор жёстко усмехнулся, чувствуя, как жжёт глаза.

— Почему? Я задавался этим вопросом годы. Что блистательная красавица Фредерика Мэйфейр нашла в деспотичном и грубом Дьюоле Нотте? Ребёнком я только интуитивно чувствовал опасность. Я не знал, как объяснить это ей. Не понимал, почему мне бывает так страшно. Почему по ночам снятся кошмары. Почему я больше боюсь собственного отца, чем темноты. Я помню, как просил её сбежать. Уговаривал, плакал от страха. — Он с горечью покачал головой. — Мать была слишком хорошо воспитана, чтобы стать сбежавшей женой. Тепличный цветок, не знавший настоящей жизни. Дьюол стал для неё заманчивой опасностью, о которой она читала в книжках. Думала, что сможет смягчить, изменить его. Но чудовище так и не превратилось в принца. Выйдя замуж за Дьюола, Фредерика подписала себе приговор. — Теодор с силой провёл пальцем по резьбе на кубке и со стуком поставил его на стол.

Астория вздрогнула, когда их глаза встретились. Теодор не удивился. Как она была похожа на свою мать, так и он был похож на отца — грубого тирана. Он знал, почему Астория испугалась. Но не ушла, не сбежала, даже не отпрянула.

— После её смерти я остался один на один с отцом. Со всем миром. Растерянный, незнающий, где просить помощи. Что мог ребёнок против взрослого? Но я делал. Поступал наперекор его приказам. Срывал собрания. Отказывался жить по режиму. Не спал ночами, читая книги или практикуя заклинания, зная, в какую ярость его это приводит. Когда я поступал в Хогвартс, Шляпа дала мне выбор. Я мог бы сейчас учиться вместе с тобой. Но я выбрал Слизерин. Потому что там училась моя мать и ещё потому, что не представлял, как буду выживать среди чужих.

Я не отвечал на письма домой. Игнорировал угрозы и вопиллеры, чтобы потом равнодушно выслушивать оскорбления. Он бил меня, пока я был маленьким. Не гнушался даже магловскими методами. Когда я подрос, он уже не мог безнаказанно поднимать на меня руку. Тогда в ход шла запрещённая магия. За такое сажают в Азкабан, если ты понимаешь, о чём я.

После смерти мамы он вконец обезумел. Не знаю, была это болезненная любовь к моей матери, которую он сам же свёл в могилу, или его больше волновала потеря наследника. Он обвинял меня в её гибели, а после первого побега избил так, что мне пришлось пропустить неделю учёбы.

На людях он старался молчать. Всем казалось, что он сдержанный человек. Никто бы не догадался, что творится за закрытыми дверьми поместья. Вот и мама тоже… Тоже не догадалась. Не увидела, что за маской прячется только монстр и больше ничего.

Он судорожно вздохнул — воздух показался слишком горячим. Схватившись за ворот рубашки, Теодор расстегнул верхние пуговицы в попытке остудить нахлынувший на него жар.

— Извини, — пробормотал он. — Мне нужно… подышать.

Теодор быстро покинул зал, в безуспешной попытке сбежать от страшных, горьких воспоминаний — и от самого себя.

* * *

Нотт пронёсся мимо, задев плечом и даже этого не заметив. Пэнси натянула сползшую мантию и послала ему вслед мысленное проклятие. Она терпеть не могла Нотта ещё с первого курса, а позже, узнав, что он дважды отказался принять Метку, и вовсе начала презирать. Мистер Нотт жестоко наказал его за предательство — или трусость, но, по мнению Пэнси, ему следовало вовсе отказаться от такого сына. Ей нравился Дьюол. Он был бескомпромиссным и жёстким. Не таким, как её собственный отец. Если бы она была дочерью Дьюола, возможно, сейчас ей не пришлось бы находиться в этом замке среди ненавистных людей, исполняя то, что ей приказали.

Она не собиралась идти на Хэллоуин, но оказалось, что у неё нет выбора. Старик Слизнорт вызвал её и Драко на беседу и в витиеватых выражениях сообщил, что посещение бала является обязательным для них обоих.

— Но я не хочу туда идти, — быстро сказала Пэнси.

— Бросьте, дорогая, — отмахнулся Слизнорт, добродушно улыбаясь. — Бал — отличное времяпрепровождение для молодой особы.

— А если я не приду, вы поволочёте меня силой?

— Что вы! Мисс Паркинсон, вас никто не принуждает. Я всего лишь хочу сказать, что это будет очень полезно…

Из его последующей болтовни она поняла только одно: она обязана быть на балу и точка. Малфой не слушал старого слизняка, в этом не было надобности: вся школа трубила о нём и Гринграсс, а потому не трудно догадаться, что уж он-то на бал явится. У Пэнси же было своё отношение к предстоящему событию, и было оно весьма категоричным. Хватит с неё Хэллоуинской недели, чтобы ещё шарахаться от каждой тени в полутёмном Большом зале. Но ей попросту не оставили выбора.

И вот она здесь, посреди всеобщего безумия, кутается в школьную мантию. Пэнси не хотела идти, а потому не озаботилась поисками костюма. При одной мысли она едва не расхохоталась. Костюм на Хэллоуин! Как такая глупость может быть важной сейчас, когда её жизнь мчит под откос со скоростью обезумевшего «Хогвартс-Экспресса»?

Выбрав самый тёмный и необитаемый угол, Пэнси постаралась окончательно слиться со стеной и осмотрелась. Она искала в толпе одного определённого человека… Чтобы посмеяться над очередным его глупым видом! Откуда только взялся этот нелепый Сэнди? Пэнси пыталась выяснить, кто он такой и на каком факультете учится, но так ничего и не узнала. В основном потому, что число людей, с которыми она желала сохранить общение, стремилось к нулю. Но и в списках учеников она не нашла никого похожего. Ещё и имя у него такое дурацкое. Имя… или прозвище. Кажется, это одна из форм имени Александр?

Мимо неё прошла группа наряженных студентов. Один из них, одетый в костюм старца, остановился возле ближайшего к ней столика и принялся жевать закуску. Пэнси отошла подальше, словно боясь заразиться.

Она ещё раз осмотрела зал. Может, это вовсе не его имя? Она сунула руку за пазуху и осторожно вытащила свёрнутые в трубку пергаменты. Получить доступ к спискам учеников Хогвартса можно только раз и по очень большой удаче, так что она сделала копию — спасибо дополнительным занятиям Флитвика. Пэнси развернула списки. В Слизерине не учился ни один Александр, в Рейвенкло их обнаружилось двое, оба младших курсов, и ещё какой-то Алекс Уайтхед с пятого курса. Возможно, это и есть тот самый Сэнди? Стоит ещё раз проверить список учеников Гриффиндора. В первый раз она просмотрела его лишь мельком.

Но ни Александров, ни Алексов, ни Сэнди среди гриффиндорцев не значилось. Оставалось проверить версию с Алексом Уайтхедом с пятого курса Рейвенкло. Пэнси всмотрелась в обведённую цветом фамилию. Вполне может статься, что это тот, кого она ищет…

— Алекс Уайтхед? Вы знакомы?

От неожиданности Пэнси подпрыгнула на месте. Рядом с ней стоял тот самый старец. Вернее, конечно, студент в костюме старца. Только сейчас она сумела рассмотреть за косматой шевелюрой парика и длинной накладной бородой знакомые черты.

— Привет, — весело улыбнулся Сэнди. — Извини, что подсмотрел. Так ты знаешь Алекса?

— С чего ты взял, что я его знаю? — огрызнулась Пэнси, судорожно сминая пергамент и пряча в карман.

Сэнди пожал плечами.

— Это имя было отмечено цветом, вот я и решил… Или просто ищешь?..

В незаконченном вопросе явно прозвучал намёк. Пэнси с ужасом и досадой ощутила, как щёки заливает краска.

— Никого я не ищу!

— Значит, мне послышалось, как на днях ты спрашивала, не учится ли на Слизерине какой-нибудь Сэнди.

Её словно обдало холодной водой.

— Я не… Это не правда! Откуда ты вообще можешь знать про Слизерин?

Сэнди снова улыбнулся, на этот раз мягко.

— Я же сказал: для меня нет ограничений в цветах факультета. У меня много знакомых в Хогвартсе.

Не найдясь с ответом, Пэнси презрительно хмыкнула и скрестила на груди руки.

— Так зачем ты спрашивала обо мне?

Она снова не ответила. Сердце стучало в груди как бешеное, будто её поймали с поличным на месте преступления. Какая нелепость!

— Ты думала, что это поможет тебе понять меня? — допытывался Сэнди. — Узнать, что я за человек?

— Плевать мне, кто ты и откуда взялся. Можешь и дальше бояться показать свой факультет и наряжаться чёрт-те кем.

— Я не чёрт-те кто, — возразил Сэнди. — Сегодня я — друид.

— А куда делся Граф Дракула? — язвительно поинтересовалась Пэнси. — Или тебя всё-таки достали насмешки?

— Насмешки? — удивился Сэнди. — Почему надо мной должны смеяться, если вся школа наряжается к празднику? Но даже если так, то какое мне дело? У людей всегда будет своё мнение, что же мне, совсем из гостиной носа не казать? А костюм я сменил, потому что меняю их каждый день всю неделю.

Пэнси усмехнулась.

— Ну конечно. Ты можешь хоть на голове стоять, никто и слова не скажет. Ты не знаешь, каково быть изгоем из-за своих убеждений. Ходишь тут, разодетый, как клоун. Мне не нужны советы того, кто не знает, каково быть… каково быть мной! — в отчаянии выпалила она, закусила губу и отвернулась.

Глаза обожгло, и Пэнси сердито моргнула, насупившись.

— Ты изгой, это так, — серьёзно проговорил Сэнди. — Но вовсе не из-за убеждений. Посмотри на себя. Ты запустила учёбу, да и себя тоже, грубишь и хамишь всем подряд. Даже о костюме на праздник не подумала. Если ты сама себя не уважаешь, как будут уважать тебя остальные?

— Костюм на праздник? — насмешливо повторила Пэнси. — Моя жизнь летит дракону под хвост, а ты про карнавальные костюмы?

— Ты можешь всё изменить. Ты осталась жива, ты не в тюрьме, твоё имущество не отобрали. Тебя не заперли в поместье, наоборот, ты снова в Хогвартсе, где можешь закончить учёбу, получить диплом и строить свою жизнь заново. Да, это уже не тот мир, в котором ты жила раньше. Мир всегда будет меняться, но ведь никто не заставляет тебя верить в то, что тебе чуждо. Разве тебя принудили кланяться победителям? Разве ты живёшь при диктатуре? У тебя есть выбор. Ты такой же свободный человек, как и остальные.

— Будь я свободным человеком, меня бы здесь не было, — отрезала Пэнси. — Но меня заставили прийти. Заставили делать то, чего я делать не хотела. Это ты называешь свободой?

— Иногда приходится делать то, что нужно, даже если мы не хотим. Главное, уметь находить во всём плюсы, — он подмигнул.

— Плюсы? Моя жизнь закончена!

— Неправда, — с улыбкой возразил Сэнди. — Иначе ты бы не стояла сейчас здесь. Смотри, я даже могу к тебе прикоснуться, — он протянул руку и неловко тронул её за плечо. — Смысл не в том, чтобы держаться за прошлое. Жизнь — это путь, дорога. Смысл в том, чтобы идти. Никто не знает, что ждёт тебя за очередным поворотом. Вдруг там что-то хорошее? — Он ободряюще улыбнулся.

Пэнси отвернулась, ей было нечего ему возразить. Тяжесть, как бы она ни старалась её удержать, неумолимо исчезала, уходила из груди.

Если жизнь — это дорога…

— …куда же мне идти?

— Куда захочешь.

Пэнси зажмурилась, а потом всё же обернулась, но Сэнди уже бесследно исчез.

Словно его здесь и не было.

* * *

Дафна висела на нём неотрывно, постоянно что-то болтая. Слава Мерлину, она хотя бы не ждала ответа, так что Драко попросту перестал её слушать. Вскоре она ушла похвалиться своим нарядом перед однокурсниками, а Драко отошёл к стене и принялся буравить взглядом стол напротив: там в компании товарищей по факультету безмятежно веселился Майкл Корнер. Драко кинул взгляд на наручные часы. Посмотрел на вход в Большой зал. В дверях как раз появилась девушка… Драко не сразу понял, что это Грейнджер. Бордовое платье из плотной ткани облегало фигуру (оказывается, у Грейнджер есть талия), распущенные волосы не были похожи на воронье гнездо, а руки казались тонкими и длинными из-за высоких чёрных перчаток.

Она начала осматриваться, и Драко быстро отвернулся. Вот кто может помешать ему исполнить задуманное. Заметив, что Грейнджер направилась в сторону рейвенкловцев, он подошёл к слизеринцам и под руку увёл Дафну ближе к сцене, делая вид, что хочет потанцевать. Пусть смотрит и думает, что ему всё нипочём. Дафна была только рада его вниманию и неустанно крутилась, заставляя подниматься полы лёгкого платья с золотистыми прожилками.

Устав притворяться, Драко оставил Дафну на танцполе. Корнер, напротив, решил, что настал момент для веселья. Он двигался неуклюже, так что в конце концов наступил на длинный подол Дафниного платья. Драко дёрнулся, но Дафна лишь рассмеялась в ответ на, очевидно, извинения Корнера. Она не знала его. В прошлом году в школе её не было, и о том, что происходило летом, она тоже не имела ни малейшего понятия.

Заметив, что Драко смотрит в их сторону, Дафна помахала рукой. Корнер что-то спросил, и она кивнула с улыбкой. Лицо Корнера потемнело. Он вернулся к столику и налил себе ещё сквоша.

Лавируя в толпе, Драко приблизился к нему.

— Подкаты к Дафне не увенчались успехом? — издевательски поинтересовался он.

Корнер окинул его презрительным взглядом.

— Я бы в жизни к ней не подошёл, если б знал, что она выбрала такое трусливое ничтожество, как ты.

Драко криво усмехнулся и демонстративно пригласил Дафну на первый медленный танец.

Весь следующий час он исподтишка следил за Корнером, который, казалось, напротив, забыл о его существовании. Постепенно Драко перестал натягивать улыбку и вслушиваться в болтовню Дафны. Она быстро заметила его отстранённость, так что пришлось соврать, будто у него ужасно болит голова и он скоро пойдёт спать. Дафна расстроилась, но возражать не стала.

Близился третий медленный танец, когда Драко заметил, что Корнер направляется к выходу из зала. Он шёл один, и Драко понял, что это его шанс. Он уже шагнул следом, как вдруг рядом возникла Дафна. Проклятье!

Когда к ним подошёл Блейз, Драко был так зол, что даже не посмотрел в его сторону.

— Позволишь украсть твою даму?

Драко уставился на него.

— Что?

— Я приглашаю Дафну на танец, — членораздельно повторил Блейз и добавил: — Если она не против.

Дафна залилась румянцем.

— Можно? — спросила она.

Драко будто очнулся.

— Да, конечно. Танцуйте. Я всё равно ухожу. Голова сейчас разломится.

Быстро поцеловав Дафну в щёку, он дал им уйти. Потом огляделся — не смотрит ли кто? — и спешно направился к дверям зала, на ходу нащупывая в кармане волшебную палочку.

Наконец-то.

* * *

Бал продолжался почти полтора часа. Собственно, это нельзя было назвать балом, скорее танцами. Гермиона стояла подальше от сцены и мелкими глотками пила холодный сквош. В зале становилось всё жарче и душнее, так что она окончательно перестала думать о своём слишком вызывающем наряде. Напротив, даже убрала волосы на одну сторону, чтобы дать коже дышать. Тобин вовсю отплясывал в ярких лучах цветомузыки. Сама Гермиона с танцами не очень дружила и за вечер толком станцевала всего дважды — когда «Ведуньи» объявляли медляк.

В первый раз её пригласил Тобин. Их дружеский поход на бал выходил очень даже весёлым и лёгким. Второй раз её пытался пригласить Джулиан, но, прежде чем он успел приблизиться, она вложила свою руку в ладонь Захарии Смита. Не сказать чтоб Захария стал более приятной личностью после войны, но его внимание было ей странно приятно. Во всяком случае, самолюбие её было удовлетворено.

Гермиона посмотрела на наручные часы. Через несколько минут снова должна зазвучать спокойная песня. Музыканты устраивали такие передышки раз в полчаса.

— Надеюсь, следующий танец всё-таки заполучу я, — сказал ей на ухо появившийся из ниоткуда Джулиан.

Гермиона ничего не ответила, продолжая смотреть на танцующих. Майкл веселился среди своих бывших однокурсников, а Малфой о чём-то разговаривал с Дафной Гринграсс в другом конце зала. Кажется, пока всё спокойно.

— Нашла кавалера получше? — прервал её размышления Джулиан.

— О чём ты?

— О Галлагере.

Гермиона проигнорировала презрительный тон, с которым он выплюнул фамилию Тобина, — будто гадость, попавшую в рот.

— Ты тоже пришёл не один.

— Почему ты отказала мне, но согласилась пойти с ним?

Гермиона с трудом удержалась от того, чтобы не закатить глаза.

— Я уже говорила, что не заинтересована сейчас в отношениях.

— И поэтому пошла с Галлагером? Намерения у него отнюдь не дружеские.

Гермиона собралась возразить, как вдруг поняла, что Майкла нигде нет. Малфой уже был без Гринграсс и вёл себя странно. Быстро оглядевшись, будто проверяя, не следят ли за ним, он ринулся к выходу из зала. Пристальное внимание Гермионы, скрытой тенью, он не заметил.

«Ведуньи» закончили очередную зажигательную песню. Вокалист объявил медленный танец, и Джулиан открыл рот, чтобы наконец-то пригласить её, но Гермионе уже было не до него.

— Мне нужно идти, — быстро сказала она и оставила его стоять с протянутой рукой.

Выйдя через распахнутые двери в вестибюль, Гермиона осмотрелась. Кругом отдыхали студенты, вышедшие подышать воздухом. Майкла среди них не было. Подняв глаза к Главной лестнице, Гермиона увидела быстро поднимающуюся по ступеням фигуру в развевающемся тёмно-зелёном плаще. Светлые волосы белели в полутьме.

Подобрав платье, она поспешила за Малфоем так быстро, как позволяла одежда. Слава Мерлину, она не обула туфли на каблуке! Никто не обратил внимания на её уход, как никто не заметил поднявшегося наверх Малфоя. Никому даже в голову не пришло, чем может грозить приезд Майкла в Хогвартс. Да и саму Гермиону гнало вперёд скорее чувство предосторожности, нежели реальный страх. Ограничение, наложенное на палочку Малфоя, до сих пор действовало, он не мог свободно пользоваться какой угодно магией. Неужели Малфой об этом забыл? Что вообще он задумал?..

Она старалась идти бесшумно, но её обезоруживающее заклинание было тут же отбито Щитовыми чарами.

— Решила следить за мной персонально? — процедил Малфой, наставив на неё волшебную палочку. — Или не даёт покоя неудачная попытка подружиться?

Гермиона пропустила шпильку мимо ушей.

— Что ты собираешься делать?

— Тебя это не касается, — отрезал Малфой, вслепую отступая к повороту.

Выбор у неё был невелик: отпустить его или попытаться задержать заклинанием. Скорее всего завяжется дуэль, а Гермиона не хотела привлекать лишнее внимание. Лучше разобраться своими силами. Разве не для этого её назначили старостой школы? Если она станет каждый раз бросаться за помощью к старшим, то следует назначить вместо неё кого-нибудь порасторопнее.

Он сделал ещё шаг и скрылся в полумраке коридора, когда Гермиона заметила спрятанный за гобеленом ход, сокращающий путь до гостиной Рейвенкло, куда, скорее всего, Малфой и направлялся. Решив рискнуть, она юркнула за гобелен, взбежала по ступенькам крутой винтовой лестницы и выскочила в коридор четвёртого этажа прямо перед носом у Малфоя.

Он затормозил, застигнутый врасплох.

— Уйди с дороги, Грейнджер! Уйди, или я…

— Что? Ударишь меня?

Гермиона вспомнила, как больно он схватил её за руку возле библиотеки. Тогда она действительно ожидала, что он её ударит, и даже нащупала рукоять волшебной палочки.

Малфой вздёрнул подбородок.

— Я никогда не опущусь до того, чтобы поднять руку на девушку, — гордо ответил он и добавил: — Кем бы эта девушка ни была. Уйди в сторону!

Он был на взводе, и отпускать его было никак нельзя. Гермиона призвала на помощь всё своё дипломатическое умение.

— Малфой, не делай этого. Майкл был в аффекте из-за страшных пыток Кэрроу. Его нужно пожалеть, а ты только выиграешь, если сможешь его простить.

— Простить? — насмешливо переспросил Малфой. — И это говорит мне человек, наказавший предателя! Ваш с Поттером отряд на пятом курсе, — напомнил он. — Из-за твоего заклинания та девица на всю жизнь осталась с изуродованным лицом. К твоему сведению, её заставили рассказать всё под заклятием. Что такое, Грейнджер? — развеселился Малфой. — Ты об этом не знала? Лично Амбридж наложила на неё Империус. Кстати об этой жабе. Не ты ли завела Амбридж в лес, где кентавры чуть не разорвали её на части? Жестоко, Грейнджер. Как ты оправдывала себя? — Он искривил губы. — Не нужно двуличности, мы не очень-то отличаемся друг от друга. Хотя есть и плюс: тебе будет проще меня понять. Ты ведь этого хотела?

Воспользовавшись её замешательством, он проскочил мимо и побежал к следующей лестнице. Гермиона повернулась на каблуках и в отчаянии выпалила:

— Сделаешь это, и все узнают твою тайну!

Малфой замер и обернулся. На его лице отобразился страх. И тут раздались шаги.

— И куда же ты сбежала? — с недовольством поинтересовался Джулиан.

Там, где только что стоял Малфой, уже никого не было. Гермиона чертыхнулась про себя.

— Как ты меня нашёл?

Джулиан поджал губы с видом оскорблённого до глубины души человека.

— Тебя видел Толстый Монах. В чём дело? Я пригласил тебя на танец…

Гермиона его не слушала.

«Мы не очень-то отличаемся друг от друга».

Тогда, возле библиотеки, она не восприняла его слова всерьёз, посчитав реакцию естественной, ведь Малфой был уязвлён. Но теперь он действительно её задел. Гермиона не считала свои поступки ужасными или неправильными. Даже если на Мариэтту в самом деле был наложен Империус… Впрочем, Малфой, скорее всего, солгал, чтобы выбить её из колеи. Да и пятна можно вывести. И вообще, откуда ему знать, как сейчас выглядит Мариэтта? Что до Амбридж, то у неё попросту не оставалось выбора. Нужно было срочно выручить друзей, дать фору. К тому же кентавры не стали бы её трогать, не напади Амбридж первой. Так за что же она должна чувствовать вину?

— Эй! Ты меня слышишь? — Джулиан помахал рукой у неё перед носом.

— Чего ты хочешь? — недружелюбно спросила Гермиона.

Джулиан опешил.

— По-моему, я не давал повода мне грубить.

— Неужели? — взорвалась она. — Знаешь, Джулиан, я давно хотела тебе сказать. Между нами не может быть ничего, кроме рабочих отношений, поэтому прекрати ходить за мной, как тень. Твоя навязчивость уже стоит у меня поперёк горла!

Джулиан выглядел так потешно, что, если бы не серьёзность ситуации, Гермиона бы точно рассмеялась. Но ей было не до смеха.

— Моя… навязчивость? — с трудом переспросил он.

— Да, навязчивость. Что до моих взаимоотношений с Тобином, то они тебя не касаются, поэтому впредь воздержись от комментариев.

Джулиан побагровел.

— Лицемерка!

— Гермиона? — в коридоре, как назло, появился Тобин. — Куда ты пропала, я тебя повсюду…

— Ага, вот и ты, — ощетинился Джулиан.

Тобин смерил его равнодушным взглядом.

— Я не с тобой говорю, — сказал он неожиданно спокойно, но вдруг споткнулся на ровном месте и с коротким вскриком полетел на пол.

Джулиан открыто усмехался, держа в опущенной руке волшебную палочку. Гермиона закатила глаза и хотела бросить уже приевшееся «Перестаньте вести себя как дети», но вместо этого потрясённо вздрогнула: поднявшийся на ноги Тобин молча и без предисловий врезал Джулиану по лицу. Спустя мгновение они катались по полу, сцепившись, словно дикие звери.

Гермиона вскинула палочку.

— Протего!

Дерущихся отбросило в разные стороны.

— Двадцать баллов с Рейвенкло за провокацию, двадцать баллов с Гриффиндора за драку! Сейчас я сниму чары. Если хотите, можете драться дальше, вы всё равно уже наказаны. Может, хотя бы это выбьет у вас из головы ребячество. Фините!

Не став дожидаться их решения, она бросилась вверх по лестнице. В голове стучало набатом: «Опоздала. Опоздала!». Преодолев ещё один этаж, Гермиона вбежала в коридор. Грудь ходила ходуном, щёки горели, в горле пересохло. А в десяти шагах от неё над бесчувственным Майклом стоял Малфой.

* * *

Он настиг его на повороте пятого этажа. Корнер никуда не спешил, не подозревая о преследовании. Притаившись за углом, Драко нацелил чужую палочку точно ему в спину. Набрал в лёгкие воздуха. И послал невербальное. Он хотел обездвижить его, но от перенапряжения заклинание вышло таким мощным, что Корнера швырнуло в стоящие рядом доспехи. От удара он потерял сознание и остался лежать на полу кулём. Драко медленно подошёл к поверженному врагу и замер над ним, сжимая в подрагивающей руке волшебную палочку.

Футболка на Корнере задралась, и стали видны ужасные шрамы и рубцы, покрывающие его смуглую кожу. Драко невольно вздрогнул, вспоминая, что очень похожие шрамы могли остаться на его собственной спине после пыток Волдеморта, когда троица во главе с Поттером сбежала из поместья, прихватив пленников и волшебную палочку Драко. Если бы не усилия матери…

Что там мямлила Грейнджер? Он был в аффекте из-за страшных пыток… Драко снова посмотрел на шрамы. Да, он знал, что Корнера поймали и пытали за то, что тот хотел освободить первокурсников из цепей. Но не Драко пытал его, и не он доносил на него Кэрроу. Так почему он должен просто забыть о том, как Корнер дважды избил его, а потом едва не придушил в зале наград? И всё же в мозгу вместе с пульсом стучало: «Сделаешь это, и твой план пойдёт дракону под хвост». Он так и останется пленником в этом замке и будет смиренно дожидаться решения тех, кто стоит во главе победителей. Придётся решить, что ему важнее: свобода или месть.

Так он и стоял в странном отупении, когда в коридоре появилась запыхавшаяся Грейнджер. Кожа на её тяжело вздымающейся и опадающей груди лоснилась от пота, одна перчатка сползла с локтя, волосы растрепались.

— Малфой. Не делай этого.

Драко перевёл на неё глаза. Кончик палочки по-прежнему указывал на Корнера.

— Почему? — испытующе глядя на неё, спросил он. — Почему я не должен этого делать?

Грейнджер замялась.

— Ну же. Дай мне вескую причину. — Он оставил врага и двинулся к ней. — Я помню, как тебя пытала Беллатриса. Помню, как ты кричала. Помню кровь на твоей руке — такую же тёмную, как твоё платье. — Он уже был совсем близко, так близко, что видел каждую веснушку на её покрасневшем от бега лице. Волшебная палочка упёрлась в лиф платья. — Будь она сейчас здесь, ты бы отказалась от мести?

Грейнджер сглотнула.

— Это другое, — осторожно ответила она. — Ты пострадал не так сильно, как… как я. — Её правая рука дёрнулась к левой, но тут же опустилась. — Я смогла принять это. Смогла понять, что ничего не изменить, что всё осталось в прошлом. Раз я смогла, то и ты тоже должен. — Грейнджер медленно сжала его запястье, мягко отводя палочку от своей груди. — Возможно, ты думаешь, что мне проще, ведь Беллатриса мертва. Но ты был там. Ты видел, что она со мной делала. Если бы сейчас она оказалась здесь, я бы оглушила её и передала аврорам.

Она убрала горячие пальцы. Холодный воздух с готовностью обнял оголённое запястье; по коже побежали мурашки. Драко не сопротивлялся.

— Я обещаю прикрыть тебя перед директором, если ты остановишься. Но если нет… — Грейнджер сделала паузу. — Если нет, можешь попрощаться с Хогвартсом прямо сейчас.

«Сделаешь это, и все узнают твою тайну!»

Неужели ей что-то известно?..

Драко отступил на шаг и снова направил палочку на Корнера.

— Почему я должен тебе верить? — резко спросил он.

— Потому что я не хочу, чтобы кто-нибудь пострадал.

Он всматривался в Грейнджер, пытаясь понять, блефует она или действительно что-то знает. Её лицо оставалось непроницаемым. Возможно, она о чём-то догадывается или заметила странности в его поведении. Грейнджер наблюдательна и умна, никогда не стоит об этом забывать. Похоже, ему лучше отступиться от своей затеи. Зелье сварено, своё положение в школе он поправил, так что подмачивать репутацию из-за эмоционального порыва было бы глупо. Он ударил Корнера заклятием, ударил от души, хоть и жаль, что тот не узнает, кто его сразил.

Драко опустил палочку. Грейнджер выдохнула.

— Это не твоя палочка, — вдруг сказала она.

— Конечно, не моя, — усмехнулся он. — Если бы я воспользовался своей для Петрификуса, здесь уже были бы все демоны Министерства во главе с Шеклболтом.

— Тогда чья она? Где ты её взял?

— Стащил у какого-то пятикурсника из кармана, пока он плясал у сцены, — равнодушно пожал плечами Драко. — Не волнуйся, Грейнджер. Подкину обратно, он и не заметит.

Она неодобрительно покачала головой.

— Майкл знает, кто его оглушил?

— Нет. Я ударил невербальным.

— Хорошо. — Она ещё раз посмотрела на обездвиженного Корнера. — Значит, мы договорились? Майкл проводит ещё один день в Хогвартсе и уезжает, а ты не предпринимаешь никаких шагов.

Драко демонстративно убрал палочку в карман.

— Договорились, Грейнджер.

Она кивнула.

— Ты можешь идти. За тем гобеленом потайная лестница, она выведет тебя…

— Я знаю, — перебил Драко.

Грейнджер подошла к Корнеру. Драко наблюдал за ней.

— Я не обману тебя, Малфой, — прочитав немой вопрос в его глазах, заверила она. — Можешь быть спокоен. Мне гораздо выгоднее замять этот инцидент, чем раздувать скандал.

— Почему?

— Потому что хороший староста выполняет свои обязанности так, чтобы как можно реже беспокоить администрацию.

Драко испытал странное чувство, похожее на разочарование, и криво усмехнулся.

— Достаточно убедительно. Теперь я тебе верю.

* * *

Очнувшись, Майкл ничего не понимал и не смог толком ответить, что с ним произошло. Из рассказа Гермионы он знал теперь, что она случайно нашла его на полу без сознания. Возможно, это проделки Пивза? Майкл поверил. Отправив его в лазарет — вдруг удар был слишком сильным? — Гермиона вернулась в зал, хотя с гораздо большим удовольствием сняла бы с себя пропитавшееся потом платье, отмылась в горячей ванне и улеглась в тёплую постель, предварительно наглухо задёрнув полог и наложив на него заглушающее заклинание.

Спустя пять минут в дверях объявилась МакГонагалл. Она выглядела крайне рассерженной. Рядом шёл Гордон и что-то быстро ей говорил. Позади семенил Флитвик. Когда они проходили мимо Гермионы, среди шума толпы и грома музыки она различила голос Гордона:

— …убеждён, что это не его вина. Мистер Галлагер исключительно положительный ученик, и если хотите знать моё мнение…

Продолжения фразы, как и ответа МакГонагалл, она не расслышала. Значит, администрация всё-таки прознала о драке. Что ж, либо эти двое подняли слишком большой шум, либо постарались портреты или привидения. К лучшему. Возможно, теперь их вражда наконец-то сойдёт на нет.

Гермиона сделала внушительный глоток сквоша. До конца бала оставалось чуть меньше получаса. Краем глаза она заметила какое-то движение над головой: в распахнутые двери влетела сипуха. Интересно, как она собирается искать адресата в такой толчее?..

«Сделаешь это, и все узнают твою тайну!» Зачем она это сказала? Да ещё Малфой так странно посмотрел… Конечно, он испугался. Ведь у него есть тайна, и ей вроде как об этом неизвестно. Гермиона постаралась успокоиться. Если Малфой всё же решит задать прямой вопрос, в чём она сильно сомневалась, она просто скажет, что хотела привлечь его внимание действенным способом.

Нарастающий гам бесцеремонно ворвался в её размышления. На другой стороне зала что-то происходило. Отставив кубок, Гермиона с тяжёлым вздохом отправилась разбираться. Пробившись через плотные ряды, она с изумлением увидела истошно орущую Трейси Девис. Дафна Гринграсс и Мораг МакДугал застыли рядом и в ужасе смотрели на её вытянутую руку, обвитую каким-то блестящим зелёным браслетом… Гермиона ахнула. Никакой это не браслет. Руку Трейси обвивала змея!

Музыка оборвалась, сфальшивив на высокой ноте, зажёгся яркий свет. Студенты смолкли, растерянно заозиравшись по сторонам, и в этой тишине стали отчётливо слышны голосившие что есть мочи вопиллеры, носившиеся над головой Трейси:

— НЕ СМЕЙ ОБИЖАТЬ ГЕРМИОНУ ГРЕЙНДЖЕР, МЕРЗКАЯ ЗМЕЯ!

— ГЕРМИОНА ПОД ЗАЩИТОЙ ХАФФЛПАФФА И ГРИФФИНДОРА!

Все взгляды тут же впились в Гермиону. Она почувствовала, как загораются щёки. В этот момент сквозь плотную толпу пробилась МакГонагалл.

— Что здесь происходит? — сурово припечатала она.

Мораг МакДугал испуганно залепетала:

— К нам прилетела сова. У неё был конверт для Трейси. Мы развернули. Мы думали, это подарок… Там был браслет, и Трейси надела его на руку, а он превратился в змею…

Собравшиеся преподаватели ахнули. Только Вестенра не выразил никаких эмоций; молча направив палочку на вопиллеры, он испепелил их заклинанием.

МакГонагалл побледнела.

— Неслыханно… — начала она, но её перебили.

— Встреча двух сестёр! — крикнул кто-то, и все засмеялись.

— Глядите: змея испугалась змеи, вот умора!

— Так тебе и надо, Девис!

Посыпались едкие комментарии, а за ними — взрывы хохота. МакГонагалл безуспешно пыталась утихомирить разошедшихся студентов.

— Минус пять баллов Гриффиндору за оскорбление, мистер Харпер! Мистер Лингард, за подобную лексику вы рискуете вылететь из школы сейчас же! Да перестаньте же вопить, мисс Девис, эта змея не ядовита!

Разгорячённые танцами подростки не желали слушать директора и продолжали вовсю потешаться над рыдающей от страха Девис. МакГонагалл вынула палочку, но не успела её поднять, как в зале повисла гробовая тишина.

Она оторопело обернулась к профессору Вестенре.

— Можете продолжать, — невозмутимо произнёс тот.

МакГонагалл неодобрительно поджала губы, но Силенцио Максима со студентов не сняла.

— Я крайне разочарована тем, что сегодня произошло. Минус пятьдесят баллов с Гриффиндора, минус пятьдесят баллов с Хаффлпаффа за шутку, далеко вышедшую за рамки. Профессор Флитвик, поручаю вам выяснить, кто прислал заколдованный браслет. Профессор Слизнорт, проводите мисс Девис в лазарет. И сделайте уже что-нибудь с этой совой!

Птица, принесшая посылку, так и кружила под потолком, громко ухая в наступившей тишине. В следующий миг она камнем упала на пол, оглушённая заклинанием. Профессор Вестенра лишь пожал плечами в ответ на пронзительный взгляд МакГонагалл.

— Бал окончен, — сухо сказала она. — Студенты Рейвенкло и Слизерина могут идти. Гриффиндор и Хаффлпафф остаются убирать Большой зал. Всем спокойной ночи!

МакГонагалл вышла. Слизнорт поспешил к беззвучно рыдающей Девис и вместе с Мораг увёл из зала.

Как только за ними закрылась дверь, к студентам вернулся дар речи и все загалдели разом. Одни задавались вопросом, кто прислал заколдованный браслет, другие возмущались, почему зал заставили убирать всех без разбора. Несколько студенток, заметив, что «Ведуньи», перед которыми рассыпалась в извинениях Септима Вектор, не успели уйти, поспешили заполучить автографы и объятия кумиров.

Собрав оставшиеся моральные силы в кулак, Гермиона с помощью Эрни организовала старост, находившихся в зале, чтобы они проследили за ходом уборки. Благо использовать магию не запретили, да и работы было не так много: фантики, упавшая на пол еда, оброненные части костюмов, пролитые кое-где напитки и, конечно, заколдованная сова.

— Как думаете, кто это сделал? — громко спросила Криста и как бы невзначай покосилась в сторону Гермионы.

— Кто бы ни сделал, Девис получила по заслугам, — зло выплюнула Агата Адамс с шестого курса Хаффлпаффа.

— Агата! — укоризненно воскликнул Эрни. — Ты же староста!

Когда Большой зал привели в более-менее приличный вид, Гермиона велела старостам проводить курсы по гостиным. Игнорируя недовольный гомон, она выстроила студентов в пары и махнула Эрни, чтобы он выводил Хаффлпафф. Гриффиндорцы вышли следом, переговариваясь вполголоса. Гермиона их не слушала. Она шла впереди и кипела от негодования.

Не так она представляла себе мир после Войны. Не таким хотела видеть Хогвартс. Сама, конечно, тоже была хороша, когда задела Девис рассказом о Джулиане, но то хотя бы было без свидетелей, не считая вездесущего Малфоя. Девис поступила плохо, но лишь оттого, что испытывала обиду. Джулиан не обращал на неё внимания, ко всему прочему она по-прежнему считала маглорождённых отбросами. Следовало закрыть глаза на её отчаянную выходку.

Добравшись до гостиной, Гермиона поняла, что не может держать возмущение в себе.

— Я надеюсь, это дело рук не гриффиндорцев, — сурово начала она. — Да, змея была не ядовитая, но вдруг у Девис не выдержало бы сердце или случилась паническая атака? Об этом никто не подумал?

— Значит, ты не курсе, кто это сделал? — снова подала голос Криста.

— Нет, — отрезала Гермиона. — И не нужно ни на что намекать. Я против подобных проявлений вражды между факультетами.

— Я согласен, — сказал Дин Томас. — После всего, что мы пережили, нам надо не поддаваться на провокации.

Коди, Парвати и Фэй одобрительно закивали.

— Я тоже согласна с Гермионой, — выступила вперёд Джинни. — У каждой шутки должен быть предел.

Кому-то пришло в голову напомнить о близнецах, но Джинни смерила смельчака таким взглядом, что он мигом стушевался.

Окрылённая поддержкой, Гермиона расправила плечи.

— Профессор Флитвик обязательно выяснит, кто за этим стоит, и виновные будут наказаны. — Она вздохнула. — Разве за это мы боролись, ребята? Теперь, когда всё позади, нужно учиться быть терпимее, взрослее, умнее, выше глупых распрей. Разве вы хотите, чтобы лет через пятьдесят появился очередной Гриндевальд или Волдеморт? — При звучании этого имени многие поёжились. — Я считаю, что случившееся сегодня — урок всем нам. Мы должны научиться жить в мире. Научиться ладить друг с другом вне зависимости от крови, фамилии или факультета. Ведь именно за это мы и сражались.

Студенты примолкли; на лицах некоторых было написано согласие, понимание или стыд. Нашлись и те, кто отнёсся к призывам Гермионы скептично или вовсе воспринял в штыки. Но выделиться решила, как всегда, Криста.

— Ты знаешь, о чём говоришь. Каково работать в паре с тем, для кого фамилия и статус крови — самое важное в жизни? Я о Малфое, разумеется, если кто-то вдруг не понял. Или разговоры о том, как вы мило поболтали, всего лишь досужие сплетни?

— Нет, не сплетни, — ровно ответила Гермиона. — Мы действительно смогли некоторое время обойтись без взаимных оскорблений. Я считаю это успехом.

— Тебе виднее, — пожала плечами Криста. — Он ведь не тебя унижал, не ты терпела от него обидные насмешки, почитай, шесть лет. Подумаешь, обзывал грязнокровкой, ерунда какая.

Шеймус и Дин бурно отреагировали на произнесённое оскорбление, но Гермиона только холодно улыбнулась.

— Я пока на память не жалуюсь. Насчёт нашей длительной истории ты слегка погорячилась. Если Малфой кого и старался задеть, так это Гарри. Меня он интересовал ещё меньше, чем я его. А что до обидных слов… — Гермиона развела руками. — Я и есть грязнокровка, и, если кому-то угодно называть меня так, это его личное дело.

На лице Кристы отразилась удивительная смесь недовольства и уважения, но второго было так мало, что первое в итоге пересилило. Она скрестила на груди руки.

— То есть ты продолжишь общаться с Малфоем?

— Я буду общаться с тем, с кем посчитаю нужным. Если мне понадобится Малфой, я не постесняюсь к нему обратиться.

Среди студентов пробежал ропот. Шеймус с отвращением покривился, будто почувствовав неприятный запах.

— Может, ещё и с Девис подружишься? — не унималась Криста. — Для полного комплекта.

— А может, ты не будешь диктовать мне, что я должна делать, Криста? — снова начиная закипать, парировала Гермиона. — Если нужно, я найду общий язык и с Девис, и с Паркинсон, и с Малфоем, и с самим Салазаром Слизерином.

Шеймус наконец не выдержал:

— Малфой — Пожиратель, его отец до сих пор в камере, а родители Паркинсон уже в Азкабане. Если хотите знать моё мнение — ни одному из них не место в школе. Не будь их здесь, проблем стало бы меньше!

Часть студентов согласно загудела.

— В Хогвартсе нет преступников, Шеймус, — стояла на своём Гермиона. — Раз Визенгамот посчитал Малфоя и Паркинсон невиновными, значит, на то были причины. Шеклболт никогда бы не отправил в школу тех, кому место за решёткой. В ссоре всегда виноваты двое. Не нужно снимать с себя ответственность. — Гермиона глянула на часы. — До отбоя десять минут, так что всем спокойной ночи.

Подобрав подол ставшего кошмарно тяжёлым платья, она устало поднялась по лестнице в спальню, мечтая только о том, как бы поскорее оказаться в тёплой мягкой постели.

Слава Мерлину, этот безумный день закончился.