По традиции подготовка к Хэллоуину началась за неделю до праздника: в углах распустилась паутина, поражая красотой узоров; на доспехах вместо шлемов то тут, то там красовались тыквы с горящими зловещим огнём прорезями; по коридорам с визгом носились наколдованные стайки летучих мышей, путаясь в длинных волосах. Кровавый Барон вырастал из-под ног, страшно вращая глазами и нервируя даже старшекурсников и профессоров; Толстый Монах завывал в башнях так, что кровь стыла в жилах; сэр Николас пугал первогодок, летая по школе с болтающейся головой и корча рожи. Только Серая Дама не принимала участия в хэллоуинском помешательстве, но сам её вид молчаливой девы с тоскливым лицом идеально вписывался в общую картину.

Ученики переняли эстафету и на пару с Пивзом учиняли розыгрыши в классах и коридорах. Бедняга Филч только успевал носиться с одного этажа на другой и, брызжа слюной, грозился выпросить у руководства школы разрешение на средневековые наказания. Но он старался напрасно: профессора смотрели на всё сквозь пальцы.

Неделя перед Днём Всех Святых полностью принадлежала студентам.

Гермиона шла на завтрак в компании Фэй, но почти не слушала, о чём та говорит. Что-то про квиддич и провальный матч в субботу… В голове у неё крутилось два имени: Джули-ан и Малфой. Первый — потому что она собиралась поговорить с ним, но он, словно учуяв серьёзный настрой, принялся её избегать. В воскресенье, правда, сам заявился в гостиную Гриффиндора, чтобы, как оказалось, извиниться, но разговору помешал неожиданно объявившийся профессор Гордон. Боясь очередного конфликта, он зорко следил за передвижениями Джулиана.

Ну а Малфой…

Гермиона уселась на привычное место за столом Гриффиндора и посмотрела на слизеринцев. После стычки около библиотеки он её попросту игнорировал. Не то чтобы она горела желанием продолжать общение, просто они так и не сделали защиту для доклада. Ну что ж, не впервой. Хоть и жаль немного, ведь на этот раз они действительно поработали в паре, да и Малфой показал, что умеет вести себя по-человечески.

— Одним словом, кошмар. Хорошо, что нас не расформировали и не запретили тренировки. Ты говорила с ней, кстати?

Гермиона отвлеклась от белобрысой макушки и посмотрела на возбуждённо блестевшую глазами Фэй.

— С кем?

— С Джинни. На ней лица нет уже третий день.

Гермиона вздохнула.

— Я подходила в субботу, хотела поддержать. — Она взглянула на Джинни. — Не представляю, каково ей. Первая же игра в роли капитана — и такой провал…

— Во всём виноват Джулиан Холланд, — убеждённо сказала Фэй. — Он провоцировал Тобина всю игру. Будто осатанел. Что с ним такое, ума не приложу…

— Тут не ум надо прикладывать, — вмешалась Кристиана Рассел, ехидно улыбаясь, — а кое-что другое.

Фэй собралась ответить, но тут слово взяла МакГонагалл.

— Всем доброго утра. Напоминаю, что в этом году администрация школы приняла решение отпраздновать Хэллоуин балом с приглашёнными музыкантами. В связи с этим прошу старост не забыть о собрании, приуроченном к проведению мероприятия. Также официально объявляю, что традиция Хэллоуинской недели возобновляется: разрешены розыгрыши и отход от стандартной школьной формы в неучебное время. Однако действует и неизменное правило: не причинять вреда себе, окружающим и имуществу школы. — МакГонагалл сдержанно улыбнулась. — Хэллоуинская неделя объявляется открытой.

Зал взорвался аплодисментами и радостными возгласами.

— Тяжёлая будет неделька для старост, — посочувствовала Фэй.

— А когда нам было легко? — откликнулась Гермиона.

После завтрака первым уроком шла нумерология. Джулиан её не посещал, так что Гермиона решила перехватить его до звонка. Однако в ответ на просьбу уделить ей минутку Джулиан ответил что-то невнятное и, одарив извиняющейся улыбкой, скрылся в толпе. Гермиона досадливо хмыкнула. Ну ничего, завтра состоится собрание старост, уж там он так просто от неё не отвертится.

— Что такое, Грейнджер? Джулиан больше не обращает на тебя внимания?

Гермиона увидела хищно ухмыляющуюся Трейси Девис. Она хотела отпустить в ответ едкий комментарий, но передумала и спросила:

— В чём твоя проблема, Девис? Из всего седьмого курса только ты никак не успокоишься. Если у тебя ко мне какие-то претензии, говори в лицо, не стесняйся.

Девис презрительно скривила губы и высокомерно удалилась. Гермиона покачала головой, повернулась и нос к носу столкнулась с Малфоем.

— Осторожнее, — бросил он недовольно.

— Сам смотри, куда идёшь, — парировала Гермиона, стараясь, впрочем, не сильно грубить. — У меня нет глаз на затылке.

— Даже если б они были, вряд ли что-то смогли увидеть из таких зарослей, — насмешливо заметил Малфой, кивнув на её распущенные волосы.

Висящая на нём Гринграсс хихикнула. Гермиона закатила глаза.

— Ха-ха, очень смешно, — сухо прокомментировала она. — Нам нужно определиться, что делать с защитой.

— Тебе надо — ты и определяйся.

Гермиона решила дать ему ещё один шанс.

— Мы неплохо сработались, Малфой. Будет обидно пустить первые удачные попытки фестралу под хвост.

Малфой ничего не ответил, молча рассматривая её лицо. Ей показалось, что на секунду в его глазах мелькнуло сомнение. Он уже открыл рот, явно чтобы сказать нечто более нейтральное, но Гринграсс настойчиво потянула его за руку, напоминая о себе.

— Идём, Драко!

Малфой моргнул, выражение лица вновь приобрело заносчивую отстранённость.

— Да, идём.

Поскольку Гермиона не потрудилась отойти в сторону, им пришлось её обойти. Она разочарованно вздохнула. Такими темпами отношения между факультетами они точно не наладят. Не в этом году. И даже не в этом десятилетии.

Заметив, что до звонка всего пять минут, Гермиона отправилась на урок. Возможно, когда она поступит на службу в Министерство, ей удастся поднять проблему вражды студентов перед министром. Кто знает: быть может, однажды она вернётся в Хогвартс в совсем другом качестве?..

На следующий день ровно в три часа все старосты собрались в классе истории магии. Он был одним из самых больших в Хогвартсе, к тому же располагал огромной доской и широкой кафедрой. Гермиона немного опаздывала — заболталась после травологии с профессором Стебль. Наручные часы показывали без трёх минут три. Она прибавила шагу.

На подходе к классу Гермиона услышала гомон голосов и нахмурилась. Неужели начали без неё?! Подойдя к двери, она протянула руку, когда раздался громкий голос Джулиана.

— Я спрашиваю ещё раз: кто это сделал?

— У тебя со слухом проблемы, Холланд? Тебе же сказали: оно уже было здесь, когда мы пришли.

— Больно дерзко себя ведёшь, Коркоран. Не боишься лишиться значка?

— Ой-ой, — насмешливо протянул Сайлас Коркоран. — Мне кажется, или тебя самого лишили значка?

— Временно, — процедил Джулиан.

— Тогда что ты вообще тут делаешь?

Поднялся гвалт, сквозь который с трудом пробился голос Эрни Макмилана.

— Да перестаньте вы собачиться! Джулиан, мы с Ханной пришли первыми. Надпись уже была тут. Мы хотели её стереть, но не успели. Слизеринцы подошли позже, да и зачем старостам так себя подставлять?

— Ты, значит, их защищаешь?

— Я просто говорю, что сюда мог зайти кто угодно во время обеда.

Гермиона почувствовала прилив уважения к Эрни. Всё-таки не зря именно его назначили временно исполнять обязанности старосты школы.

Она распахнула дверь.

В классе мгновенно воцарилась тишина. Некоторые старосты, стоявшие возле парт, опустились на свои места. Джулиан стоял у кафедры и явно пытался управлять этим балаганом. За его плечом на доске красовались огромные красные буквы. Конец надписи был стёрт, но смысл по-прежнему улавливался без труда.

«ГЕРМИОНА ГРЕЙНДЖЕР — ГРЯЗНОКРОВНАЯ ШЛ…»

Старосты замерли. Каждый, кто с опаской, кто со злорадством, кто заинтересованно смотрел на Гермиону. Все ожидали её реакции. Она вздёрнула бровь, осматривая красиво выписанные буквы.

— Ну, со вторым я бы поспорила. — Аккуратно прикрыв дверь, Гермиона прошла к кафедре. — Простите за опоздание, меня задержали. — Она оглядела старост. — А где Гринграсс?

— Ей нездоровится, — ответил Забини, прокручивая в пальцах перо.

Гермиона разложила свои записи и начала собрание прямо на фоне надписи, сделанной с очевидной целью: оскорбить её.

Большая часть старост выдохнула с облегчением. Слизеринцы насупились, явно разочарованные. И только Блейз Забини одобрительно усмехнулся, глядя в окно.

После собрания, длившегося благодаря умению Гермионы излагать мысли кратко и ясно едва ли полчаса, к ней подошёл Джулиан. Она только этого и хотела, нарочно медля у кафедры. Он тоже явно ожидал, когда все старосты покинут класс, как будто собирался сказать ей что-то важное. Гермиона насторожилась. Возможно, стоит для начала выслушать его? Вдруг он сам всё понял, тогда не придётся ничего объяснять.

— Идёшь на дополнительные по заклинаниям? — спросил Джулиан, пропуская её вперёд на выходе из класса.

— Да, Флитвик обещал интересное занятие.

Они молча дошли до поворота, где влились в общий поток студентов. Гермиона заметила, что Джулиан внимательно на неё смотрит.

— Ты в порядке? — поинтересовался он.

— В полном.

— Надо было стереть ту гадкую надпись. Я вернусь и…

— Не стоит, — прервала Гермиона. — Пусть висит в качестве доказательства нарушения.

— Ты права. Пусть профессора увидят, будет проще найти виновного.

У Гермионы была на примете одна кандидатура, но она не могла голословно обвинять, ей нужны были веские причины. Например, признание.

Около кабинета заклинаний Джулиан остановился.

— Мы можем сейчас поговорить?

— Слушаю тебя, — проницательно кивнула Гермиона.

Он отвёл её в сторону.

— Мне надоели эти бесконечные хождения вокруг да около. Я думал, ты сама заметишь… Ты мне нравишься, Гермиона. И мне казалось… — Он осёкся и выпалил: — Ты пойдёшь со мной на Хэллоуин?

Гермиона не была уверена, что сумела скрыть разочарование. Судя по изумлённо-уязвлённому выражению лица Джулиана, ей это действительно не удалось.

— Нет, я не пойду с тобой на бал, — без увиливаний ответила она. — Я… не заинтересована сейчас в отношениях. Прости.

Сказать, что между ними в принципе невозможны близкие отношения, ей не хватило духу. Джулиан так побледнел, что она даже немного устыдилась своего отказа. Но и согласиться не могла.

— Вот как, — дрогнувшим голосом проговорил он и тут же попытался спасти положение: — Ты уже дала согласие другому?

Гермиона ощутила ещё большую неловкость.

— Нет.

Джулиан оторопело поднял брови.

— То есть ты отказываешь мне, потому что… потому что…

— Мне правда очень жаль, но я просто не хочу сейчас… После… — Она умолкла.

После болезненного разрыва с Роном даже речи не могло идти ни о каких отношениях. Этот разговор лишний раз напомнил ей, что рана ещё свежа и болит.

Джулиан хмыкнул.

— Возможно, если бы тебя пригласил Малфой, ты бы не стала так ломать комедию.

Гермиона опешила.

— При чём здесь Малфой?

— Ну как же. Вы так мило общались и хихикали в субботу. Бьюсь об заклад, ты ждёшь урока защиты, чтобы вы снова попали в пару.

— Сожалею, что сорвала твои планы, но это не повод опускаться до глупых сплетен, — холодно ответила Гермиона.

— Так ты отрицаешь, что между вами что-то есть?

Она посмотрела на него, как на умалишённого, и едва не расхохоталась.

— Джулиан, я большей чуши в жизни не слышала! Я и Малфой? — Гермиона прыснула. — Мы просто выполняли домашнее задание. Не вижу ничего предосудительного в том, что нам удалось обойтись без оскорблений. Это называется взрослым поведением, а не… — Она неопределённо взмахнула рукой. — Не тем, что ты себе вообразил.

— Тогда почему ты отказываешь?

Гермиона устало потёрла переносицу. Ну до чего же он упрям!

— Я уже объяснила тебе, что не хочу никаких… — Она увидела в толпе знакомое лицо. — Знаешь, я заметила, что Грейс Аллен с тебя глаз не сводит. Почему бы тебе не пригласить её? — предложила Гермиона с искренним желанием реабилитироваться за нанесённую обиду.

Но Джулиан её попытки не оценил.

— Почему бы, собственно, нет? — с жутким сарказмом отозвался он. — Эй, Аллен!

Грейс встрепенулась, будто не веря, что её окликнул сам Джулиан Холланд, и поспешила подойти. Она робко посмотрела на Гермиону, но Джулиан повернул её голову к себе за подбородок и вкрадчиво произнёс:

— Пойдёшь со мной на Хэллоуин?

Грейс едва не лишилась чувств.

— Д-да, — пролепетала она. — Да! Я пойду! Я согласна!

— Вот и замечательно, — с покоробившим Гермиону цинизмом ухмыльнулся Джулиан. — Некоторые девушки умеют делать правильный выбор.

Грейс сияла, как новенький галлеон.

— Он пригласил меня… Джулиан Холланд позвал меня на бал…

Гермиона вздохнула про себя. Бедная девочка. Она и не подозревает, что всего лишь оказалась не в том месте не в то время, став орудием глупой мести в руках заносчивого рейвенкловца.

Вечером того же дня Гермиона сидела в гостиной, перечитывая защиту доклада. Лёгкое сожаление опять потревожило её, но она тут же отмахнулась. Раз Малфой не готов признать себя тем, кто он есть, не готов приложить усилия, чтобы наладить отношения, то и ей нет смысла стараться. Она попыталась — попытка вышла неудачной. Так тому и быть. Возможно, она попробует ещё раз… Когда-нибудь.

— Это вам, — раздался рядом неуверенный голосок.

Гермиона посмотрела на очередную юную посланницу. Неужели опять…

— Спасибо, — машинально поблагодарила она, забирая кусочек пергамента.

Интересно, что они обещают этим девочкам в обмен на передачу записок? Или младшекурсниц радует уже одно то, что старшие парни обратили на них внимание?

Она развернула записку.

— Ещё одно приглашение? — полюбопытствовала Криста Рассел, плюхнувшись на диван рядом с ней.

Гермиона скомкала записку и отправила на столик к десятку таких же.

— Почему ты их отклоняешь? Если бы мне столько предложений поступило, я бы устроила конкурс: хотите добиться моего согласия, докажите, что вы достойны!

Гермиона закатила глаза.

— Правда, почему? — не отставала Криста. — Ты сейчас самая популярная девушка в школе, и тебе для этого даже трудиться не нужно, — с плохо скрытой завистью заметила она, рассматривая свои длинные ногти.

Гермиона фыркнула:

— Ну да, всего-то Волдеморта победить пришлось. Действительно, невеликий труд. Любой дурак бы справился.

Она, разумеется, замечала поднявшуюся вокруг неё шумиху, но ей хватило ума понять, что окружающих интересует не её личность, а лишь ореол популярности. Ни Гарри, ни Рона в школе нет, поэтому всё внимание доставалось ей. Отчасти именно поэтому Гермиона отказала Джулиану. Не замечала она прежде такого рвения с его стороны.

Рядом возникли шестикурсницы Дайан Паркер и Демельза Роббинс. Дайан бесцеремонно сгребла со столика несколько записок и округлила глаза.

— Ого! Это всё тебе? А кто ещё тебя пригласил? С кем ты пойдёшь? А Гарри Поттер приедет? — наперебой загалдели подруги.

Гермиона поджала губы, но всё-таки ответила:

— Пока не решила. Нет, Гарри не приедет.

— Почему?

— Он занят.

— А Рон Уизли?

Сглотнув неожиданно образовавшийся в горле комок, она коротко бросила:

— Нет, — и уткнулась в книгу.

— Жалко, — протянула Дайан. — А он всё ещё встречается с Джинни Уизли? Гарри, я имею в виду.

— Да, — отрезала Гермиона; эти расспросы уже начали порядком раздражать.

— Странно они встречаются. Не видятся несколько месяцев. Он там наверняка уже третий роман крутит…

Гермиона метнула в Демельзу гневный взгляд. Та примолкла, хотя и не подавилась словами, как того хотелось бы. Девчонке явно не было стыдно за сказанное.

— Как минимум Гарри на такое не способен, а как максимум это не твоё дело, Демельза.

Ответом ей было скептичное хмыканье и пожатие плечами. Гермиона продолжала буравить двух подруг взглядом, и те наконец сообразили, что пора бы и честь знать. Слова этих вертихвосток всерьёз разозлили её. Что они себе позволяют?! Нет, она ни секунды не сомневалась в Гарри. Но выдержит ли Джинни такое давление? Как же ей, должно быть, тяжело то и дело слышать, будто бы Гарри давно про неё забыл, а то и вовсе никогда не любил. Хорошо, что они периодически общаются через камин в гостиной, когда все уходят спать, а переписываются, наверное, и того чаще. Так у Джинни есть прямое опровержение всем грязным сплетням завистников и глупцов.

Сама Гермиона получала письма от лучшего друга раз в неделю — по выходным. Гарри рассказывал, что нового в его так неожиданно изменившейся жизни, какие новости о беглых Пожирателях («Пророк» не всегда печатал всю правду, Министерство держало его под строгим контролем) и какие настроения бродят в Министерстве и Аврорате. Конечно, писал он и о Роне, но всякий раз вскользь и куда охотнее делился новостями о семействе Уизли и Тонксах. Только вчера он прислал умильную фотографию малыша Тедди и Андромеды. С того момента, когда Гермиона видела крестника Гарри в последний раз, он заметно подрос.

— Привет. — На диван опустилась уставшая Фэй.

Криста подвинулась, с недовольным видом притянув к себе полы мантии — сегодня гриффиндорская команда тренировалась под проливным дождём.

— Как тренировка? — спросила Гермиона.

— Ужасно, — честно призналась Фэй. — Джинни гоняла нас, как домовых эльфов. Игра со Слизерином меньше чем через две недели. Пришлось ещё повоевать с ними за поле. Девис окончательно с катушек слетела! Что с ней не так?

— Я скажу тебе, что не так, — вмешалась Криста, любительница перемыть чужие косточки. — Трейси Девис без ума от Джулиана Холланда, и, похоже, до неё дошла новость, что он позвал на Хэллоуин нашу серую мышку Грейс. — Она откинулась на спинку и добавила с фальшивым сожалением: — Бедняжка, для неё это стало таким ударом!

— Для Трейси или для Грейс? — с иронией уточнила Фэй.

Криста одарила её презрительным взглядом. Фэй ушла приводить себя в порядок. Гермиона уже было снова погрузилась в спасительное чтение, но тут к Кристе подсела Роза, и они принялись осыпать её новыми глупыми вопросами.

Не выдержав, Гермиона захлопнула книгу.

— Я так понимаю, спокойно позаниматься мне не дадут.

Она переместилась в свободное кресло неподалёку от играющих в шахматы Тобина и Коди. Шеймус и Дин делали ставки, кто выиграет следующую партию. Проиграв в очередной раз, Тобин уступил место Шеймусу и уселся рядом с Гермионой.

— Шахматы не моё, — сообщил он расстроенно.

— Просто Коди жульничает, — заговорщицки шепнула ему Гермиона.

Тобин улыбнулся.

— Да я бы всё равно продул.

В гостиную ввалилась группа пятикурсников, громко смеясь и что-то обсуждая. В спину им летели возмущённые крики Филча.

— Опять начудили, — догадался Тобин. — По-моему, вокруг Хэллоуина развели слишком большую шумиху. Ещё и бал… Ты идёшь, кстати?

Гермиона пожала плечами.

— Я староста школы, мне положено там быть, чтобы следить за порядком.

— Понятно, — протянул Тобин. — Коди тоже идёт, нашёл себе подружку. А я вот не решил пока. Третьим лишним при них быть не охота, но и одному идти не хочется. Если б с кем-то… Так, по-дружески.

Гермиона отложила книгу, озарённая великолепной идеей.

— Мы могли бы пойти вместе, — предложила она. — Как друзья. Мне всё равно не отвертеться, а вдвоём веселее.

Тобин приободрился.

— Ты права. Вдвоём веселее. И мне не придётся торчать в гостиной одному. Здорово!

Гермиона почувствовала облегчение. Теперь можно надеяться, что поток приглашений прекратится или хотя бы ослабнет и остаток недели до Хэллоуина пройдёт спокойно.

Одной проблемой меньше.

* * *

Выступление Драко и Грейнджер на защите от Тёмных искусств могло бы считаться успешным только в том случае, если бы изначально не предполагало парной работы. Однако Гордон как будто ничего не заметил и вообще был несколько рассеян и задумчив. Он выставил зачёты всем, похвалил каждую работу — зря Дафна так переживала за свою оценку, — а в конце урока объявил, что парных заданий больше не будет.

— Таков был мой план на октябрь, но октябрь походит к концу. В ноябре займёмся кое-чем другим.

— Чем? — спросил Джулиан Холланд.

Гордон посмотрел на него, словно застигнутый врасплох ожидаемым вопросом.

— Узнаете, — сказал он и после паузы добавил: — Будем больше практиковаться.

Ученики одобрительно зашумели. Со звоном колокола Гордон отпустил курс, не дав никакого домашнего задания.

— Слава Мерлину, это закончилось! — воскликнула Дафна, едва покинув класс. — Больше не нужно гадать, кто достанется тебе в пару. — Она послала Драко выразительный взгляд из-под ресниц.

— Рано радуешься, — вернула её на землю Трейси Девис, — как бы он ещё чего похлеще не выдумал.

Дафна беспечно отмахнулась.

— Кстати, Трейси, говорят, ты написала кое-что про Грейнджер на доске перед собранием старост?

Трейси залилась краской. Глаза Дафны расширились от восторга.

— Так это правда? Как жаль, что я всё пропустила! А что она сделала? Взбесилась? Сняла кучу баллов? Или просто разрыдалась?

Мимо как раз прошла Грейнджер, и Дафна проводила её жадным взглядом. Казалось, она готова догнать старосту девочек, схватить за плечи и вытрясти ответ. Дафна мёртвой хваткой вцепилась в руку Трейси.

— Ну же, рассказывай!

— Вряд ли Трейси горит желанием рассказывать про свой провал, — насмешливо вставил Блейз.

Дафна переключилась на него.

— Что ты имеешь в виду?

— Грейнджер никак не отреагировала. Мало того, после собрания Холланд пригласил её на бал. Верно я говорю, Трейси? — с бессердечной учтивостью уточнил он.

— Отвали, — огрызнулась та.

— Вынужден признать, — продолжал Блейз, — хоть Грейнджер и маглорождённая, но чувство собственного достоинства у неё явно присутствует.

— Много ты понимаешь, Забини, — окрысилась Трейси. — Или, может, и ты уже всем принципам изменил? Зауважал эту… маглокровку?

— Остынь, Трейси, — осадила её Дафна, снова повиснув на Драко. — Хотя обидно, что не вышло задеть Грейнджер. Давно пора сбить спесь с этой выскочки. Ты согласен, Драко?

Вместо ответа Драко вывернул свою руку из её пальцев и зашагал втрое быстрее.

Он расталкивал младшекурсников, игнорируя недовольные возгласы. Грейнджер, Грейнджер, Грейнджер… Когда же это кончится?! Он думал, что сможет забыть о её существовании после того, как Гордон отменил пары (не в последнюю очередь благодаря разговору в воскресенье, в этом не было сомнений), так теперь и слизеринцы говорят о Грейнджер! Сколько ещё будет этой проклятой Грейнджер в его жизни?!

Влетев в Большой зал, Драко сел на свободное место за столом Слизерина и придвинул к себе тарелку. Поднял голову и чертыхнулся: опять умудрился сесть лицом к гриффиндорцам. Он окинул студентов глазами. Вот и она собственной персоной, тоже сидит к нему лицом, но не смотрит, а весело болтает с очередным рыжим. Странно, что не Уизли.

«Ты сказал, что я ничего о тебе не знаю. Я хочу тебя понять».

Драко сжал вилку. Никто не хотел знать, что он пережил; никто не хотел его понять. Даже Дафна. Да, она его простила, но при этом не поинтересовалась, что творилось в его жизни последние два года. Как он проходил через ад. Как умирал от страха и безысходности, попав за решётку. Как страшился Азкабана. Не спросила даже, как прошёл суд. Что он говорил? Почему его отпустили? Через что ему пришлось пройти за тот месяц, пока он сидел в камере? Да и знала ли она вообще, что он оказался в тюрьме?

Никто не спросил у него про Гойла. Никому и в голову не пришло, что Драко не плевать на его судьбу. А между тем, он искал новости о нём, хотя бы одну строчку. Пусть Драко не считал его ровней, он бы расстроился, если б узнал, что Гойл погиб. Смерть Крэбба в Выручай-комнате его потрясла.

На том и сыграла Грейнджер. Драко почувствовал омерзение от того, что так глупо поддался её манипуляциям. Она наверняка преследовала какую-то цель, пыталась втереться к нему в доверие. Он же всего лишь нехороший человек, обязанный заслужить её расположение. К чёрту Грейнджер и её гриффиндорское двуличие! Он никому ничего не должен, тем более ей. И о чём он вообще думает? Умудрился поставить под сомнение отношения с Дафной. С каких пор гриффиндорские стандарты общения стали для него идеалом?

Сделав над собой усилие, Драко отвернулся от улыбающейся Грейнджер.

В Большом зале наконец объявились Блейз, Трейси и Дафна. Последняя уселась рядом, пытаясь скрыть недовольство.

— Куда ты пропал?

— Надоело слушать глупую болтовню ни о чём. К тому же у меня завтра руны, нужно заниматься после обеда.

— У меня тоже завтра руны, — обиженно напомнила Дафна. — Мы могли бы позаниматься вместе.

— Я думал, ты уже всё сделала, — пожал плечами Драко, принимаясь за обед.

— Да, но… Ты ушёл, потому что тебя раздражают разговоры о Грейнджер?

— В точку.

У Дафны вырвался лёгкий вздох облегчения. Она с улыбкой поправила ворот его рубашки.

— Прости, больше ни слова о Грейнджер.

Драко испытующе глянул на неё.

— Обещаешь?

— Честно слово! — Дафна вытянулась в струнку и тут же рассмеялась.

А у Грейнджер совсем другой смех, не такой искусственный…

Драко сердито тряхнул головой и уставился в тарелку так, словно свиная отбивная с запечённым картофелем виноваты во всех его проблемах. Надо взять себя в руки. Почему он так реагирует на одно только упоминание о ней? Ну Грейнджер и Грейнджер. С девяносто первого года она для него Грейнджер, заучка и зануда всея Хогвартса. Он стал уделять мыслям о ней слишком много времени.

Пора с этим завязывать.

— Драко, всё хорошо? — вернул в реальность голос Дафны.

Он повернулся к ней. Улыбнулся одними губами.

— Теперь да.

После обеда они отправились в библиотеку, а второй свободный урок решили провести в гостиной, всей компанией играя во взрывающиеся карты Блейза. Под компанией подразумевались Драко, Дафна, Теодор и, конечно, сам Блейз. Мораг МакДугал хотела тоже присоединиться, но высокомерно-презрительное фырканье Трейси Девис мгновенно стёрло предвкушающую улыбку с её лица, и Мораг, считавшая Трейси лучшей подругой и во всём на неё равнявшаяся, пристыженно забралась обратно в кресло, закрывшись «Ведьмополитеном».

— Первый раз за два месяца отдыхаем на неделе, — заметила Дафна, блаженно прикрыв глаза, пока Блейз перетасовывал карты после третьей партии. — Учителя как будто озверели. Хорошо хоть Гордон дал передышку.

— Странно, что ты решила использовать эту передышку для игры с нами, — поддел Теодор.

— Для чего ещё я должна её использовать?

— Так ведь Хэллоуин на носу! Ты уже готова? Сгораю от нетерпения увидеть твой наряд. Кстати, кому выпала честь сопровождать тебя на бал?

Дафна не успела ответить: Блейз сделал неловкое движение, и несколько карт взорвались в его руках. Выругавшись сквозь зубы, он принялся приводить в порядок манжеты рубашки и счищая гарь с ладоней магией.

Нотт сложил на столе уцелевшие карты и вопросительно посмотрел на Дафну. В его взгляде плескалась озорная усмешка.

— Определённо не тебе, Теодор, — дёрнула плечиком та.

Нотт картинно схватился за грудь.

— Поражён в самое сердце!

— Паяц, — закатила глаза Дафна, но всё-таки не сдержала лёгкую снисходительную улыбку — внимание Теодора было ей приятно и лестно.

Когда Нотт отвлёкся, чтобы помочь Блейзу с колодой, она положила голову Драко на плечо и сунула руку ему под локоть.

— Так кому же всё-таки выпадет честь сопровождать меня на бал? — промурлыкала она и покосилась на Драко из-под ресниц.

Он только сейчас понял, что за построениями тайных планов напрочь забыл о такой формальности, как официальное приглашение на бал. Ох уж эти девчонки…

— Мне, я полагаю, — ответил Драко, решив не упускать подаренную возможность.

Дафна прижалась к нему всем телом. Стало так приятно и хорошо, что Драко окончательно расслабился. Если б ещё Теодор с Блейзом куда-нибудь свалили, было бы совсем замечательно.

— Помнишь тот вечер месяц назад? — тихо спросила Дафна, глядя в камин.

Теодор и Блейз хоть и не ушли, но слишком увлеклись каким-то спором, забыв и про игру в карты, и про сидящую рядом с ними парочку.

— Какой?

— Пятое октября. Понедельник. Я запомнила, потому что… — Она осеклась и отчего-то смутилась. — Профессор Вестенра рассказывал нам на уроке, каким Хогвартс был раньше. Помнишь?

Драко кивнул. Да… Тогда речи нового профессора трансфигурации произвели на него неизгладимое впечатление.

— В тот день вечером ты допоздна засиделся в гостиной, — припомнила Дафна.

— Точно! Я уснул на диване, и ты накрыла меня мантией.

Она отстранилась от него, слегка нахмурившись.

— Я не укрывала тебя. После того, как мы чуть… Я вернулась в спальню и больше не выходила.

— Хм… — невнимательно отозвался Драко. — Значит, это сделал кто-то другой.

Дафна провела ладонью по лацканам его пиджака.

— Я думала, ты уснул, дожидаясь меня, — шёпотом проговорила она.

Он взглянул на неё и тут же утонул в глубине голубых глаз. Дожидался её?.. Драко машинально воскресил в памяти тот вечер, и вдруг висок сильно кольнуло. Он зажмурился и отвернулся, потирая висок пальцем.

— Всё в порядке? — встревожилась Дафна.

— Да. Нет. Голова заболела. — Драко потёр лоб. Глянул на часы. — Мне пора. Я кое-что не сделал по трансфигурации — хорошо, что ты напомнила. Увидимся на ужине.

Он быстро чмокнул растерявшуюся Дафну, немного промахнувшись мимо губ, и покинул гостиную.

Прохлада коридора остудила кожу. То ли в гостиной было слишком натоплено, то ли он простудился, только ему вдруг стало не по себе. Он одновременно хотел и не хотел вспоминать подробности того вечера. Словно что-то говорило ему: «Это неважно, это несущественно». И Драко подчинялся, а слабая попытка переломить этот довод гасла, как ненужная в утреннем небе звезда.

В библиотеке Драко выбрал самый дальний стол. Никакую трансфигурацию он, конечно, делать не собирался — задание уже давным-давно было выполнено. А раз так…

Он запустил руку в портфель, который для вида прихватил с собой, и вынул увесистый том в красном потрёпанном переплёте. Он нашёл его на одном из подоконников и, пролистав несколько страниц, с удивлением обнаружил, что это не учебная литература. Книга называлась «Джейн Эйр» и от первого лица рассказывала о жизни маленькой девочки в приёмной семье. То, что книга магловская, он понял после упоминания привидений, в которых никто всерьёз не верил, и людей-слуг. В мире магии подобное уже несколько веков считалось дикостью.

Рассказ его увлёк. Девочка не вызывала отторжения или жалости, защищаясь в меру своих возможностей и возраста. Поступок Джона Рида, ударившего Джейн, вызвал отвращение. Отец всегда говорил, что мужчина, позволивший себе ударить женщину, уже не может считаться мужчиной. Так поступают только трусы и ничтожества. Драться с ней в равном бою на волшебных палочках — да, но опускаться до рукоприкладства — никогда. Поэтому он ощутил нечто вроде отмщения, когда через пару глав Джейн зарядила Джону кулаком в нос.

Раскрыв книгу на заложенной странице, Драко заметил подчёркнутые предыдущим владельцем строки:

«Если нам наносят удар без малейшей причины, мы должны отвечать самым сильным ударом, на какой способны. Я в этом убеждена: таким сильным, чтобы тот, кто нас ударил первым, навсегда закаялся поднимать на нас руку».

Он поймал себя на том, что согласен.

— О! Я думала, здесь никого нет.

Драко быстро захлопнул книгу, прикрыв обложку ладонью. В проходе между стеллажами стояла Грейнджер собственной персоной. Её взгляд с любопытством пробежался по книге и задержался на корешке.

— Чего тебе? — с неприязнью бросил Драко.

— Я же говорю: думала, тут свободно, хотела позаниматься.

Глаза нет-нет да соскальзывали с его лица на книгу. Драко спрятал «Джейн Эйр» в портфель и поднялся.

— Ох, вовсе необязательно бросать свои дела ради меня, — поддразнила Грейнджер.

Она пребывала в замечательном расположении духа, отчего раздражала сильнее.

«Я заметил, что вы стали общаться».

Драко мотнул головой, отгоняя воспоминание о разговоре с Гордоном. Висок снова закололо. Он надавил на него и на секунду зажмурился.

— Всё в порядке? — В тоне мелькнуло беспокойство.

— Просто уйди с дороги, — прорычал он и стремительно прошёл мимо, задев Грейнджер плечом.

Она выглядела удивлённой.

— Может, нужна помощь?

Её голос вонзался в мозг раскалённой иглой. Голова, казалось, вот-вот расколется надвое.

— Эй…

— Мне ничего от тебя не нужно! И хватит говорить со мной, слышишь? — Грейнджер отпрянула. — Хватит со мной разговаривать. Мы не общаемся, между нами ничего нет, нас ничто не связывает!

— Что здесь происходит? — Из-за стеллажа, словно хищная птица, вынырнула Пинс.

— Ничего, — отрезал Драко и ожёг Грейнджер взглядом. — Больше никогда ко мне не подходи.

* * *

Пэнси сидела на кровати в спальне девочек и просматривала краски. Чёрная почти закончилась. Неудивительно. В последнее время этот цвет стал её любимым. Не многим больше оставалось белой, с помощью которой она разводила тёмные цвета, красной, синей и, как ни странно, зелёной. Какие бы мрачные картины ни выходили из-под её кисти, на них обязательно виднелся или кусочек голубого неба или умирающий, но всё ещё зелёный росток в углу.

Её соседки тем временем бурно сплетничали между собой.

— …а Грейнджер ходит как ни в чём не бывало. Надо было придумать что-то посильнее надписи на доске. — Это завистливо ехидничала Дафна Гринграсс.

Трейси злобно засопела.

— Так придумай, раз такая умная.

— Вот ещё. Буду я опускаться до кого-то вроде Грейнджер…

Закатив глаза, Пэнси вышла из комнаты, отрезав дальнейший спор хлопком двери. Ей пришлось жить с Гринграсс, Девис и МакДугал, хотя она с удовольствием поселилась бы одна. Пэнси никогда не отличалась скрытностью или стремлением к уединению, но в последнее время жизнь повернулась к ней такой стороной, что у неё не осталось выбора.

Никто из тех, кто вернулся в Хогвартс на повторный седьмой курс, не поддерживал старые убеждения. Только Трейси изредка тявкала на новый режим, но она была неудачницей. Не смогла даже Грейнджер на место поставить. У МакДугал вообще не было своего мнения, а Гринграсс и вовсе интересовалась либо собственной внешностью, либо Малфоем.

При воспоминании о нём Пэнси стиснула зубы. Этот скользкий гад снова умудрился выйти сухим из воды. Отделался лёгким наказанием, а теперь вдобавок обзавёлся новой компанией подпевал: Нотт и Забини. Пэнси резко усмехнулась. Когда-то его так называемыми друзьями были она, Крэбб и Гойл. Когда же мир изменился, Малфой предпочёл сменить и круг общения на более приемлемый в новом обществе.

Они пытались делать вид, что всё осталось по-прежнему, что старые убеждения живы, но на самом деле просто подстроились под обстоятельства. Под мир, в котором самой популярной персоной в школе стала грязнокровная выскочка Грейнджер. Никто из них не произносил этого слова вслух, а между тем, вещи нужно называть своими именами. Грейнджер — грязнокровка, и Пэнси не собиралась подбирать более удобнее слово в угоду послевоенным порядкам.

Коридоры кишели студентами. Они по-идиотски радовались наступающему Хэллоуину. Шестнадцати-семнадцатилетние парни и девушки вели себя, как тупые первокурсники, устраивая розыгрыши и наряжаясь чёрт пойми кем. Им было весело. Пэнси испытывала страх и отвращение. Почти всю неделю она просидела в гостиной, выходя только в Большой зал и на уроки. Домашнее задание она практически не выполняла, нагло игнорируя все предупреждения профессоров и снятые баллы. МакКошка уже дала понять, что не может её отчислить, а полным бездействием ясно показала, что у неё нет рычагов давления. Так что Пэнси поступала по настроению, которое менялось в течение дня со скоростью света.

Оказавшись на пятом этаже, она повернула в коридор с тупиком. Отсюда в конце июля она собиралась фотографировать грозу, а вместо этого засняла драку Малфоя и Корнера. Жаль, что ему каким-то образом удалось уничтожить все снимки. Не осталось ни одного, а ведь она планировала продать их «Пророку» за кругленькую сумму. Позже. Когда срок её испытательных работ истечёт, когда она вернётся в родовой особняк и поведёт затворническую жизнь чистокровной ведьмы, когда события улягутся и Малфой попытается подняться из грязи. Тогда она и нанесла бы свой удар.

Но Малфой оказался хитрее и изворотливее. Весь в папашу. Странно, что Люциус до сих пор гниёт за решёткой. Видимо, на этот раз что-то пошло не так и проверенная схема «лицемерие плюс взятка» дала сбой.

Пэнси подошла к подоконнику. Её родители не были лицемерами. Они боролись за то, во что верили, и попали в тюрьму. Строчки статьи до сих пор прыгали у неё перед глазами. Одно имя ярче других горело среди чёрных, как смерть, печатных букв: Эбенезер Мистфолл. Именно этот человек засадил её отца и мать в Азкабан на двенадцать лет. Двенадцать лет…

Она зажмурилась до белых кругов перед глазами, потом быстро открыла сумку, которую прихватила с собой, вынула маленький мольберт, разложила на подоконнике краски и палитру и начала рисовать. Мазки выходили грубыми и резкими. Лежащая перед ней долина предстала в мутных, тяжёлых тонах. По привычке Пэнси окрасила небо, выглядывавшее из-за мрачных туч, в бледно-голубой цвет, а кое-где на пологих холмах виднелись зеленоватые пятна, но рука дрогнула, и она широкими движениями кисти уничтожила эти островки жизни. Полотно окончательно приобрело грязно-серый оттенок одиночества и неопределённости.

— Весьма… пессимистично.

Пэнси вздрогнула, едва не выронив кисть.

— Не знал, что ты увлекаешься живописью, — сказал Сэнди, подходя ближе и с интересом рассматривая этюд.

Захотелось спрятать рисунок, отпечаток её души, от чужих глаз. Тоска, злость, бессилие — всё это сейчас красовалось на мольберте, который беззастенчиво продолжал разглядывать этот странный юноша. Одет он был не менее странно: алый плащ с нелепым воротником-стойкой, старинный сюртук с дурацким жабо, длинные кружевные манжеты из-под рукавов с крупными позолоченными пуговицами…

Вопрос вырвался сам собой.

— В кого ты вырядился?

Сэнди отвлёкся от созерцания пейзажа и озорно улыбнулся.

— Граф Дракула.

— Кто?

— Граф Дракула. По поверьям, самый первый бессмертный, питавшийся человеческой кровью. Говорят, умел обращаться летучей мышью.

— Зачем ты разгуливаешь по школе в таком виде?

— Так ведь Хэллоуин! Родители рассказывали мне, что во время их учёбы в Хогвартсе всегда проводилась Хэллоуинская неделя. Ужасно рад, что её решили вернуть. Теперь трудно понять, кто с какого факультета. Все стали одинаковыми.

Пэнси принялась убирать инструменты.

— Люди никогда не будут одинаковыми.

— Почему?

Идиотский вопрос, заданный самым наивным тоном, заставил её посмотреть на приставучего собеседника.

— Потому что есть понятия рода, фамилии, чистоты крови, наконец, — раздражённо проговорила она. — Ты, видно, с Гриффиндора, иначе знал бы такие элементарные вещи.

Сэнди склонил голову на бок.

— А тебе так хочется узнать, с какого я факультета?

— Мне плевать, с какого ты факультета, — отрезала Пэнси, старательно демонстрируя безразличие. — Раз настолько стыдно за выбор Шляпы, это только твои проблемы.

— Значит, по-твоему, если я не выпячиваю факультетскую принадлежность, это признак стыда или стеснения?

Пэнси бросила на него полный презрения взгляд. Сэнди только пожал плечами.

— Я просто не вижу смысла в гербах и прочей мишуре. Разве нас определяет эмблема или цвет формы? Это всего лишь ярлык. Искусственное разделение, мешающее людям свободно общаться друг с другом. Вот я, например, могу подойти к любому студенту и завести с ним беседу. Важно то, какой я человек, протяну я руку помощи или откажу. А вовсе не название моего факультета, выдуманное только для того, чтобы учителям и директору было удобнее нами управлять.

Пэнси покосилась на него через плечо. Сэнди выглядел откровенно глупо в своём карнавальном костюме. Брюки были немного короче положенного, но его это ничуть не смущало. Вдобавок волосы находились в полнейшем беспорядке. В прошлый раз они были гладко зачёсаны. Сейчас же стало заметно, что они слегка завиваются.

— Всего лишь ярлык… — повторила она и хмыкнула. — Так говорят ничтожества.

— По-твоему, я ничтожество?

В его голосе не слышалось обиды, только искреннее любопытство.

— Я вообще не знаю, кто ты такой.

— Но хотела бы узнать?

Пэнси не ответила. Раздался звон колокола.

— О! Пора на урок. Идём?

— У меня нет урока, — бросила она.

— Разве? — удивился Сэнди. — Я был уверен, что у вас трансфигурация после обеда.

— Не твоё дело, — огрызнулась Пэнси, впихивая в сумку мольберт, — иди куда шёл.

— Теперь понятно, почему Слизерин постоянно теряет баллы.

Пэнси вскинула голову и прищурилась. Ну нет, если б этот тип был со Слизерина, она бы знала. Просто следит за соревнованием. Многие следят. В этом нет ничего подозрительного.

— У тебя самого разве нет занятий? — выпалила она, видя, что «граф Дракула» не собирается уходить.

— Вообще-то защита от Тёмных искусств. У нас была контрольная, но я сдал на первом уроке и теперь свободен. Так что, идём?

— Я же сказала: отвали. — Проклятый мольберт никак не хотел влезать в сумку.

— Вестенра рассвирепеет.

— Плевать мне на это.

— Но тебя же могут отчислить.

Пэнси расхохоталась.

— Отчислить? Интересно, что такого я должна натворить, чтобы меня отчислили? Поверь, я точно знаю, что МакКошка ничего не сможет сделать, только если я не подниму в школе бунт против грязнокровок.

Сэнди странно дёрнулся, по его лицу пробежала мимолётная судорога.

— Неужели война ничего не изменила для тебя? — спросил он совсем другим голосом, из которого вмиг исчезла насмешливая лёгкость. — Неужели ты не поняла, что, когда льётся кровь, нет никакой разницы, какого она цвета?

Пэнси передёрнула плечами, отгоняя мерзкое ощущение, вызванное его словами. Странное чувство всколыхнулось из глубины души, и на память вдруг пришли рыдания какого-то четверокурсника, у которого погиб старший брат; перепуганные глаза мальчишки на перроне, осиротевшего после войны и провожаемого неприятного вида женщиной; пустое, как маска, безжизненное лицо одного из рыжих близнецов. И ещё много-много лиц, взглядов, голосов…

Она мотнула головой. Хватит! Её это не касается! Все эти люди, имён которых она не помнила или вовсе не знала, чужие судьбы и проблемы. К чёрту их всех! Они сами выбрали сторону, сами не захотели подчиниться. Никто не заставлял их идти на смерть.

«Но ведь это вы развязали войну и вынудили их сражаться».

Пэнси сжала виски, пытаясь заглушить внутренний голос. Нет! Всё было не так! Они пришли в чужой мир и чуть его не разрушили. Это была самозащита!

— Пэнси?

Она диким взглядом уставилась на Сэнди. Странная мысль неожиданно пришла ей в голову, и она, словно во сне, шагнула к нему и протянула руку. Жёсткая материя под пальцами, мягкие волосы, гладкая прохладная кожа. Настоящий. Значит, она ещё не сходит с ума.

Отпрянув, Пэнси снова схватилась за мольберт, пытаясь запихнуть его в сумку.

— Меня это не касается, это не моё дело, мне всё равно, — бормотала она, как заклинание. — Я буду делать то, что захочу.

— Даже если это разрушает твою жизнь?

ХРРЯСЬ!

Сумка с треском лопнула, и все принадлежности для рисования рассыпались по полу. Свежий рисунок, словно осенний лист, медленно опустился на каменный пол к ногам Сэнди. Он поднял его и отряхнул.

— Ты одинока. И несчастна. — Сэнди протянул ей рисунок, и она машинально сжала его в пальцах. — Тебе больно и обидно. Ты чувствуешь себя лишней в мире, который когда-то был тебе домом.

Пэнси замерла, будто заколдованная, заворожённо глядя в его бездонные голубые глаза. Сэнди тем временем вынул палочку, восстановил порванную сумку, собрал в неё выпавшие вещи и аккуратно положил на подоконник. Пэнси молча следила за его действиями.

— Конечно, ты можешь делать то, что сама захочешь. Это вообще не моё дело, — смущённо проговорил он, немного потоптался на месте и ушёл.

Пэнси так и осталась стоять, беспомощно прижимая к груди свой рисунок. Только в носу у неё странно щипало, а коридор расплывался перед глазами.

* * *

В это пятничное утро Драко не торопился с завтраком. Первых двух уроков у него не было. Дафна планировала сесть за домашнее задание по трансфигурации, что автоматически подразумевало участие Драко, но ему хотелось отдохнуть и от неё самой, и от бесконечной воркотни о Хэллоуине, поэтому он решил пересидеть первый урок в каком-нибудь малопосещаемом месте, а затем присоединиться к ней.

Гордон сидел хмурый и задумчивый. Вектор то и дело бросала на него косые взгляды, но тот ничего не замечал. Драко вспомнил фотографию. Что всё-таки значит «была», оброненное на вопрос о дочери? Надо ли это понимать, как то, что… Он снова посмотрел на профессора защиты от Тёмных искусств. Судя по его лицу и долгой паузе перед ответом, всё обстояло именно так: у Гордона была дочь. Была.

Дочь, при мимолётном взгляде поразительно напоминавшая Грейнджер. Что, кстати, он говорил об их общении? Что он там заметил? Какой-то бред сивого фестрала. Если Гордон имел в виду совместные задания по защите, так это не общение, а вынужденная мера…

Висок больно кольнуло. Чёрт! Размышления о Грейнджер каждый раз приводили к противной пульсации в мозгу. Он поднялся. Плевать, что имел в виду Гордон и что ему почудилось. Между Драко и Грейнджер ничего нет, особенно теперь, когда парные задания по защите закончены.

В библиотеке в это время дня было многолюдно, так что Драко направился прямиком к залу наград. Вот уж где точно никто не бывал, к тому же это единственное место в замке, за исключением спален и гостиных, где не висело ни одного портрета. Добравшись до четвёртого этажа, Драко подошёл к развилке: один коридор вёл к библиотеке, другой — к залу наград. Слуха достигли голоса.

— Раз тебе понравилось новое прозвище, Грейнджер, я так и буду тебя называть.

— Значит, это всё-таки твоих рук дело? Стоило догадаться. На такие заоблачные остроты способна только ты. Десять баллов со Слизерина за непотребную лексику, Девис. Я поставлю Слизнорта в известность.

Стук каблучков по каменному полу.

— Удар по больному всегда попадает в цель, да?!

Шаги замерли.

— Ну раз ты завела речь о больном… Джулиан пригласил меня на бал сразу после собрания. Я ему отказала, так что можешь попытать счастья… Ах нет, совсем забыла. Он ведь уже пригласил Грейс Аллен. Какая досада! Но, вижу, ты уже в курсе…

Драко едва успел шарахнуться в сторону от вылетевшей из-за поворота Трейси. С кончика волшебной палочки, торчащей из сумки, летели искры — такие же ярко-красные, как её лицо. Следом появилась Грейнджер. Она явственно вздрогнула при виде Драко.

— Ну ты и стерва! — вырвалось у него.

Грейнджер напустила на себя невозмутимый вид:

— Предполагалось, что здесь никого нет.

— Как видишь, ты ошиблась.

Повисла пауза. Драко смотрел на Грейнджер, а Грейнджер смотрела на Драко. И вдруг рот его сам собой открылся:

— Долго будешь меня рассматривать? Или у главной заучки Хогвартса не осталось насущных дел? Например, готовиться к Хэллоуину. Если, конечно, тебе знакомо таинство подготовки к балу. Держу пари, ты единственная заявишься в школьной мантии. Да и с кем тебе идти, раз ты отказала Холланду? С воображаемым парнем?

Грейнджер никак не отреагировала на обидные слова, и под её пристальным взглядом всё сказанное показалось вдруг детским лепетом. Драко развернулся и быстро пошёл прочь, злясь на себя за дурацкое поведение. Зачем он с ней заговорил? Сам велел ей не подходить, и сам же повёл себя, как тупой первокурсник. Чёртова Грейнджер. Её стало слишком много в его жизни!

Раздосадованный, Драко вышел к Главной лестнице, ведущей в вестибюль. У центрального входа, как обычно, дежурили два аврора. Вдруг нога соскользнула со ступеньки, и Драко схватился за перила, чтобы удержать равновесие. На пороге замка стоял человек, которого он меньше всего ожидал увидеть в Хогвартсе: Майкл Корнер.