Дело принципа (гет)

Учеба в Хогвартсе приближалась к концу. За плечами блистательной четверки весельчаков-гриффиндорцев остались семь лет, полные головокружительных побед и искрометных розыгрышей, схваток с недругами-слизеринцами и шумных вечеринок. Многие говорили, что эпоха Мародеров подходит к концу, и вряд ли еще найдутся те, кто сможет затмить их славу.

Сириусу было непривычно, что не наступит очередное лето, он не встретится с друзьями перед алым экспрессом и не уедет на целый год в гостеприимный замок. Внутренний голос, конечно же, ехидничал, обзывал «кретином» и вообще советовал заткнуться и выкинуть такие странные мысли из головы. И Блэк был с ним более чем согласен, даже пытался последовать его совету, вот только получалось как-то не очень. А еще непривычным казалось то, что больше не будет простых вечеров, проведенных рядом с ней. Он не хотел признаваться, но было в странной девочке Марлин что-то, что заставляло его возвращаться к ней вновь и вновь. Может быть, голос? Мягкий и негромкий, способный унять даже гнев, иногда накатывающий на него. Или, быть может, спокойная уверенность в своих силах? Тонкие пальцы, задумчиво теребящие выбившийся золотой локон? Губы?..

Отношения с Марлин после той странной ночи, проведенной ими на лестнице, наладились. Она больше не сторонилась его и даже не сильно удивилась, когда он однажды просто подсел к ней в библиотеке и они о чем-то долго говорили. Спросил бы его кто-нибудь, о чем был тот разговор, — и Сириус затруднился бы с ответом, пожал плечами, нахально улыбаясь.

Между ними не было той любви, которой грезят романтичные идиоты, не было той всепоглощающей страсти на грани наваждения или безумия; была нежность, потребность защищать и оберегать, просто быть рядом.

Сохатый шутил, что наконец-то и на вольную душу Бродяги найден поводок, который крепко держат тонкие пальцы МакКиннон. Блэк незлобиво отшучивался, что уж кто бы говорил о поводках и привязанностях, когда он сам уже сколько лет ходит под каблуком Эванс.

— Что бы ты во всем этом понимал, — обиделся Джеймс. — Посмотрю, что скажет твоя драгоценная Марлин, когда ты попробуешь к ней подбить клинья окончательно, а не просто проводить вместе вечера.

— Ничего не скажет — я не собираюсь этого делать, — упрямился Блэк.

— То-то у тебя последняя пассия продержалась десять минут и ушла, наградив кое-кого нелестным словом.

— Забудь ты об этом, наконец-то! — вызверился Сириус, кидаясь за удирающим по комнате другом. — Сколько раз я просил тебя?

Джим насмешливо закатил глаза к потолку:

— Правда глаза колет?

— Так, успокоились! — Ремус отбросил учебник в сторону и потянулся к палочке. — Если вы сейчас же не заткнетесь — я наложу такое заклинание, что вам будет просто не до того, чтобы тратить время на эти глупые споры.

— Эй, Лунатик, ты что, обиделся? — только что бегавшие друг за другом Сириус с Джеймсом опустились рядом с ним на кровать. — Ну хочешь, и ты заведи себе девушку, тогда мы будем и тебя подкалывать, правда, Сохатый?

— Абсолютно.

— Дураки вы, — устало вздохнул тот, — ничего не понимаете. Джим, перестань его задирать. И ты, Бродяга, тоже. Ведете себя как маленькие, честное слово.

— Ну, не такие уж мы и маленькие, — переглянулись друзья, и весело рассмеялись абсурдности данного утверждения.

* * *

Как бы там ни было, а в чем-то Джим был прав, и Сириус это вполне признавал. Ему больше не хотелось шумных вечеринок, хотелось оказаться рядом с ней, почувствовать на себе чуть встревоженный взгляд, мягкую улыбку и услышать тихие слова: «С тобой все в порядке?». Тогда можно было бы взять ее за руку, задержать в ладони тонкие пальцы и, перебирая их, чувствовать, как смятение в душе, вызванное встречей с братом, постепенно сходит на нет; как сердце выравнивает свой бешеный ритм, а в мыслях больше нет лишь одного желания — наподдать этому идиоту так, чтобы он даже забыл, как его зовут, а не только свое неуемное, безрассудное стремление служить этому выродку.

Сириус злился, разбивал кулаки в кровь, но так и не мог заставить упрямого Регулуса изменить свое решение. Наверное, предложи ему кто-нибудь своими руками убить Волдеморта — он бы согласился, только бы не видеть, как милый малыш Рег, которого он до сих пор помнил светлым и добрым ребенком, становится полностью зависим от идей фанатика.

Марлин чутко чувствовала даже малейшее изменение его настроения. И хватало одного касания ее пальцев к волосам, как Сириус расслаблялся, позволял ей зарываться в темные пряди и с удивлением чувствовал — все, что было темного в его душе, уходило от этих мимолетных прикосновений.

— Ты эмпат? — однажды спросил он, когда ей удалось утихомирить бурю, рушащую барьеры в его душе.

— Эмпат? — она недоуменно перевела взгляд со своих пальцев, мягко массажировавших гудящую от ярости голову, на его лицо. — Нет, это не так.

— Тогда как называется то, что ты делаешь со мной?

Марлин легкомысленно улыбнулась, откинулась на спинку скамьи, стоящей в тени деревьев, и произнесла:

— Считай, что я просто отгоняю от тебя плохие мысли.

— Но ведь так не бывает.

— Почему? Сейчас же это так.

Сириус замолчал, разглядывая по-весеннему прозрачное небо, просвечивающееся сквозь ветви, на которых распускались первые листочки.

— Будь рядом со мной и не дай совершить мне глупостей, — тихо попросил он спустя несколько минут. — Никогда.

— Но я ведь и так с тобой.

— И то верно, — он вновь перевел взгляд на нее, всмотрелся в теплые карие глаза.

Думала ли в тот момент Марлин, сколько осталось этих спокойных школьных дней, когда отголоски зарождающейся войны еще только витали в воздухе?.. Наверное, нет. Ей не хотелось заглядывать дальше, хотелось жить сегодня и сейчас. Держать его за руку, смотреть в его глаза, слышать его голос. И чтобы все проблемы, ожидающие их, заключались только в грядущих выпускных экзаменах. И ни в чем больше… Хотелось чувствовать его плечо под щекой, когда она, уставшая после изматывающих часов подготовки к ЖАБА, засыпала около него на диване. Хотелось видеть, как искорки веселья освещали его лицо, когда они с Джеймсом придумывали очередной крышесносный розыгрыш. Хотелось знать, что придет вечер, Сириус увлечет ее за собой, уведет куда-нибудь далеко-далеко от шумной толпы однокурсников, и тогда наступит их время. Время, предназначенное только им двоим.

Наверное, для Марлин в этом всем и заключалось странное эфемерное чувство счастья. Просто быть рядом с ним. И ничего больше.

*

— Сколько они там еще будут копаться? — раздраженный голос Джеймса Поттера прорезал опустевшую гостиную.

Блэк лениво потянулся и, забросив ногу на ногу, принялся изучать манжеты белоснежной рубашки, виднеющиеся в широких рукавах парадной мантии:

— Так уж не терпится увидеть Эванс в платье?

— А тебе что, нет?

— Отчего же? Интересно, но я, в отличие от тебя, примерно знаю, во что Лили с Марлин будут одеты, — на губах Сириуса мелькнула усмешка.

— О, только не начинайте снова, — поморщился Ремус.

— Ну почему он не хочет рассказать мне, в чем будет Лили? Он ведь видел!

— Я же не виноват, что у тебя такая неудобная анимагическая форма, другое дело — я.

Поттер сердито выдохнул и плюхнулся рядом с другом.

— Никогда тебе этого не прощу, — буркнул он, легко толкая плечом Сириуса.

— Как будет душе угодно, — зевок как ничто лучше охарактеризовало отношение последнего к словам Джеймса Поттера. Кому, как не Блэку, было лучше знать, что подобные слова Джима можно смело пропускать мимо ушей.

— А где Хвост?

— Я не видел его с того самого момента, как мы спустились, — оглянувшись, сказал Ремус.

— Наверное, занял нам места и ждет внизу, — предположил Сириус.

Джеймс неуверенно кивнул, но стоило только открыть рот, чтобы что-то сказать, как на лестнице раздался шум шагов.

— Заждались нас, мальчики? — по ступенькам, весело смеясь, сбежала Лили и повисла на шее вскочившего Поттера.

— Ты невероятна! — Джим легко поцеловал ее и тут же собственническим жестом обнял за талию.

— Невероятно красивая? — кокетливо повела плечом Лили.

— Потрясающая и самая лучшая на всем свете, — тут же заверил он ее.

Марлин, аккуратно придерживая подол янтарного платья, спускалась прямо за ней. Она с улыбкой смотрела, как Джим заливается соловьем и расточает комплименты зардевшейся Лили. Сириус неторопливо окинул ее взглядом и улыбнулся так, как умел улыбаться только он. Его голос заставил покрыться мурашками обнаженную кожу ее плеч.

— Я не видел никого лучше тебя, — он взял изящные ладони и поцеловал нежную кожу. — Тебе очень идет это платье, Марлин.

Марлин приняла предложенный локоть и вместе с Сириусом направилась к выходу из гостиной.

— Джим! — окликнул он воркующего над Эванс друга. — Нам пора спускаться, иначе этот праздник никогда не наступит без нашего присутствия, верно, Лунатик?

*

Прощальный вечер выпускного остался в памяти семикурсников слезами на глазах профессоров, наставлениями деканов, вспышками колдокамер, запечатлевших выпуск 1978 года. Счастливые лица бывших учеников смело взирали в грядущий день. И когда на рассвете они высыпали встречать встающее солнце, Марлин вздрогнула от чувства щемящей грусти.

— Замерзла? — теплое дыхание едва коснулось ее щеки, а Сириус уже накидывал ей на плечи тонкую ткань своей мантии.

— Спасибо, — благодарно шепнула она, и он обнял ее, прижимая к себе. Под щекой Марлин ровно билось его сердце. Сильные руки дарили уверенность, что ничего плохого с ней не может случиться, пока он будет держать ее так, как сейчас. Подняв голову, она встретилась с ним взглядом и светло улыбнулась.

— Не забудь загадать желание, — вымолвил он, целуя ее в висок. — Говорят, все, что сегодня загадаешь, обязательно должно сбыться.

— А ты?

Блэк только хитро улыбнулся и обнял ее, окутывая опьяняющим чувством счастья.

*

Провожая взглядом в последний раз удаляющуюся платформу станции Хогсмид, Сириус только крепче сжал в ладони теплые пальцы Марлин. Что бы ни ждало их в будущем, сейчас она была рядом.

— Что-то случилось? — ее глаза доверчиво смотрели на него, губы изогнулись в нежной улыбке.

У Сириуса в очередной раз дрогнуло сердце, и он невесомо коснулся светлых прядей волос.

— Все отлично, Марлин. Все отлично...

И как же ему хотелось, чтобы там, в грядущем завтрашнем дне, все и правда было отлично.