Предел свободы. Часть вторая (джен)

Июль 1992 года.

— Лет ит биии... лет ит бииии... — пьяным голосом выводил Вернон Дурсль.

— Дадли, напомни, зачем мы здесь, — ровно произнес Гарри и отхлебнул колу из стакана.

— Мы празднуем избрание папы... на пост, эээ... — ответил Дадли, пытаясь одновременно прожевать кусок стейка и вспомнить формулировку, почему они с друзьями и знакомыми Вернона должны сидеть в караоке-ресторане, проклинать консерваторов и воздавать похвалы самому Дурслю-старшему.

— Главы муниципального совета... да, да. Уже не раз слышал, — раздраженно отмахнулся Гарри. — Меня все еще мучает вопрос, как он умудрился это провернуть... Но зачем здесь мы, а?

— Папа сказал, что хочет показать нам, как должны праздновать победу настоящие мужчины, — пожал плечами кузен.

— Супер, — произнес Гарри, глядя, как дяде Вернону начали подпевать несколько его друзей.

В зал начали закатывать тележку, на которой везли просто огромных размеров торт.

— Так, мальчики. Пора домой, а не то Петунья будет волноваться, — сказал подошедший сзади Джим.

Они быстро собрались и отправились на выход. Джим залез на переднее сиденье и, посмотрев в зеркало заднего вида, поправил очки. Машина тронулась в путь, а Гарри и Дадли на заднем сидении продолжили прерванный разговор:

— Ты тоже это видел? — спокойно спросил Гарри.

— Да, — насупился Дадли, — и кино я тоже смотрю. Догадываюсь, что там...

— Или кто там... — все так же ровно продолжил тему Поттер.

— Хватит! — повысил голос кузен.

Джим глянул в зеркало, чтобы убедиться, все ли в порядке.

Когда они уже подъезжали к дому, Гарри, ни к кому не обращаясь, сказал:

— Лучше бы тете Петунье об этом не знать.

Дадли лишь еще больше насупился и сильно засопел.

* * *

Летние каникулы проходили хорошо, Гарри продолжал совершенствовать свои познания в рунах и возможности их применения, тренировался со своей второй палочкой, все так же делая упор на скорости и точности заклинаний.

Однажды мистер Смит даже позвонил дяде Вернону, сообщив, что, судя по звукам, Гарри занимается в гараже не научной работой, а устраивает там черт знает что. Дядя сделал Гарри внушение, и занятия пришлось прекратить. В итоге оставались только руны, магическая история и углубленное изучение трансфигурации. Домашние задания, кроме трансфигурации и гербологии, Гарри решил просто не выполнять, все равно толку не будет. И если обстановка в школе останется прежней, о баллах факультета можно будет просто забыть.

Вот Гарри и занимался тем, что учился, да интенсивно обменивался письмами с друзьями и просто софакультетниками. В итоге к концу он обменялся письмами со всеми без исключения членами факультета, и, судя по всему, не только он вел столь активную переписку . Весь Гриффиндор внезапно озаботился налаживанием внутрифакультетских связей.

Разумеется, огромное количество сов не могло не привлечь внимания соседей. В итоге кончилось все тем, что дядя Вернон выбил из муниципалитета деньги на новый экологический проект и продавил введение штрафа в размере пятисот фунтов за убийство совы. Местные «зеленые» были просто в восторге.

Новости, которые он получал от однокурсников, были довольно интересными. Так, Драко писал, что отколол просто грандиозную шутку, подробности которой расскажет при встрече. Гарри подозревал, что клятвенные заверения Рона, что он еще доберется до Малфоя, были связаны как раз с шуткой последнего. Симус невнятно упоминал о каких-то проблемах со сверстниками из-за того, что его отец полицейский. Письма Гермионы Грейнджер больше напоминали список литературы к научной работе, но между рассуждениями о том, что она уже прочитала и еще только собирается прочесть, попадались и вполне жизненные истории. Так, она писала, что встретила в Лондоне Дина Томаса, который, словно герой в детской сказке, появился в тот самый момент, когда несколько одноклассников, которых она также умудрилась встретить в этот день, принялись по старой памяти высмеивать её.

Поначалу Гермиона была рада, что Дин вступился за нее, но когда один из её бывших одноклассников начал сыпать язвительными комментариями по поводу фанатского шарфа Томаса...

В общем, она была крайне недовольна тем фактом, что её родителям позвонили из полиции и попросили забрать дочь, которая была как-то связана с дракой, а участвовала она или нет, было уже не так важно.

Невилл рассказывал о своих достижениях в гербологии, и Гарри читал замечания однокурсника очень и очень внимательно, помня, что уже не один раз эти знания спасали ему жизнь.

А еще он каждое утро получал ежедневный Пророк. Наверное, не стоило удивляться, но Гарри не смог сдержать возгласа изумления, когда увидел другой экземпляр в руках его дяди.

Только сейчас Поттер смог оценить масштаб последствий их манифеста. Он знал, исходя из прочитанных книг, да и из личного опыта, что гриффиндорцы — это люди, которым жизненно необходимо идти вслед за знаменем. Им необходима цель, ради которой нужно преодолевать препятствия и достигать, несмотря ни на что. Лишившись цели, такие люди превращаются... непонятно, во что... Их жизнь лишается смысла.

* * *

Итак, множество выходцев из Гриффиндора увидели дело, за которое стоит сражаться. Ледяной душ из статей и выступлений, который, как подозревал Гарри, был инициирован самим директором Дамблдором, склонил общественное мнение на сторону противников манифеста. Поттер удивлялся, неужели директор, который и сам когда-то был выпускником Гриффиндора, и правда думал, что такое количество объединенных общей идеей отступятся из-за мнения толпы?

Сторонники манифеста в Визенгамоте, находясь в абсолютном меньшинстве, не переставали саботировать каждое заседание. Тибериус Огден уподобился римскому сенатору Катону-старшему, умудряясь, независимо от повестки дня, произносить речи в поддержку манифеста.

Несмотря на то, что Хогвартс был старейшим и престижнейшим учебным заведением Британии, в стране существовало еще несколько магических школ. И тем не менее, самые престижные места традиционно занимали выпускники именно этого, ставшего символом магической Британии, учебного заведения. К примеру, около трети личного состава силовых ведомств страны были выходцами из Гриффиндора. В руководстве этих ведомств ситуация была еще более показательной. Около шестидесяти процентов из них когда-то носили алые галстуки и герб с изображением льва на мантиях.

И все эти люди проявили настоящее, вошедшее в поговорки, гриффиндорское упрямство, заваливая Визенгамот и Министерство письмами в поддержку манифеста. Поначалу это не имело значения. Но когда спустя два месяца ситуация не успокоилась — выпускники Гриффиндора продолжали заваливать Визенгамот письмами, а те со стоическим упорством писали отписки — многие в верхах изрядно напряглись. Даже в свои лучшие годы Волдеморт не мог похвастаться большой поддержкой в силовых ведомствах, а здесь едва ли не треть, которые хотят, с точки зрения здравомыслящего политика, не пойми чего. Неизвестно, кто всем этим управляет и с кем следует вести переговоры. Впрочем, вскоре ответ на этот вопрос нашелся. Руфус Скримджер и Тибериус Огден воспользовались случаем и значительно укрепили свои позиции среди бывших гриффиндорцев

Ситуация начала приобретать характер политического кризиса. К всеобщему удивлению, выход нашел Корнелиус Фадж, который просто принудил «министерскую» часть Визенгамота пойти навстречу требованиям гриффиндорцев. Этого хватило, чтобы благодаря большому числу пожелавших остаться в стороне с минимальным перевесом признать манифест соответствующим старым законам и школьным правилам.

Окончательный вариант выглядел так: Визенгамот рекомендовал администрации Хогвартса разрешить восстановить «приемлемые» и не ущемляющие прав других учащихся традиции факультета, а именно автономию факультета внутри башни и выставление часовых на входе в гостиную. Отныне полномочия старост внутри башни были ограничены, кроме того, на территории факультета переставал действовать отбой. Если бы Дамблдор вздумал отказать, прикрываясь ограниченным влиянием Министерства на внутренние дела Хогвартса, то уничтожил бы свою репутацию среди гриффиндорцев. Это было недопустимо. В итоге Альбус, как верховный чародей Визенгамота, просто наложил на получившийся документ вето. Это решение было ничуть не лучше, но хотя бы позволяло сохранить лицо.

Итоги показались Гарри, который решил спросить у дяди его видение ситуации, удивительными. Корнелиус Фадж, совершивший поступок, который может стоить выборному лицу карьеры, ведь симпатии избирателей были не на стороне партии Гриффиндор, впервые с момента своего избрания стал реальной политической фигурой, а не пешкой в чужой игре. Теперь за Министром стояла реальная сила.

Благосклонное отношение силовых ведомств и поддержка рядовых сотрудников серьезно повысили влияние Фаджа. Он больше не был технической фигурой. Кроме того, образовалась пока не устоявшаяся партия Гриффиндорцев. Им еще предстояло найти точки соприкосновения, но было очевидно, что при желании они могут стать значительной силой в магическом мире. Люциус Малфой, сидя в своем мэноре, пытался отойти от шока, глядя, как какая-то марионетка невероятной прихотью судьбы сумела не только превратиться в игрока, но и щелкнуть по носу самого Дамблдора.

* * *

В конце июля Гарри получил письмо от Рона. Мальчик сообщал, что его родители предложили Гарри остаться у них до конца лета. Посовещавшись с дядей и тетей, они решили, что в этом нет ничего плохого, но оставаться на все лето все же не стоит, и лучше ограничиться парой недель. В итоге, после переписки с Роном определилась дата, когда Уизли прибудут забрать Гарри.

За день до прибытия Вернон отвел племянника во двор и начал разговор:

— Вот и пришла пора узнать, чего от тебя хотят.

Гарри напрягся.

— Да не переживай ты так, жизнь не такая, как показывают в детективах... Скорее всего, это что-то простое. И безотказное, да...

— Дядя Вернон... я понимаю, что вокруг меня творятся какие-то странные вещи... но я не совсем понимаю, зачем все это нужно.

Мужчина пожал плечами.

— Вот мы и узнаем. Я уже вычислил, кто присматривал за тобой все это время. Старуха Фигг переехала в дом напротив через три дня после твоего появления. Самое забавное, что и жила она до этого здесь же, в Литтл-Уиннинге, но немного южнее, на улице Вязов. Зачем кому-то бросать обжитое годами жилье, чтобы перебраться несколькими домами севернее?

— Нууу... — протянул Гарри, — может, у неё трубы текли постоянно... или еще что-нибудь этакое.

— Ничего подобного, — отрезал Вернон. — Дом в идеальном состоянии. Я проверял.

— И что теперь?

— Подергаю за ниточки. Посмотрю, что этот ваш директор предпримет в ответ.

— А... что будет с миссис Фигг? — набрался смелости Гарри.

— Не задавай неудобных вопросов и не получишь уклончивых ответов, — сказал Вернон и отправился в дом, оставив мальчика в задумчивости.

* * *

В субботу в полдень тетя Петунья, Гарри и Дадли стояли в гостиной, ожидая появления гостей, которые должны были прибыть через камин, временно подключенный знакомыми Артура Уизли к сети. Тетя с опаской поглядывала на камин, но буквально через минуту ее внимание переключилось на дядю Вернона. Он был одет в достопамятную фиолетовую мантию, украшенную звездами, как у Дамблдора. На голове его красовался такой же фиолетовый колпак.

То, что выглядело на худощавом директоре Хогвартса нелепо, на полноватом Верноне Дурсле смотрелось откровенно комично.

— Они скоро должны прибыть! — заявил дядя, не обращая внимания на ошарашенный взгляд жены.

И точно, в эту секунду камин заполнило облако сажи, и оттуда вышло рыжеволосое семейство. Можно сказать, что Артур Уизли был одет подобающе. На нем была белая сорочка и светло-синий пурпуэн, который даже каким-то образом сочетался с вполне современными голубыми джинсами.

— Приветствую вас, волшебное семейство Уизли! — завопил дядя.

Сказать, что все присутствующие были ошарашены, значит не сказать ничего. Тетя Петунья, судя по виду, испытывала желание провалиться под землю. Дадли просто открыл рот, а обычно хладнокровный Гарри готов был закрыть лицо руками от стыда. Надо сказать, реакция семейства Уизли была схожей. Рон в этот момент очень сильно напоминал Дадли. Близнецы ухмылялись. А миссис Уизли, видимо, обладала зачатками дара предвидения, или же слишком хорошо знала своего мужа, поскольку немедленно с нескрываемым ужасом обернулась в его сторону. Артура Уизли ничуть не смутило приветствие Вернона. Более того, он буквально расцвел. Судя по всему, именно так он представлял себе обычное поведение магглов. Он подошел к Дурслю-старшему и в лучших традициях советских вождей облобызал того в щеки, а затем смачно, по-брежневски, поцеловал того в губы.

После этого Артур, вскидывая руку в верх, громче, чем Вернон, завопил:

— Здравствуйте, семейство Дурслей!

А затем совершенно нормальным голосом обратился к Поттеру:

— Здравствуй, Гарри.

* * *

Затем, после обмена любезностями, стороны перешли к делу. Артур Уизли заверил Вернона, что за две недели с мальчиком в Норе ничего не случится. Надо сказать, что даже обсуждение этого вопроса заняло у них довольно много времени, поскольку мистер Уизли не переставал вертеть головой по сторонам и расспрашивать Дурсля-старшего о назначении тех или иных приборов. Он гордо заявил, что уже знаком с телезивером, и именно там он почерпнул столь экстравагантный способ приветствовать собеседника поцелуем в губы, хотя и признался, что находит это несколько неприличным.

Также он посетовал на отсутствие маггловского аналога изобретенного волшебниками в конце шестидесятых колдорадио. Он слышал, что в обычном мире оно довольно распространено. Вернон понимающе покивал, а затем сообщил, что сам поедет забирать Гарри, и обратно они доберутся обычным способом. Гарри видел легкое неодобрение на лице миссис Уизли, в то время как Артур Уизли был в полном восторге. Вернон проводил гостей и Гарри до камина, где миссис Уизли пояснила для мальчика принцип действия каминной сети. Дурсль-старший тоже слушал очень внимательно.

Затем они по очереди отправились в Нору. Если бы кто-нибудь в этот момент вел слежку за гостиной Вернона Дурсля, его взору предстала бы поистине странная картина. Хозяин дома в костюме волшебника пожимает руку старомодно одетому рыжеволосому мужчине, который после этого исчезает в камине.

Но никакой слежки не было. Вернон вел свои дела очень аккуратно и до сих пор умудрился не попасть под пристальный взор правоохранительных органов. Ну а постоянному резиденту из магического мира было не до этого.

* * *

Арабелла Фигг заподозрила неладное довольно давно. Буквально через неделю после того, как с её помощью семейство Дурслей было отправлено в указанное Дамблдором место, к ней заявились молодчики, утверждавшие, что ищут утечку газа. Тогда она еще не думала ничего такого, ведь утечка газа — не шутки. Здоровенный блондин остался опрашивать её, не чувствовала ли она где-нибудь запах газа, тогда как второй, в очках, отправился проверять трубы. В итоге выяснилось, что утечки нет. Они извинились за доставленное беспокойство и ушли.

Затем началось странное. Водопроводчики, электрики и прочие работники коммунальных служб начали появляться в её доме ежемесячно. Это было старнно... и настораживающе. Никогда раньше такого еще не случалось, и Арабелла Фигг не могла понять, в чем подвох, но чувствовала, что все это неспроста.

В общем, когда Альбус прислал ей письмо и порекомендовал уехать из города, она восприняла это даже с облегчением. Дамблдор заверил её, что о спасителе магического мира позаботятся другие люди.

Она решила уехать, не привлекая к себе внимания. Переезд был запланирован на пятое августа, и Фигг уже начала собирать вещи.

В тот вечер Арабелла отправилась за кормом для своих любимых кошек. Она заметила автомобиль еще издали, но водитель, завидев старушку, решил ее пропустить.

Она была уже на середине перехода, когда стоящий недалеко автомобиль внезапно взревел двигателем и понесся прямо на нее.

Впоследствии работавшие на месте полицейские считали, что у старушки не было шансов, и с небывалым рвением принялись искать подонка, сбившего ее и скрывшегося с места преступления. Происшествие шокировало жителей тихого, мирного городка. Новый глава муниципального совета Вернон Дурсль даже объявил награду за любую информацию о преступнике. Но его так и не нашли. Сожженная машина была найдена через два дня. Полиция посчитала, что мерзавец избавился от улики.