Вальс для троих (гет)

― Я проспала на работу, вы, тупые болваны! ― заорала Гермиона, разъярённой фурией врываясь в гостиную. ― Меня уволят, идиоты!

Рабастан и Рудольфус как по команде отложили два веера карт и посмотрели на неё.

― Что вы смотрите?! Забыли уже, когда я на работу хожу? Кретины!

― Надо же, ― задумчиво промолвил Рудольфус. ― Даже выражения те же самые...

Гермиона опомнилась, поняв, что только что проклятый вальс, которого она не слышала всё утро, снова захватил её и вихрем повлёк за собой, заставляя говорить слова, которых она никогда себе не позволяла. Так где же Гермиона Грейнджер и почему на её месте оказалась истеричная злобная самка?

Она разрыдалась от омерзения к себе и отчаяния. Не было никого, кто смог бы заставить её забыть, что сделала с ней Беллатриса в Лестрейндж-Холле. Никто не знал, что она пережила, не догадывался, что какая-то часть безумной садистки с тех пор поселилась в ней. Гермиона вспоминала, как Пожирательница издевалась над ней, и не могла остановить рыдания.

Она очнулась на диване, ничего не видя из-за слёз. Кто-то неловко вытирал её щёки платком, кто-то держал и гладил её руки. Постепенно всё прояснилось, Рабастан отложил платок.

― Ты не плачь, ― услышала девушка. ― Это ещё ничего, то, что с тобой случилось. Бывало хуже.

― Тебе лучше об этом не думать. Точно, не думай и всё.

Гермиона всхлипнула. Не думать она не могла.

― Можно тебя поцеловать? ― серьёзно спросил Рабастан. Она кивнула, не очень понимая, чего от неё хотят.

Поцелуй оказался ей не слишком приятен. Гермионе пришлось запрокинуть голову; мокрый язык скользнул ей в рот, его медленные тягучие движения будили что-то внутри неё, а после она едва отдышалась.

― А мне можно? ― заглядывая ей в лицо, спросил Рудольфус. ― Ты красивая...

Гермиона сомневалась, что её, зарёванную, беременную и растрёпанную можно назвать красивой, но, подумав, кивнула. С ума сходить ― так всем вместе.