Ворон (джен)

Гермиона злилась. Поведение Гарри и Рона было верхом глупости! Ну неужели в их голову даже на секунду не закралась мысль, что подаренная на Рождество Гарри "Молния" может быть от Блэка и представлять опасность?!

Ответ очевиден — нет! Видимо из их троицы только она одна думает о безопасности и в полной мере осознает нависшую над Гарри опасность. А мальчишкам все равно! Какая разница, что ты можешь умереть, главное, что на "Молнии" полетаешь!

Девушка зевнула и посмотрела на часы. Стрелка часов почти приближалась к полуночи. Гермиона застонала. Она только закончила уроки, а нужно еще успеть подготовить речь Хагриду для его выступления перед Комиссией.

"Может и правда зря я столько на себя взвалила?" — подумала девушка, но тут же встряхнула головой. Эти мысли казались почти крамольными. С первой минуты, как она узнала, что является волшебницей, она хотела узнать все о магическом мире. Выучить все известные заклинания. А это — шанс. Ну и что, что она опять не выспалась? Жаль только, что из библиотеки ее выгоняют уже после 10 часов вечера. Там куда удобнее заниматься, чем тут.

Девушка перевела взгляд на кресло, в котором развалился ее кот Живоглот. Девушка потянулась к нему и почесала за ухом. Глаза кот не открыл, только заурчал.

— Может ты не будешь больше охотиться за Коростой? Нет, я понимаю, ты кот. Но ты же у меня очень умный кот! А она — любимица Рона. Он хоть и ведет себя порой как придурок, но он мой лучший друг и мне совсем не хочется с ним ссориться.

Кот, разумеется, ничего не ответил. Даже глазом не повел. Гермиона вздохнула и стала собираться. Все таки маховик времени профессор Дамблдор и профессор МакГонагалл доверили ей лишь для посещения занятий, а не для того, чтобы урвать лишние пару часов сна. Завтра она обязательно напишет речь для Хагрида. Завтра.

Когда хозяйка ушла, мирно спящий до этого Живоглот открыл глаза и поднялся с кровати. Потянувшись, он вальяжно спустился с кресла. На секунду задержал взгляд на двери в спальню мальчиков, мяукнул. Постоял немного и направился к дверь в башню, которая тут же сама приоткрылась, пропуская кота. Тот, не теряя времени, прошмыгнул в небольшой проем. Дверь закрылась сама по себе, а храбрый сэр Кэдоган продолжил спать, опираясь на свой меч.

Человек уже ждал его возле воющей хижины. Он протянул тощую руку и ласково погладил кота.

— Привет дружок. — голос его был хриплым. — Держи, хочешь подкрепиться?

Человек протянул ему кусочек курицы, и кот с охотой ее принял.

— Не поймал?

Кот мяукнул, не открываясь от трапезы.

— Ясно. Не поймал.

Человек разочарованно уселся на бревно. Опасно так появляться у входа в хижину в своем настоящем обличье, но быть постоянно лохматой собакой ему уже порядком надоело. Хотя были и плюсы. Завидев бездомную собаку, малышка Руби вызвалась его кормить, чесать и гладить. Устоять перед соблазном получить хоть немного порции ласки и теплоты, а не презрения и страха, было сложно. И не хотелось. Поэтому он и подпустил к себе Руби. Но в сейчас его больше волновала ее сестра. Она смотрела на него с подозрением. Блэк опасался, что скоро она догадается, кто он такой.

"Главное, успеть убить Питера".

Мысль стала по настоящему навязчивой. Но еще ему хотелось.... свободы. Настоящей свободы. Через несколько недель матч между Гриффиндором и Когтевраном. Ему хотелось присутствовать там, по настоящему, как свободному волшебнику. Смотреть на сына Джеймса и Лили и радоваться, когда он поймает снитч.

Но появляться там не стоило, даже в обличье пса. Гарри его боялся — это факт. Словно Сириус мог принести ему смерть. Думать о том, что крестник действительно считает его убийцей было неприятно.

Но ждать осталось недолго. Он убьет Питера.

Поймать его не получается. Может придумать что-нибудь еще?

Ему нужно пробраться в Гриффиндорскую башню. Ему нужно убить крысу. И защитить Гарри.

Сириусу до чертиков хотелось, чтобы все закончилось. Две последние недели ему все время казалось, что за ним кто-то наблюдает. Он постоянно оборачивался, но никого не было. Разве что несколько зверушек. Пару раз даже крикнул в пустоту, но ответом ему была звенящая тишина. Это напомнило ему те времена, когда Джеймс закутывался в мантию-невидимку и пытался его напугать. Но он так громко дышал, что Сириус на первом курсе легко его находил. А потом.... чувствовал.

Две недели к нему приходили эти мысли, звучащие в его голове голосом Лили, пробивающиеся сквозь его злость и ненависть, и робко предлагающие пойти к Дамблдору. Он гнал их прочь. Он ждал тринадцать лет в Азкабане, чтобы отомстить. За Джеймса и Лили. За Гарри. За себя.

"Сириус, но если ты убьешь Питера, ты никогда не сможешь доказать, что невиновен!"

Он закрыл глаза и представил ее. Лили. Она всегда была их голосом совести, и справлялась с этим куда лучше Римуса.

"Лили, я не могу. Тогда он просто попадет в Азкабан!"

"Он должен туда попасть. Он это заслужил!"

"Нет! Он заслужил смерть!"

Наваждение прошло, и он снова почувствовал, что один. Может это его совесть порождает в нем ощущение, что это Лили приходит сюда, не видимая, не зримая, и разговаривает с ним. Убеждает изменить свой план и поступить правильно? Тогда почему все же от этого так .... страшно. Разве он должен был бояться своей совести?

А если это все таки она? Вернувшаяся с того света, чтобы уберечь его от роковой ошибки? Но от ошибки ли?

Он должен убить Питера! Только так он сможет защитить Гарри. Азкабан.... Если сбежал он, то где гарантия, что не сбежит Питер. Не придет к ним ночью, тайком, в образе крысы, а потом убьет последнего Поттера.

Нет! Петтигрю должен умереть!