Старые друзья, новые друзья (джен)

Фадж мысленно застонал. Похоже, его общественному имиджу предстояло пострадать. Заметив, как репортёры на скамье зрителей начали оживлённо строчить, он порадовался хотя бы тому, что среди них не было Риты Скитер. Той было запрещено в ближайшие годы появляться в зале суда за заявление о том, что члены Визенгамота покупали голоса, даря друг другу проституток. Многие из членов были лордами благородных и древних семей и хотели объявить Скитерам кровную месть, но та доказала два таких инцидента за последние три века, сослалась на закон о свободе речи и прессы и указала, что не назвала ни одной конкретной семьи. Так что ей просто на семь лет запретили появляться на судах. В защитные чары даже были внесены изменения, так что те бы вышвырнули её, попытайся она проникнуть в зал невидимой.

Амбридж победно улыбалась, считая, что не позволит хотя бы помощнице преступника избежать правосудия.

— Вы не можете этого сделать, — голос Андромеды был так же спокоен, почти равнодушен.

Улыбка Амбридж стала шире. Но Амелия тоже начала улыбаться, подумав, что в этот раз жапоподобная женщина выбрала себе противника не по зубам.

— Но я только что это сделала, — голос Амбридж звучал так, будто она была девочкой-подростком, которую только что пригласил на свидание самый красивый парень в мире.

Андромеда усмехнулась:

— Действительно? А у вас есть доказательства, что я укрывала преступника?

Улыбка Амбридж поблекла, а на лице отразилась некоторая озадаченность:

— Все мы слышали признание мистера Блэка под Сывороткой правды, что вы предоставляли ему убежище...

— Как уж вас зовут? — перебила её Андромеда. — Впрочем, не отвечайте, это неважно. Вы первый секретарь министра, верно?

Амбридж побагровела, но кивнула. Андромеда хищно улыбнулась:

— Мадам Боунс, позвольте задать вам вопрос. Какие требования выдвигаются к кандидату на пост первого секретаря? И есть ли вообще какие-то требования?

— Есть, но не слишком высокие, — ответила Амелия, сдерживая смех. — Четыре СОВ и две ЖАБА, одна из которых должна быть по основам политики. А, да, ещё чистокровность. Раньше эти требования были немного выше, но шесть лет назад их понизили. По чистой случайности мадам Амбридж стала первым секретарём именно после этого. А почему вы спрашиваете, миссис Тонкс?

— Ну, я просто задалась вопросом, почему человек с сомнительным пониманием английского языка был назначен на эту должность. Очевидно, в требованиях этого не было... впрочем, это тоже неважно, — Андромеда снова повернулась к Амбридж, возмущённо разевавшей рот. — Видите ли, мадам, лорд Блэк здесь никогда не был осуждённым преступником. Ему не был вынесен приговор, и даже не было предъявлено никаких обвинений. Так что ваше обвинение совершенно... хм... беспочвенно. Как вы считаете, лорд Блэк, я понятно объяснила?

— Думаю, даже твоя дочь бы поняла, — ответил Сириус с задумчивым видом.

— Сириус, это неподходящая аналогия.

— А, да. Думаю, десятилетний ребёнок тоже вполне бы понял.

Андромеда перевела взгляд обратно на Амбридж. Фадж решил вмешаться, пока дело не зашло слишком далеко:

— Да, миссис Тонкс, ваше возражение справедливо. Никаких обвинений против вас нет. Можете садиться.

— Подождите, министр, — Андромеда злобно усмехнулась.

— Что вы имеете в виду? — осторожно спросил Фадж, пытаясь скрыть пронзивший его страх.

— Видите ли, ваш первый секретарь оскорбила меня перед всем Визенгамотом. Я чувствую себя весьма уязвлённой. Так что желаю выдвинуть против этой, гм, женщины обвинение за публичную клевету.

— Этот акт только для старых семей вроде меня, глупая женщина! — осклабилась Амбридж.

— Мадам Боунс, добавьте, пожалуйста, второе обвинение. Два клеветнических оскорбления в один день... что-то мне сегодня не везёт.

— Но... — начала Амбридж.

Но Амелия её перебила:

— Мадам Амбридж, предлагаю вам воздержаться от дальнейших высказываний, если не желаете нанести ещё больший ущерб.

— Миссис Тонкс, вообще-то мадам Амбридж права, — сказал Фадж. — Только древние семьи могут выдвигать обвинения за публичную клевету, и, боюсь, я не признаю в вас члена одной из таких семей.

— Вы не слышали о благороднейшей и древней семье Блэк, министр? — осведомился Сириус.

— Конечно, слышал. Это ваша семья, мистер Блэк. Но эта женщина...

— ...в девичестве была известна как Андромеда Элизабет Блэк, — закончил Сириус.

Амбридж побледнела. Фадж сглотнул. Оскорбление благороднейшей и древней семьи могло сильно навредить меньшей семье. А семья Амбридж была признана древней только несколько лет назад (после того, как она стала первым секретарём).

Амелия решила действовать быстро:

— Судья Дамблдор, суд представляет обидчицу Долорес Джейн Амбридж, и Андромеду Элизабет Тонкс, в девичестве Блэк, которой было нанесено оскорбление.

Дамблдор, которого происходящее явно забавляло, кивнул.

— Миссис Тонкс, — послышался вкрадчивый голос Малфоя, — у меня было впечатление, что вы больше не входите в семью Блэк.

— А, Малфой, — Андромеда обратила взгляд к нему. — К счастью, только вчера это было исправлено, и теперь я при желании снова могу считать себя членом этой семьи. Гоблины вообще довольно охотно оказывают юридические услуги, если достойно с ними обращаться. Я слышала, вы в последнее время часто бывали в хранилищах Блэков?

— Мои извинения, — быстро ответил Малфой. — Что до хранилищ — я лишь сопровождал свою супругу...

— Достаточно, — громко сказал Дамблдор, стукнув молотком.

Андромеда победно усмехнулась.

Суд закончился довольно быстро. Амбридж не нашла никаких оправданий своим действиям, и свидетелей было более чем достаточно.

— Долорес Джейн Амбридж, за каждое оскорбление вы оштрафованы на двести тысяч галлеонов. Итоговую сумму в четыреста тысяч галлеонова вам необходимо выплатить миссис Тонкс в течение трёх дней. Если это не будет сделано, миссис Тонкс получит возможность заявить право на ваши гринготтские хранилища. Вопросы? — осведомился Дамблдор у перепуганной Амбридж.

Но вместо неё снова заговорила Андромеда:

— Судья Дамблдор, я припоминаю, что в 1723 году был принят закон, касающийся семьи Блэк. Я бы желала привести его в действие.

У Дамблдора ушло несколько минут, чтобы отыскать этот закон. Найдя его и прочтя, он удивленно приподнял брови:

— Но не слишком ли это сурово, миссис Тонкс?

Андромеда ничего не ответила. Дамблдор вздохнул:

— Согласно закону об оскорблении семьи Блэк от 1723 года, за клеветническое оскорбление семья Амбридж отныне лишается привилегий древней семьи, и её место в Визенгамоте переходит семье Блэк. Таким образом мадам Амбридж лишается голоса в суде, но может остаться в качестве исключительно работника Министерства.

— Ты крута, Меда! — воскликнул Сириус.

Амбридж издала нечленораздельный вопль.

* * *

На следующий день в "Ежедневном пророке" появилась большая статья о суде над Сириусом Блэком. Там подробно рассказывалось, что Сириус Блэк, наследник благороднейшей и древней семьи Блэк, судя по всем свидетельствам, был совершенно невиновен, и Министерству следовало быть разумнее, прежде чем посылать его в Азкабан. Также в статье рекомендовалось уволить Бартемиуса Крауча, который тогда был главой ОтМП, и приводилась речь министра, который заверял, что его правительство выступает против злоупотреблений законом, и что недоразумение с мистером Блэком было виной Бартемиуса Крауча и предыдущего министра Бориса Бэгнольда. Дальше в этой речи он говорил, как сожалеет о произошедшем с мистером Блэком, как тому будет выплачена компенсация, и как будут подняты архивы, чтобы убедиться, что никто больше не пострадал несправедливо от действий предыдущего правительства. Потом автор статьи рассказывал, как первый секретарь министра попыталась выдвинуть против двоюродной сестры Блэка безосновательное обвинение, и к чему это привело. В самом конце уточнялось, что все дементоры будут отосланы обратно в Азкабан, и уже этого хватило бы, чтобы поднять настроение всей стране.

— Она попыталась наехать на маму? И чего она ожидала? — рассмеялась Дора, закончив читать статью.

Гарри тоже хмыкнул, а потом сказал:

— Теперь, наверное, мы можем рассказать всем?

Тонкс вздохнула и кивнула.

— И ещё давай позовём Джинни с близнецами.

— А почему не Рона? Это же был его питомец.

Гарри нахмурился, очевидно, не испытывая радости от такой перспективы общаться с бестактным парнем:

— Они могут рассказать ему позже.

Повисло молчание. Некоторое время они просто сидели, а потом Тонкс опустила голову на плечо Гарри:

— Знаешь, когда этот курс закончится... мне будет очень тебя не хватать.

— Мне тоже, Дора, — пробормотал Гарри. — Не знаю, как я буду здесь без тебя.

За годы они стали самыми близкими друзьями, но оба знали, что после выпуска Доры будут встречаться редко. Если её оценки на ЖАБА окажутся достаточно хороши (Гарри заверил её, что так и будет, несмотря на все её жалобы о том, что она всё завалит), она должна была поступить в академию мракоборцев, и, в зависимости от успехов в учёбе там, через два-три года стать мракоборцем. Те были одними из самых высокооплачиваемых работников Министерства, но в то же время одними из самых занятых. Порой им приходилось отправляться на задания длиной в целые месяцы. И всегда была возможность того, что на этих заданиях случится что-то плохое. Это ещё не упоминая немалое количество бумажной работы. Но Амелия однажды сказала, что чувство удовлетворения после поимки преступника и понимания, что он не сможет больше никому навредить, стоило всего этого.

А вот Гарри предстояло ещё четыре года учиться в Хогвартсе. После рассказов Доры он и сам стал подумывать о том, чтобы стать мракоборцем, но решил пока не забегать вперёд.

Он знал, что, скорее всего, будет встречаться с Дорой в Рождество и Пасху, но после двух лет рядом с ней это казалось совершенно недостаточным. И кто знал, вернётся ли Дора такой же, какой была? Может, ей перестанет нравиться компания подростка на четыре года её младше. Может, она познакомится с каким-нибудь красивым парнем, и Гарри станет для неё скучным, даже раздражающим. От таких мыслей у него сводило живот.

— С тобой всё ещё будут Сью, Невилл, Гермиона, Ханна. Да и Уизли тоже. Думаю, ты уже скоро забудешь обо мне, и с такой-то харизмой все красивые девчонки будут твоими!

— Никто не заменит тебя, Дора. Ты — самая дорогая для меня девушка, помнишь?

Может, Гарри и шутил, но его слова всё равно заставили Тонкс ощутить невероятную радость. Она чмокнула его в щёку, и в первый раз на её памяти Гарри не покраснел. Он лишь улыбнулся и обнял её. Вместе они сидели на вершине Астрономической башни и любовались солнцем, медленно закатывающимся за горизонт.

* * *

Они сидели кружком в гостиной Гриффиндора, под наложенными Тонкс чарами приватности. Тонкс с Гарри только что закончили рассказывать о Питере Петтигрю, о его предательстве, о том, как он подставил Сириуса, о том, как он маскировался под Паршивца, и о его поимке. Гарри ожидал, что Джинни будет выглядеть самодовольной, узнав, что была права, но на её лице читалось лишь отвращение от мысли о том, что с ними так долго жил Пожиратель смерти, и радость от того, что он получил по заслугам. Гарри объяснил, что хотел рассказать с самого начала, но Андромеда взяла с него обещание ничего не говорить из соображений безопасности. Уизли всё поняли и заверили, что каждый имел право на секреты. Также они поблагодарили, что Гарри с Тонкс не втянули их в беду, а Джинни спросила, могли ли они рассказать родителям. Гарри сказал, что могли, но попросил сделать это лично, а не в письме.

Тут Тонкс заметила сову, пытавшуюся влететь под их купол приватности, и узнала в ней их семейного филина Уолтера. Быстро отменив чары, она протянула руку, и филин сел на неё, протянув лапу с привязанным письмом. То было адресовано "Гарри и Доре".

Вскрыв письмо, она поманила к себе Гарри. Письмо оказалось коротким:

Гарри, Дора,

Всегда держите Карту при себе, и проверяйте её время от времени. На пути в Азкабан Петтигрю сбежал.

Андромеда

Они обменялись взглядами, в которых смешались страх, гнев и досада.