Рассвет над Британией (гет)

Под крытыми галереями вокзала Кингс-Кросс было так же многолюдно, как обычно. Туда-сюда сновали пассажиры, торопящиеся на свой поезд, кто-то радостно встречал друзей и родных, громыхали тележки носильщиков; некоторые люди с любопытством глазели на семью из четырёх человек в странных, старомодных одеждах. Немолодой бледный мужчина, отец семейства, с короткими, аккуратно зачёсанными платиновыми волосами и слегка обрюзглым лицом с тонкой щёточкой усов, на котором словно навеки застыло скучающее выражение. Его супруга, красивая женщина с тёмно-русыми, почти черными волнистыми локонами и голубыми глазами. Старшая дочь, ледяная блондинка, высокомерно рассматривающая прохожих. И младшая, юная копия матери, несла в руке большую клетку с сипухой. Семья направлялась к барьеру, разделяющему девятую и десятую платформы; никто даже и не заметил, как они неожиданно исчезли.

Платформа девять и три четверти была окутана белым паром, извергаемым ярко-алым паровозом. Атмосфера на платформе резко отличалась от весёлого оживления, что царило в маггловской части вокзала. Хотя и здесь людей было довольно много, вид у них был взволнованный и встревоженный; волшебники старались говорить тише и не привлекать к себе лишнего внимания, а многие родители с явной неохотой отпускали своих детей в школу, где ещё недавно бесчинствовали Кэрроу.

— Астория, впереди у тебя последний учебный год, самый сложный и ответственный, — серьёзным тоном произнёс отец семейства Гринграссов. — Учись хорошо и будь умницей, дочка.

— Удачи, Тори, и береги себя, — сказала мать, тепло обнимая дочь.

— Так непривычно, что мы в этом году не едем вместе, сестричка, — блондинка улыбнулась своей младшей сестре. — Удачи в Хогвартсе, и не нарывайся на неприятности, а то я тебя знаю...

— Дафна! — воскликнула Астория, возмущённо посмотрев на сестру.

— Да шучу я, шучу, — подмигнув Астории, ответила Дафна.

— И всё-таки Дафна права, — вмешался мистер Гринграсс, — будь осторожней, Астория. Я слышал, что Хогвартс скоро ждут большие изменения, и надеюсь, что в решающий момент ты окажешься на правильной стороне. Впрочем, ты умная девушка, Тори, и я в тебе не сомневаюсь, — смягчившись, добавил он.

Раздался свисток, извещающий об отправлении поезда. Астория Гринграсс забралась в вагон, отец помог ей затащить чемодан; наконец дверь захлопнулась, и Астория, помахав родным на прощание, двинулась искать свободное купе.

Без старшей сестры и правда чувствовалось непривычно. Дафна Гринграсс обладала на Слизерине репутацией «Снежной королевы», холодной, чванливой и надменной, однако Астория знала, что это не более чем образ; с близкими людьми её старшая сестра вела себя куда более сердечно, особенно с «сестричкой Тори», и Астория с теплотой вспоминала, как они играли в детстве. Маска «Снежной королевы» была предназначена для людей вроде девочек, с которыми Дафна делила спальню в Хогвартсе — Панси Паркинсон и её подружек-подпевалок Миллисенты Булстроуд и Трейси Дэвис, которые сами по себе были чрезвычайно неприятными особами. Слава Мерлину, Астории с однокурсницами-слизеринками повезло намного больше, чем Дафне — в них не было заносчивости и мелочного садизма Паркинсон, тупой агрессии Булстроуд или жалкого лизоблюдства Дэвис, и они стали для младшей Гринграсс хорошими приятельницами.

— Тори! — раздался голос из одного из купе.

Обернувшись на оклик, Астория увидела своих подруг, и на душе её сразу потеплело. Девчонки широко улыбались и махали ей: рыжеволосая и веснушчатая Агнес Монкли, смуглокожая брюнетка Нел Пэджетт и пухленькая блондинка Сильвия Мелвилл. Астория зашла в купе, затолкала чемодан под сиденье, крепко обнялась с подругами и уселась на свободное место, поставив клетку с Афиной рядом.

— Как прошло лето, Тори? — поинтересовалась Нел.

— Скучновато, если честно, — уныло отозвалась Астория. — Почти не покидала поместье, разве что была с семьёй на министерском приёме для благороднейших и чистокровнейших семейств. Тоска смертная. Ещё и Дафна всё лето о своём женихе болтала...

— О женихе? Твоя сестра замуж выходит? И за кого? — заинтересованно спросила Агнес.

— За Кормака Маклаггена.

Подруги начали, весело щебеча, обсуждать достоинства и недостатки Маклаггена; Астория слушала их вполуха. Кормак Маклагген, племянник Тибериуса Маклаггена, был наследником чистокровной семьи, пусть и не настолько родовитой, как Малфои или Яксли, а недавно получил довольно почётную для недавнего выпускника должность в Министерстве магии; словом, родители считали его достойной партией и одобрили помолвку. Кроме того, Маклагген был весьма хорош собой, и Дафна восхищалась тем, какой Кормак красивый, мужественный и сильный. Но Асторию он раздражал — ей не нравилось его высокомерие, самовлюблённость, хвастливость и то, что Маклагген был готов часами трындеть о своих успехах.

— Как думаете, — задала вопрос Сильвия после того, как Нел убежала в вагон старост, — в этом году в Хогвартсе будет получше, чем в предыдущем?

— Наверное, да, — ответила Астория. — Вряд ли после ухода Кэрроу может стать ещё хуже, не так ли?

Прошлый год оставил у Астории тягостное впечатление. Гриффиндорцы наверняка считали, что она, чистокровная слизеринка, должна быть рада победе Тёмного Лорда и воцарению режима Снейпа и Кэрроу в Хогвартсе. Флавиус и Присцилла Гринграссы воспитывали дочерей в традиционном для «истинно чистокровных семей» духе, внушая, что чистая кровь является знаком избранности, а магглы и «грязнокровки» — люди второго сорта; хотя они не присоединялись к Пожирателям Смерти и считали идеи Волдеморта чересчур радикальными, а методы — экстремистскими, но в то же время соглашались, что в этих идеях есть «здравое зерно». Долгое время Астория искренне верила в идеалы, которые ей внушили родители, стараясь держаться от «грязнокровок» подальше, относясь к ним с лёгким презрением и брезгливой жалостью. Однако пару лет назад очень многое поменялось.

Лорд Волдеморт вышел на сцену, и вместе с Пожирателями Смерти начал открытый террор. Каждую неделю, а то и чаще, приходили новости об убийствах, пытках, нападениях дементоров, оборотней или великанов; жертвами их становились не только магглы и магглорождённые, но и чистокровные маги, которые посмели пойти против Лорда или даже просто не соглашаться с его идеями.

Как бы Астория не относилась к магглам и нечистокровным, она не могла принять мысли о том, что они заслуживают смерти и мучительных пыток. И где-то в глубине души у неё начало зарождаться сомнение. Если во имя идеи её адепты готовы безжалостно и мучительно убивать своих противников, может, эта идея отнюдь не так правдива и справедлива, как кажется? И действительно ли магглорождённые так ничтожны и бездарны, как говорил ей отец? Весь Хогвартс знал Гермиону Грейнджер как лучшую ученицу школы, да и на одном курсе с Асторией училось несколько весьма способных волшебников из семей магглов. Конечно, большинство слизеринцев, в том числе и Дафна, объясняло это тем, что они всего лишь заучки и зубрилы — но теперь Астория понимала, что без врождённого магического таланта та же Грейнджер не добилась бы и половины своих успехов.

На шестом году обучения в Хогвартсе младшая Гринграсс окончательно разочаровалась в идее превосходства чистокровных. В Министерстве магии засели сторонники Тёмного Лорда, отправлявшие магглорождённых на корм дементорам; в Хогвартсе тоже заправляли носители Метки — Северус Снейп вместе с братом и сестрой Кэрроу. И если Снейпа слизеринцы ещё более-менее уважали, благо тот всегда стоял за свой факультет горой, то Кэрроу даже у подавляющего большинства представителей «змеиного» факультета вызывали исключительно негативные чувства. Тупость и ограниченность, которую Амикус и Алекто компенсировали зверской жестокостью, вызывали лишь отвращение и страх. А однажды Астория сама познала на себе гнев Кэрроу.

Она возвращалась из библиотеки в слизеринскую гостиную. Где-то за поворотом раздался громкий, отчаянный вопль, судя по всему, принадлежавший ребёнку; хотя многие в Хогвартсе, услышав подобные звуки, предпочли бы как можно быстрее и незаметнее пройти мимо, но Астория неожиданно для себя устремилась в коридор, откуда слышались крики. Она увидела, как на холодном каменном полу скрючился какой-то мальчишка, судя по всему, второкурсник, а над ним возвышалась сутулая коренастая фигура Алекто Кэрроу, направлявшей на него волшебную палочку.

— Профессор Кэрроу! Что вы делаете?! — с ужасом в голосе воскликнула Астория.

— Учу одну маленькую тварь хорошим манерам, — грубо ответила Алекто, даже не удостоив девушку взглядом.

— Но как... как вы можете? — взволнованно продолжила Астория. — Он же ещё ребёнок! Отпустите его, пожалуйста!

— Как я могу?! — яростно рявкнула Кэрроу, подняв наконец водянисто-серые глаза на Асторию и повернув палочку в её сторону. — Ты, дурында, совсем страх потеряла?! Впрочем, — слегка смягчившись, добавила она, — ты Гринграсс, кажется? Раз ты из наших, слизеринцев, на первый раз прощаю. Топай отсюда по-быстрому и не мешай, не то окажешься на его месте.

— Нет, — хотя Астория понимала, чем всё закончится, она почувствовала неожиданный прилив храбрости и выхватила палочку, — отпустите мальчика! Отпустите, и я уйду!

— Вот оно как, — Алекто зловеще ухмыльнулась. — Значит, и на наш благородный факультет проникла скверна? Ещё и напасть на меня удумала, шалава малолетняя? Что ж, я тебя предупреждала. Круцио!

Жуткая, невыносимая боль скрутила всё её тело. Астория упала на колени, царапая каменный пол, мышцы и кости её горели огнём, голова раскалывалась на куски, а из горла вырывался нечеловеческий крик. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем мука прекратилась; судорожно дыша и по-прежнему ощущая отголоски боли, она услышала голос Драко Малфоя.

— Чем занимаешься, Алекто?

Астория через силу подняла голову и затуманенным взором глянула на него. Драко внимательно смотрел на неё и, нахмурившись, развернулся к преподавательнице маггловедения.

— Это что, слизеринка? Ты пытаешь студентку Слизерина?

— Кого надо, того и пытаю, — отозвалась Кэрроу. — Эта пигалица мне перечить вздумала, вот и получила своё. И вообще, тебе-то какое дело, Драко?

— Такое, что я староста Слизерина, — ледяным тоном произнёс Драко. — И мне очень, очень не нравится, когда кто-то смеет пытать других слизеринцев.

— А я преподавательница и заместитель директора, — злобно выплюнула Алекто. — Так что не лезь куда не просят, Малфой. А то неровен час, сам схлопочешь!

— Ну давай, попробуй, — Драко сделал шаг навстречу, демонстративно выпятив грудь. Алекто слегка попятилась. — Что, кишка тонка? Духу не хватит пытать соратника?

— Ха-ха! Тоже мне, соратничек нашёлся! — гоготнула Кэрроу. — Ты подвёл Тёмного Лорда, как и твой папаша, так что мне нечего тебя бояться. Вы оба конченые люди, Повелитель поставил на вас крест.

— Ты вдобавок ко всему ещё и идиотка, Алекто, — ответил Драко. — Если бы Повелитель действительно поставил на мне крест, я не стоял бы с тобой тут и не разговаривал. Мы, Малфои, старый и уважаемый род, и рано или поздно мы вернём своё величие. А ты навсегда останешься шестёркой, предел которой — пытать школьников.

Алекто возмущённо пыхтела, но ничего не сказала в ответ. А Малфой продолжал:

— Если я ещё хоть раз увижу, как ты или твой братец применяют Круциатус к слизеринцам, я немедленно доложу об этом директору и ещё кое-кому. И поверь, у вас обоих будут большие неприятности.

Алекто потопала прочь. Драко помог Астории встать и ушёл, не сказав ни слова.

Снова Малфой... В последнее время Астория слишком часто думала о нём, и то, что Драко не хотел уходить из её головы, изрядно досаждало. С первой встречи она прониклась к Драко Малфою глубокой неприязнью и даже отвращением. Заносчивый, избалованный, хвастливый, склонный к мелочному садизму и издевательствам над другими, да ещё отчаянно строящий из себя зловещего волшебника-аристократа; Астория с трудом сдерживала себя, когда Малфой публично злорадствовал по поводу очередной пакости в общей гостиной Слизерина, и предпочитала игнорировать его — родители и Дафна чётко объяснили, что с наследником рода Малфоев лучше не ссориться.

На пятом курсе Астории среди учеников Слизерина поползли слухи о том, что младший Малфой пошёл на службу к Тёмному Лорду, благо сам Драко то и дело многозначительно намекал на это в разговорах; всё это, конечно, не прибавило ей симпатии к Малфою. Но спустя несколько месяцев Гринграсс начала замечать, что Малфоя словно подменили — всё его высокомерие и апломб куда-то пропали, он редко появлялся в общей гостиной и больше не хвалился своими «заслугами», а когда Астория всё же натыкалась на Драко в гостиной или коридорах Хогвартса, то замечала, что он выглядел мрачным и потерянным. Неужели служба Волдеморту оказалась не такой приятной, как считал Драко?

В прошлом году Драко выглядел столь же мрачным и одиноким. Многие слизеринцы объясняли это тем, что репутация семьи Малфоев была ниже некуда — они стали неудачниками, потерявшими доверие Тёмного Лорда. Однако после того, как Драко вступился за неё перед Кэрроу в том злополучном коридоре, Астория убедилась, что это не так. Несмотря на своё нынешнее жалкое положение, Малфой сохранил внутреннее достоинство, выглядел повзрослевшим и посуровевшим. А на Прощальном пиру, когда Астория решила вместе со всеми почтить память Гарри Поттера и его друзей, она заметила Драко в числе поднявших свой кубок — несмотря на то, что все в школе знали об его неприязни к Поттеру, Грейнджер и Уизли.

* * *

Большой зал выглядел величественно, как и всегда. Звёзды ярко мерцали на чёрном заколдованном потолке, тысячи свеч плавали в воздухе, золотые кубки и блюда ярко сверкали в их свете. Студенты, рассевшиеся за четырьмя длинными факультетскими столами, оживлённо переговаривались, рассказывали приятелям о проведённых летних каникулах, обменивались последними новостями и свежими сплетнями.

Астория вместе с подругами сидела за слизеринским столом, рассеянно слушая трёп Джереми Харпера; ловец слизеринской команды по квиддичу недавно получил капитанский значок и теперь вовсю хвастался этим.

— Тори, смотри! — Сильвия легонько пихнула Асторию в бок и кивнула в сторону преподавательского стола. — Там Малфой сидит!

Астория обернулась на стол учителей. Острое лицо, аккуратно уложенные платиновые волосы — да, несомненно, это был Драко Малфой; он находился по правую руку от Снейпа и со скучающим видом беседовал с сидящим рядом профессором Слагхорном.

— Интересно, что он тут делает? — заинтересованно спросила Нел.

— Может, Снейп его на работу взял? — осторожно предположила Астория. — После того, как Кэрроу уволили, школе нужны новые преподаватели.

— Малфой? — Харпер наконец отвлёкся от разговора про квиддич. — Преподаватель?! Шутишь, что ли, Гринграсс? Он же только школу окончил!

— Такое уже бывало в истории Хогвартса, — где-то рядом раздался холодный хриплый бас, и Астория заметила, как к ним, громыхая прозрачными серебристыми цепями, подплыл Кровавый Барон, — что преподавателями становились вчерашние выпускники. Редко, но бывало. Последний раз, вроде бы, в одна тысяча шестьсот восемьдесят пятом году... или восемьдесят шестом...

— И с чего бы Малфою вообще понадобилось работать в Хогвартсе? — удивилась Агнес. — Он мог бы найти себе работу и получше, с его-то папашей...

Астория неожиданно вспомнила, что Драко не было на том унылом министерском рауте, хотя его родителей она там видела. Драко поссорился со своей семьёй, или просто не захотел пойти на это мероприятие? Астория почувствовала укол совести — она ведь так и не поблагодарила Драко за то, что он её защитил.

Но тут резные дубовые двери Большого зала распахнулись, и голоса затихли. Во главе колонны первокурсников появился высокий рыжий юноша.

— Кто этот парень? — прошептала Агнес. — Случайно не Уизли? Который ещё старостой школы был, помните?

Астория внимательно посмотрела на нового преподавателя: безукоризненно аккуратная мантия, роговые очки, серьёзный вид. Раньше первокурсников провожала в зал профессор Макгонагалл, как заместитель директора, но в прошлом году эта роль досталась Алекто Кэрроу (Астория подозревала, что та напустила на несчастных первогодок немало страху), а сейчас церемонией распределения занимался Перси Уизли, которого Гринграсс смутно помнила по первым двум курсам.

Перси Уизли поставил табурет с почерневшей от вековой грязи, штопаной-перештопаной Распределяющей шляпой прямо перед выстроившимися в шеренгу напуганными первокурсниками. Все взгляды в зале были обращены к Шляпе; наконец широкая дыра у полей раскрылась на манер рта, и Шляпа запела:

Давным-давно, в былые времена

Когда была красивой я и новой,

Две мудрых ведьмы, два могучих колдуна

Пришли, и ими Хогвартс был основан.

Решили они вместе передать

Юнцам все свои знанья и уменья,

И каждый из них начал выбирать,

Кому отдать из многих предпочтенье.

И молвил Гриффиндор: «Возьму я храбрецов,

Тех, в чьих сердцах есть смелость и отвага».

И Слизерин изрёк: «Беру я хитрецов,

Что борются за собственное благо».

Сказала Рэйвенкло: «Учить я буду тех,

Кто к мудрости и знаниям стремится».

И Хаффлпафф ответила: «Мой дом открыт для всех,

Лишь было бы желание учиться».

На том и порешили, и вот уж много лет

Я вас по факультетам разделяю.

Веками я храню печальный свой обет,

И всё же я тревогу ощущаю.

Предав единство, дружбу позабыв,

Мы вновь в борьбе за первенство сцепились.

И хрупкий мир меж нами погубив,

В войну и смерть раздоры обратились.

Пускай почил навеки главный враг,

Его наследники на этом свете живы.

И чтоб не погрузился Хогвартс в мрак,

Забыть вражду, сплотиться все должны вы.

Но помните: не всяк, кто тёмен, зол,

Что в сердце, не решает цвет одежды.

Рычащий лев, змея, барсук, орёл —

Все вместе мы куём одну надежду.

Не буду вас брюзжаньем утомлять,

Дала я вам совет да наставленье.

Каков ваш путь — самим вам выбирать,

А я уж приступлю к распределенью.

Раздались аплодисменты, однако среди хлопков отчётливо слышались перешёптывания и тихий разноголосый гул.

— Надо же, в кои-то веки Шляпа перестала поливать Слизерин грязью, — проворчала Агнес.

— Мне всё равно, что Шляпа думает про наш факультет, но песня в этом году и правда какая-то странная, — ответила ей Астория и тут же замолчала, заметив гневные взгляды Перси Уизли и Снейпа, которые те бросали на шепчущихся учеников.

Традиционная церемония распределения первогодок по факультетам, сопровождаемая аплодисментами то одного, то другого стола, казалось, никогда не закончится; Сильвия тихонько жаловалась, что умирает с голоду. В конце концов последний первокурсник отправился за свой стол; как всегда мрачный директор встал, сухо поприветствовал студентов и объявил о начале праздничного пира.

— Так что ты говорила о песне, Тори? — спросила Нел, накладывая ростбиф и йоркширский пудинг себе на тарелку.

— Насчёт песни, — продолжила Астория, отрезая кусок пирога с почками. — Конечно, Шляпа и раньше предостерегала нас и призывала объединиться, но на этот раз она и Слизерин упомянула. Намекнула, что мы не такие уж и плохие, — с сарказмом добавила она.

— Да я и так знаю, что мы самые лучшие, — отмахнулась Агнес, — вот только вряд ли другие факультеты побегут объединяться с нами. Они и раньше особого рвения не проявляли...

— Ага, особенно гриффиндорцы, — вмешался Харпер, — чтобы львята, да с нами объединились? Впрочем, не очень-то и хотелось.

— Моя сестра Дафна заключила помолвку с Маклаггеном с Гриффиндора, — ответила Астория. — После Хогвартса всем уже неважно, с какого ты факультета.

— С Маклаггеном?! — Харпер изумлённо вытаращил глаза. — С этим придурком? Помню, как он года два назад на матче выступал, всю свою команду подвёл, Поттера вырубил. Хуже игрока я не видел!

— Согласна, Маклагген редкостный придурок, — отрезала Астория, не давая Харперу опять переключиться на болтовню про квиддич.

— Слова Шляпы, как и юной леди Астории, весьма справедливы, — Кровавый Барон, обычно мрачный и нелюдимый, был сегодня как никогда разговорчив. — Мы, призраки Хогвартса, стараемся поддерживать дружеские отношения между собой, невзирая на факультеты. И Почти Безголовый Ник всегда был со мной чрезвычайно вежлив и почтителен.

— Просто он боится вас до одури, господин барон, — очаровательно улыбнулась Агнес.

Кровавый Барон покачал головой, но судя по едва промелькнувшей по худому, измождённому призрачному лицу лёгкой улыбке, он был явно польщён.

Наконец студенты покончили и с основными блюдами, и с десертом, и Снейп снова поднялся из-за стола преподавателей. В Большом зале мгновенно воцарилась гробовая тишина.

— Ещё раз всем добрый вечер, — проговорил он холодным мягким голосом. — В этом году у нас две замены в преподавательском составе. Профессор Малфой будет вести у вас занятия по защите от Тёмных искусств.

Драко Малфой лениво встал. Послышались редкие хлопки со стороны слизеринского стола; впрочем, многие слизеринцы предпочли проигнорировать эту весть, и по всему залу раздавались шепотки учеников, обсуждавших это известие. Астория, тем не менее, решила присоединиться к аплодисментами; на мгновение её взгляд встретился с холодными серыми глазами Драко.

— Ты была права, Тори! — шепнула ей Нел.

— В свою очередь, профессор Уизли будет вашим новым преподавателем маггловедения, — произнёс Снейп.

Перси встретили куда более приветливо: громче всех ему хлопал стол Гриффиндора, но и многие хаффлпаффцы и рэйвенкловцы также присоединились к поздравлениям. Снейп поднял руку, призывая всех к тишине, и продолжил речь:

— Как вы знаете, в Британии до сих пор идёт война. Хотя Тёмный Лорд мёртв, мы не можем позволить себе расслабиться и наивно верить в то, что с его смертью наступил мир. Его сторонники — Пожиратели Смерти, оборотни, егеря — по-прежнему действуют в открытую.

Никто не осмеливался прервать директора, даже издать лишний звук, но в воздухе повисла напряжённая тишина. Студенты и даже некоторые преподаватели нервно переглядывались друг с другом.

— В связи с этим я считаю необходимым напомнить вам всем о мерах дисциплины в Хогвартсе и о том, насколько важно их соблюдать, какими обременительными они бы вам не казались. Ни в коем случае не нарушайте запрет покидать спальни после отбоя. Помните, что Запретный лес не просто так назван запретным, и вы не вправе посещать его без разрешения преподавателей. И что самое важное, не смейте покидать территорию Хогвартса, за исключением дней каникул и традиционных походов в Хогсмид. Также напоминаю вам всем, что запрет на создание ученических организаций и клубов без разрешения руководства школы действует по сей день. И ещё: если вы обнаружите в стенах школы что-нибудь, что кажется вам странным или подозрительным, немедленно сообщите об этом своим преподавателям.

Снейп прервался, взгляд его глубоких чёрных глаз обошёл Большой зал.

— Все эти правила, — продолжил он тем же тоном, — были установлены не ради чьей-то прихоти, но исключительно для вашей безопасности, поэтому я прошу вас отнестись к ним предельно серьёзно. В случае, если вы их нарушите, вы можете поплатиться не только снятыми баллами или отработками — вы рискуете собственными жизнями. Будьте осторожны и бдительны, поскольку от этого зависит ваша безопасность и безопасность других учеников. А теперь марш в постель.

— Очень жизнерадостно, — пробурчала Сильвия, пока тяжёлые скамьи со скрипом отодвигались, и сотни учеников двинулись к выходу из Большого зала, чтобы разбрестись по своим гостиным.

* * *

Он стоял на смотровой площадке Астрономической башни, направив свою волшебную палочку на Альбуса Дамблдора. Старик, обессиленно опиравшийся на стену, говорил с Драко; голос старого директора, несмотря на то, что силы почти оставили его, звучал твёрдо и уверенно. Он не молил о пощаде, но убеждал. Однако эти увещевания были напрасны, ибо Драко уже выбрал свой путь.

— Авада Кедавра! — выкрикнул Драко ледяным голосом. Зелёный луч ударил Дамблдора в грудь, и спустя секунду бездыханный старик перевалился через парапет, летя вниз.

У Драко не было выбора. Посмей он отказаться — Тёмный Лорд убил бы и его, и всю его семью. Теперь Драко исполнил свой долг, сделал то, что обязан был сделать. Он рассмеялся холодным смехом. Вокруг пробегали люди, разлетались в разные стороны вспышки заклятий. Зелёные всполохи Авад, красные лучи Пыточных проклятий — они вылетали и из палочки Драко, разя тех несчастных, что осмелились встать у него на пути. Драко шагал среди мертвецов, его ледяной, безумный хохот раздавался по коридорам Хогвартса.

Вот он стоит у порога Малфой-мэнора. Повелитель наконец-то отблагодарит его за верную службу, за исполненное поручение. «Молодец, Драко, молодец!» — высокий холодный вкрадчивый голос эхом раздаётся по коридорам и комнатам особняка. Но самого Лорда нигде не видно.

Зеркало. Большое напольное зеркало, в отражении которого Драко видит себя. Мертвенно-бледное лицо, пустые глаза, в которых не осталось ничего, кроме бездушной злобы и ненависти, и мрачная торжествующая улыбка.

Драко резко сел на кровати, по его лицу струился холодный пот, он прерывисто дышал, будто пробежал десяток-другой кругов по квиддичному полю. Этот кошмар уже не первый раз посещал его — сначала сразу после того злополучного вечера на Астрономической башне, затем ещё несколько ночей.

Долгое время Драко гордился своим отцом: в его глазах тот представал мужественным героем и аристократом, стоящим на страже чистокровных магов Британии, и Драко верил, что однажды он станет таким же, как его отец. Эта иллюзия разбилась дважды — сначала на той самой башне, когда Драко не смог убить Дамблдора, безоружного и немощного, а затем и после освобождения отца из Азкабана. Люциус Малфой превратился в тень самого себя — униженный и напуганный, он вызывал жалость, но явно не был примером для подражания; однако теперь Драко понимал, что с отцом у него действительно много общего.

И хотя Драко не признавался в этом никому, даже самому себе, где-то очень глубоко в душе ему действительно было стыдно за то, что он пустил Пожирателей Смерти в Хогвартс. Что бы было, если бы Грейбэк не ограничился одним Биллом Уизли? Что могли бы натворить Кэрроу с детьми и подростками, учитывая, что они безжалостно пытали их весь прошлый год? Драко подверг учеников опасности, а теперь он должен был их защищать.

За окном уже было светло, скоро Драко должен был отправиться на завтрак, а затем — на свой первый урок. Как назло, он должен был проходить с седьмым курсом; и если перед младшекурсниками Драко ещё мог казаться более-менее взрослым и умудрённым опытом человеком, то семикурсники были практически его ровесниками... Как он сможет научить их чему-то, будучи сам вчерашним школьником? Драко пытался поделиться своими сомнениями со Снейпом, тот в своей как всегда ехидной манере заметил, что Поттеру удалось стать неплохим учителем, будучи всего лишь студентом пятого курса, а значит, у Драко тем более должно получиться. И всё же за несколько недель перед началом сентября Драко начал готовить планы будущих занятий, а заодно подтянул собственные навыки в защитной магии, и сам не заметил, как втянулся.

Быстро приняв душ и одевшись, Драко направился в Большой зал.

Семикурсники уже заняли свои места в классе защиты от Тёмных искусств, ожидая начала урока. Астория с интересом рассматривала кабинет, который каждый учебный год менял своё убранство, отражая личность преподавателя. В прошлом году класс выглядел особенно жутко: Амикус Кэрроу, известный изувер, «украсил» помещение всевозможными орудиями пыток и развесил на стенах гравюры, на которых были показаны самые изощрённые мучения. На сей раз на стенах не было зловещих гравюр и картин, вместо них были развешаны иллюстрации, наглядно изображающие различных тёмных существ, и инструкции, демонстрирующие движения палочкой для применения того или иного заклятия. Над потолком висели светильники, озарявшие кабинет зеленоватым светом, из-за чего он немного напоминал слизеринскую гостиную.

— Интересно, и многому нас научит этот Малфой? — скептически спросила Нел, сидевшая рядом с Асторией. — Он же только Хогвартс окончил!

— Не делай выводов заранее, Нел, дождись хотя бы конца урока, — ответила ей Астория и тут же замолчала, поскольку профессор Малфой вошёл в класс.

— Доброе утро, — сухо поздоровался он. — Уберите учебники, они вам сегодня не понадобятся.

Студенты поспешно убрали книги в сумки, заинтересованно глядя на Драко, который мрачно оглядел класс.

— Тёмные искусства, — продолжил Драко, — это чрезвычайно сильная, многообразная и опасная отрасль магии. Собираясь противостоять им, вы должны понимать, что ваша защита должна быть такой же сильной, изобретательной и отточенной, как и сама тёмная магия.

Студент-хаффлпаффец с копной кудрявых волос что-то шепнул своему соседу по парте, тот тихонько захихикал. Глянув на болтуна уничтожающим взглядом, Драко быстрым шагом подошёл к нему.

— Вы что-то хотели сказать нам, мистер...?

— Скамандер. Рольф Скамандер, — под взором молодого преподавателя хаффлпаффец явно стушевался.

— Может, вы расскажете нам, чем опасны Тёмные искусства, мистер Скамандер?

— Ну... они тёмные... то есть, э-э, могут причинить вред...

— Прекрасно, — саркастически произнёс Драко. — Поверить не могу, что вы смогли сдать СОВ с таким уровнем знаний. Есть ещё желающие ответить на мой вопрос? — Драко заметил, как Астория подняла руку, и кивнул ей.

— Астория Гринграсс, сэр, — представилась она и продолжила. — Тёмные искусства могут нанести вред другим людям или заставить их выполнять чужую волю. Также они несут вред и для того, кто их применяет, поскольку чтобы колдовать тёмные заклятия, нужно испытывать соответствующие чувства, например, желание причинить боль.

— Отличный ответ, мисс Гринграсс, десять очков Слизерину, — одобрительно сказал Драко. — Да, Тёмные искусства при очень частом применении наносят урон в том числе использующему их магу; яркий пример — судьба Тёмного Лорда. Но ваши намерения и чувства чрезвычайно важны и для применения защитной магии. Прошлые шесть лет ваше обучение было крайне беспорядочным, трое из ваших прошлых учителей учили вас чему угодно, только не предмету. Поэтому будет большой удачей, если вы сможете наскрести на приличный балл на ЖАБА. Однако знание защиты от Тёмных искусств нужно вам не только для сдачи экзаменов, но и для того, чтобы вы были готовы к опасностям, подстерегающим вас за стенами Хогвартса. В отличие от меня, Пожиратель, егерь или оборотень не прощают ошибок.

Речь Малфоя-младшего произвела впечатление на семикурсников; даже те, кто поначалу пренебрежительно относился к «этому сопляку» — а таковых было больше половины, — смотрели теперь на учителя с изумлением и интересом.

— Первое занятие будет практическим, чтобы я оценил ваши сильные и слабые стороны. Вы разобьётесь на пары и покажете мне, на что вы способны. Разумеется, колдуем невербально. И ничего калечащего и тем более непростительного. Не хватало мне ещё таскать вас по кусочкам к мадам Помфри. Начали!

Драко взмахнул палочкой, парты исчезли, вместо них на полу появились маты и шёлковые подушки. Студенты разбились на пары, и некоторое время в кабинете раздавались только вспышки заклятий. Малфой медленно расхаживал по классу, наблюдая за дуэлянтами и временами делая замечания тому или иному из них. Некоторые показали себя весьма хорошо — например, Скамандер, загонщик гриффиндорской команды Ричи Кут, Астория Гринграсс и её смуглая подруга. Но всё же их уровень, хоть и был хорошим, и близко не доходил до уровня его бывших товарищей-Пожирателей.

Драко неожиданно залюбовался Асторией: девушка совершенно не походила на свою сестру, его однокурсницу. Она была ниже ростом, черты лица были более мягкими и женственными, волосы — тёмными, да и вела себя Астория не так гордо и самоуверенно; единственным, что объединяло сестёр, были ярко-голубые глаза. Драко неожиданно вспомнил, когда он встречал Асторию: в прошлом году он повздорил с Алекто, когда та пытала младшую Гринграсс Круциатусом. Увидев, как Астория метким Экспеллиармусом обезоружила подругу, Драко подошёл к парочке.

— Можно я подменю вас, мисс...

— Пенелопа Пэджетт, — ответила Нел. — Хорошо, сэр.

Драко послал в Асторию Ступефай, который та успешно отбила; буквально через секунду ему самому пришлось уворачиваться от Экспеллиармуса Гринграсс. Около пяти минут продолжалась дуэль между учеником и ученицей, и Малфой не мог не заметить, как грациозно Астория уклоняется от его проклятий и как умело она посылает заклинания в ответ. В конце концов Драко удалось попасть в Асторию проклятием ватных ног; похвалив свою ученицу и наградив Слизерин ещё пятью очками, Драко продолжил наблюдать за студентами.

Наконец прозвенел звонок, возвещающий об окончании занятий. Ученики поторопились собрать сумки и отправились на перемену, живо обсуждая прошедший урок. Астория долго копалась со своей сумкой; заметив это, Драко подошёл к ней.

— Поторопитесь, мисс Гринграсс, а то опоздаете на следующий урок.

— Профессор Малфой, — Астория повернулась к нему, слегка улыбнувшись, а на её щеках выступил смущённый румянец. — Я хотела бы сказать вам спасибо за то, что вы выручили меня в прошлом году. Это был очень храбрый поступок...

— Да ничего особенного. А вот твой поступок, Гринграсс, был очень глупый, — нахмурившись, произнёс Драко. — Зачем ты лезла на рожон перед Алекто? Забыла, как эта садистка скора на расправу?

— Кэрроу пытала младшекурсника, — с лица Астории исчезла улыбка, она с вызовом глядела на своего преподавателя. — Я не смогла пройти мимо. Как и вы, сэр.

Отвернувшись, Астория зашагала к выходу из кабинета. Драко задумчиво смотрел ей вслед.