Рассвет над Британией (гет)

В просторной гостиной собрались люди: молодые и пожилые, мужчины и женщины, они в безмолвном ожидании сидели за длинным массивным деревянным столом. Сама же гостиная выглядела простовато и даже аскетично, но вместе с тем по-своему уютно: стены из серого, необработанного камня, украшенные железными подсвечниками да несколькими картинами, грубая тяжёлая мебель, большой камин, в котором весело плясало пламя, кованая люстра-колесо, да тёмный дощатый пол, укрытый старым ковром; хозяин дома явно не был любителем кричащей роскоши и аристократических излишеств.

В комнату вошли двое — немолодой сухощавый мужчина и юноша, очень похожий на него.

— Эдмунд, Теодор, — глубоким баритоном произнёс человек, сидевший во главе стола, — я уже начал волноваться. Садитесь скорей.

Оба Нотта поспешили занять свободные места, и Антонин Долохов — а именно он был хозяином этого дома, «пожалованного» ему когда-то Тёмным Лордом, и, будучи вождём Вальпургиевых рыцарей, возглавлял сегодняшнее собрание — смерил их пытливым взглядом и скривил губы в лёгкой полуулыбке.

— Итак, леди и джентльмены, — Антонин снова заговорил, обращаясь к своим последователям, — вы, должно быть, уже слышали о недавнем нападении Беллатрисы Лестрейндж и её так называемого «Ковена Чистоты» на Годрикову Лощину.

Пожиратели оживились, закивав.

— Насколько нам известно, Антонин, — спокойно проговорил Август Руквуд, сидевший по правую руку от Долохова. — Беллатриса и её последователи встретили отпор.

— Ага, со стороны каких-то детишек! Половина из которых недоучки! — пренебрежительно фыркнув, выплюнул Роули.

— Эти «недоучки», Торфинн, в своё время весьма неплохо сражались в Отделе тайн, — холодно одёрнул его Руквуд. — И эти «детишки» убили Амикуса и Джагсона, хотя и сами потеряли одного из своих. На твоём месте я бы не стал бы их недооценивать.

— Убили? Эти юнцы — убили, да ещё двоих из наших?! — ошеломлённо переспросил один из Пожирателей.

— Да, убили. И они больше не наши, — Долохов смерил соратника суровым взглядом и продолжил. — Но так или иначе, многие из вас сейчас наверняка задаются вопросом: почему мы не проводим по-настоящему крупных операций, почему мы до сей поры ограничивались лишь незначительными налётами и рейдами? Что ж, наши бывшие братья по оружию, а ныне враги, дали нам возможность поучиться на ошибках — причём на их ошибках, а не на наших собственных. Беллатриса допустила серьёзный промах, ринувшись в глупую, неподготовленную атаку. Она недооценила своих противников, и понесла потери, которые ей вряд ли удастся восполнить. И наконец, Беллатриса совершила ещё одну ошибку...

Новоявленный «Тёмный Лорд» сделал паузу; Пожиратели молчали, приготовившись внимать каждому слову своего нового лидера. Из-под стола раздалось мяуканье, и что-то пушистое потёрлось о ноги Долохова.

— Кс-кс-кс, — тихо позвал Антонин, и чёрный полукнизл с урчанием запрыгнул на колени предводителя Вальпургиевых рыцарей.

Наконец Долохов прервал молчание, задав неожиданный вопрос:

— Кто из вас слышал о войне Варнавы Деверилла и Локсия?

Лишь несколько человек, включая Руквуда, ответили ему кивком.

— Так я и думал, — произнёс Долохов с лёгкой улыбкой, продолжая поглаживать кота. — Истории магии в Британии совершенно не учат. Когда Хогвартс окажется в наших руках, это досадное упущение будет исправлено. Но не будем об этом... Итак, Варнава Деверилл был известен как один из величайших тёмных колдунов XVIII столетия. Будучи весьма одарённым магом и превосходным дуэлянтом, Деверилл вместе со своими последователями наводил ужас на всю Магическую Англию и Шотландию; по слухам, он был владельцем легендарной Старшей палочки. Но у Варнавы была и слабость, из-за которой он пал, потерпев поражение от Локсия. И как вы думаете, что это за слабость?

— Деверилл был недостаточно умелым магом?

— Локсий оказался сильнее?

— Нет, нет и нет, — покачал головой Антонин. — Варнава Деверилл был превосходным бойцом и отличным тактиком, но, к сожалению для него, совершенно никудышным стратегом. И пока Варнава вместе со своими приспешниками заливал кровью волшебные и маггловские деревеньки, наводя страх на Британию, Локсий налаживал связи с благороднейшими магическими семействами. Пока Деверилл упивался пытками и смертями тех, кто вставал у него на пути, его соперник собирал вокруг себя искусных бойцов и всевозможных тёмных существ. И когда настал момент решающей схватки, за Локсием шла настоящая армия, в то время как Варнава командовал лишь сборищем мародёров, убийц и отморозков.

— Как и Лестрейндж, — вставил Трэверс, пожилой остроносый мужчина с гривой седых волос.

— Верно, Таддеус. Беллатриса допускает ту же оплошность, которую в своё время совершил Деверилл. Нападение Ковена на Лощину было бессмысленным и бесполезным: они потеряли двоих человек и ничего не приобрели, кроме всеобщего страха и ненависти. Мы не должны повторять ошибок Беллатрисы. Нам нужно укреплять свои силы, а не растрачивать их попусту. Нам надо завоёвывать поддержку и уважение чистокровных волшебников, а не становиться для них пугалом, и тем более не проливать волшебную кровь зазря.

— И что же, Антонин, мы теперь должны щадить грязнокровок и предателей крови? — недоумённо спросил Макнейр: жадный до крови садист явно был не слишком доволен столь «миролюбивыми» речами Долохова.

— А никто, Уолден, и не собирается их щадить, — с видимым бесстрастием ответил Долохов. — Грязнокровки займут подобающее им место, станут нашими рабами. Те из них, что посмеют сопротивляться, умрут. Что до магглолюбцев... поскольку они всё же нашей крови, с ними мы поступим иначе. Тех, кто поднял оружие против нас, в том числе членов Ордена Феникса и Армии Поттера, разумеется, ждёт жестокая и справедливая расправа. Тем же предателям крови, что поступят разумно и не будут нам мешать, мы позволим жить — конечно, поразив их в правах и ни в коем случае не допуская до важных должностей; их детей мы воспитаем в правильном духе, дав им понять, что они являются избранными, носителями благородной крови, и они сами отвернутся от своих родителей. Да, жестокость ко врагам необходима, да, страх — хорошее орудие, но террор должен быть средством, а не целью. Наш Повелитель вёл мудрую и благоразумную политику, благодаря которой он одержал победу — и я пойду по его пути и поведу вас за собой.

Здесь Антонин, разумеется, лукавил — что понимал и он сам, и многие старые Пожиратели вроде Руквуда или Нотта. Когда-то они действительно пытались быть защитниками благородного, чистокровного волшебного сообщества; да, лорд Волдеморт и тогда был свиреп и безжалостен, но держал свои разрушительные страсти под контролем. Однако в какой-то момент произошёл перелом: Лорд и его сподвижники начали всё больше убивать случайных обывателей, виноватых лишь в том, что они оказались на их пути; всё чаще Пожиратели срывались на акты бессмысленной жестокости и разрушения. И всё чаще Повелитель вымещал злобу на своих же подчинённых.

— Нападение на Годрикову Лощину не единственная новость, — продолжил Долохов. — Те из вас, кто читал «Ежедневный пророк», наверняка уже в курсе, что Яксли отправил Амбридж в Хогвартс, к Снейпу.

— В рядах мерзких предателей разлад, — брезгливо вставил Роули, и несколько Вальпургиевых рыцарей глумливо расхохотались в ответ.

— Мой Лорд, — сдавленным от волнения голосом задала вопрос молодая Пожирательница, бледная и черноволосая, — раз уж предатели пошли друг против друга, то, может, стоит воспользоваться этим? Перебить их поодиночке?

Долохов повернулся к ней, ловя взор больших тёмно-зелёных глаз, смотревших на него с преданностью и восхищением. Измельда Мёрк, одна из «неофиток» в рядах Пожирателей Смерти; девушка вступила в их ряды пару лет назад и уже успела зарекомендовать себя как жестокая и фанатичная Пожирательница. И во взгляде Измельды, обращённом на него, во взволнованном, почти подобострастном тоне её голоса Антонину слышалось что-то знакомое, до боли знакомое...

— Меня радует твоя решимость, Измельда, радует твоя жажда крови, — с покровительственной улыбкой ответил Антонин. — Но сейчас у нас слишком мало сил, чтобы нанести решающий удар по Министерству. На стороне Яксли будут авроры, ударники, старые боевики из числа изменников, и битва с ними не будет лёгкой. Даже если мы выиграем её, мы понесём очень большие потери, а этим непременно воспользуются остальные наши противники. Мы не можем действовать опрометчиво, иначе проиграем эту войну, а второго шанса у нас больше не будет. Что до Хогвартса, то он сейчас защищён всеми возможными чарами, и вряд ли в ближайшее время мы сможем обрушить эту защиту. И с точки зрения стратегии пока нету смысла атаковать школу — слава детоубийц нам не нужна.

Голос Долохова звучал спокойно, но уверенно, аргументы были очевидными и убедительными, даже горячие головы из числа «Рыцарей», рвущиеся в атаку, были вынуждены согласиться с ними. Но Долохов ещё не закончил.

— Однако это вовсе не значит, что мы оставим их в покое. Мы непременно напомним предателям, что ничего не забыли и не простили, и это произойдёт очень скоро. Кстати, Теодор, — обратился он к младшему Нотту, — как сейчас дела в Хогвартсе?

— Пока всё тихо, мой Лорд, — ответствовал Теодор. — Я переписываюсь с Уилкисом, Пайком и Спандженом, они сейчас следят за тем, что творится в школе, тренируются и агитируют остальных студентов. Ребятам не терпится присоединиться к нам.

— Пусть пока остаются в Хогвартсе, Теодор, продолжают агитировать и передавать нам информацию. Когда придёт время, я призову их, — отдал приказ Долохов, поднялся из-за стола и продолжил повелительным тоном. — Но довольно разговоров! Сейчас, мои соратники, нас ждёт ещё одно сражение. К семье Уоррингтонов решили наведаться незваные гости, и мы должны оказать им достойный приём...

* * *

Ужин в благородном чистокровном семействе Уоррингтонов проходил спокойно и чинно. Собравшиеся за столом — отец и мать семейства, их дочь и её жених — непринуждённо трапезничали, одновременно ведя светскую беседу.

— Нет, я решительно не понимаю наше Министерство! — глава семьи, по своему обыкновению, разглагольствовал о политике. — Вроде бы Яксли приличный человек, и Снейпа за потакание грязнокровкам справедливо решил прищучить... И тут же этот декрет «о признании обретённых»!

— Обретённых? — недоумённо спросила дочь. — Что за «обретённые»?

— Разве ты не читала сегодняшний «Пророк», Аделия? — отозвался мистер Уоррингтон. — «Обретёнными» наше достославное Министерство зовёт тех грязнокровок, которые, по их мнению, вроде как и не грязнокровки, а чудесным образом нашедшиеся незаконнорождённые отпрыски достойных чистокровных магов да подкидыши. И теперь они собираются пустить их к нам, в наш мир!

— Но, мистер Уоррингтон, — возразил ему жених, — разве они не правы? Коли эти обретённые — носители волшебной крови, значит, их не стоит равнять с какими-то безвестными маггловскими выродками...

— Ты достойный юноша, Джервейс, но всё-таки ты ещё молод и наивен, — назидательно ответил будущему зятю мистер Уоррингтон. — Я повидал поболее тебя, и могу объяснить, почему министерские неправы. Во-первых, достойный волшебник, если ему надо, сам отыщет и признает своего бастарда. Во-вторых, не стоит поощрять незаконные связи между чистокровными магами и магглами, иначе все остальные нарожают полукровных отпрысков от магглянок и потащат в наш мир, пачкая нашу кровь. И в-третьих, я уверен, что этот декрет — лазейка для богатеньких грязнокровок, что вовремя укрылись в подполье или за границей, а теперь захотят вернуться как «обретённые», дав на лапу кому надо. Уж я-то этих министерских воротил знаю...

— Может, сменим тему, Корвус? — вмешалась миссис Уоррингтон. — Тристан недавно писал, что купил пару новых виноградников в Португалии...

Но продолжить разговор о Тристане и португальских виноградниках Уоррингтонам не дали.

Столовая, как и весь дом, сотряслась мелкой, но отчётливой дрожью — пали охранные чары, защищавшие имение Уоррингтонов. Все четверо в ужасе воззрились друг на друга, затем побежали в сторону гостиной. И тут же раздался грохот и звон стекла — чьё-то заклятье выбило окно, осколки полетели во все стороны, но мистер Уоррингтон и Джервейс вовремя наколдовали Протего, не давая пораниться себе и остальным. Из-за разбитого окна раздавались чьи-то выкрики и смех; подойдя к нему, домочадцы увидели около двух-трёх десятков человек, нацеливших на них палочки. Возглавлял магов рослый кряжистый громила в кожаной куртке да с чёрной повязкой, скрывающей один глаз.

— Что вы здесь делаете?! Вы вторглись в частные владения! — гневно выкрикнул Корвус Уоррингтон. — Прочь отсюда, негодяи!

— Ха! Прям щас и разбежались! — глумливо гоготнул одноглазый. — Неча вам, богатеям, кровушку народную пить! Ату их, робята!

Вспышки заклинаний обрушились на особняк, разбивая стёкла и оставляя выбоины в каменной кладке. Супружеская чета Уоррингтон вместе с дочерью и её женихом отчаянно пытались держать оборону, им даже удалось оглушить пару егерей, но численное превосходство давало о себе знать. Вот рухнул на пол спелёнутый магическими путами Джервейс, вот с треском разлетелись в щепки парадные двери особняка. Казалось, обитатели дома Уоррингтонов обречены...

Помощь пришла неожиданно. Из темноты вылетели чёрные фигуры в плащах и серебряных масках, и в егерей полетели разноцветные вспышки проклятий. Ошеломлённые неожиданной атакой, бандиты попытались было организовать оборону, однако противник явно превосходил их и числом, и умением. Кое-кто из егерей решил бросить сотоварищей и в панике побежал прочь — но и им вслед летели лучи заклятий, не давая шанса на спасение. Дольше всех держался одноглазый командир отряда, который с необычной для простого уголовника яростью и умением отбивался от Пожирателей Смерти, но наконец зелёный луч Смертельного проклятия ударил его в грудь, и егерь безжизненной тушей повалился на землю.

Всё ещё не веря в своё спасение, Уоррингтоны спустились к развороченным дверям своего особняка. Нерешительно выйдя наружу, они увидели высокого темноволосого мужчину, выступившего им навстречу — из всех Пожирателей он единственный не носил маски.

— Приветствую вас, благородные господа! — произнёс Долохов.

Домочадцы промолчали, всё ещё шокированные происшедшим, и Антонин продолжил:

— Мы — Вальпургиевы рыцари, мы несём слово Тёмного Лорда и продолжаем его великое дело. Мы защищаем благородных волшебников и волшебниц от преступников и прочего жалкого отребья... вроде этих, — указал он на трупы егерей.

— Мой... мой дорогой господин... — голос мистера Уоррингтона дрожал от волнения. — Вы спасли нам жизнь. Не представляю, что мы можем для вас сделать!

— Благо чистокровных магов для нас и есть высшая награда! — гордо ответил Долохов. — Но я знаю, что такие почтенные и благородные люди, как вы, Корвус, или ваш сын Кассиус, не позволят себе остаться неблагодарными.

В магическом мире отношение к долгам всегда было серьёзным, особенно если речь шла о долгах жизни. Антонин превосходно знал о важности долгов для таких «благородных», как Уоррингтоны и прочие, а потому и рассчитывал, что простое напоминание о них окажется куда надёжнее прямого приказа, ибо приказы часто исполняют нехотя... Да и в конце концов, кто пожелал бы оказаться неблагодарным перед людьми, которые запросто могут его уничтожить?

— Нам нужны деньги, — продолжал Долохов, — и нам нужны люди.

— Всё, что угодно, мой Лорд! — поспешил заверить Долохова мистер Уоррингтон, его зять решительно закивал, а Аделия от избытка чувств расплакалась.

* * *

Антонин Долохов сидел в кресле возле камина. Вечер прошёл как нельзя лучше: сегодня самопровозглашённый новый «Тёмный Лорд» провёл первую акцию, призванную завоевать любовь достойных жителей Магической Британии, заручился новыми союзниками, а заодно и взбодрил ряды Вальпургиевых рыцарей и вдохнул в них решимость — его соратники-Пожиратели, соскучившиеся по славным битвам да приунывшие после кончины Повелителя, одержали очередную победу, пусть и не слишком значительную, и утолили свою кровожадность.

Большой чёрный полукнизл незаметно подошёл и тихонько мяукнул.

— Иди ко мне, Баюн, — ласково позвал кота Долохов.

Где-то год назад, во время вечерней прогулки по Хогсмиду, Антонин услышал высокий, жалобный писк, раздававшийся со стороны одного из домов. Заинтересовавшись, Долохов пошёл на звук, и из узкого просвета между старыми каменными домами выскочил крохотный чёрный котёнок. Грязное и оголодавшее, маленькое существо бесстрашно подошло к Долохову и потёрлось об его сапоги. Отъявленный Пожиратель, на счету которого были десятки невинных жертв, неожиданно сжалился над котёнком, и, взяв его на руки и засунув за пазуху мантии, аппарировал к себе домой.

Так Антонин обрёл друга. Друга, который ценил его не за положение и заслуги, а просто за то, что Долохов кормил его и заботился о нём; друга, с которым можно было поделиться самыми сокровенными тайнами и сомнениями, не боясь, что собеседник использует эти слова против него.

Антонин рассеянно гладил мурлыкающего от удовольствия Баюна, и не заметил, как задремал.

Приём в фамильном поместье Соколовских был великолепен. Витольд Соколовский, потомственный польский шляхтич и чистокровный маг — и, по слухам, один из немногих последователей Геллерта Гриндевальда, сумевших избежать правосудия — сегодня постарался на славу: вкуснейшие кушанья и изысканные вина, фонтаны с шампанским, порхающие повсюду живые феи, хор лесных нимф. Всё, чтобы удовлетворить утончённые вкусы благородных и чистокровных волшебников из Польши и со всей Европы, успевших соскучиться по подобным церемониям.

— Вообще, дорогие панночки, я отличный дуэлянт, — темноволосый юноша, уже порядочно захмелевший, обращался к парочке юных хихикающих девиц; его можно было назвать привлекательным, если бы не слегка кривое, перекошенное лицо. — В Дуэльном клубе Колдовстворца я всегда был первым, ни одного поражения! Впрочем, в моей семье все такими были: прадед мой, Фёдор Долохов, был тот ещё бретёр, говорят, полторы сотни магов кормить червей отправил...

— Отличный дуэлянт, говоришь? — раздался голос, в котором слышались скептические нотки.

Антонин повернулся к незнакомцу, осмелившемуся поставить его мастерство под сомнение, и увидел красивого молодого мужчину. Он узнал его: пан Соколовский представил его как некоего «лорда Волдеморта»; ходили слухи, что этот ещё молодой и небогатый, но талантливый и перспективный англичанин — последний представитель старинного чистокровного рода и весьма талантливый чёрный маг.

— Да, и ещё какой! — алкоголь придавал Долохову смелости и решительности. — Уверен, что я бы и тебя победил, англичанин, что б там про тебя не говорили!

Волдеморт в ответ расхохотался весёлым смехом, в котором, однако, звучали ледяные нотки.

— Значит, решил бросить мне вызов? Мало кто осмеливался это сделать, а я люблю храбрецов. Что ж, я принимаю твой вызов, мальчишка! Встречаемся через час на Пшегожальских скалках, и чтобы был в здравом уме — наша дуэль должна быть честной.

Полянка посреди старого краковского парка была освещена лишь светом луны. Долохов, стоявший в безмолвном ожидании, слегка дрожал от волнения: заблаговременно принятое отрезвляющее зелье выветрило хмель, а вместе с ним и безрассудную удаль. Сможет ли он справиться с таким сильным магом, как этот Волдеморт? Не закончится ли тут его короткая весёлая жизнь?

Антонин взял себя в руки и покрепче сжал палочку. Нет, вряд ли англичанин посмеет убить отпрыска знатной семьи Долоховых, да и знаний и умений Антонина должно хватить на то, чтобы разобраться с этим выскочкой из-за Пролива, возомнившим себя великим тёмным магом. В крайнем случае у Антонина всегда есть свой козырь в рукаве...

Наконец раздался хлопок аппарации, и на поляне материализовался Волдеморт. Следуя ритуалу, противники кивками поприветствовали друг друга, разошлись на несколько шагов и подняли волшебные палочки.

Англичанин первым послал луч проклятья в Долохова, но Антонин с лёгкостью уклонился от него и направил в своего соперника Костоломное заклятие. Британец отгородился от него магическим щитом и тут же наколдовал Бомбарду, и теперь уже Долохову пришлось наколдовать магический щит, который слегка задрожал от мощи заклинания, но устоял.

...Уже почти десять минут двое молодых мужчин, русский и англичанин, бились друг против друга. Антонину едва удалось уйти от красного луча Круциатуса, и в ответ он решил воспользоваться фамильным секретом семьи Долоховых — проклятием, наносящим серьёзные внутренние повреждения и при отсутствии помощи способным привести к смерти. В сторону Волдеморта полетел язык фиолетового пламени, но тот в ответ взмахнул своей палочкой, и магический луч просто рассеялся в воздухе.

Удивлённый неожиданным ходом противника, Долохов замешкался на какую-то секунду, и его противник воспользовался этим. Взметнув палочку вверх, англичанин наколдовал магический хлыст, взмахнул им и нанёс удар, отчего Долохов упал на землю. Подняться юноша не успел — хлыст пригвоздил его к земле, превратившись в путы, которые тут же загорелись языками пламени, обжигающими своим жаром кожу.

Антонин лежал на земле, боясь пошевелиться, боясь даже дышать — ведь магическое пламя может испепелить его дотла. Волдеморт тем временем подошёл к нему, глядя на поверженного противника сверху вниз, в свете огня его фигура выглядела могучей и величественной, в чертах лица проступало нечто нечеловеческое, а в глазах полыхали красные отблески.

— Вижу, ты не врал. Ты действительно хороший дуэлянт, Антонин, — в высоком, холодном голосе звучали стальные нотки, — вот только я оказался сильней. Признай своё поражение.

— Признаю, — выдохнул Долохов, смотря на Волдеморта со священным ужасом. Но тот не торопился убирать огненные путы.

— А теперь скажи, готов ли ты пойти за мной?

Антонин глядел в красные, пылающие глаза Волдеморта и понимал, что не может отказаться. И вовсе даже не потому, что отказ грозил ему лютой смертью, но потому, что Антонин знал, что не может упустить такой возможности. Что он сам готов пойти за этим великим магом и служить ему не за страх, а за совесть.

— Готов... мой Лорд, — произнёс он.

Волдеморт убрал пламя; отдышавшись, Долохов поднялся и тут же припал на одно колено перед Тёмным Лордом.

— Дай мне левую руку, Антонин.

Антонин с готовностью закатал рукав и поспешил выполнить приказ. Волдеморт произнёс заклинание, и на левом предплечье Долохова медленно начали проступать угольно-чёрные контуры, которые наконец образовали череп с выползающей из костяной пасти змеёй. Антонин чувствовал боль, но вместе с ней и наполняющую его силу, чувствовал уважение и восхищение к человеку, перед которым стоял.

Его товарищу. Его предводителю. Его Лорду.