Это какой-то неправильный Дом, в нём какие-то неправильные Уизли (джен)

Он проснулся раньше обычного; противное солнце пробивалось в окно, залезало под веки, щекотало зрачки. С тихим (чтобы никого не разбудить) стоном он перевернулся на живот и спрятал голову под подушкой. Проворчал что-то про “бакланов, не умеющих закрывать шторы”, прислушался, ожидая молчаливой поддержки Тени.

Было тихо и пусто. Конь не храпел как конь, не раздавалась сонная тарабарщина Слона, Дронт не сопел оглушительно, и не скрипела кровать под Красавицей. За плечом присутствия Тени не ощущалось.

Он почувствовал, как изнутри поднимается паника. С трудом подавив в себе желание вскочить и заорать на подчинённых (они всё-таки ни в чём не виноваты), Птица дёрнулся и затих.

“Попробую рассуждать логически,” — подумал Стервятник. Из двух альтернатив: полежать и подумать или открыть глаза и выяснить, что происходит, он выбрал первую, потому как открывать глаза решительно не хотелось. — “Для начала, Тень не обязан везде следовать за мной. Да, он обычно это делает, но у него могут быть и свои дела. Поэтому беспокоиться ещё рано. Затем, — он прислушался внимательнее, — кто-то здесь определённо есть. Значит, я ещё не всё проспал. Было бы обидно пропустить событие, где присутствовал даже Слон.”

Стервятник подоткнул ногами одеяло и стал думать дальше.

“Нет, ничего важного в Доме происходить не может, я бы это уже знал. Или это уже было бы слышно отсюда. А если не слышно, значит, всё в порядке. Если бы не это солнце… Кстати, у нас же все окна заставлены растениями, откуда может взяться такое яркое солнце?”

Мысль была логичной, но Стервятнику почему-то не понравилась. Вдобавок он обратил внимание, что кровать как будто мягче, одеяло больше, а больная нога о себе не напоминает.

Вывод напрашивался один, и он Стервятнику не понравился. “Меня украли мои злые родственники, — подумал он. — И накачали лекарствами. Всё сходится: нога не болит, Тень не ощущается. Хорошо, что я вообще проснулся!”

Птица рискнул открыть один глаз. Наволочка встретила его восхитительной белизной. Делая вид, что спит, он приподнял подушку и огляделся.

Комната не напоминала ничего из того, где он бывал раньше. Это не был Дом, но это не был и дом его родственников. Стены сверху донизу были усеяны полками, заваленными разноцветным хламом, который перетекал на кровать и растекался по полу, навевая ностальгические воспоминания о Хламовнике. У окна стоял стол, уставленный химической посудой, вокруг в живописном беспорядке лежали книги. К ним Стервятник пригляделся повнимательнее и ахнул.

Он сел на кровати и огляделся уже без осторожности. “Если это то, что я думаю, то сию минуту мне ничего не грозит,” — сказал он себе. Зрелище привело его в восторг. “Я в Норе! — ликовал он, пока его взгляд перепрыгивал с одного загадочного артефакта на другой. — Я, наверное, волшебник!”

Он вспомнил про то, что не один в комнате, и обернулся. Рядом тихо посапывала долговязая фигура, почти полностью скрытая одеялом. Птица не удержался и приоткрыл лицо соседа; тот, видимо, почувствовал движение воздуха у своего носа, заворчал, схватил край одеяла и отвернулся. “Джордж, не бузи, дай доспать,” — разобрал Стервятник.

“Отлично,” — решил он, — “значит, передо мной Фред. Значит ли это, что я теперь..?“

Птица перегнулся через кровать, нашёл более-менее отражающую поверхность и посмотрелся в неё. На него взглянуло точно такое же лицо, как у спящего.

— Люмос, — шепнул Стервятник, схватил отозвавшуюся палочку и быстро потушил. Внутри назревал настоящий восторг. Он маг! С палочкой! У него есть нормальная семья! Брат-близнец!.. Близнец?

Восторг как рукой сняло. Тени за плечом не было, и это уже не могло быть недоразумением или ошибкой. Мог ли его брат оказаться… в теле Фреда? Кажется таким маловероятным… Но попадание Стервятника в тело Джорджа очень вероятным событием тоже не назовёшь. И разве может быть случайностью то, что он оказался одним из близнецов?

Не может, сказал себе Птица и, кажется, сам себе поверил. Не должно.

Тогда почему Тень назвал его Джорджем, а не Рексом? Разве они не должны быть связаны друг с другом сильнее, чем условности местного мира? Или он попал сюда раньше и пока ещё не знает, что Стервятник тоже здесь? Или, наоборот, попадёт позже?

Сколько вопросов! Стервятник почувствовал, как его голова начинает раскалываться. В любом случае, нужно было проявить аккуратность и не вести себя слишком подозрительно. Загадку второго близнеца нужно будет решить обязательно, но пока можно просто освоиться со своей новой ролью.

Главное — он в любом случае не одинок.

Колдовство далось Стервятнику легко и естественно. В своё время он фанател от вселенной ГП, поэтому заклинания отлетали у него от зубов, да и вообще вхождение в образ заняло удивительно мало времени, точнее, нисколько. Они с Максом даже когда-то играли, представляя себя близнецами Уизли, придумывали шалости, прикалывались над окружающими (иногда им за это хорошенько доставалось) — и вот, на тебе, теперь это его новая реальность. Правда, когда Молли с Роном отправились в Косой переулок, Птица всё же ощутил некоторое облегчение; а то, что работой нагрузили — так это же повод поэкспериментировать.

И он экспериментировал. Он заставлял посуду кружиться в танце (Фред ему ассистировал), ведро — проехаться верхом на швабре, пыль — выстроиться ровными квадратами, а старенький диван — хихикать, когда на него кто-то садился. Джинни недобро на него смотрела, когда он слишком увлекался, но скучную сестру он быстро сбросил со счётов; не для неё старался. Фред изо всех сил старался не отставать от брата, но как будто был немного вялым, может быть апатичным. Конечно, по сравнению со всеми остальными он всё ещё вёл себя как отбитый на голову, но для одного из близнецов Уизли… Стервятнику казалось, что как раз Фред и должен быть главным заводилой в их дуэте и был готов к роли “подпевалы”, и такая внезапная перемена ролей его удивила. Впрочем, не его одного. В глазах Фреда, когда они ненадолго установили зрительный контакт, столкнувшись в кладовке, (в остальное время тот быстро рвал связь, делая вид, что занят чем-то ещё; Стервятник не понимал, почему) Птица успел прочесть удивление, подозрение и… облегчение?!

После этого Птица решил немного сбавить обороты. Освободившуюся энергию он потратил на размышления и пришёл к выводу, что главная движущая сила магии — импровизация и фантазия. Джинни, например, пользовалась только теми “формулами”, которым её учили: определённые слова, определённые движения, никакой любви к искусству. Молли (насколько мог судить Стервятник) тоже отличалась догматизмом, хотя её репертуар был несравнимо больше. Рон не колдовал вообще, что было очень подозрительно, но ему сегодня купят новую палочку, а там посмотрим. Фред… Второй близнец импровизировал, это так. Но было в его усилиях что-то натужное, как будто это давалось ему с трудом. Настоящий Фред не должен так стараться, всё это должно было быть для него естественным, считал Птица. Где-то здесь крылся подвох… Скорее всего, он не тот, за кого себя выдаёт. Неужели… Макс?

Впрочем, подходить и спрашивать напрямик было бы слишком грубо. Стервятник решил дать себе ещё время разобраться и, когда они закончили с утренней частью дел, пошёл разбираться. С настольной лабораторией.