Это какой-то неправильный Дом, в нём какие-то неправильные Уизли (джен)

Рыжего бесило всё. Отсутствие возможности удовлетворить элементарные потребности (в табаке и алкоголе), неугомонные близнецы, каменная Джинни, рохля Рон, размазня-отец и домохозяйка-мать. Близнецы бесили особенно.

Дело в том, что в плане "спать днём, гулять ночью" обнаружилась здоровенная дыра. Размером с комнату проклятых близнецов, которая располагалась на том же этаже, что его собственная.

Спать не получалось. Ещё бы, когда у твоих соседей всё время что-то падает, взрывается, пахнет… От учёбы уже голова кругом шла, да и зачем ему, казалось бы, учиться? Парню, чьё тело он сейчас занимал, эта учёба, возможно, уже вообще никогда не понадобится, а даже если ему удастся вернуться обратно, придётся изучать всё заново. Тогда смысл? Да нет никакого смысла.Рыжему очень захотелось побиться головой об стену.

“Всё, — сказал он себе. — Сегодня ночью сбегу из дома. И хрен вы меня остановите.”

В полночь, когда громкие звуки стихли, он тихонько приоткрыл дверь своей комнаты (только бы не скрипнула!) и прислушался, оценивая обстановку. Снизу раздавался ладный храп родителей, сверху было тихо, в комнате напротив тихонько переговаривались Фред и Джордж. Наверняка планируют очередную подлянку на завтра, мрачно подумал Смерть. Над Роном, конечно, шутить безопаснее, но старший брат-ботан всегда был для них лакомым куском.

Вздохнув, Рыжий затворил дверь. Через кухню идти не хотелось… что ж, есть старый добрый метод. Заложив палочку за пояс, он достал из шкафа запасные простыни, связал их узлом, подёргал, проверяя на прочность. Добыл откуда-то длинный шнур, добавил в композицию и остался доволен плодами трудов своих. Почесал себе голову, пожалел (в стотысячный раз, наверное) об отсутствии очков; выложил палочку на стол и прикрыл бумагами. “Ни к чему она мне, — подумал он. — Всё равно снаружи колдовать нельзя, а забраться-выбраться я и так смогу,” — и с грацией опытного скалолаза (или малолетнего хулигана-рецидивиста) выскользнул по простыням из окна в темноту.

Земля была ещё тёплой и пахла прелым. Рыжий жадно втянул в себя воздух свободы. “Ещё не свободы, — поправил он себя. — Ещё надо перебраться через забор.” Припал носом к траве, словно собака-ищейка, согнулся в три погибели и так заспешил прочь от дома, как будто боялся, что тот его приманит обратно, как свет заблудшего мотылька.

— Я не мотылёк, — произнёс он вслух, чтобы себя подбодрить. — Я хитрая оса. Я шершень!

Рыжий перемахнул через забор в прыжке, отошёл ещё немного и оглянулся. На первом этаже было темно и тихо. Комната близнецов осталась с другой стороны — на втором этаже было видно только окно его собственной комнаты, настежь распахнутое; ничего необычного — простыни Смерть втянул наверх с помощью шнура и таким же образом рассчитывал вернуться обратно. В комнате Рона горел тусклый свет лампадки, которому Рыжий удивился, но не сильно. Что может малявка делать ночью? Но подозрительная мысль мелькнула в голове и погасла. Его манили поля и далёкие крыши деревни. Как она называется? Он не помнил.

Оказавшись на порядочном расстоянии от дома, юноша раскинул руки и побежал. “Я шершень, — смеялся он. — Большой и хитрый шершень. Огню меня не перехитрить! Не сжечь мои крылышки!”

Добежав до стога сена, Рыжий прыгнул на него с разбегу. Запрыгнуть не получилось, но стог, поднатужившись, покатился. Рыжего это очень развеселило, он катал, пинал, прыгал на него ещё и ещё, потом побежал в какую-то сторону — он не потрудился сориентироваться, в какую, — падал, смеялся, целовал землю, шёл вприпрыжку и бежал снова, пока не забежал в уютное местечко промеж двух стогов и не рухнул на спину, любуясь звёздами.

— Хорошо! — крикнул Рыжий небесным светлячкам и широко зевнул.

Сверху вежливо покашляли.

Юноша нервно дёрнулся, но быстро успокоил себя — своих здесь быть не может. Полевые травы дурили его своим запахом, хотелось валяться в них, словно дикий зверь, втирая запах в шерсть, в данном случае — в одежду… Разве что-нибудь может испортить ему эту ночь? Ни в коем случае!

— Эй, наверху! — пропел Рыжий. — Ты, верно, добрый дух, что сердцу моему принёс покой и сладость?

Мелодичный девичий смех был ему ответом. Небо над ним потемнело — кто-то, свесившись со стога, пытался его разглядеть, в чём, видимо, преуспевал. Рыжий почувствовал недовольство — ему-то как раз ничего, кроме неясного силуэта, видно не было. Но он прогнал раздражение от себя, как надоедливого друга, который не знает, когда остановиться.

— Ну что ты медлишь, — сказал Смерть. — Покажись же мне!

Силуэт заколебался.

— Я не совсем добрый дух, — послышалось сверху. — Скорее, призрак неудачи, что портит людям жизнь.

— Неважно, — ответил Рыжий. — Кто бы ты ни был, я в тебя уже влюблён.

Снова смех. Немного напряжённый, печальный. Недоверчивый.

— Тогда тебя точно ждут неприятности, — произнёс голос.

— Ерунда, — сказал Рыжий. — Больших неприятностей, чем те, с которыми я уже столкнулся, у меня быть не может. Слезай давай.

Сверху послышался шелест, и с него свалилась молодая девушка (лет 15-17, оценил Рыжий); похоже, она собиралась аккуратно съехать по боковой поверхности стога, но не удержала равновесие, неловко взмахнула руками и, в итоге, заехала парню локтем в живот. Тот поморщился, но не издал ни звука.

— Ну вот, — сказала девушка, приняв условно вертикальное положение. — Видишь, уже неудача.

— Ерунда, — соврал Рыжий, переживая за свою печень. Ей же ничего не должно быть из-за одного удара? А вдруг она развалилась на части? Или это ушиб желудка? Что находится справа — печень или желудок?!

Девушка, всем своим видом выражая скорбь и сожаление, села, прислонившись спиной к стогу. Рыжий поспешил к ней присоединиться, тем более что лежать уже не хотелось. Сел по-турецки, охнул, ощупав свой живот, зато, наконец, получил возможность рассмотреть девушку как следует. С поправкой на ночную темноту, конечно же. Длинная, до середины колена, юбка немного приоткрывала ноги — стройные, может быть даже худые, на которых так неуместно смотрелись огромные, явно не по размеру, ботинки с прослойкой свободно болтавшихся на щиколотке носков. Рыжий попробовал разглядеть узор на ткани: то ли цветочек, то ли пейсли, то ли геометрический — и не смог. Цветное зрение тоже ему отказало. Левая рука девушки, тонкая, белая, с какими-то невероятно длинными пальцами, неловко теребила юбку, правая пряталась в куртке. Куртка — здесь Рыжий с трудом удержался, чтобы не обзавидоваться — тяжёлая, кожаная, явно с мужского плеча, скрывала тоненькую фигурку, но Смерть счёл её достаточно ладной. Да и как будто у такой шикарной куртки может быть недостаточно красивая хозяйка…

— Эй, — перебила его мысли девушка. — Ты уже нагляделся или как?

Рыжий смутился и перевёл взгляд на её лицо. Немного вьющиеся волосы, упрямый подбородок, нос пуговкой, тонковатые, требовательные губы… он хотел прочесть её, как открытую книгу, потому что весь её облик лучился свободой, искренностью, а может, ему просто так этого не хватало, что он был готов увидеть их в первом встречном. Он глянул ей в глаза и сказал:

— Да, милый дух. Впрочем, я уже успел убедиться в твоей материальности, — и артистично схватился за бок.

— Извини, — смутилась девушка. — Я не хотела. Я предпочла бы побыть ещё в роли бестелесного духа. — Она покопошилась в куртке (“Там, должно быть, целый арсенал внутренних карманов!” — подумал Рыжий и восхитился), достала оттуда бутылку и протянула Рыжему. — Может быть, ты примешь это в качестве компенсации?

“Почему бы и нет,” — подумал юноша и взял бутылку. Пивная. Крышку он сорвал одним движением, подцепив её клыком, приложился и не смог оторваться, пока не выпил всё. Девушка следила за ним с некоторой опаской.

— Всё, теперь я точно влюбился, — сказал Рыжий, осушив бутыль. Он уже примеривался, куда бы её закинуть, но девушка деловито её забрала и сложила обратно в куртку. Он ожидал, что она в ответ глупо хихикнет, но она воздержалась. — Прости, я должен был тебе оставить глоток или два… но как же давно у меня не было такого славного напитка!

Вот теперь “добрый дух” хихикнула. Правда, отметил Рыжий, получилось у неё не глупо, а очень даже… задорно?

— Не переживай, — сказала она и достала из недр своей куртки ещё пару бутылок. — У меня есть ещё.

— Ты чудо, — сказал Рыжий и с наслаждением приложился к добавке.

— Как звать тебя, дорогой дух? — спросил Рыжий некоторое время спустя. Он чувствовал, что пьянеет, — подумать только, всего с двух бутылок пива! — но приветствовал хмель, словно старого друга. “Похоже этот соплежуй никогда не употреблял, — злорадно подумал он. — Но это мы быстро исправим.”

Девушка неопределённо пошевелила носками своих непропорциональных ботинок. Рыжий не торопил. Если не хочет говорить, то и не надо. Наконец, она решилась:

— Меган.

— А я Рыжий, — кивнул он. Девушка бросила на него быстрый взгляд, но снова уставилась на свои ноги.

— Что, правда, что ли?

В её голосе слышалась усмешка. Рыжий вспомнил, что оплошал, но, с другой стороны, что он теряет? Его семья с маглами всё равно не общается.

— А то, — сказал он. — Понимаю, что сейчас не видно, но меня не зря так прозвали.

О том, что его так прозвали в другом теле и (вероятно) в другом мире, он решил не уточнять. Благо, хоть что-то у них с “этим соплежуем“ совпадало. Помимо чёртовых глаз!!! Рыжий пообещал себе при случае наколдовать какие-нибудь очки.

— А я тоже рыжая, — призналась Меган. — Возможно, поэтому меня так не любят мои родственники.

— Родители? — вежливо уточнил Рыжий. Она покачала головой.

— Дядя с тётей. Я сирота, живу с ними. Они считают, что рыжий — к несчастью. И, кажется, правы…

“Так-так-так, — подумал Рыжий. — Сирота, дядя с тётей… где-то я это уже слышал. Есть у нас один такой. Кстати, если я доживу до осени, придётся ещё и с ним иметь дело….” Он чуть не взвыл.

Кажется, Меган приняла его страдания на свой счёт, и поспешила от него отодвинуться. Рыжий взял её за руку, чтобы удержать.

— Не переживай. Во-первых, это неправда, потому что самосбывающееся пророчество, во-вторых, даже если это правда, неужели ты думаешь, что это действует на таких же рыжих? Вот и всё. Со мной тебе не о чем переживать.

Девушка замерла. Кажется, слова её успокоили, а жест, наоборот, испугал… Рыжий запутался и попросту приложился к бутылке снова. Меган, помедлив, поднесла к губам свою. Когда пиво закончилось, она была ощутимо более расслабленной.

— Так как тебя зовут? — полюбопытствовала она. Рыжий пожал плечами.

— Так и зовут. Рыжий. Раньше ещё Смертью звали, но это давно было.

— Ого, — округлила глаза Меган. — А за что?

— Да болел много, — поморщился Рыжий. Об этом рассказывать не хотелось. Вспомнилась Рыжая… жаль, что Меган её совсем не напоминает. Но всё лучше, чем младшая сестрёнка. — Все всё ждали, когда я умру, а вот фигушки.

— Ничего себе. Ты не местный, верно?

Смерть хотел было сказать что-то очевидное, но прикусил язык, потому что очевидного ответа не было. Вроде бы?— Я оттуда пришёл, — неопределённо махнул он рукой в сторону Норы. “Заодно и узнаем, какой ты магл.”

— А там разве есть дома?

— Я издалека. И вообще, я таинственный незнакомец, овеянный ореолом тайны и всякое такое. — Идти ва-банк не хотелось, но замутнённое алкоголем сознание уже понеслось вперёд, а тормозов у Рыжего изначально не было предусмотрено.

— Ну да, ну да, — рассмеялась девушка. — Ладно, храни свои тайны. А я буду хранить свои, — и подмигнула. “Какие у тебя могут быть тайны, сиротка наша?” — подумал Рыжий, а сам сказал:— Послушай… Мег. Я думаю, тебе тоже нужно какое-нибудь таинственное прозвище. Там, откуда я, так принято, и мне так, если честно, будет проще.

Девушка запрокинула шею, любуясь звёздами.

— Почему нет, — сказала она. — Я буду для тебя добрым духом, да?— Конечно, любовь моя, — сказал Рыжий. Мег хихикнула и, кажется, покраснела. — Ты будешь Келпи.

— Келпи — это хорошо, — Меган прикрыла глаза, представляя себя в обличье лошади. — Они не очень добрые, но тебе, наверное, сойдёт.

— Конечно, — важно кивнул Рыжий. — Много ли нужно для бывшего Смерти?

— Мир, желательно весь, — серьёзно ответила Меган. — Мне, наверное, пора, — добавила она с неохотой. — Завтра с утра опять помогать по хозяйству.

— Ты придёшь ко мне следующей ночью? — спросил Рыжий и с удивлением обнаружил в своём голосе нотки мольбы. Девушка покачала головой, мол, не знаю, и поднялась на ноги. Грустно звякнули пустые бутылки в изнанке куртки. — А куртку ты, видимо, у дяди стащила? — полувопросительно произнёс Рыжий, не зная, как закончить разговор.

— Почти, — уклончиво ответила девушка. — Крёстный отдал.

— А ботинки тоже его? — хохотнул Рыжий. — Они явно не на твою ногу!

— Пф, — надулась девушка. — Это ты моих ног не видел.

И протянула ногу, на, мол, убедись, что по размеру. Рыжий со значением пощупал кожу ботинка, потыкал в носок.

— Да-а… Не Золушка.

— Не Золушка, — согласилась Келпи. — Но и мачеха у меня не злая. Так, суеверная.