Гарри Поттер и Отряд Дамблдора (бывш.Head Auror) (гет)

Проснувшись ночью, Гарри спустился на кухню за водой. Подойдя к раковине, он замер, потому что шестое чувство просто вопило об опасности, по всему телу пробежали мурашки и стало тяжело дышать. Проклиная себя за то, что волшебная палочка осталась наверху, он медленно обернулся:

— Кто здесь? — спросил он, вглядываясь в темноту. "Прекрасно, Поттер, ты уже мог бы быть мертв", — подумал про себя Гарри. Единственным его оправданием было то, что вокруг дома установлены всевозможные защитные чары, и ни одна живая душа не могла в него проникнуть так, чтобы он об этом не узнал.

— Тебя очень сложно застать в одиночестве, Гарри Поттер, — произнес тихий мужской голос где-то перед ним. Существо сделало шаг вперед, в рассеянный свет, исходивший из окна. Сколько Гарри ни пытался разглядеть то, что было под капюшоном у высокой фигуры в черном балахоне, он не увидел ни лица, ни маски Пожирателей.

— Кто ты? — спросил он.

— Я Смерть и я пришел служить тебе, Хозяин, — с этими словами Смерть поклонился. Гарри оторопело посмотрел на фигуру:

— Э... извините, как вы меня назвали? — наконец смог выговорить он.

К его удивлению, Смерть громко захохотал, и этот смех Гарри сильно напомнил Пивза. Через несколько секунд странный гость успокоился и откинул капюшон. Теперь на Гарри смотрел мужчина лет сорока, которого можно было бы назвать человеком, если бы не снежно-белая кожа и волосы и полностью черные глаза.

— Извини, мальчик, я слишком долго не общался с волшебниками и просто не смог отказать себе в удовольствии. Так давно не появлялись хозяева смерти, а я, к сожалению, могу общаться только с ними.

— Вы имеете ввиду тех, кто владел тремя Дарами?

— Да, — Смерть кивнул. — Меня создали братья Перевелл, и, согласись, без меня сказка вышла бы не такой интересной, — он снова рассмеялся.

— И зачем вы здесь?

— Вернуть тебе это, — он протянул руку ладонью вверх. Подойдя, Гарри увидел Воскрешающий Камень.

— А если он мне не нужен?

— Тогда я его оставлю на столе, и его найдет твоя очаровательная невеста, — ответил Смерть, и Гарри моментально взял Камень. Даже в свете фонарей он заметил, что трещина, оставленная мечом Гриффиндора, пропала.

— Почему он целый? — спросил он.

— Я хранитель Даров, мальчик. Я возвращаю их последним владельцам, если их теряют, нарочно или нет, я восстанавливаю их, если им причинен физический урон. В общем, я делаю так, чтобы Дары существовали всегда.

— Зачем тебе это?

— Мне? Незачем. Я всего лишь хранитель и я буду выполнять свою службу, пока остался еще кто-то, в ком течет кровь братьев. К счастью, это примерно половина волшебников с не магловским происхождением.

— А если я верну палочку в гробницу?

— Ты прекрасно понимаешь, Гарри Поттер, что гробница давно восстановлена. Ты понимал это, когда решил "пока" не расставаться с Бузинной Палочкой.

— Я не...

— Спорить со мной так же плодотворно, как с самим собой, — прервал его Смерть.

— Так что мне делать с камнем?

— Что угодно, но если ты его выбросишь или потеряешь, он вернется к тебе. На твоем месте, я бы надежно хранил его: за ним ведется охота.

— Что? Кто-то за ним охотится?

— Довольно давно, и его чуть не настиг успех, — кивнул Смерть. — Камень возвращает мертвых, и они не могут самостоятельно вернуться обратно, за завесу, без помощи владельца камня.

— Но если человек зовет тех, кого потерял, то он в конце концов освободит их, разве нет?

— А если он вызывает других?

— Что? Зачем?

Смерть улыбнулся:

— До свидания, Гарри Поттер, — он снова поклонился. Гарри хотел остановить его, но внезапный свет, ударивший по глазам, разбудил его.

Гарри потянулся. Он увидел Джинни, стоявшую у окна, и сразу же забыл свой странный сон.

— Доброе утро, — улыбнулся он.

* * *

Еще на шестом курсе Гарри решил, что не стоит посвящать Рона в подробности их с Джинни отношений. К его счастью, когда Рон наконец-то начал встречаться с Гермионой, он ответил тем же, нарушив их негласное правило лишь однажды, на взгляд Гарри, — напрасно. Но когда в середине июля он все-таки решил сделать Джинни предложение, как только ей исполнится семнадцать, он не мог не сказать об этом Рону. К удивлению Гарри, друг отнесся к новости абсолютно спокойно, но в течение следующих нескольких дней вид у него был то ли расстроенный, то ли задумчивый. Как потом оказалось, Рон не хотел, чтобы Гермиона думала, что он любит её не настолько, чтобы сделать предложение — в отличие от Гарри с Джинни — поэтому решил предложить ей руку и сердце накануне дня рождения Джинни, а не в начале сентября, как собирался.

Гарри не мог отделаться от навязчивой мысли, что Джинни ему откажет. Он не сомневался, что она любит его, но прекрасно помнил разговор на озере, в котором обещал не торопить её. К тому же, ей исполнялось всего семнадцать, они даже еще не закончили школу, и если Гарри слишком много всего пережил, чтобы сомневаться в своих желаниях, он боялся, что Джинни решит, что она слишком юна для замужества. Кроме того, его пугала реакция её родителей. Меньше всего он хотел, чтобы люди, фактически заменившие ему родителей, начали хуже к нему относиться, потому что он собирался сделать предложение их не очень-то взрослой единственной дочери. Весь вечер перед разговором с ними он чуть ли не трясся и несколько раз решал бросить затею и подождать пару-тройку лет. Однако мысль, что после школы им с Джинни придется жить раздельно и видеться пару раз в неделю пугала его сильнее, чем недовольство мистера и миссис Уизли.

Когда разговор с родителями прошел гладко, его снова захватил страх, что она скажет «нет». В чем-то он завидовал Рону: тому было нечего бояться, что Гермиона посчитает себя слишком маленькой для чего-либо. Но, судя по бледности его лица в тот вечер, он тоже боялся, но чего-то другого, только ему известного.

Несмотря на страхи Рона, Гермиона согласилась, и Гарри снова позавидовал другу, которому уже не надо было бояться неизвестности. Утром следующего дня — дня рождения Джинни — Гарри проснулся очень рано и долго стоял у окна, борясь со своими сомнениями, пока с него не слетели очки. В те несколько секунд, когда Джинни с удивлением смотрела на Гарри после того, как он сделал ей предложение, в его мозгу пронеслись сотни мыслей: о том, как свести ситуацию в шутку, о том, как он с этим смирится, и о том, как его необдуманный поступок повлияет на их дальнейшие отношения. Потому что Гарри был абсолютно уверен: сейчас она извинится и откажет.

Поэтому, проснувшись на следующее утро в собственном доме после ночи, проведенной с Джинни, он до сих пор слабо верил в удачу. Правда, его прекрасное настроение испарилось, когда она наконец поведала о самом страшном, что произошло с ней за прошедший год. Хотя отчасти он был рад самому факту, что она рассказала. Гарри был почти уверен, что если бы не обнимал в тот момент Джинни, то бы трансгрессировал прямиком к воротам Азкабана, и никакая стража не спасла бы Амикуса Кэрроу. Но, к счастью, она была в его объятиях, и ему оставалось только быть безумно благодарным Снейпу и радоваться в глубине души, что хотя бы один раз Кэрроу получил от Гарри Круциатусом.

Так же утро не улучшила неловкость, которую они оба испытывали, когда Гарри наконец объяснил, что это за дом. Это было сложно сделать, с учетом, что он сам не до конца понимал своё решение восстановить дом, в котором убили его родителей.

— О чем думаешь? — спросила Джинни, прерывая ленивое течение его мыслей.

— А? — встрепенулся Гарри. — О том, что зря я так боялся делать тебе предложение.

— Что? — она с удивлением посмотрела на него. — Ты думал, что я откажусь?

— Скорее, что ты попросишь подождать какое-то время...

— О Мерлин! Гарри, ты вообще осознаешь, что я еще в пять лет заявила, что собираюсь выйти за тебя замуж?

— Мне сказали об этом твои родители, — ухмыльнулся Гарри.

— И после этого ты в чем-то сомневался?

— Ну, я думал, что ты немного изменилась с пяти лет, — продолжал ухмыляться он. Заметив, что она тоже доела свой завтрак, Гарри предложил куда-нибудь уйти с кухни. Джинни растерянно посмотрела на посуду, и он в ответ махнул рукой:

— Не стоит, иначе Минки обидится.

— Вижу, ты провел тут много времени.

— Не очень, но помыть посуду и получить за это выговор от домашнего эльфа уже успел, — усмехнулся Гарри, — Мы можем прогуляться, если хочешь.

— Вообще-то я... — неуверенно начала Джинни. — Я задолжала тебе всю историю целиком.

Гарри сразу понял, о чем она. Он молча потянул её наверх, в спальню, где стоял широкий уютный диван, на котором он сможет обнимать её сколько угодно — а Гарри был уверен, что будет очень нуждаться в этом через несколько минут. Зайдя в комнату, он сел с ногами на диван, облокотившись на подлокотник, и притянул к себе Джинни. Когда она удобно устроилась рядом, положив голову ему на грудь, Гарри обнял её обеими руками и наконец прервал их молчание:

— Ты кому-нибудь еще хочешь рассказать?

Джинни отрицательно покачала головой:

— Ты можешь рассказать Рону с Гермионой. Точнее, я не уверена, что ты способен им что-то не рассказывать.

— Если не хочешь...

— Нет, все в порядке, — прервала его Джинни. — Я хочу, чтобы они знали. К тому же, у меня не так много близких людей, поэтому кроме вас троих рассказывать больше и некому... Невилл и Луна знают, а Джордж... Ему сейчас своих переживаний хватает.

— Похоже, вы с Невиллом сильно привязались друг к другу за этот год, — задумчиво произнес Гарри.

— Ревнуешь? — удивленно спросила Джинни.

— Нет, — почти правдиво ответил он.

— Мы с Невиллом... что-то типа вас с Гермионой, — она пожала плечами, — слишком много всего пережили вместе, чтобы остаться просто хорошими знакомыми. Сблизились, конечно…В этом году вообще было тяжело: я не привыкла находиться в Хогвартсе без братьев, без вас с Гермионой, особенно в компании троих Пожирателей и кучки Дементоров. А Невилл был рядом.

— Дементоров пустили в школу?

— Ну... Они охраняли все входы и выходы и много бродили по окрестностям, но в сам замок их не пускали. Но путь в теплицы стал не очень-то веселеньким. Да и на атмосферу в замке они тоже влияли, хоть и без них там было не очень радостно.

Гарри представил себе эту невеселую картину:

— Что ты вспоминаешь, когда находишься рядом с ними? — спросил он. — События твоего первого курса?

— В основном, — ответила Джинни, — но уверена, что теперь я буду вспоминать Битву.

— Надеюсь, ты с ними больше никогда не встретишься, — он поцеловал её в макушку.

— Если только случайно окажусь недалеко от тебя и боггарта, — улыбнулась она, а Гарри промолчал, вспоминая эпизод в начале лета. — Самыми страшными была пара первых недель. Мы не знали, чего от них ожидать, боялись, что они убьют нас.

— А потом вы выяснили, на что они способны, — мрачно добавил Гарри.

— Не тебе попрекать меня, мистер Всегда-Спорю-С-Амбридж, — улыбнулась Джинни. — Поверь, это было невозможно: спокойно слушать и выполнять указания Амикуса. По сравнению с ними Жаба говорила весьма адекватные вещи.

— Круциатус — самое прекрасное заклинание на свете, а всех маглов нужно поработить?

— Да, примерно. Но, если честно, я потеряла терпение еще на первом пункте.

— Когда это было? — тихо спросил он.

— На пятый день учебы, — виновато ответила Джинни, и Гарри глубоко вздохнул и обнял её еще крепче. — Амикус решил продемонстрировать на мне Круциатус, а я... Ну, ты знаешь моё любимое заклинание. В общем, первый урок по Темным Искусствам был сорван, а я стала вторым учеником получившем наказание, за этот год.

— Дай догадаюсь, первым был Невилл?

— Да, он обогнал меня на целых десять минут, — она усмехнулась, а Гарри был уверен, что ничего смешного в этом нет, к тому же его убивал полушутливый тон Джинни.

— Есть повод для гордости, — с сарказмом произнес он.

— Ну знаешь, первое наказание было вполне не страшным, всего-то пара секунд Круциатуса и попытка покопаться в моей голове.

— Что?!

— Ну... вся школа знала, что мы встречались, поэтому у них был весьма логичный интерес ко мне. По сути, мне помогло то, что ты бросил меня, потому что я сразу кинула им немного измененные мысли с этим воспоминанием, ну а страданий, что ты меня не замечаешь и я тебе не нужна, за несколько лет накопилось изрядно. Идиоты, даже не догадались, что им уже несколько лет.

— Погоди, ты владеешь окклюменцией? — Гарри абсолютно не ожидал этого от нее.

— Ты не знал? — она посмотрела на него с искренним удивлением. — Я, конечно, была дурой, когда пустила Тома в свою голову, но я потратила уйму времени, чтобы со мной больше этого не случилось.

— Черт, а я-то пытался научиться у Снейпа, — пробормотал он.

— Могу тебя научить, — предложила Джинни. — Правда, у меня плоховато с Легилименцией.

— Она проще, к тому же, чтобы забраться мне в мозг, много сил не надо, — пожал плечами Гарри.

— Ну, похоже у Кэрроу тоже было плоховато с Легилименцией. Поэтому в первый раз они меня отпустили, уверенные, что я испугалась, и что абсолютно не нужна на роль приманки для тебя.

— Слава Мерлину и тем, кто тебя научил...

— То есть Биллу и папе, — улыбнулась она. — Знаешь, после них я больше всего благодарна за этот год Слизнорту и Стебль. На первом занятии по Зельеварению он все курсы учил делать простейшие заживляющие средства, а во всех теплицах, в которых проходили уроки по Гербологии в свободном доступе были диттани и растопырник. Потом, когда эти сволочи запретили мадам Помфри лечить что-либо кроме тяжелых болезней, все это было очень кстати. Не сказать, что Помфри особо слушала их, но мы все-таки старались справляться своими силами, что благодаря учителям было не очень сложно.

— Этого нельзя было сказать по Невиллу и Симусу, когда мы прибыли в Хогвартс.

— Ну... Роль главного целителя взяла на себя я, — вздохнула Джинни. — Поэтому, когда я не вернулась с каникул, а они ушли в подполье, то все стало сложнее.

— И все же я рад, что ты не вернулась...

— Ну разумеется. Будь твоя воля, ты бы запер меня в доме, скрытом Чарами Доверия, и на всякий случай под заклинанием Империус, чтобы точно не убежала, — засмеялась Джинни.

— Нет, я бы использовал что-нибудь другое. Думаю, ты бы быстро научилась сопротивляться Империусу, — Гарри впервые за разговор улыбнулся.

— Уже научилась, когда... — Джинни запнулась, мгновенно утратив все веселье. — Это было самое страшное. Мы же... постоянно срывали уроки, ночами ставили им ловушки, писали на стенах, помогали тем, кто от них пострадал... Сначала они нас били и использовали, чтобы другие тренировали на нас пытки. Потом, когда мы не прекратили, стали сами пытать нас, у них это получалось просто превосходно, если честно. А однажды мы...

Джинни замолчала, а Гарри, в ожидании, когда она справиться с воспоминаниями, начал её гладить по спине. Она поймала его руку и прижала к своей щеке:

— Это моя вина... Они пытали Невилла, а я должна была быть следующей... И я не выдержала и наслала на Алекто Круцио, у меня была палочка, потому что они отобрали обманку... Я была просто не в себе, я так устала от всего этого... А они... Когда я очнулась, то их уже не было, а Невилл был обездвиженный и весь в порезах и... это я его.. — голос Джинни задрожал, и в нем послышались слезы. Он посадил её на колени, и крепко обнял, шепча, что она не виновата, и что все уже хорошо, что никто никогда не винил её за это и не будет.

— Потом, — продолжила она уже более твердым голосом, — я долго упрашивала Невилла, пока он наконец не согласился потренировать меня. Мы провели много времени, когда он заставлял делать меня какие то вещи, абсолютно бессмысленные, конечно. Где-то через неделю я, наконец, научилась сопротивляться, хотя, к счастью, больше подобного не случалось...

— А наоборот было? Они заставляли кого-то?..

— Нет, я вообще почти избежала подобных наказаний. Насколько я помню, мама убирала всего три шрама.

— Я рад, что после этого она не отправилась в Хогвартс проклинать Кэрроу. Я бы на её месте не выдержал. Я и сейчас, если честно, с трудом сдерживаюсь, чтобы не отправиться в Азкабан.

— Это потому что ты глупый, — ухмыльнулась Джинни, целуя его. Судя по всему, разговор был окончен, а Джинни срочно нуждалась в том, что бы он отвлек её от воспоминаний. Пока они, целуясь, проделывали длинный путь (длиной в пару метров) до кровати, Гарри умудрился врезаться коленом в прикроватную тумбочку. Оторвавшись от Джинни, чтобы поднять упавшую волшебную палочку, он обнаружил лежащий на ковре гладкий черный камень.

* * *

Когда Гарри узнал о том, что Рон собирается делать предложение Гермионе, он прямо-таки всучил другу ключи от небольшого коттеджа на юге Англии (кажется, это был летний домик родителей Джеймса). Согласившись только при условии, что это не подарок, и что он потом купит себе нормальный дом и вернет Гарри деньги за аренду коттеджа, Рон собирался вместе с Гермионой провести там остаток каникул. Поэтому ближе к вечеру, когда Джинни отправилась домой отпроситься у родителей на остаток каникул (они оба не сомневались, что ей разрешат), Гарри знал, куда посылать Патронуса Гермионе с просьбой встретиться. Она прибыла через несколько минут, взъерошенная чуть больше, чем обычно:

— Гарри, знаешь, твой олень — не самое удачное дополнение к романтическому завтраку! — с порога заявила она.

— Гермиона, сейчас уже почти вечер, — подняв брови, сказал Гарри.

— Это не важно, — покачала она головой, — просто это было не вовремя.

— А вовремя было бы через пару недель, да? — иронично спросил он.

— Да, примерно, — вздохнула Гермиона. — Так о чем ты хотел поговорить? Только не говори, что у тебя проблемы с Джинни.

— Нет, у меня проблемы вот с этим, — он протянул ей Камень.

— Это, то, о чем я думаю? — спросила она, заметив знак Даров, и Гарри кивнул. — Разве он не должен быть где-то в лесу?

— Он там и был, пока мне не вернуло его милейшее создание, обладающее чувством юмора и называющее себя Смертью.

— Скажи мне, что ты не серьёзно? — со вздохом Гермиона села на диван.

— Я бы с удовольствием... Проблема даже не в этом. Он сказал, что за камнем ведется охота, и кто-то хочет его использовать не за тем, что бы вернуть тех, кого потерял.

— И, разумеется, ничего более конкретно он не пояснил? — спросила она.

— Разумеется. Кажется, ему показалось, что не вдаваться в подробности — это хорошая шутка.

— И какой же туманный намек он оставил?

— Сказал, что мертвые не могут вернуться за завесу без помощи хозяина Камня...

— Прекрасно... Осталось только узнать, как это можно использовать. Он хоть сказал, что он такое?

— Хранитель Даров, созданный братьями, — пожал плечами Гарри.

— Понятно, так я и думала... — Гермиона как-то странно посмотрела на него. — Гарри, с тобой все в порядке? Ты же не собираешься вызывать их?

— Я... не знаю... — Гарри еще не успел подумать о том, что он будет делать с камнем. — Знаешь, я не вижу ничего плохого в том, что бы встречаться с ними... изредка, — увидев обеспокоенный взгляд Гермионы, он тут же добавил, — но пока что точно не собираюсь.

— Гарри... поговори со мной перед тем, как соберешься, хорошо? — осторожно предложила она.

— Гермиона, не стоит за меня так волноваться.

— Может быть, но я все равно волнуюсь. Гарри, пожалуйста...

— Хорошо, — вздохнул он, — обещаю поговорить с тобой, перед тем как воспользоваться Камнем. Ты довольна, мой личный психиатр?

— Вполне, — улыбнулась она, — Мне кажется, что эта загадка может подождать до сентября и Хогвартской библиотеки. В конце концов, никто не знает, что Дары у тебя. Максимум, знают про Палочку. Кстати, она все еще у тебя?

— Когда я был в Хогвартсе, они уже восстановили гробницу, — соврал Гарри.

— Знаешь, я уже не думаю, что это плохая идея — оставить её у себя. И на твоем месте я бы не очень надеялась, что эта неприятность в конце концов не найдет тебя. Ты, конечно, очень везучий, но уже после того, как вляпаешься в очередное...

И Гарри был абсолютно с ней согласен.

От автора: слово 'death' (смерть) в английском языке мужского рода (заменяется местоимением 'he'), именно поэтому Хранитель Даров мужского пола, как бы странно это не казалось русскоговорящим.