Загадай желание (Birthday wishes) (джен)

28 июня 2020 года

Уоррингтон, Англия

Она уже пятнадцать минут смотрела на некогда белую стену, отмечая каждое пятно пыли, каждую отметину от раздавленных когда-то мух, щербины и следы, накопившиеся за двадцать лет обитания в этом доме. Это занятие отупляло, но болтовня тёти Ирэн действовала ещё хуже.

Это был её восемнадцатый день рождения. Восемнадцатый. Восемнадцать дней рождения, проведённых в кругу её скучных родственников, сплетничающих о соседях, недовольных современной молодежью, возмущающихся из-за цен на еду и одежду. А также раздражённых всем остальным, на что только могло пожаловаться старшее поколение в наши дни.

Этот день рождения должен был быть другим. Может, ей следовало поехать с друзьями в близлежащий Ливерпуль. Или просто опрокинуть один-два стаканчика в пабе здесь, в Уоррингтоне. Может, уместнее было бы протанцевать всю ночь напролет, чтобы потом проснуться в квартире у какого-нибудь незнакомца, в атмосфере, пропитанной запахами сигарет, выпивки и заблуждений.

Конечно, все эти сценарии зависели от наличия друзей, с которыми можно было бы их осуществить. И, что немаловажно, от желания совершать такие опрометчивые и стадные поступки. Обычно она и её близкая подруга Джесси — единственное приятное воспоминание из детского садика — просиживали часами в комнате одной из них и смотрели подряд всю поттеровскую сагу, попивая чай и погружаясь в совместные фантазии о том, как бы они изменили сюжет и спасли мир. И это был их самый близкий контакт с реальным миром.

Книги и фильмы о Гарри Поттере всегда служили ей отдушиной в череде совершенно нормальной, и, как она говорила, посредственной жизни. Погружаясь в истории о чудесах и волшебстве, она почти верила в то, что жизнь — нечто большее, нечто особенное. А если воображение чересчур зашкаливало, то даже осмеливалась помечтать, что и для неё найдется место среди всего этого.

"...С сыном МакКарверов, Даниелем. Эй, Соф, ты всё ещё видишься время от времени с той пухлой девчонкой, как там её зовут?

Соф. Софи — так её звали. Одно из десяти самых популярных имен на момент её рождения. Абсолютная посредственность.

— Джесси, — последовал монотонный ответ, так как по опыту она знала, что просить бабушку не называть так её лучшую подругу было бессмысленно. — Да, мы всё ещё встречаемся время от времени. Она собирается переехать в Ливерпуль в конце этого лета, из-за университета и всего такого.

Вот и весь разговор. Её бабушка кивнула, отвернулась к соседу, и Софи была полностью позабыта. Её бы это вполне устроило, если не учитывать тот факт, что придётся терпеть общество родственников ещё несколько часов, пока все не разъедутся.

Её мысли снова вернулись к Гарри Поттеру, к тому, как его семья просто позабыла о его дне рождения. Вот повезло-то! Правда, в некотором смысле она всегда ощущала себя подобием Мальчика-Который-Выжил, если не учитывать его абсолютную не-обыкновенность, разумеется. Но он тоже был изгоем. Непонятым и забытым. Она могла только надеяться, что капелька величия приберегалось где-то и для неё. Но с течением лет её надежда становилась всё слабее и слабее.

— Торт! Софи!

— А? — она подняла взгляд и увидела свою мать, встающую со старого, на ладан дышащего стула, принесенного с чердака, чтобы все их родственники могли разместиться в переполненной тесной гостиной.

— Я сказала, что пришло время для торта, — повторила та со слабой улыбкой, в виде исключения без комментария в адрес её рассеянности, и направилась на кухню.

Хотя мама никогда не допускала её на кухню во время выпечки торта, тот не был секретом для Софи — ведь она получала одинаковый торт из года в год. В этом году восемнадцать свечей будут украшать поверхность ванильного бисквита, окружая простое пожелание в центре. Оно будет гласить: "С днем ражденья, Софиии", — в качестве намёка на её любимые книги, что могло бы показаться забавным, если бы мама не повторяла эту надпись каждый год.

Когда папа начал петь, Софи точно знала, что произойдет дальше. Её семья присоединилась к пению, вскидывая руки при каждом возгласе "ура", а старшее поколение — только при последнем, и её мама появилась с пирогом в розовой глазури, с зеленой надписью и уже зажжёнными свечками. Она аккуратно поставила торт перед Софи, и, как только толпа гостей затихла, оставалось сделать только одну вещь. После драматической паузы, повторяющейся каждый год, Софи закрыла глаза и подула, загадывая то же самое желание, как и каждый год.

Как и ожидалось, когда она открыла глаза, все свечки были погашены, и всё вокруг неё оставалось неизменным. Она даже не была разочарована и спокойно позволила матери протянуть ей кусочек торта. В конце концов, магия существовала только в детских книжках, а сегодня Софи уже перестала быть ребёнком. Может, с тортом было что-то неладно, но она внезапно почувствовала сильную горечь во рту.

В тот вечер она пошла спать рано, совершенно вымотанная всем этим "общением".

"Восемнадцать лет", — снова подумала она. Вся её жизнь была впереди, и с сегодняшнего дня она могла делать всё, что заблагорассудится. Эта мысль немного подняла ей настроение и помогла погрузиться в спокойный сон.

* * *

Она проснулась под голубым небом и почувствовала траву под собой — и пространственную дезориентацию. При попытке сесть она обнаружила, что находится посреди небольшого поля, хотя линия домов немного правее указывала на то, что она оказалась не слишком далеко от цивилизации. Однако, независимо от расстояния, все это было неправильно. Она должна была находиться в кровати, в маленьком доме на окраине Уоррингтона, а не на какой-то сельской лужайке.

Единственная возможная версия случившегося, пришедшая ей в голову и кажущаяся невероятной, — кто-то подшутил над ней. Наверное, её перенесли, пока она спала, а после бесцеремонно оставили в середине... Ну, этого места, где бы оно ни находилось. Она мысленно сделала заметку на память: устроить разнос виновнику, как только выяснится, кто это был.

— Вот ты где! — между домами появилась фигура, женский голос звучал одновременно облегченно и раздражённо.

Когда женщина подошла ближе, Софи заметила, что та несет тяжёлую сумку с покупками в левой руке, а правая упёрта в бедро; взгляд женщины был обращён к ней.

— Я сказала тебе, что зайду в булочную всего на минуту. Софи, нельзя постоянно убегать от меня. Это опасно!

— Я не… — начала она, не представляя, что вообще можно ответить женщине, которая, казалось, знала её и ожидала от неё чего-то, хотя сама Софи была уверена в том, что никогда её не встречала.

Но, начав говорить, она заметила две вещи. Первая — её чётко различимый ливерпульский акцент пропал, замещённый более мягкими, южными интонациями. Второе — её голос стал как минимум октавой выше, чем она помнила. Прочистив горло, Софи сделала ещё одну попытку:

— Я без понятия, как очутилась здесь, но…

Женщина не дала ей шанс закончить предложение, снова произнесенное тем же высоким голосом, который принадлежал Софи и вместе с тем точно не ей, так как схватила Софи за левую руку и потянула вверх.

— Не оправдывайся, Соф, ты знаешь, мне не нужны отговорки. Просто запомни на будущее, что убегать нельзя; здесь ходят разные люди, и в наше время следует быть предельно осторожной. Вставай, идём уже домой, пока молоко не скисло.

Её слова стали сюрпризом, и ещё большим удивлением было то, что когда Софи встала рядом с незнакомкой, та оказалась на четыре головы выше неё, а рука, держащая Софи, так сильна, что та не смогла бы вырваться, даже если бы не была так ошеломлена. Растерявшись, Софи позволила женщине тянуть её за собой, даже не сопротивляясь, — к домам и улицам небольшой деревушки. Здесь она тоже была поражена размерами окружающих её вещей. Люди, машины, даже собаки приобрели чудовищные пропорции, и Софи внезапно почувствовала благодарность к незнакомке, взявшей её под крыло.

Они шли добрых десять минут или около того, прежде чем остановиться перед маленьким коттеджем, немного в стороне от, как показалось Софи, главной улицы. Большей частью они шли в тишине, только женщина иногда болтала что-то про хорошую погоду. Софи в основном хранила молчание и обдумывая так и этак ситуацию, в которой оказалась. Более чем тщательно продуманная шутка; казалось, Софи угодила в некую альтернативную реальность, где все предметы имели неправильные пропорции, почти как в "Алисе в Стране Чудес". Как такое вообще возможно, оставалось неясным.

Эти размышления настолько завладели сознанием Софи, что она вздрогнула, когда женщина остановилась перед дверью дома, чтобы выудить ключи из сумки.

— Твой отец сказал, что сегодня вернётся рано, — заметила она, — так что иди и поиграй немного на заднем дворе, пока мамочка разложит покупки и начнёт готовить ужин.

— Мамочка? — повторила Софи тем же высоким голоском, сейчас ещё более высоким от замешательства, близкого к панике.

Женщина странно поглядела на неё, прежде чем открыть дверь.

— Ну, что ты, Соф? Ты не помнишь свою старую мамашу? — она покачала головой, входя внутрь. — Ты сегодня чересчур странно ведёшь себя, даже по твоим меркам".

Когда женщина — её мать? — прошла по узкому коридору вглубь дома, Софи осталась стоять и переваривать эту новейшую информацию. Могло ли такое случиться? Могло ли быть так, что эта Вселенная не только содержала объекты странного размера, но и новых родителей?

Софи прошла дальше по коридору, позволяя большой деревянной двери закрыться позади неё. Не зная, чем заняться, она двинулась в том же направлении, что и женщина, чтобы остановиться всего через несколько шагов — там, где на стене висело зеркало. То, что она увидела в нём, заставило её притормозить.

Это была она. В отражении было её собственное лицо. И, одновременно, это определённо была не она.

Лицо, глядевшее на неё из зеркала, было её более юным лицом, знакомым ей только благодаря пухлым фотоальбомам матери — её прежней матери. Тот же самый нос-кнопка, те же темно-голубые глаза, всё ещё казавшиеся слишком большими для её лица, рыже-коричневый цвет волос, как у доброй половины Англии; волосы теперь были длинными и собранными сзади в обвислый хвостик. Ей не могло быть больше восьми. Что ж, это определенно объясняло, почему все вокруг казалось таким большим…

Оказалось, что она провела перед зеркалом больше времени, чем думала, потому что внезапно открылась входная дверь и вошёл мужчина в темно-синих джинсах и простом сером джемпере. Когда он заметил Софи, то поставил на пол свой дипломат и раскрыл объятия в приглашающем жесте. Прошла секунда, и она увидела, как давешняя женщина проходит мимо, чтобы обнять мужчину. Тихо, но всё равно различимо, та сказала ему:

— Не обращай внимания на Софи, она ведёт себя странно с полудня.

— Пойдёмте, — сказала она чуть позже более громким голосом, — ужин готов; лучше съесть его, пока не остыл. Идём, Соф.