Покой и воля (Книга I) (джен)

Заочно спорить с автором канона — дело бессмысленное и неблагодарное. Поэтому факт обретения Квирреллом бестелесной сущности Волдеморта в албанских лесах оставляю Поттериане и приглашаю читателей в альтернативную версию развития событий. Ей уделено немало внимания в тексте «Господина декана» (глава «Albanum»). Вкратце: Волдеморт после развоплощения скрывался в заброшенных замках Шотландии, а версию с бегством Елены Райвенкло в Албанию, ловко перекроив факты, придумал учитель истории магии Катберт Биннс, выполняя указание директора Блэка. На мой взгляд, такая версия более логична, чем блуждание в дикой местности у черта на куличках.

Таким образом, далекое путешествие Квиррелла отменяется, все события разворачиваются в Британии — и это первое серьезное расхождение с каноном.

Второе расхождение заключается в характерах героев и их взаимоотношениях. В «Гарри Поттере и Философском камне» мы видим типажи: злой учитель, хитрый и трусливый учитель, мудрый, снисходительный и бесконечно терпеливый директор. Для несложной подростковой литературы вполне достаточно. А если попробовать взглянуть на них как на живых людей? И не глазами одиннадцатилетнего мальчика?

Снейп и Квиррелл знакомы уже десять лет. Они коллеги, более того, друзья. Дамблдор знает о хоркруксах — если не о всех, то о некоторых. Например, о том, который заключен в диадему Ровены Райвенкло. Таков итог не только фанфика «Господин декан». Умные взрослые способны искать и анализировать информацию, делать выводы и выстраивать гипотезы. Снейп и Дамблдор за годы, прошедшие с Хэллоуина 1981-го, вполне могли додуматься до идеи хоркруксов применительно к Волдеморту, и если в первой книге они ни сном ни духом об этом — что ж, для того и ставлю в шапке AU.

Итак, сойдемся на том, что среди действующих лиц нет идиотов и невежд. Также нет и не будет однозначно плохих или хороших. Не ищите Дамбигад. Дамблдор покажет себя как жесткий и предельно рациональный руководитель, принимающий тяжелые решения в непростой ситуации.

К сожалению, веселых, легких моментов в фике почти не встретится. Не планируется и безоблачный хэппи-энд. Остальное традиционно: мозговые штурмы, диалоги-поединки, и «что-то кроме магии», помогающее справиться со внутренним волдемортом, который может таиться в каждом из нас.

Ланцелот: Работа предстоит мелкая. Хуже вышивания. В каждом из них придется убить дракона.

Евгений Шварц, "Дракон"

Бревно было толстым и твердым. И пропитанным какой-то дрянью, от которой сводило желудок. Но крыса упрямо точила древесину с недоступной людям стороны, почти у самого пола. Глаза грызуна в темноте тускло светились красным.

Крысы, змеи, кошки, маглы... Слишком немощные, слишком непрочные. Их жизни хватало только на то, чтобы худо-бедно поддержать его существование. О, если бы хоть один волшебник! Но, как назло, за все эти годы ему не удавалось заполучить ни одного. Он уже впадал в отчаяние, как вдруг судьба улыбнулась ему.

Десяток маглов и волшебник. Два волшебника! Молодые, сильные, беспечные. Они все тут, в его подвале! Нет, такой шанс упускать нельзя. Он должен заполучить всех сразу, но магов — в первую очередь.

Потолок подвала кажется им ненадежным, они, расширяя подземелье, ставят подпорки... Одна, центральная, потрескивает, и это то, что ему нужно.

Крыса сопротивляется, древесина пропитана ядом, но с безмозглым животным справиться нетрудно. Немного настойчивости и он получит то, чего вожделеет так долго — упоительного, почти сладострастного наслаждения поглощением чужой смерти. Многих смертей.

* * *

Солнце палило непривычно сильно для июня на севере Шотландии. Зеваки из числа туристов терпели и жару, и полицейских, отгонявших их от развалин замка. И было ради чего топтать и без того чахлую траву поблизости от места раскопок: люди в униформе спасателей уже скрылись с носилками в темноте разрушенного грота. Вот-вот должны были вынести... кого? Живого или труп?

Немногочисленные рабочие, попавшие под завал, выбрались оттуда сами и сейчас сидели в тени фургона «скорой», измазанные серой каменной пылью и кровью. Ими занимались медики.

В толпе говорили, что причиной всему одна из деревянных опор, поддерживающая потолок. Она надломилась, посыпались грунт и камни... К счастью, основные работы велись почти у самого входа, и лишь один сотрудник углубился в свежеоткрытый коридор древнего строения. Именно его и должны были вынести сейчас.

Чумазый, как и все, худой парень в рабочих штанах и грязной рубашке беспокойно ходил, сильно прихрамывая, у черной дыры.

— Эй, вы ушибли ногу? — окликнул его врач.

— Нет, это с рождения, — отмахнулся парень. — Со мной все в порядке, док.

В темноте показалось какое-то движение и вскоре вышли двое с носилками. Хромой бросился к ним:

— Живой?

— Ему повезло, — на ходу ответил один из спасателей. — Но придавило сильно.

Парень остановился, провожая растерянным взглядом окровавленную фигуру на носилках. К стоящему подошел полицейский с планшетом для бумаг.

— Мы составляем список пострадавших. Вы знаете этого человека, сэр?

— Да. Это профессор Квиринус Квиррелл. Я его ассистент Алан Шейфик... Скажите, мне можно сопровождать его в больницу?

* * *

— Пожалуйте на обед, господин декан, — домовик, сделав свое объявление, почтительно поклонился и исчез.

— Да-да, спасибо, — рассеянно отозвался Снейп, не отрываясь от чтения письма. Еще несколько нераспечатанных конвертов ждали своей очереди на столе.

Он уже не помнил, когда впервые домовые эльфы вместо одинакового для всех преподавателей обращения «профессор» стали величать его по статусу. Не сразу после церемонии посвящения, нет. Возможно, после того, как Слизерин в восемьдесят третьем все-таки выбился в чемпионы школы и в том же году взял Кубок по квиддичу.

Удержаться на вершине оказалось не менее сложно, чем карабкаться на нее, но, несмотря ни на что восьмой год подряд флаги в Главном зале оставались зелеными.

Дни мелькали почти неразличимой чередой. Ежедневник с тройной серебряной «S» на обложке давно был исписан вариантами рецептов новых зелий, обрывками размышлений о хоркруксах, Темных Искусствах, заклинаниях и тому подобном. А затем еще несколько других, купленных самостоятельно.

На каминной полке появились колдографии. Северус не считал себя сентиментальным человеком, но от знакомых лиц порой веяло теплом, которого никогда не бывало слишком много.

Бернадетт Мальсибер, точнее, свежеиспеченная миссис Скримджер. Этти лучится счастьем, а Кристофер выглядит смущенным.

Джералд Треверс, старший лаборант кафедры магического конструирования Ванкуверского колледжа имени королевы Виктории, и его руководитель Кеннет Кристи в разгар рабочего процесса. Треверс отрастил себе профессорскую бородку, а Кристи по-прежнему лыс.

Бертина Блишвик, урожденная Крэбб, вместе с мужем и детьми возле своего бунгало на острове Ламма...

Немного в стороне от остальных стояла колдография, которая могла было бы освещать комнату в темноте, так ярко на ней светило летнее солнце. Из-за него выцветшими казалось и небо, и заросший травой склон, на котором виднелись каменные руины. На переднем плане улыбались двое, по виду — магловские чернорабочие: загорелые, в пыльной старой одежде, с закатанными рукавами рубашек. Один опирался на лопату, второй держал на плече кирку. На обратной стороне снимка простым карандашом было написано: «В чем разница между профессором и ассистентом? Профессор копает в тени».

Да, Северус два года назад очень хотел бы посмотреть на ладони Квиринуса после первого же дня, проведенного на раскопках. Он не сомневался, что блажь, нашедшая на друга — участвовать в археологической экспедиции — пройдет сразу же, едва тот вплотную столкнется с магловским полевым бытом. «За десять лет единственная лопата, которую ты держал в руках, была та, которой ты пытался каток расчищать. Не валяй дурака, Квиррелл». — «Эта экспедиция собирается исследовать именно те замки, которые интересуют меня больше всего. К тому же со мной будет Алан». — «О, да, двое белоручек — страшная сила».

Но Квиринус не вернулся. Вместо него в Хогвартс пришло длинное жизнерадостное письмо, в котором он честно рассказал обо всех трудностях, свалившиеся на них, и просил директора заочно освободить его от занимаемой должности в связи с переходом на другую работу. Затем написал и Шейфик. Парень еще в годы учебы увлекся историческими изысканиями своего преподавателя магловедения, и по окончании школы попросился в ассистенты. Именно в его первом письме оказалась та колдография, которая ныне светилась на каминной полке в деканском кабинете.

Соблюдая Статут, волшебники не пользовались совиной почтой, поэтому корреспонденция от них приходила нерегулярно. На днях после полумесячного затишья прибыли сразу два письма от Алана. В первом содержался обычный отчет с байками и описаниями интересных находок, но второе... Снейп коротко выругался.

— Северус! — возмутилась Моргана, — я, между прочим, здесь!

— Извините, не удержался. С Квиринусом случилась беда, попал под завал. Сейчас в магловской больнице пробитую голову лечит.

Как всегда в начале лета в Хогвартсе присутствовали министерские экзаменаторы, старички Марчбэнкс и Тофти. Гризельда, узнав о несчастном случае, так распереживалась, что понадобились успокоительные капли.

— Бедный, бедный мальчик, — сокрушалась она, — такое несчастье и, как назло, накануне конференции! Положим, перевод тезисов его доклада я сама проконтролирую, но будет ли он в состоянии выступить? Это крайне важно для его монографии!

— Его ассистент пишет, что дня через два Квиринуса выпишут и он продолжит долечиваться дома, — постарался успокоить ее Снейп. — Я навещу его и все узнаю.

— А вы, Северус, в очередной раз не пожелали подготовить сообщение? — попенял ему Тофти. — Ежегодная Всемагическая конференция, прекрасный шанс заявить о себе. Напрасно вы отказываетесь от участия...

— Боюсь, мой доклад о ментальной магии не вызовет энтузиазма в Министерстве, — сухо ответил Снейп.

— Но ваши разработки в области зелий... — Тофти предпочел уклониться от скользкой темы.

— Там нет ничего, что было бы достойно публикации.

Пожилой профессор печально покачал головой.

Подобный разговор был далеко не первым. Из года в год экзаменаторы наблюдали развитие двух несомненных дарований, но если один блестяще оправдывал прогнозы, уверенно строя научную карьеру, другой все заметнее уходил в сторону официально не поощряемого и предосудительного.

Сфера интересов ментальной магии лежала слишком близко к Темным Искусствам. Заявлять о своих исследованиях здесь было равносильно признанию в неблагонадежности и гарантировало пристальное внимание Аврората.

Но Северуса меньше всего занимали конференции и скандальные заявления. Престарелые маги даже не догадывались, каким редкостным знанием он овладел за прошедшие годы!

Благодаря навыкам легиллименции разум любого человека стал казаться ему несложным замком, который легко открыть. А окклюменция позволила сделать из собственного сознания подобие гринготтского сейфа, куда не проникнуть никому, кроме его владельца. Так, Дамблдор уже потерпел поражение, когда однажды попытался применить свой свинцовый пронизывающий взгляд. Несколько лет назад ему это удалось без труда, теперь же он наткнулся на глухую стену. Вслух похвалил подчиненного, но не преминул заметить, что поединки с действительно выдающимся легиллиментом еще впереди. Уточнений относительно личности этого волшебника не понабилось, они оба никогда не забывали о нем.

Северус искал Темного Лорда. Шаг за шагом, минута за минутой бывший Пожиратель восстановил в памяти действия и слова своего исчезнувшего господина, пытаясь проследить его возможный путь после развоплощения. В ближний круг Волдеморта зельевар допущен не был, но слушать умел всегда, и на отсутствие наблюдательности не жаловался. Очень осторожно был расспрошен Малфой; выяснилось, что и он пришел к идее хоркруксов, но не собирался их искать, объясняя отказ нежеланием без нужды лезть в дела Повелителя и отсутствием необходимых знаний. Снейп покинул бывшего товарища по факультету в полной уверенности, что тот старательно умалчивает о чем-то важном.

Квиринус из каждой новой обследованной древней развалины возвращался с неизменным ответом: там нет ничего, что могло бы вызвать подозрения. Пивз, становясь в такие минуты непривычно серьезным, уверенно утверждал, что не чувствует никаких признаков известной обоим «блохи». Лето сменялось зимой, год следовал за годом, но ничего не менялось. Порой закрадывалась шальная мысль, что Волдеморту в самом деле пришел конец, он превратился в ничто и никогда больше не явится вновь. Но не тускнела Метка на предплечье, в очередной раз напоминал об Избранном Дамблдор и надежда гасла.

Следы диадемы Ровены Рэйвенкло потерялись в руинах замка Морганы. Из хроник Хогвартса явствовало, что у двух других Основателей также имелись свои реликвии, но и они были утрачены в незапамятные времена. Дамблдор в одной из откровенных бесед признался, что никогда не встречал упоминаний о том, что возможно изготовить более одного хоркрукса. Но если вдруг такое удалось Тому, то не исключено, что он мог использовать реликвии именно для таких целей. Раз уж воспользовался одной... «Реддл долго работал в лавке Горбина и Бэрка, через его руки наверняка прошло немало антикварных вещиц... Кто знает, что хранится в сундуках старинных магических семейств, Северус».

Благодаря агентуре Хромого Хью⁽¹⁾ о семейных сундуках Снейп знал очень многое, но ни Чаша Хельги, ни Медальон Салазара в Лютный переулок так и не поступили.

Он старался до отказа наполнить делами будни, но неопределенность и вынужденное бездействие вместо продвижения к главной цели раздражали и изматывали. «Вы не умеете терпеливо ждать», — замечал ему Дамблдор. «Ждать чего? Спасения из рук сопляка? Личного письма от Волдеморта?» — «Мальчик вырастет. Том непременно проявит себя. Все произойдет в свое время». — «Опять одни отвлеченные рассуждения...»

Копящееся напряжение находило выход в повышенной требовательности к студентам — своим и чужим, — в едких придирках и язвительной нетерпимости к лени и глупости, в рискованных остротах по отношению к коллегам.

В течение учебного года это более или менее помогало. Но с наступлением лета с его длинными пустыми днями Северус начинал всерьез опасаться, что сойдет с ума от тягучего безвременья, от неразличимости вчера и сегодня. Поэтому — хоть и стыдно было в этом признаваться самому себе, — его обрадовало известие об обвале. Отправиться к другу, выругать от души, получить в ответ что-нибудь вроде «угрюмища подземельного» или «слизеринской язвы» и вновь почувствовать себя молодым, свободным, готовым к любым приключениям. Совсем как десять лет назад... Он невнимательно выслушал, что еще ему говорил Тофти, быстро покончил с обедом и ушел.

— Один мальчик на больничной койке, второй хандрит и скверно выглядит, — озабоченно заметила Марчбэнкс после его ухода. — У нашего декана есть женщина?

За столом из всего хогвартского штата присутствовали лишь Спраут и Помфри. В тесном кругу давних знакомых Гризельда могла называть вещи своими именами.

— Прошлым летом здесь гостила моя молодая родственница, — ответила Помона, — темпераментная, красивая... Она ему предложила расслабиться без далеко идущих последствий.

— И наш аскет вот так просто взял и согласился? — недоверчиво покачала головой Марчбэнкс.

— Моя Джил из тех, кто знает, как правильно обращаться с аскетами, — двусмысленно усмехнулась Спраут. — Но, увы, ее ласки оказались бессильны: он расстался с ней через две недели. Ему явно нужно нечто большее.

— Тридцать лет — возраст, когда умирают надежды юности, — вздохнул Тофти. — Надеюсь, он не полезет в петлю, после того как его иллюзии развеются окончательно.

* * *

Дом на окраине Ньюарка будто выпал из течения времени. Все так же плелся плющ по каменным стенам, сонно плескал о пологий берег Девон, и даже гуси в заводи под ивой казались теми же, что и год, и пять лет назад. Северус аппарировал на дорожку, ведущую на крыльцо, но не спешил идти. Почему-то именно сейчас он осознал, как дорог ему этот дом — единственное место на земле, где ему неизменно бывали рады.

— Северус! Что же вы стоите? — окликнул знакомый приветливый голос. — Хорошо, что приехали! Собралась уже вам написать, а вы вот сами...

На порог вышла миссис Квиррелл, вытирая о фартук перепачканные мукой руки.

— Вижу, кто-то знакомый появился и стоит, — она попыталась улыбнуться, но след сильной тревоги на лице плохо вязался с веселостью. — Райни уже ходит. Ему бы полежать еще, но разве удержишь!

— Я ненадолго, Лорейн, — смутился Снейп. — Здравствуйте... Хотел узнать, как у него дела.

— С этой травмой я про всякую вежливость позабыла! Здравствуйте-здравствуйте! Ну, входите же, наконец...

В доме тоже все оставалось по-прежнему с прошлого Рождества. Запахи, конечно, были другие, но не исчезло ощущение спокойного уюта. Миссис Квиррелл предупредила о скором завтраке, а пока отправила гостя в библиотеку: именно там сейчас находился ее выздоравливающий сын.

Северус, стараясь не шуметь, открыл застекленную дверь. Квиринус сидел спиной к нему в глубоком кресле, над подголовником виднелись лишь пшеничная макушка и край белого бинта.

— Как дела, пришибленный? — негромко позвал Снейп.

— Северус! — всплеснуло в ответ радостью. — О-ох, я пока, как паралитик, спина болит зверски... — он, кряхтя, поднялся: — Зато теперь понимаю, что чувствует таракан, попавший под тапок!

— Но тебе явно повезло больше, чем ему, — Северус разглядывал заживающие ссадины на лице и широкую повязку на лбу. — Рассказывай, как все было. Шейфик написал только про упавшую подпорку, в подробности не вдавался... И сядь уже, я не королева.

— Всего я и сам не знаю, — морщась, Квиринус опустился обратно в кресло. Его собеседник устроился в соседнем. — Мы работали на нижнем уровне, расчистили что-то похожее на тюремные камеры... Странно все это.

— Что именно странно?

— Накануне я заходил в этот раскоп. И готов поклясться, что все подпорки держались нормально.

Северус многозначительно посмотрел на друга.

— Ты место проверял?

Квиринус смущенно погладил плюшевые подлокотники.

— Проверял... Правда, уже не так тщательно, как раньше. Северус, мне кажется, мы не там ищем. Уже сколько замков обследовал... Погоди, ты полагаешь, что упавшая подпорка — его работа?!

— Ты сам сказал, что это странно, — хмуро проговорил Снейп. — Ладно... Ты жив, скоро будешь совсем здоров, значит, поводов для беспокойства нет. Будем надеяться...

— Останешься до вечера? — просительно улыбнулся Квиринус. — У нас сегодня большой ужин по случаю моего спасения.

Застолье и впрямь вышло праздничным. Эльфы под руководством хозяйки закатили пир горой, пусть даже всего для четырех человек. Квиринус жаловался, что у него случится несварение, потому что последние полгода он питался бог знает чем, однако усиленно налегал на угощение. А родители только ахали, слушая истории сына, в которых он описывал жизнь двух волшебников среди маглов.

— Самое интересное, что никто не удивлялся волшебным палочкам, — вспоминал он. — Нас с Аланом просто прозвали фокусниками и специально просили показать что-нибудь, как они выражались, прикольное.

— А на лопатах полетать вам не предлагали? — подначил его Снейп.

— Там этими лопатами так за день намашешься, что вечером о них уже никто и думать не хочет! — рассмеялся Квиринус.

— О, Мерлин, мой сын — землекоп! — закатила глаза Лорейн.

— Северус, повлияйте на него, — серьезно заговорил Квиррелл-старший. — Он должен вернуться к преподаванию. Нельзя больше так рисковать своим здоровьем!

— Вакансия магловеда уже занята, — ответил Снейп. — Но я поговорю с директором о другой подходящей должности. Мне тоже кажется, что опыт получен достаточный.

— Алан расстроится, — приуныл Квиринус. — Но ты прав: я много чего узнал за эти два года, хватит на несколько хороших статей.

Поздно вечером кто-то поскребся в дверь комнаты, которую в доме Квирреллов всегда отводили Снейпу. Он открыл: в коридоре стоял Квиринус. От его оживленного веселья не осталось и следа.

— Можно? — почти шепотом спросил он.

Северус молча посторонился. Гость плотно закрыл за собой дверь и продолжил так же тихо, глядя в пол:

— Не хочу, чтобы родители узнали. Начнут беспокоиться... Северус, я понимаю, ты не таскаешь с собой полную аптечку, но, может, у тебя найдется хоть несколько капель Бессновиденческого? — Он поднял глаза и Северус впервые увидел в них тоскливый страх. — Мне стали сниться кошмары.

— Давно? — зельевар усиленно соображал, чем можно заменить отсутствующее у него снадобье.

— Сразу после обвала. Один и тот же сон: темнота, холод и подыхающая крыса. И все это длится, длится, точно время остановилось, — Квиринус провел дрожащей рукой по лбу. — Магловские врачи предположили сотрясение мозга, но их диагноз потом не подтвердился. Наверняка скоро пройдет, но... в общем, если можно... помоги мне. Пожалуйста.

1) Хромой Хью — торговец краденым из Лютного переулка. Впервые упоминается в "Господине декане"

Вернуться к тексту

— Скажи, кто-нибудь кроме тебя ищет Темного Лорда? — спросил однажды Кровавый Барон. Призрак никогда не затевал разговор из желания просто поболтать, поэтому Северус насторожился.

— Насколько мне известно, нет. А что?

— Хм... ну вот смотри: я, как тебе известно, попал в Хогвартс потому, что искал могилу своего короля, которому в свое время присягнул на верность. Твоя Метка — та же присяга. Любил ты своего господина или ненавидел, но ты обязан его разыскать. Но мне все сильнее сдается, что Тому не повезло с его рыцарями.

— Метка в первую очередь средство связи, затем уж знак принадлежности, — объяснил бывший Пожиратель. — Кроме того, самые преданные сторонники Лорда сидят в Азкабане.

— Тогда следующий вопрос: почему он сам не пытается найти кого-то из вас?

Северус тут же подумал о Малфое. Не зря он что-то недоговаривает! Повелитель вполне мог бы пробраться к нему и сейчас скрываться где-нибудь в надежных подземельях особняка. Надо еще раз навестить Люциуса и попробовать проверить новую догадку. Предлог? Драко Малфой. Наследник этой осенью поступает в школу, декан проявляет вполне понятную заинтересованность в будущем ученике. А для поисков бесплотного Лорда пригласим специалиста.

— Как вы думаете, Пивз согласится на новое путешествие в чемодане? Когда-то ему это нравилось.

— Неплохо придумано, — призрак сразу же понял замысел человека. — Уверен, он будет в восторге. Но кроме Малфоя есть еще кто-нибудь на примете?

Снейп задумался и вскоре признался, что никто больше на ум не приходит. Волдеморт был крайне подозрителен и даже Малфою доверял далеко не до конца. Быть может, потому и затаился на годы? Слаб, уязвим и никому не верит...

Пивз действительно обрадовался возможности нового развлечения, а узнав об истинной цели путешествия, прошелся колесом по потолку и заявил, что перетряхнет «малфоевскую лачугу» снизу доверху и «блохе» от него нипочем не спрятаться.

Люциусу было отправлено любезное письмо-предложение и уже через день профессор Снейп, держа в руке небольшой дорожный саквояж, входил в роскошный мраморный вестибюль.

Общение с Драко никогда не доставляло ему особых хлопот: мальчика держали в строгости, Малфой не жалел средств на лучших учителей, так что к своим одиннадцати годам наследник не только умел прекрасно читать, писать и считать, но и освоил начальный курс всех дисциплин, преподаваемых в Хогвартсе. Несколько уроков по зельям Снейп преподал ему лично, так что теперь оставалось лишь формально удостовериться, что будущий студент готов к поступлению.

А Пивз тем временем рыскал по поместью. Он забыл про шалости и неведомым образом ухитрялся не попадаться на глаза домовым эльфам.

— Я его пока не чую, — поделился он своими впечатлениями в конце второго дня. — Или хорошо спрятался, или его тут и не было. Завтра скажу точно.

Назавтра полтергейст твердо заявил, что «блохи»-Волдеморта у Малфоев нет. И тут же стал канючить, чтобы скорее вернуться в Хогвартс, жалуясь, что с трудом сдерживается и вот-вот начнет бузить. Северус предпочел не искушать его, «вспомнил» о неотложных делах в школе, распрощался со всем семейством и уже почти дошел до зоны аппарации... но тут его саквояж вырвался из рук и Пивз вылетел на свободу. «Ну не могу я уйти просто так, понимаешь?» — пробормотал он. Оглядевшись, направился к ближайшему фонтану и пристроился на парапете. К журчащим струям временно добавилась еще одна.

— Вот теперь порядок, — он удовлетворенно поддернул штаны. — И пусть спасибо скажут, что в фонтан, а не в их столовое серебро.

Итоги разведки ни Снейпа, ни Барона не обрадовали. Неопределенности, конечно, стало чуть меньше, но ясности не прибавилось ни на кнат.

* * *

Глухое раздражение — не лучшее состояние духа для беседы с директором, но в этим летом оно почти не покидало декана. Тем не менее, дольше нельзя было тянуть, вопрос с работой для Квиринуса все еще не был решен.

— Из всех вакансий сейчас свободна одна, — Дамблдор сделал многозначительную паузу. — Преподаватель ЗоТИ. Помнится, вы неоднократно просили ее для себя.

— Да, с тех пор как по крайней мере десяток выпускников получили «Превосходно» по зельям, я полагаю, что смогу подыскать себе замену, — нетерпеливо пояснил Снейп. — Но именно сейчас прошу эту должность для другого. Считайте, что мне захотелось разнообразия в своих притязаниях.

— Он справится?

— Уж если авроры справлялись... — пожал плечами Северус.

— Хорошо, пусть приезжает. Заодно поможет мисс Бербидж с курсом магловедения.

— Откровенно говоря, не ожидал, что вы так легко согласитесь.

Дамблдор откинулся на спинку своего массивного кресла. Было заметно, что разговор забавляет его.

— Мне пришло в голову, что Квиррелл — единственный, кого вы не станете изводить в течение года злыми шутками и бесконечными придирками. Следовательно, у него есть шанс продержаться дольше остальных.

— Не моя вина, что вы регулярно подбираете на эту должность редкостных идиотов.

— Удобно быть мизантропом: можно говорить гадости в глаза и выдавать это за оригинальность мышления, — спокойно возразил Дамблдор. — Вот только ни одного счастливого мизантропа я еще не встречал.

— Из ваших слов следует, что вы абсолютно счастливы.

Директор усмехнулся.

— Счастье состоит в том, чтобы мириться со своей судьбой и быть довольным своим положением. Пожалуй, тут я согласен со стариной Эразмусом.⁽¹⁾

* * *

— Северус, он правда возвращается? — Трелони вылетела на него из-за угла, чуть не сбив с ног. Запыхалась, очевидно, бегала, искала его по коридорам.

— Если ты про Квиринуса, то да, — он сделал шаг назад, не позволяя ей вцепиться в его мантию. Хересом от нее несло сильнее обычного.

— О, боже, боже, боже мой... — забормотала Сивилла, запустив пальцы в свои и без того встрепанные волосы. — Когда?!

— На следующей неделе.

— И ты до сих пор мне ничего не сказал!

Северус скрипнул зубами. Меньше всего ему хотелось повторения истории двухлетней давности, когда в Хогвартсе только и разговоров было, что о романе двух учителей — смешном, нелепом и отчаянном. Магловед и предсказательница ни от кого не скрывали свою связь, ходили, взявшись за руки, точно старшеклассники, и только что не целовались у всех на виду. Слизеринский декан не упустил случая высказаться насчет того, что противозачаточные зелья плохо совместимы со спиртным, в школе и так достаточно малолетних болванов, и Квиринус совершенно напрасно собирается увеличивать их количество. «Она уже давно не пьет, — спокойно ответил тот. — И мы оба следим, чтобы не было последствий.» — «Ты... намерен жениться?» — «О, нет! Сиби, к счастью, даже не намекает на это».

Замер в безмолвии камин в деканском кабинете: из него уже никто не выбирался, излагая очередную сенсационную историческую новость, которую потом оба обсуждали до рассвета; не с кем было строить планы на лето; не над кем подшучивать, получая в ответ заряд не менее едких острот. «Третий лишний! — глумилась ночная тишина, — ты всегда третий лишний!»

Быть может, окажись на месте Трелони другая девушка, Северус бы так не злился. Его хуже кислоты жгла мысль о том, что эта болтливая прорицательница, однажды уже послужившая источником большой беды, вновь делает его несчастным, отбирая единственного друга. Сварить мощное Отворотное не составляло труда и лишь прямой запрет Барона удержал его от решительных действий. «Так ты друга не вернешь, а потеряешь окончательно, — веско заметил призрак, читавший своего декана, как раскрытую книгу. — Остынь, подумай и поймешь, что я прав. И еще: я немного понаблюдал за Сивиллой. Они скоро расстанутся».

Так и произошло. Но причиной для разрыва стало отнюдь не желание Трелони отправиться под венец. В правнучке Кассандры вновь проснулся дар прорицания, она напророчила любимому всяческие беды и тут же принялась на свой манер спасать его: увешала амулетами, караулила каждый шаг, кутала в шарфы, проверяла меню и тем очень быстро допекла его. Отъезд в археологическую экспедицию по сути являлся бегством от не знающей удержу Сивиллы. Какое-то время она еще пыталась ему писать, но он молчал и она постепенно успокоилась. Как только что выяснилось, ненадолго.

Снейп, не говоря ни слова, отодвинул ее в сторону, и собрался идти дальше, но Трелони преградила ему дорогу.

— Он про меня спрашивал?

— Нет, — отрезал Северус и, не удержавшись, мстительно добавил: — И даже в письмах не упоминал. Ни разу.

— С ним все в порядке? — не обращая внимания на его тон, продолжала допытываться она.

— В полнейшем. И ему станет еще лучше, если ты оставишь его в покое! — сдерживаться становилось все труднее.

— Красное, серое, черное... — вдруг забормотала прорицательница, глядя остановившимися глазами куда-то в стену. — Душно... камни... КРЫСА!

Он вздрогнул от ее вопля.

— Где ты видишь крысу?!

— В темноте, — тихо ответила Сивилла, и, пошатываясь, пошла к себе в башню.

В сумраке и тишине крытой галереи, ведущей к Астрономической башне, думалось особенно хорошо. Он знал здесь каждую трещину в плитах пола, мог с закрытыми глазами до последней черточки описать резьбу на колоннах... Неспешно шагал от проема к проему, складывая в уме разрозненные части одного рисунка. Рисунок не складывался: части выглядели разнородными. Трелони, конечно, без пяти минут пьянчужка, но ее предсказания сбываются, дракл бы их побрал... Квиринусу крепко досталось по голове, кошмары скоро пройдут. Но почему у обоих в видениях — крыса и темнота? Не хотелось бы, но, похоже, придется покопаться в мозгах друга. Или начать с прорицательницы? Нет, ее оставим на крайний случай: есть подозрение, что при более близком знакомстве с сознанием Сивиллы можно свихнуться самому.

Крысы, крысы... а что, кстати, на самом деле произошло в раскопе? Вдруг Шейфику удалось узнать что-то новое?

Через пять минут совятню Хогвартса покинула одна из самых быстрых почтовых птиц. Вернулась она в тот же день, с одним небольшим конвертом, адресованным слизеринскому декану. Северус заскользил глазами по строчкам: «Следствие по делу закрыто, полиция пришла к выводу, что это несчастный случай. При разборе завала нашли ту самую подпорку — она оказалась сильно источена грызунами. Скорее всего, крысами. Вот только я не понимаю, почему они не тронули другие бревна».

— Мне это тоже интересно... — пробормотал Снейп, пряча письмо в конверт.

* * *

В Косом переулке, как обычно в конце лета, было не протолкнуться от школьников и их родителей. Кто-то делал вид, что не замечает своего учителя зельеварения, другие, наоборот, преувеличенно вежливо здоровались. Приходилось отвечать... К счастью, далеко не все мамаши и папаши знали его в лицо, и когда чадо сообщало им, кто тот высокий неприветливый тип в черном, он успевал удалиться достаточно далеко.

Впереди показалась знакомая косматая голова и широкая спина: Хагрид, заняв чуть ли не всю ширину переулка, вышел из лавки Олливандера. Рядом с великаном семенил какой-то мальчишка в магловской одежде. Поравнявшись с ателье мадам Малкин, они разделились: мальчик зашел внутрь, а Хагрид, потоптавшись на пороге, отправился дальше. Шел он в том же направлении, что и Снейп, поэтому волей-неволей пришлось обгонять лесничего.

— Мое почтение, профессор! — громко окликнул Хагрид. — Представляете, нашему Гарри Поттеру в этом году уже в школу в самый раз. Во времечко-то летит!

Как будто кто-то толкнул в грудь. «Нюниус!» — донеслось из прошлого и окатило обидой, яростью, горечью, такими острыми и свежими, точно и не было этих десяти лет. Будущий спаситель, надежда Дамблдора, тот, кого пообещал защищать — вот он, как ни в чем не бывало разглядывает мантии.

Северус остановился. Наверное, странное у него было в тот момент выражение лица, потому что Хагрид перестал улыбаться и встревоженно спросил, все ли с ним в порядке.

— То есть он... сын Джеймса Поттера?

— Ага, ага! Может, позвать его сюда?

— Не стоит. Извините, я спешу.

Хагрид проводил взглядом стремительно удаляющегося декана и добродушно проворчал:

— В «Котел» поспешать — самое правильное дело, профессор... И мне туда ж давно пора.

Снейп действительно направлялся в «Дырявый котел»: там должен был ждать Квиррелл. Из официального письма он уже знал о своем назначении, но попросил об этой встрече, чтобы за кружкой эля узнать подробности всех школьных дел.

Квиринуса он узнал не сразу, хотя виделся с ним всего лишь месяц назад. Он осунулся, на лбу и висках появились широкие залысины, под глазами залегли тени. При виде приближающегося Снейпа он улыбнулся, но так, словно делал это через силу.

— По тебе незаметно, чтобы ты шел на поправку, — Северус присел за его столик. — Выглядишь отвратительно.

— Ну, т-ты тоже не цветешь, — Квиринус взял со стола кружку, но тут же поставил на место: рука заметно дрожала. — Д-день сегодня выдался т-тяжелый, в «Г-гринготтсе» с го-гоблинами п-поскандалил...

— Что у тебя с речью? — Снейп пытался поймать взгляд друга, но его глаза, обычно живые и ясные, сейчас походили на две тусклые стекляшки.

Квиррелл захихикал. Он трясся, шелестел, все у него дергалось, бледные губы кривились судорогой и Северус чувствовал, что еще мгновение и он перевернет стол, ударит Непростительным, заорет что-то несусветное — лишь бы прекратилось это леденящее кровь хихиканье.

Кружка Квиринуса стояла почти полная. Он дернулся и застыл, когда пенная жидкость с размаху плеснула ему в лицо. За соседними столиками прекратились все разговоры: с минуты на минуту ожидали скандала.

Квиррелл мотнул головой, точно отгоняя морок, и молча полез в карман за палочкой. Когда вновь посмотрел на Снейпа, то был почти прежним.

— Птица Додо, — тихо проговорил он. — Смешной заика До-до-доджсон⁽²⁾. Знаешь такого?

— Нет, — неохотно ответил Северус, хмуро наблюдая за невербальным «Экскуро».

— Писатель... Забавные вещи писал. О том, что бывает, когда ты — уже не совсем ты.

Поняв, что скандал не состоялся, посетители «Котла» вернулись к своим делам. Квиринус заглянул в пустую кружку и, махнув бармену, заказал себе кофе.

— Что с тобой происходит? — продолжал допытываться Снейп.

— Да ничего страшного, обычные последствия сильного удара по голове. Но согласись, заикание у меня хорошо получается. Будет весело на уроках!

— Ты в Мунго был?

— Делать мне больше нечего... Говорю тебе, я в порядке. И не разучился, кстати, ладить с детьми. Перед твоим приходом мы мило пообщались со знаменитым Гарри Поттером. Видел бы ты, какие круглые у него стали глаза, когда я сказал, что собираюсь п-прикупить к-книги п-про ва-вампиров!

Он снова задергался, будто веревочный паяц.

— Прекрати кривляться, — потребовал Северус. — Ты болен, тебе не в школу надо, а в койку.

— Да я поздоровее тебя буду, — с неожиданным раздражением ответил Квиррелл. — Заладил, как моя мать: болен, болен! Последний раз повторяю, все у меня хорошо, даже кошмары прекратились. Вот только гоблины, мр-р-рази, настроение испортили! Но ничего, с этим справимся...

Дрожь, заикание, дряблость тряпичной куклы пропали, как и не было; он говорил энергично, резко, сыпал ругательствами, которых никто никогда от него не слышал.

Северусу почудилось, что он общается не с одним человеком, а с тремя, и двое из них казались выходцами из дурного сна. Эх, если бы вокруг не мельтешило столько народу! Не устраивать же сеанс легиллименции прямо в «Котле»... Придется подождать прибытия нового преподавателя ЗоТИ в Хогвартс.

А будущий преподаватель тем временем еще раз смачно прошелся по гринготтским банкирам и замолчал. Ссутулился, уставившись в одну точку на скатерти и вроде бы не замечал ничего вокруг. Поднял голову — и двое жутковатых незнакомцев исчезли, остался только прежний Квиринус.

— Помнишь, лет десять назад мы с тобой сидели тут и я строил планы на будущее? — голос звучал тихо, устало, но он был знаком до последнего звука. — Какую чушь городил, смех да и только. Идиот наивный...

Он поднялся. Хотел сказать еще что-то, но передумал, махнул рукой и собрался уходить.

— Куда ты? Мы же так толком и не поговорили... — попытался остановить его Северус.

— Неважно уже, — безразлично ответил тот. — Если я переживу август, то встретимся в школе. И, бога ради, оставь меня в покое...

«Переживу август?» Да что с ним творится, в конце концов? Снейп бросил несколько галлеонов на стол и поспешил было за другом, но тут проход закрыла массивная фигура лесничего:

— Профессор, а давайте выпьем за нашего Гарри!

— К драклам вашего Гарри! — огрызнулся Северус, отталкивая протянутую кружку. Выбежал в переулок, но Квиринус уже исчез.

1) Изречение приписывается Эразму Роттердамскому (1469-1536), нидерландскому ученому-гуманисту, философу и писателю.

Вернуться к тексту

2) Птица Додо — один из персонажей книги Льюиса Кэрролла «Алиса в стране чудес», в образе этой птицы выступил сам автор. По одной из версий прозвище "Птица Додо" Чарльз Латуидж Доджсон (Льюис Кэрролл) получил из-за своего заикания.

Вернуться к тексту

Альбус Дамблдор никогда не заблуждался насчет своих сотрудников. Тихая оппозиция Флитвика, фанатичная преданность МакГонагалл, спокойное здравомыслие Спраут, упрямая энергия Снейпа — директор давным-давно оценил каждого из деканов, не говоря о рядовых преподавателях. Изучил, сделал выводы и, несмотря на бурное удивление Минервы, послал за магистериумом⁽¹⁾ Рубеуса Хагрида. А заодно поручил ему познакомить Гарри Поттера с магическим миром.

— Хагрид мил, обожает Гарри и всегда добросовестно выполняет ваши распоряжения, — рассуждала МакГонагалл. — Но не кажется ли вам, что магистериум — слишком ценный препарат для того, чтобы доверять его столь простодушному существу? Да и посвящение мальчика в реалии магии не лучше ли доверить профессионалу?

— Минерва, вам не доводилось бывать на птичьем дворе? — неожиданно спросил Дамблдор. Гриффиндорский декан растерялась от такого вопроса и только молча покачала головой.

— Очень давно, еще в ранней юности, я как-то жил у хозяйки, которая держала уток. От нечего делать наблюдал за ними и заметил любопытную вещь: если только что вылупившийся утенок по какой-либо причине оказывается без матери, то способен принять за нее любой подвижный объект — даже человека! За мной как-то бегал целый выводок... К чему это я рассказываю? А к тому, что наш Гарри — тот же утенок. Пусть первым представителем нового для него мира станет добродушный силач Хагрид. Он располагает к себе, а нам нужно, чтобы Поттер доверял тому миру, в который он придет.

— Но магистериум...

— Да, Хагрид, скорее всего, о нем проболтается, — согласился Дамблдор. — И это нам тоже на руку. Какая сказка без тайны? И что может быть более захватывающим, чем сопричастность ей? Джеймс Поттер, помнится, любил подобные вещи... Думаю, сын весь в него.

* * *

В первых числах августа 1991 года на имя директора Хогвартса прибыло письмо из банка «Гринготтс». Дамблдора как лицо, имеющее право контроля над одной из банковских ячеек, уведомляли о попытке несанкционированного проникновения. К счастью, на тот момент ячейка пустовала. Злоумышленник, нанеся тяжкие телесные повреждения одному из охранников, скрылся, но охранные системы банка сохранили отпечаток его магической ауры. К письму прилагалась запечатанная колба, наполненная ярко светящимся газом.

Визит в Отдел тайн, где хранились досье на всю магическую Британию, не занял много времени. Аура каждого волшебника уникальна, и определить по ее снимку владельца способен любой невыразимец. Вернувшись из Министерства, директор распорядился позвать слизеринского декана.

Северус читал официальное заключение и не верил своим глазам. Попытка ограбления банка, покалеченный гоблин... и во всем этом обвиняется Квиррелл?!

— У вас есть какие-либо версии? — спросил Дамблдор.

— Только одна: он был не в себе. Очевидно, последствия несчастного случая. Я встречался с ним несколько дней назад, убеждал продолжить лечение, но не думал, что все настолько плохо. Ему определенно не стоит приезжать в Хогвартс.

— А я бы хотел, чтобы он приехал, — директор откупорил колбу и над столом в кабинете зазмеилась переливающаяся всеми цветами радуги легчайшая дымная прядь — снимок магической ауры.

Колыхаясь, она замерла в воздухе, мельтешение красок прекратилось и остались два основных цвета: белый и золотой. Несколько мгновений аура сияла ровно и ярко, но затем откуда-то из глубины белого поползла серая тень и притушила свечение. Цвета замутились, прядь обвисла мокрой тряпкой. Взмах волшебной палочки — и она уползла обратно в склянку.

— Невыразимец успел провести идентификацию, — пояснил Дамблдор. — Но опознать природу этого странного затемнения не смог. И я тоже не понимаю, что происходит, потому что никогда еще не сталкивался ни с чем подобным. Так что пусть Квиррелл приезжает. Кстати, как вы думаете, зачем ему мог понадобиться магистериум?

— Не имею ни малейшего представления, — задумчиво протянул Снейп. — А у вас были основания опасаться ограбления, господин директор? Вы удивительно вовремя изъяли его.

— Привык доверять своей интуиции. А она подсказывает мне, что между магистериумом и загадочным поведением нашего бывшего магловеда существует какая-то связь. Буду весьма признателен, если вы станете приглядывать за ним на правах старого приятеля.

— Это приказ? — вскинул голову Северус.

— Пока только просьба, — мягко сказал Дамблдор. — Ну и последнее на сегодня. Как вам известно, нынешней осенью в школу поступает Гарри Поттер. Надо обеспечить его безопасность. И вот это уже приказ.

— А что ему может угрожать? — неприязненно заметил Снейп. — Снятые баллы? Но тут уж, извините, никакие ваши приказы не помогут.

— Мы с вами не раз беседовали на тему долгого терпеливого ожидания, — все так же невозмутимо продолжал директор. — Я думаю, мы дождались.

Снейп замер. Неужели?.. Дамблдор заметил это и сделал успокаивающий жест.

— Пока еще не могу сказать ничего определенного. Но одно знаю наверняка: Волдеморта что-то притягивает к Гарри. Убить его он не может: кровь матери — надежнейшая из всех защит. Она обеспечивала ему спокойную жизнь в доме тетки. Хогвартс, как ни прискорбно, менее надежен в этом смысле. Вот почему нам с вами необходимо позаботиться о безопасности мальчика.

— Спасибо, что не напомнили лишний раз о моем обещании, — проворчал Северус.

— Зачем? Я и так знаю, что вы никогда не забывали о нем.

— Но отчего-то предпочли не попросить, а приказать.

— Я хочу, чтобы вы верно расставили приоритеты, — в голосе Дамблдора не осталось ни следа мягкости. — Жизнь и здоровье Гарри Поттера для меня и для вас становятся предметом первостепенной важности. Ситуации могут возникнуть всякие, но это положение должно оставаться незыблемым. Вы все поняли?

— Иди и умри за Гарри Поттера, ибо настало время, — криво усмехнулся Снейп. — Я все понял, господин директор.

— Да что вы поняли?! — вдруг грохнул гневом Дамблдор. — Мальчишка! Взрослый человек, декан лучшего факультета в школе — и до сих пор не в состоянии перешагнуть через детские обиды! Повзрослейте наконец!

Таким Альбуса он еще не видел. Старик словно помолодел, глаза за стеклами очков отсвечивали сталью, ладони сжались в крепкие кулаки. Северус подумал, что многое бы отдал, чтобы поглядеть на его поединок с Гриндевальдом. Любые слова оправдания сейчас были бы лишними. Оставалось промолчать.

— Ступайте к себе, — Дамблдор уже выглядел почти спокойным. — Вам надо отдохнуть, скоро у вас будет очень много работы.

— Хорошего вечера, господин директор, — Снейп коротко кивнул, собираясь уходить.

— Северус... — совсем тихо, вслед уходящему: — Я сейчас был несдержан. Простите старика.

И это тоже прозвучало впервые.

* * *

Внутри большого, искусно ограненного рубина горел огонь. Так сказал бы любой, кто увидел бы его на столе в кабинете директора Хогвартса. Но говорить было некому: Фоукс даром речи не обладал, а сам хозяин кабинета молча любовался алыми и багровыми переливами в глубине кристалла.

Фламель в свое время поступил весьма остроумно, упрятав магистериум в самое сердце драгоценного камня, который с незапамятных времен считался символом жизненной силы. Он выглядит цельным, тяжел, холоден на ощупь. Ни щели, ни щербинки; грубым усилием камень раскрыть невозможно, он расколется и тем самым уничтожит свое волшебное содержимое.

Николя не держал секретов от старинного приятеля, но Альбус сейчас не собирался произносить тайную формулу и извлекать магистериум. Он смотрел на игру света, преломленную гранями, и размышлял о том, что Хагрид в самом деле простодушен сверх меры. Назвать свирепую трехглавую псину Пушком — на такое способен только хогвартский лесничий! Огромное сильное животное, умное, с отличной реакцией — идеальный, казалось бы, сторож, но вот поди ж ты, мёртво засыпает от любого мало-мальски ритмичного пиликанья. И об этой особенности Пушка благодаря повышенной общительности Хагрида сможет узнать любой желающий. Вот и поглядим, кто именно пожелает. А такие найдутся наверняка, ведь пес самим фактом своего пребывания в каком-нибудь запретном углу (не забыть упомянуть об этом в приветственной речи) подскажет: скорее сюда, тут спрятано что-то важное!

Одного любопытного легко предсказать уже сейчас: Гарри Поттер. Он непременно туда сунется, быть может, по причине обычной непоседливости, а может быть, и не только. Дамблдор вздохнул и бережно уложил рубин в тайник, оборудованный в стене за директорским креслом. Пусть пока полежит в действительно надежном месте.

Как тихо в Хогвартсе... Мирная тишина навевает сон, но человеку не спится. Невеселые мысли бродят в усталом мозгу и не дают покоя.

Сегодня он впервые сорвался за... сколько лет? Уже не вспомнить. Неужели и впрямь стал сдавать? Хорошо хоть это был Северус. При нем не так стыдно. Он понимает.

Северус. Последняя опора. Уготована ли ему та же участь, что и остальным? Старик оглянулся... Он знал, что кабинет пуст, но они все равно здесь. Они неизменно тут, с ним — дети, которым навсегда осталось по двадцать. Их суд ждет его, и приговор известен ему заранее. Но чтобы иметь право хотя бы взглянуть им в глаза, он должен идти до конца. Нельзя умыть руки и отойти в сторону, сослаться на возраст и усталость. Нельзя совершить еще одну ошибку, как тогда, с Томом. Нельзя колебаться и медлить, как с Гриндевальдом. Северус... не ты один знаешь, что такое «должен».

Феникс, вспыхнув солнечным лучом в полумраке кабинета, перелетел на плечо Альбуса. Фоукс, дружище, если б можно было по твоему примеру сгореть и возродится и начать заново жизнь — без утрат, без горьких заблуждений и крови на руках. Кого молить о помощи и прощении? Он изверился во всех богах, да и верил ли когда-нибудь? Наверное, только в детстве.

Скорей бы утро... Ночи что-то слишком длинны, а ведь еще только август. Эх, Фоукс, твои слезы целебны, а слезы старика не лечат даже его собственную душу.

Мудрая птица склоняет голову. Они долго сидят молча.

* * *

На любой вопрос существует свой ответ. Обязан существовать. Вопрос без ответа бессмыслен, как замок без ключа. Северус механически отхлебнул из чашки и поморщился: чай давно остыл, пока он бился над замком, ключ от которого сейчас мирно спал (хотелось верить) в своем доме в Ньюарке.

По-хорошему, следует дождаться приезда Квиринуса в Хогвартс и тогда уже во всем разбираться. Но загадки, которые предложил Дамблдор, не желали ждать.

В справочниках об ауре волшебников информации нашлось немного. Не оттого, что была засекречена, а потому что предмет давным-давно изучен и ни для кого кроме отдела Тайн интереса не представлял. Да и те занимались исключительно прикладной стороной явления.

Магия, будучи энергией особого рода, испускает определенное излучение, образующее ауру. Невооруженным глазом ее не видно, но есть заклинания, помогающие ее обнаружить. Рисунок и цвет ауры индивидуальны, она проявляется у волшебника при рождении и остается некоторое время на месте его смерти. С возрастом или из-за болезни может немного тускнеть и менять оттенки. Всё. Ни о каких серых тенях ни слова. А между тем ее появление удивило даже Дамблдора.

— Господин Барон, а вы можете видеть ауру волшебников?

Северус спросил наугад, по привычке использовать все доступные источники сведений, но тут же сообразил, что может узнать гораздо больше. Ведь привидения наверняка видят мир не так, как живые люди.

— Вообще-то я только ее и вижу, — лениво ответил призрак. Он лежал на диване и делал вид, что дремлет. — Обычные человеческие цвета мне недоступны, я не могу сказать, например, какого цвета на тебе мантия или чашка на столе. Все вокруг бесцветное... Помнишь, когда меня измазали магической краской для лопат? Такая яркая зеленая вспышка среди серого. Именно потому, что та краска была волшебной. А ваши ауры выглядят, как... — Барон приподнялся на локте и посмотрел на Северуса, очевидно, пытаясь поточнее передать свои ощущения. — Хм, как будто Пивз прижал каждого из вас к стенке и обвел по краю чем под руку попалось. Особо не старался, получилось вкривь и вкось. Но зато все разные. У тебя, например, линия вышла ближе к красному. Как углями присыпано.

— А у Квиринуса?

— Мел и немного золотой пыли.

— А серый цвет в его ауре был? — Северус описал Барону то, что наблюдал в кабинете директора. Привидение задумалось.

— Серый — это значит никакой. Так у одних инферналов бывает... Ладно, пойду прогуляюсь. Спокойной ночи.

* * *

Тусклая электрическая лампочка, висящая на длинном шнуре, покачивалась от сквозняка, гулявшего в развалинах древнего строения⁽²⁾. Завал, случившийся месяц назад, разобрали, раскопки продолжились, но сейчас на месте работ было безлюдно: весь археологический лагерь мирно спал. Остатки стен чернели на фоне затянутого облаками неба, в сохранившихся узких переходах клубился мрак.

Чья-то собака в лагере сонно взлаяла раза два и умолкла. Ветер шелестел высохшей травой и это был единственный звук, нарушавший ночную тишину. Лампочка затрещала, вспыхнула напоследок и погасла.

Но темнота продержалась недолго: в то же мгновение из стены выплыла полупрозрачная человеческая фигура. Призрак остановился, точно раздумывал, в какую сторону направиться. Затем потек по ближайшему проходу, то и дело замедляя свое движение. Скрылся, показался вновь, мелькнул в оконном проеме, опять пропал и возник уже в подземелье. Здесь он задержался. Что-то насторожило его, он даже потянулся к рукояти меча, висевшего на поясе, но скоро успокоился, покачал головой, как это сделал бы удрученный чем-нибудь человек, и растворился в сводчатой черноте.

* * *

— Прекрати немедленно, Пивз! Слышишь? Хватит безобразничать!

Моргана сердилась, топала ногами, но тщетно: полтергейст, не обращая на нее внимания и высунув от усердия кончик языка, методично запихивал в чернильницу декана дохлых мух. От этого занятия его отвлекло появление в кабинете Кровавого Барона.

— Ну как? — Пивз на всякий случай спрятал чернильницу за спину.

— В Даффусе никого нет. Все привидения покинули замок. Твои подозрения оправдались.

Пивз вполголоса выругался и, вытащив из-за спины чернильницу, досадливо отставил ее в сторону. Барон молча опустился в любимое кресло.

— Слушай, но ведь мы же предупреждали Квиринуса, чтобы он был начеку! И Северус предупреждал... Вот ведь жопа какая начинается, а!

— Значит, плохо предупреждали, — хмуро бросил Барон.

— Ты ему скажешь? — с несвойственной ей робостью спросила Моргана. Призрак ответил не сразу.

— Скажу. Хотя он непременно самолично захочет убедиться, что это Реддл. Да, никаких сомнений... Серая аура во всем Хогвартсе была только у него.

1) В книге и в фильме Философский камень выглядит как прозрачный красный булыжник. Это в корне неверно: достаточно немного погуглить, чтобы узнать, что Философский камень представлял собой порошок либо жидкость. МакГонагалл и Дамблдор, будучи людьми образованными, это знают, поэтому используют один из алхимических терминов, которыми обозначалось данное открытие Николя Фламеля.

Вернуться к тексту

2) развалины замка Даффус, XII век. О нем вскользь упоминала Моргана в "Декане", теперь пришло время поглядеть на него поближе. Вот так он выглядит в наши дни: http://www.pichome.ru/image/mnF

Вернуться к тексту

— Ра-а-айни⁽¹⁾... Ох... Да-а...

Сивилла Трелони блаженствовала. Нет, два года назад тоже все было хорошо, но сегодня... То ли физический труд на него так подействовал, то ли удар по голове, но ее Квиринус стал неузнаваем.

Он первый попросил о встрече, осыпал ее комплиментами, признался, что страшно скучал — и вот они здесь, в маленькой гостинице на углу Косой и Лютного, на широченной двуспальной кровати в тихом номере «для романтических свиданий».

Простыня комом, подушки на полу — в самом деле соскучился! Чуть грубоват и временами будто легкий ступор на него находит, но то все мелочи, потому что хорошо, хорошо, хорошо-о-о!..

Сивилла благодарно потерлась носом о плечо лежащего рядом мужчины.

— Райни?

— М-м? — сонно откликнулся тот.

— Ты аб-со-лют-но феерический, знаешь?

Квиррелл довольно усмехнулся и заложил руки за голову, рассеянно разглядывая пухлых амурчиков на потолке. Трелони пристроилась у него на груди.

— А тебе в самом деле можно... — она хихикнула, — так активно двигаться? Голова не заболит?

— Ты даже не представляешь, что мне теперь можно, — он снисходительно посмотрел на нее. — И что я теперь могу.

— Оу, это точно!

— Я не о том, — Квиринус щелкнул пальцами и разбросанные подушки взлетели обратно на кровать. Короткое движение кистью — ваза с цветами взмыла над столом, повисела в воздухе и аккуратно опустилась на прежнее место.

— Невербальная беспалочковая! — ахнула Сивилла. — Когда ты успел этому обучиться?

Он самодовольно хмыкнул и ничего не ответил. Лишь выражение снисходительности стало совсем уж непомерным. Сивилла смутилась и отодвинулась.

— Давно хочу тебя спросить, — лениво заговорил Квиринус. — Ты в самом деле ничего не запоминаешь, когда пророчествуешь?

— Ничегошеньки, — помотала головой Трелони. — Представляешь, как обидно?

— И не пытаешься вспомнить?

— Что толку пытаться, если все равно не получится? — Сивилла пожала плечами и перекатилась на бок, кокетливо прикрыв бедра простыней. Но ее соблазняющий жест пропал даром: мужчина смотрел ей в глаза — пристально, серьезно, настойчиво.

— А если я тебе помогу?

Что-то сильно толкнуло ее в плечо, опрокинуло на спину и прижало к кровати. Руки и ноги стали словно чужие. Сивилла недоумевающе глянула на партнера, но тот не шевелился.

— Райни, я уже поняла, что ты великий волшебник. Отпусти.

— Вспоминай.

Непонятная тяжесть навалилась на грудь, стальной хваткой вцепилась в горло. Квиринус оставался неподвижен.

— Пус-сти... — Сивилла уже хрипела.

— Грядет тот, у кого хватит сил... Ну, как там дальше? — допытывался он, с неожиданным отвращением разглядывая ее побелевшее, искаженное судорогой лицо. — Вспоминай!

— Не пом...

Что-то произошло. Квиррелл вздрогнул, отвращение сменилось ужасом, и Трелони почувствовала, что давление исчезло.

— Ты с ума сошел?! — Она рывком села на кровати, потирая онемевшее горло. — Чуть не придушил!

— Сиби... уходи... — слова с трудом протискивались сквозь сжатые зубы. Он схватился за голову, сжался, как от удара. Сивилла растерянно смотрела на его худую спину, острые выступы позвоночника, впалый бугристый затылок. Пальцы, не доверяя глазам, коснулись бледной кожи, просвечивающей сквозь поредевшие пряди. Что за бред? Ведь совсем недавно под ее ладонями была густая шевелюра!

— Любимый... — губы вдруг пересохли. — Ради Мерлина, что с тобой такое?

— Прости меня, — не оборачиваясь, пробормотал он. — Со мной теперь бывает... Лучше уходи.

— Слушай, а давай купим тебе шляпу? — воскликнула Сивилла. Она не умела долго бояться или горевать. — Или нет, я придумала кое-что получше. Сядь-ка.

Квиринус с трудом поднялся. Он казался совершенно измученным, но попытался улыбнуться. У всех свои странности, ей ли не знать это? Радуясь, что ее мужчина опять прежний, Трелони кое-как замоталась в простыню, нашарила в ворохе своей одежды волшебную палочку и вытянула откуда-то длинный широкий шарф.

— Какой бы цвет придумать... А, вот! Посиди минутку смирно... Готово! Сейчас пойдем к мадам Малкин и закажем ей такую прелесть.

Она отступила на несколько шагов, любуясь своей работой: на голове Квиринуса красовался пышный фиолетовый тюрбан.

* * *

С утра пораньше Северуса разбудил домовой эльф: срочное послание из Ньюарка. «Сэр, вы сами велели немедленно сообщать о любой корреспонденции с таким обратным адресом...»

Письмо отправил Квиррелл-старший. Писал, что необходимо встретиться и просил прибыть в «Три метлы». В любое удобное время, он будет ждать там, сколько потребуется.

Снейп уже заканчивал одеваться, когда в спальне возник Барон с сообщением, что у него есть новости. Очень плохие.

— Сожалею, но не смогу их выслушать: прежде получу плохие новости от отца Квиринуса, он предложил раньше, — извиняться пришлось на ходу. — Или это очень срочное?

— С учетом того, с кем ты собираешься встретиться — пожалуй, не срочное, — загадочно ответил призрак.

В «Метлах» Гилберт Квиррелл занял любимый стол слизеринского декана: в тени лестницы, напротив входа. Этот угол будто специально выгородили для бесед с глазу на глаз. Рядом с сидящим лежал туго набитый кожаный портфель.

— Что-то случилось? — после традиционных приветствий спросил Снейп.

— Боюсь, что да, — обычно бодрый и энергичный Квиррелл-старший сейчас выглядел подавленным. — Но в двух словах не объяснишь... Я принес собой рукопись сына, ту часть, что готова к публикации. Прочтите хотя бы несколько страниц, думаю, тогда вам станет понятней, о чем пойдет речь.

Северус вытащил из портфеля увесистую пачку бумажных и пергаментных листов. Знакомый убористый почерк, знакомые имена — Салазар, Годрик, Ровена... незнакомой была рука, оставившая пометки на полях.

— Это правки Марчбенкс?

— Если бы! Квиринус начал работу над историей Хогвартса три года назад, а правки сделаны на позапрошлой неделе... им же.

Снейп недоверчиво посмотрел на Гилберта, но тот лишь печально покачал головой. Не задавая больше вопросов, принялся за первый лист.

Квиринус писал так же, как и говорил — ясно, легко и стройно. Он с ходу отметал все официальные теории возникновения Хогвартса, в нескольких абзацах убедительно доказывая их несостоятельность, и приступал к изложению собственной версии исторических событий. Северус понял, что так недолго и зачитаться, поэтому решил повнимательнее приглядеться к пометкам.

Сходство между почерками все-таки имелось: буквы так же тесно стояли в строке, сохраняли один и тот же наклон. Разница заключалась в острых углах — отчего-то писавшему на полях нравилось вытягивать гласные наподобие стрельчатых окон.

За почерком настал черед содержания замечаний и правок. Они не отличались разнообразием: поля на первом, втором, десятом листе пестрели одинаковыми надписями: «не смей писать о грязнокровках», «убрать всех предателей крови», «грязнокровки не способны творить историю» и так далее в том же духе. Северус отложил рукопись.

— Где сейчас Квиринус?

— Не знаю, — вздохнул Гилберт. — Он уже несколько дней не появляется дома. Собственно, потому мне и удалось взять его бумаги. Понимаете, я поначалу не вмешивался. Он читал мне некоторые места из своей рукописи, консультировался со мной, когда готовил доклад на конференцию. И все тогда было совершенно нормально! Странности начались позже... — Квиррелл заметно волновался. — Как-то я заглянул в библиотеку, где Квиринус обычно работает, и увидел, что он страницу за страницей что-то пишет на полях и бормочет почему-то «не надо, не надо, умоляю вас...» Заметил меня, попытался закрыть написанное... Но я все-таки успел прочитать. Я сказал ему, что такие ремарки в научной работе неприемлемы. Кроме того, оба родителя Лорейн — маглы, да и с моей стороны их тоже хватает. Райни всегда об этом знал, но никогда не стыдился своего происхождения!

— Что было дальше?

— Мы крепко повздорили и он... он ударил меня. — Гилберт сглотнул комок в горле. На осунувшемся лице резче проступили морщины в углах рта и горестная складка на лбу. — Я думал, что это последствия травмы и нервного напряжения на конференции, что ему надо всего лишь как следует отдохнуть, выспаться... Но все оказалось гораздо хуже. Он по-прежнему проводил дни в библиотеке, но писал только заметки на полях. Одно и то же, одно и то же день за днем!

Снейп перебирал страницы. Гилберт был прав: записи копировали друг друга до последней черточки. И везде все тот же острый, чуть подрагивающий в прямых линиях почерк.

— Потом он начал жечь свои заметки. Я пробовал прятать его рукопись, но он неведомым образом находил ее. Когда же я положил ее в наш сейф в городском банке, он стал угрожать мне и матери... Вы бы слышали, что он кричал!

— Довелось однажды услышать, — мрачно подтвердил Северус.

— Мне кажется, мой сын повредился в уме, — сокрушенно признался Квиррелл.— Поэтому я и настоял на нашей встрече.

— Зелья с усиленным успокоительным эффектом я могу сварить, но лучше бы вам обратиться в Мунго...

— Я к вам пришел не за зельями, Северус. — Гилберт смотрел на него с надеждой, как на единственного спасителя. — Я собираюсь просить о большой услуге... Сохраните у себя рукопись, не дайте ему погубить собственный труд! Вы человек жесткий, у вас хватит духу ему отказать.

— Хорошо, сохраню, но вы же понимаете, что это не выход.

— Ох, конечно... У меня есть связи в Мунго. Когда Квиринус вернется, мы попытаемся уговорить его пройти обследование, — неуверенно пообещал Квиррелл-старший.

Снейп молча подравнял исписанные листы в стопке и спрятал их в портфель. Смотреть на сидящего напротив не хотелось.

Милая, приветливая Лорейн, которая обожает всех угощать сдобными булочками и заваривает самый вкусный в мире чай. Всегда доброжелательный Гилберт, готовый специально ради вас откупорить заветный бочонок доброго эля. Любимый и любящий сын, гордость и радость родителей. Тихое незлобивое бытие, стремительно летящее во мрак. Сказать ли отцу, что безумие — слишком радужный прогноз, что есть причины опасаться гораздо худшего?

— Северус, большое спасибо вам, — Гилберт проводил тревожным взглядом уменьшенный портфель, исчезнувший в складках деканской мантии. — Понимаете, хуже всего то, что когда Квиринус спросит меня, где его бумаги, я не смогу не ответить... Рано или поздно он придет к вам за ними, и никто не знает, в каком он тогда будет состоянии.

— Не откладывайте визит в Мунго, Гилберт, — стараясь говорить помягче, ответил Снейп. — Насчет рукописи не беспокойтесь. И передавайте от меня поклон Лорейн.

— Берегите себя, Северус...

«Своевременное пожелание», — подумал он, уходя.

* * *

Новость от Барона не произвела оглушающего эффекта, потому что к моменту своего возвращения в Хогвартс Снейп уже все понял. Полное осознание случившегося, как ни странно, принесло спокойствие и сосредоточенность. Он лишь опустил изображением вниз колдографию с раскопок... а потом попросил привидение еще раз показать ему потайную комнату, где хранилась рукопись Салазара: с той памятной январской ночи он ни разу не бывал в этом заброшенном коридоре, но рассудил, что там, где благополучно пережил столетия один клочок пергамента, найдется место и для других.

Как хорошо, что еще длятся каникулы, и никто не мешает думать! Пусть ужасаются и горюют родители и Сивилла, а его самого всегда выручало дело. И десять лет назад, и теперь... Соберись и думай! Жизнь подкинула подлую задачу: лучший друг носит в себе злейшего врага. Убить и спасти — как совместить эти противоположности? И возможно ли такое вообще? Нет, слово «возможно» не подходит. Это надо сделать. Надо.

Пивз был допрошен с пристрастием. Забыв о проказах и хохмах, он добросовестно рассказал все, что знал об особенностях поведения духов-«блох», когда те оказываются в теле живого существа. В частности, признался, что ни разу не слышал, чтобы кому-нибудь удалось изгнать «блоху»: она обычно покидала своего «хозяина» лишь после того, как высасывала из него все жизненные силы до последней капли.

Кстати вспомнилась крыса из кошмаров Квиринуса и видения Трелони. Могло ли это существо быть реальным?

— Запросто, — подтвердил Пивз. — В разную мелочь вроде мышей и крыс дух легко пробирается, у них же мозгов почти совсем нет, они не соображают, что с ними творится. Он жил в крысе, ждал подходящего случая.

— Выходит, крыса, в которую вселился дух, подточила бревно, — сделал вывод Снейп. — Но не слишком ли сложно получается? Устраивать обвал с риском, что придавит не того, кого надо, или убьет, а не оглушит? И потом — почему из всех был выбран именно Квиррелл, полукровка сомнительного происхождения? Тогда как рядом находился чистокровный Шейфик...

А если бы так и произошло? Северус отчетливо представил себе долговязого хромого Алана с перебинтованной головой, с беспомощным страхом в глазах... Но с ним было бы проще. С чужими всегда все проще... Даже убийство? Определенно, задавать самому себе вопросы куда легче, чем отвечать на них. Он потер ладонями лицо, почувствовав вдруг, что страшно устал. А еще надо бы переговорить с Трелони...

На его счастье разыскивать предсказательницу не потребовалось: сидела в своей башне, обложившись книгами и подушками, плавая в клубах дыма от ароматических курильниц.

— Какие гости, — в хрипловатом голосе промелькнул вялый интерес. — Выпьешь?

— Не люблю херес. Огневиски есть?

— Не держу, — Сивилла завозилась в своем бумажно-тряпичном гнезде и посмотрела на вошедшего с уже явным любопытством: — Чего ж ты приперся, если не выпить?

Северус огляделся в поисках подходящего места, бесцеремонно смахнул с ближайшего кресла на пол груду пестрых лоскутов, и уселся, не обращая внимания на возмущенное ворчание хозяйки.

— Перескажи мне еще раз свое видение с крысами, темнотой и прочим. Постарайся вспомнить все, что можешь.

— И с чего вам всем моя память понадобилась? — возмутилась Трелони.

— А кому еще? — насторожился Снейп.

Сивилла рассказала, что произошло в гостинице. Он слушал, чувствуя, как новые детали дополняют почти готовую картину. Чужой почерк, чужие мысли, чужие умения... Квиринус, что же у тебя осталось своего?

— Ты знаешь, что с ним такое стряслось? — спросила Сивилла. — Он рехнулся или...

— Или, — кивнул Северус. — В нем сейчас существуют две личности.

У женщины округлились глаза.

— Это как? И кто эта... вторая личность?

— Пока не могу сказать. Но в том, что она сильнее Квиринуса, ты уже убедилась.

— И что теперь делать?

— Тебе — ничего. Ну разве что не гнать его от себя, если вдруг придет.

— Не верю своим ушам, — иронически протянула Трелони. — Не ты ли всегда шипел от досады, когда видел нас вместе?

— Скоро у меня появится предостаточно других поводов для шипения. А ты... — он запнулся, потому что предстояло выговорить слово, всегда вызывавшее у него мучительную неловкость: — ты люби его... того, прежнего Квиринуса. Хоть и не легко это будет.

После душной комнаты прорицательницы в сырой прохладе каменной галереи дышалось особенно легко. Под сводами сгущались сумерки, день подходил к концу. Но дела на сегодня не завершены. Картина еще не полна, остались вопросы без ответов. И впереди — разговор с Дамблдором, от которого будет зависеть все остальное.

Северус выдохнул и решительно направился к башне, в которой располагался кабинет директора.

1) Райни — уменьшительно-ласкательное от "Квиринус"(англ. произн. "КвирАЙнес"). Спасибо за подсказку Cheery Cherry.

Вернуться к тексту

Дамблдор слушал, не перебивая. Несколько раз в кабинете появлялись домовые эльфы с сообщениями, но он жестом отсылал их, не дав и рта раскрыть.

Когда Снейп закончил, директор долго молчал и оставался неподвижен. Лишь сухие бледные пальцы вылепили из воздуха маленькую клепсидру с голубоватой жидкостью и поставили ее заполненным конусом вниз. Узкая струйка тут же спиралью потянулась вверх.

— Итак, у Волдеморта был выбор — чистокровный или полукровка, — наконец задумчиво проговорил он. — Но он отчего-то предпочел последнего.

— Разве что предвидел, что Квиррелл вернется в школу, но мне это кажется маловероятным, — рассудил Снейп.

— Мне тоже. Думаю, в данном случае ему было все равно. Том не планировал захватывать ни тот, ни другой разум... Он собирался устроить гибель всех, кто там работал. Конечно, в первую очередь его интересовали волшебники, но и маглы тоже сгодились бы.

Северус с сомнением посмотрел на директора. Тот заметил скептицизм собеседника.

— Волдеморт, без сомнения, выдающийся волшебник, но он находился не в том положении, чтобы влиять на поступки людей. Он не мог ни знать, ни рассчитать, что именно Квиррелл первым и единственным полезет в то подземелье, но он имел все основания предполагать, что туда зайдет группа. Ведь эти ваши раскопки — мероприятие коллективное, верно? Волдеморту требовалось массовое жертвоприношение.

С такой точки зрения действия Повелителя выглядели вполне логично. За исключением одного момента...

— Зачем ему множество одновременных смертей?

— Странно слышать подобный вопрос. Или при приеме в организацию вас не посвящали в особенности методов вашего вождя?

— Их не рисковали обсуждать даже в ближнем круге, не то что с новичками, — неохотно ответил Снейп. И тут же едко заметил: — Полагаю, вы, Альбус, лучше меня осведомлены относительно этих самых методов.

— К сожалению, я узнал о них слишком поздно, — Дамблдор никак не отреагировал на сарказм. — Но не будем отвлекаться. Волдеморт не зря выбрал такое название: Упивающиеся Смертью...⁽¹⁾ Для него процесс убийства — это и наслаждение, и получение колоссального сгустка энергии. Не исключено, что таким образом он надеялся либо переместиться в какое-то отдаленное место, либо перейти на новый уровень существования, перестать быть бестелесным.

— Но затем все пошло не так, как он рассчитывал, — продолжил мысль директора Снейп. — Обвал придавил лишь одного, и то не насмерть. И Волдеморт воспользовался ситуацией, вернее, тем телом, которое попало в его распоряжение.

— Именно. Если бы Квиринус находился в сознании, ничего бы не получилось. Это вам не крыса.

В какой-то момент Северус увидел себя со стороны: сидит и спокойно рассуждает о жизни и смерти единственного близкого человека. Откуда такое равнодушие? Вот и Дамблдор поглядывает удивленно... Ну уж нет, двадцатилетний влюбленный дурак остался в прошлом и второй сцены отчаяния вы не дождетесь, господин директор. Только нового вопроса, заданного по-прежнему бесстрастным тоном.

— Почему Волдеморт не попытался завершить начатое, то есть не убил своего носителя?

— Кто знает... — покачал головой Дамблдор. — Чувство самосохранения, свойственное любому живому существу, крайне трудно преодолеть. Возможно, Волдеморт не сумел настолько подчинить себе его волю. Но для попытки ограбления банка влияния все же хватило. Вот только я пока не могу понять, зачем ему магистериум. Допустим, он ухитрился еще при жизни каким-то образом вывести или узнать формулу извлечения, но для обретения вечной молодости и телесного бессмертия нужно иметь само тело, или хотя бы его образ...

Дамблдор замолчал на полуслове и просветлевшим взглядом посмотрел на Снейпа. Тот понимающе улыбнулся.

— Хоркрукс, — почти хором произнесли оба.

Жидкость в клепсидре полностью поднялась из нижнего конуса в верхний. Директор вновь перевернул ее и не отрывая глаз от голубой спирали, заговорил, словно описывал то, что привиделось ему в переливах прозрачной сути водяных часов.

— Лет сорок тому назад Том Реддл приходил ко мне искать должности учителя ЗоТИ. Я отказал ему, и, как понял позже, напрасно. Личности такого масштаба, наделенные мощнейшим умом и лишенные нравственных ограничителей, нуждаются в хорошем присмотре... Но тогда я опасался того влияния, которое он мог бы иметь на школьников. М-да... Коротко говоря, он ушел от меня в раздражении и Филч позже доложил, что Том вместо того, чтобы сразу покинуть замок, еще какое-то время бродил по нему. Аргус встретил его на третьем этаже и практически под конвоем проводил к выходу. Я принял это за всегдашнее рвение добросовестного завхоза, но теперь почти уверен, что он встревожился не зря. Том очевидно что-то спрятал в Хогвартсе и, скорее всего, это хоркрукс. Может быть, тот самый, что заключен в диадему Ровены.

— Полагаете, она хранится в Тайной Комнате?

— Вряд ли... С чего бы тогда Тому понадобилось подниматься из подземелий на третий этаж, рискуя нарваться на того же Филча? Скорее всего, речь идет о Выручай-Комнате.

Снейп тихо присвистнул. Ему однажды довелось попасть в эту непредсказуемую часть замка и он хорошо запомнил горы всевозможной рухляди, громоздящиеся в полном беспорядке и уходящие куда-то в темноту невидимого потолка. Найти там маленький серебряный обруч, не будучи даже уверенным, что нужен именно он?

— Все приходит к тому, кто умеет ждать, — продолжал Дамблдор, оторвавшись от созерцания клепсидры. — Очень скоро здесь сойдутся и Волдеморт, и Избранный. Момент истины наступит, когда их пути пересекутся с путями магистериума и хоркрукса.

— Положим, пути учителя ЗоТИ и первокурсника закономерно будут пересекаться минимум раз в день, — Снейп терпеть не мог, когда директор начинал строить высокопарные фразы. Он знал, что старик умеет говорить четко и коротко, но отчего-то временами предпочитает изъясняться, как герой старинных романов. — Выходит, остается им подкинуть магистериум, а к хоркруксу они сами подберутся?

— И мы ничего не узнаем ни о нынешней сущности Тома, ни о причине его тяги к Гарри, — парировал Дамблдор, оставив свой возвышенный тон. — Но кое в чем вы правы: магистериум им действительно подкинем. Как наживку для рыбы. Тома к нему поведет жажда вернуть телесный облик, Гарри — обычное любопытство и желание поглубже влезть в тайну. Это вылитый отец, не сомневаюсь... И хватит морщиться. Я не требую от вас, чтобы вы обожали мальчика. Достаточно того, чтобы вы выполняли свои обязательства по отношению к нему.

— Ладно, — проворчал Снейп. — Выполню. Сейчас меня больше интересует другой вопрос: как вести себя с Квирреллом, когда он появится?

— Как ни в чем не бывало. У нас перед ним преимущество: нам известно о том, кто вторгся в его разум, но он о нашем знании не ведает. Надо максимально долго сохранять в нем эту уверенность.

Северус с усилием вернул на лицо маску деловитой заинтересованности. Предстояло получить ответ на самые мучительные и важные вопросы.

— Есть ли возможность избавить его от Волдеморта?

— Нет, — спокойно ответил директор. — Добровольно он Квиррелла не покинет, а способы изгнания духов такого рода подразумевают неизбежное разрушение телесной оболочки носителя. Но даже в случае добровольного исхода... не знаю, правда, какие обстоятельства могут к этому привести... — Дамблдор прямо взглянул в глаза собеседника: — Ваш друг обречен, Северус. Он или погибнет, или превратится в овощ, как после поцелуя дементора.

Повисла пауза. Один молчал, как казалось, невозмутимо, другой угрюмо глядел исподлобья.

— Скажите... о Лили вы рассуждали так же хладнокровно?

— Война не делит своих солдат на мужчин и женщин, на старых и молодых, — слова падали, будто глыбы льда. — Скорблю по ним? Да. Раскаиваюсь? Нет. Повторяю еще раз: это война.

— Но сейчас же не война! — сдерживаться удавалось с трудом.

— Пока еще не война, — Дамблдор выделил голосом это «пока еще». — Но необходимые и неизбежные жертвы случаются и в мирное время. Хорошо еще, что у нас есть выбор: мальчик или взрослый. Поверьте, мне жаль, но колебаниям тут не место.

Приговор вынесен и обжалованию не подлежит. От чувства жгучего бессилия хотелось выть в голос.

— Вы утверждаете, что разрушение телесной оболочки неизбежно... Значит ли это, что кто-то уже пытался провести изгнание и потерпел неудачу? — Северус почти не верил в то, что говорил, но легко сдаваться он не собирался. — А если переосмыслить его опыт? Вдруг он ошибся?

Чем сильнее раскалялся негодованием один, тем холоднее делался другой.

— Попросите у мадам Пинс труды экзорцистов, начиная с античных. Они все есть в открытом доступе. Может быть, найдете что-нибудь.

— Есть еще один выход... Что если предложить Волдеморту другое тело?

— Уж не себя ли имеете в виду? — иронически прищурился директор. — Приберегите самопожертвование для более серьезного дела, Северус. Кроме того, ваш бывший господин вовсе не такой дурак, чтобы менять удобную личину обаятельного и безвредного учителя на всегда подозрительного бывшего Пожирателя. У вас скоро появится возможность убедиться в этом лично — вы ведь непременно потренируетесь в легиллименции на своем приятеле, верно? И, кстати, никто не говорит о немедленной гибели Квиррелла: напротив, до определенного времени он нужен нам живым и здравствующим.

— Станете изучать его, будто диковинного зверя? — неприязненно проронил Северус.

— Нам надо понять мотивы Тома Реддла. А для этого нужно, чтобы он ощущал себя в относительной безопасности. — Дамблдор встал, давая понять, что совещание окончено. — Послезавтра прибывают преподаватели, Квиррелл должен быть в их числе. Встретите его, поговорите... Потом доложите о своих наблюдениях.

— Я для вас бессменный шпион...

— Не стройте из себя оскорбленную добродетель. Шпионом вы стали значительно раньше своего перехода на службу в Хогвартс. И в качестве доброго совета напоследок: избегайте в дальнейшем любых личных отношений. Привязанность к кому-либо — непозволительная роскошь в нашем деле.

* * *

Мадам Пинс быстро нашла в каталоге все необходимые книги. Ах, если бы пергамент можно было пытать! Северус не остановился бы перед хорошим «Круцио» для каждого из фолиантов, да и авторам бы досталось. Ленивые, равнодушные, высокомерные бездари! В один голос заявляющие, что лишь мелкие и слабые духи могут быть изгнаны без вреда для носящего их, а могучие и особо зловредные оставляют после себя человеческие развалины.⁽²⁾ И нигде ни слова о любой, пусть малейшей, но попытке спасти жертву!

Северус в ярости захлопнул последний том. Библиотекарь осуждающе покосилась на него, но ему было не до сердитых взглядов. Ощущение тошного бессилия, возникшее еще в кабинете Дамблдора, не оставляло его. Впервые в жизни он не знал, что делать.

* * *

С недавнего времени Пивз нашел себе новое развлечение: он подкарауливал слизеринского декана у входа в кабинет и выливал на него то, что удавалось стянуть у эльфов или Филча: кастрюлю компота, ведро белил или банку сиропа. Хозяин кабинета поначалу ругался, затем попробовал кидаться заклинаниями, но быстро обнаружил, что лучшая тактика — отплатить полтергейсту той же монетой. В результате Пивз однажды целый день летал весь покрытый жидкой позолотой, а в другой раз вдруг оказался голым, потому что от одного из Северусовых зелий на нем сделалась невидимой вся одежда. На сегодня хулиган с самого утра заготовил бочонок прокисшего пива и устроился над дверным проемом в ожидании прихода человека.

Скрипнула дверь... Мощный вонючий поток окатил декана с головы до ног. Пивз замер в предвкушении игры, но облитый всего лишь бросил вполголоса «Эванеско» и, не обращая на удивленного полтергейста никакого внимания, уныло побрел к своему столу.

— Ау, парень, я тут, — на всякий случай позвал Пивз. Ответа не последовало.

Кровавый Барон, обычно исполнявший в их играх роль арбитра, знАком велел ему помолчать и подплыл ближе.

— Вот скажите мне, долгосуществующие и все повидавшие, — не дожидаясь его вопроса, глухо заговорил Снейп, — Почему лучшие гибнут первыми? Почему они вообще гибнут, а разные... расчетливые и невозмутимые живут себе и живут? Наверное, я круглый дурак, потому что до сих пор так и не понимаю этого.

— Северус, что случилось? — осторожно спросил призрак. Пивз отставил бочонок и спрыгнул с притолоки на стол. Моргана, уже которую неделю корпевшая над сложной вышивкой, отложила свою работу. И человеку отчего-то стало чуть легче на душе.

Когда он окончил пересказ беседы с Дамблдором, Пивз решительно заявил, что немедленно берет ведро самых густых помоев и отправляется в кабинет директора.

— Это не поможет, — вздохнул Снейп. — Да и не в директоре дело...

— Честно тебе скажу, за тысячу лет в Хогвартсе не случалось ничего подобного, — Барон был необычайно серьезен. — И дело Квиринуса действительно дрянь. Но, знаешь, весь мой многовековой опыт говорит о том, что живые, в отличие от нас, умеют выкручиваться из самых безнадежных ситуаций. Ты жив, Квиринус жив, а значит, еще рано паниковать. Думаю, надо дождаться его приезда и затем уже действовать по обстоятельствам.

— Так я оболью директора? — уточнил Пивз.

— Если потребуется — обольешь, — отрезала Моргана. — Но пока еще рано.

— Лучше выясни, где он прячет магистериум, — посоветовал Барон.

Пивз в предвкушении потер руки и штопором ввинтился в потолок.

1) Оригинальное название Death Eater адекватно перевести на русский трудно. В «Господине декане» и в данном тексте я ориентируюсь на росмэновский перевод, где они названы Пожирателями. Но в контексте слов Дамблдора уместнее второй вариант — Упивающиеся. Честное слово, уж лучше бы Роулинг взяла тот вариант, который упоминала в интервью — Вальпургиевы рыцари. Не было бы тогда всех этих ПСов и УПСов, да и смысл самой волдемортовской компашки стал понятнее бы.

Вернуться к тексту

2) Вообще-то опытный экзорцист успешно изгоняет беса и пациент после всего остается жив-здоров. Но у нас же особо тяжелый случай — не бес, а Волдеморт.

Вернуться к тексту

Зона аппарации располагалась недалеко от ворот Хогвартса. В обычные дни тут было пустынно, но сегодня на площадке то и дело возникали фигуры в мантиях: преподаватели возвращались на работу. Они раскланивались — более или менее любезно — друг с другом и шли к замку. Непременно бросив перед тем заинтересованный взгляд на одного из своих коллег, который отчего-то не торопился покидать пыльный, испещренный следами пятачок земли.

Квиррелл прибыл одновременно с Флитвиком и Синистрой. Снейп услышал знакомый голос еще до того, как на площадке появился говорящий.

— Профессор Флитвик, не могу описать словами, до чего рад вновь вас видеть! Знаете, ваши уроки до сих пор вспоминаю с большим удовольствием. Аврора! Вас не зря назвали в честь богини утренней зари! Годы идут, а вы все так же свежи и прекрасны!

Декан Рэйвенкло и преподавательница астрономии смущенно улыбались, а будущий учитель ЗоТИ, затесавшись между ними, продолжал сыпать комплиментами. Широкий фиолетовый тюрбан делал его похожим на странный оживший гриб.

— Северус! — не меняя интонации, воскликнул Квиррелл при виде друга. — Ты все такой же хмурый! Ну как можно грустить в такой чудесный день!

Он как будто позабыл о своих спутниках и теперь быстрым упругим шагом направлялся к краю зоны аппарации, где неподвижно стоял Снейп и пристально смотрел на него.

— Зачем ты намотал на голову шарф?

— Тебе не нравится? — белозубая улыбка сияла весельем. — А Сивилла находит, что мне очень идет!

Искрилась улыбка, благородно лоснился дорогой темно-серый шелк мантии, светилось здоровьем еще недавно изможденное лицо, и блестели глаза — как лучший голубой фарфор.

...У мадам Розмерты за стойкой есть заветная полка. Там между бутылочками с особо редкими настойками красуются расписные фигурки — крохотные пастушки, трубочисты, дамы и кавалеры. Северус сейчас очень отчетливо увидел, как одна из статуэток покидает полку, вырастает до человеческих размеров и стоит перед ним, о чем-то праздно болтая. Нарядная, чужая... мертвая.

— Я рад, что твое заикание прошло, — с усилием отгоняя морок, проговорил он.

— З-заикание? — гладкая поверхность дрогнула, изогнулась кривым зеркалом. — О-о-отнюдь! М-мы п-п-пвеселимся, С-северус! О, к-как п-повеселимся!

— Зачем это тебе?

Зеркало замерло, холодно посверкивая острой кромкой стекла.

— Со временем узнаешь, Северус. Пойдем в замок. Вечером загляну к тебе, не возражаешь?

* * *

Пивз из разведки вернулся только утром и выглядел озадаченным.

— Защиту старик ставит матерую, не пролезешь... Ну да мы тоже не палкой деланы. Короче, за директорским креслом хитрый шкафчик, — рассказывал он Барону и Моргане. — В шкафчике красная каменюка, этот ваш магистериум. Но не один, а два! Первый теплый, а второй просто светится, но холодный.

— Директор создал копию, — догадался призрак. — Но с какой целью?

Их разговор был прерван появлением декана. Пивз пересказал ему то, что узнал.

— Ничего удивительного, — пожал плечами Снейп, которого в данный момент Философский камень беспокоил меньше всего. — Дамблдор не станет рисковать оригиналом в своей игре, и я с ним тут полностью согласен.

— Ты встретил Квиринуса? — подалась вперед Моргана. — Как он?

— Как фальшивый магистериум.

Волшебница растерянно заморгала, а декан сел за рабочий стол и углубился в чтение списка своих студентов. Трое его собеседников терпеливо ждали, когда ему надоест изображать занятость текущими делами. Северус не выдержал и отшвырнул пергамент, который только что изучал столь внимательно.

— Ну чего вы все от меня хотите?! — он почти кричал. — Чтобы я на раз-два забрался в его мозги и сходу выяснил, что там происходит?! Хотя все и так яснее ясного...

— Оставьте нас вдвоем, — распорядился Барон.

Моргана бросила на Северуса сочувствующий взгляд и ушла куда-то в запортретную темноту. Пивз растворился в воздухе. Призрак подождал немного, точно опасался, что они вернутся, а затем негромко заметил:

— А ты, кажется, боишься.

Кто-нибудь другой дорого бы заплатил за подобные подозрения, но слизеринский призрак уже давно получил безоговорочное право высказывать своему человеку все, что думает. Поэтому человек не выхватил палочку и не разразился заклинаниями пополам с ругательствами, а лишь опустил голову в стыде.

— Боюсь. Я ведь знаю, КОГО встречу при попытке легиллименции.

— Но ты все равно сделаешь это? — Белые пятна вместо глаз мешали прочесть выражение полупрозрачного лица, а тон был удивительно ровным.

— Любил ты своего господина или ненавидел, но ты обязан его разыскать, — охрипшим голосом процитировал Северус недавние слова привидения. — Я должен явиться перед Повелителем и... — он замолчал, кривя рот в гримасе не то боли, не то ненависти.

Из костлявого кулака, до дрожи сжавшегося на столе, показалась алая капля.

* * *

— Господин директор, тесновата комнатка-то для Пушка, — Хагрид ворочался в небольшом сводчатом помещении, стараясь не угодить ногой в круглый люк, зачем-то проделанный в каменном полу.

— Ну, он все-таки пониже тебя, — улыбнулся Дамблдор.

— А кормить и убирать за ним кто будет?

— Едва ли он подпустит к себе кого-то кроме своего хозяина.

— Это да, — расплылся в польщенной улыбке великан. — И когда мне его приводить?

— Встретишь учеников и можешь отправляться за ним. Только проведи его через ту потайную дверь, которую я тебе вчера показал.

Хагрид посерьезнел. Еще бы! Директор так доверяет ему. Месяц назад поручил забрать из хранилища в банке жутко ценную вещь. Развернуть грубую оберточную бумагу Рубеус не решился, но сквозь нее прощупывалось что-то твердое, гладкое и приятно теплое. Так и не научившийся толком колдовать, он благоговел перед любым волшебством, а тут не что-нибудь, а сам Философский камень! И вот теперь новое свидетельство того, как высоко ценит профессор Дамблдор его, Хагрида, помощь: с ним лично оговаривает все детали охраны той самой вещи! Уж будьте покойны, профессор, ни Хагрид, ни Пушок не подкачают!

— Не сомневаюсь, — кивнул в ответ на прочувствованную тираду Дамблдор. Он взмахнул палочкой, и на зияющее отверстие опустилась массивная деревянная крышка.— Постарайся, чтобы Пушок почаще сидел именно здесь. И, конечно, держи все в секрете.

— А что, камень уже там? — замирая от причастности к великой тайне, спросил Хагрид.

— Как только приведешь собаку, он там появится.

Великан согнулся чуть не вдвое, покидая будущее пристанище трехголового пса. Дамблдор прошел следом и оба поспешили каждый в свою строну: первый — к выходу из замка, второй — в свой кабинет.

— Помона, у меня для вас хорошая новость. Помнится, в конце прошлого учебного года вы жаловались, что Филч занял у вас часть подземелий и вам негде выращивать Дьявольские силки и другие тенелюбивые растения?

Декан Хаффлпаффа, не привыкшая к тому, что директор легко идет на уступки, сдержанно ответила, что, мол, действительно, затяжной конфликт между ней и завхозом имел место и она в результате осталась без подземных оранжерей.

— В вашем распоряжении весь этаж под Восточным крылом, — сообщил Дамблдор. — Можете приступать к высадке хоть сейчас.

— Большое спасибо, Альбус! — просияла Спраут. — У меня как раз готова рассада силков.

Дождавшись, пока стихнут ее шаги на лестнице, Дамблдор удовлетворенно выдохнул, как хорошо поработавший человек. С Хагридом дело улажено, а теперь и Помона все выполнит в лучшем виде. МакГонагалл не станет задавать лишних вопросов, но для Флитвика предстоит подыскать достаточно убедительную причину. Или обойтись без него? Нет, чем больше препятствий на пути к цели, тем она заманчивей. И, конечно же, надо подключить к делу нового учителя ЗоТИ: интересно, какие преграды он соорудит для себя самого? А Северуса оставим напоследок, благо, для него Альбусу не потребуется выдумывать никаких поводов: зельевару всего лишь будет предложено составить задачку попроще, для первокурсников. Он, по своему обыкновению, загнет что-нибудь совершенно мозголомное, но упростить никогда не поздно. Главное, чтобы у Гарри не пропал азарт. Директор внутренне усмехнулся: ну что ж, начинается новая игра. Большая игра.

* * *

Ветер легко колыхал гардину на приоткрытом окне, через которое в комнату заглядывало полуденное солнце. На полу в беспорядке валялась одежда.

— Сними его.

— Не-а. Он мне нравится.

— Мне тоже, но в одном тюрбане и больше ни в чем ты выглядишь глупо.

— Смотри не на тюрбан, а ниже, — предложил Квиринус, подталкивая Сивиллу к дивану. — Лично мне нет дела, что у тебя на голове.

— А мне — есть! — хохотнула полуголая Сивилла и, выудив откуда-то волшебную палочку, быстро выкрикнула: — Вингардиум Левиоса!

Фиолетовый шарф взвился в воздух. Женщина испуганно охнула: гладкая здоровая кожа висков и лба под тюрбаном переходила в синюшно-бледную, испещренную зеленоватыми пятнами. И ни следа волос не было на этом шишковатом, уродливо разросшемся черепе, лишь кое-где виднелся редкий пух, похожий на белесые шерстинки плесени. По комнате пополз тошнотворный запах.

— Что... что это? — помертвевшими губами прошептала она.

— Дура, — скривился Квиррелл, движением руки возвращая свою защиту на место. — Ступефай!

Развлекаться с неподвижной Сивиллой оказалось не менее приятно. Он не спеша оделся и уже уходя бросил через плечо:

— Обливиэйт.

* * *

Р-раз — и в стену. Два — свеситься с потолка высоко над головами. Три — прорасти грибом прямо из-под ног Филча, чтобы тот отпрыгнул кузнечиком в сторону. Четыре — со свистом пролететь по коридору, заставляя ковровые дорожки идти волнами от сквозняка. Пять, шесть, семь — нет для Пивза в Хогвартсе запертых дверей и запретных комнат! До чего ж здорово носиться по замку, вновь ожившему после летнего безлюдья!

Шумный дух вломился в пустующие апартаменты в жилом крыле второго этажа. Так и есть: двухлетняя пыль убрана, мебель расставлена, занавеси повешены... Прежний хозяин вернулся.

Пивз разогнался было к просторному дивану, подушки которого так и напрашивались на хороший пинок, но чья-то цепкая твердая рука поймала его в полете.

— Стоять, тварь, — почти ласково сказали за спиной. — Скоро ты забудешь сюда дорогу.

Безжалостная сила скрутила Пивза жгутом и швырнула об стену. Он повис на крюке от светильника и смог наконец разглядеть того, кто так легко с ним расправился.

Разглядел и прицельным плевком угодил точно на носок начищенного ботинка.

— Блоха ты вонючая, поганая...

— Умолкни.

Губы слиплись намертво, и язык стал свинцовым. Никто не знает, каким предстает мир в глазах полтергейста, но Пивз в тот момент отчетливо видел мутный грязно-серый человеческий силуэт, ожившей тенью колыхавшийся за плечами знакомого волшебника. «Гони его, Квиринус!» — хотел закричать шумный дух, но из глотки вырвалось одно неразборчивое мычание.

— Прикончить тебя или оставить пока? — издевательски протянул тот, кто когда-то был Квиринусом. Невидимые клещи вцепились в горло, Пивз задохнулся, рванулся изо всех сил и, сбрасывая с себя остатки чужих заклинаний, шарахнулся сквозь камень в спасительную темноту коридора, а оттуда прямиком вниз — в подземелье.

* * *

Семь часов вечера. Все текущие деканские дела давно переделаны. Надо бы поужинать, но кусок не лезет в горло. Часы в углу тикают оглушительно, как он не замечал этого раньше?

Северус встал из-за стола и повалился на диван. Собраться. Сосредоточиться. Скоро придет друг.

Друг... Что было раньше в этом слове? Доверие. Что осталось ныне? Ложь. И все? Нет, не все, конечно, не все, не может такого быть, личность не исчезает бесследно... Память, гаденько ухмыляясь, подсунула гладкое лицо фарфоровой куклы. А затем — без паузы — перекошенную от ужаса физиономию Пивза. Да уж, насмерть перепуганный полтергейст — такое не каждый день видишь...

— К нему гости, а он разлегся, — насмешливо донеслось от камина. — Спишь, что ли?

Северус вскочил, раздосадованный тем, что его застали врасплох. Хотя еще месяц назад он и не подумал бы досадовать и тем более вставать... Но теперь не время для воспоминаний.

— Не сплю, так, устал немного.

Квиринус вальяжно прошелся по кабинету, небрежно кивнул Моргане и уселся в кресло у стола.

— Я только что от деда. Ты знаешь, какую штуку он затеял? — и не дожидаясь ответа, продолжил с коротким смешком: — Решил устроить цепь ловушек на пути к магистериуму, который теперь хранится в Хогвартсе! Нет, он определенно выжил из ума на старости лет.

— Какое отношение к всему этому имеешь ты? — оборвал его веселье Снейп.

— Самое прямое. Директор попросил меня придумать какое-нибудь препятствие. Хранилище располагается в Восточном крыле, и я сразу вспомнил, что где-то там есть вход в подземный Хогвартс. Выманить оттуда тролля для меня — пара пустяков. Директор был в восторге!

— Ты способен подчинить себе тролля? Я вижу, ты далеко продвинулся в Темных Искусствах.

— Без сомнения, — снисходительно проронил Квиррелл. — И подчинить себе могу не только тролля... Кстати, отдай мою рукопись. Отец наконец-то признался, что она у тебя.

От слов «наконец-то признался» тянуло кровяным духом.

— А что, директор тебе одному доверил такую важную тайну? — Северус сделал вид, что не расслышал конец фразы.

— Ты тоже в курсе, насколько могу судить... Впрочем, меня это не интересует. Северус, мне нужна рукопись.

— Ты не получишь ее.

Ему показалось или в самом деле фарфоровый взгляд на мгновение обрел осмысленность и сквозь муку, страх и отчаяние промелькнула в нем благодарность?

— Отдай. Мои. Бумаги.

Металл скрежещет по стеклу. Самый мерзкий звук в мире.

— Нет.

— Вот как...

Раскаленные иглы чужих зрачков впились в мозг, сердце застряло в горле, легкие сжались, не в силах втянуть воздух. Только бы не закричать... Упереться, уцепиться зубами за край сознания, чудовищным усилием приостановить волну чужой воли, уже готовую захлестнуть с головой, и дюйм за дюймом выталкивать ее из себя, сопротивляться, с хрустом выдирая проклятые иглы и посылая их назад — уже как свои!

Лицо напротив исказилось, потекло расплавленным стеклом, мир раскалился добела, вспыхнул и схлопнулся в черное ничто.

Темнота. Зримая, осязаемая, слышимая. Легиллименция не лишает мага собственного «я», но его, северусово «я» сейчас намертво запуталось в вате темноты, и не было в ней ни верха, ни низа, ни начала, ни конца.

Шепот, шуршание, шелест... Возник откуда-то, растет, делается отчетливей... Это смех! Сухой, как книжная пыль, безжизненный, как перестук костей, он ближе и ближе:

— С-с-северус-с-с!... — вырастает из него мертвящий призыв. — С-с-северус!

Нечем ответить, нечем дышать — все засыпал, погреб под собой иссушенный смех. Тьма наваливается, душит толстым одеялом, уже и смех остался по другую его сторону...

— Эй, Снейпочгук Большой Змей, — в клочья разрывая мрак, ворвался в тишину веселый молодой голос. — Одним махом семь троллей побивахом!⁽¹⁾

Тьма зашлась злобным шипением, заглушила его, но поздно, вдох сделан и сейчас главное не останавливаться, кромсать и крошить ее, выбираясь за эхом голоса вверх, к свету, к себе самому!

Липкий холодный пот струйками стекал по спине. Северус задыхался, без сил привалившись к спинке дивана.

— Ты ведь все равно сдашься, — равнодушно проговорил сидящий напротив. — Зря упрямишься.

Снейп устало закрыл глаза. Как ушел гость, он не слышал.

1) Отсылка к главе «Иные» фика «Господин декан». Там Квиррелл в шутку дает Снейпу эти прозвища.

Вернуться к тексту

В дверь кабинета робко постучали. Мадам Помфри удивилась: школьников в Хогвартсе еще нет, ее подруга Помона Спраут заходит без стука, а больше никому в Больничном крыле делать вроде бы и нечего, мелкие недомогания взрослые маги в состоянии излечить самостоятельно.

— Войдите, — громко пригласила она, откладывая в сторону медицинский журнал, который до этого читала.

Дверь приоткрылась, и в кабинет, неуверенно переставляя ноги и придерживаясь за стену вошла Сивилла Трелони. Обычно веселая и шумная, сейчас она больше всего походила на испуганную больную мышь.

— Сиби?! Что случилось? — Помфри подхватила визитершу под локоть и вовремя: та едва не падала. — Садись.

— Мне лучше стоять... или лечь, — слабым голосом откликнулась Трелони.

Поппи удобнее перехватила ее под руку и нечаянно потянула на себя широкий рукав. Он скользнул вверх, обнажив на тонком запястье сизо-фиолетовые продолговатые синяки.

— Откуда это?

— Не знаю... — доковыляв до кушетки, Сивилла неуклюже, боком опустилась на нее и подняла на целительницу заплаканные глаза: — Со мной что-то случилось, но я не помню, что! И очень болит... — она приподнялась и что-то коротко прошептала ей на ухо. Та нахмурилась, заперла дверь и попросила пациентку перевернуться на живот.

Несколько минут спустя помрачневшая Помфри слушала Сивиллу, которая без сил вытянулась на спине. По ее словам выходило, что вчерашний день она провела вполне мирно: читала, потом прибиралась в комнатах, затем спустилась на обед в Главный зал, там встретилась с Квиринусом... Дальше в воспоминаниях прорицательницы зиял провал до самого сегодняшнего утра, которое началось для нее с сильной боли во всем теле и загадочных синяков на руках.

За годы работы школьным медиком Поппи повидала всякое, приходилось сталкиваться и с последствиями «Обливиэйта». И всегда этим заклинанием маскировали самые гнусные дела.

— Сегодня сделаю свечи с лекарством, они должны помочь. К вечеру передам тебе с домовиком. Сиби... конечно, это не мое дело, но лучше бы тебе с ним не встречаться какое-то время. А если он станет преследовать тебя, пригрози рассказать обо всем Дамблдору.

Трелони медленно повозила головой по подушке.

— Я не верю, что это он... Он никогда не был грубым. Он не мог со мной так поступить!

— Людям свойственно меняться, — печально заметила Помфри. — И далеко не всегда в лучшую сторону.

Сивилла попыталась что-то ответить, но слезы душили ее. Целительница вздохнула и отправилась за успокоительным.

Давно махнувшая рукой на личную жизнь, хозяйка Больничного крыла воспринимала Хогвартс как родной дом, а его обитатели заменили ей семью. К детям она относилась по-доброму, но не привязывалась, их было слишком много. Другое дело учителя: душевная подруга Помона, милейший Филиус, суховатая, но вполне дружелюбная Минерва, приятельницы Аврора и Септима... Отдельное место в сердце Поппи занимала молодежь — Трелони, Квиррелл и Снейп. Первых двух они с Помоной уже давно мысленно поженили и все никак не могли дождаться, когда мечты воплотятся в реальность. Последнего тоже пытались пристроить под женское крылышко, но без успеха. Как бы то ни было, дела этой троицы очень живо интересовали Помфри. Именно поэтому ее так расстроило то, что случилось с Сивиллой. Не зря опытному глазу колдомедика при первом же взгляде на Квиринуса показалось, что с ним что-то не так. Вот и доказательство! Но прежде чем вызвать его на серьезную беседу, Помфри решила поделиться своими сомнениями с его ближайшим другом. Уж он-то должен заметить перемены, если они в самом деле есть.

К новому учебному году аптека целительницы нуждалась в пополнении запасов Бодроперцового, Костероста и других зелий, которые расходовались быстрее всего. Предлог для визита был найден, но, к немалому огорчению Помфри, поговорить со слизеринским деканом не удалось: из-за его двери доносились голоса, там о чем-то ожесточенно спорили. Женщина прислушалась и многозначительно поджала губы: одним из спорщиков был Квиррелл.

В вестибюле замка нынешним вечером было оживленно: через два часа ожидалось прибытие Хогвартс-экспресса, затем традиционная церемония распределения и торжественный ужин. Филч во главе армии эльфов завершал последние приготовления и по привычке ворчал на преподавателей, которые, вместо того чтобы сидеть у себя или в учительской, ходили туда-сюда и мешали работать.

Поппи шла к выходу, погруженная в свои мысли, но ее отвлек случайно пойманный обрывок разговора:

— ...Не знаю, как он собирается преподавать, если начинает заикаться при малейшем волнении! Дети жестоки, его задразнят и не станут слушать.

Ну разумеется, кумушки Септима и Аврора. Возвращение в школу холостого мужчины не могло оставить их равнодушными.

— К счастью, он все такой же душка, — ворковала Вектор. — И даже шутит над своей болезнью.

Помфри подошла к учительницам.

— Извините, что вмешиваюсь, дамы. Септима, вы сказали, что он шутит над болезнью? Чем же он болен?

— Ну как же: нервное истощение на почве напряженной умственной деятельности, — охотно пояснила Аврора. — Ему целители прописали успокоительное, а оно сильно отдает чесноком, вот Квиринус и придумал, что опасается вампиров, которые якобы за ним гоняются! Он всегда был таким выдумщиком...

Помфри хотелось возразить, что за четыре десятка лет занятия медициной ей ни разу не встречалось успокоительное, пахнущее чесноком, но в последний момент она решила промолчать. Глупо трубить о своих подозрениях на весь Хогвартс. Если Дамблдор принял на работу человека, несмотря на все его странности, значит, это ему зачем-то нужно. С директором Поппи предпочитала общаться пореже и исключительно на хозяйственные темы — он в ее школьную семью не входил.

* * *

Несмотря на двойную порцию зелий, головная боль утихла лишь под утро. Осталось чувство опустошенности и потери, а против него еще не придумано снадобий. Северус знал это совершенно точно.

Обнадеживало то, что Метка никак не отозвалась на присутствие Повелителя. Видимо, он пока слишком слаб, чтобы вновь возникла нарушенная когда-то магическая связь. Если так, то ни Малфой, ни остальные еще ничего не знают. И, значит, есть шанс — пусть неопределенный еще, но принадлежащий только ему, Северусу. Шанс отомстить врагу. Убить Волдеморта!

Сегодня приезжает Гарри Поттер. Как там говорил Люциус? «Пусть растет, кабанчик наш»? Дичь подросла, охотник прибыл, да только тут чужие угодья! Директор открывает охоту на охотника — отлично, декана вполне устраивает должность первого егеря. Главное, вовремя отгонять мальчишку, чтоб не совался, куда не следует. Интересно, как его все-таки распределят? Едва ли на Слизерин, но кто знает, что творится в войлочных внутренностях Шляпы, с нее станется и такое решение...

Северус обнаружил, что старательно избегает мыслей о Квиринусе. Так, бывает, родственники неизлечимо больного тщательно уклоняются от любых тем, связанных с его болезнью. Мол, к чему обсуждать неизбежное... Разумная капитуляция, под которой, если копнуть поглубже, спрятано гаденькое «умри ты нынче, а я завтра».

С ним надо поговорить. Немедленно, пока еще есть время до приезда студентов! Снейп шагнул к камину и опоздал: из него уже выходил Квиррелл.

Сейчас он выглядел почти таким как раньше. Стерся неживой глянцевый лоск, он улыбался знакомо, как всегда, чуть виновато... Северус отступил назад, рука дернулась к спрятанной в рукаве палочке. Гость заметил его движение.

— Вчера глупо получилось, признаю, — интонации тоже были прежними, — я хочу просто поговорить.

— О чем?

Квиринус прошел мимо него к дивану, не спеша сел.

— Например, о том, как у тебя дела. Не все же тебе меня расспрашивать.

Снейп вернулся за свой стол.

— У меня все хорошо.

— Ты достиг того, чего хотел и не желаешь большего? Десять лет деканства, потом еще десять, и еще... а дальше? Станешь дожидаться, когда Дамблдор сыграет в ящик, чтобы сцепиться со старухой Минни за его место? Тебе не кажется, что ты уперся в потолок?

Какая уверенная и едкая насмешка. Говорит не сбиваясь, как по писаному. А руки подрагивают... Пальцы мечутся, скребут обивку подлокотников, будто стараются заглушить то, что слетает с языка.

— Хочешь сказать, ты свой потолок преодолел и растешь дальше?

— Да. Вчера я просил у тебя свою писанину, а сегодня она уже не нужна мне. Я не собираюсь ковыряться в прошлом. Я намерен творить будущее!

Северус опустил глаза. Лучше смотреть не в лицо, а на его руки. В отличие от своего хозяина эти дрожащие худые кисти не лгут.

— Это он подсказывает тебе подобные бредни? — к драклам предупреждения Дамблдора, после вчерашней легиллименции скрывать свое знание о Волдеморте уже не имеет смысла.

— Я сам! — Квиррелл дернулся, как от удара. — Сам! Он только помог мне освободиться...

Руки вновь засуетились и вслед за ними потерял спокойствие и он — забегал по кабинету, дрожа от возбуждения и давясь словами:

— Мы все скованы, несвободны, нас держат миллионы условностей — нормы поведения, законы, давно устаревшая мораль... Можно стать выше этого, понимаешь? Нужно стать! Северус, я всю жизнь был паинькой, уважал авторитеты, прилежно строил карьеру, старался для всех быть милым, никого не обидеть... Довольно! Я не домашний эльф, я хочу свободы!

— И ты надеешься найти свободу в Хогвартсе?

— Да! — он остановился и резко повернулся к сидящему. — Она начнется для меня именно отсюда.

— Твоя свобода продлится до кабинета директора, — спокойно ответил Снейп. — Или до первого аврора.

— Пока ты прав, — Квиринус сложил руки на груди и они наконец-то перестали дрожать. — Но лишь пока. А вот у тебя нет даже этого. Ты сам себе тюремщик, и скоро от твоей крохотной свободы ничего не останется: будешь за спасибо служить охранником при сыне своего врага!

Северус медленно встал.

— Давно ты так думаешь?

— Всегда так думал, — пробормотал Квиррелл. Беспокойство снова охватило его, бросило к камину, к стене, швырнуло на диван. Казалось, собственное тело не подчинялось ему. — Да, всегда! Только боялся сказать. А теперь не боюсь! И тебе нечего мне возразить!

— Не стану я тебе возражать, — Северус чувствовал, как растет внутри горячий ком презрения и горечи. — Посмотри на себя, у тебя губы трясутся... А еще о свободе мне тут толкуешь.

— Ты мне завидуешь! — зло выкрикнул Квиринус. — Потому что я пойду дальше, а ты так и останешься слугой старика и мальчишки!

— И это говоришь мне ты — блохоносец?! — презрение вырвалось на волю издевательским смехом.

Квиринус уже не дрожал, не кричал, не спорил. Руки успокоились, закаменело лицо.

— Наверное, ты думаешь, почему я не сопротивлялся ему? — размеренно проговорил он. — Может быть, я не хотел?

В молчании встал и направился к камину.

— Возможно, решишь наложить «Коллопортус»... Не трудись, я больше сюда не приду, — И уже скрываясь в темном зеве, добавил: — Знаешь, а ведь он теперь и в тебе тоже.

Стало очень тихо. Даже маятник больших часов в углу не отщелкивал время — он остановился. Над черным провалом камина сиротливо пустовало в раме кресло Морганы: волшебница куда-то ушла. С самого утра не показывался Пивз. Давно пропал Кровавый Барон. Человек обрадовался бы сейчас и мягкому потрескиванию свечного огонька, но магические светильники горели беззвучно...

Не выдержав, Северус почти бегом покинул кабинет и поспешил в лабораторию. Там ждет деловитое бульканье котлов, стук ножа по доске, звон пробирок — живые, успокаивающие звуки.

Люмос! Котлы, горелки, стеклянная посуда на стеллажах... Все готово, бери и работай. Он растерянно остановился: пугающее безмолвие настигло его и здесь.

Прежде чем сорваться с кончика волшебной палочки, чудо сначала рождается в душе самого волшебника. Магия творения только тогда оживляет мертвый металл котла, когда наполняется нетерпением творящего. Еще недавно так и было... Недавно? Северус забыл, когда в последний раз приходил сюда, одержимый какой-нибудь сумасшедшей идеей, чтобы сутками напролет добиваться ее воплощения. Серая рутина поглотила всё... Содрогнулся при мысли, что Квиринус прав: он уперся в потолок, остановился, увяз в трясине. Где выход? Где?!

— Господина декана просят пожаловать в Главный зал, — громко провещал возникший в лаборатории домовой эльф. — Начинается церемония распределения.

* * *

Гул, свет, движение нахлынули разом и помогли прийти в себя. Дамблдор уже восседал в центре преподавательского стола, деканы и преподаватели разместились по обе стороны от него. Квиррелл все в том же фиолетовом тюрбане растянул рот в подобие улыбки и кивнул на пустующее место рядом с собой. Снейп сел, привычно скользнув взглядом по слизеринскому столу: отлаженная за годы работы дисциплина сбоев не давала, двое старост-семикурсников поспешили доложить, что факультет на ужин прибыл в полном списочном составе.

Двери центрального входа распахнулись и вошла профессор МакГонагалл, ведя за собой построенных парами новичков. Северусу бросились в глаза рыжие вихры очередного Уизли. Чуть позже увидел Драко — он шел с кем-то из Крэббов: все их семейство отличалось плотной розовощекой округлостью.

— Выискиваешь Поттера? — донесся справа насмешливый шепот. — Он в очках, рядом с рыжим.

Слишком далеко, чтобы в деталях разглядеть лицо. Темные короткие волосы, средний рост, щуплый. Спаситель. Избранный... Сын Лили.

Мальчишка тоже смотрел на него. Впрочем, скорее, просто разглядывал, как и остальные, незнакомых взрослых, переговариваясь о чем-то с Уизли.

Шляпа проскрипела новую песню. МакГонагалл развернула свиток — в этом году он был на редкость длинный — и приступила к зачитыванию фамилий.

Малфой, Крэбб, Гойл, Паркинсон... Этим-то и Шляпу незачем надевать: у них Слизерин на лбу написан.

— Поттер Гарри!

— Если Шляпа распределит его к тебе, это будет лучшая шутка года, — не унимался Квиринус. — Ставлю десять галлеонов на Слизерин!

Табурет, отполированный тысячами мантий, установили у самого преподавательского стола. Вызванный подошел — и опять посмотрел на мрачного учителя в черном, сидящего рядом с нервным профессором Квирреллом. Профессор как раз что-то тихо проговорил своему угрюмому соседу. Тот не ответил и молча смерил будущего студента неприязненным взглядом.

— ...Гриффиндор!

— Гениально! — чужое хихиканье назойливой мухой лезло в уши. — Теперь ты проложишь потайной ход из подземелий в гриффиндорскую башню? Или поселишься прямо в их гостиной, как караульный пес?

— Заткнись, — не поворачивая головы, процедил Снейп. Он успел разглядеть эту уменьшенную копию Джеймса Поттера и теперь медленно наливался тяжелой неизжитой злобой, которую издевательские намеки Квиррелла делали еще гуще.

— Ты смешон. Не гляди на него волком — как собираешься его защищать, если он станет от тебя шарахаться? Вот я, например, с ним почти подружился...

Гарри Поттер, сидя за факультетским столом, косился на преподавателя зельеварения и гадал, чем успел вызвать ненависть с его стороны.

* * *

Поппи Помфри в этот суматошный день все-таки пробилась в кабинет слизеринского декана. Ее удивила непривычная тишина и запустение: обычно тут постоянно находилось привидение, то и дело ввязывалась в беседу общительная Моргана, нередко гостей встречал своими выходками Пивз. Нынешними вечером хозяин кабинета сидел один и в тусклом свете единственной свечи выглядел ровесником Дамблдора — разве что не седым.

— Ты заболел? — встревожилась целительница.

— Я здоров, — устало откликнулся Снейп. — Что случилось?

— Буду признательна, если ты сваришь для Больничного крыла вот эти зелья, — она протянула ему список. — Но вообще-то я пришла не только из-за них. Северус, меня очень беспокоит твой друг. Как ты знаешь, он и Сивилла...

— У меня нет друга, — тускло прозвучало в ответ. — И мне безразличны дела Трелони. Список давайте, сделаю.

— Северус...

— Если у вас ко мне все, я хотел бы остаться один. У меня много дел.

Помфри горестно вздохнула и ушла. Снейп уронил голову на сложенные на столе руки. Он не увидел, как дрогнул, точно от радости, лепесток горящей свечи: это в своем любимом кресле напротив деканского стола появился Кровавый Барон.

— Северус. Северу-у-ус...

Он вздрогнул, выпрямился резко, болью прострелило затекшую шею. Надо же, заснул прямо за столом, на списке зелий для Больничного крыла. Призраку пришлось несколько раз окликнуть его, чтобы разбудить.

— Где вас носило? — вяло поинтересовался Снейп, нашаривая в столе фляжку с Бодрящим, сваренным по особому рецепту.

— Не припомню, чтоб обязался тебе докладывать, — осадил его Барон. — Мы ушли, потому что вам с Квиринусом надо было поговорить без посторонних ушей.

— Точнее, без потусторонних.

Зелья во фляжке оставалось на донышке. Северус взболтал, залпом опрокинул в себя. Реальность сделалась терпимой.

— Остришь? — хмыкнул Барон. — Добрый знак.

— А что еще остается, когда дела дерьмо, — он потянул через голову мантию, кинул ее на кресло и направился в ванную. — В спальнях все в порядке?

— Один из новеньких, кажется, Малфой, собрался погулять после отбоя. Я его вернул, — сообщил призрак в раскрытую дверь, откуда доносился плеск воды. — Возможно, на какое-то время придется восстановить Сигнальные Чары в гостиной.

Отпрыск Люциуса вырвался из-под отцовского надзора и проверяет границы дозволенного... Не забыть утром сделать ему внушение. А потом можно и дверь заколдовать. Северус привычно глянул на отражение в зеркале — не пора ли бриться. Стекло предъявило кислую мятую физиономию неопределенного возраста. Ру-ти-на. Прав Квиринус, тысячу раз прав... Даже если он уже не Квиринус. Вот чем еще брал в свое время Реддл-Волдеморт: посулами яркой жизни. И ведь не обманул, если быть честным до конца. Два невероятных года, когда каждый день мог стать последним и это придавало им особый вкус... Северус отшвырнул полотенце и вышел из ванной.

— Вчера я сделал мерзкое открытие, господин Барон: бывают моменты, когда слова «долг» и «ответственность» могут прозвучать как «глупость» и «слабость». Когда разговор о свободе вызывает презрение, потому что сам говорящий несвободен.

— Хорошо, что я ваш треп не слышал, — встрял Пивз. Он, сунув руки в карманы панталон, прогуливался по стене, следя за тем, чтобы от его башмаков оставались четкие чернильные следы. — У меня от такой зауми живот болеть начинает. Долг, свобода... Северус, твой приятель не ведает, что несет, за него блоха эта поганая говорит. А ты уши развесил!

— Я уже не могу их различить, — угрюмо признался человек. — И теперь думаю так же, как они.

— Я совсем запуталась, — не выдержала Моргана. — Северус, объясни толком, что произошло вчера между тобой и Квиринусом?

— Квиринус высказал мне то, о чем я старался не думать. А Волдеморт, надо полагать, посоветовал ему не стесняться в выражениях. Короче говоря, пообщались в тесной мужской компании.

— Без мордобоя? Не считается, — фыркнул Пивз.

— А это у них еще впереди, — меланхолично заметил Барон. — И мордобой, и кое-что посерьезней.

* * *

Очередной учебный год начался без особых происшествий. Новички-недотепы взрывали и расплавляли котлы, опаздывали на уроки, путались в простейших понятиях. Малфой-младший обзавелся свитой и исподтишка пытался своевольничать; тем же самым — только открыто — занимался мальчик-знаменитость Гарри Поттер.

Северус день за днем наблюдал за ним, пытаясь выяснить, в чем же состоит исключительность сына Джеймса Поттера. Заурядные способности, заурядная внешность, — типичная посредственность, каких декан за десять лет навидался вдоволь. Правда, лихо гоняет на метле, но это папашино, нечему удивляться. Худо, что наглец в самом деле унаследовал взгляд своей матери — прямую требовательную зелень. Он, конечно, ничего не знает, но... у него нет никакого права смотреть так! Он не смеет! «Смеет, — возражало прошлое. — Пришла пора расплачиваться за давнее преступление».

Снейп был благодарен Дамблдору за то, что тот больше не касался темы Лили. Старик вместе с ним бился над разгадкой тайны необычности Поттера, но никакой более или менее убедительной гипотезы все еще не родилось.

— Не дает мне покоя его шрам, — размышлял вслух директор, расхаживая по своему кабинету. — Ведь он у него появился с той самой ночи. Сначала я думал, что это простая царапина, какой-нибудь щепкой задело, через неделю и следа не останется, интенсивная регенерация тканей и так далее... Ан нет! Положа руку на сердце, шрам, кажется, единственное, что выделяет его среди десятков сверстников. Но должно же быть что-то еще! То, благодаря чему именно о нем говорится в Пророчестве.

— Возможно, вы не видите выдающихся качеств потому, что их нет, — заметил Снейп. — А вся его исключительность состоит лишь в возможности оказаться в нужное время в нужном месте, да в отметине на лбу.

— Может быть, может быть... кстати, о нужном месте: вы знаете, Поттер уже побывал на третьем этаже и даже видел собаку Хагрида! У мальчика больше отваги, чем я предполагал.

— Дурни всегда смелые, — поморщился Северус. — А малолетние — вдвойне.

— Однако его подружка производит впечатление очень неглупой особы. Грейнджер, кажется?

— Обычная зубрила и выскочка, — декан раздраженно заерзал в кресле. — Они что, сунулись туда все втроем?

— О, и вы уже заметили, что младший Уизли повсюду ходит с ними? Думаю, ваша задача несколько облегчается в связи с тем обстоятельством, что Гарри завел друзей.

— Ну, разумеется, они забросают Волдеморта пончиками и спасут Избранного.

— Почему бы и нет? — остался серьезным Дамблдор. Он перестал расхаживать и теперь стоял напротив собеседника. — Вы напрасно отказываете другим в изобретательности и находчивости, Северус. Если Волдеморт пока предпочитает детскую игру в прятки, то, может быть, именно дети его и победят?

Снейп промолчал. Директор любил парадоксы и нередко оказывался прав. Изобретательные и находчивые ежегодно десятками приезжали в Хогвартс, но их проделки не выходили за пределы обычного хулиганства. Вдруг гриффиндорская троица первокурсников и впрямь окажется способной на нечто большее? Правда, пока ее выходки ничего, кроме возмущения, у слизеринского декана не вызывали.

Для укрепления пошатнувшейся дисциплины на собственном факультете он не преминул воспользоваться Сигнальными Чарами, сурово отчитал Драко Малфоя, сделал внушение старостам. В то же самое время первокурсники Гриффиндора невозбранно шатались после отбоя по школьным коридорам.

— Очевидно, Поттер по отцовской линии унаследовал повышенное любопытство и презрение к порядку, — вкрадчиво предположил Снейп, когда спустя неделю в учительской зашел разговор о поведении новичков. — Так недалеко и до беды, Минерва.

— Это был единичный случай, который больше не повторится, — отрезала МакГонагалл. — Не беспокойтесь, я пригляжу за ним.

— Так же, как в свое время приглядывали за Поттером-старшим?

Спраут, присутствовавшая на еженедельном собрании деканов, грустно вздохнула: опять скандал. Флитвик с отсутствующим видом листал какую-то книгу. Дамблдор, бросив острый взгляд на младшего из спорщиков, молчал.

Минерва скривила губы в презрительной усмешке:

— Что, коллега, никак из подростковых штанишек не вырастете?

Снейп в ответ улыбнулся, точно услышал похвалу:

— Я тронут вашим вниманием к моему гардеробу, но хотел бы предупредить: если Гарри Поттер вознамерится повторить опыт папаши с кем-то из слизеринцев, он лишится не только своих штанишек.

— Неплохо сказано, — не отрываясь от книги, вполголоса отметил Флитвик.

— Оставьте угрозы при себе! — вспыхнула МакГонагалл. — Пусть Гарри и нарушил дисциплину, но он добрый и честный мальчик, в отличие от вашего высокомерного поганца Малфоя!

— Поганец свое получил, а надо будет — получит еще, — тон Снейпа оставался вежливо-холодным. — Но вас я предупредил.

За все прошедшие годы противостояние деканов не стало менее острым. Работая бок о бок, сталкиваясь в коридорах по несколько раз на дню, они так и не приспособились друг к другу. Примечательно, что к Слагхорну МакГонагалл почти не питала антипатии: покладистый осторожный старик предпочитал уступать в конфликтах и не задевать главу Гриффиндора. Снейп же вел себя совсем по-другому. Он сразу дал понять, что намерен вывести свой факультет в лидеры, и шел к цели всеми правдами и неправдами, не боясь скандалов в учительской и соревнуясь с Минервой в язвительности нападок.

Спраут и Флитвик, отлично ладя с каждым из строптивцев по отдельности, несколько раз пытались их помирить, но отступились ни с чем. Взаимное презрение — плохая почва для мирных отношений... К тому же у гриффиндорского декана к презрению примешивалось уязвленное самолюбие, поскольку факультет Салазара на протяжении нескольких лет удерживал первенство и в учебе, и в квиддиче. Впрочем, в последние дни Минерва увидела перспективу реванша, и связана она была именно с Гарри. Северус подозревал, что в их противостоянии директор находится на стороне «львиного» факультета, и это добавляло неприязни к Поттеру. Директорский любимчик!

Он с мстительным удовольствием пользовался малейшей возможностью придраться к Гарри и снять баллы с Гриффиндора, не сомневаясь, что покровительство Дамблдора все компенсирует. Кроме того, стычки и придирки на уроках давали возможность отвлечься от мыслей о положении Квиринуса и о его словах, которые не на шутку разбередили душу. С того памятного вечера в кабинете они больше не общались, если не считать дежурных фраз приветствия при встречах в учительской и коридорах.

Квиррелл быстро приобрел среди учеников репутацию безобидного чудака-заики, пропахшего чесноком и мало смыслящего в своем предмете. Его не боялись даже первокурсники, а старшие студенты сделали предметом постоянных шуток. Тем временем в комнате на третьем этаже Пушок исправно нес караул, этажом ниже буйно распустились Дьявольские Силки, высаженные Спраут, и под ними появилось новое препятствие: профессор Флитвик по просьбе Дамблдора устроил несложную игру с ключами от двери. Приготовления не держались в тайне от учителей, но Волдеморт, казалось, утратил всякий интерес к Философскому камню. Во всяком случае Квиррелл делал вид, что все происходящее не имеет к нему никакого отношения. Так незаметно промелькнул сентябрь, подошел к концу октябрь. Хогвартс готовился к празднованию Хэллоуина.

* * *

— Тролль! Тролль… в подземелье… спешил вам сообщить…⁽¹⁾ — Бледное, блестящее от пота лицо Квиррелла перекосилось от ужаса, он навалился всем телом на стол перед директором и рухнул без сознания.

Дамблдор и Снейп изумленно переглянулись: единственным местом в замке, где мог бы появиться тролль, был лабиринт Восточного крыла, и сам же Квиринус обещал директору в случае необходимости привести оттуда чудище для череды препятствий на пути к магистериуму. Отчего же опытный волшебник так перепугался?

Крики учителя ЗоТИ вызвали панику в Главном зале. Увидев, что ее волну уже не остановить, директор приказал старостам уводить факультеты в спальни. Северус, убедившись, что слизеринцы справятся без него, поспешил было в обход стола, чтобы помочь лежащему Квиринусу, но его остановил Дамблдор.

— О нем позаботятся без вас, — он кивком указал на Трелони, которая, расталкивая всех, торопилась от дальнего конца преподавательского стола к распростертой на полу фигуре. — Вы сейчас отправляйтесь на третий этаж, такой переполох может быть неспроста. А я наведаюсь в Восточное крыло.

Снейп метнулся к одному из боковых выходов, ведущих на лестницу, и на бегу оглянулся: Трелони, не обращая внимания на суматоху, склонилась над Квиринусом, пытаясь привести его в чувство.

В считанные минуты Главный зал опустел. Сивилла лихорадочно припоминала подходящие заклинания и досадовала на Помфри, которой именно сегодня не оказалось за ужином.

— Райни, очнись! Пожалуйста... — бормотала она, расстегивая его тесный воротничок. Наклонилась к самому лицу, прислушалась: дышит!

— Вот это переполох, — отчетливо произнес ей прямо в ухо насмешливый голос. Сивилла отпрянула и увидела, что обморока как не бывало, Квиринус лежит на полу и довольно смеется. Все еще усмехаясь, он сел и огляделся.

— Не ожидал от Альбуса. Вот тебе и мудрец! Попался, как ребенок.

— Ты о чем? — не поняла Трелони.

— О том, что во мне пропадает великий актер! — воскликнул Квиринус, поднимаясь на ноги и протягивая руку женщине. — Ведь они все, все поверили в то, что в подземелье тролль!

— А разве...

— Нет там никакого тролля! — злобный хохот раскатился по залу. — А если б и был, то зачем мне о нем сообщать? Пусть резвится на здоровье!

— Директор будет в ярости, — предупредила Сивилла. — Как ты ему объяснишь?

— Да никак. Что взять с и-и-идиота-за-за-заики? — он очень похоже передразнил сам себя. — К тому же розыгрыш вышел вполне в духе Хэллоуина... Но давай-ка отсюда убираться: сейчас Дамблдор вернется, пусть поостынет в одиночестве. А я покажу тебе еще одного умору. Идем!

Тусклая вспышка над их головами означала, что Квиринус наложил Дезиллюминационные чары. Тому, что он при этом не произнес ни звука и не воспользовался палочкой, Сивилла уже не удивлялась.

В коридоре они прокрались мимо двух мальчишек-гриффинфорцев, которые кого-то высматривали. За поворотом показалась лестница, ведущая на третий этаж. На верхнем пролете стоял Снейп, также скрытый хамелеоновым заклятием.

— Знаешь, кого он там подкарауливает? — шепнул Квиринус. — Меня! Они с директором никак не дождутся, когда я полезу за магистериумом. Не понимают, что я только-только начал развлекаться. Гляди, сейчас будет самое смешное... — и не дожидаясь ее ответа, ликвидировал Дезиллюминационные над ними обоими.

— Северус, объявляйся, я знаю, что ты здесь.

Снейп, тоже увидевший их, неохотно пробормотал формулу прекращения.

— Зачем ты выпустил тролля? — сердито спросил он.

— И этот поверил! — торжествующе воскликнул Квиррелл. — Купился! Купился!

— Нет никакого тролля, — хмуро объяснила Трелони, которой такое судорожное веселье не доставляло никакого удовольствия. — Это была его шутка.

— Обхохочешься, — проскрежетал Снейп. Он разглядывал друга: на худом лице проступили красные пятна, глаза горели азартом и дикой радостью. — А сюда ты зачем пришел?

— Позабавиться в компании старых добрых друзей!

Руки распахнулись в дружелюбном жесте, но Сивилла отшатнулась от его объятий, Снейп тоже сделал шаг назад.

— Вот вы какие?! — капризно протянул Квиринус. — Ну ладно... Мы остановились на тролле? Да будет тролль!

Трелони вскрикнула, замерла, воздух вокруг нее помутнел и мгновение спустя на месте женщины топал пудовыми ножищами огромный пещерный тролль.

Северус ахнул. Поразительное, запредельное владение трансфигурацией! Он читал о легендарных опытах Основателей по превращению людей в магические существа, но о том, чтобы увидеть это воочию, не мог и мечтать.

— Невероятно...

— Впечатлен? А сеанс легилименции не забыл? И это ничтожная часть того, что мне теперь доступно! — Квиринус слегка пнул «тролля» в пятку и тот, покачиваясь, побрел по коридору. — Ну, хоть сейчас-то ты понимаешь, ради чего я пошел на договор?

Снейп с усилием оторвал взгляд от тролльей туши.

— Договор? Ты так это называешь?

— Именно договор. Поначалу я вел себя глупо и господину Волдеморту пришлось быть грубым. Но потом мы поладили и теперь я пользуюсь полной свободой и всеми его знаниями!

Северус отметил про себя «господина Волдеморта».

— А он взамен пожирает тебя изнутри.

— Чушь! — взвизгнул Квиррелл. — Небольшая головная боль — такой пустяк по сравнению с тем, что я могу! Мне открылись такие знания, что дух захватывает! Северус, пойми же наконец, знания не делятся не плохие и хорошие, это мощь в первозданном виде, чистейшая сила разума и магии!

Волны густого смрада плыли по коридору: тролль получился совсем как настоящий. Увлекшийся оратор их не чувствовал, а Северус вдруг понял, что эта вонь напрочь убивает пафос прочувствованной речи.

— Что и говорить, тролль в женской уборной — идеальное воплощение сверхзнания. Мои поздравления.

— Что-что? — растерянно обернулся Квиринус. — Я совсем о другом тебе говорю...

— Видимо, Трелони приспичило, — невесело пошутил Снейп. — Хотя ты, кажется, сделал из нее тролля, а не троллицу. Очевидно, она завернула по привычке.

Действительно, «тролль» потоптавшись у одной из дверей в коридоре, кое-как открыл ее и втиснулся внутрь. Мальчишки, которые все это время стояли в противоположном конце коридора, со всех ног побежали вперед и один из них быстро повернул ключ в замке.

— У Поттера с Уизли чувство юмора такое же, как и у тебя, — тихо прокомментировал узнавший их слизеринский декан.

Несколько секунд спустя из туалета донесся утробный рев, треск, грохот и пронзительный детский визг. Гарри и Рон, не успевшие далеко отбежать, тут же повернулись, кинулись к запертой двери и, едва не сломав замок, скрылись за ней.

— Ты можешь отсюда расколдовать ее? — быстро спросил Снейп.

— Могу. Но не хочу, — Квириниус демонстративно сложил руки на груди. — Разве тебе самому не интересно, как тролль справится с ними? Это же тот самый ненавистный Поттер! Тебе выпал случай разделаться с обязательством перед директором! Будь выше мышиной возни под названием гуманизм, Северус!

— Да пошел ты... — он не договорил и поспешил к месту побоища.

— Как хочешь, — пожал плечами Квиррелл и вальяжно двинулся следом. К туалету со стороны башни Гриффиндора уже бежала Минерва Макгонагалл.

«Тролль» неподвижно лежал среди деревянных обломков. Перемазанные известковой пылью, запыхавшиеся первокурсники стояли рядом. Северус лишь поморщился, когда Квиринус закатил глаза и съехал по стене в очередной обморок. Перешагнув через его вытянутые ноги, он наклонился к голове чудовища: к счастью, она была цела, толстые ноздри приплюснутого носа едва заметно двигались. Очевидно, мальчишки только оглушили несчастную заколдованную предсказательницу.

Снейп молча выслушал, как МакГонагалл делала разнос своим студентам, который предсказуемо завершился начислением баллов, и дождался, пока она уведет школьников.

— Кончай ломать комедию, — потребовал он у все еще распростертого на полу Квиррелла. — Вставай и расколдовывай. И с чего ты хлопаешься в обморок, как барышня?

— Потому что я жалкий заика и на редкость впечатлителен, — Квиррелл бросил равнодушный взгляд на серую тушу. — Расколдовать ее сможешь сам, там простое «Фините». Мне это неинтересно. Счастливо оставаться, герой-освободитель! Уверен, еще повеселимся, — он подмигнул безумным глазом и ушел.

Расколдованная Сивилла сидела на обломке двери одной из туалетных кабинок, всхлипывала и размазывала по лицу слезы пополам с кровью, текущей из носа.

— Иди умойся, — Северус наполнил водой чудом уцелевшую раковину. — Ходить-то можешь?

Трелони тихо кивнула. В ее растрепанных волосах застряли щепки и мелкий сор.

— А ведь я его все еще люблю... Того, прежнего. Его и вижу, а не этого... Дура я, Северус.

— Все мы здесь умники...

В разоренной уборной появилась группа домовых эльфов, готовая приступить к ликвидации последствий сражения. Волшебников попросили уйти.

1) "Гарри Поттер и Философский камень", гл.10 "Хэллоуин".

Вернуться к тексту

К эпизоду с хромой ногой Снейпа возникает ряд вопросов. Как известно из канона, впервые Гарри заметил его хромоту, когда вместе с друзьями читал во дворе «Историю квиддича» и грелся у магического огня. Характер описания сцены позволяет предположить, что дело происходило днем, а само по себе упоминание дефекта — что он появился неспроста. Снейп книгу отобрал. Гарри решает ее вернуть, заглядывает в учительскую и видит Филча с бинтом и Снейпа с окровавленной ногой. Сколько времени прошло с момента изъятия книги? Читаем канон: «Тем вечером в Общей гостиной Гриффиндора было особенно шумно. Гарри трясло от волнения. И он очень жалел, что Снейп не вернул ему «Историю квиддича», — книга помогла бы ему расслабиться накануне его первого матча. Он спустился вниз к учительской и постучал в дверь.»

Получается, Снейп полдня ходил, истекая кровью, а помощь пришла лишь вечером в лице сквиба? И это — самый крупный вопрос. Есть и по мелочи: неужели взрослый умелый волшебник не мог наложить на пса какое-нибудь заклинание вроде «Петрификуса»? И с каких пор Филч заделался медседстрой, у которой всегда под рукой бинт? Наконец, Пушок — капитальная зверюга с крепкими челюстями и острыми клыками. Если бы он в самом деле добрался до профессорской конечности, то последнему было бы не до Поттера.

В этой главе я попытаюсь сконструировать события более реалистичным образом, не меняя, однако, общей картины, которая предстала Гарри в учительской.

Ловушка была приготовлена со знанием дела. Темный участок лестницы между двумя далеко висящими друг от друга светильниками. Серая тонкая бечевка почти неразличима на фоне каменных ступеней. Натянута на уровне лодыжек.

Часом раньше здесь прошли слизеринцы — на уроки. У декана именно в этот день имелось окно в расписании и он обычно задерживался в своем кабинете. Так произошло и сегодня.

Стремительные шаги по знакомому до последней пылинки коридору... Первый десяток ступенек, второй, тре... Эхо разнесло шум падения тела и короткое ругательство, от которого дрогнули огни в лампах.

Северус прислонился к стене, шипя от боли и растирая ушибленную ногу. Ткань под пальцами стала влажной.

— Еще и кожу содрал, — пробормотал он. — Уроды.

Волна обжигающей ненависти скоро схлынула, вернув способность рассуждать спокойно.

Как и всякий нелюбимый преподаватель, Снейп был неизбежно вовлечен во многолетнюю скрытую войну с учениками. Он снимал баллы — в отместку ему придумывали обидные прозвища; он был требователен и безжалостен — школьники в ответ изощрялись в мелких и крупных пакостях. Неискусных и трусоватых хулиганов ему удавалось поймать на месте преступления или вычислить. Они получали свое (спасибо Филчу) и, как правило, в дальнейшем не рисковали. Но оставалась кучка ловкачей, которые ухитрялись избегать поимки. Слизеринский декан не без основания подозревал среди них близнецов Уизли, но прямых улик у него не было. Дерзких, удачливых паршивцев не помогала выявить даже магия. Вот и злополучная веревка ничего не говорила о том, кто всадил в щели между камнями два длинных гвоздя и намотал ее на них. Не трансфигурировал из чего-нибудь, а просто, по-магловски... Но Уизли, по мнению Снейпа, имели дополнительную причину пакостить ему: месть за обиженного Гарри Поттера и снятые с него баллы. Как раз накануне был урок зельеварения...

Так ничего и не определив, декан собрался было ликвидировать ловушку, но передумал: смотал веревку и вместе с гвоздями спрятал в карман. Филч будет рад пополнению своих запасов: завхоз любил шутить, что, мол, картины и гобелены, наполненные магией до края рамы или последнего стежка, сами собой на стены не вешаются. Портреты директоров и старинные тканые шедевры держатся на вульгарных, совсем не волшебных, грубых, но таких надежных и крепких гвоздях, крючьях и веревках!

Впрочем, визит к Аргусу будет позже, а сейчас надо поторапливаться на уроки... Хромая и чертыхаясь сквозь зубы, он покинул подземелья.

Чтобы спустя несколько минут наткнуться во дворе на неизменную троицу гриффиндорцев. И что им не сидится в своей гостиной в такой холод? Три пары глаз настороженно следили за ковыляющей по снегу фигурой. У Поттера в руках книга. Надо же, какой прилежный ученик... Утихшая было злость всплеснула с новой силой, мозжащая боль в ноге подхлестнула ее. Не отдавая себе отчет в том, что делает, Снейп повернул к ним, на ходу вглядываясь в название толстого тома. «История квиддича». Кто бы сомневался! Что же еще по доброй воле станет читать сынок Джеймса Поттера?!

Предлог снять баллы нашелся мгновенно. Ничего, декан-покровительница наверстает. Северус оставил книгу в учительской, и к вечеру, поглощенный множеством текущих дел, начисто забыл о ней.

Как назло, за весь день профессор ни разу не встретил завхоза. Гвозди, покалывая кожу сквозь ткань брюк, периодически напоминали о себе. Он не выдержал и, остановив первого попавшегося эльфа, спросил, где найти господина Филча. «На третьем этаже, в комнате с собакой», — невозмутимо ответил домовик. Гадая, какая нелегкая его туда занесла, Снейп побежал к запретной зоне.

Рычание и лай Пушка гулко разносились по коридору. Сквозь рев громадного пса едва пробивался слабый голос Филча: старик то лаской, то угрозами пытался утихомирить животное.

С палочкой наготове Снейп ворвался в комнату. «Петрификус» остановил собаку в прыжке; мощное тело рухнуло на бок, подмяв под себя большую арфу. Из-за лохматой туши едва виднелся бледный Филч, прижавшийся к стене. В руках он сжимал обломок черенка от половой щетки, а на его плече сжалась в шипящий комок взъерошенная Миссис Норрис.

— Северус! Слава богу... — завхоз снял с плеча перепуганную кошку. Тыльные стороны его ладоней были густо исполосованы набухшими глубокими царапинами.

— Что вы тут делаете?!

— Днем кто-то украл Миссис Норрис... Я весь замок обыскал! Вдруг слышу, она за дверью мяучит! Кто-то подбросил ее, пока эта скотина дрыхла. Я думал тихонечко выйти, но брынчалка перестала играть и он проснулся. У-у, зараза!

Слушая жалобы Филча, Северус разглядывал косматые головы-валуны, огромные лапы с острыми когтями. Миссис Норрис и ее хозяину крупно повезло: крепкая цепь и три широких металлических ошейника не дали длинным желтым клыкам дотянуться до незваных гостей. Дубинообразный хвост дернулся, по холке пробежала дрожь — действие заклинания слабело. Очевидно, для такой горы мышц требовалось что-то сильнее «Петрификуса».

Лежащая собака и обломки музыкального инструмента создали в тесной комнате настоящую баррикаду. Филч, прижимая к себе кошку, попытался протиснуться к двери, Снейп шагнул к нему, чтобы помочь — и взвыл не хуже Пушка: неловко наступил на искореженный корпус арфы, тот провернулся и обломок грифа острым краем впился в ушибленную ногу. К месту оказались самые забористые выражения, которыми когда-то поделился Кровавый Барон. Завхоз посмотрел на декана с особенным уважением.

Кое-как выбрались из комнаты. Филч тщательно запер дверь и устало вздохнул:

— После такой-то встряски хорошо бы прилечь, да надо в учительскую заглянуть, убрали там или как... За этими эльфами глаз да глаз нужен.

Снейп вспомнил об «Истории квиддича», которая с утра так и лежала на его столе. Как ни презирал он эту игру, но редкое издание позапрошлого века заслуживало уважения и его следовало бы отнести в библиотеку.

Эльфы выполнили работу на совесть, в учительской царили образцовый порядок и чистота. Филч довольно крякнул, любуясь до блеска вымытым полом, но тут же нахмурился:

— Это что за пятна? Северус, да у тебя кровь на ботинке... О, и на подошве!

— Эванеско, — не глядя, пробормотал он, забирая книгу и собираясь уходить.

— Лучше посмотри, что у тебя там, — предложил Филч. — Чего подранком разгуливать?

В другой ситуации Северус бы проигнорировал совет. Задирать мантию и закатывать штанину при постороннем? Исключено. Но день выдался на редкость изматывающим, нога так немилосердно ныла, старик-завхоз свой человек... Он плюнул на все, сел на ближайший стул и потянул плотную ткань кверху.

На передней заметно опухшей стороне голени красовались две ссадины. Одна, поменьше, судя по засохшим полоскам крови, утренняя. Вторая глубокая и свежая, содран лоскуток кожи. Едва ли задело какой-то сосуд, но кровило на удивление сильно. Трансфигурировать бинт из листа пергамента, забытого кем-то на столе, было делом секунды.

— Не мое это дело, конечно, но зря директор поселил в школе эту зверюгу, — доверительно понизив голос, сообщил Аргус. — Северус, можно и мне немного бинта? Бедняжка от страха здорово меня располосовала...

— Проклятая тварь, — проронил Снейп, протягивая ему белый рулончик. — Хотел бы я знать, сможет ли кто-нибудь, кроме Хагрида⁽¹⁾ следить одновременно за всеми тремя головами и пастями и избежать того, чтобы одна из них его не цапнула?

Странный шорох и поток холодного воздуха по полу заставил его поднять голову. В дверях учительской стоял Поттер и испуганно таращился на окровавленную ногу декана.

— Хлебнем мы с ним лиха, — покачал головой Филч, когда мальчишка убежал, оглушенный профессорским криком. — Вылитый отец.

Северус ответил невнятным рычанием, зло одергивая полу мантии и думая о том, что фамилия Поттер для него всегда будет связана с чувством невыносимого унижения.

* * *

Маркус Флинт с трудом сдерживался. Остальные члены слизеринской команды в угрюмом молчании стояли позади него. Все семеро находились в кабинете своего декана, куда принесли возмутительную новость: новым ловцом Гриффиндора назначен Гарри Поттер, у которого неизвестно откуда взялась скоростная метла последней модели!

— Значит, нас штрафуют за малейшее нарушение правил, а этим... этим, выходит, все можно?! — негодовал капитан. — Первокурсникам запрещено играть в квиддич! И почему у него «Нимбус», когда ни у кого, ни в какой команде ее нет?!

Известие о переменах в команде соперников вызвало досаду, но не удивление: Северус ожидал чего-то подобного. За снятые на уроках зельеварения баллы Минерва отыгралась сполна.

— Гриффиндор стабильно проигрывает нам и от отчаяния пускается в рискованные предприятия, — спокойный голос главы факультета подавил ропот учеников. — Профессор МакГонагалл, очевидно, полагает, что вы отнесетесь снисходительно к малолетнему и неопытному игроку... Но в правилах игры, кажется, ничего не сказано о том, что кому-то надо делать скидку на возраст?

Иронический тон декана яснее любых слов давал понять, что именно требуется от команды.

— Флинт, вы прошли школу Бешеного Стью⁽²⁾, — продолжал Снейп. — Уверен, вы знаете, что делать. Никаких поблажек. Игра есть игра.

— А если я его задену? — злорадно улыбнулся Маркус. — Случайно, конечно. Он ведь и упасть может.

— Играйте так, как вы играете всегда. Победы стали нашей традицией и нарушать ее не следует.

«А о безопасности своего ловца пусть Минерва заботится самостоятельно. Раз уж решила выпустить его на поле», — добавил он про себя.

Игра началась, как обычно. Снейп хмуро наблюдал за пируэтами, которые выписывал в небе Поттер на своей новенькой метле, не столько помогая своим, сколько мешая слизеринцам. Не удивительно, что счет открыл Гриффиндор.

«Следишь?» — насмешливо прозвучал в мозгу знакомый голос. Северус вздрогнул от неожиданности и нашел глазами среди зрителей нижнего ряда фиолетовый тюрбан. Квиринус сидел неподвижно, спиной к нему.

«Хочешь поиграть?»

Ментальное общение давалось с трудом, и он далеко не сразу смог так же беззвучно ответить: «Нет».

«Зря. Хотел предложить тебе детскую игру, называется «Тяни-Толкай». Смотри».

Метла Поттера заметалась, задергалась. Чужая воля невидимым хлыстом гоняла «Нимбус» из стороны в сторону, превратив седока в безвольную куклу.

«Попробуй. Тебе понравится».

Северус попытался остановить метлу. Появилось странное ощущение: мысль вдруг стала осязаемой. Это не было легиллименцией, когда одно сознание впитывает в себя образы другого, оставаясь совершенно невещественным. Происходило нечто другое: отсюда, со скамьи слизеринского сектора, он мог дотронуться до зависшего в воздухе метловища, не пошевелив даже пальцем!

«Я же говорил, что тебе понравится. Ну, кто быстрее загонит его к чужим кольцам?»

Он не думал о том, что на метле сейчас едва-едва держится перепуганный ребенок, которого он обещал защищать. Незнакомый ледяной азарт захватил все его существо, давно забытое пьянящее ощущение силы и свободы заставило кровь быстрее бежать по венам. Забыв обо всем, не сводя с «Нимбуса» застывшего взгляда, он сильно толкнул ее вверх и вбок, посылая к гриффиндорским воротам.

«Ого! Да ты лихач!» — «А ты как думал!» — «Не поймаешь!» — «Поймаю!» — «Нравится?» — «ДА!!»

Другие игроки, зрители, мадам Хуч — всё превратилось в размытые силуэты, медленно колыхающиеся, как водоросли на дне озера. Любые звуки перестали существовать и лишь откуда-то с неба тяжело, редко и глухо падали удары собственного сердца.

...Что-то произошло. Силуэты ожили, задвигались, вопли, свистки, топот, солнечный свет разом рухнули на него. Он задохнулся, болезненно заморгал и очнулся.

В нижнем ряду соседи помогали встать Квирреллу, громко возмущаясь невежеством некоторых гриффиндорок. Северус, чувствуя себя совершенно разбитым, машинально взглянул вверх: Поттер уверенно летал над полем, и, как положено ловцу, примеривался к снитчу.

«Надо порадовать милое дитя, — голос звучал убийственно-ласково. — «Вот твой мячик, Гарри! Кушай на здоровье».

Поттера отшвырнуло назад, он спикировал вниз, согнулся на земле в дугу, как от приступа сильной боли, и прижал обе ладони ко рту.

— Я поймал снитч! — разнесся по стадиону его счастливый возглас.

На ватных ногах Снейп спускался с трибуны, оглушенный и раздавленный всем, что случилось. По пути его нагнал Квиррелл, по-приятельски взял под руку и шепнул на ухо со своим уже привычным безумным смешком:

— А мальчишка-то везунчик... Другой бы на его месте половину зубов вместе с шариком выплюнул. Одно слово, Избранный!

1) Слова Снейпа взяты дословно из текста книги, за исключением упоминания Хагрида. В таком виде (с моей вставкой) предложение кажется мне более осмысленным. Снейп не мог не знать, кому принадлежит пес.

Вернуться к тексту

2) Бешеный Стью — тренер слизеринской команды, упоминаемый в "Господине декане".

Вернуться к тексту

Моргане не спалось. В девичьих спальнях было тихо, из гостиной не доносилось ни звука. Декан, долго просидевший в одиночестве над книгами, после полуночи забылся тяжелым сном. А волшебница, стараясь потише шуметь платьем, все переходила из рамы в раму, прислушиваясь к чему-то...

— Бедуир, — шепотом позвала она.

Белый силуэт выплыл из стены рядом с ней.

— Неужели опять оно? — встревоженно проговорила Моргана. — Ты чувствуешь?

— Чувствую, — также тихо подтвердил призрак. — Присмотри за Северусом, я наверх.

Вспышка — и он исчез. Волшебница осторожно прошла в раму, висевшую в спальне декана. Села в кресло и обхватила себя руками, пытаясь унять возрастающую дрожь. Она знала, что сейчас все портреты в замке тоже не спят. Нельзя спать, когда сквозь стены, пол, потолок, леденя самое сердце камня, ползет серое тяжелое ничто.

Первым его обнаружил Пивз. В одну из сентябрьских ночей, когда Филч, завершив обход, отправился на боковую, и замок погрузился в самый крепкий предутренний сон. Глаз человека не заметил бы ничего необычного у двери в апартаменты преподавателя ЗоТИ. Но полтергейст замер на полушаге, увидев мутное пятно, расползающееся по стене. В его центре что-то вздувалось и опадало, и пятно от того едва слышно сипело и хлюпало, всасывая в себя все, до чего дотягивалось осклизлыми рваными краями.

Жалобно мигнул и сгинул медный светильник, с громким скрежетом смялся в бесформенный ком железный рыцарский доспех, зашелестела ковровая дорожка...

Ежась от непонятного страха, Пивз подошел ближе. Пятно застыло на мгновение, подалось назад и вдруг выбросило в его сторону длинное гибкое щупальце. Полтергейст успел отпрыгнуть и нырнул в пол, прямиком к слизеринскому подземелью.

Барон, узнав, что творится в жилом крыле, велел срочно позвать Делэйни-Подмора со всем клубом и поспешил туда.

Вернулся нескоро. Нашарил в деканском кабинете за шкафом бутылку лунного и жадно стал пить прямо из горлышка.

— Хорошо, что подоспел сэр Патрик... — выдохнул он, опорожнив сосуд наполовину. — Еле-еле загнали эту погань обратно.

— А чего не прикончили? — разочарованно протянул Пивз.

— Чтобы прикончить ее, надо убить Квиринуса. Но я не уверен, что это поможет, — Барон опустился в свое кресло и понурился.

— Да что же оно такое, наконец?! — потеряла терпение Моргана.

— Пустота, — просто ответил призрак. — Пустота и великий страх. Вот все, что осталось у бывшего Тома Реддла... Они ненасытны, и уничтожить их можно только вместе с ним. Сдается мне, такая веселая ночь у нас не последняя.

На протяжении столетий призрачные обитатели Хогвартса незаметно для живых берегли покой замка. Бесшумные, всепроникающие, не знающие усталости, видящие и слышащие гораздо больше, чем самый чуткий волшебник. Ведь враг бывает не только из плоти и крови... Зачастую люди ничего не подозревали, засыпая и просыпаясь в мирной тишине, а привидения — за исключением Почти Безголового Ника — не отличались болтливостью. Но на сей раз о ночном сражении решили сообщить директору.

Охотники сэра Патрика в один голос требовали немедленно изгнать Квиррелла, доказывая, что он опасен для всех. Сам Делэйни-Подмор был солидарен с Кровавым Бароном: изгнанный может вернуться под другой личиной, беду увольнением не устранить. Толпа призраков с утра явилась директорский кабинет, желая получить ответ от главы школы.

— К сожалению, я пока не в силах повлиять на ситуацию, — признался Дамблдор. — Хотя и стараюсь держать ее под контролем. Выгонять Квиррелла не только бессмысленно, но и опасно: почуяв угрозу, Волдеморт может натворить дел куда похуже того, что он уже сделал. У меня есть причины полагать, что развязка уже не за горами, но пока прошу вас действовать так, как действовали до сих пор, то есть не выпускать врага за пределы комнаты.

После того разговора несколько недель ночи в жилом крыле проходили без происшествий. Правда, почти все преподаватели, сами не понимая, почему, под различными предлогами предпочли найти себе другие спальни, благо в замке хватало свободных покоев. Но тут уж призраки ничего не могли поделать.

Черная клякса вернулась в ночь Хэллоуина. Потом — в середине ноября. И вот спустя почти месяц Моргана опять ощутила ее приближение.

В коридоре преподавательского крыла беспокойно переговаривались потревоженные портреты.

— Вот не зря тут никто жить не хочет!

— Этот черный ужас однажды чуть не добрался до моей рамы!

— Надо разбудить деканов...

— Сами справимся, — осадил их Делэйни-Подмор, возникая в коридоре одновременно со своими Безголовыми и уходя в злополучную комнату. — Не в первый раз.

В спальне слоями ходил серый туман, особенно густой над кроватью, где метался в сонном кошмаре человек. У стен грязная туманная вата наливалась тяжелой чернотой, расползаясь воронками по поверхности, наполняя комнату тошнотворным неживым скрипом и шорохом.

Внезапно все звуки стихли; дрожащая муть словно подобралась, насторожилась. Одна из воронок с торопливым хлюпаньем оторвалась от стены, из которой брызнули белые лучи, прошили насквозь, оттолкнули прочь. Еще вспышка, еще — белые силуэты заполняли комнату, призрачные клинки рубили хищные щупальца, тесня туман обратно к кровати. Он клубился рваными клочьями, исчезая в изуродованном лысом черепе, спящий заметался сильнее, застонал глухо — и тогда у изголовья возникла еще одна полупрозрачная фигура, уже без оружия. Человек в монашеском одеянии опустился на колени и скорбно склонил голову.

— Брат Мэттью все еще надеется, что его молитвы помогут, — недовольно заметил кто-то из Охотников. Остальные воины молча следили, как втягиваются под бугристую кожу последние сизые пряди.

— Он делает то, что может, — возразил Барон. — Как и все мы.

Призраки один за другим таяли, спальня быстро пустела. Лишь монах еще долго что-то шептал, и под звуки мягкого голоса стоны понемногу утихли, разжались сведенные судорогой пальцы и кошмар уступил место сну.

* * *

Во дворе школы пахло свежим снегом, морозным ветром с гор, скорыми рождественскими каникулами. Белые шапки на статуях искрились под солнцем, а шпили башен серебряными стрелами уносились в ярко-синее небо.

Веселые голоса первокурсников звучали особенно звонко; более степенные старшие школьники поначалу снисходительно поглядывали на младших, но вскоре заражались их озорным настроением и включались в общую снежную возню.

Двое рыжих третьекурсников-гриффиндорцев увлеченно перебрасывались снежками с другими ребятами. В азарте сражения они ничего не замечали вокруг, но когда на дорожке, ведущей к главному входу, показалась высокая фигура в лиловом тюрбане, мальчишки, для порядка кинув в приятелей снежок-другой, отошли в сторону. Не сговариваясь, тихонько достали палочки и, прячась за скульптурами, побежали за идущим.

Один из них коротко взмахнул рукой, губы шевельнулись, выговаривая заклинание, и в тот же миг плотный ком снега поднялся сам собой с земли и с силой ударил в лиловый затылок.

Квиррелл качнулся вперед так, что едва не упал, обернулся, но хулиганы успели спрятаться за статую какой-то древней волшебницы. Постояв, он торопливо пошел дальше, и тут же в его в голову впечатался второй снежок.

Человек побежал — белые комья осиным роем ринулись за ним. Отчего-то он не пытался сопротивляться и не поспешил укрыться в школе, а бестолково метался по двору, по-птичьи дергая головой всякий раз, когда получал удар. Школьники оставили свои игры, наблюдая за странным поведением учителя, многие захихикали: «Чучело! Чесночное чучело!» Он шарахался от дразнивших, нелепо махал руками в длинных рукавах мантии, пытался заискивающе улыбнуться, но кто-то швырнул снежком в лицо и он упал на колени.

— Прекратить! Уизли, тридцать баллов с Гриффиндора, — лязгнул посреди веселья резкий голос. Слизеринский декан черной горгульей вырос среди сугробов. — Расходитесь. Живо!

Все поспешили исполнить его приказание, пока еще какой-нибудь факультет не лишился баллов. Снейп царапнул злым взглядом по сидящей в снегу фигуре.

— Хватит изображать мученика. Поднимайся.

Ему не хотелось говорить даже этого. Не хотелось смотреть, слышать, находиться с ним рядом. И две недели спустя Северуса не оставлял ужас осознания того, что он творил на квиддичном матче, в какую бездну едва не угодил, поддавшись соблазну друга. «Бывшего друга, — у внутреннего голоса появились отчетливые интонации Дамблдора. — Никаких личных привязанностей, под корень их, начисто...» Наверное, поэтому, прежде чем вмешаться, декан какое-то время стоял, скрытый тенью замковой стены, и следил за школярской экзекуцией, испытывая попеременно то стыд, то мрачное, мстительное удовольствие.

По лицу Квиринуса стекал тающий снег, глаза болезненно щурились. Он не шевелился.

— Спасибо, Северус...

— Я выполнял свои обязанности. Почему ты сам не остановил этих щенков?

— Не мог... — прошелестело в ответ. — Повелитель пожелал наказать меня...

Пересиливая отвращение, Снейп внимательнее взглянул в его лицо: нет, это не талая вода оставила мокрые полосы на впалых щеках. Скрипнув зубами, он протянул руку:

— Вставай.

Квиринус вцепился в ладонь, как утопающий. Тяжело и неуклюже встал, продолжая держать ее.

— Северус...

— Ну? — он дернул локтем, желая освободиться. Холодные бледные пальцы покорно разжались.

— Я страшно ошибся... Мне так... — он вскрикнул от боли и схватился за голову: — Умоляю, не надо! Повелитель!..

Забыв о том, что хотел сказать, он круто развернулся и побежал к школе, не разбирая дороги. И Северус с пронзительной ясностью вспомнил: такое же яркое солнце, синее небо, но не снежная белизна под ногами, а зеленый край утеса. И — Квиринус, бегущий навстречу теплому ветру и распахнутой морской глади.⁽¹⁾

— Я тебя вытащу, — пробормотал Снейп, задыхаясь от ненависти к тому, кто гнал сейчас Квиринуса к замку, и к другому, кто заранее похоронил его. — Ты будешь жить...

* * *

— ...Реддл, конечно, подчинил его себе, но и Квиринус еще способен его сдерживать. Иначе бы то, что пока вырывается на свободу только по ночам, появлялось бы и днем.

Барон закончил рассказ о ночных событиях. Моргана и Пивз вопросительно посмотрели на Снейпа: мы свою работу сделали, дело теперь за тобой. Тот кивнул понимающе, но уже не безнадежно. Нет, у него не имеется готового рецепта или заклинания, да и едва ли они существуют, случай ведь редчайший... Пока еще не ключ, но идея ключа — зыбкая, расплывчатая — забрезжила в темноте сомнений, и задача-замОк уже не выглядела бессмысленной. У нее все-таки есть решение!

Дамблдор был прав, советуя изучить старинные труды по экзорцизму. Штудируя их заново, более спокойно, Северус обнаружил глухое и обрывочное упоминание о некоем эликсире, якобы способном сохранить одержимого в мире живых после изгнания беса из его тела, и вернуть ему прежнее здравие. Ничего конкретного святые отцы сказать не могли, или, скорее, не хотели: упоминание эликсира недвусмысленно намекало на алхимию, занятие, как известно, богопротивное. Зельевар был уверен, что за минувшие годы собрал неплохую библиотеку по своему предмету, однако в ней никаких сведений насчет искомого эликсира не нашлось. Каталоги мадам Пинс тем более ничем не помогли. Оставалось хранилище за стеной Тайной комнаты. В свое время унесено оттуда было немало, но он помнил, что оставалась там еще одна небольшая полка, до которой не дошли руки... Шанс, конечно, ничтожный, но проверить его надо. Торопливо, чтобы не дать волю воспоминаниям, Северус задал себе новый вопрос: как добраться до хранилища быстро? Тратить целый день, как в прошлый раз, нельзя. Рассеянный взгляд упал на Пивза, который в любой ситуации умел находить себе развлечение. Так, из стопок толстых томов, громоздящихся на полу, он построил ступенчатую пирамиду и скакал по ней вверх-вниз, как по лестнице.

— Ты чего такой довольный? — удивился полтергейст странному выражению на лице человека.

— Потому что я знаю, кто мне поможет. Дело как раз для вас: надо кое-что украсть из секретной библиотеки директора.

— Это я с дорогой душой, — осклабился Пивз. — Могу из школьной что-нибудь утащить за компанию.

Договорились, что хищение оттуда совершится как-нибудь в другой раз, и шумный дух, пнув на прощание пирамиду, ушел сквозь рассыпавшиеся книги в стену, пообещав вернуться самое позднее через час. Декан посмотрел на часы, давно пробившие полночь, и привычно потянулся за склянкой Бодрящего.

* * *

— Отец, я нашла ее! — звонко сообщил за спиной женский голос.

Снейп, занятый ликвидацией учиненного Пивзом беспорядка, недоуменно оглянулся: кроме Морганы, говорить в кабинете женским голосом было некому, но кого бы волшебница решила величать отцом?

Недоразумение тут же разъяснилось: у кресла, в котором сидел Кровавый Барон, стояла Серая Дама. Юное тонкое лицо светилось почти детской радостью.

— Северус, хочешь увидеть подлинную диадему? — предложил слизеринский призрак. — Где вы только ее не искали, а она, можно сказать, лежала у вас на голове.

На восьмом этаже не потребовалось долго бродить по коридору, убеждая Хогвартс в необходимости помочь: проход в Выручай-комнату открылся тотчас же. Определенно, привидения и замок ладили между собой.

Очень давно, в первые годы учебы, Северусу однажды удалось побывать в этом самом непредсказуемом зале школы, и теперь он с удивлением замечал, что для него с той поры ничего не изменилось. Разве что слой пыли на обломках мебели стал толще, а сами груды хлама — повыше.

Елена Рэйвенкло уверенно скользила в лабиринте грандиозной свалки.

— Хорошо, что вы пошли с нами, Северус: найти-то я ее нашла, но вытащить без вашей помощи мы ее не сможем.

Сбоку, за седыми космами паутины, что-то мелькнуло. Визитеры остановились, Барон по привычке потянулся к мечу, но тут же убрал руку. В комнате хватало старых картин, потемневших от времени, и теперь то в одной, то в другой вспыхивал светлый наряд Морганы. Волшебница заявила, что ей тоже хочется снова взглянуть на драгоценность, которую не видела почти девять веков.

Привидение остановилось у большого книжного шкафа с треснувшими стеклянными дверцами. На полках в беспорядке были брошены мятые котлы для зелий, истрепанные связки бумаг, валялся череп какого-то животного, упираясь в каминные часы без стрелок... На шкафу, опасно накренившись, громоздилось несколько стульев с дырявыми сиденьями, дальше виднелось огромное разбитое зеркало и еще какие-то острые углы, заваленные траченными молью коврами и портьерами. Елена смело нырнула в самую гущу рухляди и тут же вернулась, удовлетворенно кивнув:

— Да, она там. Северус, вы могли бы убрать шкаф?

«Вингардиум», подняв облако пыли, отодвинул резное творение неведомого столяра в сторону. Стулья с грохотом скатились на ковры, создав уже настоящую пыльную тучу, и едва не опрокинули хлипкий трехногий столик, на котором стояла жестяная коробка из-под печенья. Елена глазами указала на нее.

Внутри коробки лежал небольшой футляр синего бархата. У Северуса неожиданно пересохло в горле. В комнате повисла напряженная тишина.

Древнее серебро холодило ладони. Янтарные капли, прихотливо рассыпанные по витому тонкому обручу, медово светились, храня в своей глубине тепло давно угасших солнечных дней. И чуть слышно звенел вокруг диадемы воздух, вибрируя от переполнявшей ее магии.

— Это она, — завороженно выдохнула Моргана. — Что вы собираетесь с ней делать?

Вопрос был не праздным. Первым желанием Снейпа было уничтожить проклятое творение Волдеморта. Единственное оно или нет, но его ликвидация безусловно приблизит его окончательную гибель. Но взяв в руки драгоценную реликвию, он вспомнил, что именно она должна вернуть честное имя Барону и его дочери, и что без нее значительная часть исторических изысканий Квиринуса превратится в досужий вымысел, лишенный главного доказательства.

— Северус, оставь ее на прежнем месте, — посоветовал слизеринский призрак. — Уничтожив ее, ты не убьешь Волдеморта — по крайней мере, до тех пор, пока он под защитой человеческого тела. Но Хогвартс не пустит сюда Квиррелла, значит, Тому придется покинуть его и пробраться к хоркруксу как бесплотный дух. Мы будем наготове.

Хоркрукс вернулся на мягкое ложе, футляр скрылся в старой коробке. Мебель, повинуясь взмаху волшебной палочки, встала на свои места.

— Ровене хватало ума и без диадемы, — проворчала себе под нос Моргана. — Просто ей были к лицу янтарь и серебро. Мне, между прочим, тоже.

И она грациозным жестом поправила в своих волосах очень похожее украшение.

1) Отсылка к главе "Истборн" фанфика "Господин декан".

Вернуться к тексту

— Северус, зайдите ко мне, пожалуйста.

Ему показалось или в в голосе Дамблдора в самом деле звучала некая обеспокоенность? Феникс-патронус, передав сообщение, серебряной пылью осыпался на раскрытые страницы книги. Снейп захлопнул ее и с разочарованным вздохом отложил в стопку таких же древних фолиантов.

Пивз, выполняя обещание, приволок десяток томов из библиотеки за обиталищем василиска, и мизерный шанс удачи лопнул, как директорский патронус, разве что пыль по себе оставил обычную, книжную. Сведений о спасительном эликсире найти не удалось, надеяться оставалось лишь на то, что идея целительного зелья, запав поглубже в сознание, рано или поздно оформится во что-то определенное. Пока же можно и нужно заняться другими делами — например, подняться к директору и узнать, чем вызвано его беспокойство в первое утро рождественских каникул.

— У вас есть готовый Напиток живой смерти? — встретил его вопросом Дамблдор. — Меня интересует доза, достаточная для взрослого.

— Имеется и такая, — Северус давно перестал удивляться неожиданным поворотам мысли хогвартского главы.

— Отлично. Ее надо передать мадам Помфри, но прежде следует внести в состав Напитка кое-какие изменения...

А вот это уже интересно. Северус насторожился, а Дамблдор продолжал:

— ...изменения, которые вызовут долгий и крепкий сон не только у волшебника, но и у его внутреннего гостя. Незваного и скверно себя ведущего.

— Вы намерены усыпить Квиррелла? — уточнил зельевар. — Для чего? И как надолго?

— Он попытался покинуть замок не далее часа назад, к счастью, я успел перехватить его. Это странно: по моим сведениям, с начала учебного года он даже в Хогсмид не ходил. Что касается второго вопроса, то будет достаточно, если он проспит до начала следующего учебного семестра.

— Полагаете, он собирался разыскать кого-то из бывших Пожирателей?

— В таком случае он бы начал с вас, — усмехнулся директор. — Думаю, Волдеморта в первую очередь интересуют магистериум, хоркрукс и Гарри. Именно в такой последовательности. Но извращенный ум, после многолетнего прозябания получивший значительные возможности, способен на все. Поэтому пусть на всякий случай тихо полежит под надзором Поппи... Так что несите готовый Напиток прямо в Больничное крыло.

От размышлений Северус очнулся уже в лаборатории. Директор, сам того не подозревая, подкинул ему свежую идею, и она определенно могла вырасти в то, чего не дали упорные поиски в книгах. Новая, непростая задача бодрила лучше любого снадобья, и если зельевар сейчас сожалел о чем-либо, то лишь о том, что природа не дала ему дополнительной руки: нелегко одновременно готовить ингредиенты и записывать формулы, то и дело всплывающие в мозгу.

А еще такая творческая возня хорошо отвлекает от мыслей о том, для кого предназначен усовершенствованный Напиток живой смерти.

* * *

Задание Дамблдора сварилось, настоялось и отфильтровалось к вечеру. А директорский «Петрификус» должен быть чертовски мощным, если действует до сих пор! Ведь пока Северус работал в лаборатории, никто его не торопил, ни один эльф не являлся узнать, скоро ли будет готово... Будь у Помфри проблемы с «пациентом», она бы непременно дала ему знать. Успокоившись на этом, зельевар отставил готовый заказ и занялся записями, спеша упорядочить и подытожить то, что в течение дня пришло ему в голову. До Больничного крыла он добрался в одиннадцатом часу ночи.

Во дворе его удивили ярко освещенные окна лазарета. С чего бы Поппи устраивать иллюминацию для единственного «больного»? И свет странный — не желтоватый и мягкий, как от светильников, а резкий белый.

Стоило войти внутрь, как загадка разрешилась: иллюминацию устроил сам «пациент». Собственной особой, лежащей... нет, парящей в десятке дюймов над больничной койкой. В жестких, слепящих лучах, исходящих от него, Северус не сразу разглядел мадам Помфри. Она, нервно сжав в руке волшебную палочку, спешила по боковому проходу как раз к нему, далеко обходя неподвижного Квиррелла.

— Ты можешь ЭТО снять?! — воскликнула она.

— Разве «Фините» не действу... — Поппи посмотрела на него, как на идиота, и он прикусил язык. Конечно же, окажись все так просто, целительница не была бы настолько встревожена. Машинально всучив ей флакон с зельем, Снейп подошел к кровати.

Какой, к драклам, «Петрификус»! Дамблдор не разменивался по мелочам и теперь двое его подчиненных имели счастье наблюдать действие одного из сильнейших парализующих заклинаний. Правда, счастье сомнительное, потому как от света слезились глаза и тек ощутимый холод. А еще оба наблюдателя подозревали, что тут не обошлось без Темных искусств. Снейп свою догадку не высказывал, а водил палочкой над телом, перебирая подходящие контрзаклинания. Помфри молча прислушивалась к его бормотанию и размышляла о том, что когда могущество выходит за грань добра и зла, оно зачастую перестает их различать. Впрочем, сказала она себе, у директора в отношении Квиринуса, возможно, не было другого выхода.

Свечение потихоньку гасло и тело опустилось на кровать. Помфри не торопилась раздевать его и обездвиженный, с закрытыми глазами волшебник оставался в плотной зимней мантии, ботинках и неизменном фиолетовом тюрбане.

— Шутки плохи с нашим директором, — выдавила из себя целительница. — Он ведь Квиринуса сюда не лично доставил, и не эльфы его принесли. Я в кабинете была, когда увидела свечение. Вхожу, а он уже лежит. Точнее, висит... И непонятно, что делать: то ли обследовать, то ли бежать, пока не поздно. Хорошо, что потом феникс появился.

— Меня бы позвали, — Северус взял у нее флакон и отмеривал в мензурку первую порцию зелья.

— Не хотела отвлекать, и думала, что сама справлюсь.

— Поппи, вы не спите? А он что тут делает?! — в дверях стояла Трелони, круглыми от удивления глазами уставившись на лежащего.

— С вами заснешь, — Помфри аккуратно приняла почти полную мерную склянку. — Значит, давать каждый час? Сиби, проходи, я скоро освобожусь.

Пошатываясь, Сивилла двинулась мимо них к кабинету целительницы. От нее крепко несло спиртным. Снейп поморщился.

— Нечего рожу кривить! — огрызнулась прорицательница. — Ну выпила, да... Тоже мне, правильный нашелся.

— Иди, Северус, с ней я сама разберусь, — Помфри тихонько подтолкнула его к выходу, не давая вспыхнуть ссоре. — Спасибо за зелье. Да, чуть не забыла... Это выпало у него из кармана.

Она сунула ему в ладонь небольшой белый конверт и выставила в коридор.

Конверт не был запечатан. Под ближайшим светильником Снейп заглянул внутрь и вытащил обычную рождественскую открытку. «...очень тебя ждем, — мелкий кудрявый почерк дышал теплом и уютом прошлой жизни. — Девон замерз, так что уже можно кататься на коньках. Беспокоимся за тебя, сынок... Приезжай поскорей. Любящие тебя мама и папа.»

* * *

— Выпивку убирай, у меня не кабак, — строго предупредила Помфри, заметив, что Трелони поставила на стол початую бутылку хереса. — Выкладывай, чего по ночам бродишь.

— Тоска заела, — Сивилла с ногами забралась на диванчик, который Помона прозвала «исповедальней»: все женщины, приходившие поболтать по душам с опытной и много повидавшей колдоведьмой, устраивались именно на нем. Длинная шаль в блеклых разводах, юбка цвета, как сказала бы модница Септима, ноябрьского насморка... Сжавшаяся в диванном углу прорицательница напоминала ворох линялых тряпок.

— Давай чаю выпьем, — смягчившись, предложила Поппи. — Спать сегодня все равно не придется.

Сивилла неохотно убрала херес, придвинула поближе к себе исходящую душистым паром кружку, грея пальцы о ее глиняные бока.

— Единожды повезло с нормальным парнем, и то ненадолго... — она задумчиво смотрела в красновато-коричневый чайный омут. — Он ведь не жилец уже, да?

— Глупости! С чего ты взяла? — преувеличенно бодро возразила Помфри, тут же сама на себя разозлилась за это и потому раздраженно закончила: — Нечего его хоронить до срока! Небось, снова углядела что-то в своем шаре?

— Я там не будущее высматривала, а прошлое, — грустно улыбнулась прорицательница, не поднимая глаз. — Летний вечер... Синий такой, теплый. У Розмерты столики под ивами. Откуда-то забрели бродячие музыканты — трое мужчин и женщина. У нее голос — как ночной ветер... — она наконец взглянула на хозяйку кабинета. — Мы с ним тогда будто впервые друг друга увидели.

Поппи молчала, делая вид, что занята заварочным чайником. Нескладная странная девочка — слишком странная даже для волшебницы — на которую вдруг рухнула большая любовь, а следом большая беда. Сказать ей правду и бесповоротно отправить на дно бутылки? Солгать — и в конечном счете толкнуть туда же?

— А разве вы с Квиринусом до того момента не общались? — спросила целительница, чтобы нарушить тоскливую тишину.

— Так, мельком... Он же все больше со Снейпом. Они надо мной посмеивались, считали, что я с придурью. Им ведь не объяснишь, что для меня самой бабкин дар — не благо, а наказание. Вижу все, вижу! А сказать не могу... Слов таких нет. Вот и несу разный вздор...

Подошло время поить все еще бессознательного Квиррелла. Но прежде Помфри привычно ловко сняла с него одежду, переодела в больничную пижаму: пациент, значит, пациент, и нечего поверх белого одеяла в ботинках валяться. Почувствовала сзади легкое движение — Сибилла неслышно подошла к изголовью и принялась разматывать тюрбан.

— Может, не надо? — Поппи догадывалась, что скрывается под плотной тканью и ядреной чесночной завесой.

— Ему неудобно в нем лежать, — спокойно объяснила Трелони, осторожно касаясь неподвижной головы.

Она отбросила в сторону лиловый шарф. Худшие опасения целительницы оправдались. Сквозь чесночную вонь пробился другой запах — незнакомый и резкий. Помфри передернуло. Сивилла невозмутимо собирала с подушки рассыпавшиеся дольки чеснока.

— Наверное, лучше накрыть ему темя полотенцем, — предложила она. — Вдруг сюда зайдет кто-нибудь. Чем его поить надо?

— ЧуднАя ты, — не выдержала Помфри. — Другая после того, что он с тобой сделал, плюнула бы и прокляла, а ты в сиделки к нему идешь.

— У другой будет другой. У меня другого не будет.

* * *

Лед на реке был весь исчеркан белыми штрихами коньков. Мальчишки с гиканьем носились от одного берега к другому. Мелькнуло несколько знакомых лиц... Но до Хогвартса несколько сотен миль и злой слизеринский декан может хоть до посинения стоять у замерзшего Девона: баллы ему ни с кого снять не удастся. То-то он глядит так кисло и неохотно идет прочь — гуляй, школяр, нынче твое время!

Чей-то снежок просвистел у самого уха. Снейп не обернулся. Прицельно кинуть — кишка тонка, знают, что он никому не спустит. А так — вроде бы и смелость свою перед приятелями выказал, и ненавистному учителю не к чему придраться.

Ненавистный учитель передернул плечами и через несколько шагов уже взялся за щеколду калитки, за которой в глубине двора стоял знакомый двухэтажный дом.

Аромат жареной индейки смешивался с запахом свежего снега и горящих сосновых поленьев. Дойти до крыльца, постучать железным кольцом, распахнется дверь с венком омелы, миссис Квиррелл радостно подастся навстречу и уже будет готова крикнуть в глубину дома, как кричала и в прошлом году и в позапрошлом: «Гилберт, мальчики прибыли!»

Северус остановился и повернул к черному ходу. Горевестникам туда прямая дорога.

Он собирался сдержанно и по возможности кратко объяснить, почему их сын не сможет приехать на Рождество, и сразу же аппарировать обратно в школу.

Лорейн возилась в кухне, когда он возник за дверным стеклом и потянул ручку на себя. Повернулась — и застыла, беспомощно уронив руки. Снейп заставил себя войти, поздороваться и не отводить взгляда от стремительно бледнеющего лица.

— Ему стало хуже. Он в Больничном крыле, без сознания. Вам с Гилбертом лучше пока оставаться дома.

Все. Главное сказано. Но где ожидаемое облегчение?

Женщина, как слепая, нашарила табурет и грузно опустилась на него. Сглотнув, тихо спросила:

— Он... выживет?

Соврать и сбежать. Легче легкого. Кто они ему, если разобраться? Посторонние люди. Пробормотать что-нибудь невнятное и поскорее убраться, чтобы больше никогда не видеть, как вскипает в чужих глазах единственная и последняя надежда. Надежда на него.

— Я ищу средство спасти его, — глухо ответил он. И добавил, помолчав: — Наверное, мне лучше уйти.

Из духовки потянуло горелым. Лорейн охнула и вскочила, на ходу хватая рукавицу-прихватку и быстро проводя ладонью по щеке.

— Пойдемте обедать, Северус, — голос у нее срывался, но слышалось в нем прежнее радушие. — Жаль, пирог пригорел слегка.

На Рождество у Квирреллов всегда гостил Шейфик, и сейчас Снейп вдвойне обрадовался ему: Алан как мог развлекал хозяев разговорами, помогая на время забыть о том, что рассказал гость из Хогвартса.

Отдав должное обеду и десерту, он собрался возвращаться. Шейфик вызвался проводить его.

Окрепший к вечеру мороз и ранние сумерки разогнали всех по домам. Северус остановился у калитки. Улица была безлюдна и ничто не мешало аппарации, но он медлил. Хотелось подольше сохранить в себе тепло дома, оставшегося позади.

— Плохо дело? — без обиняков спросил Шейфик.

Снейп посмотрел на своего бывшего ученика. Как незаметно тщедушный застенчивый ребенок превратился в уверенного рослого мужчину...

— Да, Алан, — так же прямо ответил декан.

— Я могу чем-то помочь?

— Разве что предложить себя вместо Квиринуса.

— Не понимаю.

— Я неудачно пошутил.

— Значит, это действительно Волдеморт... — задумчиво протянул Шейфик и видя удивление на лице бывшего наставника, пояснил: — Квиринус рассказал мне, чего на самом деле следовало остерегаться в развалинах.

— Вам как чистокровному в любом случае уже нечего опасаться, — сухо заметил Снейп.— Темный Лорд, помнится, благоволил представителю вашего семейства.

— Я беспокоюсь не за себя, а за них, — Алан мотнул головой в сторону дома. — Они не переживут его смерть.

— Есть вещи похуже смерти.

Молодой человек больше не задавал вопросов. Северус плотнее запахнул плащ, кивнул на прощание и исчез в снежной воронке.

* * *

В Больничном крыле все оставалось без изменений — даже Трелони, по обыкновению неприветливая, вновь попалась навстречу, когда он нес мадам Помфри очередную порцию Напитка живой смерти. Едва он передал ее, как в лазарете возник эльф и сообщил, что господин директор желает видеть господина декана.

— Видимо, сегодня ты феникса не заслужил, — иронически прокомментировала Помфри.

— Прихвостень директорский, — буркнула Трелони.

На этот раз Дамблдор выглядел спокойным и благодушным.

— Полагаю, будет нелишним предупредить вас, что я подарил Поттеру мантию-невидимку. Она когда-то принадлежала его отцу, так что подарок вполне уместен. Говорю это к тому, чтобы вы не вздумали ее отбирать.

Северус едва не пнул с досады стол, у которого сидел.

— Безмерно счастлив за Поттера. Конечно, благодаря мантии-невидимке присмотр за ним превратится в сущее удовольствие.

— Не драматизируйте, — отмахнулся директор. — Как будто вам незнакомо «Гоменум ревелио»! Эта маскарадная тряпка способна спрятать Гарри разве что от его ровесников да от Филча.

— А декан МакГонагалл извещена о вашем подарке?

— Нет.

— То есть Поттеру теперь ничто не мешает разгуливать после отбоя по школе и лезть, куда не надо?

Дамблдор побарабанил пальцами по зеленому сукну столешницы.

— Северус, у примерных и послушных школьников очень много достоинств. Но есть и один недостаток: от них не приходится ожидать самостоятельных поступков и неожиданных решений. Если Поттер станет паинькой, он не сумеет спровоцировать Волдеморта.

— Вам недостаточно делать из него наживку — надо, чтобы она еще и дергалась понатуральнее?

— И давно у вас начались приступы глобального человеколюбия? — иронически покосился на него старый маг. — Помнится, раньше оно распространялось исключительно на слизеринцев... Согласен, выглядит цинично. А у вас есть альтернатива?

Сукно под его пальцами вдруг вспыхнуло бледно-голубым пламенем. Директор раздраженно поморщился и небрежно смахнул его на пол, где оно и растаяло без следа. Потом посмотрел на подавленно молчащего собеседника.

— Между Томом и Гарри определенно существует некая связь... Думаю, дело не только в Пророчестве. Но как выявить эту связь? В чем она заключается? Не знаете? Вот и я не знаю. И единственный способ узнать — вызвать прямое противостояние Поттера и Реддла. Да, Поттер еще мал и слаб. Но на то мы с вами здесь и сидим, чтобы подстраховать его в случае необходимости.

— И направить, куда вам надо, — не удержался Снейп.

— И это тоже, — кивнул Дамблдор. — Кстати, Гарри уже узнал о Фламеле и сделал попытку проникнуть в Запретную секцию. Правда, неудачную пока, но мантия-невидимка придаст ему смелости. Филч получил указание патрулировать библиотеку ночью и о всех подозрениях докладывать вам. Поттер уверен, что под мантией он для вас недосягаем — постарайтесь делать вид, что так оно и есть.

— И долго мне таким образом отгонять его от Запретной секции?

— О, не думаю! До Фламеля он доберется не сегодня-завтра, после чего останется лишь показать ему будущее хранилище фальшивого магистериума. Заприте все кабинеты в коридоре у библиотеки, кроме одного. Там мы установим... Жаль, Исчезательный шкаф сломан! Сундук-людоед — слишком грубо, комод-перевертыш — рискованно...

— Зеркало Еиналеж, — хмыкнул Северус. — Поттеру можно, он ведь еще ребенок. Непорочное дитя, так сказать.

— Вот за что я вас особенно уважаю, так это за чувство юмора, — одобрительно улыбнулся Дамблдор.

С незапамятных времен в Хогвартс стекались всевозможные магические диковины. Что-то скупалось у торговцев краденым, другое привозилось волшебниками из далеких путешествий, третье изготовлялось в самом замке по прихоти досужего колдовского ума. Зеркало в человеческий рост, заключенное в пышную золоченую раму, приобрел один из прежних директоров — кто именно, установить достоверно уже невозможно.⁽¹⁾ Однако известно, что Еиналеж придумал и сконструировал легендарный граф Сен-Жермен по просьбе всесильной маркизы де Помпадур. Фаворитка Людовика XV была изрядной выдумщицей по части будуарных развлечений и потому заказала знаменитому алхимику и авантюристу зеркало, которое показывало бы любому смотрящему его собственные самые потаенные мечтания. Особенности человеческой натуры — как мужской, так и женской — маркиза знала прекрасно и потому зеркало пользовалось оглушительным успехом. Не зря же его назвали «Желание».

В конце XVIII века французским монархам стало не до пикантных штучек и Еиналеж через Ла-Манш неразличимыми за давностью лет путями добралось до Хогвартса. Зеркало предусмотрительно упрятали в Выручай-комнату, и хотя все делалось под покровом строжайшей тайны, вскоре о нем узнали учителя, а спустя недолгое время и ученики.

Северус в бытность студентом не раз слышал в слизеринских мужских спальнях откровенные пересказы увиденного в зеркале. Как-то раз заглянул туда и сам... Потом ходил смущенный, растерянный и сильнее обычного сторонился товарищей.

Байки о тайнах Еиналеж передавались от старших школьников к младшим и таким образом дожили до наших дней.

По распоряжению директора эльфы почистили старинный артефакт, заново позолотили раму и установили его в одном из кабинетов у библиотеки. Северус, зашедший убедится, что все сделано, как надо, мельком глянул на отполированную поверхность и отвернулся. Собственные сокровенные желания были известны ему и без зеркала.

1) В каноне нет никаких сведений о происхождении зеркала «Еиналеж». Следовательно, могут иметь место любые версии.

Вернуться к тексту

— Скажи, в Хогвартсе работает учитель по фамилии... Квинтел, если не ошибаюсь? — Люциус Малфой отложил в сторону деловые бумаги и через стол вопросительно посмотрел на сидящего напротив него слизеринского декана.

— Есть Квиррелл, преподаватель ЗоТИ, — бесстрастно, как в справочном бюро, ответил тот. — Если тебя интересует успеваемость Драко по его предмету, то она «выше ожидаемого». Ты только за этим меня пригласил?

— Пригласил я тебя совсем не за этим, — Малфой извлек из-под официальных документов исписанный лист, вырванный из школьной тетради. — В последнее время я несколько запустил дела в Попечительском совете... Вижу, что зря. Дамблдор окончательно утратил связь с реальностью. Уже сумасшедших на работу нанимает! Вот, полюбуйся.

Северус лениво подцепил двумя пальцами протянутый листок и со скучающим видом принялся его изучать.

У него есть всего несколько минут, чтобы понять, куда клонит Люциус, и решить, что делать.

Где Дамблдор допустил промашку? Вздумай Квиринус подняться в хогвартскую совятню, вездесущие эльфы мигом доложили бы директору. Но письмо — вот оно, тот самый знакомо искаженный почерк.

Автор настаивает на встрече... Утверждает, что обладает исключительно важной информацией относительно известной особы, исчезнувшей в ночь на первое ноября 1981-го года... Заявляет, что пользуется большим доверием со стороны вышеозначенной особы... Канцеляризмы неожиданно сменяются диалогом, живым и напряженным. Оказывается, у Темного Лорда и Малфоя летом того года состоялся любопытный разговор с глазу на глаз.

— Дочитал уже до пересказа слов Повелителя? — нетерпеливо спросил Люциус. — Я бы давно отправил этот бред в камин, но последний абзац... Признайся, ты тогда подслушивал, а потом выболтал все этому жалкому подражателю? Он свихнулся и вообразил себя Волдемортом!

Хрусткая бумага загибалась по краям, как если бы недавно была свернута в трубочку. Письма, извлеченные из конвертов, выглядят по-другому.

— Тебе его Драко передал? — Снейп поднял спокойный взгляд на хозяина кабинета.

— Да, и неделю назад оно выглядело как обычное похвальное письмо от преподавателя родителям! — Малфой сердито сунул злополучный листок в ящик стола. — А вчера вечером я разбирал архив и оно буквально у меня в руках стало вот этим... Никогда не думал, что ты не умеешь держать язык за зубами!

Как же все просто. Безобидный жалкий заика почти подружился с Поттером... Чуть-чуть польстить Драко — и вот еще один мальчишка готов на все. Тем более, когда речь идет о признании его достижений в учебе.

— Ты назначил странному учителю встречу, на которую тот не явился, — игнорируя обвинение, проговорил Северус. — Ты занервничал и позвал меня, потому что, во-первых, тебе больше не с кем посоветоваться, во-вторых, твоя тайна в любом случае перестала быть таковой.

Он замолчал, разглядывая холеное лицо, на котором сквозь раздражение проглядывал тщательно скрываемый страх.

— Допустим, ты прав. Что дальше? — не выдержал Малфой.

— Квиррелл не сумасшедший. И я не подслушивал ваш разговор.

Страх серой бледностью выполз на тщательно выбритые щеки. Правая рука дернулась к предплечью левой, и не завершив движения, упала на колени.

— Уж не хочешь ли ты сказать...

— Именно. Повелитель вернулся.

— Та-а-ак, — Люциус оперся о край стола, словно собираясь встать, но остался сидеть. Взгляд заметался по кабинету и остановился на собеседнике. — Когда? Где он? Почему не изменилась Метка? Почему я узнаю об этом только сейчас — и от тебя?

— В июле прошлого года. В Хогвартсе. Это ответы на первые два вопроса. Ответ на четвертый: потому что Повелитель собирался сам тебя разыскать. Ему не удалось: Дамблдор перехватил Квиррелла. Сейчас он под действием зелий спит в Больничном крыле и проснется к началу нового учебного триместра. То есть завтра. И насчет Метки: не знаю, отчего она не реагирует. Будем надеяться, Повелитель со временем нам это объяснит.

— Не могу поверить, — потрясенно признался Люциус. — Великий волшебник связался с этаким убожеством... Я теперь вспомнил: Драко писал, что он заикается, помешан на вампирах и пропах чесноком!

— Зато он вне подозрений. И к тому же такой слизняк, что Повелителю не составляет труда вести его в нужном направлении.

Малфой позволил себе сдержанную улыбку.

— Что ж, буду знать, с кем имею дело. Насколько я понимаю, встреча не отменена, а отложена?

— Повелитель не станет рисковать повторно, — уверенно заявил Снейп. — Сейчас он сосредоточен на Философском камне и едва ли позволит отвлечь себя на что-то еще. В крайнем случае, он свяжется с тобой через меня, потому что никому другому в Хогвартсе он не доверяет.

— Так, глядишь, и в фавориты выбьешься, — иронически предположил Малфой.

— А ты думаешь, зря я десять лет втирался к Дамблдору в доверие? — Северус с нахальным видом развалился в кресле. — Слушай, где твой знаменитый коньяк? Я бы выпил, да и отобедать не отказался...

Через час он аппарировал к Хогвартсу. В начале января грянула неожиданная оттепель, мокрый снег лип на ботинки, моросило, но Северус не спешил в тепло. Стоял, жмурясь от мелких капель и всем телом ощущая, как стекает с него напряжение, в котором он находился с первой минуты общения с Малфоем. Личина уверенного, ловкого, прекрасно информированного соглядатая держалась отлично, но далась нелегко. Люциус едва ли поверил ему до конца — он достаточно умен для того, чтобы быть подозрительным, — но первым с Квиринусом искать встреч не станет... А это главное.

* * *

Флитвик виновато вздохнул. Небольшой рост, печальная складка между бровями и взгляд снизу вверх придавали декану Рэйвенкло вид настолько жалкий, что Снейп разозлился: мало того, что приносит отвратительную новость, так еще и вымогает сочувствие!

Впрочем, он тут же себя одернул: ничего такого Филиус не делал. Это все дневной разговор с Люциусом виноват, после которого измочаленный декан был вынужден отправиться прямиком на совещание глав факультетов к директору. В числе прочего сегодня определяли судей на ближайший семестр квиддичных матчей. Тогда-то Флитвик и сообщил, что у него скончался дальний родственник, и ему необходимо отлучиться из школы для улаживания дел с наследством. Как назло, дата официального чтения завещания назначена в тот самый день, когда в Хогвартсе должны играть команды Гриффиндора и Хаффлпаффа.

— Я не в состоянии перенести чтение, — развел руками Флитвик. — Северус, мне очень жаль. Моя метла в полном вашем распоряжении, она легкая и послушная...

— Не понимаю, почему вы оправдываетесь, Филиус, — сварливо заметила МакГонагалл. — Благодаря вашей безотказности декан Снейп из года в год манкирует своими обязанностями квиддичного судьи!

— Как же вы не боитесь подпускать меня так близко к вашей команде? — в общении с гриффиндорским деканом Северус предпочитал подчеркнуто любезный тон. — Я ведь известен пристрастностью по отношению к вашему чудесному факультету.

— В присутствии директора вам придется сдерживать свой отвратительный характер! — парировала Минерва.

— Жаль, что вы не поступаете таким же образом, — заключил Снейп и не давая ей вставить слово, обратился к Флитвику: — Очень вам благодарен за предложение метлы. Как раз собирался попросить ее для такого случая.

Положа руку на сердце, Минерва была права: он действительно уклонялся от общей для всех деканов обязанности.⁽¹⁾

Для объективной оценки игры каждый матч вместе с мадам Хуч судил кто-нибудь из деканов. Несложная повинность не вызвала бы у Северуса затруднений, если бы не одно условие: судья должен летать над полем на метле. Проницательный Флитвик давно догадался, что у молодого коллеги проблемы по этой части, и с присущей ему деликатностью всякий раз вызывался судить сам. Декан Рэйвенкло слыл страстным поклонником квиддича, поэтому его рвение ни у кого не вызывало подозрений. А Северус в благодарность рассказал ему о своих опытах с левитацией.

Прыжок с Астрономической башни⁽²⁾ дал понять: он овладел мастерством, которое в свое время не далось Салазару и Тому Реддлу. Несколько лет ушло на то, чтобы подчинить собственную магическую силу не внезапному порыву, как случилось в первый раз, а сосредоточенной воле. Квиддичные трибуны ахнули бы, увидев, на что он способен, а вместо этого изволь усаживаться на дурацкую палку и ежеминутно опасаться, что сверзнешься с нее, сделавшись предметом всеобщей насмешки!

Известие о предстоящем судействе стало последней каплей. Снейп, закипая от переполнявшей его досады, еле дождался конца совещания, пригрозил заартачившейся горгулье стереть ее в порошок, и ворвался в кабинет Дамблдора, с порога известив, что Волдеморт оказался хитрее — обыграл предусмотрительного директора!

— Превратил свое письмо в благодарственную грамоту родителям? — переспросил Дамблдор, и Северус с удивлением услышал в его голосе нескрываемое удовольствие. — Какой изящный ход! Согласитесь, приятно иметь дело с противником, который способен удивить. Интересно, что у Тома изменились методы: раньше он в подобной ситуации скорее бы наложил заклинание на мальчика, а не на бумагу.

— Идея наверняка принадлежала Квиринусу. Он мастер трансфигурации.

— Был, — бесстрастно поправил директор. — Привыкайте говорить о нем в прошедшем времени.

— Ваши экзорцисты кое-что недоговаривали, — с вызовом бросил Снейп. — Я нашел упоминание о снадобье, которое сохранит ему жизнь, и я его сделаю.

— Не сомневаюсь, — устало и как-то тускло проговорил Дамблдор. — Но вот вопрос: зачем? Чтобы потом вытаскивать его из петли или отбирать стакан с ядом? Вы отдаете себе отчет в том, ЧТО оставит после себя Волдеморт?

— Вы не можете знать наверняка!

— Могу. К сожалению. И потому занимаюсь теми, у кого есть будущее. Гарри Поттером. Томом Реддлом, как ни странно. Вами, наконец.

Альбус Дамблдор не досадовал и не гневался. Он спокойно смотрел на своего подчиненного, не отводя взгляда от глаз, в которых горела открытая ненависть.

— Вы решаете, у кого будущее есть, у кого нет, — глухо ронял подчиненный. — Кому жить, кому умирать... Равняете себя с богом. Не слишком ли это... даже для вас?

— Время покажет. А пока передайте, пожалуйста, мадам Помфри, что наш спящий красавец может вернуться к своим обязанностям. Да и вам не помешает заняться тем же.

* * *

На исходе ночи сырой холодный ветер сделался слабее. Он уже не выл в верхушках елей, а крался между стволами, застревал в буреломе, блуждал в заметенных оврагах, оставляя за собой змеистый след поземки.

У просторной поляны, надежно скрытой стеною деревьев, ветер запутался в чьих-то крепких высоких ногах, и, прибитый множеством тяжелых копыт, убрался обратно в чащу. Большие белые животные проводили его тихим фырканьем и вышли на опушку.

Первым шел вожак, тускло светясь в темноте серебром богатого хвоста и спутанной длинной гривы; витой тяжелый рог посреди широкого лба был почти неразличим на фоне затянутого серыми тучами неба. За предводителем следовало несколько маток с рогами поменьше, а в центре табуна топтались жеребята, даже в темноте искрясь золотом шкурок.

Жеребец настороженно нюхал воздух, прядал чуткими ушами, пока его семейство добывало из-под снега прошлогоднюю траву. Но вот он успокоился, опустил голову... и тогда на краю поляны встал человек.

Он точно вырос из древесного ствола и стоял неподвижно, как дерево. Складки плаща скрывали лицо и фигуру. Вернувшийся ветер равнодушно прогулялся по черной ткани и скользнул к единорогам.

Одна из кобылиц, увлеченная поиском корма, отделилась от всех, и неторопливо шла к дальнему краю поляны. Человек не шевелился.

Короткая зеленая молния вспорола ночь. Кобылица рухнула на бок, как подкошенная. Вожак тревожно всхрапнул, подбежал к упавшей, пытаясь понять, что случилось. Вдруг он дико заржал и, вернувшись к табуну, погнал его прямиком в лес, прочь от опасного места.

Из-под плаща показалась рука. Она медленно поднималась и одновременно с ней отделялась от снега туша убитого единорога. Мертвое животное плыло по воздуху к человеку, пока не поравнялось с длинной толстой веткой ближайшего дерева. Жестом умелого мясника человек вздернул тушу за задние ноги на неизвестно откуда возникший железный крюк. Волна серебряной гривы плеснула по снегу... В ладонь будто сам собой впрыгнул длинный узкий нож. Короткий взмах — и по гриве лунным светом заструилось что-то горячее, прожигая черную дыру в снегу. Ночь вокруг потемнела от гнева, а убийца ловко подставил под струю большую флягу. Потом еще одну.

Колокола на башне Хогвартса уже потихоньку начинали раскачиваться для утреннего перезвона, когда в кабинет слизеринского декана тихо пробрался домовой эльф. Настороженно оглядываясь, он положил на стол клочок бумаги, поставил рядом пузатую бутылку с длинным горлышком, и юркнул под пол.

За прозрачным стеклом ртутным блеском переливалась какая-то жидкость. В ней что-то гасло и вспыхивало, и бутылка светилась на всю комнату, подобно большому светлячку. В ее лучах отчетливо виднелись черные крупные буквы на бумаге. Всего три слова: «С Днем рождения».

1) В «ГП и ФК» описывается момент, когда Снейп лично судит матч Гриффиндор-Хаффлпафф и страшно недоволен всем происходящим. Друзья Гарри делают вывод, что это оттого, что гриффиндорцы выиграли. А вызвался он судить якобы затем, чтобы получше защитить Поттера. На мой взгляд, подобная версия не выдерживает никакой критики. Зачем Снейпу таскаться за Поттером на метле, когда двумя месяцами ранее он ту же самую метлу мог удерживать одним заклинанием, не покидая своего зрительского места? Поэтому излагаю в тексте свою версию, уже по традиции совсем не героическую.

Вернуться к тексту

2) Эпизод с прыжком с Астрономической башни описан в главе «Рукопись Салазара» фанфика «Господин декан»

Вернуться к тексту

Пивз, задумчиво склонив голову набок, обошел бутылку. Легонько щелкнул по ней ногтем — обычное с виду стекло неожиданно отозвалось звонкой колокольной бронзой.

— За единорогов раньше головы рубили. На площади, при всем народе.

— Помогало? — Снейп тоже рассматривал зловещий подарок, который обнаружил утром у себя в кабинете.

— Не-а... Интересно, как ему удалось? Это ж такая осторожная скотина, на нее без девки и ходить нечего. Моргана, твои все на месте?

— Типун тебе на язык!⁽¹⁾

— А что? Салазар с Годриком только так единорогов и брали. Девчонок потом возвращали, особо впечатлительным память стирали, само собой...

— Не напоминай, — поморщилась волшебница.

— А как же головы на площади? — засомневался Снейп.

— Не пойман — не вор, — пожал плечами Пивз. — Ну, что с кровью делать-то собираешься?

— Спрячу получше, разумеется, — Северус бережно взял бутыль, любуясь серебряными переливами в глубине жидкости. — Пинты две, если не больше.

В авторстве презента, благодаря записке, сомневаться не приходилось. Также было понятно, что десять дней, проведенных под действием модифицированного Напитка живой смерти, не пройдут бесследно для тела, в котором хозяйничал Волдеморт. И кровь единорога — лучшее и быстрейшее средство восстановить и даже увеличить жизненную силу. Что до проклятия, которое должно настигнуть дерзнувшего... Смешно, право слово. Серебряная, голубая, красная — не все ли равно? Любое проклятие можно снять — вопрос лишь в мастерстве мага. Зельевар добавил консервант, чтобы драгоценный ингредиент не испортился, и спрятал его в потайной шкаф.

Створки слились со стеной, надежно укрывая свое содержимое. А в мозгу, наоборот, будто распахнулись крепко запертые двери и все залил яркий свет понимания: отныне Северус знал — не догадывался, не предполагал, а именно знал, — из чего должен состоять тот самый эликсир. Может быть, Квиррелл, сам того не подозревая, подкинул ему средство собственного спасения, или же подарок являлся всего лишь очередным вывертом изломанного сознания, кровь ли единорога имели в виду отцы-экзорцисты или нет — все это уже не имело значения. Да, еще предстояло найти несколько других составляющих, которые бы продлили действие основного вещества, но это уже не представляло труда.

Верное решение, как обычно, оказалось предельно простым. Но не окончательным. Когда распахиваешь двери, вместе со светом внутрь нередко пробирается знобкий сквознячок, а то и какой-нибудь летучий мусор. Так вслед за пониманием пришло сомнение. Вернуть к жизни плоть — полдела. «Что оставит после себя Волдеморт...». В самом деле — что?

— Господин Барон! — позвал он, обращаясь к стене, уверенный в том, что его услышат. — Я бы хотел отправиться с вами, когда снова появится тот туман. Попробую заглянуть в его поместилище.

— Совсем сдурел, — Пивз, чтобы было понятнее, постучал себя кулаком по лбу.

— Рехнулся, — согласился призрак откуда-то из глубины напольных часов. И не меняя интонации, добавил: — Разбужу тебя, когда начнется.

Появление Квиррелла на завтраке в Главном зале прошло незамеченным. Выглядел он так же, как и до каникул, да и вел себя, как обычно. Директор чуть прищурился в его сторону, но ничего не сказал. Занимая свое место рядом со слизеринским деканом, преподаватель ЗоТИ дружески кивнул ему и небрежно осведомился, получен ли подарок.

— Спасибо, пришелся очень кстати, — прозвучало в ответ.

— Если потребуется еще, обращайся.

Непринужденное приятельское предложение, которое ни у кого не вызвало подозрений. И только тот, кому предлагали, увидел на мгновение, как ухмыльнулся за спиной говорящего оскаленный череп с толстым рогом посреди лба.

* * *

В середине зимы кто-то наверху решил, что на календаре ноябрь. Иначе ничем не объяснить воду, которая во всех своих осенних разновидностях падала с неба.

Позавчера моросило из мелкого сита, вчера лило, как из ведра, сегодня... Северус выглянул из-под козырька над дверью главного входа: сегодня дождю было скучно. Он уныло шлепал частые капли на голые ветки деревьев во дворе, на камни дорожек, на бурую прошлогоднюю траву, с которой уже давно смыло снег, на головы и спины людей.

Мимо декана бодро протопали школьники из квиддичной команды Хаффлпаффа — вот уж кого не смущала плохая погода.

— Доброе утро, сэр! Доброе утро!

— Добрее некуда, — проворчал декан, плотнее запахиваясь в мантию и стараясь, чтобы метла в его руках не бросалась в глаза. Но метловище предательски торчало над плечом, и оттого в каждом встречном лице ему чудилась скрытая ухмылка.

Квиддичные трибуны быстро заполнялись зрителями. Снейп вглядывался в слизеринский сектор, проверяя, все ли студенты здесь, искал и не находил гладко причесанную белобрысую голову Малфоя — основного источника неприятностей в нынешнем учебном году.

Драко, а также Крэбб с Гойлом отсутствовали, и это означало, что где-то вот-вот случится очередная стычка между ними и Поттером. Но Поттер должен быть в раздевалке... Впрочем, остаются его приятели, так что опасность конфликта не миновала. Декан подозвал к себе одного из старост и велел побыстрее найти Малфоя и вернуть на место.

Мадам Хуч дала сигнал к началу игры. Чертыхаясь себе под нос, Снейп оседлал метлу. Хорошо хоть Флитвик не подвел и она с самого начала повела себя послушно.

Поднявшись над полем, он увидел пропавшую троицу слизеринцев. И, конечно же, они дрались с Уизли и кем-то еще из гриффиндорцев! А посланный на розыски староста тем временем зачем-то побежал в дальний конец поля и без «Соноруса» докричаться до него не получится... Одно утешало: Драко неплохо дрался, хоть и совершенно по-магловски. К счастью, староста наконец-то повернул в нужную сторону и Северус смог вернуться к судейству.

Но судить, в общем-то, было нечего. Его всегда удивляла нелогичность игры, исход которой решали не действия команды, а ловкость одного человека. За несколько месяцев тренировок Поттер поднаторел в искусстве ловца, это бросалось в глаза всем, и у хаффлпаффского охотника за снитчем не было шансов. Снейп едва успел оштрафовать Гриффиндор на десяток баллов — больше из желания подпортить им близкое торжество, чем по делу, — как игра закончилась. Гарри лихо спикировал на землю, держа на ладони золотой крылатый шарик.

Кругом ликовали, лишь слизеринский сектор грустно молчал: победа гриффиндорской команды выводила ее на первое место. Кубок Чемпиона, семь лет украшавший зеленую гостиную, придется отдавать вечному сопернику.

Снейп, по широкой дуге осторожно направлявший метлу вниз, нашел глазами в преподавательской ложе Квиррелла. Тот бурно радовался победе гриффиндорцев: стоя кричал «ура!» и размахивал красно-желтым флажком. Несколькими рядами выше аплодировал победителям Дамблдор.

Северус приземлился, плюнул с досады, перехватил метлу поудобнее и отправился к своим — их надо было придержать на трибуне, чтобы поостыли. Пусть сначала уйдут в школу остальные факультеты... Новые драки декану были нужны меньше всего.

На полпути к замку им встретился Дамблдор. Директор прогуливался по дорожке, любуясь озером и дальними горами. Вид отсюда и впрямь открывался чудесный, особенно сейчас, когда дождь наконец перестал, низкие серые тучи слегка потеснились и между ними проглядывало заходящее солнце.

— Профессор, прошу вас ненадолго задержаться, — негромко проговорил глава школы, когда Снейп поравнялся с ним. — Думаю, ваши студенты в состоянии самостоятельно добраться до факультета.

Декан передал старосте семикурсников свою метлу с приказом оставить ее в гостиной, и остановился. Драко Малфой вместе с остальными ушел вперед. Он так и не узнал о том, что в тот вечер директор спас его от капитальной головомойки, грозившей ему за потасовку с Уизли.

* * *

— Северус, Хагрид доложил мне, что в лесу кто-то убивает единорогов, — Дамблдор проводил взглядом воронью стаю, с хриплым карканьем летевшую над озером. — Наш славный Рубеус не силен в магии, но из арбалета промахивается крайне редко. И очень не любит браконьеров. Нам не нужен ни труп, ни скандал. Вы все поняли?

— Да, господин директор. Я приму меры.

— Отлично. Кстати, он только что покинул замок. Вам следует поспешить, Хагрид ночью собирается в дозор.

Короткий зимний день быстро угасал. Сырой холодный воздух был неподвижен, стая черных птиц скрылась в черной кромке деревьев, оставив после себя мягкую вечернюю тишину. Начинало подмораживать и мокрая трава под ногами уже не шелестела, а похрустывала тонким ледком.

Северус торопился. В лесу есть всего две тропинки, по которым можно ходить без риска заблудиться, споткнуться о торчащий корень или получить еловой веткой в глаз. Одна прогулочная, по опушке, другая — учебная хагридова тропа, которую он исправно чистит, ведущая подальше в чащу. Подальше — но не слишком глубоко. В самое сердце заповедного леса вхож один лесничий... да еще тот, кто охотится на единорогов. Его надо успеть перехватить до того, как он дойдет до конца тропы.

К сухому хрусту травы откуда-то сверху добавился новый звук — легкий мелодичный свист, иногда переходящий в бархатистое гудение. Поднимать голову, чтобы определить его источник, не потребовалось: фирма-разработчик «Нимбуса-2000» постаралась обеспечить свою продукцию уникальными характеристиками. Метлу Гарри Поттера после сегодняшнего матча Снейп мог бы узнать с завязанными глазами.

Он скрипнул зубами и прибавил шагу. Возможность лишить Гриффиндор десятка-другого баллов выглядит заманчиво, но потребуется останавливаться, подзывать мальчишку... Уйдет слишком много времени. До опушки всего ничего, в лес назойливый проныра за ним на метле не сунется и вернется в школу. Там он наверняка начнет смаковать свою победу, забудет про уроки и завтра на зельях профессор наверстает упущенное сегодня.

Под деревьями сгущались сумерки. Северус засветил было «Люмос», но его резкий свет мешал ориентироваться, да и местным обитателям это могло не понравится. Он вспомнил, что некоторые акромантулы не укладываются на зиму в спячку и любят поохотиться на исходе дня, поежился и поспешил погасить палочку. К счастью, глаза скоро привыкли к полумраку.

Древний лес настороженно молчал. Безмолвие огромным терпеливым зверем лежало в темноте, карауля каждый шаг незваного гостя. И человек, идущий сейчас по тропинке, даже дышать старался потише и вздрагивал, когда случайно наступал на сухую ветку, потому что самый легкий треск казался оглушительным, как взрыв.

Голые ветви деревьев чернели на фоне серого неба. Большая тень медленно кружила над верхушками елей... Какой-нибудь ночной пернатый хищник? Северус пригляделся и ругнулся вполголоса: Поттер продолжал изображать тайного соглядатая. Очевидно, подарок Дамблдора окончательно вскружил парню голову и он решил, что способен стать незаметным и без мантии-невидимки. Надо бы заканчивать с этой игрой в слепых и глухих...

Впереди показался просвет, и тропа вывела на небольшую поляну. У самого ее края, под старым буком, стояла темная фигура. Снейп подошел ближе.

— Гуляешь? — в знакомом голосе слышалось злое веселье.

— Не лезь к единорогам, нарвешься на Хагрида, — Снейп попытался рассмотреть его лицо, но в провале капюшона клубился мрак. — Он доложил обо всем директору и сегодня собирается поохотиться на тебя.

Из-под капюшона зашелестело неживым смехом.

— А что если мне в ответ поохотиться на него? Как тебе такая идея?

В верхушке бука кто-то завозился, на стоящих посыпались мелкие веточки, холодные капли и сухая кора. Поттер вместе с метлой пытался пристроиться на мокрых ветках, оскальзывался, шепотом ойкал и шуршал прутьями «Нимбуса».

— Какая милая непосредственность, — смех сделался чуть тише. — Он явно собирается подслушать наш разговор.

— Наглый и глупый щенок, — процедил Снейп. — Заигрался в неуловимого героя...

— Герою можно и подыграть. Ну же, входи в свою роль главного врага!

Северус не успел ответить, а плотная ткань уже соскользнула с тюрбана, который сейчас казался серым. Под ним светилось в темноте бледное лицо трусливого, жалкого заики.

— …Н-н-не знаю, п-почему вы ре-ре-решили в-встретиться именно здесь, С-С-Северус?⁽²⁾ — проблеял он.

Поттер замер прямо над их головами. При желании любой из них мог бы дотянуться до подошвы его ботинок.

Мальчишка ненавидит злого учителя и сочувствует добренькому. Что бы ни сказал первый, его слова просвистят мимо ушей или будут истолкованы по-своему. Северус понял, что слишком устал для того, чтобы плести словесную вязь с двойным дном. Врагу — такому, какой видится детскими глазами, — положено действовать грубо и прямо. До магистериума Поттер доберется в любом случае, нужные сведения он получит, а свои симпатии пусть оставит при себе. Лишь бы все это поскорее кончилось.

Шуршание на дереве прекратилось. Гарри, затаив дыхание, слушал, как скулил и мучительно заикался несчастный профессор Квиррелл, как язвительно насмехался, угрожал и презрительно цедил слова проклятый профессор Снейп. Философский камень, проход мимо трехголового пса — эти фразы до мальчика донеслись отчетливее остальных. Он все услышал и все запомнил. Подхватил метлу и полетел в школу.

На обратном пути Северус засветил «Люмос Максима». И плевать на акромантулов или каких других опасных тварей. Хорошая «Авада» успокоит любого, а он как никогда был близок к тому, чтобы ударить зеленым лучом первого встречного. Лес это понял, отодвинулся от человека и поспешил выпустить его.

Хагрид нынешней ночью напрасно вглядывался и вслушивался, держа арбалет наготове. Неуклюжий среди вещей, в лесу полувеликан двигался на удивление легко и ловко, так что сумел незамеченным подойти совсем близко к семейству единорогов. Долго стоял, карауля каждый звук, принюхиваясь к окружающим запахам. Животные мирно паслись, все было спокойно.

А издевательский тихий смешок лесничему, пожалуй, почудился, когда он задремал на рассвете, прислонившись к толстому стволу дуба.

1) Русская идиома в устах английской волшебницы звучит, наверное, странно. Но прямой аналог, найденный на просторах Интернета — curse that tongue of yours! — при дословном переводе выглядит блекло. «Типун» все-таки выразительнее.

Вернуться к тексту

2) «Гарри Поттер и Философский камень». Глава 13. «Николас Фламель».

Вернуться к тексту

Драко Малфой негодовал. Возмущение клокотало внутри него, не находило выхода и от того лишь усиливалось, заливая краснотой щеки и выгоняя на ладони липкий холодный пот.

Мало ему отца с его постоянными нотациями, так теперь еще и декан! Но если наказания от первого принимались как должное, то суровые выговоры от второго вызывали в душе Драко бурный протест. Он-то надеялся, что профессор Снейп в силу давнего знакомства с семейством Малфоев не станет так уж сильно придираться... Но все оказалось совсем наоборот, и вот уже в который раз Малфой-младший понуро переминался с ноги на ногу, стоя посреди деканского кабинета. Очередная выволочка получалась особенно обидной, и застилавшие глаза злые слезы мешали следить за черной худой фигурой, которая мерно расхаживала перед ним.

— Драко, вы меня не слушаете, — фигура резко остановилась.

— Слушаю... сэр, — с трудом выдавил из себя мальчик.

— Тогда повторите, что я сказал.

— Вы сказали, что своим поведением я позорю факультет, — он шмыгнул носом. — И свою фамилию...

— У вас есть волшебная палочка, есть ум и знания — но вы отчего-то затеваете примитивные драки, и вас в результате бьют. А Слизерин теряет баллы. — Декан вздохнул. — Все-таки придется написать вашему отцу.

— Но сэр, Уизли... и этот Поттер... они все время задаются! — угроза высушила слезы и придала смелости. — Папа говорит, что Уизли — предатели крови! А Поттер водится с грязнокровкой!

Суровый профессор стал еще мрачнее.

— В Хогвартсе снимают баллы не за предательство крови, а за нарушение дисциплины. Желаете подчеркнуть свое превосходство? Ведите себя так, чтобы к вам невозможно было придраться.

— Угу, Поттеру, значит, можно по ночам ходить и все равно он герой школы... — пробурчал себе под нос Драко, но декан его услышал.

— Поттер не перестанет слыть героем, если вы с ним подеретесь, — уже мягче заметил наставник. — Синяки и ссадины лишь добавят ему геройства. А вам они что добавят?

Малфой угрюмо молчал, потупившись. Снейп скептически созерцал беловолосую макушку, чувствуя, что смирения в отпрыске Люциуса не больше, чем в диком гиппогрифе.

— За драку и самовольную отлучку после отбоя вы будете наказаны отработкой у мистера Филча, — тон декана вновь посуровел. — А если что-либо подобное повторится, отправлю к Хагриду, навоз за двурогами убирать. Все, можете идти.

Драко пулей вылетел из кабинета и остановился за дверью, чтобы немного успокоиться. Это что же получается? Он, представитель самого знатного и самого богатого (кто-то смеет сомневаться?)семейства магической Британии, должен молча смотреть на то, как задирает нос это очкастое недоразумение? Не бывать тому! И вы, профессор Снейп, еще очень пожалеете, что пытались помешать Драко Малфою свергнуть с пьедестала лже-героя!

Родовитый наследник довольно хмыкнул и вразвалочку направился к факультетским спальням. Там, под матрасом его кровати, ждала своего часа книга, которую Драко третьего дня стянул у Рона Уизли, лежащего в Больничном крыле. В книгу этот простофиля вложил письмо от брата — специалиста по драконам, который согласился тайно забрать чудовище, что уже вторую неделю ревело и грохотало в хижине лесника. Вот будет здорово застукать гриффиндорцев за незаконным делом!

Оставалось придумать, как ускользнуть из спален до того, как декан наложит Сигнальные чары и как пробраться мимо бдительного Кровавого Барона. Драко задумчиво прищурился, глядя, как Крэбб и Гойл от нечего делать валяют друг друга по кроватям, и вдруг просиял:

— Эй, вы оба, идите сюда... Дело есть.

* * *

На двери гостиной Слизерина мерцали огоньки Сигнальных чар. Было время, когда самонадеянные старшекурсники пытались их снять, но хитрый декан все предусмотрел. При первых же звуках заклинания и взмахах палочки из двери во все стороны летели мощные струи ядовито-оранжевой краски, которую не брало никакое «Эванеско». Нарушители с апельсиновыми физиономиями приходили утром виниться, получали дозу растворителя, отработку у Филча и больше не рисковали. Вот уже который год после отбоя никто не подходил к двери ближе, чем на десять шагов.

Мужские спальни понемногу затихали. Кровавый Барон медленно плыл по комнатам, проверяя, все ли его подопечные на месте. У кровати Малфоя он остановился. Драко, обычно любивший поболтать перед сном с приятелями, сейчас лежал неподвижно, укрывшись с головой одеялом.

— Что это с ним? — удивился призрак.

— Сказал, что голова болит, — лениво отозвался соседней кровати Гойл.

Барон понимающе кивнул и последовал дальше. Грегори, вытянув шею, проследил его путь до конца спальни. Привстал, убедился, что призрак далеко, и шепотом позвал Крэбба. Тот занимал место по другую сторону от Малфоя.

— Двадцать галлеонов наши! — шепотом воскликнул Винсент, срывая оделяло со спящего.

Тот ничуть не возмутился подобной бесцеремонностью: подушкам вообще не свойственно проявлять эмоции. Крэбб быстро перетащил «Драко» на свою постель, накрыл одеялом, а сам плюхнулся на место Малфоя, тоже укрывшись с головой, но демонстративно высунув наружу пятки. Гойл, запахнувшись в халат, дождался, когда на входе в спальню вновь покажется привидение, и неторопливо пошел ему навстречу.

— Напился воды на ночь, надо в туалет, — сонным голосом объяснил школьник.

Барон торопливо скользнул мимо их кроватей... Гойл скоро вернется, Крэбб уже десятый сон видит, Малфой все одеяло на голову стянул и почесывает одной босой ногой другую. Тишина и покой.

Наверху, в жилом крыле, тоже тихо. Пока.

Привидение растворилось в темноте, чтобы мгновение спустя появиться в спальне декана. «Северус, пора. Оно просыпается».

* * *

В нише за статуей первого директора Хогвартса было тесно, пыльно, и вдобавок половину пространства заплел паутиной длинноногий паук, который теперь укоризненно болтался на невидимой паутинке у самого лица. Драко дунул на паука и едва не закашлялся: все-таки в родном доме эльфы работали куда усерднее и вытирали пыль не только там, где ее могли заметить хозяева.

Он сидел, согнувшись в три погибели, и никак не мог дождаться, когда в холле затихнут шаги и голоса преподавателей.

Гулко прозвонил колокол: для школьников наступило запретное время. Драко представил, как Грег с Винсом дурачат Кровавого Барона, и тихо прыснул. Может, они и туповаты, но галлеоны придают ума и безнадежным дурням — так говорит папа. Только он добавлял, что платить надо после выполненной работы, а не до. Что ж, Драко всегда слушал советы отца.

Ноги затекли, спина болела от острых камней стены, паутина щекотала шею, минуты тянулись, как часы.

Драко осторожно выглянул из своего убежища, прислушался и огляделся: никого. Он уже собрался вылезать, но тут вновь послышались шаги и голоса. Кто-то почти бежал через холл, бросая на ходу короткие фразы. Профессор Снейп? Куда это он так торопится, да еще и в сопровождении факультетского привидения?

Малфою страшно захотелось проследить за деканом, у которого наверняка имелась какая-то тайна, но желание крепко насолить Поттеру пересилило. Башенные часы пробили половину двенадцатого, а это значит, что скоро гриффиндорцы должны пробраться к Астрономической башне с хагридовым драконом. Там Драко их и засечет.

Он на цыпочках крался по коридору, замирая от малейшего шороха. Светильники едва мерцали, но портреты отчего-то не спали. Они рассеянно провожали глазами мальчика и будто прислушивались к чему-то.

— Лучше бы вы не бродили по ночам, юноша, — тревожным шепотом посоветовал Малфою пожилой волшебник из большой овальной рамы.

— Разве их удержишь, когда за стеной весна? — тихо усмехнулась его соседка, полная круглощекая колдунья. — Только ты, малыш, держись подальше от третьего этажа. Худо там... Ох, худо!

Драко задохнулся от любопытства и едва не повернул обратно в холл, где находилась лестница, ведущая на тот самый этаж. «Малфои не позволяют обстоятельствам нарушать их планы», — вовремя всплыло в памяти поучение отца. Сын помотал головой, отгоняя соблазн, и двинулся дальше.

Он благополучно добрался до конца коридора и свернул на крытую галерею, ведущую к башне. Осталось миновать это гулкое пространство с серыми стрельчатыми пятнами темных окон и вот она, площадка. А там достаточно укромных мест для засады... Драко сделал первый шаг, и тут его ухо будто бы сжали холодными щипцами. Он взвизгнул от боли и неожиданности, а за спиной раздался возмущенный голос профессора МакГонагалл:

— Вас ждёт дисциплинарное наказание! И двадцать штрафных баллов! Как вы посмели ходить по школе посреди ночи?!⁽¹⁾

«...Но иногда обстоятельства бывают слишком серьезными». Драко, стараясь высвободиться из цепких пальцев, подумал, что слова отца, конечно, правильные, но его уху от этого не легче.

* * *

«Протего» неожиданно помогло. Северус насторожился: уж слишком легко плотный холодный туман расступается перед мерцающим коконом Щитовых чар. Вон привидения едва справляются, не давая черным отросткам выползти за пределы комнаты, а человек идет спокойно и тяжелая муть стелется под ноги, точно приглашает... гостя. Званого гостя.

Он приблизился к кровати. Квиринус перекатывал по подушке изуродованную голову, тяжело и хрипло дышал. Сырой ледяной гнилью несло от него, и Северусу почудилось, будто вся комната в одночасье ухнула на дно протухшего болота.

Туман терся о кокон защиты, шелестел, шуршал, потрескивал. Где-то далеко в нем вспыхивали контуры призраков и сразу гасли — белые сполохи в густой серой мгле. Человек коротко вздохнул и снял «Протего».

Мгла набросилась радостно, повисла на плечах пыльным плащом, полезла в лицо липкими пальцами, но он уже сидел на краю постели и, сжав в ладонях чужие виски, сам стал частью тумана и полетел в темноту.

...Свеча? Нет, что-то побольше. Камин. Уютно потрескивают дрова. Мягкий свет откуда-то сзади. И оттуда же спокойный вопрос:

— Чаю хочешь?

Северус обернулся.

Скатерть в красно-белую клеточку. Чайный сервиз, белый, с золотыми ободками. Лампа под розовым абажуром с бахромой. Лиловый бархатный халат с атласными отворотами. Мягкие домашние туфли и полосатые пижамные брюки.

— Узнал?

Язык прилип к нёбу. Этого не может быть. Этого! Не может! Быть!

— Ну конечно, ты же совсем другое ожидал...

Краски смазались, предметы потекли цветными кляксами, камин взревел лесным пожаром и отодвинулся в какую-то невероятную даль, пространство рванулось вверх, в стороны, и вот уже нет сервиза и абажура, а есть огонь тысяч светильников и огромный зал, весь в черном глянцевитом камне, и высокий трон, и льдистое мерцание мантии, и...

— …увы, не получится. Понимаешь ли, не тот масштаб личности.

Фарфоровая чашечка вернулась на блюдце. Качнулся стоптанный тапок на толстом шерстяном носке.

— Вот Люциус или кто-нибудь из Лестранжей — было бы совсем другое дело, — серебряная ложечка потянулась к сахарнице. — Слушай, ты бы хоть поздоровался. Стоишь столбом...

В горло будто стружек насыпали, вместо языка — древесная кора.

— Приветствую вас, повелитель...

— То-то же. Ты чего не приходил так долго? Я заждался! Да ты садись, не стесняйся.

Стул с гнутой спинкой и мягким сидением незаметно вырос по другую сторону стола.

— Вот хочу тебе пожаловаться: на редкость унылый тип этот Квиррелл! Заурядный обыватель, ни фантазии, ни мысли. Писульки свои до ума не довел, преподает из рук вон плохо, даже девицу себе выбрал самого последнего разбора. Да ты сам полюбуйся, каков молодец...

У стола возник третий — худой, трясущийся — и сразу ссыпался на пол, грохоча мослами, и пополз на коленях с явным намерением облобызать тапки, а если позволят, то и край халата.

Опилки в горле свернулись в тугой ком тошноты.

— Не хватайся за меня, плесень, — пижамная штанина брезгливо отодвинулась от дрожащих рук. — Только и пользы от него, что послушный. Квиринус, сидеть!

Жадная преданность в мутных глазах.

— Квиринус, стоять!

Сквозь серые лохмотья мантии видно тощее бледное тело. Вытянулось струной, застыло.

— Квиринус, убить!

Северус не успел отпрянуть. Вонючие лохмотья хлестнули по лицу, стул опрокинулся и у самых глаз лязгнули острые мелкие зубы — уже не человеческие... Лязгнули и пропали.

Он лежал на полу, задыхаясь и кашляя, а за столом наливали вторую чашку чая.

— Такие дела... А ведь он все равно до тебя доберется и прикончит. На твоем месте, Северус, я бы принял превентивные меры.

Холодный сквозняк пробежался по краям скатерти:

— Убей его.

Качнул бахромой абажур:

— Убей его!

Ржавым железом лязгнул полупрозрачный фарфор:

— УБЕЙ ЕГО!

Оскал желтоватых зубов вновь замаячил перед глазами, но Северус не попятился. Правая ладонь ощутила что-то твердое и шероховатое, руку потянула вниз знакомая тяжесть, пальцы сжались на костяных пластинах рукояти и по кисти вверх побежал обжигающий быстрый огонь. Он озарил обоих и от него звериный оскал превратился в улыбку — измученную, печальную и живую...

Северус медленно повернулся к столу. Лицо сидящего было в тени, и светились оттуда красным две булавочные головки зрачков.

— Ты не посмеешь!

Пространство прорвалось нездешней яростью, но сталь уже крушила визжащий морок. Черной жижей текли белые чашки, кровяным пластом ползла со стола разрубленная скатерть, открывая вместо дерева обглоданные кости. Осколки и обломки вихрем закружились вокруг него, свет померк, и последнее, что он запомнил — свой отчаянный крик.

* * *

Пощечина. Еще одна. Эй, довольно!

Веки неохотно поднялись. Пивз. Дерется...

— Ф-фу, живой, — облегченно выдохнул полтергейст. — Тебе, парень, везет: глянь-ка, что вокруг творится, а на тебе ни царапины!

Кряхтя, кое-как оторвал спину от пола и сел. Основатели великие! В комнате будто взорвалась дюжина котлов, перебив и разломав все, что могло биться и ломаться, и разбросав остальное. Он разжал пальцы правой руки, все еще судорожно сжатые — на пол выкатилась собственная волшебная палочка. Вот, значит, как...

— Такой погром устроил, мне аж завидно, — продолжал Пивз. — Хорошо, что рядом никто не живет, а то бы уж сбежались.

Привидения стояли рядом молчаливым белым полукругом. Спящий не шевелился, у его изголовья замер Толстый Монах.

— Мне кажется, сейчас случилось что-то очень важное, — прошептал он. — Я чувствую.

— Хотелось бы верить, что оно угомонилось окончательно, — проворчал сэр Патрик, — но ведь по-прежнему сидит в этом бедолаге...

Голова кружилась, ноги предательски подрагивали, поэтому процесс восстановления разгромленной спальни продвигался с трудом. Наложив последнее «Репаро», Снейп вложил палочку в рукав и выбрел за дверь, размышляя о том, как бы добраться к себе и не свалиться по дороге.

— Не знаю, как тебе удалось выжить и сохранить рассудок, — признался сопровождавший его Барон. — Не иначе, упрямство помогло. Но скажи, ты получил ответы на свои вопросы?

— Не получил, — покачал головой Северус и сам удивился тому, как спокойно это прозвучало. — Но зато теперь я знаю, что именно спрашивать.

В холле у Главного зала на них вылетела рассерженная декан Гриффиндора, которая волокла за ухо громко протестующего Драко Малфоя.

Северус остановился, с усилием возвращаясь к реальности. Кровавый Барон за спиной тихо выругался.

— Профессор Снейп, я лишаю факультет Слизерин двадцати баллов за возмутительное поведение мистера Малфоя! — заявила МакГонагалл. — Во-первых, он находился вне спальни после отбоя, во-вторых, пытался оболгать моих студентов!

— Я говорю правду! — не сдавался Малфой. — Поттер и Грейнджер притащили в школу дракона! От Хагрида!

— Какая возмутительная ложь! И, кстати, коллега, где вы пропадали в то время, как ваши подопечные тут безобразничают?

Декан оставила в покое несчастное ухо и посмотрела на Снейпа с нескрываемым подозрением. Клетчатый фланелевый халат и сеточка для волос плохо вязались с суровым тоном и сердитым лицом.

— Я был у старого знакомого... Чай пил, — ответил он, едва подавив нервный короткий смешок. — Идемте, мистер Малфой, перескажете мне ваши фантазии.

Драко понял, что его двадцать галлеонов пропали зря, и окончательно упал духом.

(1)

1) «Гарри Поттер и Философский камень». Глава 14, «Дракон по имени Норберт».

Вернуться к тексту

Говорят, что деревья, когда никто не слышит, падают беззвучно. И ветер не шумит листвой, а проносится, как тень, если некому поднять голову и послушать.

Выходит, дверцы шкафов в пустых кабинетах на самом деле открываются без скрипа? И не шелестит, разворачиваясь, пергамент свитка, что лежит на столе, за которым никого нет?

Конечно, это не так. Тишина за древними стенами полна звуков, потому что ее слушают. Хогвартс живет в вещах, которые его населяют. И он слышит.

Правда, пока вещь служит человеку, замок старается не вмешиваться. Ну разве что иногда сквозняк при закрытых дверях тронет край портьер на окне или ни с того ни с сего сорвется с полки книга, упадет на пол и откроется на первых страницах какой-нибудь занятной истории... Люди списывают это на магию или проделки Пивза. Что поделаешь, они всему любят находить объяснение.

Вещи сломанные, забытые людьми или не нужные им больше, Хогвартс забирает себе. Да-да, та самая Выручай-комната, истинные размеры которой никому неизвестны.

Они не магические — все эти шкафы и комоды, заваленные всевозможным хламом, трехногие стулья, диваны с порванной обивкой, часы без маятников, рамы без картин и даже вон то темное и бесформенное за мутным зеркалом... Но неживое, долго находясь рядом с живым, перестает быть только полированными досками, только стеклом, только паклей набивки под потертым плюшем.

Вещи говорят — камень слушает. Кто-то жалуется, другой шутит, третий грустит... Болтуны и молчуны, нытики, весельчаки, зануды — за столетия в Выручай-комнате собралась пестрая компания. Хогвартс знал историю всех своих обителей, но одну вещь всегда отличал особо.

Ей на редкость не везло. Украли, на века забыли в развалинах, затем нашли, но тут же украли снова. Наконец вор принес ее в замок, но не затем, чтобы вернуть на место, а чтобы спрятать ото всех. Бархатный футляр, скрытый в помятой жести, остался в Выручай-комнате, и когда человек ушел — вещи попятились. Новенькая не издала ни звука, и в ее молчании было что-то одинаково чужое и вещам и людям. Такая тишина наступает, когда обрывается, захлебнувшись, последний крик отнимаемой жизни.

Шли годы. К мертвому молчанию привыкли. Постепенно странную гостью обступили другие жильцы, она скрывалась все глубже, сохраняя между собой и остальными незримое кольцо ледяного безмолвия. Не потускневший за столетия, сияющий круг из серебра и янтаря.

Хогвартс немного удивился, когда привидения привели к диадеме человека — но не того, что когда-то ее украл. Как и его собратья, человек не слышал голоса вещей, или не обращал на них внимания. Впрочем, замок доверял привидениям и не вмешивался в их дела.

А затем появился вор. Он пришел в чужом обличье, но память камня вернее любых глаз узнала его. Хогвартс ненавидел воров.

Дверь Выручай-комнаты лязгнула за спиной пришельца неожиданным засовом. Человек — он напоминал гвоздь длинной худобой тела и широким ободом вокруг головы, — испуганно отскочил и заозирался.

Похоже, он знал, как ориентироваться среди пыльной рухляди. Примолкшие вещи настороженно наблюдали за его продвижением. Сомнений не оставалось: вор пробирался к украденному.

Круглый обеденный стол, мимо которого он только что прошел, исчез, как и не было. Стоявшие на нем кувшин с отбитой ручкой, гнутый шандал и чей-то бюст повисли в воздухе и последовали за столом.

Человек удивленно остановился. Вещи пропадали одна за другой, замок брезгливо отодвигался от вора, убирая свое добро от недостойных рук. Несколько быстрых ударов сердца — и Выручай-комната опустела. Даже пыли не осталось на плитах под ногами, и паутина больше не висела по стенам. «Люмос» дрожал на кончике волшебной палочки, боясь соперничать с огромной пустотой и темнотой.

— Как же так? — упал в тяжелую тишину растерянный голос.

— Так!.. так!.. — хохотнуло откуда-то хриплое эхо.

Человек едва не выронил палочку:

— Меня же пропустили!

— Или-или! — потешалось эхо, — или-или!

— Она моя! — попробовал крикнуть человек. — Отдай!

— Ай-ай-ай! — насмешливо загудело из темноты. — Ай-ай-ай!

Палочка принялась выписывать в воздухе замысловатые фигуры, вор что-то забормотал, но на все его усилия отзывалось одно ахающее и ухающее эхо.

— Ты пожалеешь! — неизвестно кому пригрозил человек.

— Ешь, — посоветовало эхо, удаляясь. — Ешь...

«Люмос» съежился в тусклую искорку. Пространство стало плотным и твердым. Оно упругой ладонью давило на незваного гостя, тесня его к выходу. Человек сделал шаг, другой, потом не выдержал и побежал к спасительному прямоугольнику в стене.

* * *

— Короче, вышибла Выручайка Тома под зад коленом, — заключил Пивз и протянул пустую кружку Барону. — Плесни-ка еще, в горле пересохло.

После ночей, проведенных рядом с Квирреллом, Пивз и привидения по негласному уговору больше не называли его собственным именем. «Квиринус» для них был связан с человеком, а не с тухлой тенью, что ходила нынче по Хогвартсу. У призрачных хранителей замка длинная память, они способны видеть суть вещей и людей. Тень при жизни носила имя Том.

— Он тебя не заметил? — призрак наклонил бочонок с лунным над посудиной.

— Нет, я под потолком сидел. Сверху лучше видно!

Послушать полтергейста в кабинет слизеринского декана стеклись Охотники во главе с сэром Патриком, Толстый Монах и Серая Дама. Хотели разбудить хозяина кабинета, но за него вступилась Моргана, напомнив, что людям, в отличие от привидений и пивзов, в четвертом часу пополуночи полагается спать. С ней согласились, а шумный дух к тому же пообещал утром пересказать все еще раз персонально для Северуса.

Происшествием в Выручай-комнате повествование не ограничилось.

— Я думал, Том после всего к себе уберется, — продолжил Пивз. — А он прямиком направился в Восточное крыло, в подземелье, где зеркало стоит.

— Бедный Пушок, наверное, опять его заколдовали, — вздохнул Делэйни-Подмор. Большой призрак питал слабость к могучим животным и очень переживал за трехголового пса, которому временами доставалось от раздражительных волшебников.

— Дрых твой Пушок, как убитый. В подземелье есть другой ход, без всяких ловушек. Им и прошел. Так вот, подходит он к зеркалу...

Полтергейст, как опытный повествователь, сделал многозначительную паузу. Барон демонстративно убрал бочонок под стол.

— Эй, верни на место! — забеспокоился Пивз. — Всё понял, больше не буду останавливаться. Значит, зеркало стоит себе, стенку отражает. А камешек-то в нем! Сам видел, как директор его туда пристроил. Том аккуратно так подходит... — рассказчик вскочил на ноги, сгорбился и на цыпочках пробежался по кабинету, изображая своего героя. — И р-раз! Сунулся прямо носом! А потом как отскочит, как задрожит!

— Что ж он такое увидел? — ахнула Серая Дама.

— Себя! Только прежнего, молодого, — шумный дух вернулся в кресло и отхлебнул из кружки. — И в руках камень светится.

— А дальше что было? — нетерпеливо поинтересовался Патрик.

— Он и палкой, и заклинания читать, а все без толку! Принялся кулаками колошматить, да только старые мастера вещи на совесть делали, на стекле ни царапины, а у него костяшки в кровь... А тот, в зеркале, улыбается, будто дразнит. Ну, Том притих, на себя-красавчика попялился еще, а потом и говорит — то ли ему, то ли себе: «надо попробовать с мальчишкой».

— Вот эти слова ты завтра Северусу в первую очередь перескажи, понял? — Барон потряс возле уха бочонком и решительно вставил затычку в отверстие донца. — И хватит тебе на сегодня, а то к утру не проспишься. Где сейчас Том? У себя?

Пивз что-то утвердительно пробурчал, обиженно наблюдая, как заветный бочонок скрывается в стене. На его счастье, Толстый Монах, увлеченный рассказом, забыл о своей кружке, и она, почти полная, парила у его плеча. Полтергейст быстро цапнул кружку, осушил в два глотка, и, показав нахмурившемуся Барону язык, нырнул под стол.

* * *

— Минерва, я обычно не вмешиваюсь во внутрифакультетские дела, но не слишком ли вы суровы? Сто пятьдесят баллов в минус — это не шутка.

Снейп удивленно посмотрел на Дамблдора. То же сделали Спраут, Флитвик и все учителя, присутствовавшие на очередном совещании. Творилось неслыханное: директор выговаривал гриффиндорскому декану. Конечно, очень мягко, не выговор, скорее, осторожный вопрос, но тем не менее... Впрочем, МакГонагалл смущенной не выглядела.

— Мои студенты совершили серьезный проступок и понесли заслуженное наказание, — отчеканила она. — Я не делаю различий между нарушителями... в отличие от некоторых, — Минерва бросила сердитый взгляд на слизеринского декана. — Не сними я с Драко Малфоя двадцать баллов, профессор Снейп наверняка бы закрыл глаза на его выходку.

Директор пожал плечами, мол, мое дело предупредить, а дальше разбирайтесь сами. Северус, во всяком случае, истолковал для себя его жест именно так.

— Позволю себе заметить, что вы заблуждаетесь, профессор МакГонагалл. Различий между нарушителями я тоже не делаю, но выбираю более эффективные наказания... в отличие от некоторых, — закончил он с чуть заметной улыбкой.

— Что вы имеете в виду? — нахмурилась МакГонагалл.

— Практику снятия баллов с собственного факультета, — невозмутимо пояснил Снейп. — Давно уже собирался сказать, что, на мой взгляд, такое наказание бесполезно. Отбирая заработанные баллы у своих студентов, вы, если разобраться, наказываете невиновных гораздо сильнее, чем виновника.

Теперь уже все с интересом смотрели не на директора, а на него.

— Из-за проступка троих страдает весь факультет: в чем смысл такого наказания?

— Оно обращено к чувству ответственности перед своими товарищами, — настороженно ответила деканесса. — Направлено на повышение сознательности.

— Сознательность? У одиннадцатилеток? Вы, верно, шутите? — при этих словах кто-то из учителей и впрямь хихикнул. — Слизеринцы ходят с плакатом «Спасибо, Поттер!», а гриффиндорцы дружно возненавидели бывшего героя. Вот и весь эффект.

— Да, умение думать не только о себе воспитывается не сразу, — не сдавалась МакГонагалл. — Гарри получил хороший урок и он пойдет ему на пользу, потому что в другой раз он поостережется подводить факультет. А Малфой, поработав у Филча, на следующий же день все забудет.

— О, нет, Аргус постарается, чтобы не забыл, — иронически усмехнулся Снейп. — И для Драко отработка станет не менее важным уроком. Она научит его действовать ловчее. А не попадись вам Поттер с компанией, они бы и дальше благополучно гуляли ночами по школе, не думая ни о какой сознательности!

— Все, кроме деканов, могут быть свободны, — поспешил объявить Дамблдор, видя, что назревает новый скандал. — Северус, Минерва, если на вас опять нашла охота препираться, дайте другим возможность выбора: слушать вас или заняться боле полезными делами.

Преподаватели, не скрывая облегчения, потянулись к выходу. Мимо Снейпа прошел Квиррелл, который все это время сидел с отсутствующим видом, время от времени что-то рассеянно черкая на листе бумаги перед собой. Поравнявшись с деканом, он неожиданно подмигнул и напел вполголоса «Взгляни, как бегут три мышки слепых...»⁽¹⁾

* * *

Аргус Филч был человеком рассудительным и склонным к подозрительности. Поэтому ему показалось странным, что распоряжения замдиректора МакГонагалл передает профессор Квиррелл, который, вроде бы, не служил у нее в посыльных. Скептически пожевав губами, Филч взял протянутую ему бумагу и принялся ее подробно изучать.

«Студентов первого курса факультета Гриффиндор: Поттера, Грейнджер, Лонгботтома — в одиннадцать часов вечера отвести на отработку к леснику Рубеусу Хагриду, — чужой голос, неизвестно откуда возникший в голове завхоза, вколачивал каждое слово ему в мозг. — Самого Хагрида известить о том, что ему приказано отправить вышеупомянутых студентов на патрулирование леса».

Филч не выдержал и схватился за голову, выронив лист. Раскаленная игла впилась в затылок, в глазах потемнело, а когда зрение вернулось к нему, перед ним стояла профессор МакГонагалл и протягивала ему оброненный документ.

— Вы все поняли, Филч?

Аргус смотрел на нее и никак не мог понять, почему губы вроде бы шевелятся, но голос — ее или не ее? — слышится не в ушах, а где-то под теменем. Он хотел ответить, но собственный язык отказывался служить, да и остальное тело ощущалось с трудом, как после крепкой попойки, хотя в течение учебного года завхоз никогда не позволял себе ничего подобного.

— Я понял... профессор, — с языком кое-как удалось справиться, но череп превратился в пустое ведро, по которому перекатывался, громыхая, повелительный голос:

— Завтра утром вы отнесете эти три записки Поттеру, Грейнджер и Лонгботтому.

— Да, профессор.

— Приказ отдадите Хагриду сегодня.

— Да, профессор.

— Идите и выполняйте.

Филч послушно развернулся и пошел по коридору, держа перед собой приказ на вытянутой руке. В голове медленно прояснялось. Он опустил руку и оглянулся: профессор МакГонагалл стояла на том же самом месте, глядя ему вслед. Через высокое узкое окно на нее косо падали солнечные лучи и, наверное, именно из-за них черты лица декана казались изломанными, нечеткими... Филч немного подивился причудливой игре света и отправился выполнять распоряжение.

В списке достоинств школьного завхоза сразу после рассудочности шла обязательность.

* * *

На следующее утро Гарри, Гермиона и Невилл получили записки с одинаковым текстом: «Для отбытия наказания будьте сегодня в одиннадцать часов вечера у выхода из школы. Там вас будет ждать мистер Филч. Проф. М. МакГонагалл».⁽²⁾ Почерк был знакомым, свою вину все трое помнили хорошо. Очевидно, профессор МакГонагалл по-прежнему гневается — видеть их не желает, распоряжения дает письменно...

Сегодня Филч несколько раз подряд сталкивался в замке с профессором Квирреллом. То он куда-то торопился, роняя на ходу свитки и книги, то с кем-то беседовал, по обыкновению слегка заикаясь, то просто стоял, задумчиво глядя на завхоза.

— Вы что-то хотите мне сказать, профессор? — не выдержал Филч.

— Вам знакома песенка о трех слепых мышках, мистер Филч? — странно улыбнулся Квиррелл. — Кажется, они побежали за фермершей и остались в итоге без хвостиков?

— Вроде того... Она их ножом отхватила, — припомнил Аргус старый-старый стишок, который слышал еще от собственной бабки. — А зачем это вам?

— Так, развлекаюсь... У вас есть дела вечером, мистер Филч?

Голова завхоза вновь сделалась пустой и гулкой.

— Да, профессор.

— В таком случае желаю их успешно выполнить.

Вечером завхоза ждал неприятный сюрприз: распоряжение декана МакГонагалл куда-то запропастилось. Он по листику перебрал все папки с отчетами и докладными, шарил на полках, заглянул под кровать — тщетно: бумага исчезла. К счастью, он, как и было велено, успел показать ее Хагриду, да и содержание документа всплыло в памяти более или менее отчетливо: отвести к леснику Поттера, его подружку, этого, как его... Лонгботтома, и... и все, кажется? Филч нахмурился, усиленно вспоминая. Эта троица попалась ему в ночь на субботу, но там был кто-то еще... кого-то тоже надо наказать... Идти уточнять у гриффиндорской главы? Но это означает, что придется признаться в потере. Эх, старость не радость, память уже не та, руки дырявые... Вспомнил! Малфой! Той ночью профессор МакГонагалл поймала слизеринца — визг стоял на весь первый этаж! Ну, правильно: четверо провинившихся, и он, Аргус Филч, должен отвести их к Хагриду для наказания.

Завхоз облегченно вздохнул и направился к слизеринским подземельям.

Драко, подавленный перспективой недельного мытья туалетов под командованием Филча, появлению своего мучителя не удивился и покорно потопал следом. На выходе из школы, увидев ненавистных гриффиндорцев, он впервые подумал, что тут что-то не то. У хижины Хагрида сомнения превратились в уверенность, но взрослые приказали ему замолчать и делать, что велено.

* * *

— Северус, Малфоя опять нет на месте, — доложил Кровавый Барон. — И его дружки на сей раз даже не пытаются его выгораживать.

— Ну, спасибо, Люциус, удружил с сыночком, — ругнулся сквозь зубы Снейп. — Когда его видели в последний раз?

— Вроде бы он куда-то шел с Филчем незадолго до отбоя, — припомнил призрак.

Что ж, Филча искать легче. Декан поспешил наверх и в холле у главного зала столкнулся с профессором МакГонагалл, бледной и не на шутку встревоженной.

— Северус, у вас тоже пропали студенты?

— Да, Малфой. А у вас все та же троица?

— Нет, Уизли в Больничном крыле, вместо него Лонгботтом... Эльфы утверждают, что в замке их нет.

— Ничего не остается, как искать за его пределами. Вы сейчас направляйтесь к озеру, я — к лесу, встретимся у ворот.

Но, едва начавшись, их поиски завершились: в замок, задыхаясь и плача, вбежал Малфой.

— Профессор! — он с разбегу налетел на своего декана и едва не вцепился в него, Снейп вовремя поймал его за плечи. — Там!.. В лесу!..

— Драко, успокойтесь, — он легонько тряхнул мальчика. — Что случилось? Кто вас напугал?

У Малфоя так стучали зубы, что едва можно было разобрать слова:

— Ч-черный... к-кровь пьет... П-потер там...

— Поттер в лесу? — воскликнула МакГонагалл. — А Грейнджер и Лонгботттом — тоже?

Драко, всхлипывая, кивнул.

«Надо попробовать с мальчишкой» — утренний рассказ Пивза о ночной сцене у зеркала Еиналеж молнией вспыхнул в мозгу. Снейп похолодел: неужели он опоздал и Волдеморт добрался до Поттера?

— Господин Барон, проводите Драко! — на ходу крикнул он, выбегая из замка. Позади изо всех сил поспешала Минерва МакГонагалл.

Они оба успели заметить кентавра, нырнувшего в темноту леса. На опушке стоял Гарри, целый и невредимый, хоть и перепуганный, рядом с ним — дрожащая Гермиона и заплаканный Невилл. Поодаль мялся смущенный и расстроенный Хагрид.

Успокоив школьников, МакГонагалл увела их с собой, а Снейп решил как следует расспросить лесничего.

Сразу выяснилось, что о побеге речи нет: всех четверых в лес привел Филч. Действуя в соответствии с письменным распоряжением декана Гриффиндора.

— Мне поначалу чуднО стало, — добросовестно вспоминал Хагрид, — где такое видано, чтоб мальцов ночью в лес отправлять? Аргус мне под нос приказ сунул — на вот, читай, коли грамотный. Я гляжу, все чин чином, и подпись, и печать. Ну, наше дело маленькое... Само собой, в чащу-то я их не повел, мы с краю ходили, тут крупнее мышей да лукотрусов отродясь никого не водилось. Опять же кентавры неподалеку, я их предупредил на всякий случай. А оно вон как повернулось... И единорога загубил, паскуда, и дитё напугал. Хитрый, гад, осторожный, никак его не поймать!

— А раньше профессор МакГонагалл давала вам письменные приказы? — спросил Снейп.

— Нет, вроде бы...

— И почерк ее вам не знаком?

— Да откуда мне его знать? — развел руками великан. — А-а-а, профессор, понимаю, куда клоните: кто-то подделал грамотку? Но тогда б Филч заметил неладное, уж он-то в почерках получше меня разбирается!

— Выходит, подделали не только грамотку, как вы говорите, но и память Филча, — покачал головой Снейп.

* * *

В кабинете Дамблдора он застал гриффиндорскую деканессу. Она сидела растерянная, нервно комкая носовой платок, острый подбородок подрагивал. Северус впервые видел «Железную Минни», как за глаза называли ее коллеги, в таком состоянии.

— Надеюсь, вы не станете обвинять меня в том, будто я оправила детей ночью в лес? — вскинулась Минерва, едва он вошел. — Готова поклясться чем угодно, что я не отдавала никаких приказов и не писала никаких записок!

— А Поттер и его друзья показали вам эти записки? — уточнил Дамблдор.

— Никто из них не может их найти... Дети, что поделаешь.

— Хм, дети, говорите... — директор щелкнул пальцами и в кабинете возник домовик. — Пригласи сюда Аргуса Филча... Или нет, не надо. Мы сейчас навестим его сами.

Филч в отчаянии собрался было сдвигать мебель в своей комнате, чтобы найти, наконец, проклятую бумаженцию, но Дамблдор предупредительно поднял ладонь.

— Не переживайте так, Аргус, мы вам верим. Сядьте-ка сюда и посмотрите на меня.

Завхоз поднял голову и замер, уставившись пустыми глазами в лицо директору, который склонился над ним.

— Три слепые мышки, — вдруг прохрипел сидящий. — Смотри, как бегут...

Дамблдор вздохнул и выпрямился. Филч обмяк на стуле и заморгал, будто только что проснулся.

— Значит, мы договорились, Аргус: завтра вы отправите домовиков поменять масло во всех светильниках четвертого этажа. Там на потолке уже камня не видно, такой слой копоти... Ну и пусть почистят заодно.

— Конечно-конечно, — радостно закивал Филч. — Я вам так благодарен, господин директор, что напомнили, а то закрутился совсем, чуть не забыл насчет масла! Вот спасибо так спасибо!

Старик все еще бубнил что-то восторженно-признательное, когда гости покинули его комнату.

— Аккуратное «Империо» и филигранный «Обливиэйт», — почти с восхищением рассказывал своим спутникам Дамблдор на обратном пути в свой кабинет. — Работа высшей пробы, виртуозное мастерство. У него на всех уровнях сознания — ваше лицо, Минерва, и строчки приказа, написанные вашим почерком. Успокойтесь, я не сомневаюсь, что вы тут ни при чем. Это сделал кое-кто другой. Вы догадываетесь, Северус, кого я имею в виду?

— К сожалению, да. Мне сообщили, что он намерен выйти на прямой контакт с Поттером. Очевидно, сегодня в лесу была предпринята такая попытка, но ему помешали кентавры.

— Господа, перестаньте говорить загадками! — потребовала МакГоанагалл. — Что это за контакт с Поттером?

— Немного терпения, Минерва, и я все вам объясню, — мягко остановил ее Дамблдор и продолжил, обращаясь к Снейпу: — Он продолжает играть, Северус. Он дразнит нас, пытается отвести глаза, пустить по ложному следу. Ведь если бы у него все получилось, мы бы сейчас прочесывали лес, уверенные в том, что Поттер там. Три слепые мышки... Верно подмечено, — Директор помолчал. — Думаю, все решится в ближайшие дни.

1) «Три слепые мышки» — старинная английская детская песенка, которая когда-то была совсем не детской. Подробнее тут: http://kid-book-museum.livejournal.com/744862.html

Вернуться к тексту

2) «Гарри Поттер и Философский камень», Глава. 15 «Запретный лес». В тексте не сказано, кто именно доставил записки. Похоже, Золотое Трио здорово боялось собственного декана, если никто из них не решился спросить, почему отработка назначена после отбоя.

Вернуться к тексту

Слова Дамблдора о близкой развязке подтвердили то, что уже давно чувствовали все хранители Хогвартса: в воздухе копилась угроза. Почти Безголовый Ник сообщил, что Поттера по ночам начали мучить кошмары. Квиррелл еще несколько раз пробирался к зеркалу Еиналеж и долго простаивал перед ним, глядя, как в стеклянной глубине дышит рубиновый огонь магистериума. Между тем в школе шли экзамены, за стенами замка светило июньское солнце, близились каникулы.

Северус был по горло занят на подготовительных занятиях. Он не знал, как и благодарить призраков и полтергейста, которые стали его глазами и ушами во всех уголках замка.

Пивз сам вызвался дежурить на третьем этаже и в комнате Пушка, Охотники сэра Патрика не покидали Выручай-комнату, за Гарри по пятам следовал Ник, а Серая Дама, Толстый Монах и Кровавый Барон по очереди стерегли каждый шаг Квиррелла.

Слизеринский призрак не приносил никаких новостей. Квиринус ведет себя тихо, тише обычного. Точно выжидает.

Северус все чаще ловил себя на том, что мысль о неизбежной смерти друга уже не вызывает такого яростного отторжения, как раньше. На колдографии улыбался один Квиринус, а сегодня утром вежливо и равнодушно ему кивнул другой. Чужой. Враг... Северус мотнул головой: надо же, до чего додумался! Как назло, Барон, если не пропадал за пределами подземелий, был не склонен к откровенным беседам. Лишь однажды заговорил первым и разговор вышел коротким.

— Тебе приходилось убивать? — без предисловий спросил он.

— Да.

— А добивать?

— Не было необходимости, — не сразу ответил Северус.

— Что такое «удар милосердия», знаешь?

— Догадываюсь...

Призрак смотрел на человека. Драклы бы побрали эти бельма вместо глаз, ничего не разберешь за ними!

— То есть вы тоже заранее похоронили его? — в отличие от призрака человек умел зло прищуриться.

— Нельзя так долго носить в себе мертвое и остаться живым, — бесстрастно провещало привидение. — Но если кровь единорога сможет помочь ему, то пусть она в нужный момент окажется под рукой.

* * *

Толстые когти задней лапы крепко скребли за косматым ухом средней головы. От удовольствия та жмурилась, громко сопела и ни на что не обращала внимания. Остальные две морды Пушка не сводили круглых желтых глаз с человечка, который притаился в выемке сводчатого потолка. Собаке человечек не нравился.

— Башки три, а мозгов и на одну не наберется, — перед носом левой головы запрыгала большая обглоданная кость, привязанная к веревке. — Ну давай, лови!

Пес замер, тяжело подпрыгнул, громыхнув цепью, но дразнивший успел отдернуть приманку.

— Хватит его изводить, — потребовал глава Клуба Безголовых, выплывая из стены. — Лучше бы покормил.

— Пусть его Хагрид кормит, — отозвался Пивз, не прекращая своего занятия. — А мне скучно. Мальчишка сейчас в гостиной, Том у себя. Ночи ждут, не иначе.

— Похоже на то, — зевнул сэр Патрик. — Ладно, если что, мы с парнями в «Выручайке»... До чего ж матерый зверюга! — вытянув перед собой руку ладонью вверх, он осторожно двинулся к животному. — Только кличка дурацкая, я бы его Громом назвал... Гром! Гром, хор-р-рошая собака!

Пушок зарычал во все три пасти. Привидений он тоже недолюбливал.

— Ну-ну, не злись, — отодвинулся призрак. — Ничего, дружище, скоро выйдешь на свободу.

Сэр Патрик и не подозревал, насколько был близок к истине.

Пивз дремал вполглаза, прислушиваясь к звукам засыпающего замка. Шарканье подошв завхоза, сонная воркотня портретов, отчаянные зевки Пушка — все, как обычно. Время потекло патокой, мятным густым сиропом, от которого слипались веки...

Так, кто-то идет. Шаги не старческие, молодые. Крадутся.

Пивз философски вздохнул: столетия проходят, а дети всё так же самоуверенны. Если они решили, что невидимы, то не смущаются ни шорохом собственной одежды, ни случайным стуком каблука по полу, ни старательно заглушаемым пыхтеньем и шепотом.

В этот раз под мантию-невидимку залезли втроем и шумели оттого в три раза сильнее. Полтергейст скроил желчную физиономию и спрыгнул с потолка на пол, нарочно чуть не задев «невидимых» школьников. Поттер попытался припугнуть его, копируя голос Кровавого Барона. Пивз кривлялся изо всех сил, изображая страх и благоговение перед привидением.

— Барон, с тебя два бочонка лунного, не меньше, — пробормотал он, когда гордый своей находчивостью Гарри вместе с друзьями скрылся за дверью, ведущую в комнату Пушка. — Первый за «вашу кровавость», второй — за то, что я не отобрал у них эту тряпку. А так хотелось!

Смотреть, как они поступят с собакой, шумный дух не стал. Через мгновение он уже влетал в кабинет слизеринского декана, чтобы предупредить: началось.

— Сообщите Дамблдору, — попросил Снейп, набрасывая на себя дезиллюминационные чары, опуская в карман уменьшенную флягу с кровью единорога и стараясь не думать ни о чем кроме главного — безопасности Поттера.

* * *

Повторять путь гриффиндорской троицы не было нужды: к подземелью, где буйно разрослись Дьявольские Силки, вел проход-дублер. Там его ждал директор, чей размытый силуэт смутно виднелся за пеленой хамелеоновых чар. Еще несколько заклинаний — и их защита от постороннего взгляда и случайного уха стала абсолютной. Впрочем, они могли бы и не скрываться: детям сейчас было не до них.

— Помочь им? — Снейп хмуро наблюдал, как гибкие стебли хищного растения плотно опутывают брыкающиеся ноги и бестолково машущие руки.

— Они справятся, — убежденно заявил Дамблдор. — Спраут рассказывает о Силках чуть ли не на первом занятии.

Декан уже открыл рот, чтобы высказать все, что думает о восприимчивости гриффиндорцев-первокурсников к знаниям, но тут Гермиона все-таки вспомнила уроки гербологии. Темнота попятилась, испуганная лучом света, который вырвался из ее волшебной палочки, Силки ослабили кольца и выпустили пленников. Возбужденно обсуждая свое спасение, те двинулись дальше — к залу, где стараниями профессора Флитвика летали под потолком тысячи всевозможных ключей. На видном месте у стены лежали предусмотрительно приготовленные мётлы.

— Им определенно нравится, ведь они уверены, что эти препятствия — для взрослого волшебника. Но вряд ли бы они сказали вам спасибо, если б узнали правду.

— Со временем сами догадаются, — задумчиво ответил директор. — Может быть, тогда и поблагодарят. Хотя вы правы — едва ли.

С ключами троица справилась быстро и вошла в зал с шахматами, которые еще месяц назад создала МакГонагалл. Рон первым разобрался в расстановке фигур и принялся объяснять друзьям, на какие клетки им следует стать, чтобы побыстрее выиграть партию.

— Уизли неглуп, — неохотно признал Снейп, — но безнадежно ленив. Видимо, это семейное.

Тут Рон стал торопить Гарри, напоминая, что Философский камень вот-вот может оказаться в руках Снейпа, а этого ни в коем случае нельзя допустить.

— Вы исключительно достоверно разыграли для них роль главного злодея, — улыбнулся Дамблдор.

— Нелегко пришлось, ведь я само дружелюбие! Завтра завалю их плюшевыми мишками в доказательство своего безграничного обая... Что она творит с Уизли?!

— Спокойно, вреда фигуры причинить не могут, — директор оставался невозмутим, пока белая королева стаскивала неподвижное тело Рона с шахматной доски. — Минерва свое дело знает, максимум — легкое парализующее. Идите за Поттером и Грейнджер, а я позабочусь об Уизли. Потом догоню вас.

Туша тролля, валяющаяся в коридоре, вернула Снейпа к мыслям о Квиррелле: он снова кого-то заколдовал, как Трелони на Хэллоуин? Но «Фините» ничего не изменило. Скорее всего, тролля убили, чтобы тот не помешал Гарри дойти до зеркала: дважды уложить пещерного монстра — слишком большая удача даже для везучего Поттера.

Кое-как перебравшись через неподвижную громадину, Северус едва не толкнул Гермиону и Гарри, которые застыли на пороге очередной комнаты — той самой, где поджидало их задание от слизеринского декана. Как только они шагнули внутрь, впереди и позади них вспыхнуло фиолетовое пламя.

— Световые эффекты — удачная идея для их возраста, — заметил подошедший Дамблдор. — Нам с вами повезло, что «Агуаменти» изучается только на шестом курсе.

— Репутация зловещего и загадочного обязывает. Без огненного представления они бы чувствовали себя, как на уроке: стол, пробирки, лист пергамента — и всё. Хм... Меньше всего я ожидал, что мисс Грейнджер придет в восторг от предложенной задачи.

Гермиона увлеченно переставляла разноцветные сосуды, что-то бормоча под нос, Гарри следил за ней с обескураженным видом. Дамблдор грустно покачал головой:

— С одной стороны, конечно, хорошо, что у Гарри такие друзья, но с другой... Мозговой центр здесь явно не он. Остается надеяться на его доброе сердце. Оно сохранит ему верность друзей, потому что без них ему придется туго.

Тем временем Грейнджер разгадала стихотворную головоломку и протянула Поттеру одну из пробирок. Другую выпила сама. Пламя опало, проход был свободен. Директор глубоко вздохнул.

— Ну что ж, вот и развязка, — он посмотрел на побледневшего Северуса. — Вы готовы?

Снейп молча дернул плечом и следом за Гарри прошел в зал, посреди которого возвышалось зеркало Еиналеж. Перед ним задумчиво расхаживал Квиррелл.

* * *

Дзынь... дзынь...

— Прекращай.

Дзынь...

— Пивз, кому сказано! — гаркнул Барон.

Полтергейст заворчал, но диванную пружину все-таки отпустил. Та радостно распрямилась, издав напоследок особенно противное «дзынь». Кто-то из привидений, собравшихся в Выручай-комнате, досадливо крякнул.

— Ну и долго мы так будем сидеть? — у старого дивана кроме поющих пружин имелась замечательная ветхая обивка, которая легко рвалась на полоски. — Ты уверен, что он заявится?

— Его тянет к хоркруксу. В прошлый раз Хогвартс не допустил его, а если он лишится тела, то мы и сами с ним справимся.

— Слушайте, а давайте перепрячем диадему? — Пивз оставил в покое диван и выжидающе посмотрел на собравшихся. — Выиграем время и его позлим!

— Старина, ты себе приключения всегда найдешь, — хмыкнул сэр Патрик. — И куда прятать собираешься?

— Потом придумаю!

Полтергейст зарылся в груду хлама, подняв страшный грохот и тучи пыли, и вскоре вынырнул обратно с синим футляром в руках. Вынул диадему и, подбросив ее в воздух, ловко прокрутил на пальце, будто простой железный обруч.

— Осторожнее! — воскликнула Елена. — Она может быть опасна!

Пивз перекинул реликвию на другой палец и подмигнул привидению:

— Том меня не одолел, а кусок его душонки и подавно не справится!

* * *

Всё шло не так. Гарри Волдеморту был не интересен. Не в меру любопытный надоеда, нужный лишь для того, чтобы извлечь из зеркала проклятый камень. Но без него никак, и вот уже скрежещет в пустоте зала чужой голос, требующий подвести мальчишку к зеркалу.

— Неужели Том так и не попытается выяснить, из-за чего он развоплотился? — прошептал Дамблдор. Впервые Снейп видел его настолько разочарованным.

Мертвый голос Волдеморта набирал силу, настаивал, грозил, не слушая слабых возражений Квиррелла. Тот перестал спорить и принялся медленно разматывать тюрбан.

В раннем детстве у Северуса был целлулоидный пупс, голова которого легко крутилась вокруг своей оси. Получалось смешно: щекастая физиономия, а ниже — розовый зад. И пятки, которыми пупсу надо идти вперед.

Бледное, как рыбье брюхо, плоское лицо смотрело прямо на него — игрушка, которой свернули шею, сломанная кукла коленками назад. Задники ботинок сделали несколько нетвердых шагов, руки зачем-то согнулись в локтях и походили на культи, ягодицы нелепо оттопырились... Эй, жестокий ребенок, сейчас же поверни голову на место!

Чьи-то пальцы до боли сжали плечо.

— Стоять, — Дамблдор не отрывал напряженного взгляда от чудовищного лика, выросшего из лысого затылка. — Еще рано.

Оказывается, Северус уже шел к белой кривляющейся маске, желая одного: содрать ее и затолкать этот свистящий голос обратно в кривой безгубый рот.

Гарри закричал и бросился бежать. Игрушка повернулась человеческим лицом, Квиррелл схватил беглеца за руку, но тут же взвыл и отпрянул, тряся в воздухе обожженной кистью.

— Лови его! Лови! — визжала маска, вытаращив красные шары глаз.

Взрослый упал на мальчика и они покатились по полу. Гарри удалось извернуться и вскочить на ноги. Квиррелл кое-как поднялся на колени и с ужасом уставился на свои ладони, с которых свисали клочья обожженной кожи.

— Убей его! — захрипел Волдеморт, но Гарри не дал ему договорить: он прыгнул на Квиррелла, вцепился ему в лицо и повалил навзничь.

От дикого, пронзительного крика зеркало Еиналеж дрогнуло в своей раме.

Забыв о Дамблдоре, Снейп метнулся к дерущимся.

— Эверте Статум!

Квиррелла отшвырнуло к стене. Его лицо теперь тоже напоминало маску — но уже багрово-красную. Изуродованный затылок с громким костяным стуком впечатался в камень и Квиринус медленно осел на пол, оставляя на серой поверхности влажный алый след. Контуры неподвижного тела дрогнули и рядом с ним выросла серая тень в человеческий рост.

— Камень, — сухим песком прошелестела она. — Дамблдор, отдай мне камень.

— Забирай, — холодно ответили за спиной Северуса. Что-то блеснуло и покатилось по полу, ударилось о ногу сидящего и остановилось, тихо переливаясь гранями.

Снейп обернулся и увидел, что директор, наколдовав носилки, бережно укладывает на них бесчувственного Поттера. Рядом застыл в почтительном ожидании домовой эльф.

— Это подделка, Том. Неужели ты думал, что я упрячу в Еиналеж настоящий магистериум? — продолжал Дамблдор, передавая носилки домовику. — После красивого решения с письмом Малфою и «Трех слепых мышек» я ожидал от тебя большей сообразительности.

— Скоро я убью тебя, — тень подалась к нему, но Дамблдор даже не посмотрел на нее. Он безмолвно призвал фальшивый Философский камень, дунул на него и тот исчез в облаке крошечного фейерверка.

— Меня ты не убьешь, Том. А вот твоя смерть уже подрастает.

— Лжешь! Я бессмертен! Бессмертен! — зашипела тень, теряя последнее сходство с человеком. — Вс-с-стретимся еще! — она отшатнулась и грязной тряпкой унеслась вверх. Словно утратив последнюю опору, тело Квиррелла завалилось набок.

— Почему вы не остановили его?! — закричал Снейп.

— Попробуй-ка остановить бесплотного духа, — пожал плечами Дамблдор. — Прикажете его в бутылку загнать, как джинна из восточных сказок? Ничего, мы с ним еще встретимся.

Говоря это, директор подошел к Квирреллу и склонился над ним, поднеся ладонь к покрытому ожогами лицу. Помолчал немного и, вздохнув, выпрямился.

— Если он вам действительно дорог, прекратите его мучения. Он еще жив, но в агонии.

Снейп нашарил в кармане уменьшенную флягу.

— У меня есть кровь единорога. А вас разве не ждет Поттер, господин директор?

На мгновение в суровом сильном лице проступили черты страшно уставшего старика... и тут же пропали.

— Что ж... грань, за которой любовь превращается в эгоизм, каждый находит сам.

И уходя, бросил через плечо:

— Целебный эффект крови единорога сильно преувеличен, имейте в виду.

* * *

Выручай-комната молчала. Привидения — кто под потолком, кто почти у пола, — ждали, что скажет туманный человеческий абрис, возникший здесь несколько минут назад.

— Пропустите меня, — просЫпался, наконец, безжизненный свистящий шепот. Казалось невероятным, что этот колеблющийся сгусток дыма мог говорить.

— Тебя никто не держит, — ответил за всех Барон и отлетел немного в сторону, будто освобождая путь.

Морок медленно поплыл вперед, пока не остановился перед трехногим столиком, на котором стоял бархатный синий футляр.

Открытый и пустой.

— Вот непруха, да? — посочувствовал с верхушки ближайшего шкафа Пивз. — Из чужого тела вышибли, любимую цацку свистнули...

— Верните ее, — застонал туман, — помогите мне... прошу...

— Зачем нам тебе помогать? — поинтересовался Барон. — Ты вор, трус и убийца.

— Я хочу жить! — в мертвом голосе вдруг прорезалось почти человеческое отчаяние. — Не существовать, не прятаться в крысах, а жить! Ты слишком стар, Барон, ты забыл, каково это — быть живым!

— Ошибаешься, — глухо проронил призрак, — я помню.

— Тогда помоги мне добраться до Философского камня и моего хоркрукса. Я смогу, я знаю, как вернуть себе жизнь... И я... я вас всех смогу сделать живыми!

Среди привидений пронесся ропот — точно ветер в лесу тронул верхушки древьев.

— Посмотри на Серую Даму, — продолжал Волдеморт. — Она ведь умерла совсем молодой! Если ты так сильно любишь ее...

— Наши тела давно истлели, — перебил его Барон. — Ты предлагаешь захватывать чужие?

— Не все ли равно? Вы все станете бессмертными, остальное не имеет значения!

— Убирайся.

Тень Тома Реддла попятилась.

— Знаешь, как в мое время поступали с ворами, Том?

— Ты собираешься убить? — смех рассыпался ядовитой пылью. — Меня?

— Тебя не убить, ты прав. Потому что ты и так мертвее мертвого. А ворам в мое время отрубали руку!

Волдеморт не успел отпрянуть — призрачный клинок пролетел сквозь туман, отсекая невесомую прядь, и она хлопьями пепла облетела на пол. Рядом с Бароном вырос сэр Патрик и все его Охотники с оружием наготове.

— Порежем тебя на лоскуты, так что даже на крысу не хватит, — пообещал Делэйни-Подмор. — Придется в мокрицу вселяться. Лучше проваливай по-хорошему, до диадемы тебе не добраться, слово Безголового.

— Я все равно буду жить! — захрипела тень. Она отступала, таяла, и хрип ослабел до шепота, упрямого, злого. — Буду... жить...

Кто-то тихо заплакал.

* * *

Серебряные капли крови единорога падали на обожженное лицо и ладони. Тихо шипя, они растекались по истерзанной плоти, превращаясь в новую здоровую кожу. Точно старательная швея сшивала между собой розовеющие лоскуты... старательная, но неискусная: швы выходили толстыми, заметными. Особенно на затылке, где они образовывали частую сеть, покрывавшую изуродованный череп. Но кровотечение остановилось почти сразу, а на большее после предупреждения Дамблдора рассчитывать не приходилось.

Главное — сердце продолжало биться. Пусть слабо и редко, но оно толкало кровь по венам. Снейп превратил пустую флягу в зеркальце и поднес к губам лежащего. Блестящая поверхность помутнела.

Северус устало привалился к стене рядом с лежащим другом. Теперь вызвать домовика — и наверх, в кабинет, и там продолжать, потому что сознание не возвращалось и сердце так долго не протянет...

Может быть, он ошибся. Может быть, «удар милосердия» — лучшее, что он мог сделать для Квиринуса. Может быть, Дамблдор прав... Жизнь от смерти отделяют два слова — «может быть».

— Господин директор распорядился забрать тело и приготовить его к погребению, — вежливо и равнодушно сообщил чей-то голос. Надо же, Дамблдор домовика прислал... Извините, господин директор, придется вам отложить прочувствованную речь над гробом «нашего безвременно почившего молодого коллеги».

— Тела не будет. Доставь профессора Квиррелла в мой кабинет. Быстро.

* * *

Июньская ночь до блеска натерла звезды, сдула с неба случайное облако, вырезала из остатков солнечных лучей тоненький рогатый месяц — давай, школяр, постигай премудрости астрономии! Ночь заглянула на смотровую площадку Астрономической башни и обиженно ухнула совой из Запретного леса: не пришли школяры, зря старалась, красоту наводила. Вместо мальчишек и девчонок на площадке слабо мерцали две полупрозрачные фигуры. Одна стояла прямо, вторая опустилась перед ней на одно колено.

— Брат Мэттью, прими мою исповедь.

— Всегда рад помочь тебе, Бедуир.

— Вчера я во второй раз убил свою дочь.

Ночь удивленно прислушивается к тихому грустному голосу стоящего:

— Наверное, ты не мог поступить иначе.

Грязное белье в огромной корзине оглушало ядреной смесью запахов застарелого пота, прелой сапожной кожи и прокисшей сивухи.

— На всякий случай спрыснул подонками, когда бражку сливал, — пояснил Хагрид, разгребая кучу нестираной одежды и вытаскивая шерстяной носок, в который обычный человек мог бы влезть по бёдра. — Вот она, целехонькая!

— С бражкой ты хорошо придумал, — похвалил Пивз, принимая от лесника предмет его гардероба.— Запашок что надо! С ног валит. Не бархатный футляр, конечно, зато надежно.

— Разве ж то надежность... Вот если б в лесу спрятать! — в голосе Хагрида появились просительные нотки. — Давай, а? Я такое место знаю — ни одна живая душа не сыщет!

— Ее не от живых прятать требуется...

Зарыть ли в землю, утопить в омуте, забросить на дно самого глубокого ущелья — рано или поздно осколок души притянет бывшего владельца. Прокопается, донырнет, долезет... Да, прав был директор, пусть уж лучше лежит под боком, в Хогвартсе. Хотя бы приглядывать проще. К тому же хранителям было твердо обещано, что отныне Тому Реддлу вход в замок заказан.

Уничтожить бы проклятую... Но опять Дамблдор вмешался: мол, не время еще и не так это легко, как кажется. С тем, что непросто, дух хаоса был согласен. Уж в разрушениях-то он разбирался! Привидения поворчали, но затем согласились с доводами директора.

...Когда Елена Рэйвенкло поинтересовалась, где именно была спрятана на время реликвия матери, Пивз коротко ответил, что в хижине Хагрида. В самом деле, к чему подробности?

А вонь выветрилась по пути в Выручай-комнату.

* * *

Часы в кабинете мерно отсчитали двенадцать ударов. Пошли четвертые сутки, а он так и не пришел в себя. Проверять не требуется: в случае чего Сивилла бы прислала Патронус. Или — что вероятнее, — примчалась бы на радостях сама. Ведь прибежала, когда домовик перенес Квиринуса в кабинет слизеринского декана... И как только узнала?

— Он без сознания и тебя не услышит, — предупредил Северус ее радостный вопль. — И лучше не трогай: он еле живой.

— Почему он здесь? — удивилась Сивилла.

— Тут безопасней. Сделай доброе дело, приведи Помфри.

Целительница не заставила себя долго ждать. Тщательно осмотрела лежащего, одобрительно покивала, глядя на шрамы. Да, кровь единорога почти исцелила его тело. Рубцы на ладонях и голове начисто свести вряд ли удастся, слишком силен магический ожог, но это уже не так страшно и вполне можно отложить на потом... Лицо Помфри, несмотря на обнадеживающие слова, оставалось озабоченным.

Оно стало совсем хмурым, когда ни специальные заклинания, ни зелья не помогли Квирреллу очнуться.

— Дело плохо, Северус. Точно такое же состояние я наблюдала у тех, кто пережил Поцелуй дементора. Тело живет, но сознание...

— А если переправить его в Мунго? — перебил ее Снейп.

— Там тебе скажут то же самое.

— Сколько он еще протянет?

Помфри снова поглядела на Квиррелла, точно надеялась увидеть то, что не разглядела первый раз.

— После Поцелуя можно жить годами, особенно если сердце здоровое. Но он сильно истощен... Так что в лучшем случае — неделя.

— Неужели ничего нельзя сделать? — дрогнувшим голосом спросила Трелони.

— Ты можешь попробовать, — мягко ответила Помфри. — Я не верю в сказки о силе любви, но если ты будешь ухаживать за ним, держать его за руку и говорить хорошие слова — хуже ему точно не станет. Если уж волшебники откажутся от веры в чудо...

— Это глупо, — бросил Северус.

Но его уже не слушали. Сивилла принялась хозяйничать, вызывая домовиков, плотнее подтыкая одеяло больному и расспрашивая Помфри обо всех тонкостях ухода за ним. Не прошло и десяти минут, как все было улажено и обе женщины покинули кабинет.

— Странно, как еще в Мунго не открыли отделение держателей за руку, — Северус сердито прошелся из угла в угол. — И ведь эта идиотка поверила!

— Помфри все-таки дала ей надежду, — заметила из своей рамы Моргана.

— Ложную.

— Такая лучше, чем никакой. И потом, кто может знать наверняка? Вдруг и в самом деле...

— Не существует никакого «вдруг», — он остановился, невидящим взглядом уставясь на ковер под ногами. — Думать надо. Думать.

* * *

Стена. Шершавая, каменная. От горизонта до горизонта и вверх — за облака. Мысль уперлась в стену и не двигалась с места; тараны книжной мудрости разбивались в щепки и впустую взрывался порох отчаянных догадок. А время — несговорчивый торговец, — уходило, скупо отсчитывая удары сердца в теле, куда никак не могла вернуться душа.

Квиринус выглядел спящим. Белоснежное белье постели, в комнате прохладно и чисто. Снейп не верил своим глазам: неужели такое сотворила безалаберная Трелони, демонстративно плюющая на быт? Впрочем, Сивилла по-прежнему куталась в шаль невероятной расцветки и хотя бы в этом не изменила себе.

— Ты придумал что-нибудь? — подалась она к вошедшему, едва он показался на пороге.

Не надо так смотреть. Не Бог, не Основатели, не Дамблдор — всего лишь зельевар с горой бесполезных корешков и звериной требухи. От тебя, Сивилла, и то больше проку — заглянешь в стеклянный шар, высмотришь там подсказку из будущего...

Прорицательница молчала.

— Я ничего не придумал, — он сел на край постели. Почему-то сразу задрожали руки.

— Тогда что ты собираешься делать? — насторожилась Трелони.

— Напроситься на чай под розовым абажуром.

Последнее, что он почувствовал, погружаясь в чужое сознание — кожа на висках Квиринуса была сухой и холодной.

* * *

Чайка закричала зло и пронзительно почти над самым ухом. Мокрый рыжий песок пружинил под ногами. Море?

Северус огляделся: да, так и есть — долгий прибой облизывал голый пологий берег, сизая вода вдали незаметно сливалась с небом... Это облака или здесь у небес такой же скучный цвет? Теплый сырой ветер пах солью и водорослями.

Квиринус — прежний, без шрамов, — сидел в двух шагах от него, обхватив колени руками. Подол серой мантии засыпало песком.

Северус сел рядом.

— Сколько мне там еще осталось? — вопросу был безразличен ответ.

— Дня два. Может, чуть больше.

— Отрави меня. Или еще что-нибудь. Устал ждать.

— Не стану я тебя травить.

— Понимаешь, я все помню, — Квиринус говорил, не поворачивая головы. — От первой до последней минуты. Как можно с этим жить?!

Блаженны честные идеалисты, ибо корят себя не только за свои грехи, но и за чужие.

— Ты не представляешь, с чем можно жить... А ты, по большому счету, даже не виноват. Это был несчастный случай при раскопках.

— Да. Первый месяц. А потом... Помнишь наш разговор о предназначении волшебника? Я подумал, что мне выпал шанс сделать что-то великое. Безо всяких оговорок. Думаешь, я не мог попросить тебя или Дамблдора помочь мне избавиться от Волдеморта? Северус, я не хотел! Его предложение поделиться со мной знанием я принял сразу и с восторгом. И ведь поначалу так все и было! Кошмар начался после приезда в школу...

Квиррелл замолчал и отвернулся. Вялая волна с шипением наползла на песок, и сейчас это был единственный звук в белесом безмолвии. Даже чайка и ветер куда-то убрались.

— Тебя Сивилла ждет.

— Ей будет лучше без меня.

— А родители? — Северус почувствовал, что начинает злиться. — Они ведь только тобой и живы! А твоя работа? А обещание Барону?!

Море незаметно подобралось к самым ногам. Мутная вода, бесконечная полоса песка, белый рыбий череп пялится черными дырками глазниц...

— Нет больше Квиринуса, — высохшими костями упали слова. — Кончился.

Пролетела чайка, шлепнула на песок белую кляксу.

— Подскажи-ка, с чем рифмуется «Квирин»? — Снейп зачерпнул пригоршню песка и лениво пересыпал его с ладони на ладонь. — С пингвином?

Квиррелл удивленно посмотрел на него.

— Вот собираюсь тебе эпитафию сочинить. В стихах, разумеется. Рифмач я хреновый, но для памятника из розового мрамора проза не годится, верно? Как тебе такой вариант: «Здесь покоится Квирин: девок много, член один»?

Серая мантия взвилась от возмущения.

— Что за бред?! Какой еще розовый мрамор?! Какие девки?!

— Ну а как еще про тебя написать? — Северус смотрел на него снизу вверх совершенно серьезно. — Дело ты бросил, слова не сдержал, женщину, которая тебя любит, просто использовал... А когда припекло, струсил и сбежал в смерть.

— Лучше быть мертвым, чем опозоренным!

— Будешь и тем, и другим, — Снейп тоже вскочил. — Уж я постараюсь.

— Сволочь!

— И еще какая!

Что-то изменилось. Вернулся ветер, посвежел и окреп. Швырнул в глаза песком, заставив болезненно заморгать. Из-за этого гневно жестикулирующая фигура виделась расплывчато и сердитые вопли сносило в море:

— Скотина! Мерзавец! Гадина слизеринская!

А гадина и мерзавец в ответ смеялся, отплевывался от песка, тер глаза и продолжал хохотать, и ветру пришлось сильно толкнуть наглого весельчака, опрокинуть и скрыть в вихре взбесившихся песчинок.

* * *

Голова превратилась в пустой котел, внутри которого гуляла раскаленная железная мешалка. Северус сморщился и съехал с кровати на пол. От боли мутило и почему-то особенно сильную тошноту вызывали белые огромные раковины на шали Сивиллы.

— Воды... дай...

Основатели великие! Холодная, свежая, много... Сивилла-спасительница.

— Северус, у тебя получилось?

— Не знаю.

Когда в комнате возник третий голос, хриплый и чуть слышный, они не сразу поняли, что произошло.

— Зараза... Бездарь... Никаких эпитафий...

Потом стало шумно и бестолково. Трелони то заливалась слезами, то кидалась обнимать очнувшегося Квиринуса, грозя задушить его в слишком крепких объятиях. Примчалась радостная Помфри и с порога принялась допытываться, как все произошло; Пивз скакал по потолку и распевал непристойные куплеты собственного сочинения, в которых упоминался воскресший покойник. Сам бывший полупокойник, вцепившись обеими руками в пинтовую кружку, пил воду, в которую целительница едва успела добавить укрепляющие настойки.

Голова продолжала раскалываться. Снейп кое-как отбивался от расспросов Помфри, когда Сивилла на время оставила Квиринуса в покое. Он с трудом приподнялся на локтях и встретился взглядом с Северусом.

В запавших глазницах искрилась насмешка. Знакомая. Живая.

У себя в спальне Северус предупредил Кровавого Барона, что влепит «Аваду» любому, кто попытается разбудить господина декана, хлебнул двойную порцию Бессновиденческого и рухнул спать.

* * *

С утра он заглянул в Больничное крыло, где отлеживался Поттер. Тот, к счастью, спал, и у Помфри прогнозы относительно него имелись самые радужные. Заодно целительница сообщила, что уже разрешила Квиринусу сидеть.

Слизеринцы готовились праздновать очередную победу в школьном соревновании и в этом деле спокойно могли обойтись без главы своего факультета. А глава, пользуясь возможностью, был уже на полпути к апартаментам Трелони, удивляясь, что еще способен прыгать через две ступеньки.

Квиррелла он застал в кресле у открытого окна. Шрамы на голове скрывала плотная белая повязка.

— Настоящее имя Барона — Бедивер Крепкожильный, а ты у нас будешь сэр Квиринус Заштопанный, — известил о своем приходе Снейп.

— Сдавай свой яд в аптеки — озолотишься, — мгновенно последовал ответ.

— Он уже рвался гулять, но я не пускаю, — улыбнулась Сивилла. — Еще свалится по дороге.

— Я к Поттеру хотел сходить... Как он, Северус?

Снейп выглянул в окно. Из комнаты Трелони замковый двор был виден, как на ладони.

— Вон, радуется жизни... Можешь сам убедиться, только осторожно, чтобы не заметил.

— Да, мне лучше не встречаться с ним, — Квиринус со вздохом облегчения опустился обратно в кресло. — И в школе, наверное, не стоит задерживаться.

Северус кивнул. Это еще предстоит обсудить с Дамблдором, но с преподавательской карьерой, скорее всего, придется распрощаться: слишком много ненужных вопросов может возникнуть к учителю ЗоТИ. А Квиррелла, похоже, беспокоило что-то более серьезное. Такое, для чего даже не потребовались слова — хватило тревожного взгляда.

— Привидения утверждают, что в Хогвартсе его нет и уже никогда не будет, — Снейп правильно понял его немой вопрос. — И тебе определенно больше не надо его опасаться.

— А другим?

— Дамблдор отпустил его. Это все, что я могу тебе сказать.

— Ладно... — Квиринус провел ладонью по лицу, словно стирая нехорошие мысли и вдруг щелкнул пальцами. Трелони и Снейп непонимающе переглянулись.

— Ох, я и забыл, что теперь уже так не смогу. Ну, ничего страшного, вернемся к нашим обычным волшебным палочкам, — он оглянулся на Трелони. — Вот только куда я свою задевал? Не у тебя, случайно, оставил? Акцио, палочка!

Сивилла метнулась к платяному шкафу, порылась там, разбрасывая вещи, и вытащила волшебную палочку Квиррелла.

— Акцио, палочка! — внезапно охрипшим голосом приказал он, протягивая руку.

Трелони, шагая, как сомнамбула, подошла и вложила палочку в его ладонь.

— Я не просил тебя подавать мне ее! — бледные щеки покрылись алыми пятнами. — Я сам! Сам!

Пальцы жадно обхватили рукоятку, воздух засвистел от резких взмахов...

Сивилла тихо заплакала.

— Уйдите оба, — сипло попросил Квиринус. — Я хочу побыть один.

* * *

Школяры, которых немало было в этот погожий день во дворе, по привычке спешили убраться с дороги слизеринского декана. А те, кто успевал разглядеть выражение его лица, шарахались еще дальше и готовились к сотням снятых баллов.

Но декану стали безразличны баллы, факультеты, да и школа вообще. Никто не имел значения кроме двух человек. За первого он был готов умереть. Второго — убить.

Второй, против обыкновения, обнаружился не в своем кабинете, а в крытой галерее, ведущей к Астрономической башне. Снейп с разбегу влетел туда и сразу увидел высокую прямую фигуру, застывшую в светлом проеме одной из арок.

— Вижу, вы уже все поняли, — не оборачиваясь, проронил стоящий.

— Вы знали?!

— Я знал это еще тогда, когда просил вас проявить милосердие, — Дамблдор приблизился к задыхающемуся от бега Снейпу. — Но любые мои слова ничего бы не изменили. Радуйтесь хотя бы тому, что ваш друг жив и в здравом рассудке.

— Может... может магия еще вернется?

— Не лгите себе. Квиррелл стал сквибом, и это необратимо. Постарайтесь успокоить Трелони. И советую первое время не отходить от него далеко.

Голая правда — баба грубая. Стояла, ухмыляясь во весь рот: спаситель ты наш, благодетель! Сочинить ли анекдот, как один великий волшебник любимую девушку злейшему врагу своими руками отдал, а единственного друга в мир калекой пустил? Исключительно из лучших побуждений!

— Северус, вы когда-то упрекнули меня, что я равняю себя с Богом, — спокойный голос Дамблдлора вернул его к действительности. — Так не берите же с меня пример. Вы не смогли бы ничего сделать. И я бы не смог. С этим знанием трудно жить, но у нас с вами нет выбора.

Когда Снейп вернулся, Квиррелл выглядел уже почти спокойным. Сидел все так же у окна, задумчиво вертя в руках пустую чашку. Сивилла сжалась в пестрый комок на диване.

— Северус, верни мне, пожалуйста, мою рукопись. В самом деле, надо отдавать свои долги.

У кресла валялись деревянные обломки. Ярко желтела на сломе мореная ольха и серыми нитками тянулась по полу прядь волос единорога.

Конец первой части

"Вы ленивы и нелюбопытны. Бог подал вам со всей своей щедростью, как никому другому, а вы — остановились. Вы стоите. В позе. Или — лежите. Вы сделались отвратительно самодостаточны, вы не желаете летать, вас вполне устраивает прыгать выше толпы, вы ДОВОЛЬНЫ — даже самые недовольные из вас..."

Борис Стругацкий. "Бессильные мира сего".

Живой. И улыбается даже. Миссис Квиррелл обнимала сына, не решаясь поверить, что все беды позади, ее мальчик снова с ней и почти прежний. А почему голова перевязана? Хорошо-хорошо, колдомедикам виднее, не снимай, если не разрешают пока.

Мать с отцом прибыли в Хогвартс к вечеру. Друг семьи поспешил отправить им сову на следующее утро после того, как Квиринус пришел в себя, и теперь Квиррелл-старший, поглядывая сквозь счастливые слезы на Снейпа, никак не мог понять, почему тот не разделяет их радость. И эти странные предостерегающие взгляды, которыми сын и его приятель встречали каждое слово мисс Трелони — тоже отчего-то не слишком веселой.

Впрочем, все трое старательно поддерживали оживленную беседу и подозрения отца развеялись. Уже заговорили о скорейшем возвращении к прерванной научной работе, когда в открытое окно влетела сова — не серая школьная, а белая министерская. Птица выронила на пол небольшой голубоватый конверт и, сделав круг под потолком, исчезла так же бесшумно, как и появилась.

— Северус, вы, часом, не боггарта увидали? — пошутил Гилберт Квиррелл, глядя, как стремительно бледнеет Снейп. — Всего лишь письмо...

— Дай мне его, — незнакомым голосом попросил Квиринус.

Сухой звук рвущейся бумаги. Шелест пергамента с печатью Отдела тайн. Летний ветер принес было в распахнутые створки чьи-то веселые голоса — и увяз в тяжелой тишине комнаты.

Кривая улыбка растянула шрамы на щеках.

— Они уже знают. Кого мы пытаемся обмануть...

Была надежда утаить случившееся, попытаться выкрутиться и, лавируя между полуправдой и ложью, вести себя так, будто ничего не произошло. Палочка? Потерял, как раз собираюсь заглянуть к Олливандеру за новой. Заклинания? Вот захотелось что-то сделать руками, эксцентричная натура, знаете ли. Родителям со временем можно все объяснить, остальных при необходимости водить за нос, ведь несложно, если вдуматься, да и кому какое дело...

Была надежда. Была.

Извещение из Министерства предписывало не позднее первого августа текущего года пройти медицинское и магическое освидетельствование и встать на учет в соответствующем ведомстве мистеру Квиринусу Квирреллу, сквибу.

* * *

Всего три бумажки. Он опасался, что потребуется больше, но чиновница из Общества поддержки сквибов продиктовала короткий перечень: прошение о получении пособия и две справки из госпиталя имени Св. Мунго: о признании сквибом и о состоянии здоровья.

Квиринус сгреб документы в папку и сунул ее в портфель. Лишний раз видеть их не хотелось. Жаль, нельзя и воспоминания так же собрать и выкинуть... Поправка: нельзя персонально ему. Уже три месяца как.

Консилиум в госпитале. «Попали под обвал в горах и получили сильный удар по голове? Удивительный случай... А невербальные и беспалочковые? Тоже не можете? Мы вынуждены проверить искренность ваших слов. Вы правы, никто по доброй воле не назовется сквибом, но требования Министерства...» И сочувственно-брезгливые взгляды — как грязной тряпкой по лицу.

Он на ходу тряхнул головой, прогоняя неприятную картину. Капюшон мантии опасно пополз со лба на затылок, Квиринус вовремя успел ухватить за край, натянуть до бровей. Шляпа была бы надежнее, но от нее начинали нестерпимо зудеть рубцы на висках и темени. Сивилла тогда перевернула вверх дном все одежные лавки в Косом переулке и в Хогсмиде, но разыскала ему подходящую по размеру мантию с капюшоном. Обошлась дорого, но несравнимо с ценой, которую запросили в Мунго за процедуру полного удаления шрамов на голове, лице и руках.

К счастью, в коридорах Министерства магии человек в капюшоне не привлекал особого внимания. Это сотрудники обязаны одеваться подобающим образом, а посетителям закон не писан, достаточно опрятности и благопристойности.

Офис Общества поддержки сквибов находился на четвертом этаже, в недрах Отдела регулирования и контроля магических популяций. Аккурат между Комитетом по избавлению от опасных существ и Управлением поддержки Оборотней.

В дверях Квиринус столкнулся с худым стариком в коричневой мантии. Он что-то торопливо запихивал в большой растянутый карман, бормоча себе под нос и неловко отставив локоть с крупной заплатой на сгибе. Почувствовав препятствие, старик поднял голову, окруженную, как белым ореолом, облаком легких седых волос. На темном, изрезанном морщинами лице, заросшем многодневной сивой щетиной, мягко светились молодые синие глаза, которые при взгляде на входящего неожиданно вспыхнули по-детски восторженным удивлением.

— Ох, извините, замешкался, — посетитель суетливо подался в сторону, стукнулся спиной о дверной косяк, и сделал приглашающий жест в кабинет. Квиррелл пробормотал что-то дежурно вежливое, тут же забывая о мелком инциденте.

Идрис Оукби неприветливо смотрела из строгой деревянной рамы на очередного визитера. Основательница Общества, наверное, давно разочаровалась в своем благородном порыве, и с убогими, являвшимися в этот кабинет, не общалась, предпочитая молчаливое хмурое наблюдение.

В отличие от нее, чиновнице средних лет, сидящей под портретом, приходилось говорить с теми, кто появлялся в ее поле зрения. И не просто говорить, а объяснять, доводить до сведения и разъяснять параграфы. Раздраженная, очевидно, предыдущей аудиенцией, она двумя пальцами подцепила протянутые справки и погрузилась в чтение. Квиринус, стараясь не скрипнуть сидением, аккуратно опустился на потертый стул напротив начальственного стола.

— Нам поступило ходатайство от профессора Марчбэнкс, — сообщила чиновница. — Она утверждает, что вы ведете научную работу большой важности и на основании этого просит продлить срок выплаты пособия. Научными делами ведает Отдел образования, подайте прошение туда. Судя по врачебному заключению, вы в состоянии заниматься физическим трудом. В связи с этим вам полагается установленный законом средний период выплаты пособия — три месяца. Выплата производится в «Гринготтсе» по десятым числам. Подходите за справкой для предъявления после перерыва.

Податься, что ли, в дворники к хозяину «Кабаньей головы»? В «Трех метлах» его сразу узнают... Но где Хогсмид — и где Лютный переулок с его книжной лавкой Хромого Хью? Как добираться туда и обратно без аппарации? Пособие грошовое, да и того к зиме не станет... Без работы никак. Сейчас утро, до обеда надо как-то провести время... Не ехать же на автобусе из Лондона в Ньюарк, а потом обратно.

Квиринус вздохнул, поблагодарил и побрел к выходу.

— Ну хоть один вежливый, — проворчала вслед Идрис Оукби.

* * *

— Молодой человек! Да-да, вы... Как хорошо, что я вас дождался!

Тот самый старик, которого он толкнул на входе. Только его не хватало!

— Что вам угодно? Я уже извинился, но, хорошо, извинюсь снова. Могу теперь идти?

— Ох, да забудьте вы об этом! — Он так энергично замахал руками, что Квиринус попятился. — Не вам извиняться надо, а мне! За совершенно неуместное любопытство и за наглость... Но такой редчайший случай... уникальный! Как пройти мимо? — Синие глаза с жадным, ждущим интересом заглянули под натянутый до бровей капюшон. — Скажите... и, бога ради, простите прямоту вопроса: вы тоже... тоже прозревший?

— Я сквиб, — неохотно ответил Квиррелл. — Позвольте пройти, я спешу.

— Гнусная кличка! — старик гневно топнул ногой. — Ее придумали завистники! Мы — прозревшие! Умоляю, уделите мне хотя бы несколько минут вашего внимания, я вам все объясню!

Встрепанный, с горящим взглядом, он сильно смахивал на сумасшедшего. Но Квиринусу предстояли долгие часы ожидания, так не все ли равно, чем их заполнить...

«Прозревший», видя, что его собеседник склонен согласиться, интимно понизил голос:

— Но, разумеется, такие разговоры следует вести не здесь. Почту за честь, если вы примите приглашение скромного поэта и посетите его каморку... Это недалеко, в Лютном. Ах, старый болван! — неожиданно воскликнул он. — Совсем забыл представиться! Блэк. Мариус Блэк.

Квиррелл, в ответ называя себя, посмотрел на него с новым интересом. Генеалогическое древо почтенного магического семейства было ему знакомо и отросток по имени Мариус не имел там никаких особенных пометок, красуясь в пышном медальоне наравне с другими родственниками. Благородный шаг, надо признать, особенно если вспомнить, например, скорого на расправу старину Феркла и его несчастных сыновей.

Облако белых волос шевельнулось, из него высунулся острый желтый клюв и круглая блестяще-черная бусинка глаза. Мгновение спустя на плече Блэка уселась их обладательница — черная птица чуть меньше голубя.

— А это Нельсон, — Мариус ласково погладил глянцевитые перья. — Большой любитель путешествовать и отчаянный смельчак.

Правый глаз птицы был затянут бельмом и одно крыло неловко свисало.

— И какое же морское сражение его прославило? — улыбнулся Квиринус.

— О, то была великая битва с воронами на берегу грандиозной лужи! — с воодушевлением начал Блэк, ничуть не смущаясь тем, что эхо разносит его голос далеко по коридору. — Бесстрашный, как все скворцы, наш герой вступил в схватку с превосходящими силами противника, отстаивая тучные угодья, где находил себе пропитание. Враг был коварен и безжалостен, но доблесть и отвага одержали верх! Раненый герой получил почетное имя и пожизненный пансион, — скворец, точно понимая, что речь идет о нем, пискнул и задрал клюв.

— Он тоже вас приглашает, мистер Квиррелл! — засмеялся его хозяин.

Квиринус опасался, что новый знакомый всю дорогу будет превозносить сквибов и расписывать преимущества его нового состояния. Но Блэк оказался не болтлив: он шел по магловскому Лондону, с видимым удовольствием рассматривая дома и прохожих, изредка указывая своему спутнику на то, что могло бы его заинтересовать.

— Надо же, все еще стоит! — восхитился Мариус, когда они проходили через шумную городскую площадь. — И то сказать, не все же любят бешеные скорости и бензиновую гарь. Кому-то по душе неторопливое движение и стук копыт.

— Что стоит? Или кто? — Квиррелл огляделся, но рядом не было ничего неподвижного. Людская река обтекала их бесконечным потоком.

— Кэб старины Джейка, — Блэк остановился, рассеянно улыбаясь. — По праздникам он ближе к Тауэру перебирается. А по будням тут. С самой войны... Каждый раз, когда забредаю сюда, все боюсь, что уедет насовсем.

— Но я не вижу никакого кэба...

Невесомые сухие пальцы ободряюще дотронулись до плеча.

— Конечно, не видите, вы ведь, если не ошибаюсь, совсем недавно прозрели. А я такой с рождения. Но ничего, скоро тоже сможете. Непременно!

Блэк пошел дальше и Квиринусу ничего не оставалось, как последовать за ним, размышляя по пути, действительно ли у старика не все в порядке с головой или это розыгрыш.

— А какую войну вы имеете в виду? — поинтересовался он у коричневой спины впереди. — прошедшую магическую?

— Нет, Вторую мировую, — последовал ответ. — Джейк торчал здесь даже тогда, когда бомбили Лондон.

...Солнечные блики пробежали по медным прутьям колесных спиц, сутулый силуэт возницы, понурая лошадь, плавные линии старинного экипажа... Но нет, это всего лишь крытый автофургон проехал у дальнего края площади, на миг причудливо совпав с контуром арки какого-то старинного здания.

* * *

Двухэтажные дома из потемневшего кирпича смотрелись неразличимо, как близнецы. И стояли плотно, готовые дать отпор любому, будь то чужак, непогода или время. Кем бы ни был тот архитектор, кто когда-то застраивал Лютный переулок, нравы местных обитателей он знал превосходно.

На первых этажах держали лавки, конторы, питейные заведения, вторые занимались самими лавочниками с семейством или сдавались в наем. Документов с жильцов не требовали, в чужие дела не лезли — лишь бы те исправно платили.

Блэк жил в одном из таких домов, недалеко от лавки Хромого Хью. Скрипучая полутемная лестница, пропитанная запахами кухни, дверь с облупившейся краской, тесная прихожая и, наконец, гостиная. Квиринус готовился увидеть унылое пристанище одинокой старости, но вместо того оказался в комнате, где мог бы обитать Пивз или взбалмошная родня Сивиллы.

Вещи здесь решительно не желали находиться на привычных местах. Книги стопками громоздились на полу, зато на полках вольно расположились одинокая дамская туфелька, веник, на котором красовался бархатный галстук-бабочка, мятый алюминиевый котелок с рваной дырой в боку, горсти какого-то зерна, птичья клетка с напрочь вырванной дверцей... На окне вместо штор болтались разноцветные нити, унизанные раковинами, пуговицами и мелкими пестрыми камешками. Ножку одному стульев заменял обрубок трости с серебристым наконечником, круглый обеденный стол вместо скатерти покрывала географическая карта мира, нанесенная на обтерханный по краям грубый холст. В центре стола возвышался огромный грубый ботфорт, снабженный внушающей уважение шпорой.

Стоило Мариусу приблизиться к столу, как скворец с негодующим писком сорвался с его плеча, упал на сапог и принялся злобно долбить его клювом.

— Удивительное упрямство и нежелание учиться на своих ошибках, — вздохнул Блэк. — Вы только посмотрите, мистер Квиррелл: едва мы ненадолго отлучились, как Германия вновь собирается развязать войну! Держись, Нельсон, иду на помощь! — с этими словами он решительным жестом смахнул ботфорт со стола.

Квиринус едва не рассмеялся, но вовремя прикусил язык. Сумасшедший? Пусть. Общество чудаков всегда казалось ему привлекательнее круга так называемых нормальных людей, а с тех пор как он сам лишился права считаться нормальным, среди безумцев ему самое место. И не такой уж Мариус безумец... Всего лишь видит мир иначе. Может, потому и называет себя прозревшим?

— Вы обещали рассказать мне что-то важное, — напомнил гость хозяину, который был занят тем, что пытался пристроить ботфорт на крюке, вбитом в стену.

— Конечно-конечно... — сапог, так и не добравшись до крюка, грохнулся на пол и затем незаметным образом перекочевал на полку рядом с туфелькой. — Но, может, сначала чаю?

Откуда-то — кажется, из-под лестницы, ведущей на антресоли, — явились пузатый медный чайник, две разномастные фаянсовые кружки, жестянка с размашистой надписью «Стрихнин», полная коричневого колотого сахара, и пара серебряных ложечек с вензелями, приводившими на память выражение «званый обед».

Скворец убрался к себе в клетку и время от времени разражался оттуда хрипловатыми, но веселыми трелями, а Блэк, сноровисто разлив по кружкам чай, уселся напротив гостя.

— Чтобы чайник не остывал, мы поместим его в самое сердце Сахары, — заявил он, перемещая по карте посуду. — Позвольте посоветовать вам перебраться из Египта в Грецию: чаепитие на Олимпе — что может быть лучше?

— Боюсь, для вашей кружки не осталось места, — включился в игру Квиринус.

— Не беспокойтесь, в моем распоряжении весь Гольфстрим! Обожаю морские путешествия! — Блэк прищурился, глядя в пространство карты, точно и в самом деле обозревал бескрайнюю водную гладь. — Так, значит, вы желаете знать, что означает «прозревший» и почему это повод для гордости, а не стыда?

С каждым глотком чая, каждой фразой, сказанной глуховатым голосом, потертым, точно старая мантия, Квиринус чувствовал, как его наполняет незнакомый прежде добрый покой. Он откинул капюшон, чего еще никогда не делал вне собственной спальни, и Мариус при виде его изуродованной безволосой головы не запнулся и не сменил тему. Скользнул спокойным взглядом, и продолжал, как ни в чем не бывало.

Нет, за время беседы не произошло научного открытия и не прозвучало откровение — но бывший волшебник и не ждал их. Престарелый фантазер, наивный и немного забавный, горячо убеждал его, что магия — это шоры на глазах человека, скрывающая от него суть вещей и явлений, и что только лишившись ее, можно увидеть реальность во всем многообразии и многоцветии, то есть стать Прозревшим. Что ж, каждый находит свой способ примириться с собственной ущербностью. Мариус Блэк, например, выстроил себе персональную вселенную и был в ней, судя по всему, совершенно счастлив.

— Но если развивать вашу мысль, то получится, что и маглы — Прозревшие? — уточнил Квиринус.

— Прозрение приходит через утрату, — возразил Мариус. — Маглы изначально ничего не лишались, значит, им и приобретать нечего.

Блэка чрезвычайно огорчало то, что его идеи не поддерживают другие сквибы. «Такая возможность, понимаете? А они не верят, смеются...» Молодой гость не смеялся, глядел серьезно, и обрадованный старик был готов говорить и говорить, описывая то, что виделось ему в его реальности.

Незаметно разговор свернул на дела самого Квиринуса. Блэк не учился в Хогвартсе, но историю его знал на удивление неплохо, и охотно согласился с тем, что многие факты, изложенные в учебниках, не заслуживают доверия. Квиринус только диву давался, гадая, откуда у этого чудаковатого мечтателя такие глубокие знания событий многовековой давности. «Фамильная библиотека, — походя объяснил Мариус. — Мне никто не запрещал читать».

Обеденный перерыв в Министерстве давно закончился и пора было возвращаться за справкой. Уходить не хотелось. Квиррелл поднялся, собираясь прощаться и неохотно натягивая на голову капюшон.

— Минуточку, — остановил его Блэк, протягивая руку к темной ткани, — Нельсон линяет, у вас пушинки в волосах... Еще подумают, что вы побывали в курятнике!

— У меня нет волос, — Квиринус постарался, чтобы ответ не прозвучал грубо.

— А за что же тогда зацепился птичий пух? — хитро улыбнулся Мариус. — Вы темно-русый, почти как мой сын. Он иногда заглядывает ко мне...

— Скажите, а в этом доме есть свободные квартиры? — удачная мысль пришла как нельзя вовремя. Жить там, где не будет жалостливо-презрительных взглядов, слушать долгими вечерами удивительного старого выдумщика, спокойно заканчивать работу, зная, что лавка Хью в двух минутах ходьбы, без долгих поездок — что может быть лучше? Кроме того, у него смогут бывать Сивилла и Северус...

— В этой квартире две спальни, — ответил Блэк. — Одну занимаю я, другая свободна. Вы не похожи на гуляку и буяна, мистер Квиррелл... и на богача, кстати, тоже. Мы с Нельсоном будем вам рады.

Обратный путь в Министерство показался Квиринусу на удивление коротким.

— Тергео.

Чужая злоба черным струйками дыма поднимается над страницами рукописи. Буквы, похожие на змеиные зубы, исчезают без следа под действием очищающего заклинания. Остается только почерк автора... И так страница за страницей. Пометок, продиктованных Волдемортом, больше не должно быть в работе Квиринуса, которой отдано десять лет его жизни.

Палочка действует сама, уже не нуждаясь в словесном сопровождении, давая хозяину время подумать.

Когда ты изо дня в день используешь магию, это становится чем-то естественным и незаметным, подобно способности говорить, двигаться... Но однажды просыпаешься немым или обезноженым. Как с этим жить? И как в твоем присутствии вести себя тому, кто помнит тебя... нормальным?

Тем майским утром Северус в самый последний момент вспомнил, что рукопись, хранившаяся в тайнике, вся исчеркана. Хорошо, что по дороге попалась укромная ниша и все удалось сделать в каких-нибудь четверть часа.

Квиринус радостно схватил свои бумаги, принялся листать... Руки замерли, он поднял на друга смущенный взгляд:

— Спасибо.

— Если потребуется что-то еще... — начал Снейп и не завершил фразы: смущение быстро сменялось досадой.

— Постараюсь обойтись без магии. В экспедиции же как-то выживал без нее.

В сумерках он вместе с родителями вышел из Хогвартса и с их помощью аппарировал в Ньюарк. На прощание попросил отложить все визиты к нему хотя бы на неделю.

Сивиллы хватило на четыре дня. Вернувшись, она сразу отправилась к Помфри — отпаиваться чаем и делиться впечатлениями. Поппи настояла на том, чтобы при ее рассказе присутствовал Северус.

— Он все время молчит. Спрашивают — отвечает что-нибудь односложное, или не отвечает вовсе. Мать в слезах, весь дом сердечными каплями пропах. А еще — рисует. Готовое бросает на пол. Потом может по ним пройтись, как по мусору... Я подобрала несколько рисунков.

Черно-белый мир замер в беззвучном крике. Разорванные клыкастые пасти, костлявые лапы когтят истекающие смолой глаза без зрачков... Помфи содрогнулась и отложила листки на стол.

— Как он воспринял твое появление? — спросил Снейп.

— По-моему, сначала разозлился, — призналась Трелони, — потом перестал обращать внимание. Вот родители мне обрадовались: хоть с кем-то можно поговорить по-человечески. Ты к ним заглянешь, Северус?

Он кивнул и снова взялся рассматривать рисунки. В болезненно искаженных линиях, в ломаных контурах все явственнее проступало лицо, в разных положениях, но одно и то же — лицо самого Квиринуса, превращенное в кошмарную карикатуру.

Через несколько дней сова от Квирреллов принесла ему письмо. Одна короткая строчка: «Жду».

* * *

Дамблдор, помнится, советовал смириться с непоправимостью некоторых вещей. Не сразу, но разум согласился со словами более старшего и опытного. Протестовала только совесть. Совесть не желала ничего знать и заставила Северуса признаться во всем: и в былом отвращении, и в ненависти, и в разговоре у зеркала Еиналеж, после борьбы с Поттером.

Квиринус не перебивал его. Только раз дернул щекой, узнав, что его предлагали добить. Потом, точно забыв о том, что в комнате он не один, принялся наводить порядок, собирая разбросанные по столу листы бумаги, исчерканные углем.

— А если я сейчас скажу, что с меня хватит, что быть сквибом невыносимо и попрошу у тебя яду — дашь? — не отрываясь от своего занятия, странно спокойным голосом спросил он.

— Я дам тебе веревку и предложу удавиться в моем присутствии, — устало огрызнулся Снейп. — Подыхать так подыхать, тут деликатничать нечего.

— И ты, наконец, напишешь на плите розового мрамора свою дивную эпитафию! — неожиданно хохотнул Квиринус и кивнул на стопку своих рисунков: — вот мой яд, петля и прочие прелести суицида. Перебивался малеванием в первые дни, когда давило сильнее всего. Сиби утащила несколько картинок, видел? Но сейчас мне не до них: у матери совсем плохо с сердцем, да и отец заметно сдал. Ты мог бы помочь с зельями?

Волшебники, как известно, живут долго и магловскими недугами страдают крайне редко. В госпитале Святого Мунго развели руками и посоветовали обратиться в какой-нибудь кардиоцентр. Трелони также вызвалась помогать, и лето для всех троих пролетело незаметно в перемещениях между Хогвартсом, Лондоном и Ньюарком, в рысканье по магическим и магловским аптекам и в регулярных визитах в «Гринготтс» — единственное место в Лондоне, где меняли галлеоны на фунты стерлингов.

В августе миссис Квиррелл почувствовала себя лучше и вернулась домой. Когда все более или менее утряслось, Квиринус сообщил, что подыскал себе в Лютном отдельное жилье.

* * *

— Блэк? Ты сказал, его фамилия Блэк? — Снейп даже замедлил шаг. Этого оказалось достаточно, чтобы их с Квирреллом начали чувствительно толкать прохожие, которых по случаю воскресного дня в Косом переулке было немало.

— И что с того, что Блэк? Забавный безвредный старикан, — Квиринус потащил друга дальше, по направлению к Лютному. — Сиби с ним подружилась, а тебе достаточно не рычать на него. Он тоже сквиб, но главное — он мой сосед и собеседник, так что придется тебе с ним считаться.

— Меньше всего я намерен считаться с кем-либо из этой семейки! — вскинулся Северус. Одного упоминания знаменитой фамилии было достаточно, чтобы из глубины памяти всплыли самые гадкие картины.

В скверном расположении духа он вслед за Квиринусом поднимался по полутемной лестнице, на которой, как нарочно, сегодня сильнее обычного ощущались запахи горелого и скисшего. Тем страннее было услышать мягкие звуки музыки, доносящиеся откуда-то сверху.

— Кажется, это у Мариуса, — предположил Квиррелл.

И точно: едва он открыл знакомую дверь, как навстречу им поплыла томная мелодия, исполняемая, кажется, целым оркестром. Северус, впервые увидев жилище старого чудака, на какое-то время потерял дар речи. Сам хозяин добавлял экстравагантности своей гостиной, увлеченно вальсируя с Сивиллой Трелони, намотавшей на себя дюжину ярких шарфов и платков.

— Ты куда меня привел? — пробормотал Снейп.

— Здесь спокойно и не скучно, — улыбнулся Квиринус. — Вот тебе и Блэк собственной персоной.

Первой вошедших заметила Сивилла, но танцевать не перестала, а лишь шепнула что-то на ухо своему партнеру. Мариус обернулся, просиял, кивнул вошедшим и, не отпуская даму, легко провел ее к столу, по-прежнему накрытому географической картой. Правда, теперь в центре возвышался не сапог, а небольшой открытый чемоданчик, внутри которого крутился матово-черный диск. Блэк что-то передвинул в чемоданчике и музыка смолкла. Он церемонно поцеловал Трелони руку и нараспев произнес:

Прекрасная дева Сивилла

поэта навек покорила

сияньем очей,

журчаньем речей,

И тем, что скворца покормила.

Трелони смутилась, покраснела, но тут же рассмеялась, и Северус вдруг заметил, что без очков с толстыми стеклами и с распущенными волосами она выглядит совсем по-другому — моложе и симпатичней.

— Я гуляла по магазинам и подумала, что застану тебя здесь, — Сивилла от души чмокнула Квиринуса в щеку и весело глянула на Снейпа: — Хорошо, что и ты пришел. Здесь здорово, не то, что в нашем каменном мешке!

Тем временем Мариус, подойдя поближе, пристально смотрел на нового гостя. Не пронизывающе, как легилимент, и не холодно-пренебрежительно, как бывает свойственно представителям древних чистокровных семей. Синие глаза заглянули будто в самую душу, но не с наглостью бесцеремонного любопытства, а с бережным добрым участием. Этот Блэк определенно ничем не походил на своих родственников Сириуса и Беллатрису, и Северус немного успокоился.

Квиррелл отрекомендовал его как лучшего друга и чертовски искусного зельевара. Снейп искренне пожал узкую сухую ладонь и, получив от Сивиллы шепотом совет ничему не удивляться, добросовестно ему последовал.

Время полетело незаметно, но полностью выкинуть из головы все докучные мысли не удалось: декан вспомнил, что сегодня вечером должно состояться традиционное совещание перед началом нового учебного года. А еще неплохо было бы заглянуть к Хью, узнать кое-что...

Блэк проводил его до дверей и прежде чем попрощаться, заметил:

— Знаете, между вами и моим Нельсоном есть некое сходство.

— Мы оба черные и носатые?

— У вас, кажется, тоже подбито крыло, — тихо ответил Мариус.

* * *

Хромой Хью в Лютном переулке имел дурную репутацию. Даже отпетые пройдохи предпочитали связываться с ним лишь в случае крайней нужды в деньгах или информации, потому что он знал всё обо всех, промышлял шантажом и к тому же был на редкость живуч и мстителен. Откуда он брал сведения — оставалось загадкой, потому что никто никогда не видел, чтобы он покидал свою лавчонку в тупике, которым заканчивался переулок.

Крысиный нос долго подергивался в щели полуоткрытой двери, острые глазки обшарили Снейпа с ног до головы, хотя видели его далеко не в первый раз. Наконец ему позволили войти.

— Есть хорошие документы, — сообщил продавец. — Смотреть будешь?

— Не сегодня. Хью, мне нужны сведения об одном человеке. Всё, что есть. Имя — Мариус Блэк. Сколько времени тебе понадобится?

— Нисколько, — осклабился Хью. — О Блэках мне известно больше, чем самим Блэкам... Цену ты знаешь.

Столбики галлеонов один за другим вырастали на пыльном прилавке. Хью сморщился, точно собирался чихнуть, и деньги исчезли.

— Родился в 1919-м году, сквибом, — он говорил размеренно и монотонно. — До совершеннолетия жил в родовом доме Блэков на площади Гриммо. В сороковом, когда бомбили Лондон, был контужен, по магловскому выражению. Потом долгое время бродяжил, успел и в тюрьмах посидеть, и, между прочим, поработать завхозом в Хогвартсе. Но потом у него совсем с головой плохо стало, его и попросили... С год примерно в Мунго провел. Если ты с ним общался, заметил, небось, что чердак у него сильно набекрень.

— Жена, дети?

— Перед самой войной он женился на какой-то магле и переселился к ней. Потому-то и попал под обстрел: уж свой-то дом Блэки защитили как следует. Были дети или нет — неизвестно, он тогда один уцелел.

— Как давно Мариус поселился в Лютном?

— Уже лет двадцать как.

— Чем он живет?

— Папаша Сигнус оставил ему кое-что.

— Ты хочешь сказать, что Блэки согласились с тем, что в завещании упомянут сквиб?

— Еще чего! Мариус и попал-то туда потому только, что его мамаша Сигнусу плешь проела насчет своего сыночка. А потом гоблины уперлись, как это часто бывает. Так что наследство так и осталось разделенным на четверых.

— Тебе бы в отделе Тайн работать, — осведомленность скромного торгаша не переставала изумлять Снейпа.

— А кто тебе сказал, что я там не работал? — хмыкнул Хью. — У меня послужной список длинный... Если хочешь узнать о Блэках еще что-нибудь, придется доплатить.

— Предпочел бы не знать о них вообще ничего, но приходится, как назло.

Несмотря на эти слова, из лавки Хью он вышел окончательно успокоенным: старый Блэк определенно «белая ворона» в темном семействе (Снейп мысленно отметил удачный каламбур) и Квиринусу опасаться нечего. Ну разве что тоже стихи начнет сочинять...

* * *

На сегодняшнем собрании в учительской присутствовало новое лицо. Молодое, красивое, холеное, с тонким румянцем на в меру полных щеках, ослепительной улыбкой и яркими голубыми глазами. Кроме того, к лицу прилагались золотые кудри, картинно обрамлявшие высокий лоб, изящное сложение и лазурного цвета шелковая мантия.

Щеголь занимался тем, что раздавал автографы учительницам, которые протягивали ему раскрытые книги в пестрых обложках. «Мистер Локхарт, и мне! И мне, пожалуйста!» — слышалось со всех сторон. Минерва МакГонагалл, сидевшая на своем обычном месте, наблюдала за происходящим с нескрываемым неодобрением.

— Что это за хлыщ? — поинтересовался у нее Снейп, который в кои-то веки разделял мнение гриффиндорского декана.

— Некто Гилдерой Локхарт, весьма бойкий сочинитель. Будет вести Защиту от Темных Искусств. Ума не приложу, зачем он понадобился Альбусу...

Вошел Дамблдор, за ним Спраут и Флитвик. Появление директора осталось незамеченным: блестящий Локхарт прочно завладел вниманием всех, кроме двух деканов-соперников, которые сейчас временно объединились в неприязни к новому преподавателю.

— Профессор Локхарт, я бы хотел начать, если не возражаете, — негромко проговорил Дамблдор. Несмотря на шум, тот услышал и, чуть пригасив улыбку, коротко поклонился:

— Прошу прощения, господин директор, нелегкое, но почетное бремя писательской славы, если можно так выразиться...

— Садитесь и начнем, — оборвал его словоизлияния директор.

МакГонагалл оказалась права, и вскоре Локхарт снова встал, но уже на законном основании — чтобы раскланяться как новый учитель ЗоТИ. Потом заговорил о важности выбранного предмета, быстро и незаметно свернув на изложение автобиографии. Из нее следовало, что Хогвартс осчастливил своим прибытием отважный путешественник, фантастически умелый волшебник и невероятно талантливый автор нескольких романов и ряда учебных пособий. «Уверен, мои книги послужат неиссякаемым источником знаний для всех учеников», — заключил он.

Дамблдор рассеянно слушал, играя бледными язычками пламени, выраставшими на столе из-под его пальцев. Снейп и МакГонагалл с одинаковым удивлением наблюдали за его действиями: директор демонстрировал открытое пренебрежение, что позволял себе крайне редко по отношению к посторонним, и никогда — к сотрудникам.

После выступления Локхарта собрание пошло обычным чередом и завершилось традиционным пожеланием успешного нового учебного года.

В коридоре Снейпа окликнули. Он обернулся — к нему в переливчатом облаке мантии спешил Гилдерой, прижимая к груди одну из своих книг.

— Северус, вам, кажется, не досталось ни одного экземпляра! — воскликнул он, протягивая ему довольно увесистый том. — Вот, я уже подписал: «Дорогому другу Северусу на долгую приятную память!» В этой книге я описываю свои приключения в...

«Прошу простить за вторжение... Позвольте представиться, ваш сосед и коллега, Квиринус Квиррелл...»

— Книги и друзей я привык выбирать сам. И будьте добры в дальнейшем: не «Северус», а «профессор Снейп». Тергео.

Локхарт, приоткрыв рот, обескураженно глядел вслед быстро удаляющейся черной мантии. Форзац книги в его руках сиял первозданной белизной.

Ближе к полуночи домовик сообщил слизеринскому декану, что господин директор ожидает его в своем кабинете.

— Думаю, в наступающем году вам будет проще приглядывать за Поттером, — услышал Северус, едва переступив порог. — Волдеморт больше не сможет проникнуть в замок, магистериум считается уничтоженным...

— Ничего, Поттер найдет, чем заняться, — буркнул Снейп.

— А вы, вероятно, вновь станете развлекаться тем, что будете изводить нового учителя Защиты? Кстати, как он вам?

— Блескучая погремушка.

— И самодовольная посредственность, — добавил Дамблдор. — Он настолько самовлюблен, что это уже не раздражает, а смешит.

— Извините меня, Альбус, но я решительно не понимаю, — декан вовсе не разделял директорского веселья. — Вы из года в год подбираете на эту должность идиотов, бездарей или авроров, но упорно игнорируете мою просьбу. Неужели я хуже, чем они или Локхарт?

— Не может быть, чтобы вы, задавшись вопросом, не попытались сами найти на него ответ, — все в той же шутливой манере заметил Дамблдор.

— Когда три года назад открылась вакансия преподавателя нумерологии, вы подвергли претендентов жесткому отбору. В позапрошлом году кандидатов на должность учителя рун гоняли так, что некоторые ушли еще до конца испытательного задания. Наконец, в прошлом году отказали в отставке мадам Хуч, мотивируя тем, что она нашла себе недостаточно квалифицированную смену. А учителя ЗоТИ между тем сменяются ежегодно и качество их знаний вас совершенно не волнует! — Снейп взволнованно ходил по кабинету. — Какой напрашивается вывод? Единственный: вам не нужны хорошие учителя ЗоТИ.

— Вывод верный. Ну, заключительный шаг: почему не нужны?

— Не знаю, — вздохнул Северус. — Ваши мотивы для меня загадка.

— Темные Искусства — это власть и сила, — с Дамблдора слетела вся шутливость. — Человек, способный научить сопляков умело использовать власть и силу, — мой прямой конкурент и не только в школе. Вот почему ЗоТИ преподают и будут преподавать бездари, не знающие ничего дальше учебника, не менее бездарного, либо безвольные тюфяки, не способные оценить настоящую силу и подлинную власть. Вы умеете ценить Темные Искусства, вы способны и взять власть, и воспользоваться силой. И потому я не доверяю вам преподавание этого предмета. Возможно, пока не доверяю, — «пока» директор особо выделил голосом.

Часы Хогвартса пробили полночь. Вот и закончился последний день лета... Северус прислонился плечом к одной из каменных колонн галереи, ведущей в Астрономическую башню. Безветренно и так тихо, что слышно, как на берегу озера переговариваются и смеются русалки. Их смех почему-то напомнил о Сивилле, потом перед глазами возникла залитая солнцем комната, где обитали своевольные вещи, задиристый скворец и чудной старик. Хотелось думать именно о них, а не о намеках Дамблдора и скором приезде Поттера, уроках, контрольных, экзаменах... Эх, рутина, рутина! Хотя бы раза два-три в месяц надо выбираться к Квиринусу в Лютный — за противоядием от нее.

Северус никогда не замечал за собой дара предсказания, но словами «Поттер найдет, чем заняться» попал в самую точку: новый учебный год Гарри начал с того, что... не прибыл в школу.

Срочно вызванный в кабинет директора, Снейп застал там МакГонагалл, сердитую и встревоженную.

— Я уже связался с Авроратом, они подключили магловскую полицию, — сообщил Дамблдор. — Мальчиков в последний раз видели на вокзале, они собирались на нашу платформу.

— Мальчиков? — переспросил Снейп.

— Рональд Уизли тоже не приехал, — пояснила МакГонагалл.

— Состав уже обыскали, — продолжал директор, — двери вагонов на время движения блокируются, форточки в окнах слишком узкие. Очевидно, пропавших в поезде и не было. Семья Уизли не может сказать ничего определенного...

Его рассуждения прервал домовик, возникший у директорского стола с «Ежедневным Пророком» в руке.

— Только что доставлено министерской совой, — доложил он.

Дамблдор схватил газету. В центре передовицы красовалась большая колдография парящего над Лондоном автомобиля.

— «Маглов изумил летящий в небе форд «Англия»», — прочитала вслух МакГонагалл. — О, Мерлин, наверное, это они! Близнецы Уизли как-то проговорились, что у Артура есть такая машина!

— Поездом ехать скучно, решили соригинальничать, — процедил Снейп. — Ну еще бы, это же Гарри Поттер, ему можно!

— Северус, ваш сарказм сейчас неуместен, — поморщилась Минерва. — Если они выехали примерно в то же время, что и поезд, то должны были уже появиться. Через полчаса начнется церемония Распределения! Альбус, может быть, отложим ее, пока мальчики не найдутся?

— Пусть все идет своим порядком, — решил Дамблдор. — Минерва, встречайте первокурсников, проводите церемонию. Северус, организуйте поиски на территории, прилегающей к замку.

— Хотел бы я знать, почему студентов одного факультета должен искать декан другого...

— Вы желаете вести церемонию вместо Минервы? — тон директора был холоднее январской стужи. — Или предпочитаете, чтобы вся школа вместо праздничного ужина жевала слухи?! Ну не Филча же посылать вокруг школы бегать, — добавил он уже мягче. — С его-то одышкой.

* * *

— Нашли бегуна, так вас растак, — ворчал Снейп, стоя у подножия Астрономической башни. Бестолково рыскать по обширным угодьям Хогвартса он не собирался. Со смотровой площадки самой высокой из башен должен открываться хороший обзор, и, к счастью, еще не совсем стемнело.

Винтовая лестница, ведущая туда, крута и утомительна. Но он давно не практиковался и сильно раздражен... Что ж, абсолютный покой оставим для неспешного ночного парения над озером. Прикладная левитация в условиях, приближенных к экстремальным, опыт проводится профессором Снейпом, откройте ваши тетради и приготовьтесь записывать...

Черное пламя плеснуло перед глазами и пропало; знакомое короткое удушье — воздух там, выше! Лиловеющее небо подмигнуло первой звездой: вот прямо так, рывком и ко мне? Да! Холод и жар смешались в плотный поток, качнули... И подошвы перестали чувствовать землю.

Кое-как отдышался он уже на площадке. Пишите, дети, первое правило прикладной левитации: не выделывайся. Даже если считаешь себя сильным опытным магом. Потому что ноги дрожат, колени подгибаются и сердце колотится о ребра так, будто профессор Снейп полдня бегал по той самой лестнице.

Справившись с головокружением и тошнотой, он заметил неподалеку от озера красные огни и два бледных конуса света. Ветер принес резкий звук автомобильного сигнала. Северус пригляделся: Гремучая ива воевала с тем самым автомобилем, изображение которого опубликовал «Пророк».

Пока декан торопливо спускался (обычным способом), опоздавшие успели войти в замок и, забыв обо всем, наблюдали за церемонией Распределения. Зрелище настолько поглотило их, что на звук шагов за спиной они не обратили внимания. Снейп послушал их диалог, оборвал в самом подходящем месте и, хмыкнув при виде побледневших вытянувшихся физиономий, погнал обоих в свой кабинет. Директор, конечно, не поручал ему отчитывать провинившихся... Ничего, пусть считает это личной инициативой подчиненного.

Северус страстно желал высказать двум недорослям, что из-за них в прошлом году Слизерин лишился первого места, и что он будет безмерно счастлив, если Малфой и компания превратят их школьную жизнь в ад кромешный. Но пришлось читать нотацию о нарушении Статута и об ущербе дереву: личные мотивы декан все же решил держать при себе. Зато интонации и выражения выбрал такие, что Поттер и Уизли не знали, куда деваться от страха расплаты и стыда за свою проделку. Оставив их дрожать в полутемном кабинете, он отправился за МакГонагалл.

Войдя, она первым делом разожгла камин. Северус хмуро следил за тем, как Минерва хозяйничает в чужом кабинете, но молчал: устраивать скандал при этих двоих не хотелось. Вскоре пришел и Дамблдор; они втроем выслушали объяснения Поттера и дело предсказуемо кончилось одним лишь выговором. Директора определенно больше интересовал банкет, о чем он и заявил, приглашая деканов присоединиться к нему.

Минерва задержалась, расспрашивая своих студентов о чем-то еще, а Снейп вслед за Дамблдором вышел в коридор. Здесь главе школы уже не было необходимости изображать терпеливого и всепрощающего любителя тортов.

— Откуда взялся барьер на вокзале? — задумчиво проговорил он. — Зачем кому-то мешать мальчишкам сесть на поезд?

Декан молча шел рядом, понимая, что его собеседник не спрашивает, а рассуждает.

— Артур Уизли рассказал аврорам, что на днях в книжной лавке его спровоцировал на драку Люциус Малфой. Северус, эти два факта могут быть как-то взаимосвязаны, с учетом его прошлого?

Чистоплюй Люциус, машущий кулаками — на это стоило бы посмотреть! Но неужели ему в самом деле понадобился Поттер? Нет, слишком грубая работа, и проваленная к тому же.

— Не думаю, что барьер связан с Малфоем. Ему нет никакого дела до Поттера и его учебы. Даже с учетом, как вы говорите, прошлого. А насчет драки... Вам сообщили только версию Уизли. Я бы послушал и другую сторону.

Директор ничего не ответил и до Главного зала они шли в молчании.

Шляпа в этом году распределила на Слизерин непривычно много учеников — десять человек. По традиции, они ждали в факультетской гостиной напутственной речи декана. Красочные обряды посвящения, которыми запомнились Северусу первые годы работы, сами собой ушли в прошлое. Выдумщиков среди студентов хватало, но то ли не появлялось настоящих заводил, то ли в нем самом что-то погасло — он не мог сказать. Да и новые слова для свежеиспеченных слизеринцев с каждым годом находились все труднее. И уставать он стал что-то слишком быстро...

В невеселых размышлениях о том, можно ли считать тридцать два года началом старости или еще нет, Снейп уже после отбоя притащился к своему кабинету. Открыл дверь — и чуть не задохнулся от волны спертого теплого воздуха, ударившего в лицо.

Камин! МакГонагалл ушла, не потрудившись его погасить, ее ученики тем более этого не сделали. Северус принялся торопливо накладывать охлаждающие и освежающие чары, как вдруг слова заклинаний застряли в горле: он увидел, во что превратился его рабочий стол.

Тарелки, кубки с засохшими желтыми потеками, огрызки бутербродов, крошки, пятна... Кусок жирного бекона валялся у ножки кресла, из-под ковра выглядывала хлебная корка.

— Декан тут своих мальчишек кормила, — пожаловалась Моргана. Она полулежала в кресле, обмахиваясь широким рукавом. — А когда ушла, рыжий мне язык показал. Невежа!

— Закройте уши, — сквозь зубы попросил Северус и внятно, обстоятельно изложил подробнейший маршрут, по которому долженствовали отправиться Поттер, Уизли, МакГонагалл и все их предки до десятого колена.

После многоэтажного загиба на душе стало полегче, но пришлось возвращать на полки попадавшие книги. Да и среди пузырьков оказались потери: не всякое стекло выдержит крепкую ругань волшебника.

Наконец в кабинете был наведен порядок, и очень кстати пришлась заветная фляжка с Бодрящим зельем особого состава. Вытянув ноги под столом, он не спеша прихлебывал золотистую жидкость, когда позади него возник Кровавый Барон. Северус давно научился определять появление привидения по ледяному сквозняку, сопровождавшему его.

— Новый учитель ЗоТИ поселился в бывших комнатах Квиринуса, — Барон неторопливо обогнул сидящего и занял свое излюбленное место в кресле напротив. — Пивз занимается там э-э-э... приданием своеобразия обстановке. Как думаешь, остановить его или не стоит?

— Нельзя мешать творческим порывам, — Снейп чувствовал, что любимое зелье склоняет его к философскому взгляду на вещи. — Ибо они суть духовное начало нашего мира, погрязшего в сугубой приземленности поступков и низменности мышления.

— Ты прав, надо выпить, — заключил призрак и вытянул из стены бочонок с лунным светом. Некоторое время спустя к ним присоединился Пивз, умиротворенный, словно честный труженик после нелегкого рабочего дня.

* * *

Наутро голова не болела, мешков под глазами не было и Северус вывел из этого, что тридцать два — совсем еще не старость. Что до опыта со спонтанной левитацией, то его можно считать удавшимся. Подумаешь, запыхался слегка.

В Главном зале он обнаружил у своего прибора конверт со знакомым золотым гербом. Именины у Малфоя-старшего еще не скоро, а других поводов искать встречи быть вроде бы не должно... И тем не менее, бывший факультетский товарищ приглашал декана в пятницу вечером в «Дырявый котел» для обсуждения, как говорилось в письме, «важных дел Дома славного Слизерина».

Тут чтение пришлось прервать, потому что у своего места за накрытым столом появилась декан Гриффиндора.

— Добрейшего утра, Минерва! Должен сказать, вчера вы подали мне отличную идею.

МакГонагалл сухо ответила на приветствие и насторожилась: елейный тон ее слизеринского коллеги был верным предвестником неприятностей.

— О какой идее вы говорите?

— Идее устраивать пикники в чужих кабинетах. Уверен, никто из слизеринцев не откажется отобедать за вашим столом в вашем кабинете! Ну, как вы находите такую мысль, профессор?

— То, что Поттер и Уизли не убрали за собой — действительно мое упущение, — МакГонагалл оставалась невозмутимой. — А остальное, Северус, всего лишь проявление склочной стороны вашего характера. Дети оставались голодными целый день, как вы не понимаете?

— Так и кормили бы их у себя!

— Не вижу никакой разницы. Я же, извините, не в вашей спальне их кормила, а в рабочем кабинете, куда приходят и другие ученики.

— От ваших дрязг скоро сливки прокиснут и булки заплесневеют, — не выдержала Помона Спраут. — Сами не завтракаете, дайте хоть другим поесть!

...Начинался очередной учебный год.

* * *

Для посетителей, желавших тишины и уединения, на втором этаже «Дырявого Котла» были предусмотрены отдельные кабинеты. В небольшую комнату, отделанную темным деревом, не проникал шум общего зала, здесь уютно горели свечи в бронзовых шандалах, а окна скрывались тяжелыми бархатными портьерами.

За столом, накрытым на две персоны, сидел Люциус Малфой. Он непринужденно откинулся на спинку стула, пальцы рассеянно поглаживали серебряный набалдашник трости, по лицу разлилось выражение высокомерной скуки... И только тревожное выражение глаз, не отрывавшихся от двери, нарушало образ праздного и довольного жизнью джентльмена.

Дверные петли повернулись без скрипа, и в проеме возникла знакомая фигура в черном.

— Точность — вежливость деканов, — улыбнулся Малфой, делая приглашающий жест рукой. — Надеюсь, хогвартская стряпня не отбила у тебя вкус к доброму жаркому и славному вину.

— Мне пришлось спрашивать у слуги дорогу, — ответил Снейп, входя и осматриваясь. — Общий зал ниже твоего достоинства?

— Нашего достоинства, Северус, — поправил Малфой, вынимая из кольца белоснежную накрахмаленную салфетку. — По статусу ни тебе, ни мне не годится сидеть среди черни.

Не обольщаясь насчет истинных намерений Малфоя, Снейп предложил перейти сразу к делу. Люциус оживился и поинтересовался, как у слизеринской команды обстоят дела с ловцом. Узнав, что прежний в прошлом году окончил школу и ушел, а кандидатура нового пока не определена, заявил, что очень хотел бы видеть ловцом Драко.

— Выбором ловца занимается Флинт, капитан команды, — ответил декан, удивленный подобной настойчивостью. — Я полностью доверяю его мнению во всем, что касается квиддича. Если бы Драко подходил на эту роль, Флинт выбрал бы его сам.

— Из Драко выйдет превосходный ловец! — убежденно воскликнул Малфой. — Особенно с учетом того факта, что летать он станет на «Нимбусе-2001». И, кстати, вся команда тоже. Семь метел этой модели доставят тебе до конца следующей недели. Эксклюзивный заказ, ограниченная серия с улучшенными характеристиками.

Северус едва не поперхнулся куском жаркого. Сумма покупки по самым приблизительным подсчетам в несколько раз превышала размер его месячного жалования. Малфой, занявшийся благотворительностью, явление столь же невероятное, как братание Волдеморта с маглом.

— Зачем тебе это нужно?

— Пекусь о престиже родного факультета, хочу вновь видеть его в лидерах, — Люциус с заботливым видом подлил ему вина. — И не забываю о наследнике, само собой.

— Имей в виду, Флинт — ярый последователь школы Бешеного Стью. Драко пожалеет, что родился на свет.

— Драко выдержит. Кровь Малфоев и Блэков — это кое-что значит.

Северус вспомнил побитого гриффиндорцами отпрыска двух благороднейших семейств, зареванного и жалкого, но предпочел промолчать.

Подарок Люциуса настораживал не только размерами. Зная характер этого любителя блеска и общих восторгов, от него скорее можно было бы ожидать торжественного приема в поместье, метел, увитых лентами с гербами Слизерина и Малфоев, вспышек колдокамер прессы... Если бы речь шла исключительно о желании облагодетельствовать факультет.

Подчеркнутая приватность встречи и ясно обозначенное условие делали презент очень похожим на взятку. Такие деньги — и только ради того, чтобы Драко взяли в ловцы? Слишком расточительно даже для Малфоя.

— Кстати, что нового в школе? — как бы между прочим поинтересовался тот. — Что сталось с тем учителишкой? Ну, помнишь...

— Наш общий знакомый его покинул, и где находится сейчас, неизвестно, — многозначительно понизил голос Снейп. — Ты ведь об этом хотел спросить?

Малфой кивнул. Рука в шелковом манжете дрогнула, капля вина упала на скатерть.

— Надеюсь, в школе отныне наступят тишина и покой... Надолго ли?

Северус бросил быстрый взгляд на собеседника: что-то знает или, наоборот, пытается выведать?

— Хогвартс настолько древний замок, что странное и непонятное для него — в порядке вещей, — пояснил Люциус. — И если некие... из ряда вон выходящие явления — впрочем, никак не вредящие славному Дому Слизерина, — если подобные явления станут происходить... то декану совершенно не обязательно в них вмешиваться.

Вот она, истинная цена семи «Нимбусов-2001» и будущих слизеринских побед в квиддиче.

— То, что не касается славного Дома Слизерина, не касается и его главы, — с расстановкой проговорил Снейп. — Хогвартс не только древний замок, но и очень большой. Невозможно уследить за всем, что в нем происходит.

— Не сомневался, что мы поймем друг друга, — Малфой поднял бокал. — За умных людей, которые всегда сумеют договориться.

Тонкие хрустальные стенки согласно зазвенели, соприкасаясь.

Итак, он затеял какую-то свою игру, размышлял Северус, медленными глотками растягивая винное удовольствие. Родному факультету гарантируется неприкосновенность, что не может не радовать, но есть одно «но». Наглое «но» со шрамом и зелеными глазами, которое не входит в зону слизеринской безопасности. Ох, Люциус, не зря ты явился на встречу, обвешанный амулетами от ментальной магии! Перстень, булавка в галстуке, наверняка что-то еще — то, что во время беседы кутает тебя в упругий незримый кокон, отталкивающий любую попытку легилименции.

Что ж, не можем проникнуть в чужой мозг, заставим работать свой. Целится ли Малфой в Поттера? Едва ли. Они всегда свободно обсуждали планы Повелителя в отношении мальчишки, к тому же Люциус ничего не знает про обещание, данное Дамблдору. С чего бы тогда напускать туману с метлами и неясными намеками на «некие явления»? Нет, тут что-то другое, и Поттера оно не касается. Попробуем дернуть за последнюю ниточку...

— Говорят, ты, как последний магл, подрался со старшим Уизли?

— Он первым бросился на меня! — обиженно вскинулся Малфой, становясь в этот момент очень похожим на собственного сына. — Маглофил поганый! Из-за него пришлось... — он вовремя прикусил язык и закончил уже спокойно-зловещим тоном: — Ничего, мы с ним еще сочтемся. И с другими маглолюбцами тоже.

* * *

Новые метлы доставили в среду. Неразговорчивый курьер компании «Скоростные мётлы Нимбус» сунул декану на подпись фирменный бланк и испарился. Ни прессы, ни лент с гербами, даже сопроводительного письма нет. Ни дать ни взять — дар доброго гения, пожелавшего остаться неизвестным.

Драко без малейшей радости отнесся к известию о своем назначении ловцом, но при виде сверкающих лаком новехоньких метел сразу согласился и побежал к Флинту хвастаться щедростью отца и узнавать расписание тренировок.

Тихо пролетевший сентябрь сменился октябрем, не принесшим с собой ничего кроме затяжных дождей. Поттер, кажется, охладел к ночным вылазкам и Хогвартс мирно спал до самого утра.

Как будто отдыхал перед наступлением обещанных Малфоем «явлений».

Труднее всего было привыкнуть к шрамам. Сивилла старалась изо всех сил, но пальцы, помнившие густые мягкие пряди, невольно вздрагивали, касаясь грубых рубцов и шершавой холодной кожи на темени и затылке. Квиринус чувствовал ее испуг, сам спускал ее руки на шею и плечи, уверяя что так ему намного приятней. Но она понимала, что говорится это ради ее спокойствия. Не зря ведь яркий свет, который оба любили в постели, сменился полной темнотой именно по настоянию Квиринуса.

Трелони стала напиваться чаще прежнего и однажды ввалилась к нему в Лютный с полупустой бутылкой хереса, злющая и полуодетая, страшно смутив Мариуса, и заявила, что уже давно взрослая девочка, и любить своего мужчину собирается со всеми его заплатками и лысинами, причем прямо здесь и прямо сейчас. И не смей тушить лампы! Квиринус едва успел утащить ее в свою комнату, а деликатный Блэк поспешил отправиться на прогулку, потому что Сивилла не сочла нужным наложить чары тишины.

К счастью, в последующие разы уже не забывала о них, щадя нервы старика.

Кровать зверски скрипела, и они устраивались на полу, постелив одеяло. Больше ничего не требовалось...

Потом Сивилла утыкалась ему в подмышку и тихо лежала, прижавшись всем телом. Он укрывал их обоих пледом и время останавливалось, только незаметно темнел прямоугольник окна.

— Райни, давай бросим все и рванем к маглам, а?

Он ничего не ответил. Сивилла приподнялась на локте и продолжила, как ей казалось, очень убедительно:

— Мы там запросто устроимся: я гадательный салон открою, видела такие в Лондоне, а тебя любой музей с руками оторвет!

— Может быть, — улыбнулся Квиринус, укладывая энтузиастку обратно, — я и сам об этом думал, малыш. Но пока нельзя. Не могу уйти, пока не выполнил своего обещания. Сперва надо закончить историю Хогвартса и опубликовать ее. Хотя бы попытаться.

— Ты не уверен, что получится?

— Я покушаюсь на непогрешимость министерских историков, а им это вряд ли понравится. Но все равно попробую. Эх, будет драка!

— Одержимец... — Сивилла потянулась к его губам. — И за что только люблю такого?

* * *

Годрикова Лощина тонула в сырых осенних сумерках, как в сером киселе. Редкие фонари на домах зажигались медленно, будто нехотя, и Квиринус забеспокоился: еще не хватало заблудиться в одинаковых улочках и опоздать к последнему автобусу!

Поправив то и дело сползавший с плеча ремень сумки, он прибавил шагу. Хорошо было бы зайти перекусить куда-нибудь, потому что от жидкого чая с каменными сухариками, которыми потчевала гостя Батильда Бэгшот, давно осталось одно воспоминание. Уф, до чего тяжелая старуха! Квиррелл провел у нее всего три часа, а чувствовал себя так, будто весь день махал киркой на раскопках. Но что самое обидное — потратил время впустую.

Миссис Бэгшот не желала признавать никаких других точек зрения, кроме собственной, а свидетельства магловских хроник и летописей отметала как несущественные. «У вас странные фантазии, молодой человек, — сказано было на прощание. — Странные и, пожалуй, оскорбительные. Да, да! Они ни у кого не найдут поддержки, вот увидите». — «Это не фантазии, а правда!» — «Бросьте, мистер Квиррелл. Кому нужна ваша правда...»

Рассуждая беспристрастно, никто не обязывал его искать встречи с автором многотомной «Истории магии», так что пенять за полученное разочарование не на кого. Основательность, унаследованная от отца, сыграла с ним плохую шутку. Жаждал, понимаешь, пообщаться с корифеем, почерпнуть, как говорится, из родника мудрости... Почерпнул. «Читайте мои учебники и не морочьте себе и другим голову — вот что я вам скажу, дорогой мистер Квиррелл».

Переулок, который должен был упираться в центральную площадь поселка, почему-то вывел к кладбищу. Кажется, в темноте свернул не туда. Квиринус взглянул на часы и в панике бросился назад — последний рейс до Эксетера⁽¹⁾ отходил через пятнадцать минут!

Он бежал изо всех сил и еще успел увидеть, как задние фары уходящего автобуса скрываются за поворотом шоссе.

Окончательно стемнело. Под навесом, обозначавшим автобусную остановку, было безлюдно. Квиринус присел на куцую лавочку, чувствуя, как в горле закипают слезы горечи и бессилия. А ведь еще совсем недавно ему было бы достаточно представить себе то место, куда требовалось переместиться! Инвалид, убогий, куда тебе путешествовать, обезьяна облезлая...

Послышались чьи-то приближающиеся шаги. Он не поднял головы: кто бы то ни был — пусть идет своей дорогой.

Рядом зашуршала одежда, лавка чуть качнулась под тяжестью еще одного тела. Кто-то шмыгнул носом — так знакомо, что Квиринус вздрогнул.

— Дрянная погодка. А скамейка еще хуже.

— Что ты тут делаешь?! — горячая волна радости сразу высушила слезы.

— Не видишь, что ли? Сижу, задницу морожу.

— Северус, я серьезно, — он уже вовсю улыбался. — Как ты меня нашел?

— Вечером заглянул к тебе, там Трелони с Блэком с ума сходят: ей опять что-то привиделось... Еле-еле выяснил, куда ты отправился.

— А я на автобус опоздал. Аппарировать-то не могу, сам знаешь...

Вместо ответа Снейп заерзал, усаживаясь поудобнее, поглубже засунул руки в карманы пальто, поднял воротник, вытянул ноги и закрыл глаза.

— Надеюсь, эта крыша не течет, — зевая, пробормотал он.

— Ты что — спать тут собираешься? — настороженно спросил Квиринус.

— Ну, ты же явно намерен провести здесь всю ночь... Только, пожалуйста, если хочешь еще постонать о своей несчастной судьбе — делай это шепотом, ладно? В свою очередь обещаю не храпеть.

— Шепотом стонать — никакого удовольствия. Как думаешь, паб на площади еще не закрыт?

— Пошли проверим, — сразу оживился «спящий».

Паб встретил теплом, людским гомоном и вкусными запахами. Удалось найти свободный столик, и теперь уже Квиррелл почувствовал себя хозяином положения, потому что на золотые галлеоны Снейпа можно было купить только неприятности с полицией. К счастью, магловской наличности хватило на двоих.

— Старуха Бэгшот рассказала что-нибудь дельное? — поинтересовался Северус.

— Она категорически заявила, что я занимаюсь опасными и оскорбительными фантазиями. Особенно ее задела моя версия происхождения Хогвартса. В том смысле, что не всегда школа была школой, и далеко не сразу — огромным величественным замком.

Энергично жующий друг удивленно задрал брови.

— Представь себе глубокое-глубокое Средневековье, — Квиринус отхлебнул пива из кружки, с удовольствием замечая, что оно свежее и в меру холодное. Он вообще почувствовал, что настроение у него неуклонно повышается. — Год этак девятисотый нашей эры. Повальная неграмотность, скудная полуголодная жизнь, болезни и ранняя смерть. Больше половины младенцев умирают в возрасте до года, из выживших редкий не страдает всевозможными хворями — от чесотки до туберкулеза. Но и такие в хозяйстве годились. Как думаешь, много нашлось бы родителей, согласных добровольно остаться без помощников на целых семь лет? Между прочим, одиннадцать лет — почти взрослые, в тринадцать-четырнадцать их уже женили и выдавали замуж.

— И какой вывод ты делаешь из этого? — Снейп слушал, забыв о еде.

— Прежде чем стать собственно школой чародейства и волшебства, Хогвартс на протяжении минимум трех столетий был чем-то средним между сиротским приютом и лазаретом. Проще говоря, богадельней.

Какое-то время молчали оба. Северус задумчиво потер лоб.

— Недовольство Батильды теперь легко понять... Нужны факты.

— Факты есть, — Квиринус торжествующе стукнул кружкой по столу. — У Хью я раздобыл архив кастелянов Хогвартса, примерно с одиннадцатого века. Среди прочего там оказались списки учеников. Я не поверил своим глазам, когда увидел приписки у фамилий: золотуха, слепота, падучая, сухая рука... Представь себе, даже проказа! Из сотни имен наберется едва ли десяток без указания болезни.

— Но зачем Основателям были нужны такие?

— Во-первых, других не было. Во-вторых... Северус, мы превратили живых людей в памятники и требуем от них величия и безупречности. А им прежде всего было трудно — невероятно, запредельно... Ваш Салазар, между прочим, оставил нечто вроде дневника, и там...

— Никогда не слышал ни о чем подобном! Хотя погоди-ка... Барон когда-то говорил, что все рукописи Слизерина из Хогвартса исчезли. Значит, ты их нашел?

— Гигантский архив уже которое столетие пылится в Отделе Тайн, — Квиринус подался вперед, давнее возмущение вновь вспыхнуло в нем. — Коробки опечатаны, на сургуче дата — 1689 год. И с тех пор их не вскрывали! Понимаешь?! Подлинная история Хогвартса и магического мира не интересовала ни-ко-го! — Он залпом осушил кружку. — Хроники, письма, трактаты, дневники — там хранится все. К сожалению, денег у меня хватило только на то, чтобы выкупить у Хью записи кастелянов и немного личных рукописей Основателей. Остальное он мне только показал в виде списка.

— Так что же писал Салазар?

— «Мы бредем во тьме, не имея свечи; мы путаемся в собственной силе, как младенец в одежде взрослого...» Они учили читать и писать, пытались лечить, пытались понять, откуда берется дар волшебства, от чего он зависит...

— А каким образом он пришел к идее чистой крови?

— У-у, там, похоже, много чего было до этой идеи! Вообще, об Основателях надо говорить отдельно — долго и подробно...

Увлеченные беседой, они не заметили, что остались в пабе последними посетителями. Хозяин красноречиво поглядывал на них из-за стойки, на дальних столиках уже были подняты стулья.

За порогом их встретила все та же сырая, промозглая тьма.

— Ну что, возвращаемся на скамейку? — нарочито беспечным тоном осведомился Снейп. — Гостиниц в поселке нет, имей в виду.

— Какой же я идиот, — запоздало спохватился Квиринус. — Совсем забыл, что это та самая деревня! И ты, наверное, предпочел бы лишний раз не приходить сюда...

— Ну что ты, я регулярно посещаю местный погост и пляшу на могиле Джима Поттера, — ядовито ответил тот. — Скажешь еще что-нибудь душещипательное или отправимся, наконец, в Лютный?

— Прости, я не хотел...

Северус рыкнул что-то неразборчивое, уцепил его за локоть, и они исчезли.

* * *

Гризельда Марчбэнкс задумчиво помешала ложечкой в чайной чашке. Чай давно полагалось выпить, но она зачиталась чужой рукописью, чего с ней не случалось уже много лет.

Отставив чашку, Марчбэнкс еще раз перебрала десяток страниц, уложенных в простую картонную папку. Будем откровенны: такого она не ожидала. Милый мальчик, когда-то пытавшийся на спор за нею ухаживать, очаровательный проказник, устроивший веселую проделку ради куска Распределяющей Шляпы, писал, помнится, совсем другое. Да, имелись дерзкие открытия и смелые гипотезы, но в итоге все сводилось к подтверждению теории величия и совершенства магического мира.

А что получилось в реальности? Блестящий молодой волшебник исчез, вместо него возник жутковатого вида сквиб в капюшоне до глаз, и вручил эту самую папку, где каждый абзац заставлял недоверчиво хмуриться или удивленно вскидывать брови.

«Профессор Марчбэнкс, я понимаю, что написанное здесь у кого угодно вызовет протест и недоумение. Но я готов документально подтвердить каждую цитату, дату и цифру. А выводы смогу защитить перед любым оппонентом».

Протест и недоумение? Еще бы!

«На протяжении столетий, вплоть до приятия Статута в 1689 году, магический и магловский мир были нераздельны. Из этого общеизвестного факта следует очевидный вывод о единстве истории и менее очевидный, но столь же закономерный — о единстве мировоззрения. Иными словами, волшебники являлись таким же продуктом своей эпохи, как и маглы. Великие тайные знания, которыми принято объяснять превосходство магов, скорее всего не существовали, иначе бы они оставили заметный след в истории как всего человечества, так и самих волшебников. К сожалению, действительные тайные знания сводились к созданию золотого снитча, летучего пороха и целого ряда подобных прикладных вещей с нешироким кругом применения...»

«Неоспорима ценность многотомного труда по истории магии, написанного госпожой Бэгшот, однако ряд моментов в нем освещен однобоко и подается упрощенно. Магия как система знаний далеко не сразу выделилась из недр богословия и философии; авторами первых магических книг являлись те, кого принято называть маглами...»

И так далее в том же духе. Самозваный историк Квиррелл и не собирался подтверждать теорию о величии магического мира... Он разносил ее вдребезги! И кто, скажите на милость, согласится не только это слушать, но и публиковать в виде книги?

Марчбэнкс захлопнула папку и оттолкнула в сторону.

Можно и нужно критиковать деятельность очередного Министра магии, но сомневаться в безупречном устройстве магического общества, в неоспоримом и изначальном превосходстве магов над простыми смертными — это, знаете ли, попахивает изменой... Или сумасшествием. Определенно, он помешался от горя, лишившись магической силы, вот и несет околесицу.

Пока не поздно, беднягу надо остановить. Для его же блага: сквибу не следует привлекать к себе повышенное внимание, оно чревато самыми печальными последствиями.

Узловатые старческие пальцы вновь потянулась к серому картону. Безумец высказывал то, о чем не раз задумывалась она сама. Задумывалась — и тут же себя одергивала, потому что судье Визенгамота и главе Экзаменационной комиссии не положено иметь крамольных мыслей. Допустимо сомневаться в мелочах, но покушаться на фундаментальное нельзя! Она так старалась убедить себя в этом...

Непонятное беспокойство заставило почтенную леди встать из-за стола и пройтись по кабинету. Она остановилась у большого полукруглого окна, выходившего в Атриум министерства.

Рабочий день давно окончился, огромный зал был безлюден и погружен в полумрак, даже фонтан Магического Братства сиял тише обычного.

Покой. Умиротворение. Незыблемость.

Гризельда бессчетное число раз видела золотые фигуры в центре фонтана, но сейчас взглянула на них по-новому. Волшебник и волшебница возвышаются в центре, кентавр, гоблин и домовой эльф — в позе почтительного смирения ступенькой ниже.

Гоблины не скрывают своей неприязни к волшебникам, кентавры не желают иметь ничего общего с людьми, самоуничижение домашних эльфов зачастую достигает такой степени, что напоминает скрытую насмешку... Золотое сердце министерства таит в себе ложь?

Мятежные мысли сквиба разбередили душу старой волшебницы, прогнали сонное равнодушие, незаметно охватившее ее в последнее время.

Безумец ли Квиринус, бунтарь, гений или всё сразу — она добьется слушания его работы. Старый друг Тофти поддержит ее, а если удастся вытащить из Годриковой Лощины дряхлую Батильду, будет совсем хорошо.

Истине пойдет на пользу испытание на прочность. А истине многовековой и фундаментальной — тем более.

1) в англоязычной Поттер-вики местоположение Годриковой Лощины указано расплывчато: Godric's Hollow is a village in the West Country of England. West Country, или, по-русски, юго-западная Англия, включает в себя Корнуэлл, Девон, Дорсет и ряд других графств. Мне со времен первого прочтения «Собаки Баскервиллей» больше всего понравился Девон, поэтому и знаменитую деревеньку решила расположить где-нибудь среди холмов и торфяных пустошей. Железнодорожного сообщения там нет, но, поскольку поселение в том числе и магловское, должен быть какой-то общественный транспорт, например, автобус. Который вполне может совершать регулярные рейсы до Эксетера, административного центра графства.

Вернуться к тексту

Глупеют ли привидения с возрастом? Вряд ли кто-то ответит на такой вопрос, но у некоторых призраков после пяти сотен лет посмертной «жизни» появляются странные идеи.

Сэр Патрик Дэлейни-Подмор, придя к такому заключению, растерянно поскреб в затылке. Надо заметить, в затылке не очень удобно скрести, когда голова лежит рядом, на подоконнике. Водрузив ее на законное место, глава Клуба Безголовых поскреб еще, вздохнул, извлек из стены призрачную чернильницу с пером, полупрозрачный лист бумаги и принялся писать.

Работа предстояла нелегкая: требовалось сочинить письменный отказ на заявление Почти Безголового Ника, пожелавшего вступить в Клуб.

Умение ловко складывать слова не входило в число достоинств сэра Патрика. К тому же его ирландская прямота подсказывала такие выражения, которые совсем не приличествовали высокому званию Главы Клуба.

Попыхтев с полчаса, Дэлейни-Подмор призвал на помощь Толстого Монаха. Брат Мэттью славился среди хогвартских привидений своей ученостью и охотно согласился помочь.

Они увлеченно обсуждали каждую фразу и были так поглощены своим занятием, что ничего не замечали вокруг. А между тем среди теней сводчатого потолка над ними уже давно виднелась плутовская физиономия Пивза. Слушал он очень внимательно.

* * *

Юбилей своей смерти сэр Николас де Мимси-Порпингтон праздновал каждые десять лет, чем неизменно вызывал недоумение остальных Хранителей. Никто из них не считал день собственной гибели радостной датой, к тому же Ник всякий раз устраивал не веселую пирушку, которая могла бы отвлечь от мрачных мыслей, а унылое действо с ужасной музыкой и отвратительным угощением. Тем не менее, призрачные обитатели Хогвартса посещали его «смертины»: Почти Безголовый Ник был славный малый, которому легко прощали это чудачество.

Никто не удивился даже тогда, когда в подземелье, полное привидений, вошли трое живых детей. Они, конечно, сразу побледнели и придвинулись плотнее друг к другу, но в остальном вели себя прилично и на них перестали обращать внимание. Кровавый Барон дольше других следил за ними: гриффиндорская троица, явившаяся на юбилей, в прошлом году доставила слизеринскому декану немало неприятных минут и факультетский призрак опасался повторения чего-либо подобного.

Вскоре в зал влетел Пивз и полностью завладел вниманием школьников. А Барон вернулся к прежнему объекту своих наблюдений — новичку Клуба Безголовых по прозвищу Бродяга Дик. Он недавно объявился в Хогвартсе и моментально сделался своим в буйном братстве сэра Патрика. Но главное — этот призрак в последнее время откровенно искал общества Серой Дамы. И она нисколько не возражала.

Барон не осуждал выбор дочери. Правда, Бродяга Дик был слишком молод по меркам привидения, всего каких-то 342 года. Но Дэлейни-Подмор отрекомендовал его как храбреца-кирасира, павшего в сражении⁽¹⁾, и долгое время скитавшегося в поисках боевых товарищей. Однополчан в Хогвартсе он не нашел, но Безголовые Охотники по достоинству оценили его доблесть, а также ловкость, с которой Дик ловил собственную голову на острие своего палаша. Что до Елены, то ей пришлись по душе веселая галантность и бойкий ум кавалера. Слизеринский призрак опасался только одного: чтобы Дик, оправдывая свое прозвище, не отправился бродить дальше, оставив Элли еще более печальной, чем до встречи с ним. Но на этот случай имелся добрый меч — лучшее средство вразумления юнцов, хоть пеших, хоть конных.

А Бродяга кружил Елену в танце и о бегстве из замка, похоже, не помышлял.

Тем временем Пивз натравил на гриффиндорцев Плаксу Миртл. Упреков рыдающего привидения дети не выдержали и сбежали, но полтергейст не огорчился: Плакса была лишь разминкой перед главным развлечением вечера. Состроив простецкую мину, он приблизился к юбиляру, который обиженно поглядывал на развлекающихся членов Клуба.

— Ник, говорят безголовые тебя к себе не приняли, сказали, что ты им такой не подходишь?

Сэр Николас только вздохнул в ответ.

— Слушай, я знаю, как тебе помочь, — Пивз придвинулся к самому его уху, но продолжал говорить громко. — Давай ее того? В смысле, полностью!

— Кого «ее»? — попятился от него Ник.

— Да башку твою! — и в подтверждение своих слов Пивз выволок из кармана штанов длинную алебарду наподобие тех, с которыми в коридорах стояли рыцарские доспехи. — Раз и готово!

Алебарда со свистом прошла сквозь шею призрака, который страшно оскорбился таким отношением к своей особе.

— Н-наглец! — от гнева сэр Николас даже стал заикаться. — Н-не смей!

Но Пивза было уже не остановить: он с гиканьем понесся по залу, круша все на своем пути. Зазвенела посуда, полетели в разные стороны куски гнилого мяса и заплесневелого хлеба, музыканты на эстраде побросали свои пилы и шарахнулись кто куда. Привидения из других замков громко требовали прекратить разгром, кто-то пытался поймать полтергейста, но где там! Топор превратился в мерцающую ленту, а сам Пивз — в бешеный волчок.

— Пивз дал ему дельный совет, — заметил сэр Патрик, подлетев к Барону. — Ты, или я, или вот хоть наш новенький вполне могли бы помочь...

— Палаческая работа? Уволь, — поморщился тот. — На месте Ника я бы давно довершил дело сам.

— За пятьсот лет мог бы и сообразить, — согласился Делэйни-Подмор. — Но тогда бы потерял замечательное прозвище! — Он рассмеялся и присоединился к толпе Охотников, которые увлеченно гонялись за полтергейстом и его алебардой.

— Бедуир, уймите же его, наконец! — взмолился Ник. — Иначе ко мне больше никто не придет!

— Не только придут, но и попросят повторить, — Барон похлопал страдальца по плечу. — Давно надо было придумать что-то новое в ваших смертинах, Николас! Но вы правы: пора остановить, иначе он примется крушить стены... Пивз! — гаркнул призрак. — Вот я тебя!

Пивз заверещал и метнулся к выходу. Барон и Охотники с улюлюканьем кинулись следом. Туманные фигуры наперегонки взлетали по лестницам, преодолевали пролет за пролетом, наполняя замок уханьем и пронзительными воплями. Ночь Хэллоуина обещала выдаться на славу!

На третьем этаже у стены толпились школьники, над ними возвышались фигуры директора и деканов. Пивз и его преследователи остановились: здесь пахло бедой, а не веселой проделкой.

Дети испуганно перешептывались, на полу виднелась большая лужа воды.

Сунув свое оружие обратно в карман, шумный дух просочился вперед и увидел на стене корявые буквы: «ТАЙНАЯ КОМНАТА СНОВА ОТКРЫТА. ТРЕПЕЩИТЕ, ВРАГИ НАСЛЕДНИКА!»

Под надписью, вздетая на крюк, висела окоченевшая кошка Филча.

* * *

— Северус, может, все-таки есть какое зелье? Ну, чтобы побыстрее? Она ж старая, не выдержит столько ждать...

— Пожалуйста, верьте директору. Мандрагоры созреют совсем скоро, а кроме них ничто не поможет. Мне очень жаль, Аргус. Дать вам успокоительного?

— Ох, дайте...

Филч укутал кошку в свой шерстяной жилет и прижимал к себе, как ребенка. Снейп слышал позади себя его шаркающие шаги, тяжелые вздохи и бормотание.

— Соседка у меня была, тоже одинокая... заглядывала иногда. Как померла, дети дом продали, а эта осталась... Куда ей идти? Вот и взял... Северус, а если ее к Помфри отнести?

Получив склянку с зельем, старик вытер рукавом покрасневшие глаза и погрозил в пространство кулаком:

— Я вас, гадов, поймаю! Ох, пойма-а-ю...

— Это не простое хулиганство, Аргус, тут дело посерьезнее.

Кое-как уговорив завхоза не тащить кошку ни к Помфри, ни в Мунго, Снейп отправил его восвояси и попросил домовика принести кофе. С ним думалось лучше.

Вход в Тайную комнату находился где-то в лабиринте подземелий. Точное местоположение мог знать директор, остальным это без надобности: легенда гласила, что дверь в обиталище василиска сумеет открыть только змееуст. Значит, либо в замке завелся новый знаток серпентарго, либо необязательно владеть языком змей, чтобы отодвинуть зачарованный засов?

Второй вопрос — причем тут миссис Норрис? И третий — уж не малфоевские ли это дела? То-то Драко кричал что-то про нечистую кровь...

— Господин Барон, вам не показалась странной фраза «снова открыта»? Когда же ее открывали — и кто?

— Еще как показалась, — тревожно ответило привидение, скользя вдоль стен кабинета. — Потому что я прекрасно знаю, где находится дверь в Тайную комнату и на моей памяти она открывалась лишь дважды: самим Салазаром, и еще нынешним директором, когда он перемещал туда книги из Запретной секции библиотеки. Ни тот, ни другой, разумеется, василиска не выпускали. Если был кто-то еще, кто сделал бы это — мы с тобой узнали бы первыми, потому что милая змейка непременно проползла бы по нашим коридорам. Но! — призрак остановился и поднял указательный палец. — Из Тайной комнаты есть еще один ход. Что-то наподобие трубы проложено между нею и дамской уборной второго этажа. Я как-то попал туда и летел, помнится, довольно долго. Не знаю, способен ли василиск передвигаться по отвесным поверхностям... Но если способен, то выпустить его могли именно по этой трубе.

Внезапная догадка плеснула из кружки с кофе.

— Том?! Он же был змееустом!

Барон с сомнением покачал головой.

— Он не открывал дверь в подземелье. Она расположена ниже тайника Салазара, у него не хватило смелости пуститься так далеко в одиночку. Уж туда-то я его провожать не собирался... Вот проход в туалете открыть мог. Между прочим, Миртл любит рассказывать, как ее убили желтые глаза.

— Василиск... — Северус задумчиво заглянул в кружку. Зеленый фаянс на новые откровения не расщедрился, очередная идея пришла в голову самостоятельно. В высшей степени скверная идея.

— Неужели Повелитель снова в Хогвартсе?! Опять в кого-то вселился?

— Исключено, — возразил призрак. — Во-первых, мы бы почувствовали «блоху». Во-вторых, директор усилил защиту. Тем не менее, странно...

Продолжая что-то ворчать, он уплыл в стену. Декан посмотрел на часы: ночь Хэллоуина только-только вступала в свои права. Сигнальные чары на входе в факультетскую гостиную установлены, срочной работы нет, и лучше не быть сейчас одному, потому что... Он накинул пальто и пошел к выходу из замка.

* * *

В окнах на втором этаже дома в Лютном горел свет. Значит, не спят еще. Северус поднялся по знакомой вонючей лестнице и на секунду остановился перед закрытой дверью. Из темноты подозрений и тяжелых воспоминаний — в мир и тепло. Нужно прочувствовать это как следует...

— Северус! Хорошо, что пришел!

Ну, как всегда. Квиринус, Мариус и гора рукописей. И Сивилла тут как тут. И глинтвейн.

— Глянь-ка, что мне Шейфик прислал.

Поверх рваных пергаментов лежала стопка глянцевых магловских цветных фотографий. Руины, заросшие травой, остатки каменной стены, покосившийся столбик с помятой табличкой «Осторожно! Опасно для жизни!»

— Что это?

— Это развалины замка Данфэйл⁽²⁾, о котором в летописях не сохранилось ни одного прямого упоминания, — объяснил Квиррелл. — Хотя правильнее было бы назвать их развалинами Хогвартса. Не нынешнего, конечно, а прежнего, времен Основателей.

— Слепцы, слепцы, — нараспев проговорил Мариус, — что создали себе фата-моргану...

Многоцветные витражи высоких окон, пестрая черепица стрельчатых башен, статуи в нишах, уходящие за облака стены, — Снейп до сих пор помнил тот детский восторг, когда Хогвартс впервые предстал перед будущим учеником волшебной школы во всем своем мощном и стройном величии. И двадцать лет спустя Хогвартс неизменно вызывал у него благоговение и горделивое чувство сопричастности таинству.

И вдруг — камни, покрытые коростой лишайника, одинокая стена торчит гнилым клыком мертвого чудища, повсюду запустение, гибель... Ничего подобного он никогда не видел в окрестностях замка. И видеть не хотел бы.

— Филч, думаю, видит и развалины, и новодел, — предположил Квиринус. — Я тоже вижу. Теперь мы имеем еще и взгляд с магловской стороны. Это наша подлинная история, Северус. Корявая, неприглядная, но другой она и не бывает, если ее не заменяют ложью. И вот что примечательно: сильнейший магический поток шел именно от развалин. Они питали и до сих пор питают новый Хогвартс.

— Как ты понял, что замок моложе, чем принято считать?

Квиринус довольно усмехнулся.

— Помнишь, Пивз украл у тебя котел с зельем и оно взорвалось в Восточном крыле? Тогда еще разнесло два или три этажа... Я его восстанавливал по приказу директора и среди камней наткнулся на старинные кирпичи. На некоторых стояли клейма семнадцатого века. Оставалось лишь порыться в справочниках по средневековой архитектуре, чтобы убедиться в том, что нынешнему Хогвартсу не больше трехсот лет.

— А где ж тогда жили Толстый Монах, Барон и остальные привидения до того? — подала голос Сивилла.

— Да в замке же и жили! — воскликнул историк. — Мы привыкли думать, что замок — это единое целое, но первоначально он состоял из нескольких строений, которые никак не были связаны между собой. И у каждого имелось свое назначение: спальные покои, кухня, библиотека, крепость, где можно было укрыться в случае нападения. Все это окружала стена и обозначалось оно одним словом «замок». Например, брат Мэттью предпочитал проводить время в библиотеке, а ваш Барон, Северус, в донжоне — центральной оборонительной башне. Очевидно, вокруг нее и построили после принятия Статута новый Хогвартс. И не посчитали нужным рассказать о том в учебниках по истории.

— А подземелья? А тоннели, в которых мы дрались с инферналами? Они тоже новодел?

— Вот это самое непонятное, — Квиррелл собрал фотографии и бережно уложил их в плотный бумажный конверт. — Возраст кладки в подземельях приближается к тысячелетнему, то есть они вырыты при Основателях. Только там не жили, волшебники же не кроты, в самом деле... Лаборатории, склады, тайники... Тайная комната, кстати. Но о тоннелях не упоминается нигде. Их как будто не существовало! Но не просто так Ровена и другие выбрали именно это место в горах. Загадка...

Упоминание Тайной комнаты вернуло Снейпа к событиям нынешнего вечера. Значит, замок перестраивали триста лет назад, и тогда же соорудили ту странную трубу, ведущую в туалет? Зачем? Воспользовавшись паузой в речи Квиринуса, он пересказал ему свежие школьные события.

Задумавшись ненадолго, друг предположил, что труба — это все, что осталось от обычного для средневекового быта отхожего места. Унитазы, кабинки, проточная вода пришли в Хогвартс одновременно с двадцатым веком, а до того обитатели замка справляли естественные нужды очень простым способом: через дырку в полу — в каменную «кишку», выводящую нечистоты в выгребную яму или в ров, окружавший замок. Очевидно, за столетия василиск сумел проделать ход к яме и, соответственно, к трубе.

— Знаю я ту трубу, — неожиданно заявил Мариус. — Чуть не угодил в нее.

Три пары глаз уставились на него с одинаковым изумлением. Старик не заставил себя упрашивать.

— Лет пятьдесят назад довелось поработать завхозом в Хогвартсе... Девочки стали жаловаться, что в туалете на втором этаже не работает один из кранов над умывальниками. Пришел чинить, вижу: там уже возится какой-то паренек... — Блэк вскочил с места и согнулся над столом, вполоборота к слушателям. — Вот примерно так он стоял. Как услышал меня, вскинулся — ах! — и зеленоватый свет из-за спины. «Бесстыдник, — говорю, — ты что в женском туалете забыл?» А он хи-и-итренько так улыбается и отвечает, что плохого не делал, кран чинил. И кивает, мол, проверь. Едва подошел я к нему, парень зашипел, как змея. Глядь — на месте умывальника круглый провал! И несет оттуда падалью. А за спиной шипение: «Наклонись ниже, сквиб, ты увидишь что-то очень интересное!»

— И вы?.. — охнула Сивилла.

Мариус весело посмотрел на нее:

— При вас, милая, я никак не могу повторить то, что сказал тогда недостойному юноше. Но клянусь честью, ему было крайне неприятно это услышать!

— И звали юношу Том Реддл... — мрачно заключил Снейп. — Все, как говорил Барон: в подземелья не полез, забрался вместо того в туалет. Женский... — он брезгливо скривился.

Час спустя пришлось скривиться вновь, но уже в свой адрес.

Дверь в уборную на втором этаже отворилась без скрипа. Плакса Миртл, выглянув из кабинки, привычно разразилась слезливыми жалобами на вечное отсутствие покоя, но ее не слушали, и она быстро успокоилась. Даже подлетела поближе, чтобы узнать, зачем посреди ночи в ее владения заявился декан Слизерина.

А декан внимательно оглядывал и ощупывал краны умывальников, пока на одном из них не обнаружил крохотную металлическую змейку, искусно наплавленную сбоку от вентиля.

И этот кран не работал.

1) Бродяга Дик, шотландский кирасир, лишился головы в битве при Данбаре 3 сентября 1650 года. Отсюда и его посмертный возраст. Персонаж абсолютно авторский. Раз уж мы пошли в разрез с каноном, и Елена у нас не возлюбленная Барона, а его дочь, то почему бы не доставить девушке немного счастья в личной жизни? Кроме того, Дик сыграет заметную роль в финале "Покоя и воли-2".

Вернуться к тексту

2) Руины замка Данфейл находятся в Грампианских горах, т.е. в одном из тех укромных уголков, где мог бы располагаться Хогвартс.

Вернуться к тексту

— Напрасно ругают нынешнюю молодежь, доложу я вам. Совершенно напрасно! — Филиус Флитвик лучился удовольствием. — На днях мисс Грейнджер, студентка нашей уважаемой Минервы, проявила замечательную любознательность и широту интересов. Превосходно ответила урок, а затем подошла ко мне с просьбой помочь ей разобраться в принципе действия «Тройной паутины». А ведь это сложнейший подвид Запирающих чар!

Флитвик изливал восторги Помоне Спраут, которая охотно подтверждала многочисленные таланты гриффиндорского дарования.

Слизеринский декан насторожился. Обычно он краем уха прислушивался к беседам коллег в учительской, занимаясь своими делами. Но упоминание «Тройной паутины» заставило его поднять голову от расписания занятий на ближайший триместр. Интерес был исключительно личный: такими чарами он запирал дверь в свою лабораторию последние десять лет. Описывались они в единственном трактате, который не входил не только в обязательную, но даже и факультативную программу чтения. Северус узнал о его существовании на предпоследнем году обучения, когда все попытки проникнуть в хранилище личных запасов Слагхорна окончились неудачей. Да-а, сообразительные школьники в Хогвартсе не переводятся...

Вечером ревизия в лабораторных шкафах подтвердила, что интересы мисс Грейнджер и впрямь разносторонние. Пропали шкурка бумсланга и рог двурога, — не иначе, отличница решила приготовить Оборотное.

Кража, скорее всего, произошла сегодня днем, потому что еще вчера ингредиенты были на месте. На переменах в коридорах людно, сбежать с урока прилежной ученице и в голову не придет. Да и заметно слишком... Взрыв на уроке зельеварения вспомнился как нельзя кстати: в классе творилось черт знает что, уследить за входящими и выходящими он не мог. Идеальный момент!

Несмотря на злость и жгучую досаду, Северус не мог не признать, что девчонка провернула авантюру, которая сделала бы честь взрослому.

Магическую отмычку к двери Слагхорна он подбирал методом проб и ошибок, а как действовала Гермиона? Гораций целыми днями не появлялся в лаборатории, у вора имелось достаточно времени для экспериментов, но сейчас-то ситуация изменилась, оставив взломщице один-единственный шанс! Снейп представил себя на месте Грейнджер и решил, что она, скорее всего, одолжила у Поттера мантию-невидимку и проследила за действиями учителя. Потом расспросила Флитвика, сняла чары и за каких-то пять минут, сориентировавшись среди множества незнакомых шкафов и ящиков, нашла нужное. Вот кого бы в Слизерин!

Восхищение восхищением, но в кого она намерена превратить себя и двух дружков? После остатков хлопушки, выуженных из котла Гойла, декан не сомневался, что здесь замешано трио в полном составе. Однако, с одними сомнениями к МакГонагалл не пойдешь, а прямых доказательств нет. Сплошные вопросы...

Через неделю, после случая в Дуэльном клубе, их стало еще больше. Да таких, что идти с ними следовало уже не к гриффиндорскому декану.

* * *

— Почему вы уверены, что это был именно серпентарго? — нахмурился Дамблдор. — Змея могла отшатнуться от резкого звука.

— Она не отшатнулась, — настаивал на своем Снейп. — Она послушалась Поттера. Не знаю, что именно он сказал, но звуки серпентарго мне однажды довелось услышать. Поверьте, такое не забывается.

— Гарри — змееуст... И этот загадочный проход в туалете, и кража ингредиентов для Оборотного... Северус, попробуем разобраться во всем на месте, — директор по-молодому легко вскочил из-за стола. — Идемте!

— Куда?

— В уборную, разумеется.

По дороге на второй этаж Снейп не переставал благодарить случай за то, что сейчас ночь. Директор и декан, у всех на виду скрывающиеся в женском туалете — повод для сплетен минимум на неделю... И неважно, что клозет давно заброшен.

— Ух ты, какие гости, — Плакса Миртл уселась на перегородку кабинки, чтобы лучше видеть. — Тоже пришли на кран глазеть?

— Извините за беспокойство, Миртл, — бросил на ходу глава школы. — Вы совершенно правы.

Он быстро осмотрел все вентили, нашел змейку и долго разглядывал ее, освещая со всех сторон «Люмосом».

— Хороший урок смирения для меня, Северус, — без тени иронии признался Дамблдор. — Я полагал, что знаю обо всем, что творилось в Хогвартсе последние шестьдесят лет, но эту змейку я проморгал... И создателя ее тоже. — Он замолчал, продолжая машинально водить по выбитым в металле чешуйкам кончиками пальцев. — Похоже, простым нажатием ничего не добьешься.

— Пошипите туда, — посоветовала сверху Миртл. Стоящие, как по команде, подняли к ней головы. Привидению понравилось такое внимание и оно снисходительно пояснило: — Девчонка, которая открывает проход, непременно сначала шипит на кран.

— Девчонка?! Грейнджер?! — потрясенно воскликнул Снейп.

— Я фамилию не спрашивала, — фыркнула Плакса. — А еще она мой любимый унитаз котлом заняла. И мальчишки сюда шастают, дразнятся!

Все правильно: Оборотное зелье не один день готовится, а котел в карман не спрячешь, требуется укромное место. Неработающий туалет, например.

— А котел и сейчас здесь? — спросил Снейп.

— Нет, днем она его утащила.

— Многовато змееустов в этом году, — заметил Дамблдор. — Значит, шипит, говорите? Попробуем-ка...

Сухим песком зашелестели слова чужого языка. Змейка вспыхнула, налилась прозрачной зеленью и щербатая раковина со скрежетом поехала вниз, открывая черный провал. «Люмос» высветил бугристые камни, лохмотья плесени, и увяз в темноте. Потянуло гнилью и холодной сыростью.

— Том в полной мере унаследовал хитроумие Салазара Слизерина, — труба отозвалась эхом на слова директора. — Он научился отсюда вызывать василиска и сумел превосходно замаскировать проход. Но как получилось, что он соединяется с Тайной комнатой?

— Возможно, василиск пробил его? — вспомнил Снейп версию Квиррелла.

— Маловероятно. Тайная комната выложена каменными плитами, а василиск все-таки не стенобитное орудие.

Умывальник сам собой вернулся на прежнее место. Дамблдор задумчиво проследил его движение и повернулся к спутнику.

— Полагаю, дело обстоит следующим образом. Кто-то из волшебников-змееустов когда-то проделал проход между этой шахтой, которая, очевидно, использовалась для слива нечистот, и Тайной комнатой. Сейчас я собираюсь спуститься туда... жаль, что вы не сможете сопровождать меня.

Здравомыслие облегченно вздохнуло, но неугомонное любопытство толкало в бок, подсовывало хитрые способы увидеть легендарную комнату и увернуться от смертельного взгляда василиска... Северус шикнул на подстрекателя и, заглушая внутренний голос-соблазнитель, спросил у директора, не следует ли заблокировать лаз под раковиной? Тот отрицательно покачал головой.

— Пока не стоит этого делать, и немного позже я объясню, почему. Впрочем, вы к тому времени наверняка сами догадаетесь. Северус, нам, кажется, по пути? Я имею в виду, что ваш кабинет и Тайная комната расположены в одной части замка.

Дамбдлор шел быстро и тихо. Ни шарканья подошв, обычных для старческого шага, ни одышки при разговоре на ходу. Мягкое шуршание мантии и ровный негромкий голос. Полумрак коридоров скрывал седину, и никто бы не дал в тот момент главе Хогвартса его немалых лет. Северусу чудилось, что рядом идет ровесник.

— Как дела у Квиррелла? По-прежнему погружен в историю магического мира?

— Он пишет большой трактат и намерен опубликовать его, — сухо ответил Снейп.

— Посоветуйте ему почитать на досуге сочинение «Дон Кихот Ламанчский» авторства господина Сервантеса. Весьма мудрый магл был... Особенно ему удался эпизод с ветряными мельницами.

Снейп предпочел промолчать, тем более, что книга была ему не знакома. Но скучающий тон совета настораживал. Альбус гневный — беда, но Альбус равнодушный — это... Подходящего сравнения не нашлось, к тому же они уже дошли до кабинета слизеринского декана.

Директор попросил подождать его («Надеюсь, все займет не более часа») и скрылся в лабиринте узких коридоров.

* * *

Пыль. Сколько же здесь пыли, Основатели великие! И воздух — иссушенный, стоячий, стылый. Склеп, а не подземелье.

Склеп, смерть... Что там болтал Николя насчет высокоорганизованного разума? Да, не страшно... Скучно. Геллерт, друг мой, об этом ли мы мечтали?

...Чуть не проскочил мимо цели. Так, лирику пока отставим в сторону.

— Проявись и пропусти, — серпентарго царапал горло, Дамблдор закашлялся.

По камню зазмеилась огненная трещина, и стена раздалась в стороны, точно тяжелый серый занавес. Человек шагнул внутрь, погасив «Люмос».

Царь змей не любил яркий свет.

Голова петуха, туловище жабы, хвост змеи, лапы с когтями — две или четыре. Иногда крылья. Открой любой справочник по особо опасным монстрам — вот он, во всей своей карикатурной красе. Василиск. Королек. Проще говоря, король-недомерок.

Хорошо бы притащить составителей справочников сюда, в мерцающий зеленоватый полумрак. Чтобы они увидели, как скользит по гладким мраморным плитам чешуйчатое тело, похожее на ожившую каменную колонну. Как приподнимается, готовясь к броску, огромная треугольная голова, покрытая блестящими роговыми пластинами. Как постукивают друг о друга шипастые костяные наросты на лбу и темени, напоминающие царский венец.

Не василиск. Василевс.

— Смертный приветствует владыку.

Морщинистое веко чуть дрогнуло. Мощные кольца туловища остались неподвижны. Змей дремал, не считая нужным еще как-то замечать присутствие знакомого существа.

Дамблдор потихоньку двинулся вдоль колоннады, опоясывающей огромный зал. Исполинская статуя бородатого старца в длинных одеждах отсюда была видна как на ладони. Говорят, то Слизерин изваял сам себя в полный рост. Кто говорит? Да те же, кто справочники по чудовищам составляют...

Пролом в стене обнаружился не сразу. Укромный угол, тени тут особенно густые. Кто-то не просто пробил толстые отшлифованные плиты, а сделал большой тоннель, куда змей мог бы проскользнуть без труда. Откуда-то каплями просачивалась вода, образуя гирлянды сталактитов на сводчатом потолке. Их родные братья, украшавшие капители колонн, выглядели намного длиннее.

— Я так и думал, — удовлетворенно улыбнулся Дамблдор.

Он узнал все, что ему требовалось.

* * *

— Бестолочь! Самое бесполезное привидение Хогвартса!

Кровавый Барон был в ярости. Подумать только: Плакса Миртл могла бы положить конец неприятностям, точно указав на виновника, а она вместо того рыдала в унитазе!

Северус, рассказавший факультетскому призраку о тайном ходе в туалете, не ожидал подобной реакции. Миртл и в посмертии оставалась обычной девчонкой, чего же с нее требовать...

— Попрошу Елену поговорить с ней, — Барон сменил гнев на милость. — Может, хоть цвета ауры сможет вспомнить.

— Проще всего завалить проклятый проход, — вслух рассуждал Снейп. — Но директор против и я с ним согласен. Не хватало еще, чтобы василиск ползал мимо наших спален! Лучше уж на втором этаже, там, по крайней мере, никто не живет. Прикончить бы опасную тварь...

— Он жил в замке тысячу лет и никому не мешал, — заступился за василиска призрак. — И если какой-то негодяй пытается натравить его на невинных, то дело, согласись, именно в негодяе!

Северус снова вспомнил о Малфое. Он наверняка каким-то образом причастен к происходящему. Понятно, что действует не сам, а через кого-то. Драко? Нет, Люциус слишком дорожит сыном, чтобы впутывать его в рискованные предприятия. Миртл упомянула о какой-то девочке... Неужели Грейнджер? Чистокровный гордец пожелает иметь что-то общее с маглорожденной? Да скорее весь Хогвартс заговорит на серпентарго!

В дверь постучали негромко, но уверенно. Подчиненный про себя отметил деликатность начальника и поспешил откликнуться.

— Мои предположения подтвердились, — с порога сообщил Дамблор, — более того, я почти наверняка знаю имя того, кто создал тоннель для василиска. — Он сел в предложенное кресло и продолжил: — Это слизеринец и змееуст Корвинус Гонт, пращур Тома Реддла. В начале восемнадцатого века он учился в Хогвартсе и слыл очень способным студентом. Проход, в котором я только что побывал, сделан примерно двести лет назад. Том превзошел своего предка, усовершенствовав его замысел. Правда, Корвинус едва ли предвидел, что отхожее место джентльменов в двадцатом веке передадут дамам.

— И теперь какая-то из... кхм... дамочек зачем-то выпускает василиска на прогулку, — прокомментировал Снейп.

— И надписи, очевидно, ее рук дело, — согласился Дамблдор. — Что ж, остается ее изловить. Ваши предложения?

Северус не успел ответить. Факультетский призрак, до этого безучастно паривший под потолком, вмешался в разговор.

— Предложение есть у меня. Мы, привидения, подкараулим ее. Поймаем на месте преступления.

* * *

Плакса Миртл от удивления забыла о слезах. Еще бы: в ее туалете собрались все привидения Хогвартса! И красавчики из Безголовых тут как тут. Миртл разгладила на себе складки мантии и потихоньку пробралась поближе.

— Неизвестно, сколько придется ждать, — громко вещал Кровавый Барон. — Придется запастись терпением. Никаких отлучек до самого рассвета. Ну, кто желает дежурить первым?

— Эх, у нас нынче ночью гольф, как назло, — сконфуженно пробормотал кто-то из Охотников.

— Я подежурю, — из белой толпы выплыл Почти Безголовый Ник и едко добавил, явно адресуясь к Клубу Безголовых: — Раз уж моей головой нельзя играть в гольф, использую ее в более полезном деле!

Миртл поначалу огорчилась, но вовремя вспомнила, что Ник славится деликатностью, и приободрилась: дразниться он точно не станет.

Потянулись длинные зимние ночи. Сэр Николас добросовестно нес караул, но неизвестная девочка будто прознала о засаде и затаилась. Наконец, незадолго до Рождества...

Миртл, как обычно, сидела в кабинке, хлюпая носом. Гриффиндорский призрак устроился над притолокой, и уже потихоньку начинал дремать, как вдруг услышал чьи-то осторожные шаги.

Выглянув сквозь стену, он обнаружил незнакомого мальчишку, на цыпочках крадущегося по коридору, а ведь школьникам строжайше запрещено бродить по школе после отбоя!

— Ну-ка, юноша, немедленно в спальню, — приказал Ник, полностью вылетая в коридор. — Правила не для вас писаны?

— Да я только так... посмотреть... — замялся нарушитель, пытаясь обойти привидение. — И чего вы ко мне привязались, вон гриффидорцы тоже гуляют!

Ник обернулся, но успел заметить лишь зыбкий силуэт, скрывшийся за дверью. Привидение метнулось к стене, но тут же остановилось: непослушный мальчишка и не думал убираться восвояси.

— Уходите! Тут опасно! — закричал Ник. — Миртл, зови директора!

Но школьник, казалось, впал в ступор. Остекленевшими глазами он уставился в темный дверной проем, где что-то шипело, шелестело, посвистывало и разгорался мертвенный зеленоватый свет.

— Миртл! — в последний раз отчаянно позвал призрак, вставая между человеком и чудовищем.

Больше он ничего не успел сказать.

* * *

— Хорош сквозняк устраивать, — Пивз отобрал у Эрни МакМиллана большой веер и с хрустом сломал об колено. Веер наколдовала профессор МакГонагалл, чтобы таким необычным способом транспортировать почерневшего и неподвижного Почти Безголового Ника в башню Гриффиндора.

Но махать Эрни довелось до первого поворота коридора, где его встретил полтергейст. Подхватив привидение на руки, он скрылся с ним под потолком и несколько мгновений спустя появился в Выручай-комнате.

— Отлеживайся, бедолага, — пробормотал Пивз, устраивая Ника на одном из диванов. — И того... не сердись на меня за разгром на твоем юбилее. Натура такая, что поделаешь.

* * *

Лучшее средство против любого исчадия ада — слово Господа нашего и добрый палаш! Толстый Монах не спорил с первой частью утверждения, но мягко указал Бродяге Дику на тот факт, что призрачное оружие, увы, бессильно против василиска. Который, позвольте заметить, отнюдь не порождение Диавола, но результат эксперимента, возможно, не слишком удачного, но...

— Да-да, достопочтенный брат Мэттью, я уже понял, что вы хотели сказать — нетерпеливо перебил книжника кирасир. — Господин Барон, позвольте мне заступить на место сэра Николаса! Клянусь Святым Эндрю, я дознаюсь, кто эта маленькая мерзавка!

— Умерьте ваш пыл, Ричард, — холодно посоветовал слизеринский призрак. Среди собравшихся привидений светилось бледное лицо Серой Дамы и Барон имел все основания подозревать, что Дик хохорится из-за ее присутствия. — С детьми воевать собрались? От вас требуется запомнить ауру девочки и затем опознать ее. И будьте добры дежурить спешившись: ваш жеребец займет всю уборную.

— Слушаюсь, сэр, — сквозь зубы процедил Бродяга. Патрик Дэлейни-Подмор уже успел объяснить новичку, что патриарха хогвартских Хранителей лучше не злить.

Шотландец ревностно принялся за исполнение новых обязанностей. Его не смущали ни многодневное ожидание, ни приставания Миртл, которой страсть как хотелось поплакаться свежему слушателю. Дик терпеливо сносил ее жалобы, но когда дверь туалета вновь открылась в неурочный час, не постеснялся прихлопнуть ладонью болтливый рот, пихнуть Плаксу в кабинку и затаиться рядом, наблюдая за ночной гостьей.

Бродяга не знал, что в тот час на подгибающихся от страха ногах шла к заброшенному туалету еще одна девочка. В одной руке она сжимала зеркальце, в другой — клочок страницы из учебника.

— Не забудет.

Отражение в зеркале кивнуло нечесаной с утра копной волос.

— Или забудет?

Покрытые пестрой шалью плечи по ту сторону стекла поднялись и опустились.

— Да ну тебя!

Сивилла показала сама себе язык и отвернулась. Ни магический шар, ни кофейная гуща, ни карты не могли определенно ответить на простой вопрос: помнит ли Квиринус о том, что у нее через две недели День рождения, или не помнит.

Из опыта женских посиделок в Хогвартсе следовало, что у всех мужчин поголовно память устроена неудачно: она не в состоянии удержать самые простые цифры. Например, дату знакомства, первого совместного похода в кафе, первого появления любимой женщины в новых туфлях.

Сивилла считала Квиринуса гораздо умнее прочих мужчин, но все-таки... он весь в своем исследовании, работает с утра до ночи... Непременно забудет.

Ну что ж, придется заявить сердечному другу открытым текстом: девятое марта, тридцать два года, празднуем у тебя. Подарок... На этом месте Сивилла запнулась. А в самом деле, чего бы ей хотелось?

Она рассеянно оглядела свою комнату, напоминавшую большую коробку с цветными лоскутами, заглянула в гардероб, выдвинула и задвинула ящик туалетного столика. Новый шарф, очередная нитка бус, еще один флакон духов? Да, неплохо, но... Взгляд снова вернулся к зеркалу.

Мать как-то обмолвилась, что у всех женщин в роду Трелони глаза подслеповаты: способность смотреть сквозь годы не уживается с возможностью отчетливо видеть на расстоянии вытянутой руки.

Прабабкин дар прорывался всякий раз неожиданно, накатывал глухой горячей волной и оставлял ее захлебываться в словах, тонуть среди обрывков звуков и обломков образов. Спасение было в одном — выплеснуть хоть каплю этого потопа в реальность, выбросить пойманные слова наружу, как спасительную веревку самой себе.

Потом говорили, что она опять несла чушь то про чей-то грим, то про розовые чашки... Ах, если бы избавиться от проклятого наследства Кассандры! Сивилла вздохнула: нет, такого подарка Райни для нее сделать не сможет.

Ну, пусть тогда будут духи, что ли.

* * *

Разумеется, Квиринус не забыл. Не забыл сделать пометку в толстом ежедневнике, куда педантично вносил свои дела и планы. Забыть хотелось о прошлом Дне рождения любимой, который пришелся на... нет, не вспоминать. К чертям прошлое, есть более важный вопрос: подарок.

Сивилла разрешила — «на твое усмотрение». Легко сказать! Ох уж эти женщины с их вечной неопределенностью.

С кем бы посоветоваться? Северус отпадает сразу. Мариус? Попробуем.

— О, этот набор вечен, как мироздание, — улыбнулся Блэк. — Меха, наряды, драгоценности, духи. В любой последовательности.

— Какая тоска, — поморщился Квиррелл.

— Большинство женщин с вами не согласится... Но мисс Трелони в самом деле заслуживает особенного подарка.

Блэк, насыпав на ладонь крошек, кормил скворца. Подозрительно косясь здоровым глазом на Квиринуса, Нельсон склевывал угощение. Блестящее птичье оперение порождало картины пестрые и яркие: бриллианты, золотая парча, искристый мех...

Откуда-то донесся тихий укоризненный звон: это напоминал о себе жалкий десяток галлеонов в кошельке. Эх, если бы не утрата магии!

Мариус подмигнул приунывшему соседу:

— Дорогой друг, призовите на помощь воображение. То, что вы перестали считаться волшебником, вовсе не означает, что вам уже недоступно чудо.

Слова старика не шли из головы. Но творить чудеса без волшебной палочки, без той таинственной силы, которая делала тебя почти всемогущим... Кто способен на такое? И каким же должно быть чудо?

Ночью Квиринус долго не мог уснуть. Ворочался, вставал, пытался работать, но рука с пером застывала над строчкой, мысли возвращались к одному и тому же вопросу. Измучившись, навзничь свалился на кровать, бессмысленно глядя в темное окно спальни.

Звезда. Одна, вторая, третья... Созвездия, названий которых он не помнил, тихо мерцали в иссиня-черной вышине. И чем больше огней гасло внизу, тем богаче становилась звездная россыпь полуночного неба.

Заложив руки за голову Квиринус долго смотрел на нее, а утром проснулся с готовым планом чуда.

* * *

— Северус, у меня День рождения девятого... Праздновать будем в Лютном. Придешь?

— Если смогу. В котором часу?

Она сказала. Он кивнул и продолжил заниматься своими делами.

Вот так просто. Сивилле с ним вообще стало очень просто после того нелегкого лета, когда они оба помогали Квиринусу лечить его мать. Из совместной беготни по аптекам и госпиталям она вынесла нехитрое правило общения со Снейпом: не пытаться сделать из него свою подружку или «жилетку». Вечно хмурый и раздражительный, он бесцеремонно обрывал малейшую попытку пожаловаться или излить душу. Но любая действительно серьезная просьба выполнялась незамедлительно и в лучшем виде.

Сивилла часто думала о том, что изменилось бы, откажись она от Квиринуса-сквиба. И каждый раз ее обдавало холодом: она не сомневалась, что уважение, с которым начал относиться к ней Северус, тут же сменилось бы лютой враждой. Хотя три года назад он волком смотрел на нее именно из-за встреч с Квирреллом... Нет уж, пусть кто-нибудь другой разбирается в странностях поведения слизеринского декана, прорицательский талант здесь бессилен.

* * *

В первые дни марта сова принесла из Лютного письмо. Прочитав его, Снейп пожал плечами, высказался в пространство, что влюбленные катастрофически быстро глупеют, и отправился на уроки.

Вечером перечитал послание. К тезису о влюбленных прибавилось твердое убеждение в скорой смене места жительства Квиринуса: Блэк после такой затеи выставит его из квартиры, несмотря на всё свое добросердечие.

Ворча и поругиваясь, Северус собрал в стопку несколько книг, уменьшил их, наложил Чары самоувеличения и сел писать ответное письмо. Оно начиналось словами «Квиррелл, ты безответственный идиот». Далее следовали рецепты и инструкции.

На следующее утро та же сова, держа в лапах небольшой пакет, полетела в Лондон.

* * *

Цилиндры должны быть из хорошо промасленной кожи. Смесь хранить в сухом месте, случайная капля воды — весь труд насмарку. Шнур... рассчитать его длину в зависимости от дальности расположения цилиндров от источника и друг от друга... Квиринус взопрел, непривычный к такому количеству точных расчетов. По три раза перепроверил каждый параметр. Озабоченно глянул в окно: облачно, но дождя, кажется, не предвидится. Хорошо, что уже смеркается, от капризной мартовской погоды всего можно ожидать.

Хлопнула входная дверь. Сивилла! Пришла раньше, чем собиралась... Хорошо, что он успел все приготовить! Закидав на всякий случай рабочий стол свитками пергамента и листами бумаги, Квиррелл тщательно вытер руки и поспешил навстречу гостье.

— Сиб... Сивилла?! — Квиринус остановился в дверях спальни, усиленно соображая, как бы помягче выразить переполнявшее его изумление. — Выглядишь сногсшибательно...

— Все радуги мира сегодня остались без красок, — у Мариуса получился куда более изящный комплимент.

Именинница польщенно улыбнулась. Недаром она потратила полдня на прическу и наряд! Блэк галантно склонился над ручкой, а Квиррелл еще какое-то время медлил, пытаясь разглядеть в облаке разноцветных перьев и ворохе пестрого шелка лицо любимой женщины.

— Сегодня я намерена вас угостить, — объявила она, освобождаясь от части шарфов и боа. — Испекла пирог и приготовила жаркое! Где спиртовка? Я пока разогрею, а вы накрывайте на стол. Северус, кажется, еще не пришел?

Снейп явился точно к назначенному часу. В ярко освещенной гостиной витали вкусные запахи, Мариус возился с патефоном, Квиринус расставлял чашки.

— Это Северус? — донеслось из-под лестницы, где располагалась маленькая кухня. — Одну секундочку!

— Дождя нет? — вполголоса спросил у друга Квиррелл.

— Пока нет, но лучше не затягивать. Мало ли, — так же тихо прозвучало в ответ.

— Понял. Тогда прямо сейчас.

Он скрылся в спальне и вскоре выскочил оттуда, прижимая к груди несколько бумажных свертков.

— Минут через пять все спускайтесь на задний двор!

— Куда это он? — удивилась подошедшая Сивилла.

— Готовить тебе сюрприз, насколько я знаю. А это — от меня. Крепкий долгий сон без кошмаров. И без видений будущего... Ну его к драклам, любое. С Днем рождения.

В его пальцах летними сумерками засветился граненый флакон с зельем.

— Северус, спаси-и-бо!.. — Снейп предусмотрительно отодвинулся, потому что Сивилла опять забыла о его антипатии к любым объятиям.

— Нас ждут внизу, — напомнил Блэк.

Задний двор дома выглядел как младший брат Выручай-комнаты: груды всевозможной рухляди, того и гляди зацепишься или споткнешься обо что-нибудь.

Накануне Квиринус разгреб чужой хлам, освободив клочок земли, и уже заканчивал устанавливать в заранее вырытые ямки цилиндры, от каждого из которых тянулся тонкий белый шнур.

— Райни, а что это будет? — тронула его за рукав Сивилла.

— Терпение, скоро все узнаешь, — он бросил заговорщицкий взгляд на Северуса и достал из кармана спички. — А теперь всем три шага назад.

Огоньки с шипением побежали по шнурам, оставляя за собой черную труху. Трелони ойкнула; Северус прищурился, будто хотел взглядом заставить шнуры гореть быстрее; Мариус понимающе улыбался.

Добравшись до цилиндров, огонь погас. Наступила тишина.

— Сейчас, сейчас... — как заклинание, шептал Квиринус.

Ничего не происходило.

— А дымом тем не менее тянет, — невозмутимо отметил Снейп. — Похоже на подгоревшее жаркое.

На задний двор выходили квадратные оконца, дававшие свет каморкам под лестницами в квартирах. Из приоткрытой створки на втором этаже выползал черный дымок.

— Жаркое! — ахнула Сивилла и унеслась в дом. Блэк поспешил за ней.

— Что ж такое?! — расстроенно воскликнул Квиринус. — Я делал все, как ты написал!

Северус кивнул в сторону дома.

— Помоги ей, а я пока разберусь, в чем причина.

В квартире стоял чадный туман. Сивилла, сметая концами шалей посуду, носилась с обугленной сковородкой. Блэк, схватив чайник, убежал под лестницу. На полу валялись куски выпечки — Нельсон в суматохе выбрался из клетки и опрокинул на пол праздничный пирог.

Квиринус первым делом поймал подругу, отобрал сковороду и кинул ее на стол, куда подоспел Блэк с полотенцем. Набросив его на огонь, старик не дал разгореться пожару. Кашляя от едкого дыма, он принялся открывать окна.

— Балда я, балда, — вздохнула Сивилла, размазывая по лицу хлопья копоти. — Забыла, что спиртовку не погасила... И пирог пропал...

Она присела на корточки, чтобы собрать остатки угощения. Зачем-то потянула кусочек пирога в рот, задумчиво пожевала и вдруг уселась на пол, фыркая от смеха:

— Он соленый! Пирог! Я перепутала соль с сахаром!

Квиринус примостился рядом, обнял ее за плечи.

— А я хотел тебе фейерверк устроить. Но тоже, кажется, что-то перепутал.

— У нас с тобой четыре руки на двоих, и все растут не из того места, — Сивилла все еще посмеивалась. — Ну где еще найти таких?

— Нигде, — согласился Квиринус. — Выйдешь замуж за неумеху?

— Ага...а-апчхи! — нос, надышавшись дымом, подвел в самый неподходящий момент.

— Тогда вот.

Он порылся в карманах и достал маленький бархатный футляр.

Кольцо на чумазой руке блестело особенно весело.

— А угощение у нас все-таки будет, — деликатно кашлянув, заметил Блэк. Сидящие у стола обернулись и увидели, что Мариус держит в руках поднос, на котором возвышается грандиозная башня из взбитых сливок и шоколадного крема — настоящий праздничный торт!

— Шел мимо кондитерской и он мне приглянулся, — старик торжественно водрузил шедевр на неизвестно откуда взявшуюся белоснежную скатерть, сменившую ту, что пострадала от сковородки.

На улице раздались громкий свист, шипение, треск, по стенам пробежали красные и желтые сполохи.

— Сиби, скорее! — Квиринус подхватил невесту и побежал к черной лестнице, ведущей на задний двор.

Пять огненных фонтанов рассыпали алые и золотые искры, в небе расцветали сказочные цветы, а поверх них ярко горели большие буквы, сложившись в имя «Сивилла».

— Это чудо, чудо! — завороженно прошептала она.

Снейп, выступив из темноты, поманил к себе Квиррелла.

— Ты перестарался с глицерином, — объяснил он причину неудачи. — Я убрал лишнее.

— Ты обошелся без магии? — обрадовался сквиб. — И у меня получилось?

— В следующий раз возьми более точные весы, вот и все.

Разбитая посуда взлетала на стол, делаясь целехонькой. Тридцать две свечи парили под потолком и горели там долго-долго... Но это уже было не чудо.

Обычная магия.

Бродяга Дик божился, что хорошо запомнил «свечение» (так он называл ауру) той школьницы, что открывала секретный проход в туалете Плаксы Миртл. В сопровождении факультетских привидений он прочесал все гостиные, побывал на уроках каждого курса.

— Нашел... почти, — доложил он в конце долгого дня поисков.

— Он подозревает Джиневру Уизли, гриффиндорскую первокурсницу! — сердито уточнил Почти Безголовый Ник. Он уже оправился от последствий взгляда василиска, и лишь легкая темная дымка напоминала о случившемся. — Я уверен, Дик ошибается. Наследник Слизерина не может находиться в Доме Гриффиндора!

— Ричард, почему вы сказали «почти»? — спросил Барон. — Вы не уверены?

— У этой Уизли свечение вроде бы такое же, но поярче и почище... А у той, что в туалете была — блеклое, как в тумане.

— А туман серый? — прищурился Пивз.

— Вроде да...

— Ты думаешь, что... — Барон покосился на шумного духа, не закончив фразу.

— Нет. Не может быть, — маленький кулак ударил в стену. Брызнула каменная крошка. — Нет «блохи» в замке! Нету!

При упоминании фамилии Уизли Снейп вспомнил о скандале Люциуса в книжной лавке. Артур Уизли проталкивает в Министерстве промагловский закон, а его дочь травит василиском маглорожденных... Безусловно, Малфою такое на руку, но каким образом он может быть причастен к происходящему?

Делиться своими догадками с директором декан не спешил. Привидения, конечно, рассказали Дамблдору о подозрительной школьнице, но ему едва ли придет в голову как-то сопоставить ее действия с Малфоем-старшим. Все-таки приятно иногда знать больше, чем твой начальник.

Драко напропалую хвастался влиянием отца на министерских чиновников и договорился до того, что и смена руководства в Хогвартсе для него — плевое дело. Северус не пропустил его слова мимо ушей: непомерные амбиции бывшего факультетского товарища вполне могли подтолкнуть того к интригам против директора. Что ж, если Люциусу охота помериться силами с Альбусом — пусть. Зубы обломает, как пить дать... А если нет? Тогда хватать Поттера и бежать, иначе победитель преподнесет мальчишку Волдеморту как почетный трофей и залог своей преданности.

Размышляя о шансах вероятных противников, декан отправился на еженощное дежурство по школе. Эту меру ввели совсем недавно, когда стало ясно, что никакими запретами любопытных подростков в спальнях не удержать.

* * *

С вечерней почтой пришло очередное письмо от Фаджа. Дамблдор заранее поморщился, вскрывая конверт. Так и есть: истерика в Министерстве нарастает, найден и козел отпущения — Хагрид. Вспомнили дела полувековой давности... Глупцы.

Скомканное письмо взлетело в воздух и сгорело без следа. Директор раздраженно хрустнул пальцами. Лесничий ни при чем, но загадочный Наследник Слизерина до сих пор не найден. Не считать же им несчастную перепуганную девочку...

Школа на грани закрытия. Убить василиска — всего лишь сломать смертоносную стрелу. Кто лучник? В кого целится? Альбус был близок к тому, чтобы признать: он почти не контролирует ситуацию.

К ночи в замок пожаловал сам министр. Выглядел неважно, твердил, как заведенный, что надо немедленно арестовать Хагрида. Дамблдор присмотрелся: нет, Корнелиус не под чарами. Обыкновенный перепуганный функционер, которому важно не установить истину, а отчитаться о принятых мерах. Ну что ж... снова приходится выбирать между взрослым и ребенком. Рубеус и Джинни. Господи, если ты есть, спасибо, что оставляешь выбор.

Не тратя лишних слов, глава школы пригласил Фаджа следовать за собой.

В углу хижины лесника притаился Поттер вместе с верным Уизли. Молодцы, сидят под мантией-невидимкой тише мыши. Значит, Гарри, как и в прошлом году, занялся самостоятельным расследованием. Интересно, знает ли об этом Северус? Дамблдор поспешно отвел взгляд и стал так, чтобы Фадж не заметил носок ботинка Рона, предательски выглядывающий из-под края волшебного покрова.

Директор был готов к предстоящему разговору. Люциус Малфой, внезапно возникший на пороге, — тоже.

Вот только разговор завершился хуже, чем опасался Дамблдор.

* * *

Снейп поначалу решил, что ему мерещится из-за непомерной дозы Бодрящего: наискосок по вестибюлю от центрального входа шествует Малфой, звонко попирая тростью плиты пола. Мираж приблизился и в самом деле оказался Люциусом — вполне материальным и чрезвычайно довольным.

— На ловца и зверь бежит! — просиял он. — Северус, у тебя сегодня великая ночь!

— ???

Малфой понизил голос:

— Четверть часа назад я передал Дамблдору уведомление о его отстранении от должности. Документ подписали все члены Попечительского совета.

— Идем, — Снейп круто развернулся по направлению к подземельям и молчал до самого кабинета.

Заперев за гостем дверь, он кивнул ему на кресло и хмуро бросил:

— Рассказывай.

— Советую сменить тон, — вскинул подбородок Малфой. — Тебя от Дамблдора в его нынешнем незавидном положении отделяет лишь моя добрая воля. Могу наградить, могу и передумать.

— Не много ли на себя берешь?

— Достаточно для того, чтобы иметь право решающего голоса в вопросе о том, кто станет новым директором Хогвартса.

Ему сейчас очень не хватало трона. Северус подумал, что еще чуть-чуть и холеная белая кисть поднимется с подлокотника в требовательном жесте — целуй.

— Значит, нападения на маглорожденных все-таки твоя работа... И как же ты это проворачивал?

— Не понимаю, о чем ты говоришь, — недоумение тоже вышло роскошным, царственным. — Я не имею никакого отношения к печальным событиям в школе. Это Дамблдор виноват, с его более чем странными взглядами на подбор учащихся. Но теперь все должно измениться, — многозначительная пауза, в течение которой подданным полагается обратиться в слух и затаить дыхание. — У величайшей школы магического мира появится новый глава. Им станешь ты, Северус.

...Преклоненные колена, слезы благодарности в глазах и готовность сию секунду помчаться выполнять любой приказ государя...

— Ты рехнулся?

Сияние умильных слез обернулось бликом от старой стеклянной чернильницы. Трон стремительно превращался в потертое жесткое кресло с неудобной спинкой.

— Думаешь, поборол Дамблдора одной бумажкой? Честное слово, Люциус, я был лучшего мнения о твоем уме.

— Ты забываешься, — Люциус не собирался сдаваться. — Возвращение Повелителя — вопрос ближайшего будущего. Твое назначение поможет воплощению его планов.

— Не знаю насчет планов Повелителя, но твои планы ясны, как день, — усмехнулся Снейп. — Карманный директор Малфоев, что может быть лучше?

— Предпочитаешь вернуться в свою магловскую халупу? — унизанные перстнями пальцы крепче взялись за трость. — Или Азкабан больше по душе?

Серебряный набалдашник сдвинулся, потянув за собой темное полированное дерево.

Северус сложил руки на груди.

— Угрозами ты ничего не добьешься. Убери палочку и послушай меня.

Помедлив, навершие трости поползло обратно. Снейп удовлетворенно кивнул.

— Тринадцать лет назад Повелитель высказывал намерение сделать меня своим осведомителем в школе, — терпеливо, будто объясняя урок непонятливому ученику, начал он. — Дамблдор, сам того не подозревая, сильно облегчил мне задачу. До сегодняшней ночи мое положение было идеальным: директор полностью доверяет мне, я вхож к нему в любое время. Повелителю прежде всего нужна информация, сместить Дамблдора он при желании способен и сам. А ты из-за своей оголтелой ненависти к маглам разрушил его замысел! Извини, но я не собираюсь вместе с тобой огребать «Круциатусы» за глупую инициативу.

В серых глазах промелькнул страх. Люциус побледнел, но справился с подступившей паникой.

— Ты был и остаешься трусом, Снейп. Что ж, я прекрасно обойдусь без тебя. На должность директора найдутся более достойные кандидатуры. Прощай, — он поднялся, собираясь уходить. — И кстати, можешь больше не рассчитывать на мои галлеоны.

— Сядь! — рявкнул Снейп. Не ожидавший подобного от сдержанного декана Малфой замер на месте. — Если в школе не станет Дамблдора, Поттер сюда и носа не сунет! Старик спрячет его — хоть это ты понимаешь?! Да Повелитель тебя на клочки порвет, когда узнает!

— Но его же пока нет... — уверенность облетала с гостя, как последние осенние листья с деревьев.

— Нет? Я бы поостерегся так говорить, — Снейп многозначительно помолчал и веско добавил: — Тайная комната снова открыта. Открыть ее способен только змееуст. Улавливаешь?

На Малфоя было страшно смотреть. Он задохнулся, точно уже ощутил боль пыточного заклинания, и мешком повалился в кресло.

— Твое счастье, что старику давно плевать на Попечительский совет, — Северус снял с двери запирающие чары, собираясь выпроваживать визитера. — Отсидится где-нибудь и вернется через месяц-два. И ты не высовывайся, мой тебе добрый совет. Кстати, раз уж ты добился своего, то нападения должны прекратиться?

— Я... я не знаю, почему они происходят... — растерянно пробормотал Люциус. — Ничего подобного я не предполагал тогда...

— Когда?!

Снейп метнулся к нему, навис, оскалившись. Малфой судорожно подался назад, громко стукнувшись затылком о твердый подголовник.

— Когда подкинул девчонке Уизли дневник Реддла...

— Это хоркрукс?

— Н-не знаю... Наверное.

Проводив Люциуса до зоны аппарации, Снейп устало присел на каменное основание ажурной кованой ограды, окружавшей замковый двор. Несколько минут покоя как приз за удачный маневр.

Да, он обставил Люциуса, вытянул из него правду, сыграв на смертном страхе перед Лордом. А ведь сам-то без пяти минут покойник. Повелитель ему припомнит легилименцию Квиррелла. Уж что-что, а припоминать он умеет.

Не обольщаясь относительно собственной участи, Северус просил у судьбы лишь одного — успеть ударить первым. Убить не надеялся, но... будет не так мучительно встретиться с Лили за гранью жизни, если он хотя бы попытается отомстить.

Привычка думать прежде всего о делах насущных взяла верх. Требовалось осмыслить новые сведения и обсудить со знающими людьми. «Точнее, не-людьми», — с усмешкой поправил он сам себя.

* * *

Еще до рассвета весть об отставке директора облетела весь Хогвартс. МакГонагалл созвала экстренное совещание деканов. Снейп, едва успевший перекинуться парой слов с привидениями, слушал замдиректора вполуха: решение Хранителей интересовало его куда сильнее дежурных воззваний к бдительности.

Малфой описал дневник как обычную тетрадку в черном кожаном переплете. Такие найдутся у любого школяра, поди разыщи нужную! Пивз, не дожидаясь просьбы, слетал в гриффиндорские спальни и сейчас разочарованно разводил руками, выглянув из стены за спиной МакГонагалл. Зловещего «молчания», каким отличался хоркрукс-диадема, полтергейст не уловил. А магические токи в школе волшебства идут чуть ли не от каждой бумажонки...

Мог Люциус солгать? Запросто. Но, скорее, ляпнул наугад про хоркрукс, толком ничего не зная. Небось хранил дневник по наказу Повелителя, пока не придумал употребить в дело... чтобы потом Джинни Уизли сделалась змееустом и зачастила в туалет Плаксы Миртл.

А любопытно было бы заглянуть в дневничок...

— Профессор Снейп!

Он вздрогнул от резкого голоса и на миг почувствовал себя на уроке трансфигурации.

— Вы согласны со мной? — МакГонагалл смотрела на него сурово и требовательно.

— С вами лучше соглашаться, госпожа профессор. Нервы целее будут, — Северус нацепил на лицо вежливую улыбку. Двухсуточный недосып делал ее кривоватой. Ну, не Локхарты мы, не умеем лучезарно...

— Я говорила о том, что экзамены должны быть проведены в полном соответствии с регламентом, — отчеканила Минерва. — Отсутствие директора, подчеркиваю, — временное отсутствие, — не должно никоим образом сказаться на ходе занятий.

— Только вот ученики бегут, — вздохнул Флитвик. — У меня родители уже троих забрали.

* * *

Конверт из грубой серой бумаги, с бурым пятном у края. Снейп принюхался: похоже на вино. Запечатано сургучом, рисунок неразборчив. Моргана сказала, что послание принес домовик, пока декан пребывал на совещании. Просил передать, что от директора. Да, этот быстрый уверенный почерк ни с каким другим не спутаешь... «Северус, прошу Вас точно выполнить следующее: пройдите в мой кабинет и откройте пошире решетку вентиляционной отдушины. Убедитесь, что Фоукс увидел Ваши действия. Все вопросы потом, когда я вернусь. Пароль для горгульи — «абрикосовый джем».

Короткая записка на клочке пергамента. Бредовая просьба, дурацкое поручение, которое способен выполнить любой домовой эльф... Стоп. Кабинет директора. Пустой. И Северусу дозволяется туда войти... Что это: странная стариковская прихоть или замаскированное испытание преданности?

Днем у статуи горгульи, закрывавшей потайную лестницу, всегда людно. Пришлось дожидаться ночи.

— Абрикосовый джем.

— Абрикосовый был вчера, сегодня вишневый, — пробурчала горгулья, отползая в сторону. — Ладно, проходи, я тебя помню.

Не зря Северус подозревал, что каменная брюзга выдумывает пароли сама и требует их с посетителей исключительно из вредности.

В кабинете Дамблдора стояла тишина. Такой никогда еще не бывало: беседы с директором неизменно сопровождало мягкое щелканье, бульканье, присвист причудливых механизмов, заполнивших все доступные поверхности. С уходом хозяина они замерли и словно бы сама жизнь ушла из этой просторной комнаты, оставив после себя мутный сумрак и настороженно молчащие портреты. Феникс в дальнем углу тихо светился, напоминая гаснущий зимний закат.

Напротив входной двери расположился большой письменный стол. За ним виднелось кресло с высокой спинкой.

Северус сделал несколько шагов, показавшихся неприлично громкими в ватном безмолвии.

Пустовавшее место за столом притягивало взгляд. Подумалось, что, прими он предложение Малфоя, то, возможно, уже сегодня мог бы... Да, мог бы! В двадцать — деканом, в тридцать — директором! Ум, энергия, воля — все в наличии, бери и руководи. Посмею, знаю, смогу!

— Сможете, — донесся спокойный голос Армандо Диппета, чей портрет висел над креслом. — Если Хогвартс вас примет, конечно.

Оказывается, последние слова Снейп произнес вслух.

— Пришли осваивать новые апартаменты? — все так же бесстрастно поинтересовался Диппет.

— Нет, я не за тем... — честолюбивые мысли неохотно сгорали в жарком огне досады и стыда. — Мне надо выполнить поручение профессора Дамблдора. Открыть решетку вентиляции.

Нарисованное лицо не выразило и тени удивления:

— Она справа от вас, вверху.

Небольшое круглое отверстие, забранное частыми металлическими прутьями, терялось в темноте высокого сводчатого потолка. На крепких ушках решетки висел солидный замок. Для человека лаз слишком узок, эльфа или привидение замки не остановят... Мысленно прибавив новый вопрос к длинному списку, Северус взмахнул волшебной палочкой. «Аллохомора» сработала и замок повис на вышедшей из паза дужке. Решетка, скрипнув, приоткрылась.

За спиной послышался хриплый клекот. Феникс, подпустив в перья солнечного света, внимательно наблюдал блестящим агатовым глазом за действиями человека.

* * *

Этот учебный год для слизеринцев завершился еще хуже предыдущего. Четыреста баллов, которые Поттер и компания вынесли из Тайной комнаты, отбросили факультет Салазара на предпоследнее место.

Старшекурсники предлагали собраться толпой и сходить в Запретный лес на акромантулов. Раз уж теперь баллы в Хогвартсе начисляют не за успехи в учебе, а за удачную охоту на опасных тварей, то, глядишь, и за пауков что-нибудь перепадет.

Драко бродил как в воду опущенный и о могуществе отца больше не заикался.

Словом, когда наступил день отъезда, все вздохнули с облегчением.

— Хотел бы я знать, с каких пор убийство редчайшего животного из преступления превратилось в подвиг? — без обиняков заявил Снейп, едва ступив за порог директорского кабинета. С возвращением законного хозяина здесь все стало прежним, но слизеринский декан был слишком раздражен, чтобы заметить перемены. — Сотни баллов в прошлый раз еще можно было понять, но в этом-то году за какие заслуги?

— Да, василиска жаль, — Дамблдор как ни в чем не бывало кормил феникса. Птица охотно клевала с рук, расправив от удовольствия великолепный хвост. — Но у Гарри не было иного выхода, он защищался. От него и от Волдеморта.

— Волдеморта? — в изумлении переспросил Снейп. — Значит, дневник все-таки был хоркруксом?

— Не сомневался, что вы узнаете о дневнике и, возможно, даже раньше меня. Но я бы не назвал его хоркруксом в полном смысле слова, — директор отряхнул ладони и занял свое место за письменным столом. — Вещь, ставшая хоркуксом, тщательно хранит свою тайну, а дневник, как рассказал Гарри, отличался редкой общительностью. Во-вторых, он относительно мало пострадал при разрушении своей, так сказать, начинки. Что тоже очень странно. Думаю, это первый, еще школьный, опыт Реддла по созданию хоркруксов. Наверное, не слишком удачный. Преобразование диадемы Ровены у него определенно вышло лучше.

— И Поттер управился сам, без вашей помощи? Потому как я-то ему не помогал — это точно.

— Ему помог Фоукс, — улыбнулся Дамблдор. — Знаете, феникс — непостижимое создание, нередко я рядом с ним чувствую себя несмышленым младенцем... Вся моя заслуга состоит в том, что я своевременно познакомил с ним Поттера. А вы открыли решетку отдушины, по которой птица смогла пролететь в подземелье. Представьте себе, она передала мальчику меч Гриффиндора!

— Так вот как он его уложил, — протянул Северус. — Откуда и силы взялись...

Директор вздохнул.

— Гарри уже не ребенок. В истории немало случаев, когда в двенадцать лет становились королями, в шестнадцать вели за собой армии... А волшебники тем более взрослеют рано. Так что наша с вами миссия в дальнейшем сведется в основном к обеспечению нужных знакомств...

— ...и открыванию решеток вентиляции, — фыркнул Снейп.

— Кому-то надо делать и такую работу для героя, — философски заключил Дамблдор. — Что же касается начисленных баллов... я же вижу, что вы не успокоитесь, пока не получите ответ на свой вопрос... так вот: считайте, что они — испытание славой и успехом для Гарри и его друзей. И, если вдуматься, осыпая его наградными баллами, я рискую не меньше, чем оставляя один на один с василиском. Гордыня — зверь поистине страшный... Я прав?

Северус не ответил. Он смотрел на портрет Армандо Диппета: тот понимающе поджал губы и покачал головой.

Ave, Severus, ведущий под венец приветствует тебя!

Ждем твою мрачную светлость первого июля сего года в Ньюарке. Буду рад, если приедешь раньше и потом задержишься, дабы морально поддержать свежеиспеченного мужа.

Сивилла ничего не знает об этом, но я бы не возражал, если бы с тобой в чемодане снова прибыл Пивз — как в тот раз, помнишь?⁽¹⁾ Сэра Бедуира приглашаю тоже, передай это ему непременно.

Твой, пока еще свободный,

Квиринус.

— Что скажете? — спросил Снейп, прочитав письмо Барону.

— Скажу, что летом весь Хогвартс изнывает от скуки. И на моей памяти привидений еще ни разу не приглашали на свадьбу. Отпиши Квиринусу, что гостей к нему прибудет гораздо больше, чем он рассчитывает, — хитро улыбнулся призрак.

Северус отложил бумаги и со вкусом потянулся. Поттер уехал к родне, Дамблдор уже целую неделю его не дергает, Волдеморт где-то прячется... вон даже Метка слегка побледнела. Наконец-то можно подумать о чем-то кроме этой постылой троицы — например, о способе внести разнообразие в церемонию бракосочетания. Пивз само собой, но и мы не филчевой шваброй деланы...

— Господин Барон, а брат Мэттью сейчас в Хогвартсе?

Несколькими часами позже Снейп аппарировал в Ньюарк и огорошил Квиррелла предложением отказаться от услуг местного священника и перенести церемонию из церкви в тот самый замок, который они излазили вдоль и поперек десять лет назад. Да, и не начинать до наступления сумерек. Квиринус согласился сразу, Сивиллу тоже долго уговаривать не пришлось. Оставив их улаживать вопросы с родней, Северус вернулся, отметив про себя, что когда у волшебника превосходное настроение, аппарация ему дается особенно легко.

* * *

Если бы этот массивный бронзовый подсвечник упал на человеческую голову, ей пришлось бы худо. Но Пивз лишь чихнул от пыли и продолжил рыться в старых колченогих стульях, сваленных кучей в углу Выручай-комнаты. Он упрямо отбрасывал их один за другим, докапываясь до какой-то одной ему ведомой цели.

Отшвырнув полукресло, обиженно занывшее торчащими пружинами, шумный дух уселся на пол рядом с небольшим сундучком. Откинул горбатую крышку. Из сундучка полыхнуло белым, да так, что пришлось зажмуриться. Переждав немного, Пивз нырнул в самую середину, где горело ярче всего. Послышались короткие злые возгласы на чужом гортанном языке, что-то лязгнуло, ухнуло и полтергейст выскочил наружу, прижимая к груди толстую книгу. Крышка за ним рухнула с гулким грохотом, от которого задребезжали в шкафах уцелевшие стекла и сами собой покатились по полу обломки мебели.

Не обращая внимания на поднятый тарарам, Пивз бережно оглаживал темный деревянный переплет книги, и на его большеротой подвижной физиономии застыло странное выражение решимости пополам с печалью. Впрочем, когда пришла пора устраиваться в чемодане для путешествия в Ньюарк, полтергейст уже как ни в чем не бывало ерничал и самозабвенно пререкался со Снейпом за каждый лишний дюйм багажного пространства. Книгу, предназначавшуюся в подарок новобрачному, обернули бумагой и уложили на мягкую сорочку. Уменьшать фолиант Пивз отказался наотрез.

* * *

Солнце опустилось за дальние дома города. Вечернее ясное небо тихо наливалось ночной синевой.

Немногочисленные гости, приглашенные на торжество, устраивались на заранее трансфигурированных садовых скамейках и шезлонгах, которые приготовили для них на крыше замка. Дезиллюминационные чары на всякий случай сделали общими — над крышей замка повис магический купол. Если бы не струящийся воздух по краям, он был бы совсем незаметен.

«Что-то сыростью потянуло», — «Вечер, что вы хотите», — переговаривались между собой люди внизу, направляясь к припаркованным неподалеку автомобилям. Древние развалины осмотрены, служители запирают двери и включают сигнализацию. Она отчего-то барахлит, но вскоре дежурная лампочка загорается уверенным красным светом. Памятник архитектуры Раннего Средневековья (частично руинирован, состояние удовлетворительное) благополучно засыпает до утра.

Замок Ньюарк, целый до последнего камешка, готов к празднику.

— Пора бы уж им заявиться, — беспокоилась Помфри, поглядывая то на небо, то вниз, на подходы к замку. За исключением Снейпа, она была единственным представителем хогвартского персонала, приглашенным на свадьбу: Сивилла не забыла часы, проведенные на ее диване-исповедальне. Как и остальные гости, целительница знала, что ожидаются привидения, но способ их перемещения оставался загадкой. Но ведь неспроста всех попросили ждать на крыше замка... Северус с непроницаемым видом прохаживался по парапету, ограждавшему просторную площадку. Свой чемодан он оставил в большом зале второго этажа.

Из-за дальнего поворота реки, плеснув на нее серебром, выплыл месяц. Белое облачко виднелось на одном из его рогов, будто пушинка от перины прилипла к заспанному лицу.

Облачко отделилось, быстро увеличиваясь в размерах, засветилось подхваченным у месяца лунным сиянием и стало ясно, что оно движется к замку.

— Смотрите! Это, наверное, они!

Уже не облако, а длинная переливчато-серая туча неслась по небу, на глазах превращаясь в призрачную кавалькаду.

Пластались в сумасшедшем карьере кони, искры звезд неслись под копыта, путаясь в хвостах и гривах, теряясь в летящих одеждах всадников. Первыми скакали Кровавый Барон и сэр Патрик, за ними, держась рядом, Серая Дама и Бродяга Дик, следом Почти Безголовый Ник и Клуб Безголовых Охотников в полном составе. Ни свиста ветра, ни криков, ни храпа взмыленных животных — привидения приближались беззвучно, как во сне. Волшебники замерли в восхищенном молчании, и лишь когда, описав широкий круг, кавалькада спустилась на крышу, они опомнились и разразились аплодисментами.

— Вот красотища! — воскликнула Трелони.

— Северус, это гениально, — успел сказать Квиринус, прежде чем радостная невеста ухватила его под руку и утащила встречать новых гостей.

Снейп искал глазами Толстого Монаха, однако среди всадников его не оказалось. Отстал по пути? Но никто из призраков не проявлял беспокойства. Значит, прибудет позже... или он уже здесь, но по своему обыкновению не стремится стать центром внимания. Накануне декан долго говорил с хаффлпаффским привидением и получил от него твердое обещание быть на празднике.

Тем временем в замке заиграла веселая музыка. Почти Безголовый Ник оживился и предложил всем спуститься в большой зал: там, по его словам, и светлее и торжественнее, чем на крыше.

Привидения разом провалились сквозь камень, а людей ждала узкая винтовая лестница. Не обошлось без оттоптанных подолов и подвернувшихся каблуков, но музыка и предчувствие новых чудес легко растворяли мелкие всплески недовольства.

Кто бы мог подумать, что музыканты, без которых не обходились ни одни «смертины» сэра Николаса, способны играть не только на пилах и не одни лишь похоронные марши? Скрипки, виолончели, рояль, флейты рождали теплую, как летняя ночь, мелодию. Она уносилась вверх, где парили тысячи призрачных свечей. В их свете колыхались огромные зеленые листья диковинных растений, распускались цветы, похожие на ярких бабочек, в зарослях мелькала невозможная луна, то оранжевая, то лимонно-желтая, и совсем рядом, за паутинным кружевом стен, сонно дышал в каменных берегах Трент.

Никто не руководил превращением угрюмой заброшенной пустоты в красочное чудо; волшебники походя творили перемены, не выставляя напоказ свое искусство. Сивилла тревожно поглядывала на жениха, опасаясь, что пиршество преображений нагонит на него тоску об утраченной магии. Квиринус перехватил ее взгляд и благодарно улыбнулся: все в порядке!

В аромат цветов незаметно вплелись аппетитные запахи печеного и жареного, дразнящие струйки приправ и специй. Миссис Квиррелл здраво рассудила, что музыкой единой пусть привидения питаются, а живым людям требуется кое-что посущественней. С утра на кухне кипела работа, и теперь эльфы споро выставляли угощение на выросшие возле стен длинные столы.

Никто не заметил, откуда в зале появился Толстый Монах. Смущенно раскланиваясь, он торопливо скользнул к центральному столу, предназначенному для новобрачных, и остановился рядом с Сивиллой.

— Брат Мэттью! — обрадовалась та. — Значит, вы все-таки решились?

— Я попробую, — тихо прозвучало в ответ.

— Господа музыканты, прервитесь ненадолго! — Квиринус помахал рукой призрачному оркестру, который, увлекшись игрой, парил под потолком.

Смолкли инструменты, притихли гости. В траве за стенами замка стрекотали кузнечики, наполняя тишину огромного зала уютом и покоем.

— Обряд над живыми должно проводить живому, — нерешительно начал брат Мэттью, — в этом славном городе наверняка найдется служитель церкви, который с радостью обвенчает вас позже... Но так вышло, что вы оба, оставаясь людьми из плоти и крови, какой-то частью принадлежите и нашему, призрачному миру, — его голос постепенно набирал уверенность. — Ты, Квиринус, побывал за порогом смерти и нашел в себе силы сопротивляться мертвой злой воле. А ты, Сивилла, не отступилась от него в тяжелый час, вместе с нами помогая ему справиться с напастью. Вы сделались своими для нас, и потому, пусть я не монах, а лишь привидение монаха, но... согласен ли ты, Квиринус Квиррелл, взять в жены находящуюся здесь Сивиллу Патрицию Трелони?

— Согласен.

— Тили-тили-тесто, жених и невеста, — забурчало в чемодане, который Снейп, стоя в дальнем конце зала, предусмотрительно поставил рядом с собой. Полтергейст почему-то не желал самостоятельно покидать свое тесное обиталище, и это настораживало.

— Не то, чтобы я обожал свадебные церемонии, — шепотом признался Северус потертой кожаной крышке, пока Толстый Монах задавал Сивилле положенные по обряду вопросы, — но эти двое заслужили праздник. Не мешайте им, пожалуйста.

— Да ладно, я так, по привычке, — отмахнулся Пивз, выбираясь наружу и усаживаясь верхом на чемодан.

— …Господь создал человека по образу и подобию своему, — продолжал тем временем призрак-монах, — следовательно, человек тоже творец. Творите добро, делая мир лучше, чем был он до вас. Пусть врагами вашими станут уныние, ложь и равнодушие, а верными спутниками — терпение, любовь и надежда. А еще я хочу сказать, что вы уже давно не школьники и можете целоваться, не прячась по углам.

Под общий смех Квиринус и Сивилла продемонстрировали, что намек брата Мэттью им понятен. Вновь грянула музыка, и праздник пошел своим чередом.

Пивз сквозь крышку пошарил в чемодане, извлек книгу и, не снимая бумагу, скрылся в толпе гостей, чтобы через минуту объявиться перед Квирреллом. Снейп не слышал, о чем они говорили, но, судя по резкому жесту шумного духа, он не разрешал разворачивать подарок. Убедившись, что серый сверток останется нетронутым, Пивз повеселел и отправился хулиганить.

— Мне кажется, Квиринус счастлив, — поделилась своими наблюдениями Помфри. С самого начала церемонии она держалась поближе к Снейпу. — Я имею в виду не только сегодняшний день. Не верится, что он недавно пережил настоящую катастрофу.

— Когда-то Барон допытывался, имеется ли у нас с Квирреллом что-то кроме магии, — разглядывая вальсирующие пары, задумчиво ответил Северус. — Благодаря этому «чему-то» он и выкарабкался.

— А еще — «кому-то», — со значением улыбнулась целительница. — Он бы не справился без тебя и Сиби.

— Главное, чтобы он не вздумал отблагодарить меня так же, как и ее, — и, видя недоумение собеседницы, пояснил: — Не предложил жениться.

Задолго до рассвета на реке показалась лодка — очевидно, плыл на промысел ранний рыбак. Человек в непромокаемом плаще мерно работал веслами, но вдруг замер, выпустил их из рук и уставился на воду. Лопасти упали, разбив отражение ярко освещенных окон, танцующих силуэтов и мощных замковых стен, сияющих свежей штукатуркой.

Рыбак помотал головой, полез за пазуху и надолго приложился к извлеченной оттуда фляжке. Потом еще раз выглянул за борт и, облегченно вздохнув, принялся выуживать весла.

Чего только не привидится спросонья.

* * *

На следующий день, проводив гостей, обе миссис Квиррелл отправились за покупками. Сивилла не собиралась афишировать в Хогвартсе перемены в личной жизни, оставаясь для учеников и учителей «профессором Трелони». Но пока, будто новое платье, примеряла на себя статус замужней дамы.

Пивз с утра занудился, и, чтобы сохранить дом в целости, его решили сводить на реку: по слухам, в Девоне обитал водяной с целым выводком русалок. Квиррелл-старший помог разыскать на реке подходящий омут, куда полтергейст радостно бултыхнулся, даже не раздеваясь. Квиринус и Северус расположились на берегу — отчасти из любопытства, но главным образом затем, чтобы не дать шумному духу чересчур разгуляться.

Солнце припекало, но под ивами было прохладно и сумеречно. Новоиспеченный муж, пожевывая травинку, блаженно щурился на скользящие по воде блики.

— Ты все-таки развернул ту книгу, которую тебе подарил Пивз? — лениво поинтересовался Снейп.

— Угу... Труды некоего отшельника по имени Дерфель, судя по всему, современника Основателей. Пергамент идеально сохранился, краски не потускнели — если бы не Пивз, я решил бы, что это подделка. Но такие шутки не в его духе. Вернемся в Лютный — займусь этой рукописью вплотную. А к зиме сделаю капитальный доклад в Министерстве.

Расслабленность Северуса как ветром сдуло.

— То есть новая история Хогвартса готова к публикации?

— Не только Хогвартса, но и всей магической Британии. Да, готова.

Квиринус выплюнул травинку. Он тоже уже не выглядел благодушным созерцателем.

— Ты бы видел лицо Марчбэнкс, когда я приношу ей очередные части для визирования. Она в ужасе. Формального повода отказать мне в слушании у чиновников нет, но Гризельда не скрывает, какова будет их реакция.

— То есть нового учебника, скорее всего, не появится, — помрачнел Снейп.

Квиррелл кивнул.

— Я на это и не надеюсь теперь. Моя цель — добиться серии статей в «Пророке». Пусть обыватели хоть немного поработают мозгами!

— Квиринус, тебе знаком магловский писатель Сервантес? — Северусу вспомнился давний разговор с директором. — Дамблдор как-то спросил, как у тебя идут дела, а потом посоветовал почитать его книгу о ветряных мельницах. Откровенно говоря, я ничего не понял, но тон у старика был очень нехороший.

— «Дон Кихот», — догадался Квиринус. — Читал... История о чудаке наподобие нашего Мариуса. А мельницы — это вроде того германского сапога, с которым он постоянно воюет.

— Директор в свое время заранее похоронил тебя — и просчитался. Решил в отместку объявить сумасшедшим?

— Лишь бы не мешал, — Квиринус поднялся, присматриваясь к тому, что происходило в глубине омута. — Как думаешь, Пивз не утонул?

— Не дождешься! — совершенно сухой Пивз с шумом вынырнул из воды, держа за хвост здоровенную рыбину. — Ловите, бездельники! Выиграл у водяного.

Рыба шмякнулась в траву, и довольный полтергейст полез на берег.

— Будет знать, как со мной в кости мухлевать, головастик бородатый!

В конце июля Снейп получил от друга короткое радостное письмо: «Отшельник Дерфель — не кто иной, как валлийский рыцарь Дерфель Гадарн, который вместе с сэром Бедуиром сражался при Камлане. Выстави Пивзу от меня бочонок хорошего вина и передай, что благодаря его подарку я нахожусь на пути к грандиозному открытию.»

Напомню, как выглядит замок Ньюарк: вид сверху http://www.pichome.ru/image/Zjh

Ньюарк ночью http://www.pichome.ru/image/Zjx

1) Отсылка к фику «Действуй, Пивз!», где полтергейст отправляется путешествовать в чемодане Снейпа, а позже к компании присоединяется слизеринское привидение.

Вернуться к тексту

Туристы — народ щедрый. Особенно те, что на машинах. Накормят от души. Жаль, воды не догадываются дать. После горько-соленой морской дряни желудок вывернуло наизнанку и он — как сухая тряпка... А тут бутерброды. Не отказываться же. Хорошо хоть ручей есть размочить сухомятку. Потом спать, зарывшись в кучу прошлогодних листьев. Приснился сон — камень, ледяное железо, горькая вода.

Проснулся в сумерках. Попробовать аппарацию? Рискованно: за столько лет знакомые места наверняка изменились. Кроме того, если его ищут, там может быть засада. Придется пока обойтись без магии.

Бежал вдоль дорог, стараясь держаться подальше от обочины. Три ночи пролетели в огнях автомобильных фар и летнем ветре. Он дул навстречу, исправно сообщая об опасности.

На четвертые сутки ветер переменился. Наверное, поэтому он слишком поздно заметил стадо.

Овчарки быстро перестали лаять — молча и упорно гнали его, забирая в кольцо, а он бежал уже долго, и чувствовал, что сдает, деревенеют мышцы, и совсем рядом клацнули чужие клыки...

Дорога вывела на мост, под которым грохотал поезд. Завизжали тормоза встречного автомобиля; в последний миг увернулся, сжался в комок и одним прыжком махнул за ограждение — в свистящую лязгающую темноту. Ему повезло: упал в мелкий щебень грузового вагона. Лежал, умоляя измученные легкие втянуть в себя хоть немного воздуха.

Утром товарный состав прибыл в Лондон.

Он почти не узнавал города. Новые улицы, бесконечный поток машин и маглов — откуда их столько взялось?

Забившись в какой-то тупик, закрыл глаза, попытался вспомнить... Есть! Тело двигалось само: та самая брусчатка, старинный кирпич домов и вот он — Косой переулок.

Дальше, дальше... проход делается уже, дома нависают, закрывая небо. Только бы дед был жив и никуда не съехал. У него точно не найдут.

Лестница. Та или нет? Знакомый запах шерстинкой щекочет в носу, тянет за собой наверх. Бог беглецов, после такого везения в тебя нельзя не поверить!

Процесс трансформации — то еще зрелище. Но зато не надо объяснять, откуда в квартире взялся голый, страшно худой и грязный человек.

— Дядя Мариус, не пугайтесь... Я сын Вальбурги, помните?

* * *

Он попросил звать его Пэдфутом. Просто по фамилии⁽¹⁾. Мариус представил незнакомца как своего дальнего родственника, заехавшего погостить на недельку. Квиринусу и Сивилле этого было достаточно: латаный-перелатаный халат, диковатый блеск в глазах, давно не стриженные волосы и всклокоченная борода вполне соответствовали гостиной Мариуса Блэка.

Мистер Пэдфут держался настороженно и все больше слушал, очень редко вставляя односложные реплики. Когда Квиррелл обмолвился, что работал в Хогвартсе, родственник Блэка дернул кадыком, точно сглатывая некий комок, и хрипло выдавил:

— Скажите... там учится мальчик по фамилии Поттер? Гарри Поттер?

— Да, на факультете Гриффиндор... Но почему он вас интересует?

Пэдфут облегченно вздохнул, оживился и будто бы помолодел.

— Дядя Мариус считает, что вам можно доверять, мистер Квиррелл. Я был знаком с родителями Гарри... После их смерти мне пришлось надолго уехать из страны, я ничем не мог помочь ему. Расскажите о нем еще, пожалуйста!

Квиринус добросовестно припомнил своего в меру хулиганистого, сообразительного и в общем-то неплохого ученика. Чувство вины, оставшееся после кошмарной сцены у зеркала Еиналеж, добавило немало теплых слов к портрету Гарри. Описывая его школьную жизнь, бывший учитель упомянул, что наибольшие трудности у Поттера возникали на уроках зельеварения.

— Их по-прежнему ведет Слагхорн?

— Нет, он давно на покое. Зельеварение преподает Снейп, декан Слизерина.

Пэдфут вскочил, опрокинув стул. Мариус обеспокоенно посмотрел на племянника: тот сейчас очень походил на готового к драке буяна.

— Что?! Сопливус стал деканом?! Не может быть... Квиррелл, его зовут Северус? Бывший слизеринец, около тридцати лет?

— Да, но я не понимаю...

— Сопливус в деканах! — перебил его Пэдфут, не на шутку потрясенный этой новостью. — Как такое могло произойти?! Дамблдор ослеп или резко поглупел? Да ведь этот сальный ублюдок был Пожирателем Смерти!

— Мне нет дела до вашей неприязни к Северусу Снейпу, мистер Пэдфут. Но я очень прошу держать ее при себе.

— Вы... Вы, наверное, не знаете всей правды о нем!

— Я знаю, что он был Пожирателем. Этот факт не мешает мне находить его общество интересным и приятным.

— Нет, тут явно что-то не то... — Пэдфуту не сиделось на месте, он возбужденно заходил по гостиной. — Не иначе, втерся в доверие к директору, скользкий гад. Эх, мало мы его учили... Мало!

От встрепанной фигуры несло застарелой, не перебродившей ненавистью.

— Учили?

— Было дело — вешали ходулями вверх, — Пэдфут остановился, уперев кулаки в бока. Давнее воспоминание определенно доставляло ему удовольствие. — Думали, до него дойдет. Куда там! Наоборот, показал свое грязное нутро во всей красе, когда обругал Ли... свою подружку. А она еще его защищать пыталась!

…Солнечные зайчики ныряют в прозрачную воду. Мягкая трава под ладонью. Июнь.

Студент факультета Рэйвенкло Квиринус Квиррелл полчаса назад благополучно сдал СОВ и вместе с толпой других счастливчиков поспешил побыстрее убраться из осточертевших аудиторий. Как хорошо у озера!

На берегу полно школьников, каждый развлекается по-своему. За спиной слышится смех вперемешку с яростной руганью, а затем громкое «Левикорпус!»

Новый взрыв смеха.

Квиринус оборачивается.

Тощие ноги в стоптанных ботинках беспомощно дергаются в воздухе. Мантия упала до земли, открыв впалый живот и мешковатые серые подштанники с развязавшимися тесемками у щиколоток.

Двое пятикурсников-гриффиндорцев хохочут особенно заразительно.

— Ну Поттер дает! — восхищаются в толпе.

— Сопливус, трусы постирай! — насмешливо кричит кто-то.

Грубое развлечение. Но ему-то какое-дело? Квиринус пожимает плечами и уходит подальше от гомонящих сверстников.

В исхудавшем бородатом мужчине с трудом угадывается пятнадцатилетний смешливый подросток. Значит, один из шутников — Поттер-старший. А второй... Ну конечно.

— И вы до сих пор считаете ту выходку удачной, мистер... Блэк? Не удивляйтесь: вы и Джеймс Поттер были известны всей школе, факультет Рэйвенкло не исключение. Мы с вами ровесники. Когда вы начали рассказывать о подвешивании, я вспомнил один случай на озере... Вы ведь его имели в виду?

— Именно, — с вызовом подтвердил Пэдфут-Блэк. — И ту выходку я считаю удачной. До сих пор. Он уже тогда был гнидой, ваш Сопливус. Шпионил, вынюхивал... И подался в Пожиратели одним из первых!

Их разделял неширокий круглый стол. Расстояние не дуэльное, не говоря уж о месте... Но замер в напряженном молчании Мариус, с требовательной надеждой смотрела на мужа Сивилла. И невидимый стоял за их спинами белокурый мальчик — тот, который когда-то ушел, решив не вмешиваться.

Мальчик ждал.

— Мистер Блэк, благодарю вас за новые сведения о прошлом моего друга — бывшего Пожирателя Смерти, бывшей, как вам угодно выражаться, гниды. Теперь я стану ценить его еще выше — именно за то, что он не сломался и имеет мужество признавать свои ошибки. Желаете просветить меня насчет чего-нибудь еще?

— Слушайте, а вы сами, часом, не того? — подозрительно сощурился Блэк. — Не меченый?

Квиринус стянул с головы капюшон.

— Я штопаный. И Волдеморт имеет к этому прямое отношение, хотя и совсем в другом смысле.

— Мог бы я вам много порассказать о вашем... хм... друге, мистер Квиррелл, но, вижу, толку не будет, — Блэк исподлобья поглядывал на его изуродованную голову. — Тогда я вам одно скажу: пеняйте на себя. Дерьмовая натура алмазной не станет, и вам ваша дружба еще аукнется. Вспомните потом мое слово!

Блэк сердито одернул халат и уселся на свой стул, демонстративно сложив руки на груди.

— Мы, кажется, засиделись, — сухо заметил Квиринус. — Поздно уже. Доброй ночи, Мариус, доброй ночи, мистер Блэк. Идем, Сиби.

Когда за ними закрылась дверь спальни, Мариус бросил на стол свернутый трубкой номер «Ежедневного пророка».

— Это правда?

Блэк машинально взял газету, расправил загибающиеся края. С передовицы на него глядело его собственное лицо. «Дерзкий побег... особо опасен... убийство двенадцати маглов...»

— Я не убивал их. На мне две другие смерти... И ребенок, ставший сиротой.

В комнате повисла тишина.

— Ты мне веришь, дядя?

Скворец деловито расхаживал по столу, заглядывал в пустые чашки, подбирал крошки. Старик следил за ним, не отрываясь.

— Верю, Сириус.

— Ты сдашь меня аврорам?

— Нет. Ты сам себе злейший тюремщик.

Через час с заднего двора дома, где жил Мариус Блэк, выскочил большой черный пес и скрылся в темноте Лютного переулка.

* * *

Хозяйка хогвартского лазарета не любила поднимать панику. Минерва поделилась конфиденциальной информацией, и целительнице как человеку опытному и здравомыслящему, следует прежде всего принять все необходимые меры безопасности. Строить мрачные прогнозы и пытаться постичь логику директорских решений можно и после.

Перво-наперво Помфри навела справки относительно необходимого зелья и выяснила, что на помощь аптеки госпиталя Св. Мунго рассчитывать не приходится: нужное снадобье там считалось дефицитом. Что ж, для таких случаев и нужен в школе свой зельевар.

— Я думал, он загнулся давно, — хмыкнул Снейп, узнав о том, кто назначен в новом учебном году на должность учителя ЗоТИ. — И мне, стало быть, надо в течение года дополнять его меню аконитовым зельем?

— Ну не вести же его в Визжащую хижину, как в детстве, — вздохнула Помфри. — Так я могу рассчитывать на твою помощь, Северус?

Он кивнул.

— Ты бы помирился с ним... Сколько уж лет прошло!

— Обязательно. И выпьем аконитового на брудершафт.

Целительница предпочла не продолжать разговор. От желчного юмора Снейпа ей всегда делалось грустно.

«Пророк» в Хогвартс доставлялся исправно, в день выхода из типографии. Занятия еще не начались, ничто не мешает спокойно, вдумчиво почитать газету. Какая у нее нынче содержательная первая полоса...

М-да. Кандальная рожа, иначе не скажешь. А ведь был красавец! Все девицы сохли. Попивая кофе, Северус разглядывал колдографию беглого заключенного Сириуса Блэка. В памяти всплыло: «В свое время Гарри понадобится сильный защитник с авторитетом и влиянием, а не полуживой безвестный сиделец Азкабана...» Неужели Дамблдор уже тогда предвидел его побег? С него станется...

Наш драгоценный вервольф прибудет в сентябре. Блэк по официальной версии виновен в смерти Поттеров и, будучи кровавым маньяком, намерен разобраться с их сыном. Значит, его появление в школе также нельзя исключать. Ну просто встреча выпускников, хоть банкет устраивай! То, что Блэк не маньяк, а всего лишь заносчивый дурак, Люпин не знает. Крайне сомнительно, что он докопался до причастности Петтигрю, скорее всего, по-прежнему подозревает Блэка. Вот пусть и дальше подозревает. А еще лучше — натравить оборотня на анимага...

При мысли о травле что-то шевельнулось в душе. Северус отставил чашку — внезапно задрожали руки. Врага больше не защищают стены Азкабана. Враг доступен. Враг ответит за все.

Не только за давнее унижение, страх, отчаяние и боль. Он заплатит за каждый миг ЕЁ последней ночи, за ее последний крик, вздох, удар сердца! Самоуверенный, самодовольный, беспечный Сириус Блэк, который когда-то был так великолепен в своей ярости, когда гнал со двора Поттеров мерзкого Сопливуса! Теперь Сопливус погонит его. И не один.

Вернувшись в свой кабинет, Северус подошел к книжному шкафу и снял с верхней полки книгу в скромном коричневом переплете. Ни названия, ни имени автора. Вынесенная в свое время из хранилища за Тайной комнатой, поначалу бегло пролистанная и отложенная в сторону как занятный, но бесполезный сборник диковинных сказок.

Через несколько лет он прочитал книгу внимательно — и долго потом сидел неподвижно, чувствуя, как высыхает на спине ледяной пот.

Кем бы ни был безвестный сочинитель — магом ли, маглом, — он умел вязать слова друг с другом, и весь свой талант вложил в пересказ легенд и преданий, собранных, кажется, со всего света. Истории были о мести. Мгновенной и отсроченной, громкой и потаенной, одному человеку и целому народу. Мстили люди, мстили боги, мстили духи и животные...

Последней в книге шла легенда о Черной Стае.

Жили некогда двое друзей-охотников. Отправились однажды на охоту, забрались далеко в лес, и кончились у обоих стрелы. А тут — волки, целая дюжина. Охотники отбивались, как могли, но один из них стал слабеть. «Не бросай меня!» — взмолился он. Приятель в ответ ударил его ножом. Волки набросились на жертву, и охотник сумел убежать.

Но с тех пор каждую ночь приходила к нему Черная Стая — двенадцать волков и с ними тринадцатый, вожак, у которого вместо морды было человеческое лицо.

Повесился охотник, не выдержал.

Захватив сборник сказок, Снейп отправился в лабораторию. Едва он запер дверь, как среди стеллажей материализовался Пивз. Полтергейст любил возиться с мудреными алхимическими приборами и мог даже приготовить какое-нибудь несложное зелье, ничего при этом не разбив и не рассыпав. Вот и сейчас он уже совсем было наладился к пустым пробиркам, но Северус остановил его на полпути и попросил уйти.

— Чего это ты удумал? — обиделся Пивз.

Человек молча положил на стол книгу. Она тут же раскрылась словно сама собой, страницы зашелестели, мелькая, пока шумный дух не прихлопнул их ладонью.

— Не надо, парень, — никогда еще он не говорил так серьезно. — Не знаю, что именно ты задумал, но... Хочешь, я целый месяц и носа в твои склянки не суну? Только убери куда-нибудь подальше эту книжицу.

— Он должен быть наказан, — глухо проговорил Снейп, вытягивая из рукава волшебную палочку.

Пивз исчез прежде, чем на двери, стенах и потолке замерцали штрихи защитных заклятий.

Ледяное вдохновение ненависти подсказывало нужные действия.

Прежде всего — субстанция, которой наполняют чаши-думосборы. Однажды он уже готовил ее, когда проводил первые опыты в легилименции.

Теперь — нужные воспоминания. Серая муть клубится, размытые тени вырастают за ее завесой, темнеют, обретают форму...

Блестяще-черная шевелюра, точеное лицо, в синих глазах искрится насмешка:

— Я смотрел на него — он возил носом по пергаменту. Наверное, у него вся работа в жирных пятнах, так что ни слова не разберешь!⁽²⁾

Лицо неуловимо меняется. Подросток, юноша, мужчина... Тяжелеют черты, борода покрывает щеки и подбородок, под глазами залегают тени, а вот уже и первые морщины. Готовая колдография из «Пророка» колеблется в звенящем от напряжения воздухе лаборатории. Жертва для Черной Стаи готова.

Осталось последнее и самое трудное. Северус закрывает глаза. Знакомая пружина распирает ребра, мешая дышать.

Магическая сила — это пустой сосуд. Наполнишь его светом, отдавая все доступное тебе добро — загорится ярче солнца. Наполнишь тьмой...

У ног волшебника рождается черный смерч. Рваные края воронки растут, захватывают человеческую фигуру, расширяются... Человек принимается шарить в кромешном мельтешении, выхватывает один темный сгусток, второй, третий...

— Глупец! — грохочет откуда-то с неба. — Вздорный мальчишка!

Чья-то сильная рука хватает Северуса за шиворот и отбрасывает в сторону. Последнее, что он успевает заметить — Альбус Дамблдор, стоящий по колено в огне.

Мир взрывается и гаснет.

Холодное и мокрое. Течет по щекам... Язык слизывает капли с пересохших губ.

— Пить...

— Агуаменти.

Ледяного душа он не просил, но поток воды промыл глаза, вернул сознание. Его лаборатория. Он сидит на полу. Рядом стоит директор. Лицо у него... Лучше не смотреть.

— Не скрою, удивили, — рокочет сверху. — Знал, что силен, но не предполагал, что настолько. И уж совсем не рассчитывал, что дурость подростковая настолько живучей окажется. Спасибо Хогвартсу — дал знать, что у вас творится. Вставайте.

От крепкой твердой ладони шло уверенное тепло.

— Что, много удовольствия — одинокого бродягу травить?

— У него с-спросите, г-господин директор, — зубы стучали от холода и неизбытой злости. — У Блэка с компанией богатый опыт травли одиночек!

Дамблдор покачал головой. Заметив раскрытую книгу на столе, полистал и бросил на Северуса странный взгляд.

— Сказками интересуетесь? Притчу о двух баранах на мосту знаете? Нет? Два барана столкнулись на узком мосту над пропастью, принялись бодаться и свалились оба вниз. А всего-то и надо было одному из них попятиться, уступить дорогу... — директор помолчал и закончил тихо и горько: — Но для этого требуется перестать быть бараном.

После ухода Дамблдора он долго сидел, не в силах пошевелиться, обессиленный, раздавленный. Наконец кое-как добрел к себе, залез под душ, мельком взглянул в зеркало... Оттуда плеснула черная муть.

1) Сириус, не мудрствуя лукаво, сделал свое прозвище Padfoot («Бродяга») фамилией.

Вернуться к тексту

2) «Гарри Поттер и Орден Феникса», глава 28 «Самое плохое воспоминание Снейпа»

Вернуться к тексту

Когда все было кончено, Дерфель, пошатываясь, опустил изрубленный щит и огляделся⁽¹⁾.

Поле Камлан шевелилось. Кто-то еще пытался ползти — за помощью ли, за последним ли ударом... Стоны, молитвы и ругательства слились в один тоскливый негромкий вой. Солнце садилось за дальние холмы, устав за день смотреть на побоище.

Неподалеку от себя Дерфель увидел еще двоих, оставшихся стоять: Сандде Ангела и Морврана Кошмарца. Красавец и урод были равно забрызганы кровью — своей и чужой, — и потому казались дьяволами-близнецами. Чуть дальше обнаружилось еще двое живых — братья Бедуир и Лукан. Они склонились над кем-то третьим. Мелькнул золотой обруч на помятом шлеме...

— Боже милостивый, — прохрипел Дерфель, — король!

Лукан, одной рукой зажимая свой кровоточащий бок, другой благоговейно укладывал на плащ рядом с государем его щит и меч. Бедуир, бережно сняв рассеченный шлем с короной, перевязывал страшную рану на голове куском чистого полотна.

— Кто?! — выдохнул Морвран, багровея от ярости.

Лукан кивнул на груду неподвижных тел, поверх которых лежал воин в черной кольчуге, насквозь пронзенный копьем.

— Мордред.

— Сделайте носилки, — не отрываясь от своего занятия, попросил Бедуир. — Король велел отнести себя в часовню.

— Не надо носилок. Мой государь, позволь сослужить тебе последнюю службу.

Дерфель Гадарн, Могучий Дерфель поднял короля на руки.

Тяжести он не чувствовал — горе, упавшее на душу, было стократ тяжелее. Дерфель мерно шагал со своей печальной ношей и вот уже показалась часовня, но она почему-то расплывается перед глазами, и свет кругом не дневной и не вечерний, а точно горит неяркая лампа, и какие-то смутные силуэты вокруг и будто зовут его — но именем чужим и незнакомым...

— Северус, наверное, выдался тяжелый день?

— Неужели слушатели в министерстве от моего доклада тоже уснут?

Снейп вздрогнул, заморгал, просыпаясь. Видение рассеивалось, уступая место реальности. Конечно же, он не на поле боя, а в квартире Мариуса Блэка, и никакой не Гадарн... Пришел в гости и бессовестным образом заснул в кресле, слушая рассуждения Квиринуса.

— Да, день был не из легких... Как и вся неделя. Но я не просто спал — мне снился Камлан.

По мере рассказа глаза Квиррелла делались все круглее.

— Нес короля на руках?! — воскликнул он, когда Северус закончил. — Так вот что означала эта фраза! Третий день бьюсь над переводом и не могу понять, что имел в виду отшельник Дерфель. Погоди-ка, о Сандде и Морвране я не упоминал сегодня. Откуда ты знаешь эти имена?

— Ты и о Лукане не говорил, кажется, — Снейп потер ладонями лицо, потому что действительность снова начала менять очертания. — Не знаю, откуда мне все это известно. Мог бы сам к себе легиллименцию применить — узнал бы.

— Покопаться бы в твоей родословной, — Квиринус пристально смотрел на друга, точно хотел разглядеть в нем черты далеких предков. — А вдруг такой сон неспроста?

— Ну недаром же я по матери Принц, — ирония неплохо маскировала смущение. — Вот контрольные третьего курса проверю, Поттеру «тролля» влеплю для порядка — и прямиком на трон.

— Зря смеешься...

— Лучше объясни, о каком грандиозном открытии ты писал в последнем письме. Вино-то я Пивзу выставил, теперь хорошо бы узнать, за какие заслуги.

— В хронике, которую он мне подарил, упоминается сподвижник короля Артура, рыцарь Бедуир. Наш Кровавый Барон! Теперь признание Биннса и рассказ самого Барона получают веское подтверждение. Но не это главное... Ты, конечно, помнишь, что Бедуир пришел в Хогвартс в поисках тех, кто укажет ему дорогу к могиле короля. Так вот: Дерфель Могучий, если я правильно понимаю его латынь, присутствовал при Артуре до самого момента погребения. Пока я перевел лишь треть рукописи, и если окажется, что мои догадки верны... Но ты пока ничего не говори Барону, хорошо?

— Друзья мои, а не кажется ли вам кое-что странным в этой давней истории? — подал голос Мариус. Старик живо интересовался исследованиями Квиринуса и был в курсе всех его теорий. Сейчас в голубых глазах под кустистыми седыми бровями светился молодой азарт неожиданной догадки.

— Квиринус, я правильно понимаю, что Дерфель и Бедуир входили в число тех немногих, кто выжили в битве и стали свидетелями гибели Артура?

Историк кивнул.

— Чудесно. Но почему Дерфель знает — или мы предполагаем, что знает, — место упокоения короля, а Бедуир — нет? И второй вопрос: отчего Бедуир отправился искать советчиков в Хогвартс, а не расспросил соратников?

Квиррелл и Снейп растерянно переглянулись. Выходит, призрак до сих пор скрывает от них какую-то тайну?

— Я поговорю с ним, — пообещал Северус. — Обычно он со мной откровенен.

В тот вечер расспросить Кровавого Барона не получилось: Снейпа в лаборатории ждало недоваренное аконитовое зелье. Процесс требовал сосредоточенности, так что обо всех разговорах пришлось забыть до следующего дня.

Который оказался ничуть не спокойнее предыдущего.

* * *

Люпин уже три месяца учительствовал в Хогвартсе, но до сих пор ухитрялся избегать разговора со Снейпом. Зелье принимал с благодарностью, и тут же, ссылаясь на неотложные дела, покидал кабинет или лабораторию декана. На людях был неизменно приветлив, немногословен и старался держаться подальше. Вот и сегодня, зайдя с третьекурсниками Гриффиндора и Слизерина в учительскую, поздоровался вполне по-дружески, но недвусмысленно дал понять, что весь поглощен предстоящим уроком.

Здравый смысл подсказывал Северусу, что Римус, скорее всего, был искренним и в признательности, и в дружелюбии. Но понимание ничуть не уменьшало неприязни. Мстительная злопамятность подкидывала одну и ту же картинку пятнадцатилетней давности: гриффиндорский староста Люпин склоняется над учебником, делая вид, что ничего происходит. Рассудок сдавался, рушились под ударом закаменевшей обиды дамблдоровы притчи вместе с робкими доводами житейской мудрости, и навстречу открытой улыбке одного снова и снова вставало глухое и упрямое раздражение другого.

Снейп отпустил язвительную реплику по поводу Лонгботтома — бедолага Невилл опять проштрафился на зельеварении, — и ушел, игнорируя приветствие Люпина.

Слухи о боггарте, принявшем вид Снейпа в старушечьем платье, еще до конца учебного дня облетели весь Хогвартс. Самому Северусу об этом сообщила простая, как метловище, мадам Хуч: похохатывая, она перечислила все детали туалета бабушки Лонгботтома, вплоть до красной сумочки. Потребовалась немалая выдержка, чтобы сохранить непроницаемое выражение лица, сухо поблагодарить за подробные сведения и досидеть до конца ужина. Невилл старался не смотреть на преподавательский стол и прятался за Гарри и Рона, Люпин же выглядел как обычно — добродушным скромным малым.

В слизеринской гостиной Драко попытался изобразить перед младшекурсниками, как все было, но на шум пришел декан и мальчишка мигом прикусил язык. Глава факультета обвел присутствующих тяжелым взглядом и молча удалился. До конца дня слизеринцы вели себя тише воды ниже травы: старшие старосты подробно объяснили новичкам и напомнили старожилам, что такое «профессор Снейп сильно не в духе» и какими последствиями чревато.

После отбоя Люпин спустился за зельем. Снейп, не говоря ни слова, протянул ему полный кубок. Он взял питье, но уходить, против обыкновения, не спешил.

— Мне говорили, что у тебя отменное чувство юмора, Северус... Надеюсь, ты понимаешь, что тот боггарт — всего лишь шутка.

— Пей, — буркнул Северус. Люпин покорно осушил кубок до дна.

— Ты все-таки обижен? — мягко спросил он.

— Всего лишь шутка... Как и тогда, у озера, не правда ли? — Снейп подался к нему через стол.

— Северус, поверь, тот случай я шуткой не считаю. Злая затея... Но и ты тогда показал себя далеко не лучшим образом, согласись.

— Тем не менее, я не унижаю тебя перед учениками. Почему же ты позволяешь себе подобное? Или скажешь, что тебе не оставили выбора?

Люпин попятился, глядя на искаженное ненавистью изжелта-бледное лицо.

— Я всего лишь хотел помочь Лонгботтому преодолеть свой страх...

— Его страх — следствие невнимательности и неловкости. Полагаешь, привидение учителя в юбке избавит его от этих недостатков?

Снейп неожиданно успокоился, сел и взглянул на коллегу с непонятной усмешкой:

— Люпин, ты не думал о том, чтобы написать завещание? Имей в виду, у тебя осталось минут пять, не больше.

— Ч-что?

— Не заметил, что сегодняшнее зелье чуть светлее вчерашнего? Оно должно еще горчить слегка.

— Неужели ты?.. — Люпин не договорил и в ужасе уставился на невозмутимого зельевара.

— А ты надеялся, что я все тебе прощу? Ошибаешься. Но не переживай, мучиться будешь недолго, яд качественный, проверенный. Голова уже кружится?

Хватая ртом воздух, Люпин рванул ворот рубашки.

— Сейчас отнимутся руки, начнется резь в глазах, зазвенит в ушах, — цедил слова Снейп, — сердце станет выскакивать из груди...

— Тебя отдадут аврорам...

— Если найдут твой труп и докажут мою виновность. Но у меня есть несколько чудных заклинаний для такого случая. А также жаркая печь и вся ночь до утра.

— Будь... ты... проклят...

— У, как сурово... Так что ты говорил про мое чувство юмора?

Какое-то время Римус по-прежнему задыхался, но затем отпустил воротник и покраснел.

— Ты хочешь сказать... это не яд?

— Когда собираются убить — убивают, а не беседуют. Ты выпил обычное аконитовое зелье. А потом я пошутил. Смешно?

— Но как же... — совсем растерялся Люпин. — Я ведь в самом деле чувствовал боль и удушье!

— Ты свой страх чувствовал, идиот легковерный, — проворчал Снейп.

Римус вздохнул. Зачем-то взял со стола пустой кубок, заглянул в него и осторожно поставил на место.

— Думаю, Волдеморт бы тобой гордился.

И не дожидаясь ответа, скрылся за дверью.

* * *

— А мне его жалко, — заметила из своей рамы Моргана.

— Ваше право, — пожал плечами Снейп. Жестокую шутку можно считать началом мести, по-настоящему серьезный удар он нанесет, когда столкнет лбами Люпина и Блэка. И если оборотень струсит, то дементоры, стерегущие школу, точно не подведут: уж им-то не надо рассказывать о виновности беглого заключенного!

Мысль о возмездии должна радовать, но отчего же так муторно на душе? Все мелко, пошло... Убогие шутки, примитивные розыгрыши — сплошная мышиная возня.

— Что тебя беспокоит?

Кровавый Барон всегда появлялся вовремя, точно чувствовал, когда его присутствие нужнее всего. С тех пор как Хогвартс покинул Квиррелл, за слизеринским деканом окончательно укрепилась репутация угрюмца, который открыто предпочитает живым людям общество привидений, и в первую очередь — факультетского призрака. Многие даже стали находить сходство между ними: оба неразговорчивые, мрачные, бесшумные. Младшие школьники всерьез спорили, способен ли профессор Снейп проходить сквозь стены и сколько ему лет на самом деле. Сходились обычно на сотне.

— Меня оскорбили и я ответил хуже, чем мог бы. Мелочь, но досадно.

Привидение устроилось на своем обычном месте напротив письменного стола. Лицо с белыми провалами глаз ничего не выражало, но Северус знал: когда Барон молчит, он готов слушать.

— Но я не об этом хотел бы поговорить, — со сменой темы и настроение немного улучшилось. — У Квиринуса появилась новая рукопись. Хроники некоего отшельника по имени Дерфель... Нам кажется, вы могли быть знакомы.

Призрак ответил не сразу.

— Вместе с ним нас после Камланской битвы уцелело семеро. Я видел последний бой короля.

— А потом сняли шлем и перевязывали ему голову?

— Так все и было, — не скрывая удивления, кивнул призрак. — Это описано в хронике?

— Дело не в хронике...

Северус пересказал свой сон, а затем, выбирая выражения помягче, выложил вопросы Блэка. Барон тяжело вздохнул.

— Дерфель и другие стали монахами и отошли с миром в свой час. Лукан, мой брат, умер у меня на руках в ночь после битвы. Лишь я один так и не знаю покоя — в наказание за малодушие и ложь.

Снейпу показалось, что он ослышался. Для него защитник Хогвартса всегда служил примером мужества и благородства, и вдруг — лжец и трус? Зачем так клеветать на себя?

— Вы говорили, что стали привидением из-за самоубийства...

— Да, но что привело меня сюда? Что погнало искать помощи не у друзей, а у вероломной ведьмы?!

Призрак ярко вспыхнул, сжались полупрозрачные кулаки.

— Это самое скверное мое воспоминание... Грязное пятно на совести, которое ничем не смоешь. Но я все расскажу тебе, а ты передай Квиринусу. Верю, что он поможет мне.

В часовне король Артур пришел в себя. Попросил усадить его и пристально посмотрел на всех семерых своих рыцарей, склонившихся перед ним.

Слабеющая рука нашарила рукоять меча.

— Сэр Бедивер, вчера по дороге сюда мы проезжали озеро... Повелеваю вам взять меч мой Экскалибур и бросить в воду.⁽²⁾ Ступайте.

Под изумленными взглядами шестерых воинов Бедивер нерешительно дотронулся до великого клинка.

— Ну же... Поторопитесь!

— Уже выходя из часовни я знал, что скорее утоплюсь, чем брошу Экскалибур в озеро, — глухо проговорил Барон. — Тебе не понять, что он значил для всех нас... Да, король смертен, но его меч — это законная власть на века, это залог нерушимости королевства. Выходя на поле Камлан, мы верили, что и сама наша гибель послужит славе артурова дома, а теперь мне предстояло своими руками уничтожить последнюю надежду на то, что мои братья умирали не зря!

Призрак помолчал, точно собираясь с силами.

— Словом, я не выполнил приказ. Спрятал меч в тростнике и вернулся. Но король и на смертном одре не утратил остроты разума. Он спросил, что я видел на озере. Кажется, я наплел что-то о лебедях... Артур уличил меня в постыдной лжи и отправил обратно.

— Но почему он выбрал именно вас? — не удержался от вопроса Снейп.

— Он считал меня самым преданным из всех... А я трусливо лгал ему в лицо! Я дважды солгал, Северус! — простонал Барон. — Потому что и во второй раз не смог бросить его в воду. Лишь на третий раз сумел разжать пальцы... Тогда из воды поднялась огромная рука, схватила меч и скрылась в глубине. Я понял, что именно этого и ждал король, но когда вернулся к часовне, застал там лишь умирающего Лукана, который успел сказать, что Артура увезли. Я так и не узнал, где он погребен. Мне сказали, что я недостоин этого знания... Дальше ты знаешь.

Исповедь окончилась. Барон опустил голову. Человек не мог подобрать подходящих слов, потрясенный его горькой откровенностью.

Тишину разбил резкий истерический смех. Это смеялась Моргана, бессильно царапая раму своего портрета.

— Дурень! Я! Я была там! Почему ты не догадался спросить меня?!

Привидение метнулось к ней. Призрачная рука схватила нарисованную и хохот оборвался.

— Говори!

— Я и сестра моя Моргауза уложили тело короля в челнок и увезли на остров в море... Мы называли его остров Авалон.

— Как найти его? Да не молчи же!

Моргана грустно погладила пальцы, сжавшие ее запястье:

— Его уже нет в этом мире. Ты опоздал.

Видеоиллюстрация к главе: https://youtu.be/08pC2GXjt30

1) Дерфель, Саннде, Морвран, Лукан — персонажи валлийских преданий о короле Артуре. Они выжили в битве при Камлане, где произошло роковое столкновение Артура и Мордреда. Бедуир (сэр Бедивер Крепкожильный) — в списках выживших не значится. Однако у Томаса Мэлори («Смерть Артура») он в числе уцелевших упоминается. Я позволила себе сделать компиляцию обоих источников. Подробнее об изучении Артурианы можно почитать здесь: http://www.e-reading.mobi/book.php?book=1005495

Вернуться к тексту

2) Эпизод с бросанием меча в озеро взят из подлинной "биографии" Бедивера, изложенной у Мэлори.

Вернуться к тексту

Филиус Флитвик утомленно потер переносицу и вновь принялся изучать расписание уроков.

— Где-то читал о том, что русские маги умеют создавать так называемые «дубли», то есть свои точные копии. Нам бы сейчас очень пригодилось их умение...

— Или устройство, с помощью которого можно управлять временем, — подхватил Снейп. — Говорят, такое имеется в Отделе тайн. Потому что я не представляю, как мы выкрутимся.

Обидно тратить выходной день на решение рабочих вопросов, но у двух профессоров не оставалось выбора: требовалось перестроить график своих уроков на следующую неделю так, чтобы выкроить время для замещения отсутствующего преподавателя ЗоТИ.

Потому что профессор Люпин ближайшие двое суток проведет в своих апартаментах, дожидаясь начала убывания Луны.

Слова директора об отдельной оплате отработанных часов немного примиряли с перспективой дополнительной работы. А на вопрос, зачем вообще понадобился в школе оборотень, было отвечено «он знает предмет не хуже других» и предложено вспомнить о приятном звоне сверхурочных галлеонов.

Звон звоном, но не разорваться же! Хорошо еще, что замещать решили по очереди, чтобы осталось хоть какое-то время на проверку ученических тетрадей и на текущие обязанности, от которых деканов никто освобождать не собирался.

— Первокурсникам Гриффиндора и Слизерина можно дать самостоятельную работу, — рассуждал вслух Флитвик. — Простейшие чары я им уже объяснял, справятся... А я бы тогда пошел к шестому курсу Рэйвенкло и Хаффлпаффа. Но кого-то надо поставить приглядывать, чтобы младшие не шалили. Старосты не годятся, им тоже учиться надо...

Снейп уже не смотрел на расписание. Дерзкая мысль, зародившись после слов Флитвика о шалости, обещала решение проблемы.

— Я знаю, кого попросить приглядеть за учениками, — заявил он. — Надеюсь на вашу непредвзятость, Филиус.

* * *

— Пи-ивз!

Эхо помчалось разыскивать полтергейста по всему Главному залу.

— Чё? — шкодливая физиономия высунулась из стены у самого плеча слизеринского декана.

— Хотите новое развлечение?

— Спрашиваешь!

— Тогда пожалуйте ко мне в кабинет.

Услышав, что ему предлагают, Пивз от удивления даже не сразу нашел, что сказать.

— Это ты серьезно? Вести вместо тебя уроки?

Шумный дух подпрыгнул, завертелся волчком и оказался в длинном черном балахоне, напоминающем мантию.

— Поттер, где вытяжка из печени зеленого бармаглота? — очень знакомо прошипел он, тыча пальцем в человека. — Выпили? Пятьдесят баллов с Гриффиндора! А чем залили сушеные побеги сарацина лекарственного? Настойкой диких попыхов? Минус сто баллов! Тысячу! Миллион!

Моргана хохотала. Сдержанно посмеивался Барон, незаметно просочившийся в кабинет. Северус не выдержал и тоже рассмеялся — вспоминая, что можно смеяться не зло и не желчно, а просто весело.

— Нет-нет, Поттер, так уж и быть, мое персональное развлечение, — возразил он, когда сделалось немного потише. — А в остальном все примерно так и предполагается.

Пивз несколько приуныл, узнав, что ни взрывать, ни переворачивать котлы ему не дадут. Зато бросать в них можно все, что угодно — шкаф с ингредиентами в его полном распоряжении! О том, что оттуда будет удалено потенциально опасное, Снейп благоразумно умолчал.

— И обливать учеников тоже не надо, — предупредил он.

— Даже обычной водой?

— Да.

— Даже теплой и кипяченой?

— Только попробуй, — пригрозил Барон. — Потом лунного целый год ни капли не получишь, так и знай!

Пивз гордо задрал нос, картинно запахнул длинные полы своего наряда и не меняя позы уплыл в темноту потолка. Мгновением позже на декана обрушился поток мутной, резко пахнущей жидкости.

— Молочная сыворотка, пять галлонов, — любезно пояснили сверху.

— Прокисшая, — проскрежетал Северус, накладывая на себя чистящие и сушащие чары.

— О, извини, в следующий раз возьму свежую. И не ругайся, у нас уговор был только насчет учеников.

В понедельник полтергейст вместе с человеком проследовал на свой первый урок — к самым младшим школьникам Рэйвенкло и Хаффлпаффа.

По классу прошелестел удивленный шепоток, потому что Пивз, против обыкновения, не корчил рожи, не издавал неприличных звуков и не висел вниз головой. Давешний балахон все еще красовался на нем, но сегодня по черной ткани бегали разноцветные искорки, придавая наряду сходство с рождественской елкой.

— Мне необходимо отлучиться, поэтому сегодняшнее занятие проведет профессор Пивз, — объявил Снейп. — Да-да, именно профессор, — он повысил голос, перекрывая раздавшиеся тут и там смешки. — Так к нему и следует обращаться. Советую его слушаться, если не желаете потерять баллы. За дисциплиной до конца урока проследит призрак факультета Слизерин.

Барон, все это время паривший неподалеку, грозно нахмурился. Несколько ближайших котлов покрылись инеем и между рядами загулял ледяной сквозняк. Сидящие на первых партах перестали хихикать и втянули головы в плечи.

Выйдя, Снейп немного постоял за дверью, прислушиваясь к бойким объяснениям, выдаваемым уверенным скрипучим голосом. Огромный опыт общения с детьми, неожиданные и обширные знания — пожалуй, только неодолимая тяга к рискованным проделкам и подчеркнутое нежелание быть серьезным отличало шумного духа от любого из хогвартских профессоров.

Убедившись, что урок зельеварения идет своим чередом, Северус направился в класс Защиты от Темных Искусств. Там его ждали третьекурсники Слизерина и Гриффиндора.

В тот день Пивз побывал еще и у семикурсников. С ними он изображал уже не учителя, а дотошливого экзаменатора: совался во все котлы, заглядывал через плечо в тетради и сыпал каверзными вопросами. Студенты не возражали — знали, что на ЖАБА могут придираться и похуже.

Наблюдая за увлеченно вещающим шумным духом, Снейп уже поздравлял себя с удачной находкой, которая в будущем обещала заметно облегчить работу преподавателя... Но все планы сломала непредсказуемая пивзова натура.

К концу второго дня развлечение ему надоело, о чем он и заявил, избавляясь от мантии и возвращая себе пестрый короткий камзол и панталоны.

— А если я выкачу бочонок чего-нибудь вкусного? — предложил декан.

Пивз ненадолго задумался, а потом помотал головой.

— Так еще скучнее. Не хочу.

Пришлось-таки вместе с Флитвиком частично перестраивать расписание, чтобы раз в месяц замещать выбывающего в свою оборотническую ночь Римуса Люпина.

Но бочонок для Пивза, тем не менее, пригодился — когда Снейпу незадолго до Рождества потребовалось на несколько часов покинуть Хогвартс.

* * *

Дорогой Альбус!

Приглашаю Вас в Министерство в ближайшую среду утром, в десять часов. В зале для несудебных слушаний состоится собрание Ученого совета.

Со своим докладом на историческую тему выступит г-н Квиринус Квиррелл. По итогам слушания будет вынесено решение о публикации его труда в качестве учебного пособия для изучения в школах чародейства и волшебства.

Искренне Ваша,

Гризельда Марчбэнкс.

Дамблдор снял очки. Расправил листок бумаги на ладони и приподнял к глазам — бережно, точно боясь спугнуть бабочку с замысловатым чернильным узором на крыльях.

Воздух над бабочкой дрогнул, поплыл июльским маревом, пыльца с бумажных крыльев взлетела темным облачком, пылинки замельтешили, торопясь выстроиться в контуры и силуэты...

— Слово Дамблдора может оказаться решающим, Квиринус!

— Да. Но именно поэтому он не придет. Не захочет брать на себя ответственность.

— Я обязана написать ему. Альбус не откажет мне!

— Конечно, не откажет — если вы начнете умолять. Хотите пари? Отправьте сухое, официальное письмо и убедитесь сами. Он извинится и сошлется на срочные дела.

Дамблдор сжал кулак. Прах чужих слов осыпался на стол, вслед за ними упал мятый бумажный комок.

Очки вернулись на свое законное место на хрящеватом носу. Да, это письмо просто создано для отказа — мгновенного и бесповоротного.

Умница Гризельда. «Г-н Квиринус Квиррелл!» Не добавила ни «сквиб», ни «ваш бывший подчиненный». Всего лишь некий досужий писака желает увидеть свое имя на обложке школьного учебника. Пусть с ним разбираются министерские чиновники, отрабатывая свой хлеб. У директора имеются заботы поважнее.

Вспомнилось веселое молодое лицо. Корзинка из-под хлеба на голове, потеки томатного соуса на щеках. Соус? Нет, кровь. И это не переплетения высушенных ивовых прутьев, а сеть запекшихся рубцов, упавшая на голый череп. Зеркало Еиналеж идет волнами, отражение мутнеет, мешая разглядеть хоть что-то за густо-алыми пятнами.

Квиринус потом как-то очень быстро покинул Хогвартс, к тому же тогда начались экзамены у выпускников и директор был занят с утра до вечера...

Или все проще на самом деле — директору не хватило духу?

«Г-ну Квиринусу Квирреллу» ничего не светит. Ну, соберется пяток бездельников, позевают, отделаются общими фразами, и сгинет доклад в архиве, а докладчик долго потом будет бродить из кабинета в кабинет, перебиваясь отписками и отговорками.

По наблюдениям Дамблдора, бюрократические машины магловского и магического мира строились на один манер, мелкие различия вроде телефонов или писем-самолетиков не в счет.

Кто-то попытается бросить камешек между зубцами шестеренок. Попробует ухватиться за колесо, чтоб хотя бы на миг, но дал сбой равнодушный механизм.

Под пальцами первым снегом забелел бумажный лист. Кончик переливчатого пера феникса нырнул в чернильницу.

«Дорогая Гризельда! Благодарю за приглашение. С величайшим сожалением вынужден отклонить его в связи с целым рядом неотложных дел...»

Квиррелл, кажется, предлагал определение «срочные», но слово «неотложные» директору нравится больше.

* * *

Новая мантия из светло-серой шерсти сидела идеально. Удобный капюшон, строгий серебряный позумент, белоснежный воротничок и галстук в тон.

— Ой, совсем забыла!

На груди, нахально закрыв позумент, закачался растрепанный клочок синеватого меха, подвешенный вместе с десятком разномастных бусин на засаленный шнурок.

— Это на удачу. Спрячь под рубашку и никто не заметит.

— Сиби!

— Не упрямься, пожалуйста.

Ладно, пусть. Она и так почти всю ночь не спала, пыталась разглядеть что-то то в стеклянном шаре, то на картах... Разглядела или нет — не говорит, но и на том спасибо. Квиринус никогда не любил предопределенность, а сегодня особенно.

— Ты сказала Северусу, в котором часу начало?

— Угу. У него первый урок с третьекурсниками, так что к началу не успеет. Попросил извиниться.

В дверь спальни деликатно постучали, и голос Мариуса Блэка сообщил:

— Дети мои, если вы готовы, то мы ждем вас внизу, у парадного входа.

Мы? Сивилла и Квиринус переглянулись: Блэк не страдал манией величия и о себе во множественном числе не говорил никогда. Кого же тогда он прихватил с собой в Министерство? Будущий докладчик взял портфель с бумагами, Трелони накинула пальто, и они поспешили на улицу.

Лютный переулок на своем веку повидал всякое, и потому никто не удивлялся пожилому джентльмену во фрачной паре, белой манишке и таких же перчатках, с тростью и в цилиндре, непонятно как державшемся на буйной седой шевелюре. И уж тем более никому не было дела до слепого на один глаз скворца, деловито клюющего что-то на широченных полях головного убора.

— Так вот кого вы имели в виду, когда говорили «мы», — улыбнулась Сивилла.

— Нельсон — большой любитель научных диспутов, — Блэк тронул роскошную белую хризантему, украшавшую лацкан фрака, и словно в ответ на этот жест в тулье головного убора открылась маленькая дверца. Птица шмыгнула туда, и цилиндр вновь принял первоначальный вид.

В Атриуме Министерства их встретила хмурая Марчбэнкс.

— Как ни прискорбно, Квиринус, но вы были правы. Дамблдор не придет, — она показала ему письмо с гербом Хогвартса. — Что ж, позже пошлем ему тезисы, хоть что-то... — Гризельда приняла деловой вид и обратилась к Трелони и Блэку: — Вы, уважаемые, проходите на места для зрителей. Прямо до конца коридора, там стоит распорядитель, он вам подскажет. А нам с вами, Квиринус, в другую сторону.

«У тебя все получится», — шепнула Сивилла, порывисто сжала его руку и пошла вслед за Мариусом.

Ради такой поддержки стоит постараться, подумал Квиррелл и вдруг понял, что Марчбэнкс, идя рядом, уже давно что-то энергично ему втолковывает.

— ...настроена скептически. Может быть, в самом деле не следовало вызывать ее из Годриковой Лощины, но делать нечего. Зато заместителя Министра удалось расположить в нашу пользу. О Тофти и говорить нечего... Обещали прибыть несколько издателей, представитель «Флориш и Блоттс» уже здесь... «Пророк» прислал репортера... О, а вот и мистер Лавгуд!

Присутствию бывшего факультетского товарища Квиринус обрадовался больше всего. Дела у Ксенофилиуса шли неважно, но «Придира» упрямо держался на плаву, оставаясь единственной альтернативой официозному «Пророку».

Аншлага не получилось, но рассчитанный на сотню зрителей зал оказался заполнен по меньшей мере на две трети. Квиррелл подозревал, что львиная доля этих господ пришла не послушать, а поглазеть на диковинное зрелище — говорящий сквиб-уродец, но все это через несколько минут станет неважно. Сегодня он наконец подведет итог работы, на которую потрачено столько сил и времени. И он сделает все, чтобы Сивилла могла им гордиться.

Сидения шли амфитеатром в несколько рядов, их кольцо размыкала кафедра на возвышении, где он сейчас и стоял, переводя взгляд с одного незнакомого лица на другое.

Казенная скука, брезгливое любопытство, вялый интерес, высокомерное пренебрежение... К счастью, Сивилла и Мариус заняли места напротив кафедры. Почти сразу же к ним присоединился Алан Шейфик, верный помощник со времен археологической экспедиции. Трелони помахала мужу рукой, а Блэк приоткрыл цилиндр-клетку и Нельсон спрыгнул на плечо хозяину.

Рядом с ними оставалось пустое место, и Сивилла гневно прогоняла любого, кто пытался занять его. Жаль, что Северус не сможет услышать все с самого начала.

Квиринус поискал глазами Марчбэнкс: она расположилась за столом комиссии, между осанистым немолодым волшебником, очевидно тем самым заместителем Министра, и уже знакомой Батильдой Бэгшот.

Гризельда чуть заметно кивнула. Пора.

— Дамы и господа! Благодарю вас за то, что вы собрались здесь ради меня и моей работы.

Он набрал в грудь воздуху, чтобы продолжить, но в это время в зал вошел еще один зритель.

Слова застряли у Квириуса в горле: стараясь не шуметь, между сидящими пробирался Альбус Дамблдор собственной персоной.

— Считаю своим долгом отдельно поприветствовать профессора Дамблдора, главу школы чародейства и волшебства Хогвартс. Первыми шагами на пути к этой кафедре я обязан именно ему.

Говоря это, Квиррелл не сводил глаз с директора, которого едва ли обманул почтительный тон фразы. Так и есть: пышные белые усы чуть дрогнули, скрывая усмешку. Презрительную или одобрительную — над этим Квиринус решил не задумываться.

— Дамы и господа, вам известна тема моего доклада: «История магической Британии с древнейших времен до принятия Статута». И, наверное, вы спрашиваете себя, что нового я могу рассказать, когда все давно описано в многотомном труде уважаемой госпожи Бэгшот? — он коротко поклонился сторону Батильды. — Тем не менее попытаюсь. На протяжении двенадцати лет я изучал разнообразные письменные источники, работал в археологической экспедиции, беседовал со свидетелями давно ушедших событий — призраками замка Хогвартс. Совокупность полученных знаний позволила сделать вывод: нынешняя, официальная история магического мира устарела. Более того, она предвзята и однобока.

Зал зашумел. Бэгшот обиженно поджала губы и сделала вид, что собирается уйти; Марчбэнкс принялась её в чем-то горячо убеждать, но госпожа профессор выглядела непреклонной; заместитель Министра хмурился и не торопился ударить молоточком в председательский гонг, призывая к тишине.

— Не мешайте ему говорить! — гневный голос Сивиллы всплеснул над общим гулом. — Имейте смелость дослушать!

— Профессор Трелони совершенно права. Давайте послушаем.

Это было сказано негромко, но шум тут же пошел на убыль и вскоре сделалось тихо. Слово Дамблдора действовало сильнее любого окрика.

— Да, предвзята и однобока, — упрямо повторил Квиринус. — До принятия Статута магловский и магический мир были нераздельны, и рассматривать историю магического мира обособленно — тоже самое, что намеренно расчленять единый организм и придавать части большее значение, нежели целому. Еще больший абсурд — возвеличивать одну часть в ущерб другой. Ведь никому не приходит в голову ставить значимость правой ноги выше левой, никто, будучи в здравом уме, не примется рассуждать о достоинствах левого глаза по сравнению с правым! Волшебники и маглы отличаются друг от друга лишь набором навыков и знаний. И на протяжении веков сумма этих знаний и навыков у тех и других была практически одинаковой.

Двое волшебников, сидевших в первом ряду, с шумом встали и направились к выходу. У дверей один обернулся и презрительно бросил в зал:

— Не понимаю, как вы можете покорно сносить оскорбления от какого-то жалкого сквиба! Эх, что в наши дни творится с чистой магической кровью!

— Ей часто не хватает магических мозгов, — парировал докладчик. — Или обычных человеческих, на худой конец.

По рядам прошелестел то ли смешок, то ли изумленный шепот. Уже никто не сидел со скучающим видом; сонное пренебрежительное благодушие улетучилось. Все эти чиновники, преуспевающие буржуа, почтенные старцы — они так привыкли существовать в мире незыблемых, раз и навсегда утвержденных истин! Теперь же им предлагалось сомневаться, а это так неуютно и тревожно... Тем не менее, никто больше не последовал за двумя разгневанными представителями чистокровных: сухой научный доклад стремительно превращался в скандальное действо, и Прыткопишущее перо корреспондента «Пророка» вовсю летало по страницам блокнота.

Квиринус, усмехнувшись про себя, продолжал:

— Человека всегда манило чудо. Он искал его везде, создавая пантеоны богов, наделяя явления природы волей и разумом, пытаясь построить или уловить закономерность между страстным желанием невозможного и его внезапным воплощением. Но чудо не только манило, но и вселяло страх: скорее всего, первый волшебник испугался, когда вдруг сумел волевым усилием поднять камешек с земли или сломать ветку. Но любопытство неизбежно победило опаску, человек продолжил свои опыты... История сохранила нам имя одного такого пытливого — Симон из Самарии, больше известный христианскому миру как Симон Волхв⁽¹⁾. О нем как об одном из первых чародеев упоминают многие средневековые летописцы. Не стану испытывать ваше терпение длинными цитатами, скажу лишь, что его описывают как простого смертного, который владел левитацией и был, как бы мы сказали сейчас, метаморфом. Жил Симон в третьем веке нашей эры...

* * *

Все было оговорено еще с вечера. Первые два урока профессор зельеварения проводит сам, затем его у младшекурсников подменяет Пивз, а у седьмых курсов объявляется день самоподготовки. Итого почти пять часов свободного времени.

Вычищенная и выглаженная мантия для особых случаев дожидалась на распялке у гардероба. Все та же, купленная у мадам Малкин десять лет назад. Вот только прилагающаяся к ней шляпа давно сгинула где-то, и Северус никак не мог собраться купить новую. Впрочем, ее отсутствие общей картины не меняло: из зеркала на него смотрел типичный господин средней руки, какие десятками приходят в Министерство по своим надобностям.

Дежурный аврор оглядел его безо всякого любопытства и сообщил, в каком именно зале выступает «чудной сквиб со шрамами».

По дороге Снейпу встретились двое, о чем-то сердито толкующие между собой. Отчетливо донеслось: «Какая неприкрытая зависть! Это не историк, а гнусный клеветник!»

— Кажется, Квиррелл имеет успех, — пробормотал он, прибавив шаг.

Дверные петли не скрипнули, и новый слушатель бесшумно просочился внутрь и остановился, выйдя из тени входной арки.

Дамблдор. Определенно заметил, даже чуть повернул голову в сторону подчиненного.

Трелони. Поймала его взгляд и кивнула на пустое место рядом.

А в голосе Квиринуса зазвучала новая уверенность, когда Северус занял кресло рядом с Сивиллой.

Многое он уже слышал во время долгих бесед в гостиной Блэка. Но сейчас совершенно по-новому звучали слова о том, что Парацельс, Мишель де Нострдам и Николя Фламель, по духу и делам бывшие самыми настоящими волшебниками, оставались в то же время простыми маглами; что магия как система знаний отделилась от богословия и философии только после принятия Статута — и с тех пор развитие магической науки остановилось; что важнейшие исторические документы веками пылятся в архивах Отдела Тайн, а учебники по истории магии, зельеварению, гербологии, написанные столетия назад, не обновляются. Квиринус не делился удивительными открытиями — он обвинял и требовал перемен.

— Господин докладчик, вы исчерпали лимит времени, — напомнил председатель.

Квиринус словно очнулся:

— Да? Хм, действительно...

— Дамы и господа, перерыв тридцать минут! После него мистер Квиррелл ответит на вопросы комиссии и слушателей.

— Я к нему, — объявила Сивилла, первой поднимаясь с места. Мариус и Алан последовали за ней. То же собирался сделать и Снейп, но задержался, наблюдая за директором.

Вокруг шумели, спорили, жестикулировали, пробирались друг к другу между рядами, толпились у кафедры, — Дамблдор оставался неподвижен, напоминая статуи древних волшебников, изображенные на фресках, украшавших стены зала. Заинтригованный, Северус занял пустующее кресло рядом.

— Не ожидал встретить вас здесь.

— Вы не одиноки в своем удивлении, — судя по тону, Дамблдор был доволен произведенным эффектом. — Как думаете, после перерыва нас ждет зрелище публичной казни или же триумфа?

— Ни то, ни другое. Квиринус устроил славный погром мировоззрений, и всем, кто желал бы казни, будет весьма проблематично разыскать свои топоры. Что до триумфа, то торжествовать на обломках — глупо. Он стремится к победе не ради нее самой, а ради надежды на перемены.

— Два идеалиста, — вздохнул директор. — Но в одном вы правы: ваш приятель стал крепким орешком. На таком сломает свои зубы не только старая щука Батильда.

— Я передам ему ваши слова, — Снейп собрался спуститься к кафедре, где все еще стоял Квиррелл.

— И мое предложение вспомнить о сражении с ветряными мельницами, повторно, — не меняя интонации, посоветовал директор.

* * *

После перерыва людей в зале заметно прибавилось. Слух о скандальном докладе, очевидно, распространился за пределы Министерства, и теперь мест уже не хватало, многие стояли в проходах.

Первой задала свой вопрос Батильда Бэгшот. Морщинистая, согбенная, она воздвиглась за председательским столом, точно ожившая горгулья.

— Итак, мистер Квиррелл, по-вашему выходит, что и Основатели тоже были маглами? — проскрипела она.

— Разделение общества на магическое и немагическое произошло одновременно с принятием Статута. Так что в строгом смысле слова — да, маглами. Более того, изучая записи кастелянов Хогвартса, я пришел выводу, что и гербы и пышные фамилии им приписали много лет спустя после их кончины. Изначально же существовало четверо: гэльская ведунья Роуэн, знахарка Хельга из датчан, девонширский йомен Годрик Гриффин и заклинатель змей мавр Саласар, который бежал из Испании в британские леса, спасаясь от Реконкисты. Роуэн-Ровена получила прозвище «Вороний коготь» не столько за ум, как долгое время считалось, сколько за длинные ногти на пальцах. Умение обращаться со змеями и свойства характера дали Саласару-Салазару определение «Скользкий», которое затем преобразовалось в фамилию Слизерин. Была Упрямая Хельга — стала Хельга Хаффлпафф⁽²⁾.

— И, конечно же, «Гриффиндор» — тоже кличка? — едко уточнила мадам профессор.

— Нет, тут дело обстоит немного сложнее, — невозмутимо ответил Квиринус. — И вы должны знать это не хуже меня, поскольку жительствуете, можно сказать, по соседству с родовым гнездом Годрика. Герб с золотым грифоном, наследственное дворянство и родовое англо-французское имя потомок Годрика Гриффина, кстати, тоже Годрик, получил при короле Генрихе VI, единственном из английских королей, который правил и на территории Франции. Сэр Годрик отличился в сбережении и приумножении королевской казны, за что и был награжден «золотой» прибавкой к собственной фамилии. И еще о маглах: из всех четверых Годрик Гриффин единственный первоначально не имел никакого касательства к магии. Он был воином, возможно, с некоторыми способностями к магии, но не более.

— Вы ничего не сообщили о фамильных гербах других трех Основателей, — напомнил заместитель Министра.

— Верно. Это потому, что ни у кого из них гербов не было. Вас оскорбляет, что Хогвартс основали люди незнатные? Что поделать: ум, способности и родовитость далеко не всегда идут рука об руку. Четыре Дома обрели пышные гербы в восемнадцатом веке стараниями тогдашних директоров школы. Тогда же обветшавший берет Николя Фламеля сменила Распределяющая Шляпа.

— Все это ваши домыслы! — выкрикнул кто-то из зала. — Откуда в Хогвартсе взяться берету Фламеля?!

Квиррелл попытался разглядеть автора реплики, он был неразличим среди сплошного ряда недовольных и удивленных лиц.

— У призраков Хогвартса прекрасная память. Достоин всяческого сожаления тот факт, что никто не удосужился расспросить их как следует. Николя Фламель гостил в Хогвартсе после окончания Первого Чемпионата по зельям, который, как известно, состоялся в 1407 году.⁽³⁾ Великий алхимик отличался рассеянностью.

— Пожалуйста, еще вопросы, — пригласил председатель. Но никто не торопился спрашивать: очень многие, к стыду своему, признавались сами себе, что их знания истории собственного мира ограничиваются жалкими крохами, которые запали в память со времен учебы в школе. Несколько имен, две-три даты... Недаром же говорят, что для хорошего вопроса нужно знать половину ответа.

— Скажите, а Мерлин действительно обучался в Доме Слизерина? — поднял Прыткопишущее перо представитель «Пророка».

— Нет, так как по самым скромным подсчетам Мерлину на момент встречи Основателей исполнилось не менее двухсот лет. Он претендовал на звание пятого Основателя, но никак не простого студента.

Квиринус помолчал и, видя, что вопросы иссякли, заговорил не дожидаясь приглашения:

— Вы спрашиваете о гербах, о Мерлине... Но разве не представляется неизмеримо большей загадкой сам факт встречи четырех человек в одной точке пространства и времени? Вдумайтесь: огромные, почти безлюдные пространства, дремучие леса, голые скалы... Но что-то заставило каждого из четверки покинуть родину и пуститься в долгое и наверняка опасное путешествие, итогом которого стал Хогвартс. Что же именно? Признаюсь, у меня пока нет ответа на этот вопрос, мое исследование еще не окончено, завершена лишь его часть. Сегодня прозвучали, наверное, малоприятные вещи, но, поверьте, они вызваны отнюдь не желанием оскорбить ваши чувства. Я надеялся разбудить интерес к подлинным событиям прошлого, а не к их приглаженной и облагороженной версии, которая существует ныне. Был бы счастлив, если бы мое исследование послужило пособием в учебном процессе — хотя бы в качестве факультативного источника. Я закончил, дамы и господа.

— Ну что же, — протянул, поднимаясь с председательского кресла, заместитель Министра. — Ваше желание мы учтем. Но, согласитесь, столь фундаментальный труд требует всесторонней экспертной оценки. Наше ведомство совместно со специалистами Отдела Тайн займется этим в ближайшее время. На этом заседание объявляю закрытым.

* * *

Они уже шли по коридору к выходу из Министерства — уставший Квиринус, сияющая Сивилла, торжествующие Мариус и Алан, замкнутый по своему обыкновению Северус, — когда их окликнул Дамблдор.

Никто не заметил, как он покинул зал; никто не видел, как возник посреди пустоты.

— Я хотел бы задать вам один вопрос, мистер Квиррелл, — заговорила пустота, став высокой фигурой в серебристо-серой мантии. — Личный вопрос. После того, как вы так пристально изучили историю магического мира, вы можете сказать, в чем его главная беда?

Квиринус остановился. Мимо шли люди, но для него — Снейп и остальные отчетливо видели это, — исчезли все, кроме Дамблдора. И что-то общее промелькнуло в тот миг между молодым сквибом и старым магом — наверное, одинаковое для обоих твердое убеждение в раз и навсегда сделанном выборе.

— Я вижу две главных беды: лень и страх. Страх порождает нежелание знать, лень — нежелание делать. Думаю, нас с вами не утешит тот факт, что это беды любого мира, не только магического.

— Геллерт Гриндевальд, полагавший так же, кончил Нурменгардом.

— Но у меня нет его амбиций, — улыбнулся Квиринус. — Я не собираюсь сражаться с вами, а просто хочу вернуться домой и пообедать. Присоединитесь? Нет? Жаль. Тогда мы пойдем, с вашего позволения.

— Неужели у него получится? — покачал головой Дамблдор, глядя вслед удалявшейся компании. — Может быть, может быть...

1) Симон Волхв — одиозная фигура в истории христианства. Широко известен тем, что пытался приобрести за деньги у апостолов Божью Благодать. Кроме того, утверждал, что способен творить разнообразные чудеса. Насчет метаморфа — сведения почерпнуты из статьи «О маге, чародее и волхве Симоне из Самарии, и лживом учении его». Там сказано: «мог изменять лицо до неузнаваемости». Вот вам и обоснуй :) Полный текст: http://webcache.googleusercontent.com/search?q=cache:ctM8S_I31nEJ:zhurnal.lib.ru/k/kulakow_s_a/omagecharodeeivolhwesimone.shtml+&cd=9&hl=ru&ct=clnk&gl=ru

Вернуться к тексту

2) вариант «расшифровки» фамилии основательницы «барсучиного факультета»: «huff» и «puff» переводятся с английского как «пыхтеть», например, при тяжелой, упорной работе. Подробнее здесь: http://www.snapetales.com/index.php?ch_id=4126

Вернуться к тексту

3) Чемпионат по зельям — турнир по Зельеварению, проводимый между различными волшебными школами. Впервые состоялся в 1407 году. (подробнее — в Поттер-вики по запросу "1407 год")

Вернуться к тексту

— Держаться за тебя? За какую именно часть?

— Пошляк.

— Сивилла, я не пошляк, мне нужна конкретика. Если я аппарирую с кем-то, то обычно беру его за локоть. А ты что предлагаешь?

— Северус, тебя уже называли занудой или я первая?

— Помнишь, как сидела в сугробе? Опять туда закину, если не прекратишь обзываться.

Снега за воротами Хогвартса как раз намело подходяще — свежего, поблескивающего на солнце, как рафинад. Позади осталось наводящее тоску Рождество в компании Дамблдора и неразлучной гриффиндорской троицы, впереди ожидало путешествие в неизвестность под руку с Сивиллой Трелони. Которая, по собственному признанию, однажды в рассеянности аппарировала вместо берега реки в самую ее середину и не утонула только потому, что угодила на отмель. Ну как тут не пошутить?

— Я прекращу обзываться, но ты вместо аппарации поедешь в Гластонбери магловским автобусом, — предупредила Сивилла.

— Куда-куда?

— Сомерсетшир, Гластонбери, улица...

— Давай сюда свой локоть.

Сивилла довольно хихикнула, чувствительно ткнула Северуса в бок острым локтем, и только снег взметнулся за двумя исчезнувшими волшебниками.

Укромный угол, в который сходились две высокие кирпичные стены, был удачной идеей. А вот куст шиповника — не очень. О чем Снейп и сообщил, выпутывая свой шарф из колючих зарослей. Сивилла подождала, пока ворчание в адрес несчастного растения не сменится вопросом «а теперь куда?», и молча указала вперед и вверх.

Над коттеджами и кронами деревьев выгнутой спиной дракона возвышался холм. Из хребтины чудища торчал обломок исполинского копья — каменная башня. У подножия башни стоял человек.

— Кажется, Райни уже там, — обрадовалась Трелони.

— А ведь эта горка повыше Хогвартса будет, — прикинул Снейп. — Ну, посмотрим поближе...

Квиринус, узнав в свое время от друга подробности горькой исповеди Кровавого Барона, энергично принялся за поиск сведений о загадочном острове Авалон. Дело продвигалось быстро: остров как место упокоения короля Артура упоминался в рукописи того же Дерфеля Гадарна. Сопоставив древние описания с информацией, накопленной современными исследователями, историк выяснил, что речь идет о местности близ старинного городка Гластонбери. Если точнее — о высоком холме, названном в честь некогда построенной на нем церкви холмом Святого Михаила.

До наших дней от храма сохранилась лишь одна башня, возле которой, ежась от пронизывающего ветра и колючей снежной крупы, топтался в ожидании волшебников Квиррелл. Плохая погода была ему на руку: туристы сегодня предпочитали любоваться холмом из окон теплых пабов.

— Наконец-то! — выдохнул он, когда воздух на мгновение помутнел и из него вышли две знакомые фигуры. — Быстро грейте окоченевшего сквиба! Расспросы потом.

От двойных Согревающих чар в снегу под его ногами моментально образовалась прогалина, а затем и круг сухой земли. Квиринус довольно кряхтел, разминая замерзшие пальцы.

— Разморозился? Теперь объясняй, ради чего Сивилла выдернула меня из лаборатории и притащила сюда, — потребовал Северус. — Она сказала, что ты обнаружил что-то важное.

— Авалон, — коротко ответил тот. — Вот он.

Снейп машинально огляделся, точно надеялся увидеть вместо изгородей и лугов морскую гладь.

— Ты хочешь сказать, что вокруг когда-то была вода?

— Во времена Артура здесь были сплошные болота вперемешку с мелкими озерами. Холм, можно сказать, самое сухое место во всем графстве.

Тем временем Сивилла обошла вокруг башни, заглянула внутрь, прошла под арками входа и вернувшись, доложила:

— Там пусто, только снегу намело.

Квиринус кивнул.

— Конечно, пусто. Останки короля и королевы еще в тринадцатом веке перезахоронили в Гластонберийском аббатстве.

— Так какого драккла мы до сих пор тут? — начал терять терпение Северус.

— Потому что два века спустя могила была уничтожена, а кости выброшены. Теперь там только памятный знак для туристов.

— Бедный Барон, — вздохнула Трелони.

Позади них ветер тонко посвистывал в узких окнах башни. С неба уже не сыпалось; грязно-серые тучи тяжело ползли над белой землей, пряча слабое зимнее солнце. Холодно...

— Погодите унывать, это еще не все, — заторопился Квиринус, видя разочарование на их лицах. — Кости костями, но я вас сюда позвал не для того, чтобы о них рассказать. Нужно, чтобы вы попробовали... постарались почувствовать то, что мне недоступно. Я уверен: на холме должны остаться следы магии... Потому что это, — он топнул, вбивая свою уверенность в мерзлую землю холма, — тот самый остров Авалон! И здесь просто обязано быть что-то кроме старой башни.

— Очень сильно сомневаюсь, — покачал головой Снейп, разглядывая изъеденные временем и непогодой каменные стены.

Ровная площадка на вершине холма оказалась небольшой: какие-то полсотни шагов от одного откоса до другого. Желтые стебли прошлогодней травы и одинокая цепочка следов на заснеженной тропе, что вилась от подножия до самого входа в гулкий квадратный колодец.

Северус задумчиво бродил по площадке, рассеянно прислушиваясь к редким звукам, доносящимся из долины: резко просигналил автомобиль, где-то прокричал петух... Квиринус обнял Сивиллу за плечи, и они оба молча следили за его бесцельным хождением.

Ждали окончательного решения.

— Ничего нет. Зря топчемся...

Нога угодила в ямку от вывороченного камня, присыпанную снегом. Снейп чуть не упал, ругнулся вполголоса и почти вбежал на гладкие плиты под башенной аркой.

Внутри башни пряталась тишина. Закрыла ему уши меховыми рукавицами, едва он сделал шаг к центру, потянула затылок назад, запрокидывая голову — смотри, волшебник, вверх.

Свет.

Белый огонь упал летним ливнем, прошел насквозь, не опалив, и исчез. Промелькнул между двумя ударами сердца.

Тишина осторожно убрала рукавицы. Сквозняк нахально теребил полы мантии, допытывался: видел? Понял?

Так сразу и не ответишь... Северус прижался лбом и ладонями к сырому камню стены, сосредоточился, закрыл глаза. Легилименция магловской развалины? Кому рассказать — на смех поднимут.

Вот и не надо никому говорить.

Потекли минуты. Первая попытка проникнуть не удалась. Вторая, третья...

Пальцы начали мерзнуть. На правой ладони ныла вчерашняя царапина. Холодная капля, неприятно щекоча висок, сползла на щеку. Снаружи о чем-то громко спорили. Башня молчала.

Чувствуя себя последним дураком, он опустил руки и отошел от стены.

— ...А я тебе говорю, что тети Мэйбл не было на нашей свадьбе, и потому ты не мог с ней поссориться! То была тетя Ханна!

— Мне безразлично, как звали ту сварливую старуху!

— Старуху?! Тетя Ханна старше меня всего на пять лет! Получается, я тоже старуха?!

— Узнаю женскую логику, — закатил глаза Квиринус. — Все переворачивается с ног на голову, и ты в итоге без вины виноватый... — Увидев идущего к ним Снейпа, он оборвал свой язвительный монолог и спросил уже совсем другим тоном: — Северус, ну что?

— Беру свои слова назад. Что-то действительно есть. И мне кажется, не будь башни, оно проявилось бы отчетливей.

— А давайте в нее Пивза запустим, — оживилась Сивилла. — Камня на камне не останется!

— Тоже вариант, — хмыкнул Снейп.

— Я вам запущу! — возмутился Квиррелл. — Это памятник истории мирового значения!

— Уговорил, пусть стоит. Но для Барона новости невеселые, как ни крути. Не уверен, надо ли их ему пересказывать.

— Предлагаю перенести обсуждение в более теплое место. По дороге сюда я заметил несколько пабов...

Волшебники, по обыкновению, собрались аппарировать, но Квиринус поспешно ухватил обоих за рукава. Он заявил, что с этой их магией они скоро совсем ходить разучатся, и потребовал вместе с ним спуститься с холма пешком. Под горочку, дыша свежим воздухом — замечательно!

В самом деле, тропка плавно вилась по пологому склону, до городка было рукой подать, и потому никто не стал возражать: первой легко зашагала Сивилла, за ней, догоняя, поспешил супруг. Северус задержался, оглянувшись напоследок.

Пустой холм под жидким снежным одеялом, упрямая башня, которая в одиночку сопротивляется векам и ветрам... Что же на самом деле привиделось ему, заглянувшему в небо со дна старого пересохшего колодца? Мираж, рожденный взыгравшим воображением? Или в самом деле откликнулся дальним эхом иной, запредельный мир — мир, в котором не имеют никакого значения чьи-то кости, уничтоженные пятьсот лет назад?

Квиррелл впереди резко остановился.

— Северус! — донесся тревожный крик.

Сивилла повисла у мужа на руках. Подбежавший Снейп увидел ее посеревшее лицо, блуждающий мутный взгляд и все понял.

— Она успела сказать что-нибудь?

— Нет пока. Я сначала подумал, что она споткнулась...

— Ладья без дна... черным-черна... — прошептали бледные губы. — По небу плывет... смерть... несет...

Глаза пророчицы закрылись. Квиринус крепче прижал ее к себе.

— Обморок... Снейп, сможешь перенести нас обоих в Лютный? Или хотя бы ее одну?

— Нет уж, я не нанимался чужих жен обнимать. Извини, придется взять тебя за шиворот. Ох уж эти мне пророчества...

Аппарация пошла Сивилле на пользу: она очнулась, но, как обычно, не могла ни слова вспомнить из того, что произнесла на холме. Северус повторил ей короткий мрачный стишок, заметив попутно, что обычно она вещает в прозе.

— Я не выбираю, что говорить и как, — устало вздохнула Сивилла. — Знаю только, что если не сумею подобрать слова, хоть какие-нибудь, то свихнусь. Правда, мне все чаще кажется, что я — уже...

Устроившись у камина в гостиной, прорицательница отпаивалась горячим чаем с огневиски. Мужчины тоже расположились поближе к теплу.

— Знать бы, кому несет смерть ладья без дна, — пробормотал Квиринус.

— Не «кому», а «куда», — щурясь на огонь, возразила Трелони. — Мертвое к мертвым.

— Хватит! — вдруг взорвался Северус. — Я по горло сыт предсказаниями! Шагу не ступить, вляпаешься в пророчество! Один упрямый старик на них помешался, теперь и вы туда же?!

Его трясло, он понимал, что выглядит глупо, но поделать уже ничего не мог. Плеснул себе в кружку спиртного, выпил единым глотком. Полегчало.

— Прости, Сивилла. И ты тоже, Квиринус. Триместр перед каникулами порядком измотал меня... — дрожь унялась, бешенство укрощенным зверем улеглось на дно души. — Давайте лучше определим, что нам удалось узнать, и решим, как действовать дальше.

Северус настороженно посмотрел на обоих. Все еще в обиде из-за нелепой вспышки раздражения? Или готовы презрением встретить его нарочитую попытку приободриться?

Трелони тихо фыркнула в кружку. А Квиринус как ни в чем не бывало поинтересовался, можно ли получить доступ к тем записям Гриндевальда, где упоминается «Хохот банши».

— Я передам их тебе, они у меня в Хогвартсе... Но зачем?

— Есть кое-какие соображения насчет этого заклинания и башни. Пока о-очень расплывчатые... Ты прав, и нам следует не витать в облаках, а подытожить то немногое, что знаем наверняка. Итак, магия, или хотя бы ее следы, на холме имеются. Ты что-то видел, Сиби — тоже. Это значит, Авалон — не просто красивый образ из древних рукописей.

— И башня имеет к нему самое прямое отношение, — напомнил Северус.

— Мне пришла в голову интересная мысль, — проговорил Квиррелл, возясь с заварочным чайником. — В нашем случае даже хорошо, что не сохранилось в аббатстве склепа короля Артура. Ну сами подумайте, что тогда бы получилось? Не стали бы мы искать никакой Авалон, ткнули бы пальцем — Барон, вот она, могила! И бродил бы наш сэр Бедуир вместо Хогвартса по руинированному памятнику архитектуры и истории эпохи Раннего Средневековья, как говорят маглы... Потому что Гластонберийское аббатство — не замок Ньюарк, оно разрушено и для магов тоже.

— Едва ли ему понравится такая перспектива.

— Вот-вот! — Квиринус, увлекшись, пролил чай мимо чашки. Снейп мимоходом ликвидировал лужицу на столе. — Но еще хуже, если бы в наши дни нашли выброшенный скелет. Скорее всего, его выставили бы в музее между мумией какого-нибудь египетского фараона и костями мамонта. С поясняющей табличкой: «скелет мужчины, предположительно восьмой век нашей эры». Потому что уже никто не определит достоверно, кому на самом деле принадлежали останки... И что тогда делать несчастному привидению?

— Да здравствует Авалон, — отсалютовала пустой кружкой Сивилла. — За чудо и надежду! Плесни мне еще, любимый. Тете Сиби надо выпить.

Мистер Лунатик приветствует профессора Снейпа и нижайше просит не совать длинного носа не в свои дела⁽¹⁾.

Можно быть взрослым человеком, давно разменявшим четвертый десяток...

Мистер Сохатый присоединяется к мистеру Лунатику и хотел бы только прибавить, что профессор Снейп урод и кретин.

Главой лучшего (что бы там ни пытался переиграть Дамблдор) Дома всемирно известной школы чародейства и волшебства...

Мистер Бродяга расписывается в своем изумлении, что такой идиот стал профессором.

Чьи выпускники идут нарасхват везде, где требуются серьезные знания в зельеварении...

Мистер Хвост кланяется профессору Снейпу и советует ему, чертовому неряхе, вымыть наконец голову.

Но для кого-то ты был и останешься всего лишь носатым уродом с сальными волосами.

Проклятие!

— Люпин, что это за пергамент?

— О, боже, Северус, я едва не принял тебя за дементора! Ты так внезапно появился из темноты...

— Не заговаривай мне зубы. Я задал тебе вопрос.

Волшебная палочка недвусмысленно и твердо нацелилась в живот оборотня. Тот встревоженно огляделся: как назло, длинный коридор был пуст, помощи ждать неоткуда.

— Это план Хогвартса, довольно старый, времен нашей юности. Мы составили ее как-то от нечего делать...

— Мы — это ты и Поттер с Блэком?

— И еще Питер. Убери, пожалуйста, палочку.

— Ничего, потерпишь. И кто из вас кто?

— Я был Лунатиком, Джеймс — Сохатым, Сириус — Бродягой, а Хвостом прозвали Питера. Мы заколдовали карту так, чтобы она оскорбляла любого, кто попытается открыть ее, не зная пароля. Вот она и наговорила тебе гадостей, тут нет ничего личного, поверь.

— Ну еще бы. А Поттер, судя по всему, пароль знал. Не от тебя ли?

— Нет, — без колебаний ответил Люпин. — Понятия не имею, где Гарри раздобыл карту, но теперь она будет храниться у меня. Обещаю, она тебя больше не побеспокоит. Теперь позволишь мне пройти?

Но он не смог сделать ни шагу: палочка в руке Снейпа дернулась, сторожа каждое движение.

— Покажи мне карту и скажи пароль.

— Но, Северус, это всего лишь давняя школьная шалость...

— Я хочу убедиться, что ты не врешь.

— Это уже слишком! — бледное лицо Люпина пошло красными пятнами. — Какое ты имеешь право...

— Или сам покажешь, или под «Империо». Выбирай.

— Ну, знаешь! Впрочем, после той шутки с ядом от тебя всего можно ожидать... Ладно, смотри.

Он извлек из-за пазухи пергамент и волшебную палочку.

— Торжественно клянусь, что замышляю шалость, и только шалость.

Потрепанный лист сам собой развернулся, от кончика волшебной палочки во все стороны побежали быстрые линии, образуя этажи, коридоры, залы... Крохотные чернильные точки замелькали тут и там.

Снейп, разглядев мелкие подписи, иронически хмыкнул:

— А еще кто-то обвинял меня, что слежу за вами! Сами-то поставили дело на широкую ногу...

Одна из точек судорожно заметалась, вместе с ней мельтешили и буквы фамилии. Северус едва удержался от того, чтобы прижать пальцем шуструю мелочь, но точка на миг замерла и он успел прочитать подпись: «Питер Петтигрю». Чернильный штрих вновь задергался и исчез.

— Люпин! Ты его видел?!

— Кого? — недоумевающе нахмурился Римус. — Гарри? Ну да, вот он...

— Я не о Гарри... Впрочем, неважно, — Северус поднял голову. — Надеюсь, ты не вернешь Поттеру эту карту, несмотря на свою бесхребетность.

— Нижайше прошу профессора Снейпа не совать длинного носа не в свои дела, — язвительно процитировал Люпин и решительно повернувшись, зашагал по коридору.

Спускаясь к себе в подзмелья, Северус размышлял о том, могло ли ему померещиться ненавистное имя. К двери своего кабинета и к окончательному выводу он пришел одновременно: нет, не могло. Петтигрю, вопреки сведениям Малфоя, жив и непостижимым образом скрывается где-то в башне Гриффиндора. В то время как все вокруг ловят Блэка...

— Господин Барон! Если вы здесь, дайте знать, пожалуйста. Требуется ваше вмешательство.

В кресле напротив письменного стола засветились знакомые контуры.

— Что случилось?

— Вы могли бы попросить Почти Безголового Ника прямо сейчас проверить гриффиндорские спальни? Там может быть посторонний.

— Еще как может, — ответил вместо Барона Пивз. Незаметно возникнув на столе, полтергейст с шумом отхлебнул из чернильницы и запустил ею в книжный шкаф. — Туда ж Блэк как к себе домой ходит.

— Что?! — почти одновременно воскликнули призрак и человек.

— Ну да, вчера ночью опять был. Кэдоган, кастрюля драчливая, впустил его.

— А Николас куда смотрел? — поинтересовался Барон тоном, который не предвещал гриффиндорскому привидению ничего хорошего.

— У него спрашивай, — фыркнул Пивз.

— Я в Гриффиндорскую башню, — сообщил слизеринский призрак, покидая кресло. — Выясню все на месте. Северус, жди здесь. Пивз, за мной.

Снейп еще не успел убрать фиолетовые потеки с дверцы шкафа и восстановить треснувшее от удара чернильницей стекло, как в кабинет вернулся виновник разрушений — радостный и возбужденный.

— На восьмом этаже намечается скандал! Барон передал, чтобы ты двигал туда!

Странно: восьмой этаж — это Выручай-комната и кабинет Флитвика, где тот почти никогда не бывает. И больше никаких помещений, кажется... Пивз давно умчался, спросить было не у кого. Ничего не оставалось, как поспешить к лестнице, ведущей наверх.

По дороге Северус вспомнил, что на восьмом этаже висел также потрет сэра Кэдогана. Который всю предыдущую неделю закрывал вход в гостиную Гриффиндора, замещая Полную Даму, пострадавшую от ножа Сириуса Блэка. Очевидно, МакГонагалл сослала задиристого коротышку обратно наверх.

Громкий голос рыцаря был слышен уже на лестнице.

— ...И не надо мне объяснять, в чем состоят обязанности защитника, господин Барон! Хвала Небесам, еще никто и никогда не обвинял Кэдогана в трусости или мздоимстве! Я бдительно нес караул и не понимаю, в чем меня обвиняют!

У портрета собрались почти все хогвартские привидения. Зная, что только невежи проходят сквозь призраков, не спрашивая их согласия, Северус кашлянул, обращая на себя внимание. Его заметили и пропустили внутрь полукруга.

Кэдогана допрашивали Барон и Почти Безголовый Ник. Бывший страж Гриффиндора подпрыгивал от переполнявшего его негодования, и в своих блестящих доспехах в самом деле походил на закипающую кастрюлю.

— Вас обвиняют в том, что вы пропустили в гостиную постороннего, — похоже, слизеринский призрак говорил это не в первый раз и уже начинал терять терпение. — Ваше счастье, что никто не пострадал.

— Но ведь он назвал верный пароль, — стоял на своем Кэдоган. — Значит, не враг! И я поступил правильно!

— Замечательно. Вы несколько дней находились у входа. Вы не могли не знать, что в башне живут одни дети. Взрослые, например, декан, туда заходят не так уж часто, их всех легко запомнить в лицо. И после этого вы — ночью! — спокойно даете пройти чужому человеку только потому, что он сказал пароль. Сэр Кэдоган, вы не мздоимец и не трус — о, нет! Вы глупец.

Казалось, рама раскалилась, удерживая в пределах картины багрового от ярости рыцаря. Он хотел что-то ответить, но из его горла вырывалось лишь невнятное бульканье.

— Тут и моя вина, Бедуир, — осторожно заметил Почти Безголовый Ник. — Я понадеялся на него и той ночью отправился в гости... Никогда себе не прощу.

— Дуэль! — раненым взрывопотамом заревел Кэдоган. — Кр-р-ровью! Кровью смыть оскорбление!

— Прекрасно, мертвец против мертвеца, — невесело рассмеялся Барон. — Если вам угодно развлечься, в любое время к вашим услугам. Вместе попробуем найти у меня или у вас хоть каплю крови.

Незадачливый дуэлянт не нашелся, что ответить и молча сверлил привидение гневным взглядом.

— Сэр Николас, в гостиной Гриффиндора может находиться еще один незваный гость, — счел возможным вмешаться Северус. — Некий Питер Петтигрю. Он учился там когда-то. Может быть, помните такого?

Призрак задумчиво поскреб висок.

— Увы, не припоминаю... Наверное, этот мальчик совсем незаметный был.

— Сейчас-то он отнюдь не мальчик. Так вы ручаетесь, что на факультете нет посторонних?

— Как я могу ручаться, после всего, что произошло? — развел руками Ник. — Знаю только, что не было никого, кроме Блэка. Теперь уж я постараюсь никого не упустить!

— Не могу понять, чего добивается Блэк, — размышлял вслух Северус, спускаясь в компании Барона по лестнице. — Он бежал из Азкабана летом и имел массу возможностей разделаться с Поттером до его возвращения в школу... Тем не менее, упорно лезет в гриффиндорские спальни. Вероятно, ему нужен кто-то другой. Кто?

— Петтигрю? — предположил призрак. — Я не знаю, кто это, но если два чужака вдруг попадаются в одном и том же месте и в одно и то же время, скорее всего, между ними есть какая-то связь.

— Но Петтигрю — не полтергейст и не призрак, сквозь стены он проходить не способен и спрятаться ему в гриффиндорской башне негде... Там ведь нет тайных комнат и скрытых ходов, я прав? Прав... Мантия-невидимка? Возможно... Или... — ошеломленный внезапной догадкой, он замер на полушаге: — Ну конечно! Если двое его дружков были анимагами, то что мешало Питеру последовать их примеру? То-то я еще тогда не мог понять, куда он все время девается! Поттер и Блэк перекидывались в крупных зверюг, а этот, наверное, в какую-то мелкую тварь вроде ужа или мыши...

— А откуда тебе вообще известно, что он в замке? — удивился Барон.

— Люпин показал мне весьма любопытный план Хогвартса, — не сразу ответил Северус, поглощенный своим открытием, а затем рассказал о карте Мародеров.

— Был соблазн отобрать у него этот пергамент, — признался он. — Тем более, что я сам его Люпину и отдал... Когда еще не знал, что это именно карта. Но не хочу иметь у себя ничего, что напоминало бы о Джеймсе Поттере.

— Ты поступил неразумно, — попенял ему призрак. — Если Петтигрю действительно превращается в мышь, то сэр Николас его не найдет. Впрочем, ты в подземелье, а мышь в башне. Не станешь же его подстерегать денно и нощно...

— Любой анимаг рано или поздно возвращается в человечье обличье. И в этом смысле я куда больше полагаюсь на бдительность привидений, чем на старую карту.

Уже собравшись спать и переодевшись в пижаму, Северус задержался перед зеркалом в ванной комнате. «Чертов неряха», «вымыть, наконец, голову» — вспыхнули в памяти чужие злые слова.

Он пристальнее вгляделся в свое отражение. Хм... волосы как волосы. Мать, помнится, бесконечно возилась со своими волосами, ну и ему доставалось заодно. Она натирала ему голову мазями, от которых потом долго свербела кожа, обматывала сверху тряпками, и ему полдня приходилось сидеть в чулане, чтобы не попасться кому-нибудь на глаза в таком виде. Действия снадобий хватало на день-два, а потом волосы становились прежними.

Он провел ладонью от темени к затылку, растер в пальцах жирный налет. В самом деле, не мешало бы помыть... Но, вроде бы, он их совсем недавно мыл... На прошлой неделе. Или раньше? Мысли вяло шевелились в утомленном мозгу, и никакого желания не было лезть в ванну, разводить мыльную болтушку... Какие есть волосы, такие и есть: жить не мешают, работать тоже, а обращать внимание на подначки межеумка Хвоста — последнее дело. Лучше поспать лишний час.

* * *

В приемной Министра магии Корнелиуса Фаджа было два секретаря: жгучая брюнетка лет двадцати и сдобная блондинка чуть старше. Первая работала по четным дням, вторая по нечетным. Первая кокетничала с мужчинами и хамила женщинам. Вторая ко всем посетителям относилась одинаково равнодушно. Первая сочувственно улыбалась и, томно растягивая слова, просила заглянуть дня через три. Вторая бесцветным голосом извещала, что решение пока не принято.

Сегодня был четный день второй половины апреля.

— Загляните в начале следующей недели, — промурлыкала брюнетка. — Мне очень жаль, мистер Квиррелл.

— Я хожу сюда уже четыре месяца... Мне говорили, что мой доклад рассматривает специальная комиссия. Понимаю, Министр очень занятой человек. Его заместитель, очевидно, тоже. Но все остальные? И, кстати, могу ли я, наконец, узнать фамилии и должности членов комиссии?

— Конечно-конечно, — мелко закивала кукольная головка. — Только мне срочно нужно напечатать для Министра большое письмо. Вы приходите завтра, дорогой мистер Квиррелл, я подготовлю вам полный список и оставлю для вас у Агнессы!

Собираясь на следующее утро в Министерство, Квиринус подумал, что ходит туда уже как на работу. И, наверное, не хуже Сивиллы способен предсказать, что готовит ему грядущий день, проведенный в чиновничьих кабинетах.

— Никакого списка мне никто не оставлял, — отрезала белокурая Агнесса. — И я не знаю, кто вам чего обещал.

С трудом подавив горячее желание надеть на ее овечьи завитки ближайший горшок с цветами, он спросил, у себя ли замминистра. Получив утвердительный ответ, уселся на один из стульев, стоящих вдоль стены в приемной, и заявил, что никуда не сдвинется с места до тех пор, пока его не примет заместитель.

— Господин заместитель занят, ждите, — равнодушно пожала круглыми плечами девица.

Толстая книга, предусмотрительно сунутая в портфель перед выходом из дома, пришлась очень кстати. Гораздо лучше, чем изучать стены приемной, словно нарочно выкрашенные в тошнотворно желтый цвет, или разглядывать сонное лицо за секретарской стойкой.

Часы в углу солидно пробили десять раз. Потом одиннадцать. Половину двенадцатого...

В приемную входили и выходили сотрудники, секретарь кому-то что-то нехотя объясняла, передавала какие-то бумаги... Массивная высокая дверь, покрытая темно-вишневым лаком, оставалась по-прежнему наглухо закрытой. Из-за нее не доносилось ни звука.

Наконец литая бронзовая ручка дрогнула и медленно поползла вниз. Дверь приоткрылась. Квиринус бросился навстречу выходящему и чуть не сбил с ног вальяжного толстяка — заместителя Министра магии.

— Э-э-э... в чем дело, сударь? — недовольно пророкотал он.

— Моя фамилия Квиррелл, — от накопившейся досады у Квиринуса дрожал голос и речь выходила сбивчивой. — У вас на рассмотрении мой доклад по истории магической Британии... Я хотел бы знать, когда же будет принято решение... Никаких сроков не сообщают с декабря...

Чиновник смотрел на него безо всякого интереса, редко моргая голыми розовыми веками.

— Да, я вас вспомнил. Решение пока не принято. Нам требуется переводчик.

— К-какой переводчик? — опешил историк.

— С этого вашего... ну, на каком вы там языке цитируете?

— Гэльский, латынь, старонемецкий... Но в сносках везде есть переводы!

— Ну, мало ли что вы там напереводили, — объемистое чрево оттесняло Квиринуса на середину приемной. — У вас есть лицензия переводчика? Нету. Этак и я могу перевести с какого-нибудь латынского, хе-хе... Так что ищите лицензированного специалиста, уважаемый. Или ждите, пока мы найдем. Несси, лапонька, я ушел на обед.

— Но как же... — растерянно проговорил Квиррелл вслед удаляющейся монументальной фигуре.

Сзади зазвенели ключами: «лапонька» запирала дверь в начальственный кабинет.

— Как долго у вас длится обед?

— По-разному... — последовал ленивый ответ. — У господина заместителя после обеда намечено важное совещание. Завтра приходите.

— Разогнать бы вас всех к чертям болотным! — не выдержал Квиринус.

— Не выражайтесь, а то охрану вызову... — зевнула Агнесса, бросая ключи обратно на стол.

* * *

В воскресенье Снейп получил от Квирреллов приглашение на ужин. Разумеется, это была всего лишь записка в несколько строк, которая к тому же имела совсем не торжественный постскриптум: «Будь другом, по пути купи у Фортескью какой-нибудь торт. Только не бери фисташковый, от него у Нельсона понос».

На обязательных приглашениях, устных или письменных, настоял Северус. Квиринус поначалу даже обиделся, потом съязвил по поводу атласной бумаги с золотым обрезом и ароматических чернил, необходимых, по его мнению, для такого рода эпистол, но друг оставался непреклонен. «Хуже нет, чем незваный гость. Особенно теперь, когда ты женат». — «Вот глупости! Ты же знаешь, что мы всегда тебе рады». — «Я не галлеон, чтобы мне всегда радовались».

Собираясь в гости, декан предупредил факультетского призрака: «Я пошел к моим. Вернусь к отбою». Барон не уточнил, кто именно подразумевается под «моими», а сам Северус, пожалуй, и не смог бы определить это для себя. Квиринус, Сивилла и Мариус — «мои» кто? Хорошие знакомые? Друзья? Близкие люди? И первое, и второе и третье, плюс что-то еще, никакой классификации не поддающееся. Невероятно сложное, но в то же время предельно простое. Как просьба купить что-нибудь к чаю по дороге.

— Против миндального торта у Нельсона нет возражений? — Северус поставил на обеденный стол круглую коробку и вопросительно посмотрел на Блэка. Тот мелодично посвистел, и скворец, толкнув клювом дверцу клетки, спрыгнул на скатерть и вразвалочку подошел к коробке.

— Готовится снимать пробу, — улыбнулся Мариус. — Ну, пусть. А я пойду переоденусь к ужину.

— Наш главный дегустатор! — Квиррелл открыл торт и скворец принялся склевывать с его краев кусочки орехов. — Представляешь, стоит Сиби начать стряпать, он тут как тут! Заглядывает в сковородку, в чайник... Один раз чуть в кипяток не свалился, а все равно лезет, любопытный! А вчера и вовсе такое учудил...

Слова сыпались бойко, как изумруды в нижнюю колбу факультетских часов. Но опыт общения подсказывал декану: это не драгоценные камни, а подделка. И радость в них фальшивая.

— В Министерстве по-прежнему молчат? — короткий вопрос влет сбил пустопорожнюю болтовню. Квиринус опустил голову.

— Хуже. Они начали придумывать бредовые отговорки. Им требуется лицензированный переводчик для сверки цитат... Они тянут время! Не могу понять, зачем.

— Почему ты мне сразу об этом не сказал?

— Не хотел жаловаться, — едва слышно проговорил Квиринус. — Даже тебе. Сиби тоже еще не знает.

— Разлюбезный супруг! Или выставляй тарелки, или не путайся под ногами, — Сивилла со сковородкой в руках вынырнула из-под лестницы и дала понять, что разговоры с глазу на глаз пора прекращать. К тому же вернулся Мариус. На нем красовался «смокинг для малых домашних приемов» — ярко-красный, в крупный белый горох.

За чаем Снейп попросил подробно пересказать весь диалог, который состоялся в приемной Министра магии.

— Годы идут, а у них все те же приемы, — вздохнул Мариус. — Радуйтесь, Квиринус: ваша работа их испугала.

— Но ходу ей они, видимо, давать не собираются, — проворчал Снейп. — Попробую поговорить с Дамблдором.

— Не надо. Я буду действовать сам, — решил Квиринус. — У тебя и без того забот хватает. Сиби рассказала, что сейчас творится в Хогвартсе...

— Да-а, у нас веселье в самом разгаре, — Северус принялся помешивать ложечкой в чашке, но металл то и дело дребезжал о фарфор. Пришлось прекратить. — Строго раз в неделю я гоняюсь по всей школе за Люпином, чтобы залить в него аконитовое зелье, которое он забывает пить. В гостиной Гриффиндора прячется одна знакомая сволочь, которую двенадцать лет все считали мертвой. И заключительным номером программы — их блохастое величество Сириус Блэк, гуляющий по Хогвартсу, как по родной азкабанской камере!

— Сириус пытается исправить ошибки прошлого, — негромко проронил Блэк.

— Его самой большой ошибкой было появление на свет! — почти выкрикнул Снейп. — И я с огромным удовольствием помогу ее исправить!

После его резкого голоса в столовой наступила тишина. Старик тщательно разгладил пальцами несуществующие складки на скатерти, переставил с места на место блюдце с чашкой. Северус от досады на себя едва не пнул ножку стола.

— Я забыл, что он ваш родственник. Мариус, приношу свои извинения.

Мариус поднял на него глаза. Не было в них ни обиды, ни гнева — только грусть.

— Порой мне кажется, что у покойной Вальбурги когда-то родился еще один сын и его назвали Северусом. Эх, дети, дети...

1) Здесь и далее — цитаты из главы «Месть Снейпа» книги «Гарри Поттер и Узник Азкабана»

Вернуться к тексту

— Сколько?! — Северус даже привстал со своего кресла за письменным столом.

— Тысяча, — повторила Сивилла убитым тоном. — И надо внести всю сумму до завтрашнего полудня, иначе штраф заменят отсидкой в Азкабане.

— Надолго?

— Пятнадцать суток. В Аврорате сказали, мелкое хулиганство.

— Что ж он так скромно? Разнес бы Атриум, утопил полминистерства в фонтане... Чтоб загреметь лет эдак на десять! Эх, Квиринус, слабак... — как всегда, желчные шутки помогали восстановить душевное равновесие.

— Зато он надел на голову замминистра мусорную корзину и обозвал надутым идиотом! — жена определенно гордилась поступком мужа.

— Творческий подход к делу, — одобрил Снейп. — У тебя как с наличностью?

— С наличностью плохо, — призналась Сивилла. Она сидела на диване и по привычке собралась было устроиться на нем с ногами, но вовремя вспомнила, что здесь кабинет слизеринского декана, а не школьной целительницы. — Есть полсотни галлеонов и месяц до следующего жалования. Может, попросить у его родителей?

— Обойдемся без просьб. Придумаю что-нибудь.

— Ой, спасибо тебе огромное!

— Не за что пока.

Дело выглядело решенным, но Трелони отчего-то не торопилась уходить.

— Северус... у меня к тебе еще одна просьба. Ты мог бы достать Омут Памяти или что-то вроде него? Понимаешь, я ведь всегда не в себе, когда пророчествую, и ничего потом не помню. Но тут особый случай: мне очень, очень надо вспомнить! — она зачем-то понизила голос: — Это связано с Волдемортом.

— Что?!

Сивилла виновато кивнула и рассказала, что сегодня утром ее «накрыло» прямо на экзамене. Когда очнулась, увидела рядом с собой перепуганного Гарри Поттера, твердившего, будто она предсказала скорую встречу какого-то «слуги» и Темного Лорда. Мальчишку она попыталась успокоить, но, кажется, только сильнее разожгла его интерес.

— Омут Памяти бесполезен, — заключил Северус, выслушав ее. — Он может показать только то, что запомнила именно ты, а раз ты не запомнила ничего... Вот если бы воспоминания Поттера!

— А легилименция?

— Не тот случай. Сама же говорила, что во время пророческого припадка тебе мерещатся образы, которые потом ты передаешь словами. Но беда в том, что эти образы крайне непостоянны, они возникают у тебя в мозгу и сразу же рассеиваются, иначе бы ты помнила свои пророчества.

— Сквозняк в голове, — согласилась прорицательница.

Северус с надеждой посмотрел на нее.

— Но хотя бы можешь повторить, что сказал Поттер? Дословно?

Сивилла наморщила лоб, припоминая, и не слишком уверенно выговорила:

— Темный Лорд воспрянет вновь… Его слуга возвращается к нему.⁽¹⁾

* * *

Все-таки у магловского транспорта есть одно несомненное преимущество — возможность не спеша поразмыслить во время поездки. А что аппарация? Сделал вдох на площадке за оградой Хогвартса, а выдохнул уже в тупике у лавки Хромого Хью в Лютном. Мысль при такой скорости может быть только одна — не расщепиться бы ненароком.

Домишко старого ростовщика и контрабандиста за эти годы совсем обветшал и врос в землю. К тому же сейчас на двери висел огромный ржавый замок, а единственное окно было крест-накрест заколочено толстыми досками. Впрочем, в этом месте магического Лондона нарочитое убожество никого не обманывало. Даже замок и доски могли отвадить лишь случайного прохожего; все клиенты Хью знали, что таким образом он дает понять, что в настоящий момент занят и просит подождать снаружи. Мощные защитные чары служили подтверждением воли хозяина.

Северус, обычно ненавидевший пустое ожидание, на этот раз нисколько не расстроился. Вынужденная пауза, безлюдное место у глухой стены, и наброшенные для полной безопасности Дезиллюминационные чары позволяли спокойно обдумать утренний разговор с предсказательницей.

Огрызок в две фразы — это, конечно, очень плохо. Но Поттер, похоже, уловил и высказал самую суть пророчества, которое у Сивиллы всегда теряется в словесной шелухе. Очевидно, о месте и времени возрождения Повелителя ничего не говорилось, иначе мальчишка спросил бы именно об этом, чтобы немедля отправиться туда геройствовать... Значит, в наличии пока только сам факт будущего возрождения.

«Его слуга возвращается к нему» — вот эта часть куда любопытней. Кто из Пожирателей ныне жив и на свободе? Снейп (он усмехнулся), Малфой, Макнейр, Руквуд... Никто, он готов ручаться, по доброй воле к Волдеморту не пойдет, да и куда прикажете идти? Метка молчит, никаких слухов о возрождении Темного Лорда в последнее время не появлялось.

Но что если под «слугой» подразумевался не Пожиратель, а просто верный человек? Верный и дельный, от которого будет толк... Тот, кто уже послужил, и послужил хорошо...

Питер Петтигрю. Ловкий предатель, сумевший подставить бывшего приятеля и избежать смерти. Ухитрившийся не сгинуть спустя многие годы. Вот слуга, каких поискать! Надо обсудить с Дамблдором...

Замок и доски с тихим щелчком исчезли. Снейп потянул на себя скрипучую дверь и вошел в захламленную полутемную конуру, с которой начинались владения Хью. Хозяин, по своему обыкновению, затаился в темном углу, оглядывая и магически ощупывая нового посетителя.

Давнее знакомство еще не повод снижать бдительность.

— Я с товаром, — сказал Северус, когда чужая волшебная палочка, наконец, опустилась, опознав его.

Хью заковылял к ближайшей стене и та беззвучно растаяла, открыв аккуратные ряды стеллажей и сияющий чистотой каменный пол потаенного хранилища.

— Показывай, что принес.

Один за другим на конторке появились три одинаковых флакона темного стекла с притертыми пробками. Хью осторожно сунулся острым носом в каждый по очереди, приговаривая:

— Одно пожизненное в Азкабане... Два... Три. Ай-ай-ай, как не стыдно, такой почтенный декан и такие нехорошие зелья. Сколько за всё?

— Полторы тысячи.

— Ай-ай-ай, такой почтенный декан и такой жадный! Кому я продам твою Моровую Язву, никто сейчас не воюет! Тысяча сто.

— Как будто не знаешь: разбавь спиртом и получишь галлоны яда, быстрого и не оставляющего следов. Тысяча четыреста.

— Ай, почтенный декан...

— Тысяча четыреста, или я несу это к Боргину и Бэрксу.

— Боргин и Бэркс сдадут жадного декана аврорам, едва тот выйдет за дверь. Потому что даже у этих старых говнюков есть страх. Тысяча триста — мое последнее слово.

— По рукам... И потому только, что я спешу.

— Давно хотел спросить, Носатый, — ухмыльнулся Хью, отсчитывая деньги. — Как ты не боишься творить такое в этом своем Хогвартсе? Там же куча народу полечь может. Не отмажешься...

— Наверное, потому, что я говнюк вроде Боргина с Бэрксом, только помоложе?

— Что есть, то есть, — согласился торговец, завязывая узел на мешочке с галлеонами.

* * *

Вернувшись в замок и кликнув дежурного домовика, Снейп вручил ему мешочек и велел передать профессору Трелони строго в собственные руки. Затем поинтересовался, у себя ли директор. У себя, подтвердил эльф. Один? Один.

А ведь такое у меня уже было, думал Северус, поднимаясь в кабинет Дамблдора. Трелони, пророчество и тот, кому оно предназначено. И совершенная уверенность в том, что поступаю правильно.

Чем в итоге закончился доклад девятнадцатилетнего сопляка? Катастрофой. Какой-то мудрец утверждал, что история повторяется: один раз в виде трагедии, другой...

— Добрый вечер, Северус. Что случилось?

Старик выглядел спокойным и вроде бы даже благодушным. Как будто все еще находился на праздничном пиру по случаю окончания очередного учебного года.

Снейп в нескольких словах изложил суть дела и пересказал фразы, услышанные Поттером.

— Что-то вас так и тянет к пророчествам Сивиллы, — в голубых глазах промелькнула насмешка.

— Но вы, надеюсь, в отличие от известной особы, не собираетесь лично расправляться с этим слугой? — парировал Снейп. — Иначе вам придется перебить всех Пожирателей Смерти, начиная с меня.

— Ни за что не поверю, что вы явились ко мне без единой версии насчет него.

— Вы как всегда правы, Альбус...

Рассказ о карте Мародеров тоже получился недлинным. Дамблдор удивленно приподнял бровь, когда речь зашла о выжившем анимаге Питере Петтигрю.

— Вы принесли недостающую деталь мозаики, Северус. А мы с Краучем все гадали, куда делся его труп тогда, после взрыва... Никто не ожидал такой дерзости и ловкости от ничтожества.

— Сириус Блэк, зачастивший в Хогвартс, может охотиться именно за ним.

— Не исключено. Во всяком случае объект его поисков — определенно не Поттер.

Снейп вспомнил громкие заголовки в «Пророке», оцепление из дементоров, ночные обыски Хогвартса от чердаков до подвалов, ночлег школьников в Главном зале... Все суетились, кричали, бестолково метались по этажам, а беглый заключенный спокойно вошел в замок и спокойно вышел. Дважды.

— Вы делали все, чтобы Блэк не был пойман? — прямо спросил Северус.

— Скорее, я не делал ничего для того, чтобы его поймали, — мягко поправил директор. — Если, бежав из Азкабана, человек не затаился, не поспешил убраться на другой конец света, а зачем-то проник сюда, рискуя головой и свободой — это как минимум любопытно. И только наш внушаемый и склонный к панике министр способен поверить, что Сириус Блэк вырвался из тюремной камеры только для того, чтобы убить своего крестника.

— Крестника?

— Вы не знали? Впрочем, конечно, церемонию устраивали только для своих. Я всегда подозревал, что Блэк не предавал Поттеров, сегодня вы помогли превратить подозрения в уверенность.

— Но как же... Почему же тогда вы позволили упрятать его в Азкабан?!

— Что я слышу: защищаете своего врага? — Дамблдор изобразил изумление. — Да, позволил. Приходилось выбирать, кого спасать — вас или Блэка. Вы представлялись более полезным.

— А ведь Блэк вас почти боготворил...

— Но это не помешало ему совершить преступную глупость! — с неожиданной резкостью возразил директор. — Самонадеянный щенок, которому захотелось подвигов! Помните ночной разговор на утесе, когда Пожиратель Смерти Северус Снейп пришел просить о спасении Лили Поттер? Вижу, помните... Заклятие «Фиделиус», под которым скрылся дом Поттеров, было почти идеальным решением, в Хранители я предложил себя. Но нет, им это показалось скучным! — под сухими сильными пальцами, как всегда в минуты гнева, вспыхнуло голубое пламя. — Блэк получил по заслугам за чудовищную гордыню! — узкая ладонь сжалась в кулак, ломая хребет огню. — Впрочем, свой счет он оплатил и закрыл. Второй раз отправлять его за решетку я не собираюсь.

— На месте Блэка я бы пробирался не в гриффиндорскую спальню, а в вашу, — криво улыбнулся Снейп. — Потому что за двенадцать лет в компании дементоров сильно разочаровался бы в своем... божестве.

— Именно поэтому между двумя кандальниками я выбрал Пожирателя, а не пламенного борца с Волдемортом, — не смутился Дамблдор. — Блэк никаких выводов так и не сделал, — он замолчал, задумчиво рассматривая ладонь, точно пытаясь разыскать там следы недавнего жара. — Нельзя меня боготворить, Северус... Спорьте, не соглашайтесь, бросайте дерзости мне в лицо, копите ненависть — но продолжайте делать то, что делаете. Ваш разум на моей стороне, слово «надо» для вас, как и для меня, стоит неизмеримо выше слова «хочу». Поверьте, большего мне не требуется. Но мы отвлеклись... Вернемся к Петтигрю. Вы полагаете, его анимагическая форма — какое-то мелкое животное. Мышь? Хорек? Крыса?

— Крыса подходит больше всего, — кивнул Снейп.

— Люпин и Блэк могут действовать в отношении него заодно?

— Более чем вероятно.

— У вас есть шанс сделаться союзниками.

Северус состроил гримасу отвращения.

— Блэк отправится в Азкабан: в отличие от вас мой счет к нему не закрыт. А Петтигрю никуда от меня не денется.

— Уверены? — со странной интонацией спросил директор.

— Да. Сейчас, с вашего позволения, хотел бы вернуться к себе. Скоро наш домашний оборотень должен прийти за зельем.

* * *

Люпин в очередной раз задерживался. Раздражение Северуса росло с каждой минутой; наконец, выругавшись, он схватил кубок с питьем и отправился на второй этаж, где располагались апартаменты учителя ЗоТИ.

На стук в дверь никто не отозвался. Помедлив, Снейп нажал на ручку и вошел. Комната пустовала, дрова в камине давно догорели.

Нет уж, гоняйтесь за оборотнем сами, господин директор. Дело зельевара — сварить зелье, и не его забота, что больной где-то бродит. Собираясь оставить кубок на столе, Северус заметил раскрытую карту Мародеров. Три черных точки деловитыми муравьями бежали по ней к Визжащей хижине.

* * *

— Северус...

— Уйди. Пожалуйста.

— Я хотела деньги вернуть... Ты дал лишних триста галлеонов, — Сивилла протянула звякнувший кошель черной спине, замершей в проеме одной из арок крытой галереи. — Барон сказал, что ты сюда пошел...

Снейп обернулся, увидел в глазах попятившейся женщины свое исковерканное злобой лицо, проронил глухо:

— Оставь все себе. И уходи, дай побыть одному.

Сивилла прикусила язык и поторопилась к выходу, но ее догнал короткий вопрос:

— Поттера не видела?

— Он с друзьями у озера, — охотно откликнулась прорицательница. — Видела их только что, веселые такие...

— Проклятое отродье... — стон, полный бессильной ненависти, заставил ее умолкнуть на полуслове. — Наглый молокосос, которому везет, как после бочки «Жидкой удачи»! Ну почему?! — стон перешел в тихий хриплый вой. — Почему у него все получилось?! Как он освободил Блэка?! Как?!

— Я пойду, пожалуй... — Сивилла попятилась, стараясь не смотреть на сбитые в кровь костяшки его пальцев. Багровые пятна на ближайшей колонне красноречиво объясняли происхождение ссадин.

Северус ее уже не слышал. Одна и та же мысль со вчерашней ночи металась в измученном мозгу, жгла его хуже кислоты: как недорослям удалось уложить его, взрослого опытного мага, а потом обвести вокруг пальца?!

Блэк бежал... Петтигрю тоже... От чувства невыносимого унижения хотелось грызть камни.

— Хроноворот, — будничным тоном сообщил знакомый голос.

Дамблдор стоял совсем рядом, но смотрел не на своего подчиненного, а на залитый солнцем замковый двор.

— Мисс Грейнджер с его помощью могла посещать несколько дополнительных уроков. А минувшей ночью успела спасти две жизни. Их с Поттером уже давно пора воспринимать всерьез.

— Хроноворот... — простонал Снейп. — Так просто...

— А верный слуга Волдеморта отправился на воссоединение с господином, — Дамблдора отчего-то сильно заинтересовали кровавые пятна на граните. — Советую вам куда-нибудь съездить на каникулах и хорошо отдохнуть. Возможно, это наше последнее мирное лето... — он с силой провел пальцами по камню.

На черной поверхности осталось пять оплавленных борозд.

1) «Гарри Поттер и Узник Азкабана». Глава 16. «Пророчество профессора Трелони».

Вернуться к тексту

В канцелярии Аврората пахло бумажной пылью и черными чернилами. Сивилла заметила, что у фиолетовых чернил, которыми пользовались в Хогвартсе, и у черных чернил Министерства запахи разные. Школьные ей нравились больше, а от этих с непривычки щекотало в носу. Она чихнула и едва не поставила жирную кляксу на извещении о наложении штрафа, которое еще предстояло обменять в Гринготтсе на оплаченную квитанцию.

— Аккуратней, у меня больше чистых бланков нет, — проворчал служащий, оформлявший бумаги для освобождения Квиринуса.

— А с квитанцией потом снова к вам? — на всякий случай уточнила Сивилла.

— Ко мне.

Она присмотрелась, желая запомнить его лицо, но поняла, что проще запомнить место — первый стол справа от двери, — чем уловить отличие между одинаково холеными и одинаково безразличными физиономиями сотрудников. Хоть бы бороды с усами носили или лысины, что ли...

После банка пришлось скучать в знакомой комнате дежурного, дожидаясь, когда приведут мужа. За десять лет тут ничего не изменилось, только сиденья стульев сильнее засалились.

— Когда-то я за тобой приходил, а теперь ты за мной, — Квиринус осунулся, на подбородке виднелась щетина, но голос звучал бодро. — Здравствуй, родная.

Дежурный аврор, сопровождавший его, вытащил из ящика стола тощий кошелек, велел расписаться в получении имущества и вручил узкий прямоугольник серой бумаги с жирным черным штампом «Повестка»: «Принесли сегодня из Общества поддержки сквибов. Каких только контор не напридумывают!»

В коридоре Квиррелл пробежал глазами документ и помрачнел:

— Зря я надеялся, что хождения по кабинетам закончены. Но это подождет... Сиби, где ты раздобыла деньги?

— Северус дал всю сумму и даже больше, — не стала скрывать Трелони. — И сказал, что у тебя творческий подход к хулиганству.

— Ну, корзина на голове — это не столб огня на утесе! Хотя последнее, конечно, стоит дороже.

Повестка, которую он все еще держал в руке, откашлялась и заговорила шершавым, как казенная бумага, голосом:

— Мистер Квиррелл, зайдите в офис Общества поддержки сквибов. Мистер Квиррелл, зайдите в офис Общества поддержки сквибов. Мистер Кви...

Смятый и брошенный в урну, вопиллер продолжал бубнить, как заведенный.

Игнорировать столь настойчивое приглашение не следовало, и Квиринус, попросив Сивиллу идти домой и ждать там, углубился в лабиринт министерских коридоров.

* * *

На этот раз портрет основательницы Общества Идрис Оукби снизошел до разговора. Точнее, до краткого распоряжения, последовавшего, едва сквиб вошел в кабинет.

— Покажите ему газету.

Чиновница, фамилию которой он так и не узнал, через стол протянула ему выпуск «Пророка» с заметкой, отчеркнутой красным карандашом.

«Безобразная выходка клеветника», — гласил заголовок.

Из заметки Квиринус узнал, что на протяжении многих месяцев вводил в заблуждение целое подразделение Министерства, полагавшее, что он добросовестно трудится на благо магического общества. Когда же встал вопрос о результате трудов, обществу была предложена, по выражению автора, «псевдоисторическая поделка», имевшая несомненной целью оскорбить все, что свято для любого добропорядочного волшебника. Клеветника быстро изобличили в его гнусном намерении, отмечала газета, но в ответ он не только не раскаялся, но решился на неслыханную дерзость и нанес тяжелые побои нашему уважаемому Заместителю министра, который попытался пристыдить хулигана.

Завершалась заметка гневным требованием пересмотреть министерскую политику в отношении сквибов, которые хоть и являются неотъемлемой частью волшебного мира, без надлежащего контроля могут представлять угрозу общественной безопасности и морали.

Подписи под заметкой не было.

— Заберите вашу писанину, — знакомая картонная папка шмякнулась на пол у его ног. — На репутации нашего Общества в результате ваших бесчинств появилось грязное пятно. Нечего и говорить о том, что отныне и до конца вашей жизни вы лишаетесь какой бы то ни было поддержки или помощи с нашей стороны. Кроме того, вам вменяется в обязанность в недельный срок возместить нам всю сумму выплаченного вам пособия. В противном случае вы будете обвинены в мошенничестве и предстанете перед судом. Вам все ясно?

Чиновница умолкла и вопросительно посмотрела на портрет патронессы. Та кивком подтвердила ее слова.

Квиринус поднял рукопись, провел рукой по крышке папки. На пальцах остался серый след.

— Если рукопись изучали, как она могла запылиться? — он переводил взгляд с живого лица на нарисованное, но то были уже не лица — бело-розовые маски. — Да, мне все ясно... А, знаете, быть сквибом не так уж плохо. По крайней мере не имеешь ничего общего с волшебниками вроде вас.

Он собирался напоследок от души хлопнуть дверью, но в последний момент передумал: что толку вымещать раздражение на этих женщинах? Они всего лишь чиновницы...

Искренне надеясь, что покидает Министерство навсегда, Квиринус хотел зайти к Марчбэнкс попрощаться и поблагодарить, но узнал, что накануне пожилой колдунье сделалось плохо с сердцем и ее увезли в Мунго. Когда же он кинулся туда, Гризельда, которой к тому времени стало получше, отказалась его видеть. Сиделка передала ему вырезку из газеты — ту самую злополучную заметку.

* * *

— Не пойду.

Собственный голос в пустом кабинете звучал чересчур громко. Но не шептаться же с самим собой! Лучше иди, посоветовал здравый смысл. Иначе скоро свихнешься, сидя в одиночестве и растравляя раненое самолюбие.

— Я никого не хочу видеть.

Тогда иди не ради себя, подсказала совесть. Иди ради приписки в традиционном приглашении на ужин от Квиринуса: «обсудим кое-какие идеи по поводу холма Св. Михаила».

Северус воровато оглянулся. Барона нигде не было, но все равно стало неловко, точно привидение застало декана за каким-то постыдным занятием. Например, попыткой увильнуть от данного когда-то обещания.

Если призрак рыцаря отыщет путь к своему королю и уйдет, декан лишится превосходного помощника и опытнейшего советника. Барон бродит по Хогвартсу девять веков, что бы ему не побродить еще сущий пустяк, года четыре, до совершеннолетия Поттера? А там, полагал Снейп, опека мальчишке уже не потребуется, у Дамблдора исчезнут причины удерживать бывшего Пожирателя возле себя, можно будет убраться из школы и на свободе спокойно искать путь на Авалон...

Ну хоть себе-то не ври, возразил кто-то безжалостный, кого любила будить в самый неподходящий момент зануда-совесть. Живым — живое, ты примешься откладывать поиски ради других дел и очень скоро забудешь о Бедуире-Бароне.

Но ведь ему тут неплохо, попытался оправдаться Северус. Развлекается, лунное свое кружками хлещет, Пивз опять же скучать не дает... И почет, и уважение, и дело — за слизеринцами приглядывать, Хогвартс охранять. И еще вот что: когда уволюсь, его с собой позову!

...Как кошку или собаку, закончил мысль все тот же голос. Наденешь поводок, положишь в чемодан, как вещь, примешься демонстрировать новым знакомым, как дрессированную обезьяну? Сам желаешь воли, но другим в таком желании отказываешь?

— Господин Барон! — хрипло позвал Снейп.

— Да, Северус, — немедленно откликнулся призрак, будто только и ждал зова.

По своему обыкновению, он выплыл из темного угла между стеной и книжным шкафом, невозмутимый и внимательный, как всегда.

— Скажите, до того, как Биннс принялся переделывать прошлое Хогвартса, ваша подлинная история была всем известна?

— Скорее, она мало кого интересовала... Но несколько слизеринских деканов знали, кто я и откуда. Однажды даже пообещали помочь, — уже тише добавил он. — Очень давно это было.

Вопрос «Помогли?» вовремя умер на языке.

— Я сейчас иду к моим, — вместо этого предупредил Снейп. — Квиринус раскопал что-то новое насчет Авалона.

* * *

— Боюсь, Мариус, нам придется съехать. В Министерстве меня обязали вернуть им пособие, которое мне выплачивалось, так что у нас теперь каждый кнат на счету. Наверное, подыщете себе других соседей?

Квиринус был не на шутку расстроен. Возвращенная рукопись, рухнувшие надежды на публикацию, мерзкая заметка в «Пророке», и в довершение ко всему — дыра, которую пробила в скудном бюджете историка необходимость расстаться почти с двумя сотнями галлеонов.

Блэк понимающе вздохнул.

— До вашего появления я жил один в этой квартире, так что всего лишь восстановлю статус кво. Очень надеюсь, что ваши дела скоро поправятся. И буду рад, если станете заглядывать просто так, — он грустно улыбнулся.

— К нам кто-то поднимается, — Сивилла склонила на бок голову, прислушиваясь к тому, что делается за дверью. — Похоже на Снейпа.

Пересказ ему плохих новостей не занял много времени.

— И как ты намерен поступить? — спросил он, хмуро выслушав все до конца.

— Лавгуд еще зимой предлагал мне печататься у него в «Придире». Но прежде я напишу хор-р-рошую статью о том, что творится в Министерстве! А денег заработаю переводами: Хью как-то давал мне перевести один манускрипт, надеюсь, у него найдутся еще. Не миллионы, конечно, но с голоду не помрем, да, Сиби?

— Особенно, если переберемся на лето в Хогвартс, — согласилась Трелони. — Вот уж Дамблдор обрадуется...

— Не попадаться ему лишний раз на глаза, только и всего, — поддержал идею Северус. — В крайнем случае объявим тебя помощником Филча. Тем более, что старику он давным давно нужен.

— И в Хогвартсе нам будет удобнее проверять одну мою мысль насчет башни на холме, — воодушевился Квиринус. — Я ж тебя за этим позвал, а вовсе не для того, чтобы пожаловаться.

А ведь я почти завидую, подумал Снейп. Лишиться магии, испытать унижение, балансировать на грани нищеты, сделаться из красавца уродом — и вопреки всему сохранить интерес к жизни. Как ему удается?

— То, что «Хохот банши» нам не подходит, думаю, тебе ясно так же, как и мне, — тем временем говорил Квиринус. — Этим заклинанием хорошо дробить камни, но что нам даст дыра в холме? Разве что новые археологические открытия и неприятности с магловскими властями... Первое, конечно, замечательно, но нас в данный момент интересует мир легендарный, а не вещный. А кто у нас, кроме Барона, выходец оттуда?

— Моргана? — догадался Северус.

— Именно! Если она знает путь на Авалон, то, может быть, способна открыть его — если не для нас, то хотя бы для привидения.

— Погоди, погоди, — Снейп предостерегающе поднял руку. — Ты предлагаешь тащить портрет на холм?

— Мы поищем варианты, — уклончиво ответил Квиринус. — Лишь бы Моргана согласилась.

* * *

Хогвартс отдыхал от школяров. Тишина сытой кошкой разлеглась в огромном вестибюле первого этажа, и даже звук шагов ее не побеспокоил; только эхо мурлыкнуло где-то в темных сводах потолка.

— Кажется, будто и не уходил никуда, — вполголоса признался другу Квиринус, вместе с ним направляясь к комнате Филча.

— Хей-хей, Штопаный вернулся! — веселый вопль Пивза все-таки спугнул сонную тишину и россыпью звонкого гороха покатился по коридорам.

— Ну все, теперь еще до вечера о твоем возвращении узнает каждый, начиная с Дамблдора, — прокомментировал Снейп.

Как и ожидалось, Филч обрадовался помощнику. Старик давно нуждался в отпуске, сразу предложил Квиринусу заменить его на посту завхоза до конца лета и обещал переговорить с Дамблдором насчет жалования.

— А то бы и совсем на мое место, а? — без особой надежды предложил Филч. — Уморился с этими охальниками воевать, годы уж не те, на покой пора... Не хотите? Ну, может передумаете еще...

Пивз тем временем разнес новость, и не успел еще будущий завхоз распаковать чемодан, как в апартаменты Трелони заявились Помфри, Спраут и Флитвик. Бывший наставник Квиррелла от души пожал руку своему ученику, а дамы по очереди обняли его и почти одновременно прослезились.

На ужине его поприветствовали Дамблдор и МакГонагалл — сдержанно, но вполне дружелюбно. Кроме того, директор подтвердил его временное назначение на место Филча, и Квиринус провел остаток дня, принимая у Аргуса его дела. К счастью, летом их оказалось немного.

Снейп с удовольствием убрал с камина Запирающие чары, наложенные в позапрошлом году. О бледном мороке в фиолетовом тюрбане вспоминать не хотелось. Пусть убирается в никуда вместе с давно остывшей золой от сгоревших дров.

— Эй, повелитель подземного мира, к тебе можно? Мы вдвоем, — гукнуло в черной дыре трубы.

— Валяйте, — улыбнулся владелец кабинета.

Знакомый стеганый халат, правда, уже заметно потертый. Вот только десять лет назад не было этой плотной черной косынки на голове...

Вслед за Квиринусом и Сивиллой в кабинет просочились почти все привидения. Пивз где-то раздобыл корзинку из-под хлеба и под общий смех водрузил ее поверх косынки.

Барон достал непочатый бочонок лунного.

Хогвартс принял своего человека.

Веселье длилось до глубокой ночи; затем привидения разбрелись, Сивилла тоже пошла спать. Тогда Снейп с Квирреллом переглянулись и декан попросил сонную Моргану пока не уходить в большую картину в гостиной, где волшебница обычно ночевала.

Квиринус, заметно волнуясь, выложил ей свою просьбу. Волшебница задумалась.

— Не знаю, — наконец призналась она. — То есть путь на Авалон мне известен и открыть я его могу... точнее, могла. Когда была человеком. А теперь...

Моргана пожала плечами и пригорюнилась.

— Надо нести портрет на холм, — решительно заявил Квиррелл.

— Затея пустая и бредовая, — высказался Снейп. — Ничего не выйдет.

— А если выйдет? Если портрет не утратил каких-то человеческих способностей? Ты не можешь знать наверняка.

— В Хогвартсе полно портретов волшебников. Никто из них не пытался и не пытается колдовать.

— Но Моргана не простая волшебница! И речь идет не о заурядных чарах!

— Не имеет значения. Извини, но идея твоя — дурацкая. Оставь ее.

Квиринус подошел к другу, попытался заглянуть в угрюмо опущенное лицо.

— Вспомни зеленую бороду Тофти, вспомни тоннели... вспомни Истборн! Почему тогда ты не боялся рисковать и тебя не пугали самые бредовые идеи? Где твой огонь до неба, Северус?

Снейп скрипнул зубами. Растворился огонь в мутной пене повседневности, погребла его под собой бесплодная, иссушающая ненависть, растущая усталость и разочарование.

«Квиринус, — пришел на ум давний разговор. — Неужели и мы тоже? Лет через десять-двадцать... Тоже превратимся в такое вот болото?!»

Двадцати лет не понадобилось. Хватило тринадцати.

...Исполинское плечо Бичи-Хед врезалось в штормящее море. Над головой громыхнуло. Только глупец выходит в такую погоду на край утеса. Дурак орет дерзости грозовым тучам. Безумец вздергивает волшебную палочку к небесам...

— Буди Сивиллу.

В черных глазах плясали знакомые черти.

— Уже бегу! А что мне ей сказать, чтобы не ругалась?

— Нужен второй маг левитировать портрет, пока я буду заниматься аппарацией и Хамелеоновыми чарами. Или предпочитаешь сам тащить эту махину?

Квиринус окинул взглядом пышную золоченую раму и нырнул в камин.

— Вы перепились или по-трезвому сбрендили? — ворчливо поинтересовалась Сивилла, кое-как убирая растрепанные волосы в узел на затылке. — Знаете, который час?

— Неважно, — рассеянно ответил Северус. — Он был занят тем, что пытался «на глазок» определить, пройдет ли портрет в низкий дверной проем или нет. По всему получалось, что пройдет, но направлять его по узкому коридору подземелья с его крутыми поворотами будет нелегко.

— А если уменьшить? — предложил Квиринус.

— Никаких уменьшений! — испугалась Моргана. — Меня уже однажды того... Бр-р! Лучше я перейду в ту картину, которая висит на первом этаже, она поменьше.

— Отлично, перебирайтесь туда, мы пока поднимемся наверх.

Холл первого этажа встретил их лязгом, дребезжанием стекла, глухим звуком падения чего-то мягкого и громким недовольством Морганы:

— Проклятие! Совсем забыла, что это натюрморт!

Полотно, украшавшее стену у входа в Главный зал, представляло собой мечту чревоугодника. Неизвестный художник во всех подробностях изобразил грандиозный окорок, который, подобно главнокомандующему, возвышался на столе во главе войска блюд, судков и кастрюлек, наполненных жареными, вареными и печеными изысками кудесника-повара.

Впрочем, сейчас окорок был повержен и валялся под столом, а на его месте, свесив ноги, устроилась Моргана. Живописец по неведомой причине не поставил рядом со столом даже крохотной табуретки.

— Вам там удобно? — изо всех сил стараясь не хихикать, спросила Сивилла.

— Несите уже скорее, — обиженно отозвалась волшебница. — Ой! Ну вот, рукав испачкала...

Трелони поспешила достать палочку, и картина, повинуясь левитационным чарам, поплыла к выходу из замка.

Ночной холм встретил их испуганным женским визгом. Снейп мигом поставил Хамелеоновы чары, но потревоженная влюбленная парочка, вскочившая с травы, уже со всех ног улепетывала вниз.

— Вот так и рождаются слухи, — философски прокомментировал Квиринус. — Сиби, подводи картину ближе к башне.

На фоне звездного неба башня смотрелась воротами в потусторонний мрак. Полотно с Морганой слабо засветилось, когда волшебница принялась бормотать на непонятном языке.

Свечение усиливалось, но древний камень не откликался. Лишь сверчки, потревоженные людьми, вновь завели в траве свой монотонный концерт.

Моргана побормотала еще немного и досадливо толкнула попавшее под руку блюдо:

— Ничего не получается! Помню все слова, сила осталась — сама картина мешает!

Она тяжело вздохнула и вновь принялась колдовать, уже не бормоча, а зло выкрикивая слова.

Фундамент башни прочертили молнии, но стоило волшебнице замолчать, как они тут же пропали.

Моргана заплакала. Северус много раз становился свидетелем ее плохого настроения, но сейчас в плаче волшебницы слышался не каприз, а отчаяние и безнадежная тоска.

Квиррелл подавленно молчал. Сивилла опустила картину на землю, прислонив к стене башни, подошла к мужу, прижалась щекой к его плечу.

— Заклинания и жесты при желании копируются, — Квиринус словно обрел вдохновение от ее сочувствия. — Что если вы обучите этому, например, Северуса?

— Путь на Авалон открывался только мне... и еще Мерлину... — голос Морганы дрожал. — Мы сами так устроили. У других не получится...

— Возвращаемся, — решил Снейп. — Потом станем думать дальше.

Короткая июньская ночь подходила к концу. Женщины отправились досыпать: Сивилла к себе в башню, печальная Моргана в свою любимую раму в гостиной.

Квиринус упал на диван в кабинете слизеринского декана и сжал виски ладонями.

— Решение где-то рядом, совсем близко... Я это чувствую!

Северус заглянул в ящик стола, инспектируя остатки Бодрящего зелья. Надо же, пусто... Придется все-таки идти спать.

— В книгах мне не попадалось описание извлечения портретов. Упоминаний о попытках — тоже. А ты встречал что-то подобное?

Квиринус помотал головой.

— Это шанс, — продолжил он. — Ведь все когда-то бывает в первый раз, верно?

— Но давай для очистки совести поступим так: ты завтра расспросишь Флитвика, а я напрошусь на беседу к Дамблдору. Если уж они ничего не подскажут, будем изобретать сами.

— Да ты, никак, загорелся, — подмигнул историк.

— Все равно летом делать нечего.

— Ой, какие мы равнодушные циники, да-да-да, — Квиринус зевнул и побрел к камину. — Удачной беседы с директором.

* * *

К удивлению Снейпа Дамблдор охотно согласился поговорить о природе магических портретов и не стал допытываться, зачем подчиненному понадобилась подобная информация. Директор рассказал немало ценного о составе красок и качестве холста, которые используют в работе маги-художники, упомянул и о специфических заклинаниях. Но на вопрос, есть ли способы извлечь нарисованного человека из картины, лишь покачал головой: «Если бы такое оказалось возможно, кто бы согласился сидеть в своей раме, как в тюрьме?»

То же самое и почти теми же словами сказал Квирреллу Флитвик.

— Вы сделали все, что могли, — попытался утешить их Барон. — Видно, и впрямь заказан мне путь к королю...

— Ну уж нет, мы пока не сдаемся, — запротестовал Снейп. — Верно, Квиринус?

Временный завхоз Хогвартса энергично кивнул.

Интересная и трудная задача — лучшее лекарство для уязвленного самолюбия. До сентября были отложены мысли о Поттере, Блэке, Петтигрю... даже о вероятном воскрешении Темного Лорда. Хандра и апатия забились в темный угол и оттуда испуганно наблюдали за деятельным деканом.

Меньше чем за месяц друзья чуть не вдвое увеличили свой объем знаний о магических портретах; Квиринус, совмещая работу с исследованием, расспросил домовых эльфов; Северус, утащив многострадальный натюрморт из вестибюля в лабораторию, экспериментировал с зельями и заклинаниями. Сивилла так рвалась помочь, что ухитрилась разглядеть в гадательном шаре ровную и широкую дорогу, что, по словам прорицательницы, означало успех дела.

Моргана в эти дни почти не появлялась в деканском кабинете, где вечерами шли оживленные обсуждения. Не заглядывала она и в гостиную, предпочитая тишину и темноту девичьих спален. Когда же все-таки забредала в картину, висевшую в кабинете, то выглядела изможденной и грустной.

* * *

Очередной день поисков подходил к концу. Снейп, оставшись в одиночестве, вяло листал выписки из множества темномагических книг, еще раз убеждаясь, что сегодня он так же далек от решения проблемы, как и несколько недель назад.

— Северус... — тихо окликнули его. — Северус, мне надо сказать тебе кое-что.

Он поднял голову: Моргана, белее собственного носового платка, смотрела на него сухими, блестящими глазами.

— Барон сейчас в Выручай-комнате, у меня мало времени, — она заговорила быстро и сбивчиво. — Я могу сама выбраться из картины. Всегда могла. Но обратно не получится. Нужно, чтоб он ничего не знал.

В смысле сказанного Снейп разобрался не сразу.

— Вы хотите сказать, что мы тут почти месяц напрасно возимся?

— Когда-то давно у меня была сестра, Моргауза, — волшебница немного успокоилась, но оставалась такой же бледной. — Наши портреты висели рядом. Чары, которые накладываются на портрет, очень сильны, но иногда их можно преодолеть. Моргауза смогла. Она покинула картину, но вернуться не сумела. Не пустила ее картина. От сестры осталась горстка пыли... Я видела, как это происходит... Потом кто-то из художников проболтался, что таково скрытое свойство волшебных красок: они привязывают тебя к холсту, а если попробуешь вырваться... Холст превращается в глухую стену, краски — в огонь. Моргауза освободилась ночью, а к утру все было кончено.

— Но зачем устраивать такое? — не мог понять Снейп.

— Как выразился тот художник, чтоб зря не шастали, — горько усмехнулась Моргана. — Все портреты об этом знают. И сидят смирно: нарисованная жизнь всяко лучше пригоршни праха.

— И вы намерены выйти прямо сейчас?

— В другой раз у меня не хватит духу.

Гладкая поверхность картины пошла рябью, вспучилась мутными пузырями кипящего варева. Пузыри треснули, открывая живую яркость красок, и вот уже показался расшитый золотом пунцовый подол сюрко⁽¹⁾, приподнятый маленькой рукой, и ножка ступила на край рамы...

— Осторожней! — Северус рванулся поддержать выходящую красавицу.

— О, не беспокойся, — у этой Морганы и голос был другой, чище и звонче. — Я не упаду, даже если очень захочу.

Волшебница сделала шаг и поплыла по воздуху. Она не была полупрозрачной, подобно привидению, но светилась изнутри, точно капля воды в солнечном луче.

— К счастью, мне не придется возвращаться в картину, — Моргана плавно опустилась на пол рядом со Снейпом. — Авалон примет Бедуира, а я уйду следом. Прости, что покидаю тебя...

— Моргана?! — Северус не заметил, когда в кабинете возник слизеринский призрак. — Как тебе удалось?

— Неважно, — волшебница отмахнулась с небрежностью королевы. — Ты готов встретиться со своим королем, рыцарь?

Кровавый Барон не раздумывал.

— Готов, моя госпожа.

— Тогда дай мне руку, мы отправляемся на холм! Ты проводишь нас, Северус?

— Мы отправимся, но иначе, — остановил ее Барон и громко, протяжно свистнул.

— Погодите, я разбужу Квиринуса... — Снейп, оглушенный происходящим, кинулся к камину, но услышал глухое ржание и едва успел отшатнуться: обдав его ледяным дыханием, в кабинет вломился призрачный конь.

— Послужи в последний раз, дружище, — Барон одним прыжком оказался в седле. — Госпожа не возражает против конной прогулки?

— Госпожа мечтала об этом девять сотен лет! — рассмеялась волшебница, боком усаживаясь впереди него и обнимая за шею. — Северус, встретимся на холме!

Копыта ударили по воздуху, хвост плеснул, подняв со стола вихрь бумаг, и кабинет опустел.

— Квиринус, просыпайся! — заорал Снейп в гулкий провал камина. — Моргана вышла из портрета!

Он взглянул на стену: там, в позолоченной раме, темнел мертвый холст. Сквозь частую сеть трещин едва проглядывали старое продавленное кресло и кусок дырявой портьеры.

— Каким образом? Почему сейчас? — кое-как одетый Квиррелл вывалился из камина вместе с ворохом вопросов. — Где она? Что произошло с картиной?

— Вопросы потом! — Северус нетерпеливо поглядывал ему за спину, ожидая прибытия Сивиллы. Она явилась почти сразу вслед за мужем. Не давая ей времени опомниться, Снейп потащил обоих к выходу из замка.

— Скорее, они наверняка уже там! Сивилла, аппарируем на холм!

* * *

Из-за холма Святого Михаила поднималась луна. Пятнистый диск полз по небу и башня тонула в белом зареве, ее камень терял твердость, превращался в мерцающий туман, в столб голубоватого дыма, сквозь который безразлично смотрел вниз лунный глаз.

Луна видела, как ночь на холме распалась на две части, и каждая потекла своим чередом: одна несла древнюю башню в рассвет, к новым любопытным, что придут поглазеть на нее, другая же замерла, забыв о солнце, изогнула аркой лунный луч и утвердила его на месте человеческой постройки, открыв ворота в другой мир.

— Надеюсь, Моргана позаботилась о невидимости, — Снейп сощурился, ослепленный потоками света, лившегося из арки. — Не хватало еще, чтобы сюда весь поселок сбежался.

Свет манил. Он то наливался полуденным золотом, то уходил в звездное серебро, и в глубине его что-то постоянно менялось, вспыхивало и гасло.

Завороженные, позабыв о волшебных палочках, люди двинулись к арке. Лучи уперлись в грудь, остановили.

— Оно пропустило только Моргану, — вздохнул кто-то рядом.

Почти невидимый в этом холодном пожаре, стоял Кровавый Барон, держа лошадь под уздцы.

— Неужели она ушла без вас? — ужаснулся Квиррелл.

— Она вернется. Сказала ждать ее здесь, и вам это передать, когда появитесь. Так что рано нам прощаться...

Время переливалось опалом, радугой оплетало лунные столбы — красное, оранжевое, желтое, зеленое...

Темный силуэт закрыл сердце света. Он быстро рос и вскоре лучи выпустили Моргану.

Она шла шатаясь, с трудом переставляя ноги. Барон бросился к ней, но она отстранила его:

— Я сама... — хриплый шепот был едва слышен. Волшебница с усилием сглотнула и продолжила громче и увереннее: — сэр Бедуир Крепкожильный, преклони колена и выслушай то, что велел передать тебе Артур, твой король.

Кровавый Барон склонился перед женской фигурой.

— Ты не взойдешь на Авалон, ибо не исполнен еще твой обет. Тебе не откроется урочный день и час, но будет дано знамение. Жди его с терпением. Вот символ твоего обета.

Моргана развела руки и свет между ними застыл большим круглым щитом. Лунный луч обежал его по кромке, оставляя стальной след, ткнулся в центр и замер отполированным умбоном⁽²⁾.

— Пусть он верно служит тебе, защитник.

— Благодарю, моя госпожа.

Едва щит перешел к настоящему владельцу, руки Морганы бессильно упали. Она оглянулась, словно собиралась вернуться, но лишь качнулась и осталась на месте.

Сияющая тропа за ее спиной угасла, внезапный порыв ветра развеял арку, облака набросили ватное одеяло на луну, и вот уже снова холм как холм, и башня прочно уперлась каменными ногами в землю, и нет никакого светящегося прохода, нет и никогда не было...

— Я все сделала... — голос Морганы опять упал до шелеста. — Не хочу быть там без тебя... увези... еще есть время...

Бедуир быстро приторочил к седлу щит, вскочил на коня, бережно поднял Моргану к себе. Она приникла к нему, спрятав лицо на груди.

Три человека здесь давно стали лишними. Снейп стряхнул с себя оцепенение и закричал:

— Господин Барон, быстрее в замок! Моргана должна вернуться в портрет, иначе она умрет!

Один призрак судорожно прижал к себе другого. Привидение лошади взвилось на дыбы и прянуло в небо. Миг — и они пропали в тучах.

Через секунду исчезли и люди.

* * *

В Хогвартсе горели все огни. Директор и трое деканов, не на шутку встревоженные, собрались в холле первого этажа, пытаясь понять, что происходит. Привидения и эльфы, разосланные по этажам, возвращались с одной и той же вестью: на всех картинах в замке неизвестно откуда появилась серая пелена, за которой мечутся перепуганные портреты.

Магии странная завеса не поддавалась. Пивз попытался сорвать ее, но и у него ничего не вышло, только обжег ладони.

Когда запыхавшиеся учителя вбежали в холл, Дамблдор и Флитвик, припоминая все известные им заклинания, пытались ликвидировать загадочное явление, атакующее картины.

— Господа, вы хоть знаете, что у нас происходит? — сердито окликнул их директор.

— У вас получилось это убрать? — не переводя дыхания, выпалил Снейп.

— Нет, к сожалению... Вы можете сказать, что это?

— Да, но не сейчас! Нет времени! Извините!

— Пелена на всех картинах... Моргану всерьез решили не пускать... — пропыхтел сзади Квиринус. Они уже добежали до лестницы в подземелье и, рискуя сломать ноги на скользких ступенях, ринулись вниз, в кабинет слизеринского декана.

— Придумайте что-нибудь, ну пожалуйста, придумайте, — вполголоса стонала Сивилла, хватаясь за стены, чтобы не упасть.

—...Диффиндо! Бомбардо Максима! Сектумсемпра!

Заклинания вязли в серой мути. Завеса плотным туманом затянула обиталище Морганы сверху донизу. Северус с Сивиллой кидали заклинания снова и снова, рядом тихо ругался Квиринус, и все трое старались не смотреть на расплывчатый багровый контур — то, что осталось от волшебницы, когда она в отчаянии ударилась о пелену.

— В-вашу магию!!! — бешеный рык Кровавого Барона отшвырнул магов к стене.

Призрачный клинок врубился в туман, прошел без вреда и улетел в угол как бесполезная палка. Две руки, забывшие о том, что принадлежат мертвецу, вцепились в серый полог и начали тянуть, тянуть вниз, вместе с сухожилиями разрывая колдовство.

— Поднажми, дохляк! — ухнул Пивз, свалившись с потолка и хватаясь за полог рядом с Бароном. Бинты на его ладонях задымились. Завеса подалась, отползла от края рамы...

— Чары левитации! — вовремя сообразил Квиринус. — Скорее!

«Вингардиум Левиоса» выкрикнули в два голоса, страшный контур скользнул в щель в верхнем углу рамы. Завеса полыхнула жаром, отбрасывая всех, кто оказался рядом, и холст окончательно скрылся под ней.

— Ф-ф-фух... — полтергейст сполз на пол, сунул в рот покрытые волдырями пальцы.

Руки Барона медленно заливало черным, как после перехваченного Непростительного. Он кое-как подобрал меч и с третьей попытки загнал его в ножны.

Снейп машинально убрал палочку в рукав. Квиррелл утер вспотевший лоб.

— Вернулась... — не веря своим глазам, прошептала Сивилла. И тут же закричала, не скрывая радости: — Получилось!

Мрак на портрете рассеялся. Из темноты проступила бархатная портьера. Кресло сверкнуло парчой обивки, лаком подлокотников и резных ножек. Из-за портьеры показалось знакомое сюрко.

— Почему не сказала, чем это может для тебя кончиться? — проворчал Барон.

— Ты бы тогда ни за что не согласился, — Моргана как ни в чем не бывало устроилась в кресле.

— И ты не осталась на Авалоне, потому что... — призрак не договорил и опустил голову.

Волшебница устало улыбалась.

— Когда-то я не мог понять, как Ланселот ради Джиневры решился пойти против короля и нас всех, — потрясенно проговорил Бедуир Крепкожильный. — Я думал, что женщина — это всегда просто женщина, будь она хоть трижды королевой... Сегодня я понял Ланселота.

— Повесь щит напротив меня, — попросила Моргана. — Мне хочется смотреть на него.

Снежно-белый щит мягко засветился на стене рядом с клинком, который в свое время Северус вынес из оружейной Годрика.

— По-моему, такое дело полагается как следует обмыть, — намекнул Пивз.

1) женская одежда Раннего Средневековья, напоминало платье без рукавов и воротника, с очень широкими проймами. http://www.pichome.ru/image/NFU

Вернуться к тексту

2) металлическая накладка полусферической или конической формы, размещённая посередине щита, защищающая кисть руки воина от пробивающих щит ударов. Под умбоном располагается ручка, за которую воин держит щит. http://www.pichome.ru/image/NP4

Вернуться к тексту

Северус проснулся от судороги в левом предплечье. Спросонья решил, что отлежал руку, пошевелил пальцами. Боль перешла в зуд. Он поскреб кожу сквозь рукав пижамы — сон улетучился окончательно.

Пересохшее горло с трудом вытолкнуло: «Люмос...»

В ярком свете лампы угольно чернели череп и змея на внутренней стороне предплечья.

Вчера вечером Метка была серой.

— Нокс...

Лежать без сна среди ночи, невидящими глазами смотреть в облачное магическое небо на потолке и думать о том, что проклятый Петтигрю все-таки разыскал Волдеморта.

Тот самый Петтигрю, которого можно было прикончить еще три месяца назад, в Визжащей Хижине, если бы...

Новая судорога скрутила руку. Метка жгла изнутри, кожа стала горячей. Вызов от Повелителя ощущается по-другому, это Северус хорошо помнил. Что же означает жжение? Она откликается на то, что где-то — где?! — происходит с магом, поставившим ее?

Когда-то давно Северус решил определить, чем же на самом деле являются череп и змея. Он попробовал срезать лоскуток кожи с серым рисунком, но быстро убедился, что острейший нож не в силах оставить на Метке даже царапину. Кислоты и заклинания тоже не подействовали.

Любопытство и тайная надежда были сильнее ожидаемой боли. Аккуратный надрез вокруг рисунка, кожа, как ковер, заворачивается вверх... Все-таки Волдеморт — великий волшебник. Метка запустила мощный и твердый корень в самую кость. Растение-паразит, цепкое и живучее. Не вырвешь, не отрежешь... Интересно, кто-нибудь из Пожирателей пытался отрубить себе руку? А ведь в Лютном наверняка сыщется лекарь, промышляющий подобным, и маг, способный приделать хороший протез.

Мысль, родившаяся несколько лет назад, снова напомнила о себе. Если прямо сейчас податься к Хью, разыскать с его помощью нужных людей, потом залечь на дно, отсидеться там, где не сыщут ни авроры, ни Пожиратели, а затем убраться куда-нибудь подальше...

Он рывком сел на постели. Квиринус, Барон, Мариус? Не помеха. Избавиться от воспоминаний о них — пара пустяков.

Поттер!

Жжение усилилось. Поттер сам о себе позаботится! Раз уж он одолел взрослого волшебника в Визжащей Хижине... Пусть теперь черную работу для героя выполняет Дамблдор. Нерушимых обетов никто не давал, так что гори оно все Адским огнем!

Вслед за предплечьем невидимый жар охватил кисть, добрался до пальцев.

Засветив по дороге все лампы, Северус бросился в ванную. Сунул руку под струю ледяной воды. Поднял глаза к зеркалу над умывальником.

Ты отрежешь себе руку. Убьешь память. Вытравишь остатки совести. Что у тебя останется, Северус Снейп? Только страх. Полюбуйся, он уже глядит на тебя с той стороны стекла.

Вода не помогала, жжение не уменьшалось. Он вгляделся в черный оскаленный череп, в змею, что тянулась раздвоенным языком к запястью. Паразит пустил корни глубже костей — в кровь, в мозг, в душу...

Минуты каплями воды стекали на дно умывальника. Отражение в зеркале смотрело угрюмо и пристально.

Так просто обвинить во всем Метку...

Человек по ту сторону стекла дернул уголком рта.

Но есть же в тебе что-то кроме Метки?

Что-то кроме...

Что-то...

Северус обмотал руку полотенцем, наложив поверх Охлаждающие чары. Стало полегче, и он смог уснуть.

Утром он сказал директору, что нужно обсудить важные новости. Тот пригласил его в свой кабинет.

* * *

— Полагаю, ваши, так сказать, коллеги сейчас наблюдают то же самое? — Дамблдор коротко оглядел Метку и кивнул Снейпу, давая понять, что рукав можно опускать. — Интересно, диверсия на Чемпионате — это уже выполнение его приказа или чья-то опережающая инициатива? Что скажете?

— Думаю, если бы Повелитель пожелал заявить о своем возвращении, он бы не оставил поводов для сомнений. То, что произошло на Чемпионате, я бы назвал... хм, пожалуй, так: приветственный фейерверк. Мои коллеги, — Снейп выделил голосом определение Дамблдора, — почувствовали скорое пришествие Повелителя и таким образом выразили ему свою преданность.

— Вас, очевидно, не пригласили для участия? Почему?

— Скорее всего, дело затевалось в кругу хорошо знакомых друг с другом людей. Я же последние несколько лет не поддерживал связи ни с кем из... наших. К тому же моя преданность Повелителю проявлялась и проявляется иначе.

Дамблдор понимающе улыбнулся.

— И вам при встрече с Волдемортом даже не придется имитировать ненависть ко мне.