Дым и зеркала (джен)

Гермиона возникла в дверях гостиной, держа на руках спящую малышку Розу. К услугам домовиков она по-прежнему отказывалась прибегать, поэтому везде таскала дочку с собой, разлучаясь только на время сна. Роза была спокойным ребёнком, много спала и вполне могла подолгу оставаться без присмотра, но Гермиона ничего и слышать об этом не желала.

Уложив её в колыбельку возле дивана, Гермиона подошла к Гарри и обняла его:

— Как дела?

— А ты как думаешь? — вопросом на вопрос ответил он, хитро улыбнувшись.

— Так нечестно, — рассмеялась Гермиона. — Дай мне хоть немного побыть человеком.

— Теперь она будет притворяться, что ей это не нравится, — проворчал Рон. — А кто опять угадал, кто к нам пришёл?

— Гарри единственный, кто так громко выбивает совок о каминную решётку, — пожала плечами Гермиона, садясь в кресло. — Итак, проблемы на работе, Гарри?

«Проблемы» — это ещё очень дипломатично сказано. Гарри выглядел мрачным, осунувшимся и тревожным, словно наркоман в поисках дозы. Этот блуждающий, сердито-отчаянный взгляд означал, что ему выпало сложное расследование, что он в тупике и что даже сейчас в его голове продолжали вращаться какие-то шестерёнки, педальки и пружины в тщетной попытке найти решение.

— И зачем я спросил? — шутливо пожал плечами Гарри.

— Вот бывал бы у нас чаще, помнил бы, чем это грозит, — вставил реплику Рон и обратился к жене: — Кто-то нам обещал чай?

— Да, конечно, — спохватилась Гермиона. — Кокосовый торт или лимонный рулет?

— Лимонный рулет, — произнёс Гарри и их глаза на мгновение встретились. — Определённо, лимонный рулет.

Это был своего рода условный код. Когда Гарри просил что-нибудь с лимоном, это означало, что у него есть дело. Гермиона усмехнулась. Возможно, Рон иногда задавался вопросом, почему упоминание о лимонных сладостях радовало Гермиону едва ли не больше, чем покойного Дамблдора, но о своих подозрениях он никогда не заговаривал. А Гермиона спящего фестрала не будила.

Они болтали о каких-то пустяках и глупостях. Гарри рассказывал, что Джинни пришло в голову купить магловскую колыбель и они собирали её три дня: сначала сами, потом с помощью домовиков. А когда всё было закончено, и Альбус был торжественно водворён в свою новую кроватку, к Гарри подошла целая делегация домовиков со словами: «Хозяин, по Стандарту-2001 домовики имеют право наложить вето на некоторые виды наказаний. Так вот, мы просим больше никогда, никогда не приказывать нам собирать детские кровати».

Все рассмеялись. Гарри определённо хотел этим рассказом сделать ей приятное — ведь «Стандарт 2001: о домовиках и их хозяевах» вышел из-под её пера. Но Гермиона, против ожиданий, наоборот загрустила. Ей не хватало полноценной работы в Министерстве, суеты, летающих над головой циркуляров и постановлений. «Интересно, мне разрешат привозить Розу на работу? — рассеянно подумала она. — Должны разрешить. В крайнем случае, придётся надавить военным авторитетом». Меньше всего ей хотелось думать, что Рон тоже мог «надавить военным авторитетом» и намекнуть чиновникам, что декретный отпуск его жены продлится так долго, как он посчитает нужным... Хотя, возможно, она излишне его демонизировала: просто в его семье не принято было работать после рождения ребёнка, вот и всё. Традиция. Например, Джинни, забеременев Джеймсом, сразу ушла из спорта и возвращаться не собиралась. «Я всё равно всё сделаю по-своему, — подумала Гермиона и снова усмехнулась. — И лимонный рулет мне в этом поможет!»

Она то улыбалась, то хмурилась, то была на седьмом небе от счастья, а то едва не выла белугой. Настроения сменялись как в калейдоскопе, и хотя умом Гермиона понимала, что это всего лишь последствия гормональной перестройки, с чувствами совладать не могла. «И почему знание того, что со мной происходит, ничего мне не даёт?»

— Ну, теперь нам можно виски, мамочка? — полушутливо-полуехидно осведомился Рон.

Он ожидал утвердительного ответа, а она хотела, чтобы он оставил их с Гарри наедине.

— Нет, — капризно поджала губы Гермиона. — Меня подташнивает от запаха. И вообще, пары алкоголя вредны для ребёнка.

— Это же не огневиски, а односолодовое магловское! — ожидаемо возмутился Рон. — А девочка спокойно спала даже в новогоднюю ночь, когда от «паров алкоголя» дрожал воздух. И ты не была против! Забыла?

— Ничего я не забыла... — надулась Гермиона. — Но старая бутылка закончилась, а новая в погребе. Там сушатся мои травы, и я не желаю, чтобы ты их случайно потоптал.

— Слушай, Рон, может быть, не надо... — встрял Гарри. — Мы ведь и так...

— Нет! — как и ожидалось, Рон заупрямился. Его ноздри сердито раздувались, придавая ему сходство с быком на корриде, только что увидевшим красную тряпку. — Пожалуйста, Гарри, не надо. Итак, — обратился он уже к Гермионе, — вся проблема только в погребе?

— Разумеется, — мнимо равнодушно пожала плечами Гермиона, за пять минут до этого спрятавшая предыдущую бутылку в секретере.

— Тогда я отправляюсь в погреб, — решительно заявил Рон и со скоростью кабана, ищущего трюфель, исчез из гостиной.

Гермиона откинулась на спинку кресла.

— Ну наконец-то, — облегчённо выдохнула она. — Давай свой «лимонный рулет», только быстро!

Гарри поспешно достал из складок мантии несколько свитков, а Гермиона наложила на них заклинание уменьшения и спрятала в карман.

— Что так мало?

— Мы мало что знаем, — шёпотом ответил Гарри. — Есть только три случая, очень сильно разнесённые. Но мы считаем, что это серия.

— Вы хоть приблизительно знаете, кого ищете?

— Это девушка-киллер, — Гарри воровато оглянулся, каждую секунду готовый услышать за спиной шаги Рона.

— Киллер?! — свистящим шёпотом переспросила Гермиона. — Ты идиот, Гарри, или только прикидываешься? У наёмных убийц не бывает почерка, на них не распространяются правила, которые работают для маньяков. Ты хочешь, чтобы я впустую тратила своё время на погоню за тенью?

Она была в ярости. Не в той деланной, игровой ярости, которую она недавно изливала на Рона, а в самой что ни на есть настоящей. Гермиона достала из кармана свитки, снова увеличила и с нескрываемым презрением швырнула ему на колени. Один из свитков упал, и Гарри пришлось поднимать его с ковра.

— Гермиона, послушай!

— Я маг, Гарри, я не долбанный чудотворец с ярмарочными фокусами. Моя профессия — это на-у-ка, — продолжала возмущаться она. Какая-то часть её сознания понимала, что она перегибает палку, но Гермиона не могла остановиться. — Профайлер — не панацея на любой случай...

Она хотела что-то сказать, но Гарри наложил на неё Силенцио, а потом и Петрификус. Гермиона могла только хлопать глазами и злиться. А Гарри снова попробовал объяснить, теперь уже обладая некоторой уверенностью, что его выслушают раньше, чем задушат:

— Это не обычный киллер. У неё есть какая-то цель. Каждый раз она делает убийство похожим на несчастный случай, очень похожим. Но она же даёт нам в руки ключ, который разоблачает, что это убийство, — затараторил он: Петрификус был слабым, — ведь Гарри не хотел как-то навредить Гермионе — и его действие должно было истощиться совсем скоро. — Мы думаем, что таких случаев гораздо больше. Что наши оперативники просто прозевали ключ. И только ты можешь мне помочь найти их все и вычислить убийцу, — закончил Гарри, покаянно склонив голову.

— Хорошо, будем считать, что ты прощён, — кивнула Гермиона, «оттаивая» от заклятия. Что ж, Гарри удалось её заинтересовать: убийства-случайности действительно как-то плохо вязались с кодексом киллеров. — Давай сюда свитки, посмотрим, что можно сделать. Женщина-киллер — это довольно нетипично...

— А женщина, которая врёт своему мужу?

Этот голос едва не заставил их подскочить. В дверном проёме с бутылкой виски стоял Рон.

* * *

— Гарри, я думал, хотя бы ты меня понимаешь!

Поттер попытался протестовать:

— Мы же всего лишь...

Но Рон не дал сбить себя с толку:

— Да, ты ведь «всего лишь» подкидываешь работу моей жене, которая недавно родила и должна сидеть с ребёнком, а не читать криминальные сводки!

От крика Роза проснулась и заплакала. Вернее, завопила так, словно хотела показать взрослым, что такое настоящий крик. Гарри остановился как вкопанный. На его лице застыло выражение отчаяния и вообще: он выглядел так, будто мечтал сбежать подальше от маленькой, но очень мощной пожарной сирены, принявшей облик младенца. Гермиона невольно усмехнулась: что-то подсказывало ей, что Гарри так же нечасто нянчится с Альбусом, как год назад — с Джеймсом. Гермиона подхватила дочку на руки, укачивая:

Из совы бинокль сделать —

Это плёвейшее дело.

Мышка станет чайной чашкой,

А шкатулка — черепашкой,

Станет пояс шустрой змейкой,

А лист лилии — уклейкой.

Палтус был, а стало блюдо.

Это магия, не чудо!

Роза снова расслабилась и довольно засопела. Рон бессильно развёл руками и осведомился уже хриплым возмущённым шёпотом:

— Видишь? Эта ненормальная вместо колыбельных рассказывает Розе напоминалки по Трансфигурации. А позавчера я застал её, когда она зачитывала нашей дочери ориентировку на какого-то маньяка.

— Для ребёнка главное — интонация, — привычно возмутилась Гермиона. — Я же зачитывала её ласковым голосом.

Иногда Рон был просто невозможным ретроградом.

— Я не хочу, чтобы первым словом, которое скажет моя дочь, было «свежевыпотрошенный»! — прошипел Рон и страшно сверкнул глазами.

Несмотря на серьёзность момента, Гермиону совершенно неожиданно пробрал смех. Вслед за ней засмеялся Гарри, а потом и сам Рон. Они хохотали и хохотали. Роза проснулась снова, но почему-то не заплакала, а стала улыбаться вместе со всеми. Рон показал ей "козу", и девочка засмеялась.

Гарри вздохнул, и Гермиона готова была поклясться, что в этот самый момент он подумал: «И почему мои дети не такие?» Роза и правда никогда не плакала по пустякам и ничего не боялась без причины, а вот маленький Джеймс Поттер рос пугливым и застенчивым. «Впрочем, это не моё дело», — оборвала себя Гермиона: анализировать друзей всегда казалось ей чем-то средним между предательством и подглядыванием.

— Драккл подери, могла бы мне сказать, конспиратор, — фыркнул Рон, отсмеявшись. — Должна знать, что я всё равно ничего тебе не запрещу. Ты же профайлер!