Two Shall Be As One (джен)

МакГонагалл недоверчиво уставилась на Гарри, спокойно сидящего по другую сторону от ее стола. Потом, уверенная, что он либо врет, либо пытается ее разыграть, профессор произнесла:

— О, сейчас же прекратите это, мистер Поттер! Зачем анимагу прятаться в спальне третьего курса Гриффиндора?

Гарри пожал плечами.

— Не знаю. Почему бы вам самим не спросить Коросту? Я уверен, что существует заклинание, возвращающее анимага в человеческую форму против его собственного желания.

— Существует, — осторожно согласилась МакГонагалл, сжав ладони на столе перед собой, — но что заставляет вас считать домашнего любимца мистера Уизли анимагом? Эта крыса жила в семье в течение многих лет. Ведь Перси Уизли привез ее в Хогвартс еще на первом курсе, четыре года тому назад. Я не могу представить себе причину, по которой любой уважаемый волшебник предпочел бы провести столько времени в виде крысы.

— Кто сказал, что это уважаемый волшебник? — возразил Поттер. — Я только знаю, что рядом с Коростой испытываю те же ощущения, что исходили от вас, когда вы были кошкой. И даже сейчас я чувствую то же, хотя и не с такой интенсивностью, как когда вы в кошачьей форме.

Услышав слова Гарри, МакГонагалл в шоке распахнула глаза. Поттер заявлял, что он способен на то, чего не могут даже чары анимагии: обнаружить анимага, когда он находится не в своей анимагической форме! Это просто невозможно!

— Мистер Поттер, как давно вы можете ощущать анимагов? И что более важно, обнаружили ли вы других анимагов в стенах Хогвартса?

Гарри снова пожал плечами.

— Думаю, начиная с этого лета. Раньше я держал Коросту в руках, но ничего странного не чувствовал. Что же касается вашего второго вопроса, то я не уверен. Единственный другой человек во всей школе, хотя бы отдаленно напоминающий по ощущениям вас или Коросту, — профессор Люпин. Но началось это только на Хэллоуин, хотя сейчас ощущение пропадает.

«Если бы я не считал подобное невозможным, то подумал бы, что существует определенная периодичность», — язвительно вставил Дэниел.

«Периодичность?» — Гарри не понял намека.

«Потом объясню», — пообещал Джексон.

«Это так сложно?»

«Да нет, — заверил его Дэниел. — Просто парням иногда трудно понять. Это женское».

«О!» — все, на что хватило Гарри. Он не понимал девушек. Совсем. Так же, как не понимал странное чувство, иногда возникающее при мысли о какой-нибудь девушке. Например, о новом ловце Рэйвенкло, Чо Чанг. Дэниел пообещал, что он расскажет Гарри о половом воспитании (мужской версии) на его пятнадцатилетие. Если, конечно, Гарри не потребуются знания об этом чуть раньше.

В очередной раз ошарашенной заявлением Поттера, умудрившегося обнаружить ликантропию Люпина (хотя мальчик и не понимал точно, что же он засек), МакГонагалл потребовалось несколько минут, чтобы найтись с ответом:

— Очень хорошо, мистер Поттер. Я сообщу директору о вашей находке, и он предпримет соответствующие действия для решения этой проблемы.

«Мда, я не думал, что она из тех, кто предпочтет пройти мимо слона, — прокомментировал Джексон. Он был более чем уверен, что упоминание о Люпине поразило МакГонагалл, но не мог понять почему. — Она декан твоего факультета и, по идее, должна заботиться о твоей безопасности. Интересно, почему профессор не собирается пойти и проверить все сама?»

— Вы не собираетесь лично все проверить, профессор? — Гарри также интересовал ответ на этот вопрос. Он надеялся, что это не будет повторением их первого курса. Тогда он, Рон и Гермиона были вынуждены спасать Философский камень только потому, что, когда они попытались предупредить своего декана об охоте за камнем, она им не поверила.

— Мистер Поттер, даже я не настолько глупа, чтобы без определенного прикрытия противостоять неизвестному анимагу, который провел последние семь лет, или даже больше, скрываясь в виде крысы, — сухо ответила МакГонагалл. — Любому, кто согласился на такое, несомненно, есть что терять. И если этот анимаг будет обнаружен, то я предпочту, чтобы никто из студентов не пострадал в том случае, если он решит агрессивно отреагировать на вынужденное принятие человеческой формы.

«Согласен, она не должна противостоять этому неизвестному волшебнику в одиночку, — не мог не согласиться с разумным подходом Джексон. — Но почему МакГонагалл решила не вызывать профессора по защите и не проводить проверку вместе с ним? Время, потраченное на извещение директора, который, судя по его предыдущим действиям, может ничего и не предпринять, лишь даст этому неизвестному человеку время на побег».

Гарри согласился с его доводами и спросил:

— Профессор, я понимаю, почему вы не хотите ввязываться в это в одиночку, но почему вы просто не позовете профессора Люпина или профессора Флитвика и не возьмете их с собой для проверки Коросты? В смысле, разве это отлагательство не даст ему время на побег?

— Только если он узнает, что был обнаружен, — напомнила ему МакГонагалл.

— О! Я думаю, что ему уже об этом известно, — возразил Гарри. — Он знает, что Блэк охотится за ним, а не за мной, как думает большинство. В противном случае, почему бы он был столь напуган, даже по меркам крысы.

МакГонагалл сурово посмотрела на Гарри, уверенная, что он пытается придумать способ, дабы ему позволили в следующий раз пойти в Хогсмид.

— Мистер Поттер, нет никаких причин полагать, что Блэк охотится за кем-либо другим. Особенно если учесть, что опрошенная охрана подтвердила, как перед своим побегом преступник все время повторял: «Он в Хогвартсе». И вы же были последним, о ком он думал перед своим заключением в Азкабан, — она подняла руку, не позволяя Гарри возразить. — Если же анимаг, притворяющийся питомцем Рона, прячется от Блэка, то нет никаких шансов, что преступник узнал о его местонахождении или даже начал подозревать об этом. В то же время всем прекрасно известно, что вы здесь. И это одна из причин, по которой мы не желаем, чтобы вы ходили в Хогсмид или без сопровождения выходили за пределы школьной территории. Мы не хотим, чтобы до вас добрался Блэк.

— Что ж, профессор, у вас больше нет причин запретить мне Хогсмид в следующий раз. Если только вы не планируете запретить поход всем студентам. У меня имеется написанная тетей записка, дающая разрешение на поход, — ответил Гарри. — И не стоит тревожиться о ее потере в этот раз. Потому как я сделал несколько копий.

«Много копий», — со смехом вставил Джексон.

МакГонагалл удивленно посмотрела на Гарри. Как он смог получить записку, разрешающую поход в Хогсмид? Дамблдор сказал, что переговорил с тетей Поттера и объяснил ей опасность. Почему же она добровольно рискует жизнью своего племянника?

— Есть ли еще что-то, о чем вы желали переговорить со мной, профессор? — спокойно спросил Поттер, словно не зная о подложенной свинье.

МакГонагалл открыла рот, чтобы что-то сказать, но в первый раз за всю свою жизнь не смогла придумать, что же произнести. Поэтому она закрыла рот и открыла его еще раз, но тоже ничего не сказала.

— Тогда я полагаю, что на сегодня все, профессор. Хорошо. Уже время обеда, а я очень голоден, — Гарри встал и направился к выходу из кабинета.

* * *

Дамблдор задумчиво наблюдал за выходящей из его кабинета Минервой. Полученные от заместительницы новости о Гарри Потере сильно удивили директора, если не сказать больше.

Дамблдор полагал, что в этом году ему придется беспокоиться лишь о том, чтобы Гарри не попал в руки Сириуса Блэка. Теперь же, судя по полученной от мисс Грейнджер и Минервы информации, он должен переживать еще и о ранее неизвестном магическом родственнике. И к тому же, американце! Учитывая, что Флитвик — Мастер Чар, Дамблдор ни на секунду не сомневался в том, что находящееся во владении молодого Поттера фамильное древо — подлинник, а этот Дэниел Джексон на самом деле его родственник.

Дамблдор начал сожалеть, что не проверил фамильное древо Гарри до того, как поместил его к тете. Тогда он смог бы подготовиться к чему-то подобному. Задним умом директор понимал, что должен был сделать это, только чтобы удостовериться, что по материнской линии у Гарри вообще нет никаких родственников. Однако тогда это казалось пустой тратой времени, так как все, включая Лили, считали, что она была первой ведьмой в семье, а для создания магического фамильного древа требуется несколько поколений магически одаренных родственников.

Учитывая до сих пор находящихся на свободе Пожирателей Смерти, Дамблдор полагал, что Гарри будет лучше находиться под защитой крови. Однако чары крови пали еще перед пятым днем рождения мальчика. Петунья Эванс Дурсль доказала, что не способна любить никого, кроме своей маленькой семейки. Но директор никогда никому в этом не признавался. Когда же его спрашивали о необходимости подобной спешки, Дамблдор отвечал, что сейчас, после потери родителей, Гарри будет лучше всего иметь стабильную любящую семью. А также что мальчику необходимо время для возникновения связи с любящей тетушкиной родней.

Мысли о Дурслях напомнили Дамблдору о том, что он забыл сделать этим летом. Вскоре ему снова придется потолковать с Дурслями. Им следует напомнить, что для них означает нахождение живого Гарри в их доме. Петунья, может, и не заботится о своем племяннике, но Дамблдор понимал, что она будет продолжать терпеть его присутствие, ибо оно означает безопасность ее собственного сына… Ну, или она так думает. До тех пор, пока Петунья считает, что чары все еще защищают ее дом и семью, она не позволит своему мужу зайти слишком уж далеко. Дамблдор не собирался позволить этому бешенному гиппогриффу, в просторечии именуемому Верноном Дурслем, только из-за глупых предубеждений убить избранного судьбой для спасения обоих их миров от Волдеморта. Он намерен был убедиться, что Петунья понимает возможные последствия того, что она не ограничит злоупотребления и жестокость своего мужа. Ведь директор может снять заклинание памяти так же легко, как и наложить. И последствия для ее сына или мужа не будут столь уж радужны.

Ему также следовало удостовериться, что Дурсли понимают: не в их интересах позволить этому Дэниелу Джексону получить опекунство над их племянником. На самом деле, Дамблдор решил, будет к лучшему, если они поверят, что Дэниел Джексон — урод, намеревающийся причинить вред им и их сыну.

И это оставит Дамблдора лишь с одной проблемой: как не позволить Гарри встретиться с этим дотоле незнакомым родственником, пока он не убедит Джексона, что Гарри будет лучше оставаться с его тетей… независимо от того, что сам Поттер может рассказать ему о своей жизни у родственников.

Присутствие Дэниела Джексона в жизни Гарри не волновало бы Дамблдора настолько сильно, если бы тот был магглом или просто сквибом. Положение Джексона в качестве магического опекуна давало ему больше прав над Поттером, чем имела его тетя. Однако до тех пор, пока он не признает себя опекуном Гарри, он не сможет воспользоваться этими правами. Но именно этого Дамблдор будет стараться избежать как можно дольше. Он не хотел, чтобы Гарри или кто-то другой стали бы задавать вопросы о том, почему он беспрепятственно позволил возникнуть этой ситуации с Дурслями.

Если учесть, что Джексон — волшебник, то, узнав об отношении к Гарри, он сможет подать петицию о смене опекунства. И поскольку магический суд предпочитает, чтобы дети-маги воспитывались магическими родственниками, то, без всяких сомнений, он вынесет вердикт, дающий Джексону право опекунства, тем самым аннулировав магическое попечительство, имеющееся на данный момент у Дамблдора. Директору даже не удастся воспользоваться своим аргументом, часто используемым после того, когда он поместил Гарри к Дурслям: мальчик будет в безопасности с кровными родственниками своей матери. Но Джексон подходит и под это требование, даже если родство и дальнее. Позволение этому американцу получить опекунство над Гарри не входило в планы Дамблдора. В этом случае Джексон сможет забрать мальчика в Америку, и, самое страшное, он сможет забрать Гарри из Хогвартса, лишив Дамблдора даже той малости контроля, что у него могла бы остаться.

Приняв решение, Дамблдор быстро набросал записку и отослал ее в совятню с домовым эльфом. Записку Дэниелу Джексону, прося о встрече с ним как можно скорее. Дамблдор не забыл упомянуть, что он пользуется полным доверием со стороны Гарри и получил разрешение на встречу с ним, надеясь, что этим сможет застать Джексона врасплох. Прежде чем позволить Джексону даже появиться в поле зрения Гарри, директор должен был лично оценить американца. Дамблдор надеялся, что с ним не возникнет проблем. В противном случае, если он окажется угрозой планам директора, то ему придется предпринять некоторые действия с целью удаления Джексона из жизни Гарри, по крайней мере, на данном этапе. На пару мгновений директор испытал некоторое сожаление, придя к мысли о возможности подобных действий, но быстро задавил их логикой. В конце концов, это же было ради Высшего Блага всего Волшебного мира!

* * *

Фоукс с недоверием уставился на своего Связанного. Он надеялся, что его человек забыл о своем эгоистичном отношении и системе ценностей бывшего друга Гриндевальда после случайной смерти сестры от рук этого мужчины. Однако, судя по недавним действиям, все выглядело так, словно Альбус снова вернулся к старым привычкам, которые давно следовало навечно похоронить.

После того, как его Связанный вернулся из маггловской больницы, где стер воспоминания молодого Гарри, феникс считал, что ясно дал понять: если Связанный причинит вред другому невинному ради своего так называемого квеста во имя высшего блага, то Фоукс его покинет. Очевидно, Дамблдор проигнорировал его предупреждение, ибо он, без сомнения, планировал попытаться навредить одной из самых невинных и чистых душ, когда-либо встреченных Фоуксом, — Дэниелу Джексону.

И не важно, что Дамблдор не преуспеет в своих начинаниях, учитывая, что Дэниел соединен с Гарри Поттером. Факт оставался фактом: Связанный слишком быстро начал обдумывать планы по причинению вреда человеку, которого он даже еще не встречал. И всему этому он смог дать вполне логическое объяснение — все ради Высшего Блага, — что еще больше разгневало феникса. Для него оставалось загадкой, как его Связанный смог все эти годы скрывать от феникса тот факт, что считает, будто он знает лучше, чем Владыка Всего Сущего, что есть Высшее Благо для всех и как его достичь!

Фоукс решил предупредить Гарри и Дэниела, а потом начать более внимательно следить за своим Связанным. Дамблдор балансировал на краю пропасти уже много лет. И если вмешивающийся во все идиот решит все-таки реализовать запланированные действия, то у Фоукса не останется выбора и он будет вынужден покинуть его. Даже если это и разорвет его собственное сердце на куски.

* * *

Вздохнув, Дамблдор мысленно вернулся к другой добытой от Минервы информации. Ему не понравилось, что Гарри получил от своей тети еще одно разрешение на Хогсмид. Теперь директор был вынужден попытаться убедить Гарри, что до тех пор, пока Блэк не будет пойман, поход в Хогсмид — не самая лучшая затея. Дамблдор понимал, что если попытается отменить разрешение тети Поттера, то придется признаваться, что это он — магический опекун мальчика, и объяснять последнему, почему же он ничего не сделал с отношением Дурслей к Гарри. Проблема как раз и была в том, как умудриться провернуть все так, чтобы не раскрыть Поттеру ничего лишнего, что ему пока еще знать не положено. Если директор расскажет ему о предательстве Блэком его родителей, то это может привести к результату, противоположному задуманному, и в итоге Гарри решит лично отправиться за Блэком.

Закинув в рот лимонный леденец и начав его посасывать, Дамблдор понял, что попытка убедить мальчика остаться в Хогвартсе может оказаться непосильной задачей. Минерва уже рассказала ему, как Гарри не поверил ей при сообщении о том, что Блэк за ним охотится. На самом деле, она передала, что Поттер противопоставил ее утверждению заявление, что с гораздо большей вероятностью Блэк охотится за анимагом, прячущимся в спальне в качестве домашнего питомца Рона Уизли.

Хотя Дамблдор и не сомневался в правдивости слов мальчика об анимаге, особенно после того, как Гарри смог также обнаружить ликантропию Ремуса, директор все же воспользовался связью с чарами вокруг Хогвартса, попытавшись засечь неизвестного для него волшебника в пределах школы. Хогвартс ответила, что единственный из неизвестных ей анимагов находится в спальне третьекурсников в Гриффиндорской башне. Потрясая головой, Дамблдор прервал с ней связь, попросив замок проследить за крысой. Видимо, его воображение решило сыграть злую шутку, ибо директору показалось, что Хогвартс была в гневе. Или, может быть, злилась из-за чего-то, но вот причин он не понимал.

Учитывая, что анимаг до сих пор не причинил никакого вреда за те двенадцать или тринадцать лет, что он прожил у Уизли и в Хогвартсе, и (насколько ему известно) так и не превращался обратно в спальне учеников, Дамблдор решил подождать до лета, прежде чем разбираться с ним. Он был более чем уверен, что волшебник просто попытался стать анимагом без надлежащего присмотра и в итоге застрял без возможности отменить трансформацию. Директор понимал, что последнее, что сейчас нужно Хогвартсу, так это еще один скандал, идущий по пятам за открытием Тайной Комнатой из-за этого проклятого дневника. И узнавшая о том, что в спальнях студентов живет взрослый волшебник, пресса определенно начнет спекулировать на тему, что же этот неизвестный творил с детьми. А они будут уверены, что он делал что-то ужасное, так как прятался в виде безобидной крысы.

Но вместо того, чтобы вернуться к мыслям о том, как убедить Гарри держаться подальше от Хогсмида, Дамблдор задумался о необычных способностях, которые тот начал проявлять с начала этого года. И это если забыть о невероятном прогрессе в наложении заклинаний, который отметили все учителя. Дамблдор знал, что все это связано друг с другом, и он должен был выяснить причины, прежде чем мальчик подвергнет себя опасности или привлечет внимание Невыразимцев.

Насколько Дамблдору было известно, до сих пор никто из ведьм или волшебников не мог засечь анимагов без использования какого-либо заклинания обнаружения, а эти чары изучались только на седьмом курсе. К тому же, не существовало заклинания, определяющего оборотня до его трансформации. Однако Гарри смог почувствовать ликантропию Ремуса, даже если ошибочно и предположил, что тот анимаг.

Также Дамблдор знал, что до сих пор не было упоминания о ведьме или волшебнике, уничтожившем хоть одного Дементора. И в то же время, согласно Люпину, в Хогвартс-Экспрессе Гарри ликвидировал как минимум пятнадцать. Отчет, представленный Ремусом о событиях в поезде, показал, что Поттер наложил на Дементора в их купе похожее на Патронус заклинание. Люпин основывал свои предположения на бело-серебряном свете, ослепившем всех присутствующих. Он также доложил, что Гарри выполнил это неизвестное заклинание без палочки. И хотя неизвестно, намеренно или нет, но мальчик уничтожил не только Дементора в их купе, но также умудрился прихватить всех существ вокруг Хогвартс-Экспресса. Ремус был уверен, что Дементоры были уничтожены, так как не мог ощутить следов их присутствия нигде вокруг поезда. А должен был, если бы они находились поблизости.

Пока Дамблдор вставал, собираясь свериться с некоторыми старыми фолиантами из личной библиотеки и посмотреть, удастся ли ему пролить свет на происходящее с молодым Гарри, он не мог не задуматься о том, что мальчику определенно повезло, что никто из Отдела Тайн не узнал о ситуации с Дементорами. В противном случае, Поттер бы оказался заключенным в маленькую комнатку в Министерстве до тех пор, пока они не выяснили бы, каким образом мальчику это удалось. Дамблдор справедливо полагал, что Дементоры смолчали перед своим управляющим о найденном кем-то способе их уничтожения. И он также был уверен, что существа не уведомили Министерство о том факте, что теперь вокруг школы бродит на пятнадцать Дементоров меньше, чем изначально планировалось.

* * *

Тяжело вздохнув, Дамблдор отложил в сторону перо и закрыл последнюю книгу. Два часа беспрерывных поисков в имеющихся у него старинных фолиантах, и почти ничего полезного. Однако он нашел зацепку о возможном источнике новых сил Гарри — смерть и последующее возвращение в мир живых в той маггловской больнице. Директор также начал подозревать, что «сила, неизвестная Темному лорду» — это не сила, о которой не знает Волдеморт, как, например, сила любви. На самом деле, это силы, пробудившиеся в Гарри, особенно теперь, когда он не помнит, что умирал и снова воскрес.

Поттер подходил под все найденные описания о некоторых ведьмах и волшебниках, магические способности которых резко возрастали, а сами они могли выполнять такие трюки при помощи магии, которые до сих пор никто не смог повторить. И все те волшебники, о которых упоминалось в книгах, умирали на некоторое (довольно длительное) время, а потом снова возвращались к жизни. И никто из них не «воскресал» при помощи магии.

Дамблдор сделал мысленную пометку попросить персонал школы следить за Гарри. И вести наблюдения о том, проявляет ли мальчик еще какие-нибудь необычные способности или демонстрирует улучшения в скорости, с которой исполняет новые заклинания. Директор должен знать все. И если Гарри проявит слишком уж заметные изменения в способностях к магии, то Дамблдор успеет предпринять необходимые меры, чтобы утаить информацию от Министерства или таких людей, как Люциус Малфой.

* * *

— О чем с тобой хотела поговорить профессор МакГонагалл? — спросила Гермиона, стоило только Гарри присоединиться к друзьям за столом Гриффиндора.

Он ничего не ответил, а просто положил себе на тарелку еду с ближайших блюд и начал есть.

Гермиона не привыкла к игнорированию со стороны Гарри, поэтому прошипела:

— Гарри!

Он посмотрел на нее, а потом снова вернулся к еде.

— У тебя ведь нет никаких проблем, правда? — спросил Рон, стараясь предотвратить очередной назревающий между друзьями спор.

— Нет. У меня нет проблем, — вздохнул Гарри. — Профессор МакГонагалл хотела рассказать мне о Сириусе Блэке. Она также сообщила, что преподаватели подумывают о том, чтобы запретить мне играть в квиддич в этом году…

— Запретить тебе играть в квиддич в этом году! — Рон был в шоке. — О чем МакГонагалл думает?! Запретить тебе играть в квиддич! Это безумие!

— Может быть, она думает о безопасности Гарри, — резко встряла Гермиона. — В конце концов, это важнее, чем квиддич.

Рон не мог поверить, что она сказала что-то подобное! Нет ничего важнее, чем квиддич!

— Ты сошла с ума? Гарри должен играть! Он лучший ловец, который когда-либо был у Гриффиндора! И если он не будет играть в матче против Слизерина, то Малфой станет называть его трусом.

— Рон! — Гермиону застало врасплох то, что он готов поставить глупую игру выше жизни друга. — Жизнь Гарри важнее любой игры. И профессор МакГонагалл знает это. Ведь Блэк охотится на Гарри, помнишь?

— Вообще-то, Гермиона, — прервал ее Гарри, — я буду играть. Просто будут присутствовать учителя, присматривающие за нашими тренировками.

— Ты не можешь говорить об этом серьезно! — Гермиона знала, что мальчишки могут быть достаточно глупы, когда дело доходит до их любимого вида спорта, но она никогда не предполагала, что и Гарри настолько глуп и будет рисковать собственной жизнью ради тупой игры. — Определенно, квиддич не стоит твоей жизни, Гарри!

— Блэк не настолько глуп, чтобы показаться на игре в квиддич! — возразил Рон. — Его поймают.

— Все также считали, что он не сможет проникнуть в Хогвартс. Но Блэк каким-то образом ухитрился это сделать, — напомнила ему Гермиона. — И если он решит появиться на одном из квиддичных матчей, то так же, как и Квирелл на первом курсе, сможет проклясть метлу Гарри.

— Я буду играть, — окончательно ответил Гарри.

Гермиона пронзила его взглядом.

— Разве ты не понимаешь, что играешь на руку Блэку? Как ты можешь добровольно так рисковать своей жизнью? Думаешь, твои родители хотели, чтобы из-за какой-то глупой игры ты потерял свою жизнь?

Когда Гарри вскинул голову, а его вилка с клацаньем ударилась о тарелку, Гермиона поняла, что зашла слишком далеко. Ее взгляд встретился с взбешенными глазами, полными изумрудного льда. Она не успела извиниться, ибо Гарри сердито прорычал:

— Если бы мои родители были живы, то Блэк не был бы проблемой. Что я делаю в своей жизни — мое личное дело, мисс Грейнджер. По крайней мере, я не бегаю к МакГонагалл, донося о личной жизни других!

И Гарри покинул Большой зал, больше не сказав ни слова. Никто не заметил его ухода.

Гермиона шокировано смотрела вслед уходящему мальчику. Она хотела побежать за ним и попытаться объяснить, что поступала так, как, по ее мнению, будет лучше для него.

— Я бы на твоем месте этого не делал, — сузив глаза, прорычал ей Рон. — Я знаю, ты полагаешь, что я дурак, но только Малфой был бы настолько глуп, чтобы высказать подобное Гарри. И он сделал бы это только потому, что при любой возможности станцевал бы на могиле Гарри.

— Я знаю, что, говоря это, была неправа. Просто слова вырвались сами собой, — призналась Гермиона. — Но я пыталась доказать ему, как сейчас опасно играть в квиддич.

— Нет, ты пыталась решить все за него. Ты хочешь контролировать его, словно он младенец в подгузниках, не способный мыслить и решать сам за себя. Только профессор МакГонагалл имеет право удалить его из команды, но она предпочла этого не делать. О чем это тебе говорит? — рычал Рон. — И дело не только в этом. Ты также пытаешься влезть в его личную жизнь, даже когда Гарри предупреждает тебя не совать свой нос не в свое дело. Требуешь у него пересказать разговор с МакГонагалл. Терроризируешь его из-за содержания того письма, полученного несколько дней назад. И когда Гарри решает организовать свою жизнь не устраивающим тебя образом, ты решаешь вмешать в это нашего декана. Удивлен, что ты до сих пор еще не дошла до директора.

Гермиона зашипела из-за тона Рона и высказанных им точных наблюдений.

— Гарри не прислушивается к голосу разума. Он подвергает себя опасности. И поскольку ты не собирался помочь мне убедить его и увидеть истину, я должна была найти того, кто смог бы это сделать. Я думала, профессор МакГонагалл сможет донести до Гарри, что ему будет лучше встретиться с этим Дэниелом Джексоном в школе, а не в Хогсмиде.

— Я не имею права указывать Гарри, где он должен встречаться с Джексоном, — напомнил Рон. — Я не его отец, а ты не его мать. Единственный, кто имеет право и может принимать решения касательно личной жизни Гарри, — это он сам. Если Гарри спросит моего мнения, то я выскажу его. Но я не имею права решать за него. Так же, как этих прав нет и у тебя!

И прежде, чем Гермиона нашлась с ответом, Рон поднялся из-за стола.

— Я предлагаю тебе хорошенько задуматься о своих действиях, Гермиона. Пока из-за них ты не потеряла дружбу Гарри.

* * *

За неделю до первого матча по квиддичу в этом сезоне между Слизерином и Гриффиндором на Хогвартс обрушился шторм. А вместе с ним снизилась температура, поднялся сильный ветер, полил проливной дождь и снизилась видимость.

Через три дня, когда стало ясно, что шторм не собирается прекращаться, хорошо осведомленный о сильных и слабых сторонах своей команды Флинт прекрасно понял, что если они будут играть в такую погоду, то определенно уступят. Однако необходимо было предоставить законную причину для неучастия в игре, иначе им признают поражение. А Флинт не собирался проигрывать.

Прихватив с собой парочку семикурсников Слизерина, на которых, как ему было известно, он мог положиться и кто не был в квиддичной команде, Флинт поджидал прибытия определенного третьекурсника в темноте у подножия лестницы, ведущей в слизеринские общежития.

Один из его сообщников торопливо спустился вниз, прошипев:

— Они идут.

Указав палочками на ступеньки лестницы, начиная с середины и до конца, трое слизеринцев прошептали:

— Glacius.

Почти невидимая в тусклом свете факелов тонкая пленка льда покрыла, как минимум, пять ступеней.

Отступив в ближайший кабинет, семикурсники затаились.

Трое третьекурсников торопливо спускались, стараясь добраться в общую гостиную до наступления комендантского часа.

Драко, самый маленький и легкий из всех, первым ступил на ледяные ступеньки. Так как все трое бежали вниз по лестнице, то инерция, направленная вперед, сыграла против них, как и надеялся Флинт. Все трое навернулись и прокатились по оставшимся ступеням, живописной кучей упав в паре метров от подножия лестницы.

— Эштон, проверь их, пожалуйста. Джессап, стой на стреме, — приказал Флинт тихим голосом, убирая лед, при этом оставив несколько луж.

Наложив несколько продвинутых диагностических заклинаний, которым его этим летом научила мать, чтобы он был на голову выше своих однокурсников в колледже целителей в следующем году, Эштон доложил:

— У всех троих легкое сотрясение мозга. У Малфоя сломаны запястье и нога.

— Как думаешь, как долго мадам Помфри продержит его в Больничном крыле?

— Минимум несколько дней, — ответил Эштон после нескольких секунд раздумий. — Но одно точно: она наверняка запретит Малфою играть в субботу.

— Отлично, — улыбнулся Флинт.

— Нам лучше убираться отсюда, — прошипел Джессап. — Скоро старосты начнут обход.

* * *

На последнюю перед субботним матчем со Слизерином тренировку Оливер Вуд пришел в раздевалку с мрачным выражением лица.

— Что не так, Оливер? — спросил Фред.

— Профессор МакГонагалл только что сообщила мне, что в эти выходные мы играем не со Слизерином, — хмуро ответил своей команде Вуд. — Мы встречаемся с Хаффлпаффом!

— Изменения произведены из-за травмы, полученной Малфоем в начале недели? — поинтересовалась Кэти.

— Да! — запустив руку в волосы, начал вышагивать туда-сюда Оливер Вуд. — Хотя сейчас он и полностью здоров, но мадам Помфри не дала добро на игру в субботу. То есть мы провели все это время, отрабатывая наши действия против Слизерина, а теперь все коту под хвост. Стиль Хаффлпаффцев стал абсолютно другим после того, как новым капитаном назначили их ловца, Седрика Диггори.

— Не понимаю, Оливер, чего ты так беспокоишься, — непринужденно произнес Джордж. — Мы уже выигрывали у Хаффлпаффа раньше…

— Но не с тех пор, как их капитаном стал Диггори, — напомнил Вуд. — Добавь сюда еще и погоду. Если она продержится и на выходных, то будет играть на руку их ловцу.

«Знаешь, если бы я был таким параноиком… как Джек, то предположил бы, что Малфой или кто-то другой спланировали ранение, лишь бы Слизерину не пришлось играть в такую плохую погоду», — прокомментировал Дэниел.

«Не думаю, что Малфой настолько любит боль, чтобы добровольно согласиться рискнуть и получить повреждение, только ради того, чтобы избежать игры, — возразил Гарри. — Однако если он уже был ранен, то, вполне естественно, Малфой мог бы извлечь из этого выгоду, избежав игры, а возможно, и проигрыша в такую погоду».

Дэниел согласился с описанием характера Малфоя.

«Так ты думаешь, что Филч был настолько небрежен, что оставил мокрые ступени и никого об этом не предупредил? Или ты считаешь, кто-то другой решил убедиться, что Слизерин не сможет играть из-за полученного повреждения, довольно жестко убрав единственного игрока, которому сложно найти замену?»

Гарри обдумал идею.

«Хоть Филч и ненавидит студентов, я не думаю, что он мог бы быть настолько небрежен. Но если эта атака была специально спланирована только лишь ради того, чтобы Слизерин пропустил игру, то кто бы ни был за нее ответственен, ему следует молиться. Потому что если его найдет отец Малфоя...»

* * *

Вечером накануне квиддичного матча МакГонагалл остановила Гарри на выходе из Большого зала после ужина.

— Мистер Поттер, директор желает видеть вас в своем кабинете.

— Сейчас? — спросил он, когда Рон и Гермиона подошли к нему.

— Да, — твердо ответила профессор.

— Хорошо, мэм, — Гарри глянул на ребят. — Увидимся в общей гостиной.

Они кивнули и пошли с остальными гриффиндорцами в башню.

МакГонагалл провела Гарри к кабинету Дамблдора, произнесла пароль и указала мальчику на лестницу.

— Директор ожидает вас.

В ответ на стук в дверь Гарри услышал приглашение Дамблдора:

— Входи, Гарри.

И Гарри, и Дэниел сразу же насторожились, входя в кабинет директора.

— Вы хотели меня видеть, сэр?

— Именно так. Присаживайся, Гарри, — указал Дамблдор на одно из кресел перед столом. Протягивая вазочку, он спросил: — Лимонный леденец?

— Спасибо, директор, но нет. Я только что с ужина, — садясь в кресло, вежливо отклонил предложение мальчик. — Зачем вы хотели меня видеть?

— Как я понял, Гарри, ты получил письмо от кого-то, назвавшегося твоим родственником со стороны матери, — начал Дамблдор.

— Вы имеете в виду, от кого-то, кто является моим родственником со стороны мамы, не так ли, сэр? — возразил Гарри.

«Я же вам говорил, что спор был заведомо проигран», — с гордостью произнес Гарри.

«Ну, изначально было лишь два варианта дискуссии: либо обо мне… либо о Блэке», — возразил Дэниел.

— Ваша связь с мистером Джексоном еще не доказана, Гарри, — мягко продолжил Дамблдор.

— Для меня она уже более чем доказана, — твердо возразил Гарри. — Профессор Флитвик — Мастер Чар. И он подтвердил, что посланное мне фамильное древо — подлинник.

И Гарри добавил, не дав Дамблдору времени для контраргументов:

— Директор, я не понимаю, почему профессор МакГонагалл, а теперь еще и вы, пытаетесь вмешаться в мою личную жизнь!

Дамблдор понимал, что будет вынужден оправдываться, и эта ситуация ему не нравилась. Он также знал, что придется подбирать слова очень осторожно, чтобы не раскрыть ничего лишнего и не отдалить от себя Гарри. Мальчик пока еще не был готов к имеющейся у него информации, касающейся Волдеморта и самого Поттера.

— Гарри, хотя я и не сомневаюсь, что фамильное древо, скорее всего, настоящее, я не могу утверждать того же о пославшем его человеке…

— Прошу прощения, сэр, но ваше заявление лишено смысла, — ответил Гарри. — До прибытия письма ни я, ни кто-либо другой себе и представить не могли, что доктор Дэниел Джексон существует или что он мой родственник. И никто не знал, что на самом деле моя мама не магглорожденная, а первая магически одаренная из многих поколений сквибов…

— Это так, — согласился Дамблдор, хотя Гарри его не услышал.

Продолжая свою речь, как будто Дамблдор ничего и не сказал, он спросил:

— Так зачем тогда кому-то лишние проблемы, связанные с поиском человека, о существовании которого они даже не задумывались, только чтобы выкрасть фамильное древо? А потом еще и притворяться этим человеком?

— Хороший аргумент, — согласился Дамблдор. — Но откуда тебе известно, что намерения этого Дэниела Джексона чисты? Я хочу сказать, даже если забыть про твою репутацию Мальчика-Который-Выжил, то в Британском магическом мире имя Поттеров по-прежнему ассоциируется с властью и деньгами.

— Сомневаюсь, что у меня возникнут проблемы с определением его истинных намерений, если он собирается меня только использовать, директор, — заверил Дамблдора Гарри. — Благодаря любящей заботе моей семьи мне не потребуется много времени, чтобы выяснить, использует меня доктор Джексон или нет.

— Но те, кто захочет использовать тебя и твое положение в магическом мире, не обязательно будут действовать явно, — Дамблдор постарался произнести это тоном дающего совет доброго дедушки. И игнорировать легкий приступ угрызений совести, напомнивших ему о том, что он тоже использует Поттера.

Гарри еле успел сдержать рвущийся наружу смешок. Чья бы корова мычала. Идеальный пример, подтверждающий утверждение Дамблдора, как раз и сидел напротив Гарри, смотря на него мерцающими голубыми глазами. Гарри так и не знал, какие у директора планы на него, но, учитывая события за последние пару лет, Поттер был готов поспорить на содержимое сейфа Мерлина, что эти планы тем или иным способом включают в себя Волдеморта.

Гарри вздохнул.

— Сэр, я скажу вам то, что уже говорил профессору МакГонагалл. Поскольку сложившаяся ситуация не имеет никакого отношения к школе и никто из вас не является моим официальным опекуном, то вы просто не имеете прав вмешиваться в мои личные дела. Указывать мне, как поступать по отношению к доктору Джексону, имеют право лишь тетя Петунья и дядя Вернон. И, — Гарри вытащил из кармана свернутый маленький лист бумаги и помахал им в сторону Дамблдора, — учитывая, что тетя Петунья выдала мне разрешение на посещение Хогсмида, которое прибыло вместе с письмом доктора Джексона, она явно не против, чтобы я ему писал или даже встречался.

Гарри вручил слегка помятый лист бумаги директору, который положил его на стол, даже не читая.

— Знаешь, Гарри, ты ведь мог передать его своему декану.

— Не мог, сэр. Таким образом я сберегу свое время, так как мне кажется, что вы лично заинтересованы в том, пойду я в Хогсмид или нет, — с непроницаемым лицом парировал Гарри. — О! И если потеряете разрешение, то не переживайте слишком сильно. Я сделал копии. Много копий.

Дамблдор наградил его обеспокоенным взглядом.

— Гарри, я на самом деле думаю, что поход в Хогсмид — не очень хорошая идея. Мне известно, что профессор МакГонагалл уже сообщила об охоте Блэка на тебя. Поэтому я уверен, и ты согласишься, что тебе будет гораздо лучше оставаться в Хогвартсе, пока преступника не поймают.

Дэниел почувствовал какое-то заклинание, пытающееся повлиять на Гарри, и быстро его развеял. Действие чар было похоже на Ниш'та, а значит, это было чем-то из разряда контроля над разумом.

Гарри пришел в ярость, когда Джексон сообщил ему о попытке Дамблдора, поэтому позволил лингвисту выйти на первый план, чтобы самому не сболтнуть ничего лишнего.

— Вообще-то, сэр, я не согласен, что это лучшее, что я могу сделать. И пока вы не запретите всем студентам посещать Хогсмид, я намерен использовать свое право на походы туда.

Дамблдор сумел быстро спрятать свое удивление, когда наложенное на Гарри беспалочковое заклятие принуждения провалилось.

— Гарри, ты, конечно же, понимаешь, какую опасность несет Блэк? Как ты можешь даже думать о том, чтобы подвергнуть себя опасности?

Дэниел пожал плечами и ответил сначала на последний вопрос:

— Я гриффиндорец. А что касается угрожающей мне опасности со стороны Блэка… Все продолжают утверждать, будто бы он охотится за мной, но никто при этом не говорит почему. Лично я думаю, что он охотится за Коростой. Возможно, директор, вы будете столь любезны и сообщите мне, почему вы и остальная часть Волшебного мира так убеждены, что Блэк охотится именно за мной?

Дэниел выжидающе посмотрел на Дамблдора, и спустя пару секунд директор отвел взгляд от изумрудно-зеленых глаз.

Когда молчание затянулось, Дэниел еще раз вздохнул.

— Понятно. Это похоже на мой первый курс, когда вы решили, что я слишком молод, чтобы знать, и предпочли скрыть от меня информацию. Не самый лучший способ, чтобы добиться доверия. Поверьте мне, я не так уж и молод для этих знаний. Жизнь у Дурслей гарантировала, что у меня никогда не было даже подобия детства.

Дамблдор выглядел задумчивым, приложив кончики пальцев к губам. Он собирался рассказать мальчику часть (если не всю правду) об отношениях Блэка с его семьей. Хотя бы ради того, чтобы восстановить потерянное доверие Гарри. Хотя он и не понимал, каким образом или когда умудрился потерять его. Но по поведению мальчика, его реакции на Дамблдора и ответам, почти граничащим с дерзостью, было вполне понятно, что директор больше не пользуется доверием Поттера. И теперь ему нужно его возвратить.

— Хорошо, Гарри, — произнес Дамблдор таким тоном, как будто делал это через силу. — Сириус Блэк выдал твоих родителей Волдеморту. Он был первым и лучшим другом твоего отца. И когда твои родители спрятались, используя заклинание, называющееся Фиделиусом, то именно Блэк был выбран Хранителем Тайны. И это позволило ему выдать их Волдеморту.

— Почему он так поступил? — захотел узнать Дэниел, в его голосе проскользнула боль, испытываемая Гарри.

— Кто знает, — ответил Дамблдор. — В то время многие верили, что он сделал это, чтобы стать правой рукой Волдеморта.

Зная, что Блэк никогда не был судим, Гарри все же спросил:

— А как он обосновал это на суде?

Лицо Дамблдора на мгновение приобрело озадаченное выражение, и Дэниел успел его поймать, хотя директор довольно быстро восстановил свою маску. Определенно, Дамблдор не ожидал подобного вопроса.

— Я не знаю, — в конце концов, ответил директор. — Я не присутствовал на его суде, так как у меня было много других дел после исчезновения Волдеморта.

Дэниел был вынужден мысленно поаплодировать умению старого волшебника так хорошо лгать. Те несколько книг, что он прочел, пока пытался найти больше информации о Блэке и других судах после поражения Волдеморта, говорили, что директор хотя и не присутствовал на всех судах, касающихся Пожирателей Смерти, но всегда являлся на самые главные. А это включало бы в себя суд над Блэком.

— Что ж, раз вы не можете ответить мне, то с кем я могу связаться и получить копию протокола этого суда? — Дэниелу было интересно, насколько глубокую яму выкопает себе Дамблдор, прежде чем признается, что никакого суда не было.

Зная, что нет никаких записей о суде, директор попытался ввести мальчика в заблуждение:

— Гарри, я не уверен, что они предоставят тебе данную информацию, учитывая, что ты несовершеннолетний волшебник.

Дэниел пожал плечами.

— Это не проблема. Мне всего лишь нужно попросить кузена Дэниела проверить, может ли он получить копии или может ли он нанять адвоката и получить их для меня. Не думаю, что возникнут проблемы с тем, чтобы уговорить Дэниела помочь мне выяснить, почему кто-то предпочел предать моих родителей.

Дамблдор помолчал несколько минут, а потом ответил:

— Я сверюсь со своими контактами в Министерстве и выясню, смогут ли они найти для меня протокол суда.

— Благодарю вас, сэр, — Джексон смог удержать бесстрастное выражение лица при мысли о том, как Дамблдор просит кого-то найти несуществующие копии протокола. — Есть ли еще что-то, сэр? Уже поздно, а завтра матч. И я хотел бы выспаться.

— Не сегодня, Гарри, — задумчиво ответил Дамблдор. — Спокойной ночи.

«Он врет лучше, чем Кинси», — поделился своими наблюдениями Дэниел, когда они с Гарри поменялись контролем и спускались вниз по лестнице.

«Он этим занимается гораздо дольше, так что и врать должен лучше, — сухо ответил Гарри. — Интересно, а какое оправдание он придумает, когда я в следующий раз спрошу его о процессе?»

«Скорее всего, ответит, что возникли проблемы с обнаружением протокола», — предположил Дэниел.

* * *

«Мне бы хотелось, чтобы вы хоть что-то могли сделать с этой погодкой», — проворчал Гарри, одновременно с этим борясь с сильным порывом ветра за контроль над метлой.

«Мне бы тоже хотелось, чтобы я мог сделать хоть что-то. Но хоть Древние и могли манипулировать погодой, они использовали для этого технологии, — на данный момент Дэниел использовал свои силы для поддержания тепла вокруг Гарри, несмотря на проливной дождь и почти что арктический ветер. — Игру должны были отменить. Даже игроки американского футбола не вышли бы на поле в такую погоду. И я очень удивлюсь, если ты и остальные игроки не подхватите под конец пневмонию или хотя бы серьезную простуду».

«Мадам Помфри справится с этим при помощи зелья», — заверил его Гарри, в очередной раз пытаясь протереть очки. Из-за дождя он не мог рассмотреть перед собой ничего дальше пары метров. Как, предполагается, он должен поймать снитч, если не увидит его до тех пор, пока мячик не решит зависнуть перед его носом?

«Круто, — Дэниел ненавидел болеть. А потом поинтересовался: — Как думаешь, эти зелья будут работать на немагических людях?»

«Без понятия, — Гарри пожал плечами, а темное небо осветила вспышка молнии. — Лично я думаю, что главный вопрос не в том, действуют ли зелья на магглов, а в том, как обойти Закон о Секретности, чтобы их использовать».

Но Дэниел не успел ответить, ибо они услышали свисток мадам Хуч. Оглянувшись по сторонам, Гарри увидел Вуда, машущего ему в сторону площадки. Разбрызгивая грязь, Гарри приземлился рядом с Оливером и поспешил присоединиться к остальным ребятам под большим зонтиком рядом с полем.

— Какой счет? — спросил он, протирая очки.

— Мы ведем с отрывом в 50 очков. Но если ты в ближайшее время не поймаешь снитч, то эта игра превратиться в ночной матч, — ответил ему Вуд.

— Оливер, я не смогу даже засечь снитч вот с этим! — Гарри помахал очками перед носом гриффиндорского капитана. — Из-за дождя я не вижу ничего дальше пары метров, и то в лучшем случае!

Стоящую рядом с командой Гермиону посетило озарение свыше.

— Гарри, дай-ка мне очки на минутку!

Под внимательными взорами ребят она постучала палочкой по линзам очков и произнесла:

— Impervius!

Возвращая очки обратно Гарри, она пояснила:

— Теперь они будут отталкивать воду. Это должно тебе помочь лучше видеть.

Надевая очки, Гарри наградил Гермиону благодарной улыбкой. Она обрадовалась, что он не отверг ее помощи, учитывая, насколько напряженными были их отношения за последние пару недель.

— Все на метлы! — приказал Вуд, благодарно обняв Гермиону.

Снова оказавшись в воздухе, Гарри радостно отметил, что чары, наложенные Гермионой на очки, работают как надо. Он гораздо лучше видел сквозь бурю. Теперь во время охоты за снитчем ему приходилось бороться лишь с холодом и ветром.

Гарри уже разворачивался, намереваясь вернуться в центр поля, когда вспышка зигзагообразной молнии осветила трибуны, и он увидел большую косматую черную собаку, неподвижно сидящую на верхнем ярусе.

«Здесь что-то не так», — слегка взволнованно сообщил Дэниел.

«Что?»

«Эта собака… Ее не должно быть здесь, — ответил Джексон. — Ни одна из собак известных мне пород не станет добровольно сидеть под дождем. Она должна была спрятаться под трибунами».

— Гарри! Сзади! — предостерегающе прокричал Вуд, отвлекая его от собаки. И Гарри увидел золотое пятнышко, маячащее на равном расстоянии от него и Диггори.

Мгновенно распластавшись вдоль метлы, Поттер ускорился в сторону мячика.

Снитч юркнул в сторону, преследуемый по пятам Гарри и Диггори. Но в это же время внезапно усилился холод, а звуки ветра и людей вокруг Гарри исчезли.

«О, Всевышний! Сай'ки'ес?» — Быстро сообразил Дэниел.

Посмотрев вниз, Гарри увидел фигуры дементоров, двигающихся в сторону поля. Они смотрели вверх, как будто следя за игрой. Ледяной холод, сопровождающий существ, тут же поглотил Гарри и Дэниела, учитывая, что они насквозь пропитались не менее ледяной водой.

Джексон почувствовал, как паралич начал овладевать Гарри, который снова переживал последние моменты жизни своей матери. Дэниел быстро взял контроль в свои руки. У него было мало времени. Хотя, будучи вознесшимся, он и обладал небольшой защитой, но ее не хватало. К тому же, здесь даже для него было слишком много дементоров. Джексон не мог убить их всех. Но, может, ему удастся отогнать их? К сожалению, Дэниелу придется подойти к ним еще ближе. И Джексон уже представил себе, как Джек назовет его идиотом только при мысли о подобной идее.

Это не самый лучший план, вынужден был согласиться Дэниел с воображаемым голосом Джека в своей голове, но что-то я не слышу других предложений.

Как только метла зависла примерно в семнадцати метрах над землей, Дэниел крепко обхватил ручку коленями и поднял обе руки в сторону Сай'ки'ес.

Взрыв белого света осветил квиддичное поле, сильно напугав всех зрителей, так как на молнию это было не похоже.

Когда вспышка света на мгновение ослепила почти схватившего снитч Диггори, тот потерял мячик из виду. А секунду спустя он услышал, как другие игроки пронзительно закричали. Диггори развернулся и увидел тело гриффиндорского ловца, падающего со своей метлы.