Two Shall Be As One (джен)

Посольство США, 21 декабря 1993 г.

Дэниел подошел к стойке охраны, расположившейся между двумя спиральными лестницами, которые соединяли первый и второй этажи американского посольства.

Посещение данного места стояло вторым пунктом плана на день. Они уже успели насладиться восходом Солнца в день зимнего солнцестояния в Стоунхендже. Теперь пара решала: стоит или нет возвращаться туда, чтобы полюбоваться закатом. Дэниел дал себе слово, что это Рождество будет лучшим в жизни Гарри в качестве компенсации за все пропущенные по вине Дурслей праздники.

— Здравствуйте, — представился Дэниел ожидающему сотруднику, — Меня зовут Дэниел Джексон. У меня назначена встреча с мистером Сэмюелем МакБрайдом на пол-одиннадцатого.

Корделия Чейз отошла от стены за стойкой охраны и направилась к стройному молодому человеку с золотисто-каштановыми волосами, одетому в джинсы и шерстяной жакет поверх белого пуловера. По мнению Корделии, весь его вид можно было охарактеризовать двумя словами: невинный и аппетитный. Она бы не отказалась обнаружить его среди подарков под Йольским деревом.

Корделия не пришла в восторг, когда сегодня утром начальник предложил ей данную работу, хоть и понимала причины. МакБрайду было нужно, чтобы она «прочитала» мистера Джексона. Ее коллега считал, что с ним может быть что-то не так. Но, осмотрев посетителя посольства, Корделия решила, что ее босс получит очень хороший подарок на Йоль. Если, конечно, мистер Джексон не превратится в повелителя демонов или в Того-Чье-Имя-Нельзя-Называть.

— Мистер Джексон, меня зовут Корделия Чейз. Я ассистент мистера МакБрайда, — она протянула руку в качестве приветствия. — Он попросил меня проводить вас в его кабинет.

— Спасибо, что встретили меня, мисс Чейз, — Дэниел протянул ей руку в ответ.

Стоило их пальцам соприкоснуться, как Корделия на секунду удивленно замерла. Ей показалось, словно она купается в чистом серебряном свете полной луны и одновременно с этим пьет горячий шоколад, который всегда готовила ее бабушка.

— Вы в порядке, мисс Чейз? — обеспокоенно спросил Дэниел, когда она простояла несколько минут, не произнося ни слова. По собственному опыту Дэниел знал, что большинство государственных служащих великолепно умеют поддержать разговор хотя бы для того, чтобы избежать длительных неловких пауз, которые могут настроить человека против них.

— Да… да, — тут же заверила его Корделия. — Я в порядке. Просто вы… Я только кое-что вспомнила.

Дэниел был более чем уверен, что она что-то скрывает, но решил не давить на нее… пока.

— Надеюсь, ничего серьезного?

— Нет, — снова заверила его Чейз и добавила: — просто вспомнила, что забыла отправить бабушке подарок на Йоль. Я собиралась послать его сегодня. Но уже поздно, и я ничего не смогу с этим поделать.

— Действительно, ничего не поделаешь, — согласился Дэниел, — если только у вас под рукой не окажется машины времени.

Корделия наградила Джексона строгим взглядом учительницы за одно только упоминание волшебства перед простым человеком. Но потом поняла, что он так шутит.

Улыбнувшись, Корделия приглашающе махнула в сторону левой лестницы:

— Пожалуйста, следуйте за мной, мистер Джексон. Мистер МакБрайд уже ждет вас.

* * *

МакБрайд поднял голову, услышав стук в дверь:

— Да?

Его помощница открыла дверь и объявила:

— Здесь доктор Джексон. Пришел на назначенную встречу.

— Пусть доктор Джексон проходит, — приказал МакБрайд, отмечая, каким званием его ассистентка представила путешественника во времени.

Он также заметил долгий взгляд, которым Корделия наградила Джексона, пока тот входил в кабинет. И это выражение приязни рассказало ему все, что на данный момент было на уме у его ассистентки. Но вот тот факт, что Джексон не поправил Корделию, назвавшую его доктором, означал, что она все-таки смогла узнать о нем хоть что-то полезное, прежде чем у нее отключились мозги из-за внешности названного доктора.

Факт признания Джексоном степени доктора без поправки Корделии также стал знаком для МакБрайда. Видимо, он так давно представлялся этим званием, что уже с ним сроднился. Значит, Джексон долго контактировал с немагическим миром, ведь только там можно было окончить докторантуру.

Этот кусочек информации дал МакБрайду возможность узнать побольше о путешественнике во времени, не нарушая своей клятвы. Он знал от своих контактов в обычном мире, что для получения степени доктора требуются годы. И ее нельзя заработать случайно. А это значит, что молодой Джексон как раз работает над получением степени, если, конечно, уже не получил ее.

Дэниел подошел к столу МакБрайда и протянул руку:

— Спасибо, что нашли время для встречи со мной, несмотря на загруженность вашего графика. По себе знаю, что это время года особенно занятое, независимо от того, кем ты работаешь.

— Истинная правда, доктор Джексон, — МакБрайд решил проверить реакцию молодого человека на использование его ученой степени и удовлетворенно отметил отсутствие таковой. Как будто обращение в таком стиле ему было привычно. Видимо, Джексон не заметил оговорки и дал МакБрайду возможность узнать о себе что-то новое. — Большинство отделов нашего посольства сегодня закроются раньше обычного, чтобы те, кто имеет семью или должен добраться домой до Рождества, смогли это сделать.

— Как это мило с вашей стороны. Неважно, к какой религии принадлежит человек или не принадлежит совсем, Рождество — время для семьи и друзей, — улыбнулся Дэниел.

МакБрайд передал Джексону пухлый запечатанный конверт из плотной бумаги.

— Раз уж затронули эту тему, какие ваши планы на праздники? Вряд ли вы собираетесь навестить семью или друзей. Ведь существует риск наткнуться на себя из прошлого.

— Верно, — рассеянно согласился Джексон, открывая конверт и изучая выданные документы, подтверждающие американское гражданство Поттера. — Я собираюсь провести праздники, устраивая для Гарри лучшее рождество в его жизни. Основываясь на наших разговорах, у меня осталось впечатление, что после смерти родителей у мальчика больше не было нормальных праздников. Последние два рождества в Хогвартсе не в счет. Как я выяснил, для оставшихся в школе детей почти не устраивают празднований.

Усаживаясь обратно за стол, МакБрайд не мог не прокомментировать:

— Честно говоря, я удивлен, что Дамблдор позволит мальчику покинуть школу для встречи с вами. Ведь вы сказали, что он знает о вашем желании получить опеку. Мне доподлинно известно, что директор приложил все усилия, лишь бы сохранить контроль за теми, кто имеет доступ к Поттеру.

— О чем надоедливый старый дурак не знает, то не сможет предотвратить, — прямой ответ безразличным тоном снова привлек внимание МакБрайда к Дэниелу. Он даже начал задаваться вопросом: в своем ли уме путешественник во времени? Или он намного могущественнее, чем МакБрайд думал изначально, раз так безрассудно бросает вызов Дамблдору, известному как очень сильный маг.

Мало кто в Америке знаком с нынешним директором Хогвартса. Но те, кто так или иначе контактировали с ним, ни на секунду не прониклись к нему уважением или доверием, в отличие от магов Британии. А те, кому все-таки пришлось общаться с коварным старым волшебником, предпочитали постоянно держаться настороже из-за его силы.

Джексон же вел себя так, словно воспринимал Дамблдора беспомощным мелким бюрократишкой, который считает себя гораздо важнее, чем он есть на самом деле.

Чем-то Дэниел напомнил МакБрайду некоторых из друзей его отца. Они в свое время помогли магическому сообществу Британии доставить Дамблдора в крепость Гриндевальда, чтобы уничтожить немецкого Темного лорда, помогающего Гитлеру.

После той миссии большинство из них решительно заявило Британским магам, что хоть они и уважают Дамблдора как сильного волшебника, но до тех пор, пока у них есть выбор, они больше никогда не будут сражаться рядом с ним. Все иностранные соратники отрапортовали, что у Дамблдора весьма неверно расставлены приоритеты. Он предпочитал использовать заклинания для взятия в плен, а не для убийства врагов. Самому же Дамблдору они прямо заявили, что не могут доверять такому человеку и быть уверенными, что он выполнит все необходимое для защиты тех, кто сражается рядом с ним.

— Я так понимаю, вы не фанат Дамблдора? — не смог удержаться от вопроса МакБрайд.

Позволив внутреннему Джеку выйти на волю, Дэниел ответил:

— И что навело вас на подобную мысль? То, что мне плевать с высокой колокольни на убежденность старика в правомерности своих действий? Или то, что мне параллельны его предполагаемые прошлые заслуги, якобы направленные на защиту человечества? Меня гораздо больше волнует, что этот самоуверенный засранец планирует сейчас. Честно говоря, давно задаюсь вопросом: не использовал ли он рекламную компанию с целью убедить магическое сообщество в своей исключительности, будто он — второй Мерлин. Уж слишком волшебники молятся на него. Думаю, услышь об этом Мерлин, он вернется хотя бы для того, чтобы сбить с Дамби спесь.

МакБрайд не смог удержаться от смешка, тут же задумавшись, можно ли будет организовать платную магическую трансляцию подобного шоу.

— Я знаком с друзьями отца, которые служили в магической армии Америки во время Второй мировой войны. Думаю, они согласились бы с вами. И не отказались бы хорошо заплатить за возможность увидеть, как Мерлин или кто-то другой не из темных надерет Дамблдору задницу. В детстве я не раз слышал их разговоры о том, что Дамблдор зря растрачивает магический талант. И они добавляли, что пожалеют на него мочи, даже если он загорится.

Они замолкли на некоторое время, найдя друг в друге собрата по духу. Потом Джексон достал из кармана пиджака маленькую сумку и после увеличения спрятал в нее полученные документы.

— Так как вы планируете добраться до Поттера без ведома Дамблдора? — МакБрайду на самом деле было интересно.

— Скажем так, Хогвартс отлично хранит свои секреты, — таинственно ответил Дэниел. — Особенно если вы его разозлили. А Дамблдор сделал именно это.

МакБрайд не знал, что ответить. Многие волшебники давно подозревали, что древний замок обладает собственным разумом, но тому не находилось доказательств. Интересно, как Поттер об этом узнал? И какая связь между ним и духом замка? Почему замок решил открыться именно Поттеру?

— Нет ли какой-нибудь информации о судебном процессе Блэка? МКМ что-нибудь выяснил?

Вопрос Джексона вырвал МакБрайда из размышлений о загадке, которой являлся Поттер, и его связи с Хогвартсом.

— Представитель Британии заявил, что не в состоянии предоставить какие-либо из запрошенных документов. Наш представитель попытался отложить исполнение приказа о казни Блэка, учитывая, что нет достоверных записей, доказывающих его вину, в то время как дементоры представляют собой Темных существ первого класса. Но на данный момент он мало чего добился.

— Почему так?

По выражению лица Джексона МакБрайд понял, что его собеседник и сам догадывается о причинах, но решил уточнить:

— Учитывая, что Дамблдор — Верховный Чародей, члены из Европы, составляющие большую часть МКМ, не горят желанием вмешиваться в дела Британии, пока он их не попросит. А он этого делать не собирается. После победы над Гриндевальдом его считают очень могущественным волшебником. Добавьте к этому его репутацию как единственного, с кем не желает сталкиваться Волдеморт. И тот факт, что Европа считает его главным лидером Света.

— И какую роль в этой его репутации светлого лидера играет феникс?

— Я бы сказал, что это главная причина, по которой в него так верят. Ведь всем известно, что фениксы соединяются только со светлыми, — признал МакБрайд.

— Тогда не могу не задаться вопросом, что подумают члены МКМ, когда узнают, что у Дамблдора больше нет феникса? — легкомысленным тоном заявил Дэниел.

На лице МакБрайда проступило хищное выражение:

— Феникс Дамблдора его покинул?

— Согласно письму Гарри, феникс Дамблдора (кажется, его зовут Фоуксом), исчез где-то перед Хэллоуином и больше не появлялся. Я провел некоторые исследования, основываясь на этих данных. Если верить найденной информации, то я думаю, что связь с фамилиаром не расторгнута… пока. В противном случае, учитывая длительность их сотрудничества, со стороны Дамблдора последовала бы какая-то реакция, которую заметили бы все.

МакБрайд медленно растянул губы в не предвещающей ничего хорошего улыбке:

— А вот это мы уже сможем использовать.

* * *

Прогуливаясь по четырем вагонам, из которых состоял рождественский поезд Суиндон-Криклэйд, Гарри не забывал краем глаза отслеживать местонахождение Дэниела. Внезапное его исчезновение, если они окажутся слишком далеко друг от друга, вызвало бы слишком много неудобных вопросов.

Пройдя в следующий вагон, Гарри не мог не признать, что его сосед по разуму определенно задался целью сделать это Рождество лучшим в жизни Гарри. После отбытия из кабинета МакБрайда Гарри наслаждался каждой минутой праздника.

Он изучал прекрасные старинные украшения на дереве в углу вагона, искренне считая, что они выглядят гораздо красивее, чем безвкусные побрякушки, используемые тетей Петуньей, когда услышал:

— Здравствуй, мой дорогой.

Развернувшись, Гарри столкнулся с пожилой леди. На ее седых волосах лежал венок из остролиста, свободная белая юбка была длиной до пола, а ворот старомодного жакета обрамлял серебряный мех. Гарри протянул руку:

— Добрый день, мэм.

Анжела не удержалась от улыбки, увидев радостное выражение на лице черноволосого ребенка. Если бы ее спросили, то она сочла бы, что мальчику лет одиннадцать-двенадцать, хотя он и выглядел слишком маленьким для своего возраста. Она с ностальгией отметила, как сейчас сложно встретить ребенка старше десяти лет, настолько откровенно наслаждающегося чудесами рождественской поры.

— Нравится путешествие? — спросила Анжела.

— Да, мэм, очень, — честно ответил Гарри.

— Ждешь встречи с моим мужем?

— С вашим мужем, мэм? — не понял он вопроса.

— Я жена Санта-Клауса, — представилась Анжела согласно разыгрываемой в этом путешествии роли.

— Ой, — зеленые глава распахнулись в удивлении. — Я не знал, что вы будете в поезде.

— О, мне доставляет удовольствие знакомство с детьми, желающими увидеть моего супруга. Я снова чувствую себя молодой, наблюдая за их радостью и предвкушением встречи. Так ты ждешь встречи с Ником? Планируешь сообщить ему, что хочешь получить на Рождество?

— Я уже получил величайший подарок из всех, которые когда-либо мог мне дать Санта-Клаус или кто-либо другой. Так что даже не знаю, что еще загадать, что могло бы затмить уверенность в человеке, который хочет, чтобы я был частью его семьи. Я мечтал о подобном даре всю свою жизнь.

— Что ж, я уверена, мой муж будет рад услышать, что величайшее желание твоего сердца воплотилось в жизнь…

По заминке в речи Гарри понял, что женщина хочет узнать его имя.

— Меня зовут Гарри, миссис Клаус.

— Гарри, — кивнула Анжела, — и где твоя новая семья?

— Вон там, — Гарри показал взглядом в сторону одного из рабочих столов, где стоял Дэниел, наблюдающий за действиями эльфов. — Это мой кузен Дэниел из Америки. Его адвокат считает, что если не случится ничего форс-мажорного, то уже в первой половине января он сможет передать кузену права на мою полную опеку и лишить всех прав мою тетю.

Анжела заметила брошенный в их сторону взгляд изящного блондина, как будто он знал, что речь идет о нем. Молодой человек улыбнулся Гарри, а потом снова начал внимательно наблюдать за работой Джеффри — сына-подростка ее подруги Эмили, — который притворялся рождественским эльфом.

— Так чем ты занимаешься в свободное время? — спросила Анжела.

— Помимо игры в одной из школьных спортивных команд? Когда у меня есть время, я люблю рисовать. Увидев мои рисунки, Дэниел сказал, что у меня настоящий талант. То же самое говорил и один из моих учителей в младшей школе. На самом деле, Дэниел сказал, что после окончания школы, если я захочу, то он возьмет меня на свои археологические раскопки. Помимо всего прочего, он очень хочет увидеть, насколько качественно мне удастся срисовать пиктографические знаки.

Анжела прекрасно видела, как Гарри гордится оказанной ему честью. Дэниел считал Гарри настолько хорошим в изобразительном искусстве, что ему можно доверить важное задание — изображение рисунков для его работы. Увидев широченную улыбку на лице Гарри, Анжела сразу же подумала о том, хвалил ли его хоть кто-нибудь в семье тети? Говорили ли ему хоть раз, что он в чем-то хорош? Внутреннее чутье подсказывало, что вряд ли.

Анжела сделала мысленную пометку проверить пещеру на наличие наборов для рисования. Ее Эд, изображающий Санта-Клауса, вполне может устроить сюрприз, вручив Гарри рождественский подарок.

— Что ж, желаю вам хорошо провести время, посещая дом моего супруга. И желаю вам насладиться счастливым Рождеством.

— Спасибо, миссис Клаус. Желаю вам и вашему мужу счастливого Рождества! — серьезно ответил Гарри.

* * *

По возвращении в Хогвартс через несколько часов после посещения Стоунхенджа Гарри первым делом подарил Фоуксу свежие фрукты, а потом достал отданную ему близнецами Карту. Он должен быть уверен в отсутствии живых вокруг него. Благодаря Хогвартсу, никто из учителей или учеников не сможет обнаружить эту комнату. Однако Гарри хотел избежать неудобных вопросов, связанных с его местонахождением в этой части замка.

Карта показала большие скопления людей, собравшихся в общих гостиных и общежитиях факультетов. Она также указывала на некоторых личностей, бродящих по коридорам. Гарри готов был побиться об заклад, что большинство учеников Хогвартса заканчивают отложенные на последний момент сборы, пакуя вещи и готовясь отправиться домой на Хогвартс-экспрессе, чтобы провести счастливое Рождество с семьей. Гуляющие же по холлам школы, скорее всего, либо прощались с друзьями, либо оставались на каникулы в замке и хотели избежать хаоса, творящегося в общих гостиных.

Гарри мельком отметил малое количество остающихся в школе учеников. Честно говоря, редко когда оставалось много. Ведь большинство родителей (если не все) заботились о своих детях и хотели видеть их дома на праздник. В отличие от его семьи, не мог не задуматься Гарри. Но Дурсли ему не родственники. И никогда не были. И пока у него будет выбор, Гарри больше никогда к ним не вернется.

Решив отвлечься от тягостных мыслей о Дурслях, Гарри, выйдя из башенной комнаты, задумался, куда ему направиться. Он прекрасно понимал, что в гриффиндорской гостиной его ждут Рон с Гермионой, горящие желанием знать, где он был и почему не присоединился к ним за завтраком. Гарри решил посоветоваться с кузеном:

«Как думаешь, куда нам следует пойти?»

«В библиотеку, — почти тут же предложил Дэниел. — Нам необходимо составить договор, который должен будет подписать Снейп. И составить его таким образом, чтобы не осталось лазеек, позволяющих ему избежать исполнения своей части сделки, стоит заполучить желаемое. Это нужно сделать до сегодняшних переговоров. К тому же только подумай, в какое состояние приведет Гермиону одна только мысль, что в этом году ты сможешь ее превзойти. Это также собьет ее со следа. Мы создадим видимость, будто находились в библиотеке с самого утра… занимаясь».

«И это заставит Рона задуматься о моем душевном состоянии. Ведь создалось впечатление, что я занимался на протяжении всех рождественских каникул добровольно, а не из-под палки Гермионы», — пробормотал Гарри.

Дэниел весело рассмеялся:

«О, хотел бы я прочитать его мысли, если мы уговорим Снейпа согласиться с условиями нашей сделки!»

Гарри вышел из башенной комнаты под аккомпанемент благодарной трели феникса.

«Какова, по-твоему, вероятность, что Снейп примет наше предложение?»

«Ради возможности сварить зелья из ингредиентов тысячелетнего василиска? — задумался Дэниел. — Думаю, он согласился бы лишиться возможности иметь детей. Снейп мне иногда напоминает Сэм, в зубы которой попала научная загадка. Она не раз забывала о сне или пище».

«Уверен, что описываешь не себя самого? — шутливо поддразнил Гарри. — Я вот прекрасно помню парочку воспоминаний, которыми ты поделился со мной в самом начале. Джеку приходилось насильно кормить тебя и заставлять отдыхать, когда ты полностью погружался в какой-нибудь проект».

«Я не должен был показывать тебе те воспоминания!» — простонал Дэниел, внутренне радуясь. Гарри чувствовал себя в достаточной безопасности рядом с ним, чтобы начать его дразнить, не опасаясь болезненных последствий.

Гарри все еще пребывал в эйфории от событий уже прошедшей для них недели. Дэниел также отлично провел время. Ни разу на Рождество он не переживал того, что обычно называют сезоном чудес. Проведенный вместе с Гарри праздник в первую очередь позволил Дэниелу открыть Рождество с новой стороны и понять, почему большая часть населения планеты называет это время сезоном радости и надежд, несмотря на различия в культуре и религии.

Дэниел хорошо помнил испытанную Гарри радость во время их путешествия на поезде в Пещеру Санты и еще больший его восторг, когда сам Санта неожиданно подарил ему альбом для рисования и разноцветные карандаши, что напомнило Дэниелу о необходимости придумать объяснение внезапно взявшимся подаркам на случай, если их заметят Гермиона или Рон.

Дэниелу пришлось резко вернуться к реальности, когда он с Гарри столкнулся в коридоре со светловолосой девочкой явно младше Гарри на год или два.

— Прошу прощения, — извинился тот, помогая девочке удержаться на ногах. — Я тебя не заметил.

Девочка покачала головой.

— Моя вина. Я слишком отвлеклась на поиск необходимых для сборов вещей и не смотрела, куда иду.

— Зачем тебе искать свои вещи здесь? Разве они не должны быть в твоем общежитии? — заинтересовался Гарри.

И только тут Дэниел увидел босые ножки девочки. Что-то явно было не так. Никто по собственной воле не будет гулять босиком по каменному полу средневекового замка в середине зимы.

«Спроси, где ее обувь».

— А где твои туфли? Сейчас слишком холодно ходить без них!

Пока Гарри общался с девочкой, Дэниел заметил, что она слишком пристально разглядывает его. Неужели она, как и Хэдвиг, могла чувствовать Дэниела? Он искренне надеялся на отрицательный ответ. Меньше всего им сейчас надо, чтобы какой-нибудь волшебник или ведьма узнали об их разделении одного тела на двоих.

— Их забрали, — просто ответила девочка. — Я надеялась их найти здесь. Однокурсники с Рейвенкло часто прятали тут мои вещи. Они считают это забавным: украсть мои вещи или забрать домашнюю работу, которую я еще не успела сдать.

От слов девочки, а главное, от понимания сказанного, вся радость Гарри испарилась почти со скоростью света, и на ее месте сверхновой вспыхнул гнев.

Гарри замер, не в силах пошевелиться от осознания, что и на других факультетах тоже есть хулиганы и задиры. До этого он считал факультетом любителей запугать и сделать гадость Слизерин, а главным забиякой — Драко. Наверное, ему следовало догадаться раньше. В Хогвартсе должны были быть и другие задиры, просто они не так выделялись на фоне Драко и его гоп-компании. Но, похоже, желание считать Хогвартс самым безопасным местом и персональным раем сказалось на его суждениях. Слова девочки уничтожили его веру, обнажив некрасивую правду и открыв неприглядную истину: хулиганы есть и на других факультетах. И они ничуть не лучше Драко. Просто они хорошо маскируются, ведь их факультеты не обладают репутацией Слизерина. Гарри также понял, что считать плохими всех поголовно учеников Слизерина тоже будет неправильно. С другой стороны, они предпочитали игнорировать и делать вид, что ничего не видят и не замечают действий Драко и его друзей. А в глазах Гарри подобное отношение делало их не менее виновными, чем самих зачинщиков.

Гнев Гарри моментально сменился удивлением, когда маленькая блондинка спросила:

— Я уверена, тебе прекрасно известно, каково это, AingealCoiimhdeachta.

— С кем ты разговариваешь? — в недоумении спросил Гарри. А Дэниел мысленно перевел галльское выражение AingealCoiimhdeachta на современный английский и получил «Ангел-Хранитель».

Необычное выражения снова заставило Джексона задуматься о возможности девочки его видеть. И ее следующая фраза лишь подтвердила эту догадку:

— Твой спутник, Дэнйер, или мне следует называть его твоим Защитником?

«Думаю, она меня видит», — произнес Дэниел, когда рейвенкловка использовала абидосианское произношение его имени.

«Как это возможно?» — удивился Гарри.

«Мисс Луна Лавгуд — провидица, — произнес женский голос, который оба не могли не узнать. Хогвартс. — Ее дар рано пробудился».

«Надеюсь, она будет лучше Трелони?» — не мог удержаться от вопроса Гарри.

«Я думаю, мисс Луна Лавгуд будет очень сильна, если сможет развить свой дар правильными тренировками, — ответила Хогвартс. — Сейчас она еще не может четко объяснить, что видит. Но, уверена, с взрослением все изменится. Что же касается Трелони… — имя преподавательницы прорицания было произнесено с таким презрением, которое невозможно было не услышать. — Я слышала от нее лишь одно пророчество, произнесенное в манере, отличной от обычно демонстрируемой ей на своих занятиях. И произошло оно этим летом. Она находилась одна у себя в комнатах и вдруг заговорила не своим голосом. Более того, впоследствии она о нем не вспомнила».

Гарри с Дэниелом тут же подумали о ночи, когда их жизни соединились, но решили, что лучше этого не знать. Джек О'Нилл называл Дэниела магнитом для неприятностей. Это утверждение было также верно и для Гарри. Так что с вероятностью более чем в девяносто процентов можно было утверждать, что неуслышанное пророчество касалось одного из них, а то и их обоих одновременно. О них и так произнесено чертовски много пророчеств: начиная с предсказания Мерлина, которое он доверил гоблинам, и заканчивая в основном касающимся Гарри и услышанным ими в Зале Пророчеств — спасибо за помощь невыразимцу по имени Кроакер. Дэниел готов был побиться об заклад, что где-то есть еще одно пророчество, о котором никто не знает, но уже о нем. И оно просто ждет момента, чтобы свалиться ему на голову. Дэниел бы не удивился, если бы он был именно тем, кому предсказано снова открыть Врата во Вселенную.

— Дэнйер, можем ли мы обсудить виденное вами? И места, посещенные вами через чаппа'ай? — голос Луны оторвал Дэниела и Гарри от мысленного обсуждения, вернув их к реальности.

Гарри так и не снял кольцо Мерлина, позволяющее им появляться независимо друг от друга, поэтому Дэниел решил выказать вежливость и проявиться, ответив на вопросы Луны. И, вне всяких сомнений, Хогвартс не позволит никому их обнаружить.

Поклонившись Луне, Дэниел ответил:

— С превеликим удовольствием — когда-нибудь, когда ты будешь старше и мудрее. Не все мои приключения предназначены для ушей тех, кто не видел настоящего зла, на которое способны люди. И я вынужден тебя попросить, Луна, никому не говорить обо мне.

— О, это не проблема, Дэнйер, — заверила их она. — Никто мне не поверит, даже если я и скажу. К тому же я знаю, что вы не являетесь угрозой для школы. В противном случае Хогвартс изгнала бы вас.

— Благодарю. А теперь позволь помочь тебе.

Дэниел вытянул руку, и босые ноги Луны охватило нежное голубое сияние. Спустя мгновение она оказалась обута в кожаные тапочки, изнутри подбитые мягкой овечьей шкурой.

— О, большое спасибо! — пискнула Луна, рассматривая ноги. — Они такие теплые и удобные!

— Рад, что тебе понравилось. И они не исчезнут, — пообещал Джексон. — Стоит тебе подумать, и тапочки сразу же появятся на ногах.

«Хогвартс, тебе известно местонахождение вещей Луны?» — спросил у замка Гарри.

«Да».

«Ты можешь вернуть вещи в ее сундук?»

«И не будешь ли ты так любезна, вернуть вещи всех учеников, с которыми поступили так же, как и с Луной, независимо от их факультета?» — добавил Джексон, прекрасно понимая, что Луна — не единственная обиженная.

«Хорошо», — Хогвартс позволялось выполнить просьбу Дэниела, ведь приказ ей отдал наследник основателей.

«О, Хогвартс! А можно также оказать ответную любезность тем, кто наслаждается присвоением чужого имущества? Например, сделать так, чтобы их самые любимые вещи внезапно пропали и оказались в не самых удобных местах?» — попросил Гарри, ненавидящий похожих на Дадли людей, которым все сходит с рук, несмотря ни на что.

«И если вдруг окажется, что некоторые воры наделены властью, например, будучи Старостами или главными Старостами, то чем более неудобным и постыдным окажется место... тем лучше», — добавил Джексон.

«Конечно», — Хогвартс радовало равное отношение Дэниела и Гарри к обиженным на всех факультетах. Их искренняя забота.

— Мисс Лавгуд, я сделал так, что все ваши вещи вернутся в сундук. И в будущем вы можете больше не переживать об их потере. Поэтому, с вашего позволения, мы с Гарри проводим вас до общежития.

— Спасибо, Дэнйер, — Луна благодарно склонила голову, и Дэниэл исчез, как будто его и не было, но она продолжала ощущать его присутствие и направленное на поиск опасностей внимание. — Идем, Гарри?

* * *

Наблюдая, как Гарри и Дэниел провожают юную Луну в общежитие Рейвенкло, Хогвартс впервые за время своего существования поняла, что значит бесконечная радость, испытываемая остававшимися в ее стенах на Йольские праздники детьми. Они испускали нескончаемый поток ничем не замутненного счастья, открывая полученные от друзей и родных подарки. Теперь же это чувство было доступно и ей. Она впервые получила настоящий подарок на Йоль. Дэниел, наследник Салазара Слизерина, и его спутник, Гарри Поттер, предоставили ей право самой решать, как защищать учеников в ее стенах индивидуально. В отличие от прошлого, когда ей позволялось вмешиваться лишь при общей угрозе всей школе. И хотя разрешение давало ей право использовать свои силы только в случае хулиганства и воровства, это было началом.

Хогвартс давно заметила, что за последние сто-сто пятьдесят лет проблема хулиганства стала только ухудшаться с каждым годом по вине нынешнего директора и двух его предшественников. Но не только они предпочитали не видеть творящиеся в стенах школы безобразия. Из-за молчаливого одобрения нынешнего главы школы остальные деканы факультетов и даже простые преподаватели начали игнорировать обвинения в издевательствах и хулиганстве, если сами не оказывались свидетелями проступка. Особенно если нападающий происходил из влиятельной семьи или имел хорошие связи, а пострадавший, например, магглорожденный, был их лишен. Обращение к властям в школе приводило лишь к еще большим издевательствам. И в конце концов бедные дети приходили к выводу, что безопаснее просто смолчать.

Невозможность изменить ситуацию и хоть как-то помочь и вынужденная необходимость оставаться только бесправным свидетелем в течение многих и многих лет расстраивали Хогвартс, метафорически выражаясь, до слез. Особенно когда вмешиваться ей не позволяла создавшая ее саму магия. И так продолжалось годами. До сегодняшнего дня. Магия ограничивала независимость действий школьного genius loci, оставляя принятие окончательного решения в руках текущего директора или директрисы. Только по их приказу она могла вмешаться. Единственное исключение, позволенное Мерлином и Основателями и дающее ей право действовать самостоятельно (до приказа Дэниела), — защита всех студентов. Или если директор или директриса уклонялись от исполнения своих обязанностей по отношению к детям, обучающимся в школе, и тем самым подвергали опасности всю школу. И эта лазейка позволяла Хогвартс действовать на стороне Поттера и других студентов. Дамблдор настолько сфокусировался на контроле над Мальчиком-который-Выжил и окружающей его обстановке, что начал откровенно игнорировать свои обязанности к школе в целом. В итоге студенты подвергались смертельной опасности, как, например, в случае с дневником с частицей души Риддла, который в прошлом году контролировал Джинни Уизли. Этот осколок заставил девочку натравливать василиска, предназначенного для защиты подземных уровней замка, на магглорожденных студентов. И лишь благодаря вмешательству Хогвартс никто не умер. Студенты временно превратились в статуи, а Поттер был вынужден сразиться с душой Риддла. Это не добавляло очков директору, скорее уж наоборот. Что, по мнению Хогвартс, было еще одним показателем неблагонадежности Дамблдора.

Двенадцатилетний ребенок не должен встречаться лицом к лицу с василиском без соответствующей подготовки!

Что ж, теперь, благодаря инструкциям Дэниела, у нее появилась свобода действий и шанс на принятие самостоятельных решения. И она им воспользуется!