Гарри и огненный камень (джен)

Наставник Ал’стор внимательно оглядел их с высоты бронзового Салента и поднял руку.

— В седло!

Гарри ухватился за ремень, подбросил себя вверх, перекинул ногу.

Звякнули пряжки.

Доббит оглянулась на него:

«Полетим вместе?»

«Теперь всегда вместе!»

Гарри не удержался — рассмеялся почти беззвучно, представив, как Доббит вслед за двумя файрами на глазах у всего Вейра уходит в Промежуток: одна, без всадника, впервые в жизни поднявшись в воздух. Какому бы еще дракону такое пришло в голову?

* * *

— Вверх!

Первыми поднялись зеленые, самые легкие и отчаянные. Гарри попробовал различить белобрысую голову М’фоя и вовремя вспомнил, что тот надел шлем. «Пускай себе прикидывается, — подумал Гарри. — Пускай притворяется лордом, сколько влезет. Все равно никто не поверит, что он не всадник!» Только не М’фой, который подставил себя под удар, чтобы попасть в Кром-холд — не спасти даже, а просто узнать, не туда ли увезли Гарри. Только не М’фой, который столько времени молчал о письмах, что лорд Люциус писал ему, угрожая, шантажируя болезнью матери и требуя вернуться, — и рассказал, когда другого выхода не было. Только не М’фой, который осмелился сразиться с самим лордом Риддлом.

— Давай, М’фой! — заорал Гарри, и крик подхватили те, кто оставался на земле.

* * *

Вторыми развернулись в воздухе синие, самые быстрые. Ну, сплетни действительно разлетались по Вейру со скоростью мысли: Гарри уже спрашивали, правда ли, что лорд Риддл пал от его руки, и правда ли, что все тот же Риддл держал у себя личное Крыло всадников, и даже правда ли, что Гарри хочет уйти из Вейра и стать следующим правителем Кром-холда! Сначала он отвечал, потом сбежал под защиту Доббит. Стать правителем Холда — еще чего не хватало! Нового правителя, то ли племянника, то ли внука леди Хепзибы, Гарри видел — обычный пацан с задранным носом.

* * *

После синих пришел черед коричневых. Рон, конечно же, никакого шлема не носил — его рыжую башку Гарри различил бы и среди тысячи. А вот не узнал же, поправился он. Еще задумался там, в главном зале Кром-холда: что это за парень помогает М’фою подняться? А потом парень обернулся, и из-за пазухи у него высунулась знакомая треугольная голова. Паршивец? Рон? У этого Рона волосы потемнели и слиплись от пота, пальцы были сбиты до крови: он голыми руками бросился разгребать, раскидывать камни в обвалившемся вейре и выглядел сейчас точь-в-точь как шахтер после двойной смены. Тогда Гарри еще не знал, что ошибся, промазал, вернулся из Промежутка на несколько часов позже, чем улетел с разрушенного карниза, и за эти часы Рон с М’фоем, не найдя его тела, придумали, как пробраться в Кром-холд.

«Вот только про Падфута не догадались, — усмехнулся про себя Гарри — но кто бы на их месте догадался?»

* * *

Теперь наступила очередь бронзовых: их было совсем немного. Н’вилл помахал ему, Гарри ответил. Роверт, пожалуй, вырос сильнее всех — золотые росли медленнее — и казался огромным и надежным, как скала, если скалы умеют летать. Но когда Гарри смотрел на Н’вилла, того Н’вилла, который, как ему рассказали, поддерживал и успокаивал всех, пока Гарри искали и не находили под обвалом, — он вспоминал коротко стриженую молодую всадницу и ее слова: «А мой Невилл...» Он расскажет об этом, непременно расскажет — и Н’виллу, и Рону, вот только сам поймет, что это было.

* * *

— Золотые, в воздух!

Гарри кивнул Гермионе:

— Ты первая!

Она улыбнулась невесело и тревожно. Гарри стало не по себе: в последнее время Гермиона пропадала то в Целительской, то в мастерской Арфистов — и молчала. Гарри почти сразу же после возвращения рассказали: мастер Северус действительно вернулся в Целительскую другой дорогой, и Гермиона с Н’виллом попались ему на месте преступления, но и только. Гарри вздохнул: слишком много тайн! «Может, лучше им оставаться тайнами», — думал он все чаще. Разве стало ему легче, когда он понял, почему его отец и мать не ушли тогда в Промежуток? Разве нужно доискиваться, знал ли тот, кто готовил яд, кому он предназначался?

Если Гермионе нужно время, чтобы решиться и рассказать о своих догадках, — пусть берет его, сколько захочет.

* * *

— Гарри, давай!

«Доббит, мы летим!»

Доббит оторвалась от земли и рванулась ввысь, в небо.

До сих пор у Гарри не было времени рассмотреть Вейр с высоты, но теперь он лежал перед ним как на ладони: и Детская, и чаша, и озеро, и Глаз-камень — и люди, что собрались на Посадочной площадке.

Х’грид, утирающий глаза цветной тряпицей.

Счастливая Дора — наконец-то ей позволили вернуться в Крыло!

Всадник Ш’болт, высокий и невозмутимый — но Гарри-то знал, что скрывается под этим спокойствием! Он отлично помнил, как Ш’болт тогда, в Кром-холде, двинул Риддлу в морду! Целители потом сказали, что злосчастному лорду придется остаток жизни щеголять со сломанным носом. Ну, на Островах, да еще за пятьдесят Оборотов до нынешнего Прохождения, и Риддлу, и его подпевалам вряд ли будет важно, у кого какой нос! Конклав еще не собирали, но Ш’болт не сомневался: за изгнание Риддла проголосуют все лорды без исключения, особенно когда узнают про огненный камень. Беллу и Петтигрю ждал суд Вейра, но об этом Гарри сейчас не думал.

Рядом с госпожой Вейра мастер Альбус — интересно, захочет ли он спеть для Гарри сейчас, когда Волшебная Лощина найдена? Гарри сам не знал, станет проверять или нет. И темная тень за спиной Главного Арфиста — мастер Северус. Гарри скользнул по нему взглядом: еще одна тайна, которую не хочется разгадывать. Пока не хочется.

И наконец, в стороне, отдельно от прочих, те, кого он так ждал сегодня: Б’лэк и Ремус. Они были здесь, оба! Упросить госпожу Вейра оказалось совсем не трудно — но только ради этого дня.

* * *

Ветер ударил Гарри в лицо, заставил задохнуться, вышиб слезы из глаз. «От холода», — подумал он. Б’лэк размахивал руками и что-то кричал, Ремус, наверно, улыбался — с высоты было не разглядеть даже сквозь новенькие стекла.

«Они тебя любят».

«Я их тоже».

«Пора, Гарри?»

«Летим!»

«Я всадник Перна, — подумал он за мгновение до того как уйти в Промежуток, — и это — мое место и мое время».

* * *

Главная мастерская Цеха арфистов

2600 Оборот со дня высадки

Светловолосая молодая женщина за столом аккуратно выровняла стопку бумажных листов — надо сказать, довольно толстую, — и вздохнула.

Масляный светильник уже начал чадить, чернильница — неизвестно, которая по счету — почти опустела, на столе и на полу валялись оглодки перьев, маленький ножик, точило: все это предстояло убрать до следующего раза.

До следующего?

На последнем листе оставалось немного свободного места; женщина улыбнулась и вывела медленно и тщательно, стараясь не прорвать бумагу плохо очиненным пером:

«Продолжение следует».