В одну реку или Сам себе дедушка. (джен)

Провожать детей я снова не пошёл. На этот раз мне не понадобилось даже отговариваться делами. Гарри весь месяц провёл у Уизли, так что было вполне логично, что на вокзал он тоже поедет с ними. Мы с Сириусом и Ремом навестили их в последние выходные августа, потом Сириус отправился, по его собственному выражению, «к месту отбывания каторги», Рем снова принялся за поиски работы, а я стал ждать развития событий. Которые, к счастью или нет, начали развиваться по памятному мне сценарию — с той разницей, что половину штрафа за выходку мальчишек я взял на себя. И даже не стал сообщать младшему, что я думаю о разумности их действий. В конце концов, он только повторил мою же глупость. Интересно, чем я тогда думал? Уж точно не головой!

Впрочем, насколько я помнил, насчёт глупости им и без меня всё объяснили: Минерва логично, а Молли — эмоционально. И если в первом я ещё мог сомневаться, то второе узнал точно, Августа рассказала. Со слов Невилла, разумеется.

За время эпопеи с компенсацией мы с Августой привыкли видеться каждую неделю, а то и не по разу. В августе, правда, встречались только однажды, зато с начала учебного года взяли за правило вместе пить чай по субботам. Я уверял себя, что таким образом получаю возможность дополнительно контролировать ситуацию в Хогвартсе, но это была только часть правды. Вторая часть, в чём я далеко не сразу себе признался, заключалась в том, что мне просто нравилось общество Августы Лонгботтом.

Ну и ладно.

Ещё летом я решил совместить приятное с полезным, то есть заняться нужным делом и несколько скрасить себе ожидание вестей из школы. Теперь у нас в руках было два хоркрукса, и это позволяло «предположить» наличие других. Причём местоположение одного из них — кольца — я и на самом деле не знал. А найти его было необходимо, и как можно скорее. Найти — и нейтрализовать. Во всяком случае, если я хотел включить Дамблдора в список выживших.

В принципе я мог бы поискать перстень и сам, исходные данные у меня были, но мне хотелось эти поиски с самого начала «легализовать». Случай представился перед самым отъездом Сириуса: Дамблдор заглянул к нам на Гриммо, якобы «спокойно выпить чаю и поговорить о чём-то кроме расписаний уроков и закупки овсянки для завтраков». Я решил, что тема хоркруксов предельно далека от уроков и овсянки, и с чистой совестью завёл разговор о продолжении поисков.

Для начала я изложил свои «якобы-выводы»: хоркруксов может быть больше двух, и если оба найденных созданы из реликвий Основателей, то и третий-четвёртый могут оказаться из того же ряда. Спорить никто не стал. Дамблдор только уточнил, что от Годрика, насколько известно, остались всего два артефакта: меч и Распределительная шляпа — и ни один из них хоркруксом не является. А единственный известный артефакт Ровены Равенкло, диадема, давно считается утерянным. Я провокационно предложил поискать. Дамблдор пообещал поднять всю доступную информацию, но на успех просил особо не рассчитывать: искали Диадему много и безрезультатно. Так что стоит подумать, что ещё в принципе мог бы использовать Волдеморт. Если считать, что хоркруксов больше двух и что он действительно выбирает для них не первые попавшиеся вещи — последнее, впрочем, можно считать доказанным.

Пока я искал способ потактичнее навести разговор на родовые реликвии, Сириус задумчиво проговорил:

— Мой дядя Альфард учился вместе с Риддлом. И сильно того не любил. Презрительно так не любил.

— Это как? — удивился Рем.

— Ну как... Как аристократ — того, кто пытается косить под аристократа.

— Альфард не верил в то, что Том — наследник Слизерина? — приподнял брови Дамблдор.

— Не очень. Но дело сейчас вот в чём: дядя как-то помянул, что Риддл носил фальшивый перстень, якобы доставшийся от предков по материнской линии. То есть это дядя был уверен, что фальшивый, а на деле, может, и настоящий. На пятом курсе носил, а потом перестал.

Дамблдор нахмурился, вспоминая.

— А ведь прав твой дядя, я тоже припоминаю, что был у Тома такой перстень. Я не думаю, что это была копия, хотя... Перстень был у его деда, а потом у Морфина, его дяди. С Морфином Том встречался только один раз и при таких обстоятельствах, что носить после этого фамильный перстень было бы... хм... неосторожно.

— И почему? — счёл нужным удивиться я.

— Морфина посадили в Азкабан за убийство трёх маглов, — медленно проговорил Дамблдор. — Но он их не убивал. Их убил Том — и внушил Морфину ложные воспоминания. Это было не так уж сложно, Морфин ведь давно точил зубы на этих людей, вот только не решался сам действовать. Ну и потом, это был необученный и спившийся тип, Тому, даже шестнадцатилетнему, и близко не противник.

— Убил троих маглов, говорите? — Сириус переглянулся с Ремом. — И кого, если не секрет? Вряд ли первых попавшихся.

— Своего отца, деда и бабку.

Сириус присвистнул, Рем нахмурился, а я поинтересовался, что такого ужасного сделал Риддлу собственный отец. Кроме того, что был маглом, разумеется.

В ответ мы получили историю «любви» Меропы Гонт — несколько урезанную по сравнению с изложенной мне в прошлой реальности и без «картинок». Дамблдор не стал скрывать, что большую часть информации получил от Морфина, которого сумел «расколоть», вытащив из-под наведённой «липы» подлинные воспоминания.

— Надо ещё раз посмотреть в Думосборе, в таких делах не стоит полагаться на память, — закончил он. — Но, по-моему, во время встречи с Томом перстень у Морфина был. А вот потом уже не было, Морфин сам об этом постоянно твердил — украли, мол. И был, видимо, прав, вряд ли даже такой пьяница сумел потерять фамильную реликвию — и именно в этот день.

— А значит, — подхватил Сириус, — Риддл колечко и прибрал. И либо побоялся долго носить ворованное, либо использовал это убийство для создания хоркрукса и припрятал. Второе — вероятнее.

В общем, мы решили, что поискать стоит, а начать надо с дома Риддлов и хижины Гонтов, если она, конечно, сохранилась. Рем заикнулся было, что у него как раз времени в избытке, но Сириус, видимо, вспомнив о брате, заставил его поклясться, что в одиночку он этим заниматься не станет. Меня это очень устраивало, так что я поклялся добровольно. Дамблдор же сказал, что у него пока нет времени этим заниматься, так что если мы хотим…

Мы хотели.

Поиски мы начали в конце сентября с хижины Гонтов, от которой остались полуобвалившиеся развалины. Ясно было, что если Риддл и спрятал кольцо здесь, то укрыл его от случайного взгляда, так что мы внимательно проверяли каждую мелочь всеми доступными нам магическими методами, хотя и было ясно, что прятать хоркрукс в предмет, который можно унести, Риддл не стал бы. Но, как говорится, лучше перебдеть.

У меня было время поразмыслить, и я пришёл к выводу, что Дамблдор не случайно нарвался на проклятие кольца. Не в Воскрешающем камне тут дело, тот не требовал надевания на палец. Скорее всего, этого требовали чары, наложенные на само кольцо — ничего в принципе эксклюзивного, такие встречаются, хотя нечасто и не особо мощные. Но кто сказал, что эти — мощные? Обычно такие чары действуют как бы исподтишка, если не знать — непременно попадёшься. А вот если знать… в общем, я с самого начала изложил Рему все эти соображения под видом примера «как может быть защищён ценный артефакт», для камуфляжа добавив ещё кое-какие случаи из собственной практики. Впрочем, про «чару-приманку» он и сам слышал и согласился, что нечто подобное в сочетании с наложенным на предмет проклятием может иметь место. Так что мы действовали осторожно и страховали друг друга.

О событиях Хеллоуина Гарри мне написал. А вот о голосе в стенах умолчал и вообще был краток, чем меня только порадовал: я надеялся, что в письмах Сириусу он будет не более откровенен. Сириус слишком умён и начитан, чтобы не сложить два и два гораздо раньше, чем это удалось сделать Гермионе. Правда, он пока не в курсе, что его крестник — змееуст, но если события и дальше пойдут по прежнему сценарию, об этом вскоре должна узнать вся школа.

Интересно, сообщит мне Гарри эту новость или нет?

Гарри не сообщил, и я его понимал — как о таком писать? Зато Невилл описал всю историю подробно, за что я был ему крайне благодарен. Августа вслух возмущалась «глупыми суевериями» и говорила, что всё наверняка скоро выяснится, но я видел, что события в школе её сильно тревожат. И, к сожалению, ничем не мог её успокоить. Не говорить же, что её внуку ничего не грозит! Во-первых, откуда я мог бы это знать? А во-вторых — я ведь и правда ни в чём не был уверен! Так что себя бы успокоить...

Вот о заговоренном бланджере младший написал — и выигрышем похвастался, и на Добби пожаловался, зря, мол, вы мне не верили. Впрочем, имени домовика он в письме не называл, что меня только порадовало. Сириус мог это имя случайно знать, и не стоило давать ему лишний материал для дедукций.

С победой я младшего вполне искренне поздравил, за мужество — похвалил, а насчёт домовика сурово ответил, что наказал его не из-за недоверия, а за то, что не сумел справиться с ситуацией. Вот не выгляни я тогда в окно...

Кто бы знал, чего мне стоила вся эта суровость!

Но пока что деваться было некуда. Я не мог позволить близости — ни ему, ни себе. Мне и так было чертовски сложно удержаться от желания хоть как-то вмешаться. Чёрт возьми, да хоть посоветовать держаться подальше от Локхарта! И подарить Рону нормальную палочку.

Или хотя бы спросить, сломал ли тот свою.

На Рождество Гарри опять остался в школе — якобы из-за Рона. Гермиона осталась тоже, что было явственным намёком: «хитрый план» под кодовым названием «Оборотное зелье» имеет место быть. Ну и отлично. К тому же данная конкретная глупость им ничем не грозит, хотя бы за это не надо волноваться.

А я и так не находил себе места.

О несчастье с Джастином младший упомянул буквально одной строчкой, как о чём-то не очень значительном — видимо, боялся, что мы будем настаивать на его возвращении. Но на каникулах я расспросил Невилла и узнал, что Ник в этом происшествии не участвовал. Вот они — сдвиги, которых я так боялся! Утешало только то, что Джастин всё же остался жив, хотя я и не понимал — как.

Узнав, что Гарри на каникулы не приедет, Сириус тоже не захотел возвращаться. Вместо этого он пригласил нас к себе, в Испанию. Мне хотелось поехать — в этой стране я не был, не довелось как-то. Но я боялся, что своим мрачным видом испорчу ребятам праздник, да и на лишние расспросы нарываться не хотелось. Так что я сделал загадочное лицо и сообщил, что у меня уже есть планы на Рождество. Уж не знаю, что они там подумали, но переглянулись очень понимающе.

На самом деле я встречал Рождество в ресторане. Магловском. В компании совершенно незнакомых людей. Мне хотелось хоть ненадолго расслабиться и отвлечься от проблем магического мира. И, надо признать, это вполне удалось.

Хотя голова наутро болела просто зверски.

После рождественских праздников в делах наступило затишье, и мы с Ремом вплотную занялись поисками кольца. Развалины хижины Гонтов мы уже перебрали практически по досочке и теперь перебрались в особняк Риддлов. Дом стоял пустой, так что нам никто не мешал. Приходилось только опасаться сторожа Брайса, но эту проблему мы легко решили с помощью заглушающих и маскирующих чар. Правда, все труды были напрасны. Мы обыскали все укромные и не очень уголки, визуально и с помощью заклинаний, но не нашли ровно ничего. То есть нашли довольно много всякого, но ничто из этого не было кольцом Гонтов.

Становилось ясно, что либо кольцо спрятано где-то в другом месте, либо мы не умеем искать. Ремус предложил сделать перерыв и хорошо всё обдумать. Я согласился: с приближением весны у меня снова появилась работа, так что наши поиски в любом случае пришлось сократить. Эти несколько месяцев я прожил почти спокойно, поскольку помнил, что в Хогвартсе за это время не должно произойти ничего экстраординарного. О том, что «не должно» и « не произойдёт» — вещи разные, я старался не думать.

В самом начале мая я практически одновременно получил два письма.

Первое — сумбурное и почти паническое — было от Гарри. Младший писал, что произошло новое нападение, жертвой стала Гермиона, Хагрида арестовали, а Дамблдора выгнали, но Хагрид точно не виноват, мало ли что там Малфой врёт. Причём тут Малфой, я искренне не понял. Рем тоже. А вот насчёт Хагрида он меня просветил. Оказывается, Мародёры ещё в школе умудрились разговорить лесника и его историю знали не хуже меня. И именно поэтому Рем был убеждён, что Хагрид невиновен, о чём мы и написали младшему. И просили их с Роном быть осторожными. На послушание мы не особо надеялись, но надо же что-то сказать?

Второе письмо было от Дамблдора. Директор сообщал о своём отстранении и обещал, что постарается с этим вопросом разобраться. «Я понимаю, — писал он, — что моё отсутствие в школе в такое время крайне несвоевременно. Но я оставил там Фоукса, он, если что-то понадобится, сообщит мне и окажет необходимую помощь. Он много умнее, чем принято думать, и весьма могущественен».

Рема это письмо успокоило. Меня тоже, хотя и не до конца. Я-то ведь знал, что должно произойти. Ну, хотя бы Фоукс точно будет на месте.

Сириусу было хуже всех: о событиях в Хогвартсе он узнал из газеты. Младший ему тоже написал, но пока сова добиралась до Испании... в общем, в тот же вечер Сириус появился дома. Мы обсудили ситуацию — я старался больше слушать, чем говорить, чтобы, чего доброго, не проболтаться, — но ни к каким конкретным выводам не пришли. Кроме двух одинаково неутешительных: это ещё не конец, и мы ничего тут не можем предпринять. Даже если проберёмся тайно в Хогвартс. Впрочем, сошлись мы ещё в одном: что бы там ни происходило, это так или иначе касается Гарри.

Так что остаток мая мы сходили с ума уже втроём.