Притворись моей женой (гет)

— И? — спросила Паркинсон ровно с той долей невозмутимости, на которую, вероятно, была способна в тот момент. — Это говорит только о том, что журналисты не настолько идиоты, какими казались на первый взгляд, потому что не стали публиковать тот откровенный бред, который ты нес.

Гарри подумал, что, наверное, сейчас настанет тот самый момент в его жизни, когда он задохнется от возмущения. Начиная с четвертого курса и до сегодняшнего дня желтушники что только не писали о нем — одна только Скитер, чуть ли не преследующая знаменитого Гарри Поттера по пятам чего стоила. Но это, определенно, переходило все границы.

На секунду ему показалось, что теперь для всех окружающих такая же красная надпись будет значиться на его лбу. Гарри даже украдкой попытался проверить — ну чем черт не шутит?

Паркинсон многозначительно посмотрела на огромный живот Гермионы и протянула:

— Что, Грейнджер, рожать скоро? Кого ждете-то хоть, мальчика или девочку?

Гарри был абсолютно уверен, что в голосе Паркинсон не прозвучало ни капли интереса, однако Гермиона, ослепленная своей беременностью, с мозгом, забитым памперсами, колясками и пинетками, расплылась в улыбке.

— Чуть больше двух недель осталось, — счастливо сказала она, явно имея смутные представления о радостях материнства. — Девочка должна родиться!

— Значит, будет такая же умная, как и ты, Грейнджер, — хмыкнула Панси и потопала наверх, не утруждая себя тем, чтобы с кем-нибудь попрощаться.

Гарри рассерженно ткнул ей в спину пальцем.

— И ты хочешь, чтобы все думали, что я и она... — прошипел он. — Срочно, срочно опровержение!

— А по-моему, ты преувеличиваешь, Гарри, — с сомнением в голосе сказала Гермиона. — Она стала довольно спокойной. Я бы даже сказала, что она стала милой.

Гарри закатил глаза. На Гермиону можно не рассчитывать, по крайней мере — ближайшие две недели. Скормив ей весь свой запас жевательного мармелада и отправив домой, Гарри задумался. У кого еще могут быть связи с представителями магической адвокатуры? Конечно же, у тех, кому регулярно приходится пользоваться её услугами. Кажется, Бенджамин Гринграсс занимал не последний пост в Министерстве...

Гарри быстро чиркнул письмо его дочке, дождался её положительного ответа и стал собираться на встречу с ней. Однако возле двери он затормозил — кто-то настойчиво долбился в кухонное окно. Гарри впустил огромную черную сову, протянул, было, руку за письмом, привязанным к её лапе, как случилось непредвиденное.

Сова злобно цыкнула и накинулась на него, разрывая когтями футболку и целясь клювом прямо в невинные, зеленые, а главное, не заслуживающие такого обращение, глаза Гарри.

— Понятно, откуда перья растут, — пробормотал он, отбиваясь.

Сова уселась на полку с посудой и нахохлилась.

— Я честно отдам ей письмо! — самым убедительным тоном сказал Гарри.

Сова презрительно ухнула и отвернулась. «Не верю!», — говорила она всем своим пренебрежительным видом.

— Я серьезно, — уверил её Гарри и осторожно потянулся за свитком пергамента.

Сова среагировала мгновенно, больно клюнув его за палец, и вновь отвернулась.

«И чего я мучаюсь?», — раздраженно подумал Гарри, обездвиживая сову, забирая чужое письмо и выкидывая её за окно, на ходу снимая чары. Он поспешно захлопнул створки окна и злорадно показал сове средний палец, когда она вновь постаралась проникнуть в дом, чтобы нанести ему несколько увечий за столь пренебрежительное отношение. Но Гарри уже было все равно — он нетерпеливо разворачивал послание и жадно вчитывался в строки.

«Привет, малышка!

Знаешь, только сегодня я понял, как скучал по тебе все это время. А ты скучала? Я даже думаю, что этот вечер может быть началом чего-то нового. Если так — я был бы счастлив. Мне было хорошо с тобой этой ночью.

Нежно целую, Блейз»

«Нежно целую, Блейз!», — передразнил Гарри про себя. Так вот чем эта мерзавка занималась всю ночь, пока он мучился от боли! Нет, этого так оставлять нельзя, это просто непростительно! Гарри быстро отыскал чистый пергамент, сжал пальцами перо и написал ответ.

Придется опоздать на свидание с Гринграсс — ничего, подождет. Гарри вершил свое темное дело, пытаясь успокоить злость, раскаленной лавой клокочущую внутри него. Жаль, конечно, что он не сможет увидеть всего представления, но он увидит выражение лица Паркинсон, когда вернется! Это будет достойной наградой за труды.

Хорошо, что сегодня Паркинсон спала как лошадь, и он смог закончить все приготовления. Гарри вздохнул. Идти на свидание с Гринграсс совсем не хотелось. Настроение было на отметке «минус миллион».

* * *

Панси бежала по ромашковому лугу и смеялась. Она уже и не помнила, когда в последний раз она чувствовала себя так беззаботно. Солнце тепло обогревало её своими лучами, а потоки ветра ласкали нежную кожу.

— Сейчас догоню, — кричал кто-то позади нее, а Панси смеялась еще сильнее.

Она была совсем не против.

Он догнал её, повалил прямо на мягкие ромашки. Он крепко держал её за запястья, наклоняясь все ниже и ниже к её лицу. «Сейчас поцелует, сейчас поцелует!», — с предвкушением билось в её мыслях.

— Пусти, Поттер, — прошептала Панси прямо ему в губы.

Тот упрямо качнул головой.

«Вот сейчас, сейчас!»...

Что-то мерзко зазвенело прямо ей на ухо. Панси подскочила — вернее, её тело попыталось это сделать, но у него ничего не вышло — руки были разведены в стороны, и ими почему-то было невозможно пошевелить.

«Что за херня?» — ошалело подумала Панси, поворачивая голову на бок.

Рядом с ней, на подушке, справа от её головы во всю свою мощь надрывался будильник. Панси дернула рукой, еще раз убеждаясь в том, что какой-то умник привязал их к спинке кровати, и закричала на весь дом:

— Поттер, кретин, немедленно приди и развяжи меня!

Никто не откликнулся. Тогда Панси набрала в легкие побольше воздуха и заорала уже на будильник:

— Немедленно заткнись, железная скотина!

И он внезапно замолчал. То ли это было результатом скрытых магических способностей, то ли у него просто кончился завод, но тишина показалась ей просто божественной. Панси попыталась развязаться, но тут её ждала неудача — охреневший Поттер очень хорошо постарался. Да и наслаждаться тишиной оставалось совсем недолго — несколько мгновений спустя второй будильник, затаившийся слева от её головы, разразился праведным звоном.

Будильники звенели по очереди, давая её раскалывающейся голове передышку в несколько мгновений, пролетающих, как ей казалось, в одну секунду. Панси методично раскачивала привязанные руки, пытаясь высвободиться, и выкрикивала такие ругательства, от которых у подавляющего большинства зашевелились бы волосы на голове. Больше всего досталось, конечно, Поттеру. Хотя, кого она пытается обмануть: только ему в этом бесконечном потоке и досталось.

На третьем или четвертом заходе бездушных железных звенящих извергов Панси удалось освободиться. Она выбросила оба будильника, над которым кто-то явно очень хорошо поколдовал, в окно и отправилась в душ. Конечно, у нее было очень много нехороших мыслей, в отношении соседа, который совсем обнаглел, но душ все же победил. Она должна превосходно выглядеть, когда будет его убивать.

Панси включила воду и вылила себе в ладонь немного шампуня, начиная методично наносить его на волосы. Этот придурок что, оставил свой мозг на лавочке в парке, и его склевали птицы? Лучше бы все было именно так, иначе она точно убьет его. Она будет долго пытать его, а затем убьет. Сломает все его кретинские кости. Загонит под ногти иголки. И убьет.

Она придумывала все более страшные пытки для Поттера, продолжая мыться, а после, чистя зубы, заметила что-то неладное. Твою мать! Её руки были покрыты порослью черных волос. Панси стала испуганно осматривать свое тело — такие же жесткие черные волосы захватили её ноги, образовали дорожку от пупка вниз...

О, нет! Нет-нет-нет! Панси не смогла сдержать испуганный вскрик. Это все работа этого сволочного Поттера — теперь она его точно убьет, причем воспользуется особо жестокими способами! Она быстро схватила бальзам, который должен был быстро и безболезненно убрать эту мерзость с её тела, и намазалась им.

Почти сразу же Панси почувствовала, что что-то идет не так. Вместо того, чтобы исчезать, волосы становились только гуще. Панси взвыла от досады. Да как он посмел покуситься на святое? На её тело! Он ответит за каждый лишний волосок, который появился на ней!

Панси покосилась на единственный способ, который сейчас казался ей безопасным. Бритва. Кажется, придется прибегнуть к ней...

Странно, почему сам герой еще не прибежал насладиться своими твореньями? Кажется, его вообще нет дома — впрочем, тем лучше. Она устроит ему такое, что ад покажется курортом по сравнению с собственным домом, пусть не сомневается. Повоевав с мерзкими волосами, решившими захватить её нежную кожу, и Панси, не рискнувшая пользоваться еще чем-то из своей косметики, завернулась в полотенце и отправилась в комнату. Она уже догадалась, что этот негодяй что-то подмешал в гель для душа и бальзам. Этот Поттер еще ответит за все её мучения!

В ванной на втором этаже не было зеркала — кажется, сам Поттер говорил, что его разбили, а купить новое еще руки не дошли. Поэтому в комнате Панси ожидал сюрприз.

Она посмотрела на себя в зеркало и закричала. Вместо девушки с шикарными, цвета воронова крыла волосами, на нее смотрело чудовище с какой-то болотной тиной на голове. Именно так! Волосы Панси теперь были какого-то грязно зеленого оттенка и больше напоминали даже не волосы, а паклю. Зубы поражали не изысканной белизной, а веселыми фиолетовыми разводами.

Панси в сердцах ударила по столу. Он перешел все границы, этот Поттер! Он вообще, понимает, с кем он связался? Да она от его дома камня на камне не оставит! Она ославит его на всю страну так, что он не то, что никогда не будет работать в Министерстве, он на улицу больше никогда не выйдет. Она сделает с ним такое...

Панси не привыкла плакать и жалеть себя. В жизни происходили самые разные моменты — в том числе и те, когда приходилось просто невыносимо тяжело. Но одну истину она знала точно: нельзя останавливаться и опускать руки. Если ты остановишься — значит, ты сдался. Значит, ты проиграл.

Панси злорадно ухмыльнулась. Подумаешь, волосы и зубы! Это все можно исправить, даром она волшебница что ли? А вот Поттер может уже сейчас бронировать себе местечко на кладбище. Потому, что есть вещи гораздо более страшные, чем то, что сделал с ней он.

Панси распахнула шкаф, собираясь одеться, но тут произошло еще одно непредвиденное событие. Вероятно, сработал какой-то коварный механизм — сначала на нее вылилось что-то холодное и липкое, а потом сверху посыпались перья. Панси схватила полотенце и снова побежала в ванную.

Она открыла воду, но ничего не произошло. И тут она заметила маленькую записочку.

«Доброе утро, Паркинсон! Надеюсь, ты прочитаешь мое послание, прежде чем полезешь душ. Я решил всерьез заняться ремонтом (а все благодаря тебе! Ты кардинально изменила мое мировоззрение!). Сегодня утром я встал и подумал — а начну-ка я с водопровода. Именно поэтому, не купайся долго, воды в резервной штуке (рабочие назвали её умным словом, но я не запомнил; ты же помнишь, что у меня контузия) совсем чуть-чуть. И да, как тебе подъем? Надеюсь, тебе было хорошо. Целую, Поттер!».

Пани зарычала сквозь зубы и порвала записку на мелкие кусочки. И вздрогнула в следующую секунду.

— Панси, — кричал чей-то отчаянно знакомый голос. — Панси, где ты?

Панси медленно выглянула из-за двери. По прихожей ходил Блейз с букетом цветов.

«Только не ходи на второй этаж! — взмолилась она, возведя глаза к потолку. — Только не второй этаж, пожалуйста!».

— Панси, ты что, на втором этаже? — крикнул он, словно услышав её мысли. — Ты решила поиграть со мной, проказница? Я все равно тебя найду!

Панси оглядела себя. Покрытая чем-то мерзким и дурно пахнущим, тут и там налипли перья, с зеленой мочалкой на голове и фиолетовыми зубами. Блеск, просто блеск. Будет просто великолепно, если Блейз найдет её в таком виде.

— Какой позор... — с ужасом прошептала она, сквозь дверь слыша, как скрипят ступеньки лестницы.

* * *

Гарри очень сильно ошибался, когда решил, что Дафне Гринграсс придется ждать его. Как истинная девушка, Дафна опоздала еще сильнее.

Гарри окинул взглядом девушку взглядом. На ней было красивое темно-синее платье в пол на тонких бретелях. И туфли на каблуках.

— Дафна, разве я не писал тебе, чтобы ты надела что-нибудь удобное? — спросил он, подумав о коротких джинсовых шортах, которые обтягивали задницу Паркинсон во время ремонта. И её же рубашку, завязанную на груди.

Дафна посмотрела на него очень странно.

— Мне очень удобно в этом платье, твои беспокойства излишни, — пропела она, приподнимая уголки губ.

В крайнем случае, это мог быть спортивный костюм. Кажется, у Паркинсон был спортивный костюм. Или нет? Наверняка был.

Черт, почему он вообще думает об этой гадкой девице? Пусть развлекается вместе со своим Забини. Хорошо проводит с ним ночи.

— Я имел в виду несколько другой стиль, — сказал Гарри, ловя себя на том, что объясняет ей, как маленькому ребенку.

Дафна Гринграсс приподняла свои брови.

— Я одела то, что мне удобно, — повторила она.

Возникла неловкая пауза. Дафна смотрела на него с полуулыбкой. Гарри пожал плечами, приобнял её за талию и апарировал, перенося их обоих далеко за пределы города. Здесь их дожидался огромный, разноцветный воздушный шар.

— Ух ты! — сказала Дафна.

Её глаза загорелись огнем, но лицо осталось прежним — она все еще оставалась в маске холодной безмятежной принцессы. Гарри внезапно стало интересно, как бы отреагировала Паркинсон, будь она сейчас на месте Дафны? Наверное, она бы презрительно скривилась. «Фу, Поттер, куда ты притащил меня?», — пронеслось в голове.

Гарри закатил глаза. Хватит думать о ней!

Спустя несколько минут они уже летели над Лондоном. Дафна скинула свои туфли и стояла, опираясь на бортик, вглядываясь куда вдаль, в кромку горизонта. Ветер играл с отдельными прядками её волос, выпушенными на свободу. Она стояла с идеально ровной спиной и с той же улыбкой, которая не исчезала с её лица с самой первой минуты их сегодняшней встречи. Гарри как-то невесело усмехнулся. Леди блин.

Он не знал как себя вести, все время думал, что сделает что-то неправильно. И, что странно, хоть Дафна и Паркинсон были из одного сословия, с Паркинсон наедине этого отвратительного чувства все-таки не возникало. Она не давила на него своим положением в обществе, своим происхождением и сословием.

Тыкала — да, бывало. Но не давила вот так, безмолвно, что чувствовалось острее всего.

— Я читала ваше интервью, — сказала вдруг Дафна, оборачиваясь к нему.

— Полная хрень, да? — спросил Гарри.

— Я бы сказала, неплохая работа журналиста, — не меняясь в лице, произнесла она.

Гарри внезапно почувствовал злость.

— Брось! — воскликнул он. — Ты же знаешь, что нас с Паркинсон не связывает никаких чувств, кроме взаимной неприязни. Она придумала эту легенду.

— Что же тебя связывает со мной? — спросила Дафна, делая маленький шажок к нему навстречу.

Гарри пожал плечами.

— Ты мне нравишься, — ответил он.

— Вот как?

Черт, какие же они все-таки разные. Паркинсон, Паркинсон, Паркинсон. И почему ты такая другая? Почему ты такая неправильная? Как два человека с таким одинаковым происхождением, воспитанием и образом жизни могут быть такими разными?

— В десятку! — усмехнулся Гарри.

— Что? — не поняла девушка.

— Забудь, — буркнул он, резка притянул её к себе и поцеловал.

Дафна отвечала ему, но так же спокойно и размеренно, какой и была сама. И Гарри вдруг внезапно понял. Он внезапно осознал тот факт, который бросил его в дрожь.

Не то.

Она его не цепляла.

Ему был совершенно не интересен этот спокойный и размеренный поцелуй.

* * *

А в это время в кабинете Мистера Паркинсона грозил разразиться самый настоящий скандал.

— Как это понимать, Михаэль? — громогласно возмущался Грегори Гойл — старший, швырнув на его стол глянцевый журнал, на обложке которого его дочь красовалась с Поттером. — Какого хрена она обжимается с этой гребаной знаменитостью, если она уже пять лет помолвлена с Грегом?

— Я... Я не знаю, — просто ответил Мистер Паркинсон, шокировано глядя на громкое заявление Гарри Поттера.

Яду, яду, яду!